Отправь их в Ад!

ГЛАВА 2

– А бабенка-то ничего, сисястая! – довольный голос привлек внимание Карины, – Задница, правда, дрищевата, зато титьки – во!

Мужская ладонь бесцеремонно схватила за подбородок, поворачивая голову из стороны в сторону.

– Рот маленький, – брезгливо заметил хозяин ладони, – Боюсь, прибор не влезет…

– Маленький, зато работящий, – откликнулся третий голос, – Вон, губки какие жадные!

– Ее бы отмыть, да приодеть, – мечтательно констатировал самый первый собеседник, – Тогда уж можно и попользоваться.

– Успеешь еще. Время есть.

Карина понимала, что обсуждают ее, но воспринимала это безучастно, на удивление спокойно. Немного обескураживало то, что похабные речи доносились не из уст бомжей или посетителей борделя, то были речи жандармов. Тех, кого девушка привыкла считать защитниками, поборниками закона и порядочности.

Впрочем, для них она уже была нежитью, вампиром, хотя еще не до конца оформившимся. Когда завершится превращение – вопрос времени. Пока же девушка сидела в углу, возле окна, руки стянуты мягкими пластиковыми кандалами, ноги небрежно привязаны к батарее.

Карина почти не помнила, как ее нашли. Из памяти выплывали взбудораженные голоса, звуки мехмобилей, жесткое сиденье автозака. Потом долгая ночь, проведенная в камере. Никто не удосужился выдать девушке полотенце или сухую одежду, бедняга дрожала, то погружаясь в мрачные пучины сновидений, то выныривая в еще более невзрачную реальность.

Зрение постепенно вернулось, девушка смогла оценить обстановку камеры. Холодный камень стен, грязные полы, частая решетка вместо двери. Деревянная койка, намертво привинченная к стене, служила и стулом, и столом, и постелью. Удобства находились здесь же, в противоположном углу. Хотя, называть «удобствами» дырку в полу и торчащий из стены краник, язык не поворачивался.

К утру одежда высохла на теле, тюремная баланда с кипятком вместо чая вернула часть сил. Карину приволокли в допросную, где долго и нудно собирали показания о вчерашнем происшествии. Она устала повторять одно и то же, язык работал автоматически, совершенно не заботясь о согласованности и правдоподобности рассказа.

Документы изъяли вместе с деньгами. Пальто валялось на полу, как обычная тряпка. Свитер скукожился, юбка покрылась слоем грязи, ровно как и чудом уцелевшие чулки. Девушка ощущала себя разбитой и уставшей. Интерес к жизни пропал, воля надломилась. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, хоть как-то.

Ее оставили в покое, не воспринимали как потерпевшую, да и вообще, как человека. Для окружающих девушка осталась куском плоти, который, пока что, можно использовать для определенных целей.

Комната, куда привели Карину, находилась на втором этаже шикарного особняка. Девушка никогда бы не подумала, что жандармерия может быть так богато обставлена и оформлена. Снаружи здание смотрелось, как резиденция очередного аристократа, внутреннее убранство ничем не уступало.

Море света из позолоченных ламп; широкие столы; кресла, подобающие важным господам; диваны и шкафы, будто выполненные на заказ. Повсюду слышался говор полицейских, смех и веселые возгласы довольных жизнью людей. Звуки офиса, звон телефонов, шелест бумаг и книг. Изредка доносились нелицеприятные крики из допросной, но на них никто не обращал внимания. В воздухе витали запахи кофе и пота, богатства и насилия, крови и беззакония.

В кабинете расположились пятеро жандармов. Они громко переговаривались, абсолютно не заботясь о том, что девушка их слышит. Карина невольно воспринимала слова, усталый взор блуждал по роскошной обстановке.

Жандармы оказались разношерстными, как на подбор. Карина так и окрестила их про себя. Один толстый, грозный, с краснеющим лицом; другой тонкий, худющий, как жердь; третий высокий, что каланча; четвертый хмурый, постоянно что-то жующий со сморщенной физиономией. Наконец, пятый, самый главный, важно сидел, раскинувшись в поистине королевском кресле, аккуратно сложив ладони на выпирающем пузе. Объединяло мужчин лишь одно: дорогие костюмы, свидетельствующие о немалом достатке.

Сколько, интересно, нужно получать, чтобы позволить себе золотую печатку? Или рабочую одежду, сшитую на заказ в престижном ателье?

Карина отвернулась, уставившись в окно. На улице дождь не утихал ни на минуту, капли беспомощно бились о стекло. Перед глазами девушки словно развернулась другая страна – край грязи, сырости, холода и промозглого ветра. По контрасту с теплым, богато обставленным офисом, уличная действительность казалась настоящим адом.

В этом аду бродили серые промокшие люди, спасаясь от непогоды под широкими зонтами. Мехмобили форсировали целые моря, разлившиеся на мостовой; немногочисленные прохожие торопились добраться до сухих убежищ, неловко протискиваясь по грязи тротуаров.

Изредка кто-то заворачивал в сторону жандармерии, издалека доносился стук массивной входной двери. Небольшая стоянка, расположившаяся перед парадным, медленно заполнялась подъезжающими машинами. Казалось, этот круговорот посетителей, мехмобилей и текущей воды никогда не закончится.

«Что же будет дальше?» – подумал Карина.

Вопрос возник, повиснув в воздухе. Он болтался в голове, не находя ни отклика, ни ответа. Спутанные мысли блуждали бесцельно, не выливаясь ни во что осмысленное. Никаких планов, никаких желаний. Странная апатия завладела разумом, равнодушие разлилось по телу девушки. Казалось, ничего хуже, чем укус вампира, приключиться уже не может. Скоро она сама превратится в безумного кровососа, и тогда… На этом мысль останавливалась, разворачиваясь обратно, блуждая по тому же самому кругу раз за разом.

– Вот мне интересно, – задумчиво протянул Толстый, – Что это за герой у нас появился, а? Кто может вот так запросто замочить упыря?

– Да уж, знатная бойня, – подтвердил Худой, – Разделали, как свиную тушку…

– Вот ты смог бы убить вампира? – не унимался упитанный, ткнув пальцем-сарделькой в Каланчу, – Хоть с пулевиком, хоть с ножом, хоть как?

– Ну… Только во сне, – усмехнулся Высокий, – Там я их десятками крошу.

– То-то и оно! Мы, первоклассные жандармы, но против такой нечисти абсолютно бессильны. Что из этого следует?

– Работал специалист.

– Вот именно! – Толстый уверенно кивнул, – Кто-то из гильдии.

– Скажешь тоже, – покачал головой Хмурый, – Дедхантеров уже сто лет в обед никто не видел.

– Ну, положим, не сто… Лет десять, как они ушли из города.

– Сто или десять. Один хрен. Нету больше в Берлине никаких охотников!

– И все-таки… Дело рук явного спеца. Так мастерски покромсать кровососа…

– И кстати, неплохо бы выяснить, что это была за вспышка такая? – вмешался Главный.

– Александрийская Свеча, – раздался голос от двери.

У входа в комнату стоял щеголеватый молодой человек. Модный плащ, свисающий с узких плеч; темные стильные джинсы, переходящие в не менее стильные ботинки; белая сорочка спряталась под темно-синей жилеткой; на голове – мокрая шляпа с широкими полями, которую незнакомец и не подумал снимать в помещении. Выглядел незваный гость хоть и сущим франтом, но тем не менее, вполне официально.

– Свеча? – недоверчиво переспросил Толстяк.

– Алхимическое устройство, дающее чрезвычайно мощную, хоть и кратковременную, вспышку света. На известный промежуток времени дезориентирует, отключает зрение. Особенно губительно для вампиров, умертвий и прочей нежити, имеющей ночное зрение.

Парень свободно прошелся по комнате, остановившись перед Кариной. Девушка подняла голову, встретившись со взглядом проницательных темно-зеленых глаз.

Незнакомец определенно красив, и именно той небрежной легкомысленной красотой, что так нравится женщинам. Широко расставленные глаза на симметричном лице; чуть заостренные уши, будто у дальнего родственника эльфов; нос крючком, с едва заметной горбинкой; щеки худые, чисто выбритые. Лишь рот – совершенно обычный, небольшой, среднестатистический рот – выбивался из общей картины, слегка портя отличное впечатление.

– Что-то я раньше слыхом не слыхивал о всяких «свечах», – пробурчал Хмурый.

– Довольно редкая штука, – кивнул гость, – И дорогая. Использовалась, в основном, охотниками на нежить.

– Так значит, работал дедхантер? – Толстяк с превосходством оглядел товарищей.

– Я этого не утверждаю, – улыбнулся незнакомец.

– А вы кто, собственно, будете, человек хороший? – подозрительно прокаркал Главный.

Только тут до остальных дошло, что они разговорились с совершенно неизвестным лицом гражданской наружности. Парень проник в кабинет так непринужденно и естественно, что противостоять его коммуникабельности оказалось совершенно невозможно.

– Спецгвардия, – рука небрежно взлетела перед лицом жандарма, демонстрируя корочки удостоверения.

Главный изучил документ с подозрительной неприязнью, тяжелый вздох разнесся по комнате.

– Ханс Краузе… – медленно прочитал жандарм, – Дознаватель… Штабс-капитан… Еще одна «спец»! Как будто мало нам тайной полиции с их боевиками…

Молодой человек лишь пожал плечами, повторно поворачиваясь к девушке.

Ханс опустился на корточки, жилистые ладони легли на запястья девушки, взор недовольно задержался на пластиковых кандалах. Он всматривался в лицо так внимательно, что Карина невольно смутилась, на щеки набежала краска, глаза опустились в пол.

Краузе поднялся, закончив осмотр, рука небрежно схватила со стола папку с бумагами. Уверенный взгляд пробежался по строчкам, лоб задумчиво наморщился.

– Карина Кох, двадцать пять лет, учительница начальных классов, – он взглянул на девушку, – Что вы забыли в том переулке? Впрочем, ладно. Вампир мог выбрать любого, просто не повезло.

Парень вчитывался в показания, изредка поглядывая на задержанную.

Молодая, стройная, спортивная. Одета слегка вызывающе и явно не для школы, хотя… Вот этот свитер… С такой роскошной грудью подошло бы нечто более открытое. Огромные карие глаза, где можно легко утонуть; широкий лоб, приятное круглое лицо с крохотным носиком и бледными губами. Коричневые волосы собраны в растрепанную косу, тянущуюся до лопаток. Несколько непослушных прядей, выбившихся из общей массы, обрамляют розовые щеки. Ничего необычного, но в тоже время – хороша!

– Кстати, этот… охотник, – влез Худой, – Он что-то такое сказал. «Сорок восемь». Что бы это значило? Какой-то тайный код?

– Нет. Время до превращения в вампира, – Ханс печально глянул на часы, – Я бы сказал, теперь осталось тридцать шесть.

– А потом?

– Потом… Увы, Карины Кох не станет. На свет появится зверь, жаждущий человеческой крови больше всего на свете.

На минуту воцарилось потрясенное молчание, девушка тяжело сглотнула.

– Так что же, вы бабен… то есть, потерпевшую, заберете? – со скучающим видом поинтересовался Главный.

– Увы, я ничем не могу помочь, – Ханс с сожалением глянул на молодую жертву, – Мне очень жаль…

– Да ладно, чего уж… – отмахнулся Высокий, – Больно уж она невзрачная. Шалава поди.

– Во-во! – подтвердил Толстый, – Сама, небось, нарвалась! Знаем мы таких. Только и ищут приключений на свою тощую задницу!

Жандармы довольно хохотнули над незамысловатой остротой, Карина затравленно отвела взгляд за окно, Краузе сочувственно огляделся.

– Вот смотрю я вокруг, и вижу, что девушка получше любого из вас, – мягко проговорил Ханс, – А под личинами хранителей закона прячутся настоящие мрази. Не зря, похоже, ходят слухи, что местная жандармерия крышует половину теневого бизнеса. И наркотики, и оружие, и проституцию…

– Э-э-э! Паренек! – подпрыгнул Толстый, – Не шибко ли ты умный?

– Череп не жмет? – поддержал приятеля Тощий, – Схлопотать не боишься?

– Тихо-тихо, – Высокий перекрыл дорогу возмущенным сослуживцам, – Пусть себе болтает!

– А что? За такие слова можно и ответить!

– Да, мистер Краузе, – вмешался Хмурый, – Мне не совсем понятно, на чем основана ваша смелость. Не похоже, чтобы под стильной рубашкой пряталась гора мышц…

– А мне ни к чему, – с улыбкой ответил молодой дознаватель, указывая на дверь, – Вот мои мышцы!

В дверях застыл, едва вмещаясь в косяк могучими плечами, высоченный здоровяк. Под два метра ростом, заметно мускулистый, мощный, тяжелый. Из-за ворота выглядывала бычья шея; длинный кожаный плащ не мог скрыть широченной спины и богатырского торса; объемные ножищи едва влезли в джинсы; ощутимо сильные руки заканчивались пудовыми кулаками. Серьезный, испытующий взгляд небольших цепких глаз перебегал с одного жандарма на другого. Квадратный подбородок вызывающе смотрел вперед, провоцируя на необдуманные действия.

Главный обескураженно выдохнул, мигом поняв, кто перед ним. Хмурый как-то сразу сник, втянув голову в плечи. Зато оставшаяся тройка не унималась, упорствуя в агрессивной манере.

– Ну и что? – не унимался Толстый, – Думаешь, притащил громилу и можно безнаказанно оскорблять представителей закона?

– Большой шкаф – громче падает! – насмешливо поддержал Худой.

– Мелкая тумбочка – дальше летит, – резонно заметил Ханс.

– А ты что, Мухаммед Али? Или Брюс Ли? Оружия что-то при тебе не наблюдается! – Высокий демонстративно покрасовался кобурой на поясе.

Здоровяк сделал шаг, в один момент вдруг оказавшись возле умников. С еле различимой скоростью взлетел правый кулак, потом левый. Звуки ударов слились в общий хлопок. Толстяк перелетел стол, сшибая грузным телом посуду и бумаги; Худой рухнул, проскользив по полу через весь кабинет. Никто и глазом не успел моргнуть, как две бессознательных тушки распластались на дорогом паркете.

– Ах ты сучара! – завопил Каланча, – Попробуй-ка со мной!

Он поднял руки, раскачиваясь в подобии боксерской стойки.

Громила не нуждался в повторном приглашении. Два мягких шага, едва заметный наклон корпуса – прежде чем Высокий успел среагировать, молниеносный апперкот вгрызся в его челюсть. Раздался неприятный громкий хруст, голова откинулась далеко назад, ноги оторвались от пола. Долговязая фигура перевернулась в воздухе, завершив кульбит беспорядочным падением. Бесчувственное тело раскинулось руками, из приоткрытого рта вывалились выбитые зубы.

Краузе наблюдал за представлением насмешливо-заинтересованно. Даже Карина оторвалась от созерцания улицы, чтобы насладиться быстрой расправой. Девушке импонировали эти двое – крутые, по-хорошему наглые, уверенные в себе. Один неимоверно могучий, второй неоспоримо умный. И оба – не равнодушные.

– Ну хватит! – гаркнул Главный, пристукнув кулаком по столу, – Будь вы хоть трижды из спецгвардии! Никто не может просто так избивать жандармов!

– Мы можем… – покачал головой Ханс.

Хмурый поперхнулся, привстав на стуле. Главный скрежетал зубами от еле сдерживаемой злости.

– Сегодня же отправлю жалобу главному прокурору! – прохрипел он, – Думаете, у меня нет друзей на верхушке? Посмотрим, за кого впрягутся влиятельные люди!

Краузе насмешливо вздохнул. Девушке достался еще один участливый взгляд.

– Мне жаль… – повторил дознаватель, направляясь к выходу.

– Давай-давай! – процедил Хмурый, – И песика своего захвати!

Здоровяк уже покинул кабинет, Краузе развернулся вполоборота у самой двери.

– Мне кажется, вы не будете писать никаких докладных, – мягко произнес он.

– С чего бы? – ощерился Главный, хватаясь за бумагу, – Уже начинаю!

Краузе с заметным сожалением пожал плечами, дверь захлопнулась за спиной дознавателя.

Двое шли по коридору жандармерии. Человек среднего роста и телосложения казался карликом на фоне возвышающегося рядом великана. Щегольской наряд казался таким же неуклюжим на фоне брутального одеяния громилы.

– Вольф, тебе нужно учиться сдерживать животные инстинкты, – с улыбкой заметил Ханс, – Пока ты не покалечил… кого-то не столь омерзительного.

Здоровяк посмотрел на собеседника с иронией. Понять Краузе порой довольно трудно – то ли он говорит серьезно, то ли шутит, то ли все в одном, смешанное в жуткой пропорции.

– Я и сдерживал, – буркнул Вольф, пропуская молодого дознавателя на выход.

Улица встретила холодным ветром и противной моросью. Ханс поспешил закутаться в плащ, большой парень будто и не заметил непогоды. Молодой парнишка-жандарм, дежуривший у входа, неуверенно отвесил честь.

– Хорошего дня, сэр.

Краузе посмотрел на постового, недовольный взгляд заметно смягчился.

– Давно тут работаешь, парень?

– Первый месяц, сэр.

– Не повезло тебе…

– Почему это? – от удивления жандарм даже проглотил свое «сэр».

Вольф, не дожидаясь товарища, уже спускался к мехмобилю. Дознаватель посмотрел на темное небо, извергающее потоки воды, на лужи, грозящие объединиться в озера, на молодого паренька, с невысказанным укором ожидающего ответа.

– Скоро узнаешь… – вздохнул Ханс, шагнув под дождь.