Эта книга предназначена только для предварительного ознакомления и не несёт в себе никакой материальной выгоды. Любое копирование и размещение материала без указания группы и людей, которые работали над книгой, ЗАПРЕЩЕНО! Давайте уважать и ценить чужой труд!

Кейси Куинн

ОТПУСКАЮ ТЕБЯ

(Не отпускай меня #0.5)


Оригинальное название: Let You Leave by Caisey Quinn

Серия: Keep Me Still / Не отпускай меня

Номер в серии: 0.5

Переводчик и редактор: Мария Давиденко

Вычитка: Лина Зянгирова, Катерина Матвиенко

Обложкой занималась Изабелла Мацевич.

Переведено специально для группы http://vk.com/translation4you

.


Аннотация


У Лайлы Флаэрти была идеальная жизнь — или почти идеальная. Но всё изменилось, когда прямо у неё на глазах незнакомец застрелил её родителей, а саму Лайлу оставил с травмой, впоследствии вызвавшей посттравматическое стрессовое расстройство. После нескольких лет попыток вернуться к нормальной жизни и претерпев страшные неудачи, она решает стать невидимкой. Но её замечает новенький в городе Лэнден О’Брайен, и ему нравится то, что он видит. К большому удивлению Лайлы, этот парень не пугается, когда в его присутствии у неё случается припадок. Он поступает ровно наоборот — успокаивает её, пока она не перестаёт дрожать. Но и у Лэндена есть свои секреты. Секреты, которые одновременно и связывают их вместе, и разлучают.



Посвящается Соммер


Ты внушаешь мне благоговейный трепет. Твоя сила и твоя способность справляться с такими ситуациями, в которых большинство из нас опустило бы руки. Я счастлива от того, что знаю тебя, и благодарю Бога за то, что могу называть тебя своей племянницей.


Я стараюсь не жить прошлым. Но иногда прошлое живёт во мне.

Джеймс Форд

Я ощущаю на себе их взгляды. Осторожные взгляды. Желающие предугадать причину, по которой я опять сломаюсь. В некоторых из них читается жалость, реже — интерес. Но чаще всего люди просто смотрят сквозь меня, пытаясь притвориться, будто меня и вовсе не существует. Только потому что не хотят забивать себе голову подобными мыслями. Мыслями о том, что в один миг привычный мир может быть разорван в клочья. Растоптан, уничтожен, разрушен. Как это случилось со мной.

В коридоре полно людей, но на меня никто не наталкивается и не задевает. Тяжёлый рюкзак едва касается моей спины, и это прикосновение — самый близкий физический контакт за последние несколько лет. Ещё год назад настойчивый гул голосов и криков поверг бы меня в панику, и я бы закрылась в себе, но сейчас мне под силу с этим справиться. Я работаю над техникой глубокого дыхания, как меня учил доктор Маккалла, и это помогает.

Хоть первые две недели выпускного года в школе и прошли без инцидентов, все так же продолжают избегать меня. Никто из них не хочет признавать, что не в силах контролировать собственную жизнь, и уже завтра все они могут ходить по этим коридорам точно так же, как хожу по ним я. Они просто наблюдают, как медленно тикает бомба, отсчитывая секунды до взрыва. Или же совсем не думают об этом.

Чего они точно не понимают, так это того, что сейчас со мной всё хорошо. Большую часть времени.

Я дважды поднимаю руку на физике, и доктор Андерс дважды смотрит сквозь меня. Даже несмотря на то, что я сижу прямо перед ним. То же самое происходит с миссис Татум на английском. И с доктором Сэндс на алгебре.

Может быть, мне стоит держать табличку: «Я В ПОРЯДКЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!»

Тогда они не смогут меня игнорировать. Но какая разница? Я обещала тёте Кейт, что попробую выжить, и я попробовала. В течение двух долгих и мучительных недель. С меня хватит. В понедельник я сяду позади всех и погружусь в себя, как раньше. Всё равно меня никто не замечает.


1

Лайла

— Ты же не наденешь это? — спрашивает тётя, наблюдая, как я натягиваю чёрную толстовку. — Лайла, ради бога. На улице тридцать градусов жары.

Я вздыхаю и отступаю, не желая затевать спор с самого утра. Особенно с тётей Кейт. Она так старалась, чтобы помочь мне. Была терпеливой и поддерживала меня, и я знаю, что она потратила уйму денег на дорогую дизайнерскую одежду к моему возвращению в школу. Я могла бы найти работу, чтобы вернуть ей деньги, но тогда ей бы пришлось подвозить меня туда. Знаю, она хочет для меня счастья больше, чем получить деньги. Но в этом деле я ей не помощник.

Кто бы знал, что попытки убедить окружающих в том, что ты нормальный, могут быть так чертовски утомительны?

— Хорошо, — отвечаю я и надеваю зелёную клетчатую рубашку с короткими рукавами вместо чёрного балахона. — Так лучше?

— Намного, — улыбается тётя и протягивает мне чашку чёрного кофе. — Может, стоит немного подвести глаза. Ты выглядишь усталой.

— Спасибо. А ты сегодня выглядишь волшебно — впрочем, как и всегда, — отвечаю я ей. И, заглянув в большое зеркало, прикреплённое к дверце моего шкафа, убеждаюсь, что тётя права. Я выгляжу усталой. Наверное, потому что не сплю спокойно с тринадцати лет. Проведя рукой по лицу, я оглядываюсь вокруг в поисках подводки для глаз.

Бедная тётя Кейт. Она просто не понимает этого. Неважно, провела ли я всё утро в сборах, накладывая макияж, выпрямляя волосы и выбирая подходящую одежду. Вероятно, даже пройдись я по школьному коридору в нижнем белье, и то никто не обратит на меня внимания. Мой внешний вид почти всегда вызывает у меня неудовольствие. Последние две недели были сущим адом. И вот я собираюсь сделать это ещё раз, а потом ещё. Как долго это будет продолжаться?


2

Лэнден

— Это только на год, — увещевает мама, как будто от этой фразы мне станет легче.

— Да, всего лишь выпускной год. Не так уж это и важно, да? — Я чувствую себя немного виноватым, споря с ней, потому что знаю: она ни в чём не виновата. И печаль в её глазах удерживает меня от дальнейших пререканий. Забрав у мамы из рук тарелку, я заворачиваю её в газету и опускаю в уже почти полную коробку.

— Хоуп Спрингс — милый городок. На самом деле даже замечательный. Тебе там понравится.

— Да, уверен, так и будет, — бормочу я, складывая верхние створки коробки так, что она остаётся закрытой и без скотча. — А если и нет, я всегда могу всё бросить и стать профессиональным упаковщиком коробок.

— Лэнден, — вздыхает мама, уложив очередное блюдо. Она вздрагивает, и я наклоняюсь к ней, обнимая её хрупкую фигурку. Такое ощущение, что в последнее время она просто истончается. Мой рост — а это почти сто восемьдесят три сантиметра — абсолютно нормальный для парней, а вот мама едва достигает ста пятидесяти двух сантиметров в высоту. Я даже не стал обнимать её слишком крепко, опасаясь, как бы не сломать её. — Обещай мне, когда мы переедем в Хоуп Спрингс, больше никаких драк. Тебе восемнадцать, и…

— А ты сегодня ела? — перебиваю я, отрываясь от неё. Хотя заранее знаю ответ, потому что все тарелки уже упакованы.

— Я в порядке. А ты голоден? — спрашивает она, подписывая «кухня» на коричневой коробке с изображением собаки.

Я только смеюсь в ответ, поскольку она знает, что я ем постоянно.

— Я закажу пиццу. — Мама тянется к телефону, но мы уже отключили его, поэтому я протягиваю ей свой мобильный. И улыбаюсь, поднимая коробку, чтобы вынести её наружу.

— Никаких грибов, — всё, что я произношу, выходя их кухни.

Оказавшись на улице, ставлю коробку с тарелками в заднюю часть арендованного фургона и оглядываюсь вокруг. Меня приветствуют горы и прохладный ветерок. Мне нравится Колорадо. Больше чем Техас.

Скоро придут Так и Дэнни, чтобы попрощаться, и это будет отстойно. Они мои первые настоящие друзья со времён начальной школы, и мне больно их оставлять. Это даже хуже, чем уйти из футбольной команды.

Часть меня хочет просто покидать весь домашний скарб в этот грузовик, схватить маму в охапку и уехать. Порвать со всеми. Но благодаря интернету это больше невозможно. Чёртов фейсбук. Не то чтобы я решил навсегда оставить социальные сети. Но Дэнни разозлится. Ей будет больно. А я уже и так слишком многим людям причинил боль.

— Чувак, это так остойно, — произносит Так, похлопав рукой по грузовику, к которому я прислонился.

— Знаю. — И это всё, что я говорю в ответ. Дэнни молчит, но я встречаю её взгляд и понимаю, что она едва сдерживает слёзы. Она не моя девушка, но мы оба знаем, что были на грани… чего-то. Подрабатывая летом спасателями в бассейне, мы сблизились. Об этом знают наши губы. И некоторые другие части тела.

— Чем там займёшься? Продолжишь играть в футбол или как? — спрашивает Так, пиная ботинком шину.

— Не волнуйся, приятель. Я не собираюсь тебе изменять, — усмехаюсь я, и Так делает резкий выпад, будто собираясь ударить меня. Дэнни закатывает глаза. — Наверное, в ту школу позвонил Полковник и убедил их, что это их гражданский долг — дать мне возможность попасть в команду. Или наговорил что-то ещё в том же духе. Мы ведь переезжаем только потому, что там расквартировали его полк.

— Я не понимаю, почему вы с мамой должны уезжать, — спокойно говорит Дэнни. — Твой отец даже не появляется дома, но зато обращается с вами как с багажом.

Она не повышает голоса, но я знаю: ей плохо. Видимо, это чувствует и Так, потому что он отступает от нас на пару шагов и закуривает.

— Дэнни. — Я притягиваю её к себе. — Это паршиво, я знаю.

Я кладу подбородок ей на макушку и вдыхаю её запах. Такой чистый, такой невинный. Цветочный шампунь и какой-то ванильный спрей для тела — я видел такой в её шкафчике в раздевалке бассейна. От этого запаха мне хочется печенья.

— Мама хочет, чтобы мы оставались вместе, как настоящая семья, — фыркаю я, ведь мы оба знаем, что никакой «настоящей семьи» у нас нет.

Дэнни смотрит на меня своими большими карими глазами, и я вижу в них боль. Из наших редких ночных бесед я знаю, что папа ушёл от них почти сразу, как родилась Дэнни.

— Да, я понимаю, — тихо произносит она, и мне хочется пнуть самого себя да посильнее. Молодец, О’Брайен. Просто посыпь побольше соли на рану. — Позвони или напиши нам, как доберётесь до Хиксвилля.

Я обнимаю Дэнни в последний раз, а Так машет мне. Я осознаю, что неважно, ты прощаешься с людьми или наоборот — в любом случае это отстой.

— Хороший грузовик, — кричит мне кто-то, когда я вылезаю из нового «сильверадо», купленного мне папой. На мой восемнадцатый день рождения, так он сказал, но мы оба знаем, что это откуп за моё согласие переехать. Или предупреждение держать рот на замке. С Полковником никогда ничего не знаешь наверняка.

— Спасибо, — кричу я в ответ, кивая в сторону владельца голоса.

Некоторые девушки оборачиваются мне вслед, когда я направляюсь к школе, и я даже не пытаюсь скрыть ухмылку.

— Вот мы и снова в игре, — бормочу я себе под нос.

Найти нужный кабинет было не так уж и сложно, потому что он находился прямо напротив входа в школу. И сейчас я уже держу в руках расписание и карту с номером шкафчика в раздевалке и кодом от него.

— Эй, чувак. Ты Лэнден О’Брайен? — раздаётся рядом со мной мужской голос, пока я вожусь с замком шкафчика.

— С утра был им, — отвечаю я, гадая, принято ли у местных так здороваться или же это «в этой школе я главный плохиш, так что смотри, куда прёшь» приветствие.

— Дуайт Уилкинс, но все зовут меня Ди-Даб, — отвечает мне блондин, протягивая руку. Я крепко пожимаю её и возвращаюсь к своему строптивому шкафчику. — У тебя сегодня отбор в нашу футбольную команду?

— Ага, после занятий.

— Круто.

Господи. Хоуп Спрингс, должно быть, действительно маленький городок, если этот случайный чувак уже в курсе моих дел.

Парень продолжает:

— Я не играю с травяными феями, чувак, но наша команда только что потеряла одного игрока. И я видел кое-какие видео, где ты забиваешь как Бэкхем. — Он пожимает плечами. — Так что, если ты хочешь играть в настоящий футбол, я могу замолвить за тебя словечко перед тренером.

На мгновение я не нахожусь с ответом. Оскорбление, но даже не в чистом виде, а приправленное… чем? Комплиментом? Предложением? Без разницы. Пока ещё рановато думать об этом.

— Угу, чувак. Я найду тебя позже. Как только заберу костюм феи из химчистки. — Не за что, мам. Прежний Лэнден посадил бы этого хмыря на задницу просто из принципа.

Ди-Даб, или как его там, смеётся и широко улыбается.

— Круто, — говорит он. — Какой урок у тебя первый?

— Ди-Даб! Ты уже пристаёшь к новенькому? Какого чёрта, приятель? — К нам подходит коренастый смуглый парень и хлопает меня по плечу, прежде чем я успеваю что-либо ответить. — Добро пожаловать в Хоуп Спрингс, футболист.

Я пожимаю плечами под тяжестью его руки.

— Не обращай внимания на Ди-Даба, он просто хочет выиграть кубок, — произносит подошедший парень достаточно громко, чтобы другой его услышал. — Майлз Кэмерон, но все зовут меня Кэм.

Он протягивает руку. Что не так с этим местом? Прозвища и рукопожатия — обязательное условие?

Я жму Кэму руку и подтягиваю на плечо съехавший рюкзак.

— Да ладно, э-э, всё круто. Я ценю работу приветственного комитета и всё такое. Но намерен сосредоточиться на учёбе.

— Эй, подожди, — произносит Кэм за моей спиной. — Серьёзно, Ди-Даб иногда может вести себя как полное дерьмо. Именно отсюда в его имени буква «Д».

Я почти смеюсь.

— Но он правда крутой парень.

— Конечно, — почти равнодушно соглашаюсь я, не веря словам Кэма.

— Просто последний новичок, которого приняли в команду, занял его место и пытался увести его девушку, поэтому он хочет убедиться, что ты не поступишь так же…

Но я не слушал Кэма. Потому что эта девушка — если, конечно, она мне не привиделась — только что вошла в школу. И я не в силах отвести глаз.

Пусть я умру на месте, если это та самая девушка, о которой говорил Кэм. Но я ничего не могу с собой поделать. В последние годы в каждой школе я рано или поздно находил кого-то. Так было всегда, и я даже не задумывался о причинах, просто принимал как должное. Триш в Техасе, Эми в Огайо, Линдси во Флориде. Ни одна из них меня особо не интересовала до тех пор, пока я не встретил Дэнни в Колорадо. Но мы были просто друзьями, которые, тем не менее, время от времени развлекались вместе. На самом деле я никогда раньше не замечал ни одну из тех девушек. Но эта девушка… от неё я не могу отвести глаз.

— Кто это? — спрашиваю я, указывая на девушку с цветом волос, который я даже не могу определить. Издали она выглядит обыкновенной блондинкой, но когда на её волосы падает луч света, проникающий из двери, их цвет становится почти белым, как будто они светятся. Я осознаю, что слишком пристально на неё глазею, но она этого не замечает. На самом деле она, кажется, вообще ничего не видит вокруг. Кэм берёт расписание из моих рук и указывает на дверь слева от меня. Но сейчас это неважно.

— Серьёзно, кто это? — спрашиваю я снова, потому что мне необходимо знать.

— Где? — Когда Кэм оборачивается, девушка уже ушла, исчезла в классе, в который мне нужно зайти. И я гадаю, не вообразил ли я её себе.


3

Лайла

Третья неделя школы, и я продолжаю носить одежду, которую выбрала для меня тётя Кейт. Но когда я, сидя на первой парте, поднимаю на уроке руку, меня продолжают не замечать, как будто я вовсе не существую.

Сегодня я хочу сидеть позади всех и выбираю место у окна. Я наблюдаю за улицей, пока не слышу своё имя — перекличка. Подняв руку и быстро опустив её обратно, я снова возвращаюсь к своему окну.

Оно выходит во внутренний двор, где в хорошую погоду все предпочитают обедать. Снаружи солнечно, а небо светло-голубого оттенка. Во дворе кто-то дурачится, и я уверена, что это первокурсники. Какая ирония.

Прекрасный день, беззаботные школьники, яркое солнце. Но к вечеру вполне может пойти сильный дождь. Ко мне подкрадываются до боли знакомые чёрные мысли, и я не понимаю, почему должна терпеть эту пытку. Почему я выжила? В закоулках памяти зашевелились воспоминания. Именно с того места, с которого они всегда начинаются.

На улице холодно. Мама поднимает воротник моего красного пальто и проверяет, застёгнуто ли оно на все пуговицы.

— Я не ребёнок, — протестую я и вырываюсь из её рук. В тринадцать лет я вполне способна и сама застегнуть своё пальто. Я всё ещё немного дуюсь из-за того, что моя подружка Тара не смогла пойти. Папа обходит наш серебристый внедорожник и, взглянув на нас, улыбается.

— Мне не позволено побыть джентльменом хотя бы один вечер? — фыркает папа. Я закатываю глаза, ведь он знает, что мама не из тех, кто будет сидеть и ждать, пока кто-нибудь откроет дверь.

— Прости, пожалуйста, — отвечает мама, и я не знаю точно, кому из нас с папой предназначалась эта фраза. Снежинки кружатся вокруг нас в своём беспорядочном танце, и мои родители быстро шагают вниз по улице. Я иду посередине. Когда я была меньше, мы обычно держались за руки, и родители меня раскачивали. Я представляла, что лечу. Тротуар весь в выбоинах, а по другую сторону улицы тянется длинный сетчатый забор. Впервые я замечаю, что в центре Атланты могут быть такие трущобы.

— Лучше бы мы оставили машину на парковке, — произносит мама вполголоса. Мы втроём прикрыли лица шарфами, прячась от ледяного ветра, поэтому я не слышу ответа папы. Каждый год мы ходим на «Щелкунчика» в «Атланта Сивик Сентер», и каждый год папа предпочитает не платить двенадцать долларов за подземную парковку Центра. В этом году было холоднее, чем обычно, и мама испытывала раздражение, но я думаю, она ворчит просто потому, что слишком любит папу, чтобы повышать на него голос.

— Почему ты не веселишься? — спрашивает папа, взяв меня за руку и одновременно кивнув маме. Она берёт меня за вторую руку.

— Ой, нет. — Я пытаюсь вернуть себе свои руки. — Я больше не ребёнок.

Я невысокая для своего возраста, но, боже мой, я не маленькая девочка. Почему я должна постоянно напоминать им об этом? Они ведь присутствовали на всех моих тринадцати днях рождениях.

Они оба сжимают мои руки крепче, и я начинаю смеяться, когда оказываюсь в воздухе.

И в этот самый момент на дороге визжат шины. Совсем рядом с нами тормозит автомобиль.

— Отдай мне свой кошелёк, — скаля зубы, к нам направляется коренастый человек в чёрной куртке с капюшоном. Мама тянет меня себе за спину, поэтому я не могу разглядеть его лица. Её пальцы впиваются в моё плечо, и я не знаю точно, кто из нас дрожит — она или я. Моё сердце колотится так быстро, что мне становится больно, и перед глазами всё расплывается.

Я выныриваю из своих воспоминаний, когда новый ученик встаёт, чтобы представиться. Потому что по какой-то причине, рассказывая о том, что его отец служит в армии, и они часто переезжают и всё в таком роде, высокий темноволосый парень смотрит только на одного человека в комнате. На меня.

Зайдя домой, я нахожу записку от тёти Кейт. Ей было необходимо уехать в офис, а в холодильнике меня ждёт лазанья, оставшаяся со вчерашнего ужина. Я пыталась съесть обед на школьной лужайке под магнолией, но меня преследовало странное ощущение, что за мной кто-то наблюдает, из-за чего сейчас я очень голодна.

Новенький, что смотрел на меня в классе, очевидно, взволновал меня больше, чем я думала.

Я обедаю и делаю домашнее задание, пытаясь не замечать подступающее чувство глобального одиночества. Тётя Кейт пожертвовала ради меня столь многим: она работает на дому, что, вероятно, помешало ей сделать карьеру. Кроме того, она оплатила мне репетиторов, чтобы я могла не посещать школу и не подвергаться риску ещё одного приступа на публике. И всегда присутствовала на моих сеансах с терапевтом. Конечно, я смогу побыть несколько часов одна. Боже, мне ведь почти восемнадцать лет. В следующем году я буду учиться в Университете Джорджии или в Южно-Калифорнийском университете, если мне повезёт. И может быть, именно тогда я смогу избавиться от воспоминаний, которые меня преследуют. Смогу оставить сломанную, истерзанную версию себя позади.

У меня всё будет хорошо. Точно так же, как это было последние несколько месяцев.

Закончив делать домашнее задание, я улыбаюсь про себя и поднимаюсь с дивана. Я думаю о том, как много во мне уже изменилось. Сегодня в школе я даже улыбнулась Новенькому. И заметила, какой он милый. У него появилась небольшая ямочка на левой щеке, когда он улыбнулся в ответ.

Собрав тарелки, я иду в кухню. И вот тогда это и происходит. В сознании вспыхивает тот автомобиль, и вся моя тяжёлая работа над собой вылетает в трубу.

На меня обрушивается темнота, и, падая на кафельный пол, я смутно слышу ужасающе красивый звук бьющегося стекла. Надеюсь, вокруг не будет слишком много крови, когда вернётся тётя Кейт и обнаружит меня.

— Лайла, господи! — слышу я откуда-то издалека. Но не могу ответить.

Очнувшись, я обнаруживаю, что лежу вся взмокшая в своей кровати.

— Доброе утро, милая, — говорит тётя Кейт. Она склоняется надо мной и щупает мой лоб.

— Опять? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Да, и я до смерти испугалась, — отвечает она, присаживаясь на край кровати. — Ты можешь сегодня остаться дома.

— Нет, — отвечаю я и отбрасываю одеяло, удивляя нас обеих. — Я сказала, что буду ходить в школу в этом году, и я это сделаю.

Если я не смогу проучиться всего год в Старшей школе Хоуп Спрингс, то как, чёрт возьми, я проделаю это в колледже?

По глазам тёти Кейт я вижу, что она со мной не согласна, но ничего не говорит.

— Хорошо, — только произносит она, вставая с кровати, чтобы я могла одеться. — Возьми это.

Она протягивает мне две белые таблетки и стакан воды.

— О, и кстати. Вчера я купила очень милое платье. Оно висит у тебя шкафу. Я не снимала бирки на случай, если тебе не понравится.

— Уверена, мне понравится, Ї говорю я, когда она уже выходит из комнаты.

Когда я встаю с кровати и потягиваюсь, висок пронзает резкая боль, и я нащупываю повязку на голове. Мне необходимо привыкнуть к ней. Вздрогнув, я иду к шкафу.

— Лайла? — окликает тётя, просунув голову в дверной проём и напугав меня.

— Да? — Кажется, тёмно-бордовое платье действительно очень милое.

— Твоя мама очень огорчилась бы, если б узнала, что я позволяю тебе просто «перетерпеть» жизнь.

— Знаю. — Я опускаю голову, заслышав про маму. Ужасная, безжалостная правда. — Но это всё, что я могу на данный момент.

Я выжила в школе почти три недели. Может быть, я и не завела друзей, как того хотела тётя Кейт, но я просто живу и делаю всё, что в моих силах. Забирая из шкафчика учебники по английскому и физике, я мысленно хвалю себя за мужество и независимость, пусть даже несколько вызывающую. Я единственная из старшеклассников, кто ездит домой на автобусе, но мне нравится. Взяв айпод и наушники, я поворачиваюсь, чтобы уйти, но натыкаюсь на кого-то.

— Извините, — бормочу я, пытаясь обойти парня, который, очевидно, не получил предупреждение на мой счёт.

— Это очень странная школа, — говорит он вполголоса, заставляя меня поднять голову. А затем ещё выше — он ужасно высокий. Из-под густых чёрных бровей мне улыбаются ярко-зелёные глаза и ямочки на щеках. — Может, ты мне расскажешь, что тут происходит, потому что я ощущаю себя персонажем «Сумерек».

— Что? — Это всё, что я могу выдавить в ответ.

— Слушай, я сказал это только потому, что здесь я всего несколько дней и мне нечего терять.

Парень снова улыбается, и его идеально белоснежные зубы почти сверкают. Ах да. Новенький с английского и истории. Сейчас я вспомнила. Дерзкий, спортивный, часто переезжает.

— Хорошо, расскажи, что тебя беспокоит, — говорю я, облокачиваясь на шкафчик и прижимая к себе книги. Надеюсь, я не опоздаю из-за этого парня на автобус.

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — Он оглядывает других школьников, спешащих мимо нас к выходу. Выражение его лица говорит мне, что ему среди них скучно. Может, он не так уж и плох.

— Хм, не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. — Потому что я последний человек, которого ты должен об этом спрашивать. Я понятия не имею, что здесь происходит, Новенький.

Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти его, но он склоняет голову так, что на мгновение моё сердце ёкает.

— Я не очень общительна, поэтому не могу дать тебе ответ. — Теперь, когда я объяснила, мне действительно нужно спешить на автобус.

Парень пропускает меня, но не отстаёт ни на шаг.

— Уроки закончились. Что за спешка?

— Я должна успеть на автобус, — отвечаю я. Парень больше не произносит ни слова, но следует за мной до выхода из школы. Так мы и выходим на улицу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как от остановки отъезжает автобус. Прекрасно.

Тётя Кейт сегодня в офисе, и меньше всего на свете я хочу, чтобы она срывалась с работы и ехала за мной. Я закусываю губу и обдумываю свой дальнейший план действий, когда Новенький произносит:

— Я могу тебя подвезти?

Нет.

— Да, хм, это было бы здорово. Я живу недалеко, — отвечаю я, молясь про себя, чтобы он не оказался маньяком или кем-то в этом роде.

— Ты действительно не должна принимать такие предложения от незнакомцев, — сообщает он мне, нахмурившись. Мой желудок сжимается от страха, что парень издевается надо мной. Всё, я отказываюсь от поездки.

— Лэнден О’Брайен, — говорит он, протягивая мне руку с озорной улыбкой.

Что-то в его жесте и в выражении лица заставляет меня чуть-чуть улыбнуться, когда я смотрю в его светло-зелёные глаза.

— Лайла Флаэрти, — говорю я, принимая его огромную тёплую ладонь. Раньше я здоровалась за руку только с врачами, и поэтому сейчас оказываюсь не готова к лёгкому покалыванию, пронзающему наши руки.

Несмотря на этот неожиданный всплеск энергии только от одного его прикосновения, я чувствую себя странно спокойно, пока иду за Лэнденом к его грузовику. Кажется, я не могу дышать. Он здесь новичок. Он не знает о трагедии, произошедшей с моими родителями, и о том, что все в школе избегают меня. И почему.


4

Лэнден

У Лайлы чертовски соблазнительная особенность растягивать слова на южный манер, вызывающая покалывание в моём члене. Ей нужна помощь, чтобы забраться в грузовик, и я, как джентльмен, конечно же, помогаю. Обхватив её за талию, я осознаю, насколько она тонкая. Почти хрупкая. И мне не хочется её отпускать. Я никогда не смогу понять эту девушку. Когда я спросил, можно ли её подвезти, её глаза твёрдо говорили «нет», но она ответила «да». Мм-м, у неё такой нежный ротик. Я едва не умер от восхищения, когда она задумчиво закусила губу.

Всю дорогу я пытаюсь придумать, о чём бы завести разговор. Обычно Лэнден О’Брайен не беспокоится о девушке, которой, очевидно, совершенно всё равно, что о ней думают. Когда Лайла показывает мне на свою улицу, я немного расслабляюсь, но у меня кружится голова от её запаха — смеси персика и мёда. Богатый, сладкий и манящий аромат. Что ещё хуже — сегодня она в коротком платье, которое обнажает её стройные, загорелые ноги.

Я трясу головой, чтобы избавиться от наваждения, захватывающего разум, и прочищаю горло.

— Ты любишь классический рок? — спрашиваю я, надеясь на положительный ответ. За всю поездку она едва ли произнесла пару слов, и я изо всех сил пытаюсь заполнить образовавшуюся тишину. У неё на лбу повязка. Мне хочется спросить её о ней, но, похоже, Лайла очень долго делала укладку, которая скрыла бы бинт, так что я молчу.

— Да. — Это весь её ответ. Но я чувствую, что она улыбается. — Почему ты спрашиваешь?

— Э-э, просто так. — Но причина есть, и я думаю, она о ней догадывается.

— У тебя же есть она, да? — Её улыбка заставляет моё сердце биться быстрее, и я впервые в жизни начинаю нервничать из-за девушки.

— Есть что? — переспрашиваю я, решив разыграть дурачка на случай, если ей это чем-то не понравится. Я беспомощно наблюдаю, как она берёт мой айпод с приборной панели. Когда из динамиков раздаётся рок-версия «Лайлы»[1], я качаю головой и улыбаюсь.

— О, у тебя и баллада есть. Здорово! — Она всё ещё улыбается, и со мной происходит что-то странное. Не знаю, благодаря мне это или музыке, но я на полном серьёзе могу смотреть на её улыбку вечно. Эта мысль меня немного пугает, и я отгоняю её прочь. Подъезжая к её дому, пытаюсь придумать причину, которая заставила бы её продолжать говорить. И улыбаться. Может быть, до конца жизни. Потому что из-за этой девушки я теряю разум.

Мне хочется проводить её до двери и спросить, могу ли я подвозить её каждый день после школы. Но сегодня тренер сказал, что меня приняли в команду, и поэтому я не знаю, в какие дни буду свободен после школы.

— Ну, э-э, спасибо за поездку, — говорит она, отстёгивая ремень безопасности.

— Без проблем. — Наши глаза на секунду встречаются, и мне кажется, что она хочет сказать что-то ещё.

Я снова судорожно подыскиваю слова.

— Что с тобой случилось? — Моя рука аккуратно отводит её локон с повязки на лбу, и я прихожу в восторг только от того, что она позволила прикоснуться к себе.

— Ничего. Это всё моя неуклюжесть, — быстро отвечает она, пожав плечами, но её руки дрожат. Я знаю, что мне не нужно больше расспрашивать. Чувствую это. Но что-то в её глазах цвета океана не даёт мне отвести взгляд. Что-то произошло. Я знаю. У меня были травмы, бинты и повязки, о которых я никому не мог рассказать. Но её напряжение ощущается почти физически, её буквально колотит. Нужно сменить тему.

— Ты никогда не ездишь в школу на машине? — спрашиваю я, заметив, что в гараже дома нет автомобиля.

— Я не вожу, — коротко отвечает она, отворачивается и толкает дверь раньше, чем я успеваю задать ещё хотя бы один вопрос.

Мне так хотелось, чтобы она осталась в грузовике, поведала о своём полном имени, о любимой музыке, о повязке на голове. Но она выглядит уставшей. Поэтому я позволяю ей уйти.

Она ни разу не оборачивается. Мои глаза не отрываются от её хрупкой фигурки, удаляющейся от моей машины. Глупо, но я чувствую тревогу, пока еду домой.

Свернув на свою улицу, вспоминаю, что должен был остаться после школы на тренировку. Я обещал отцу, что останусь и попробую свои силы. Вот дерьмо.

Мысленно я начинаю придумывать оправдания для тренера — меня затошнило, и я ушёл из школы пораньше. Но когда поворачиваю к дому и вижу машину Полковника на подъездной дорожке, понимаю: я облажался по полной.


5

Лайла

— Ты сегодня рано, — замечает тётя Кейт. Она пришла домой всего на несколько минут позже меня.

— Да, хм. Меня подвезли.

Пожалуйста, не спрашивай.

— Кто? — разбирая почту, спрашивает тётя, пытаясь не выдать своей заинтересованности.

— Лэнден О’Брайен. — И я ничего не могу с собой поделать — звук его имени заставляет меня улыбаться. И наполняет неожиданным теплом. У меня появился друг. Вроде как.

Тётя роняет почту и смотрит на меня.

— Он симпатичный? — Наверное, она тут же подумала, что этот парень — прекрасная возможность излечить меня от боязни общества. Мечтай, тётя Кейт.

— Нет, у него не хватает зубов и огромный горб на спине. — Я закусываю губу, чтобы не расхохотаться.

— А ты сегодня весёлая, Лайла, — отвечает тётя, закатив глаза.

— Если честно, он даже больше, чем просто симпатичный, — спокойно произношу я, прекрасно осознавая, что у меня горит лицо. — И он новенький, поэтому…

Поэтому не знает про мои скелеты в шкафу. Но моя тётя не осознаёт до конца, насколько мне плохо в школе, поэтому я решаю не заканчивать фразу.

— Лэй, я знаю, ты не хочешь об этом говорить, но если вы с ним будете встречаться, тебе придётся рассказать о…

— Это была просто поездка до дома. Расслабься.

Но весь оставшийся вечер сама я не могу расслабиться. Всё, о чём я могу думать, — это улыбка Лэндена О’Брайена и то, как он покраснел, когда я включила песню «Лайла» в машине. Может, тётя Кейт и права. Может быть, я смогу не просто перетерпеть школу.


6

Лэнден

— Вот, возьми это, — мама протягивает мне упаковку с замороженными овощами, чтобы приложить к щеке. Излишне говорить, что, когда Полковник позвонил в школу Хоуп Спрингс узнать, как прошла моя тренировка, и услышал, что я на неё не явился, он пришёл в бешенство.

— Он просто многого от тебя ожидает, Лэнден. Ты же знаешь, — напоминает мне мама. Ей всегда удавалось придумывать оправдания его скотскому поведению. Но она избегает моего взгляда. Ей не хватает веры в свои собственные слова.

Пробежав в наказание девять километров, я был настолько глуп, что заявил, что это моя собственная жизнь. Полковник был сильно пьян, и в ответ заехал мне в челюсть. Я должен был это предвидеть. Я уже достаточно взрослый, чтобы понимать это. Но отныне я буду держать себя в руках. Если мама увидит, как мы дерёмся, это убьёт её. Поэтому я, как обычно, проглатываю обиду.


7

Лайла

У Лэндена такие мягкие губы. Мне почти жаль тех девушек, которые никогда с ним не целовались. Почти. Своими большими, тёплыми и сильными руками он прижимает меня к себе ещё ближе, если такое вообще возможно. Моё тело тает в его объятиях, и мысли скачут как сумасшедшие. Что если нас кто-нибудь увидит?

Я оглядываю стоянку, чтобы убедиться, что никто не приехал, но мы по-прежнему остаёмся одни.

До тех пор, пока рядом с нами не тормозит чёрный «шевроле аваланч» с тонированными стёклами. Из него выпрыгивает человек в чёрном капюшоне. Я помню его, но не знаю откуда.

— Лэнден, — шепчу я, но он закрывает мне рот поцелуем. И я перестаю дышать.

— Лэнден, остановись. — Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он продолжает меня целовать. Обняв, он прижимает меня ближе к себе. Ещё ближе. Человек в капюшоне подходит к нам, но у меня нет никакой возможности предупредить Лэндена.

— Лэнден! — кричу я, но уже поздно. Раздаётся выстрел, и Лэнден оседает в моих руках.

— Лэнден!

Я резко просыпаюсь, комкая одеяло. Оно обернулось вокруг меня и закрутилось так туго, что я долго не могу выпутаться из этого узла.

Итак, в старом кошмаре появилась новая сцена. Моя футболка стала мокрой, и, направляясь в душ, я стараюсь избавиться от навязчивого образа. Теперь я не хочу видеть Лэндена О’Брайена. И он в этом не виноват.

И это очень некстати, потому что, когда я выхожу из дома, Лэнден уже снаружи. Ждёт меня. Опираясь на грузовик, он выглядит как парень с обложки журнала. Совсем как в моём сне, и внезапно я чувствую, что весь воздух покинул мои лёгкие.

Я долгое время возводила стены вокруг себя. Тщательно и кропотливо, чтобы обезопаситься. Чтобы оставаться невидимой, незаметной. И улыбка Лэндена, обращённая ко мне, рушит эти стены, словно тяжёлой кувалдой. Когда он открывает передо мной дверь грузовика, и я встречаюсь с ним глазами, мне становится ясно, чего он добивается. Он хочет снести эти стены, оставив от них груду камней. Понимает ли он, что тогда я окажусь заживо погребена под ними? Что мы вдвоём окажемся погребены?

— Что ты здесь делаешь? — Часть меня почувствовала облегчение. Я вспомнила, что он мне снился. Но вместе с этой мыслью пришло воспоминание о кошмарном видении, и в животе что-то сжалось от страха.

— Просто подумал, что тебе будет приятно прокатиться до школы, — отвечает он с улыбкой.

— Теперь так будет всегда? — спрашиваю я из любопытства, когда он помогает мне сесть в грузовик.

— А ты этого хочешь? — Он выгибает бровь, и я не могу удержаться от улыбки.

— Если ты согласен.

— Я согласен. — Улыбка Лэндена становится шире. — Кажется, теперь мы женаты.

— Ты не обязан этого делать, ты же знаешь. Я могу доехать и на автобусе.

Он всё продолжает качать головой, когда садится на водительское сиденье.

— Конечно, кто же не любит автобус, полный отвратительных первоклашек, не принявших душ после физкультуры? — Он подмигивает, и у меня внутри что-то сжимается. Что такое с этим парнем? Почему мне кажется, что он создан для меня одной? — На самом деле после школы у меня с понедельника по четверг регби и футбол, так что я могу подвозить тебя до школы каждый день и отвозить домой по пятницам.

— Ты играешь в двух командах? — Я даже не представляла, что такое возможно.

Его челюсти сжимаются, и, хотя это может быть только игрой моего воображения, костяшки его пальцев на руле белеют.

— Я играю в регби, но футбольной команде необходим ещё один игрок, так что, вероятно, я буду играть и там, и там.

Может быть, он и не создан только для меня.

— Думаю, что могла бы посмотреть, как ты играешь. В обеих командах.

Я смотрю в окно, чтобы не видеть выражения его лица, когда он ответит, что я могу прийти и посидеть на трибуне рядом с его девушкой. Или что он не хочет меня видеть. Он прочищает горло, и я поворачиваюсь к нему.

— Может быть, как-нибудь ты сможешь остаться после школы и посетить тренировку? Возможно, придёшь на несколько матчей. — Видя, что я молчу, он спешит добавить: — А потом я отвезу тебя домой.

— К тому времени, когда закончится игра, я уверена, тётя Кейт сможет заехать за мной сама. Так что тебе не придётся ломать свои планы.

— Нет, я имел в виду, что хочу довезти тебя до дома. Кроме того, ты сможешь сразу после игры поделиться со мной впечатлениями о моих навыках, — подмигнув, добавляет Лэнден.

— Хм, я подумаю, — отвечаю я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. От мысли о его «навыках», которые мне приснились сегодня, у меня перехватывает в горле.


8

Лэнден

— Эй, Лэнден? — окликает меня Лайла, когда мы идём к школе. На нас все смотрят, и я чувствую, как она буквально шарахается от этих взглядов.

Я подавляю желание приобнять её. И это стоит мне больших усилий.

— Да?

— Что ты имел в виду, когда вчера сказал, что тут всё странное?

Ах, это. Блистательный образец пикапа. Так рад, что она вспомнила.

— Э-э, ну-у… — Я провожу рукой по волосам и задерживаю ладонь на затылке. — Я думал, мне придётся драться с кем-то, просто чтобы поговорить с тобой. То есть ты на самом деле самая красивая девушка из всех, что я когда-либо видел, и считал, что парни ходят за тобой табунами. Но каждый раз, когда я видел тебя, ты была одна… Так что я решил, что здешние парни просто слепые глупцы.

Ну, вышло не так уж и плохо. Я смотрю на неё в ожидании ответа, что всё это бред и она мне не верит.

Но Лайла улыбается этой почти незаметной улыбкой, когда уголки губ приподнимаются совсем чуть-чуть. Потом закусывает губу, и её лицо озаряется широкой улыбкой. И я не могу дышать. Никто и никогда не улыбался мне так, как она. Как будто я — самое лучшее, что произошло в её жизни.

— Это очень мило. Ну, кроме той части с дракой, — наконец произносит она, и я выдыхаю.

— Люди обычно не называют меня милым. Но от тебя я приму этот комплимент.

Я вижу, как она иронично закатывает глаза.

— Боже, спасибо. А как тебя обычно называют?

— Вариантов много. Но большинство из них звучит слишком грубо для твоих ушей.

Она надувает губы, и я, кажется, теряю способность мыслить.

— А что ты знаешь о моих ушах? — спрашивает она, когда мы подходим к её шкафчику.

— Хм.

Я наклоняюсь к ней и убираю густые волосы ей за уши, чтобы получше рассмотреть их. И ещё чтобы просто прикоснуться к Лайле. У неё маленькие и очаровательные ушки, как я и ожидал.

— Да, как я и подозревал. Они слишком нежные для моих прозвищ, — нежно произношу я в её правое ухо. Дрожь, которая сотрясает её тело, передаётся и мне. На целую секунду я слишком ошеломлён, чтобы говорить. Она задрожала от одного моего прикосновения и шёпота. Я заставил её дрожать. И да поможет мне бог, но я хочу делать это снова и снова.

— Лэнден, — тихо произносит Лайла, и я понимаю, что опьянел. Она смотрит на меня тем самым взглядом, который я и сам использовал тысячу раз, когда хотел уйти.

— Виноват, — с усилием говорю я, отпрянув от неё. — Прости, я зашёл слишком далеко. Этого больше не повторится.

Она выглядит потерянной, и мне хочется ударить себя за то, что заставил её чувствовать себя неуютно.

— Нет, всё нормально. Это просто…

— Всё хорошо. Я понял. — Я делаю шаг назад.

Но затем она удивляет меня до чёртиков. Прямо здесь, в толпе, она хватает меня за рубашку и притягивает к себе. Гораздо ближе, чем я находился до этого. Я мгновенно пьянею от запаха Лайлы Флаэрти. Тону в её глубоких голубых глазах цвета океана. Это чудо, что я ещё держусь на ногах.

— Просто у меня здесь действительно нет друзей. У меня уже очень давно не было друга. Ты мне нравишься, Лэнден. Очень. И я хочу дружить.

Я в восторге, что нахожусь так близко к ней. Но слово «друг» немного отрезвляет меня. Я очень долго пытаюсь сформулировать свою мысль. Меня сбивает её открытый, доверчивый взгляд.

— Я тоже хочу дружить, Лайла. И думаю, что, возможно, когда-нибудь хотел бы большего. Но если ты не хочешь…

— Я хочу, — отвечает она, и её глаза блестят. — Но я могу быть… не готовой для этого.

— Тогда мы просто подождём, пока ты не будешь готова, — говорю я с улыбкой. Она заметно расслабляется, и я рискую шагнуть к ней ещё ближе. — Я не очень хорошо умею ждать, но обещаю, что буду стараться изо всех сил.

— А что ты умеешь хорошо? — Она прислоняется к своему шкафчику, и я чувствую, что хочу прямо сейчас дать ей ответ на этот вопрос.

— Я покажу тебе. Когда ты будешь готова.


9

Лайла

Почти весь первый урок я пытаюсь прийти в себя. Не очень помогает и тот факт, что Лэнден сел позади меня, и его дыхание щекочет мне шею. Каждый раз, когда я вижу его хотя бы издалека, во мне просыпаются сверхспособности. Наверное, это называется паучьим чутьём, потому что я могу предугадать каждое его движение. И постоянно борюсь с желанием улыбаться всё время как ненормальная.

Впервые в жизни меня кто-то замечает. И он здесь новичок, он думает, что с окружающими что-то не так. Я же в глубине души знаю: это со мной что-то не так.

Тётя Кейт считает, что я должна рассказать ему. Пусть одумается и убежит, пока не стало слишком поздно. Но я в отчаянии. Когда он сегодня отвернулся от меня, чтобы зайти в класс, я почувствовала, что тону. Поэтому протянула руку и схватилась за него как за спасательный круг. И мне показалось, что он хотел этого.

Когда обнаруживаю его под магнолией, где обычно обедаю, я не могу не улыбнуться. А когда он улыбается в ответ, у меня перехватывает дыхание, и я вспоминаю о его обещании. Я покажу тебе. Когда будешь готова.

— Можно мне пообедать с тобой? — спрашивает Лэнден, и я замечаю, что на солнце его глаза ярче на три оттенка.

— Конечно. Только если ты не хочешь, чтобы твои друзья обзывали тебя сумасшедшим.

— Какие друзья? — Честно говоря, он выглядит ошарашенным, как будто это не он первые несколько дней обедал с элитой старшей школы Хоуп Спрингс. Ну и ладно. Дарёному коню в зубы не смотрят и всё такое. Я опускаюсь на траву рядом с Лэнденом.

— Итак, твоё второе имя Роксен? — спрашивает Лэнден, откусив от пиццы значительный кусок.

— Очень смешно.

— Мне просто интересно, — говорит он, пожимая плечами. Но блеск в его глазах подсказывает мне, что Лэнден дразнит меня. — Я сообщу тебе своё второе имя, если ты назовёшь своё.

— Фэйт[2], — тихо отвечаю я. Так звали мою маму, но нет никаких причин тянуть этого милого, с виду беззаботного парня в пучину отчаяния.

— Лайла Фэйт Флаэрти, — провозглашает он. — Мне нравится.

— Рада, что ты одобряешь. — Уже почти доев бейгл[3], я осознаю, что Лэнден не назвал мне своё второе имя.

— У нас же была сделка, — напоминаю я и снова вижу его милые ямочки на щеках.

— Лэнден, — отвечает он, и я понимаю, что меня обвели вокруг пальца.

— Выходит, ты представляешься своим вторым именем. Тогда какое первое?

Лэнден проглатывает последний кусок пиццы.

— Ах, у парней же должны быть секреты. Кроме того, если я расскажу всё о себе сейчас, то у тебя не останется причин пойти завтра со мной погулять.

Я почти шокирована.

— Мы идём гулять?

— Конечно, этим же и занимаются друзья, верно?

Если б я знала.

— Хорошо, друг. А что мы будем делать?

— Перекусим где-нибудь после тренировки? Может быть, выпьем ещё по молочному коктейлю, чтобы ты могла узнать моё первое имя.

— И ты нашёл мою слабость, — говорю я, обхватив себя руками, в то время как сердце угрожало выпрыгнуть из грудной клетки. Мы шутим. Я знаю это. Я ещё не совсем сошла с ума. Но в моём мозгу возникло уже миллион вопросов. Свидание. Он зовёт меня на свидание… вроде того. Или нет?

— Молочные коктейли?

Я заставляю себя дышать ровнее.

— Да. В городе есть кафе «Наше место». У них лучшие на планете коктейли с тройным шоколадом. А ещё у них есть различные добавки, которые подают в маленьких серебряных чашечках, потому что они не помещаются в стакан, а ещё топпинги из взбитого зефира… Ну вот, теперь я хочу коктейль.

— Лайла, мы знаем друг друга только два дня. Тебе не кажется, что ещё рановато, чтобы у нас было наше место?

Я закатываю глаза, удивляясь, как легко могу шутить с Лэнденом. Может быть, все эти годы в изоляции от сверстников не до конца сделали из меня инвалида.

— Мило. Но это кафе на самом деле называется «Наше место». Им владеет пожилая пара. Они женаты уже пятьдесят лет, и это кафе всегда так называлось.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, Лэнден выглядит немного неуверенным в себе.

— Итак, как ты хочешь — подождать меня после школы и посмотреть на тренировку, или чтобы я заехал за тобой после того, как освобожусь?

Звенит звонок с обеда, и я встаю. Я рада, что нас прервали, потому что мне необходимо время, чтобы подумать. Это простой вопрос, но я не знаю, что ответить. Если я останусь, это будет более непринуждённо, как будто мы просто заехали пообедать после школы. Но если он заедет за мной, это уже будет свидание? У меня вообще нет опыта в такого рода ситуациях. Сейчас было бы здорово завести несколько подружек.

— Кто-то слишком много думает, — шепчет мне на ухо Лэнден, когда мы возвращаемся в школу.

Я осознаю, что закусила губу.

— Думаю, я останусь в школе и посмотрю на твою игру. Так я лучше подготовлю свой критический отзыв о твоих навыках, — говорю я, когда мы сворачиваем в главный коридор.

Его смех греет меня изнутри.

— Ага, понятно. То есть я покупаю тебе обед в обмен на критику?

— Точно.

Его широкая улыбка передаётся и мне. Когда мы заходим на урок английского и Лэнден занимает своё место за мной, я всё ещё улыбаюсь. Этого вполне достаточно, чтобы на меня не напало моё обычное угнетённое состояние. Но пока я ждала миссис Татум, некоторые неприятные мысли всё же прокрались в сознание.

Первые несколько дней на обеде Лэнден сидел за «популярным столом». Смеялся и шутил с ними — в том числе с Кэмом и Ди-Дабом. Он играет в футбол и регби с теми людьми, которые давно занесли меня в игнор-лист. И каждый день у него будут появляться всё новые фанаты. Если уже не появились. Я катаю по столу ручку и кусаю губу, когда Лэнден наклоняется ко мне и накрывает мою руку своей большой тёплой ладонью.

— Сегодня будет тест или что? — тихо спрашивает он. Миссис Татум начинает урок, поэтому я просто отрицательно качаю головой в ответ.

Конечно, человек с такой искренней улыбкой и удивительной способностью успокаивать меня, не может состоять с крутыми ребятами в заговоре против меня. Он не похож на парня, способного выманить девушку на фальшивое свидание, чтобы потом посмеяться над ней со своими друзьями. Хотя те, с кем Лэнден общался в последнее время, решат, что это очень весёлая шутка.

В течение следующего часа я делаю вид, что усердно записываю лекцию, но на самом деле не могу перестать думать о том выборе, который мне подбросила судьба.

Должна ли я доверять Лэндену О’Брайену? Могу ли? Или же он просто оставит меня, страдающей и разбитой, как это сделали все остальные?

Сидя на холодном металлическом сиденье трибуны, я начинаю жалеть, что не попросила вчера Лэндена заехать за мной после тренировки. Я недовольна своей одеждой. Вчера вечером, когда я сообщила тёте Кейт, что остаюсь после школы на тренировку Лэндена и что после мы поедем обедать, она заставила меня примерить с десяток различных нарядов. В конце концов мы остановились на дымчато-сером кружевном платье и на чёрных сапогах до колен. В Джорджии осень обычно тёплая, но как только солнце начинает клониться к горизонту, становится холодно.

Тётя Кейт была взволнована и одновременно насторожена. Я могла бы рассказать ему. Всё ещё могу.

Лэнден возвращается с поля потный и запыхавшийся. И когда его сияющие глаза встречают мои, я улыбаюсь, пытаясь не забывать дышать.

— Эй, — обращается ко мне он, дойдя до трибуны, где я сижу. — Я приму душ и быстро вернусь. Хочешь пока погреться в машине?

— Хм, да, это было бы здорово, — отвечаю я. Он роется в сумке в поисках ключей. Следуя за ним вниз по трибуне, я позволяю себе восхититься его фигурой. Я представляю, как бы он выглядел без рубашки. Как капельки пота скатываются по этим плечам. У меня пересыхает во рту от одной только мысли об этом. На самом деле даже приятно узнать, что что-то во мне ещё живо. Поздравляю, Лайла Флаэрти! Ты нормальная девушка!

— Я быстро, — говорит Лэнден, и его голос возвращает меня в реальность.

— Л-ладно, — заикаюсь я и сворачиваю к парковке, а он направляется к раздевалке. Внезапно мне становится жарко, и я понимаю, что на меня смотрят. Я слышу, как рядом со мной произносят моё имя. Кажется, там был и голос Лэндена, но я решаю не останавливаться.

Как только я закрываю дверь грузовика и включаю зажигание, кабину наполняет музыка. Это песня группы «Рэд», которая играла утром, когда мы подъехали к школьной парковке. «Лучшее ещё впереди». Кажется, так оно и есть. Резкий аромат одеколона Лэндена окружает меня, и я не могу надышаться. В тепле запах становится ощутимее, и я надеюсь, что часть осядет на моей одежде, чтобы я могла вдыхать его позже, когда Лэнден высадит меня у дома. Этот парень делает меня ненормальной. Или наоборот, чуть более нормальной. Не знаю.

Я прокручиваю плей-лист и посмеиваюсь огромному количеству музыки из восьмидесятых, когда Лэнден наконец выходит из раздевалки. Шагая прямо к грузовику, ко мне, он улыбается, и во мне медленно растёт мысль, что я хочу большего. Со мной что-то происходит, что-то такое, на что я не считала себя способной. Я немного пугаюсь и начинаю нервничать. Покалывание в груди резко обрывается, когда Алексис Бледсо, королева Старшей школы Хоуп Спрингс, собственной персоной, и рыжая девушка, которую, кажется, зовут Джена Беккер, подходят к Лэндену. Они накидываются на него, как стервятники на сырое мясо, и я беспомощно наблюдаю, как его улыбка исчезает.

Они о чём-то говорят с ним, он слушает, но по-прежнему продолжает идти. Лэнден вежливо кивает и останавливается только тогда, когда Джена касается его рукой. Головокружительное чувство ревности накрывает меня, но я быстро справляюсь с собой. Друзья. Вот кто мы друг другу. Даже если мы больше, чем просто друзья, он может разговаривать с девушками и позволять им касаться себя. Просто я не хочу, чтобы это были именно эти девушки. Девушки, которые потратили так много своего времени на организацию комитета «Держись подальше от Лайлы Флаэрти».

Это не моё дело, так что я заставляю себя вернуться к плей-листам Лэндена. Эти названия почти заставляют меня рассмеяться вслух. «Для работы», «Для тусовок», «Для того, чтобы врубить на полную громкость и расслабиться».

Я трясу головой, когда в кабину врывается порыв холодного воздуха. И Лэнден, улыбаясь, закидывает свою сумку на заднее сиденье и залезает в машину.

— Готова? — спрашивает он, и его глаза темнеют, как будто он знает, что просит меня о большем, чем просто об ужине.

Сделав глубокий вдох, потому что так оно и есть, я киваю.

— Тогда поехали.


10

Лэнден

Во время всего нашего первого свидания мы говорим о футболе. И Лайла ни разу не спрашивает меня о тех девушках, которые остановили меня у раздевалки. Я жду этого, но она даже не заикается об этом. Я должен радоваться тому, что она спокойная и не ревнивая… но мне хочется, чтобы она повела себя по-другому. И да, я понимаю, как странно это звучит.

Я видел, как она опустила взгляд и её улыбка угасла, когда они окружили меня, чтобы пригласить на вечеринку в следующие выходные. Но Лайла ведёт себя так, будто ничего не произошло, так что, возможно, всё это было лишь плодом моего воображения.

— Итак, завтра вечером после игры будет вечеринка, — сообщаю я, прежде чем откусить огромный кусок от чизбургера. Она улыбается, но глаза потускнели. — Хочешь пойти?

— Я не очень люблю ходить на вечеринки, — отвечает она с таким видом, как будто с трудом удерживается, чтобы не добавить в конце предложения слово «тупица».

— Да, я понимаю. Но мы же друзья, так? Друзья зависают вместе. Например, ужинают, смотрят фильмы, ходят на вечеринки.

Что-то, похожее на гнев, смешанное с обидой, вспыхивает на её лице, и я начинаю быстро прокручивать в голове свою последнюю фразу.

— Извини. Я не хотел показаться снисходительным.

Очевидно, у этой девушки нет друзей, и неважно по какой причине. Но я просто сказал ей немного наставительным тоном, что, по моему мнению, делают друзья. Придержи коней, О’Брайен. Не строй планы на второе свидание.

Мои извинения звучат жалко, и мне действительно стыдно. Поэтому я тянусь через весь стол и накрываю её руки своими ладонями.

— Эй, серьёзно. Я ничего такого не имел в виду. — Она смотрит на наши сцепленные руки так, будто они в любую минуту могут воспламениться. — Знаешь что? Давай я куплю тебе молочный коктейль и назову своё первое имя.

Её губы мягко растягиваются в улыбке, и я теряю дар речи. Этот взгляд, который говорит, что я — самое важное, что произошло с ней за день, а то и за всю её жизнь — останавливает во мне все мысли. Когда каждый смотрит на тебя так, будто высчитывает будущую выгоду или пытается сдержать отвращение и разочарование, которые вызывает один твой вид, начинаешь избегать прямых взглядов. Ещё две недели назад я не подозревал, что на свете есть девушка, чей взгляд так красноречиво говорит, что я — единственная в её жизни причина улыбаться.

— Лэнден? — Чёрт. Она что-то сказала, а я пропустил.

— Да? — Нет смысла притворяться, что я имею хотя бы малейшее понятие о предмете нашего разговора.

— Шоколадный. С вишней, — говорит она, а я не могу оторвать глаз от её губ. Соберись, приятель.

— Хорошо, понял. — И иду к прилавку. Заказываю коктейль для Лайлы и, ожидая его, прислоняюсь к табурету. Взглянув на неё, я замечаю, что она смотрит не на меня, а на человека рядом со мной. Обернувшись, я вижу, что этот человек, сгорбившись, дрожащими руками пересчитывает у кассы мелочь. Его куртку давно не стирали, а сам он, должно быть, не мылся и не брился с девяностых годов.

Я и не заметил, как он зашёл. Факт, что в милом городке Хоуп Спрингс есть бездомные, поверг меня в шок. Прежде чем у меня появляется время обдумать свой поступок ещё раз, я вытаскиваю из бумажника двадцатку и подзываю официантку.

Подходит уставшая, но симпатичная брюнетка возраста моей мамы.

— Ваш молочный коктейль будет готов через секунду.

— Да, спасибо. Я хочу расплатиться и за него тоже, — отвечаю я, указывая на человека рядом со мной. — Ему нужен ещё один кофе, кусок этого пирога с пеканом и, хм-м, двойной чизбургер.

— С тобой всё в порядке, Клайд? — обращается официантка к бездомному. Я осознаю, что он приходит сюда регулярно. Не то чтобы это делает его менее бездомным, но, по крайней мере, у него есть место, куда он может прийти. И это хорошо.

— Сделай мне с собой, — ухмыляется он и затем обращает своё морщинистое лицо ко мне.

— Ты теперь чувствуешь себя героем, да, малыш? — Чёрт, да он сумасшедший.

— Слушайте, мистер, я тут пытаюсь произвести впечатление на девушку. Так что вы можете просто подыграть мне и позволить побыть добрым самаритянином, и в следующий раз я разрешу вам купить мне напиток.

— Чёрт. Сколько в тебе роста? Сто восемьдесят — сто восемьдесят пять сантиметров? Сомневаюсь, что я могу себе позволить тебя, сынок, — усмехаясь, ворчит бездомный.

Я смеюсь и протягиваю ему руку.

— Лэнден О’Брайен, сэр.

— Клайд Райли, — представляется он, на удивление крепко пожимая мою ладонь дрожащей рукой. — Ты здесь недавно живёшь?

— Да, сэр. Мой отец служит полковником в армии. Мы только что переехали сюда из Колорадо.

— Да не может быть! Я служил в армии в своё время. Поймал пулю в плечо и больше не мог стрелять, за что мне дали пинка под зад. Почётный рядовой, вот как они это назвали. Я дам тебе один шанс догадаться, насколько это было почётно. Чтобы дослужиться до полковника, нужно быть очень самоотверженным.

Я закусываю язык, чтобы не сказать о Полковнике ничего лишнего. Кивнув, беру молочный коктейль и дополнительную чашку с вишней, которые официантка ставит на прилавок.

— Приятно познакомиться, мистер Райли, — говорю я, и он в ответ хлопает меня по плечу.

— А ты, вижу, хочешь произвести не только впечатление на ту девушку, которая смотрит на нас.

Я усмехаюсь.

— Да, очень на это надеюсь, — отвечаю я, прежде чем вернуться к Лайле.

Я хочу, чтобы она угадала моё первое имя до того, как я передам ей молочный коктейль. Она берёт напиток, и я растворяюсь. Исчезаю. Её улыбка, этот небольшой вздох, эти горящие глаза. Я сокрушён и заново возрождён. И ничто никогда не будет прежним.


11

Лайла

На нашем первом свидании мы пьём молочные коктейли, и я улыбаюсь больше обычного. Возможно, больше, чем за всю свою жизнь.

— А если я дам тебе подсказку, и ты попробуешь угадать? — предлагает Лэнден, бережно опуская на стол мой молочный коктейль и маленькую серебряную чашку с вишнями.

— Хорошо, — медленно отвечаю я, не совсем понимая, что он имеет в виду. Я всё ещё под впечатлением от того, что Лэнден купил для Клайда обед. И говорил с ним так, будто они старые друзья. С неподдельным уважением.

Лэнден О’Брайен становится важным для меня. И пусть у меня вообще нет опыта в отношениях, я уверена, это не должно происходить так быстро.

Тем временем он берёт мои вишни и выкладывает на салфетке в центре стола букву «Р».

— Ральф? — делаю я предположение.

Он качает головой, так что я продолжаю:

— Реми, Рудольф, Расти?

Он хмурится и смотрит на меня.

— Серьёзно? Как много парней по имени Рудольф ты знаешь?

Я улыбаюсь и продолжаю:

— Рик? Роджер?

Он качает головой и выкладывает на салфетке букву «А».

— Райан? — Я кладу вишню в рот.

— А вот и приз, милая девушка, — говорит он, протягивая мне мой коктейль. Сделав большой глоток этого замороженного шоколада, я закрываю глаза от удовольствия и едва справляюсь с дрожью от холода.

— Твоё настоящее имя Райан О’Брайен? — Боже, родители иногда такие странные. Не то чтобы я много знала об этом, но почему родители Лэндена решили дать ему имя в рифму с фамилией?

— Моя мама до замужества носила фамилию Райан и была единственным ребёнком в семье. Её родители умерли незадолго до моего рождения. Думаю, это был её способ позаботиться, чтобы её фамилия продолжала жить в этом мире.

Ох. Что ж, в этом есть смысл.

— А почему ты представляешься Лэнденом?

— Потому что мои родители были достаточно умны, чтобы понимать, что рифмующиеся имя и фамилия могут стать причиной поддразниваний или обидных прозвищ. И мы часто переезжали. Кажется, это помешало им завести ещё одного ребенка.

— Мне нравится твоё имя. Звучит так, как будто ты метеоролог или кто-то вроде этого.

Лэнден смеётся, и от этого низкого смеха меня пробирает дрожь.

— Ну, с наукой у меня не всё гладко, так что метеоролог, вероятно, в пролёте.

— Ах, это совершенно ужасно. Как жаль потратить такое имя на что-то непримечательное. Как насчёт спортивного комментатора?

Он снова смеётся, и я осознаю, что мне становится необходимым слышать этот смех. И вообще быть рядом. Я не могу понять это чувство, одновременно и расслабляющее, заставляющее меня чувствовать себя как дома, но и пронизывающее электрическими разрядами. Мы едва знаем друг друга, и всё же… я не успеваю закончить свою мысль, потому что в этот момент Лэнден тянется через весь стол и убирает пальцем из уголка моего рта остатки сливок. Его прикосновение горит на моей коже.

— Возможно, спортивный комментатор, — тихо произносит Лэнден, я же слишком занята, прокручивая в памяти ощущение его прикосновения к моим губам. — Итак, Лайла Флаэрти, какие карьерные устремления у тебя?

— Хм, возможно, адвокат — вроде как продолжить династию, — отвечаю я. — Или что-то вроде учителя специальных предметов.

— Ого, ну и список. А колледж уже выбрала?

— Возможно, Университет Джорджии. Там учились мои родители, и тётя Кейт заканчивала там юридическую школу. Сейчас она там преподаёт. Но иногда я думаю о том, чтобы уехать из Хоуп Спрингс куда-нибудь подальше. Например, в Калифорнию.

Пожалуйста, не спрашивай почему.

— Здорово. Университет Джорджии — хороший выбор, и футбол там приличный.

— А ты собираешься и в колледже заниматься спортом? — Кажется, это вполне невинный вопрос, по крайней мере, мне так казалось. Я просто хотела переключить внимание Лэндена с меня на что-нибудь другое. Но его глаза потемнели.

— Надеюсь, если получу стипендию.

Он опускает взгляд, и я чувствую замешательство.

— По футболу или рэгби? — спрашиваю я, надеясь, что не обидела его чем-нибудь.

— Если бы решал только я — то по рэгби. Но если спросить моего отца — по футболу. — Взгляд Лэндена темнеет ещё больше, и я чувствую, что ему больно. Потянувшись через стол, кладу свою руку на его ладонь. Лэнден устремляет взгляд на меня, и его глаза загораются светом.

— Извини, я не хотела допытываться, — произношу я, вглядываясь в него.

Он громко выдыхает, и его ладонь под моей рукой заметно расслабляется.

— Это не так уж всё и важно. Я просто хочу играть в футбол, неважно где, может быть, даже за рубежом. Может быть, я перееду за тобой в Калифорнию. — Лэнден подмигивает мне и затем продолжает: — Но Полковник мечтает о Вест-Пойнте[4]. Его план состоит в том, чтобы я играл в футбол и одновременно изучал военную стратегию. Потому что это необходимо для того, чтобы стать мужчиной.

Голос Лэндена становится глубже и звонче, и я понимаю, что он передразнивает своего отца. Он по-прежнему выглядит напряжённым.

— Есть вещи и похуже, чем отец, который желает тебе только самого лучшего, — мягко говорю я.

Какое-то чувство, которое я не могу распознать, мелькает в глазах Лэндена, но он лишь вскидывает бровь, не говоря ни слова. У нас обоих есть тайны, думаю я про себя. Сблизят ли они нас, или же разведут в разные стороны?

Был обыкновенный, ничем не примечательный день. Прошла уже неделя с нашего свидания, которое, возможно, и не было свиданием вовсе. Сначала обычный ланч, затем — спортивные секции: волейбол, футбол, рэгби. Я беспокоилась только о том, чтобы тренер оценил те голы, которые Лэнден забил на вчерашней тренировке.

Смотреть на его игру — всё равно что наблюдать за ураганом. Он как непреодолимая сила едва сдерживаемой энергии, разрывающая поле. А после — потный, с тяжёлым дыханием, но светящимися глазами, с восхитительной уверенной улыбкой… Находясь в такие моменты рядом с ним, я с трудом могу здраво рассуждать, и после каждой тренировки Лэнден вполне мог бы схватить меня в охапку и увезти на край земли. И самая ужасная правда состоит в том, что я позволила бы ему это сделать. С огромной радостью.

С футболом совсем другая история. Лэнден полностью контролирует себя, ведёт себя жёстко, почти бесчувственно до, во время и после игры. Он хорошо играет, даже забивает несколько прекрасных голов, но при этом выглядит как робот. Однажды я спросила, зачем он продолжает играть в футбол, ведь, очевидно, что ему больше по душе рэгби. Но Лэнден выглядел таким раздражённым, что я пожалела о своём вопросе.

— Я играю в футбол из-за папы, — был ответ, и на этом разговор закончился. Безусловно, что-то происходит между ним и его отцом, но, если Лэнден захочет поговорить со мной об этом, он скажет мне. Секреты — определённо совсем не то, за что я могу винить людей.

Внезапно я слышу своё имя, и это вырывает меня из мыслей об отношениях Лэндена с отцом.

— Что сейчас сказали? — поворачиваюсь я к Лэндену.

— Ты должна будешь помочь сегодня на спортивном поле после школы, — шепчет он в ответ.

— Боже, почему именно я… — начинаю я, но умолкаю, потому что мистер Бакстер начинает поглядывать в мою сторону.

Весь день прошёл в размышлениях, почему именно я должна идти на поле после школы. Я никогда не занималась спортом, не играла в команде и вообще не занималась ничем таким, что требовало бы моего присутствия на спортивной площадке. Единственным возможным объяснением было то, что мы бегали вокруг этого поля.

Лэнден сообщил мне, что после шестого урока ему нужно будет уйти, но он вернётся ко времени начала тренировки и, если я подожду его, подвезёт меня домой.

После окончания занятий я хватаю свои вещи и направляюсь на футбольное поле, где разогревается команда по рэгби. Футболисты тоже делают разминку, но я не знаю, в какой из команд появится Лэнден. Обычно он делал пару передач и затем переходил к рэгби, но сегодня я вижу, что Лэнден просто стоит на поле. Пока я оглядывалась вокруг в поисках того, кому могла бы понадобиться моя помощь в чём бы то ни было, мы встречаемся глазами с Лэнденом, и мои щёки загораются.

Его хитрая маленькая улыбка подсказывает мне, что это он. Это он каким-то образом подговорил того, кто делал сегодня утром объявление. Вся футбольная команда оборачивается, и каждый держит в руках по табличке. Я два раза сбиваюсь, но в конце концов прочитываю надпись.

Лайла Флаэрти, ты пойдёшь со мной на бал? Тебе с дополнительными вишнями?

Лэнден единственный без таблички. Он медленно идёт вдоль надписи, остановившись там, где стою я, краснеющая и замершая.

— А это на случай, если тебе нужен дополнительный стимул, — говорит он, протягивая мне бумажный стакан из «Нашего места».

— Шоколадный? — спрашиваю я.

— С дополнительными вишнями, — добавляет Лэнден, гордо улыбаясь. Но я замечаю неуверенность в его глазах. И как только я принимаю от него коктейль, создаётся впечатление, что ему становится некуда деть руки.

Я делаю большой глоток, и это, клянусь, лучший молочный коктейль в моей жизни. Моё лицо совершенно немеет, а ноги становятся ватными, но я наслаждаюсь этим моментом. Лэнден — исключительно уверенный в себе парень, и я абсолютно уверена, что его эго может потерпеть ещё несколько секунд.

— Лайла? — вопросительно говорит он, склонив голову таким образом, будто собирается поцеловать меня прямо перед всей футбольной командой.

Я больше не могу сдерживать улыбку и медленно киваю, потому что, конечно же, ответ «да». И каждая клеточка моего тела трепещет в панике. Я не смогла бы отказать ему, даже если бы захотела. И ещё потому, что немного влюбилась в Лэндена О’Брайена.


12

Лэнден

Когда я вижу Лайлу в тёмно-фиолетовом платье без бретелек и на умопомрачительных каблуках, у меня пересыхает во рту. И, чёрт возьми, я не хочу идти с этой девушкой на бал. Я вообще не хочу идти с ней туда, где на неё будут глазеть другие парни.

Она плавно спускается по лестнице, и я просто немею от того, как она сейчас отличается от той Лайлы, с которой я познакомился. Сейчас у неё высоко поднят подбородок и гордо расправлены плечи, как будто она знает, что может повелевать мною одним лишь взглядом. Не знаю, куда делась та девушка, которая убирала волосы назад и скрывала свои чувства, но я точно не скучаю по ней. Теперь все вокруг увидят то, что заметил в ней только я. И у меня есть серьёзные опасения, что та внутренняя борьба, что преследовала меня с самого первого дня нашего знакомства, только усилится.

— Ты выглядишь… — я не могу закончить фразу, потому что не существует слов, способных описать мои чувства. Теперь я начинаю понимать, почему старина Шекспир выдумал несколько собственных слов. Её улыбка действует на меня так, что у меня дрожат ноги. И я улыбаюсь как идиот.

— Давайте выйдем на улицу, — предлагает её тетя и выводит нас на улицу, чтобы сделать достаточно фотографий для того, чтобы обклеить ими вместо обоев весь дом. На секунду она отводит Лайлу в сторону, и они, похоже, спорят о чём-то, поэтому я отворачиваюсь. Но ещё до того, как я успеваю задаться вопросом о причине их спора, Лайла неожиданно появляется рядом со мной.

Надеюсь, тётя Лайлы не будет использовать зум, потому что с моими чёрными брюками происходят некоторые неожиданные вещи. И я чувствую себя самым храбрым человеком на свете, когда Лайла прикасается ко мне во время каждой новой фотографии. Помогая ей сесть в автомобиль, я провожу рукой по её обнажённым плечам, по «молнии» платья. И у меня появляется шанс узнать, как далеко распространяется благосклонность Лайлы, когда опускаю руку ниже талии. Должно быть, в прошлой жизни я сделал что-то очень хорошее, потому что она не одёргивает меня. Но когда сажусь в грузовик, замечаю, что её щеки порозовели.

— Плохие новости, — говорю я, качая головой. — Школа сгорела. Решили арендовать зал в местном отеле. Я достал нам комнату.

Долю секунды Лайла хмурится, и я вижу, что она поверила. Но моя улыбка разгоняет сомнения, и она слегка шлёпает меня по руке.

— Ты идиот, — со смехом добавляет Лайла.

— Да, но твой, — отвечаю я не подумав. Она пахнет спелыми персиками и мёдом, этот аромат опьяняет и лишает меня способности мыслить. Так что чёрт с этим. Как будто она не знает. Как будто все не знают.

— Мой? — Она широко распахивает глаза. Ладно, возможно, не все знают.

— Лайла, неужели ты считаешь, что я ради любой девчонки прогуливаю школу, чтобы купить молочный коктейль? — Я прочищаю горло, потому что мне неожиданно оказывается трудно говорить. Лайла закусывает губу, и мне становится трудно сосредоточиться на дороге. — Если хочешь, чтобы танцы прошли благополучно, прошу, перестань делать что-то такое, что может привлечь моё внимание к твоему рту.

Итак, всё прояснилось. Если даже она и не знала, что я чувствую к ней, то теперь точно знает.

Её лицо начинает ярко пылать, и это заводит ещё больше — ведь это я заставляю её краснеть. Но я был не прав, если хотя бы на секунду предполагал, что держу себя в руках. Лайла быстро придвигается ко мне так, что почти касается меня, и кладёт голову мне на плечо.

— Просто чтоб ты тоже знал, — произносит она. — Я не принимаю молочные коктейли от любого парня.

Я силой заставляю себя сглотнуть и целую её в макушку. Да, я знал это. И вес этих слов придавливает меня к сидению. Я буду её первым во всём. Первым свиданием, первым парнем, первым поцелуем. И если она позволит, то даже больше. Господи, пожалуйста, не дай мне облажаться.

Но прежде чем я заканчиваю безмолвную молитву, перед глазами встаёт лицо Полковника. Конечно, я облажаюсь — это всё, на что я способен.


13

Лайла

Быть невидимой, незаметной — безопасно и привычно, и я принимала это как должное. А сейчас я будто со стороны наблюдаю, как мы с Лэнденом входим в зал.

Быть на виду опасно. Почти двести пар глаз вперяются в меня с любопытством, и я почти готова убежать домой. Потому что знаю, о чём они думают. Почему она? Почему классный парень, звезда сразу двух команд, сейчас идёт с ней? Я чувствую себя так, будто бросаю вызов всему миру. Чёрт, если бы я сама знала. Сообщите мне, когда выясните.

Но Лэнден ничего не замечает. Он тянет меня на танцпол, нежно обняв за плечи, как будто защищая меня. Я не знаю — или у него нет чувства ритма, или же ему просто наплевать, но какая бы песня ни играла, мы медленно покачиваемся взад-вперёд, тесно прижавшись друг к другу. И даже прохладный запах одеколона Лэндена не мешает мне почувствовать его настоящий запах. Лэнден пахнет осенью. Пахнет тёплым ветром в сумерках, который мягко срывает листья с деревьев. От этого запаха у меня мутнеет в голове, и я притягиваю Лэндена ещё ближе.

Я слышу низкий звук, что-то среднее между рычанием и стоном, исходящий из груди Лэндена, и он воспламеняет моё тело. Мой желудок сжимается, как будто я стою на краю пропасти и смотрю вниз, в чёрную неизвестность обрыва.

Джейсон Мраз поёт о том, что нам нельзя сдаваться, и я крепче обнимаю Лэндена за шею. Поцелуй меня, думаю я и поднимаю подбородок, чтобы Лэнден понял, что я готова.

Целую секунду я уверена, что он сделает это. Его лицо приближается к моему, и он смотрит прямо мне в глаза. Но потом неожиданно выпрямляется и отступает назад.

— Я пойду за напитками. Хочешь что-нибудь? — спрашивает он резко, и я чувствую себя неуютно.

Да, конечно. Тебя.

— Конечно. Пунш или кока-колу, пожалуйста.

Я ухожу с танцпола, гадая, что же только что произошло. У него в горле пересохло или что?

Расположившись на краю танцпола, я наблюдаю, как Лэнден берёт два стакана с пуншем и направляется ко мне. Едва он делает шаг от стола с напитками, как к нему подплывает Джена Беккер. Очко ей за настойчивость. Её короткое красное платье на одно плечо мало ей на два размера, но у Джены достаточно пышная фигура, чтобы превратить это в достоинство. Она кладёт свою руку с идеальным маникюром на плечо Лэндена, и я чувствую себя по сравнению с ней дряблым слизнем.

Из-за песни мне не слышно о чём они разговаривают, но могу сказать наверняка, что Джена флиртует. Лэнден часто кивает, но он больше сосредоточен на стаканах с пуншем, чем на полураздетой девице, стоящей прямо перед ним. Я невольно испытываю небольшое удовлетворение от того, что он, очевидно, испытывает дискомфорт.

Наконец Лэнден что-то произносит с решительным видом, а Джена, видимо, иронизирует в ответ, прежде чем уйти прочь. Я почти беспокоюсь о том, как бы она не сломала лодыжку, с такой силой от злости она наступает на шпильки, удаляясь. Почти беспокоюсь.

Когда Лэнден наконец пробирается сквозь толпу ко мне, у него виноватый и, возможно, немного смущённый вид. Я улыбаюсь.

— Дай угадаю. Будет вечеринка? — бросаю я наугад, хотя точно знаю, что Алексис и Джена давно мечтают заполучить Лэндена. Почему девушки всегда хотят сначала напоить парня, а потом отбиваться от его пьяных приставаний? Это выше моего понимания. Если парень трезвым не заинтересован в тебе, то всё, что он сделает под влиянием алкоголя, не будет иметь значения.

— Мм, что-то вроде того, — заикается в ответ Лэнден, и в первый раз смотрит на меня так, словно хочет уйти. К моему горлу подкатывает комок, и я почти рада, что Лэнден меня не поцеловал и что мы всё ещё «просто друзья». Пусть даже в кавычках, потому что мы оба знаем, что между нами нечто большее, чем просто дружба. В конце концов, у него ещё есть шанс передумать, пока не произошло ничего непоправимого.

— Не понимаю, на что она разозлилась. Ты мог бы отвезти меня домой и присоединиться к вечеринке.

Вот так. У тебя есть выбор.

На лице Лэндена отражается одновременно и боль, и замешательство. Я отпиваю из бокала и делаю вид, что не замечаю этого.

— Да, мог бы. А ещё мог послать её ко всем чертям, потому что моя девушка не любит вечеринки. — Его слова не сразу доходят до моего сознания. — Надеюсь, ты не возражаешь, потому что именно так я и сказал.

Он пожимает плечами, но я знаю, что он ждёт моего ответа.

Поэтому я хватаю его за руку.

— Но ты сообщил это Джене Беккер прежде, чем вышеупомянутой девушке.

Лэнден оборачивается ко мне, его лицо светится надеждой.

— Я выдал желаемое за действительное. А сейчас просто хочу знать, заинтересована ли ты в этой вакансии. Плата — отстой, но преимущества тебя заинтересуют.

— Хмм. — Я закусываю губу и делаю ещё один глоток густого сладкого пунша. Затем делаю глубокий вдох и собираю всё своё мужество. — Думаю, я бы хотела поподробнее узнать об этих преимуществах.

Лэнден вздрагивает, и я смотрю ему прямо в глаза, всё ещё надеясь телепатически передать ему свои мысли. Я готова.

— Это было весело, но я хотела бы обсудить условия контракта наедине, — говорю я Лэндену.

Я чувствую на себе гневные взгляды Джены и её друзей. И хочу получить тот поцелуй, который Лэнден обещал мне, но не перед всеми. Это только наше, и я не собираюсь им ни с кем делиться.


14

Лэнден

Мы кружимся на танцполе уже около часа, и мне приходится призвать всё своё самообладание, чтобы не закинуть Лайлу на плечо и не увезти её на край света в своём грузовике. Наконец, она говорит, что готова идти.

Я быстро веду её через толпу к выходу, практически расталкивая людей. Но слышу, как она смеётся, так что всё в порядке.

Между нами и раем остаются только двойные металлические двери. Мы почти достигли их. И тут на нашем пути встают Кэм, Ди-Даб и Брент Беккер.

— Ублюдок, что ты сказал моей сестре? — крайне агрессивно кидает мне Брент. Ах да, вспомнил.

— Что я не заинтересован в общении с ней и что у меня есть девушка, — я киваю на съёжившуюся позади меня Лайлу.

Я не буду драться перед этой девушкой. Я не буду драться перед этой девушкой. Я повторяю про себя эту мантру и цепляюсь за неё, как утопающий. Но Брент надвигается на меня, и парни рядом с ним, конечно, понимают, что произойдёт дальше. Они пришли сюда, чтобы остановить его, но никто из них не будет стараться по-настоящему.

— Слушай, ты, я и не хотел бы, чтобы моя сестра встречалась с таким уродом, как ты. Но если ты ей нравишься, то должен быть просто счастлив, ясно тебе?

Я. Не. Буду. Драться. Перед. Этой. Девушкой.

Я сжимаю кулаки и делаю глубокий вдох.

— Ты прав, но, к счастью для тебя, мне абсолютно плевать на твою сестру.

Челюсти Брента сжимаются, и я знаю, что он собирается меня ударить. Взаимно, приятель. Но Кэм и Ди-Даб оттаскивают Брента назад, поэтому он оборачивается и бьёт кулаком о металлическую дверь. Я благодарю небо за то, что именно дверь приняла на себя всю тяжесть его удара, а не моё лицо.

Не знаю, может, в пространственно-временном континууме произошёл какой-то сдвиг, но время внезапно замедлилось. Из открытой ударом Брента двери до меня долетает свежий порыв ветра, и я оборачиваюсь к Лайле, чтобы сказать ей, что мы найдём другой путь наружу. Но её нет позади меня. Точнее, она не стоит позади меня.

— Лайла! — кричу я, упав на колени. Она лежит на полу, её тело бьётся в конвульсиях. Меня накрывают абсолютная беспомощность и паника. Её глаза закатываются, и я поспешно притягиваю Лайлу к себе.

— Господи, звоните в «скорую», чёрт возьми, в полицию, куда угодно! — кричу я Кэму. Но у меня нет времени ждать, пока кто-нибудь вытащит телефон из кармана и наберёт девять-один-один. Что-то тёплое и липкое растекается по полу вокруг Лайлы. Никогда раньше не видел такого. Никогда в жизни мне не было так страшно. Даже когда отец бил меня до потери сознания. Хотя тогда мне было всего десять. До сих пор это было моим наихудшим кошмаром. Но то, что происходит сейчас, даже близко не стоит с тем ужасом.

— Шшш, — шепчу я ей, пытаясь не слышать, как Кэм вызывает «скорую». — Всё хорошо, малышка. Всё хорошо, Лайла.

Потому что с тобой должно быть всё хорошо. Потому что ты мне нужна, Лайла.

— Я здесь. Ты в безопасности. Всё хорошо. Я позабочусь о тебе, — я повторяю и повторяю ей, пока Лайла наконец не затихает.

Мы окружены учителями и школьниками, и теперь я понимаю, что все эти люди подразумевали под фразой «Чокнутая Флаэрти». И мне хочется сжечь этот зал со всеми этими людьми, потому что они смеялись и смеются над Лайлой. Если бы меня не было рядом, кто бы ей помог? Или она для них просто зрелище для развлечения?

Мне отвечает голос Полковника. Если бы тебя здесь не было, ничего этого просто не случилось бы.


15

Лайла

Я прихожу в себя и обнаруживаю, что лежу под тонким одеялом на больничной койке, а в глаза мне светят тошнотворные флуоресцентные лампы. Замечательно.

В затылке пульсирует дикая боль, как будто кто-то стукнул меня молотком по голове. Я осторожно поправляю подушку и переворачиваюсь набок. Тётя Кейт встаёт и быстро подходи ко мне. Она выглядит такой усталой, что кажется лет на десять старше своего возраста.

— Нет. — Это всё, что я могу выдавить из себя, когда обнаруживаю, что Лэнден дремлет в кресле рядом с моей кроватью.

— Всё хорошо, Лайла. Самое страшное уже позади.

«Всё хорошо, малышка. Всё хорошо, Лайла. Я здесь. Ты в безопасности. Всё хорошо. Я о тебе позабочусь», — слышу я в своей голове, хотя тётя Кейт не произносит ни слова.

— Господи, — с болью шепчу я, закрывая лицо руками. Это снова случилось, и снова прямо у всех на глазах, как и год назад. И даже хуже — это случилось перед ним. Слёзы обжигают глаза, но я запрокидываю голову, чтобы они не потекли по щекам. Стыд сдавливает грудь, и я хотела бы, чтобы Лэндена тут не было. Я хотела бы выплакать своё горе в одиночестве.

— Ты очнулась, — произносит Лэнден.

Я с трудом могу разглядеть часы напротив меня — кажется, сейчас немногим больше полуночи. Я лежу под капельницей, но по опыту знаю, что она только для того, чтобы поддерживать водный баланс. Аппарат, который измеряет сердечный ритм, подаёт стабильный сигнал. Вот только он не показывает, что сердце разрывается на части.

— Я не хотела, чтобы ты знал, — шепчу я.

Тётя Кейт кивает и слабо улыбается мне, выходя за дверь.

— Лайла, — прерывает меня Лэнден, подходя ближе. — Я уже знал. Алексис рассказала мне, когда я только перешёл в эту школу.

Он сказал это для того, чтобы успокоить меня. Я точно знаю это по выражению его лица. Но эти же слова всё рушат. Рушат всё, что ещё оставалось после моего эффектного падения на глазах у всех.

— Лэнден, — хриплю я, жалея, что под рукой нет стакана с водой. — Пожалуйста, уходи.

И закрываю глаза, потому что я и так опустошена болью, чтобы справиться с тем страданием, которое отражается на его лице.

Сейчас всё обретает смысл. Меня осеняет пониманием, кусочки головоломки складываются воедино, и боль накрывает такой мощной волной, что я удивляюсь, как со мной не случился ещё один приступ. Вот почему меня он выбрал из всех девушек. Вот почему он купил Клайду ужин в «Нашем месте». Он занимается подобной благотворительностью только для того, чтобы на кого-то излить свою жалость.

— Лайла, что я сделал?..

— Я вызову медсестру, чтобы тебя вывели. Уходи. — Мои силы быстро тают, и я из последних сил сдерживаю слёзы слабости и поражения. Я так сильно старалась скрыть свою болезнь. Но правда нашла меня. Не знаю, на что я вообще надеялась. Я такая, какая есть. И не могу скрывать это всю жизнь.

Лэнден не двигается с места. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я нащупываю кнопку вызова медсестры и жму её. Над моей головой из динамика раздаётся женский голос:

— Вам что-нибудь нужно?

Да. Мне нужна другая жизнь. Та, в которой моих родителей не убивают на моих глазах. Та, в которой у меня нет этих приступов. Та, в которой я не падаю в обморок перед всей школой. И наконец — слушайте внимательно, — та жизнь, в которой парень, который мне так нравится, встречается со мной не из жалости.

— Я ухожу, — бормочет Лэнден, пятясь от меня, как будто я его ударила. — Прошу тебя, когда тебе станет лучше, позвони мне. Хорошо?

Я заставляю себя кивнуть, хотя знаю, что не сделаю этого.

— Можно мне воды, пожалуйста? — задаю я вопрос в воздух, как только дверь за Лэнденом захлопывается.

Я жду, пока медсестра приносит мне воду.

— Спасибо, — говорю я, желая попросить её, чтобы она отправила домой и тётю Кейт. Но не делаю этого. И даже не прикасаюсь к оставленному медсестрой стакану, потому что задыхаюсь от слёз.


16

Лэнден

Первое, что она сделала, когда пришла в себя, — выгнала меня. Если бы Лайла не выглядела такой слабой и измученной, я бы не ушёл так просто. Но было очевидно, что по какой-то причине она действительно хотела, чтобы я ушёл.

Я выбегаю из больницы, движимый слепой яростью. Мне необходимо найти Брента Беккера. Или вломиться домой и нарваться на гнев Полковника. Я жажду драки. Жажду почувствовать на себе кулаки. Мне хочется бить, пинать и причинять боль, а также чувствовать боль самому. Мне необходимо почувствовать такую боль, которая имеет смысл. Вроде порезов, ссадин и поломанных костей. Но не это грёбаное дерьмо, которое сейчас ворочается и ноет в груди и сводит меня с ума. И делает беспомощным. Если бы у этой ночи был саундтрек, он назывался бы так: «Лэнден О'Брайен — абсолютно бесполезный, беспомощный кусок дерьма, который всё рушит». Может быть, это саундтрек ко всей моей жизни.

Как в тумане я добираюсь до дома, где Алексис сегодня устраивает вечеринку. Надеюсь, Брент здесь. На танцах в школе я едва расслышал адрес, но трудно было не заметить с улицы такое количество припаркованных машин. Оставив свой грузовик на лужайке, пробираюсь внутрь дома. Кто-то стоит в дверях и громко о чём-то спорит. Кто-то играет в покер, а несколько парочек расположилось на диване. Но мне плевать на них.

По спине пробегает холодок, когда я представляю, что Брент может ударить меня так же сильно, как ударил дверь в школе. Может, он серьёзно меня покалечит, и я займу соседнюю с Лайлой койку. Тогда она не сможет меня выгнать.

— Беккер? — рычу я, не находя среди гостей Брента.

Из кухни выходит Джена. Не та Беккер. Так и говорю ей.

У неё заплаканные глаза, но она делает вид, что не замечает этого.

— Где Беккер? — прямо спрашиваю я, но Джена лишь качает головой в ответ.

— Он сделал это не нарочно, Лэнден. Он не виноват, — умоляет она, но меня это не трогает.

— Тебе нужно уйти, — раздаётся голос Алексис. — Давай я, Ди-Даб или кто-нибудь ещё отвезёт тебя домой.

Она прижимается ко мне, положив руку мне на плечо.

— Отстань от меня, глупая сучка, — рычу я и тут же жалею об этом. И не только потому что она отшатывается от меня, будто я её ударил. Я никогда не говорил с женщинами подобным тоном — ни с одной из них. И я бы навалял любому, кто позволил себе такое.

Но прежде чем я успеваю извиниться, из ванной комнаты выходит Брент Беккер с поднятыми кулаками. Но не так, как мне бы того хотелось.

— Остынь, О’Брайен. Я виноват, ладно? Я не знал, что так получится. Я даже не знаю эту девчонку.

— Эта девчонка, — говорю я сквозь зубы, не давая клокочущей ярости прорваться наружу раньше времени, — сейчас лежит в больнице, потому что ты вёл себя как грёбаный…

— Чувак, я просто ударил в дверь. Обычно люди не падают в обморок из-за того, что кто-то ударил в дверь.

— Но ты хотел ударить меня. Ты хотел этого. Так давай, я перед тобой.

Брент пристально вглядывается в меня. Давай же.

Но он не делает этого. Он опускает кулаки. Чёрт.

Мне нужно лучше стараться.

— Извини, Алексис. Я сказал грубость. Я имею в виду про то, что ты глупая. А вот сучка вполне тобой заслужена.

Вот сейчас Брент точно меня ударит. Но, скорее всего, его не так волнует Алексис, как собственная сестра. Так что я снова обращаюсь к Бренту:

— Ах да, и извини, дружище, что не пригласил твою сестру-шлюху на танцы.

И он делает это. Он бьёт так крепко, что у меня перед глазами расплываются цветные круги. Я замахиваюсь, но Брент уклоняется от моего кулака. Зато во второй раз я не промахиваюсь. Он делает ответный выпад — я падаю и слышу приятный звук бьющегося стекла. Стараюсь откатиться подальше от осколков, попутно пытаясь достать до Брента.

Вокруг нас раздаются вопли и крики, когда все понимают, что посреди комнаты завязалась драка. Беккер попадает кулаком мне в челюсть, и в ней что-то щёлкает. Я хватаю его за ворот рубашки и притягиваю к себе. Жёстко.

— Ай, — стонет он от неожиданного столкновения лбами. У меня из глаз сыплются искры, но это неожиданно прочищает моё сознание.

Чёрт. Эта драка не поможет Лайле. Она поможет только мне. Но я уже слишком далеко зашёл, чтобы останавливаться. Ну что ж, ладно.

Я снова ударяю Брента и пытаюсь подняться на ноги, но спотыкаюсь и опять падаю на пол.

Брент дважды бьёт меня головой об деревянный пол, прежде чем кто-то оттаскивает его от меня.

Я быстро вскакиваю, и меня тут же уводят в другой угол.

— Чувак, ты как? Ты весь в крови. — Кэм выпускает меня, только когда мы оказываемся возле моей машины.

— Я в порядке. — Я сплёвываю кровь на асфальт и вытираю рот рукавом рубашки.

— Не знаю, какой бес в тебя вселился, но, видимо, к тебе лучше не приближаться, когда ты не в духе.

— А ты уже это сделал, — сообщаю я ему.

— Да? Ну, тогда это отстой, потому что ты мне нравишься. Пусть даже ты так очевидно облажался. Думаю, ты и Чокнутая Флаэрти стоите друг друга.

Что ж, домой всё равно идти ещё рано.

Когда меня наконец оттаскивают от Кэма, мы оба покрыты кровью и пылью. И я оказываюсь под арестом.


17

Лайла

— Лайла, милая? — Я просыпаюсь и вижу склонившуюся надо мной тётю. Её волосы в беспорядке, и это странно, поскольку так не похоже на Кейт.

Я так рада оказаться в своей собственной кровати вместо больничной койки, что хочется никогда не вставать. Меня выписали сегодня рано утром, и я проспала до обеда. Мне нужно что-нибудь съесть, но мысль о еде вызывает тошноту.

— Уже встаю, — отвечаю я тёте, собираясь с силами, чтобы подобраться к краю кровати.

Комната слегка кренится, и я вынуждена остановиться и сделать несколько глубоких вдохов.

— Эм, возможно, тебе стоит кое-что узнать, — говорит тётя, садясь рядом со мной.

— Что случилось? — Я знаю, что в больнице мне сделали кучу анализов и тестов, но угрожающие жизни результаты не приходят так быстро.

— Лэнден, — спокойно отвечает она, поглаживая меня по голове.

— О боже. — Я уже слышу конец предложения. Он попал в аварию, он парализован, он мёртв. Он был застрелен грабителями, когда выбежал из больницы. Я пытаюсь совладать со своим воображением и успокоиться.

— Его арестовали.

Это… неожиданно.

— Арестовали?

Мой разум тут же начинает рисовать сцены из всех виденных мной сериалов. На него надевают наручники и вталкивают в машину. Мой милый, убитый горем Лэнден, чьё сердце я разбила вчера на миллион осколков. Потому что моё уже разбито.

— Кажется, у Лэндена произошла… ссора с одним мальчиком из вашей школы. А потом с ещё одним, который пытался его удержать.

— Где он сейчас? — спрашиваю я, представляя его совсем одного в грязной камере за решёткой.

— Его забрали родители. У меня есть друг, который работает судебным приставом, и он всё видел. Он сказал, что отец Лэндена был мертвенно бледным и выглядел так, будто едва сдерживался, чтобы не убить бедного мальчика.

Вина накрывает меня с головой, и холодный жёсткий комок сжимается в груди. Если бы я прошлой ночью не выгнала Лэндена и позволила остаться в больнице, ничего этого бы не произошло. Должно быть, страдание отразилось на моём лице, потому что тётя Кейт притянула меня ближе к себе. Её следующие слова не имеют никакого логического объяснения.

— Лэй, Лэнден рассказывал что-нибудь о своём отце?

— Хм, нет, — отвечаю я, вспоминая хоть что-нибудь об отце Лэндена, что могло проскользнуть в наших разговорах. — Я знаю только, что он полковник армии и заставляет Лэндена играть в футбол. Он никогда не присутствовал ни на одной из его игр, но это, наверное, из-за службы.

Я была на каждой игре. Познакомилась с его мамой, миниатюрной, привлекательной женщиной с такими же тёмными волосами, как и у её сына, но отец никогда не приходил. Однажды я увидела его на одном из домашних футбольных матчей, но Лэнден нас не познакомил. Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться.

— Не думаю, что они ладят. Лэнден всегда напрягается, когда речь заходит о его отце.

— Хм. — Тётя Кейт смотрит меня таким взглядом, что мне становится не по себе.

— Что такое?

— Ничего. Просто интересно разобраться в их отношениях. — Она ещё раз проводит рукой по моим волосам и встаёт, поправляя майку. — Слушай, я сделала тебе немного овсянки с тостами, сок в холодильнике. Отдыхай, а завтра мы посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. Думаю, о школе на этой неделе можно забыть с чистой совестью.

— Нет, — протестую я, с усилием заставляя себя встать. — Завтра я иду в школу. Если я начну жалеть себя и не ходить в школу, ты знаешь, что случится. Такое уже было.

— Лайла, я знаю, ты расстроена. И мне жаль, правда, очень жаль. Но сейчас ты можешь обойтись без школы. Завтра утром мы с тобой пойдём на приём к врачу, а во вторник нужно будет сдать анализы. И честно говоря… — Тётя Кейт закусывает губу. Что бы она ни сказала дальше, ей не особенно хочется это произносить. И нас таких двое.

Она глубоко вздыхает и быстро продолжает:

— Я бы хотела, чтобы вы с Лэнденом взяли небольшой тайм-аут. Ты была очень увлечена, и вы оба через многое прошли, поэтому вам необходимо время, чтобы понять, как быть дальше. Будут ли это какие-то отношения, или же дружба, или как это сейчас называет молодежь.

— Не думаю, что это проблема. Уверена, между нами всё кончено.

— Мне жаль, Лайла. Он хороший парень. Хотя и дерётся со всеми подряд, но, наверное, это пагубное влияние атмосферы в его семье.

Дерётся со всеми подряд? Я никак не могла соединить в голове образы Лэндена, который смотрел на меня таким обожающим взглядом, и хулигана.

— Я спущусь позже, — говорю я тёте и снова заворачиваюсь в одеяло. Возможно, мне удастся заснуть и забыть обо всех этих кошмарах.

Но как только я погружаюсь в дремоту, он уже там. Окровавленный и в синяках. Сломанный. И одинокий. Совсем как я.

— Лайла, он здесь. Снова, — слышу я голос тёти через дверь.

Каждый день Лэнден приходит к моему дому. Мне хочется увидеть его, хочется спросить, всё ли хорошо между ним и его отцом. Но он знал. Всё время. Пока я думала, что он любит меня из-за меня самой, что он заметил меня из толпы и заинтересовался — он притворялся. Он знал о моих припадках и защищал меня от школьных хулиганов только для того, чтобы чувствовать себя героем. Я не хочу быть спасённой. Я пережила больше, чем Лэнден О’Брайен может себе представить, и если он думает, что я не смогу справиться с тем, что все в школе игнорируют меня, он…

— Лайла, ради бога. Он же так и будет возвращаться сюда. — Хорошо, теперь даже тётю Кейт раздражает мой рыцарь в сверкающих доспехах.

Я вылезаю из кровати и открываю дверь. Мой рыцарь одет в футбольную форму, но выглядит чертовски привлекательно.

Сегодня четверг, я не была в школе с тех самых танцев, но он приходил каждый день в одно и то же время. Тётя Кейт по моей просьбе старательно отсылала Лэндена, но, думаю, она устала быть моим личным телохранителем.

Я даже не здороваюсь с ним. Просто открываю дверь и отступаю назад к кровати. Он следует за мной. Опустившись на матрац, он смотрит на меня своим щенячьим взглядом, и я теряюсь. На его лице всё ещё видны следы синяков после встречи с Беккером, и мне становится жаль Лэндена. Виноватое выражение его лица разбивает мне сердце.

— Что? Просто скажи это, Лэнден.

— Почему ты не хотела меня видеть? И не отвечала на звонки и сообщения?

— Потому что, — выдавливаю из себя я, — потому что ты знал обо всём, но вёл себя так, будто не знал, и… И я просто сумасшедшая идиотка, которая верила, что искренне тебе нравится.

— Согласен, — медленно соглашается он. — Я знал. Я расспрашивал о тебе, когда только приехал сюда. Однажды я услышал, как Алексис Бледсо рассказывала всем, что у тебя припадки. И что с того?

— Это… подожди, а почему ты расспрашивал обо мне?

— Что? Что значит «почему»? — Лэнден качает головой, и я подавляю в себе желание немедленно запустить пальцы в его густые тёмные волосы.

— Почему ты спрашивал Алексис и кого бы то ни было ещё обо мне?

Он потирает шею и оглядывается в моей комнате.

— Я уже рассказывал тебе. Я просто хотел поговорить с тобой. Ты всегда была одна, как будто не хотела, чтобы тебя кто-то беспокоил, и я не хотел быть просто ещё одним парнем, который достаёт королеву школы.

Я фыркаю, но потом с ужасом вспоминаю, что всё ещё в пижаме. И, господи, без лифчика.

Натянув одеяло до подбородка, я впиваюсь взглядом в парня, который видит меня такой, какой никто и никогда не видел.

— Но почему? — с усилием шепчу я. — Почему я?

— Господи, Лайла. Что ты хочешь от меня услышать? — Лэнден ощутимо напрягается, и я чувствую, что ему хочется вскочить на ноги и закричать. После тренировки он весь на взводе. — В свой первый день я увидел тебя, и я… Чёрт, я не знаю. Вокруг тебя было что-то вроде свечения, нимба, и я просто не мог отвести от тебя глаз. Я думал, что ты будешь вести себя высокомерно, будешь смотреть свысока на тех, кто не достоин дышать с тобой одним воздухом, что около тебя будет виться какой-нибудь красавчик, который бьёт других за то, что они посмотрели на тебя. Ничто из этого не остановило бы меня. Я был готов иметь дело с любым из твоих гипотетических поклонников. Но потом выяснилось, что всё это не соответствует действительности. Так что я подумал, почему бы нам не познакомиться и не узнать друг о друге, пока я снова не переехал или пока мы не закончили школу. Но чем больше мы общались, тем больше я хотел… большего.

Мы молчим, потому что тут нечего сказать. Я хочу поцеловать этого парня — мужчину — Лэндена. Но я не готова к этому и не уверена, что сейчас правильный момент. И ещё я не успела почистить зубы. Слёзы душат меня, потому что для Лэндена я совсем не благотворительность. Он просто заметил меня из толпы и захотел узнать поближе. А я взяла и всё испортила. Потому что никогда раньше с таким не сталкивалась и понятия не имела что делаю.

— Потому что у меня случаются приступы, и ты хотел меня спасти? — задаю я вопрос, чтобы окончательно удостовериться.

— Потому что ты красивая и добрая, и я люблю… находиться рядом с тобой.

— Лэнден, — начинаю я, но он ещё не закончил.

— Друзья делятся друг с другом своими проблемами, Лайла. И я надеялся, что, когда мы узнаем друг друга ближе, ты поделишься со мной причиной этих приступов. Я не верил тому, что говорила Алексис и другие, потому что, честно говоря, мне плевать на их мнение.

Друзья. Шесть букв. Я красивая, и он хочет узнать меня лучше. Но мы друзья. Шесть букв никогда ещё так не сбивали с толку. Но Лэнден ещё не закончил говорить.

— Тогда в школе я пережил самые страшные минуты в своей жизни. И если бы я мог предотвратить твой приступ, я бы лучше скрутил руки Беккера за спиной, чтобы он не смог ударить в дверь.

— Ты ничего не мог сделать, — говорю я так тихо, что даже не уверена, что Лэнден расслышал. Но он стремительно пододвигается ближе, и я понимаю, что он всё-таки слышал. Боль в его глазах заставляет меня продолжить говорить. Заставляет рассказать ему всё. Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, чтобы мне не пришлось видеть лицо Лэндена, пока я раскрываю ему свои болезненные тайны.

— Мне было тринадцать. Мы шли на спектакль «Щелкунчик» — мы ходили на него каждое Рождество.

С трудом сглотнув, я собираюсь с силами, чтобы рассказать Лэндену то, что раньше обсуждала только с врачами. Я отпускаю одеяло, которое до боли сжимала в руках. Открываю глаза и вижу, что Лэнден пристально смотрит на меня. Не отрывая взгляда от его глаз, я продолжаю:

— Родители шутили надо мной, пытаясь раскачать на руках в воздухе, как на качелях. Они всегда так делали, когда я была маленькой и все были счастливы. Тогда же я только злилась. Потому что я была подростком. — Я закатываю глаза, извиняя ту девочку, чьей единственной проблемой были её родители, которые играли с ней как с маленькой.

— Мы шли к «Атланта Сивик Сентер». Папа не хотел переплачивать за парковку, и нам нужно было пройти несколько кварталов. Мама была раздражена, потому что ей пришлось идти так далеко на каблуках, да ещё и по снегу. Всё было таким… обыкновенным. А потом раздался визг шин, и из огромной чёрной машины выскочил парень. Было очень темно, и я не смогла разглядеть его лица. Мама толкнула меня к себе за спину, чтобы защитить, хотя тогда я понятия не имела о том, что происходит.

Рыдания душат меня, и становится всё труднее дышать. Лэнден терпеливо ждёт, пока я возьму себя в руки, чтобы закончить рассказ. Он хочет протянуть руку и дотронуться до меня. Я могу это точно сказать по тому, как непроизвольно дёрнулась его рука. Но он не двигается с места, и я отчасти рада этому. Объятие или даже прикосновение руки сейчас просто уничтожит меня.

— Парень закричал моему папе, чтобы он отдал свой бумажник. Из-за маминой спины я видела, как папа выворачивает карманы, но бумажник остался в кармане его пиджака. И когда папа сделал движение, чтобы достать бумажник… наверное, грабитель решил, что сейчас мой отец достанет пистолет, потому что он выстрелил в нас. Четыре раза.

Я вздрагиваю, потому что до сих пор слышу этот звук. Бах! Бах! Бах! Бах!

— Потом грабитель запрыгнул в машину и скрылся. Он даже не взял бумажник.

Наконец, я возвращаюсь в реальность и вижу перед собой Лэндена и свою комнату, вместо пустынной холодной дороги в Атланте. Лэнден уронил голову на руки, избегая смотреть на меня.

— Но он тебя не поранил? — Наконец, он поднимает на меня взгляд налитых кровью глаз. — То есть физически.

— Под волосами у меня есть шрам, над левым ухом, там пуля просто оцарапала мне кожу. — Неосознанно, я осторожно прикасаюсь к шраму, как будто он всё ещё болит. Это просто напоминание. Что всё может измениться в одну секунду.

— Господи, — произносит Лэнден сквозь зубы. — И эти приступы?

Я пожимаю плечами, потому что я уже прошла через худшее.

— Начались вскоре после этого. Мама… упала на меня, и я сильно ударилась головой. Я была практически без сознания, когда нас обнаружили. У меня было тяжёлое сотрясение мозга, и позже диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство. Оно и есть причиной этих приступов.

— Они начинаются сами по себе или из-за громких звуков?

— Хм, наверное, и то, и другое. У меня было очень мало приступов, которые случались вообще без причины, большинство было спровоцировано резкими звуками. Однажды, когда я только перешла в эту школу, на уроке химии у кого-то взорвалась микстура. Я упала на пол на глазах у всех. Я была унижена в своих собственных глазах и этим приступом всё просто испортила. Тётя Кейт позволила мне перейти на домашнее обучение. В этом году я вернулась, надеясь начать всё сначала. Но никто ничего не забыл. Все они избегают меня.

— Брент Беккер больше не жилец, — спокойно говорит Лэнден.

— Но он не виноват. Никто не виноват, Лэнден. Это просто… моя жизнь. — Я вижу, как он делает глубокий вдох. Он как будто повзрослел на десять лет после этой беседы.

— Того грабителя поймали?

Я качаю головой:

— Нет. Полицейские сказали, что, наверное, это была какая-нибудь подпольная банда, но никого не арестовали.

— Мне жаль, Лайла. Боже мой! Мне так жаль.

Я не знала что ответить, поэтому просто промолчала.

— Ну а приступы, с ними можно что-то сделать? Терапия, операция, или что там ещё?

— Я пробовала принимать несколько препаратов. Некоторые из них действительно помогали, но после них я чувствовала себя будто омертвевшей. Тёте Кейт не нравилось, когда я была похожа на зомби, так что сейчас я пью только таблетки от мигрени, которые немного помогают и при приступах. Обычно я чувствую себя хорошо, только если громкий резкий звук не застаёт меня врасплох. Я постоянно делаю ЭКГ, чтобы убедиться, что мой мозг нормально функционирует.

— Спасибо, — тихо говорит Лэнден, и я смущаюсь.

— Спасибо за что? — За то, что делаю ЭКГ?

— За то, что рассказала мне. За то, что доверяешь. — Его рука скользит по одеялу, пока не находит мою руку, и я чувствую себя в безопасности. Впервые в жизни.

Лэнден пристально вглядывается в меня. На секунду я уверена, что он собирается меня поцеловать. Потом он наклоняется и касается губами моего лба. Время останавливается. Кажется, даже сердце замерло. Это небольшое прикосновение что-то меняет между нами. Когда Лэнден отрывается от меня и отклоняется, я заставляю себя дышать.

— Это то, что делают друзья? — Я принуждаю себя рассмеяться, чтобы снять напряжение. Но взгляд его потемневших глаз заставляет меня умолкнуть.

— Без понятия. Мы чертовски больше, чем просто друзья, Лайла Флаэрти.


18

Лэнден

Её тетя явно страдает гиперопекой. Сначала я решил, это из-за физического состояния Лайлы, но спустя месяц знакомства я почти уверен, что её тетя считает меня кем-то вроде альфа-самца.

Лайла и её тётя-полицейский-вертолёт придут к нам на День благодарения, и я нервничаю по нескольким причинам. Лайла знает, что мы с отцом не ладим. Но она не имеет ни малейшего понятия о всей сложности ситуации. Вот он я, рассказывающий ей всякую фигню о том, что друзья делятся друг с другом секретами, а сам… а у самого есть один большой секрет.

Когда раздаётся звонок в дверь, моё сердце делает кульбит, разгоняя кровь так, что я слышу её в ушах. Боже, мне нужно расслабиться.

Шагая к двери, несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы успокоиться. Всё будет хорошо. Нужно просто держать рот на замке и не провоцировать его.

Так просто. Полковник весь день пил пиво и смотрел футбол. Я могу просто неправильно вздохнуть и этим спровоцировать его. Не знаю, почему моя мама решила, что этот обед обязательно пройдёт хорошо.

Я распахиваю дверь, вижу Лайлу у порога и забываю как дышать. Наверное, я никогда не привыкну к этому. К этой улыбке. К этим глазам, которые загораются всякий раз, когда видят меня. Никогда не привыкну.

— Привет, милая. — Я обнимаю Лайлу, но её тетя выразительно поднимает бровь, так что я вынужден отступить.

— С Днем благодарения, — тихо говорит Лайла. — Мы принесли пироги.

Я киваю, забираю у них из рук два пирога и веду их в кухню. Мама шумно одобряет тёмно-красный свитер Лайлы, потом они начинают говорить о праздничном меню, а я накрываю на стол.

Когда мама зовёт отца присоединиться к нашей компании, я случайно роняю разделочный нож. Мы просто сидим, когда он входит. Воздух как будто становится плотнее, и я, почти не думая, кладу свою руку на обнажённое колено Лайлы. Каким-то образом это меня успокаивает. Я быстро поднимаю глаза на неё, чтобы убедиться, что всё хорошо, и вижу, как она закусывает губу. Чёрт, я сам хочу кусать эти губы. Ладно, я, может быть, и не совсем успокоился, но, по крайней мере, больше не думаю о том, каким именно образом Полковник испортит нам ужин.

Она кладёт свою руку поверх моей, и я едва не давлюсь напитком. Приходится сначала откашляться, прежде чем заговорить:

— Папа, гм, это Лайла Флаэрти и её тётя, Кэтрин.

— Кейт, — поправляет меня тётя Лайлы.

Она поднимается навстречу моему отцу и протягивает ему руку для пожатия, но отец игнорирует её жест, делая большой глоток тёмной жидкости из своего стакана. Он так пристально разглядывает мою девушку, что я борюсь с желанием вытолкать его из комнаты. Глаза тёти Кейт сужаются, и краем глаза я вижу, что она тоже разглядывает его. Может быть, это и к лучшему, что они с Лайлой узнают о моих секретах именно сейчас.

— По этой причине ты на прошлой неделе пропустил два мяча?

Его голос ещё более хриплый, чем обычно, он говорит медленно и делает большие паузы между словами. Отлично. Он пьян. Не то чтобы он полон солнечного света, когда трезв, но алкоголь проявляет в нём всё самое худшее, и я не хочу, чтобы Лайлы коснулось хоть что-то, связанное с моим отцом.

— Нет, сэр, — отвечаю я спокойно, надеясь, что он больше не будет об этом спрашивать.

Моя мама, наш семейный миротворец, вскакивает с места и наполняет тарелку для отца.

— Садись. Расслабься, — говорит она ему. Он подчиняется, но продолжает в упор разглядывать девушку рядом со мной. А Лайла как будто замерла, и я слегка сжимаю её руку. Лайла силится улыбнуться, и я снова ощущаю жгучее желание поцеловать эти губы. Желание потеряться в ней.

— Может быть, если бы ты тратил больше времени на тренировки, а не глазел на эту блондиночку, то не пропустил те мячи. Ты облажался по полной.

Я убираю руку с колена Лайлы, чтобы не сделать ей больно.

— Нам забили два тачдауна[5], сэр. Не думаю, что два мяча спасли бы ситуацию.

Лайла сосредотачивает всё своё внимание на тарелке. Она ничего не ест, просто смотрит на неё. Возможно, ей хочется поскорее уйти. Лайла не меняет своей позы, когда я неожиданно чувствую её руку на своём бедре. Несмотря на напряжённость, повисшую в комнате, от которой мы оба почти уже не можем дышать, я ощущаю острое возбуждение в ответ на её прикосновение.

— Ты меня вообще слышишь? Два гола решили бы всё. Если бы ты серьёзно занимался футболом, тебе бы было не всё равно. — Полковник всегда считал, что голы решают всё. Но сейчас мне плевать. Всё, на чём я сейчас сосредоточен, — это маленькая тёплая ладошка на моём бедре.

Она медленно поглаживает меня, вероятно, думая, что этим отвлекает меня от грубости отца. Мама с Кейт пытаются поддержать светскую беседу, но их попытки тщетны.

— Ты меня слушаешь? Чёрт тебя дери! Не можешь выказать мне своё уважение всего каких-то пять минут. Как, чёрт возьми, ты собираешься поступать в Вест-Пойнт?

Его кулак громко ударяет по столу, и Лайла вздрагивает. Сукин сын.

— Не делай так, — ровно говорю я. Она убирает свою руку, и я чувствую себя потерянным. Я больше не привязан к этому миру ничем хоть сколько-нибудь имеющим для меня значение.

Полковник приподнимается, его глаза наливаются кровью.

— Что ты сейчас сказал?

— Джек, — вмешивается мама. — Почему бы тебе не вернуться к себе, а я принесу тебе пирог?

Он игнорирует её. Как обычно.

— Ты дерзко ответил мне. Давай, сделай это ещё раз. Что ты там сказал?

Адреналин ударяет мне в голову, и я тяжело дышу.

— Я сказал — не смей так делать. Не стучи и ничего не ломай при Лайле. Шум может спровоцировать…

— Всё хорошо, — тихо говорит Лайла. — Со мной всё хорошо.

Её рука возвращается на прежнее место, и я понимаю, что произойдёт сегодня вечером. Всё обретает смысл. Вот почему мама пригласила их сегодня. Она думала, что Полковник при гостях будет вести себя подобающе. Как же она ошибалась.

Тётя Лайлы, по-видимому, уже поняла это.

— Думаю, нам пора идти и оставить вас наедине. — Она встаёт со своего места и недвусмысленно кивает в сторону гостиной.

Мы оба смотрим на Лайлу, ожидая её решения. Если у неё есть хоть капля здравого смысла, она побежит прямиком к двери, не оглядываясь.

— Вы, двое, успокойтесь, — суровым голосом приказывает мама.

Загрузка...