Отложенная свадьба

Глава 1

Тяжелая металлическая дверь с лязгом захлопнулась за Джексоном Рашем. Звук эхом отозвался по всему исправительному заведению Риверуэй в северо-восточном Иллинойсе.

Джексон остановился, пытаясь взять себя в руки, немного помедлил и зашагал вперед. Каблуки ботинок стучали по изношенному линолеуму. Ему вдруг пришло в голову, что решетки на окнах, выщербленные бетонные блоки, мигающие лампы дневного света и вопли, доносившиеся из камер и коридоров, – отличные декорации для съемок фильма о местах лишения свободы.

Его отец, Колин Раш, обретается здесь почти семнадцать лет, с тех пор, как был пойман на краже тридцати пяти миллионов долларов у ничего не подозревающих инвесторов. В ход пошла схема знаменитого создателя финансовых пирамид Карло Понци.

Драматичная сцена его ареста происходила в день тринадцатилетия Джексона. Праздновали у бассейна на заднем дворе, туда и ворвалась полиция, перепугав гостей, которые с визгом разбегались в разные стороны. Перед глазами Джексона все еще стояла картина: двухъярусный, голубой с белым торт скользит к краю стола, падает, куски и брызги летят на траву, стирая его имя, написанное кремом.

Сначала отец упорно отстаивал свою невиновность. Мать Джексона каждый день брала сына на судебные заседания, где они проводили долгие часы, поддерживая главу своей семьи. Но вскоре стало ясно, что Колин виновен. И дело не в том, что он не был блестящим инвестором, а в том, что он оказался обычным вором.

Когда один из клиентов отца покончил с собой, он лишился сочувствия публики и был приговорен к двадцати годам тюрьмы. С тех пор Джексон не видел отца.

Теперь он направлялся к залу для посетителей, готовый увидеть жесткие деревянные скамьи, плексигласовые перегородки и черные телефонные трубки. Но вместо этого, к своему удивлению, обнаружил большое светлое помещение, похожее на школьный кафетерий. Здесь было расставлено с дюжину круглых красных столиков, при каждом – четыре табурета, прикованные толстыми металлическими скобами к основанию стола. Свет лился в высокие прямоугольные окна, падал на пол, вымощенный плиткой в шахматном порядке. Охранников было немного, посетители приходили в основном семьями.

Джексон встретился глазами с человеком, стоявшим за одним из столов, и не сразу узнал в нем отца. Колин сильно постарел, в уголках глаз и на бледных впалых щеках появились глубокие морщины. Он сгорбился, его волосы поредели. Но это точно был отец.

Колин улыбнулся, но Джексон не ответил улыбкой. Он пришел сюда не по своей воле, отец настаивал на встрече: имейлы и голосовые сообщения становились все более настойчивыми. И наконец Джексон сдался.

Но он был полон решимости не растягивать неприятный визит. Ограничившись рукопожатием, он сухо поприветствовал отца, чем предотвратил неловкую попытку родственного объятия.

– Привет, сынок, – ответил Колин, не сдержав эмоций, так и плескавшихся в глазах.

Рука отца оказалась сильнее, чем ожидал Джексон.

Он перевел взгляд на второго сидевшего за столом мужчину, недоумевая, зачем явился посторонний.

– Рад тебя видеть, – продолжал Колин.

Джексон, не отвечая, вопросительно поднял брови. Отец откашлялся и выпустил руку сына.

– Джексон, это Трент Кордей. Весь последний год мы были с ним сокамерниками.

Джексон снова посмотрел на отца.

– Чего ты хочешь?

Можно только предположить, что вскоре отцу предстоят судебные заседания по поводу условно-досрочного освобождения. Если это так, пусть Колин справляется самостоятельно. Ему оставалось сидеть три года, и, по мнению Джексона, он заслуживал каждой минуты тюремного срока. Из-за его махинаций пострадали десятки людей, и в том числе мать Джексона. После процесса она была безутешна. Слишком много пила. А пять лет спустя ее убил рак. Как раз в тот момент, когда Джексон оканчивал школу.

Колин указал на табурет:

– Садись, пожалуйста.

Джексон уселся на маленькое металлическое сиденье.

– У Трента проблема, – начал Колин, тоже садясь.

Джексону показалось странным, что его должна заботить проблема Трента. Но он молчал. Просто выжидал.

– Это моя дочь, – выпалил наконец Трент. – Я в тюрьме всего три года. Собственно говоря, попал сюда по ошибке. Я…

– Можете не продолжать, – перебил его Джексон.

Семнадцать лет назад он слушал бесконечные протесты Колина, уверявшего, что его подставили, потом ловко провели, а потом не так поняли. Джексон не собирался выслушивать вранье еще одного преступника.

– Ну… то есть…

Джексон посмотрел на часы.

– Она стала жертвой, – выдохнул Трент и достал из кармана синей хлопчатобумажной рубашки фото. – Это семья Герхард. Не знаю, слышали ли вы о них.

Джексон коротко кивнул.

Трент положил фото на стол перед Джексоном.

– Разве она не прекрасна?

Джексон опустил взгляд. Женщина на снимке действительно была очень хороша. Вероятно, лет двадцати пяти, с густыми рыжеватыми волосами, светлой, открытой улыбкой и сияющими зелеными глазами.

– Она выходит замуж, – продолжил Трент. – За Верна Герхарда. Подготовка держится в секрете. Но семья известна слишком многим. Верн – мошенник и обманщик. Такими же были его дед и отец.

Очевидно, женщина не разбирается в мужчинах. Но Джексону было абсолютно все равно. В процессе работы он часто встречался с женщинами, имевшими несчастье выйти замуж за негодяев. Но и опять-таки это не имело к нему ни малейшего отношения.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он, в упор глядя на отца.

– Мы хотим, чтобы ты помешал свадьбе, – спокойно ответил тот.

До Джексона не сразу дошел смысл его слов.

– Но к чему мне это?

– Он охотится за ее деньгами, – пояснил Трент.

– Она взрослая женщина, – возразил Джексон, снова взглянув на фото.

Пожалуй, он ошибся: ей лет двадцать шесть – двадцать семь. Вряд ли тридцать. С такой красотой и большими деньгами ей следует знать, что опасность притягивать лузеров слишком велика. Если она сама не понимает этого, что может сделать Джексон?

– Она не подозревает, что ее собираются облапошить, – снова заговорил Колин. – Девочка высоко ценит честность и порядочность. Она – человек искренний и прямой. Если бы она знала правду, не имела бы с ним ничего общего.

– Так скажите ей.

– Она не хочет говорить со мной, – признался Трент. – Не доверяет мне и уж точно не послушает.

– Уверен, что в этом отношении вы с ней солидарны, – заметил Колин с легким раздражением.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

Джексон поднялся.

– Сядь! – велел Колин.

– Пожалуйста, – попросил Трент. – Год назад я кое-что положил на ее имя. Акции алмазного рудника.

– Повезло ей.

– Она не знает об этом, – продолжал Трент.

– Она не знает, что владеет алмазным рудником? – поразился Джексон.

Оба арестанта дружно кивнули.

Джексон снова посмотрел на фото. Поднял и поднес к глазам. Она не казалась наивной. Мало того, если бы его спросили, он сказал бы, что глаза у нее умные. И она совершенно неотразима. За восемь лет работы частным детективом он давно усвоил, что подобная красота часто делает женщин мишенью для нечестных людей.

– Выслушай нас, сынок. Пожалуйста, – попросил Колин.

– Не называй меня сынком.

– Ладно. Хорошо. Как скажешь, – кивнул Колин.

– Говорю я вам, Герхарды опасны, – начал Трент.

– Опаснее вас, двух преступников?

– Да, – подтвердил Трент.

Джексон слегка поколебался, но снова сел. Еще десять минут ничего не решают.

– Они узнали о руднике, – серьезно продолжал Трент.

– Вы точно знаете?

– Да.

– Откуда?

– Друг моего друга. Год назад рудник «Борзоун» стал многообещающим новым открытием. А через несколько дней Верн Герхард познакомился с моей дочерью. Вот-вот будет объявлено о результатах последней проверки, и цена рудника взлетит до небес.

– Акции пустили в свободную продажу? – поинтересовался Джексон.

– Нет, они остались в частном владении.

– Откуда же Герхард узнал об открытии?

– Друзья, связи в алмазной промышленности, слухи. Не так трудно пронюхать, если знаешь, где спрашивать.

– Это могло быть совпадением.

– Не могло.

В голосе Трента звучал ледяной гнев.

– Герхарды – любители легкой наживы. Они узнали про открытие и решили прибрать его к рукам. Как только на брачном свидетельстве высохнут чернила, они ограбят мою дочь и выбросят, оставив ни с чем.

Джексон обвел пальцем лицо женщины.

– У вас есть свидетельства того, что он не влюблен в нее?

«Разве можно устоять перед этой ослепительной улыбкой и умными глазами, – подумал Джексон. – Скорее всего, деньги тут ни при чем».

– Для этого ты нам и нужен, – пояснил Колин.

– Разоблачите их, – попросил Трент. – Раскройте их тайны и расскажите моей Кристе обо всем, что обнаружите. Убедите, что с ней ведут нечестную игру и помешайте свадьбе.

Джексон уже начинал обдумывать проблему, рассчитывать время, необходимое, чтобы проверить дела семейства Герхард. В этот момент в чикагском офисе «Раш инвестигейшнс» клиентов было не слишком много. Он собирался воспользоваться передышкой, чтобы посетить бостонский офис и обсудить возможное расширение бизнеса. Но поскольку дела идут не так уж хорошо, он может выделить для расследования некоторое время.

– Ты сделаешь это? – настаивал Колин.

– Поскребу по верхам, – пообещал Джексон, кладя фото в карман.

Трент открыл рот с таким видом, словно собрался запротестовать против такого кощунства, но передумал и снова сжал губы.

– Будешь держать нас в курсе расследования? – спросил Колин.

На какую-то долю секунды Джексон задался вопросом: что, если отец устроил ему ловушку с целью заставить его общаться с ним? Или у него есть скрытые причины для участия в этом деле? В конце концов, он талантливый мошенник.

– Свадьба в субботу, – сообщил Трент.

– В эту субботу?!

– Да.

Значит, до свадьбы осталось три дня.

– Почему вы не связались со мной раньше? – возмутился Джексон.

Чего они от него ожидают? Что за три дня он что-то успеет?

– Мы пытались, – тихо ответил Колин.

Джексон скрипнул зубами. Да, отец уже месяц, как пытается достучаться до него. Он упорно игнорировал все имейлы и сообщения, как много лет подряд. Он ничего не должен Колину.

Джексон встал.

– Времени почти нет, но посмотрим, что можно сделать.

– Она не может выйти за него, – яростно прошипел Трент.

– Она взрослая женщина, – повторил Джексон.

Он решил поинтересоваться делами Герхардов.

Но если Криста Кордей влюбилась в скверного парня, скорее всего, ни отец, ни кто-то другой не смогут ее переубедить.

Криста Кордей оглядывала себя, стоя перед трюмо. Белье на ней было само совершенство, из белого шелка. Свадебное платье без бретелек из белых кружев и тюля тихо шуршало при каждом движении. Волосы забраны наверх копной из кос и локонов. Макияж уже наложен.

Она едва сдержала смех при мысли об абсурдности происходящего. Кто она такая? Начинающий дизайнер ювелирных изделий из полуподвальной квартирки недалеко от Уинтер-стрит. Она не носит антикварных украшений и бриллиантов. Однако ее венчание состоится в великолепном соборе Святого Луки с последующим приемом в загородном клубе «Брукбенд». Ее очаровал самый завидный жених во всем Чикаго.

Она действительно выходит замуж.

В спальню Герхардов постучали.

– Криста? – позвал мужской голос. Это был Хадли, кузен Верна, один из его шаферов.

– Входи! – откликнулась она.

Хадли ей нравился. Он был на несколько лет моложе Верна, спокойный, по стандартам Герхардов, веселый, остроумный и дружелюбный. Выше ростом большинства мужчин в семье, он обладал спортивной фигурой и был красив. Особенно ему шла копна русых волос, то и дело падавших на лоб.

Он жил в Бостоне, но часто приезжал в Чикаго, иногда останавливался в особняке, иногда в отеле. Криста полагала, что он предпочитает отель, когда встречается с девушкой. Делорес, мать Верна, была фанатично религиозна и не позволила бы гостье Хадли остаться на ночь.

Дверь открылась. Хадли вошел в просторную, роскошно обставленную гостевую комнату. Криста провела здесь ночь, а Верн отправился на свою холостяцкую квартиру в центре города. Может, дело во влиянии Делорес, но Криста последние несколько недель чувствовала себя ужасно старомодной, поскольку настояла, чтобы они с Верном до брачной ночи спали порознь. Верн неохотно согласился.

Хадли на мгновение замер. Потом захлопнул за собой дверь и широко раскрытыми глазами стал рассматривать наряд Кристы.

– Что? – спросила она, гадая, уж не допущена ли в ее наряде какая-то оплошность.

– Выглядишь потрясающе, – выпалил он.

– Надеюсь, – фыркнула Криста, раскинув руки. – Представляешь, сколько все это стоит!

– Тетя Делорес не допустит дешевки, – ухмыльнулся Хадли.

– Я чувствую себя так, будто вторглась в ваш дом обманом, – пробормотала Криста, испытывая дурное предчувствие.

– Почему? – мягко спросил он, подходя ближе.

– Потому что я выросла в бедном районе.

– Ты считаешь, что мы – люди не твоего круга?

Повернувшись к зеркалу, она снова взглянула на свое отражение. Почти незнакомая женщина смотрела на нее: она и вроде не она.

– А ты считаешь, что вы – люди моего круга?

– Если хочешь, чтобы мы таковыми были, – кивнул он.

Их взгляды встретились в зеркале.

– Но еще не слишком поздно, – добавил он.

– Не слишком поздно? Для чего?

– Передумать и отказаться от свадьбы.

Вид у него был вполне серьезный, но, может, он шутит?

– Ошибаешься.

Не то чтобы она собиралась передумать и отказаться от свадьбы, и вообще, ей это в голову не приходило. Мало того, она понять не могла, почему разговор зашел на эту тему.

– Выглядишь испуганной, – заметил он.

– Еще бы! Как всякая невеста, боюсь свадьбы. Я, скорее всего, споткнусь на пути к алтарю. Но супружеская жизнь меня не пугает.

Она станет женой умного, достойного всякого уважения, учтивого Верна. Человека, который вложил деньги в ее компанию ювелирного дизайна. Он открыл ей мир прекрасного, подарил сказочный уик-энд в Нью-Йорке и еще один – в Париже. В Верне необычно почти все. Удивительный человек!

– А будущие свекор со свекровью? – спросил Хадли.

Криста выдавила улыбку.

– По правде говоря, они устрашают, но я не боюсь.

Пристальный взгляд Хадли немного смягчился. Он улыбнулся в ответ:

– Кого бы они не устрашили!

– Да всех и каждого, разумеется.

Манфред Герхард был угрюмым трудоголиком без малейшего чувства юмора, требовательным и педантичным, с резким голосом и бесцеремонными манерами. Его жена Делорес – сухая чопорная особа, строго чтит социальную иерархию и сознает свое место в ней. Но стоило Манфреду оказаться в комнате, она тут же начинала суетиться, выполняя малейший его каприз.

Если бы Верн был таким, как его отец, Криста пинками вытолкала бы его из своего дома. С подобным поведением она мириться не собиралась.

Ей вдруг пришло в голову, что Верн совсем не похож на отца.

– Он очень близок с родителями, – объяснил Хадли.

Она заметила, что он снова пристально за ней наблюдает, и на какую-то долю секунды задалась вопросом: что, если Хадли читает ее мысли?

– Он поговаривает о том, чтобы купить квартиру в Нью-Йорке, – сказала Криста.

Ей нравилась идея жить в отдалении от родителей Верна. Тот горячо их любил, но она не могла представить, что будет проводить каждый воскресный вечер в особняке.

– Поверю, когда это случится, – ответил Хадли.

Но Криста знала, что все уже решено.

– Это для того, чтобы расширить мой бизнес, – пояснила она.

– Начинаешь колебаться?

– Нет, – ответила она, оборачиваясь к нему. Она действительно не колебалась. – Что вызвало такой вопрос? Что заставило тебя сказать такое?

– Может, я хочу быть на месте Верна.

– Очень смешно.

Немного поколебавшись, он безразлично пожал плечами.

– Не уверен, что хотел бы жениться на ком-то из этой семьи.

– Как жаль, что ты уже член этой семьи.

Он взглянул ей прямо в глаза:

– Так ты уверена?

– Уверена. Я люблю его, Хадли. А он любит меня. Все остальное приложится и уладится.

Он кивнул:

– Ладно. Поскольку я не смог уговорить тебя отменить свадьбу, должен сказать, что лимузины прибыли.

– Пора?

Трепет в ее желудке обернулся спазмом. Но она сказала себе, что это вполне нормально. Ей предстоит идти по церковному проходу в присутствии сотен гостей, в том числе ее свекра со свекровью и всех сколько-нибудь известных чикагцев. Непросто в подобных обстоятельствах оставаться спокойной.

– Ты так побледнела, – обронил Хадли.

– Говорю же, боюсь споткнуться на полпути к алтарю.

– Хочешь, чтобы я тебя проводил?

– Мы репетировали свадьбу по-другому.

Отец Кристы был в тюрьме, и у нее не было близкого родственника-мужчины, чтобы проводить ее к алтарю. Не искать же, в самом деле, подставного отца, который мог бы «вручить» ее Верну.

– Но я могу это сделать, – настаивал Хадли.

– Не можешь. Ты должен дожидаться меня вместе с Верном. Иначе количество шаферов не совпадет с количеством подружек невесты. Делорес просто удар хватит.

Хадли одернул рукава смокинга.

– Это верно.

Криста представила шестерых подружек невесты перед собором, в нежно-голубых платьях, с бретельками через одно плечо. Букеты сливочно-белого цвета, такие же, как у невесты, только поменьше. Делорес заказала для Кристы букет из роз и пионов. Он наверняка будет тяжелым, но Делорес заявила, что при таком количестве приглашенных гостей букет должен быть виден на расстоянии. Ничего не скажешь, он будет виден даже с Марса.

– Цветы здесь? – спросила Криста, почти надеясь, что их еще не привезли и ей не придется таскать с собой это уродство.

– Да. Тебя ищут внизу, чтобы сделать фото до отъезда.

– Пора, – вздохнула Криста, набираясь храбрости.

– Еще не слишком поздно, – утешил Хадли. – Можем пройти через розарий.

– А тебе не мешает заткнуться.

– Немедленно затыкаюсь, – ухмыльнулся он.

Сегодня Криста выходит замуж. Пусть все случилось слишком быстро. Пусть церемония будет чересчур пышной. Пусть новая семья ее страшит. Но все, что ей нужно сделать, – дойти до алтаря, сказать «да» и улыбаться в положенные моменты.

К вечеру она станет миссис Верн Герхард. К этому времени завтрашнего дня она уже будет в свадебном путешествии по Средиземному морю. Роскошный личный самолет доставит их к не менее роскошной яхте, в полном соответствии с высоким положением семьи Герхард.

Хадли предложил ей руку, и Криста приняла ее, ощутив внезапную необходимость в опоре.

– Я провожу тебя в церковь, – предложил он.

Она может сделать это. Она сделает это. Возврата нет. И любая женщина была бы на седьмом небе от столь полного и всеобъемлющего изменения образа жизни.

В этот субботний день Джексон, в безупречном смокинге, чисто выбритый и коротко подстриженный, стоял у собора Святого Луки на севере Чикаго и делал вид, что тоже приглашен на венчание. Июньская погода идеально подходила для роскошной свадьбы. Последних, разодетых в пух и прах гостей только сейчас проводили в церковь, а шаферы собрались у крыльца. Верна Герхарда нигде не было видно. Возможно, сидит в ризнице с главным шафером, ожидая прибытия Кристы Кордей.

Джексон многое узнал о Кристе за последние три дня. Она красива, талантлива и большая труженица.

Она росла в бедном районе, под присмотром одинокой матери. Отец, Трент, имел права посещения и, очевидно, платил скромные алименты. Криста окончила местный колледж, защитив диплом по изящным искусствам. Именно в это время мать насмерть сбила машина.

Окончив колледж, она нашла работу в отделе женской одежды ближайшего универмага. Джексон полагал, что она занимается дизайном украшений в свободные часы.

Пока что она оказалась именно такой, какой он ее представлял: простой уроженкой Чикаго, принадлежавшей к рабочему классу. Она скромно жила до тех пор, пока не встретила своего будущего жениха. Самой необычной деталью ее жизни было осуждение отца за мошенничество. Впрочем, может быть, это не столь необычно. В конце концов, это Чикаго, и Джексон определенно знает, что это такое – иметь отца, осужденного за мошенничество.

А вот выяснить, что такое Верн и Герхарды, было куда труднее. Об их публичной жизни знали все, но это была только верхняя часть айсберга, надо узнать то, что скрыто. Фамильная компания «Герхард инкорпорейтид» выросла из магазинчика металлоизделий, принадлежавшего прадеду Верна во время Великой депрессии. Теперь компания специализировалась на торговле недвижимостью и строительстве и оценивалась весьма высоко, но Джексон не нашел в ее операциях ничего незаконного или подозрительного. Сделок было очень много. Компания покупала собственность по бросовым ценам за несколько месяцев до корпоративных слияний, облагораживания района или изменений зонирования, что значительно повышало стоимость. Одного этого было достаточно, чтобы возбудить любопытство Джексона, но пока что у него не возникло никаких особенных подозрений в том, что они пытаются обмануть Кристу.

Несмотря на обвинения Трента, роман Верна Герхарда и Кристы казался именно романом. Не более того.

– Что же, у него немало возможностей, – донесся до него голос одного из шаферов.

Джексон навострил уши.

– Я сейчас едва не сказал ей правды, – ответил другой, гораздо моложе, с фамильными карими глазами Герхардов. Правда, он был выше остальных. Но Верн явно старше. Ультрамодная прическа делала его похожим на участника молодежного ансамбля.

– Зачем тебе это? – удивился третий, приземистый, лысеющий, со съехавшим на сторону галстуком-бабочкой.

Джексон узнал в нем зятя Верна.

– А ты не считаешь, что она заслуживает того, чтобы знать правду? – спросил тот, что помоложе.

– Какая разница? Она горячая штучка, – бросил лысый. – Одно тело чего стоит, просто куколка!

– Такая шикарная попка! – ухмыльнулся первый.

– Мило, – пробормотал Джексон себе под нос. Герхарды богаты, но воспитанием не блещут.

– Тогда зачем ему Грейси? – не отступал молодой парень. – Ему следовало немедленно с ней порвать.

– Тебе хочется лакомиться только одним сортом мороженого? – спросил лысый.

– Всю оставшуюся жизнь? – добавил первый шафер.

– Иногда мне хочется пралине с пеканом, в другое время – молочного шоколада с зефиром, – фыркнул лысый.

– И поэтому ты спишь с Лейси Ханниберри.

– С жирной Лейси.

Остальные рассмеялись.

– Верн сорвал джекпот.

Первый шафер непристойно шевельнул бедрами.

– С обоих фронтов, – подтвердил лысый. – Криста – леди, Грейси – потаскуха.

– Она обязательно узнает, – вздохнул молодой человек с модной прической.

– Не узнает, если не проговоришься, – остерег первый.

Видимо, родственник Герхардов хотел открыть ей глаза. Верн, похоже, настоящая свинья, а большинство его друзей – не лучше.

– Грейси все равно скоро дадут отставку, – предрек тяжеловесный мужчина.

– Верн живо найдет ей замену, – вторил лысый.

– За последние тридцать лет девицы дядюшки Манфреда были не старше двадцати пяти.

– Жены стареют, в отличие от подружек.

Все, кроме молодого человека, рассмеялись. Тот нахмурился.

– Криста другая.

– Ничего подобного.

Первый шафер хлопнул его по спине:

– Ты молод и наивен. Всем твоим подружкам тоже не больше двадцати пяти.

– Я им не изменяю.

– Значит, плохо стараешься.

– Не выполняешь нужной программы, – подхватил приземистый.

Краем глаза Джексон увидел, как к обочине подкатили два белых лимузина. Шаферы тоже их заметили и стали подниматься на крыльцо. Их голоса и смех постепенно стихли.

Значит, Верн изменяет Кристе. Жестоко и глупо, но Джексона это не касается. Может, она знает и мирится с этим, а может, не так умна, как думают все, и безразлична к происходящему. И еще один вариант: она выходит замуж за деньги Герхарда, и ей плевать на его верность.

Открылись двери первого лимузина, из него высыпала компания хорошеньких подружек невесты. Водитель другого подскочил к задней двери и помог невесте выйти на тротуар.

Криста выпрямилась и встала на ярком солнце. Она была прекрасна. Рыжеватые волосы заплетены и уложены на затылке, легкие прядки обрамляют лицо. Обнаженные плечи округлы и гладки. Белое платье плотно облегает грудь и талию, демонстрируя изумительную фигуру. Расшитая стеклярусом кружевная юбка переливалась при каждом движении.

Подружки с веселым щебетом собрались вокруг невесты.

– Ну вот, все в порядке, – объявила одна подружка, возившаяся с букетом Кристы, и придирчиво оглядела невесту.

– Все в порядке? – спросила ее Криста.

– Ты само совершенство, – ответила та.

Криста глубоко вздохнула.

Девушки стали подниматься на крыльцо. Джексон не мог отвести восхищенный взгляд от невесты.

Криста заметила его. В ее глазах мелькнуло недоумение. Она явно пыталась понять, кто он. Их взгляды встретились, и словно молния ударила Джексона прямо в солнечное сплетение.

Ее глаза были зелеными, как вода на южном побережье Тихого океана. Джексон прочел в них честность и благородство. В эту долю секунды он понял, что ее отец говорил правду. Криста не будет мириться с изменами мужа, а это означало, что она ничего не знает о Верне и Грейси.

Ему следовало бы рассказать ей правду о Верне, прямо здесь и сейчас. Она должна знать, во что вляпалась.

Он лихорадочно пытался подобрать слова, когда подружка невесты что-то прошептала ей на ухо. Криста рассмеялась и отвела глаза от Джексона. Момент был упущен.

Девушки поднялись на крыльцо.

Ему пора уходить. Он ничего не сможет сделать ни для Трента, ни для его дочери. Остается только надеяться, что Трент не прав. Однако Герхарды, похоже, крайне неприятная семейка. И если они действительно охотятся за алмазным рудником, у нее будут неприятности. Но и это Джексона не касается. Он выполнил обещание, не нашел ничего конкретного, ничего, что доказывало бы преступные намерения Герхардов.

Подружки невесты, весело щебеча, входили в церковь. Криста держалась позади, проверила, не потеряла ли серьги, поправила колье и, сжав обеими руками букет, вскинула подбородок.

И совершенно неожиданно оглянулась на него. Он ощутил укол в сердце и подумал, что она заслуживает более достойного, чем Верн, мужчины. Пусть это не его дело, но она точно не потерпит мужа, который начнет изменять ей направо и налево.

Тяжелая дверь закрылась за подружками.

Снаружи остались только он и Криста.

Джексон огляделся и убедился, что на эти несколько коротких секунд они здесь одни. Прежде чем в голове появились связные мысли, он уже энергично шагал к ней.

Ее зеленые глаза широко раскрылись. Она удивленно уставилась на него.

– Криста Кордей? – спросил он.

– Вы друг Верна?

Чувственные нотки в ее голосе будоражили нервы.

– Ненадолго, – заверил он и, подхватив ее на руки, бросился прочь.

– Что?! – взвизгнула она, упираясь рукой в его плечо. Вторая по-прежнему сжимала огромный букет.

– Я не причиню вам вреда.

Он ускорил шаг.

– Вы не… Что вы делаете?

– Вы многого не знаете о Верне.

– Немедленно отпустите меня!

Она принялась извиваться, растерянно оглядываясь в поисках спасения.

– Отпущу, – поклялся он. – Через минуту.

Почти добежав до своей машины, он открыл дверь и втолкнул Кристу на переднее сиденье. Прежде чем она успела отреагировать, он запрыгнул внутрь, завел двигатель и нажал на акселератор. Машина рванулась вперед с такой скоростью, что едва не столкнулась с такси, водитель которого откликнулся негодующим ревом клаксона.

– Вы не можете так поступить! – воскликнула Криста, повернув голову, чтобы взглянуть на собор.

– Я только хочу поговорить.

– Я выхожу замуж!

– Выслушайте меня! Если после разговора вы по-прежнему будете настаивать на свадьбе, я отвезу вас обратно.

И он сдержит слово. Трент – преступник. Он вполне может оболгать Герхарда по известным ему одному мотивам. Так что если Кристу не смутит неверность будущего мужа, Джексон вернет ее Верну. Пусть все его инстинкты бунтуют против этого, он поступит именно так.