Отморозок 4

Глава 7

Два БТРа с открытыми люками, из которых торчали головы мехводов, пылили по извилистой горной дороге. Между ними, натужно взрёвывая двигателем, перла набитая продуктами и снарягой «шишига» — ГАЗ-66. Армейские водилы в Афгане не любят «шишигу», потому что из-за того, что кабина водителя располагается прямо над передними колёсами, и при наезде на мину у водителя и тех, кто внутри, почти нет шансов выжить. Взрывная волна и осколки прошивают всю кабину насквозь. Ну и кроме того, на горных дорогах у двигателя ГАЗ-66 резко падает мощность, и там, где надо поддать «газку», «шишига» начинает тупить.

На броне каждого БТРа сидело по несколько молодых ребят в панамах и пропылённых потных хэбэшках, обвешанные «лифчиками» с запасными рожками к автоматам. Каждый из них, несмотря на расслабленную позу, цепко держит в руках свой автомат и время от времени настороженно зыркает по сторонам на проплывающие мимо валуны и скалы.

Это плановый выезд на дальний пост, стоявший на высоте, позволявшей контролировать большой участок стратегически важной дороги. Командир колонны старший лейтенант Фролов — опытный командир, здоровенный парень со сломанным в юности на боксе носом, ростом под метр девяносто и весом под сотню килограммов. Автомат в его мощных руках выглядит как игрушка. Для него это была уже даже не десятая поездка по этому маршруту. Дорога впереди до боли знакомая, но очень непростая, с затяжными подъёмами и спусками, с парой небольших горных речушек, которые придётся форсировать вброд.

Ещё пара часов тяжёлой дороги, и они будут на хорошо укреплённом и оборудованном посту. Там — короткая передышка: высадить смену, выгрузить припасы, забрать пару дембелей и приболевшего бойца, и сразу же нужно будет возвращаться обратно, чтобы успеть в расположение части до темноты. Ночью по горной дороге лучше не ездить. Тут и днём-то очень неспокойно. Свидетельством этого могут служить сгоревшие остовы грузовых машин и бронетехники, попадающиеся время от времени на пути.

Небольшая колонна втягивается в узкое ущелье, и все бойцы, как по команде, подбираются, готовые быстро среагировать на любое изменение обстановки. Такие места в пути наиболее опасны. С нависающих крутых склонов в любой момент может прилететь выстрел из РПГ или раздаться очередь из крупнокалиберного пулемёта. Это сильно нервирует и заставляет быть настороже, пытаясь взглядом высмотреть на пыльных угрюмых насыпях и скалах малейшие признаки затаившейся засады. Бронегруппа медленно идёт по извилистой дороге, чадя густыми выхлопами солярки. Напряжение всё нарастает. Кажется, что раскалённый воздух можно резать ножом.

Фу-ух! Вроде обошлось. Колонна выходит из ущелья. Бойцы облегчённо вздыхают, принимая более расслабленные позы на броне. Как вдруг перед головным БТРом выросло облако пыли, и гулко бухнул взрыв, и почти сразу же по заднему БТРу прилетел выстрел из РПГ. Узкое ущелье тут же наполнилось густым треском автоматных и пулемётных выстрелов. Бойцов как ветром смело с брони. Те, кто уцелел после взрыва головной машины, залегли вдоль дороги, прикрываясь горящей броней, и без команды открыли ответный огонь. Разгорелся плотный стрелковый бой. Душманы старались добить атакованную колонну, но та отчаянно огрызалась слаженным автоматным и пулемётным огнём. Бойцы здесь были опытные, имеющие за плечами десятки боевых выходов, и своё дело они знали чётко.

— Заря, заря, я пятый. Попали в засаду в квадрате «Шакал-2–7». Две коробочки подбиты. Есть «двухсотые» и «трёхсотые». Веду бой. Прошу помощи! — истошно орёт в рацию ефрейтор Серега Смирнов, укрывшись за большим куском скалы. Слетая с брони, он сумел не разбить рацию. Сейчас вся надежда на него и на наши «вертушки».

Командира колонны старшего лейтенанта Фролова сильно контузило взрывом, и он, ничего не понимая, сидит на земле рядом с передовым БТРом и раскачивается взад-вперёд, держась обеими руками за голову. Рядом с ним, раскинув руки и уставившись широко распахнутыми серыми глазами в выцветшую голубизну афганского неба, лежит мёртвый Васька Широков, которого смело с брони взрывной волной вместе с командиром. Неподалёку от них пули взбивают фонтанчики пыли, ложась всё ближе и ближе к ничего не понимающему Фролову. Его пока прикрывает чадящая густым чёрным дымом броня, но это ненадолго, и в любой момент жадные до человеческой крови куски металла могут впиться в живую плоть.

— Фрол, ложись! Фро-ол! Ты меня слышишь⁈ — Срывая голосовые связки, орёт ему до боли похожий, словно смотришься в зеркало, сержант-сверхсрочник, одновременно стреляя в сторону большого камня наверху, откуда по ним прицельно били духи.

Старший лейтенант находится как будто в прострации, по его пыльному лицу текут крупные капли пота, оставляя за собой длинные грязные полоски. Сержант, словно в замедленной съёмке, видит пустые бессмысленные глаза командира и понимает, что для того это конец. Оглушённый и контуженый Фролов ничего сейчас не слышит и не понимает. Тогда сержант, закинув автомат за спину, делает быстрый рывок через простреливаемое пространство к сидящему на дороге командиру и, схватив того под мышки, с усилием волочёт в сторону большого куска скалы у дороги. Командир очень тяжёлый, сержант упирается изо всех сил ногами, натужно пыхтит и с трудом тащит его могучее, но сейчас безвольно обвисшее тело. Медленно, всё очень медленно. Совсем рядом щёлкают пули. Они вот-вот найдут свою цель.

— Фрол! Очнись! — Разрывая рот в бессильном крике, надрывается сержант. — Фро-ол!

— Фро-ол! — Орёт уже Карабанов, вскидывается на своей кровати и бессмысленно смотрит перед собой.

Сердце у него в груди бухает как у загнанной лошади. Только что он снова тащил командира по пыльной дороге и снова не успевал. Руки и ноги отказывали, мощное тяжёлое тело Фролова весило как будто тонну и не поддавалось. Этот кошмар периодически приходил к нему по ночам. Тогда, на той дороге, он все же успел вытащить старшего лейтенанта Фролова и спрятать его за скалой. Они ещё больше часа отбивались от наседающих «духов», пока не прилетели наши «вертушки» и не причесали огнём все склоны с засевшими на них моджахедами. Потом по дороге пришла бронегруппа и всех: и тех, кто остался в живых, и тех, кто «задвухсотился», вывезли с места ожесточённого боя.

— Бля, Десантура, ты чего так орёшь-то⁈ — Испуганно спросил его со своей кровати Вобла. — Я, сцука, чуть не обоссался от неожиданности.

— Ничего, кошмары снятся. Спи. — Раздражённо буркнул ему Иван, снова укладываясь спать и укутываясь в одеяло с головой.

За полчаса до обеда я зашёл в контору, чтобы повидать Верочку и сообщить, что сегодня вечером у меня проводить её не получится. За последние пару недель у меня с ней установился чёткий график встреч. По выходным мы с ней гуляем по Москве, сидим в какой-нибудь маленькой кафешке, а потом едем ко мне в мою тёплую уютную квартирку, где занимаемся сами знаете чем. В будние дни, когда у меня нет тренировок по самбо, я провожаю её домой и возвращаюсь обратно приблизительно к восьми вечера. В зале меня уже к этому времени ждёт Ванька, и чаще всего он там бывает не один. Теперь к нам в зал частенько забегает Таня, чтобы поглазеть на наши занятия, но больше, чтобы пообщаться с Ванькой.

У них с той первой встречи образовалась взаимная симпатия. На той же неделе, в воскресенье, когда вся компания мажоров пришла к нам в зал во второй раз, Ваня набрался смелости и пригласил Таню вместе сходить в кино. А та возьми и да согласись, и даже обрадовалась вроде, так ей Ванька понравился. В общем, у них сейчас намечается что-то вроде большой дружбы, грозящей перерасти во что-то более нежное и конфетно-букетное. Ванька, при моих вопросах о Тане, густо краснеет и отнекивается, но по его широкому довольному лицу видно, что у них там всё в порядке.

Наша вторая тренировка с мажорами прошла гораздо более спокойно. Мы провели её уже без членовредительства, как обзорный семинар по технике, которых я в своём времени провёл неисчислимое множество. Мы с Ваней показывали ребятам и ударную технику, и работу в партере с ударами, и элементы встречного ножевого боя. Наши гости интересовались абсолютно всем, постоянно задавая вопросы и прося повторить то, что не уловили с первого раза.

Особенно дотошной в расспросах была генеральская дочка Вика. Она задавала довольно грамотные вопросы, делала дельные замечания и сама хотела попробовать всё лично. У этой девчонки очень цепкий аналитический ум. Те, кто поведётся прежде всего на её яркую внешность, скорее всего пропустят то, что Вика очень наблюдательна и умна. Она бывает весьма саркастичной и едкой, но в целом доброжелательна по отношению и ко мне, и Ваньке. Вика умеет слушать и выделять в сказанном нужные моменты. Из неё вышел бы неплохой аналитик или следователь. Видно, что кто-то оттачивает её пытливый ум, возможно, это её отец генерал, или кто-то из знакомых. На мой взгляд, из всей компании мажоров, Вика самая непростая. С ней нужно вести себя поаккуратней, чтобы не попасться на несоответствиях.

Что касается самой тренировки, то тут с Викой тоже были свои интересные моменты. Пока речь шла об ударке, всё было нормально. Я долго и подробно объяснял ребятам нюансы работы коленями в тайском клинче, а потом переход с ударов руками на локти. Дальше, после демонстрации, мы разбивались по парам и все пробовали повторить показанное. Вика не отставала от парней и работала в паре то с Борисом, то со Славиком, то со мной. Постоянная смена пар в процессе занятий позволяет лучше запомнить и отработать изучаемые техники, примеряясь к различным партнёрам по отработке.

Когда мы со Славиком, как с хорошим дзюдоистом, обсуждали боевую работу в партере, и я показал ему треугольник ногами из гарда, Вика тут же изъявила желание освоить и эту технику. Те, кто знает, что такое удушающий треугольник ногами, со мной бы согласились, что это приём весьма специфический. И если его исполняет парень на девушке или девушка на парне, то в голову начинают лезть самые скабрёзные мысли, совсем не относящиеся к тренировке. Ну, или это у меня голова так устроена, что мне в голову сразу лезет всякая чушь, а для других в этом нет ничего особенного.

Сначала Вика, сидя рядом на матах, внимательно слушала мои объяснения, которые я давал Борису и Славику, демонстрируя на Ване выход на треугольник из гарда и закрытие замка ногами с последующим удушением. А потом и сама решила освоить это техническое действие. Она взяла смущающегося Ивана в довольно приличный гард, и пусть не с первого раза, и с моей помощью, но всё-таки сумела заставить красного как рак Разуваева сдаться. Не знаю, правда, сдался ли он потому, что Вика его действительно придушила, или чтобы уже остановить это забавное зрелище. Сдавленные смешки Тани и Славика с Борей показали мне, что не один я такой пошляк и усматриваю во всём этом некую смущающую двусмысленность.

Не удовлетворившись своим первым успехом, Вика по очереди пробовала этот треугольник и на Славике, и на Борисе, и даже на мне. Всё, что делает эта девушка, она делает основательно и с полной отдачей. Казалось, что только до неё одной не дошла пикантность того, что происходило на ковре. Либо она хорошо умеет держать покерфейс, и делала это специально, наслаждаясь смущением тех, кто попался к ней на отработку.

Кстати, Вика попросила разрешения привести на нашу совместную тренировку одного своего хорошего знакомого, который тоже давно увлекается боевыми искусствами и очень заинтересовался её рассказом о нашем зале. Я, пожав плечами, сказал: «Пусть приходит». Если ее знакомый хороший боец, интересно было бы с ним поработать. А если не очень, то и бог с ним, не жалко, пусть тоже до кучи позанимается вместе с нами.

— О! Костылев, к Виктору Семёновичу зайди, он тебя с утра ещё спрашивал, — прерывает мои размышления Вера Павловна, когда я пытаюсь прошмыгнуть незаметно по коридору мимо открытой двери её кабинета.

— Да, Вера Павловна, сейчас зайду, — обречённо киваю я и тяжело вздохнув разворачиваюсь обратно.

Постучав, захожу в кабинет начальника ЖЭКа. Тот в этот момент громко разговаривает по телефону, ругаясь со своим невидимым собеседником. Заметив меня, он раздражённо машет рукой делая мне знак сесть и подождать. Я молча сажусь на гостевой стул и смотрю в окно, за которым местная пацанва, лет десяти-двенадцати, строит снежную крепость. Мальчишки прилежно катают снежные шары по снегу, чтобы они стали побольше, а потом укладывают получившиеся заготовки на основание из таких же уже обработанных снежных блоков и прилаживают их уже на месте. Стены крепости растут буквально прямо на глазах. Эдак скоро они уже и закончат и начнут готовиться к штурму.

— Так, Юра, ты чего же это до сих пор не встал на учёт в военкомат? — Обращается ко мне Виктор Семёнович, который уже закончил свой напряженный разговор по телефону. — Ты уже пару месяцев у нас работаешь, а так и не удосужился туда зайти и встать на учёт. Мне, между прочим, вчера из-за тебя наш военком выволочку по телефону сделал. Давай, бросай все дела и бегом с документами в военкомат.

— Виктор Семёнович, так я же встал на учёт. Как у вас на работу оформился, так сразу и сгонял в военкомат, — отрываюсь я от созерцания стройки и перевожу недоумевающий взгляд на начальника. — Они, видать, там у себя чего-то напутали.

— Ничего не знаю, быстро дуй в военкомат, — недовольно бурчит начальник. — И давай, одна нога здесь, а другая там. Да, и посмотри у себя на участке, чтобы все мусорки были в порядке. У нас районная комиссия скоро будет с плановой проверкой.

— Всё понял, Виктор Семёнович, у меня всё будет так, что комар носа не подточит. — заверил я начальника и по-быстрому слинял из кабинета.

В военкомате я назвал дежурному свои имя и фамилию. Тот сразу куда-то позвонил и кивнул мне на стул.

— Садитесь, ожидайте. Вас пригласят.

Я сел на жёсткое деревянное откидное сиденье, целый ряд которых стоял около окна, и приготовился к долгому ожиданию. Знаю я этих военкоматских. Как минимум, час меня здесь в предбаннике промурыжат. Как обычно, в случае с долгим ожиданием, я закрыл глаза, успокоил дыхание и погрузился в себя, занявшись циркуляцией ци.

— Костылев! Ты что, уснул, что ли? — Надрывается дежурный. — Третий раз уже тебя вызываю.

— Да, уснул маленько, — не стал я вдаваться в подробности. — Куда мне?

— По коридору налево, второй этаж, кабинет двадцать четыре.

Я пошёл в указанном направлении, по пути мельком глянув на часы. Ну ничего себе, я почти полтора часа просидел на этом жёстком сиденье в ожидании чуда.

В нужном мне кабинете сидел самый заурядный лысый полненький майор, который поднял голову от изучаемых бумаг при моём появлении.

— Здравствуйте, я Костылев Юрий. Вызывали?

— Ну проходи, Костылев Юрий, — кивает майор, окинув меня цепким взглядом с ног до головы, и кивает мне на стул. — Присаживайся.

Я сел на указанный мне стул и вопросительно уставился на майора.

— Ты же к нам сюда в Москву из города «Энска» прибыл?

— Да, так и есть, — кивнул я.

— Тебе же восемнадцать лет исполняется будущей весной?

— Да, — снова кивнул я.

— Значит, ты попадаешь под весенний призыв в следующем году. Мы изучили твоё личное дело и будем рассматривать тебя как кандидата на службу в особых частях. Это накладывает на тебя как на кандидата особые требования. Сейчас я дам тебе анкету, когда ты её заполнишь, я дам тебе для заполнения ещё несколько разных тестов. Будут вопросы по заполнению, задавай, я отвечу.

Майор протянул мне несколько листиков.

— Садись за тот столик и заполняй анкету. На все вопросы отвечай подробно.

Я взял предложенные мне листки и сел за небольшой столик. Взяв из пластмассового стакана с карандашами и ручками первую попавшуюся шариковую ручку, я приступил к заполнению. У меня ушло около получаса на то, чтобы ответить на все вопросы. Потом майор дал мне новую стопку листков с различными тестами. Я работал с этой стопкой около двух часов. Среди кучи тестов был даже тест на определение IQ, вот уж не знал, что в СССР его проводили в это время. И где, в обычном районном военкомате!

Потом в кабинет зашла средних лет женщина в очках и белом халате и, положив ногу на ногу, села на стул напротив меня. В руках у неё был чёрный планшет с серыми пришпиленными к нему листиками формата А4. Майор долго беседовал со мной на различные темы: от школьной программы до знания реалий жизни в Советском Союзе вообще и в моём городе в частности. Если бы это было возможно, я бы даже заподозрил, что майор подозревает во мне попаданца из будущего и пытается поймать меня на несоответствиях. Хорошо, что у меня было более полутора лет, чтобы освоиться в теле Юрки, и я нигде не прокололся. Женщина просто слушала мои ответы и время от времени делала какие-то пометки в листах на планшете, лежавшем у неё на коленях. Под конец майор спросил меня о травме головы, сведения о которой были в моём личном деле. Его очень интересовали обстоятельства, при которых я её получил. Я скормил ему ту же байку, что и капитану Казанцеву в своё время. На этом майор от меня отстал.

Меня пригласили в другой кабинет, где меня последовательно осмотрело несколько разных врачей. Результаты осмотра мне не сообщили, а отправили снова к знакомому мне майору, где тот сказал, что по результатам сегодняшнего тестирования и медосмотра будет принято решение о месте моей службы в армии. Он взял с меня подписку о неразглашении того, что происходило со мной в военкомате, и отпустил восвояси.

Я вышел из военкомата сильно озадаченным. Ну и что это было? Почему к моей скромной персоне такое повышенное внимание? Может, это привет из Энска от Вахо? Да вряд ли. Слишком уж сложно и не рационально. Зачем ему весь этот спектакль, когда проще прислать нескольких боевиков, вывезти меня в какое-то уединённое место и уже там вдумчиво побеседовать с применением методов, не одобряемых Женевской конвенцией. Ну, так я бы в случае моего захвата и не был бы военнопленным, чтобы она на меня распространялась. Нет, это точно не от Вахо. Тогда вопрос, кому все это нужно?

А может быть, милиция пошла таким экзотическим и сложным способом? Но какие ко мне могут быть вопросы у милиции? Вроде я нигде особо не наследил. Да и не стали бы они так действовать тоже. Меня бы вызвали к участковому или просто выхватили с работы и вдумчиво беседовали уже с применением ментовских методов допроса.

Но кто же тогда? Я больше нигде особо не светился. Может, меня действительно в какие-нибудь супер-пупер спецвойска готовят? А по какому принципу на меня обратили внимание? В нашем «Энском» районном военкомате при получении приписного свидетельства ко мне никакого особого интереса не было. Прошёл медкомиссию вместе с одноклассниками, потом заполнил анкету, и все. Странно все это. Но даже если все как мне сказали в военкомате, все равно я не хочу. Я уже навоевался по самое не могу. Хватит. Тем более я понимаю, что все зря, и через шесть лет страны, в армию которой меня хотят призвать, не станет. Ладно, поглядим, как события будут развиваться дальше. Пока информации для анализа недостаточно.

Со всеми этими делами я немного опоздал на совместную тренировку, которая должна была начаться сегодня в семь вечера. Я залетел в зал в семь ноль семь, когда все уже, включая и Вику, переоделись и начали разминку, которую в моё отсутствие проводил Ваня. Танюшка, как и обычно, просто сидела на скамейке у стены и наблюдала за процессом. Я поприветствовал всех прямо от входа, извинился за опоздание и, прихватив с вешалки свои тренировочные вещи, ушёл в свою квартиру переодеваться.

Появившись в зале через пару минут, я встал в самый конец и стал разминаться в ускоренном темпе, чтобы догнать основную группу. Разминаясь, я обратил внимание на незнакомого мне мужчину в синем спортивном костюме и синих же полукедах. На вид ему около тридцати лет. Среднего роста, вес около семидесяти пяти килограммов, жилистый, крепкий, небольшие чёрные усики на смуглом лице. Он явно уроженец Средней Азии: таджик или узбек. Я сразу отметил культуру его движений. Он явно опытный спортсмен и хороший боец. Сейчас он повторяет движения разминки вслед за Ваней. Делает все четко и дисциплинированно, при этом я вижу, как он искоса кидает взгляды на меня. Наверное, это и есть тот самый парень, о котором мне в прошлый раз говорила Вика. Ну что же, добро пожаловать, интересно будет его пощупать в работе.

После разминки Ваня вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул и взял руководство процессом в свои руки.

— Так, давайте сегодня активно поработаем на технику локтей и коленей в ближнем бою.

Возражений не поступило, поэтому я, взяв в партнёры Ваню, прихватил его обеими руками за голову и показал работу в тайском клинче, раздёргивая своего противника руками и плотно обрабатывая коленями его корпус. Ваня, уже давно знакомый с этим упражнением, довольно грамотно контрил мои удары подставками рук и корпусом. После демонстрации я, оглядев присутствующих, объявил:

— Сейчас разбиваемся на пары и работаем по минуте, один атакует, второй в обороне, по моему сигналу меняемся ролями, потом сделаем смену пар и так далее. Все пройдут через всех, так что не выкладывайтесь сразу на полную, берегите силы.

Первым я сошёлся в паре как раз с новичком. Он протянул мне руку и с улыбкой представился:

— Алим.

— Юра, — ответил я.

Рукопожатие Алима оказалось крепким и коротким. По моей команде мы начали отработку. Право работать в атаке первым я предоставил своему партнёру. Он был реально хорош! Я не знаю, где он учился, но Алим работал коленями в тайском клинче ничуть не хуже меня. Причём, я видел, что он именно отрабатывает задание, а не пытается меня пробить. После команды на смену ролей атаковал уже я, а Алим защищался и тоже делал это безупречно.

Потом уже на других заданиях я, снова оказываясь в паре с Алимом, отмечал его высочайший технический уровень. Он явно прошёл обучение тайскому боксу и не только. В классическом тайском боксе у самих тайцев руки не очень. Ноги, локти, колени — это да, а вот техника ударов руками не блещет. Уже позже, особенно на международных турнирах, многие бойцы стали дополнять классическую технику тайского бокса техникой европейского бокса, и этот симбиоз был гораздо более убойным. Так вот, с ударами руками у Алима все было в порядке. По всему видать, что и боксом он занимался весьма серьёзно. Думаю даже, что сначала он был боксёром, а уж потом освоил и тайский бокс.

Наконец мы дошли до свободных поединков. Всего четыре боя с меняющимися противниками. На этот раз Алим оказался моим третьим противником. Он с самого начала взял очень высокий темп. Атаковав меня руками, он сразу перешёл на лоу-кик по внешней стороне бедра и закончил свою серию ударом коленом вразножку в прыжке. Причём, он проделал все это просто с удивительной лёгкостью. Руки я заблокировал, лоу просто принял на бедро, а от удара коленом ушёл. Алим продолжил атаку, и мне, чтобы не воткнуться спиной в стену, пришлось остановиться и принять встречный бой.

У меня уже давно не было настолько техничного и подготовленного противника. Наверное, в этой жизни у меня вообще не было настолько техничного противника. Даже Ледокол, с которым я бился на тотализаторе, не был настолько хорош. Да, он был большой, сильный, очень брутальный, но с технической точки зрения он ничем меня не поразил. Мне тот бой дался очень тяжело из-за большой разницы в весе и физических кондициях. Больший вес — это преимущество, и чем больше разница, тем преимущество больше, доходящее при определённой разнице до абсолютного. Тем более, когда это не просто вес, а подготовленные крепкие мышцы. Недаром ведь в спорте придумали весовые категории.

С Алимом мы приблизительно равны в весе, поэтому у него здесь нет преимущества. Но мне сейчас с ним очень непросто. Тем более я вижу, что Алим ещё не включился на полную и у него есть хороший запас. У меня он тоже есть. Но вот большой вопрос, у кого из нас запас больше. Мы долбим друг друга руками и ногами, пытаемся достать ударом коленом в прыжке или просунуть в атаку руками завершающий удар локтем. Сложно сказать, кто из нас сейчас выглядит предпочтительней. Мне кажется, что бой идёт на равных, но это моё субъективное мнение.

Мы оба атакуем и оба пропускаем. У него хорошие удары, но я их держу, как впрочем, он держит и мои. Попытки отбить ему жёсткими лоу-киками бёдра не принесли мне успеха. Он умеет принимать удар, и тело у него хорошо подготовлено. Прикрывшись, делаю попытку прохода в ноги, Алим уходит и контратакует коленом мне навстречу. Сбиваю колено в сторону, прихватываю его ногу и высекаю опорную. Он цепляется за меня, и мы оба оказываемся на матах. Он грамотно вяжет меня внизу, крепко прихватив за руки и обвивая мою ногу своими ногами. И в борьбе он весьма неплох. Идёт плотная возня внизу.

— Время! — Звучит звонкий голос Татьяны, которая сегодня, как впрочем и обычно, у нас за хронометриста.

Мы с Алимом отпускаем обоюдные захваты и встаём на ноги. Жмём друг другу руки. Сейчас две минуты отдыха между схватками. Показываю большой палец Алиму.

— Классно отработал!

— Ты тоже весьма неплох, — кивает в ответ мне он. — У кого тренировался?

— Да то там, то сям, — безразлично пожимаю плечами. — Три дня в неделю в зале с Иваном занимаюсь, а в другие дни занимаюсь боевым самбо на Динамо. А ты у кого?

— Да я, так же как и ты, много у кого, — смеётся Алим, но его умные чёрные глаза при этом не смеются, а внимательно меня изучают.

— Крайняя схватка на сегодня.

Звучит голос Тани, напоминающий нам о времени, и я иду к Славику, он будет сегодня моим четвёртым противником.

— Десантура, завтра поедешь со мной, — кидает Карабанову Земеля, проходя мимо вместе с Ингой. Его рука по-хозяйски лежит у Инги на талии.

Иван сидит в большой комнате на диване перед включённым телевизором и читает толстую книжку из довольно обширной библиотеки, оставшейся от предыдущих хозяев этого дома. Он поднимает голову и вопросительно смотрит на Земелю, не обращая внимания на Ингу. Та тоже равнодушно смотрит в окно, как будто и не было того случая в сарае. Иван до сих пор не может забыть пьянящий запах волос Инги и её упругие гладкие ягодицы, которые он мял своими сильными руками. Они тогда не могли успокоиться несколько часов, используя машину в качестве траходрома. С тех пор им больше не удавалось остаться наедине. А при встречах на людях они демонстрировали по отношению друг к другу полное равнодушие.

— Поедем сдавать золото, которое взяли у лепилы зубника, — поясняет Земеля, увидев невысказанный вопрос в глазах Ивана. — Я давал одним барыгам немного песочка на пробу, теперь они сообщили, что берут всю нашу партию за двадцать кусков. Договорено, что с каждой стороны будет по два человека, поэтому туда поедем я и ты.

— Где будет встреча? — Сразу интересуется Иван.

— В одной придорожной кафешке по Ленинградке за Химками. — Пояснил Земеля.

— Может, нужно ещё кого-то из наших на второй машине послать и предварительно всё там понюхать и подстраховать, если что? — Сразу предложил Карабанов.

— Саш, может и правда подстраховаться? — поддержала Карабанова Инга, стрельнув глазами в его сторону.

— Не надо, — махнул рукой Земеля, с усмешкой посмотрев на Ингу. — С той стороны барыги армяшки будут. Стволы возьмём на всякий случай. С ними нам этого за глаза хватит.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Карабанов. Он бы на месте Земели обязательно взял подстраховку и посадил бы там за несколько часов Воблу, чтобы смотреть за этой кафешкой, но Земеля старший, поэтому пусть будет, как он решит.