Капитуляция об исследовании, завоевании и заселении новой Андалузии и обязательство Орельяны о соблюдении условий капитуляии

Капитуляция об исследовании

(Больших трудов стоило Орельяне добиться королевской капитуляции — документа на право завоевания и колонизации Новой Андалузии (так было приказано именовать впредь открытые им земли). Орельяна прибыл в Вальядолид, тогдашнюю столицу Испании, только в середине мая 1543 г., потому что то ли из-за бури, то ли из-за повреждения судна был принужден высадиться в Лиссабоне. Король Португалии Жуан III задержал его на две-три недели и предложил перейти на португальскую службу, но Орельяна отказался. На первых порах домогательства Орельяны были встречены в Совете по делам Индий холодно: чиновники опасались, что река, которую он открыл, протекает по португальской территории. Но когда они пришли к выводу, что это Мараньон, секретарь Карла I Хуан де Самано заявил, что экспедиция туда не покроет издержек. Лишь после того как Орельяна представил подробный отчет о своем плавании, после того как вопреки ожиданиям на него было дано положительное заключение Совета по делам Индий и после того, как Орельяна отвел от себя обвинения в предательстве, семнадцатилетний принц Филипп (будущий король Филипп II), правивший страной в отсутствие своего отца Карла I (V) — германского императора, подписал 13 февраля 1544 г. публикуемую капитуляцию. Документ этот, своего рода шедевр чиновничьей премудрости, был сочинен в недрах Совета по делам Индий.

Совет по делам Индий, или Индийский совет (Consejo de las Indias), венчал собой бюрократическую и громоздкую систему управления заморсними территориями и был верным орудием разбойничьей колонизаторской политики испанской короны. Сначала заморскими территориями ведала Торговая палата Индий (Casa de Contratacion de las Indias), учрежденная в Севилье еще в январе 1503 г. Однако к 40-м годам XVI в., о которых идет речь, за ней остались лишь надзор за торговлей с колониями, сбор географических сведений, составление карт и кое-какие функции фискального порядка. Королевским указом 1539 г. в ее компетенцию были переданы судебные дела, имевшие отношение к колониальной торговле и судоходству, а также к уголовным преступлениям, совершенным в Индиях (указ этот лег в основу той части «Обязательства Орельяны о соблюдении условий капитуляции», в которой говорится о юридической ответственности последнего). Совет по делам Индий, окончательно оформившийся и получивший свое название в 1511 г. при Фердинанде, при Карле I был четырежды реорганизован (в 1518, 1520, 1534 и в 1542 гг.) и наделен почти беспредельными полномочиями. Он организовывал военные экспедиции, назначал и смещал правителей и высших чиновников новооткрытых земель, направлял и контролировал их деятельность, занимался колониальным законодательством, вершил, будучи высшей апелляционной инстанцией, суд и расправу и т. д. и т. п. Состоял он из президента, восьми советников, хранителя печати, прокурадора и прочих чиновников — эскривано, секретарей и др.

Первые капитуляции относятся ко времени завоевания Канарских островов, то есть к 70-м, 80-м годам XV столетия, когда Испания (тогда — Кастилия) делала первые робкие шаги на бескрайних океанских просторах и еще не помышляла о мировом господстве. Со времени капитуляции в Сайта Фе (17 апреля 1492 г.), составленной накануне знаменитого путешествия Христофора Колумба, открытие новых земель перестало быть в диковину, и капитуляции утратили свой уникальный характер.

«Католические короли» — Фердинанд и Изабелла, а вслед за ними и их внук Карл I старались приобретать заморские владения и новых подданных на доброхотные даяния севильских купцов и силами своекоштных конкистадоров: ведь испанская казна неизменно пустовала по причине беспрестанных войн (Карл I за 39 лет своего царствования вел войны на протяжении 37 лет) и непомерных трат на содержание самого пышного в Европедвора. Поэтому, раздавая подобные капитуляции, испанские короли ничем не поступались, нисколько не рисковали, но обретали «неоспоримые», «законные» права на чужие земли и на львиную долю грядущих барышей: все титулы, должности, привилегии и доходы, ими жалуемые, оказывались чистой фикцией (причем обещания эти, как правило, нарушались самой короной), а немалые затраты, тяготы и риск, связанные с дорогостоящим снаряжением экспедиций, с опасным плаванием через океан ив первую очередь с завоеванием неведомых краев, был и осязаемы и реальны. Редко кто из конкистадоров умирал собственной смертью-погиб на пороге своей вожделенной Новой Андалузии и капитан Франсиско де Орельяна. Со временем капитуляции становились все менее щедры на обещания, но зато предусматривали все более строгий контроль со стороны короны за деятельностью будущих правителей и все скрупулезнее регламентировали их деятельность (рассматриваемая капитуляция наглядный тому пример).

Не оставались в долгу и конкистадоры. Находясь поистине на краю света, за тысячи лиг от Испании, они не слишком связывали себя параграфами королевских указов и капитуляций, и если с чем и сообразовывали свои поступки, так только лишь с собственными интересами и выгодой. Своего апогея эта явная и в то же время скрытая борьба между короной и конкистадорами — двумя главными силами в конкисте, борьба между двумя разбойниками за обладание добычей, достигла в 40-е годы XVI столетия.

В те годы испанская колониальная политика переживала глубокий кризис. Во всех этих опустошенных донельзя заморских Малых и Новых Испаниях (о. Эспаньола и Мексика), Новых и Золотых Кастилиях (Перу, Колумбия, Венесуэла), Новых Галисиях и Гранадах (Зап. Мексика и Колумбия) не сеяли и не жали, и они не только не давали прибылей, но и не в состоянии были прокормить испанских поселенцев, которые по иронии судьбы умирали с голоду среди награбленных сокровищ. Бессмысленное истребление, непосильный рабский труд, ужасные эпидемические заболевания, завезенные из Европы, способствовали катастрофическому вымиранию туземного населения. Перуанские индейцы еще продолжали борьбу; на Антильских островах, в Мексике, Чили — повсюду индейские восстания следовали одно за другим. Конкистадоры в Перу резали друг друга из-за добычи; междоусобицы и смута — удел обманутых в надеждах, озлобленных искателей легкой наживы — захлестнули Индию. Не одному Лас Касасу — неукротимому противнику рабства, но и Совету по делам Индий стало ясно, что без перемен не обойтись. И корона, ханжески маскируя свои намерения «заботой» об индейцах, решила разделаться с конкистадорской вольницей: «…император, проведавши о беспорядках в Перу да о дурном обращении, коему подвергали индейцев, пожелал навести порядок в сем деле как король справедливый и ревностный в отношении служения богу и блага людей…» (Гомара). Для выработки нового колониального законодательства была учреждена комиссия во главе с кардиналом Гарсия де Лоайса, в которую входили как раз те, кто впоследствии составил и подписал капитуляцию Орельяны. По словам того же Гомары, члены комиссии «составили, хотя и не со всеобщего одобрения, свод из сорока [двух] законов, кои нарекли установлениями (ordenanzas), и император оные утвердил своею подписью в 20-й день ноября, года 1542-го в Барселоне» (т. е. накануне прибытия Орельяны в Санто-Доминго по пути в Испанию).

Смысл этих Новых законов (Leyas Nuevas) состоял в том, чтобы, изъяв по мере возможности индейцев из-под власти конкистадоров, убить тем самым двух зайцев: во-первых, приостановить в колониях процесс обезлюдения, грозивший лишить прииски, копи и проч. рабочей силы, и, во-вторых, подорвав могущество конкистадоров, чувствовавших себя в своих владениях независимыми царьками, упрочить на местах королевскую власть. Однако, снижая подати, взимаемые с индейцев, вводя кары за их убийство, ограничивая частное рабовладение, упраздняя на будущее репартимьенто (пожалования в земле и индейцах), предусматривая возврат прежних пожалований после смерти владельцев и отбирая их у писарристов, Новые законы, разумеется, не посягали на самую фактически рабовладельческую систему, остававшуюся еще долгое время незыблемой, — дело по существу шло о пересмотре невыгодного для короны положения вещей. Объявление же индейцев «свободными подданными его величества» позволяло обложить их налогами и увеличить доходы казны, точно так же, как провозглашение индейцев «свободными людьми» (это было предпринято церковью в начале XVI в. и подтверждено папой Пием III в 1538 г.) позволило приобщить их к «истинной вере христовой» и взимать с них десятину и прочие церковные сборы. Такова причина лицемерной «заботы» испанской короны о «благе» индейцев, характерной и для публикуемой капитуляции, которая отдает тех же индейцев на попечение и произвол алчных и жестоких завоевателей, провозглашает непререкаемой истиной обязанность индейцев служить испанскому королю и платить ему подати, содержит многочисленные юридические, «законные» лазейки для обхода декларированных принципов.

В свете сказанного понятно, сколь несвоевременными оказались некоторые просьбы, с которыми обратился к королю Орельяна в своем прошении (1553 г., дата не помечена), в частности такая: «И поскольку число стран сих велико и принадлежат оные разным племенам и могут быть исследованы, заселены да обращены в нашу католическую веру только при условии тесного общения с испанцами и с духовными особами да монахами, пускай предоставят мне свободу разделить сию страну на репартимьенто [т. е. на поместья], ибо только так смогу я оную исследовать да заселить, а именно — разделив ее меж теми, кто пойдет со мной; и никоим другим способом невозможно установить, какую дань [тамошние индейцы] выплачивать обязаны».

Соображениями выгоды, а отнюдь не миролюбием, а также бесчисленными прецедентами подсказаны даваемые в капитуляции советы «остерегаться разрыва и ссор с индейцами», «ни под каким предлогом и ни в каком виде не следует вести с индейцами войны», запрещения «под страхом смертной казни и лишения всего состояния отбирать у индейцев мужних жен, дочерей и каких-либо других женщин», «учинять что-либо во вред какому-нибудь другому конкистадору, забредшему не в свое губернаторство, равно как и «вторгаться да вступать в какую бы то ни было область нз тех, что он [т. е. другой конкистадор] открыл или заселил», и т. д. и т. п.

Не менее своеобразен и вместе с тем типичен для своего времени этот документ и с географической точки зрения. В нем ничего или почти ничего не говорится о местонахождении Новой Андалузии и реки, по которой плыл Орельяна. И только случайное упоминание о реке Ла-Плате — единствен пая на весь документ географическая точка опоры — позволяет строить на этот счет кое-какие предположения (см. на стр. 170 два абзаца, начиная со слов «Во-первых, я даю вам — капитану Франсиско де Орельяне…»).

Было бы, однако, неверно объяснять это географической неосведомленностью, хотя Совету по делам Индий и было известно о реке Орельяны, конечно, не больше, чем самому Орельяне, а последний не стремился к ясности. Вспомним, что в своем отчете, по словам Эрреры, «Орельяна утверждал, что то была не река Мараньон», а в своем прошении вообще ничего определенного на этот счет не говорил. По-видимому, он полагал, что упоминание о Мараньоне повредит ему в его хлопотах: ведь формально Мараньон был открыт не им, да к тому же еще в 1531 г. пожалован Диего де Ордасу. Совет по делам Индий, который в своем заключении все же предполагает, что речь идет о Мараньоне, намеренно умалчивает о нем, а также о местонахождении Новой Андалузии. Дело в том, что в соответствии с испано-португальским разделом мира (см. комментарий 4) восточный выступ Южной Америки, т. е, побережье Бразилии, и, следовательно, устье Мараньона (т. е. Амазонки) принадлежали Португалии, и одно лишь упоминание о Мараньоне могло привести к испано-португальскому конфликту, который был особенно нежелателен, поскольку в 1542–1544 гг. Карл I вел войну с Франциском I французским.

В сокращенном виде «Капитуляция об исследовании, завоевании и заселении Новой Андалузии» была опубликована в собрании Муньоса (1867 г., том 7) и полностью была напечатана впервые в Coleccion de documentos ineditos relatives al descubrimiento, conquista у organizacidn de las antiguas posesiones espanolas de America у Oceania (tomo 23, Madrid, 1875). Подлинник этого документа хранится в испанском Архиве Индий. Публикуемый перевод выполнен по тексту упомянутой публикации X. Эрнандеса Мильяреса (1955 г.)) (До этого в 1508 г. «Новой Андалузией» было названо также северное побережье теперешней Колумбии, патент на завоевание которого получил открывший эту территорию испанец Алонсо Охеда) (См. комментарий 4) (Новые законы вызвали со стороны конкистадоров бурю протеста, дело дошло до кровавых беспорядков, а в Перу — до открытого антиправительственного мятежа во главе с Гонсало Писарро, и корона вскоре была вынуждена отказаться от проведения их в жизнь) (Опасения такого рода содержатся в «Заключении Индийского Совета по поводу прошения капитана Франсиско де Орельяны»)

[I]

Принц [повелевает]: Принимая во внимание, что вы, капитан Франсиско де Орельяна, представили мне доклад о том, что вы услужили императору и королю, моему государю, в открытии и умиротворении (pacificacion) (См. комментарий 17 к «Повествованию» Карвахаля) Перуанских провинций и других краев в Индиях; что вы, верный своему непреклонному желанию всегда служить его величеству, выступили вместе с Гонсало Пи-сарро из провинции Кито на поиски долины корицы и издержали на лошадей, оружие да на всякие железные и иные вещи для подарков более сорока тысяч песо; что, пустившись за сказанным Гонсало Писарро следом, вы его нашли и далее сообща отправились с ним на поиски [корицы]; что вы, отправившись с несколькими товарищами вниз по реке на розыски пищи, были отнесены по сказанной реке течением более чем на двести лиг и посему не смогли возвратиться назад; что в силу этой необходимости и ввиду множества сведений о величине и богатстве тех земель вы, позабыв об опасностях и какой бы то ни было выгоде для себя, лишь ради службы его величеству, решили разузнать обо всем, что в тех провинциях имеется, и открыли и обрели, таким образом, обширные поселения и представили Совету [по делам] Индий подписанный вашим именем отчет о сказанном деянии и путешествии; [принимая во внимание также то], что вы, выразив угодное его величеству желание присоединить к королевской короне упомянутые владения и приобщить всех людей, обитающих на тех землях и реке, к познанию нашей католической веры, желаете вернуться на сказанную землю, дабы завершить ее открытие и заселение; что для этого вы берете с собой в сии владения триста человек испанцев (из них сто на лошадях и двести пеших), возьмете с собой всю оснастку, необходимую для постройки кораблей, захватите восьмерых духовных особ, чтобы они занимались бы наставлением и обращением [на стезю истинную] туземных жителей той страны, и все это вы совершите за собственный счет да из своего жалованья (По этому поводу в упомянутом прошении Орельяны говорится следующее: «В первую очередь я возьму с собою в названную страну сих Индий, земель, островов и материковой земли за свой счет 500 людей и 200 лошадей, и с этими людьми я заберу монахов, кои известны своей примерной жизнью и коих ваше высочество соизволит избрать, ибо [с такими силами] страна сия может быть исследована и заселена, и я размещу оных [людей] в областях да местах, наиболее для этого удобных») (Монахи-миссионеры для посылки в Индии назначались Советом по делам Индий и состояли на службе у военных властей), причем ни его величество, ни короли, каковые после него на престол взойдут, не будут обязаны ни оплачивать, ни возмещать вам расходы, которые вы в сем предприятии понесете, за исключением того, что вам жалуется по настоящей капитуляции; [принимая во внимание], что вы передо мной ходатайствуете, чтобы вам милостиво дозволили бы осуществлять правление на одном из тех побережий реки, которое вы откроете и сами укажете, я, рассмотрев все вышеизложенное, повелел заключить с вами следующую капитуляцию:

Во-первых, вы должны и обязуетесь взять с собой из сих Кастильских областей на открытие и заселение сказанной земли, которую мы постановили впредь называть и именовать «Новой Андалузией», триста человек испанцев (из них 100 верхами и 200 пеших), ибо нам сие число и такая сила кажутся достаточными как для заселения [тех земель], так и для собственной вашей безопасности.

Точно так же вы обязуетесь отвезти [туда] оснастку, необходимую для постройки судов, на коих вам придется перевозить-вверх по реке и лошадей и людей.

Испано-португальский раздел мира

Вы также не должны ни перевозить, ни дозволять перевозку на судах каких бы то ни было индейцев, либо других туземцев из какой бы то ни было части наших Индий, островов или материка, за исключением разве одного в качестве «языка», [т. е. переводчика], и ни в коем случае ни для каких иных целей под страхом штрафа в десять тысяч песо золотом в пользу нашей палаты и казны (Испанские, португальские и прочие колонизаторы совершали разбойничьи набеги на так называемых «диких» индейцев, т. е. индейцев, не принадлежавших какому-нибудь определенному владельцу, и использовали их для каторжной работы в серебряных рудниках (позже и на плантациях) либо продавали в рабство. Настоящая глава капитуляции имеет целью воспрепятствовать незаконной торговле индейцами и опустошению огромных пространств. Здесь — в Капитуляции на право завоевания Амазонии — эта предусмотрительность чиновников из Совета по делам Индий выглядит поистине пророческой: в Амазонии, как ни в одной другой части Нового Света, охота за рабами приняла такие неслыханные размеры, что коренное ее население за какие-нибудь несколько десятилетий было почти полностью истреблено или погибло в неволе).

Кроме того, вы обязуетесь взять с собой и отвезти духовных отцов числом до восьми, коих вам пришлют и укажут наши люди из Совета [по делам] Индий, с тем, чтобы оные занимались бы наставлением и обращением коренных обитателей упомянутой земли; сих святых отцов вы обязаны везти за свой собственный счет и обеспечить им достойное содержание.

Также вам при помощи людей, с вами едущих, надлежит озаботиться постройкой двух поселений, — причем первое должно быть построено в самом начале населенных мест, при входе в реку, в которую вам надлежит войти, наивозможно близко от моря, там, где вам самому, сказанным духовным особам и нашим должностным лицам в сей земле удобнее всего покажется, второе же следует возвести в глубине земель, в возможно более удобном и выгодном месте, выбрав для них обоих изо всех мест, которые там можно будет сыскать, места наиболее здоровые и благоприятные, лежащие в провинциях, известных своим изобилием, и расположенные неподалеку от реки, которую можно было бы использовать.

Кроме того, отправляясь на сие открытие и заселение, вы обязаны проникнуть [в упомянутую землю] через устье той реки, по которой вы [в свое время] вышли [в море], и взять с собой из сих королевств две каравеллы либо корабля, чтобы, войдя на них в упомянутую реку, послать их вверх по реке, сначала — одну, а потом — другую. После того как вы войдете в устье реки, вам надлежит бросить якорь и заняться починкой [кораблей} вашей армады. Сии стоянки следует употребить для того, чтобы некоторые цивильные и духовные особы приняли бы надлежащие меры для убеждения туземцев, которые в той земле встретятся, порешить все дело миром, а также для того, чтобы сведующие люди смогли бы между тем осмотреть да разведать берега не только в низовьях, но и вдоль всей реки и установить опознавательные знаки в проходах, приметили бы опасные места и [маршруты}, для плавания и произвели бы обмер глубин; после отплытия первого корабля вы вышлите другой корабль, коему прикажете проделать точно такую же работу и продвинуться еще далее вперед; первый же корабль к вам возвратится и даст отчет в том, что будет обнаружено, и что бы ни случилось, надо остерегаться разрыва и ссор с индейцами.

Далее: если какой-нибудь правитель либо капитан к вашему приходу уже откроет и заселит какую-либо часть упомянутых земель или реки, являющихся целью вашего похода, и будет обретаться там в ту пору, когда вы туда явитесь, вам возбраняется как учинять что-либо во вред тому, кого вы таким образом в сказанной земле застанете, так и вторгаться да вступать в какую бы то ни было область из тех, что он открыл и заселил, даже если сия область окажется в пределах управляемых вами земель, потому что следует избегать любых недоразумений, ибо подобные случаи уже бывали ранее и бывают до сих пор как в Перу, так и в иных странах, а посему если паче чаяния произойдет что-нибудь наподобие сказанного, вы должны меня о сем поставить в известность, дабы я смог бы приказать вам, как при сходных обстоятельствах поступить.

Далее: не высаживайтесь на островах, расположенных посреди упомянутой реки, если на них есть какие-либо люди, однако вы можете послать туда духовных особ, с тем, чтобы они миром привели бы их нам к повиновению и приобщили бы к таинствам нашей святой католической веры, ибо оные [острова] не входят в управляемые вами владения, и вы можете сноситься с тамошними жителями лишь во время обмена (рог via de rescate).

И ввиду того что между императором-королем, моим государем, и светлейшим королем Португалии заключены определенные соглашения и капитуляции в отношении разграничения и раздела Индий, а также об островах Молуккских да Пряностей (), я повелеваю вам их (т. е. упомянутые соглашения и капитуляции] соблюдать и в соответствии с тем, что в них содержится, не трогать того, что принадлежит сказанному светлейшему государю (Борьба между Кастилией и Португалией в XV–XVI веках за преобладание в «море-океане» и за право владения заморскими территориями как уже открытыми, так и могущими быть открытыми имеет свою долгую и сложную историю.


Вначале не только на море, но и на дипломатической арене в этой борьбе первенствовала Португалия, добившаяся в середине XV в. от римских пап Николая V, Каликста III и Сикста IV (по средневековым представлениям, римские папы формально считались верховными владыками всей земли и за ними признавалось право пожалования земель светским государям) ряда булл, по которым португальские короли получали права на Африку, на земли вплоть до Индии и наконец (по булле «Aeterni Regis», от 21 июня 1481 г., подтвердившей португало-кастильское соглашение 1479 г. в Алькасовасе) — на все земли, расположенные к югу от Канарских островов (по тому же соглашению Португалия признавала права Кастилии на Канарские острова).

Однако к концу XV в. обстоятельства переменились. С упрочением внутриполитической обстановки и с централизацией королевской власти, в эпоху «католических королей» — Фердинанда и Изабеллы, международный престиж Испании поднялся. Этому способствовало также открытие Колумбом в 1492 г. новых многообещающих земель. «Католические короли», озабоченные закреплением за испанской короной новооткрытых земель, получили в 1493 г. от своего ставленника папы Александра VI Борджия (испанца по происхождению) одну за другой четыре буллы, последовательно расширявшие испанские морские владения и устанавливавшие в меридиональном направлении в ста лигах (счет велся в римских лигах) к западу от островов Зеленого мыса демаркационную линию между испанскими и португальскими владениями, причем испанские владения простирались на запад от нее, а о португальских вообще ничего не говорилось (2-я булла «Inter Caetera» от мая — июня 1493 г.).

Эти буллы не отражали истинного соотношения сил между соперничавшими державами и поэтому дипломатические переговоры между Кастилией и Португалией привели 7 июня 1494 г. к заключению так называемого Тордесильясского договора о разделе мира, в котором Кастилии пришлось пойти навстречу Португалии и перенести демаркационную линию дальше на запад, установив ее в 370 лигах от островов Зеленого мыса. Как это видно из прилагаемой карты, демаркационная линия, проходившая по 46°30′ з. д., отдавала Португалии восточную часть тогда еще не открытой Бразилии и, следовательно, устье реки Амазонки и в дальнейшем послужило поводом как для многочисленных испано-португальских споров вообще, так и для осложнений, связанных с двумя экспедициями Орельяны на Амазонку, в частности.


В начале XVI века, в особенности после кругосветного плавания Магеллана (1519–1522), на повестку дня был поставлен вопрос о второй демаркационной линии, которая разграничивала бы испанские и португальские владения на востоке (с морями, землями и островами Дальнего Востока европейцы познакомились лишь в первой четверти XVI в.). После шестилетних переговоров 22 апреля 1529 г. в г. Сарагосе было заключено новое соглашение, явившееся дополнением к Тордесильясскому договору. По Сарагосскому договору западная граница испанских владений должна была проходить в 17° к востоку от островов Пряностей-Молуккских островов, свои права на которые Карл I уступил португальскому королю за 350 тысяч золотых дукатов.

Эти два договора, несмотря на всю условность и приблизительность установленных ими границ, регулировали испано-португальские колониальные отношения до 1777 г., когда они были признаны утратившими силу (фактически они устарели уже к началу XVII в. в связи с выходом на мировую арену новых колониальных держав — Англии, Голландии и Франции), и сыграли немалую роль в истории Великих географических открытий и колонизации Африки, Америки и Азии.

Выдвигая требование о соблюдении этих соглашений, настоящая капитуляция заведомо их нарушает (ведь территория Новой Андалузии относится к владениям Португалии). Ясно, что требование это вставлено в нее лишь для отвода глаз) (Молуккские о-ва и о-ва Пряностей — одно и то же).

Когда вы, означенный капитан Франсиско де Орельяна, свершите да исполните вышеизложенные поручения и выполните каждое из них в полном соответствии со смыслом тех статей, каковые приводятся выше [и возьмете на себя обязательство] соблюдать изданные его величеством Новые законы и установления, равно как и прочие условия, кои ниже будут указаны, мы обещаем даровать и пожаловать вам следующие милости:

Во-первых, я даю вам — капитану Франсиско де Орельяне — (свое] согласие и соизволение открыть и заселить во славу его величества и от имени королевской короны Кастилии и Леона сказанное речное побережье по левую руку от устья реки, в которую вы должны войти [по направлению] к берегам реки Ла-Платы, не выходя за пределы, очерченные его величеством.

Далее: чтобы воздать вам должную честь, мы, являясь исполнителями воли господа бога нашего, обещаем пожаловать вам титул правителя и генерал-капитана тех земель, что вы от правых берегов упомянутой реки и на двести лиг (То есть немногим более 1000 км (от устья Амазонки до Ла-Платы — около 4000 км)), отмеренных напрямик, откроете и кои изберете сами в течение трех лет по прибытии вашей армады в ту землю на все дни вашей жизни, и кладем вам жалование в пять тысяч дукатов в год. Вы получаете право на сие вознаграждение с того дня, когда поднимете паруса в порту Санлукар-де-Баррамеда, чтобы пуститься в означенное путешествие. Оное жалование должно вам выплачиваться из доходов и прибыли, взимаемых в пользу его величества с земель и провинций, таким образом открытых и заселенных. Если же в оговоренный срок в них ни доходов, ни прибыли не окажется, его величество не будет обязано выплачивать вам что-либо из обещанного.

Если вы паче чаяния, помимо сказанных берегов, откроете еще какие-нибудь земли, вы должны вершить на них правление и справедливость, покуда его величество не прикажет чего-нибудь иного.

Далее: вам жалуется также титул аделантадо тех земель, которые вы откроете на сказанном побережье, коего вы будете, таким образом, правителем; сие звание жалуется вам, а также вашему наследнику-преемнику, коего вы сами назовете.

Точно так же мы жалуем вам должность главного альгуасила (Главный альгуасил — высший полицейский чин на завоеванных землях) сказанных земель, — вам и после вашей кончины — вашему сыну, коего вы сами назовете.

Далее: мы позволяем вам в совете да в согласии с должностными лицами его величества в названной земле построить в сих владениях, в наиболее подходящих для того областях и местностях, две крепости из камня, потребные по вашему мнению да по мнению сказанных наших должностных лиц для охраны и умиротворения упомянутой земли. Мы жалуем вам также постоянное ими управление — и это вам и вашим наследникам да потомкам — с годовым жалованьем в сто пятьдесят тысяч мараведи на каждую из сказанных крепостей (В прошении Орельяны в Совет по делам Индий по этому поводу сказано следующее: «Пусть [его величество] пожалует мне начальствование над четырьмя крепостями, что в той стране возвести следует… и эти должности с жалованьем в 1800 дукатов в год сохранит для меня и моих наследников». Интересно отметить, что корона, неуклонно проводя на деле линию на искоренение потомственных и феодальных привилегий конкистадоров, продолжала жаловать их в капитуляциях). Вы получаете право на сие жалованье лишь после того, как каждая из них будет отстроена, закончена и завершена [постройкой] на глазах у всех сказанных наших должностных лиц. Эти крепости вы обязаны возвести за свой собственный счет, причем ни его величество, ни короли, которые за ним воцарятся, не будут обязаны оплачивать вам то, что вы на означенные крепости издержите.

Далее: в возмещение понесенных вами издержек я жалую вам двенадцатую долю тех доходов и прибылей (Орельяна испрашивал разрешения «удерживать одну десятую часть»), которые его величество будет получать ежегодно с открытых и заселенных вами в соответствии с настоящей капитуляцией земель и провинций, однако при том условии, что [доля сия] не превышала бы в течение года одного куэнто (Куэпто — сумма в один миллион мараведи) в расчете на мараведи; льгота сия жалуется вам и вашим наследникам навечно.

Далее: мы даруем вам или тому, кто будет вами уполномочен, разрешение и право вывезти из сих королевств или из королевства Португалии, или из Гвинеи и с островов Зеленого Мыса на сказанную землю восемь рабов негров, провоз каковых освобождается нами от всех пошлин и сборов (Для замены вымиравшего коренного населения в Новый Свет со второй четверти XVI в. стали систематически ввозиться по королевским лицензиям и особым соглашениям — асиенто — негры-рабы, которые были более сильными и выносливыми, нежели индейцы. Наследственное рабство негров (во времена Орельяны их, подобно скоту, клеймили раскаленным железом) было узаконено королевским указом от 11 мая 1526 г. и на протяжении веков признавалось бесспорным (в Бразилии оно было отменено лишь в 1888 г.). К началу XIX в. в Америку их было вывезено столько, что они стали одним из основных этнических элементов ее населения (по Гумбольдту, к этому времени их вместе с мулатами насчитывалось свыше 6104000 чел.).

Орельяна просил у короля позволения «взять из сих королевств да из португальских владений 200 негров, освобожденных от всяких пошлин, ибо ни теперь, ни в будущем, ни под одним, ни под другим видом не будет в той стране никаких иных рабов»).

Далее: мы освобождаем вас и всех, кто едет сейчас вкупе с вами в названную землю, а также тех, кто впоследствии переселится туда на жительство, от каких бы то ни было налогов либо пошлин на срок в ближайшие десять лет, кои исчисляются и исчитываются со дня заключения настоящей капитуляции; и далее: вы и означенные лица освобождаетесь также от сбора «альмохарифазго» (В средневековой Испании словом арабского происхождения «альмохарифазго» (almojarifazgo) назывался таможенный сбор) на все то, что вы везете с собой для устройства и обстановки своих домов в названных землях.

И так как император-король, мой государь, получив сведения, вынудившие его в силу необходимости озаботиться составлением различных распоряжений, содействующих улучшению правления в Индиях, хорошему обращению с тамошними индейцами да отправлению справедливости, приказал издать соответствующие законы и указы, каковые по всей форме и за подписью Хуана де Самано, секретаря его величества, мы прикажем вам вручить, вы обязаны во всем и во что бы то ни стало соблюдать упомянутые законы и постановления в соответствии да согласии с тем, что во всех них и в каждом из них в отдельности содержится, а также строго [исполнять] прочие предписания, кои излагаются и следуют ниже.

Вам надлежит выбрать расположение и места для возведения поселений, которые вы должны построить с таким расчетом, чтобы оные не причиняли бы никакого вреда туземным жителям сказанной земли. Если же так сделать не удастся, то следует уступить желаниям сказанных индейцев или поступить так, как посоветует веедор (Веедорами (veedores — от испанского глагола veer — наблюдать) именовались постоянные инспекторы или контролеры короны, наблюдавшие за деятельностью правителей в Индиях), который поедете вами, чтобы следить затем, как вы исполняете условия данной капитуляции, а также так, как всего разумнее покажется упомянутым духовным особам.

Далее: вам и всякой особе из тех, что вместе с вами поедут, запрещается под страхом смертной казни и лишения всего состояния отбирать у индейцев мужних жен, дочерей и каких-либо других женщин, а также отнимать у них золото, серебро, хлопок, перья, [драгоценные] камни и другие вещи, находящиеся в их — названных индейцев — собственности, если только таковые [вещи] не будут выменены и оплачены посредством каких-либо других равноценных, причем сии обмен да оплата производятся под наблюдением и досмотром упомянутого веедора и духовных особ. Но в случае, если у вас выйдет вся еда, которую вы и едущие вместе с вами люди с собой возьмете, и вы получите разрешение [на обмен], вы можете просить ее [еду] у сказанных индейцев за выкуп, давая им за нее какую-нибудь вещь. Когда же у вас выйдут и сии [вещи], вы должны просить у них [индейцев] сказанную пищу путем уговоров, добрых слов и убеждения и ни в коем случае не отнимать у них оную силой. Если же случится так, что все описанные средства и другие, кои сказанному веедору, духовным особам и вам покажутся подходящими, будут испробованы, то, испытывая крайнюю нужду, вы можете, разумеется, добывать оную пищу там, где вам удастся ее обнаружить.

Далее: ни под каким предлогом и ни в каком виде не следует вести с индейцами войны, не давать им на то повода, и если уж сражаться, так только лишь во здравом размышлении, достойном случая, и единственно для собственной защиты. Но прежде всего мы приказываем, чтобы им дали бы понять, что мы вас посылаем лишь для их наставления и обращения, а не затем, чтобы сражаться с ними, но, наоборот, — чтобы они смогли бы познать истинного бога и нашу святую католическую веру и пришли бы к повиновению, коим они нам обязаны. И паче чаяния индейцы окажутся настолько спесивы, что, пренебрегши увещаниями да предложениями мира, с которыми вы к ним обратитесь, все-таки пойдут на вас с войной, вы, не располагая иным средством, чтобы уберечься и защититься от них, кроме как пойти на ссору с ними, должны совершить сие последнее с наивозможно большей осмотрительностью и выдержкой, отбившись от них с наименьшей кровью и ущербом, насколько сие окажется в ваших силах. Все одежды, украшения и прочие вещи, кои будут у них отобраны, за исключением оружия как наступательного, так и оборонительного, вы и те, кто вместе с вами отправляется, должны собрать и возвратить этим индейцам, сказав им [при этом], что вы не желали им ущерба, который они понесли, что сие случилось по их собственной вине и из-за их к нам недоверия и что вы отсылаете им сии вещи, так как оные есть неотъемлемая их собственность, ибо вы не хотите ни убивать их, ни притеснять, ни лишать принадлежащего им добра, а лишь желаете их дружбы да покорности на службе богу и его величеству. И коль скоро вы поступите сказанным образом, то оные индейцы воспылают большей верой и доверием ко всему тому, что вы им сказали, либо скажете.

Далее: если какой-либо испанец убьет или ранит какого-нибудь индейца, он должен быть наказан в соответствии с законами сиих королевств без малейшего снисхождения к тому, что преступник является испанцем, а убиенный, либо раненый — индейцем.

Далее: после того как вы умиротворите страну, вы должны определить для каждого индейского селения то количество еды и провианта, кое оное поставлять обязано, и разделить продовольствие и подати, кои сказанные индейцы должны поставить, между испанцами, которые заселят упомянутую землю, распределив все доходы в согласии со сказанными законами, причем самую главную долю (cabeceras mas principales) вы обязаны выделить в пользу королевской короны.

И так как воля его величества, как то из сказанных законов следует, состоит в том, чтобы все индейцы состояли бы под нашею защитой, дабы все они уцелели и были бы обучены таинствам святой нашей католической веры, вы не должны разрешать ни одному из испанцев помыкать индейцами, обижать оных, мешать их обращению в христиан, брать у них что бы там ни было, если только оное не обменено в ранее указанном мною порядке.

Далее: если произойдет такой случай, что какой-нибудь сеньор или вождь сказанной земли, прослышавши о его величестве, коему обязан он повиновением, по собственной воле пожелает отослать его величеству какой-нибудь подарок, то вы можете этот подарок принять и отошлете его в целости да сохранности его величеству.

В заключение настоящей капитуляции объявляю вам: коль скоро вы — сказанный капитан ФрансискодеОрельяна — осуществите все вышеизложенное за собственный ваш счет сообразно смыслу и букве того, что выше приводится, — коль скоро вы будете блюсти и исполнять, а также и заставлять блюсти и исполнять все [положения], содержащиеся в новых законах и постановлениях и прочих вышеприведенных распоряжениях, равно как и инструкции, кои впредь мы соблаговолим издать и сочинить для упомянутой земли, заботясь о хорошем обхождении с ее коренными жителями и о скорейшем обращении их в нашу святую католическую веру, я говорю и обещаю, что сия капитуляция вместе со всеми содержащимися в ней условиями будет соблюдена в отношении вас целиком и полностью в согласии со смыслом всего вышеизложенного.

Но коль скоро вы не совершите и не исполните того, [о чем ранее шла речь], его величество не будет обязано ни соблюдать, ни выполнять сей договор, ни какое-либо из указанных в нем условий, но, более того, — прикажет покарать вас и обойтись с вами, как с человеком, который не соблюдает и не выполняет, а нарушает предписания своего короля и повелителя.

В подтверждение сказанного мы повелеваем выдать [вам на руки] настоящую капитуляцию, подписанную собственноручно мною и заверенную Хуаном де Самано. секретарем его величества.

Дано и городе Вальядолиде в 13-и день феьраля месяца 1544 года.

Я — принц.

Заверил:

де Самано,

подписали:

епископ Куэнский, и Гутьерре Веласкес, Грегорио Лопес и Сальмерон.

[II]

В городе Вальядолиде 18 числа февраля месяца 1544 года передо мною Очоа де Луайяндо, эскривано их величеств (Под «их величествами» разумеются Карл I (V) и его мать — королева Хуана Безумная. Формально Карл I был соправителем своей матери; единоличным же королем он был всего лишь несколько месяцев с апреля 1555 и по январь 1556 г., когда он отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа), и перед нижепоименованными свидетелями предстал Франсиско де Орельяна и заявил [следующее]:

Поскольку принц, сеньор наш, повелел заключить с ним [Орельяной] упомянутую капитуляцию о завоевании и заселении неких земель и провинций, кои приказано именовать и прозывать впредь «Провинцией Новая Андалузия» (оная капитуляция занесена выше в настоящую книгу), поскольку эта капитуляция содержит и подробно излагает ряд условий, которые он [Орельяна] повторил, постольку он взял на себя обязательство и обязался иметь в виду, соблюдать и исполнять все то, что упомянутая капитуляция ему вменяет в обязанность соблюдать да исполнять, в том числе — Новые законы и указы, изданные его величеством (ему известно также о необходимости получения оных от секретаря Хуана де Самано), и все прочие инструкции да предписания, кои издадут в будущем их величества, [обязался соблюдать оные] под страхом кар, предусмотренных упомянутой капитуляцией и Новыми законами, инструкциями и всяческими предписаниями.

Он также будет сие иметь в виду, соблюдать да исполнять, отвечая своей собственной особой и своим имуществом — движимым и недвижимым, имеющимся сейчас, и тем, которое у него будет; предоставит полную власть всем и каждому в отдельности из судей (jueces)H присяжных (justicias) (В данном случае судьи, обладавшие различной юрисдикцией. В широком смысле судьями (jueces) назывались вообще коронные должностные лица) их величеств, вне зависимости от того, являются ли они таковыми в сих королевствах и владениях или в Индиях, или на островах и на материковой земле, лежащей в море-океане; и какой бы юрисдикцией они не обладали, он отдаст себя в их распоряжение, тем более, если оная будет принадлежать сеньорам из Совета [по делам] Индий, либо должностным лицам, кои местопребывают в городе Севилье в Торговой палате Индий, отказываясь — и тот отказ он еще раз подтверждает — от своей собственной юрисдикции, власти и закона Sit convenerit de juricditione (Латинская фраза Sit convenerit de jurisditione является началом соответствующего закона и в переводе означает примерно следующее: «Да изберет ответчик сам себе юрисдикцию». Речь идет о юридическом принципе, применявшемся в то время в испанском праве и подтвержденном королевским распоряжением от 10 августа 1539 г., согласно которому ответчик в определенных пределах сам мог избрать для себя суд, по какой-либо причине его более устраивавший. Из настоящего документа лишний раз явствует, что коронные чиновники, принуждая своих контрагентов отказываться от прав, гарантированных им законами, тем самым лицемерно прикрывали отъявленное беззаконие) [в пользу приговора соответствующего суда], каким бы строгим по закону, кратким и решительным он ни был. Он подчинится, таким образом, окончательному приговору судьи, который вынесет тот приговор, и будет считать оный приговор целиком и полностью справедливым и одобрит его.

Итак, он отрекся от каждого и любого из законов, привилегий и прав, кои могли бы быть истолкованы в его пользу, а также от законов и прав, ставящих под сомнение самое отречение.

Подтверждая все вышеизложенное, он [Орельяна] передо мною — сказанным эскривано — и ниже поименованными свидетелями объявил о принятии [сих условий] и было сие совершено в названный день вышеуказанных месяца и года в присутствии свидетелей

Мартина де Раймона, и Кристобаля Мальдонадо [де Сеговия], и Андреса Наварро.

И в подтверждение оный проставил тут свое имя:

Франсиско де Орельяна.

Загрузка...