Отрави меня вечностью

Герти грызла вчерашний хлеб с масляной пропиткой. Марта утром не пришла — то ли Одиль не пустила, то ли работы прибавилось. Кот уселся рядом и прижался к ноге, чтобы отдать и повзаимствовать толику живого тепла. Герти даже погладила зверюгу.

— Моя жизнь напоминает твою. Поесть, поспать. Подумать о жизни. Хотя вряд ли ты размышляешь о собственной действительности… О чём же ты думаешь, рыжий пушистик?

— Го-од-фрид! Го-од-фрид! — скандировала толпа, собравшаяся во дворе перед башней с часами.

Через некоторое время голоса превратились в гул. Каждый северянин орал, поддерживая своего господина.

— Сейчас, Пушистик, там умрёт человек. А им — развлечение. Разве так можно?

Кот не ответил, лишь громче заурчал.

Через несколько минут гул людей сменился рёвом.

— Всё кончено, Пушистик, — Герти потуже укуталась в овечий полушубок.

Ещё через несколько минут к стражам прибежал запыхавшийся мальчик лет 12:

— Вы-то смеялись, а я медяшку поставил! И вон сколько выиграл! — судя по звуку, кошелёк был наполнен монетами под завязку.

Суд назначили на вечер.

Вооруженные алебардами стражи, ввели Герти центр тронного зала и отступили назад.

Герти мазнула глазами по фреске на потолке и вспомнила, как рассматривала её во время торжественных церемоний.

В этом зале веками короновали глав рода. Здесь отец заседал с советниками за закрытыми дверями. Раз в неделю зал открывали, и каждый, жаждущий справедливости или помощи мог прийти на аудиенцию к самому ландграфу.

Теперь троны пустовали.

А перед ними за длинным столом сидели жрецы в белых и чёрных хламидах.

Провели жеребьевку, и по воле богов судьёй стал один из жрецов Светлого храма. Герти подумала, что это — хороший знак, ведь тёмные славились своей продажностью и дурным нравом.

— Обвиняется Гертруда, девица 18 лет, бастард Джереона Кёрбера, — голос судьи отразился эхом, и сразу же стихли шепотки на скамейках, — в том, что она злонамеренно отравила Отто, графа Нордрейда и собственного мужа.

Герти вздрогнула. Из уст жреца обвинение звучало ужасно. И всё же она нашла в себе силы поклониться и произнести:

— Я приветствую суд Светлых и Тёмных богов. И прошу вас судить меня справедливо.

Жрец кивнул и объявил начало рассмотрения дела.

Пока главные свидетели — Одиль, стражники и горничные — давали показания, Герти выглядывала в толпе зрителей Марту. Пришедших поглазеть усадили вдоль стен, но первые ряды отдали членам семьи, советникам, военным старшинам и мастерам Игнацу и Хольцу. Марта в числе служанок и прочего люда, наводнившего замок со дня первых похорон, сидела у самой стены и утирала нос платком.

— Мастер Игнац, — обратился тёмный к учителю, — мне сказали, что у вас имеются доказательства вины.

Сухопарый учитель, одетый в хламиду песочного цвета, поднялся со скамейки.

— Гертруда Кёрбер с детства не выказывала уважения к старшим. В учении она не проявляла должного…

— Мастер Игнац, — перебил преподавателя жрец, — это не имеет отношения к делу. Предъявите доказательства.

Герти поёжилась — запачканную шубу с неё сняли ещё на входе, но она всё равно почувствовала себя грязной.

— Гхм-гхм… В комнате, где супруги уединились для брачной ночи, обнаружили кубок с остатками отравленного вина.

— Это ложь! — крикнула Герти. — Все видели, что Отто не брал с собой кубка…

— Подсудимая! — рявкнул жрец. — После слов свидетеля вам дадут возможность оправдаться. А сейчас позвольте высказаться мастеру Игнацу.

— Спасибо, — учитель потёр подбородок. — Хотя я предупреждал… Гхм-гхм… Ряд опытов показал, что яд был получен из корня велянки. Это растение можно найти в нашем лесу. Летом оно обильно цветёт, и листья его, как и цветки и плоды, вполне безопасны для человека, но используются для лечения крупного рогатого скота, если …

— Мастер Игнац, к ближе к делу, — буркнул судья.

— Да-да, ваше святейшество… Велянка — многолетнее растение. Чем оно старше, тем толще её корень. И тем большая в нём кон-цен-трация яда. Надо обладать специальными знаниями, чтобы найти многолетние заросли и выбрать подходящий экземпляр. По всей видимости, обвиняемая выкопала корень заранее, высушила его, измельчила и добавила получившийся порошок в вино господина Нордрейда.

— Откуда у подсудимой подобные знания? — спросил один из тёмных.

— Она украла у мастера Хольца… книгу о ядах. Этот фолиант в комнате обвиняемой нашла служанка. Случайно. Дело в том, что в наших темницах прохладно. И госпожа Кёрбер послала за тёплыми вещами для этой неблагодарной. Только вдумайтесь, даже после столь страшного преступления…

— Было преступление или нет, решит суд, мастер Игнац.

— Д-да, ваше святейшество… Но прошу отметить, что госпожа Кёрбер даже после… э-э… случившегося заботилась об обвиняемой, как о собственной дочери.

— Это всё? — жрец поднял бровь.

— Нет. Горничные упоминали, что при задержании сняли с обвиняемой все украшения. Так вот, под кабошоном одного из перстней обнаружились остатки порошка велянки. Теперь всё.

— На месте преступления нашли остатки яда в кольце? — уточнил один из тёмных. — Зачем же вы проводили опыты?

— Чтобы увериться в своей правоте. Было бы зверством осудить невиновную, — пафосно заявил мастер Игнац и сел.

— Подсудимая, что вы можете сказать по поводу услышанного?

— Признаю, что взяла книгу… для ознакомления… Но я не приносила из лесу никаких корней. И не делала порошка. Когда Отто приехал, я горевала по умершим родителям. А на следующий день, после его поединка с Ламмертом я заболела и слегла. Это могут подтвердить все слуги замка и сама госпожа Кёрбер. Потом я выздоровела, но шла подготовка к свадьбе, и швеи три дня не спускали с меня глаз. При всём желании и умениях я не успела бы приготовить яд.

— Вы могли выкрасть готовый яд. Ведь взяли же книгу без дозволения?

— Позвольте напомнить, что яд был в перстне, а его мне перед сочетанием подарила госпожа Одиль. Швеи это видели. И все видели этот камень у меня на пальце, — Герти сглотнула. — Но я не знала, что внутри него находится яд. Зачем травить человека, который оказал мне великую честь?.. Просто подумайте: он превратил бастарда… в жену уважаемого ландграфа! И я скорблю о нём каждую минуту своего существования, — Герти спрятала покрасневшее лицо в ладонях.

Среди публики прокатилось лёгкое волнение.

— Ты посмотри какая, — процедила мачеха.

А Герти сделала вид, что вытерла слёзы.

— Хорошо, — произнёс жрец, и в сердце преступницы затеплилась надежда. — Однако у нас есть ещё один свидетель. Встаньте, госпожа Хейла, и расскажите, что видели.

С заднего ряда поднялась молодая женщина. Сейчас она была без краски на лице, и Герти не сразу узнала в ней одну из танцовщиц.

— Да, ваше святейшество, — женщина сделала книксен невпопад. — Мы с подругой танцевали на свадебном пиру господина Отто и госпожи Гертруды. В танце мы раздевались, и когда на нас остались только нижние слои одежды… все смотрели на нас. А я рассматривала невесту. Из сочувствия. Она мне казалась печальной и напуганной… Но потом… я увидела… она что-то сделала со своим перстнем и всыпал в кубок господина Отто какой-то порошок. — Танцовщица замолкла и с сожалением посмотрела на Герти, а потом со значением перевела глаза на Одиль.

— Спасибо, госпожа Хейла, садитесь. Обвиняемая, что вы скажете на это?

Герти дрожала, краснела и кусала губы. Из глаз её брызнули слёзы.

— Ваше святейшество, я хочу признаться… Свидетельница сказала правду.

В зале разом охнули почти все присутствующие на процессе.

— Тишина! — у судьи покраснело лицо и шея. — мы должны выслушать обвиняемую до конца!

— Да что её слушать!

— На костёр!

— Утопить!

— Отрубить ей голову! И руки!

— Закопать заживо, и не тратить дрова и доски! — кричали с мест люди.

Герти поняла, что единственный шанс быть услышанной — кричать самой:

— Я не виновата! Я была орудием! Это Одиль дала яд! И приказала убить моего будущего супруга!!

Люди в зале утихли. Слова Герти стали потрясением для окружающих.

— Как ты смеешь! — Одиль бросилась на Герти и, наверное, исцарапала бы той лицо. Но стражи вовремя подоспели и скрестили алебарды перед самым носом взбесившейся госпожи.

— А вы! — мачеха повисла на скрещенных древках и зыркала на стражей. — Пустите! На свинарню отправлю! В рудники… — она захлебнулась собственной слюной и остановилась, чтоб отдышаться.

— Госпожа Кёрбер! — судье уже начал надоедать этот балаган. — Во имя богов, заклинаю вас! Сядьте на место!

— Ваше святейшество! Это гнусная ложь! — Одиль перестала тянуться руками к Герти, но взгляд её по-прежнему не сулил ничего хорошего.

— Госпожа Кёрбер, у вас будет возможность высказаться! — судья перевёл взгляд на затравленную Герти и обратился к ней. — С ваших слов получается, что именно госпожа Кёрбер желала убить брата?

Девушка вздохнула.

«Что я наделала? Даже если суд вынесет оправдательный приговор, я не выйду отсюда живой. Она не выпустит».

Глава 17. Приговор

— Подсудимая, отвечайте. Объясните, почему госпожа Кёрбер хотела убить брата?

Герти почувствовала, что голова её кружится. Не хотелось верить, что всё это происходит на самом деле.

— Он пришёл захватить наше графство. Это правда. Думаю, воеводы Нордрейда знали об этом. И если в их сердцах живёт благородство, они расскажут о планах своего господина, чтобы спасти одну человеческую жизнь и оправдать поступок госпожи Кёрбер.

Люди в зале снова заволновались, а когда затихли, судья произнёс:

— Мы бы выслушали их. Но все Нордрейдцы ещё до рассвета покинули Кёрбер, чтобы похоронить тело своего ландграфа на родине, пока оно имеет подобающий вид.

— Покинули? Это немыслимо. Как они могла уйти… без наместника? — выпалила Герти первое, что пришло на ум.

— Не беспокойтесь, госпожа Кёрбер, — усмехнулся судья. — Старшая Госпожа Кёрбер, как временная правительница Нордрейда, уже назначила временного управляющего. Так что уделы вашего супруга под присмотром… Однако, думаю, в качестве свидетеля по открывшемуся вопросу может выступить… ландграф Берингар Шлезвиг. Господин Берингар, вы долгое время были другом и союзником убитого.

Новоявленный жених Одиль с кряхтеньем поднялся с мягкого стула. Герти заметила синяк в пол-лица и свежую ссадину на лбу северянина.

— Господин Берингар, были ли у господина Отто намерения захватить замок и земли Кёрбер?

— Нет, ваше святейшество, — заблеял Берингар. — Мой товарищ, как и все мы, приехал на похороны. Он очень любил и уважал старину Кёрбера.

— И потому с вами прибыли целые армии? — Герти перебила толстяка на свой страх и риск, но жрец на удивление не осадил её.

— На дорогах неспокойно, — ответил Берингар. — И потом… все наши люди знали Джереона. 15 лет назад мы воевали бок о бок, когда Кастилия напала на южные земли Рёссена. Все помнят подвиг северян…

— Мы тоже помним, ваша светлость. Но те события не относятся к нашему делу, — умиротворённо произнёс судья. — Значит, север не собирался узурпировать власть в наших землях?

— Нет, ваше святейшество. Наши люди благодарны за гостеприимство любезной Одиль. И до сих пор и не пролили здесь ни одной капли крови. Кроме… — Берингар поднял руку, предупреждая возможные возражения. — Кроме двух поединков чести, случившихся по доброй воле.

— Позвольте сказать, — обратилась Герти к судье.

— Говорите.

— Воинственные намерения были. Но северяне отступились в обмен на выгодные браки. Раньше Годфрид и Берингар не могли и мечтать о дочерях Кёрбера, — Герти остановилась, чтобы перевести дух. Её слова были неслыханной дерзостью, но что-то подсказывало, что жрецы могут встать на её сторону, если увидят картину полностью. — Все знают, что мои сёстры Мирабелла и Эрментруд были сговорены с графами восточных земель. Отец говорил, что время войны прошло, и для Кёрбера важнее торговые союзы с более просвещёнными и гуманными правителями.

Люди вокруг загудели, как растревоженный улей. Берингар вспыхнул, руки его сжались в кулаки, но Одиль положила руку на его грудь и что-то говорила на ухо будущему мужу. Потом мачеха жестом попросила судью дать ей слово.

— Ваше святейшество, Гертруда не знает о чём говорит. Заверяю, Джереон никогда не делился с ней своими планами, так как считал, что дело женщины — хранить семейный очаг и следить за слугами. О народе и о процветании земель заботится ландграф. И конечно же, члены его совета.

Мужчины, входящие в совет, одобрительно закивали.

— Спешу заверить ваше святейшество, что у северян не было причин нападать на нас, — продолжила Одиль. — А у меня не было причин травить любимого брата. Что же касается браков моих дочерей… Я — мать. И люблю своих дочек больше всего на свете. Подчас я иду на поводу их желаний, а не выгоды для графства… — Одиль улыбнулась. — Но, как вы видите, боги распорядились иначе, — мачеха взяла под руку расплывшегося в улыбке Берингара.

«Они верят ей, боги…»

— А Гертруда призналась, и просто выкручивается, чтобы снизить меру своего наказания. — Одиль вскинула подбородок. — Я думаю, вы видите её лицемерную натуру. Она заслуживает казни за то, что совершила.

— Наказание определяет суд, — устало возразил жрец. — Подсудимая, вам есть, что сказать на слова госпожи Кёрбер?

— Она лжёт, ваше святейшество, — губы Герти задрожали, она теребила рукав платья и ожидала, что скажет суд.

— Мы услышали… Дело сложное. И суд удаляется для совещания. После мы озвучим вынесенный приговор.

Чёрные и белые мантии поднялись, вышли из-за стола и по очереди скрылись за узкой дверцей, расположенной позади тронов, где ландграфы уединялись для тайных советов.

Одиль так и осталась стоять рядом с северянином, она счастливо улыбалась и гладила Берингара по расчёсанным волосам, лежащим волнами на его груди.

А Герти молилась: «Боги, спасите… Если меня не казнят, обещаю безропотно довольствоваться самым малым и прожить отмеренный срок честно и праведно…»

Она честно сидела в кладовой несколько часов. Пила воду из бутыля, молилась и думала. Вскоре голод скрутил желудок, Герти поползла к сундуку с семенами и попыталась открыть его, но не смогла.

— Ларс забыл о такой мелочи, как кованый замок, — она горько усмехнулась и отползла обратно к стене.

В животе тянуло, и даже начало подташнивать.

Не сразу, но всё же Герти решилась выглянуть в лабораторию.

«Темно и тихо,» — девушка на ощупь двинулась вдоль стен.

«Если Кай и тот вампир всё ещё спят и проснутся, мне несдобровать. Но они боролись у противоположной стены. Я не должна их задеть».

Пару раз она споткнулась об то, что вампиры во время драки уронили на пол. Каждый раз сердце замирало от страха. Но ничего не происходило. И она продолжала красться к двери.

Наконец, Герти выскользнула в тёмный коридор.

«И снова тишина и темнота. Можно попытаться дойти до кухни или до наших комнат, вдруг кто-то остался жив?»

Она шла на ощупь, стряхивая с рук мелких насекомых, которые ввиду отсутствия света безнаказанно ползали по старой каменной кладке.

Внезапный порыв ветра заставил девушку остановиться.

«В замке есть вентиляция, но таких сквозняков никогда раньше не было!»

Лёгкий цветочный аромат, словно шлейф промчался по воздуху.

— Ах!

«Вампир!»

Герти развернулась на месте и побежала в противоположную сторону.

Ноги путались в юбках, но она старалась делать шаг, как можно шире. Девушка быстро устала, в груди пекло от прерывистого дыхания, в боку кололо.

«Кого я обманываю? От них невозможно убежать!»

Будто в ответ на её мысли за спиной послышался женский смех, тихий и циничный, под стать кровососущей твари.

В голове шумело, и всё же Герти продолжала удирать изо всех сил. Вдруг она споткнулась обо что-то мягкое. И растянулась на полу.

В этот момент над головой навстречу преследующей вампирше промчалось ещё одно дитя ночи. Послышался звук столкновения, и где-то позади внутри тёмного коридора вампиры сцепились, как псы с шипением, хрипами и взвизгиваниями.

Не дожидаясь развязки человечка поднялась с пола и прихрамывая из-за ссадин помчалась подальше от места драки.

Позади кто-то из тварей коротко крикнул и упал на пол.

А через мгновение победившее существо настигло Герти, схватило за плечи и со стуком прижало к стене.

Через час, показавшийся Герти вечностью, судьи вышли из комнаты тайных собраний и не спеша заняли свои места за столом.

— В ходе совещания выяснился ещё один факт, — произнёс судья. — Жрец Гоззо, вам слово.

Из-за стола поднялся жрец Тёмного храма.

— В ходе дела упоминался поединок чести между ландграфом Нордрейда и молодым господином Кёрбера, который носил корону лишь полночи и полдня.

При упоминании Ламмерта у Герти пересохло в горле.

— Незадолго до этого поединка Ламмерт Кёрбер приходил ко мне испросить совета. Он хотел жениться на Гертруде Кёрбер и спрашивал, как боги посмотрят на такой брак.

— И что же вы ответили? — ехидно спросила Одиль.

— Не важно. Это не относится к делу, — парировал темный жрец. — Я хочу донести, что у наследника Кёрбера и обвиняемой была любовная связь. А потом господин Отто убил молодого человека. Это не могло оставить обвиняемую равнодушной. На лицо месть за любимого.

По рядам зрителей снова прокатилась волна возмущения.

— Обвиняемая созналась, но скрыла истинный мотив. — продолжил жрец более громким голосом. — Вместо этого… она… попыталась переложить ответственность за отравление господина Отто на госпожу Кёрбер, что возмутительно. Таким образом, подсудимая не заслуживает снисхождения.

— Я не любила его! Ваши святейшества, он сам! — Герти попыталась оправдаться.

— Она лжёт! Я лично видела, как они целовались! — Мирабелла подскочила с места и повернулась к Герти. — Если он сам к тебе лез, что же ты его не отшила?

Герти не нашлась с ответом. Как можно было отрицать правду?

Светлый жрец громогласно произнёс:

— Прошу занять свои места. Суд готов вынести приговор…

Сердце Герти дробно застучало.

— Виновна!

Она будто провалилась в глубокую яму.

— И приговаривается к смерти через сожжение. Приговор будет приведён в силу…

Перед глазами потемнело. Уши будто ватой заложило.

Вокруг кричали. Кажется, каждый хотел высказаться — девушка даже не пыталась прислушиваться к чьим-то словам.

— Как? Будьте милосердны…

Никто её не слышал.

Стражники с алебардами схватили Герти под руки и повели в камеру.

Там она просидела на кровати, не двигаясь, до глубокой ночи.

Она больше не чувствовала холода. Голода. Всё отступило на пороге Иного Тёмного мира, дорога в который для неё будет наполнена ужасом и болью.

Под утро на улице послышались чьи-то шаги.

Герти услышала, как внизу Одиль отпустила охрану.

Девушка будто оттаяла: «Неужели она пришла, чтобы помочь мне сбежать? Всё-таки у неё есть совесть, хотя мы договаривались, что суда не будет».

Однако Одиль поднялась не одна. Рядом с ней по ступенькам взбирался запыхавшийся Берингар.

Без лишних слов мачеха поставила светильник на пол, отперла замок и распахнула дверь. Полный северянин протиснулся в камеру.

— Любимый, ключи, — Одиль стояла на пороге и протягивала мужчине маленькую связку. Когда закончишь, не забудь снова запереть решётку. Не прощу себе, если не увижу, как она умирает в огне.

«Что??»

— Ты можешь остаться и увидеть её унижение, — гыгыкнул Берингар. — Или мы можем отвезти её на север и убить там. Поверь, это зрелище достойно твоих глаз.

— Верю, любимый. Но не хочу мучиться ожиданием. Завтра её сожгут, и это греет мне сердце. А пока насладись своим свадебным подарком, — Одиль хохотнула. — Девственница… в лучших традициях нашей родины.

Герти снова парализовало.

— Гыы… Ты точно не будешь ревновать?

— Если честно, я просто… не считаю её человеком. — Одиль лязгнула дверью. — Делай, что хочешь, мой дорогой. Хоть съешь — никто не станет её искать.

— Даже судьи?

— Они кормятся моими пожертвованиями…

«У меня не было шансов…»

— Но лучше не убивай, — Одиль произнесла это так, будто просила оставить ей кусок сладкого пирога. — Пусть завтра у меня тоже будет маленький праздник, — она хихикнула и поспешила спуститься по лестнице.

Герти смотрела на тёмный силуэт огромного мужчина и чувствовала, как волосы на её загривке встают дыбом.

Берингар шёл на неё как медведь — большой, прихрамывающий, с расставленными в стороны руками. Кот забился в угол и затих, чувствуя опасность.

А Герти только и смогла, что выставить вперёд руки.

— Попалась, белянка, — медведь схватил её за плечи и так тряхнул, что она ударилась головой о стену, — вот смотрел я на тебя и завидовал Отто. А ты вон какая оказалась… мстительная, — его руки-сосиски проворно расстёгивали плащ, а добравшись до платья, рванули корсет вниз, так что он сложился складками и обнажил линию груди.

Ткань рубашки разорвалась легко, видно Одиль отдала ей чью-то старую, застиранную.

Герти молчала. Она устала сопротивляться. Да и был ли в том смыл, если мужчина сразу дал понять, что подавит любое противодействие силой?

Боли не хотелось.

«Завтра будет достаточно боли».

Герти закрыла глаза и с горечью предоставила насильнику полную власть над собственным телом.

Глава 18. Новый уклад

— Ай! — по лопаткам расползалась горячая боль от удара в стену, но всё это было неважно.

Девушка чувствовала на своём лице сладкое дыхание нежити и прикосновение пряди волос ко лбу. Она шумно дышала и считала последние удары сердца.

«…четыре-пять-шесть. Семь. Восемь… Девять…»

— Чего ты ждёшь? — губы Герти онемели.

— Жду, когда успокоишься, — прошептал вампир и коснулся носом её щеки. — Вкус-с-сная… новенькая.

— Кай? — изо рта Герти вырвался нервный смех.

И она смеялась ещё несколько минут, пока сил на смех просто не осталось.

— Ты напугал меня, — наконец, выдавила из себя Герти. — Но с-спасибо, что спас.

— И тебе спасибо. Здорово придумала со снотворным.

— Наверное… — Герти всё ещё справлялась с волнением. — А где Ларс?

— Ушёл. Все ушли, кроме меня… И той, которую я добил. Надеюсь, последняя.

— А девочки?

— Человечки? Эээ… Герти, только не падай в обморок. Мои методы приведения в сознание… тебе не понравятся.

— Их убили?

— Да. С этого всё и началось.

Герти сглотнула.

— Когда именно… их убили?

— Никто не знает. Видишь ли, я был… занят. Мы все были заняты, а потом… Ларс явился откуда-то взбешённый. Давно его таким не видел. Собственно, с последнего визита Эвтерпы… Странная была ночь. Я думал, что всё это время он сидит на троне…

— Значит я не виновата?

— В чём?

— Ларс был со мной. Мы говорили… — Герти осеклась. — О многом.

— Ну-ну, могу представить, — Кай явно улыбался.

— Ты всё ещё держишь меня за плечи.

— Иначе свалишься, — промурчал вампир. — У тебя, даже по меркам людей, какая-то сверхтонкая душевная организация.

— Я никого не держу рядом с собой, — насупилась девушка. — В отличие от некоторых.

— Ладно. Есть более важные дела. — Кай отступил на шаг от Герти и перестал вдавливать её в стену. — Есть хочешь?

— Да.

— Я — тоже.

— Погоди. Если ты сейчас присосёшься, я точно упаду.

— Идём на кухню, — Кай подал руку, а Герти ухватилась за неё.

Странная была ситуация.

Но вся неловкость куда-то делась при мысли, что где-то впереди в кромешной тьме лежит растерзанная вампирша.

«И то самое мягкое, обо что я споткнулось».

— Кай…

— Да?

— А все эти мёртвые… лежат здесь?

— Тут мало. Больше всего в тронном зале и человеческом укрытии.

— Ох…

— У тебя нет причин бояться. Во-первых, мёртвые — по-настоящему мёртвые — не кусаются. Во-вторых, я рядом. И не дам тебя в обиду, — с этими словами вампир поднял Герти на руки так легко, будто она была кошкой.

— Спасибо, — только и смогла произнести девушка.

В кухонных комнатах было так же темно и прохладно. Каю пришлось озаботиться добыванием огня. Впрочем, он быстро выбил искру кресалом и сейчас занимался разведением пламени в печи.

— Спасибо, — снова произнесла Герти.

— За что?

— Тебе он не нужен, и ты для меня…

— У меня был брат, который боялся темноты.

— Вампир?

— Человек. Это я родился вампиром.

— Но ты говорил, что был человеком?

— Можно родиться вампиром и быть человеком, — Кай подкинул в пламя пару дровишек, снял со светильника купол и поджёг длинной щепкой фитиль. — Я жил в человеческой семье. С отчимом и братом, а потом… родилась младшая сестра. — Он закрыл заслонку и поставил светильник на стол.

— Ты заботился о них?

— Только о брате. Когда родилась Бажена, мачеха уговорила отчима выгнать меня из дома. Мне было 14. Уже мог прокормиться и сам.

— Значит ты не знал своих родителей?

— Мать умерла в родах. Человечка может выносить и родить вампира. Но роды эти наносят слишком сильные повреждения. Она была сильная и протянула 3 дня. Её муж оставил меня. Он всегда говорил, что я был слишком похож на неё.

— А твой настоящий отец? Ты его видел?

— Видел. Потом. Мы случайно встретились. Были в одном лагере в битве при Лаграни.

— Где это?

— На Южном континенте. Сейчас руины этого городка заметает песок.

— Название напоминает франкское.

Кай поднял голову на Герти.

— В то столетие франки пытались колонизировать остатки гипетской цивилизации.

— Не слышала о такой.

— Ты много не слышала. Мир гораздо больше, чем тебе кажется. А сейчас поешь.

Герти достала из шкафов остатки съестного, поставила воду кипятиться, и захрустела сухарём, в который превратилась последняя булка.

— Так что всё-таки случилось? Почему Ларс ушёл?

— Думаю, это уловка. Он зол на рыжую. И хочет её убить. Но не может сделать этого открыто.

— Почему?

— У неё оказалось слишком много приспешников. Вообще-то мы проигрывали. Из наших в живых остались только Фернан, Горацио и сладкая парочка с востока.

— А остальные? Убиты?

— Угу.

— Почему ты так равнодушен к их смерти? Тебе их не жаль?

— В мире развелось слишком много вампиров. Чем их меньше, тем спокойнее. Нет конкуренции за территорию. Не растёт недовольство инквизиции. Пока нас мало, мы прячемся и постепенно становимся легендами. Тем временем охотники стареют, теряют хватку, их опыт и знания никому не нужны. А горстку энтузиастов принимают за мошенников.

— Эти охотники ловят вампиров?

— Да. Закон природы таков, что на всякого хищника найдётся более сильный хищник.

— Но охотники — люди.

— Которые приручили Свет.

Герти поднялась из-за стола, плеснула в кружку разогретой воды и запила булку. Она прислонилась к тёплому боку печки спиной, чувствуя, как приятное тепло проникает под кожу. Вампиры и охотники, тьма и свет… Всё должно быть в балансе, как говорил Ларс, даже если кажется, что это несправедливо.

— Ларс ушёл, как… заложник?

— Не совсем. Людишки на севере возродили старый обычай — считать нас богами. Рыжая возомнила, что древнюю религию можно распространить на весь Рёссен, страны Света… на весь мир.

— Но тогда…

— Именно. Не все вампиры отличаются сдержанностью. Она не понимает, что очень быстро наша еда… закончится. А держать их за скот нельзя. Кровь… портится. Теряются…

— Вкусовые свойства?

— Да…

— А вы не можете есть невкусную еду? Однажды после неурожая мы месяцами питались прошлогодней горькой овсянкой. И ничего.

— Да, но здоровый, не пуганный человек долго воспроизводится.

— Почему это так важно?

— Как тебе объяснить… Если люди будут знать, что живут только для чьей-то кормёжки… Пропадает ощущение счастья, восторга, которое передаётся от человека вампиру.

— А ваш зов? Он же глушит всякое сопротивление и здравый смысл!

— Это умение, которым овладевают постепенно, в течение столетий. Свежеобращённый вампир вызовет у человека страх и отвращение…

Герти представила, что будет, если Эвтерпе удастся воплотить свой план в реальность. И поёжилась.

— Он не сказал, когда вернётся?

— Нет. Попросил прибраться и присмотреть… если ты останешься.

— Останусь, — прошелестела губами Герти и протянула Каю руку венами вверх.

Они начали жить вместе. Человек и вампир. Не любовники, не друзья — Герти не раз убедилась в беспринципности Кая, и никогда бы ему не доверилась.

Он и правда прибрался. Пока Герти сидела в кухне и впервые готовила для себя котелок похлёбки, Кай вытаскивал из замка тела.

О них не хотелось думать. И не хотелось видеть.

Она устала страдать за себя и за каждого человека.

Тем более, что по-настоящему близкие остались в той прошлой жизни, слишком далёкой.

Герти помешивала бульон и вдруг представила, что, когда съест тарелку этого супа, из памяти исчезнут все люди.

«Почти все. Кроме мамы, отца и Дедрика».

В тот день она решила, что не будет больше спать в общей спальне. Лишь раз Герти появилась в человеческих покоях, забрала свои платья и пошла в кабинет Ларса. Она бы и вовсе переселилась в ту дальнюю комнату, во второй башне, но это место располагалось слишком далеко от кухни, запасов еды и выхода в сад.

Герти долго прибиралась в лаборатории. Мысленно она не раз поблагодарила Кая, который согласился вынести огромные мешки с мусором и сломанную мебель. А ещё поставил на место стеллажи с книгами и кое-как, но починил ножку длинного стола.

В ту ночь она улеглась на кровати Ларса, обняв его подушку. От наволочки пахло горькими цветами и немного смолой.

Лежа с закрытыми глазами, она вспоминала их поцелуй. А потом представила лицо вампира. Как проводит кончиком пальца по его бровям и носу, будто рисуя заново. Как запускает руки в тёмные волосы, а он подхватывает её за талию и кружит.

Наверное, она придумала себе это счастье. И сладкое будущее. Но иметь такую мечту было гораздо приятнее, чем мучиться неизвестностью.

Май всё сильнее прогревал воздух и землю.

К концу его трава в саду выросла по почти колено. Цвели яблони, груши и вишни, всё было покрыто воздушным ковром из белых лепестков. Герти всё больше времени проводила на улице — читала, вышивала, шила новые платья. Она перестала бодрствовать ночи напролёт и виделась с Каем только тогда, когда он мог спокойно выйти наружу.

— Как ты думаешь, долго он ещё будет на севере?

Кай оторвался от руки Герти, слизнул остатки крови с её кожи и с собственных губ.

— Ты уже спрашивала. Не знаю… — расслабленно ответил вампир.

Глаза его сверкнули красным. А холодная рука провела по выступающей ключице девушки, скользнула по обнажённому плечу. Днём на улице было жарко, и Герти носила платья без корсажа и без нижних юбок, к тому же оголяла плечи и закатывала рукава по локоть.

«Перед кем тут соблюдать приличия? Кай не в счёт».

Герти настолько привыкла к мысли, что она принадлежит Ларсу, что ласка блондина стала для неё неожиданностью.

— Может тебе сходить в деревню и принести кого-нибудь? — девушка раздражённого повела плечом. — Заодно этот кто-то начнёт нормально готовить.

Сама Гертруда не умела печь, никогда не разделывала мясо и рыбу, и питалась теперь только кашами и постными супами. Выручали колбасы, сыры и сушёные фрукты, которыми был забит склад с продуктами. Коты, которых Герти иногда подкармливала колбасой, начали лосниться и так и тёрлись у её ног.

Теперь вот и Кай попытался «втереться» в доверие.

— Мог бы. Но не хочу, — вампир улёгся рядом на траву, заложив руки под голову, но разглядывал вовсе не звёзды.

— Почему?

— Кажется, я влюбился…

— М-м… — Герти подхватила книгу, которую читала до самых сумерек, пока не явился Кай, и поднялась на ноги. — Я спать. Счастливо провести ночь.

— Жестокая…

— А ты бессовестный. Я принадлежу Ларсу, — ответила девушка на ходу, зная, что вампир услышит.

— И глупая… ты принадлежишь только себе, — вампир встал у неё на пути. — И тебе тоже одиноко.

— Путь так, — Герти обошла тёмную фигуру Кая и продолжила свой путь.

— Если ты боишься за свою невинность, есть много способов… сохранить её. — Вампир шёл по пятам, а его шёпот обволакивал. — И получить удовольствие…

При упоминании о физической близости, такой, какая может быть между влюблёнными, Герти почувствовала, как на щеках расцветает румянец.

— Тебе не нужно ничего делать. Просто позволь… остаться рядом… Сегодня. И завтра…

Предательский жар медленно, но верно расползался по телу, и наконец добрался до тайной точки, которая находилась…

— Оставь меня, Кай! Иначе пожалуюсь Ларсу, когда он вернётся.

Угроза сработала.

Вампир будто растворился, даже жасминовый флёр, который обычно сопровождал его, улетучился.

Герти выдохнула и решительно направилась к уже обжитой лаборатории.

Глава 19. Падение

Июнь выдался жарким и солнечным.

Герти почти перестала разговаривать с Каем и решила не встречаться с ним лишний раз.

Но проще было сказать, чем сделать — она боялась отказать ему в собственной крови, потому что не хотела разозлить, и Кай этим пользовался.

Герти не понимала, какая сила держит Кая рядом с Ларсом, и почему белокурый вампир продолжает охранять одну единственную человечку в пустом замке? Но он охранял. И когда не спал, был рядом — валялся в саду, плёл венки из ночных цветов и дурачась дарил Герти. Пролетал мимо в коридорах, оставляя за собой цветочный шлейф.

Герти целыми днями могла жить в приподнятом настроении. А потом что-то менялось — она осознавала, что Кай в любой момент может нарушить хрупкую договорённость. Что ему ничего не мешает напасть на неё, изнасиловать и выпить до суха. А потом сбежать.

«И он обязательно сделает это, когда поймёт, что Ларс не вернётся… Когда он это поймёт? Вот почему он не делится своими соображениями по поводу возвращения моего Ларса».

Порой доставалось и Ларсу.

«Он обманул меня. С чего я взяла, что между нами может быть что-то большее, чем просто… работа? Ведь он всегда говорит, что ценит меня, как секретаря! А поцелуй — всего лишь уловка. Чтобы я дождалась его, выслушала его разумные доводы, и мы вернулись к его работе! Он не думает о моей жизни. А если взбунтуюсь… он может снять защиту и получить верную покорную служанку. Такую, какой была Вилма. Или Латгард,» — при воспоминаниях о старухе Герти вздрагивала. Не хотелось думать, что это и есть — её будущее.

Всё чаще её посещала мысль, что быть вампиром лучше.

Да, она больше никогда не увидит солнца, но и не будет слабой, не заболеет, не состарится… А самое главное — она больше не будет бояться. Ни людей, ни вампиров.

Герти видела, что для поддержания жизни не обязательно убивать человека. Это вопрос контроля, как не допивать из чашки и не доедать из тарелки.

«Это просто! Почему Ларс против?»

Вечность? Что плохого в вечности?

«Но что будет, если я не смогу его переубедить?»

Внутренний голос поддакивал: это невозможно — целой жизни не хватит на то, чтобы изменить решение, которое принял 1000-летний вампир.

«Можно попросить Кая,» — подумала она однажды. А потом вспомнила, что случилось с Миррой, как именно происходит инициация. И отбросила эту мысль.

«Ларс не простит измены. А зачем мне целая вечность без Ларса?.. Это тупик».

Обычно подобные мысли приводили к одному желанию — уйти из замка.

Её ведь никто не держит. Даже Кай. Она знает, где выход и знает, что до ближайшей деревеньки — один день пути.

Герти даже собирала свои платья и запас еды в узел, но каждый раз это случалось во второй половине дня. И девушка каждый раз не решалась на путешествие в темноте. Тогда она откладывала свой уход на утро.

А утром, когда сад всё ещё скрывала густая синеватая тень, она сидела под грушей и долго смотрела на знакомый до каждого камешка древний замок. Башни его тянулись к небу прямо из горного массива, будто из пены морской. А солнце ласково касалось их вершин, постепенно покрывая золотом тёмные камни фасада. Герти, как завороженная смотрела на это до тех пор, пока солнечный свет не доходил до левого окна, большого, закрытого тяжёлыми ставнями.

За этим окном спал Кай.

Пугающий. Знакомый. Смешливый. Порочный.

При воспоминаниях о его «нечаянных» прикосновениях к шее, плечам, к волосам, к груди внизу живота становилось тепло, будто там начинало сиять какое-то своё внутренне солнце.

А где-то за пределами гор начинался большой мир.

Чужой.

В нём не осталось ни одного родного человека. Кроме Дедрика. Но Ларс объяснил ещё тогда, на башне, что идти к брату даже через полгода — опасно. Её всё ещё могут искать. Герти верила, что так и есть — Ларс столетиями мастерски скрывался от людей.

«Ларс… Как я скучаю. В целом мире не найдётся ни одного человека, который хоть в какой-то мере смог бы тебя заменить. Потому что ты — и есть целый мир. Бесконечный, разный, мудрый и благородный… Я люблю тебя. Только тебя…»

В её сердце снова начинала оживать надежда, что, когда вампир вернётся, всё разом наладится.

«Может быть, сегодня? Его нет два месяца. Вдруг именно сегодня он придёт? А я уже покинула замок…»

Июль иссушил землю.

В синем небе много дней не было ни одного облачка. Трава поблёкла, цветы опустили головки, на деревьях начали темнеть завязи. Утренняя роса мгновенно испарялась, стоило солнцу показаться в горном распадке на востоке.

«Что будет, если я останусь без урожая?.. Ларс не одобрил бы подобной беспечности».

Герти решила принести воду из терм.

Она спустилась со светильником на несколько этажей под землю, зачерпнула пару вёдер из прохладного источника, надела их на коромысло и…

Не смогла поднять.

Тогда она слила по половине воды из каждого ведра и подняла коромысло. Но светильник остался стоять на полу, а впереди маячила тёмная лестница наверх.

Она присела и взяла светильник.

Коромысло соскользнуло с плеча.

— Тьма!

Герти взяла светильник в одну руку, а полведра воды — в другую и потопала наверх.

К тому моменту, как она поднялась в сад, с неё самой текло. Платье прилипло к спине, мокрые дорожки пота ощущались до самого подбородка.

Герти плеснула воду под грушу и поняла, что это ничтожное количество влаги по большей части испарится в течение получаса.

«Чтобы хорошенько полить одно дерево и одну клумбу, мне понадобится пол дня… Я не справлюсь. И сад погибнет».

Она всё-таки сходила несколько раз в термы за водой и села на скамейку, вытянув ноги. Солнце нещадно припекало. Надо было уходить в тень, не то к вечеру лицо и грудь покраснеют и будут ныть, а потом и вовсе облезут. Но мышцы гудели, голени наливались усталостью. Она поднялась со скамейки и ушла под тёмные своды замка, ощущая во рту горечь.

Герти с трудом дождалась начала заката.

— Кай! — она ворвалась в комнату вампира без стука.

Он лежал голый на спине, раскинув руки в стороны. Шёлковая чёрная простынка прикрывала неприличные места.

— Проснись, — Герти осмелилась подойти ближе и потрясти вампира за плечо.

Кай открыл глаза и улыбнулся самой обворожительной улыбкой, которая обнажала кончики клыков.

— Рад тебя видеть, Герти.

— Я не за тем. Очень нужна твоя помощь! — девушка взахлёб начала рассказывать о том, как важно спасти сад.

Слегка растрёпанный Кай сел на кровати. Он слушал её, глядя на линию девичьих губ, раскрасневшихся от волнения и подъёма на несколько этажей. Ближе к концу рассказа Герти заметила, куда направлено внимание вампира, и смутилась.

— Я помогу. Но не бесплатно.

— Но это же и твой сад! И Ларса! Он будет недоволен!

— Сад — это конечно хорошо… Девушки любят, когда их любят в саду. Но мне досталась настолько холодная особа, что сад теперь без надобности, — Кай откинул простынь и поднялся с кровати, чтобы одеться.

Герти еле успела зажмуриться и отвернуться.

— Ларс будет недоволен, — произнесла она упавшим голосом.

— Ларс думает только о своих исследованиях. А сад. Это для человечек. Чтоб не скучали.

— Пожалуйста… — Герти сложила руки в молящем жесте. — Сад нужен мне.

— А мне нужен поцелуй, — губы вампира явно растянулись в улыбке.

Герти сидела всё так же зажмурившись, кровь пульсировала в голове, под льняным лифом платья груди налились тяжестью.

«Если он меня поцелует, то… не остановится. Боги, дайте мне сил! А что если…»

— Я согласна, — глухим голосом произнесла девушка и открыла глаза.

Вампир сидел рядом с ней на кровати. Он успел надеть только штаны, а рубашка всё ещё оставалась расстёгнутой и обнажала широкую полоску голого торса, гладкого, белого, с бугорками мышц.

Холодные пальцы приподняли подбородок.

Герти приготовилась сопротивляться, лицо её дрогнуло, кровь отлила от него.

— А знаешь, награда должна быть заслуженной. Пошли что ли, спасём твои цветочки, — вампир поднялся с кровати и принялся застёгивать рубашку.

Девушка выдохнула с облегчением.

Следующие несколько часов она подсказывала вампиру, куда ещё нести воды. А он носил, быстро и много. Полная луна на безоблачном небе заливала сад и замок серебристым сиянием. И Герти хорошо видела, где они полили, а где земля всё ещё остаётся сухой.

В какой-то момент она начала часто зевать. Кай заметил это.

— Иди спать. Я закончу.

— Хорошо. Спасибо, — девушка искренне улыбнулась.

— Не за что. Это оказалось даже весело, — он аккуратно полил ряд белых цветов, которые когда-то посадила Мирра.

Герти легко отмахнулась от воспоминаний о строгой девушке и отправилась в лабораторию спать.

Проснулась она под утро. Умылась, переоделась. И первым делом отправилась в сад.

В предрассветных сумерках было видно, что цветы немного ожили. Трава оставалась жухлой, зато листья на деревьях перестали скручиваться.

Герти почувствовала, что на неё смотрят откуда-то сверху, и обернулась.

Высоко на подоконнике своего раскрытого окна сидел Кай, одетый против обыкновения в белую рубашку. Спиной он облокотился на раму окна, одну ногу согнул в колене, вторая свешивалась наружу.

— Осторожно Кай! Скоро рассвет! — крикнула Герти шутливым тоном.

— Я жду свою награду, — так же шутливо ответил вампир.

— Кай… я. Не могу. Прости.

«Я и правда не могу! К тому же он сам частенько — не хозяин своему слову».

— Тогда я умру, — в его голосе появилась грусть.

— Не неси чушь! Уходи с окна и закрывай ставни! — Герти начала злиться.

— Не уйду, пока не поцелую тебя, — обречённо ответил вампир.

— Мрак! — Герти топнула с досады ногой.

Позади неё был сад, честно политый вампиром. Внутри скреблась совесть. Небо на востоке начало светлеть, разгоняя ночь.

«Пока я поднимусь, солнце уже…»

Времени на раздумья не осталось. Герти сорвалась с места и побежала под своды замка, потом по длинному коридору мимо кухни и лаборатории до лестницы на верхние этажи. Она бежала, не останавливаясь, даже по лестничным пролётам. Сердце колотилось где-то в районе горла. После вчерашних упражнений с вёдрами от каждого прыжка по ступенькам голени ныли, как от ударов палкой.

Она ворвалась в комнату вампира, еле держась на трясущихся ногах.

— Быстро. Слезай с окна, — голос её охрип, воздух застревал в горле.

За спиной вампира небо стремительно светлело.

— Хорошо, — ответил Кай и мгновенно оказался рядом. — Отдышись… ты успела.

— Угу, — ответила Герти и облокотилась на стену, грудь её ходила ходуном.

— Значит ты согласна, чтобы я тебя поцеловал? — он усмехнулся, глаза его искрились весельем.

— Да, — выдохнула девушка, приводя мысли в порядок.

- Вот только место поцелуя я выберу сам… — прошелестел он на ухо.

Герти уставилась на противоположную стену, пытаясь вникнуть в смысл его фразы.

Холодное прикосновение к лодыжке заставило её очнуться.

«Что он собирается делать?»

Кончики пальцев вампира добрались до голени Герти и продолжали медленно ползти вверх.

Вторая рука приподняла подол юбки.

— Нет…

— Да, — Кай смотрел на неё ярко-красными глазами снизу, стоя на коленях, пока его рука подбиралась к завязкам панталон.

Второй рукой он поднял подол ещё выше, до самой талии и слегка придавил Герти к стене.

— Мы так не договаривались, — голос её дрогнул.

Она попыталась пошевелиться, но вся будто одеревенела. От малейшего напряжения мышцы начинали гореть.

Кай тянул завязки в стороны.

«Попалась,» — Герти сглотнула вязкую слюну.

Развязанные свободные панталоны упали на ступни. Оголённая ниже талии кожа почувствовала непривычную прохладу снаружи, а изнутри наливалась жаром.

Мокрый язык будто ужалил её в самую женскую суть. Герти мгновенно напряглась, чувствуя невероятно сладкое напряжение. Язык проник чуть глубже, лизнул, задвигался быстрее. Он был везде, нежно лаская складочки и то самое сосредоточие ярких ощущений.

Герти выдохнула, понимая, что это самый настоящий стон.

Она не верила, что это происходит с ней. Язык вампира скользил по кругу. То ниже, то медленно поднимался выше, губы проникали между маленькими выпуклостями и слегка сдавливали кожу. Волны новых ощущений захлёстывали Герти с ног до головы. Тело расслабилось, голова облокотилась на стену, с губ сорвался ещё один стон-всхлип.

Кай остановился, подхватил её за талию и понёс. Герти почувствовала, как панталоны скользнули на пол, делая её одновременно свободной и бесстыжей. Вампир усадил Герти голой попой на что-то твёрдое и холодное. Откинул юбки в стороны, раздвинул ноги широко…

«…слишком широко…»

…и снова накрыл ртом горячую промежность девушки.

— Ах…

Герти откинула голову назад в воздух, порыв прохладного ветра подхватил длинные волосы, охладил лицо и плечи.

Она открыла глаза.

Где-то вверху маячило серое утреннее небо и чёрные камни фасада сужались и устремлялись вверх.

«Я на подоконнике…»

На самом деле это было неважно. Герти опустила ресницы и отдалась волшебным, ощущениями, которые пронизывали тело. Кай замедлялся и ускорялся. Из неё там внизу что-то лилось, как слёзы, только слаще и трепетнее. Напряжение в теле сменялось всё более мощными волнами искрящейся разрядки…

— А-а-а-а-а! — выдох-стон слетел с её губ и легким звенящим эхом рассеялся в воздухе.

Язык вампира ткнулся слишком глубоко, и яркие ощущения на мгновение окрасились болью. Герти дёрнулась и отсела подальше.

— Ах, нет…

— Но ты готова…

— Не-ет… — она отсела ещё дальше.

Холодные пальцы Кая скользнули между складочками, обхватили горячий бугорок, сжали его, начали мять. От разницы температур Герти вздрогнула. Язык вампира снова метался внутри, доводя до исступления и заставляя дышать быстрее, легче, до хрипа.

Рука, девушки, которой она опиралась на отсыревшие от росы камни, переместилась чуть дальше назад.

Пик блаженства застал её врасплох, заставил вздрогнуть и выгнуть тело… С губ сорвался стон.

Рука скользнула по мокрому камню.

Мир вокруг крутанулся. В теле стало легко… Между ног цветами распускались слои невероятного наслаждения…

Где-то высоко в воздухе повис крик Кая.

А потом внезапная боль разорвала и придавила тело. Беспощадная, нестерпимая, она продолжала терзать Герти, затапливая сознание красной пеленой.

Глава 20. Последний рассвет

Кай завязал штаны и выглянул из окна:

— Мрррак! — от удара кулаком подоконник пошёл мелкими трещинами.

Он так увлекся… ласками её и себя, что забыл о том, где они находятся.

А теперь девчонка лежала внизу. Лёгкая, светлая. В летнем платье, подол которого раскинулся, как крылья мотылька. Только красная полоска пересекала лицо по косой от кончика носа до челюсти. Да нога была не естественно выгнута.

В два прыжка он оказался рядом с ней, на нижней площадке. Пятки заныли от приземления — даже вампирам подобная высота давалось нелегко. Но это были такие мелочи!

— Ларс убьёт меня, — он схватил себя за волосы. — Тьма! — мотнул головой.

«Вот эту самую голову и отвернёт».

Он упал на колени рядом с человечкой и обхватил её кисть — тонкую, с прозрачной кожей. Кай любил такую кожу. Через неё хорошо просматривались вены. Он любил поглаживать эти руки и вдыхать аромат живительной жидкости, быстро пульсирующей внутри.

Теперь ничего не пульсировало. Точнее, кровь всё ещё двигалась в этом теле, но ток её сильно замедлился.

«Если выпивать её всю, то сейчас. Пока не умерла,» — Кай мазнул пальцем по красному ручейку, вытекающему из носа и сунул в рот.

— Ммм…

«Самая вкусная кровь из артерии».

— Смерть будет лёгкой… А потом… — он оглянулся на горы.

Глубоко вздохнул и склонился над белой шейкой Гертруды.

— гы-гы, — Берингар был снова над ней.

— Нет, — всхлипнула Герти.

Её не услышали.

Юбки взметнулись вверх, она пыталась сомкнуть ноги вместе, но почему-то не смогла.

Жёсткая холодная рука легла на её промежность. Пальцы раздвинули складки в стороны, и от этого прикосновения стало тошно.

— Нет! — крикнула она.

Из туманной дымки выплыло довольное, жирное лицо северянина, освещённое с одного бока тем самым светильником, который — Герти помнила — Одиль оставила на полу. Берингар облапил бёдра девушки, согнул ноги в коленях и развёл широко в стороны. А чтобы не дёргалась, придавил своим телом.

— Этого не было!

— Гыы… — пахнуло смрадным дыханием, а в промежности снова завозились чужие пальцы, и в самый центр упёрлось что-то твёрдое и большое.

Герти и охнуть не успела, как её буквально проткнули. Берингар вошёл в неё резко, одним рывком. Больно…

— А-а-а-а! Как больно!

Запахло кровью. Хотя кровью пахло уже давно, просто запах этот усилился, смешался с гнилью, цветами и потным мужчиной.

Между озябших ног туда-сюда сновал огромный орган. Она знала это. Она уже видела. Где?

— Этого не было.

— Было, — усмехнулся Берингар.

А потом с его головы, откуда-то с макушки, закапала кровь. Сладкая, медовая. Она попадала прямо в рот Герти. А девушка отворачивалась.

— Пей… Да, пей же… давай!

«Кай?.. Откуда он здесь?»

— Ну же, девочка, пей мою кровь… Если ты не хочешь, чтобы этот рассвет… стал для тебя последним…»

Почему он передумал?

Наверное, окончательно пришёл к мысли, что жить с кем-то всё-таки лучше, чем одному.

Руки его подняли юбку и развели тонкие ноги в стороны.

Он наелся одиночества. Он много раз пробовал его на вкус.

«Колени лучше согнуть».

За десятки лет скитаний он много раз делал вывод, что жить одному тоскливо. А что может быть хуже тоскливой вечности?

Лицо девочки на мгновение обезобразила гримаса боли.

«Потерпи…» — по привычке обратился он к её разуму.

Ему стало жаль её. Впервые за сотню лет. Ему стало по-настоящему не всё равно, что чувствует рядом с ним живое существо.

Пальцы ловко справились с завязками собственных штанов. Рукой он мазнул промежность.

«Всё ещё мокрая…» — чувство вины, будто яд, проникло в самое сердце и заставило его болезненно сжаться.

И даже понимание, что он может всё исправить, не сделало эту вину меньше. Скорее, наоборот.

Он постарался войти в неё мягко, но у него не получилось. Желание, возникшее сразу же, как только он приставил головку к девственной плеве, сделало член не просто твёрдым и большим, а прямо-таки каменным и ещё большим по размеру.

— Ах… — вырвалось из умирающего тела.

А он не мог остановиться, внутри её было так жарко, скользко. И при этом так узко… Хотелось двигаться в ней ещё и ещё…

— О-о-о-о!

Он помнил, что ей больно и страшно, что…

— Защита… Мрррак! — Рука рванула шнурок, её хорошенькая головка мотнулась в сторону, а кулон улетел куда-то в жухлую траву. — Давно хотел это сделать.

При воспоминаниях о последних месяцах — о том, как она всё время была рядом, умопомрачительно пахла на весь замок кровью и невинностью и называла себя при этом собственностью другого… в груди его полыхнуло. Член налился ещё большей тяжестью. Хотелось всадить его глубже, и ещё…

— Моя-а… — рядом с ней…

«в ней…»

…хотелось забыться.

Хотелось продолжать делать то, что он делал. Хотелось большего — отдачи. Блеска в глазах. Раскрытого от стона рта. Чтобы впиться в этот рот, красный от возбуждения, проникнуть в неё ещё и языком, укусить губу, ощутить вкус крови… Вампирская кровь, пьянит сильнее человеческой.

«Нельзя забываться».

Семяизвержение могло вот-вот произойти.

«Семя и кровь должны попасть в неё одновременно,» — Кай приник к своему запястью зубами. Прокусил кожу.

«Как это, оказывается, неприятно,» — поддел клыком ускользающую вену и аккуратно сжал зубы.

«Хренов эгоист. Ей сейчас в стократ больнее,» — он поднёс руку к её лицу.

Бурые капли падали на белую кожу человечки и скатывались вниз. Оказалось, очень сложно одновременно ритмично входить в неё и держать руку над губами. Кай понял, почему этот обряд был сложен в исполнении и проводили его обычно двое.

«А вдруг не получится?» — от этой мысли тело его напряглось чуть сильнее.

Нет. Он уже привык к мысли, что эта девочка будет его. Он давно привык к её запаху, сроднился с её секретами и страхами.

«Больше ты не будешь бояться…»

Он хочет провести с ней время. Не вечность. Но может, лет 50? Чтобы узнать её мысли, выведать тайны, познать всю до сантиметра и показать ей самой, на что она способна. Чтобы угадывать малейшие её желания и исполнять…

Когда он захотел жить чьими-то желаниями?

Какое-то новое ощущение охватило его. Это было похоже на подъём, на полёт с высоты.

Кай содрогнулся всем телом, запоздало понимая, что это разрядка. Мощная, как взрыв! Сметающая все мысли и сомнения!

— Нельзя… — семя толчками исторгалось из него, отдавая внутрь чистейшим острым наслаждением.

Он схватил голову давно отключившейся Герти и приставил свою кровоточащую руку к синим губам.

— Пей… Да, пей же… давай!

Кровь текла медленно, а доступ к гортани человечки перекрывал мягкий распухший язык. Кай сунул палец в сухой рот и придавил язык к нижнему нёбу:

— Ну же, девочка. Пей мою кровь… Если ты не хочешь, чтобы этот рассвет стал для тебя последним…

Острая боль начала уступать ощущению онемения. Запах крови из гнилостного превратился в цветочный, будто камеру, где она доживала свои последние часы, хорошенько проветрили солнечным летним днём.

«Лето? Так странно. Но меня приговорили зимой».

Герти помнила, как это было.

Берингар ожидаемо навалился на неё.

И обмяк.

На лицо капнуло что-то мокрое. Герти открыла глаза. С головы северянина, откуда-то с макушки стекала кровь.

Кто-то потянул его в сторону, и он кулём скатился прямо на пол.

— Чего лежишь? Вставай, — прошептали сверху грудным голосом.

— Труди? Откуда ты здесь?

— Я уже давно тут. Сказала матери, что спать, а сама сюда, — сводная сестра отложила на скамейку огромную дубинку, потемневшую на конце. — Ты меня не заметила. Я в соседнюю камеру прошла и притаилась. А ты смотрела в одну точку и раскачивалась. Я ещё подумала, умом ты что ли тронулась? — Труди начала расстегивать шубку.

— Зачем ты пришла? — Герти не понимала, что происходит.

Эрментруд стащила с себя шубу и принялась развязывать юбку.

— Мать поступила с тобой не справедливо. Ты выполнила часть своей сделки. Отвела от меня беду, — Труди глянула на потерявшего сознание Берингара. — Раздевайся. Надо одеждой поменяться.

— Зачем?

— Затем, что ты сейчас выйдешь отсюда. И спокойно… Поняла? Спокойно, чтобы не привлекать внимание, потопаешь прямо к воротам, — жарко прошептала Труди. — Там подождешь за большим камнем пересменку. Мартина снимут с тутошнего караула, он приедет к тебе на лошади, а ты сядешь к нему.

— Зачем мне к нему садиться? — Герти уже сняла с себя шубу и теперь избавлялась от прочей одежды.

На секунду мелькнула мысль, что это очередная пакость. На этот раз от сестёр.

— Верь Мартину, он хороший. Он довезёт тебя до одного места рядом с перекрёстком. Только высадит в лесу. По дороге нельзя. А уж оттуда день пути до Виттлиха.

— Но Кёрдроф и Лидде ближе.

— Ага, вот туда за тобой первым делом и отправятся.

— А если в другую сторону — в Иккериц?

— По свету не дойдёшь, а волки нынче, сама знаешь, лютуют.

Герти уже разделась до разорванной рубашки и смятого корсажа.

— Снимай, — скомандовала Эрментруд.

— Зачем?

— Мой наденешь с подарочком. Я тут вшила кое-что. Жемчуг Ханны, — слова не держались внутри Эрментруд.

— Вы добрались до тайника?

— Тоже мне тайник, — хохотнула сестра. — Мать с первого взгляда определила, где вы папенькины подарки прячете. Мне достался жемчуг и серёжки. Давай зашнурую.

Герти подошла вплотную к Эрментруд, и та взялась за верёвки.

— Еды не припасла, извиняй. Но за одну жемчужину тебе дадут и кров, и ужин, да ещё и отвезут, куда скажешь. Тайком.

— А ты?

— А я оденусь в твои тряпки и посижу тут до вечера. Мать сожжение на полночь назначила. Говорит, так зрелищнее.

— Но тебя…

— Мне знак дадут, и я выйду тайком заранее.

— Но получается, ты пробудешь здесь целый день?

— Ага. Иначе у тебя форы не будет… Габи прикроет. Скажет матери, что я приболела, — шнурки не слушались, Эрментруд не умела как следует шнуровать корсажи.

Но как ей сейчас была благодарна Гертруда!

— Труди, можно вопрос? — облачко пара выпорхнуло изо рта Герти.

— Я беременна от Мартина, — хвастливо произнесла сестра, объясняя всё.

— Ох.

— Некоторые из охраны знают, что мы… — девушка со значением подняла брови. — Мы тоже сбежим… Потом. Когда всё уляжется, и поисковые отряды вернутся. Я — девица с формами. Габи сказала, что долго видно не будет… Представляешь, что было бы, если б на севере узнали? Ты меня спасла… Всё. Надевай юбку. Боги, как я замерзла, — девушка быстро натягивала на себя грязную одежду Герти.

Огромный капюшон спрятал лицо сестры, а более тёмные волосы она заправила назад.

— Спасибо, — Герти поправила на себе шёлковую юбку и застегнула под подбородком капюшон приталенной шубки. — Спасибо за всё, — она подошла к скамейке, наклонилась и чмокнула холодную щёку своей спасительницы.

— А ты прости меня, — голос Труди дрогнул. — Жаль, что я повзрослела только сейчас. Ну всё, беги.

— А что с этим? — Герти махнула головой в сторону Берингара.

— Как только ты выйдешь за ворота, Мартин отнесёт его на конюшню. А потом скажет этому женишку недоделанному, что он поскользнулся, упал и головой ударился.

— Труди, Мартина накажут, если разберутся.

— Накажут. Но не убьют же? Он у меня смелый, — девушка улыбнулась. — Говорит, что ради меня готов на многое. Ну и по поводу тебя тоже с матерью не согласен. Но молчит. Мать ему доверяет… Ну всё. Прощай, сестрица.

— Прощай… — Герти, всё ещё не веря своему счастью, вышла из камеры.

Спустилась на ватных ногах по ступенькам. Открыла дверь.

И вдохнула сладкий морозный воздух.

Она кивнула Мартину и увидела, что второй охранник спит.

«Боги, как они рискуют из-за меня!» — девушка пыталась идти спокойно, как учила Эрментруд, но ноги так и несли её к выходу. Заставляя миновать дорожки и идти по низким нетронутым сугробам.

Наконец, она подошла к высоким воротам. Открыла их и молча вышла наружу.

На сторожевых башнях оживились.

— О, Труди пошла, — послышалось сверху. — В лес что ли? Так рано…

Гертруда вздрогнула — мать и некоторые слуги называли её Труди.

«Неужели меня узнали?!»

— Она своего ждёт. Вот увидишь, сейчас в кустах спрячется… — хихикнули в ответ.

Девушка, оправдывая ожидания охранников, зашла за облепленные снегом кусты, что высились у дороги. Сквозь ветки она видела людей на высотках. И слышала, о чём они говорили в звенящей утренней тишине.

— Везёт же кому-то, — охранник с левой башни выдохнул пар и запрыгал на одной ножке, чтобы согреться.

— Мартин, сукин сын, — второй стоял спиной и кутал лицо в подёрнутый изморозью воротник.

Герти шмыгала носом. Над серыми сопками занимался рассвет.

Последний рассвет, который она провела рядом с замком Кёрбер.

Глава 21. Голод

Герти очнулась от жажды.

В незнакомой комнате без картин, без мебели и гобеленов.

Она повернула голову влево и увидела окно с приоткрытым раздвижным ставнем.

Снаружи шёл дождь, и явно темнело. А она чувствовала какое-то беспокойство. От взгляда на узкую полоску сизого неба Герти пробирали мурашки, и волоски на теле натуральны образом вставали дыбом.

Кроме того, она не могла пошевелиться.

И это тоже беспокоило, ведь она была ужасно голодна, а что-то подсказывало: поесть надо как можно скорее!

Девушка осмотрелась. Её руки и ноги лежали в толстых оковах, которые цепями крепились к углам каменной столешницы.

«Или кровати? Но кто в здравом уме будет спать на камне?» — Герти подёргала цепи, чтобы освободиться, и камень в основаниях креплений заскрежетал. Тогда она рванула сильнее. Тщетно. Цепи гремели, камень крошился, но натяжение не ослабевало.

«Что со мной? Я поднимаю эти оковы так легко, будто…»

Она начала быстро соображать.

А когда вспомнила всё… Разозлилась.

— Как он посмел? — голос её в тишине прозвучал утробно сопровождался раскатистым рычанием.

Это только подтвердило самое главное опасение!

Она почувствовала голод с новой силой. Но хуже голодного желудка, слабости в теле и раздражения оказалось… вожделение.

Оно зажглось будто от искры при одном воспоминании о Кае и о том, что они делали у окна в его комнате.

— Прямо перед тем, как я упала, — Герти оскалилась.

А тепло между ног медленно превращалось в жар, который расползался по животу и бёдрам, делая её положение ещё более невыносимым.

Она сильно свела ноги и почувствовала собственную влагу. И ещё большее вожделение.

«Ни стыда, ни смущения…»

— Ммм… — колени девушки тёрлись друг о друга, в тщетной попытке хоть как-то удовлетворить охватившее её нестерпимое желание.

Она снова попыталась вырвать цепи. Тщетно.

«А вдруг в замке никого не осталось?..»

— А-а-а-а-а-а-а-а!!! — заверещала она так, что собственным ушам стало очень неприятно.

Дверь с хлопком отлетела в сторону, и только чудом удержалась в петлях. Дрогнули ставни в раме, в комнате сильнее запахло дождём.

— Проснулась…

Кай стоял на пороге.

Промокший. Притягательный. Близкий, после того, что между ними случилось. И боги, как она хотела его!

А он смотрел на неё как-то… по-другому. В обычных для блондина сытых глазах, блестящих будто спелые вишни, не было и толики насмешки или порочных намерений.

Однако кое-что иное отвлекло её от какой-то неправильности в поведении блондина. Тонкие ноздри Герти дрогнули.

— Я принёс то, что тебе нужно, — вампир вынул пробку из кожаной фляги и приставил горлышко с ароматной жидкостью к дрожащим губам прикованной девушки.

Жидкость из фляги настолько одуряюще пахла, что Герти жадно приникла к узкому голышку. Она думала, что выпьет всё за несколько глотков. Но кровь оказалась сытной. После утоления первого голода она уже не хотела торопиться и смаковала каждый глоток, размазывая его языком по нёбу.

Кай не спешил. Он держал флягу у рта новообращённой вампирши и улыбался. Но как-то необычно.

«Светло?.. Наверное, это игры разума. Ларс предупреждал, что вампиры не могут себя контролировать, именно потому, что инстинкты гораздо сильнее рассудка. И сложно порой отделить действительность от тех иллюзий, которые рождаются в вампирском сознании».

Наконец, последняя капля вытекла из фляги, заботливо придерживаемой Каем.

Герти облизала губы и призывно посмотрела на вымокшего под дождём вампира. Кожа его высохла, но волосы и одежда всё ещё оставались мокрыми.

Сама мысль о том, что она лежит перед ним, распятая на каменном столе, а её наготу прикрывает лишь тонкий слой ткани… Распаляла сознание и плавила промежность.

Однако, вампир медлил. Хотя она прекрасно видела и чуяла, что он возбуждён не меньше.

— Кай…

— Я знаю… Но придётся потерпеть. Сначала поговорим.

Она прикусила губу…

«клыком… О, боги, кто бы мог подумать?»

— Ах… — гибкое тело выгнулось в сладком предвкушении, — пожалуйста, освободи меня, — прошелестели порозовевшие губы.

«Наверное, мои глаза тоже стали красными».

— Пока не могу, — меж светлыми бровями залегла тонкая едва заметная складка. Герти впервые видела его таким.

— Я тоже не могу… Это так… мучительно, — она снова свела ноги и прикрыла глаза длинными ресницами.

— Знаю… — его губы вдруг нежно коснулись губ Герти, и тьма побери, они были… тёплыми!

Захотелось обвить его шею руками и тесно прижаться, но цепи не отпускали.

Пальцы Кая провели линию вдоль лица девушки и спустились к шее. Свернули на плечо, вернулись к груди и, сдвинув ткань платья, сжали упругое полушарие.

Его губы и язык продолжали мягко и неторопливо исследовать её рот, и от этого поцелуя с привкусом крови Герти приходила в полный восторг.

Кай сжал сосок, чуть потянул его и прокрутил…

— Ах… — Герти выгнулась, прерывая поцелуй. Глухо звякнули цепи.

В одно мгновение Кай взобрался на каменный алтарь. Полы юбки разлетелись в стороны, а ноги вампира оказались между бёдер Герти, не давая им сомкнуться.

— Сколько чувственности… — прошептал вампир в самое ушко. — Что же будет, когда я…?

И пока девушка справлялась с новой волной возбуждения, он сдёрнул ткань платья со второй груди и лизнул обнажившийся сосок.

— А-х-х… — на более высокой ноте вдохнула Герти, и снова натянула цепи.

Язык Кая кружил вокруг напряжённой розовой горошинки. Герти тёрлась коленками о бёдра мужчины, одетые в мокрые холодные штаны, но это не сбавляло жара. Напротив, от ощущения наготы там, её нетерпение росло.

Герти ёрзала попой по камню и не сдерживала стонов. Особенно когда Кай начал ласкать два соска одновременно.

— Ах… Что ты делаешь со мной?.. А-а-ах! Я больше не могу-у-у…

— Мрак, я тоже, — Кай рванул ткань штанов в собственном паху, сильнее задрал юбку и приставил большую горячую головку к её текущей дырочке. — Да-а-а…

Он вошёл в неё плавно, но сразу на всю длину.

От непривычного ощущения проникновения Герти охнула.

— Не могу терпеть… — будто извиняясь проговорил Кай и сделал новый толчок. И ещё. И ещё…

Сначала Герти сильно напрягала бёдра, будто пытаясь вытолкнуть его окончательно и помешать очередному вторжению твёрдой, не маленькой плоти.

— Расслабься, малышка… Твоё сопротивление лишь сильнее возбуждает меня.

Герти всхлипнула и постаралась выполнить просьбу вампира.

— Доверься… Отдайся полностью… Вот та-ак… — его движения сделались более плавными, чувственными.

Её лоно снова становилось горячим и наполнялось соками. Член скользил внутри всё легче и быстрее. Само давление стало ощущаться, как приятное.

Герти даже подумала, что вот-вот она ощутит то же, что и тогда, на подоконнике. Но лицо Кая вдруг исказила гримаса.

Он застонал и замер. Из его члена внутрь Герти вытекало что-то тёплое.

— Что это? — девушка подняла бровки.

— Анты называли это эякуляцией, — усмехнулся Кай. — Проще говоря, я получил свою порцию удовольствия. Теперь твоя очередь.

Он привстал и дотронулся рукой до совершенно мокрой промежности Герти. Большой палец надавил на тот самый бугорок сверху, а указательный — скользнул внутрь и задвигался так же, как только что член.

Больше проникновений Герти будоражила ласка скользкого бугорка. Новое наслаждение накатывало волнами, заставляло выгибаться и «убегать» от слишком сильных ощущений.

— Никуда не денешься, ты в моей власти, — смешливо произнёс Кай.

— Ах… А-ах!

— Мне нравится, как ты стонешь.

— А-а-а-а!

Его ладонь поглаживала живот девушки, потом медленно переместилась выше, накрыла грудь. И стоило ему чуть сильнее задеть сосок, как внутри Герти, что-то содрогнулось, взвилось, а потом рассыпалось на множество мерцающих осколков. Звякнули цепи, низ живота запульсировал, всё сильнее размывая по телу тягучую истому.

Герти протяжно выдохнула и закрыла глаза.

— Милая… — произнёс Кай через некоторое время.

— Да, — прошептала она, не поднимая ресниц.

— Я сниму оковы. Только ты должна пообещать, что не причинишь мне вреда.

— Не причиню. — Она распахнула глаза и постаралась сделать выражение лица как можно более покорным. — Обещаю…

Кай отошёл к стене, повозился с одним из кирпичей и достал длинный ключ. Он вернулся к постаменту, на котором лежала Герти, и погладил её по лицу.

— Мне понравилось делать это со связанной тобой. Повторим как-нибудь?

— Обязательно, — обещающе улыбнулась Герти.

Сначала он освободил руки девушки, и она смогла усесться. Потом занялся ногами.

Герти терпеливо ждала момента желанной свободы. И когда последний металлический браслет с гулким звоном упал на камень, она вскочила на ноги, бросилась на Кая и с силой вжала его в стену.

От сильного удара голова вампира начала клониться вниз, а глаза закрываться.

— Герти… — прогундосил он и хотел что-то добавить, но не успел.

Новообращённая вампирша отступила назад, продолжая держать его за грудки всё ещё сырой белой рубашки и перекинув через голову швырнула на пол. Она кидала его, так же легко, как пуховую подушку — ещё во время соития она поняла, что гораздо сильнее его, так как по-другому чувствовала тяжесть его тела. И теперь выплёскивала всю ярость, на того, кто стал причиной её нынешнего состояния. Герти поняла, почему в этой комнате не было никакой мебели. Почему новообращённых приковывают, и зачем держат окно приоткрытым.

«Если бы я не притворилась, он бы либо пытал меня голодом, либо убил солнечным светом,» — она остервенело ударила изрядно помятое тело вампира о стену и бросила на каменное ложе.

— Герти, — прохрипел вампир ртом, испачканным собственной тёмной кровью. — Прошу… Я л-люблю тебя.

— Лжёшь! — рыкнула вампирша и пнула босой ногой смазливое лицо. — Ты скажешь всё, что угодно, лишь бы выкрутиться и попутно удовлетворить все свои низменные желания.

— Я убил его… Ради тебя. Малышка, — Кай кашлянул, и из его рта вывалился тёмный сгусток.

— Что?..

Вампир не ответил. Светловолосая голова легла на грудь, а глаза закрылись.

Герти в тот же миг очутилась около него и взяла за запястье. Когда-то мастер Хольц учил её и отпрысков Кёрбера слушать пульс и определять, жив ли человек?

«Сердце вампира бьётся гораздо медленнее человеческого. Но ток крови есть, значить и пульс должен прощупываться».

Однако сколько она не пыталась найти нужную жилку на бледной руке, ничего не получалось. Она приложила ладошку к груди — сердце билось, хотя и вяло.

«Значить, живой…»

Герти ещё немного подсидела рядом. А потом схватила мужчину подмышки и уложила на каменную кровать. Подумав ещё немного, она подобрала с пола ключ и пристегнула все его конечности наручниками.

Потом села на пол, упираясь спиной в каменную тумбу и задумалась.

Дел в замке у неё не было.

Что-то подсказывало, что Ларс не обрадуется тому факту, что в полку вампиров прибыло. К тому же она изменила ему.

— И с кем? С… Каем, — Герти буквально выплюнула это имя. — Самым беспринципным, лживым и похотливым ублюдком! — она горько хохотнула.

И поняла, что могла бы сбежать из замка. Но не знает, какого это — жить среди людей? Как получить их кровь, не убивая? Как натренировать свой собственный зов? Можно ли питаться животными? И какими?

Ларс не рассказывал об этом.

Герти решила всё же выйти из замка. Но не по скалам, а использовать тот самый ход, о котором рассказывал Ларс.

Будь она человеком, долго преодолевала бы это расстояние. Но на сверхскорости, которая получалась сама собой (стоило только побежать и разогнаться), большие расстояния преодолевались легче лёгкого.

А самое главное — темнота теперь не виделась чёрной простынёй, завешивающей всё вокруг. Герти видела окружающее пространство, будто в лунном свете. При этом её глаза стали более зоркими. А реакции — быстрыми.

Это её и спасло.

Почуяв людей у входа в пещеру, Герти резко остановилась.

— Эб, наверное, расстроится, — произнесла женщина.

— Мы уже говорили об этом, — буркнул мужчина. — Что тебе важнее, старикан или собственные дети?

Люди были заняты перетаскиванием каких-то тяжестей.

— Надеюсь, его хозяева найдут кого-то другого, — вздохнула незнакомка.

— Конечно, найдут. Ты же всё расписала в письме. На месяц им хватит, а уж потом… — мужчина крякнул, подхватив мешок чего-то тяжёлого.

От людей пахло потом, кожным салом и пригоревшим маслом. Но сквозь смесь неприятных запахов пробивался один знакомый очень сложный и влекущий аромат. Он напоминал одновременно кожуру спелых красных яблок, присыпанных корицей и свежезаточенный кухонный нож.

«Человеческая кровь… А Кай дал мне что-то иное…» — даже сейчас, будучи сытой, она бы не отказалась выпить этих двоих.

«Сначала мужчину… А женщину догоню потом. Она быстро устанет, и не успеет далеко убежать».

Герти даже пригнулась к земле, чтобы одним прыжком настигнуть мужчину. В горле её утробно рыкнуло. Очень тихо. Но женщина услышала. Или почуяла.

— Йозеф… Что-то неладно. Поехали отсюда, а?

В нос Герти ударил новый запах, напоминающий гнилую траву и что-то прелое, болотистое. Он смешался с ароматом крови, забивая его, делая почти неуловимым.

Вампирша потянула носом, пытаясь поймать в воздухе хотя бы нить от восхитительного шлейфа, и не смогла.

— Бежим, — угрюмо ответил мужчина, видимо тоже почуяв опасность.

Послышалось ржание лошади. Животное явно вставало на задние копыта, а люди пытались справиться с ним.

Герти почувствовала такое разочарование и горечь, что не нашла ничего лучшего, чем вернуться в замок.

Теперь всё, в знакомых стенах казалось ей маленьким и близкорасположенным. Окна и двери легко открывались, а мебель казалась настолько хрупкой, будто была сделана из цинской бумаги.

В какой-то миг ей стало интересно, как идёт заживление внутренних ран Кая, и она поспешила в дальние покои около второй башни.

Кай лежал там же, где она его и оставила, и казался таким умиротворённым. Странно было думать, что этому существу две сотни с лишком лет — выглядел он, как мальчишка.

«Не старше Ламмерта,» — она ожидала, что сердце сожмётся, как всегда, когда она вспоминала юношу, убитого из-за неё…

Но внутри даже не дрогнуло. Да и чувство вины… казалось теперь глупой выдумкой.

«Поединок был его решением. Не моим».

Она продолжила любоваться Каем. Тьма побери, несмотря на некоторую неправильность черт лица, он был красив, той обаятельной, подкупающей красотой, которую в народе называют «милая мордашка».

Герти склонилась над ним и принялась рассматривать синяк на лице. Светло-бордовое пятно постепенно теряло цвет и еле-заметно уменьшалось в размерах.

— Так вот она какая — вампирская регенерация, — произнесла она вслух и отметила, что голос её потерял привычные уже рычащие интонации.

— Я знал, что ты не оставишь меня, — вампир явно только пришёл в себя и теперь виновато улыбался испачканными губами. — Прости меня.

— Странно. Избила тебя я, а просишь прощения — ты.

— Я действительно виноват. Не устоял.

— Ты просто испорченный. И не привык к отказам. Для тебя добиваться ответных чувств — увлекательная игра.

— Но тебя я действительно полюбил.

— И многих девушек ты полюбил за 200 лет? Боюсь даже представить, сколько.

— Когда ты умерла… я провёл один обряд, — Кай сухо кашлянул.

— Изнасиловал меня. Я помню, — холодно добавила Герти.

— Это было необходимо. Семя вампира и его кровь должны были попасть в тебя одновременно, — Кай уронил уставшую голову на камень.

Герти снисходительно молчала.

— А потом… когда ты лежала и долго не превращалась… я подумал, что мне не удалось. Что я потерял тебя. Только-только нашёл и… не смог. Спасти, — вампир уставился в потолок.

Выражение его лица при этом выглядело каким-то…

«…испуганным? Это просто спектакль. Если даже мне удалось обмануть его, то что говорить об опытном интригане?»

— Тогда я приложил усилия и проник в твоё сознание… Чтобы ты понимала, я был самым бездарным учеником Ларса. И так и не освоил умение глубоко влезать в чужие мозги. Но тут как-то само… удалось. Я видел твоё прошлое… — зрачок его уменьшился до точки. — Я вышел из себя. Преодолел расстояние, разделяющее нас. И убил его.

— Кого?

— Отпусти меня, — прошептал Кай. — Тебе нечего бояться, ведь ты сильнее, как новообращённая.

— Хорошо, — Герти быстро избавила вампира от оков.

Он тут же схватил её, прижал, и подмял под себя. Герти попыталась скинуть ловкое мужское тело, но ей не удалось!

— Ты же говорил, что я сильнее, — с обидой в голосе произнесла она и приготовилась к жестокой мести.

— Этот эффект длится пару часов, детка. И они прошли, — вампир крепко прижимал её кисти к камню. Его глаза смеялись.

Он потёрся кончиком носа о её нос и широко улыбнулся, обнажая клыки.

А потом поцеловал. Герти пыталась сопротивляться, но его губы и язык продолжали вторгаться в её рот, и когда получилось, поцелуй вышел требовательным, злым, но всё таким же сладким.

Низ живота приятно свело. Герти обмякла. Кай почувствовал это и отпустил её руки.

— Я люблю тебя… люблю… — шепнул он, поглаживая её волосы. — Я никому и никогда не говорил этого, Герти…

Глава 22. Новая жизнь

— Не верю, — Герти отвернулась к окну.

Дождь уже прекратился.

— И сад теперь полит…

— О чём ты, милая? — Кай всё ещё нависал над ней, но уже не пытался залезть под юбку, и за это Герти мысленно его благодарила.

— Если бы я подождала всего один день, — теперь она рассматривала его рубиновые радужки, — ничего бы не случилось. Я бы не превратилась в…

— Ты хотела. Ты думала об этом. И даже просила Ларса.

— Я не знала, о чём прошу… — Герти всматривалась в собственное маленькое выпуклое отражение в его глазах. — Кай, я чуть не убила их. Но думала об этом. Еле удрала оттуда!

— О чём это ты? — он поправил прядь её волос.

— Они сели в повозку, но я знала, что легко… понимаешь? Что в два счёта могу их догнать и выпить! — она ощерилась зашипела, захлёбываясь слюной и резко села.

Вампир еле успел отскочить в сторону.

— Досуха… до последней капли, — в груди её клокотало. — А ведь я была сыта!

Должно быть, она выглядела сейчас, как истинная тварь. Растрёпанная, с бешеным красным взглядом, готовая броситься на любого, чтобы разорвать.

— А-а… Ты видела людей… Тьма. Я болван, — Кай запустил пятерню в волосы. — Теперь понимаю, почему Ларс так… — он задумчиво уставился на Герти.

А потом очутился рядом, обхватил руками и прижал к себе.

— Успокойся, милая. Это же просто… — Кай запнулся.

«Люди?»

— Не понимаешь, да? — Герти горько улыбнулась. — А я была человеком несколько часов назад.

— Часов? — Кай хохотнул. — Трансформация занимает почти месяц.

Герти в изумлении уставилась на вампира.

— А за сколько, по-твоему, отрастают клыки? — его губы расползлись, обнажая предмет разговора.

Герти тут же потрогала языком собственный клык.

— А ещё когти, кости и мышцы должны укрепиться, — авторитетно заявил блондин.

— И всё это время ты…

— Подкармливал тебя кровью косуль и следил за процессом.

— А если бы тебя не было рядом, я… умерла?

— Вероятнее всего, да. — тихо ответил Кай. — Ты была слабой человечкой. С тонкими костями и нетренированными мышцами. Когда ты здесь появилась, я сразу понял, что кое-кто много сидел в своей башне и плохо питался.

— Я была дочерью ландграфа! — Герти почему-то начала заводиться. — Мне следовало работать в поле, как простолюдинке? И есть за троих, чтобы иметь здоровый деревенский румянец? — она освободилась от вампирских объятий и вскочила с каменного ложа. — Ну извините, что не готовилась всю жизнь быть вашей едой! Кстати, Латгард хорошо нас кормила!

— Но ты не ела, потому что… — Кай осёкся. — Ээ… в общем твоя кровь даже здесь была не самого лучшего качества.

— Поэтому ты в первый же день потащил меня в ледяную спальню, — съязвила Герти и скрестила руки на груди.

— Мне было любопытно посмотреть на принцессу, — губы Кая тронула улыбка.

— Хороша была принцесса после нескольких дней в тюрьме и беготни по лесу.

Кай что-то хотел сказать, но явно передумал. Он взял Герти за руку.

— Пошли.

— Куда? — внутри девушки клубились невысказанные слова, но она последовала за вампиром.

— На башню. Мне надоел этот каменный мешок.

Через несколько минут бега по коридорам и лестнице, они вышли наружу, на верхнюю площадку дальней башни. Ветер тут же подхватил волосы и тонкую ткань на телах вампиров. Герти взглянула вверх и уже не могла отвести глаз от синего бархата звёздного неба, по которому плыли чёрные облака с мягкой лунной окантовкой.

Она любовалась небом и старательно делала вид, что не помнит поцелуев Ларса. И тот факт, что совращённая Каем Агна сбросилась вниз на скалы с соседней башни.

— Герти… — Кай положил руку на голое плечо. — Говори.

Девушка повернулась к вампиру и наткнулась на пытливый взгляд.

«Надо же… А раньше, помнится, я не могла долго смотреть на него,» — она потёрла рукой остатки засохшей крови на красивом бледном лице, и те сошли так же легко, как сходит всякая высохшая грязь с гладкого кувшина, покрытого глазурью.

— Ларс… До превращения я испытывала к нему…

— Знаю, — перебил Кай осевшим голосом. — И это никак не меняет моих чувств.

— А что мне делать с собственными чувствами?

— Переждать. Сейчас сложно. Но это пройдёт… Рано или поздно ты всё поймёшь про себя. А пока… Просто разреши быть рядом, — он попытался обнять её, но Герти отстранилась.

— Агна… Твой поступок…

— Я не могу изменить прошлое, — он вскинул подбородок.

— А если бы мог, поступил иначе? — почему-то ей важно было знать наверняка.

— Нет.

Герти отшатнулась и мгновенно оказалась у края площадки, огороженной невысокой каменной оградой. Она смотрела вдаль, на вершины гор, высившиеся до самого горизонта. Две трети их высоты сейчас покрывали зелёные деревья, и только верхушки оставались голыми, покрытыми прозрачной, незаметной человеческому глазу изморозью.

— Герти, ты поймёшь меня. Потом, — одна его рука обвивала талию, второй он сдвигал длинные волосы с плеча.

— А сейчас? — Герти не стала убегать.

«Боги, я совру если скажу, что мне рядом с ним плохо».

— Забудь об этом. На время, — кончик его носа задел мочку уха девушки, губы прикоснулись к шее и оставили жаркий след. И ещё один чуть ниже. — А когда ты захочешь об этом вспомнить, — от его дыхания на коже проявились мелкие мурашки, — то поймёшь, что прошлое осталось в прошлом… — Кай продолжил прокладывать дорожку из поцелуев к остренькому плечу.

Герти откинула голову назад, на его грудь. Руки её безвольно повисли.

«Тьма с его прошлым. Здесь и сейчас я хочу снова испытывать эти ощущения…»

Ближе к рассвету Герти почувствовала, как воздухе разливается тепло.

— Пора уходить, — лениво произнёс Кай.

Они лежали голые прямо на камнях, не в силах пошевелиться. Ветер разметал куда-то одежду.

— А если не пойдём?

— Солнце оставит от нас две кучки пепла, — Кай приподнялся на локте и поцеловал Герти в живот. — Идём, милая, продолжим в моей спальне. Там гораздо удобнее.

— Ты знаешь, о чём говоришь, — Герти надула губы.

— Ревнуешь? — почему-то обрадовался блондин.

— Ещё чего, — Герти вскочила и, как была обнажённая, побежала по лестнице вниз.

Кай догнал её уже в коридоре и сильно приложил плечами к стене с намерением поцеловать. Но не успел — вампирша перехватила его за плечи, что было силы крутанулась и сама впечатала широкую спину вампира в каменную кладку:

— Не смей! Больше! Так делать! — рыкнула она в лицо опешившему блондину.

— Хорошо-хорошо, не буду, — усмехнулся Кай, подхватил её на руки и, не обращая внимания по крики и удары кулачками, утащил в собственное логово.

В спальне он проверил окно, запер дверь и повалился рядом на шёлковые простыни.

Герти хотела что-то возразить, но у неё просто не осталось сил на сопротивление. А у Кая — на разврат. Он обнял её и засопел где-то в районе макушки.

Закрывая глаза, Герти спросила:

— Так кого ты убил ради меня?

«Неужели, Ларса?» — она не успела испугаться собственной мысли.

— Эту свинью с севера, — мстительно произнёс Кай и зевнул. — Хотел убить и женщину, которая над тобой измывалась. Но она была на сносях.

— Одиль беременна? — Герти с трудом разлепила глаза и снова смежила веки.

Вампир не отвел. Его многодневная бессонница дала о себе знать.

Герти помнила, что во сне вампиры выглядят скорее мёртвыми, но редкие удары его сердца, которые она чувствовала спиной, говорили о том, что он жив. Что рядом. И что впервые за много месяцев она может засыпать без тянущей тоски и ни о чём не тревожиться.

Герти проснулась первая, и к тому моменту, когда Кай нашёл её на вершине башни, успела отмыться, одеться, вычесать основательно спутавшиеся волосы и понять, что просто зверски голодна. Хотя зеркало, которое она утащила из кабинета Ларса в свою новую комнату, издевательски отражало красные радужки.

Она почуяла вампира ещё на подходе и выставила руку вперёд.

— Не подходи ко мне, — девушка сидела прямо на ограждении, инстинктивно понимая, что даже падение с такой высоты не убьёт её.

«Во всяком случае, окончательно».

— Что случилось, малышка? — Кай выглядел растерянным.

— Я ещё ничего не решила… На счёт нас.

— Хм… — вампир поднял брови и уставился под ноги.

На губах его играла привычная улыбка, и Герти ждала ядовитой шпильки в свой адрес. Но вампир молчал и будто неслышно спорил сам с собой.

— Тебе и не надо решать, — наконец выдал он. — Просто наслаждайся тем, что имеешь.

— А много ли я имею?

— О-о! Я покажу, — он сделал к ней шаг и снова был остановлен жестом.

— Кай, я про другое. — Герти свела брови. — Я вроде бы сыта. Но чувствую голод.

— Это дело привычки, — отмахнулся вампир.

— То есть… теперь я всегда буду голодной? — Герти даже сглотнула, но сосущая боль в районе желудка не стала менее выраженной.

— Ага. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе отвлечься, — он призывно расстегнул верхнюю пуговицу и сделал ещё один шаг навстречу.

В теле Герти, в том самом месте ниже талии начал зарождаться вихрь тепла и неги.

— Нет… — она еле заметно поёрзала на месте.

— Но почему?

— Я не могу всю жизнь быть голодной и заниматься… Вот этим! — она потрясла руками в воздухе.

— Тогда… предлагаю ещё одно занятие. Крайне полезное для новообращённой, — его рука мягко обхватила пальчики Герти, помогая слезть с края.

Хотя Герти теперь обладала отменным зрением, она никак не могла отследить сверхбыстрые передвижения блондина. И его внезапные появления рядом каждый раз были для неё неожиданностью.

— Это лишнее, — процедила Герти, чувствуя, как всё её тело воспламеняется от одного прикосновения его пальцев, способных убить и способных ласкать её, доводя до исступления. — Куда мы пойдём?

— В лес. Пора научить тебя… охотиться, — глаза его хищно сверкнули. — Но сначала… пойдём, переоденешься.

— Чем тебе не нравится моё платье?

«Закрытое до самой шеи на сотню пуговиц».

— Всем. Лучше вообще без одежды, но Ларс… — Кай поморщился, — настаивает на том, что мы — разумные существа, носители цивилизации. А, следовательно, просто обязаны покрывать свои тела тканью. Ты когда-нибудь носила штаны?

— Нет, — возмущённо ответила Герти.

— Поверь, в них будет удобнее.

Через несколько минут Герти стояла в комнате Кая перед раскрытым шкафом.

— Рубашки чёрные и белые. Штаны одинаковые. Два камзола с тесьмой. Ты, я смотрю, тот ещё модник.

— Для охоты лучше выбирать тёмную одежду.

— Хорошо. Отвернись.

— Даже не подумаю. — жарко выдохнул Кай в затылок.

Герти потянула конец шнурка на корсаже, рванула его полочки в стороны и вытащила руки из широких рукавов. Платье опало к ногам. А спина дрогнула — Кай, едва касаясь кожи, ме-едленно вёл рукой вдоль позвонков. И этого между ног сладко запульсировало.

— Так я никогда не оденусь.

— Оденешься. Привыкай. Голод и желание наши вечные спутники, — его ладонь поползла ниже, обрисовывая поверх ткани панталон округлость ниже талии.

Герти сжали зубы и потянулась рукой к рубашке. Вторая рука вампира накрыла грудь.

— А-ах… ты испытываешь меня на прочность.

— Не испытываю. Ты сейчас такая непрочная, податливая, — пальцы его слегка сжали твёрдый сосок. — Герти…

Она выдохнула вместо ответа.

— Чтобы отказаться, надо насытиться… — произнёс он в горящее ушко и провёл кончиком языка по краешку ушной раковины.

Развернул к себе, и не выпуская из крепких объятий, поцеловал в шею. В подбородок, который она тщетно пыталась отвести в сторону, в губы…

Где-то внизу треснула ткань. А потом его пальцы оказались в ней, и скользнули чуть повыше, задвигались быстро и так нежно, что девушка начала задыхаться. Пальцы сжали ягодицу. Кай освободил её горящие губы из сладкого плена своего рта. Подхватил обмякшее тело и отнёс на кровать.

Вошёл плавно на всю длину и заскользил внутри, разводя колени в стороны. Герти больше не хотелось сопротивляться. Напротив, она стремилась к нему всей своей сутью, обнимала, поглаживала мускулистую спину, плечи, отвечала на поцелуи. Разорвала ткань рубашки и притянула к себе, ощущая жар кожи. А он двигался в ней свободно, размашисто. И от одной только мысли, что он владеет ею, распоряжается, как хочет, внутри становилось ещё жарче и ещё влажнее.

Герти почувствовала, что разрядка близко, когда немаленький член увеличился ещё больше, до предела растягивая её узкую пещерку. От этих последних мощных толчков она почувствовала, что взлетает. А когда первая порция семени ударила внутрь, не выдержала напряжения, вскрикнула и выгнулась, пытаясь справиться с подхватившими её волнами чувственного наслаждения.

— Мне нравится, как ты стонешь, — в голосе Кая появилась еле заметная хрипотца. — Через пару минут я наберусь сил, и мы продолжим. Поверь, это малое, что ты можешь испытать.

— Малое? Я чуть не рассыпалась… — губы Герти едва шевелились.

Внизу было мокро. Кай оставил член внутри неё, и она чувствовала, как обмякшая плоть снова твердеет и обретает объём.

— Может, лучше сделать перерыв? Боюсь, я не выдержку столько удовольствия сразу.

— Выдержишь, — его красные глаза смеялись.

Губы сомкнулись вокруг соска и начали его посасывать, лаская внутри языком.

Герти снова выгнулась и сладко выдохнула.

— Вот видишь? Ты уже готова…

Глава 23. Хищники

До леса они добрались только через неделю.

К этому моменту цвет глаз у обоих посветлел до розового, а Герти ежечасно требовала еды. Она даже забралась в кладовую с запасами для людей и откусила первое, что увидела — свисающую с потолка копченую колбасу.

— Буэ… — Герти скривилась и тут же выплюнула на пол нечто вонючее, осклизлое со вкусом земли.

— Лучше выпей водички, — услужливый Кай был тут как тут и протягивал полный кувшин.

Слава богам, вампиры могли пить воду, а она ненадолго притупляла чувство голода.

В лес можно было попасть двумя путями: спуститься с башни на каменистые горные вершины и оттуда сойти вниз. Или выйти в сад, подняться на вырастающие из земли скалы и уже с них спуститься в лесную чащу.

Герти выбрала второй вариант. Она понимала, что даже если сорвётся с отвесной стены — это не ранит её смертельно. Но боли не хотелось. К тому же она так и не научилась выпускать когти, а именно они позволяли ползать по ровной каменной кладке.

Кай только посмеивался и говорил, что это придёт само собой.

— Тебе хорошо, а я с детства боюсь темноты. И волков, — они уже спустились к тому месту, где деревья росли не изредка, по одному, а сплетались ветвями в пушистый полог, и нависали над вампирами единой тёмной стеной.

— Идём, — Кай взял Герти за руку и двинулся в чащу. — И помни, самые сильные и опасные хищники здесь — мы.

От этого «мы» на душе стало спокойнее. Герти вошла под кроны деревьев, стараясь не думать о том, что в лесу видит немного хуже, чем на открытой местности.

Зато слышала она многое — шуршание листьев и травинок, тоненький звон падающих капель, чьи-то маленькие скребущиеся лапки и сопение.

Они крались босиком.

— Секрет удачной охоты в выслеживании. Мы должны идти тихо. О-очень тихо, — еле слышно шептал Кай. — Только тогда ты услышишь ток большой крови… Смотри под ноги, детка, не наступай на сухие ветки и траву. Если выдашь нас, звери испугаются. И тогда… придётся немного побегать, прежде чем мы кого-нибудь поймаем.

— А они нас не чуют? — Герти аккуратно сдвинула в сторону мокрую ветку.

— Нет. Для теплокровных мы пахнем камнями.

«А ещё белыми цветами, хвоей и смолой…»

— Те, чьё зрение настроено на тепло, редко замечают нас, — Кай неслышно шагнул, медленно поворачивая голову. — А вот звуки нашего бега и внешность вызывают ужас. И желание скрыться. Тщщ… — Кай приложил палец к губам.

Но Герти, как ни старалась, слышала только стрекот кузнечика откуда-то справа.

— Кого мы выслеживаем? — полюбопытствовала она и вдруг поскользнулась на шляпке гриба.

Вампирша не упала, приземлилась на обе ноги, но под ступнями хрустнуло. И кто-то сорвался с места в кустах и побежал напролом.

— Вон того лося, — крикнул Кай, не таясь. — Догоняй!

Герти ринулась за ним сквозь кусты. И бежала так быстро, что почти не сминала траву. Вслед за Каем она огибала деревья, ныряла под ветки и перепрыгивала ямы.

Потревоженное мелкое зверьё рассыпалось в стороны. Позади кричали птицы, некоторые взвивались в небо, а некоторые так и оставались в гнёздах, понимая, что если опасность и была, то уже миновала.

Наконец Герти увидела, как Кай подпрыгнул с разбега, раскинул руки и ноги и приземлился на толстую шею животного. Он с шипением ощерился, прокусил кожу и вырвал кусок мяса из мощной шеи, чтобы добраться до артерии. Его ноги и руки сдавливали коричневые бока. Лось уже не бежал, а пытался сбросить со спины гигантского кровососа. Но у зверя не было шансов.

Герти остановилась, наблюдая за агонией травоядного. На мгновение внутри её шевельнулась жалость. А потом в нос ударил металлический свежий аромат. И она забыла обо всём на свете, кроме жажды, которая терзала её в последние дни.

Кай уступил ей место рядом с шеей, а сам довольствовался тем, что вытекало из раны. Вампирша быстро нашла конец разорванной трубки, обхватила её губами и втянула первую порцию.

Эта кровь была с привкусом луговых трав и родниковой свежести. Сытость наступила быстро и неожиданно.

Герти оторвалась от артерии, из которой всё ещё толчками выливалась алая жидкость, но Кай пригнул её голову к ране.

— Пей. Напивайся впрок. Так голод настанет позднее.

— Но я не хочу.

— Захочешь через час. Пей, пока я щедрый, — Кай прокусил шкуру около бедра животного и тоже присосался к ещё тёплой туше.

Герти вняла совету. Она пила и пила. И несмотря на ощущение сытости, желудок не переполнялся.

Вампирша оторвалась от раны только тогда, когда кровь перестала поступать свободным потоком, а в её животе стало тяжело и тепло.

— Спасибо… я бы никогда не решилась, — Герти растянулась на траве и смотрела в небо.

Наконец-то ей ничего не мешало наслаждаться жизнью — своей силой, ловкостью, отличным самочувствием. Наконец-то она могла подумать о чём-то ещё, кроме голода…

С тех пор раз в неделю они выбирались в лес или в горы и проводили там ночь.

Герти училась охотиться на травоядных. Мелкие хищники — волки и лисы сами убегали с их пути. Крупных вампиры обходили стороной.

— С ними дольше возиться, — объяснил девушке Кай, когда они миновали лежбище пятнистых горных котов.

Постепенно Герти начала чувствовать себя свободно даже далеко за пределами замка. Только там можно было мчаться сколь угодно долго, слушать шум ветра в ушах, и при этом не натыкаться на каменные стены и лестницы, сложенные человеком.

Герти радовалась, как ребёнок. А Кай всегда поддерживал её игры. Ему нравилось искать её, ловить и овладевать ею в каком-нибудь овраге, на цветочной поляне или даже в ручье. После соития они всегда были вымазаны грязью. Но всякая грязь легко оттиралась с гладкой кожи детей ночи. А одежда, наскоро выстиранная в ручье, быстро высыхала.

Однажды они забрели слишком далеко. Кай хотел показать Герти какой-то водопад.

Он так торопился, что не услышал мощного сердцебиения, почва под ним проломилась. Он рухнул вниз. И по сдавленному хрипу, рычанию и запахам отставшая Герти поняла, что вампир угодил в берлогу к медведю.

Кай тут же выкатился наружу откуда-то сбоку. Медведь выскочил за ним.

Герти впервые видела это животное живым, в дикой природе.

Медведь оказался прытким и ловким. Кай с трудом уворачивался от шустрого зверя. А когда медведь придавил его лапами к земле и попытался задрать, Герти прыгнула на лохматый загривок, впилась сильными пальцами в широкую морду, крутанула и рванула на себя, что было силы. Большая голова с оборванной шкурой оказалась у неё в руках.

— Кай… ты цел? — девушка брезгливо вынула палец, угодивший в глазницу, отшвырнула медвежью голову и с удивлением обнаружила на кончиках пальцев длинные острые когти.

— Да, милая. Спасибо, — Кай откинул в сторону завалившуюся на него лохматую тушу. — Если бы не ты, восстанавливаться пришлось бы о-очень долго, — он прижал руку к плечу, и только тут Герти заметила, что коричневая кровь пропитала порванную чёрную рубашку. — Ничего… поваляюсь с недельку и окрепну.

Выглядел он плохо.

— О, боги!

— Забудь про светлых богов, малышка. Они нам не помогают. Душа нашего бога тёмная, как безлунная ночь.

— Перестань паясничать! Идти сможешь?

— Да, но не быстро, — вампир поднялся на ноги, морщась от боли.

Герти подставила плечо и оглянулась назад.

— Как думаешь, успеем добраться до замка, пока не рассвело?

— Нет.

— И что делать? — вопреки ожиданиям, Герти не волновалась, у неё не сбивалось сердце и дыхание оставалось ровным.

— Дойдём до водопада, как и хотели. А там искупаемся и укроемся в гроте за струями. Он достаточно глубокий. Внутри темно и сыро — всё, как ты любишь, — Кай провёл тыльной стороной ладони по бледной щеке Герти.

А она, даже не глядя на его лицо, чувствовала шкодную улыбку. И улыбнулась сама. Было очевидно, что даже глубокие раны не помешают вампиру попытаться соблазнить её.

— Только чур без распускания рук, — произнесла она строго-шутливым тоном. — Кай, тебе надо себя поберечь.

— Но хотя бы поцелуй мне достанется? — Кай медленно шёл рядом, приобняв Герти за спину. — Так я быстрее поправлюсь.

— Конечно, — Герти чмокнула блондина в подбородок и прибавила шаг. — Кай…

— Да?

— Ты должен показать мне другие убежища. Кроме замка.

— Хорошо.

Через час они добрались до водопада.

И Герти настолько была поражена его величием и красотой, что уходить оттуда просто не захотела. Сначала вампиры решили остаться в гроте до полного выздоровления Кая. А после прожили в его окрестностях ещё несколько недель.

— Герти, замок в другой стороне…

Луна светила ярко. Одуряюще пахли цветы. Стрекотали сверчки. Девушка в ответ звонко рассмеялась, метнулась в сторону и тихо хихикнула оттуда.

— Я найду тебя, — Кай стоял в низине, заросшей папоротником, и оглядывался по сторонам.

Высоко над ним мотнулась ветка и зашелестела листьями — Герти задела штаниной сучок и выдала себя. Вампир тут же оказался рядом с нужным деревом и вскарабкался на середину ствола. Но где там? Герти давно уже ухватилась за ветку соседнего дерева, а потом за другую, и умчалась вперёд, так что уже не было слышно шуршания листьев.

Кай не любил передвигаться поверху. А вот у Герти получалось. Вампир бесшумно спрыгнул в траву, и побежал по земле.

Пока он лазил на дерево и раздумывал, у девчонки образовалась фора. Он бежал, не слишком стараясь догнать — знал, что всё равно быстрее её. Кроме того, он тоже не очень торопился в замок.

Было лишь одно «но» в сложившейся ситуации — направление, которое выбрала Герти.

Впереди начинались владения людей. Места, в которых встречались охотники. Прочие добытчики — рыбаки, лесорубы, грибники — не заходили в чащу дальше, чем на расстояние двухдневного перехода.

«И всё же, надо бы остановить её. После месяца невоздержанности к встрече с людьми она точно не готова».

Впереди раздалось протяжное «муууу».

— Тьма… Что она наделала… — Кай значительно ускорился и через несколько мгновений вылетел на заросшую травой полянку, где Герти уже оседлала корову и душила её. — Нет! Остановись!

Поздно. Острые зубы сомкнулись на складке шкуры, кровь хлестанула веером — правильно надкусывать животное Герти так и не научилась.

— Что не так? — запоздало спросила вампирша и зажала рану рукой.

В это момент корова попыталась скинуть её. И Герти вцепившись сильнее, приникла к артерии губами, чтобы выпить животное и скорее ослабить его.

— Герти, это корова, — сокрушённо ответил Кай.

— И что? Она вкусная и неторопливая, — вампирша, оторвавшаяся было от еды, снова приникла к ране.

— Рядом люди.

— Я не чувствую.

— Потому что животное заблудилось. Но его найдут. Мы зашли в чужие места.

— Пусть ищут, — Герти облизала губы. — Хочешь?

— Нельзя. Остановись! Они не должны найти высушенное животное.

— Потому что догадаются о нашем существовании? Знаешь, нам с детства на уроках рассказывали про вампиров.

— А ещё про оборотней, гидр и прочих лешиев.

— Да. Откуда ты знаешь?

— Да, — передразнил Кай. — Вот только оборотней, лешиев и прочих чудовищ не существует! Понимаешь?

- Нет.

Это уже начинало бесить.

— Герти, мы должны оставаться легендами! — Кай услышал слева собачий лай и это ему не понравилось. — Беги отсюда! Быстро… — шикнул он, выпустил когти и продрал ещё теплую тушу так, как это мог сделать медведь.

А потом нарочито громко и неторопливо ушёл в сторону. И только через сотню метров неслышно вернулся на собственный след и напал на запах девчонки.

Позади заскулила и залаяла испуганная собака.

«Надеюсь, поверят в косолапого. И впредь не будут появляться в этих местах…»

Хотя вряд ли стоило надеяться — за последнее столетие люди изрядно расплодились. Маленькие королевства давно уже не воевали, объединившись в обширные государства. Мир забыл об эпидемиях, уносящих тысячи жизней. Люди осваивали ремёсла, науку и дары природы. Их жизни становились удобнее и длиннее. С одной стороны, это облегчало поиск источников качественной пищи. С другой — уменьшало ареал дикой природы. Даже в этих горах и лесах могло кормиться не больше пятёрки вампиров, да и то было бы тесновато.

Наконец Кай нагнал Гертруду. Та сидела у ручья, отмывалась и… плакала?

«Что за бред — вампиры не плачут. Слёзные железы у нас атрофированы».

— Милая, ты расстроена, — Кай обнял всхлипывающую тонкую фигурку и прижал к себе.

Утешать он не умел. Но опыт подсказывал, что именно это срабатывало на большинстве женщин, да и Герти в его объятьях всегда начинала успокаиваться.

— Ты мне нагрубил, — девушка выставила руки и попыталась отодвинуть его.

— Не пущу, даже не надейся, — это тоже напоминало своего рода игру.

— Почему ты не сказал мне заранее?! Про людей?

— Просто не думал, что ты побежишь в сторону незримой границы.

— Вот так всегда. Ты не подумал, а я виновата, — Герти надула губы, но вырываться перестала. — Я прекрасно понимаю, что мне нельзя приближаться к людям. Знаю, что не устою! Почему ты не предупредил?

«Риторический вопрос. Всё-таки Ларс молодец, что заставил меня в своё время учиться… Да, Ларс всегда молодец. Весь из себя правильный». - при воспоминаниях о старшем товарище лицо Кая скривилось самой собой. — «Он бы продумал всё заранее. Всё бы рассказал ей и показал. Как на уроках в школе».

Кай вдруг вспомнил, что Ларс поцеловал её первый. И если он явится и позовёт её, Герти может не устоять.

«Какой же я болван… у меня было столько шансов сделать её ещё более своей…»

Он прижал её сильнее и поцеловал в плечо, потом в основание шеи.

— Ты не ответил, — голос Герти изменился, но она всё ещё была полна решимости выяснять отношения.

— Прости меня, милая. Зря я в тебе сомневался, — он положил одну ладонь на её затылок, а второй поглаживал по румяной щеке. — Как тебе хорошо с вишнёвыми глазами… — это была чистейшая правда.

В паху давно уже было тяжело и горячо. Она еле заметно вынулась ему навстречу, и Кай властно вторгся в нежный розовый рот.

Руки его уже вытаскивали полы чёрной блузы из-за пояса штанов, которые тоже ей шли, потому что подчёркивали стройность ног и обтягивали круглую попку. Он не говорил ей об этом, чтобы не вгонять в краску. Всё-таки Герти по большей части думала и вела себя, как истинная человечка — впечатлительная и ранимая. А её милое смущение было уместнее в его объятьях, нежели в жизни.

«Хотя если подумать, вся наша жизнь сейчас — сплошные объятья. Жаль, что это пройдёт лет через 70. Она не будет такой порывистой и эмоциональной. Сможет себя контролировать и при желании переключаться с вожделения на что-то более интересное».

— Хотя что может быть интереснее этого? — он обвёл языком вокруг розового соска и обхватил его губами.

Герти откинулась назад, поддаваясь на его безмолвные уговоры.

— Как жарко…

Он взглянул на посветлевшее небо. И вокруг. Он узнал это место. И продолжил раздевать и целовать её, срывая с губ слова возражения.

Он уложил её на первые опавшие, ещё зеленые листья и придавил своим телом, заставляя сильнее раскинуть ноги.

— Кай… — он вошёл в неё резко, почти не лаская и сразу задал ускоренный темп.

Она застонала под ним.

— Жарко… — и открыла глаза. — Это солнце! Рассвет!

— Да… И мы скроемся, как только ты кончишь… — прохрипел он и продолжил всаживать член в горячую мякоть.

Смертельная опасность щекотала нервы не только ему. Через несколько толчков Герти вскрикнула, напряглась, её лоно увлажнилось ещё больше и начало быстро сжиматься, подгоняя его к развязке. Мошонка сжалась на секунды и излила горячее семя, в оргазмирующее тело юной вампирши.

— О-о-о… — не сдержал он стона и сделал последний толчок.

Хотелось лечь, закрыть глаза и сполна прочувствовать законное наслаждение. Но золотистые лучи уже тронули верхушки деревьев и вот-вот могли добраться до них.

Кай схватил под мышки ничего не понимающую Герти и отполз вместе с ней в сторону буквально на метр. Трава под ними примялась, согнулась и превратилась в гладкую поверхность.

— Ой! — только и успела пикнуть девушка, мягко соскальзывая по влажной земле в глубокую яму, где пахло сыростью и глиной.

— Это старая волчья ловушка. Сегодня мы будем спать здесь, — Кай по-прежнему не выпускал её из рук, обнажённую и беззащитную…

«…только на вид».

— Я испугалась, — доверчиво сообщила Герти.

— Тебе нечего бояться рядом со мной.

Она прижалась к нему крепче и устроилась на плече. Вкусная, нежная, ещё неопытная.

«Моя Герти…»

В памяти всплыло осуждающее лицо Ларса. И почему-то подумалось, что лучше бы он совсем не возвращался.

Глава 24. Следы на снегу

Герти любила осень.

Нарядная, уютная, она радовала прохладой, свежестью и рождала в сердце ощущение чего-то нового. Матери же больше нравилась весна.

— Как можно любить слякоть и вонь под ногами? — возмущалась Герти. — Посмотри в окно, лес такой красивый сейчас, будто позолоченный.

— Красивый, — Ханна проткнула полотно вышивки и вытянула наружу жёлтую нить. — Вот только осенью всё умирает. Как подумаю об этом, аж жуть берёт…

— Мам, ты такая впечатлительная…

«Мама…»

В самый разгар осени Герти начала особенно остро скучать по матери.

Но Кай не давал грустить. По большому счёту всё лето и осень Герти провела в его объятьях. В них она засыпала. И просыпалась с улыбкой на лице.

Ларс если и вспоминался, то каким-то старым сном. С Каем она не заговаривала о древнем вампире, чувствуя, что само существование бывшего соперника ему не приятно.

О будущем Герти думала с каким-то странным спокойным равнодушием. В ранней юности она мечтала выйти замуж за любимого. Потом — просто удачно сочетаться браком и стать хозяйкой замка.

Сейчас же она сидела на ограждении замковой башни, одетая в новое красное платье.

«Ни дать ни взять — графиня, сказала бы Марта».

И смотрела вдаль.

Темнело. Небо хмурилось. Рваные облака задевали горные вершины и собирались просыпать на землю колкий ледяной дождь. Или снег.

— О чём мечтала, то и сбылось…

— О чём же ты мечтала? — Кай тоже влез на ограждение и устроился напротив.

— Жить в собственном замке.

— Милая… не хочется тебя расстраивать, но мы здесь — не хозяева.

— Чей же он? Я почему-то думала, что вампиры, как древние люди, чтят право сильного. А мы тут — единственные сильные.

— Это замок Ларса. Он сильнее нас обоих, — Кай заметно напрягся.

— Он был здесь королём?

— Нет. Ларс родился в Романских трущобах. А этот замок он нашёл. И сделал своей вотчиной.

— Значит башни действительно строили люди? Какому безумцу пришло в голову жить внутри горы?

— Тому, кто хотел защитить своё потомство и верных людей от нападений. Ларс рассказывал, что сад — это всё, что осталось от плодородной долины. Где-то под скалами погребена целая деревенька.