Отражение души

ГЛАВА 2

«Где умирает надежда, там возникает пустота». Леонардо да Винчи

Близился к концу 1988 год. Наступающий Новый год открывал перед бойцами и офицерами радужные перспективы. Вопрос о выводе войск был решен, и большая часть ограниченного контингента была уже по другую сторону моста Дружбы. Последними уходили подразделения специального назначения. Основная задача для батальона, где проходил службу Максим уже в качестве командира роты, сменив тяжелораненого капитана Зуева, это обеспечение безопасного выхода других частей. Рота проводила рейды в горах, устраивала засады на караванных тропах, по которым боевики продолжали подвозить оружие. И моджахеды и советские бойцы знали, что война практически окончена, и поэтому широкомасштабных операций не предпринимала ни одна, ни другая сторона. Война, унесшая не одну тысячу жизней, начатая из-за так называемых геополитических соображений, близилась к окончанию. Порой, оставаясь наедине со своими мыслями, Максим старался разобраться, что же на самом деле происходит. Сегодня на марше «потерял» двух бойцов, уничтожили пятерых нападавших и разошлись, унося с собой безжизненные тела. Чем больше убьешь своих врагов, тем выше почет. Какая-то первобытная дикость, завуалированная под современные дифирамбы орденов, медалей и прочих знаков поощрения. Совсем недавно с Большой земли приезжал священник. Сам факт его появления в части – явление не совсем обычное. Мало из того, что он говорил, было понятно. С его слов следовало, что убийство на войне – явление даже богоугодное и церковь с охотой благословляет своих верноподданных на это «благородное» дело. Больше того, даже боевая техника была освещена батюшкой святой водой, то ли для того, чтобы не быть подбитой, то ли, чтобы перебить побольше врагов.

Интересно получается, религии разные, трактуются по-разному, а в конкретном случае сводятся к одному – к идеологической обработке людей для достижения конкретных, земных целей. Что такое Бог, его Сын и христианство вообще? Для Максима, выросшего атеистом, после первой в его жизни проповеди осталось больше вопросов. Всем своим существом он понимал, что все, о чем говорил батюшка, не совсем истина, такого не может быть в природе. Но где-то в тайных глубинах его подсознания, зарождался и не давал покоя внутренний голос, говоривший, что его личные убеждения могут быть ошибочны. Где искать ответы? Голос подсказывал – в самом себе. Но даже сам для себя он оставался загадкой. Спокойный, уравновешенный, даже несколько сентиментальный в повседневной жизни, попадая в бой, лицом к лицу с противником он перевоплощался в хладнокровного, не знающего жалости, бесстрашного воина, уничтожающего попавших на его пути врагов всеми имеющимися средствами. Не важно, был ли это автомат, штык-нож или вообще голые руки. Что-что, а превращать одушевленные существа в неодушевленные предметы он умел хорошо. Создавалось впечатление, что он с этим родился, это умение с ним было всегда, просто до поры до времени мирно дремало в нем, как что-то передаваемое по наследству.

И снова погружаясь в свои мысли, в процессе понимания возникала некая невидимая преграда, не позволяющая найти ответ или даже подойти чуть ближе к разгадке.

«Как интересно и запутанно все устроено. Уровень человеческого познания ограничен не только уровнем образования, но и условиями, в которых он живет. Иной раз даже нужную книгу достать невозможно, либо запрещено это делать. Я уже не говорю о материальной стороне, есть возможность учиться или нет. Как будто бы существует кем-то установленный регламент на то, что мы имеем право знать, и на то, что не узнаем никогда. И это весьма печально, – продолжал свои умственные терзания Максим, уткнувшись взглядом в плохо покрашенный потолок, заложив руки за голову. Надо как-нибудь на досуге поинтересоваться в библиотеке книгами о религии. Хоть я и атеист, но стал им не по убеждению, а по воспитанию. Может быть, тогда что-нибудь прояснится».

Максим посмотрел на часы. Было около пяти часов утра. Спать не хотелось, а просто так валяться уже порядком надоело, а в голову лезли непонятные мысли.

− Надо вставать, – лениво пробормотал он, глубоко вздохнув, потянулся, резко откинул одеяло и рывком поднял натренированное тело с койки. Приведя себя в порядок, он вышел из модуля и неторопливо направился к казарме, где через некоторое время тишина сменится привычными звуками, состоящими из окриков сержантов, топотом ботинок, громыханием передвигаемых табуреток и еще много чем, что в общем и целом дополняло музыку солдатских будней.

На традиционном утреннем совещании командир батальона майор Дудник был чем-то расстроен и немного взвинчен, что не осталось незамеченным для остальных офицеров. Что вывело из себя всегда спокойного, рассудительного человека, было пока неизвестно, но все присутствующие каким-то особым, выработанным за годы службы чутьем, догадывались, что это может быть что-то, что неприятно ему самому. Нервно постукивая пальцами по столу, комбат дождался, пока закончит свой короткий, лаконичный доклад начальник штаба. Выждав минуту, тяжело вздохнул.

− Товарищи офицеры, еще одно, самое главное и неприятное. Перед нами поставлена очередная задача, не простая, но очень важная. Моджахеды с окрестных гор продолжают обстреливать город ракетами. Потерь от этих действий почти нет, пока нет, наверное, еще не пристрелялись. Но все это создает проблемы и затрудняет выход наших оставшихся подразделений. Мы должны найти и подавить пусковые установки противника. Зотов, готовь своих ребят. После обеда выступаете. Подробности, схему взаимодействия и прочие детали операции согласуйте с начальником штаба. Остальным, как обычно в таких случаях, – боевая готовность, чтобы, если что, незамедлительно выдвинуться на помощь. И еще, как говорится, не для протокола. Через неделю переходим мост и мы, постарайтесь остаться в живых, и сохраните ребят, насколько это возможно.

− Товарищ майор, разрешите, – поднялся один из командиров рот Руслан Муканов. Несмотря на возраст, волосы на голове у него были наполовину седые, что уже само говорило за себя – «парень побывал в переделках».

− Зотов поведет своих людей без прикрытия с воздуха. Если нарвется на засаду, помочь ему будет некому.

Вертолетчики улетели еще на прошлой неделе. Те, что остались, вряд ли будут отвлечены от своей задачи прикрывать аэропорт. Беда может случиться. Без вертушек в горах тяжеловато будет.

− Я понимаю это не хуже Вас, товарищ старший лейтенант, но приказ есть приказ. Начальник штаба и старший лейтенант Зотов к 12:00 ко мне со своими соображениями по предстоящей операции.

− Товарищи офицеры! – подал команду дежурный по части, давая понять, что совещание окончено. Присутствующие одновременно встали и застыли в строевой стойке.

− Вольно, разойдитесь! – скомандовал командир батальона и, заложив папку под мышку, вышел первым.

− Макс, почему тебе так везет? – заговорщически подмигивая и беря товарища под руку, спросил Руслан, как где что серьезное, так сразу вторая рота. Может, махнемся подразделениями?

− Нет, меняться личным составом нельзя. Люди предпочитают идти в бой с теми, в ком уверены. Твои бойцы доверяют тебе, мои – уважают меня.

− Ты там смотри, поосторожнее, если что, маякни, я постараюсь прикрыть твою задницу. И опять, после всего этого, тебе медаль или орден, а мне значок за спасение утопающих.

− Надеюсь, на этот раз обойдусь без помощи спасателей, – рассмеялся в ответ Максим, не обижаясь на шутку сослуживца. Если разобраться, то во всем, кроме, конечно, орденов и медалей, Руслан был прав. Не раз ему со своими бойцами приходилось приходить на помощь попавшим в беду сослуживцам.

− Да, кстати, ты не забыл, что еще за прошлый рейд должен мне ящик белой жидкости? – улыбаясь, поинтересовался Руслан, – я хорошо помню, как ты на весь эфир обещал проставиться.

− С тобой забудешь, как же. Вот перейдем мост нашей дружбы с афганским народом и не вопрос, все получишь в лучшем виде. Ты лучше подумай о соответствующей «экипировке» стола.

− Нашел о чем переживать. Это все дело техники, а техника у нас ого-го, сам знаешь, граненая, объем двести миллилитров в нужном количестве и всегда в боевой готовности, – хлопая на прощание друга по плечу, весело ответил старлей. Друзья прекрасно понимали всю серьезность предстоящей операции и пытались друг друга подбодрить. Остроту добавляло то обстоятельство, что война была практически окончена, по крайней мере, для советских солдат, и обидно было бы погибать в последние дни. Совсем недавно, еще мальчишкой, когда Максим смотрел фильмы про войну, ему было трудно сдержать слезы горести по погибшим героям, а если это происходило под конец картины, сдержаться было невозможно. Обида, как стрела, проникала в сердце подростка. Почему? Воюет человек, уничтожает врага и все вроде бы нормально и жить и жить хорошим людям, а нет, под самый финал случается самое страшное.

Сегодня, получив приказ, он старался думать о чем угодно, только не об этом. Но нет-нет, а предательские мысли проскальзывали в подсознании, и от этого им овладевало какое-то странное чувство. Что это было? Страх за свою жизнь? Ответственность за судьбы вверенных ему людей? Ответы на эти вопросы запрятаны так далеко, куда сейчас Максим даже не пытался добраться.

С озадаченным лицом он прошел в расположение роты, жестом руки остановив бросившегося было к нему с докладом дежурного сержанта, и, окинув взглядом помещение, кивком пригласил находившихся рядом офицеров пройти к нему в канцелярию.

− Ребята, вы все были на совещании, поэтому сразу к делу, – начал он сдержанным голосом, дождавшись, пока его подчиненные рассядутся.

− Экипируемся по полной программе. Получаем на три дня сухой паек, боеприпасы – по пять боекомплектов. Лично проверить снаряжение каждого, содержимое вещевых мешков на наличие всего необходимого, как-то жгут, аптечка первой помощи и прочие детали, не мне вас учить. Операция предстоит серьезная и долгая, поэтому сразу же отобрать всех больных, «хромых», чтобы они не стали обузой. Да, чуть не забыл, сколько человек у нас новеньких, из тех, что прибыли на прошлой неделе?

− Шестнадцать, – за всех ответил старшина.

− Всех оставить в расположении, поменять с теми, кто заступает в наряд. С собой возьмем только проверенных бойцов. Сейчас не то время, чтобы учиться воевать.

− У меня все. Если вопросов больше нет, не смею вас задерживать, – собирая в кучу разложенные перед ним бумаги, подытожил Максим. – Старшина роты, вас я попрошу задержаться на несколько минут.

− Слушаюсь! – с готовностью отозвался старый служака, пропуская мимо себя офицеров.

− Петрович, возьмите под свой личный контроль обеспечение. Выдать всем по запасному комплекту носок, портянок, проверить, кто во что обут. Если что, замени поистрепанные на новые, если нет в наличии, одолжи у соседей. Путь предстоит неблизкий, по скалам. Проблему лучше исключить сразу. Лично проверь еще раз подгонку бронежилетов, чтобы не были они с оторванными лямками и не болтались потом на бойцах. И вообще, продублируй все, что обязаны сделать командиры взводов. Не потому что я кому-то не доверяю, просто одна голова хорошо, а две еще лучше. В расположении останешься сам, плюс наряд, и больные, если таковые будут. Понятно?

− Так точно! Разрешите идти?

Едва за ним закрылась дверь, раздался телефонный звонок.

− Старший лейтенант Зотов, слушаю!

− Помощник дежурного по батальону, – представились на другом конце провода, –товарищ старший лейтенант, Вас вызывает начальник штаба.

− Спасибо, понял! – Максим положил трубку, сложил в планшет все необходимое, остановился у дверей, оглянулся, окинул взглядом свое рабочее место. В груди отчего-то все сжалось, чувство досады или предчувствие того, что сюда он больше не вернется, вдруг стало накатываться на него откуда-то изнутри, вытесняя воздух из легких.

− Вот черт, что это со мной? – чертыхнулся Максим, разозлившись сам на себя. Он сделал глубокий вдох, с шумом выдавив из себя воздух, и уверенный в своих силах направился в штаб.

− А, Зотов! Проходи, садись, – начальник штаба батальона капитан Звягин указал на один из стульев, расположенных вдоль стола, − задача, поставленная перед твоей ротой, непростая. Как ты уже понял, прикрытия с воздуха не будет, артиллерия тоже вряд ли чем поможет, даже если тебе вдруг потребуется помощь, рассчитывать на нее ты можешь, но с учетом того времени, которое будет затрачено другим подразделением для того, чтобы добраться до места. В общем, придется рассчитывать только на себя и свои силы.

Звягин подошел к стене, отдернул занавески, за которыми висела оперативная карта местности и, указывая кончиком авторучки на сделанные на ней пометки, продолжал:

− Разведка доложила, что у моджахедов в наличии несколько пусковых установок. Последний раз они вели огонь отсюда. Точно сказать, где они будут завтра трудно, противник постоянно меняет позиции. Известно, что последние две недели они предпочитают действовать в этом районе, капитан описал на карте виртуальный круг, немного подождал, давая возможность Максиму делать пометки у себя в планшете, и продолжил неторопливым голосом:

− Вы должны обнаружить их и уничтожить. Доложить о готовности в 14:00. Если возникнут какие либо вопросы, обращаться непосредственно ко мне. На первом этапе вас на грузовиках довезут до места высадки, дальше, согласно плану, отправляетесь пешком. Связь будем поддерживать каждые тридцать минут днем и через час в ночное время. Позаботьтесь, чтобы радист взял с собой достаточное количество запасных аккумуляторов. От того, как рота справится с поставленной задачей, зависит судьба многих людей, да и сами сроки вывода наших войск. Если есть вопросы, я весь во внимании.

Максим, до сих пор не проронивший ни слова, внимательно слушая капитана, резко, словно подброшенный пружиной, встал и с готовностью отрапортовал.

− Вопросов нет! Детали операции согласованы с командирами взводов. Все предельно ясно.

− Хорошо. И еще, если все пройдет хорошо, готовь дырку на погонах, да и на мундире.

− Не за награды воюем, – серьезным тоном ответил Максим, – мы постараемся оправдать доверие и достойно выполнить задание. Разрешите идти!

− Идите! Напоминаю, готовность в 14:00.

− Мы будем готовы!

− Надеюсь, что так и будет, – тяжело опускаясь в кресло, сдержанно произнес капитан, скорее для себя, потому что собеседник вряд ли расслышал последние слова, сказанные вдогонку.

Максим, не задерживаясь, направился в подразделение. Бойцы были в самом боевом расположении духа, да и сам невольно подметил, как в нем загорается боевой азарт, постепенно сменяющий волнение.

− Так, наверное, чувствует себя человек перед охотой, когда все его существо уже где-то, а сам он еще здесь, – думал про себя Максим, осматривая снаряжение и мысленно оценивая охватившее его чувство.

− Петрович! – подозвал он старшину, – обед сегодня на час раньше.

− Я в курсе, товарищ старший лейтенант.

– Ровно в 13:00 они будут в столовой.

− После обеда построй мне личный состав перед казармой, хочу переговорить с ними, перед тем как отправимся в горы.

− Будет исполнено! – с готовностью откликнулся старшина, продолжая отдавать распоряжения и замечания сержантам.

− Не мешало бы и самому пообедать, потом уже будет не до этого, – смотря на командирские часы, прикинул мысленно Максим, – время позволяет, а как говорит народная мудрость: «Сытый голодному не товарищ». Наскоро, без особого аппетита поглотив пищу, скорее только из-за того, что так было нужно, он вернулся в казарму. Если бы кто спросил, чем он загрузил желудок, вряд ли бы он смог ответить. Мысли его были заняты другим. Пройдя в кабинет, он, пользуясь свободной минутой, высыпал содержимое своего вещмешка на койку и еще раз, стараясь ничего не забыть, аккуратно сложил все обратно. Подержав в руках тяжелый войсковой бронежилет, он не стал его надевать, считая это лишним. Вместо него он вытащил из шкафа самодельный, сшитый из брезента жилет, на котором спереди размещались в два ряда по шесть штук ячейки для магазинов. Всего двенадцать обойм и четыре кармана для ручных гранат. В полном сборе это была довольно тяжелая вещь, но очень удобная и нужная в бою.

− Да! – подгоняя ремни, сам себе вполголоса произнес Максим, – это тебе не убогие подсумки, которыми снабжает армию военная промышленность. Нет чтобы наладить выпуск таких элементов экипировки. Очень удобно.

Уложенные в ячейки запасные обоймы, дополнительно выполняли роль своеобразной противоосколочной защиты. Закинув вещмешок за левое плечо, он правой рукой подхватил свой верный «АКМ» и вышел на плац, где его ждала рота, построенная по его приказу. Бойцы были готовы выполнить все, что от них потребуется. В их суровых, не по годам серьезных лицах читалась уверенность, решимость, целеустремленность. Эти отважные люди верили в свои силы, а еще больше – в своего командира, что, по сути, тяжелым психологическим грузом ложилось на плечи офицера, который ненамного был старше своих подчиненных. Но не возраст имел решающее значение здесь. Остановившись перед строем, Максим скосил взгляд на застывшие неподалеку тентованные грузовики, рядом с которыми, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ожидали водители. Затем обвел проницательным взглядом своих солдат. Позади были месяцы совместной службы, впереди неизвестность. Бойцы понимали, что для кого-то эта операция может быть последней. Но, осознавая все это, каждый надеялся на то, что сегодня «не его день», стараясь всеми возможными средствами человеческого мышления, заглушить в себе это трудно преодолимое чувство страха за свою жизнь, такое обыденное и всеми понимаемое в повседневной жизни, презираемое и отвергаемое на поле боя.

− Товарищи солдаты! Нам с вами поручено очень опасное и в тоже время почетное задание. На то, как мы сегодня и завтра справимся со своим делом, надеется много людей. Их жизни напрямую зависят от успеха нашей операции. И мы выполним эту задачу, чего бы это ни стоило. У древних воинов, спартанцев, было такое правило: «Либо живым, со щитом в руках возвращаться с боя, либо на щите, но уже бездыханным телом». Это значит, что не зависимо от того, что с нами может случиться, мы должны сделать так, чтобы Родина гордилась нами. А имена тех, кто достойно послужит отчизне, будут занесены золотыми буквами в летопись Советской армии.

− Есть среди вас те, кто по тем или иным причинам не может пойти с нами?

− Дружное молчание в ответ было убедительным доказательством того, что слова командира нашли достойное место в сердцах молодых ребят.

− По машинам! – раздался зычный голос старшины, дублирующий команду командира, и уже через пару минут «Уралы», надрывно ревя моторами, рванулись с места, унося сидевших в их чреве людей навстречу испытаниям.

Сидевший в головной машине Максим всю дорогу до места высадки молчал, прокручивая в голове условия и способы проведения операции. С командирами взводов детали вроде утрясли. Суть предстоящих действий сводились к тактике, которую небезуспешно применяли душманы. Разбившись на группы, повзводно, поддерживая между собой постоянную связь, рота «прочесывает» местность, квадрат за квадратом, и при обнаружении противника, уничтожает его. По необходимости, если кто нарвется на серьезного противника, группы могут выдвигаться на помощь друг другу. Все предельно просто. Борьба с бандформированиями напоминала чем-то бой с приведениями. Трудно было определить, откуда жители местных гор вдруг появлялись, и куда затем исчезали.

Скрежет тормозов и резкая остановка автомобиля прервали его размышления.

− Все, командир, приехали, дальше вы идете сами, без нас, − с сочувствием в голосе обратился к Максиму сидевший за рулем прапорщик.

− Спасибо, братишка, и на этом, – бросил офицер, на ходу выпрыгнув из машины, и обратившись к своим бойцам, громко скомандовал: «К машине!»

Высадив личный состав, мощные грузовики повернули обратно, и уже через несколько минут об их существовании напоминало лишь облако пыли, которое не успело осесть и шлейфом тянулось за исчезающей вдали колонной.

− Сержант Копылов, – обратился к радисту Максим, свяжись с базой, скажи, что рота на месте высадки, начинаем выдвигаться в горы согласно плану. Пока сержанты осматривали своих бойцов, он еще раз бегло уточнил условия проведения рейда с командирами взводов, после чего отдал команду на выполнение задачи. Рота тремя потоками, по трем разным направлениям медленно втянулась в почти непроходимые горы. Идти было тяжело, пот застилал глаза. Тяжелая экипировка тянула к земле. В голове 1-й группы шел командир роты. Замыкающим был опытный командир взвода – лейтенант Беспалов, в котором Максим был уверен, как в самом себе. Он был спокоен за свой тыл. Уже почти шесть часов рота находилась в движении. Группа, возглавляемая ротным, прошла по его подсчетам километров десять-двенадцать. Судя по докладам других взводов, они немного поотстали. Но бойцы, несмотря ни на что, продолжали упорно карабкаться, цепляясь за камни всеми возможными способами и помогая друг другу. День близился к концу. Максим посмотрел на часы. Не останавливаясь, окинул взглядом окружающие горы и, обращаясь к следующему сразу за ним радисту, отрывистым голосом, с трудом переводя дыхание, сказал:

− Копылов, свяжись с дозором, пусть найдут подходящее место для привала, пометят его, а сами выдвигаются вперед метров на триста.

Затем он поднял руку вверх, давая понять всем, что надо остановиться и замереть на том месте, где их застала команда.

− Товарищ старший лейтенант, бойцы из бокового охранения что-то пытаются сигнализировать. Судя по условным сигналам, они обнаружили противника,– послышался сзади тревожный голос сержанта.

− Передать по цепочке. Всем залечь и не двигаться.

Максим присел на одно колено, положив автомат рядом на камни, и поднес к глазам бинокль. Сквозь окуляры были отчетливо видны озабоченные лица солдат, посланных в боковой дозор. Старший группы условленными жестами привлекал их внимание, давая понять, что где-то там, внизу, что-то происходит. Что именно, с этой точки командир видеть не мог.

− Рядовой Мохов, со мной. Пойдем, посмотрим, что там их так озадачило. Сержант Белозерцев! Передайте по цепочке, пусть командир взвода осторожно подтягивается сюда, головной дозор остановить, всем не дышать, без команды ничего не предпринимать.

Осторожно, но в то же время быстро перебирая ногами, делая короткие остановки, они вскоре приблизились к нетерпеливо ожидавшим их бойцам.

− Ну, что тут у вас? – полушепотом спросил Максим, устраиваясь на острых камнях рядом со старшим и направляя бинокль туда, куда тот показывал рукой.

− Внизу, в ущелье, обнаружили группу людей с навьюченными лошадьми. Что-то перевозят. Судя по внешним признакам, это душманы. Нас не заметили, движение продолжают без лишних маневров, – четко доложил обстановку старший.

− Так, четыре лошади, восемь человек, все вооружены, движутся в направлении долины. Да, это «наши клиенты», сомнений быть не может, – убирая бинокль в сумку, сам себе пробормотал Максим. – Расстояние километр, не больше, идут в нашем направлении. Можем постараться подойти поближе и встретить их вон там, где их тропа поворачивает налево, справа нависает скала, идеальное место для засады. – В голове у него, словно вспышка молнии, пронеслось, что не стоит этого делать. Но этот проблеск пропал так же быстро, как и появился, сменившись сознанием правильности своих действий, подтвержденных, словно чьим-то голосом извне: «Действуй, солдат, они везут оружие, которым будут убивать твоих товарищей». И вновь им овладело знакомое состояние, во рту появился характерный привкус железа, сердце учащенно забилось. Сейчас он превратился в хладнокровную машину, перед которой стояла цель, и все его естество было подчинено ее достижению.

− Значит так, делаем следующим образом, – не меняя интонации и не повышая голоса, обратился он к бойцам из охранения, – остаетесь на месте, внимательно наблюдаете за местностью. Если заметите приближение дополнительных сил противника, дадите сигнал зеленой ракетой. С места сниметесь только по моей команде. А я постараюсь озадачить «заблудившихся туристов» и, в конце концов, интересно, что провозят эти «верблюды» по нашей территории беспошлинно.

Закончив говорить, он подмигнул старшему группы.

− Смотри не зевай! Мохов, за мной.

Минут через двадцать он вернулся к месту, где его ждали сержант Белозерцев и подошедший командир взвода Сергей Беспалов. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что ротный что-то задумал. За те несколько месяцев, которые они провели здесь вместе, им пришлось научиться угадывать настроение командира внутренним чутьем. Сейчас он был чем-то крайне возбужден. Приблизившись, он присел на валун и тоном, не терпящим возражений, коротко обрисовал ситуацию и свой замысел.

− Я считаю глупым упускать их. По-любому везут оружие или наркотики. Ввязываться в затяжной бой нам нельзя, поэтому удар должен быть неожиданным и молниенос-

ным…

− Разрешите мне пойти с Вами, – не выдержав, сорвался замкомвзвода, но был тут же прерван строгим взглядом командира.

− Я полагаю, что силами отделения мы управимся. Сержант, отбери по-быстрому пять человек.

− Слушаюсь! – моментально отозвался тот, стараясь не выдать охватившее его волнение, и быстро, без суеты приступил к выполнению команды.

− Вы и оставшиеся бойцы остаетесь здесь. Расположи людей на дистанции пять-шесть метров. Я свяжусь по рации с остальными группами. Пусть их не беспокоит шум выстрелов. Если после моего ухода, пусть даже на запасной частоте, из штаба будут задавать вопросы, ничего не надо объяснять. Все понятно?

− Так точно, но если у вас вдруг возникнут проблемы.

− Не думаю, что они будут. Твоя задача вмешаться, если вдруг появятся дополнительные силы противника. Короче, не дай им ударить в спину. Визуально нас ты можешь не видеть, поэтому, когда мы закончим, я дам сигнал – две короткие и три длинные очереди. Это будет означать, у нас все нормально. Оставишь на своем месте заслон и подтянешься к нам.

− Товарищ старший лейтенант, отделение к бою готово, – вполголоса доложил сержант.

− Сейчас, – отозвался Максим.

− Лейтенант, смотри, ничего не перепутай. До сих пор все проходило нормально, задача моя ясна как божий день. Вы там поосторожнее будьте.

− Постараемся. Теперь слушай внимательно, сейчас мы без лишнего шума огибаем вон ту извилину. Двигаться будем быстро, чтобы занять удобную для нападения позицию раньше, чем там пройдут «духи». Впереди пойду я, замыкающим ты, до захода солнца еще есть время. Надо успеть все закончить до наступления темноты. Понятно?

− Так точно!

− Хорошо! За мной по одному, – махнул он рукой и, перекидывая автомат на грудь, первым скатился по небольшому спуску. Передвигаться быстро и без шума по местности, где вместо земли подвижная крошка из маленьких и не очень, но острых камней, и самая ровная ее часть ничем не уступает по форме спине двугорбого верблюда, было не просто. Однако это не помешало физически подготовленным бойцам вовремя, как и было задумано, занять выгодное положение и приготовиться к бою. Караван, по всей видимости, шел целый день без остановки и было видно, что и лошади и люди, едва передвигая от усталости ноги, ожидали только одного, когда их главарь даст разрешение на отдых. То ли от усталости, то ли от уверенности, что в этих горах им ничего не может угрожать, шедшие по дну ущелья даже не пытались поднять головы и посмотреть по сторонам. Максим лежал неподвижно, слившись с небольшим уступом. Затаив дыхание, он рассматривал в перекрестии автоматного прицела приближающуюся фигуру. Как только первая лошадь, ведомая одним из душманов, поравнялась с ним, грянула короткая автоматная очередь, как косой скосившая впереди идущего человека с длинной бородой и с автоматом, заброшенным за спину. Одновременно с первыми выстрелами, гулким эхом размножившимися по горам, грянул дружный залп остальных бойцов. Несколько секунд и все восемь человек, так и не поняв, что произошло, были уничтожены. Кто-то их стрелявших умудрился попасть в лошадь. Бедное животное завалилось на бок, и, не смотря на смертельное ранение, пыталась подняться на ноги, хрипя и взбрыкивая копытами.

Держа оружие на изготовке, солдаты осторожно поднялись и медленно стали подходить к лежащим в разных позах людям. Максим, не уследив сколько патронов осталось в рожке, перезарядил автомат и первым подошел к мучавшейся лошади. Когда-то он слышал, что эти животные очень умные и, если им причинят боль, они способны даже плакать. Как ни старался он не смотреть в огромные и излучающие боль глаза лошади, его взгляд против его воли наткнулся на них, смотревших на него с укором и непониманием. Не решаясь дать своим подчиненным такой приказ, он собственноручно пристрелил ее и, повернувшись к стоящим вокруг чуть сзади солдатам, предостерег:

− Будьте осторожны. Не подходить близко. Сержант, контроль.

− Товарищ старший лейтенант, похоже, они все готовы, – сказал неуверенно один из бойцов, пиная носком ботинка свернувшееся в предсмертной агонии тело. Не успел он закончить, раздался выстрел, и стоявший рядом с Максимом солдат, буквально за секунду до этого сделавший шаг вперед, чем непроизвольно заслонил от пули командира, сложился пополам, ухватившись руками за живот. Сержант, быстрее всех других сориентировавшийся в ситуации, мгновенно определив, кто именно стрелял, одним метким выстрелом добил «духа». Затем, не меняя позиции, произвел по неподвижным телам еще шесть выстрелов.

− Теперь, кажись, все, – зло сплюнул он, наклоняясь над раненым, – что, братишка, попали, ну ничего, сейчас наш Серега тебя перевяжет. Отправим тебя в госпиталь, а там, глядишь, и дембель не за горами. Все присутствующие, как, впрочем, и сам раненый, прекрасно понимали, что значит «поймать» пулю в живот за 100 километров до госпиталя, но виду никто не подавал. Со всех сторон слышались подбадривающие возгласы.

− Не боись, Витек.

− Да это просто царапина, вот меня зацепило и ничего.

− Да что там тебя, нашего ротного, бывшего, вообще снаряд накрыл, так он после этого на повышение пошел… Раненый солдат сделал попытку улыбнуться, что-то негромко бормоча в ответ.

Максим отошел немного в сторону и дал условленными выстрелами сигнал основным силам подтягиваться.

− Плохо, − думал он про себя, попутно изучая содержимое мешков, − очень плохо так нелепо потерять человека.

Вряд ли он выживет.

Содержимое было традиционным: автоматы, боеприпасы, гранаты, мины, продовольствие. Все это было аккуратно разложено на три кучи. Пока часть солдат занималась разбором груза, а другая, во главе с сержантом, оказывала помощь раненому, подошли основные силы взвода во главе с их командиром. Вновь прибывшие с любопытством рассматривали место недавнего боя, как будто перед ними были не убитые люди, а восковые фигуры.

− Да, здорово вы здесь постарались, молодцы, ничего не скажешь, – заметил осторожно кто-то из ребят.

− Это как раз тот случай, когда одной пули для полного «абзаца» мало, – подал голос, пытаясь шутить, один из сержантов.

− Пацаны, на самом деле, что вы из них дуршлаги поделали? – равнодушно вставил безусый паренек, оттирая со лба пот насквозь промокшей панамой.

− Отставить разговоры, – вмешался взводный, – по сторонам лучше смотрите, чем глазеть на трупы.

− Товарищ старший лейтенант, что с рядовым Кузиным?

− Потом расскажу детали. Не видно что ли, что он ранен в живот? – отмахнулся раздраженно Максим. Дай мне лучше толкового сержанта, кто без проблем ориентируется на местности по карте.

− Есть такой. Сержант Липа, ко мне.

− Значит так, слушай внимательно, – обратился Максим к подбежавшему сержанту, – возьмешь с собой двух бойцов, нет четверых, заберете лошадей и эвакуируете раненого. Двигайтесь по этому направлению, – он провел указательным пальцем по карте.

− Расстояние приблизительно километров тридцать, а может и меньше, будете двигаться без остановок. В кратчайшее время вы должны быть в этом квадрате. Здесь вас подберут наши, я свяжусь с базой, чтобы они вас ждали.

Донести его, живым или мертвым. Вопросы есть?

− Никак нет, – уверенно отозвался сержант.

− Тогда не теряй времени, приступай к выполнению задания. Нас будете ждать в расположении роты. Действуйте. Первому отделению – забросать камнями оружие, не забудьте снять затворы с автоматов и запалы с мин и гранат. Это «добро» мы выбросим подальше отсюда. Второму отделению и всем, кто остался, – аккуратно сложить трупы и обложить камнями.

− Может, просто забросим их в пещере и все, они наших никогда особенно не жаловали. И потом время сэкономим, – предложил не слишком убежденный в своей правоте взводный.

− Не думаю, что тот факт, что мы враги дает нам право не уважать их как воинов. Мы тоже солдаты и наш долг не дать их телам быть растерзанными дикими зверями или птицами. Это мое мнение, кто со мной не согласен, тому не повезло, – серьезным тоном подвел черту Максим.

− За работу, на все тридцать минут. Надо выбраться из этого котла, пока сами не стали легкой добычей для «духов». Пока стемнеет, надо успеть отойти отсюда хотя бы на пару километров.

Закончив отдавать распоряжения, Максим закинул автомат за спину и подошел к бойцам, которым была поручена транспортировка раненого.

− Как он? – сочувственно спросил он.

− Все нормально, – превозмогая боль, ответил за всех сам пострадавший, которого уже уложили в импровизированные носилки. Вся эта конструкция каким-то образом крепилась на одном боку лошади, с другой, в качестве противовеса, был мешок с оружием и немного съестных припасов, которые заботливый и запасливый сержант взял в дорогу.

− Держись, браток, мы еще на свадьбе твоей водку пить будем.

− Я знаю, – с трудом разжимая пересохшие губы, пробормотал раненый Кузин, – мне нельзя умирать, у меня дома мамка и сестричка. Пропадут они без меня.

− Даже не думай помирать, – Максим хлопнул легонько лошадь по крупу, – наш мустанг тебя живо доставит в госпиталь, там тебя залатают и будешь как новенький. Ну, давайте, с богом, на том конце ущелья вас будут ждать.

− Мы почти закончили, – обратился к нему командир взвода, отрывая его от мрачных мыслей.

− Да, говори, слушаю, – не сводя взгляд с медленно удаляющихся лошадей, рассеяно произнес Максим.

− Тела погибших обложили камнями, оружие и остальной груз свалили в одну яму, – уверенный голос взводного постепенно возвращал Максима на «землю», – повсюду установили растяжки, на всех запалах срезали замедлитель, так что в случае, если кто решит воспользоваться тайником, взрыв произойдет мгновенно.

− Я понял, молодцы. Беспалов, дай-ка мне твой планшет, надо сориентироваться на месте.

− Пожалуйста, – с готовностью отозвался взводный, присаживаясь рядом и раскрывая планшет таким образом, чтобы обоим можно было хорошо видеть его содержимое.

− Мы находимся вот здесь. Если будем двигаться прямо, то через пару километров оседлаем вот эту вершину, – Максим оторвал палец от карты и, оглядевшись, сказал, – отсюда ее не видно, но если выбраться на то место, где нас ждет заслон, пожалуй, мы ее увидим. Это почти самая высокая точка в окрестности ландшафта, если, конечно, топографы ничего не перепутали, когда проставляли высоты на оперативных картах. Есть у меня одна задумка… Ладно, придем на место, там расскажу. Сейчас поднимай людей. Пойдем как обычно, я в голове, ты замыкающий.

Максим резко встал с валуна и первым, не дожидаясь пока взвод перестроиться в походный порядок, стал карабкаться по камням наверх. Ведомые своим командиром солдаты были уверены в том, что он все всегда знает и делает все правильно. Казалось, сами эти горы были не приветливы к чужакам, нарушившим их покой. Упорно карабкаясь по склонам, солдаты ботинками оставляли на них глубокие борозды, которые, как по волшебству, быстро затягивались мелкой крошкой. Темп, заданный Максимом, был высок, но ни слова ропота или недовольства не было слышно со стороны цепко цепляющихся за острые камни солдат, многие из которых уже успели разбить в кровь колени, локти, а кто-то умудрился и лбом въехать в попавшийся на пути валун. Пропетляв еще некоторое время по горным кручам, колонна, наконец, стала выходить на заданную позицию. Максим, шедший в голове, с удовлетворением осматривал небольшую, размером 80 на 120, площадку, имеющую уклон, но все же удобную для того, чтобы на ней расположиться на отдых. Кроме того, она выгодно возвышалась над окрестными горами, и отсюда просматривалось пространство далеко вокруг, что было немаловажным для замысла Максима. Пока он присматривался к территории, подошла вся группа. Бойцы, расположившись вокруг, падая от усталости, ждали дальнейших распоряжений, подсознательно предвкушая долгожданный отдых. Последним подтянулся лейтенант Беспалов. С трудом сдерживая дыхание, рукавом оттирая застилающий глаза пот, он с расстановкой доложил:

− Товарищ… командир, все… я последний… за мной никого.

Выждав паузу и дав всем немного отдышаться, Максим дал команду всем разойтись и разместиться для привала. Сержантов и командира взвода он попросил задержаться.

− Значит так, бойцы. Размещаем людей по отделениям по всему периметру. Белозерцев, немедленно выставить посты и прикинуть очередность их смены. Время –через каждые два часа. Командирам отделений, проследить, чтобы подчинение аккуратно, без лишнего шума, проверили оружие, если надо, почистили его, обратите внимание, чтобы весь мусор, что останется после нас, был аккуратно уложен в одно место и тщательно замаскирован. Белозерцев, расставишь людей, определи место для туалета, чтобы все ходили в одно место. После ухода оно также должно быть завалено камнями. Словом, ничто не должно выдавать, что на этом месте кто-то останавливался. И еще, пусть никто не вздумает курить. Дым от сигарет здесь, среди гор и свежего чистого воздуха, будет серьезной приманкой для врага. Если все ясно, выполняйте. Сергей, – обратился он к взводному, – останься, есть о чем поговорить.

− Конечно, я слушаю внимательно, – он дождался пока сержанты удаляться и подсел к командиру поближе.

− Я вот что думаю. Завтра мы должны войти в квадрат, откуда в последний раз «духи» вели огонь. Есть возможность более точно определить это место. Смотри сюда, – он разложил на коленях карту и подсвечивая себе фонариком продолжал, – по моему приказу взводы Ухова и Кононенко, так же как и мы, расположились на привал, заняв господствующие высоты. Если прикинуть по карте, наша рота расположилась в форме неровного треугольника, охватив несколько квадратов. Давайте дружно понаблюдаем за ночным небом. Мы этих умников вычислим по отблескам пламени от ракет старым проверенным дедовским способом. Распорядись, чтобы те, кто будет в дозоре, не прозевали и самое главное – запомнили, откуда они вылетели, это будет более свежая информация, чем там, которую мы имеем. Максим сложил аккуратно планшет и вернул его хозяину.

− Что скажешь, лейтенант?

− Что можно добавить, все предельно ясно, я бы предложил нам с Вами разбить время и отдыхать по очереди, а то мало ли что привидится полусонному солдату.

− Согласен, дело говоришь. Тогда давай сделаем так. Полчаса на все про все, после этого всем отдыхать. Я прилягу первым. Разбудить меня в половине третьего.

− Ясно, если у Вас все, я пошел, посмотрю, чем занимаются подчиненные. Ровно в 2:30 я вас подниму.

− Удивительный народ, непонятная страна, необъяснимая природа, – думал про себя Максим, поудобнее устраиваясь на камнях и накрываясь бушлатом, – днем, несмотря на время года, солнце палит, ночью можно помереть от холода. Хорошо бы успеть выбраться отсюда, пока не испортилась погода…

Предчувствие Максима не обмануло. Прошло не больше двух часов как его буквально выдернули из сладостного состояния сна, где не было войны, тревог, переживаний.

− Товарищ старший лейтенант, – полушепотом, тряся его за плечо, проговорил взводный, – просыпайтесь.

− Да, я слушаю, – протирая глаза, сонным голосом прохрипел он, приподнимаясь на локте.

− Только что одна ракета вылетела из-за вершины и улетела в направлении столицы.

− Можешь сказать приблизительно, откуда был произведен запуск, – быстро встав, живо поинтересовался Максим, направляясь за взводным. Оба подошли к краю площадки, откуда лучше всего можно было показать нужное место.

− Вон оттуда, приблизительно километров пять-шесть по прямой, отделилась от земли горящая точка. – Внимательно вглядываясь в ночную темень, они увидели еще один выстрел, затем еще, и вслед за метнувшимися в небо факелами до них донеслись раскаты реактивных двигателей. Всего было зафиксировано пять запусков, после чего установилась тишина, нарушаемая сопением спящих солдат.

− Все, на сегодня они свою задачу выполнили, – первым вполголоса заговорил Белозерцев.

− Ничего себе. Пять запусков… это тебе не хухрымухры. Сразу видно, там у них что-то серьезное. Давай карту, сейчас мы определим приблизительное расстояние с максимальной точностью. – Максим отошел от кромки, присел на небольшой валун. Дождавшись, пока рядом пристроится взводный, он достал фонарик, предварительно накрывшись плащ-палаткой, чтобы лучик фонарика случайно не послужил причиной их обнаружения и, чтото рассчитывая в уме, стал рассматривать разложенную на коленях карту.

− Значит так, – прервал, наконец, свое молчание он, – визуально мы определили, что противник находится прямо перед нами. Оттуда до Кабула километров 50, значит, пользуются они ракетами малой дальности. Возникает вопрос, как они сюда их приволокли? Скорее всего, вот по этой дороге, ну не это важно сейчас. Время, которое требовалось звуку, чтобы он достиг нас с момента появления вспышки, где-то 20 секунд, а его скорость около 350 м/с, короче, до них, по моим подсчетам, километров семь-восемь. Ближе всех к ним находится взвод Ухова. Разбуди радиста.

− Уже, – немедленно отозвался взводный и, откидывая полог плащ-палатки, поманил к себе стоящего на корточках перед рацией солдата с заспанными глазами, который возился со своей аппаратурой. – Ямщиков, подойди сюда.

− Слушаюсь! – так же негромко подал голос радист, не спеша, на носочках подходя к офицерам.

− Садись, слушай и запоминай, – начал Максим, пригласив его жестом руки, – по запасной частоте, легким шифром передай соседним группам координаты цели. Мой приказ, если силы противника превосходят каждую группу в отдельности и есть возможность выждать время, следует дожидаться подхода других взводов. Если будет замечено, что противник собирается сменить место дислокации, ввязаться в бой и держаться до подхода основных сил. Все, выполняй, – коротко отрезал он, выдерживая паузу и давая возможность бойцу удалиться.

− До рассвета еще есть пара часов, следить за небом больше нет необходимости, противник обнаружен. Нам надо поспать, завтра будет тяжелый день. Проверь еще раз посты и отдыхай, – произнес Максим, потягиваясь.

Взводный, глухо шурша подошвами ботинок, удалился, оставив Максима одного.

– Ну все, спать, – сам себе скомандовал он, заворачиваясь поплотнее в бушлат и закрыв глаза. Как ни пытался он заснуть, сон все не шел. В голове творился такой кавардак, что казалось, еще немного и она лопнет, как перезрелый арбуз. Мысли одна тревожнее другой не давали покоя. Временами, проваливаясь в полудрему, перед глазами появлялись какие-то непонятные видения, отчего Максим, вздрагивая, приходил в себя. С каким-то непонятным удовлетворением понимая, что это неправда, всего лишь плоды его воображения, он поворачивался на другой бок, и все начиналось сначала. Поняв, что отдохнуть ему уже не получится, Максим неторопливо поднялся со своего неудобного ложа и огляделся по сторонам. Первые робкие лучи солнца уже осветили дальние горные вершины, продолжая наступать медленно, но уверенно, как бы давая понять ночному мраку, что его время вышло и пора убираться ему восвояси.

«Какая красота», – подумал про себя Максим и на мгновение представил, что нет никакой войны и он всего-навсего турист, забредший с такими же как он любителями острых ощущений в эту глушь.

От этих мыслей внутри стало необычайно легко, приятная теплота лучами от центра, где-то в области солнечного сплетения, растекалась по всему телу, неся с собой неземное блаженство. Неизвестно, сколько еще стоял бы Максим в такой позе у края площадки, прикрыв мечтательно глаза, вскинув голову и чуть разведя руки, как будто для полета, не замечая, что уже почти рассвело.

− Товарищ старший лейтенант, – тихий голос взводного стряхнул с него охватившее его оцепенение, – Вы бы отошли от края, а то мало ли что.

− Тсс… тише, – перебил его Максим, – почувствуй сегодняшнее утро, насладись красотой освещенных восходящим солнцем гор. Какой воздух, это тебе не продуваемая всеми ветрами, вечно запыленная равнина, где нет места романтике.

− Я бы рад присоединиться к Вам, но если честно, не имею желания сейчас созерцать местные красоты, – не понимая, что нашло на командира, недовольным голосом произнес взводный. – Пора поднимать людей, через час будет совсем светло.

− Ну и жизнь, – вздохнул Максим, поднимая глаза к небу, – никакого покоя. Как в песне: « Опять тревога, опять в дорогу». Ну что ж, значит, так тому и быть. Беспалов, пять минут на подъем, пятнадцать на завтрак, пять на сборы. Выступаем через двадцать пять минут.

− Слушаюсь!

Взводный незамедлительно отправился выполнять распоряжение, отчетливо понимая причину такой спешки. В почти разогнанном солнцем мраке, разбуженные сержантами, полусонные, продрогшие, кое-как спавшие, если это можно назвать сном, солдаты медленно приходили в себя. Повсюду раздавались не громкие, но резкие команды, бряцание оружием, чьи-то сонные голоса, звук открываемых консервных банок, бульканье воды из фляг, которой сначала сполоснули лица, а затем уже запивали наскоро пережеванный сухой паек. Любые движения и сопровождающие их звуки отчетливей слышались на рассвете, то ли от того, что отдохнувший организм лучше, острее воспринимает происходящее вокруг, то ли еще по какой другой причине. Как ни старались бойцы действовать тихо, все равно над местом их привала кружил однообразный, глухой, вряд ли далеко слышимый, звук жизни, говорящий о том, что на сегодняшнюю ночь холодные камни пригрели на себе что-то живое, оказав услуги людям. Наконец, круглый огненный диск полностью поднялся над горизонтом. На смену ночи приходил новый день. Для нестареющих гор – обыденный и монотонный, как и тысячи других, для людей, волею судьбы оказавшихся здесь, – полный тревог, надежд и страхов.

Цель была ясна, задача – наполовину решена, оставалось только дойти до нее и уничтожить. Группа, ведомая командиром роты, настойчиво продолжала свой путь, словно стая охотничьих собак, учуявших след добычи. Неласковое зимнее солнце, постепенно прогревая воздух, было уже в зените, показывая насмешливыми лучами, бредущим внизу людям, что уже полдень, как будто спрашивая, сколько они еще смогут продержаться, неся на себе оружие, предназначенное для умерщвления себе подобных, без отдыха. Однообразный топот ног и ритмичное дыхание впереди идущего было нарушено тревожным сообщением, поступившим от бойцов из головного дозора.

− Товарищ старший лейтенант, прямо перед нами, примерно в пятистах метрах от того места, где мы сейчас находимся, обнаружено скопление людей. Сколько, – точно трудно сказать, но очень много.

− Всем остановиться, – передал вполголоса по цепочке через идущего следом сержанта Белозерцева Максим, приседая на корточки и доставая с удивленным возгласом карту.

− Черт побери! Что это может быть? По моим подсчетам до места запуска нам еще идти полтора часа. Сержант! – позвал он негромко своего помощника, соображая в уме, что же предпринять, взвешивая варианты. Ввязываться в бой, терять время и людей не хотелось, да и не представлялось возможным. Обойти, но как? По горным хребтам не так уж и просто менять маршруты. Здесь где попало не пройдешь. Тропинка, – она или есть, или ее нет. Судя по оперативной карте, по курсу движения обхода не видно.

Может, он и есть, но на карте не нанесен.

− Белозерцев!

− Да, товарищ старший лейтенант, – мгновенно отозвался застывший рядом сержант.

− Возьми кого-нибудь из бойцов и попробуй по восточному склону вон того гребня подойти поближе и уточнить, что там у них за тайное вече. Совсем близко не подходите, себя не обнаруживать.

− Понял! Все сделаем быстро и тихо, – заверил командира сержант и, повернувшись назад, негромко скомандовал:

− Ларин, за мной, только тенью, как ласточка. Разведчики удалились. Первые минуты их еще можно было наблюдать до тех пор, пока они не слились с местностью.

− Передай назад, – обратился Максим к бойцу, расположившемуся за спиной, – приготовиться к бою. Лейтенант Беспалов пусть подтягивается сюда.

Ожидание… Нет ничего хуже и невыносимее, чем тягостные минуты ожидания. Максим никогда не мог спокойно относиться к этим моментам томительного бездействия, когда неизвестность тяжелым грузом давила на подсознание. В такие минуты его одолевали сомнения, правильно ли он поступил, когда доверил что-то важное другим. Вот и сейчас, лежа на животе, до рези в глазах всматриваясь вперед, его начинала раздражать медлительность людей ушедших в разведку. «Лучше бы я сам пошел, – начинал ворчать про себя он, – куда они запропастились, их только за смертью посылать». Когда, наконец, среди серых камней можно было наблюдать движение возвращающихся солдат, Максим не выдержал и, дав команду быть повнимательнее командиру взвода, сам пошел навстречу. Глаза тех, кто вернулся, горели непонятным блеском, то ли это была радость, то ли страх от увиденного. Губы нервно передергивались неровной улыбкой, дыхание сбивалось от ускоренного движения и от возбуждения, охватившего бойцов.

− На вас посмотришь, вы такие счастливые, как будто бы клад нашли, – обращаясь к обоим, попытался шутить не меньше их взволнованный, но не подающий виду Максим. – Что там, не тяните кота за хвост, докладывайте.

− Судя по тому, что мы видели, прямо перед нами одна из перевалочных баз, – начал после короткой паузы сержант, едва сдерживая распирающее грудь дыхание, – людей мы насчитали человек семьдесят, восемьдесят, но не более сотни. Там у них что-то вроде пещеры, куда они беспрерывно снуют. Если принять во внимание, что обычно осторожные «духи» не выставили охранение, напрашивается логический вывод: или они недавно пришли и только собираются это сделать, или сняли охранение и собираются уходить. Если мы, вернее Вы, примете решение атаковать, то медлить нельзя, иначе мы рискуем быть обнаруженными до того, как успеем развернуться и фактор неожиданности, такой необходимый при нашем соотношении сил, будет потерян.

− Похоже это то, что мы искали, – сделал вывод Максим и незамедлительно дал команду радисту срочно передать взводам Ухова и Кононенко остановить продвижение и ждать его указаний

− Ну что, Серега, – выдохнул Максим, обращаясь к взводному, – что ты можешь предложить?

− Если бы решение принимал я, то, учитывая неотвратимость боя, я бы повел своих бойцов в атаку двумя потоками, – начал излагать свой план взводный, для убедительности чертя по мелкой каменистой крошке штык-ножом схему предстоящей атаки.

− Так, так, продолжай, – с интересом склонился над ним Максим.

− Первая группа, возглавляемая Вами, пройдет вот сюда и, развернувшись по восточному склону, нанесет неожиданный удар. Я в это время с оставшимися бойцами зайду с запада, и когда противник будет конкретно втянут в бой с первой группой, атакую их с тыла. Взаимодействие между подразделениями будет корректироваться условными сигналами, что позволяет расстояние между склонами, то есть друг друга мы сможем видеть.

− А что, мысль неплохая, я ничего не имею против, – и немедленно отыскав взглядом своего сержанта, жестом поманил его к себе, – я беру первое отделение и половину второго, остальных поведешь ты. Не будем терять время и ни пуха нам всем.

Максим поднялся, поправил сбившуюся экипировку и крепко пожал на прощание руку взводному и с одобряющей улыбкой добавил:

− Похоже, до нас эти горы никто не прочесывал. Зададим им напоследок жару.

− С удовольствием! – отозвался взводный, отвечая на крепкое рукопожатие командира.

Офицеры сосредоточенно посмотрели друг другу в глаза, как бы подзаряжаясь дополнительной энергией. Уверенные в успехе, они быстро разошлись, увлекая за собой подчиненных по заранее обговоренным позициям. Решимость командиров, их настрой, боевой дух передавались как молчаливый, подсознательный позыв по цепочке, находя отклик в каждом сердце. Исход боя и сомнения на этот счет существовали до момента, пока не была услышана команда, призывающая к бою. Она, словно по волшебству, превратила отдельные личности в часть единого организма, подчиненного одной цели. Солдаты быстро растекались двумя неровными колоннами в разные стороны. Противник был еще не виден, но уже можно было различить гортанные вскрики людей, находившихся буквально за следующим гребнем.

«Все-таки странно, – думал Максим, который шел, как обычно, в голове своих, –почему они не выставили заслоны?»

Чувство волнения не покидало его. Каким-то шестым чувством он осознавал, что что-то не так, чего-то они не учли или просто не могли учесть. Но что конкретно? Ответа на это вопрос он не находил. Заняв позицию, откуда хорошо просматривалась местность внизу, Максим оценивал ситуацию. Все складывалось как нельзя лучше. Расстояние до суетившихся там людей было не более 100-метров, склон пологий, имеющий множество выступов в виде валунов, за которыми в процессе наступления можно будет укрыться бойцам. Максим осторожно вынул бинокль, чтобы бликами от окуляров не привлечь внимание противника, и отчетливо увидел своего взводного, жестом показывающего, что они готовы.

Переведя взгляд на объект атаки, он с удивлением для себя обнаружил на площадке, по которой сновали люди, не только бородатых, одетых в традиционные балдахины и шаровары душманов, но и солдат, одетых в армейский камуфляж, который был явно не из советских армейских складов.

– Странно, это еще что за клоуны, – пробормотал Максим сквозь зубы, продолжая наблюдение. Вход в углубление в скале, о котором говорили разведчики, отсюда не просматривался, но и так было видно, что не просто так туда заходят и выходят люди, перемещающие какие-то ящики.

− Ну, пора! – едва улыбнувшись, сосредоточено смотря вперед, скомандовал Максим, снимая автомат с предохранителя. Первая очередь полоснула по камням, заставив одного из стоящих внизу моментально распластаться по земле. Следуя примеру командира, огонь открыли все бойцы его группы.

− Белозерцев, – прокричал Максим, перекрикивая рокот автоматов, – давай всех броском вперед вон за теми валунами закрепиться. Сменив обойму, он первым встал из своего укрытия, и пока противник не успел прийти в себя, принял решение подойти еще ближе. Душманы, в свою очередь, быстро оправились от неожиданного нападения и, по возможности укрывшись за ящиками, открыли ответный огонь. К тому времени Максим со своими бойцами уже залег на расстоянии в пятьдесят метров и со своей выгодной позиции продолжал методично расстреливать врага, попутно забрасывая его ручными грантами. Положение оборонявшихся становилось все более безнадежным, но когда они заметили, что ко всему прочему их пытается атаковать еще одна группа, приняли решение укрыться в пещере, продолжая на ходу бесстрашно и упорно отстреливаться. Скользя по склону на одном колене, Максим продолжал продвигаться вперед, увлекая за собой солдат. Боковым зрением он заметил, как были поражены несколько его бойцов, но проверять живы они или нет, не представлялось возможным. Еще рывок… и он уже на площадке, где только что отбивались «духи». Рядом с ним, корпус в корпус, словно лошади на скачках, шел верный сержант, стараясь по возможности заслонить телом своего командира. Вот уже с ним поравнялись солдаты из группы Беспалова, а сам он с рассеченным лбом подбежал к Максиму и они, уже вместе, продолжили загонять «духов» в пещеру. Оставив на земле несколько десятков трупов, моджахеды укрылись в глубокой горной расщелине. Интенсивность стрельбы начала постепенно падать.

− Товарищ старший лейтенант, – послышался справа торжественный голос взводного, − кажись все, осталось забросить эту дыру гранатами и, как говорится, концерт окончен. На его лице, залитым собственной кровью, измазанным пылью сияла счастливая улыбка победителя.

− Что у тебя с головой? – спросил Максим, указывая взглядом на наспех перевязанную рану.

− Да ничего страшного, осколком зацепило, – беспечно отозвался взводный и, следуя примеру командира, присел на одно колено, держа оружие на изготовку.

− Что-то мне здесь не нравится, еще неизвестно, что там у них в этой дыре, – задумчиво, не сводя глаз с углубления в горе, проговорил Максим и в следующую секунду раздраженно добавил:

− Сергей, распорядись, чтобы прекратили стрелять в никуда.

− Прекратить огонь, – перекрикивая редкие автоматные очереди, прокричал взводный, поднимаясь во весь рост и сопровождая свою команду энергичными жестами.

− Что у нас с потерями? – отряхивая пыль, глухо переспросил Максим.

− У меня двое убитых, один ранен.

− Это те двое, что первыми вышли на площадку?

− Да, рядовые Буров и Акаев.

− Не забудь, когда выберемся отсюда, представить их к награде… посмертно, это последнее, что мы можем для них сделать. Белозерцев, что с этим у нас?

− Двое раненых, один тяжело – ранение в живот. Вряд ли долго протянет, пуля разворотила бедняге все кишки. Я ему ввел обезболивающий, чтобы не мучился.

− Очень жаль, но на войне как на войне. Сейчас, быстро, погибших завернуть в плащ-палатки, раненых – на носилки и уходим из этого котла. Сергей, а я с одним из бойцов попробую заглянуть внутрь, может, чего интересного увидим.

− Разрешите мне пойти с Вами, – подался вперед сержант, полный решимости отправиться за командиром куда угодно.

− Пошли, а ты, Серега, повнимательнее, что-то у меня такое чувство…, в общем, смотри в оба, мы скоро.

Отверстие в скале было достаточных размеров, чтобы можно было спокойно войти туда, не пригибаясь. Перед входом на одном из разбитых пулями ящиков лежали большие фонари иностранного производства, каких Максим и не видел никогда.

− Смотри, какие предусмотрительные, все-то у них есть. Захвати один и ты, раз они ими пользовались, значит, и нам не помешает.

Сержант, следовавший молча за командиром, взял в левую руку фонарь, включил его и смело шагнул в неприятную, полную опасностей темноту. Проход все время то сужался, так что идущим приходилось пригибаться, то становился таким, что на лошади верхом можно было проехать. Лучи фонаря вырывали из мрака пятна крови на стене, брошенное оружие. Какие-то банки, коробки и прочие предметы, которые не просто валялись, а аккуратно были сложены у стен.

Постепенно двигаться становилось все проще, неизвестно откуда попадавший сюда дневной свет рассеивал темноту, отчего с каждым шагом становилось светлее.

− Куда они все подевались? – сам у себя спросил Максим, когда их взгляду предстало широкое пространство, что-то наподобие большой каменной залы с коническим потолком, уходящим высоко вверх и имеющем там большое округлое отверстие, через которое и попадал солнечный свет в чрево горы. Присев с одной стороны, он указал сержанту место параллельно себе с другой от входа стороны. Насколько было видно, дальше прохода не было и каменный тоннель, заканчивался этим помещением. Держа оружие наизготове, он привстал и, осторожно наступая на пол, прошел внутрь, держась левой стены, в то время как Белозерцев проделывал то же самое по правой стороне. Обогнув по дуге зал, они встретились на противоположной от входа стороне. Кругом было много различного оружия и боеприпасов, но не было ни одной живой души.

− Не могли же они сквозь землю провалиться, – подал голос сержант, оглядываясь по сторонам.

− Сквозь землю вряд ли, посмотри, какой арсенал они здесь накопили. Хватит, чтобы вооружить по полной программе целый батальон. Раз так все серьезно, значит, есть выход. Ты по своей стороне ничего не заметил?

− Вроде нет, разве что… – он запнулся, осененный догадкой. – Точно, там посередине плита выступает из общего очертания.

− Где? Бегом туда. – Максим бросился за сержантом.

В месте, которое было подозрительным, при подробном осмотре был обнаружен ход, прикрытый тяжелой плитой. Немало усилий пришлось приложить, прежде чем им удалось ее сдвинуть настолько, чтобы в нее смог поместиться человек. Страшная догадка молнией поразила разум Максима, когда он, протиснувшись в потайной туннель, посветил фонарем и увидел просторный проход, который вел вверх, наружу.

− Сержант, давай бегом назад, – он замолк, настороженно прислушиваясь, – пока ничего не слышно. Может, еще успеешь. «Духи» поднялись на восточный склон, если они атакуют наших вверху, перебьют всех, как тараканов. Передай Беспалову, пусть поднимает людей на западный гребень и закрепится там.

− А вы?

− Об этом не думай, я попробую отвлечь их с этой стороны. Давай быстрей. От тебя сейчас зависит жизнь многих бойцов.

− Я пулей, туда и обратно. Я обязательно вернусь, – бросил на ходу сержант и с ходу припустил во всю прыть, чтобы не слышать мнение командира на этот счет, которое, ясное дело, было бы не в его пользу.

− Я тебе вернусь. Тоже мне помощник! – незлобно выругался вполголоса Максим, соображая, что из разложенного здесь оружия ему пригодилось бы там наверху. Взгляд его остановился на пулемете Калашникова.

– Вот это то что надо, – проговорил он, закидывая тяжелое оружие за спину. Из боеприпасов, в изобилии лежавших тут же, он выбрал пару коробок с пулеметными лентами на 250 патронов каждая. Немного подумав, аккуратно уложил в карманы несколько осколочных гранат, в просторечье именуемых красивым словом «лимонки».

− Ну что ж, пора наверх, – с трудом протискиваясь в узкий проход, пробормотал Максим.

Идти было неудобно. Сзади на спину больно давил пулемет, как назло оказавшийся затворной рамой к спине, спереди на шее висел автомат, на груди «лифчик» на двенадцать обойм, в обеих руках по тяжелой коробке.

− Если сейчас кто-то из них додумался и остался прикрывать этот чертов черный ход, то хлопнет меня, да так, что даже чирикнуть не успею. На кой хрен взял с собой столько «барахла», если есть риск не успеть воспользоваться ничем. А с другой стороны, когда поднимешься на нужное место, вот тогда не придется жалеть о том, что мог взять и не взял.

Противоречивые мысли Максима были прерваны шумом выстрелов, доносившихся откуда-то рядом.

–

А вот и выход, – отметил про себя Максим, увидев прямо перед собой отверстие, ведущее наружу, − интересно, сержант успел предупредить людей? Если нет, то туго им сейчас проходится, − подумал он, выбираясь из прохода, – ну ничего, продержитесь немного, сейчас командир займет позицию и поможет.

Оперативно оценив ситуацию на месте, он поднялся выше, метров на сорок от выхода. Отсюда хорошо было видно, как в метрах 100-150 от него, на гребне склона, где недавно располагались его люди, залегли «духи», которые вели огонь сверху вниз.

–

Не успели наши увести людей. Плохо.

Бой нарастал с новой силой, стрельба велась настолько интенсивно, что, казалось, столкнулись не меньше, чем два батальона. Максим установил пулемет, дослал патрон в патронник, рядом сложил автомат с запасными обоймами и ручные гранаты.

Неудобство его положения было в том, что он сам располагался на одной линии с противником. В перекрестии прицела он видел лишь нескольких человек, лежащих ближе к нему. Остальных было или не видно совсем, или лишь временами, когда на короткое мгновение кто-то показывался из-за камней.

− Ладно, граждане бандиты, попробуйте-ка вот это.

Длинная, выстрелов в двадцать, очередь заставила душманов ослабить огонь. На всю длину фронта можно было видеть, как из-за камней поднимаются головы, пытающиеся понять, что происходит.

− Что, не по нраву вам такой расклад, ну уж, извините. Чем богаты, тем и рады, – презрительно рассмеявшись, со злорадством прокричал Максим, как будто его мог кто-то слышать. Продолжая вести прицельный огонь, он добился главного – «духи» запаниковали и ослабили натиск на попавших в ловушку солдат, переключив свое внимание на него. Они были явно обозлены, что кто-то проник в пещеру и, используя их ход, сумел зайти во фланг.

− Сколько же вас, черт бы побрал вас всех, – прорычал гневно Максим, расстреляв до конца одну ленту, и отложил пулемет в сторону. Ствол нуждался либо в замене, либо в охлаждении. Заменить его было нечем. Со своего места Максим хорошо видел, как от основной группы душман, отделилось человек двадцать и, ловко укрываясь за валунами, быстро направились к нему, используя его заминку. Короткими автоматными очередями он заставил их замедлить движение. Расстояние быстро сокращалось, каких-то 50 метров отделяло его от врага. Отстреляв одиннадцать магазинов, Максим вставил в автомат последний и, положив его на землю, вновь придвинулся к пулемету. – А сейчас, ребята, будет дискотека. Кто заказывал рок-н-ролл? Получите!

Отрывистый рокот пулеметной очереди заставил наступавших вновь залечь. На этот раз Максим стрелял короткими очередями, успевая поливать свинцом и тех, кто, как мухи, несмотря на потери, продолжали упорно карабкаться к нему, и тех, кто уже с меньшим рвением, но стрелял по его бойцам. Сухой щелчок вместо выстрела оповестил о том, что патроны все вышли. Оставалось еще несколько гранат, пара обойм к пистолету и один автоматный рожок.

Перекатившись к автомату, Максим перевел его на одиночный огонь. Выглянув из-за укрытия, он отчетливо увидел бородатые лица, которые были уже рядом. Человек пять-шесть пытались обойти его слева, по крутому склону. Выстрел, еще один, еще… Бежавший первым, так и не успел спрятаться за ближайшим камнем.

Что-то острое вонзилось Максиму в левое плечо, дробя на своем пути кости. Уже одной рукой Максим дострелял обойму, сумев поймать еще одного душмана в прицел, прежде чем откинул, ставший бесполезным куском железа, автомат.

− Теперь мне придется стать героем, – морщась от боли, процедил сквозь зубы он, сжимая рукоятку пистолета.

«Надо же было так попасться, позволить заманить себя в ловушку, в которую только что поймал врага. Столько людей положил. Успели ли наши хоть кого-то спасти?» – сокрушенно подумал Максим, лежа на спине и сжимая здоровой рукой пистолет. Боковым зрением он увидел, как кто-то из наступавших «духов», оказавшись совсем рядом, навел на него ствол с сияющей черной пустотой. Мгновение понадобилось Максиму, чтобы вскинуть руку и помешать врагу точно прицелиться, выстрелив в того несколько раз.

Тот упал, завалившись на бок, и уже через секунду, использовав тело в качестве защиты, другой душман попытался поразить цель. Выстрелы из пистолета развеяли его надежду, раскроив ему череп, но все же выпущенная им очередь достигла цели. Правый бок Максима обдало жаром, затем последовала невыносимая боль и он почувствовал, что одежда на нем моментально пропиталась кровью.

− Суки! – прошипел со злостью он, бросая здоровой рукой гранаты одну за другой, оставив себе две. Одну, с выдернутой чекой, кое-как он зажал в левой, почти безжизненной руке. Другую, правой рукой прижал к груди, решив подороже «продать» свою жизнь, прихватив с собой несколько «попутчиков».

Разрывы гранат заставили духов залечь в непосредственной близости от изувеченного, истекающего кровью, но все еще находившегося в сознании Максима, и открыть по нему шквальный огонь. Некоторые пули достигали цели, иголками протыкая, теряющее чувствительность, тело Максима.

«Только бы не вырубиться и успеть разжать пальцы», – судорожно пульсировала в его сознании одна и та же мысль. Душманы, поняв, что сопротивления больше нет, осторожно приподнимаясь, стали подкрадываться поближе. Их взору предстала печальная картина. За небольшим камнем, на спине, откинув в сторону левую руку, лежало изрешеченное тело того, кто доставил им столько хлопот. Решив, что все кончено, они в полный рост смело поднялись на небольшую площадку и, держа все же оружие на изготовку, неторопливо стали подходить. Чуть приоткрыв глаза, Максим, сквозь застилающую пелену, насчитал семь человек.

«Ближе, подойдите ближе», – твердило угасающее сознание. Вот уже кто-то пинает его в ногу, кто-то ткнул в живот стволом автомата, чтобы убедиться, что имеет дело с трупом.

«Пора», – промелькнуло в голове Максима. Собрав все силы и волю в кулак, он с усилием разжал одновременно обе руки. Хлопок, недоуменные возгласы уверенных в своей победе душманов, их попытка отбежать… и почти одновременно два разрыва выкатившихся на некоторое расстояние гранат. Крики раненых и темнота. Звуки становились растянутыми, картинки расплывчатыми и снова темнота, и резко наступившая полнейшая тишина. Последнее, о чем успел подумать теряющий нить жизни мозг Максима, за мгновение до конца:

«Так вот она какая, смерть. А умирать совсем не страшно…»