Б. К. Седов Отступник

Этот роман является художественным произведением. Все совпадения событий с реальными – случайны.

ПРОЛОГ

Нет на свете места лучше подмосковной Орловки.

Столица – огромная, шумная, дымная, суетная, но жизненно необходимая – всего в пятнадцати минутах езды по современной трассе.

А тут – благостная неспешность, размеренность, покой и тишина, как в деревне. Сама местность сразу же наводит на мысли о курортной жизни – холмистая, живописная, песчаная почва – словно дюны в Юрмале или на Куршской косе. Но березки растут исконно русские, ракиты клонятся над небольшой речушкой, хотя есть на пригорках и корабельные прибалтийские сосны – от них пьянящий хвойный дух. И воздух чудный – чистый, звенящий, его хочется пить крупными глотками, как ключевую воду. Лишнее слово громко вымолвить – грех.

Борзые молодые политики приватизировали огромные служебные квартиры на задымленной Рублевке, предыдущее поколение правителей тусовалось вокруг модной Барвихи, а зубры, ведущие родословную от Октября, не изменяли родной Орловке.

Высоченные дощатые заборы, выкрашенные в зеленый цвет и почти незаметные уже с трех метров в буйной зелени, почти уж век скрывали от глаз любопытного народа особняки сподвижников вождя мирового пролетариата и маршалов Гражданской, верных сталинцев и военачальников Отечественной, героев эпохи освоения целинных земель и главного кукурузного героя тех лет…

Его забор был самым высоким.

Много воды унесла с тех пор мирно журчавшая речка. И теперь только дети и внуки легендарных мужей обживают эти благословенные места…

В гостиной старинной дачи, построенной некогда для одного из создателей Красной армии, шла чинная беседа о судьбах страны и мира. Хозяин фазенды, внук легендарного военачальника, ныне глава всей внешней разведки России, высокий, погрузневший с годами мужчина, басовито и уверенно бубнил:

В течение нескольких лет после Второй мировой войны США играли важнейшую роль в строительстве глобальной экономики. Однако в ходе этого процесса в Европе и Азии возникли новые центры власти, имеющие свои, зачастую неодинаковые, интересы и ценности, в то время как экономика и общество в самой Америке ослабли и пришли в упадок. Слабым местом американской державы является нежелание мириться с жертвами и издержками, связанными с перестройкой обществ, в которые она вторгается…

Полно тебе, Михалыч, прописные истины вещать, – поморщившись, перебил его один из гостей, – не на политинформации. Скажи лучше сразу, к чему речь клонишь.

К тому, что развивающийся мир находится на пороге осознания, что он может обойтись и без Америки. А сама Америка не понимает пока, что не сможет существовать без мирового сообщества.

Привык маскироваться, – ухмыльнулся круглый, как колобок, мужчина, ласкавший рюмку с ароматным коньяком, – сам порой не понимает, что говорит…

Гости заулыбались.

Улыбнулся и Михалыч, хотя шпильки со стороны старинного приятеля и соперника, начальника службы внутренней безопасности страны, всегда воспринимал болезненно.

Впрочем, в своем кругу было можно многое, а круг собрался именно свой.

Два маршала из группы инспекторов – в преклонном возрасте уже, но из ума отнюдь не выжившие, восемь генералов, занимавших ключевые посты в армии, командующий флотом, председатель фракции Госдумы, два начальника управлений в администрации Самого…

Прием не был официальным.

Не намечалось ни докладов, ни диспутов, ни торжественного банкета. Расположились в неформальной обстановке, по-домашнему. Потрескивал камин – хоть и весна была, да прохладная.

Общего стола не было – уютные кресла да небольшие столики, с которых каждый брал выпивку и закуску. Периодически появлялись «официанты» – бравые полковники, преданные хозяевам до мозга костей. Они подносили водку, виски, коньяки, подкладывали дорогую снедь. При их появлении разговоры затихали, опрокидывались рюмки, усиленно работали челюсти. Потом обмен мнениями возобновлялся.

Основных выводов два, – продолжал хозяин, – во-первых, Штаты становятся экономическим хищником, поддерживая свое существование за счет разваливающейся системы сбора дани. Они разучились извлекать собственную выгоду из экономических успехов других обществ, и теперь стараются хапнуть побыстрее то, что еще в состоянии хапнуть. Вовторых, исходя из первого, США будут вынуждены прибегнуть к более отчаянным и агрессивным действиям, чтобы удержать позиции гегемона. Иракская война, Иран, Северная Корея – тому подтверждения. Извращение американской демократии дает начало формированию практически бесконтрольного правящего класса, который будет еще менее сдержан в использовании военной силы против других демократических стран, не исключая стран европейских.

Да кто им позволит? – недоверчиво поинтересовался один из присутствовавших с большими и красивыми звездами на плечах.

А кто не позволит? – усмехнулся говоривший. – Европа сосредоточена на внутренних проблемах. С виду – объединяются, а на деле – грызутся. Китай временно смирился. Бурлит изнутри, но наружу не выплескивается, его время пока не настало. Япония мощна, напориста, но в одиночку не сдюжит… Вот и выходит, что издерганная, сто раз проданная, ослабленная и потерявшая былой авторитет и уважение Россия – снова единственная альтернатива мировой диктатуре американской империи.

Ты это Хозяину скажи!

Говорил. Слушать не хочет. Соединенные Штаты – наш стратегический партнер в борьбе с международным терроризмом, – оратор, передразнивая манеру говорить, известную всей стране, сложил губки бантиком, – тех, кто этого не понимает, будем мочить в сортире…

Да уж…

На фоне общего отравления организма, разрушения печени и прочих приятных последствий алкоголь выполнял и свою основную функцию – туманил головы, развязывал языки и наполнял каждого чувством собственной значимости. Зазвучали смелые реплики.

Много мнит о себе Хозяин. Забыл о корнях…

Мы его туда поставили, мы ведь и убрать можем…

Да что мы можем? Вся власть теперь – его. А старую гвардию – в расход. Хорошо, если на заслуженный отдых, а то ведь недолго и под суд. Это нынче запросто… Ладно бы сам видел ясно, куда идет. Просто ведь дружбанов своих желторотых к кормушке тащит. И у самого молоко на губах…

Старые пьяные вояки искренне полагали, что они – истинные радетели интересов России. Сидя на самом верху, хапая всю сознательную жизнь, они нажрались почти под завязку, но освободить теплые места для других – было выше их сил. Имея все, они могли, конечно, рассуждать о высоких политических материях, но больше всего на свете боялись, что этой сытой жизни настанет конец.

* * *

На той же даче в комнатке для прислуги, именуемой по старинке «гримерной» – когда-то здесь хранились костюмы и реквизит для домашнего театра, – уткнувшись курносым носиком в диванную подушку, рыдала девушка.

Куда вы меня привезли? Не хочу. Зарежусь лучше…

Она приподняла зареванное смазливое личико, озираясь в поисках орудия самоубийства.

Ой, только без истерик, подруга! Все поначалу так говорят, а потом – ничего, привыкают. И довольны даже.

Но продюсер сказал, что на концерт… Я ведь ехала… думала петь будем… танцевать…

А то! – хмыкнула эффектная брюнетка в кожаной юбке и черных сетчатых колготках, с длинной сигаретой меж оттопыренных пальцев. – Будешь и танцевать. Разденешься – и танцуй от одного к другому…

Они уже меня лапали… – всхлипнула юная артистка, передернувшись от отвращения.

Убыло тебя? – обезоруживающе улыбнулась рыжая кучерявая девица с пухлыми губками и обширным бюстом. – Как хоть зовут-то непорочную деву? А то мы новый набор вашей «Фабрики грез» и не знаем еще…

Лена, – всхлипнул в ответ диван.

Ох ты, господи, – хихикнула рыжая. – Ле-е-ена… Так… С этой минуты ты – Эльвира. Меня Кариной зовут, а это – Сабрина.

Брюнетка кивнула головой, поправляя левой рукой сбившийся на сторону бюст.

А Кристинка наша – звезда эстрадная – к Пупсику уже отправилась. Отсосет и вернется…

Что?!

Что, что… В рот возьмет. Правда, у Пупсика – неудобно. Брюхо складками над краником нависает. Приходится руками жир раздвигать, прежде чем губами дотянешься…

А-а-а-а! У-у-у-у!… – донеслось с дивана.

Да уж, Саби, испортит нам сегодня эта недотрога всю малину.

А мы ее – к Старикашечке. Слышь, э-э-э-э… Как тебя… Эльвира! Не гунди, достала уже. Мы тебя сегодня на легкую работу отправим. Пойдешь со мной туда, где никто и пальцем не тронет. Есть тут один Старикашечка – он уже все перепробовал и ничего его не возбуждает, соси, не соси. Теперь нам всего и делов, что раздеться да в ванну, куда он уляжется, поссать погромче. Так что ты, если вдруг захочешь, потерпи пока, да?

Ой, а это еще зачем?…

Ну, он кайф при этом ловит. Ка-азел. Извращенец старый. Рот откроет – дождик глотает, членик свой сморщенный руками теребит, теребит… Ну, иногда получится, брызнет… Он добрый тогда. И деньгами не обидит, и продюсеру шепнет. А тот тебя на сцене продвинет. Так что не боись, малышка, все путем будет…

* * *

В компанию с довольной улыбкой вернулся Пупсик – кругленький глава службы безопасности. Он только что расслабился с девочками из «Фабрики грез».

И сразу встрял в разговор.

Ага. Слышу, вы тут правильной дорогой идете, товарищи. Как говорится, нет человека – нет проблемы…

Ишь ты, шустрый какой! – засуетился человек из администрации при Хозяине. – Не семнадцатый век на дворе. Тогда монарха любой придворный мог тупым ржавым кинжалом загасить. И на себя корону напялить. А все придурки: король умер, да здравствует…

Ну-ну! Поди-ка выпусти кишки нынешнему, – раздался жирный басок разведчика, – а мы посмотрим и посмеемся…

Ой, ну не про дворцовый же переворот мы речь ведем. У каждого в руках – силы немалые. В тех же Штатах, чтоб им провалиться, – и то не уберегли шишкаря своего в Далласе.

Ага! Снайпер – это круто. А лучше всего несчастный случай. Чтобы шито-крыто. Любит он на истребителях кататься – флаг ему в руки. Пожалуйте в полет из Тушина в Рязань. Неужели же не найдется у нас еще одного истребителя с точными ракетами, а, ВВС?

Осоловелый начальник штаба российской авиации икнул и пробормотал:

Есть. У нас все есть. А еще зенитные комплексы у нас хорошие…

А еще, Игнатьич, Россия – родина слонов, – согласился адмирал. – Можно, кстати, Хозяина на подлодке утопить. Или в шахте завалить. В прямом смысле – камешками… Надо, между прочим, решать быстрее. Пока он еще энтузиазм проявляет и дешевую популярность у народа своими дурацкими выкрутасами завоевывает. А потом поостынет, забаррикадируется в Кремле – его оттуда и ядерным фугасом не выковыряешь.

Идиоты вы все, – впервые подал голос неприметный старичок.

Был он седенький и серенький, словно мышонок. Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается. Которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, угодливый с начальством, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями…

Он никогда не выделялся из массы, ничего у тех, кто сильнее, не просил. Лет десять назад о нем впервые услышали в коридорах власти. Неприметный полковник из вояк, имя которым – легион, был произведен в генералы и назначен руководить ведущей кафедрой в Академии генерального штаба.

Вскорости тогдашний начальник академии был вдруг арестован, обвинен в злоупотреблениях и умер от инфаркта в тюремном лазарете. Один за другим сменились несколько его преемников, как один, закончивших карьеру с позором, пока во главе учебного заведения, готовившего элиту армии, не встал бывший ученик новоиспеченного генерала.

С тех пор через эту кузницу кадров прошло немало нынешних руководителей вооруженных сил и государства. И даже Хозяин защищал написанную ему докторскую диссертацию на этой кафедре. Генералу время от времени предлагалось занять какой-либо важный государственный пост – от начальника Генерального штаба до вице-премьера по оборонному строительству, но он от всех должностей отказывался, предлагая и продвигая вместо себя своих учеников. Ни один из них, кстати, учителя своего не подвел и не забыл.

И лишь недавно Терентий Гаврилович Толстоухов, оставаясь генерал-лейтенантом, согласился на повышение и возглавил скромное ведомство, именовавшееся Управлением перспективных исправительных работ.

Сказать, что его контора была сверхсекретной – ничего не сказать. Каждый российский мальчиш-кибальчиш знает государственную тайну, каждый второй – ведает о самом главном секрете, которого не знает никто, а каждый пятый осведомлен лучше самого президента, о чем думает президент. А уж о существовании УПИР знали во всей стране не более полутора сотен человек, что было весьма показательно.

Создано было это управление с подачи самого Хозяина, любившего обращаться к опыту прошлого. И если некогда трудами заключенных был построен Беломорканал и Волго-Балт, то почему бы сегодня за счет преступников, которых государство обязано бесплатно поить-кормить, не усилить обороноспособность страны, не блещущую в последнее время? И, естественно, теоретическое обоснование этого проекта было поручено незаметному серому кардиналу.

Услышав голос Толстоухова, присутствующие оживились.

Ну-ка, ну-ка, что там Гаврилыч новенького удумал?

Владелец дачи веселился больше всех:

Идиоты, говоришь? Неужели ты, старый пердун, всех нас перемудрил? Не иначе как хочешь Хозяина в свои лагеря упечь? Давай-давай! Гы-ы-ы…

Смейся, паяц, – спокойно парировал Гаврилыч, – посмотрим, кто из нас последним смеяться станет, когда ты кремлевский двор мести будешь…

Ладно, Терентий, не серчай! Излагай, не томи душу…

Генерал выждал паузу, обвел взглядом собравшихся, подождал, пока жующий народ проглотит свои бутерброды с икрой. Покряхтел нарочито, изображая «старость не радость», открыл было рот…

Но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался отряд из восьми вооруженных громил в серой форме без знаков различия. Они перекрыли выход и встали у окон.

Старший, с тонкой голубой повязкой на руке, направился к давно уже посапывавшему в углу сотруднику президентской администрации, схватил за грудки и рывком поставил на ноги. Тот попытался изобразить пьяного, покачивался, невнятно мычал, но его абсолютно трезвые глаза испуганно бегали из стороны в сторону.

Обыскав симулянта, начальник патруля протянул Толстоухову крохотный диктофон.

Ай-яй-яй, прокололся ты, Петрович, – укоризненно покачал головой Гаврилыч. – А ведь был уговор, а?

Ой, да, нехорошо! – подхватили остальные, с опаской косясь на спецов. – Заложить хотел? Стукачок ты наш… А со стукачами – сам знаешь…

Только теперь попавшемуся стало по-настоящему страшно. Он хотел что-то крикнуть, но серые опричники уже сдавили ему горло, из которого лишь вырвалось – а… м-ня… – схватили за руки, подхватили под ноги и торжественно вынесли из залы мимо молчавших заговорщиков.

По побелевшим щекам еще пять минут назад могущественного чиновника текли слезы.

Хозяин дачи наполнил стопку водкой и изрек:

Ну, как говорится, за упокой души! Так что ты там начал говорить, Гаврилыч?

Толстоухов почесал в затылке, потрогал себя за подбородок, поежился. Со стороны поглядишь на него – и впрямь старикан немощный. Того и гляди, протянет маленькую сморщенную ладонь: подайте за ради Христа…

А что сказать? О времена, о нравы! Своего заложить, как два пальца… Не ожидал я от Петровича. Измельчал народ… Ну да ладно. Да! Вспомнил. Не люблю я этих веяний новомодных – компьютерышампьютеры всякие… Но тут уж ничего не поделаешь, время нынче такое. Раньше все проще было – и техника, и люди, а стало быть, и надежней было. Однако признаюсь, что и от железок этих польза может быть существенная. Научились мы их наконец для дела использовать. И теперь в Сибири имеется у нас один интересный учебно-тренировочный центр. Мы там сейчас одну новую теорию опробываем. В двух словах – погружение человека в виртуальную среду при определенных условиях подменяет его психическую сущность. Он начинает воспринимать реальность, как игру, что позволяет добиться от него, во-первых, отключения моральных ограничений, во-вторых, раскрепостить организм, многократно усилив бессознательные рефлексы. Я понятно излагаю?

Подвыпившая компания заулыбалась.

Ты нас и впрямь за идиотов держишь?

Ну, это… Ладно, скажу по-простому. Такие люди становятся абсолютно управляемыми. Но самим им кажется, что действуют они исключительно по своей воле, просто следуя правилам игры. Они не боятся за свою жизнь, потому что считают смерть лишь очередной гибелью в компьютерной игре. Они становятся идеальными бойцами – ведь даже последнего задохлика можно научить управляться в компьютерной стрелялке с десятками монстров… И такие люди у нас уже есть. В качестве человеческого материала мы используем самых отпетых преступников, приговоренных к пожизненному. Все равно для общества они потеряны. Так пусть хоть хлеб государственный не задарма жрут… И заметьте – все это без ненадежного нейролингвистического программирования, без дорогостоящих операций по вживлению в мозг электроники… Правда, не без накладок, м-да. Осенью зону, где проходила начальная подготовка, разнесли в клочья. И пока концов никаких… Вероятно, арабский след… Но это секрет, учтите, господа. Момент, так сказать, рабочий. Разберемся. Восстановим за счет внутренних резервов. Работы уже ведутся… А воинская часть, где проводится боевая подготовка, функционирует в обычном режиме. И у нас уже есть четыре сотни «виртуалов», готовых сыграть в любую увлекательную игру. Мы вот что сделаем…

Загрузка...