Отпуск военного режима [СИ]

Глава 3

Утром я проснулась от звука льющейся воды в душе. Разлепив заспанные глаза, с удивлением обнаружила, что уже половина одиннадцатого. Напрячь память удалось с пятой попытки, и какое счастье, что сегодня мы приглашены на обед, а не на завтрак. Очередной побудки в начале восьмого я просто не пережила бы.

Потянувшись до хруста, проскользнула в ванную. Глеб стоял под холодными струями, упершись руками в стену. По его напряженной спине я поняла — дело тут не чисто. Вспомнились и его приход заполночь, и нежелание говорить. Зубной щеткой в полусонном состоянии я орудовала очень лениво.

В кабинке резко выключили воду, и, переведя взгляд на дверцу, я увидела растерянность в серебристом отблеске. Глеб встал рядом, но так и не проронил ни слова.

— Что вообще происходит? — не вынимая изо рта щетки, пробубнила я.

— Не очень-то хочется вспоминать весь этот кошмар, — он скосил на меня взгляд.

— Я все понимаю, — словно дирижер, помахала инструментом личной гигиены, — но, если ты в таком виде появишься на выставке — нас сожрут заживо.

— Алексис поставила условие, — он тяжело вздохнул, — я сплю с ней эти пять дней, она же дает нам контракт в три раза лучше, чем соседний номер.

— Только не говори, — я закатила глаза, — что ты впервые будешь сексом добывать клиентов.

— Этот тут ни при чем, — зло рыкнул брюнет, — она отвратительна, как медуза, скрещенная с куклой и помноженная на полено.

— Неужто есть кто-то хуже меня? — усмехнувшись, вернулась к приклеиванию ресниц.

— Ты хотя бы отзываешься на ласки, — он тяжело вздохнул, — а она словно в восемнадцатом веке — лежит и думает о процентах и котировках.

— В восемнадцатом веке думали об Англии, — насмешливо фыркнула я.

— Да хоть о лошадиных скачках, — он привел волосы в относительный порядок, — но лишь бы не лежали бревном, которое надо крутить из стороны в сторону!

— Все так плохо? — макияж был завершен.

— Еще хуже, — протянул Глеб, — ты в чем идешь?

— В белом костюме, — взглядом указала на вешалку с подготовленным еще вчера комплектом.

— Тогда, — он открыл гардероб, — белые брюки и голубая рубашка должны неплохо сочетаться.

— Для японки мы враги вообще-то, — напомнила я, поправляя резинку чулок.

— Поверь, — мою пятую точку обжег шлепок, — тот факт, что мне нравится, как ты извиваешься и стонешь, умоляя взять тебя сильнее, не меняет того, что я тебя готов голыми руками придушить.

— По тебе и не скажешь, — я потерлась о полувставший член, — что тебе настолько хочется меня убить, скорее трахнуть.

— Тогда, может, поможешь разобраться с проблемой? — меня перехватили за волосы.

— Мечтай, — и первая потянулась за поцелуем.

Целовались мы до сумасшествия, пока губы не начали гореть огнем, а легкие печь от нехватки кислорода. Я медленно гладила налившийся кровью член, а Глеб в ответ дразнил ловкими движениями мой пульсирующий от желания клитор. Тонкое кружево мягко сдвигалось под сильными пальцами, распаляя еще сильнее и делая ощущения ярче.

Второй рукой он продолжал удерживать мои волосы и, отклонив мне голову, поставил засос в районе ключицы. Под давлением руки я медленно опускаюсь перед ним на колени и сглатываю предательскую слюну при виде розового и подрагивающего от моих поглаживаний органа.

Несмело высовываю самый кончик языка и, смотря в глаза моего садиста, провожу от самого основания до головки. Повторив маневр еще пару раз, получаю в ответ низкий стон. Словно музыка он прокатился по комнате, придавая мне сил.

Осмелев, открыла ротик пошире и обхватила губами крупную головку, нежно дразня ее языком. Облизала по кругу и с чмокающим звуком выпустила на свободу. С усилием вновь провела языком от самого основания вверх, с силой прижимая ствол к раскрытой ладони.

Голова кружилась от собственных действий, которые с каждой секундой становились все смелее и смелее. Я, уже не стесняясь, демонстрировала все свои скромные навыки в минете.

Мои губы порхали по разгоряченной, твердой, перевитой венами и пульсирующей карамельке, которую я вылизывала с утроенной силой. Когда над головой послышался тихий рык, я возликовала.

На радостях разомкнув губы, взяла ствол наполовину, помогая себе рукой у основания. Вторую руку, что до этого спокойно лежала на коленях, переместила на крупные яички, что так интересно дернулись при моем прикосновении.

Мягко массируя член и мошонку парня, стонавшего от моих развратных действий, я сгорала в собственном пламени возбуждения. Трусики были уже мокрые насквозь, и по бедрам разливалась собственная влага.

На моей рыжей макушке сомкнулась сильная рука, не давая отстраниться от истекающего в мой ротик члена дальше, чем на пару миллиметров. Моя голова ходила по твердому члену, мокрому от смазки и слюны.

Головка упиралась в горло, не позволяя вдыхать, все движения стали более сильными и быстрыми. Толчки были глубже и резче. Я задыхалась, но в то же время впервые в жизни ловила такой кайф от осознания того, что мой бедный ротик сейчас насиловали толстым членом.

Глеб тихо рычал и насаживал мою голову на свой истекающий смазкой член, сжимая волосы до легкой боли. Оттягивая моя рыжую шевелюру, он не позволял мне отстраниться и выпустить его агрегат из ротика.

Втянув воздух в легкие, я сильно провела языком по члену, получив в награду громкий стон. Яйца в моей руке поджались.

По комнате пронесся звучный шлепок, а моя бедная рука вспыхнула огнем от встречи с натренированной мужской задницей. Глеб, рыкнув еще яростнее, вошел в мой рот, заставляя губы гореть огнем.

Ритм стал совсем сумасшедшим, когда член запульсировал у меня во рту. Громкий стон совпал с моментом, когда мое горло заполнилось вязкой спермой, которую пришлось быстро и жадно глотать.

Пряно-солоноватая вязкость осела на самом кончике языка, когда я усиленно втянула воздух и сделала еще несколько движений по мягкому члену брюнета. С оглушительным звуком, раздавшимся в тишине номера, выпустила обмякший орган из плена своего рта.

Глеб тяжело дышал, прикрыв глаза, и все еще удерживая меня за волосы. С едва заметным усилием меня потянули вверх и впились голодным поцелуем в покрасневшие губы. Он терзал мой рот со всей остервенелостью.

Меня резко развернули и нагнули над кроватью, пришлось быстро выставить вперед руки, опираясь на них. Глеб одним резким движением стянул промокший кусок ткани и развел мои бедра.

Жадный язык прошелся по мокрым от возбуждения складочкам, заставляя руки предательски дрожать. Я тихо застонала, когда, разведя губки пальцами, он ворвался в меня языком. Было жарко и до тугой боли в животе хорошо.

Он словно насиловал меня своим языком, раз за разом проникая внутрь. Большой палец прошелся по моему клитору, вызывая резкий писк от пронзившего все тела наслаждения. Я уже медленно подавалась ему навстречу, когда язык исчез, оставляя после себя глухое разочарование. Долго протестовать мне не дали, два пальца принесли легкую тягучую боль непривыкшим мышцам. Сильными и уверенными движениями он врывался в мое лоно, заставляя кричать еще сильнее.

Язык же нашел себе еще более интересное занятие. И горячий рот накрыл мой бугорок, втягивая его в рот и посасывая. Несильный шлепок по ягодице стал финальным аккордом, запустившим судорогу по всему моему телу, заставляя вздрагивать и кончать под этими соблазнительными пальцами.

Я без сил рухнула на постель, руки совершенно отказывались держать меня. Глеб приземлился рядом и стал вырисовывать что-то замысловатое на моей спине.

В себя после пережитого наслаждения я приходила медленно и с неохотой. Единственное желание — это залезть под одеяло и вырубиться. Глеб рядом зашевелился, и мне пришлось отрывать голову от подушки и стаскивать саму себя с мягкой кровати.

Одевались медленно и с огромным нежеланием вообще покидать номер отеля. Но все же десять минут спустя мы уже закрывали гостиничную дверь и спускались в просторный холл отеля. Поход до выставки занял еще минут двадцать. На начало мы, разумеется, уже опоздали, но это было явно не критично.

Найдя взглядом японку, расслабилась окончательно. Женщина явно нас заметила и, с интересом осмотрев нашу пару, отвела светло-карие глаза. Вздрогнув, покосилась краем глаза на полностью равнодушного Глеба.

При виде брюнетки в ярко-алом костюме напарник вздрогнул и прямым ходом направился в бар. Пить в обед, конечно, не самое правильное решение, но в его ситуации, похоже, единственно верное.

Положенные три часа тянулись бесконечно медленно, весь зал давно общался по привычным группам, и каких-либо новых знакомств не предвиделось. Без десяти три я не выдержала и, поймав Глеба, утащила того в ресторан.

— Думаешь, не обидятся? — Глеб подвинул мой стул.

— Ты настолько был занят побегом от Алексис, — я развернула накрахмаленную салфетку, — что не заметил: госпожа Тори уже полтора часа как ушла с этой нудной выставки.

— Тогда почему мы там оставались? — он насупился.

— Потому что, в отличие от нее, — я закатила глаза, — у нас нет такого права.

— Анастасия совершенно права, — за нашими спинами появилась женщина, — меня знают все, и надежды на мою поддержку питают единицы, если вообще питает хоть кто-то.

— Прошу, — брюнет отодвинул даме стул.

— Расскажите о вашей компании? — японка с интересом рассматривала меню.

— Мы не столь большая фирма, — я взяла слово на правах неродной дочери, — но это не мешает нам держать марку одной из лучших в столице. На примере продемонстрированных нами работ вы можете видеть, по какому критерию мы предпочитаем работать. Все заказы выполняются профессионалами своего дела. Сталелитейный цех — лучший в Москве. Стеклодувы нанимаются прямо со студенческой скамьи. Наш подбор кадров сможет поспорить с любой заграничной компанией.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся от меня парень, — что могут смыслить в бизнесе простые рабочие? Наша фирма отличается индивидуальным подходом к каждому клиенту. Девочки моего отдела в мельчайших деталях воспроизведут все ваши желания. Они, словно феи, исполнят любой каприз клиента. В фирме найдется все: от эконом вариантов до самого дорогостоящего эксклюзива.

— Твои девочки — безмозглые курицы, — процедила сквозь зубы, — парни по любому, даже самому корявому эскизу, нарисованному представительницами прекрасного пола, которых бог обделил мозгами, сваяют настоящее произведение искусства. Так что наша компания — отличный повод для вложения.

— Твои дурни неотесанные не годятся ни на что, кроме как быть мальчиками на побегушках, — сверкнули серые глаза.

— А твои курицы только на эскорт и сгодятся, — фыркнула в ответ.

— Чудесно, — разулыбалась женщина.

— Что? — мы оба приподняли брови.

— Такие страсти, — она просто лучилась удовольствием от происходящего.

— Готовы сделать заказ? — молоденький официант появился возле нас.

— Болоньезе и салат из краба, — быстро продиктовала японка.

— Стейк с печеным картофелем и чай, — Глеб мельком взглянул на меню.

— Крепкий кофе и вишнево-пряный штрудель, — на еду я смотреть сейчас была не в состоянии.

— Ожидание десять минут, — попросил нас парень и исчез.

— О чем это я?.. — задумалась женщина, — Ах, да! Вы такая чудесная пара. Мы с мужем так же начинали. Он был управляющим производства, а я работала в отделе сбыта. Как же закручивался наш роман, ох, годы, годы!.. Вы мне сейчас так напоминаете нас. Сколько крови мы попортили друг другу, пока дело не дошло до свадьбы! И я на собственном опыте знаю, что такое приводит к самому плодотворному сотрудничеству на работе.

— Вы поэтому обратили на нас внимание? — серые глаза внимательно наблюдали за собеседницей.

— Не только, — на моложавом лице появилась довольная улыбка.

— Но и… — я с интересом на нее взглянула.

— Про вашу фирму мне доложили еще в Японии, — женщина покрутила в пальцах ручку, — и, признаться, изучив историю, я удивилась. За три года приобрести такую популярность, да еще и с таким уровнем доверия клиентов, очень непростая задача. Вы же с ней справились настолько играючи, что я не поверила своим глазам.

— Это не только наша заслуга, — нахмурившись, откинулась на спинку стула.

— Наша фирма — это целый механизм, где все упорно работают над выполнением поставленных перед ними задач, — Глеб поддержал меня.

— Все отделы выполняют в кротчайшие сроки поставленные перед ними задачи, — подхватила я, — благодаря чему мы успеваем все и сразу, четко отлаженная система работы и передачи заказов от клиентов до готовой продукции.

— И как бы мы ни конфликтовали друг с другом, — парень указал на нас, — к работе это не имеет никакого отношения.

— Это вы мне и демонстрируете, — она кивнула своим словам.

— Ваш заказ, — официант расставил тарелки.

— Спасибо, — кивнули мы дружно.

— Ваши сложные отношения, — она подцепила листик салата, — не влияют на рабочую атмосферу, что показывает вас с самой лучшей стороны, такие люди достойны уважения. Это дает мне повод понадеяться на долгосрочное сотрудничество, так как вы умеете отделять личное от работы. Это и привлекло меня окончательно: слишком сильный накал, но толстый слой льда в стенах офиса.

— Подытожим? — я довольно отпила обжигающий кофе.

— Вы меня заинтересовали, — просто пожала плечами та в ответ.

— Что вы нам сможете предложить? — Глеб нарезал мясо на аккуратные кусочки.

— Прямой контракт, — она подперла голову рукой.

— Тридцать процентов? — штрудель оказался божественен.

— Двадцать пять и логистические расходы, — голубые глаза прищурились.

— Реклама? — Глеб насторожился.

— Общая, — женщина тоже напряглась, — пятьдесят на пятьдесят.

— Тогда, — отложила я в сторону ложку, — два прямых контракта на равных условиях с обеих сторон?

— Умны, — Юн Ми рассмеялась.

— Иначе я тут не сидела бы, — усмехнулась уже я.

— Вы заинтересовали меня еще сильнее, — женщина расслабилась.

— Госпожа Тори, — Глеб придвинул планшет, — взгляните на договор, наш офис уже выслал его.

— Так быстро? — она растерялась.

— Вас что-то удивляет? — коварно протянула я.

— Какая у нас разница во времени? — Тори задумалась, — Время должно быть к полуночи.

— Не страшно, — парень указал на текст, — наши сотрудники готовы работать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, без сна и отдыха.

— Вы же нас за это и выбрали, — утвердительно кивнула я.

— Вы меня убедили, — она оттолкнула планшет, — к сожалению, мои так работать не умеют, так что наши юридические отделы уже завтра смогут приступить к оформлению.

— Мы очень признательны за проявленное доверие, — Глеб кивнул официанту.

— Точно, счет! — японка потянулась к сумочке.

— Не беспокойтесь, — на лице парня растеклась соблазнительная улыбка, — мы все оплатим.

— Благодарю, — женщина поднялась, — тогда приятного вам вечера, была рада с вами встретиться.

— Взаимно, — поднявшись, поклонились удаляющейся собеседнице.

— Не думал, что это так забавно, — парень допил чай.

— Скажем так, нам очень везет, — я прикончила остывший кофе.

— Почему не ешь? — он вопросительно уставился на меня.

— Мне кусок в горло не лезет, — честно призналась я, — при таком-то накале страстей.

— Тогда предлагаю прогуляться, — он подал мне руку.

— На пляж? — выходя на дышащую жаром улицу, задала я вопрос.

— Можно, — он придержал меня за локоть.

— Тогда я в номер — собираться, — и повисло уютное молчание.

Поход до отеля много времени не занял, но я взмокла, как мышь, да и не только я. Погодка стояла действительно жаркая. Заниматься стиркой не было времени, а точнее — желания, и третий из шести костюмов улетел в чемодан.

Напарник тоже не горел желанием стирать руками и с вещами поступил столь же радикально.

Сборы много времени не заняли, и буквально через десять минут мы уже шли по направлению к пляжу. Говорить не хотелось, и мы просто тихо шли. В столь позднее время, когда яркое солнце начинает клониться к закату, мест на золотой полоске песка было в разы больше.

Место для двух полотенец мы нашли быстро. Я легла, ловя последние лучи солнца, нежась в его жарких объятиях. Глеб, не разделяя мою любовь к теплому песочку, уже покорял голубой океан с его фантастическими глубинами.

Прикрыв глаза, я думала о чем-то таком мимолетном, как мгновение покоя и тишины. Солнышко припекало, погружая в дремоту мое разнеженное тело и притихший рой шальных мыслей.

Появление брюнета я пропустила. Так что, когда сверху на меня упало мокрое и холодное тело, по всему пляжу разнесся мой перепуганный визг. Глеб сжал меня в своих ледяных объятиях и отпускать не спешил, словно большая змея вытягивая из меня все тепло, накопленное за последний час.

Когда первый озноб прошел, я повернулась к нему лицом и потерялась между реальностью и этими озорно сверкающими серыми омутами, что затягивали в себя мою душу и всю меня в придачу.

Где-то глубоко внутри шевельнулась мысль о влюбленности, но развиться так и не успела, погибая под натиском головокружительного поцелуя. Он, словно лавина, обрушился на меня, лишая воли и оглушая, погребая под собой.

Чувства ласки и покоя накрывали меня пушистым одеялом защищенности. В его объятиях было до безумия хорошо и комфортно. Хотелось спрятаться в них от всего мира, забыть про все на свете и отдаться этому чувству с головой.

Мои пальцы запутались в потемневших от влаги волосах, а его пальцы нежно гладили мое плечо, очерчивая контуры тела. Сладкие, тягучие движения, он обрисовывал каждый изгиб, каждую черточку, присущие моему телу.

Я, словно нежный шоколад, плавилась под этими ласковыми движениями сильных рук, хотелось выгнуться и застонать. Но позволено мне было только с восхищением проскользнуть рукой по его спине, оставляя на ней алые росчерки ногтей.

Они, словно огромные буквы, складывались в витиевато причудливый текст, вспыхивая на коже надписью: «Мое, не трогать, занято». Дурман достиг предела, когда бедром я почувствовала упирающийся в меня сквозь тонкое препятствие плавок напряженный член.

Захотелось тут же запустить руку под ткань и огладить этот шикарный ствол, что дарил мне такое упоительное наслаждение. Но Глеб прижимал меня к раскаленному песку, не позволяя сделать ни единого движения.

Его губы впились в мои, сминая их в безумном поцелуе, что разжигал в груди бушующее пламя пожара. Страсть вспыхивала от малейшего прикосновения, словно жаждущая выплеснуться наружу лава из разверзшегося вулкана.

Мягкие губы ласкающими движениями прошлись по моему распаленному лицу, оставляя за собой дорожку жарких поцелуев, оседающих на коже приятными метками.

Руки, словно живущие своей бессознательной жизнью, переплелись воедино. Соединяли нас, словно цепи оков, раскинувшихся на заледеневших сердцах. И сейчас два куска льда в наших телах растапливались под жарким натиском страсти, отмирая после долгой спячки и вновь запуская свой бег.

Это позволяло чувствовать себя живыми и любимыми, хоть на миг прикрыть глаза и окунуться с головой в водоворот страстей, не заботясь о табу и условностях. Здесь, под палящим солнцем Флориды, мы могли остаться просто двумя неизвестными в объятиях сжигающей нас страсти.

Солнце давно скрылось за горизонтом, на полоске пляжа остались только такие же парочки, как мы, увлеченные друг другом. Воздух начал потихоньку остывать, и разгоряченная кожа покрылась мурашками.

До отеля мы добрались в рекордные сроки. Но, стоило открыться двери в номер, как весь романтический настрой схлынул, оставляя после себя горьковатый привкус разочарования. На полу белела сложенная втрое записка.

Прочитав послание, брюнет нахмурился и, отвернувшись от меня, ушел в ванную. Переодевшись, я устроилась на кресле в безмолвном ожидании.

Брюнет появился спустя минут десять. Простая футболка и шорты вызвали у меня какой-то детский восторг. В них Глеб выглядел совсем как обычный человек, а не вечная заноза в одном месте.

— Что там? — кивнула на скомканный лист бумаги.

— Алексис, — бросили мне в ответ.

— Пойдешь? — и без слов я понимала его злость и гнев.

— Придется, — расчесав мокрые волосы, он привел их в творческий беспорядок.

— Может, ну ее? — приподнялась я на своем месте.

— Нет, — меня наградили пылающим взглядом, — бизнес есть бизнес.

— Тогда удачи, — вернулась на прежнее место.

— Мне она явно пригодится, — брюнет фыркнул, — не жди меня, ложись спать.

Входная дверь громко хлопнула за спиной удалившегося напарника. У меня же в душе поднялась иррациональная ярость к французской дряни, что позволила себе так использовать моего вечного врага. Только мне позволено выводить его из себя!

Бокал вина позволил немного успокоить разбушевавшиеся мысли и притупить вспыхнувшую в груди ярость. Но гнев так и не удавалось усмирить, он раз за разом поднимал голову и требовал немедленно выдернуть наращенные патлы Алексис.

Еще до дрожи хотелось врезать пару пощечин Алану за его попустительство. Глеб, наверное, уже прибил бы меня, ну, или сдал отцу со всеми потрохами.

Свернувшись в кресле, я в беспокойном ожидании жаждала возвращения своего напарника. Стрелки часов словно примерзли к циферблату. Каждая секунда отдавала безумным набатом в моей голове.

Дверь открылась глубокой ночью, когда все уже спали и в тишине ночи слышался только шум прибоя, а легкое покачивание штор начало раздражать.

— Глеб! — я подскочила с кресла и смазанной тенью метнулась к приоткрывшейся двери.

— Анастасия, — мне медленно поклонился блондин..!

— Алан? — с подозрением я уставилась на мужчину, застывшего в дверном проеме.

— Простите за беспокойство в столь поздний час, — он протянул мне записку.

— Что это? — я с подозрением посмотрела на бумагу.

— Просили вам передать, — все так же ровно ответил тот.

— Кто? — чувство нереальности накатывало все сильнее.

— Глеб, — ровный безэмоциональный голос.

— Когда? — крикнула я в удаляющуюся спину.

— Только что, — и блондин скрылся за дверьми лифта.

Сердце как бешеное колотилось в районе горла. Появление помощника Алексис выбило меня из колеи. Я могла ждать чего угодно, но точно не такого, Глеб не мог передать тупую записку и пропасть с горизонта. Затравленным взглядом я посмотрела на белый клочок бумаги, сжатый в руке.

«Анастасия, прости, но меня слишком сильно заинтересовало предложение Алексис. Завтра я вернусь в номер, но вот о возвращении в Москву я еще подумаю. Не стоит упоминать, что во Франции меня смогут оценить по достоинству».

Нам слишком сильно нравилось издеваться друг над другом, чтобы все в одно мгновение прекратилось. Глеб ни за что в жизни не бросил бы собственное детище. Да и война со мной была его неким якорем. Наше стремление доказать кто лучше имело поистине грандиозные масштабы.

А из этого следовал только один вывод — эта записка — бред сивой кобылы. Скорее всего, при помощи такого подлого метода Алексис хотела рассорить нас окончательно. О наших отношениях не знал только глухой.

Прикрытие стало навязчивой идеей для облезлой французской стервы. Украсть моего напарника не позволю никому! Он только мой! Был, есть и будет таковым.

Допив вино одним махом, я пошла подбирать нам костюмы. Она хочет войны, так она ее получит! Надо будет — и первым же письмом об этом узнает отец! А от такой поддержки я не откажусь.

Моего Глеба эта барби недоделанная не получит! Загребущие ручки я ей лично выдерну и запихну в одно место…