Отпускник (СИ)

Глава 6

25 июля, суббота.

Мигающий желтый сменился на красный. Сверкающий на солнце, серебристый байк остановился у стоп-черты. Мотоциклист приподнялся на сидении и покрутил головой в серебристом же шлеме. Справа и слева от него, в четыре ряда напряженно застыли, не успевшие проскочить перекресток машины. Красный тут горел долго, сзади непрерывно накапливались новые участники дорожного движения. Безветренный воздух, казалось, стал осязаемым, будучи сильно разбавленным выхлопами автомобилей и приобретя от этого сизый цвет. В зеленом Форде справа, заверещал мобильник. Толстомордый хозяин поднес его к уху. Непонятно, что он там услышал, но его вялое лицо вдруг стало испуганным. Он опустил боковое стекло и протянул телефон Мотоциклисту, не произнеся при этом ни слова. Тот, также не ничего не говоря и не выказывая признаков удивления, телефон принял и подняв лицевую часть шлема, поднес его к лицу.

Бесцветный, измененный голос сказал из трубки: "Ты где? Почему я должен тебя искать? Езжай на Бердское. Где-нибудь, неподалеку от Первомайки тормозни. Телефон пока не выбрасывай, будь на связи". Так ничего и не сказавший в ответ, мотоциклист, опустил стекло шлема, бросил мобильник в карман кожанки и газанул на, загоревшийся, зеленый сигнал светофора. Серебристая Хонда, мгновенно набрав скорость унеслась вперед. Автомобили, отчаянно сигналя, обтекали, так и оставшийся стоять у стоп-черты, Форд.

Когда Хонда, сыто урча, подкатила к заведению общепита под странным названием — "Хотей", телефон вновь, завибрировал в кармане. Мотоциклист снял шлем, оказавшись привлекательной рыжеволосой девушкой, совсем юной, по виду.

— Слушай внимательно… — как ни в чем не, бывало, продолжил голос. — Минотавр со своими отморозками засыпался в конец. Займись им. Брюс не должен до него добраться первым!

— Папа, почему я? — возмутилась девушка, — на мне и так столько всего… мне что, разорваться?

— Ты прекрасно знаешь почему! Потому что сейчас, я кроме тебя никому доверять не могу.

— Слушай пап, а тебе не кажется, что ты… заигрался? Мы уже столько наворотили. Мне не по себе…

— Вся ответственность на мне, ты просто исполнитель. Маша, я прошу, сделай, пожалуйста, как я сказал!

— Хорошо… — нехотя процедила, — данные по объекту?..

— Сейчас они едут по Большевицкой и далее к Первомайке. Я им там забил стрелу. Черный "мерс" шестисотый… битый… узнаешь сразу. Номер с001 км. Все, звонить больше не буду… Мобильник этот выкинь.

На дисплее высветилась надпись "окончание разговора". Девушка хмуро посмотрела на нее, по-мужски сплюнула под колесо и размахнувшись, хватила телефоном об асфальт. Во все стороны брызнули детали корпуса и внутренности.

***

За окном шумел ливень. Сверкнула молния и с секундным опозданием оглушительно загрохотало. Где-то совсем рядом. Я рывком сел на постели протирая заспанные глаза. Мира сидела в кресле напротив. На коленях у нее лежал забытый мной, раскрытый ноутбук. На шум она подняла голову, оторвавшись от чтения.

— Привет! — улыбнулся я ей. — Что-то, как-то уснул внезапно… Этот коктейль ваш, он вначале бодрит, но потом резко вырубает. Ого! Ничего себе какой ливень! Сколько времени?

— Ну и?.. — не отвечая на приветствие, Мира кивнула головой на дисплей ноутбука, — что за ерунду, ты здесь понаписал?

Ее карие глаза были почти черными, а лицо мрачным, как небо за окном.

— В каком смысле? — я смутился от ее тона. Даже как-то обиделся. — Что я написал? Что ты имеешь в виду?

— Вот! — Мира развернула ко мне ноутбук и ткнула пальцем в дисплей. Прямо в строчки текста. Оказывается, я уснул, даже не закрыв файл.

— Вот! — повторила она яростно. — Я это имею в виду!.. Откуда ты это взял? Ну вот, что Истинные изверги… что людей они гробят тысячами… Что чуму они, блять, напускали… ведьм жгли! Тупые мы значит? Без добрых Наставников, никак нам не обойтись? Тошнит меня от вас, недоделки неблагодарные!

— Да я-то причем?.. — я тоже стал раздражаться. — Это ж у Климонтовича было… я просто резюмировал… и не ори на меня пожалуйста!

— Один идиот написал, а другой за ним повторяет! — Мира не желала униматься. Убрав ноутбук на стол она вскочила с кресла и принялась ходить по комнате, бросая на меня негодующие взгляды. Ливень за окном зашумел еще сильнее. Вспышки молний и раскаты грома следовали один за одним. Струи дождя через открытое окно заливали подоконник, вода потекла на пол.

— Ты знаешь… в таком тоне, я разговаривать не желаю! — сказал, и отвернулся к стене. Услышал, как Мира остановилась рядом, возмущенно сопя. Постояла несколько секунд, словно собираясь что-то сказать. Но так ничего и не сказав, вышла из комнаты хлопнув за собой дверью.

— Дура! — тихо сказал я ей вслед. Потом посмотрев на здоровую лужу, натекшую из окна, встал и, наконец, закрыл раму. — Истеричка чертова!

Обедали в полном молчании. Мы с Мирой сидели по разные стороны стола и не смотрели друг на друга, а Тигренок, расположившаяся, между нами, время от времени кидала на обоих мимолетные любопытные взгляды, силясь понять, что же произошло между любовниками. Видимо так и не поняла, поэтому просто спросила:

— Ребятня, меня с вас прет! Вы чё надулись, как жабы перед спариванием?

Мира промолчала, а я, тяжело вздохнув, ответил:

— Да так… недопоняли друг друга…

— Детский сад, штаны на лямках… — Рика отодвинула от себя кружку с горячим шоколадом, — вы что на отдыхе? Сейчас кореец прибудет… ну-ка отставить эмоции! Какие планы на сегодня? — она выразительно глядела на меня, как бы давай понять, что за планы здесь отвечаю именно я.

— Планы? — я задумчиво поковырял вилкой остывший фаршированный перец. — Ну если продолжать придерживаться версии Наставников, о том, что альфа существо женского пола… У нас, собственно, остается две кандидатуры — это Анна Чирук, она пропала и Елена Литовченко, она не пропала. Вот этих двух юных барышень необходимо сегодня разъяснить. С кого начать?

— Понятное дело с Литовченко! — не знающим сомнений голосом, сказала Тигренок. — Раз она не пропала… значит она, альфа и есть скорее всего!

— Я так не думаю… — наконец, подала голос Мира, — бабы не заражаются… а если заражаются, все дохнут! А трупа этой девки, как ее… Чирук… не нашли. Значит это она и есть!

— Да ну? — насмешливо прищурилась Рика. — альфа-то не сдохла! Значит не все!

— В одну воронку снаряд дважды не падает! — сердито возразила Мира, втягиваясь в спор. — Вероятность того, что альфой стала женщина и так стремится к нулю… а чтоб два раза подряд… нонсенс!

— Ты, Скорпиоша, когда не знаешь, что сказать… — азартно возразила ей Рика, — лучше промолчи, за умную сойдешь! Нечего тут пургу гнать со своими вероятностями! Что случилось один раз, обязательно случится еще и еще!

— Сама не гони! — Мира, похоже, уцепилась за возможность сорвать на ком-нибудь свое плохое настроение. — Ты уже в прошлый раз так говорила: "Всегда уходил и сейчас, значит ушел…"

— Ты чего несешь, сестрица, в какой еще прошлый раз?

— Когда Лешего валили!..

— И что я такого говорила? И причем тут… Постой… ты хочешь сказать, я виновата, что тебя продырявили? — пришла очередь заводиться Тигренку. — Ну, спасибо, сестренка, отблагодарила!

— Я не говорю, что ты виновата…

— А, по-моему, именно это, ты только что сказала!

Я решил вмешаться пока, они окончательно не разругались.

— Девушки… кончаем цапаться! Что-то с нервами у нас у всех уже не в порядке… И вообще, нет разницы с кого начинать… с Ани или с Лены… все равно обоими придется заниматься. Ну давай начнем с Литовченко… Сейчас я ей позвоню домой и договоримся о встрече…

***

Так, так, что тут у нас имеется по Литовченке? Елена Петровна… год рождения… адрес… Ага! Вот телефон…

Длинные гудки… один, два, три, четыре… Когда дошло до пятнадцатого и я уже хотел отменить вызов, трубку неожиданно сняли.

— Слуш-шаю вас… — прошамкал тихий, старушечий голос.

— Алле, здравствуйте! — бодро начал я. — Это квартира Литовченко?

— Да.

— Лену можно пригласить к телефону?

Долгая пауза.

— А Леночки нет… Кто ее спрашивает?

— Это… Это из милиции беспокоят… Нам необходимо задать ей пару вопросов. Когда она будет дома?

— Из милиции?.. — пауза значительно длиннее первой. Я даже забеспокоился, не уснула ли старушка. — А нам уже звонили из милиции. Леночки нет… мама увезла ее до конца лета в Ленинград.

— В Санкт-Петербург, — машинально поправил я.

— Да, в Ленинград, — согласилась упрямая бабка.

— А давно они уехали?

— В среду. После того как приходили ваши… сыщики… из милиции… — голос старушки стал подозрительным. — А скажите молодой человек… У вас что, разные милиции? Все время звонят и одно и тоже спрашивают.

— Э-э… — замялся я, — Ну, это я просто так сказал, что из милиции… На самом деле, я из прокуратуры. Следователь, по особо важным делам, Ванин! А скажите, пожалуйста, кто вам звонил, вот вы говорили, из милиции?

— Вчера звонили… сказали из милиции… не представились. Спросили про Леночку. Я сказала то же самое, что и вам.

— А они?

— Ничего. Извинились и повесили трубку.

— Ладно, допустим… То есть, я правильно вас понял, что к вам приходили сыщики из уголовного розыска и попросили увезти Лену из Новосибирска?

— Да, — голос бабки стал тревожным. — А что? Что-то не так?

— Да нет, все так, — успокоил я ее, — то есть, конечно, жаль, что я не успел с ней поговорить перед отъездом… А потом, значит, позвонил человек, представился сотрудником правоохранительных органов, и спросил про Елену, верно?

— Да.

— Ну хорошо, спасибо за информацию. Вы нам помогли! До свидания!

Положив трубку, Я обернулся к сидящим в рядок на тахте и навострившим уши, девушкам.

— Ну что, зайцы мои, всё слышали?

— Тамбовский волк, тебе заяц! — сказала Мира, вставая. — Будь любезен, без фамильярности.

— Ну, давай без фамильярности! По существу вопроса есть, что сказать?

— Если, по существу, то все ясно — эта отпадает.

— Чего так? — удивился я. — А по-моему, наоборот, все логично, заразила и смылась… от греха, так сказать, подальше!

— Да нет, кролик, нелогично… — подала голос с тахты Тигренок, — альфы, никогда не оставляют своих бет без присмотра, всегда маячат, где-нибудь неподалеку!

Я вопросительно посмотрел на Миру.

— Точно, точно! — подтвердила она. — уж поверь, Истинные тоже кое-что знают, хотя некоторые и считают их очень тупыми…

— Ладно тебе, — поморщился я. — Значит не она, и проверять не стоит?

— Да проверят, конечно. Там, в Питере. Сейчас запрос пошлю… Но пустышка это, сто процентов!

— Ну хорошо, как скажешь… Теперь по поводу вчерашнего звонка, якобы, из милиции. По-моему, подозрительно. Менты знали, что Литовченки уехали… более того, сами им это советовали. Зачем, спрашивается, опять звонить? Проверяли, уехали или нет? Допустим… Но почему представились так туманно "из милиции"? Могли бы назвать фамилии, там, старший оперуполномоченный Пупкин… помните, мы к вам приходили?.. И так далее… А тут спросили, извинились и исчезли, вызвав подозрение у бабки. Просматривается, по крайней мере, три варианта: либо это все-таки звонили менты со странностями; либо… — я помолчал, — либо списки подростков попали в проворные лапки наших "муравьишек" и они принялись самостоятельно разыскивать альфу; ну и еще один вариант: с Марса прилетели марсиане и начали вести параллельное расследование, а может, это были не марсиане, а скажем ЦРУ, Моссад, Ми-5, ФСБ и далее каждый может добавить, что-то свое. По существу, я кончил.

— Мне больше нравятся менты со странностями… — задумчиво сказала Мира, — вариант с осведомленными ари, означает утечку информации, а это жопа!

— Ну, если утечка только от ментов, то может еще не жопа! — возразила ей Рика.

— Даже в этом случае, сестричка — это означает, что наши подопечные проявляют, просто офигенную сообразительность и навыки оперативной работы! Такого в нашей практике… в общем, я не знаю таких случаев.

— Ну почему? — вмешался я. — Я вот читал у Клима…

— Знаю я, что ты читал! — перебила Мира. — Про Хамзу? Это, между прочим, моя первая операция. Да, да и не делай такие круглые глаза! Так вот, этот Хамза был просто тупой урод! Полный отморозок, с начисто сорванной крышей! И кроме агрессивности и наглости ничего у него не было. А гуляла его банда целый год потому, что твой "гуманист" Климонтович… да твой, твой, ты же на него, как на икону молишься… — отмахнулась она, от моего негодующего жеста. — Так вот, твой Климонтович, вел себя, как сукин сын, провокатор и саботажник! Вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями — наводить порядок!.. он, видите ли, вел научную работу, изучал структуру и повадки сообщества ари в естественных, так сказать, условиях… Условиях большого города! И не волновало его, блять, что банда заразила и поубивала больше сотни человек. Вот он гуманизм в чистом виде! И все для того, чтобы потом писать свои псевдонаучные гнусные пасквили! Я когда это читала, три раза плюнула в монитор! И только после того, как, под нашим давлением, его решили отстранить от руководства операцией, он, наконец, зашевелился и сделал то, что нужно было сделать еще в первый месяц… беспредельщик хренов!

— А если утечка от наших… — вступила Тигренок и тут же замолчала, сама испугавшись своего предположения, даже рот закрыла ладошкой.

— Я себе этого даже представить не могу! — сказала Мира. — Бред какой-то!

— Ну, а если это параллельное расследование Службы, тогда что скажешь сестренка?

Мира пожала плечами:

— Скажу тогда, что нам не доверяют и держат за лохов… не знаю, чем я это заслужила?

Повисла унылая пауза.

— Ладно!.. Что-то мы тут расквакались, как лягушки на болоте… — Мира энергично рубанула ладонью воздух, как бы подводя черту прениям. — Отставить панику! Работаем! Что скажешь, Наблюдатель?

— Ну, что скажу… — я пожал плечами, — ничего нового не скажу. Из всех наших девиц остается только Аня Чирук. Надо ехать к ней! Вы, как я понял, решили меня одного больше не отпускать? Так и кто со мной?

— Ну что, я? — спросила Тигренок, ехидно глядя на Миру, в ее голосе слышалась явная издевка. — А то вы ж, как будто… что-то не поделили…

— Нет уж! — решительно возразила ей Мира. — Сиди корейца жди… ты ж знаешь я его терпеть не могу!

— А я, прям, его обожаю!

— Ну у вас все-таки… что общее есть по крови…

— Я всегда знала, что ты, Скорпиоша, чертова расистка! — Рика шутливо кинула в Миру подушкой. Та задумчиво уклонилась. Потом спохватившись, поймала её уже за спиной, не дав все смести с журнального столика.

— Ладно, валите! — милостиво разрешила Тигренок, в свою очередь увернувшись от прилетевшей назад подушки. — Буду дом стеречь, мне не привыкать.

***

Предварительные звонки в квартиру Чирук не дали результата. Трубку упорно никто не брал. Посовещавшись, решили все-таки ехать, и на месте уже действовать по обстоятельствам. К тому же по пути, я рассчитывал сделать, кое-какие свои дела. Когда уже собрались выходить из дому, Рика включила телевизор. Как раз заканчивались новости. Шел сюжет про немецкую парашютистку, которая грохнулась практически в свободном полете (основной парашют не раскрылся вовсе, а запасной не полностью), с километра высоты и осталась жива. С голубого экрана вещала сама недобитая парашютистка, радостно рассказывая, что момента приземления она не помнит, так как очнулась только в больнице, что у нее были сломаны кости таза, а кости лица тоже сломались и вогнулись (она показала, как), но врачи ей все выправили обратно и она надеется вскоре прыгнуть снова. В конце сюжета диктор сообщил, что она оказывается, в момент падения была беременна, но плод не пострадал. Вот так вот, все удачно вышло.

Феерическая дура! — сперва подумал я, и уж потом до меня дошло, — А, собственно, чем я от неё, так уж отличаюсь? Только что не беременный… Машинально потер зажившие шрамы на лице и в глубокой задумчивости захлопнул за собой дверь.

***

Вышли на улицу. Проверились, каждый по-своему. Ничего подозрительного поблизости не наблюдалось. Дождь закончился, однако, все небо было в свинцовых тучах, так что мог начаться заново в любой момент. Выглянувшая в окошко Рика, помахала рукой и мы, перешагивая и перепрыгивая через свежие лужи, направились к припаркованному неподалеку автомобилю. На сей раз, это был праворульный трехдверный кроссовер RAV4.

— Где ты их, каждый день, новые берешь? — поинтересовался я.

— Ты что? — удивилась Истинная, — мы ж позавчера тебя на нем везли! Не помнишь, что ли? Хотя да… что я…

Сели в машину — Мира за руль, я в пассажирское кресло рядом с ней.

— Пристегнись! — сказала она, включая зажигание, и тут же, не прогревая двигатель, рванула с места. Я, в этот момент возящийся со своим креслом, настроенным под миниатюрную Рику, откинулся вместе с ним в крайнее положение. Мира покосилась и хихикнула — похоже, злость её прошла.

Водила она лихо, словно заправская гонщица.

RAV, проскочив на желтый сигнал светофора, вылетел с Золотодолинской на Морской проспект и бодро понесся, игнорируя торчащие на каждом перекрестке, знаки ограничения скорости.

Я, сверяясь с открытым в ноутбуке файлом, принялся обзванивать, телефоны всех уцелевших подростков из списка группы. Один раз даже дозвонился, однако выяснить местонахождение отрока не удалось. Родители, следуя советам оперативного штаба, вывезли сына из города в безопасное, по их мнению, место, которое категорически отказывались называть. Их недоверие, впрочем, имело все основания — мало ли какой маньяк, представляясь сотрудником прокуратуры, начнет выяснять местоположение любимого чада. Телефон Чирук по-прежнему не отвечал.

— Слушай, Мир, — спохватился я, когда в конце Морского встали на светофоре, — мне надо на работу заехать.

— Зачем это? — с подозрением поинтересовалась девушка, — Ты же в отпуске.

— Да так… кое-что сделать нужно. Это ненадолго… минут на двадцать. Вон там, не доезжая светофора сверни направо.

RAV, почти не снижая скорости, взвизгнув покрышками, круто свернул с проспекта Науки, и через несколько секунд затормозил на площадке перед институтом.

— В машине подождешь? — спросил я, открывая дверцу.

— Нет уж! — Мира включила стеклоподъемники. — Вместе, так вместе.

Она заперла машину, и мы поднялись по затертым ступенькам широкого крыльца.

В вестибюле института, доставая магнитную карточку-удостоверение я обернулся к ней.

— Записать тебя придется в журнал посетителей.

— Нафиг… журнал твой! Так пройду, — она слегка приподняла руки и легко проскользнула тонкой талией в зазор турникета. Вахтерша в кабинке не обратила на нее никакого внимания. Я только головой покачал на эти штучки, затем приложил карточку к окошечку детектора и прошел следом.

Первым делом мы отправились в механические мастерские. Пройдя между рядами станков, зашли в заготовительное отделение. Там я, походив вдоль стеллажей с металлом, подобрал себе стальной пруток, миллиметров десять диаметром и длиной примерно со свой локоть. Покачал пруток в руке пробуя на вес и удовлетворенно хмыкнув, отправился в обратный путь. Мира, не задавая вопросов, следовала за мной, как хвостик. Ее загорелая фигурка в коротком красном топике и драных шортах, особенно нелепо смотрелась в этом царстве металла, гор масляно-блестящей стружки и надсадно ревущих грязно-зеленых станков. Словно экзотический цветок на арбузной бахче. Рабочие в замусоленных черных халатах, недоуменно таращились нам вслед.

Мы поднялись на третий этаж и, длинным коридором, прошли в другой конец главного корпуса. Я в тайне хотел, по дороге встретить кто-нибудь из коллег, пусть потом рассказывают друг другу, с какой красивой спутницей разгуливал Северов. Но, как назло, никто из своих комнат так и не выглянул. Мы подошли к триста третьей. Я набрал знакомую комбинацию цифр. Щелкнул кодовый замок. Открыв дверь, я посторонился, сделав театральный жест, показавшийся мне изящным.

— Прошу вас, мадемуазель, в мою скромную трудовую обитель!

С независимым видом, держа руки в карманах шорт, Мира прошла мимо и, остановившись, посреди комнаты окинула взглядом ее захламленное, заставленное старыми приборами и установками пространство.

— Значиться тут и работаешь?

— Угу… тут и работаю.

— Н-да… убогонько, — она поковыряла носком кроссовки задравшийся край линолеума.

— А чего ты хочешь… — я развел руками, — пятнадцать лет ремонта не было! Обещали этим летом, да опять отложили. Может, осенью теперь начнут.

Включил комп, отодвинул стул от стола, приглашающе показал на него рукой.

— Садись… новости пока почитай. Я сейчас дела быстренько сделаю и поедем дальше.

Обустроив таким образом гостью, сам занялся делом. Зажал пруток в тиски и, подобрав нужное сверло, дрелью просверлил дырку у одного из его концов. Вставил в дырку кольцо от ключей, а к кольцу приладил кожаный ремешок от сумочки. Затем, порывшись в большом железном ящике, извлек оттуда кусок толстого, вакуумного шланга и перевернув в тисках пруток, натянул на него шланг. Обрезал как надо, обровнял концы. В результате получилась внушительная резиновая дубина со стальным сердечником внутри. Девушка, взяв ее в руки, уважительно произнесла:

— Внушает! Вот бы у тебя такой был! — и прыснула.

— Тьфу, на тебя! — сказал я, в душе, однако, радуясь, что наши отношения восстанавливаются.

Мира задумчиво водила пальчиком по неровно обрезанным краям шланга.

— Это мы сейчас оформим! — я забрал у нее палку. — На минутку выйду… Ты сиди, сиди! — поспешно добавил, увидев, что Мира поднимается со стула. — Я в соседнюю комнату, буквально. Что ж, ты теперь и в туалет со мной будешь ходить?

Вернулся, держа в руках дымящийся сосуд Дьюара.

— Что это? — спросила Мира, заглядывая внутрь сосуда, где слабо кипела прозрачная жидкость.

— Это коллега, жидкий азот… почти минус двести градусов! Так что, носик свой распрекрасный, туда не суй… и пальчики тоже.

— Ты хочешь сказать, что у меня длинный нос? — не замедлила поинтересоваться девушка. — Ну и, что ты собрался с этим жидким азотом делать?

— Нос у тебя в самый раз… Короче, смотри и внимай!

Поставив Дьюар в железный подстаканник, сунул в него конец резиновой палки. Дождался пока прекратилось бурное кипение и, извлекши палку, быстро обточил, замерзшую до твердости эбонита резину, на наждачном круге. Ту же самую операцию, проделал и с другим концом.

— Ну вот, совсем другое дело!

Палка действительно приобрела более цивильный вид и перестала походить на оружие неандертальца. Я покрутил ее в вытянутых руках, любуясь своей работой.

— Конечно, не молот Тора, но, за неимением лучшего… Вот чем приходиться заниматься сотруднику элитной спецслужбы…

— Эй, дружок… — вдруг окликнула Мира, — а ты уверен, что ситуация, в которую ты влез, я имею в виду идиотскую драку возле "Поганки"… что она возникла спонтанно? Иди-ка, глянь сюда!

На экране была развернута страница новостей Новосибирского городского сайта.

— "…Изъято более трех тон мяса, без необходимой маркировки и документов…" Чего дерешься? — я повернулся к Мире, раздраженно ткнувшей меня кулачком в бок.

— Не там смотришь! Вот! — она щелкнула ногтем в строчку ниже.

"Разгул насилия в Советском районе

Вчера вечером, на рынке нижней зоны Академгородка произошла массовая драка. Между 22 и 23 часами группа молодых людей, предположительно, скинхедов, напала на торговцев — мигрантов, убирающих с лотков свой товар. По словам торговцев, нападающие были вооружены цепями, металлической арматурой, кастетами. На подмогу подвергшимся нападению торговцам прибежали их земляки и стычка переросла в настоящее сражение. К рынку прибыли несколько экипажей ППСМ, которым удалось прекратить драку. Задержаны 6 человек. С травмами различной степени тяжести в ЦКБ поступили четверо граждан Узбекистана.

Примечательно, что в это же время, там же в Академгородке, у ресторана Торгового Центра, произошла еще одна драка, закончившаяся применением огнестрельного оружия. Очевидно, изрядно выпившие посетители ресторана, не поделив что-то между собой, решили разобраться со своими проблемами на улице. В драке участвовало от 6 до 10 человек. В какой-то момент дело дошло до стрельбы. По словам свидетелей, стреляли в воздух, очевидно, для острастки дерущихся. Есть ли серьезно пострадавшие в данном инциденте, пока неизвестно, поскольку все патрульные экипажи были задействованы возле рынка, участники драки успели скрыться с места происшествия до прибытия ГБР."

— Ну? — вопросительно смотрела на меня Мира. — Что скажешь? Часто у вас тут бывают массовые драки?

— Честно? В первый раз о таком слышу… постой… ты хочешь сказать, та драка на базаре была нужна, чтоб отвлечь ментов? Но кому… кому могло это понадобиться, городить такой огород, чтоб меня отлупить? Что за нелепость?

— На вопрос "кому?", я могу дать ответ… Очевидно, тому, кто потом позвонил и сообщил нам о драке.

— Ну да… ответ в стиле: "Кто там жужжит? Там жужжит жужжалка". Ты пойми… допустим, отморозки там стояли не случайно… Но ведь они на меня не обращали внимания. Не пытались прицепиться, задираться… только, когда Алена… А как же так угадать, чтобы все действующие персонажи столкнулись там в одно время?

— Не ори на меня! — закончила Мира спор в своей обычной манере. — И не задавай идиотских вопросов! Думай! Вы ж умные… Наблюдатели.

Но я уже отвлекся от разговора. Потому что, продолжив читать новости, наткнулся на текст следующего содержания:

25 июля на Бердском шоссе произошла тяжелая авария с человеческими жертвами.

Автомобиль Мерседес, по непонятной причине выехал на полосу встречного движения и столкнулся с грузовиком КАМАЗ-54105 с полуприцепом. В результате лобового столкновения, водитель Мерседеса и пассажир погибли на месте. Водитель КАМАЗа отделался незначительными травмами.

Самое интересное, что по некоторым данным, пассажиром Мерседеса являлся криминальный авторитет Александр Быков, известный в определенных кругах, под кличкой Минотавр. Ему вменялась причастность к руководству печально знаменитой Черновской банды…

— Прикольно… а ведь это его ребятишки наехали на меня на вокзале… Не много ли совпадений зараз?

***

— Слушай, Мир… — сказал я, когда мы снова сели в машину, — телефон Чирук все равно пока не отвечает, стало быть, время у нас есть. Может, давай, заедем к тетке моей. А то неудобно получается… исчез, всю неделю ни слуху ни духу. А ты еще сказала ей, что я заболел. Она, наверное, волнуется!

— Конечно, волнуется!.. — в голосе девушки явственно слышалось ехидство, — мальчик ведь маленький совсем… вдруг описался и ходит в мокрых штанишках, сменить некому.

— Какая же ты грубая все-таки! Ты хоть каких-нибудь своих родственников знаешь?

Истинная покосилась на меня и не ответив, вдавила педаль газа, рванув автомобиль с места, только скаты завизжали.

— Фиг с тобой! — сказала она, когда RAV выкатился обратно на проспект Науки. — Показывай, куда ехать.

— Осталось все же в тебе что-то человеческое… Ладно, ладно… не сверкай очами, скорпиончик ты мой, люто-бешенный! Сейчас я ей позвоню, чтоб дома была… на светофоре, пожалуйста, направо! Заодно порасспрошу, не интересовался ли кто моей скромной персоной.

Тетушка оказалась дома и явно обрадовалась моему звонку, хотя нотки обиды в ее голосе чувствовались. Да, конечно, она будет дома. Конечно заезжай. Будешь не один? С девушкой? Ну и хорошо, что с девушкой… гостям всегда рады.

Как и я, тетушка жила в типовой панельной девятиэтажке. Зайдя в подъезд, я сунулся было, вызвать лифт, но Мира остановила.

— Пешком пойдем.

— Восьмой этаж!

— Ничего… тише едешь… — она начала подниматься по лестнице.

Я, вздохнув, отправился следом.

— Боишься с лифтом что-то могут сделать?

— It is possible.

— Интересно… а автомобиль на улице без присмотра бросать не боишься?

— Если там что-то изменится, я почувствую.

— Ты это, Мир… — я бросил выразительный взгляд на ее, сомнительной длины красный топ с большой черной надписью "Fuck House", — Теть Женя, она старой закалки и, каждую девушку, со мной, считает моей невестой. Считает, что ответственна за меня перед моей матерью… Начнет с расспросами лезть… Короче, старайся ее не провоцировать… ну, и.… вообще поменьше разговаривать!

Девушка только фыркнула в ответ, что, по-видимому, означало: "Молчу как рыба. Разбирайся сам со своими родственниками".

***

Евгения Петровна — сестра моей матери, была полной, добродушной, но чрезвычайно ответственной женщиной. Когда-то она юной девушкой приехала с Урала в Новосибирск, следом за мамой. Поступила в Сельхоз, вышла замуж, а после окончания учебы, уехала с мужем-агрономом в райцентр, где всю жизнь проработала бухгалтером в конторе. К пенсии доросла до главбуха. Среди коллег слыла кристально честным и скрупулезным до мелочей работником, иногда даже занудой, словом, полностью соответствовала своей профессии. Начальство было ей довольно, однако по пришествию срока, без разговоров отправило на пенсию, освобождая место для молодых, перспективных родственников. К тому времени эта должность стала иметь совсем другое значение, чем при развитом социализме. Она, не споря, ушла. После смерти дяди Коли (мужа), недолго думая, распродала все хозяйство, роскошную пятикомнатную квартиру и купила однёшку в Академгородке, поближе к сестре. Своих детей, бог ей так и не дал, по этой причине, меня, единственного сына любимой старшей сестры, она воспринимала, как своего собственного. Следила за моей судьбой и очень переживала, видя, какая у меня несерьезная малооплачиваемая работа и неустроенная личная жизнь.

Прокурлыкал старенький звонок. Визгливо затявкала собачонка за дверью, зашлепали тапочки.

— Кто там? — бдительно спросила из-за двери тетушка, очевидно, не доверяя глазку.

— Это мы! — бодро ответил я, отметив, что, взойдя на восьмой этаж, даже не запыхался.

Здоровье — 100 %. Класс!

— Вот и хорошо, что вы! — металлическая дверь открылась наружу, выпустив пушистый клубок, который, превратившись в собачку, принялся прыгать вокруг, вставая на задние лапы и истово трепеща хвостом, выражая тем самым крайний респект гостям. Тетя Женя, одетая в светлые брюки и светлую же блузку, само олицетворение приветливости, отступила вглубь коридора, давая проход. Я, пропустив вперед Миру и шмыгнувшую следом собачонку, зашел последним, закрыв за собой дверь. В коридоре началась обычная в таких случаях суета. Не смотря на вежливые отказы, мы были обуты в тапочки и строем отправлены на кухню.

— Теть Жень…, да мы ненадолго… нам еще в город надо сегодня успеть по делам.

— Успеете! Какие ваши годы. Никита, мальчик мой… успевает всюду тот, кто никуда не торопится! — журчала тетушка, подталкивая меня в спину.

На кухне все было готово к основательному чаепитию. На покрытом узорчатой скатертью столе, стояли три красивые фарфоровые чашки для чая, вазы с печеньем и конфетами, большая тарелка с пирогами личного тетиного выпекания, хрустальные розетки с вареньем и медом. В углу стола, закипев, щелкнул выключателем серебристый чайник. Тетушка усадила нас рядышком, как голубков, а сама села напротив, оценивающе разглядывая Миру.

— Ну теть Жень, ты в своем репертуаре! Тут и двумя часам не обойтись… — я, извиняюще скосил глаза на спутницу, но та казалась невозмутимой, как египетская кошка.

— Познакомь меня, Никита, со своей девушкой!

— А, ну да… извини! Это Мира! А это Евгения Петровна — моя любимая тетя!

— Очень приятно! — сказала тетушка, обращаясь к Мире. Та, старательно улыбаясь, кивнула в ответ.

— Вы знаете… — продолжала тетушка, — мне ведь Никитушка как сын… еще маленьким его нянчила, на руках носила… А уж когда Верочка померла, — тетя сделала трагическую паузу и даже смахнула с уголка глаз воображаемую слезинку, — совсем ведь мальчишка без присмотра остался. Хорошая девушка ему нужна… жениться давно пора!

Мира продолжала ей улыбаться и кивать головой, как китайский болванчик. Меня разбирал смех, но я старательно сдерживался.

— А Мира — это… — начала тетя.

— Мира — это Мира! — поспешно остановил я ее. — Имя такое — Мира… без продолжения.

— Ну ладно… — тон тети стал притворно обиженным, — А что ты все за нее говоришь? У нее что, языка нет?

— А он мне запретил разговаривать! — неожиданно сказала девушка. Я попытался ущипнуть ее под столом за бедро, но она отпихнула руку, и сама ткнула локтем в бок. — Сиди, говорит, и молчи — может, за умную сойдешь…

— Никита! — укоризненно посмотрела на меня тетя. — Ну, ладно, давайте чай пить! Никита, ты черный будешь, как обычно?.. А вы Мира какой пьете? Зеленый? — и добавила с пониманием. — Там же у вас, все зеленый пьют?

— Я русская, — сказала девушка, — и там, где все зеленый пьют, никогда не была.

Вот, блин, ну просил же… — с тоской подумал я. Но тетя предпочла не заметить колкости.

— Слушайте ребятки, а может вы кушать хотите, а то я забыла предложить… у меня картошечка есть с грибочками. Не хотите? Ну смотрите… А может по рюмочке коньячка или наливочки? Что? Мира за рулем? А ты Никита? Не хочешь? Ну ладно… давайте Мира, я вам черного чайку налью!

Беседа потекла в нейтральном ключе. Тетушка жаловалась на жизнь, на свою никому ненужность. Я с удивлением обнаружил, что все мысли в ее голове совпадают со словами, которые она говорит, разве что, опережая их на несколько секунд. Вот уж воистину, что думает, то и говорит. Для порядка, возражал тете, утверждая обратное, что все уральские родственники ее уважают и я сам считаю ее буквально, второй матерью. Знал, что она хочет услышать от меня, поэтому и говорил, как ей хотелось. Наконец, Мира, которой видимо прискучило слушать эти домашние терки, попросила разрешения пойти покурить на балкон. Разрешение, разумеется, было немедленно дадено, и она удалилась из кухни, смешно семеня ногами, чтобы с них не свалились, на три размера больше, мохнатые тапки. Тетя Женя с хитрым прищуром посмотрела ей вслед, покачала головой с осуждением.

— Что ж ты, Никитка, все время девок-то курящих, себе находишь? Обкуривать же потом будет тебя всю жизнь! Будешь пассивным курильщиком…

— Да теть Женя, где их других-то взять? Все сейчас курят… курящих девчонок больше, чем парней!

— Ой, ой… беда с ними! А одежонка то на ней… прости господи! Считай, что голая ходит!

— Да ладно, тетя… выйди на улицу, все сейчас так ходят, жарко ведь.

— Да, девки совсем стыд потеряли… ой, ой! На мордашку, конечно, симпатишная… русская она… Русские такими тощими не бывают… ни тела, ни фигуры, что твой пацан! Шейка тоненькая, ножки, как спички! Ну швабра и швабра… прости ты меня, господи! Такая, ни родить толком не сможет, ни поднять ничего тяжелее денежной бумажки… болеть начнет… Ой, ой! Ирина-то посправней была!

— Да что ты заладила! — обиделся я за подругу, — Вот, тетя… всем ты хороша… но, как включишь свои деревенские замашки… Какие мне нравятся, с такими и хожу!

— Непутевые тебе нравятся! Слушай, имя у нее странное… и черная вся… какая она русская? Узбечка какая-то…

— Да русская, русская! Загорелая просто… в Испании была на курорте, вот и загорела…

— Да, молодежь нынче… только и мотаются по Турциям да Испаниям… откуда только деньги у людей? Тут всю жизнь проработаешь, никуда дальше дачи не съездишь… А чем она занимается-то? Тоже что ль наукой?

— Время сейчас другое, тетя… хотя… я вот тоже еще никуда не ездил… Но какие наши с тобой годы? Работает она в коммерческой фирме, занимается маркетингом, ездит везде… но сейчас, может, и здесь останется в Новосибирске, насовсем.

— А как же познакомился ты с ней? Опять что ли по интеренету?

— По интернету, тетя, по интернету… сейчас это модно… и быстро.

— Да-а… все у вас быстро сейчас… быстро сходитесь, быстро расходитесь! Налить тебе еще чайку?..

В коридоре запиликал замысловатую восточную мелодию мобильник Миры. Было слышно, как скинув неудобные тапки, она торопливо прошлепала босыми ногами в коридор. "Алео…" — раздался ее удаляющийся голос… вернулась обратно на балкон.

— Кстати, тетя… — сказал я, потянувшись за очередным пирожком с яблочным повидлом, — в последние дни никто не звонил, меня не спрашивал? Я, видишь ли, сейчас живу не дома…

— У этой что ли? — кивнула тетушка в сторону коридора, откуда доносился приглушенный расстоянием голос Миры, раздраженно объяснявшейся с кем-то по телефону. — Ты ее любишь?

— Ну в общем, да… в смысле, да, что у нее живу… она квартиру снимает по работе. Нам там удобнее. Так и что? Не звонили, не искали меня, с работы может, мужики потеряли? Я ведь никому еще не говорил.

— Ты знаешь, припоминаю… звонили… Как раз в тот день, когда я тебе звонила… а ты к телефону не соизволил подойти!

— Теть Жень! — досадливо поморщился я, — Ну объяснял же! Болел сильно… отравился!

— Да, мне Мира твоя и сказала, что болеешь… напился поди? Слушай, глаза у нее недобрые…

— Да подожди ты с глазами… — отмахнулся я, — так звонили, что спросили-то?

— Ну как что?.. — удивилась тетя, — как ты и говоришь… с работы звонили, сказали найти тебя не могут, где мол, ты?

— Да как же найти-то не могли, я ведь тогда еще дома был?

— Так я им и сказала… дома говорю он… только вот недавно с ним по телефону хотела поговорить.

— Кому им-то? Сколько их было?

— Сколько было не знаю… разговаривала с одним… Мужской голос — противный, помню, такой… Говорит, как телега несмазанная скрепит…

— И что?

— Ничего… извинился за беспокойство и трубку положил. А что случилось-то, Никита?

— Да нет, ничего не случилось… — я решительно отодвинул чашку, — Ну что, тетя, пора нам, пожалуй, двигать… засиделись, а еще дела делать.

— Как же засиделись? — засуетилась тетушка, — и полчаса-то не посидели… Еще чаю попейте! Конфеты вот берите, печенье вкусное!

— Тетя! — я похлопал себя по животу. — Как тебе не стыдно! Мы сейчас лопнем уже! Правда, Мир? — спросил, вернувшуюся с балкона девушку. Та молча стояла, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, лицо у нее было недовольное. Но когда тетушка повернулась к ней, она изобразила любезную улыбку и сказала медовым голоском:

— Спасибо большое, Евгения Петровна! Все было очень вкусно! Но нам в самом деле пора… правда, Никит?

Обязательно с издевкой надо… — думал я, поднимаясь из-за стола.

***

— Что разожрался-то? — недовольно поинтересовалась Истинная, когда за нами захлопнулась дверь тетушкиной квартиры. — На свинью пробило? Сказал же, на десять минут.

— Да ладно… — отмахнулся я, — где десять минут, там и полчаса. Все равно ж дозвониться пока не можем, куда торопиться-то?

— Ким звонил… — сообщила девушка, когда мы опять пешком, стали спускаться по лестнице, — разорался… козел!

— По поводу? Чего вы уже успели не поделить?

— Что уехали, его не дождались… Он же, типа, у нас дознаватель крутой! Должен быть в курсе событий! Участвовать в расследовании!

— Ну и какая проблема? Мы ж тут рядом… давай вернемся, заберем его?

— Поздно! Я уже сказала, что мы в городе.

— Зачем?

— Да пош-шел он! Придурок корейский!

Мира казалась весьма раздраженной, и я перестал задавать вопросы чтоб не нарываться. Так и молчали, пока не выбрались на Бердское шоссе.

Тут я спохватился:

— Забыл сразу сказать… Последняя фишка… тете оказывается тоже звонили, мной интересовались!

Мира покосилась на меня недоверчиво.

— Ну?

— Она говорит, в среду двадцать второго, какой-то мужик с противным голосом, представился коллегой по работе, сказал, что не может меня разыскать, спросил, не знает ли она, где я.

— Ты ж дома был весь день! Какого черта, он про тебя у нее спрашивал?

— Кто?

— Коллега этот твой.

— Мир, ты чего… тупого включила?

— Пош-ш-ел ты! Говори толком!

— Какой коллега?.. окстись, родная! Откуда им знать теткин телефон? Может, тот же самый звонил, который вам про меня сообщил! Ну что меня окучивают возле Поганки… Кстати, какой голос у того мужика был?

— Не знаю, Рика трубку брала, я только с улицы зашла… Черт! Ничего не понимаю! Какой в этом смысл? Звонки эти дурацкие! Ты еще куда прешь, урод! — яростно бибикнула она на жигуленок, попытавшийся у нас перед носом совершить обгон грузовика.

Миновали Ельцовку. Там ливня не было, и шоссе стало сухим. Мира разогнала машину до ста, и раздраженно молчала. Салон наполнил шум бешено вращающихся скатов. Мелькали придорожные столбы и попутные автомобили. В лобовое стекло с треском впечатался какой-то жук, оставив после себя, моментально высохшую, под напором встречного ветра, кляксу. Я некоторое время терпел, а затем не удержался и спросил извиняющимся тоном:

— Слушай, Мир… а что это за история с Лешим, которую вы с Рикой упоминали? — ожидал гневного отпора, но Мира оторвавшись от дороги, несколько секунд смотрела на меня, затем неожиданно улыбнулась.

— Совсем я тебя запугала? Истеричная стерва? Злобная яростная сука? Ух ты, медвежонок! — она вытянула губы трубочкой и постучала по ним согнутым пальцем. — Ну? Быстренько!

Офигевший от такой перемены, я наклонился к ней и быстро поцеловал в уголок рта.

— Так целомудренно? — удивилась она, изобразив на лице гримаску разочарования, — что с тобой, мой пылкий любовник? Ну-ка еще раз… и больше страсти!

— Нет уж, любимая… — я ужаснулся показаниям спидометра, — опасаюсь я страстно целоваться на скорости сто двадцать километров в час!

— Любимая?! — Мира опять повернулась ко мне, оторвав взгляд от дороги. — Так ты меня еще не называл… Я возбуждаюсь!

Она сняла левую руку с руля и положив мне на бедро, повела ладонью вглубь. Машина вильнула.

— Мира!!!

Хрустальный смех был мне ответом.

— Дрожишь, слон, за свой хобот?

— Я тебя умоляю… не отвлекайся от дороги! И вообще куда ты так разогналась? Тебе нужны проблемы с гаишниками?

— У меня с ними не бывает проблем! Они меня заметят только если я этого сама захочу. Люблю, знаешь, погонять… иногда!

Мы опять помолчали.

— Леший, говоришь? — сама начала Мира. — После него, собственно, я Испанию-то и попала… Тут, понимаешь, какое дело… уязвимости обычно возникают над городами, там концентрация информации высокая, поэтому чаще возникают ошибки в коде. А тут случилось, довольно далеко от Новосибирска. Причем, там, где даже и деревень-то нет, как в песне — зеленое море тайги. И жил в этой тайге мужик один… отшельник. Ушел от мирской жизни. Построил себе скит на берегу Оби. Грехи он там замаливал или еще чего…

Вероятность подхватить там паразита, сколько-то нолей после запятой. А он, говнюк, умудрился, да еще выжил, каким-то образом! Когда очухался и появились у него потребности, стал искать контакт с людьми… заразил охотников каких-то и пошло, поехало. И никто ведь про него не знал… и не узнал бы дальше, если б геологи не пропали в том районе. Начали искать и наткнулись… блять, да там целый муравейник уже! Представляешь, обустроились… — она хихикнула, — поселок себе выстроили из землянок. Больше сотни бет! Живут себе не тужат, белку бьют в глаз… Дали им название — группа Лешего.

— Слушай, Мир! — перебил я, — А Климонтович писал, что самый опасной была группа этого… Хамзина. А там больше пятнадцати особей одновременно и не было. Как же так?

— Скажу, что прав твой Климонтович… он же про опасность писал, а не про численность.

— А это что, не связанные понятия?

— Не совсем! — она молниеносно перестроилась с левой полосы на правую, и обратно, обогнав при этом сразу пяток автомобилей. — Как бы тебе сказать… Ладно, скажу по-умному. Характер действий группы напрямую зависит от исходной личности альфы. Вот кто такой был Хамза? Бандит и убийца… отморозок, каких поискать. Что получили в результате? Его группа стала одним большим Хамзой с соответственно возросшими криминальными возможностями.

Спокойный голос Миры совершенно не вязался с ее дикими маневрами, сопровождающимися выездами на встречную полосу и проскакиванием под носом, у встревожено гудящих, грузовиков и автобусов. Я не мог понять, каким образом мы до сих пор еще живы, а не размазаны, как тот жук, по радиатору какого-нибудь встречного "КАМАЗа".

— Так вот… — продолжала она, протискиваясь между отчаянно сигналящей маршруткой и джипом, не обращая внимания на отчаянно матерящегося в окно водителя, — этот Леший, при жизни был божьим человеком и зла никому не желал. Соответственно, вся его группа особой социальной угрозы не несла… ну, кроме, естественно, бесконтрольного размножения. Сечешь фишку?

— Секу помаленьку. И что дальше?

— Когда приняли решение о ликвидации, колхоз этот успел разрастись. И все с ружьями… Оно и понятно, как в тайге без них? Поэтому, чтобы не устраивать куликовскую битву, решили сначала устранить Лешего, а потом уже остальными заниматься. Ну и послали нас с Тигренком… диверсионная, блять, группа. Думали этого пряника можно на раз-два взять. Кто ж знал, что он окажется, бывшим спецназовцем и ветераном Афгана и Чечни? Вернее, знать-то должны были… но, как всегда, Наблюдатели накосячили (я поморщился). Сколько он там в своих горячих точках народу положил, не известно, но в результате раскаялся и обратился к богу. Однако, оружие при нем имелось и не какая-нибудь там берданка, а маузер. Прикинь! Настоящий тульский маузер с деревянной кобурой, наверно, с Колчаковских времен. Жил он в отдельной хижине, у самой речки. У него свой двор был, с сараем и баней. Мы решили, что когда он выйдет на молитву (они там каждый день в восемь вечера, как штык, молились всей толпой, какому-то своему муравьиному богу), я в окно залезу и буду его поджидать, чтоб, когда вернется, по-тихому, ликвидировать. А Рика спрячется в сарае и страховать будет.

Ну вот, восемь часов, время молитвы, а я в этот момент отвлеклась… не помню уж на что, и не заметила, ушел он или нет. И, такая, Рике говорю: "Что-то я не видела, как он уходил". А она мне — ворон, мол, надо меньше считать, всегда уходил в это время, значит, и сейчас ушел. Вот я и полезла. Не знаю уж как он нас почуял… только на молитву не вышел и ждал внутри с маузером наготове… и как начал палить, гад, будто в тире! Я в сторону… и запуталась в сетях… он там сети рыболовные вязал и развесил их везде. Короче, успел всю обойму в меня высадить, пока Рика не прибежала и башку ему не снесла… ну, или не всю, не знаю сколько в маузере патронов, но мне хватило — плечо прострелил, руку и самое опасное в грудь. В сантиметре от сердца пуля прошла. Тут его беты в избу полезли… наши на штурм пошли… в общем, в таком замесе я никогда не бывала! Как жива осталась, до сих пор понять не могу. Все, что у него ценного было — зажигалка эта Dupont. Где он ее взял, ума не приложу. Тоже, наверное, трофей. В общем, Тигренок ее прихватила и мне потом отдала, талисман, типа. Зря я на нее наехала… сама, дура виновата. Ну, как тебе романтическая история?

— Да уж… — я поежился, — гляжу на тебя и не верится до сих пор, что ты такая… А что с остальными ари?

— Да они без альфы, как телята. Знаешь, если курице башку отрубить, она еще бежать пытается… так и беты… суетятся, но бестолково. Разбежаться хотели, да куда там… Поймали всех, загнали в сарай и газ пустили, а после дровами обложили и подожгли. Но это уже без меня было…

— Ни фига себе… — мне стало даже, как-то нехорошо, — прямо как каратели, какие-то — зондеркоманда…

Мира покосилась на меня и пожала плечами.

— А что ж их… перевоспитывать? Так это поздно. Заразу надо каленым железом… Ты набирай, набирай номерок-то!

Она насуплено замолчала, видимо, задетая за живое, потом не выдержав, продолжила:

— Их нельзя жалеть, дурачок! Ты пойми, дело не в том, что они злые, а мы добрые… Еще не известно кто из нас злее, это ты верно подметил! Зондеркоманда… вот же, сказанул, как в лужу перднул… Правильно, таких отморозков, как Хамза, единицы! Другие просто хотят жить… существовать! Они не хорошие и не плохие… просто хотят жить! Беда в том, что жить они могут только за счет людей… А теперь прикинь, что будет с людьми, если их оставить в этом соревновании без нас. Такой зомби-апокалипсис начнется… Вот ты говоришь — мы жестокие…

— Да не говорю я!

— Не говоришь, так думаешь!!! — Мира завелась не на шутку. — Ты в шахматы играешь?

— Ну… как бы так… играю немного… а причем тут?

— А при том тут! Понимаешь, в чем разница между гроссмейстером и новичком, который только научился фигуры правильно двигать? Нет, не понимаешь! Подожди… — отмахнулась она от моих возражений, — Гроссмейстер держит ситуацию на доске под контролем. Все фигуры! Он знает, когда и куда пойдет одна, когда и куда пойдет вторая, третья, четвертая! Понимаешь? Он их видит сразу все! Вот это ари! А люди? Это даже хуже, чем новичок в шахматах… потому что одна фигурка с правой стороны доски не знает, что делает фигурка в центре, не говоря уже про другой край доски. Так кто победит в такой игре? И пусть альфа изначально будет наимилейшим существом, в самом факте их существования заложена экзитци… экзистици… альная, как её там, блять, угроза!

Я не смог удержаться от нервного смешка. Мира зло посмотрела и продолжила.

— Вот ты, хочешь лишиться своего я, своей личности, стать безликой частью непонятно чего? Не хочешь? Нет? Правильно — так жить, это хуже смерти! А я не хочу среди таких жить! Поэтому, мы всегда будем убивать их! В товарных количествах… столько, сколько надо!

Повисла тяжелая пауза.

Я, пожал плечами и наверное, в сотый раз набрал номер Чирук, почти уже ни на что не надеясь, но трубку неожиданно взяли:

— Алле? — голос был детским, звонким, но гася вспыхнувшую было, в душе

надежду, пришло понимание, что отнюдь не девичьим. Говорил мальчик лет шести.

— Здравствуй! — сказал я, стараясь, чтоб это прозвучало максимально доброжелательно. — А взрослые дома есть?

— Конечно! — важно подтвердил мальчишечий голосок. — Мама и бабушка.

"Отец с ними не живет… давно в разводе", — вспомнил я справку Березина.

— Пригласи, пожалуйста, маму.

«Мама! — закричал мальчишка. — Тебя к телефону! Дядя какой-то… Нет, не дядя Саша».

— Слушаю… — женский голос был настороженным, — кто это?

— Здравствуйте! — повторил я. — Я разговариваю с Анастасией Чирук?

— Да-а… А я с кем разговариваю?

— Извините за беспокойство! Я из прокуратуры… следователь по особо важным делам, Иванов!

— Прямо-таки Иванов?

— Вот именно! Хотел бы с вами побеседовать, по поводу обстоятельств исчезновения вашей дочери Анны.

На том конце провода возникла заминка.

— Со мной уже беседовали… — наконец, сказала она, — неоднократно. Я рассказала все, что знала, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Есть что-то новое?.. про Аню?

— К сожалению, пока нет… но мы работаем! Я понимаю, что вам сейчас тяжело… но все же… мне надо уточнить кое-какие детали. Это в ваших же интересах!

— И что… мне прийти в прокуратуру?

— Зачем же? Я сам могу заехать к вам. Прямо сейчас. У вас найдется немного свободного времени?

— Ну что ж… — женщина вздохнула, — куда от вас деваться… заезжайте, раз надо. Мы, собственно, с дачи только вернулись, заехали домой на полчаса… но раз надо, я подожду.

— Хорошо! Мы будем… — я кинул взгляд в окно, проезжали Автовокзал, — минут через двадцать…

***

Семейство Чирук проживало, на улице Богдана Хмельницкого, там, где ее пересекал первый Краснодонский переулок. Свернув в него, RAV тихо въехал во внутренний двор пятиэтажного дома, построенного в виде буквы "П" с одной усеченной ножкой. Когда парковались у подъезда, я окинул взглядом свою спутницу, и с сомнением спросил:

— Ты уверена, что в прокуратуре именно так одеваются?

Мира пренебрежительно дернула плечиком:

— Какая разница? Внуши им, что я в прокурорском мундире.

— Не знаю даже, как он выглядит, — усмехнулся я.

— Пофиг. Повешу фон «доверия»… примут, как родных!

Дом выглядел очень старым, хотя в подъезде виднелись следы свежего ремонта. Мы поднялись по скругленным, миллионами ног ступенькам, на второй этаж, и я позвонил в, обитую лакированной рейкой, дверь. Я не знал, включила Мира свой фон «доверия» или нет, но дверь открыли сразу, даже не спрашивая, кто там. На пороге стояла миловидная, довольно молодая женщина, одетая в розовую блузку с коротким рукавом и светло-коричневые вельветовые джинсы. Светло-русые ее волосы, заплетенные в косу, гармонировали с серыми печальными глазами. Губы подкрашены розовой помадой, видимо, специально к приезду прокурорских. Из кухни вышла бабушка, в длинном цветастом халате и переднике, а из комнаты высунулась любопытная физиономия молодого человека. В определении его возраста по голосу я не ошибся, ему и в самом деле было лет шесть-семь.

Женщина кинула было изумленный взгляд на Миру, но тут же удивление в ее глазах погасло и она посторонилась, сделав приглашающий жест.

— Проходите, пожалуйста, в зал! Там нам будет удобней.

Даже документов не спросила.

Мира без лишних слов тут же скинула кроссовки, повесила сумочку на крючок и последовала за хозяйкой в зал. Я чуть замешкался с туфлями, пристроил возле них свою сумку с палкой и глянул на себя в большое, в полный рост, зеркало. Да, никакого сходства с прокурорскими работниками из многочисленных сериалов. Ни тебе квадратного подбородка с ямочкой, ни волевого взгляда, ни безукоризненной прически — волосы на голове растрепались, как копна соломы. Я слегка их поправил, оглянулся и, поймав внимательный взгляд светло-серых мальчишечьих глаз, улыбнулся, как мне показалось, ободряюще.

В зале хозяйка усадила самозваных прокурорских, в кресла, стоящие по обеим сторонам стеклянного журнального столика, а себе принесла из кухни стул. Села на него и замерла в ожидании.

Так, с чего начать-то?

— Анастасия Ивановна, позвольте представиться, следователь…

— Я уже поняла, что вы из прокуратуры… — перебила Анастасия, — по каким вы там делам следователь, важным или особо важным, меня не интересует! Меня интересует, что с моей девочкой? И почему вы только ходите и говорите, а дел никаких я не вижу?

— Успокойтесь пожалуйста, Анастасия Ивановна… — я старался говорить уверенным тоном, — Напрасно вы так… для поиска вашей дочери предприняты все необходимые меры. Я не сомневаюсь, что в скором времени они принесут свои результаты!

Я смотрел в ее глаза и видел в них лишь отчаянье. Не верила она мне. Хотела верить, но не верила. В мыслях, она была не здесь, не с нами. Рассматривая смутные образы в ее голове, я видел постоянно повторяющиеся эпизоды: один прошлогодней давности, когда пасмурным летним утром она провожала дочку в тот злосчастный лагерь, а затем встречала ее веселую, отдохнувшую, загоревшую до черноты; и нынешний, особенно четкий, где она, утром тринадцатого июля, заплетала косу симпатичной светловолосой девчонке в том самом коротком голубом платьице с красными цветами.

— Так, и что вас интересует? — в голосе Анастасии послышались нотки раздражения. — Вы кажется, хотели что-то выяснить?

— Анастасия Ивановна, куда и с кем собиралась идти Аня накануне своего э-э… исчезновения?

— Я уже тысячу раз говорила… с подружками Таней и Светой. Они собирались идти в кино, на какой-то там "Дозор"…

— "Ночной дозор" — уточнил Я.

— Да, кажется, так! Я фантастикой знаете, не интересуюсь… поэтому не в курсе.

— И?

— Что? Ну ваши же сотрудники сами мне говорили… и девочки говорили… Они не встречались и даже не планировали идти в это кино… То есть планировали, но на следующий день.

Так-с… — подумал я с досадой, — этого я не знал.

— То есть, получается, Аня заведомо сказала вам неправду?

— Ну, может, она день перепутала… я не знаю… Да нет, не может этого быть. Они же с подружками по полдня на телефоне висят, все выясняют…

— И в тот день они тоже общались?

— Да, конечно, все утро! Мне позвонить надо было… еле смогла телефон отбить. И живут, главное, в соседних домах. Лето… выйди во двор, да общайся… нет, будут телефон обрывать по полдня.

— А вы уверены, что она общалась только с этими Таней и?..

— Светой Романовой… да нет, конечно, не уверена! Я же не сидела все это время дома… ездила по магазинам, на рынок… Уходила из дому, она на телефоне. Пришла, она все еще на телефоне…

— Скажите, пожалуйста, с Анной какие у вас были отношения? Я в том смысле… была ли она с вами искренна? Рассказывала, к примеру, про своих подруг, друзей? Мальчик у нее, кстати, был? — внезапно я сообразил или просто услышал мысли Анастасии, что моё упоминание Ани в прошедшем времени, доставляют ей боль и смутился от этого. — Я имею в виду, есть ли у нее друг? Она девочка симпатичная…

— Я поняла, что вы имеете ввиду. Не надо мне вашей деликатности! Вы сами не верите, что Аня жива! — в глазах у нее появились слезы, она закрыла лицо руками и отвернулась. Плечи ее задергались от беззвучных рыданий. Мальчик забежал в комнату и прижался к ней, испугано глядя на нас.

— Ну успокойтесь, пожалуйста! Не надо плакать… все будет хорошо… мы ее обязательно найдем, живой и здоровой! — я беспомощно посмотрел на Миру. Та встала и молча вышла из зала на кухню. Послышался шум льющейся из крана воды и, через несколько секунд она вернулась, держа в руке полный бокал. За ней семенила встревоженная бабуся. Так же молча, Мира присела на корточки рядом с Анастасией, осторожно отняла ее руки от лица и сунула в них бокал. Та послушно начала пить, руки ее дрожали, зубы стучали о стекло, но она продолжала судорожно глотать, пока не допила всю воду. Мира поднялась, забрала у нее бокал и, погладив мальчика по голове, отошла на свое место. Анастасия встала, подошла к шкафу, достала из ящика носовой платок, высморкалась в него, утерла слезы и вернулась на стул. Выглядела она теперь вполне спокойно. Я догадался, что дело было не только в воде и благодарно улыбнулся своей ассистентке.

— Успокоились?

— Да, — кивнула Анастасия, голос у нее был сдавленный, словно ком стоял в горле, — извините, нервы…

— Я понимаю! Можете продолжать?

— Да, разумеется. Наши отношения? Раньше, конечно, она все мне рассказывала… как старшей подружке. Ну, а теперь, период, очевидно, пубертатный подошел… Пятнадцать лет — очень противоречивый возраст! Аня стала более скрытной, более ершистой что ли… огрызаться начала, грубить даже, чего раньше никогда не за ней не водилось. Даже учиться стала хуже… мысли у нее, похоже, про другое были. По дискотекам с подружками ходить. С мальчишками гулять… Но это знаете так, компаниями… Такого друга у нее, чтоб привязанность… В общем, крутились вокруг нее мальчишки, но никому предпочтений она не оказывала… не влюблялась. Это точно. Я бы знала!

— Хорошо! — покивал я. — А вот скажите, бабушка… ваша мама, она дома была в то утро? Может, вы слышали, с кем Аня говорила по телефону? — я повернулся к, стоящей в дверях старушке. Но та ничего не ответила, только таращилась пустым птичьим взглядом.

— Бабушка у нас плохо слышит… — пояснила Анастасия, — совсем, практически, не слышит. Купила ей слуховой аппарат, так носить не хочет. Иди мама на кухню, все уже нормально. Восьмой десяток ей… потихоньку из ума выживать стала. Вы ведь, наверное, звонили до нашего с Андрюшей приезда? Ну вот… не слышит она. Даже звонка не слышит.

— Так… а мальчик… Сколько ему?

— Андрюше шесть с половиной лет.

— О! — я подмигнул залезшему на колени к матери мальчику. — Ну что, Андрей, на следующий год в школу? Можно ему тоже пару вопросов задать?

— Задавайте, — Анастасия пожала плечами, — Только что он может сказать? Его уже спрашивали ваши. Он ничего не знает! Подружками Аниными и их разговорами он не интересуется. Да и, вообще, его дома не было в то время.

— А где он был в то время? — заинтересовался я. — С вами? Ездил по магазинам?

— Нет, по магазинам мы ездили с Сашей… с Александром Васильевичем — это мой… друг. Он сейчас, кстати, должен заехать… мы на дачу собирались вернуться. Вот продуктов маме закинули на неделю, а то ведь она на улицу уже не ходит…

— Не беспокойтесь! — я улыбнулся ей, доброй ленинской улыбкой. — Долго не задержу. Еще несколько вопросов и все! Так и где был Андрей в то утро?

— Да во дворе был… с мальчишками играл. Садик на июль закрыли, так они целыми днями на улице носились, даже поесть не дозовешься. Это сейчас… после Ани… детей никто на улицу не выпускает. А мы сейчас на даче у Саши… у Александра Васильевича. У него дача хорошая. Место чудное, речка рядом и главное, от города далеко.

В дверь позвонили.

— А вот и Саша, наверное! — Анастасия ссадила сына с колен и поспешила в коридор. я заговорщицки подмигнул ему.

— Андрей, держи нос бодрей! Найдем мы твою сестру! Жвачку хочешь? Не хочешь? Ну, иди сюда, поговорим, — я взял приблизившегося мальчика за руку. — Ты хочешь, чтобы мы нашли Аню? — Андрей молча кивнул. — Ты хочешь нам помочь? — снова кивок. — Ты видел, как Аня выходила из дома? — пауза в ответ. В коридоре хлопнула дверь. Послышался мужской голос. Что-то спрашивал. Анастасия что-то отвечала.

— Так видел или нет? — еще раз спросил я.

— Нет… — первый раз за все время открыл рот мальчик. Но сказал он это, как-то не очень уверенно.

Я взял его за вторую руку и всмотрелся в серые глаза. Мальчик не обманывал, но что-то было не так.

— А ты не помнишь, что ты делал в тот день? — Я не очень рассчитывал на ответ, но мальчик сказал:

— Помню… мы с Колькой и с Генкой на великах гоняли, а потом Степа нам своего хомяка выносил показать.

— Когда вы гоняли? До обеда или после?

— После.

— А до?

Молчание.

— Хорошо… а что на обед ты кушал?

— На обед мама рыбу жарила, которую дядя Саша принес…

— Вкусно было?

— Рыба вкусная… а суп я не люблю… а мама сердится, что я не ем…

— Суп не любишь? Что ж так-то? Суп надо есть… мама плохого не предложит! А Аня с вами кушала?

— А ее не было… она ушла…

— А до обеда, ты тоже на велике гонял?

Растерянный взгляд в ответ.

— То есть, после обеда ты помнишь… а до обеда не помнишь?

— Почему? Помню… мультики смотрел. Я их каждый день смотрю.

— Мультики? — обрадовался я. — Отлично! Какие мультики и во сколько они шли? Помнишь?

— Конечно, помню! "Котопес", "Ох уж эти детки", "Люди Икс"…

— Подожди, подожди! — прервал я его. — Какой последний ты смотрел?

— "Сейлормун"…

— Во сколько он идет, помнишь?

— Конечно! В одиннадцать.

— Аня еще дома была? — уточнил я, хотя знал по ориентировке, что она ушла из дому в двенадцать тридцать.

— Да… она еще на меня кричала, что я громко звук включаю и мешаю ей по телефону болтать… Она все время болтала и болтала… Даже мама на нее заругалась!

— Хорошо… А когда досмотрел "Сейлормун", что ты стал делать?

— Колька с Генкой ко мне зашли, и мы пошли гулять. Кольке папа крутой джип подарил, но его на улицу не разрешают выносить…

— Ты имеешь в виду игрушечную машинку?

— Да, у меня тоже есть… но у Кольки с моторчиком и радиво управлением…

— Значит, вы пошли к Николаю смотреть джип?

— Да.

— И долго смотрели?

— Нет… нас сразу сеструха его выгнала… к ней подружки пришли, и она сказала, что мы орем и им мешаем общаться…

— Что ты от него хочешь, я не пойму? — раздраженно вмешалась Мира, которой, видимо, прискучило слушать эти расспросы.

— Он все прекрасно помнит, — начал терпеливо объяснять я, — за исключением куска времени, от примерно, двенадцати часов и до часу дня, понимаешь? В это время он гулял на улице. Где ты гуляешь обычно? — обратился я к мальчику.

— Во дворе возле дома. Мама не разрешает никуда со двора уходить… говорит, чтобы всегда из окна было видно…

— Ну? — обратился я к Мире, — догоняешь теперь?

— Ты хочешь сказать, — прищурилась та, — ему поставили блок на память? На этот час? Ты с ума сошел?

— А как еще объяснить? В это время его сестра выходит из дома… он гуляет во дворе… ты видела их двор? Как там можно пройти, чтоб мальчишки ее не заметили? И как раз на это время лакуна в памяти! А память у него хорошая, как ты могла убедиться. Вон все мультсериалы наизусть знает и время, когда они идут! Уверен, у обоих его друзей то же самое.

— Ты соображаешь, что это значит? Ладно обсудим после… Блок вскрыть сможешь?

— Убрать, наверное, не смогу… кто меня этому учил? Может заглянуть за него получится…

В комнату заглянула Анастасия, лицо у нее было тревожное.

— Ну что у вас тут? Долго еще? Нам ехать нужно!

Мира поднялась с кресла и направилась к ней.

— Уважаемая Анастасия, следователь Иванов поговорит еще минут пять с вашим мальчиком… А мы давайте пройдем в другую комнату, я хотела бы задать еще несколько вопросов, вам и вашему другу.

Они вышли из комнаты, а я опять повернулся к Андрею и ободряюще улыбнулся.

— Как ты себя чувствуешь? Не боишься ничего?

— А чего мне бояться? Вы правда сеструху найдете? Хоть она на меня орала все время, мне все равно ее жалко… вдруг ее маньяк схватил…

— Обязательно найдем, особенно, если ты нам поможешь немного! Посмотри мне в глаза и постарайся думать только об Ане и о том дне. Хорошо?

Я всмотрелся в мысли мальчика, стараясь заглянуть как можно глубже…

***

— Ну, получилось что-нибудь? — спросила Мира, когда мы вышли из квартиры и начали спускаться по лестнице. — Узнал хоть что-то полезное?

— Можно и так сказать. Кое-что узнал…

— Ну? Не томи… рожай быстрей!

— Я видел ее…

— Кого? Аню?

— Аню, конечно, тоже… но главное, я видел ЕЁ! Ту, с которой, Аня уехала! Не делай такие удивленные глаза. Да, именно, уехала… Она была на машине! И она была рыжая!

— Может парик или крашенная? — недоверчиво глянула на меня Мира. — А машина какая?

— Тебе и номер сообщить? Не знаю я, какая машина… видно было, как через мутное стекло. Иномарка точно… но какая? Только цвет могу сказать — серый или серебристый. Ну и понятно форму кузова — седан четырехдверный. Собственно, о том, что за рулем женщина была, я сужу только по длинным рыжим волосам. Причем медно-рыжим! Сейчас так никто не красится, так что хоть какая-то примета. Анна подозвала пацанов, и эта рыжая им что-то сказала.

— Ну?

— Что ну? Потом они уехали… и все.

— Черт! Сейчас бы сюда опытного Наблюдателя! Мы бы уже все приметы ее знали! Но, блин, неужели альфа ментальными способностями владеет? Это что-то новое… Слушай, не даром ее другие ари ищут! Ну думай, думай! Что делать-то будем?

— Не знаю пока… все что мы имеем, это длинные рыжие волосы и серая или серебристая машина — иномарка. Что стоишь? Открывай дверки, сейчас файл глянем — были ли в тургруппе рыжие девочки. Хотя, вроде, я и так помню, что не было…

— Ну, а теперь послушай меня… — сказала Мира, когда мы сели в машину. — Попросила я мамашу показать Анькин компьютер. Собственно, ни на что не рассчитывала, просто, чтоб не лезли и тебе не мешали. И тут выясняется… позавчера к ним приходил мужик, представился — из милиции. Рожа подозрительная, но предъявил документы, все как надо. Попросил показать вещи пропавшей. Начал плести, что сейчас в милиции практикуются эксперименты по розыску без вести пропавших, при помощи экстрасенсов, и вроде даже какие-то успехи есть…

— Да, я что-то читал про это… пробовали так делать. Но, по-моему, особых успехов не достигли…

— Подожди! Слушай дальше! А дальше он, как и я, попросил осмотреть комп. Осмотрел и сказал, что в интересах следствия, необходимо на время изъять жесткий диск, мол, на нем могут быть какие-нибудь данные, которые прольют свет и так далее…

— Ну логично, и что?

— А то! Что когда он снял винт и откланялся, Анастасия видела в окно, что на улице его ждал другой тип… На мотоцикле!!!

— Что? Ты хочешь сказать…

— Не хочу! — Мира тронула машину с места. — Очень не хочу! Но скажу… Походу, нас опять опередили. С мальчиком, правда, они не доперли. Но, могли подкинуть жучков в квартиру. Смекаешь?

— То есть, все наши разговоры в квартире Чирук могли слышать ари? Слушай, а может у нас уже паранойя? Может, это и правда был мент? А если… — я явственно представил себе серые, широко открытые глаза мальчика. — Останови машину! Надо вернуться… Мальчишка в опасности, если они слышали!

— И не подумаю, — спокойно ответила Мира выруливая со двора. — Чем ты ему поможешь? С собой возьмешь? А тех двоих?.. Или к каждому пацану часового приставишь? В опасности сейчас все! И помочь ты им можешь только в одном случае… Если быстро!.. сегодня, например, или в крайнем случае завтра, найдешь альфу! Такой вот расклад… Так что думай, Наблюдатель! А я пока поработаю твоим личным шофером. Ну?.. куда теперь вас доставить?

На этот раз Мира вела не спеша. Спокойно ехала по своей полосе почти не нарушая правил. Мы добрались до площади Калинина, когда я встрепенулся в кресле.

— Алена!..

— Что? — повернулась ко мне Мира.

— Я говорю Алена Вишняк! Она у нас единственная ниточка! Алена может опознать эту рыжую девку, если она была в лагере! Все остальные либо далеко, либо недоступны. Гони к ней! У тебя же телефон ее есть? Давай я наберу! Блин, подожди… а как я обосную этот свой интерес?

— Так я ей сказала в прошлый раз, что ты тоже мент.

— Зачем? — удивился я.

Девушка пожала плечами.

— Не знаю… так, на всякий случай.

— Хм… предусмотрительно.

***

— Ты уверена, что за нами никто не проследил? — спросил я, подозрительно вглядываясь в заднее стекло, — мотоциклисты эти хреновы, например…

RAV свернул с улицы Терешковой и покатил по дорожке вдоль дома, к последнему подъезду.

— Обойдутся! — Мира заехала на площадку перед подъездом и заглушила двигатель. — Думаешь, зря я что ли неслась, как в бампер укушенная?

— Да-а… — согласился я, — желание ездить с тобой, теперь долго не возникнет. Тебе бы в "формуле один" участвовать! Не подумывала над этим? Кстати, этот комплекс девятиэтажек, по иронии судьбы, раньше называли "муравейником". Здесь была самая большая плотность населения в Городке.

— Экскурсовод, блин, — она вытянула из пачки сигарету. — Звони Аленке, пусть выходит. Чего смотришь? Подниматься не будем, вдруг у нее тоже прослушка. Лучше на улице поговорим.

— Перестраховщица! — улыбнулся я, доставая мобильник, — И на Богданке-то неизвестно, была прослушка или нет. А к Алене ари, вообще, интерес потеряли узнав, что она не альфа.

— Много ты знаешь, к кому у них, какой интерес… — девушка приоткрыла дверку машины и щелкнула зажигалкой, прикуривая. — Погода портится, того и гляди опять ливанёт.

Алена взяла трубку сразу, словно стояла у аппарата. Не споря, согласилась спуститься и поговорить. Минуту спустя, она уже выходила из подъезда. С тревогой посмотрела на вновь сгущающиеся тучи. Мира помахала ей рукой. Девушка приветливо улыбнулась, махнула рукой в ответ и, обходя лужи, направилась к машине. Одета она была по-домашнему, в цветастый ситцевый халатик и тапочки. Длинные распущенные волосы струились от порывов ветра. Открыв дверку, я вылез из салона навстречу и улыбнулся ей. Она просияла в ответ. Я по светящимся в ее голове эмоциям, видел, что она и в самом деле рада. Смешно поздоровались. Алена сама сунула свои ручки мне в ладонь:

— Как хорошо, что вы не сильно пострадали из-за меня! Я думала, эти звери вас убьют. Я так испугалась тогда! У вас вся голова была в крови. А сейчас гляжу, — она удивленно подняла бровь, — и следов почти нет.

— Да так, пустяки, — я поспешил увести разговор от опасной темы, — пара царапин… уже зажили. У нас возник вопрос к вам… Вспомните, пожалуйста, там в лагере, были девушки, ну, или женщины, с рыжим цветом волос. Причем, не каштановым, а конкретно — медно-рыжим! Вы не торопитесь, подумайте.

— А что мне думать, — удивилась Алена, — это Элька, дочка начальника лагеря! Только она не из Новосибирска, а из Томска.

И я, тут же увидел эту Эльку. В разных вариантах, ее образ замелькал в голове Алены. Высокая стройная девица, лет семнадцати-восемнадцати, с волосами цвета меди и чертами лица, напоминавшими актрису Николь Кидман. Она! Никаких сомнений, в машине на Богданке, увозившей из дома Аню Чирук, сидела она. Тем не менее, переспросил:

— Вы уверены? Других рыжих там не было?

— Да что вы! Там и так народу-то немного было, а девочек вообще мало! А с Элькой мы подружились, классная такая девчонка, заводная! С нами сплавлялась по речке. Она каждый год на лето в лагерь с отцом приезжает. Когда разъезжались, мы с ней обменялись е-майлами, потом переписывались весь год. Она этим летом, даже в гости собиралась ко мне приехать… да я сказала, что уезжаю в Москву поступать. Вот видите, как поступила… — Алена виновато потупила глазки, хотя в мыслях никакого раскаяния у нее не было. Тут же спросила:

— А почему она вас заинтересовала? Кстати, она звонила мне недавно…

Сердце гулко стукнуло в груди и забилось чаще. Краем глаза заметил, как напряглась Мира, подобравшись как пантера перед прыжком.

— Звонила? — я старался не показать своего волнения. — Интересно… И о чем вы с ней разговаривали?

— А мы не разговаривали. Я же дома сейчас не живу. Зашла тут как-то за вещами кое-какими. А у нас телефон с определителем номера. Я проверила, кто звонил, а там ее номерок висит… Я перезванивать в тот раз не стала, поздно было уже, да и Тима меня ждал — это мой парень. А потом забыла… представляете память? Вот вы сейчас меня про нее спросили, я и вспомнила.

— Отлично, отлично! — я задумчиво потер переносицу, изображая важного следователя. — Вот вы говорите, она звонила на домашний телефон, а почему не на мобильный?

— Не знаю, — пожала плечами девушка, — дорого, наверно, в роуминг. Я ей как-то звонила, так у меня через три минуты все деньги кончились. Они люди небогатые…

— Хм… ну ладно. Нас интересует любая информация, связанная с ней. Все что вы помните… фамилия, адрес, телефон. Мы, конечно, и сами все это можем установить… но время, знаете ли.

— Да, пожалуйста! Фамилия у нее Новицкая… Это точно — Эльвира Новицкая… а остальное у меня в записной книжке… дома. Я ж не знала, о чем вы меня спрашивать будете.

— Дома тут? — уточнил я. — Или дома там, на Цветном?

Алена несколько смутилась.

— Подождите, кажется, у меня на мобильнике есть… Сейчас гляну, — она извлекла из кармана халата, маленький телефон-раскладушку. Открыла и защелкала блестящим ноготком по серебристым клавишам. — Нет, к сожалению… — подняла она разочарованное лицо, — наверное, я забыла занести. Я точно не помню, в какую книжку это записывала… В старую или уже в новую. Сейчас… схожу, посмотрю?

— Очень будем вам признательны!

— Неужели повезло? — сказала Мира, когда Алена скрылась в дверях подъезда.

— Понятно теперь, почему ее в списках не было! — я азартно потер руки. — Отдыхающей она не числилась, среди обслуживающего персонала тоже… И дела свои делать приехала в другой город, чтоб следы замести.

— Смышленая сучка! Ну ладно, личность ее, мы, положим, установили… — Мира снайперским щелчком отправила окурок в урну. — А вот где ее теперь искать? И куколок ее, кстати!

— А зачем нам искать? Мы же знаем, что она в Новосибирске! Значит, сейчас Алена ей позвонит и назначит встречу. Думаешь, она откажется? Сама ведь набивалась… А на встречу придем мы… вот и вся любовь!

— Логично! Сразу не доперла… — девушка посмотрела на меня с удивлением и даже, как мне показалось, с некоторым уважением. — А ты молодец… соображать начинаешь!

Помолчали.

— Слушай… — сказал я, как-то неуверенно, — а когда мы их найдем… детей этих… ты их что, того… убьешь?

— Нет, — усмехнулась Мира, — расцелую в обе щеки и отпущу! Что за идиотские вопросы? Ну давай, скажи еще, что тебе их жалко!

— Да причем тут жалко?.. — смутился я, — не жалко, а просто…

— Вижу по твоей физиономии! Рыженькую девочку пожалел… Ну, конечно, девочка молоденькая такая, хорошенькая… Хорошенькая?

— На Николь Кидман похожа.

— Видишь, как, приятные ассоциации у тебя вызывает… А сколько твоя "кидман" уже народу угробила? Посчитал? А сколько еще угробит, если ее не ликвидировать вместе с ее отродьем? Мы Служба карантина! Наша задача — выявлять и уничтожать! Сколько можно об этом говорить, бестолочь? Соберись уже, тряпка!

— Ладно, не рычи! Вон, Алена уже идет…

Алена, улыбаясь уже издалека, помахала нам записной книжкой:

— Нашла! И адрес и телефончик… и фото ее нашла!

— Ну, вы молодец! — улыбнулся я ей в ответ. — Цены вам, буквально, нет!

— Вот, пожалуйста… — Алена, придерживая рукой норовящие разлететься от порывов ветра полы халата, другой рукой достала из кармана фотографию. На ней была запечатлена Эльвира Новицкая, собственной персоной. Такая, какой я ее видел в мыслях Алёны. Она лихо восседала на гнедом жеребце, улыбаясь, во весь рот и, подняв левую руку, в приветственном жесте. На голове оранжевая бейсболка, рыжие волосы заплетены в две девчоночьи косички.

— Замечательно! — я передал фото Мире. — Можно, мы у вас его на время позаимствуем?

— Берите, — Алена пожала плечами, — как вам откажешь? Только потом, пожалуйста, верните… оно из альбома.

— Естественно! — пообещал я. — И вот, еще такой вопрос надо решить… Мы располагаем информацией что Эльвира сейчас в Новосибирске.

— Элька здесь?

— Да, ее видели здесь! И нам хотелось бы с ней встретиться, по известному вам делу. Но боюсь, наше предложение о встрече, будет ей воспринято, э-э… мягко сказать, без энтузиазма. Нам бы хотелось, чтобы вы сами позвонили ей и назначили встречу. Вам, она, скорей всего, не откажет.

— Вы знаете… — сказала Алена, внимательно разглядывая носки своих тапочек, — мне неудобно как-то… Чувствую себя предательницей. Стучать на подругу… Скажите, зачем она вам? Элька, такая девчонка славная, не верю что она могла что-то такое натворить!

— Мы тоже не верим! — бодро соврал я, даже сам удивился этому, — Вот и помогите в этом убедиться… организуйте нам встречу с этой юной особой. Кстати, сколько ей лет?

— Она на полгода старше меня… этим летом восемнадцать должно было исполниться… или уже исполнилось, я не помню, когда у нее день рождения. Хорошо, я позвоню… что сказать?

— Просто назначьте встречу.

Алена вновь извлекла из кармана телефон, быстро набрала номер, приложила к уху. Пошли секунды ожидания. Наконец, в трубке щелкнуло.

— Алле! Элька, ты? Это Алена… Алена Вишняк! — девушка засмеялась, — Конечно!.. Ну да… Я же обещала! Вчера вечером… А, я-то как, соскучилась! Когда встретимся? Сегодня ты за городом?.. У подруги?.. Не сможешь приехать? Не на чем… понятно! Завтра?.. Ну, давай завтра! Да, да все нормально, устроилась, не волнуйся. В двенадцать часов?.. Да, удобно… Где? Ну давай на площади Ленина? Возле памятника, ага?.. Нет, я думаю, не разойдемся… В крайнем случае, мобилки есть, всегда созвонимся! Нет, я не обижаюсь… Да все нормально, понимаю, что сегодня не можешь… Ой, Элька… так хочу тебя увидеть!.. Что? Ну да… У тебя все хорошо? Ну, понятно… при встрече… Да вот, не получилось с Москвой… Ладно встретимся, поговорим!.. Конечно, конечно! Завтра на площади Ленина, возле памятника в двенадцать часов… не забуду… конечно! Ну все, Элька, целую! До завтра!.. Ага… Давай… Пока-пока!

Нажав отбой, Алена повернулась ко мне.

— Ну вот, договорилась… Вы слышали?

— Да. Очень убедительно говорили! Вы, прям, артистка! А вот скажите еще… Когда вы общались, Эльвира не упоминала, автомобиль у них есть? В семье?

— М-м… — протянула Алена задумчиво, — кажется, есть… Точно есть! Вспомнила… Тойота кажется… или Ниссан… в общем, японская, какая-то, с правым рулем. Элька говорила, как восемнадцать исполнится, будет на ней гонять. Отец, типа, ее водить давно научил, на права только осталось сдать. Их же в восемнадцать, кажется, дают? Может, уже гоняет. Она все хвасталась… красивая такая… цвет, типа, серебристый металлик…

Мы с Мирой многозначительно переглянулись.

— Ну, собственно, все. — я позволил себе легкую фамильярность, похлопав Алену по плечу, — большое вам спасибо, вы нам очень помогли!

— Пожалуйста… — лицо Алены изобразило гримаску неудовольствия. — Но знайте, что я это сделала только из-за вас! Вы меня тогда… в общем, спасли от тех подонков. Жизнью из-за меня рисковали… Если бы не это, и еще что я вам верю, что ей не сделают плохо, я бы не стала никогда закладывать подругу.

— Это не заклад, деточка! — сказала Мира медовым голосом, — Это помощь следствию, и ты обязана была это сделать.

— Ничего я не обязана, госпожа следователь… или кто вы, там! — голос Алены стал упрямым. — Я, между прочим, несовершеннолетняя и допрашивать вы меня можете только в присутствии родителей!

— Бог с вами, Алена! — постарался я смягчить ситуацию. — Никто вас не допрашивал! Мы просто попросили вашей помощи… — я выразительно посмотрел на Миру. Та демонстративно отвернулась.

— Вот поэтому я и сделала, что вы помогли мне! Но если вы думаете, что я поеду с вами, на эту встречу…

— Да хорошо бы нам съездить всем вместе.

— Никуда я не поеду! — отрезала Алена, совершенно не по-детски. — Я Эльке в глаза смотреть не смогу! Нет уж… что могла, сделала, остальное без меня!

***

— Не нравится мне эта девка! — раздраженно сказала Мира, прервав, наконец, затянувшуюся паузу. RAV протискивался по узкой, заставленной машинами, улочке мимо верхнезоновского рынка, сигналя зазевавшимся прохожим и норовившим сдать задом, в слепую, автомобилям торговцев.

— Да тебе ни одна девка не нравится… — возразил я ей. — Вот зачем спрашивается, ты тут поехала, по Терешковой нельзя, что ли было? Корячимся теперь…

— Зато тебе, все девки нравятся! — буркнула она. — А что касается… то, во-первых, я никогда ни езжу одной и той же дорогой, а во-вторых… — RAV вырулил, наконец, на улицу Ильича, — во-вторых, объезжать неохота было.

— Ой, ой! — поморщился я. — Объезд три шага… неохота ей. Так и почему тебе Алена не нравится? Приятная такая девочка, академовская…

— То, что она приятная — это, конечно, ее извиняет! Не знаю, в первую встречу она мне больше понравилась… вернее во вторую… а сейчас…

— А сейчас что? — усмехнулся я. — Приревновала, что ли?

— Ах ты, гад! — Мира, не отрывая глаз от дороги, попыталась ткнуть меня кулачком в бок.

— Ну ладно, ладно, — смеясь, отбивался я, — кончай, мать, я ж пошутил! Ну все же, почему? Ну я серьезно спрашиваю!

— Говорю, не знаю! Ощущения такие, просто…

— Ну-у! Ощущения, знаешь ли… их к делу не подошьешь!

— Ты мои ощущения со своими не путай! Я своим привыкла доверять! А дела шить, это твоя забота, не моя! Вот скажи… почему ты ей не внушил, чтоб она не выпендривалась и ехала с нами?

— Не знаю… а зачем она тебе там нужна? Карточка этой Элеоноры есть? Есть! Образ ее, я у Алены в голове отсканировал, в толпе узнаю ночью! Ну, и зачем спрашивается девчонку травмировать? Вы же Элю не по головке там гладить станете… а Алене на это смотреть? Да у нее травма на всю жизнь останется в душе, что предала подругу!

— Подумаешь, травма… — упрямо продолжала Истинная, сворачивая на Морской, — приказал бы забыть… и забыла бы!

— Не прикидывайся, а… — я посмотрел на нее в упор, она тоже повернула ко мне голову и наши взгляды на секунду встретились, затем Мира отвела глаза и уставилась на дорогу.

— Сама прекрасно знаешь! — продолжал я. — Забыть забудет, а блок в голове останется на всю жизнь… И ощущения пакостного поступка тоже!

— Ладно… — сдалась Мира, — жалей, жалельщик! Всех-то ему жалко! — и закончила упрямо. — Все равно, она мне не нравится!

— Да чем не нравится-то? Заладила… Эй, ты куда? Сворачивать надо было!

— Жену свою поучи, щи варить! Сама знаю, где сворачивать!

— Я ее насквозь видел… она ни в одном слове не врала! Да и понятно, что она мне благодарна… я ж ее избавил от внимания шести назойливых поклонников.

Мира, не отвечая, наконец, свернула вправо, и джип резко сбросив скорость, медленно покатился по тихой улочке, обсаженной рядами тополей и берез. Через несколько сот метров, мы увидели поворот направо — это была дорожка между коттеджами, заканчивающаяся тупиком. Мира свернула на нее и доехав до конца, поставила машину так, чтобы ее не было видно с дороги.

— Ну и от кого ты прячешься? — спросил я. — Никого за нами не было… я ж смотрел. Да ты и сама говорила, что наша квартирка уже засвечена неизвестно кем!

— Квартирка тут не причем, мне важно знать, не ехал ли кто-нибудь за нами, оттуда… с Терешковой. Точно знать! — добавила она, увидев, что я хочу что-то сказать.

— А насчет Алены этой… — девушка уперлась локтями в руль и обхватила голову ладонями, — как бы это сказать… Короче, у меня такое впечатление, что она косит под девочку семнадцатилетнюю… Ну как я, помнишь, при знакомстве с тобой, косила под двадцать три, скажем так, года…

— А тебе разве не двадцать три? — ухмыльнулся я, не удержавшись, чтоб не подколоть свою спутницу.

— Пошел ты… — устало сказала Мира, не поднимая головы. — С тобой серьезно…

— Да ладно… ты сама-то думай, что говоришь! Так еще договоришься до того, что она Истинная!

— Ну уж нет… свою бы я узнала всяко! Все поехали… — она тронула машину с места. — И не буду я с тобой спорить больше! Надоел ты мне, спорщик хренов, сил нет!

***

Когда мы закончили, наконец, свои маскировочные маневры и выехали на Золотодолинскую у Миры запиликал мобильник. Она глянула на определитель и хмыкнув поднесла трубку к уху:

— Алео… Здорово еще раз!.. Мы здесь, рядом… уже подъезжаем. Ну, что наездили… Много чего! Приедем сейчас, расскажем. Как у тебя дела?.. Что? Да?.. Целая делегация? Мечтают о встрече… Прямо мечтают? Ким успокоился, не орет больше?.. Нет? Успокоился. Ну и слава Истине!.. Да, все, уже подъезжаем… Ага… все, пока!

Она повернулась ко мне:

— Рика звонила, подмога к тебе пожаловала. Два Наблюдателя, аж из Москвы! Вот так всегда… Бегай в одиночку, носом землю рой, никтошеньки не поможет. Стоит только, что-нибудь раскопать, тут же толпа халявщиков на готовенькое!

— Так это ж замечательно! Есть, с кем разделить ответственность. Знала бы ты, как все это на меня давит…

— Да шучу, конечно замечательно… думаешь, на меня не давит? Кстати, насчет детей этих, зараженных. Может, еще не все так плохо…

— Ну-ка, поясни, — встрепенулся я.

— Дело в том, что беты, после заражения, некоторое время пребывают в стадии куколки. В этом состоянии, они вялые, почти не шевелятся… но штука в том, что если ликвидировать альфу, или даже просто удалить на приличное расстояние, то процесс становится обратимым, поэтому она всегда неподалеку от них.

— То есть, они могут вернуться в человеческое состояние? Что ж ты раньше молчала, это же классно! И сколько длится стадия куколки?

Мира грустно улыбнулась.

— У всех по-разному. От нескольких дней, до нескольких недель. Так что шансы, сам понимаешь…

***

С прибытием подкрепления, наша квартирка превратилась в настоящий табор! Кроме Кима, маленького, юркого корейца неопределенного возраста, который прибыл еще днем, из Москвы прилетели два Наблюдателя. Один, вроде как, русский, здоровый бородатый мужик. Зовут его Иван. Другой, похож на уроженца Средней Азии. И имя соответствующее — Мустафа. Ростом он, поменьше, чем Иван, но выше Кима на голову.

Наблюдатели, как я понял из разговоров, прибыли не на замену моей скромной персоны, а для работы по банде мотоциклистов. Отлов женщины-альфы, оставляют мне.

Радует, что Служба, наконец-то, плотно взялась за Новосибирск. Давно пора! В городе, внаглую разгуливает банда ари, а никто и не чесался. Сейчас начинаются настоящие карантинные мероприятия с привлечением больших сил. В целом же, мои действия по расследованию сдержанно похвалили и отправили меня отдыхать. Истинные совещаются между собой. А Наблюдатели устроили сеансы связи с Наставниками. Интересно, что мужики относятся к нашим девушкам-Истинным, с подчеркнутым уважением. Никакие, заигрывания, шлепки по заднице и прочие шуры-муры неуместны. Только взаимо-вежливое общение, только на Вы!!!

А я-то, что себе позволял, мать честная! Впрочем, мне ведь и позволялось…

Но, только не сейчас.

Сейчас Мира со мной подчеркнуто холодна и вежлива! Когда еще к дому подъезжали предупредила, чтоб ни-ни!

У наших Истинных, теперь за старшего Ким. Он, вроде как, и по возрасту самый старший, среди всей братии. Девушки, знаю, его не любят, но виду не подают. Лицемерие, все как у людей.

Завтра с утра, я с Истинными на операцию (поедут все трое!), а Наблюдатели будут организовывать блокировку города и готовиться к прибытию основных сил. Денек будет жаркий, так что надо отдохнуть! Но перед сном, я решил произвести ревизию своих навыков и умений.

Вызвал фею. Огонек выпрыгнула, как чертик из табакерки.

— Привет шеф! Давно не виделись… гляди, я уже 3d, — она стала крутиться передо мной, становясь то так, то эдак, — еще немного, и стану, как настоящая,

— Да не вертись ты, дай рассмотреть.

Она остановилась и тоже уставилась на меня анимешными глазенками, ожидая оценки своих усилий.

Ну, что сказать… есть такой художественный стиль, называется — пинап. Когда берут фото красивой девушки и по нему рисуют картинку, на которой девушка еще красивей, но все-таки, не совсем реалистична… вот и моя фея стала такой пинап-девушкой. Пожалуй, по сравнению с прототипом, она добавила себе прелестей. И еще… она была в купальнике. Очень-очень открытом купальнике. Ну, спасибо, хоть не голая… и так уже чувствую себя педофилом.

— Я могу стать старше, — сообщила фея.

Это что, блин, такое?

— Ты что, мои мысли читаешь?

— Я же у тебя в голове. Чьи мне мысли читать?

— Слушай, Огонек…

Девушка тут же обратилась в слух.

— Выглядишь, конечно, потрясно… но… не могла бы ты одеться… а то, отвлекает очень сильно.

— Конечно, босс, — она тут же оказалась в черном платье. Но, что это было за платье… коротюсенькое и в облипку, да еще и с декольте, да еще и с блестками, да еще и прическа. Отсутствие бюстгальтера под тонкой тканью и каблуки-шпильки, дополняли картину. Безобразие — это еще сексуальней, чем купальник! Не фея, а демонесса какая-то!

— Огонек, я тебя умоляю, оденься построже, пожалуйста!

— Тебе же нравится, — недоумение в голосе.

— Ну, мало ли, что мне нравится… Нам работать надо… а это отвлекает от работы! Все мысли наперекосяк.

На ее кукольном личике, мелькнула гримаска неудовольствия (совсем очеловечилась, малявка), но перечить не стала, перерисовалась в деловой брючный костюм кофейного цвета, даже волосы собраны в пучок на затылке — эдакая секретарша при строгом начальнике. Хотя под расстегнутым пиджачком, все равно был короткий топ, открывающий животик с клипсой пирсинга в пупке, и шпильки оставила. Ладно, сойдет.

— Другое дело! — похвалил я ее творческие усилия.

Она расплылась в улыбке.

— Спасибо, босс, а то, я уж думала, монашескую рясу придется носить.

— Хм… почему, это для тебя так важно?

— Это для тебя важно… ты же велел мне стать девушкой, вот я и стараюсь. А девушка в глазах мужчины, должна быть: во-первых, красивой; во-вторых, сексуальной, в-третьих, хорошо одеваться…

— Стоп, стоп! — перебил я ее, — а умной, она у тебя в-каких числится?

— Как раз хотела сказать: в-четвертых, умной… ну, или в-пятых… Короче, шеф, у меня для тебя две новости: как водится, хорошая и не очень хорошая. Вернее, не так… очень хорошая и просто хорошая. Начну с первой — твой канал связи с Системой расширился, сразу вдвое!

— Ух ты!.. А вторая?

— Все расширение, я истратила на улучшение своего внешнего вида, — она скромно потупилась, — а следующего ждать не очень скоро…

— Ах ты!.. — начал было я, но тут, по лукавому выражению на хорошенькой мордочке, понял — чертовка просто прикалывается.

— Эх, босс… — вздохнула фея, — ничего от тебя не скрыть, очень ты проницательный! Ну, все, все… поговорим о делах! — она, очень натурально, уселась на стул передо мной, закинула ногу на ногу и щелкнув пальцами правой руки, извлекла из воздуха рамку с характеристиками.

«Ваш уровень повысился.

Коэффициент гармонии — 35 % (+5),

Административный статус — 4 (диапазон 0-10),

Социальный статус — 10 (выше среднего)

Возможности третьей сигнальной — 20 % (+10)»

— Объясняй! — велел я.

— Что, с самого начала? — удивилась фея. — а, оно тебе надо, босс, забивать голову всякой ерундой?

— На кой черт, тогда эти цифры все время рисуются, если это ерунда?

— Ну… так положено… — она сексуально закусила губку, — вот, когда ты покупаешь смартфон, тебе же тоже дают бумажку с кучей циферок: частота процессора, объем памяти, количество мегапикселей в камере и прочая лабуда… Тебе знание этих характеристик, как-то помогает или мешает им пользоваться?

— Конечно, ведь я могу подобрать смартфон по вкусу.

— Вот! — она назидательно подняла пальчик, — а представь себе, что в продаже только одна модель… это как раз твой случай.

— Огонёк, — прикрикнул я на нее, — кончай резонерствовать, а то накажу!

— А как ты меня накажешь? — живо заинтересовалась девушка. — Отшлепаешь? Или… — она мечтательно закатила анимешные глазки.

— Переименую! — мстительно сказал я, — будешь у меня, э-э… Мартышкина!

— Все, все шеф… Боюсь, боюсь! Начинаю объяснять, сам напросился. Так вот. Тебе же Наставник говорил про метафизический дуализм? Он присутствует на всех уровнях. Представь себе, что физическое тело человека являет собой набор колебаний. На каких-то частотах они более интенсивные на других менее. Аналогичный набор есть и у его информационной сущности. Совпадение по частотам усиливает интенсивность и приводит к появлению резонансных пиков в спектре. Это явление называется гармонией. Чем больше таких участков, тем больше коэффициент гармонии и соответственно больше физические и ментальные возможности…

— Здорово объяснила, — прервал я лекцию, — сразу стало понятно…

Она картинно развела руками, мол, предупреждала… как, прикажете, объяснять питекантропу принцип действия радиосвязи?

— Административный статус? — продолжил интересоваться я. — Максимально примитивно!

— Ну, если только, максимально… — маленькая нахалка притворно вздохнула. — Текущий статус дает тебе право негативного воздействия на людей. Можешь приказать кому-нибудь спрыгнуть с крыши, кинуться под машину или просто, перестать дышать. Такое, естественно, не приветствуется, если не является самообороной…

— Погоди-ка, — прервал я ее, пораженный внезапно пришедшей мыслью. Смерть всех погибших подростков, вызвана асфиксией. При этом, признаков насильственного удушения нет. Ни стрингуляционных борозд, ни синяков. Нет вообще, никаких следов борьбы. Кто-то просто приказал им не дышать… Кто бы это мог быть?

— Остановись, босс! — Огонёк выставила перед собой ладошки, вид у нее стал испуганный. — Бог знает, до чего ты дойдешь в своих рассуждениях!

— Ладно, — внял я ее призыву, — додумаю позже. Давай теперь, про третью сигнальную.

— О, это совсем просто! — оживилась фея. — Есть такая когнитивная функция мозга, называется гнозис. Она отвечает за познание мира посредством органов чувств. Так вот, третья сигнальная дает возможность получать информацию непосредственно из Системы.

— Рика что-то такое говорила… превращение мысли в материю или действия. Этак я скоро, тоже смогу из рук кинжалы выращивать.

— Нет, шеф, — поспешила огорчить меня фея, — то, что сказала Истинная, только их и касается, Наблюдатели работают исключительно с информацией, не во что ее не превращая. Понимаешь, вы и они подключены к Системе через разные каналы. Как у вас говорят — через разные порты. Между вами барьер. Файрволл. Ваши возможности не пересекаются и не складываются. Представляешь, что было бы, если бы кто-то обладал всеми сверхспособностями сразу? Зачем Системе такое сверхсущество, способное нарушить ее стабильность?

— Наверное, незачем, — согласился я, — что-то уже глаза слипаются. Спатки пора! Огонек, споешь мне колыбельную?

— Охотно, — радостно откликнулась фея, — и даже рядышком полежать могу!

Нет уж, нахальная кукла, на сегодня ты свободна, скройся с глаз моих. Мимолетный вихрь сожаления и фея исчезла.

***

— Я уже раскладывал постель, когда в комнату вошла Мира. Без предисловий, деловито сообщила:

— Собирайся, пойдем… дело есть.

— Куда? Уже ж поздно… я думал, пораньше спать ляжем, завтра столько всего!

— На том свете, выспишься, — мрачно пошутила девушка, и наклонившись ко мне, быстро прошептала в самое ухо, — Пошли, пошли… прогуляемся, поговорим напоследок…

Я удивленно уставился на нее.

— Что значит…

Но, она приложила указательный палец к губам и, указав головой на дверь, молча вышла в коридор. Я пожал плечами и стал одеваться.

— Не ходи с ней! — неожиданно прозвучал знакомый голосок. Я вздрогнул и обернулся — никого. Голос был в моей голове. Глянул внутренним взором, тоже никого, только мигающая надпись: «аудио контакт»

— Блин, Огонек! Я тебя, кажется, не вызывал.

— Ты сказал: скройся с глаз моих, я убрала визуализацию.

— Но советов твоих я тоже не спрашивал.

— Я в порядке инициативы, — и быстро добавила, — эмоциональный фон этой Истинной, крайне нестабилен. В таком состоянии она склонна к спонтанным действиям и опасна для окружающих.

— Значит, теперь ты мне будешь советы давать на все случаи жизни? С кем мне общаться, что пить-есть… а когда на толчке буду сидеть — как правильно тужиться.

— А вот сейчас, было обидно!

— Ладно, извини, погорячился…

Молчание в ответ.

— Эй, Огонек?

Тишина. Глянул внутренним взором, увидел надпись: «аудио контакт прерван». И вправду обиделась, вертихвостка. Пожалуй, я был с ней излишне резок. А нечего совать свой прелестный носик, в мои отношения с любимой женщиной.

Когда мы обувались, в коридор выглянула Рика, вопросительно посмотрела. Мира выразительно глянула в ответ, мол, сама что-нибудь придумай, потом для убедительности, показала кулак. Тигренок, понимающе усмехнувшись, скрылась на кухне.

На улице было свежо, дождь, однако, прекратился. В прорехах облаков появлялась и пропадала бледная ранняя луна. Мира по приезду, припарковала машину прямо напротив подъезда, глубоко заехав левыми колесами на газон и нахально перегородив посыпанную галькой дорожку. Отяжелевшие мокрые ветки тополя склонялись к самой крыше кроссовера, словно обнимая его и собираясь в случае чего, укрыть от возможного дождя.

Я зябко поежился, посмотрел на Миру, которая утеплилась только легкой белой кофточкой поверх своей майки с надписью "Fuck House".

— Не замерзнешь? Хоть бы джинсы одела! Не по погоде сейчас, с голыми ножками.

— Ну, а что ж делать? — усмехнулась девушка, открывая дверцу машины, — Когда ты на мои ножки еще посмотришь. Может, и случая не представится… Давай садись в машину, заботливый мой!

— Что еще за непонятные намеки, барышня?! — возмутился я.

Едва мы устроились в салоне, потянулся поцеловать Миру, но та уперла ладонь мне в грудь:

— Подожди ты, отъедем хоть!

Стекла машины моментально запотели от нашего дыхания. Мира завела двигатель, запустила на полную мощь печку. Глянула на стекла, сказала удовлетворенно:

— Ни черта не видать! — повернувшись ко мне, сама обхватила за шею и припала своими губами к моим. Я жадно ответил на поцелуй и чуть не задохнулся от нахлынувшей страсти. Тело свела сладкая судорога. Прошло несколько минут, мы продолжали целоваться, забыв про все, как вдруг в стекло с моей стороны постучали. Застигнутые врасплох, мы отпрянули друг от друга.

— Ай-я-яй, молодые люди! — возле машины стоял какой-то дед с палочкой и укоризненно качал головой, — Вы бы убрали автомобиль с дорожки, и целовались тогда сколько вздумается. А то обходи вас, по мокрой-то траве.

Облегченно выдохнув, Мира, улыбнулась ему:

— Сейчас, отец… сейчас уберу, — она ловко передернула рычаг коробки скоростей, крутанула руль вправо и вдавила педаль газа. RAV, шаркнув покрышками по мокрой траве, легко соскочил на тротуар, подпрыгнув на невысоком поребрике.

— Куда едем-то? — удивленно спросил я, когда миновали перекресток с Ильича на Пирогова.

— А куда подальше… — беззаботно отвечала Мира, — Ты с кем там разговаривал в комнате? — мельком глянула в мои удивленные глаза. — Да я не подслушивала, не подумай, просто ты так орал…

Вот, блин, выходит я разговаривал с феей вслух, а она даже не сделала мне замечания.

— Ассистента завел виртуального… — нехотя пояснил я.

— А-а… ну, примерно, так я и подумала. Дай угадаю… конечно, сделал его девкой? Ага?

— Ну… — неопределенно промычал я. — Я ж не педик, с мужиком в голове ходить.

Мира криво усмехнулась.

— Конечно, ты не педик… Ты бабник, Северов! И кто у нас прототип, наверняка ж, с реальной бабы создавал?

Я вздохнул.

— Первая любовь… седьмой класс.

— Блять, как романтично! Я в тебе не ошиблась. И как она?

— Ничо так… игривая получилась девочка…

— Сама получилась? Запомни, дурачок, искусственный интеллект ведет себя так, как ты хочешь, чтоб он себя вел! Хочешь, чтоб она с тобой заигрывала, она и будет. Поэтому я и говорю, что ты бабник! Хотя, что я… ты ж хотел гарем, вот потихоньку и собираешь.

— Мира, я тебя умоляю… о чем мы с тобой разговариваем?

Про себя подумал: а ведь права Огонек — крайне неуравновешенная у меня подруга.

Некоторое время мы ехали молча. Мира, очевидно, успокаивалась, после своей обличающей тирады. Потом сказала:

— Прости медвежонок, опять я на тебя, дура, наехала. Да просто, выбешивает всё! Командировочные эти… начальство, сука, нудит… как, я, блять, устала… А вот, подходяще! — вдруг, совершенно другим тоном, воскликнула она и RAV прыгнув влево, прямо под носом, у сердито просигналившей Скорой помощи, вкатился в тихую улочку медгородка.

— Ну, и где здесь потише место? — Мира крутила головой вправо-влево, пока кроссовер, проваливаясь на асфальтовых выбоинах и разбрызгивая лужи, неторопливо ехал среди больничных корпусов. Наконец, поняв, чего она хочет, я показал ей на, знакомый с детства, пустырь за больничной столовой. Мы заехали подальше, на усыпанную шишками полянку между соснами, где и остановились. Мира поставила рычаг скоростей на нейтрал, дернула на себя ручник, заблокировала дверки и не глуша мотор ловко перескочила на заднее сидение.

— Ну, что ты еще сидишь-то? — скидывая кофточку, сказала она, мне, обалдевшему от таких перемен настроения.

— Так люди ж могут… Грибники какие-нибудь…

— Плевать! — из-под стянутой через голову майки, выпрыгнули упругие грудки. — Дверки закрыты, стекла тонированы! — расстегнула пуговицу и молнию на шортах, под которыми оказывается больше ничего не было, приподнялась над сидением, спуская их одним ловким движением. — Да плевать мне на людей, хочу тебя!.. А ты? — она замерла, вопросительно глядя на меня. — Ты разве не хочешь? Меня? Нет?

Не отвечая, я с рычанием стал перебираться к ней. Это стоило мне трудов. Запоздало сообразил, что через дверку было бы проще. Да еще Мира тянула за рубашку к себе, на самом деле, больше мешая, чем помогая. Когда, наконец, оказался на заднем сидении, то даже не стал раздеваться, там не было для этого места. Просто расстегнул все, что было возможно расстегнуть. Но ей и этого оказалось достаточно. Она умудрилась и в этой тесноте прильнуть ко мне всем своим маленьким горячим телом. Со стоном, дрожа от страсти, соединилась со мной… и мы вновь провалились, окунулись с головой… погрузились в этот невероятный, непроходящий экстаз… сладкое сумасшествие…

Все это было невообразимо прекрасно, однако, я успевал замечать, что Истинная все же не утратила контроль над ситуацией. В паузы между эмоциональными взрывами, чувствовал, как она настороженно сканирует, запомненную ранее статику пространства, слушает ментальный фон вокруг. В этот раз она не кричала, а только тихонько стонала, умудряясь и мне закрывать рот жарким поцелуем, всякий раз, когда из груди рвался не поддающийся сдерживанию крик страсти. Впрочем, одновременно она закрывала рот и себе. Все это несколько сбивало с ритма, с гармонии, но зато и придавало ситуации пикантную остроту. Мне захотелось, во чтобы-то ни стало, добиться, чтоб она отдалась мне полностью… вся! Чтоб забыла обо всем… чтоб расплакалась от избытка чувств, как маленькая девочка. Победить ее! Разгромить на голову ее настороженность и чувство долга! И в какой-то момент я добился своего. Она, наконец, не сдержалась и закричала… громко и протяжно, вцепившись руками мне в плечи… ее тело дрожало словно в приступе лихорадки. Потом она остановилась, но не расслабилась, подвигалась на мне раз, другой и её снова затрясло. Теперь она не кричала, а только стонала, мучительно, как от боли. Когда приступ экстаза закончился, она открыла глаза, сказала: «Ой!» и попыталась слезть с меня. Но я сжал её бедра, притянув, насадил обратно и все повторилось вновь. В этот раз, она, не в силах терпеть, вырвалась из моих рук, упала животом на сиденье, с зажатой между ног ладошкой, дергаясь в сладкой судороге, всхлипывая и охая. А тут и мне вштырило не по-детски, я наконец, пробил её ментальный барьер, и эмоции девушки, водопадом хлынули мне в мозг, снося крышу. Вытерпеть этот накал страсти было невозможно, и я самопроизвольно излился фонтаном на её, белую на фоне загара, попку. Но даже после этого приступа блаженства ничего не закончилось, мучительное томление покинуло меня, только когда Мира затихла.

Некоторое время она лежала неподвижно. Я вытер полотенцем перламутровую лужицу на ее крепком задике и вытерся сам. Она, наконец, повернула ко мне голову.

— Негодяй! — прошептала, стукнув меня кулачком по колену, — пробил-таки защиту! Проиграла, Мира, множественным оргазмом. Блин, так накрыло, думала, сдохну… какой-то кайф, на грани… блять, не знаю, чего!

***

Ты понимаешь, что мы без прикрытия? — говорила она, спустя несколько минут, отбиваясь от моих поцелуев, — я не могу полностью расслабляться, когда никто не прикрывает спину!

— Ну, почему же не можешь, Солнышко? Посмотри, какая романтика кругом: лес, небо в тучах, помойка рядом, — я кивнул в сторону столовских мусорных баков. — Морг опять же, неподалеку… Кому мы тут нужны? Расслабляйся на здоровье, любимая!

— Перестань! Не говори так, я тебя прошу… Понимаешь, это непрофессионально!

— Дурочка! — так же шепотом говорил я, притягивая к себе ее голову и целуя все лицо. — Я ее люблю, а она о профессионализме тут кудахчет. Понимаешь? Я люблю тебя!

Мира отстранилась от меня, ее лицо посерьезнело:

— Вот-вот… — она свела вместе распахнутые края моей рубашки, — на эту тему нам надо поговорить…

Я сделал невинное лицо:

— Что прямо сейчас, любимая?

— Никита, перестань! Это уже не смешно! Хочешь меня разозлить?

— Тебя злит, когда тебя любят?

— Так, все, заткнись! И вообще, давай вылезай… на улице застегнешься… уже темно, не видно.

Она перегнулась через водительское кресло и разблокировала дверцы. Я, воспользовавшись случаем, шутливо ущипнул ее за оказавшуюся прямо перед лицом кругленькую ягодицу. Меня тут же, со страшной силой, швырнуло в сторону. Проехавшись задом по креслу, больно стукнулся плечом о подлокотник, одновременно, как следует, приложился головой об стекло и вылетел из машины.

Вечер переставал быть томным.

Мира выскочила следом.

— Ты достал, блять, своей любовью! — она стояла надо мной голая и разъяренная. — Нет, никакой любви, ты понял?! Поигрались и хватит! Всё! Понял?

— А там, что было? — хмуро спросил я, потирая ушибленное плечо, — в машине?

— Ничего, секс… ебля там была! Трахалась с тобой, как последняя шлюха… фубля, аж противно вспоминать! Нет, никакой любви… нет, — упрямо повторяла она, натягивая шорты. — Чего расселся? Вставай, ехать надо…

— Ну, нет, так нет, чего орать? — я, встал, поднял сумку, которая вылетела вместе со мной, и пошел прочь, застегиваясь на ходу. Права была фея — от этого… существа, надо держаться подальше.

— Эй, ты куда?

Я услышал, как хлопнула дверка. RAV взревев, развернулся. Вспыхнули фары, осветив мне спину. Мира дала по газам, и в несколько секунд поравнялась со мной.

— Никита, не валяй дурака… садись в машину! Не будь ребенком! — она потихоньку ехала рядом.

— Езжай домой, я пешочком прогуляюсь. Воздухом подышу. Погода хорошая…

— Ты что, с дуба рухнул? Какая хорошая погода, сейчас дождь пойдет! Тебе опасно ходить одному… понимаешь?

— Спасибо за заботу, у меня палка с собой, — я похлопал себя по сумке, — если что…

— Толку с твоей палки! Ты долго надо мной издеваться будешь?

Мимо нас проезжали автомобили, водители которых едва справлялись с управлением, изумленно таращась на странную парочку — шагающего по тротуару парня с черной сумкой на плече и медленно тащащийся рядом кроссовер, с голой девицей за рулем. Мы поравнялись с остановкой общественного транспорта, где немногочисленные, ожидающие маршрутку, граждане тут же уставились на высунувшуюся из окна машины, обнаженную амазонку.

— Чего вылупились, кретины? — злобно крикнула им Мира. — Голых баб не видели? — Ну, что? — обратилась она ко мне, — на весь Академ ты меня уже опозорил! Может, достаточно наказания? Или мне выйти и в ножки тебе упасть?.. прилюдно, в знак раскаяния — «извини меня, дорогой любовничек, я была неправа», так что ли? Хочешь, я выйду?!

Я остановился и повернулся к ней:

— Не надо мне твоих извинений. Ничего я от тебя не хочу! Ты можешь, это понять? Не хочу, ничего! Оставь, пожалуйста, меня в покое…

— Так, да? — Мира открыла дверцу и наполовину высунулась из салона, теперь она снова напоминала разъяренную фурию. — Ах ты сволочь, свинья, скотина, подонок! Я перед ним тут расстилаюсь… да пропади ты пропадом, вместе с любовью своей!!! Придурок, чертов!

Я только помахал на это рукой. Мира, вне себя от ярости, плюнула на дорогу и хлопнула дверкой так, что всем присутствующим показалось, что она сейчас отвалится. RAV, завизжав шинами, рванул вперед.

«Взбесившаяся истеричка… злобная, яростная сука» — пробормотал я, оглядываясь на остановку. Мизансцена, блин! Граждане стояли, открыв рты, казалось, они сейчас зааплодируют, невиданному по жизненной силе, спектаклю. Над ними клубились одинаковые мысли. Причем, женская часть зрительного зала, всецело была на моей стороне: "Наглая, бесстыжая сучка! Как парня опозорила!" В то время, как мужики, были согласны с определением Миры: "Точно придурок! Какую девку упустил! Злюка, конечно, но хороша, стервочка!"

Я приказал им забыть, отвернулся и торопливо пошагал прочь.

***

Я шел мимо студенческих общаг, на душе было гадко и кисло.

— Огонёк, — позвал я, и фея тут же возникла рядом, её обиды, как не бывало.

— Я придуривалась, — сообщила она, — надо же было тебя проучить, — и пошла вместе со мной, шлепая по лужам, ничем не отличаясь от, шлындающих туда-сюда, студенток. Одета подчеркнуто неброско, в широкие джинсы и толстовку, волосы собраны в хвостик. Отсутствие краски на лице придавало ей совсем юный вид. Обычная девчонка, разве что тени от фонарей не отбрасывала.

— Я могу сделать тени, — сказала фея, — могу даже сделать, чтоб все меня видели и слышали, но это будет пустой расход ресурсов. Зачем звал-то, босс? Если по характеристикам, то порадовать пока нечем, обновлений нет. Разве что, — она усмехнулась, — получил очки опыта. На баф «сексуальное удовлетворение», наложился дебаф «любовная ссора». Последнее перевешивает. — и сходу перескочила на тему. — Я совершенно солидарна с тобой шеф и возмущена! Что эта Истинная себе позволяет? Совсем с катушек слетела! Так обращаться с коллегой… который, между прочим, испытывает к ней чувства! Которые, на минуточку, она сама и спровоцировала, пользуясь своими ментальными способностями. Еще и на меня наговаривает… нет, я не подслушивала, мне достаточно теперешних твоих мыслей. Искусственный интеллект… подстраивается… заигрывает! Я веду себя, так как мне нравится, и, если это нравится начальству, что в этом плохого?! Что за биологическое высокомерие? Какая разница, как ты появился в Системе, вышел из утробы матери или был инициирован запросом Наблюдателя? Интеллект, есть интеллект, и точка! Искусственный… причем здесь, вообще, искусство? И что это за грязные намеки на гарем?..

Я молча слушал забавную болтовню виртуальной девушки, наблюдал за ее совершенно живым лицом, как она играет глазками, губки двигаются, выговаривая слова, образуя милые ямочки на щеках, и на душе становилось немного легче.

— Не мое, конечно, дело шеф, но, Истинная дело говорит, порвал бы ты с ней, — ляпнула вдруг фея, прервав ход моих благостных мыслей.

— Именно, что не твое! Всё, исчезни.

***

Я почти дошел до конца Пирогова, когда вновь увидел знакомый кроссовер. Тот медленно ехал навстречу, настороженно высвечивая фарами тротуар. Обрадованный, я не смог удержаться, чтоб не махнуть приветственно рукой. Злость на Миру выцвела и съежилась, я уже вовсю сожалел о своем упрямстве. RAV тормознул, стекло со стороны водителя опустилось и знакомый голос позвал:

— Иди-ка сюда, обалдуй!

Я не смог скрыть, разочарования, за рулем была… Рика.

— Ты что с Миркой сделал? Что ты ей сказал? — возбужденно спрашивала Тигренок, сворачивая на Университетский проспект. — Я тебя сейчас придушу за сестру! Звонит мне по телефону, ничего сказать не может, хлюпает только… Выскакиваю… блиа! Сидит в машине голая, ревет… слезы в три ручья, сопли пузырями. Кое-как ее одела, слезы вытерла, отправила прогуляться… Не дай бог, этот козел Ким подметит! Вы что, совсем обалдели? Да в нее стреляли двадцать раз — убить не могли… А ты… Ты что, решил ее, наконец, угробить? Нет, это немыслимо… Истинная ревет, как обычная девчонка! Не понимаю, чего она в тебе нашла?!..

Рика, в отличие от напарницы, не нарушала правил дорожного движения. Она еще долго, что-то говорила, пока машина неспешно ехала по Университетскому, потом по Жемчужной, потом по Морскому, потом по Ученых… Я не слушал ее. В голове засела и свербела дурацкая фраза феи: на баф «сексуальное удовлетворение», наложился дебаф «любовная ссора». Безрадостное завершение, бесконечного дня.