Отложенное убийство

9

Было без десяти минут пять часов вечера, когда Пол Дрейк появился с отчетом в кабинете Перри Мейсона.

– Отсюда Фрэнк Марли проследовал прямо к многоквартирному дому «Балкан» на авеню Виндсторм. Он долго звонил в квартиру некой Хейлз Тумс, пока не удостоверился, что ее нет дома. Затем он отправился в гавань. Мои ребята не выпускают его из виду. Фамилия Тумс тебе что-нибудь говорит?

– Пока нет, – ответил Мейсон. – Выясни, кто это такая. Может, медсестра.

– Ладно. Есть еще новости. Полиция нашла орудие убийства.

– Они уверены, что это именно орудия убийства?

– Да. Пули точно совпадают.

– Где они его обнаружили?

– Вот это очен любопытно. Именно там, где, как утверждает Андерс, он его выбросил.

– Что ты хочешь сказать?

– Автострада в том месте примерно на восемь-десять футов поднимается над уровнем окружающей местности. По обеим сторонам автострады проложены канавы для стока воды.

– Знаю, – кивнул Мейсон. – Так как же они, все-таки, обнаружили револьвер и где они его обнаружили?

– Андерс стоял на автостраде и закинул его как можно дальше, вернее, пытался закинуть. Очевидно, револьвер ударился об один из столбов высокого напряжения и отлетел в канаву. Вскоре прошел дождь, канавы наполнились водой. После сильных дождей вода поднимается в них на два, а то и три фута. Сегодня утром она спала. Туда какая-то газета послала фотокорреспондента, чтобы сфотографировать твои следы. Он и заметил револьвер, торчащий из воды. Это «Кольт» тридцать восьмого калибра. Полиция провела с ним эксперимент. Пуля, использованная в этом эксперименте, имела те же отличительные характеристики, что и пуля, послужившая причиной смерти. Они обе вылетели из одного ствола.

– Что говорит Андерс?

– Не знаю, – ответил Дрейк. – Да, в общем, какая разница, что он говорит? Таким образом, он оказался в очень неприятном положении.

– Номер оружия?

– Наверное, принадлежит Андерсу. Послушай, Перри, я только что получил эту информацию. Мой приятель, газетный репортер, позвонил мне.

– Тогда они, наверное, отпустят Мэй Фарр. Я подготовил Хабэас Корпус.

– Им она нужна, как свидетельница, – заметил Дрейк.

– Им бы, конечно, не хотелось ее отпускать. Ты понимаешь, ее можно представить в обеих ролях. Они повесят убийство на Андерса, ему придется как-то оправдывать свои действия и пытаться смягчить вину. Он, наверняка, постарается ее вовлечь. Она важнее защите, чем обвинению. Пол, я попрошу тебя заняться этой Тумс, попытайся выяснить о ней все, что только возможно. Пусть кто-то постоянно сидит на «хвосте» у Марли, не забывай об Эверселе – вдруг еще что-то удастся раскопать. А что с миссис Вентворт? Как я предполагаю, полиция ею уже занималась?

– Думаю, да. Она отправилась в контору окружного прокурора вскоре после полудня и провела там около часа. Насколько я понял, она не падает духом. Она заявила, что случившееся ужасно, ей, естественно, очень жаль его, но она и Вентворт уже давно живут раздельно, она не собирается притворяться, что они продолжали оставаться друзьями, у них были очень серьезные разногласия по вопросам собственности, но, несомненно, его смерть – шок для нее. Мой приятель из газеты передал мне несколько фотографий. Среди них есть и Хуанита Вентворт. Она выходит из машины перед зданием суда.

– Почему именно такая фотография? – поинтересовался Мейсон.

– Понимаешь, Перри, репортерам обычно дают указания фотографировать дамочек определенным образом – чтобы они показывали ножку, – объяснил Дрейк. – Это не очень-то подходящая поза для вдовы. Плохой вкус. Так что ее засняли, когда ножка показывается естественно – когда вдова выходит из машины.

– Понятно. А что она еще сказала? У окружного прокурора ее спрашивали о деталях или только об основных моментах?

– Я не знаю сути разговора, Перри.

Из приемной открылась дверь и в кабинет вошла Делла Стрит. Дрейк замолчал и оценивающим взглядом осмотрел секретаршу Мейсона.

– В приемной ждет Мэй Фарр, – объявила Делла.

Мейсон кивнул детективу в сторону двери, ведущей в общий коридор.

– Сматывайся, Пол. Я хочу очень подробно обсудить с ней кое-какие вопросы. Все, что она говорит адвокату – конфиденциальная информация, если только ее не слышит третье лицо, например, ты. В таком случае сообщение уже не является конфиденциальным, и мы все можем оказаться в неприятном положении. Продолжай работу по этому делу и постарайся раскопать все, что можно.

– Постараюсь. А ты, Перри, поторопись с Мэй Фарр.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял адвокат.

– Ее выпустили, но предчувствие мне подсказывает, что ненадолго.

– Почему, Пол?

– По тому, как складываются обстоятельства. Я пошел, Перри.

– Пока, – сказал Мейсон и кивнул Делле.

Секретарша отправилась в приемную и практически сразу же вернулась с Мэй Фарр. Посетительница вошла в кабинет адвоката с высоко поднятой головой и вызывающей улыбкой на губах.

– Привет, – поздоровалась она. – Мы разговариваем или нет?

– Почему нет? – не понял адвокат. – Садитесь. Закуривайте.

– Я вам нужна? – спросила Делла Стрит.

Мейсон покачал головой.

– И, Делла, проследи, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.

– Я закрываю контору, – объявила секретарша и закрыла дверь в приемную.

– Так почему бы нам не поговорить? – обратился Мейсон к Мэй Фарр.

– Боюсь, что я поставила вас в неприятное положение.

– Ничего страшного. Я привык попадать во всякие истории. Что вы сказали полиции?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем ничего.

– Они зачитали вам заявление Андерса?

– Вначале они сами пытались мне пересказать, что он сообщил – с собственными домыслами, но потом дали прочитать то, что он подписал. Это довольно сильно отличалось от того, что они говорили.

– А вы им совсем ничего не сказали?

– Нет. Я объяснила, что с трудом зарабатываю себе на жизнь и должна думать о своей репутации, поэтому не собираюсь делать каких-либо заявлений.

– Что они ответили?

– Что я завязну еще глубже, если стану придерживаться подобной позиции. Я ответила, что это меня устраивает. Они вручили мне повестку. Я должна предстать перед Большим Жюри. Они утверждают, что тогда мне все равно придется говорить. Придется или нет?

– Возможно. Если вы его не убивали, то вам лучше говорить.

– Я его не убивала.

– Это сделал Андерс?

– Мне сложно в это поверить, но если не он, то кто же?

– Давайте вернемся ко вчерашней ночи. Вы вместе со мной отправились в направлении города. Затем вы поехали вперед. Что вы делали после этого?

– Так и ехала в город.

– В квартиру, которую снимаете?

– Да.

– А затем?

– Сегодня утром пришли следователи из Отдела по раскрытию убийств, подняли меня с постели и стали допрашивать.

– А вы случайно не развернулись после того, как мы с вами распрощались, и не отправились назад в яхт-клуб?

– Боже, нет! Почему вы спрашиваете?

– Кое-кто сообщил мне, что вы сделали именно это.

– Кто?

– Мужчина по фамилии Марли. Вы с ним знакомы?

– О, Фрэнк, – с укором в голосе сказала она. – Девушка с минуту помолчала, а потом спросила: – Что он знает обо мне?

– Вы с ним знакомы? – повторил Мейсон.

– Да. Я имела в виду, что он знает о моем пребывании в яхт-клубе?

– Он утверждает, что вы там появлялись. Вы брали его яхту.

– Чушь, – воскликнула она. – Он сам выходил в море и пытается замести следы.

– Почему вы заявляете, что он выходил в море?

– Потому что он страшно хитер и никогда ни к чему не идет прямой дорогой. Он всегда ходит кругами. Если хотите узнать, куда он собрался, никогда не смотрите в направлении движения.

– Ясно, – улыбнулся Мейсон.

– Он умен, – быстро добавила она. – Его ни в коем случае нельзя недооценивать.

– Вы его хорошо знаете?

– Да.

– Много раз с ним встречались?

– Даже слишком.

– Вы его недолюбливаете?

– Терпеть его не могу.

– Давайте уточним ряд моментов, Мэй. Как хорошо вы знали Пенна Вентворта?

– Очень хорошо.

– А его жену?

– Ни разу в жизни не видела.

– Фрэнк Марли крутил роман с женой Вентворта?

– Понятия не имею, – ответила Мэй Фарр.

– У вас есть какие-нибудь мысли по этому вопросу?

– Если бы Хуанита Вентворт оставила дверь открытой, Фрэнк Марли бы точно в нее вошел.

– Почему вы его ненавидите? Он пытался к вам приставать?

– Да, но у него ничего не получилось.

– Вы его не любите именно по этой причине?

– Нет. – Она встретилась с ним взглядом. – Я могу быть с вами откровенной, мистер Мейсон. Я не против того, чтобы мужчины со мной заигрывали. Мне это нравится, если они избирают правильную тактику. Терпеть не могу, когда они начинают ныть или играть на симпатиях. Я не люблю Фрэнка Марли за его нечестность – нет, не за нечестность. Я не возражаю, чтобы мужчина срезал углы, если он действует по-умному. Я знала мужчин, которых нельзя назвать честными. Некоторые из них просто очаровывали меня. Мне не нравится во Фрэнке его подлость, интриганство, то, что он любит все делать исподтишка. Вы не можете предугадать его действия. Он будет учтивым и дружелюбным и протянет руку, словно собираясь обнять вас, но в этой руке у него окажется нож. Он воткнет его по самую рукоятку, не изменяя выражения лица. Он никогда не повышает голос, не выходит из себя, не смущается и не удивляется. Он опасен.

– Давайте немного поговорим о вас, – предложил Мейсон.

– О чем конкретно вы хотите говорить?

– О многом. Например, о том, что произошло на борту «Пеннвента».

– И что?

– Когда вы рассказывали мне о том, что имело место, с вами был Андерс.

– И что?

– Может, вы попытались смягчить или представить в благоприятном свете какие-то факты, потому что он находился вместе с вами?

Она посмотрела ему прямо в глаза и ответила:

– Нет. Скорее Хал Андерс стал бы лгать. Послушайте, мистер Мейсон, я хочу вам кое-что рассказать о себе. Я оплачиваю свой путь, когда прокладываю дорогу в этом мире, и мне бы хотелось иметь возможность жить так, как я того желаю. Именно по этой причине я уехала из Северной Мезы. У меня есть свой собственный кодекс, свои убеждения, свои идеи. Я пытаюсь им следовать. Я ненавижу лицемерие. Я люблю честную игру. Я хочу жить так, как считаю нужным и как мне нравится, и я готова не мешать другим людям жить так, как хотят они.

– А что с Андерсом?

– Андерс хотел на мне жениться. Какое-то время я думала, что выйду за него замуж. Я изменила свои намерения. Терпеть не могу слабых мужчин.

– Что вас не устраивает в Андерсе?

– Все не устраивает, – горько ответила она. – Он неплохой парень, но с ним пришлось бы провести огромную работу. Рядом с ним обязательно должен находиться кто-то, кто постоянно будет хлопать его по плечу и говорить, что все в порядке, он все правильно делает, он отличный мужик и все в таком роде. Посмотрите сами, что произошло на этот раз. Вы объяснили, что от него требуется. Вы четко сказали Андерсу, что ему следует отправиться в гостиницу и оставаться там, пока вы не позвоните. Он выполнил ваши указания? Нет. Он даже до гостиницы не добрался. Ему нужно было посоветоваться еще с кем-то. Вот его проблема. Он не научился твердо стоят на ногах и принимать жизнь такой, как она есть.

– Я считаю, что вы судите его слишком строго.

– Не исключено, – призналась она.

– А вы не думаете, что поскольку он, возможно, старался давать вам советы и вмешиваться в вашу жизнь, вас это приводило в негодование, но на самом деле вы испытываете к нему какие-то чувства, вам это не нравится и вы пытаетесь специально разогревать себя, настраиваясь против него?

Она улыбнулась ему в ответ.

– Может, вы и правы. Я всегда приходила в возмущение и обижалась, потому что он такой _х_о_р_о_ш_и_й_. Все показывали на него пальцем, как на образец добродетели – идеальный молодой человек. Не пьет, не курит, не играет в азартные игры, упорно работает, почтителен и вежлив с пожилыми людьми, вовремя платит по счетам, аккуратен и подстрижен, с чистыми ногтями, читает все лучшие книги, слушает лучшую музыку, разводит лучший скот и заключает лучшие сделки. Все, за что он берется, тщательно разработано и запрограммировано. Причем, он всегда действует по чьему-нибудь совету. Агроном говорит ему, как обрабатывать землю. Адвокат – как заключать контракты, банкир – как обращаться с денежными средствами. Именно поэтому я от него страшно устала. Он всегда внимателен, горит желанием чему-то научиться, всегда прав, а прав он потому, что посоветовался со специалистом по этому вопросу. Он здраво судит и обычно знает, кто дал лучший совет и действует в соответствии с этим советом.

– Но мне кажется, мы все живем так, – заметил Мейсон. – По крайней мере, в большей или меньшей степени.

– Я так не живу, – ответила она с чувством. – И не намерена.

– Вам очень не понравилось, что он приехал в город искать вас?

– Да. Конечно, мило с его стороны было предложить оплатить чек, но я в состоянии справиться со своими проблемами. Если я влипну в какую-нибудь ситуацию, я хочу постараться выбраться своими собственными силами. Если не смогу, то пусть я останусь в центре заварухи. Я не желаю, чтобы Хал Андерс бросался в город вытаскивать меня из канавы, стирать грязь с моей одежды, улыбаться и говорить: «Ну почему бы, Мэй, тебе теперь не вернуться домой, выйти за меня замуж, остепениться и жить счастливо во веки веков?»

– Он все же хочет жениться на вас?

– Конечно. Ему сложно выбить что-то из головы, если он зациклился на какой-то идее.

– Вы не собираетесь за него замуж?

– Нет. Наверное, я неблагодарное существо. Я знаю, что попала в переделку. Я думаю, Андерс придет мне на помощь деньгами и окажет моральную поддержку. Мне следует упасть к нему в объятия, когда все это закончится. Для вашего личного сведения, мистер Мейсон, я заявляю, что я не собираюсь делать ничего подобного.

– Ладно, давайте теперь поговорим о том, что произошло на яхте, сказал Мейсон.

– Я уже рассказывала вам об этом.

– Вы утверждали, что Вентворт был в нижнем белье.

– Да.

– Труп обнаружили полностью одетым.

– Ничего не могу с этим поделать. Когда в него выстрелили, на нем было только нижнее белье.

– Как все это началось?

– Он сказал, что той ночью ему придется куда-то плыть и ему нужно переодеться в комбинезон, потому что требуется что-то там сделать с моторами. Он извинился и отправился в каюту на корме. Он оставил дверь открытой. Я этого не знала. Я пошла к машинному отделению и увидела, как он переодевается. Наверное, тогда соответствующая идея стукнула ему в голову. Он начал заниматься мной, а не моторами.

– Вы громко кричали?

– Я вообще не уверена, что кричала. Хал утверждает, что да. Я думаю, он преувеличивает. Возможно, я ругалась, лягалась, царапалась и кусалась. Если я и кричала, то кричала на Пенна, но не звала на помощь. Я сама поднялась на борт этой яхты, и сама могла с нее сойти на берег. Мне, в общем-то, не свойственно звать на помощь.

– Вы нервничали, у вас была истерика?

– У меня? – в удивлении переспросила она.

– Да.

– Боже мой, конечно, нет. Меня пытались загнать в угол и я почувствовала страшную усталость. Я не знала, сколько месяцев я еще выдержу. Послушайте, мистер Мейсон, мне и раньше приходилось отбивать атаки мужчин и, возможно, придется делать это в будущем.

– Вы вдохновляете мужчин на применение насилия?

– Не думаю. Мужчины применяют тактику пещерного человека, потому что она нравится некоторым женщинам. Мне – нет. Если мужчина пытается применит силу – в любом смысле – у меня возникает желание стукнуть его чем-то по голове, первым, что только попадется под руку. Возможно, у меня возникает больше проблем, чем у других женщин, потому что я независима, а это не нравится мужчинам. Многие женщины говорят «нет» таким образом, что мужчинам это страшно нравится. Если я говорю «нет», то это означает «_Н_е_т_». Мне плевать, нравится это ему или не нравится.

– Когда вы в последний раз виделись с Фрэнком Марли?

– В воскресенье, неделю назад.

– Где?

– Мы ездили в круиз – целой компанией.

– Вентворт тоже был?

– Да.

– На «Пеннвенте»?

– Нет. На яхте Марли – «Атине». Мы быстро сходили в Каталину и обратно.

– Вы в состоянии управлять его яхтой?

– Да. По пути назад я стояла у штурвала. Хотелось бы мне, что бы сам Марлей вызывал у меня такие же чувства, как его яхта. Она – прелесть.

– Расскажите о ваших отношениях с Вентвортом.

– Мы познакомились какое-то время тому назад. Я выполняла для него одну работу. Я увидела, что он начал проявлять ко мне интерес. Он пригласил меня поехать в круиз. Вы прекрасно понимаете, что происходит в подобных круизах. Я без обиняков сказала ему, что думаю по этому поводу. Он ответил, что мой подход его устраивает. Ему просто нравится мое общество. Я поехала. Он признался мне, что хочет открыть букмекерскую контору. Это противозаконно, но он утверждал, что договорился с полицией. Он хотел бы, чтобы я там работала – придавала лоск и следила за Марли. Он знал, что у Марли со мной ничего не получилось и не очень-то доверял ему. Деньгами их фирмы, в основном, занимался Фрэнк. Пенн решил, что было бы неплохо, если бы кто-то находился рядом и наблюдал за деятельностью Марли. По правде говоря, я думаю, что Фрэнку подобная идея не понравилась. Я считаю, что если покопать дела Фрэнка, то там найдется множество подтасовок, подделок и всего в таком роде. Я сказала об этом Пенну.

– Что он ответил?

– Что я не права, но я видела, что он прокручивает в голове мои слова.

– А одежда из универмага?

– Я просто прихожу в ярость, когда вспоминаю об этом. Это было деловое предложение от начала до конца. Вентворт не оплачивал бы никакие из нарядов, если только что-то не случилось бы и я не вышла на работу. Я должна была начать работать и оплачивать счета из своего заработка – по частям. Мы все объяснили менеджеру кредитного отдела, когда открывался счет.

– Но вы не заплатили за одежду?

– Нет, конечно, нет. Я не начинала работать. В руководстве городом произошли изменения. Тех людей, которых, как Пенн и Марли считали, они могли контролировать, перевели в другие районы. Партнеры не отказались от своей идеи, но требовалось время, чтобы завести новые контакты. Я осталась без работы. Мы достигли определенного соглашения, когда Пенн выступил с таким предложением – я не получаю никакого постоянного оклада, пока контора не откроется. Я просто много времени провожу с Пенном, чтобы познакомиться с его друзьями и узнать, кто они. Каждые три недели Пенн отправляет моей сестре чек на небольшую сумму и оплачивает мое проживание и каждодневные расходы. У меня должно было быть достаточно платьев, чтобы производить хорошее впечатление. Иначе говоря, я должна была выступать в роли «хозяйки» всех мероприятий у него на яхте. Мне не требовался никто, чтобы сказать, как все это выглядит. Я прекрасно понимала, что в голове Пенна сидит задняя мысль, что я попаду в зависимость от него, он сможет мной управлять и, в конце концов, я стану его любовницей. Меня мало волновали его планы. Я точно знала, что планирую я. Я не лицемерила и не надевала личину. Я сказала ему об этом с самого начала. Он знал мое мнение. Он думал, что сможет меня изменить. В общем, это была честная сделка, никаких поблажек.

– А ваша семья?

– Вот где жал туфель. Я не работала и не могла найти удовлетворяющую меня работу. Я думала, что предложение Пенна выльется в хорошие деньги. Я также не исключала такого варианта, что в эту букмекерскую контору может прийти наряд полиции и я окажусь в зале суда. Я не думала, что со мной что-то сделают, но полностью такого варианта не исключала. Я понимала, что мама станет ужасно переживать, если узнает, что я замешана в подобных делах. Я не хотела им врать, поэтому перестала писать. Но я также точно знала, что требуется материальная помощь, поэтому договорилась с Пенном, чтобы он посылал Сильвии небольшие суммы, пока я не стану регулярно получать оклад. Я надеялась, что вскоре у меня у самой будут деньги, чтобы посылать семье. Вот и все.

– Неплохой рассказ, если, конечно, это правда, – заметил Мейсон.

Ее глаза потемнели.

– Не возбуждайтесь, – предупредил Мейсон. – Сейчас я говорю о том, что произошло после того, как мы с вами расстались. Свидетельница утверждает, что вы брали яхту Фрэнка Марли и выходили в море.

– Что я ее брала?

– Да.

– Когда?

– Вскоре после того, как мы вместе съездили в яхт-клуб.

– Я этого не делала.

– Свидетельница утверждает обратное.

– Она лжет. Зачем бы мне понадобилась яхта Фрэнка Марли? Вы можете дать разумное объяснение?

– Если Хал Андерс вернулся на «Пеннвент» вместо того, чтобы отправиться в гостиницу, вышел на ней в море и направил ее по курсу на Энсенаду, вы _м_о_г_л_и_ взять яхту Марли, чтобы подобрать Андерса. «Атина» в два раза быстрее «Пеннвента».

– Это абсурд. Он отправился прямо в Северную Мезу, чтобы проконсультироваться со своим адвокатом.

– Да, он отправился в Северную Мезу, – согласился Мейсон. – А вот насчет «прямо» я что-то здорово сомневаюсь.

– Я сказала вам правду.

– Ладно, пока остановимся на этом, – решил Мейсон.

Адвокат встал и протянул руку за шляпой.

– Что мне делать? – спросила она.

– Возвращайтесь на квартиру, ведите себя так, словно ничего не произошло. К вам придут газетные репортеры, станут задавать вопросы. Фотографы захотят сделать снимки. Пусть фотографируют, сколько хотят. Не забывайте, что таким образом репортеры зарабатывают себе на жизнь. Им приказывают написать отчет, сделать фотографию, взят интервью. Если они возвращаются с чем-то интересным, босс хлопает их по плечу, если они приходят с пустыми руками, босс на них орет. Так что дайте им что-нибудь, с чем появиться у себя в редакции. Позируйте так, как они попросят, но не обсуждайте с ними дело.

– Поняла, – кивнула Мэй Фарр.

– Вы можете рассказывать репортерам все, что угодно, о романе с Халом Андерсом, например.

– Нет никакого романа.

– Так и говорите. Представьте ваши отношения так, как представили мне.

– Что он слабый, всегда спрашивает совета...

– Нет, не это, – перебил Мейсон. – О том, что он просто идеальный молодой человек, никогда не допускающий никаких ошибок, а вы устали от всего от этого. Вы решили поехать в город и испытать все на собственном опыте. Также расскажите о предложении Вентворта работать на него, только ни в коем случае не упоминайте, что вы в курсе, что это букмекерская контора. Он собирался открыть офис в центре города, он не обсуждал с вами конкретно, чем намерен заниматься. Вы знали, что вы будете работать с инвестициями. Но молчите о том, что произошло прошлой ночью. Вам хотелось бы все рассказать, но адвокат не велел ничего говорить.

– Другими словами, от меня требуется представить им какую-то информацию, из которой они смогут слепит рассказ? – уточнила она.

– Правильно.

– Ладно. Я все сделаю.

– Сможете? Нервничаете? Расстроены?

Она покачала головой и улыбнулась.

– Все это – часть игры. Иногда ты наверху и все легко получается. Иногда падаешь на самое дно. Не беспокойтесь.

Она резко встала, протянула руку и снова улыбнулась.

– Спокойной ночи, мистер Мейсон.

Мейсон с минутку подержал ее руку в своей, глядя ей прямо в глаза.

– Они пытались вас запугивать, нагоняли страх?

– Пытались? – засмеялась она. – Они кричали на меня со всех сторон, вопросы сыпались справа и слева. Когда они не получили от меня никаких ответов, они обвинили меня в том, что я была любовницей Пенна и врала Халу, потому что хотела выйти замуж за Хала, чтобы материально обеспечить свое будущее. По-моему, мистер Мейсон, они использовали все уловки, какие только смогли.

– Не сомневаюсь, – с улыбкой ответил адвокат. – Ладно, идите. Вы не забудете то, что я сказал?

– Естественно.

Она еще раз улыбнулась ему от двери, а потом он только слышал удаляющийся стук ее каблучков, когда она по коридору шла к лифту.

Мейсон надел шляпу и открыл дверь в приемную.

– Я отправляюсь по делам, Делла, – заявил он секретарше. – Поужинай и не отходи от телефона.

Она взяла его руку в свою и погладила ее.

– Ты будешь осторожен, шеф?

Он улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз, и покачал головой.

Она рассмеялась и сказала:

– Мне не стоило даже открывать рот, не так ли? Но держи глаза широко открытыми, а если я чем-то смогу тебе помочь, сразу же звони.

– Ладно, Делла. Мне хотелось бы, чтобы ты на какое-то время исчезла со сцены. Очень нежелательно, чтобы они и тебя привлекли к этому делу. Мэй Фарр уже вручили повестку. Она должна предстать перед Большим Жюри. Наверное, и мне следует ждать повестку.

– И мне?

Мейсон кивнул.

– Что мы им скажем?

– Лжесвидетельство совершать не станем. Нам незачем играть им на руку. Мы не имеем права предавать интересы наших клиентов. Просто заявим, что все случившееся – это конфиденциальные сообщения, сделанные адвокату, и не подлежат расследованию Большим Жюри. Это повлечет за собой массу технических вопросов, которые придется утрясать. Ничего, Делла, выкарабкаемся.

– Как я предполагаю, шеф, ты хочешь, чтобы я ничего не говорила?

– Закрой рот на замок. Представь себя клемом [клем – промысловый моллюск, кроме устрицы, мидии и гребешка], захлопывающим свою раковину.

– Во время прилива?

– А какая разница? – спросил Мейсон.

– Клемов собирают во время отлива.

– Значит, превратись в клема во время прилива.

Не успела дверь за адвокатом закрыться, как зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку.

– Привет, красотка, – послышался голос Пола Дрейка. – Дай мне шефа.

– Он только что ушел. По-моему, отправился за приключениями.

– Как неудачно! Я ждал, что он мне позвонит, когда уйдет Мэй Фарр. Окружной прокурор выпускает пар наружу. В газетах никакие имена не упоминаются, потому что они пока боятся это делать, а окружная прокуратура называет всех. Они заявили, что готовы доказать, что Мейсон вчера пытался найти орудие убийства, ему собираются вручить повестку, чтобы он предстал перед Большим Жюри, а пока за ним установлено наблюдение. Он...

– Боже! – воскликнула Делла. – Я попытаюсь поймать его в холле, Пол.

Она кинула трубку на место, вылетела из офиса, бросилась по коридору к лифту и стала отчаянно давить на кнопку. Как только один из лифтов остановился, она, задыхаясь, обратилась к лифтеру:

– Очень прошу, Сэм, быстро на первый этаж. Пожалуйста! Я страшно тороплюсь!

Лифтер улыбнулся, кивнул и, не обращая внимания на любопытные взгляды остальных пассажиров, а также сигналы, поступающие с разных этажей, опустил кабину на первый.

Делла вылетела из кабины, никому не уступая дороги, и понеслась к входной двери. Она увидела, как Мейсон садится в такси в пятидесяти футах от здания. Она крикнула ему, но он не услышал. Такси тронулось с места. Перед пожарным гидрантом стояла машина, в которой сидели двое мужчин в штатском. Автомобиль пристроился за такси.

Делла Стрит посмотрела в обе стороны. Ни одного такси поблизости не оказалось. Она видела, как автомобиль, в котором сидел Мейсон, и машина, следовавшая за ним, завернули направо на следующем перекрестке и исчезли из ее поля зрения.

Делла Стрит повернулась и медленно направилась обратно в офис.