Отступники

1

Шлифовальный брусок медленно скользил по зазубрине боевого топора. Движения наемника были скупы и выверены до совершенства. Как звали, этого вечно хмурого воина, никто не знал. В ходу была только его кличка — «Змей».

Это был чуть выше среднего роста жилистый человек с почти равнодушным взглядом. Кажущее равнодушие было столь естественно, что лишь самые бывалые ветераны-наемники, участники многих стычек и локальных конфликтов опасливо вздрагивали, нечаянно натолкнувшись на обманчиво расслабленный взгляд Змея.

Если бы их попросили объяснить почему, то у них вряд ли получилось бы. Энергетика — слово давно забытое в этом отсталом мире, подходило здесь как нельзя кстати. Внутренний заряд жизненной силы: взрывной, дремлющей до решающего момента, а от этого еще более опасной, был доступен для понимания лишь избранным.

Шумный поток людей, стремящийся в этот лес, на заветную поляну, нарастал с каждым часом. Среди этого людского изобилия разномастных бойцов, лишь изредка, отдельные наемники вступали на пригорок, на котором расположился Змей, чтобы поприветствовать маститого воина.

Рядом со Змеем, методично шлифующим свой топор, в траве, лежал небольшой и весьма необычный арсенал: миниатюрный арбалет, пояс с десятком метательных ножей, два тонких прямых меча, шлем и два кинжала, без ножен, предназначавшихся для сапог. Внимательный наблюдатель отметил еще бы крепления для ножа на левом локте и необычный предмет на правом боку — изогнутый в две волнообразные дуги нож. Также бросалось в глаза добротные и ухоженные доспехи и явная чистота одежды наемника.

Всем этим Змей разительно отличался от большинства прочих соискателей найма со своими откровенно плохо выкованными клинками и такими же скверными доспехами.

А море отчаянных сорвиголов, явившихся попытать счастье и получить найм, все ширилось и ширилось. То тут, то там изредка вспыхивали очередные и такие предсказуемые ссоры, заканчивавшиеся также как и всегда — смертью одной из сторон или ранением. Трупы не трогали. Согласно неписанному кодексу чести погибших наемников хоронили прямо с оружием, на закате.

Неясные слухи о крупном заказе ходили в Мельне с середины лета. Но только в первый день предпраздничной недели были расклеены красочные рисованные объявления о найме, а глашатаи на главном рынке и мелких базарчиках и развалах принялись выкрикивать его текст каждый час. Для почти тысячной армии бездельников, умеющих только махать мечом и поглощать в бездонных количествах спиртное это был шанс не только прилично заработать, но и, наконец, занять себя делом.

Почти год минул со времени последней битвы между Калией и торговыми городами юга. Дымящееся руины бывшей столицы Калии Утрака давно уже остыли и поросли травой. Многочисленные купцы, входившие в совет ста, давно перестали обсуждать коленопреклоненного короля Калии, просившего прощение за необдуманную агрессию и повлекшую столько жертв войну.

Теперь необходимость в содержании многочисленных дружин наемников у городов отпала сама собой. В течение этого времени наемников безжалостно увольняли, урезая жалование до минимума. За теплые места в городской страже и малочисленных дружинах крупных купцов шла нешуточная драка между ветеранами, вплоть до церемониальных дуэлей и тайных ударов кинжалами из-за угла. Кто-то уходил в разбойники. Но таких быстро ловили отменно обученные дружины городов.

Поэтому, с утра, вся эта масса вооруженных людей рванула к обозначенному в объявлении месту. Предусмотрительный Змей явился спозаранку, по еще ощутимому рассветному холодку и занял отличное местечко на пригорке, в тени ветвистых деревьев.

Среди почти тысячи претендентов на работу, явившихся на испытания позже, разумеется, сразу же нашлась троица, рискнувшая посчитать, что Змей должен потесниться со своего чудного пригорка. Расправа была мгновенной.

У несчастных не было и шанса. Змей, а в далеком прошлом Евлампий Де'Гонкур, капитан-лейтенант элитного отряда диверсантов, давно уже был лишен сострадания к ближним. Смерть стала его побратимом, а убийство привычной рутиной.

Богом забытый варварский мирок не мог, да был просто не в состоянии оценить мастерство одного из лучших в прошлом убийц могучей Торговой космической федерации.

Теперь три трупа, валявшиеся поодаль отпугивали любого, кто бы рискнул расположиться хотя бы в трех шагах от него.

Наемники, шокированные скорее не расправой над тремя своими неразумными собратьями, а невозмутимости с какой Змей точил теперь свой топор, просто обтекали пригорок, как река омывает остров, возникший посреди русла.

Те, кто увидел его в деле, приблизительно разделились поровну во мнениях о Змее. Первые молили бога, чтобы им не пришлось попасть туда, где, чтобы выжить приходилось так уметь убивать. Вторые лишь укреплялись в собственном суждении, что Змей был опасен, слишком опасен только одним своим намерением, которое здорово остужало горячие головы, заставляя в эту жару вспоминать, что такое озноб.

Тем временем чуть дальше на самой поляне началось и разворачивалось обыденное действо под названием найм. Сей процесс, был священен, как священен был весенний ритуал «божественного ниспослания дождей», в многочисленных храмах города.

Набором руководили трое. Седой воин в богатых доспехах с одним обрубленным ухом был здесь за главного. Это было не мудрено. «Седого» знали все. За него говорила его кличка и репутация.

«Седой» отдал почти тридцать лет нелегкому ремеслу наемника. Звериное чутье, интуиция от бога и несомненный талант к тактике позволяли этому незаконнорожденному отпрыску благородной купеческой династии выпутываться из таких передряг, где головы сложили бы и знаменитые черные имперские мечники.

Если бы спросили мнение Змея, то он бы не задумываясь, выдал что-то типа: экстраординарные способности лидера, незаурядное тактическое мастерство и умение мыслить стратегически на уровне хорошего системного аналитика.

Но мнением Змея, здесь не очень-то интересовались, как впрочем, сам наемник не спешил поделиться с окружающими своими наблюдениями.

Второй была женщина. Белоснежный плащ, подбитый тканью со стальным отливом, утонченные черты лица, с легким налетом бледности, выдавали в ней аристократку. Из-под плаща выглядывал кончик ножен полуторного меча, что тоже не вызывало удивления. Знать могла себе позволить обучить своих дочерей самым разнообразным ремеслам и наукам.

Она практически не принимала участие в оценке кандидатов, лишь изредка что-то спрашивая у третьего нанимателя, замершего по стойке смирно за ее спиной. Аристократка, удобно устроившись в изысканном плетеном кресле, откровенно скучала, не проявляя ни малейшей заинтересованности к процессу найма.

Выправка и стать третьего выдавали в нем кадрового офицера, явно зависимого от аристократки.

Каждый раз, как она что-то спрашивала, он тут же наклонялся, почтительно нагибая свою бритую голову.

Сам набор шел по следующей схеме:

«Седой», по настоящему его звали Эргом Лаецки, делил претендентов на три категории: одних он отсеивал сразу, другим, буквально единицам, так же безоговорочно выдавал заветную пайцзу — знак найма. А третьих он отправлял к военному, оставляя выбор за ним.

Как правило, военный, со странным для этих южных мест именем Курт, заставлял претендента «позвенеть мечами» с одним из своих бойцов, что редкой цепочкой выстроились позади своего предводителя. Результат был предсказуем заранее. Лишь троим, удалось одолеть воинов Курта в тренировочных схватках.

Средний уровень испытуемых был еще весьма низок. Нанятых было крайне мало. Но троица нанимателей ни чем не показывала своей озабоченности. Вначале всегда шли самые нетерпеливые и молодые, без необходимого опыта и хорошего вооружения, но зато все с большим гонором и с запросами.

Ветераны появятся потом, может быть даже на второй или третий день найма, когда появится хоть какой намек на место предстоящего похода.

Мал-по-малу живая очередь продвигалась. Некоторые уходили из очереди сами, а когда один из бойцов Курта случайно нанес смертельный удар зазевавшемуся претенденту, то очередь поредела сразу человек на сто. Поэтому, когда солнце перевалило за Тугасу, прозванную здесь горой полудня, Змей решил, что настал его черед. Все, что считал нужным, наемник увидел и успел составить свое мнение.

Очередь лишь тихо колыхнулась, расступаясь перед Евлампием. Ни одного ропота, ни даже тихой брани за спиной. Мрачная слава легендарного поединщика, участвовавшего, по слухам почти в сорока дуэлях и никогда не оставлявшего в живых своих противников, позволила Змею легко пройти без очереди.

На саму поляну Змей попал с небольшой задержкой. Жиденькая стена воинов Курта мгновенно сплотилась, почувствовав в этом необычном бойце реальную угрозу. Слишком уж разителен был контраст крикливой и шумной толпы наемников и одинокого бойца, перед которым все спешно расступались, освобождая дорогу. Но ситуацию выправил Эрг. Он приветливо улыбнулся Змею, как старому знакомому, и с силой пожал протянутую руку.

— Рад видеть тебя живым, Змей.

— Взаимно, Лаецки. Как здоровье папаши? — Это была грубая шутка, допустимая только для близких знакомых. Ибо отцом Эрга Лаецки был знаменитый в прошлом барон Дум, а ныне превратившийся в некое подобие овоща с бессмысленным взглядом и невнятной речью. Старика хватил удар после известия о гибели сразу двоих своих законных сыновей. Оба они пали в последней войне с Калией, незадолго по полной победы.

Тогда, в одночасье, дом Лаецки остался без прямых наследников по мужской линии, не считая незаконнорожденного отпрыска.

На срочном семейном совете, состоявшимся около полугода назад было решено пригласить в семью Эрга, чему воспротивилась только нынешняя жена старого барона, мечтавшая ввести в дом Лаецких своих обедневших родственников.

Поэтому будущий глава влиятельного дома Эрг Лаецки отошел от дел и тихо ждал кончины отца, после которой вздорная вдова будет принудительно препровождена в монастырь, а бастард, наконец, получит то, что ему причитается по праву рождения.

На памяти Змея это был первый найм, за год в котором лично участвовал Эрг. Впрочем, присутствие аристократки объясняло многое, если не все.

— Жив, пока, молитвами жены вероятно. — Старые приятели заулыбались, а Курт недовольно посмотрел на Змея, недоумевая, чего это так разнуздано ведет себя еще достаточно молодой наемник. Он уже привык, что костяк верных людей Эрга составляли такие же седые ветераны, как и он сам.

Змей же внимательно посмотрел на Курта и, улучив момент, негромко спросил своего друга: «Сколько человек вербуете?».

— Двести. — Так же тихо отозвался Эрг.

Курт от удивления дернулся. А Змей презрительно ухмыльнулся: «Фарш для мясорубки готовишь?». — Чем вызвал слабый интерес аристократки, которая, оставив свой бокал с вином, соизволила более внимательно посмотреть на наемника.

— Похоже на это. Возьмешься возглавить авангард?

— А почему бы нет. Ты знаешь мои условия, Эрг.

— Знаю. — После этого Эрг повернулся к своим двоим спутникам.

— Это Змей. Один из лучших бойцов Мельна, а может и всего юга. Один из немногих, кому бы я в бою доверил свою спину. Если вы наймете его, то ему мы поручим авангард нашего отряда.

Военный презрительно сплюнул, демонстрируя Эргу, все, что он думает о лучшем мече Мельна.

— Дорогой Эрг. — Женщина впервые обратилась напрямую к седому наемнику, чем вызвала немое удивление Курта. — Если он так хорош, то в чем проблема?

— В цене. Он всегда берет очень дорого за свои услуги.

— Сколько? — На лице аристократки заиграла легкая улыбка, а Курт плотно сжал зубы, так, что выступили скулы.

Эрг назвал сумму, чем вызвал эмоциональный выпад Курта: «Это немыслимо» и озадаченность женщины.

— Курт. — Властные нотки в голосе аристократки буквально заморозили вояку на месте. — Если мне потребуется твой совет, относительно финансовой стороны предстоящей операции я спрошу тебя сама. А пока будь добр, воздержись от необдуманных комментариев.

— Повиновение. — Военный ожег злым взглядом Змея, но затем быстро справился со своими эмоциями и несколько отрешенно, после публичной выволочки, вновь принялся разглядывать Змея, обратив внимание на его великолепные доспехи. Взгляд профессионала ни как не мог определить, какой мастер-кузнец ковал такой шедевр.

— Итак, Эрг, прости, что нас прервали, он действительно стоит таких денег?

— Я своих слов на ветер не бросаю. — Эрг дотронулся левой рукой до своего обрубка уха, что свидетельствовало о его раздражении, и добавил: «Также ему будет необходимо выплатить всю сумму вперед».

— Почему? — Теперь аристократка была по-настоящему удивлена, такое требование шло вразрез с установленными правилами найма.

— Он с легкостью одолеет любого из ваших людей, ваша светлость.

— Это не ответ! — Леди чуть повысила голос ровно настолько, чтобы дать понять седому ветерану какая пропасть лежит между бастардом и законным отпрыском знатной фамилии.

— Все деньги Змей добровольно перечисляет на нужды Горного храма. А указом священного синода церковь имеет право требовать полную предоплату услуг сынов божьих, кои решили поучаствовать в мирских забавах на правах наемников.

— Он монах?

— Он воин от бога…

— Емкая характеристика. — Аристократка откинула свой капюшон, под которым обнаружилась изящная стальная накидка из множества мелких колечек, увенчанная небольшим полушлемом. — Может быть наш наемник Змей, что-то добавит от себя…

Но Змей лишь спокойно выдержал оценивающий взгляд аристократки. Разговаривать попусту он не собирался.

— Хорошо. — Холодно сказала женщина. — Курт, ты испытаешь его лично. — Могучий воин радостно оскалился, нисколько не сомневаясь в своем успехе.

— Один момент, ваша светлость. — Наемник даже не переменил позу, все такую же расслабленную, как и в начале разговора. Лишь слабое обозначение улыбки, именно обозначение, балансирующее на самой грани недопустимой наглости.

Аристократка вопросительно посмотрела на Змея.

— Предлагаю пари, ваша светлость. — Наемник склонил голову, позволив себе улыбнуться, так одними уголками губ.

В этот момент Эрг про себя выругался. Ему до смерти надоела брезгливая маска превосходства Курта и чопорная наигранность этой молодой бабенки, возомнившей о себе невесть что, но Змей откровенно спровоцировал ее. Взглядом, осанкой, манерой держаться без тени робости, как равный с равной.

— Ты надеешься одолеть Курта на время? — Женщина словно чувствовала подвох, но до конца поверить в поражение своего воина она не могла.

— Интересно предположение, моя госпожа. — Курт с трудом сдержался, дабы не выразиться крепче.

— Мое предложение более фантастичнее. — Змей внимательно смотрел на женщину. — Курт выбирает себе еще трех бойцов по своему вкусу, и мы устраиваем поединок.

— Один с четырьмя? — Даже Эрг немного опешил от такого предложения.

— Если я проиграю, то этот контракт я отрабатываю бесплатно.

— Если выиграешь? — Аристократка даже не обратила внимание на «бесплатно». Она была действительно поражена и не пыталась скрыть это.

— Ваша светлость платит мне двойной гонорар. Здесь и сейчас.

— На что ты надеешься, ты же никогда не видел Курта и его людей в деле.

— Они меня тоже. Пари?

— Пари. — С долей сомнения произнесла аристократка. Но вдруг что-то озорное мелькнуло в ее изумрудно зеленых глазах. — Если мы официально представимся друг другу…

Оттенок лица Курта приобрело багрово-пунцовый цвет. А Эрг распахнул рот, но в немом изумлении тут же захлопнул его. Столь неслыханного пренебрежение этикета, он не встречал еще ни разу в своей долгой жизни.

Змей ни как не прореагировал на слова аристократки, он только встретился с ней глазами и мягко удержал этот взгляд.

— Курт! — Эрг мог поклясться, что металла в голосе женщины хватило бы и самому жестокому десятнику, из рекрутских сотен. — Представь меня…

— Леди Ди, урожденная Шасу в пятом поколении. — Курт выговаривал это так, что лязгали зубы, от невидимого напряжения.

— Евлампий Де'Гонкур, к вашим услугам, леди Ди. — Тихо произнес вдруг Змей, безукоризненно поклонившись даме.

— Я буду искренне болеть за вас, Евлампий. — Аристократка вдруг встала, позволив плащу стечь к ее ногам.

— Почему? — Змей немного растерянно опустил взгляд на изящную грудь аристократки, где висел необычный амулет — черная клякса без формы и содержания, вставленная в червленое золото оправы.

— Позволь мне не отвечать пока. — Аристократка вновь улыбнулась одной из своих чарующих улыбок. Но ее старания пропали даром, Змей растворил ее роковой взгляд, полностью погруженный в предстоящий поединок.

— Не будем терять времени, отбирайте людей для поединка. — и Змей начал отстегивать пояс с метательными ножами.

— К черту слова. За дело. — Взревел разъяренный Курт. Тут же выкрикнув три имени.

— Бой до первой крови на мечах, без щитов. — Одноухий ветеран взял на себя нелегкое бремя судьи. Затем он обернулся и тихо шепнул пару слов побратиму, что отвечал за личную безопасность команды Эрга. Тот продублировал приказ еще одному старому приятелю-наемнику: «Возьми людей понадежней, и выстави оцепление по периметру на тридцать шагов».

Опытный воин, к кому был спущен приказ Эрга, ограничился кивком, рьяно принявшись за дело. Отборные головорезы сноровисто окружили означенную часть поляны, вытеснив всех любопытствующих подальше за пределы воображаемой линии.

В заранее очерченный круг вышло трое солдат. Вскоре к ним присоединился и сам Курт. Все в одинаковых вороненых кольчугах и шлемах. Курт был вооружен длинным полуторным мечом, без ножен. Еще двое солдат держали слегка изогнутые клинки — дань восточной моде. И лишь четвертый был вооружен стандартным мечом наемника — мощным коротким клинком, с широким лезвием и гардой, способной поймать удар любой силы.

Змей вышел на бой босым, в своей кольчуге и с непокрытой головой. В руках он сжимал свои парные прямые мечи, которыми вяло крутил, словно пробуя их на баланс.

Никаких эмоций, в отличие от людей Курта, которые лишь улыбались. Тогда как сам Курт был буквально перекошен от ненависти к наемнику.

Змей встал в центре, позволив четверым противникам окружить себя.

— Начинайте, — Леди Ди азартно взмахнула рукой и…

Дальнейшее события произошли столь стремительно, что никто особо ничего не понял. Зрители успели только увидеть зверский оскал Курта и рывок Змея, превратившегося в одно размытое пятно.

Заскрежетали мечи, послышались проклятья одного из свалившихся от боли бойцов Курта и все вдруг прекратилось.

В центре круга остался стоять Змей, как-то по странному держа свои парные мечи, прижимая лезвия к внутренней поверхности рук.

Курт валялся без сознания, получив сокрушительный удар в лицо рукоятью меча. Еще один воин держался за рассеченную кисть, выронив свой изогнутый меч. Третий сжимал в руках обломок меча, растерянно трогая пальцем багровый порез на шее.

Последний боец, как уже было сказано тихо скулил, держась за живот.

— Я действительно один из лучших мечей юга, Леди Ди. — Змей еще раз поклонился, и все так же без видимых эмоций принялся надевать сброшенную сбрую.

Зрители, стоявшие вблизи, смогли воочию убедиться, что Змей даже не вспотел, одолев четырех искусных противников.

— Вы наняты, Евлампий. Ваше искусство обращение с мечами восхищает. — Теплый взгляд женщины буквально ласкал Змея. Но наемник вновь почтительно поклонился, удерживая аристократку на невидимой дистанции, и все так же тихо спросил: «Разрешите идти?»

— Конечно. Эрг посвятит вас во все детали. — Затем лицо аристократки приняло маску надменной брезгливости. Этот убийственный взгляд предназначался Курту, который, наконец, очнулся и сумел сфокусировать взгляд на своей хозяйке.

Тем временем Эрг тихонько отвел Змея от аристократки и вручил пайцзу, которую наемник сунул в кошель на поясе даже не рассматривая.

— Золото доставить туда же?

— Конечно, монахов я предупрежу. — Змей взялся левой ладонью за правое запястье и легонько сжал его. Поймав взгляд седого воеводы, он тут же пояснил. — У Курта крепкий удар, чуть не вывихнул руку.

— Стоило так рисоваться… — Эрг недоуменно пожал плечами.

— Мне как всегда нужны деньги. — Змей впервые за сегодняшний день улыбнулся искренне, без всякого умысла.

— Как знаешь. — Эрг подумал и добавил. — Набирать мы будем еще два дня, затем неделя на молитвы и подготовку. Так что планируй, что под святых угодников Лаха и Пра мы выступим.

— Пришлешь гонца.

— Лады. — Мужчины крепко пожали друг другу руки на прощание и разошлись заниматься своими делами.

Эрг вернулся к набору рекрутов, а Змей бодро зашагал по направлению к городу.

Никто и не заметил, как женщина одним кивком оживила замершего прямо напротив нее существо в черных доспехах, который на мгновение выдал себя чудовищным блеском своих бездонных глаз, двинувшись вслед за Змеем…

2

Толчея и клубы пыли вздымавшиеся над въездными воротами Мельна были видны издали. Усиленный отряд городской стражи беспрепятственно пропустил Змея в город. Почти половина бойцов знала Змея лично, другие были столь наслышаны, что не имели ни малейшего желания преграждать ему дорогу.

Лишь озлобленные товарки, что выстроились в длиннющую очередь на въезд, со своих телег поносившие каждого кто шел без очереди площадной бранью, осмелились орать что-то вслед знаменитому наемнику.

Преодолев толчею у ворот, воин углубился в хаотичное нагромождение мелких улочек и с наслаждением окунулся в бурлящее море торговцев. Плотная толпа на мгновение раздавалась, и Змей уверенно шел, как бы в слегка разряженном пространстве. Лишь изредка касаясь с не успевшими шарахнуться в сторону горожанами.

После грязевого месива перед въездом и настила из досок после ворот здесь начиналась брусчатка, а точнее та самая знаменитая рыночная площадь. Десятки сорванцов сидели на границе площади на низеньких табуретах, готовые за полушку медной деньги почистить обувь любому кто этого захочет. А сам рынок, в честь которого и получила свое название площадь жил своей особенной жизнью.

Здесь в каждом закутке, на каждом шагу шла бойкая торговля. Сотни лавок и тысячи уличных лотков. При желании здесь можно было купить все: от многовесельного корабля, что швартовались у пирсов бухты Радости, с целой командой головорезов, до папской буллы «о всепрощении», именовавшийся — «пропуском в рай».

Вскоре одна из кривых улочек вывела его к огромным воротам земляного вала.

Обе широченные створки ворот были распахнуты настежь. Разумеется, сама стена была каменной, но название прижилось с тех самых пор, когда вал был действительно земляной, а набеги диких орд кочевников происходили регулярно по окончании сезона дождей.

Сегодня вторая линия обороны города смотрелась очень эффектно. Белоснежные стены, с высокими башнями-ласточками, где дежурили редкой цепочкой знаменитые стрелки Джар.

Некогда небольшое горное племя постоянно враждовало с Мельном из-за захваченных родовых земель. Теперь, почти все мужчины Джара несли службу стрелками в городе, славясь своей неподкупностью и верностью многолетнего договора о дружбе.

В самих воротах стражи не было. Их не запирали даже ночью. Лишь во время крупных праздников и других значимых событий в широченных проходах появлялись тяжелые копейщики, составляющие основу дружины Мельна.

От ворот вели начало широкие мощеные камнем улицы зажиточных жителей и состоятельных купцов города. Здесь начинался собственно сам Мельн. Самый южный купеческий город из плеяды себе подобных.

Знаменитые наклонные улицы Мельна были воспеты не одним поколением талантливых трубадуров города. Романтика бардов дорого обходилась архитекторам, попробуй-ка выстроить высоченный каменный дом этажей в пять, на наклонной поверхности. Но все трудности меркли, когда заезжие гости восхищенно задирали головы, роняя свои шляпы и раскрывая рот в немом изумлении.

Спустя час неспешной ходьбы вверх Змей уперся в высоченные стены «кормилицы».

Третья, самая старая часть города, была надежна защищена могучими кирпичными стенами. Стена свое название получившая за месторасположение главных продовольственных складов и небольшого горного озера, выручавших жителей во время долгих осад на заре основания.

«Кормилица» только на памяти Змея перестраивалась три раза. Совет купцов денег на собственную безопасность не жалел.

Вход в эту часть города вооруженным наемникам был заказан. Охрану несла здесь «золотая тысяча», набранная исключительно из жителей города, в основном из младших сыновей купцов и состоятельных горожан.

Для особых случаев, существовали личные пропуска, заверенные советом Мельна. Змей таким пропуском обладал. Его допустили, предварительно одарив весьма недружелюбными взглядами. Здесь наемников не любили. Считая их скорее неизбежным злом, чем действительно необходимостью. А за воротами уже виднелись белоснежные стены горного монастыря, куда держал путь наемник.

Первопроходцы и основатели Мельна, отчаянные морские купцы из Серхова выбрали местом первых стоянок высоченные кручи начинавшихся здесь южных отрогов Харальской цепи.

Эта горная гряда стала идеальным местом обитания первых поселенцев Мельна. Горный монастырь, кром, детниц и выход к молу бухты Радости, представлявший собой бесконечный спуск по вырубленным в камне ступеням стали первыми городскими постройками Мельна.

Именно поэтому слово настоятеля монастыря здесь в Мельне, за сотни лиг от центра церковной власти божественного Харага весило поболее, чем булла самого патриарха.

Неоднократно совет купцов поднимал вопрос о знаменитом наемнике по кличке Змей и его бесстыдно вызывающем поведении и пребывании в запретной части города. Но все прения кончались, когда из-за стола поднималась тщедушная телом, но ни как не духом фигура настоятеля монастыря и кротко, ласковым взглядом обводила спорящих.

Что связывало настоятеля влиятельного монастыря, где держали свои сбережения не одно почтенное семейство Мельна и безжалостного убийцу с ликом агнца божьего не знал никто.

У Змея спросить просто боялись. У настоятеля спрашивать было еще более опасным, так недолго было очутиться в страшных пыточных подвалах монастыря по обвинению в мерзкой ереси.

Два брата-монаха в полном боевом облачении, прогуливавшиеся перед воротами, приветливо поздоровались с наемником. Здесь был его дом.

За калиткой все так же в доспехах несли дозор еще трое монахов. Лучники на смотровых вышках бдительно осматривали окрестности и дело свое знали, раз с горки кубарем несся монашек, явно направляясь к Евлампию.

Здесь в монастыре все называли его давно забытым именем. Это было одно из небольших условий настоятеля в обмен на кров и покровительство.

— Здравствуй Мнишек. — Наемник без труда вспомнил имя молодого монашка.

— Мой господин, — Мнишек торопливо поклонился и выпалил, — Отец настоятель просил вас зайти в карцер. Брат Антоний увлекся сегодня в поединке с братом Вилером и сломал тому руку.

— Ну и что? — Евлампий, занятый мыслями о предстоящим контракте, сразу не оценил произнесенные имена.

— Брат Вилер, племянник самого Доэрта Башара. Тот самым непутевый сын родной сестры, что покончила жизнь самоубийством из-за калийского посла…..

— Я понял. — Евлампий развернулся и направился в сторону тюремных камер, успев только спросить: «Отец настоятель?»

— Там же, ожидают вас…

Поразительна сила сплетни. Никчемная история о мимолетном увлечении еще до войны калийского посла и сестры первого купца Мельна выросла до статуса городской легенды. Вызывая тошнотливый вой кумушек и обильные слезы над трагической судьбой двух влюбленных.

Молодой посол погиб во время народного волнения, когда обезумевшая толпа узнав об объявлении войны Калиий против союза торговых городов, разгромила все лавки калийцев. Буквально разорвав на куски каждого, кто хоть каким боком имел отношение к Калии.

Его мимолетная любовница, встречались они два или три раза, покончила жизнь самоубийством три года спустя в самый разгар войны, узнав о своем полном разорении. Она активно играла на спекуляциях с зерном, вложив в дело половину состояния Башаров.

Совет ста купцов разом приостановил все махинации с продовольственными запасами, просто конфисковав в интересах города и союза все частные резервы зерна.

Такого женщина пережить не смогла и вместо тягостного разговора с остальными членами семьи предпочла выпить яду.

Пребывая в думах, Евлампий сам и не заметил, как дошел до карцера. Там он увидел на редкость спокойного отца настоятеля, увлеченно обсуждающего что-то со своим помощником, еще двух дюжих братьев, ключника и виновника происшествия — брата Антония.

Помощник настоятеля первым заметил Евлампия. Тут же сообщив эту весть настоятелю, он почтительно отступил и принялся бормотать молитву, начав перебирать четки.

Евлампий позволил себе улыбнуться. За глаза монахи называли его «наш ручной демон», не забывая бормотать охранные молитвы, едва завидев его. «Когда он переходит речку вброд, то за ним горит вода». Вот, пожалуй, наиболее мягкая байка, что из уст в уста ходили в монастыре о нем. Но в городе, за пределами монастыря, каждый из монахов был готов биться вместе наемником, спина к спине, считая его истинно своим и настоящим сыном церкви. Всегда приятно видеть живой страх в глазах врага, когда за твоей спиной возникает фигура знаменитого наемника. Приблизительно пятьдесят поединков и не одного раненого… Репутация говорила сама за себя.

— Мир сын мой, да озарит тебя божественный свет Харага.

— Мир отец мой, — Евлампий припал на одно колено, принимая благословения настоятеля.

— Я слышал ты вновь в деле… — Аббат рукой указал на вымощенную белыми с розовыми прожилками гранитными плитками дорожку, приглашая им двоим немного прогуляться.

— Деньги доставит человек Эрга Лаецки. — Евлампий ни как не мог изжить в себе привычку говорить кратко и по существу, что было характерно для профессиональных военных.

— Он тоже? — Настоятель задумчиво потер обрубок мизинца левой руки, память о долгой осаде Мельна армадой пиратов.

— Да…

— Когда? — Настоятель, обладая фантастической памятью и работоспособностью, умел, как никто другой в этом городе, делать верные предположения.

— Через неделю. — Евлампия всегда восхищала привычка настоятеля постоянно перекраивать внутреннее убранство монастыря. Невинное хобби, помноженное на прошлое аббата, когда-то дьякона тайного приказа папской канцелярии личных дел давало поразительные результаты.

Любой посетитель монастыря никогда не видел одной и той же картины. Ландшафт монастыря преображался кардинально! Каждую неделю — новые дорожки, беседки, цветники и пруды. Фантастическое упорство и бесконечный труд монахов, ибо отец настоятель считал, что только труд способен дать ту благодать мышцам и духу, что бы очистится от земных забот.

Вот и сейчас белоснежная мраморная тропинка вывела их двоих в небольшой распадок, где был выстроен навес, установлен стол, на котором располагался достаточно скромный поздний обед или ранний ужин.

— Составишь компанию? — Аббат сделал приглашающий жест.

Евлампий молча проследовал за настоятелем, удивленный столь малым количеством еды и питья. Аббат все понял без слов. Он хорошо научился понимать своего загадочного собеседника.

— Я уже ужинал, а тебе предстоит еще один. Так что просто заморим червячка.

— А монахи у карцера?

— Подождут. — Легкомысленно отозвался аббат. — Брат Атоний заслуживает более сурового наказания, чем я придумал ему. Поэтому пусть помучается, ожидая нас у карцера.

Евлампий с набитым ртом согласно закивал головой.

Карцер, в отличие от прочих строений, даже от знаменитых пыточных камер монастыря был унылым серым зданием без окон и дверей с плоской крышей.

Грубо говоря, это был колодец со стенами и крышей.

Приговоренного к карцеру обматывали веревкой и спускали глубоко в пещеру, через прорубленную в скале шахту. Там несчастный в полной темноте проводил все отведенное ему время, вслушиваясь в неясные шорохи и монотонное капание воды из расщелин вниз. Многие сходили с ума, не выдерживая пытки тишиной и одиночеством.

Большинству было достаточно просто побыть у карцера, чтобы из буйных и непослушных детей они превращались в агнцев божьих, ручных и кротких.

— У меня будут несколько вопросов по предстоящему найму. — Евлампий украдкой вытер следы молока на губах, с сожалением оглядывая опустевшие тарелки.

— Спрашивай! — Себе настоятель налил вина, зная, что алкоголь Евлампий не употреблял вообще ни в каком виде.

— Леди Ди, урожденная Шасу в пятом поколении.

— Шасу — старинный калийский род. Это навскидку. Завтра ты будешь знать все, что ведомо нашей церкви. Теперь поговорим о нашем деле. Разумеется сломанная рука вздорного племянника Башара пустяк. Но. — Настоятель поднял указующий перст в небо. — Только там пустяк.

Для меня это проблема, маленькая, но проблема. Доброхоты, конечно же, успели донести о происшедшем самому купцу. Он волевой человек, не привыкший менять свои решения. Но на него давят родственники. Если он дрогнет и заберет племянника, значит, он проявит слабость. Слабость такого человека как Башар стоит дорого. Во всех смыслах. Это значительно ослабит позиции целой группировки в совете ста. А это не желательно…

— Нашей церкви. — Докончил фразу Евлампий.

— Дело весьма непростое, Евлампий. Я прошу тебя уладить его для меня. Возьми брата Антония и отправляйся к Башару. Он предупрежден, что мой посланник прибудет к нему сегодня вечером. Там будет семейный совет. Твоя задача свести этот прискорбный эпизод к извинениям, деньги не имеют никакого значения для Башара.

— Минимизировать потери.

— Скажем так, если хочешь. Я бы смог сам, но это не допустимо. А кроме тебя мне в таком деле положиться не на кого. И еще вот, что мне доподлинно известно, что Башар очень давно ищет выход на тебя. Постарайся уточнить, в чем заключен его интерес…

— Чем я смогу заинтересовать влиятельного купца?

— Собой. Ты человек-загадка. Он жаждет встречи с тобой так сказать тет-а-тет.

— Можете на меня рассчитывать, Корлеус. — Евлампий встал и учтиво поклонился. — Аббат отставил бокал и тоже встал.

— Иногда, Евлампий, я жалею, что не встретил тебя лет двадцать назад в Хараге.

— Все было бы по-другому?

— Я был бы Папой! — Корлеус язвительно усмехнулся, а ты моей главой личной канцелярии.

— Я не настолько верующий. — «Что-то я много улыбаюсь, не к добру!» — подумал наемник.

— Какое это имеет значение для Папы. — Корлеус осенил себя крестным знамением.

— Двадцать лет назад я еще не умел так владеть своим телом и духом.

— Я бы сумел разглядеть твой талант.

— Значит, мое решение не принимать сан совершенно верно.

— Жаль, ты рожден для великих дел. Ты это знаешь, как я это чувствую.

Евлампий моргнул. Корлеус видел его насквозь. Вот только великие дела пахли большой кровью…

Это было так давно, еще в той окончательно похороненной жизни:

Красавец тяжелый десантный крейсер с броским названием «Громовержец», только что сошедший со стапелей гигантской космической верфи выполнял свой первый пробный полет.

Стальной блеск двух километров в длину и шестисот пятидесяти метров в ширину ошеломлял любого, кто раньше никогда не видел подобные звездолеты такого класса.

Две тысячи человек экипажа, орудийная мощь сопоставимая с мощью целого флота этой планеты. Самая совершенная броня и лучшие управляющие искусственные интеллекты. Ценнейший подарок могущественного союзника, как и десять тысяч отборных боевых киборгов-десантников, не смотря на все протесты и предостережения Торговой федерации был принят и поставлен на вооружение чванливыми правителями этого пограничной системы.

На борту специальная правительственная делегация и тысяча приглашенных гостей и журналистов. Среди них он, Евлампий Де'Гонкур и его сорок бойцов, асов диверсионных операций.

Первый полет «Громовержца» стал последним. Эта акция вошла в анналы всех учебников по диверсиям. Семь тысяч трупов, две орбитальные крепости, пять взорванных корветов, два тяжелых линейных крейсера и допотопный броненосец пытавшиеся помешать эффектной операции захвата целой системы. Диверсанты во главе с Евлампием легко проникли в боевую рубку и запасной командный центр крейсера, уничтожив весь командный состав. Затем они вывели из строя все средства связи с внешним миром и нейтрализовали всю правительственную делегацию.

В результате ожесточенных и скоротечных боестолкновений могучий крейсер оказался в руках захватчиков. Люди Евлампия, не ввязываясь в массовые стычки с экипажем, взяли под свой контроль только командную рубку, центры управления огнем, управляющие компьютеры маневровыми двигателями, связь и пункт управления боевыми роботами-десантниками.

Военное руководство обреченной планеты слишком поздно догадались о намерение диверсантов. Слишком внезапной оказалась атака профессиональных террористов.

Гибель влиятельных чиновников, включая все высшее руководство планеты, парализовали волю оставшихся. Хаос, захлестнувший обреченный мир только поспособствовал развитию атаки. Расстреляв все, что могло представлять реальную угрозу, гигантская туша тяжелого крейсера застыла на гелиоорбите и распахнула десантные люки, обрушивая вниз десять тысяч капсул, несущих смерть.

Затем линкор двинулся собирать богатую жатву оборонительных спутников, расчищая проходы в защитных полях для основных сил боевого флота Торговой федерации.

Разумеется, один боевой крейсер, пусть даже самой совершенной конструкции и десять тысяч киборгов не могли захватить планету. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы продержаться до подхода помощи.

Когда сотни огоньков спешащего флота захватчиков четко высветились на мониторах локационных станций дальнего обнаружения, планета передала сигнал о полной капитуляции.

Евлампий потерял тогда только семнадцать человек… и веру. Вечером того же дня принимая восторженные поздравления, он впервые почувствовал, что его железобетонная философия совершенного убийцы дала трещину».

Спустя семь лет эта трещина превратила в осколки все убеждения Евлампия. И он оказался здесь, на планете?9045/б-8, именуемой во всех звездных каталогах варварским миром, пригодным для жизни частично и в особых случаях…

3

Монолитные ворота особняка Башара были обиты настоящим железом. Невиданная роскошь. Родовой герб и разумеется герб города, искусно выбитые на воротах были отделаны серебром и полудрагоценными камнями.

Брат Антоний мелко затрясся, уставившись взглядом на целый десяток панцирных копейщиков, медленно выстраивающихся позади наемника и монаха.

Евлампий не обратил на движения сзади ни малейшего внимания. На его взгляд калитка не распахивалась слишком долго. И поэтому кольчужной перчаткой он с силой вмазал по железной двери вызвав такой протяжный звон, что калитка тут же распахнулась.

— Ты кто? — Молодой и очень задиристый воин, это было ясно по его отчаянным глазам и небрежной правой руке лежащей на мече, бесцеремонно преградил дорогу.

— Личный посланник святого отца-настоятеля. А теперь верный сын нашей божьей церкви посторонись или я перешагну через тебя.

— Попробу… — Большего забияка сказать не успел. Короткий тычок и он, словно куль с мукой, осел на землю.

Перешагнув через забияку, Евлампий натолкнулся на взгляд еще одного воина, точной копией лежавшего забияки, только чуть постарше. За ним стоял целый отряд наемников, преграждавший путь дальше.

— Ты за это ответишь. После… — Сжав зубы, процедил старший из забияк, а младший, пытаясь не застонать, с посеревшим от боли лицом, поднялся. Движения его были слабы и не уверены.

Евлампий предпочел не отвечать. Но тут старший вновь гневно спросил:

— Кого это ты еще привел?

— Это брат Антоний, раскаявшийся и молящий господа нашего о суровом наказании за свою несдержанность.

Молящий господа глухо ойкнул, а старший, не оценивший юмора гневно выпалил:

— У тебя, посланник, хватило наглости привести сюда этого убийцу. — Евлампий спиной почувствовал, как вновь содрогнулся монах, поэтому безнаказанно оставлять такие реплики он не собирался.

— У меня хватит сил даже вывести его отсюда, предположи, что против меня будут все наемники твоего дяди.

Евлампий угадал. Старший из задир был еще одним племянником Башара, как и младший. Оба задиры смешались, а затем старший вдруг выкрикнул: «Дуэль, сразу же после встречи!»

Только теперь наемники зашевелились. Одно дело оскорблять Змея, славящегося своей уравновешенностью, и совсем другое вызвать его на дуэль, с заранее известным исходом.

— Мальчик, — почти по родительски нежно сказал Евлампий, посмотри назад. — И он рукой указал на одного из наемников с арбалетом в руках. Тот стоял в семи шагах, направив грозное оружие в землю. Затем Змей сделал шаг в сторону и выкрикнул, обращаясь к наемнику с арбалетом:

— Орч, залп мне в грудь! — В толпе наемников кто-то охнул, а Орч, которому польстило, что знаменитый Змей помнит его по имени, без колебаний выстрелил Евлампию в грудь!

Затем произошло невероятное, Змей удивительным образом изогнулся, уходя с траектории выстрела, умудрившись поймать арбалетный болт левой рукой. Затем он протянул его смертельно побледневшему юноше: «Когда научишься вот так ловить стрелы, я быть может приму твой вызов…»

Доэрт Башар принял их незамедлительно. Влиятельный купец оказался крепким мужчиной, со слегка полноватым брюшком, но еще не потерявшего своей былой силы. Кабинет для переговоров, куда проводили гостей, свидетельствовал о хорошем вкусе своего хозяина и его несомненной состоятельности и образованности. Опытный взгляд Евлампия разглядел почти семь шкафов блестевших корешками печатных книг. Невиданная ценность в этих местах.

— Не скрою, что удивлен, видеть вас здесь. — Доэрт цепко разглядывал знаменитого наемника, о котором был столь наслышан. Еще бы, почти треть времени городской совет проводил жаркие споры о судьбе многочисленных наемников обитающих в городе на конкретном примере, который сейчас стоял перед ним.

Во многом благодаря харизматичной фигуре Змея, многочисленная братия наемников все еще вольготно чувствовала себя в Мельне, в отличие от прочих торговых городов союза.

— А как я удивлен, не описать словами. — Змей обернулся и резко приказал трясущемуся от страха брату Антонию: «Выйди».

— Разумно. — Констатировал Доэрт Башар. И дождавшись, когда дверь плотно притворится спросил: «А вы то почему удивлены?».

— Знаю не понаслышке, что каждый час уважаемого Доэрта Башара расписан на много дней вперед. Со своей стороны могу сообщить, что я тоже не предаюсь каждый вечер праздной лени.

— Понимаю, что вы хотите сказать. Два весьма влиятельных человека вынуждены обсуждать сломанную руку вздорного мальчишки, которая заживет сама собой через два месяца… — Собеседники улыбнулись, чувствуя, что столь необходимый контакт налаживается.

— Влиятельный человек здесь, безусловно, один, вы, многоуважаемый Доэрт.

— Не прибедняйтесь, Евлампий. Я потратил уйму времени и денег, на выяснения всех обстоятельств вашего появления в Мельне и не жалею о содеянном. Хотя результаты достаточно плачевны. Единственное, что я точно знаю, что вы имеете абсолютное влияние на настоятеля нашего монастыря, а он практически держит в своих руках все нити управления городским советом.

— Держать и управлять две разные вещи. Да и держит он скорее гипотетически. Привычки бурной зрелости при папском дворе в Хараге.

— Гипотетически это не то слово, которое входит в словарный запас простого наемника.

— А я никогда и не утверждал, что я простой наемник. — Евлампий кивнул в сторону рабочего стола купца. — Вон там, на краешке стола лежит письмо из Серхова. Бумага белая, следовательно, письмо официальное из ведомства главы гильдии вольных городов юга. Штемпель синий с двумя резными якорями, это герб Флобера, главы военной флотилии. Сургуч ломан неровно, следовательно, вы торопились вскрыть это послание, а смятая нижняя часть письма свидетельствует о неудовлетворенности о прочитанном. Значит предполагаем, что он опять упустил пиратов, которые в очередной раз прошлись огнем и мечом по побережью юга.

— Впечатляет. Вы действительно не простой наемник и я благодарю бога, что мне не пришлось испытать вашу силу в наших тайных играх за власть.

— Если это так, то любезность на любезность.

— Слушаю…

— Мне будут нужны некоторые сведения, дать которые сможет только влиятельный человек из городского совета. Вы для меня идеальная кандидатура.

— Что взамен? — Башар подсобрался в мгновение из добродушного толстяка превратившись в господина купца, с большой буквы.

— Я навещу вас завтра вечером и дам один совет. Если на вас произведет впечатление мое предложение, то я получу доступ к интересующей меня информации. Если нет, то сделка не состоялось.

— Заманчиво. А что мешает мне отказать вам сразу?

— Любопытство….

— Верно. С вами приятно иметь дело. Я приглашаю вас поужинать со мной. Думаю, нам есть, что обсудить друг с другом.

— Спасибо, только у нас еще не…

— Это пустое. Ваш монах сейчас пойдет бить поклоны семейному совету, а мы с вами терпеливо все это смотреть. Затем пару тройку речей и все…

— Я думал роль семейного совета более весома в вашем доме…

— Говорильня. Я решил, что племянник будет монахом так тому и быть. У него нет выбора. На нем долг матери и если он хочет послужить семье, то обязан подчинится…

— Вы думаете, из него выйдет неплохой священник?

— Разумеется нет, но нам, семье, нужен хоть кто-то кто будет иметь вес в кругах святой церкви.

— Как это мне знакомо, работать на опережение.

Доэрт Башар улыбнулся в ответ на последнюю реплику Змея, но ничего не сказал. Лишь позвонил в колокольчик.

Вышколенный слуга возник из неоткуда. Раз и он перед вами.

— Пригласи монаха, Бартоломей.

Брат Антоний слегка прибодрился, поняв, чего хотят от него Змей и сам Доэрт Башар.

Дальнейшие часа два-три показались Евлампию самыми нудными за этот насыщенный день. Купец очень метко охарактеризовал свой семейный совет — говорильня. Не в бровь, а в глаз. Сидеть именно с заинтересованным видом, умным взглядом и практически в полудреме, так как это делал Башар, Евлампий не умел. Тут требовались годы тренировок.

Поэтому, Евлампий украдкой отчаянно зевал, борясь с внезапно подступившим сном.

Зато последовавший ужин превзошел все ожидания Евлампия. Несчастный монах, которого семейный совет морально излинчевал, отбыл обратно в монастырь, доложить, что дело улажено. А Змей вместе с Башаром один на один предались чревоугодничеству.

За столом им прислуживали молоденькие служаночки, дальние родственницы Башара. Которые лишь тихо повизгивали, когда крепкая рука хозяина, не стесняясь гостя, тискала их молодые и аппетитные телса.

— И все таки ты идеальный монах. — Доэрт Башар довольно рыгнул, запивая изумительное жаркое добрым виноградным вином.

— Почему же? — Евлампий с наслаждением насыщался, с удивлением отмечая, что давно так вкусно и разнообразно не ел.

— Ты не пьешь алкоголь, не ругаешься бранью низших, и не интересуешься женщинами…

— Как и мужчинами. — Рассмеялся Змей.

— Теперь представим, разумеется, гипотетически — купец нарочительно медленно выговорил это заумное слово, словно наслаждаясь звучанием, — как поведет себя большая масса наемников призови их под свои знамена самый харизматичный лидер из их среды. Не забудем влияния этого лидера на целый город в городе. Да-да горный монастырь это еще та себе сила.

Осталось привлечь на своею сторону пару тройку крупных купеческих семей, сотню другую стражников и договориться со старейшинами племени Джар. Город ваш!

— Интересно, но бездоказательно. — Евлампий не дрогнул ни на мгновение, словно не ему сейчас были предъявлены обвинения в заговоре.

— Скажу больше, первое время я сам задавался вопросом, зачем вы столь откровенно и вызывающе демонстрируете свои способности. И только недавно я понял, что это маска.

Возьмем, например сегодняшний ваш найм. Эта дуэль, поверьте мне, станет легендой. Предмет домыслов и пересудов был бы еще сильнее, знай наши горлопаны, кто такой Курт. — Доэрт выдержал паузу, но Евлампий хранил молчание, выражая легкую заинтересованность. — Курт бывший сотник имперских меченосцев. А его бойцы бывшие солдаты черного легиона.

— Откуда информация? — Наемник позволил себе показать удивление. Не удивится, а именно показать.

— Двое моих телохранителей, дезертиры, опознали его. Декаду назад Курт прибыл в город с тремя десятками своих воинов. Я, как всякий осторожный человек, отслеживаю появления здесь имперцев. У них слишком загребущие руки.

— Что верно-то верно. — Евлампий трижды пересекался с интересами имперцев и каждый раз чудом уносил ноги. Империя не любила проигрывать и с жадностью глотала все новые и новые территории, не опасаясь подавиться.

— Мне необходимо знать, чего ожидать от вас Евлампий. Вы фигура с большой буквы. Все ваши подвиги просто пугающе опасны для простых смертных. И за этой стеной домыслов совсем не видно, вашего истинного влияния в этом городе.

— Ваши суждения удивительно верны, за исключением вывода. Я ищу схватки, а не власти. — Евлампий откинулся и как-то по особенному взглянул на купца. Взгляд Евлампия, искренний и непосредственный, нес в себе такой заряд силы и убежденности в своих словах, что купец растерялся.

Весь его гигантский жизненный опыт сейчас утверждал, что наемник не врет. Взгляд был полностью открытым. Сейчас Башар словно чувствовал боль, терзающую душу наемника. Его раскаяние за прошлые грехи и жажду покоя.

— Зачем же весь этот цирк? — Растерянно спросил купец.

— Безопасность. Это новое для вас слово. Но поверьте, оно очень ценится там, откуда я пришел сюда.

— Какой удар для отца настоятеля… — Доэрт негромко рассмеялся. — Я сам хотел предложить вам… Только теперь это не имеет смысла…

Они проговорили до рассвета. Евлампий очаровал купца. Башар прекрасно понимал, что поддается этому колдовскому очарованию, составленному хитрыми речами на отвлеченные темы. Но ничего с собой поделать не мог.

Евлампий словно приоткрыл ему дверь в другой мир. Бешенное любопытство от желания узнать тайну наемника буквально овладело купцом.

Как он теперь понимал настоятеля. Обладать таким сокровищем в облике человека. Даже жуткое умение наемника легко и беззаботно убивать ближних меркло по сравнению с теми знаниями и искусством беседы, коим в совершенстве владел Евлампий.

Лично провожая наемника, ранним рассветным утром, чем вызвав немалый переполох своей охраны, Доэрт Башар на прощание сказал: «За один вечер я стал вашим верным сторонником, Евлампий. Вы действительно талантливы от бога…».

— Моя дружба многогранна. Если вы протягиваете мне свою руку, то так же в праве рассчитывать и на мой меч. Я приду к вам с визитом вечером. Наш уговор насчет совета надеюсь в силе?

— Конечно. — Кивнул растроганный купец.

4

— Это все? — Леди Ди в шелковой ночной рубашке внимательно слушала своего доверенного воина в черных доспехах, с едва уловимым отличием от прочих смертных — пугающим взглядом темных провалов зрачков. Она приказала явиться в любое время и теперь жадно ловила каждое его слово.

— Нет, повелительница. Затем я последовал за ним до входа в его убежище. Дальше я пройти не смог. Меня не пропустило что-то непонятное. Никакой магии. Ровная и чужая сила.

— СИЯНИЕ?

— Нет, я бы почувствовал.

— Ты уверен?

— Я рыцарь тьмы, повелительница.

— Если ты прав, то наш наемник — Гость!

— Я этого не утверждал. Он странен и непонятен. Но в нем нет абсолютно ничего магического.

— Ты пробовал внушать?

— Конечно. — Чуточку обиженно отозвался воин.

— И каковы результаты? — Леди Ди несколько напряглась. — Послушай Ашар, ты можешь внятно мне изложить свое мнение о наемнике?

— Мне с ним не справится! — Рыцарь БЕЗДНЫ остался совершенно спокоен. К горячему норову своей госпожи он привык давно.

— Даже так!

— Я уверен в большем, даже наша тройка не одолеет его в честном поединке. Когда он шел в монастырь рано утром, то на пути попалась лужа в пять шагов длиной. Он просто перепрыгнул ее, оглянувшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает.

— Понятно, ты пробовал повторить и не преуспел. Но это не свидетельствует о его силе. — Рыцарь хмыкнул, чем поверг в изумление Ди.

— Там на поляне он просто играл с Куртом. Разумеется, ему было бы не под силу одолеть весь отряд наших имперский друзей. Но остановить его они бы не смогли. Он отбился бы и играючи ушел от погони.

— А я? Я бы с ним справилась? — Собеседник леди Ди хорошо изучил тяжелый характер своей хозяйки и его ответ был шедевром дипломатических уверток.

— Также, госпожа, хочу отметить его редкое встречающееся природное сопротивление внушению.

— Что ты имеешь в виду. — Ди вновь чувствовала себя озадаченной. Гнев улетучился мгновенно, когда она поняла, как лихо выкрутился ее слуга.

— Он почувствовал меня, когда я попытался прикоснутся к нему своим сознанием.

— Ты уверен, что его никто не прикрывает. Связка маг и воин очень эффективна.

— Он одиночка.

— Дьявольски умный одиночка. Сегодня моя легенда рассыплется в прах. Что монахам известно о Шасу?

— Этого я не знаю, повелительница.

— Будь проклят Нахат и его безмозглые слуги. Выйди и охраняй вход. Стой. Прикажи своему побратиму не страховать тебя. Пусть Тагир неотлучно контролирует наемника. Если я дам сигнал, убейте его.

— Это будет проблематично, повелительница.

— Я знаю. — Лаконично отпарировала женщина. Как только дверь за Ашаром закрылась леди Ди сбросила маску показного спокойствия и с силой рубанула воздух, выдавив скоростью полета руки вполне уловимый свист.

Еще никогда она не получала столь сложного задания и не была так близка к провалу своей миссии.

Полтора месяца бесполезных поисков, семь погибших рыцарей тьмы и лишь неясный слух в остатке.

Теперь наспех подготовленная легенда наверняка рассыплется, копни этот потрясающий наемник чуть глубже.

Если Ашар прав, то ей попался настоящий талант, если же рыцарь тьмы ошибался, то перед ней замаскированный воитель света.

Ошибки очень дорого стоят, особенно если платить приходиться жизнями своих слуг. Ей было достаточно на мгновение прикрыть глаза, и эта страшная картина сразу вставала у нее перед глазами:

«Вой зачарованных стрел белых лучников из дома «Утренняя роса» был ужасен. Они били с убойной дистанции — пятнадцать шагов. Караван обреченно замер, немногочисленные стражники разбежались, кто куда и проклятые белые методично выкашивали жидкую стену рыцарей тьмы, тщетно пытавшихся укрыться за своими короткими щитами. Все здесь решали мгновения. Еще немного и караван будет просто некому защищать. Ди тогда опомнилась первой. Из целой группы старших она была самой неопытной и слабой. Но именно она, презрев смерть, вырвала свои черные клинки и бросилась в атаку на лучников.

Рыцари тьмы прекрасные воины, но плохие командиры. Увидев, как идет в атаку один из старших, они, не раздумывая, бросились следом.

Ди тогда повезло. Ее не задела ни одна стрела, а прикрытие лучников составляло всего два десятка обычных смертных, продавшихся со всеми потрохами свету. Противостоять кинжальному выпаду рыцарей они не смогли. Затем наступил черед и стрелков.

Позже упоение от первой победы сменилось страшным открытием — гибели половины воителей тьмы и большинства старших. Осознание, результатов одной единственной ошибки, приведшей в засаду, было невыносимо больным.

До места назначения этот караван, даже точнее то что от него осталось довела Ди, которую безоговорочно признали главным.»

Сколько их потом было: стычек, бессмысленных схваток, побед и редчайших неудач…

— Хватит, — приказала сама себе Ди. Нужно успокоиться и все взвесить спокойно. Ди прикрыла глаза, успокаивая дыхание. Затем небольшое усилие и она полностью сосредоточилась на себе.

Ее мысленный взор внимательно начал ощупывать окружающее пространство. Везде все было тихо. Магический фон был не замутнен. Только ее приворотные чары, удерживающие под контролем ряд ключевых фигур этого города, явственно читались в воздухе.

Работать здесь было приятно, это был по настоящему чистый мир. Не замусоренный магами и прочими неумехами, способными в течении одного поколения испоганить девственное измерение. Лишь одно жутко раздражало сиятельную повелительницу Бездны — магия здесь текла как песок на морском берегу сквозь пальцы от обилия воды! Любое пусть самое сильное заклинание просто рассеивалось без следа спустя всего день или два…

Остатки сна развеялись окончательно, и Ди легонько повела плечами, позволяя своей ночной рубашке пасть к ногам. Любой смертный, кто смог бы ее сейчас увидеть просто бы окаменел от восторга. Линии ее тела были совершенны. В меру накаченные плечи, упругая тяжелая грудь, узкая талия и рельефный живот.

Ди могла по праву гордиться собой. Ей, одной из немногих демонесс высшего ранга удавалась сохранить пропорции женской красоты и темной силы, не допуская перекосов в какую-либо сторону.

Ведь главным оружием демонесс всегда была скорость. Взрывная сила мышц, помноженная на чудовищную силу демонической составляющей и немного колдовства. Здесь ни к чему избыточные мускулы, делающих тело малоподвижным и неповоротливым, как и недопустимы слишком волнующе-женственные изгибы фигуры.

Словно нехотя, Ди несколько раз взмахнула руками, разогревая себя перед интенсивной тренировкой. Послушное тело включилось как хорошо отлаженный механизм. Темп движений возрос. И вскоре по среди комнаты возник вихрь, состоявший из ударов, подсечек и резких выпадов-уклонов, центром которого была Ди.

Услужливая память, а Ди все это проделывала, пребывая в трансе, освежила картину вчерашнего потешного поединка. Ее рыцарь был прав тысячу раз. «Змей» действительно играл с Куртом. Только анализ блестящего тактика, каким был рыцарь БЕЗДНЫ, помог Ди увидеть все нестыковки боя. И сейчас Ди была не уверена, что сможет справиться с таким смертным поединщиком в честном бою.

Все! Темп тренировки, достигнув пика, оборвался на завершающем движении. «Прыжок, замедляющий время». — Вершина способностей демонессы, удар, на который простой смертный никогда не способен отреагировать.

Ее совершенное тело жадно задышало утренней прохладой. Ди негромко хлопнула в ладоши и тут же створки дверей распахнулись, впуская целый сонм прислуги. Молоденькие рабыни торопливо внесли огромную лохань с теплой водой, полотенца и пряности для омовения…

С наслаждением погрузившись в теплую воду, щедро умасленную благовониями и свежими травами, Ди принялась размышлять, вспоминая все как было:

Один из любимчиков наитемнейшего, демон Нахат две эды назад получил простой приказ тайно переправить магический артефакт неизвестного назначения в личную резиденцию Владыки из недавно открытого мира для изучения.

И с блеском провалил задание. Во-первых, безмозглый прихвостень, умеющий только с шумом надувать щеки и корчить из себя великого стратега умудрился угробить половину войска, банально ошибившись в точке выхода.

Затем связь с ним оборвалась и вовсе. В конце концов, наитемнейший вызвал ее. Боевой маг-демонесса, вот настоящий титул несравненной Ди. В иерархической лестнице Ди занимала пятую ступень после самого Владыки БЕЗДНЫ.

Одного ее имени было достаточно, чтобы пугать неугодных. Цепной пес, кровавый палач, живая инкарнация наитемнейшего. Нелюдь в человечьем обличье. Титулы можно было перечислять бесконечно.

Задание наитемнейшего походило на сказку: пойти туда, не зная куда, найти Нахата и магический артефакт, бесценный инструмент для создания неизвестно чего.

С самого начала Ди поджидали неудачи. Нахат канул бесследно. А Ди шла по его следам как по горячим углям. Следы Нахата напоминали разворошенное осиное гнездо. Везде приходилось добывать информацию с боем. А однажды даже попасть в настоящую засаду белых.

Спасая себя и своих спутников тогда Ди решилась на отчаянный поступок — прыжок по измерениями почти вслепую, и ее выбросило в этот удивительный мир. Где о странность, она и натолкнулась на слухи о пропавшем демоне.

Ди очнулась от размышлений, когда мягкие и уверенные руки рабыни ловко укладывали ей ее роскошные рыжие волосы.

— Довольно. — Известите Курта, что сегодня мы выезжаем как обычно. — Безмолвные рабыни испуганно присели в поклонах и стайкой брызнули к выходу, попутно затворив за собой двери.

Вышколены они были отменно. Что впрочем, было не удивительно. Ди не стеснялась пользоваться магией. Благо ее личный талисман зачаровывал сам Владыка, вложив туда частичку своей необъятной силы.

Так же как и вчера у крыльца снятого особняка ее ждал Курт с десятком своих бойцов. Эрг Лаецки присоединился к ним чуть позже на выезде из города. Его сопровождало уже полусотня бывалых ветеранов из личной дружины. И точно в назначенный час они вновь прибыли на поляну продолжать найм рекрутов.

5

В отличие от своей работодательницы Евлампий не ложился вовсе. При его уровне подготовке, он мог спокойно обходится без сна дней пять, без всякого ущерба для здоровья.

Вначале, он потратил целый час своего времени на ухаживание за своим арсеналом оружия и доспех. Затем, наскоро ополоснувшись и переодевшись, наемник принялся размышлять о событиях минувшего дня, неторопливо опустошая чайник со свежезаваренными травами. Рядом на деревянном подносе лежал скромный кусок копченой рыбы, из монастырской коптильни.

Словно аккуратный строитель он раскладывал все услышанное и увиденное по полочкам. Шаг за шагом анализируя минувший день. Темп жизни в этом средневековье был неспешен. Анализ же был одним из немногих доступных развлечений для беглеца.

Не глядя в тарелку, полагаясь на рефлексы, Евлампий уверенно отрезал себе лоснящиеся от жира кусочки и переправлял их в рот. Сладкий травяной чай стимулирующий работу мозга, быстро закончился и наемнику пришлось еще дважды добавлять кипятка в заварной чайник.

А когда первые лучи восходящего солнца осветили величественную картину просыпающегося океана, Евлампий благословенно вздохнул. Тщательно вымыв руки и выкинув остатки позднего ужина в океан, наемник постелил циновку и принялся медитировать.

К столь необычному и полезному занятию Змея, как не странно приучили монахи. За что наемник был им премного благодарен.

Чуть позже, продолжая купаться в лучах восходящего солнца, Евлампий достал этюдник, осмотрел подрамник, проверяя, как натянут холст. Следом пришел черед кистям и краскам.

Возможно, рисование было единственным умением наемника, которое не могло явно причинить боль или страдание. Простительная слабость сурового убийцы.

Евлампий любил и умел рисовать. Самоучкой он овладел необходимыми приемами рисования еще во времена своей бурной молодости. Много позже он всегда жалел, что ни времени, ни возможности выучиться дальше ему так и не представились.

Но и этого оказалось достаточно, что бы произвести сильное впечатление в этом мире. Два купола монастырского храма были расписаны рукой наемника.

Потолок знаменитого серебряного зала, гордость отца настоятеля, тоже был создан трудами Евлампия.

А в личных покоях аббата стояли уж совсем богохульные картины, изображающие городскую жизнь Мельна: «Торги», «Прибытие галеры».

Он проработал весь рассвет. Лик огромного солнечного круга встающего из-за линии горизонта и бросающего огненные лучи на голые скалы вдохновлял наемника. Прочь уходили усталость и боль. И даже сжигающая душу всепоглощающая жажда убийства становилась глуше и незаметней. Почувствовав, что на сегодня достаточно, Евлампий, удовлетворенный проделанной работой, убрал набросок. И следом вновь переоделся, облачившись в простую хламиду послушника. Его ждала тренировка.

Настоятель много раз пытался упросить «Змея» взять ученика, но все без толку. Для себя, Евлампий давно решил, что все его знания и опыт убийцы умрут вместе с ним. Тот груз, что лежал на душе, должен кануть вместе с его бренным телом, а не распространяться подобно пожару по этой планете.

Первый час Евлампий разогревал себя, ожесточенно выгоняя лишние калории и развеивая накопившуюся усталость. Затем следовали легкие разминочные упражнения. Легкие, разумеется только для Евлампия. Обычный человек был способен выполнить их только на пределе собственных возможностей, а для него это была просто разминка. Сложнейшие боевые комплексы, включающие силу, реакцию и выносливость на максимум следовали на третий час тренировки. И только затем темп занятий шел на спад. В финале были обязательны водные процедуры и растирание.

И так каждый день. Тренировки были жизненно необходимы. Без привычных нагрузок усиленные мышцы слабели. А при отсутствие необходимых тренажеров и гидромассажных ванн, поддерживать тело в оптимальном режиме можно было только истязая себя каждый день по три четыре часа, не забывая и о еде. Плата за совершенное тело включала в себя и практически полное отсутствие сна и изломанную психику.

Ровно в восемь, когда колокола храма звонко призывали к утренней службе, Евлампий не торопясь принялся переоблачаться. Сегодня из оружия он ограничился только коротким мечом, своим знаменитым изогнутым в две дуги ножом и стилетом, засунутым в сапог. Плотная полотняная рубаха, кожаная жилетка и кожаные брюки довершали наряд. Железа на себя Евлампий решил не навешивать. Из города выходить он не собирался. А мотаться по пыльным и жарким улицами Мельна в кольчуге — увольте.

Но выйти за ворота монастыря наемник не успел. Давешний монашек вновь перехватил его. Только теперь это было приглашение на обед от настоятеля. При этом Мнишек корчил жуткие рожи и отчаянно жестикулировал руками, взахлеб рассказывая о прибытии важного гостя с личным посланием самого Патриарха. За пару минут разговора, Евлампий узнал все подробности прибытия папского легата в Мельн. Скоростная галера его святейшества бросила якорь у монастырского пирса еще на рассвете.

Вдруг что-то недоброе кольнуло наемнику в спину. От удивления Евлампий чуть было не обернулся. Лишь выучка профессионального диверсанта позволила ему справится с эмоциями.

К таким взглядам он привык. И чувствовал их на раз. Взгляд особых наблюдателей, топтунов, умеющих быть практически не видимыми. Наружка, выдающая себя лишь слишком высокой концентрацией на ведомом субъекте, что неизбежно сказывалось на информационном психополе, фоне. Но почувствовать такое в Мельне? Вряд ли в городе кто-либо вообще слышал такое слово — топтун.

Для очистки совести Евлампий решил провериться, потратив на это целый час. Ощущения были странными. Действительно никаких следов наружного наблюдения он не обнаружил. Но где-то на уровне глубинных инстинктов не было привычного равновесия. Информационный фон буквально замер. Словно перед бурей.

Возможно, померещилось, решил наемник, хотя это чувство редко его подводило.

Из-за приглашения на обед, от которого было просто глупо отказываться, Евлампий несколько поменял свои планы.

Теперь его путь лежал в порт. Как-то незаметно сияющая чистота красной брусчатки сменилась знаменитой припортовой грязью, напоминающей Евлампию быстро застывающий раствор бетона. Полиняла и внешняя облицовка каменных домов. У самих причалов, в бухте «Радости» встречались и деревянные хибары прогнившие от вечной сырости несущийся с моря.

Замызганная дверь трактира «Морской дьявол» видела на своем веку не мало, о чем красноречиво свидетельствовали два обломка арбалетных болтов, глубоко застрявших в дереве и могучая трещина, появившаяся явно после удара секирой или топора. Наемник взялся за ручку и с силой потянул, морщась от противного визга несмазанных петель.

Кабак тут же обдал Змея винным перегаром и густым облаком сгоревшего мяса. Дощатый пол был залит дешевым вином и пивом. Часть столов пустовало, на них покоились стулья и лавки. Дюжие девки весело гоняли по полу мутную жидкость своими швабрами, не обращая внимание на гневные вопли немногих завсегдатаев.

Присмотревшись к сумраку трактира, Змей взглядом отыскал нужного ему человека и быстро двинулся в заданном направлении.

— Бирсо! — Змей легонько тряханул выпивоху.

— Змей!? — Пьянчуга испуганно отшатнулся. Но затем взял себя в руки и опасливо прижавшись к стулу, на котором до этого дремал, спросил: «Чего тебе?»

— Где Дронг? — Змей левой рукой слегка сжал плечо спрашиваемого. От чего тот болезненно сморщился и даже не попытался соврать.

— В номерах, этажом выше с девками дрыхнет.

— Пойдешь со мной. — Наемник брезгливо вдарил по кувшину наполовину наполненного дешевым кислым вином. На что ошарашенный Бирсо смог только промямлить: «Да, Змей».

Двое вышибал, замершие при входе, рыскнули глазами на старшего полового. Но тот, лениво раскладывая карточный пасьянс, только предостерегающе мотнул головой. Ему только трупов не хватало. Пусть эти чертовы пираты разбираются с наемником сами. Забери морской дьявол этих непутевых детей моря. В прошлый раз этот хрупкий на вид наемник разнес весь кабак в щепы, заодно сломав руки троим вышибалам. А после вместе с этим сволочным Дронгом ржали над его потугами получить хоть пару лишних монет за причиненный ущерб.

При входе на этаж играли в кости двое моряков из личной охраны Дронга. Оба верзилы подозрительно уставились на Змея, и лишь когда наемник не дрогнувшей рукой вытолкнул вперед дрожащего от страха Бирсо, они чуть расслабились.

— Это Змей. У него дело к хозяину.

— Дронг отдыхает. — Верзилы хоть и обладали весьма ограниченным воображением, но догадаться, что с ними будет, если вывести из себя Змея, они сумели. Пусть не все знали Змея в лицо, но ума, что бы просчитать все последствия присвоения клички Змей, хватало даже самым отчаянным отморозкам.

— Я знаю. — Змей отшвырнул ненужного теперь пирата и двинулся по коридору. Двое телохранителей обеспокоено посмотрели друг на друга. Затем, одновременно пожав плечами, они двинулись следом.

У нужной наемнику двери, свернувшись калачиком спал юноша лет двенадцати. Змей знал его по имени — Миурги, будущий финансовый гений. Дерзкий плут, предприимчивый прощелыга и гениальный малец, сумевший сам научиться письму и счету.

В Мельне многие были наслышаны о чудо-мальчике, умеющим мгновенно подсчитать выгоду и оценить риски. Дронг спас его от смерти года три назад и теперь мальчик всюду таскался за своим спасителем, решительно не желая искать других покровителей.

Заслышав тяжелые шаги Змея, он тут же проснулся и выжидательно посмотрел на наемника.

— Посторонись хлопец, у меня серьезный разговор к твоему господину! — Змей собирался легонько пнуть мальчишку, но в последний момент передумал.

— Действительно серьезный? — Миурги быстро вник в ситуацию. Полная растерянность телохранителей не могла не броситься в глаза. И он не знал, что ему делать.

— Серьезный, если я рискну побеспокоить Дронга после бурной ночи.

— На ваш риск. И учтите, — мальчик назидательно поднял указательный палец, — он мастерски кидает ножи.

— Отобьюсь. — Хохотнул Змей и особо не таясь, толкнул скрипучую дверь.

Глаза после яркого света привыкали к полумраку комнаты секунд пять. Но и этого хватило двум смуглым подругам пирата разглядеть незнакомца и проворно завизжать попрыгав с кровати.

Хоть Мур Дронг был беспробудно пьян, рефлексы не подвели отчаянного выпивоху, бабника и задиру. Нож со свистом ушел в сторону дверного проема, а руки привычно нащупали саблю и отшвырнули ненужные ножны прочь.

— Все также предпочитаешь мулаток?

— И..к, Змей? — От неожиданности Дронг выронил свою саблю и плюхнувшись обратно в кровать простонал: «Якорь тебе в задницу, Змей. Разве можно так врываться. У меня голова раскалывается, после вчерашнего.

— Есть разговор.

— Да пошел ты. — Донг застонал и упал в кровать, зарывшись в ворох мягких подушек.

— Я могу организовать тебе настоящую подписку в Мельне. Если ты слишком пьян, чтобы услышать меня, то я найду кого-то другого.

Грудастые спутницы пирата изумленно уставились на наемника. То, что сейчас говорил Змей, было пределом желания для любого изгоя, лишенного родины и крова. Прописка — магические слова для всякого любителя удачи, на языке наемников буквально означало следующее: гражданство и статус уважаемого человека в Мельне.

Дронг дернулся и разразился длиннющей тирадой, крепко помянув всех и вся. Затем он усилием воли поднялся и сфокусировав взгляд на своих подружках рявкнул: «Воды, русалки драные».

Девочки все сообразили правильно. Спустя непродолжительное время мокрый и весьма бледный Дронг, в наскоро нацепленной рубашке и портках с мученическим видом скромно сел на краешек лавки, на которой по хозяйски расположился Змей, лениво перелистывавший небольшую книжицу: «Особенности строения имперских парусников».

— Забавная книженция, откуда?

— Месяц назад взял на абордаж имперский грузовоз. Нашел у капитана. Да будут Единый к нему благосклонен. — Пират перекрестился, из чего следовало, что о дальнейшей судьбе имперского сухогруза спрашивать было бессмысленно.

— Смуглянки оттуда?

— С имперца. Тот вез двести рабов. Эти две родные сестры. Приглянулись мне, больно ласковые, курвы. Хотел их домой отправить с оказией. Хромой Бык нанялся к клану Сатов сопровождать галеру жрецов к южным островам, да эти дурехи отказались.

— У тебя плохая привычка, сначала Миурги, затем девочки, стареешь.

— Старею. — Легко согласился Дронг. — Говори при них, они все равно от меня не отстанут.

— Продашь книжицу?

— Бери даром, я еще себе найду.

— За сколько соберешь команду? — Змей отбросил показную вальяжность, а пират как-то подсобрался, превратившись в того, кем он был всегда — самым отчаянным мореходом Голубого моря.

— Цель?

— Очистить воды Мельна от всякой шушеры.

— Как платят?

— Гражданство тебе, с экипажем разбираешься сам.

— Чистить только от пиратов?

— Если проявишь себя, то тебе светит эскадра Мельна.

— Из грязи в князи?

— Ты лучший, поэтому я пришел к тебе.

— Что я буду должен тебе, лично?

— Сначала стань князем. — Змей встал и тихо шепнул напоследок: «Сегодня вечером у ворот дома Башара с десятком своих самых надежных людей. Все трезвы и прилично одеты. Без гонора и выкрутасов. И возьми не громил, мне нужно произвести впечатление…

— Я буду. — Так же тихо ответил ошеломленный открывшейся перспективой пират. В устах любого другого такое предложение было просто глупой шуткой. И, разумеется, воспринимать все всерьез было бы смешно, за исключением одного — слов Змея. Он ими никогда не разбрасывался.

До обеда Змей успел побывать еще в двух местах. Мрачное здание городского архива лишь на первый взгляд было неприступно. Несколько звонких монет и двери приветливо распахнулись. Старичок смотритель сам указал наемнику нужные стеллажи с бумагами. Что мог вычитать в скучных книгах заверителей сделок этот варвар-наемник — загадка. Ничего существенного там не было, а платил он полновесными золотыми империалами.

Вторым местом был неприметный столик в одной из самых злачных забегаловок рыночной части Мельна. Сидевший здесь старикашка по имени Ставр, рассыпавшийся на глазах, за вполне умеренную плату был готов поделиться всеми слухами и сплетнями за последнюю неделю, что были произнесены в городе…

На обед Змей чуть опоздал. Но аббат в обществе немного мрачного на первый взгляд папского легата, терпеливо ждали наемника. Корлеус накрыл стол на троих в чудной серебряной зале, своих личных покоев. Судя по обрывку разговора, подслушанного Евлампием, настоятель красочно рассказывал, что потолок залы расписывал именно он. И не безосновательно считал, что работа наемнику удалась.

Во время обеда Легат был не многословен, в отличие от настоятеля. Тот был весел, много шутил и позволял себе даже нескромные реплики в адрес зажравшихся епископов Харага.

Евлампий вяло поддерживал разговор, как раз в той манере, чтобы не перегнуть палку и не сболтнуть лишнего. Легат только вежливо улыбался, слушая треп аббата, и внимательно рассматривал Евлампия.

В конце обеда Корлеус небрежно протянул наемнику свернутый лист бумаги, исписанный тонким убористым почерком монастырского переписчика.

— Это все, что ведомо нам. — Затем Корлеус чуть подмигнул, дав понять, что сейчас состоится разговор, ради которого и затевался весь этот обед.

Легат словно очнувшись от сна, наскоро ополоснув руки и вытерев их об полотенце, привычно сложил ладони и медленно прочел краткую молитву.

Евлампий и аббат последовали его примеру.

— Скажите Евлампий, вы интересуетесь делами Харага и Империи?

— Поскольку — постольку. Растущее стремление Императора подмять церковных иерархов под себя, видна отсюда невооруженным взглядом. В детали я никогда не вникал.

— Император молод, очень молод и полон амбиций.

— А наш дрожащий патриарх слаб и стар. — Аббат не удержался и съязвил.

— Его святейшество действительно не здоров. Врачи утверждают, что остался год, может быть два. Уже сейчас началась сильная подковерная игра, где столкнулись весьма влиятельные интересы…

— Уважаемый легат, — Евлампий с сожаление посмотрел на пустой кувшин с молоком, — в этом нет ничего нового. Слабый, пытается противостоять сильному, привлекая для этого все возможные способы. Думаю, дела у вас обстоят действительно не ладно, если вы обратились к бывшему тайному главе личной канцелярии, а ныне скромному аббату последнего крупного города в торговом союзе Юга. — Евлампий кивком указал на настоятеля. От чего легат растерянно согласился.

— Нынешний папа лично сослал нашего аббата в эту ссылку, как проигравшего в ваших закулисных играх. И в том, что аббат добился определенного положения в Мельне. Сохранил немало полезных связей в самом Хараге, это его личная заслуга. Как игрок аббат действительно талантлив. Но… — Евлампий с удовольствием видел, как порозовели щеки от бесстыдной лести у настоятеля. — Ныне все обстоит еще хуже, чем вам кажется. Аббат не та фигура, чтобы внести перелом в игре. Хотите, я приблизительно опишу, как действуют люди императора…

Сбитый с толку, легат с удивлением посмотрел на Евлампия. Еще бы, он ожидал увидеть мрачного и отрешенного убийцу, ручного пса аббата, а столкнулся с собеседником, превосходящим интеллектом его на порядок.

— На всех подконтрольных территориях Империи и на тех где его влияние сильно, сейчас идет обработка церковных иерархов. Деньги, шантаж, убийства и подкупы. Разумеется, что вы не справляетесь. Вы, избранные в ближний круг папы паникуете. Так играть вы не умеете. Нет ни способностей, ни размаха. Пока позволяло здоровье, хватало авторитета Патриарха. Слово об отлучении остановит любой заговор…

А сейчас, когда Патриарх стремительно теряет свое влияние. В силу своего слабого здоровья, у вас действительно начинаются скверные деньки. И тут вы вспомнили об аббате. Я даже знаю, на чем вы хотите сыграть, мой талант убивать и искусство настоятеля плести интриги!

— Господин легат имеет два чистых бланка с подписью самого патриарха. Этакий карт-бланш. — Настоятель еще не понимал, куда клонит Евлампий, но подыгрывал по мере способностей, опутывая папского посланника липкой паутиной полуправды — полу лжи.

— Вы отказываетесь? — Легат спросил это чересчур резко и эмоционально. Он сам понял свою ошибку и от волнения закусил свои белые от напряжения губы.

— Отказываемся от чего? Убить императора!? Это настоящее самоубийство. Даже мне не хватит моего умения пробраться в запретный дворец. — Евлампий мастерски отразил эмоциональный порыв легата, вернув свой посыл в той же тональности. — С другой стороны трудно оценить все последствия гибели императора…

— Ваши предложения или пожелания? — Тут же спросил настоятель.

Легат тяжело сглотнул и скороговоркой выпалил: «Видит Единый, у меня нет другого выхода!» — и тихо заговорил: «Мы проигрываем по всем позициям. Империя действует нагло и не считается ни с чем. Мы действительно хотели обсудить с вами возможность физического устранения императора».

— У вас действительно карт-бланш на переговорах? — Евлампий этим вопросом просто отвлек внимание легата, обменявшись с аббатом взглядами.

— Вы можете вписать туда все, что сочтете нужным…

— Нам нужно подумать… — Аббат всем своим видом выражал огромнейшее сомнение, чем поверг легата в весьма дурное расположение духа.

— Завтра я убываю обратно, и хотел бы услышать ответ…

Евлампий ответил не сразу. Он вначале внимательно посмотрел на аббата и, только уловив едва заметный знак согласия, тихо сказал: «Наши информаторы в Хараге полагают, что стоит вопрос о ликвидации священного синода, как силы мешающей империи раздвигать свои границы. Возможно, имперский совет готовит проект реформ. И нет оснований считать, что императору достанет силы и главное умение возиться с таким клубком ядовитых змей, как конклав епископов…»

— Патриарх был до самого конца против моей поездки, но ничего лучше мы придумать не смогли.

— Этот шаг одобрен самим патриархом? — Настоятель чуть изогнул свои тонкие губы в подобие усмешки, вспоминая то унижение, коим подверг его тогда ново провозглашенный патриарх.

— Решение утвердил малый круг, папа согласился последним…

— Завтра вы услышите наше решение, — Евлампий чуть смягчил тон, — а пока в качестве знака доброй воли, я хотел бы хотел на один вечер получить от вас чистую буллу патриарха.

— Это необходимо?

— Нужно уметь доверять нам. Если вы решитесь принять нашу помощь. — Змей подсластил пилюлю церковнику и учтиво поклонился.

— Хорошо! — Рубанул легат.

— Идите с миром сын мой. — Аббат осенил наемника охранным жестом.

Посчитав за благо ретироваться, Евлампий принял причастие сразу двух церковных иерархов и был таков.

Торопливо вернувшись к себе, он внимательно прочитал нашкрябанное гусиным пером монастырского писца:

«Шасу — древний и благородный калийский род, ведущий свое основание от ближайшего сподвижника родоначальника династии Кама первого. За годы царствования династии Камов четыре поколения Шасу скопили немало богатств и приобрели огромное влияние.

При предпоследнем калийском царе могущество Шасу достигло апогея. Это и погубило клан. Мятеж Шасу вошел в историю как мятеж знати. Цвет рыцарства, лучшие клановые бойцы не смогли выстоять против ярости ремесленников и прочей черни, что в изобилии набрал в свои легионы тогдашний царь. Монолитная стена копий и щитов сокрушила разрозненные конные дружины профессионалов. Участь проигравших была жуткой. Выжившие завидовали мертвым. Палачи уставали рубить головы, а чернь грабить обреченные замки. Клан Шасу просто перестал существовать. Упоминание даже имени погибшего клана в Калии было приравнено к мятежу.

Чудом выжило лишь несколько малолетних девочек, которых успели вывезти до злополучной битвы в дальние районы царства.

Отложив рукописный свиток, Евлампий рассмеялся. Как часто мы не замечаем под грудой бесполезных фактов необходимые нам ответы. Отгадка тайны Леди Ди лежала, как всегда на поверхности.

В то самое время, когда Евлампий изучал плод совместных усилий монастырских доглядчиков, двое церковных иерархов продолжили обед, сдобно приправленный беседой.

Легат пытался хоть как-то прощупать умонастроения аббата и терроризировал его разнообразными вопросами, прощупывая почву и крепость позиций святой церкви в Мельне. Но аббат демонстрировал блестящую выучку духовной семинарии. Уходя от прямых ответов обтекаемыми фразами и виртуозно меняя темы беседы. В конце концов, лицо легата приобрело подозрительно бледный оттенок, что свидетельствовало о весьма чувствительном раздражении папского посланника.

Заметив это, аббат вдруг замолчал и, немного подумав, абсолютно серьезно сказал: «Не поддавайтесь греху гнева и гордыни, святой отец. Я не буду говорить сейчас о деле, но чтобы вы не ушли отсюда неудовлетворенным я расскажу, как впервые познакомился со своим протеже…

— Однажды в самом начале своей ссылки в этот богом забытый угол я попал в довольно скверную историю. Я рискнул выступить против весьма влиятельного купца, погрязшего в распутстве и жестокости, обличив его образ жизни в проповеди. Разумеется, это был тщательно спланированный шаг с моей стороны. Мне жизненно было необходимо закрепиться в монастыре, подкрепив свою репутацию весьма солидным и праведным делом. Но я не рассчитал силу и влияние этого богохульника в городе. Тогда я многое представлял не так.

«Доброжелатели» сразу же предрекли после этого мне множество проблем, от простого запугивания до физического устранения. Я же был сослан сюда как простой священнослужитель! — Пояснил аббат, перехватив изумленный взгляд легата.

Крепость духа это хорошая сила, но только не тогда, когда в дело вступает отточенная сталь. Моя обличительная речь больно ударила по репутации купца. Он поклялся меня убить, во что бы то ни стало.

Монастырь не мог предоставить мне убежища, как и светские власти. Город в те времена был поделен на районы, контролировавшийся богатыми семьями и кланами купцов. Со стороны это было забавно — противостояние купца во главе своры наемных убийц и одного единственного священника.

Тот день я запомнил очень хорошо. Жаркое солнце безжалостно жгло меня даже через толстую ткань сутаны. В отчаяние придумать хоть какой-то стоящий план, я забрел в припортовый район, ощущая за собой горячее дыхание погони людей изувера-купца.

Впереди маячили уже пакгаузы и длинные причалы мола бухты «Радости». Уплыть из города я не мог. В любом другом месте меня ждал арест и выдача церковным властям.

Сам не понимая почему, я вбежал на открытую террасу таверны и жестом попросил пить. Кабатчик, сжалившись над моим видом, нацедил мне целую литровую кружку ледяного пива. И дождавшись, когда я осушу ее на половину, участливо спросил: «Проблемы? Святой отец?»

Я горько усмехнулся тогда: «Отряд надежных телохранителей мне бы не помешал». И я тоскливо посмотрел в сторону группы хорошо вооруженных наемников глушивших по своему обыкновению пиво в ожидании нанимателей или контрактов на работу.

— Они вам не помогут, — кабатчика в тот час потянуло на философию. — Эти примитивные ремесленники войны не в состоянии даже немного поскрипеть серым веществом.

— Я не понял!?

— Они могут только убивать, а вам надо решить ПРОБЛЕМУ. — Последнее слово он выделил особо, незаметно скосив глаза в сторону затененного угла террасы, где в одиночестве сидел худощавый наемник.

Что мне оставалось делать? Подобрав края сутаны, чтобы не задеть запачканный смолой дощатый пол террасы из недавно выложенной свежевыструганной половой доски, я приблизился к столику и, отодвинув стул, уселся рядом с наемником.

Тот ни как не прореагировал на мое появление. И продолжал едва уловимыми движениями рук чертить на чистом листе достаточно дорогой бумаги черным углем.

Нет, он не выводил буквы, а именно хаотично дергал углем по бумаге, выводя непонятные штрихи и зигзаги.

В растерянности, как начать разговор, я вновь приложился к кружке с пивом. И тут он заговорил: «Святая церковь не одобряет публичного употребления горячительного служителями своего культа. Ибо как сказано в священных мархах — Дай волю страстям своим и заведут они тебя во бездну пагубную, приумноженную тьмой и грехопадением. Внемли разуму своему и избегай необдуманного, что вводит нас в искус и соблазн сомнений. — Стих пятый в наставлении святого Годенора».

— Вы знаете наизусть священные мархи? — Я испытал в тот момент суеверный ужас от самого факта, что какой-то голодранец наемник цитирует мне, выпускнику духовной семинарии Харага, священные строчки…

— При желании мы можем устроить даже религиозный диспут, святой отец, но несколько позже. Ваши преследователи спешат сюда со всех ног и у вас есть не более десятка вдохов и выдохов, чтобы поведать мне о своей проблеме…

— У меня нет денег! — Вскричал я, увидев, как через площадь неслись те самые псы-ищейки, нанятые убить меня.

— Это наименее сложная проблема, с которой я сталкивался. Деньги вздор — люди все! А вам, как некогда вознесенному к самым вершинам церковной власти должно быть известно это гораздо лучше меня…

Большего он ничего сказать не успел, на террасу ворвались семеро моих преследователей. На мгновение они замерли, уставившись на компанию наемников, но видя, что те, ни как не реагируют на их вторжение, осмелели и двинулись в нашу сторону.

— Я перешел дорогу купцу Гасуру и он поклялся меня убить. — Тихо сказал я, припоминая текст покаянной молитвы.

— А вот думать о смерти рановато. Наемник, наконец, отложил уголек и резво поднялся, при этом в его руках блеснули лезвия метательных ножей, а на столе чудным образом возник арбалет.

— Священник идет с нами! — главарь банды настороженно качнулся вперед, но последние шаги, разделявшие его и меня, преодолеть не решился. Два шага — убойная дистанция для метания ножа.

Дальнейшее стало для меня шоком, как и для псов Гасура. Никто из нас не увидел момента броска. Просто говоривший споткнулся и медленно осел на пол, а в правом глазе у него вдруг вырос полированный кругляш ручки метательного ножа.

— Какие еще будут мнения? — свора даже не успела испугаться, они просто не поняли, что произошло. И скопом кинулись на наемника.

Вот тогда я впервые увидел его во всей своей мрачной красоте. Это кощунственно, но тогда я понял, что убийство тоже может быть искусством. Ни одного неверного движения, никакой суеты. Только завораживающие движения, за которыми трудно уследить. Взмах двух рук и нападавших стало четверо. Затем рывок арбалета и трое оставшихся в живых наемников затормозили, словно натолкнулись на невидимую стенку.

— Вон. — Наемник положил разряженный арбалет и взялся за рукоять своего меча.

Убийцы не сговариваясь, бросились с террасы… — Аббат замолчал, подливая себе вина. А заинтригованный легат нетерпеливо спросил: «Что было дальше?»

— Дальше все было прозаично. Той же ночью Гасур и семь его приближенных были убиты. Следующей ночью смерть настигла еще трех наиболее одиозных помощников Гасура, не считая глупых телохранителей и слуг рискнувших обнажить оружие. Эти события стали первым кирпичиком в безжалостной репутации «Змея».

— Ну и что? — Легат чувствовал, что он что-то пропустил в рассказе аббата, важное и логически довершающее картину рассказа.

— Это я сохранил для себя. Тот самый рисунок. — Аббат встал. Прошелся к небольшому шкафу с витражными створками из редкого калийского стекла и подал легату небольшой холст.

На рисунке неправдоподобно точно был изображен большой зал кафедрального собора и молодой аббат проникновенно вещающей толпе прихожан.

— Моя обличительная проповедь. Он там был и набросал это на террасе по памяти…

6

Дневная сиеста в Мельне считалась даже не ритуалом, это было образом жизни для состоятельных жителей города. Полуденный зной лета или жгучие ветра зимы загоняли элиту Мельна по своим домам похлещи эпидемий или междоусобных схваток влиятельных кланов. Но на сиятельную Ди это правило не распространялось. Вместо сна эта очень энергичная аристократка неторопливо просматривала списки навербованных наемников. Точнее делала вид. В действительности сейчас ее кипучая натура требовала одного — действия. А это и было как раз недопустимо. Еще до обеда, Ашар могучий рыцарь Бездны, предупредил ее о приближении своего брата Ишара, последнего уцелевшего рыцаря из ее отборной команды. Он был послан демонесой лично проверить след канувшего в небытие Нахата. Впрочем, одно дело было практически решенным. Странный наемник должен был умереть!

Теперь ее преданный воин возвращался, с обнадеживающими вестями. И поэтому, превозмогая себя, Ди вчитывалась в трудно произносимые имена, оживляя в своей совершенной памяти образы нанятых людей, лишь бы убить так невыносимо тянувшееся время.

Почти в это же время послеобеденный сон настоятеля был прерван самым бесцеремонным образом, его просто напросто разбудили, что не случалось вот уже семь лет, с последнего крупного набега кочевников.

Аббат даже не рассердился — так поступить мог только один человек. Седой монах, прислуживавший аббату еще в Хараге, легонько потряс за плечо крепко уснувшего господина. Тот проснулся мгновенно. Молча потянулся и выжидательно посмотрел на доверенного слугу.

— Вас хочет видеть воин. — Так пожилой монах почтительно именовал Евлампия.

— Срочно? — В ответ слуга просто пожал плечами. Действительно глупый вопрос. Раз разбудили, значит надо.

— Где?

— В зимнем саду. — На этот раз ответ слуги был исчерпывающи точным, на правильно поставленный вопрос.

Когда, наскоро ополоснувшись и переоблачившись в сутану, аббат дошел до зимнего сада, то застал там Евлампия и мнущегося церковного служаку из доверенных людей легата.

— Значит, ты будешь носильщиком этой буллы. — Евлампий с гротескной маской презрения и брезгливости ходил кругами вокруг несчастного служаки. От чего тот отчаянно краснел и еще крепче прижимал к себе тубу с папской буллой.

— Сын мой, — аббат мановением руки осенил знамением слугу и приказал, — выйди и подожди нас у ворот храма.

Служка ретировался с явным вздохом облегчения. Аббат задумчиво посмотрел на криво подстриженный кустарник и озабоченно покачал головой. Пора было вызывать для серьезного разговора брата Имануила отвечавшего в монастыре за зимний сад.

— Не стоит ругать Имануила, ваше преподобие. — Евлампий, как только закрылись двери за слугой, сразу перестал валять дурака. — Я упросил оставить этот куст как напоминание, что даже дисгармония может быть прекрасной.

Аббат промолчал, а Евлампий невозмутимо продолжил: «Для нашей сегодняшней встречи есть два веских повода. Первый это наш совместный ответ на вопрос легата.

— Я знал о цели его приезда еще тогда, когда он только собирался покидать Хараг. Но решение я так и не принял.

— Власть зиждется на трех китах — вера, деньги и сталь.

— Денег у нас в избытке. А вот с остальным проблемы.

— Отец мой, для настоящей власти нужно не просто много денег, у нас же есть только запас на первое время. Нужна система по их бесперебойному получению…

— Я вижу сын мой ты обдумывал это…

— План есть, с его помощью, да будет к нам благосклонен святой Януарий, город перейдет под плотный контроль ваших доверенных в совете ста.

— А что Доэрт Башар?

— Он получит свой кусок пирога и ему будет скорее с нами по пути, чем против нас…

— Делиться властью с Башаром?

— Тут вас выручит то, что никогда не будет у купца — ВЕРА.

— Это сложно сын мой, Мельн слишком далеко от Харага.

— Вера будет, для этого необходимо стать неким запасным убежищем, на случай катастрофы.

— Какой? — Аббат ни как не мог понять, куда клонит его верный помощник.

— Смерть императора подхлестнет реакционные силы. Слишком явно будет, кто нанес удар. А соответственно будет и ответ. Империя наверняка захватит Хараг и низложит папскую власть.

— Ты так уверен?

— Сын императора слишком молод, чтобы взять всю полноту власти в свои руки. Им будут руководить наиболее влиятельные силы — армия, в лице полководцев и хитроумных придворных дипломатов с одной стороны и знатные семьи с другой стороны. Их интересы сейчас совпадают идеально — побольше захапать. А как это удержать, их волнует меньше всего…

— Захват Харага вызовет неконтролируемый всплеск религиозного фанатизма, сын мой!

— У нас будет шанс поднять знамя святой борьбы. До ближайших гарнизонов империи от нас месяц пути. Мы владеем могучим флотом, я имею виду союз вольных городов. Не хватает только двух пустяков, боевого монашеского ордена и готовых дублирующих органов восстановленной папской власти.

— Ты это серьезно говоришь?

— Две папские буллы, этот шанс Корлеус.

— Мне надо все обдумать.

— Думай, — Евлампий усмехнулся про себя: «Старый интриган и мастер просчитать события ходов на пятнадцать вперед, тебе не устоять перед таким соблазном»! — Только ответь на один вопрос, если Эрг Лаецки все-таки вступит в законные права всего своего рода, это не сильно спутает твои карты в совете ста купцов?

— Нет. — Аббат даже не удивился. Он вдруг отчетливо понял, что все эти годы в изгнании его главная мечта — резной, изящный ручной работы трон папы — жившая своей особенной жизнью, вдруг стала реальной.

— Утром ты сообщишь мне и легату о своем решении…

— Ты искушаешь меня сын мой. — Аббат растерялся, он видел, что Евлампий для себя уже все решил и не знал, как поступить. Спрашивать совета было глупо. У них разные задачи в этой непростой игре и каждая ноша будет тяжела по-своему…

— Для чего тебе папская булла, сын мой? — Евлампий только усмехнулся. Старая закалка иезуитской школы, помогла аббату быстро взять себя в руки.

— Позвольте, оставить этот секрет при себе, ваше преподобие. Кстати ознакомьтесь с этим трудом, данный план как раз и есть второй вопрос. — Наемник почтительно поклонился, передав аббату сложенный вчетверо большой лист пергамента, и оставил аббата наедине со своим нелегким выбором. А сам заспешил к себе в пещеру. Близился вечер, а ему предстояло еще очень много дел.

Он не мог видеть, как измениться лицо аббата, вчитавшегося в план действий, нарабатываемый Евлампием долгих семь лет постоянного пребывания здесь в Мельне. Он скорее почувствовал, что сразу после его ухода аббат вызовет к себе приора монастыря и этой же ночью десяток гонцов и доверенных агентов поскачут и поплывут во все стороны света…

Внезапно ход мыслей Евлампия смешался. Уверенный шаг по дорожкам монастыря, сменился ступором. Прямо на гаревой дорожке виднелся слабый отпечаток сапога. Для непосвященного гаревая дорожка была однообразна и едина. В действительности, лишь небольшие островки вулканического булыжника, прикрытые гравием, могли выдержать вес взрослого человека, остальные участки дорожки мягко продавливались, выдавая присутствие чужака. Внимательный осмотр больше ничего необычного не выявил. Тогда, Евлампий прикрыл глаза, попробовав, сосредоточится на своих ощущениях. Но ничего опасного для себя он не почувствовал.

Лишь где-то на грани едва осязаемых ощущений он осознал, что нынешняя ночь будет особенной. А для особенной ночи требуется особенное снаряжение. Обычно ему вполне хватало того набора оружия, что изготовляли местные умельцы. Но здесь требовалось кое-что посерьезней.

Наемник особо не раздумывал. Пелена кокона силового поля мягко обволокла и приятно сдавила тренированное тело. Кто бы ни появился рядом с его жилищем, внутрь попасть он не сумеет. Нет в этом мире силы, способной пробить или подавить генератор силового поля корпорации «Мицуми». Но вместо привычного поворота на право, он свернул в левый проход пещеры, где стены были гладкими и необычного цвета, словно жар небес прошелся по ним. Проход закончился ровно через три шага тупиком. В эту нишу своей пещеры Евлампий заглядывал очень редко. Здесь покоилось его прошлое. Жуткое и беспощадное по своей сути.

Чужак. Это слово было ключевое в понимании судьбы Евлампия. Он действительно был чужаком на этой планете. Обнаруженная совершенно случайно самим Де'Гонкуром во время одного из дальних тренировочных рейдов по тылам вероятного противника, она стала второй родиной прирожденного убийцы, решившего соскочить с крючка безжалостной государственной машины.

Заселенная в период первой, а может быть и второй галактической экспансии эта планета деградировала, окунувшись в махровое средневековье. Две гигантские воронки на северном полярном круге и на экваторе, где устойчивый радиационный фон вызывал прилив невероятных мутаций, свидетельствовали — катастрофа имела искусственное происхождение. Теперь уже трудно было сказать, что послужило причиной апокалипсиса. Военные совершенно равнодушно отнеслись к сообщению своей разведки об открытии очередного затерянного мира. Шел очередной виток гонки вооружений и экономика могущественных звездных государств напрягала все силы для поддержания паритета, заключавшегося в создание наиболее совершенных машин сеющих смерть и разрушения. Очередной деградирующий мир их не интересовал. Таких планет было сотни. И меньше всего можно было предположить, что очередной заброшенный мир всерьез заинтересует политиков, или тем более бизнесменов крупных звездных империй. Промышленным магнатам требовались высококвалифицированные кадры и технологии чужих цивилизаций. Сырьевые олигархи и так не успевали осваивать стремительно открывающиеся миры, что бы тратится на освоение мира с непредсказуемыми аборигенами и полным отсутствием необходимой инфраструктуры.

Внезапное исчезновение матерого диверсанта наделало много шума, как и в «свободной прессе», так и в кругах близких к Евлампию Де'Гонкуру. Лучшие умы, аналитики и просто пытливые журналисты ломали голову в причинах такого странного поступка…

Причины побега лежали как всегда на поверхности. Усталость от однообразия и боль души. От понимания в сущности банальной вещи, что он всего лишь великолепный инструмент и не более, конечно терзали опытного диверсанта. Но гораздо страшнее, было то, что с каждым прожитым днем Евлампий начинал все явственней ощущать возбуждающий запах крови. Это было трудно скрыть — ему нравилось убивать! Целый штат опытных психологов и психиатров ничего не мог поделать с извращенной психикой закоренелого убийцы. И Евлампий предпочел исчезнуть сам, прежде чем «исчезнут его».

Поиски легендарного диверсанта продолжались по сей день. В этом Евлампий не сомневался. Даже здесь два раза его локаторы, работавшие в пассивном режиме, фиксировали присутствие звездолетов звездной торговой федерации. Наверняка где-то на орбите продолжали висеть спутники-шпионы, в надежде на чудо. Но отставной диверсант уже давно не верил в чудеса.

Приложив палец к кодовому замку, он невольно вздрогнул, услышав давно забытое и едва уловимое: «Код принят. Допуск разрешен». С легким шипением гидравлических приводов бронированная плита отошла в сторону, обнажив белоснежное сияние входа в другой мир. Здесь в абсолютно изолированным помещении от всех видов сканеров и излучений хранилось его снаряжение и несколько синтезаторов на все случае жизни.

Первым делом Змей шагнул к медицинскому универсальному комплексу. Хотя свой неутешительный прогноз он знал и без всяких диагностических компьютеров, наемнику было необходимо следить за своей модифицированной мышечной системой. Анализ много времени не занял. Тело было в абсолютном порядке, за исключением одного…

Около сорока семи лет назад редкая форма боевого штамма на основе САПа (вирус, включенный в первую группу особо опасных микроорганизмов) попала в организм Евлампия. Это была бомба замедленного действия. С помощью ультра современных средств вирус удавалось сдерживать, но проклятая зараза просто ждала своего часа, который был неотвратим. Второй проблемой был повышенный радиационный фон этой планеты. По прогнозам медицинского компьютера, Евлампию оставалось чуть больше трех лет, после чего тело начнет стремительно стареть. Была еще одна проблема, лежавшая скорее в области психологии — «жажда убийства» и тут Евлампий был просто бессилен.

После осмотра медицинский комплекс извергнул две пилюли, которые наемник без всякого видимого напряжения проглотил. Со здоровьем было покончено, теперь пришел черед оружия. Для страховки, Евлампий прихватил из своего богатого арсенала две свето-шумовые гранаты, тепловой сканер, и мини-щит — уникальное защитное средство из арсенала спецслужб звездной торговой федерации. Это чудо защита была венцом инженерной мысли канувшей в небытие цивилизации Ирдов. Природа и устройство были трудно объяснимы для человеческой логики, проще было представить, что в момент опасности защита аккумулировала микроскопическое силовое пятно, обладавшее двумя свойствами: непробиваемость и умение предугадать место рокового удара.

На выходе из пещеры Евлампий еще раз внимательно осмотрел таинственный отпечаток. Это был ровный след мягкого кожаного сапога, принадлежащий рослому мужчине, весом под центнер. Трудно предположить, что боевая стража монахов попустительствовала при охране периметра границ монастыря. Значит, чужак обладает весьма изрядным искусством маскировки. В следующее мгновение Евлампий только выдохнул от изумления. Он почувствовал атаку за мгновение до разящего удара. Тело среагировало на нервные импульсы мозга быстрее, чем Евлампий осознал что происходит. Рука самопроизвольно сорвала чеку с свето-шумовой гранаты и отпустила. Кончик языка тем временем лихо перещелкнул режим сканера в боевой. И перед глазами немного ошеломленного наемника предстала фигура человека, освещаемая тепловым сканером в ярчайшем всполохе инфракрасного пламени неясной формы. Если верить сканеру, то напавший должен был весь состоять из пламени, целиком.

Как для Евлампия уровень маскировки чужака, так и для напавшего свето-шумовая граната стали настоящим откровением. Чужак резво рванул в спасительную глубину скалистых, изрезанных прибоем скал. А Евлампий полагаясь лишь на тепловой сканер, запустил вдогон два своих метательных ножа. В ответ чужак выплеснул жидкую струю пламени. Это была не так хорошо знакомая Евлампию плазма и не огнемет. Чужак владел поразительными средствами защиты и нападения, которые ни как не укладывались в голове отставного диверсанта. Выстрел в слепую жидким огнем был не точен. Евлампий же попал. Один из ножей угодив в соединение плечевой пластины с панцирем, нарушил таки невероятную маскировку чужака и теперь стал виден причудливый доспех матового отлива и искаженное ненавистью лицо. Это лицо сразу и о многом сказало Евлампию. Перед ним был враг несомненный и истинный. Выдернув нож, нападавший даже не вздрогнув от боли. Свободной рукой выхватил длинную изогнутую саблю из-за спины и без лишних слов ринулся в атаку.

Евлампий не колеблясь принял вызов и впервые чуть не пожалел об этом. Первый натиск был сродни урагану. Давно, уже очень давно Евлампий не встречал себе равного соперника. Если бы не превосходство в скорости и силе, то исход поединка на мечах был бы плачевен для прославленного наемника. Техника владения мечом нападавшего была необычайно легка и виртуозна. Единственный изъян стал для таинственного мечника роковым — ему банально не хватило богатого опыта реальных схваток один на один, где главным оставались опыт, опыт и опыт.

Подловив его на ложном замахе, Евлампий сделал вид, что раскрывается и дождавшись строгой, академической атаки на поражение, без лишних эмоций нанес разящий удар, подлый и неожиданный.

Не успело поверженное тело коснутся земли, как на самой границе действия теплового сканера, Евлампий почувствовал присутствие еще одного таинственного наблюдателя.

С этим следовало разобраться немедленно. И наемник резво кинулся в сторону мелькнувшего силуэта. Тепловой сканер вел Евлампия, как собаку влечет след дичи. Он бежал неотвратимо и настойчиво. Таинственный наблюдатель почувствовав, что обнаружен, попытался оторваться. Этот безумный бег по скалистому обрыву закончился не в пользу Евлампия. В одном из прыжков он просто не рассчитал и сорвался вниз, с шумом обрушившись в воду. Вынырнув с глубины и в раздражении хлопнув рукой по набегавшей волне, окатившей наемника с головой, он услышал шум приближавшихся людей. Монахи, бряцая оружием, спешили к месту схватки. Решив избежать неприятной встречи и глупых объяснений, Евлампий в несколько гребков отплыл подальше от берега, растворившись в стылой, свинцово-зеленоватой воде залива.

В это самое время леди Ди принимала только что вернувшегося верного телохранителя из длительного путешествия на север. Ишар был на голову выше своего брата Ашара и обладал еще более скверным характером.

Каждое слово из этого виртуоза меча приходилось тащить, словно демонесса допрашивала гнусного предателя переметнувшегося к светлым.

Новости соответствовали ожиданиям. Практически в месяце пути, от Мельна, могучий рыцарь бездны смог обнаружить следы Нахата и остаток его жалкого воинства. Хуже было то, что там так же явственно читались следы лучезарных воителей Сияния.

Все это следовало обдумать. В это самый момент резко, почти на грани боли прозвучал сигнал тревоги. Ее рыцарь БЕЗДНЫ был тяжело ранен. Чертыхнувшись про себя, леди Ди мгновенно отреагировала, с силой ударив кольцом с ярко красным рубином по каменной стенке.

Зачарованный камень рассыпался в пыль, от силы удара демонесы, освобожденное заклинание огненной змейкой побежало по полу комнаты, чертя контур портала перемещений. Не успело сердце леди Ди, и сделать десяток ударов, как заклинание, отдав все свои силы, погасло, явив перед очи демонесы тяжелораненого Тагира. Рана была смертельной для любого, но только не для рыцаря БЕЗДНЫ. Тот, кто наносил этот удар, никогда не сталкивался с рыцарями БЕЗДНЫ. И почти не концентрируясь на лечебных чарах, которые она творила с предельной скоростью демонеса мучительно гадала, кто же этот столь странный наемник, которому, оказалось, по силам играючи одолеть рыцаря БЕЗДНЫ…

7

Купание в морской воде порядком расстроило Евлампия. Такого с ним давненько не случалось. Ошибка в простейшем прыжке не укладывалась в логику и канву события. Отложив эпизод для более тщательного разбора, наемник поспешил выбраться на берег.

Тело поверженного врага странным образом испарилось, не оставив никаких следов. К монахам обращаться было бессмысленно. За многие годы он впервые бился почти в полную силу, встретив достойного противника. И не просто встретил, но и узнал. Евлампий обладал абсолютной памятью и мог с уверенностью сказать, что нападавший был одним из ближайших телохранителей сиятельной леди Ди.

Вновь оказавшись в родной пещере, Евлампий наскоро переоделся и заново вооружился. Теперь, к прежнему наряду, наемник добавил кольчугу, сотворенную автоматическим синтезатором «Блик-10», с использованием тончайшего полимерного покрытия из углеволокна, предварительно пропитанную эпоксидными смолами. Пробить такую, мог разве что прямой удар секиры или топора.

Прямо перед самым выходом наемник замедлил шаг. Горячка поединка схлынула, и теперь Евлампий явственно хотел одного — убить так неосмотрительно рискнувшего напасть на него. Но прежде дела! Еще раз, взвесив все за и против, он негромко, стараясь попасть тембром голоса в допустимый диапазон, приказал — «Защита вариант паника»!

Рассеянно кивая встречным монахам, Змей миновал монастырские ворота и уверенно направился вниз к центру города. Миновав высоченные стены «кормилицы» он направился к неприметному каменному особняку, умело приютившемуся к необхватной стенке зала городского собрания.

Два этажа, узкие окна на первом с замурованными решетками толщиной прутьев с руку ребенка и явными бойницами на втором говорили о невообразимом возрасте здания. И действительно, как знал Евлампий, благодаря любезно предоставленным сведениям отца-настоятеля монастыря, этот дом был возведен еще в первые года освоения Мельна как резиденция торгового клана Баров. И за все время ни разу не поменял своего владельца.

Клан Баров специализировался только на одном виде деятельности — ростовщичество. Долговые расписки, обязательства, размен монет и сужение в долг под проценты… Список был огромен, одновременно и однобок. История клана знала немало взлетов и падений. Ныне старший из Баров входил в совет ста на правах одного из главных игроков второй линии, способный мановением руки подарить кому-то сразу пять-десять голосов.

До сегодняшнего дня Евлампий никогда не подходил к дверям этого особняка. И даже больше, ни один человек в Мельне не мог бы похвастаться, что видел, как общаются люди клана Баров и простой наемник по прозвищу Змей.

Сегодня такой день настал. На легкий стук в тяжелую, явно целиком железную дверь откуда-то со стороны зала городских собраний вынырнуло трое охранников и один из младших сыновей Баров. А может и дальний родственник. Кто их теперь разберет.

Опережая возможные расспросы, Змей просто протянул младшему Бару плотно запечатанный конверт. «Срочно передай это Старику, да будут дела его равны благодетели его».

Отрок немного отопрело принял конверт, явно пребывая в ступоре от цитирования сур священной книги их рода. А Евлампий, чувствуя нарастающее возбуждение, не смог скрыть улыбку, заставившуюся отшатнуться трех опытных охранников. Воцарилась пауза, в звенящей тишине охрана боялась пошевелиться, придавленная тяжестью взгляда Евлампия, а отрок только смахивал со лба капли пота и шумно дышал носом…

— Пропустить. — Томительное ожидание прервал резкий повелительный голос и Евлампий смело шагнул вперед, в темноту узкой лестницы уводящей куда-то на второй этаж, сквозь расступившихся охранников.

Наверху царило легкое оживление. Семь или восемь воинов, тихо переговариваясь, сидели на низеньких лавках, сновала прислуга, а из дверей расположенных по бокам зала все прибывало и прибывало воинов. Многочисленные масляные лапы давали яркий ровный свет, позволявший выхватить из этого гомона троих. Седого богатыря, с коротким мечом на поясе, но без кольчуги. Статного юношу закованного в тяжелую броню и его брата близнеца, одетого в серую хламиду, а в руках сжимавший потертый посох.

— Ты смел наемник! — Седой богатырь оказался владельцем того самого властного голоса, что приказал пропустить Евлампия. — Что мешает мне приказать убить тебя здесь и сейчас?

— Две вещи, Катиран. Любопытство и твой отец. — Богатырь резко нахмурился, а двое юношей братьев почти в едином порыве гневно выкрикнули одно: «Отец, разреши!». — Но тот лишь неодобрительно покачал головой.

— Ты горд, Катиран и смел. Но за тобой стоит твой род. Я пришел только поговорить, а не предъявлять глупые требования…

— Почему ты решил, что я буду разговаривать с грязью?

— Ты не рискнул разорвать пакет, а это значит одно — власть все еще принадлежит «самому старому».

— Я слишком многое слышал о тебе, чтобы рисковать и связываться с таким ублюдочным убийцей.

— Я нахожусь под покровительством святой церкви, раз уж на то пошло, а за ублюдочного убийцу можно и схлопотать!

— Отец! — Юноша, закованный в броню, не выдержал и с шагом вперед обнажил меч!

Евлампий, резко и без замаха, точно ударил в переносицу, обнажившему меч и тот просто выронив его, рухнул на руки пораженного отца! И тут же Евлампий отпрянул от не менее стремительного ответа второго из братьев.

Посох в руках юноши превратился в тихо шелестящий круг, но каждый раз разящий удар следовал в пустоту. Евлампий был на один маленький шажок ловчее и стремительней юноши.

— Прекратите и все вон, живо, кроме наемника и Катирана! — В ход поединка вмешался новый собеседник и хоть голос его дрожал от старости и груза лет, ослушаться никто не осмелился.

Катиран неловко переминался с ноги на ногу, наблюдая, как в залу, тяжело опираясь на посох, входит его отец — старик или самый старый, как звали его в совете ста. Евлампий с интересом смотрел на легендарного банкира, ставшего живой легендой при жизни. Немощное тело, укутанное в добротную шубу, тяжелое прерывистое дыхание и лишь глаза, полные сил и ярости, свидетельствовали об огромной внутренней силе старика.

— Дети всегда спешат, особенно молодые. Идем наемник, я буду с тобой говорить!

— Отец он очень опасен! — Катиран от возмущения и бессильной ярости сжал кулаки, при этом благородное лицо этого могучего человека побагровело, но глава клана одним только мановением руки прекратил бессмысленные возражения.

— Змей талантливый убийца сынок, его вряд ли остановил даже твой второй сын, обучавшийся в восточном монастыре у самого Олижиа. Я слышал, что наш гость один раз сильно расстроил настоятеля восточного монастыря… — При этом старик хитро и очень быстро бросил только один взгляд на Евлампия, после чего тот нехотя признался:

— Их было семеро, наставников и мастеров боя. С тех пор храм больше не напоминает о себе…

Катиран даже не пытался скрыть своего изумления!

— Пять лет назад за год до войны с Калией я имел неосторожность одолжить монахам восточного монастыря 10 тысяч золотых дукатов. Монахи отказались выполнять условия займа и Змей оказался единственным наемником, кто согласился сопровождать твоего старшего брата Алоиза в земли ордена, Катиран. — Старик говорил очень медленно, тщательно подбирая слова.

— Перед расставанием, Алоиз дал мне этот конверт Старик. И сказал, что когда придет время явиться к нему за наградой. Но Алоиз был казнен нынешним императором. И часть его крови на твоих руках Старик.

— Ты не смеешь говорить об этом в доме отца — Катиран вновь вспыхнул, хоть он и начинал понимать, какой непростой убийца и наемник явился в их дом.

— Он отправился к императору, зная, что его там ждет. — Евлампий без всякого сожаления произнес эти страшные слова.

— Ты знал об этом? — Старик поглубже закутался в свою шубу, словно на улице была зима.

— Я знаю, почему он пожертвовал собой. Мы говорили с ним, перед тем как он отплыл в империю. Я возлагал на него большие надежды, Старик.

— Тогда зачем ты здесь, наемник? Потребовать свою плату?

— Ты не хочешь вскрыть конверт и узнать, что там лежит? — Евлампий кивнул в сторону лежащего на столе запечатанного конверта…

— Почему ты пришел сейчас наемник? — Старик кивнул своему сыну и тот несколько поспешно стал ломать плотные сургучные печати.

— Я хочу убить императора!

После этих слов в зале воцарилась тишина. Только вскрытый пергамент выпал из ослабевших рук Катирана.

— Кто еще знает об этом? — Старик слегка покачнулся, и сын поспешил подставить отцу стул.

— Кроме вас еще Папа…

— Что ты хочешь наемник, за это?

— Деньги мне не нужны Старик!

— Тебе нужно влияние моего клана, — утвердительно пробормотал Старик. «Что ты задумал, наемник?»

— Будет много крови Старик, мир окунется в пламя войны, не простой стычки двух трех сотен плохо обученных и вооруженных наемников, а в войну, где пыль от тысяч сапог взовьется до небес.

— Алоиз всегда говорил мне, что ты гораздо больше внутри, чем снаружи, убийца. — Катиран воспользовался паузой и передал отцу вскрытый пергамент. Затем, наблюдая, как слезятся глаза отца от усилий прочитать в этой полутьме послание Алоиза, громко распорядился: «Факелов, свечей сюда живо и вина!»

— Наемник не пьет вино сынок, пусть принесут еще воду… — Старик смолк, так как зал заполнился проворными слугами, которые быстро расставили свечи принесли легкий раскладной столик, на котором стояло два кувшина с вином и ключевой водой для гостя.

— Очень толково, очень. Это придумал Алоиз?

— План придумали вместе. Я плохо знал тогда ваши возможности… — Евлампий с удовольствием отхлебнул ледяной водицы, так приятно примораживающий нёбо и горло.

— Отец, — Катиран почтительно склонил голову, стараясь унять свою взрывную ярость. — Зачем нам так рисковать, своим положением здесь, ввязываясь в игры совета купцов города?

— Риск действительно велик, но смерть человека виновного в смерти Алоиза не имеет цены, когда император умрет наемник, ты получишь все что захочешь, все, чем владеет наш клан…

— Это ваше слово? — Евлампий посмотрел на кончики своих сапок и немного приподнялся на носках, словно проверяя, не заскрипит ли кожа.

— Это слово клана! — Старик откинулся на спинку стула и добавил: «Наверное, ты единственный кто может это сделать. Я хотел бы, что бы перед смертью, ты напомнил ему про Алоиза…»

— Катиран? — Евлампий посмотрел на могучего богатыря. Тот колебался, но потом тихо прошептал: «Клянусь».

— Деньги вздор Катиран! Люди все! — Евлампий повернулся и, не прощаясь, пошел по ступеням к выходу.

Выйдя на улицу, Евлампий решил нарушить утвердившиеся привычки и незаметно осмотрелся. Никого. Чист был и ментальный фон. Приятный теплый ветер, с легким запахом моря нес радость и удовлетворение сегодняшним днем. Вечерело. Жара спала, а вместе с ней заканчивалась и сиеста. Горожане начинали потихоньку покидать свои дома, где они прятались от выматывающей жары полудня.

— Вот все и закрутилось. — Евлампий медленно двинулся по улице обратно вверх, размышляя о случившимся. Рубикон был еще не перейден. Далекие воды несуществующий ныне реки на самой праматери Земли еще ждали своего часа, чтобы омыть сапоги закоренелого убийцы, готовившегося утопить этот мир во всесокрушающем пламени великой мировой войны.

Самое смешно было в том, что Евлампия вообще не интересовала власть. Ему хотелось только одного — схватки, сражения, где можно было бы безнаказанно убивать врагов.

Всплеск ментального фона практически совпал с набатом тревожных колокольчиков. Через три секунды, почти точно в то место, где еще не осела пыль от сапогов Евлампия, ударила арбалетная стрела.

Наемник выругался про себя. Торопливо сканируя взглядом крыши домов и подворотни. Улица хранила все такой же безмятежный вид. Два или три горожанина видевшие выстрел торопливо прижались к стенкам домов и испуганно помолясь единому кинулись прочь.

Ментальный фон успокоился, сразу, как арбалетная стрела чиркнула по булыжникам мостовой. Выходило, словно кто-то буквально материализовался на мгновение, где-то на улице, вскинул арбалет, выстрелил и вновь испарился!

Евлампий не верил ни в черта, ни в бога! Но вторая попытка покушения заставляла задуматься. Никто в этом мире не мог сотворить подобное. В этом отставной диверсант был уверен.

Оставался только один вывод, скоро его ждал визит к сиятельной леди Ди.

8

На встречу с Доэртом Башаром Евлампий чуть не опоздал. Купец уже ждал наемника. Уютная таверна, принадлежащая, как понял наемник, одному из доверенных людей Башара находилась в плотном кольце ближней стражи клана.

Змея пропустили без слов. На входе две симпатичные и очень аккуратно одетые девушки с подобающим почтением хорошо вышколенных служанок и смешками молодых и непослушных озорниц приветствовали почетного гостя.

— Мой гость, — Купец и глава сиятельного клана встретил наемника как родного сына…

— Мы будем вдвоем? — Змей галантно увернулся от ловких и шаловливых рук служаночки и отточенным движением протянул ее напарнице свой плащ.

— Разве этого мало? — Башар приветственно подхватил наемника под руку, увлекая его в зал. Там тихо журчала вода, тонкой струйкой лилась на небольшое деревянное колесо миниатюрной водяной мельницы. По стенам висели развешанные в железных подстаканниках факелы, бессильно слизывая языками пламени холодный камень облицовки.

— Неплохо! — Наемник с одобрением оценил уют и покой небольшого зала. Около входа на кухню едва уловимыми тенями маячили телохранители, а двери центрального входа затворили все те же молоденькие девушки.

— Я навел самые тщательные справки и надеюсь мой ужин не разочарует столь известного гурмана.

— Даже так? — Евлампий удивлено взглянул на купца. А тот, хитрюга, скорчив невероятную гримасу добавил: «При крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья…»

Дальнейший обмен ничего незначимыми фразами и словами плавно перетек в ужин двух давних знакомых.

Башар вновь поддался очарованию этого странного наемника. Слова текли легко и неосознанно. Круг интересов и знаний мог поразить любого. Змей с легкостью припоминал удачные сделки и комбинации торговых домов Мельна в их вечной борьбе с городом соперником Серховом.

— Трудно поверить, что вы никогда не занимались торговым бизнесом. Откуда столько познаний и сведений?

— Любознательность, только любознательность. Вот, к примеру, эту потрясающую историю я выиграл просто в кости. — И Евлампий с жаром принялся рассказывать, что если бы сейчас они были бы на территории империи и были бы должниками, то во избежание ареста за то, что вы не уплатили долги, им следовало бы не выходить из дома: должника нельзя было арестовывать в его доме.

— Вот такой казус их непутевой юридической системы!

— А почему? — Купец, отсмеявшись от души, удовлетворенно улыбался, наблюдая как быстро и главное вовремя на столе обновлялись закуска и питье.

— Мой дом моя крепость! Это изволил сказать еще дедушка нынешнего императора и попробуй возрази… — Собеседники вновь взорвались очередной порцией доброго смеха.

Воля императора священна, не говоря уже о его словах. И Евлампий тут же вспомнил еще один крайне забавный случай из своего достаточно короткого пребывания в коронных имперских землях.

— Его звали Вильгельм Фойгт. Обычный ремесленник. Точнее если мне помнится сапожник, прикинувшийся капитаном черного легиона. Летом около пяти годков назад в юго-восточном предместье имперской столице безработный Вильгельм Фойгт взял напрокат в пошивочной мастерской парадную форму имперского капитана и организовал захват районной ратуши.

Фойгт приказал случайно остановленным на улице незнакомым четырем гренадерам и сержанту арестовать бургомистра Кёпеника и казначея, после чего без всякого сопротивления в одиночку захватил местную ратушу, а затем конфисковал городскую казну — 4000 медных монет и 70 золотых имперских реалов. Причём все его приказы и солдаты, и сам бургомистр выполняли беспрекословно.

Забрав деньги и приказав солдатам оставаться на своих местах в течение получаса, Фойгт бросился в бега. В конце концов, Фойгт был арестован и приговорен к четырем годам каторжного заключения за свой набег и кражу денег. Спустя год он был освобожден досрочно по личному распоряжению императора.

— Условности, ах уж эти условности…

— У вас круги под глазами. Плохо спали? — Евлампий вдруг резко сменил тему разговора, приглашая хитрого купца к чему-то большему.

— Я слышал, что сегодня ночью в порт прибыла папская галера… — Купец бросил это мимоходом, хотя круги под глазами действительно присутствовали, что впрочем, говорило скорее о крепком здоровье купца и вполне доступных наложницах, коими изобиловал дом Башара.

— Легат был вынужден рискнуть. Пролив кишит пиратами и не факт, что быстроходной галере удалось бы ускользнуть от них днем.

— Все так плохо? Впрочем, молчите, я и сам знаю, что плохо.

— Хотите откровенно? — Евлампий вдруг улыбнулся проникновенно одной из своих отработанных улыбок.

— Да! Конечно….

— Ваши старые, уважаемые и сытые флотоводцы, назначенные на должности командиров галер, эскадр и соединений не хотят, да и просто боятся рисковать. Зачем? Пусть пираты сожгут деревни и рыбацкие поселки. Города им не взять. Караваны под надежной охраной не ограбить. Рискуют лишь мелкие купцы, да отчаянные одиночки, рискующие плавать самостоятельно. Признайте! Главное при назначении на должность командира боевой галеры это не боевой опыт, а знатность и связи. А раз так, то и не чего ждать успеха.

— Твое предложение. — Башар был человеком дела и ждал развития столь простого постулата.

— Совет ста может назначит собственного командира боевой галеры.

— Это вопрос?

— Утверждение.

— Может. Ну и что?

— В припортовой таверне «Морской дьявол» прозябает некий Мур Дронг. Он начинал плавать с великим Беером, в свои лучшие годы наводившим ужас на всех и вся. Затем он командовал пиратской галерой в битве при Колпии. Уцелел при разгроме пиратского острова Тонг три года спустя. И всплыл здесь около года назад. Нищим и больным. Он пропивает то немного, что осталось и иногда выходит на промысел.

— И к чему ты это все рассказал?

— Назначь его командиром галеры. Пообещай, за десять пиратских парусников гражданство, за следующие десять пенсион в тысячу золотых в год и через полгода все пираты южных морей будут шарахаться от Мельна как черти от ладана.

— Почему он?

— Прежде всего опыт. Потом честь. Слово чести для Дронга далеко не пустой звук. И самое главное он голоден и зол на весь мир. Ему просто нужна точка опоры, и он сделает свою работу качественно и в срок. А ты получишь верного человека.

— Это твоя рекомендация?

— Да. — Змей вдруг дернул головой, словно что-то почувствовал, но туда, куда он посмотрел, никого и ничего не было.

— Нервы? — Заботливо спросил купец.

— Померещилось. — Змей огорченно мотнул головой, интуиция его еще не подводила.

— Я слышал, что твоя рекомендация стоит дорого.

— Ответная услуга тоже не дешевая. Ты согласен?

— Разумеется. Я ждал нечто похожего, но слушаю теперь тебя…

— Лаецки. Мне хотелось кое-что уточнить…

В итоге беседа затянулась за полночь. Здесь нашлось место и визиту самого Дронга с десятком своих людей. Обсуждение условий сделки и прочих шероховатостей. Венцом этого вечера стала демонстрация чистой папской буллы.

Потом таврена опустела. Только иногда в залу таверны, где остались только двое самых доверенных телохранителей, то и дело заглядывали две премиленькие и озорные служаночки, поднося и меняя чай Евлампию и вино своему господину.

Наконец, одна из них, сменив который уже подсвечник, не выдержала и что-то быстро начала шептать купцу, тихо прыская и ловко, что свидетельствовало о немалом опыте, лаская пальчиками шею и спину купца.

— Наверное, стоит прерваться? — Евлампий скорее почувствовал, чем услышал, как вторая бесшумно возникла за его спиной, готовая по малейшему жесту хозяина начать обхаживать гостя. — Но Евлампий, глядя прямо в глаза радушного гостя, одним взгляд, сказал нет.

— Бегите деточки я сейчас. Скоро. — Доэрт Башар с удовольствием хлопнул сразу двух служанок чуть ниже спины и Евлампий мысленно для себя перевел этих двух из разряда служанок в разряд близких и главное преданных наложниц.

— Это правда, что женщины тебя не интересуют? — Башар спросил это только потому, что был пьян, а может только изображал это.

— Как и мужчины. Меня манит святая церковь и ее обет целибата.

— Воля твоя. Двери моего дома будут всегда открыты для тебя. — И купец, немного покачиваясь от выпитого, двинулся в сторону упорхнувших наложниц.

— Удачи. — Улица встретила Евлампия сыростью и начинающимся дождиком. Морось облепляла лицо и руки тонкой пленкой, выхолаживая тепло таверны.

Помедлив мгновение, Евлампий решительно шагнул в зыбкую пелену света мерцающих факелов, двинувшись в сторону монастыря. На ходу поправив перевязь с мечами, и оправив плащ, он вдруг поймал себя на мысли, что подспудно ждет третьего покушения на свою жизнь.

Одна улица сменилась другой, но почему-то Евлампий стал невольно замедлять шаг. Мысли в беспорядке завертевшиеся в голове уступали одному лишь желанию — он хотел крови. Жажда забрать чужую жизнь накатывала всегда неожиданно, приступами. И сейчас он физически ощущал, что аура ожидания пролитой крови буквально пропитала сырой воздух Мельна. Озон хоть и забивал все прочие запахи, но едва ощутимый аромат недавней смерти Евлампий почувствовал на самом пороге своего восприятия, почти интуитивно. Ровный свет сигнальных фонарей на этой улочке, сразу за которой начиналась площадь перед распахнутыми вратами Земляного вала, заканчивался почти за два дома до ее конца. Идеальное место для вероломной атаки.

Замерев, на долгие десять ударов сердца, Евлампий напряженно отдался своему внутреннему «я» — тому, что было трудно объяснить и что не раз выручало его.

Засада — это он почувствовал сразу и явственно! Хитрая и очень коварно продуманная. Семь оборванцев, которых наняли вслепую ждали его на границе освещенной улицы. Сразу за ними бесшумно маялись три тени, высококлассные наемные убийцы — поединщики, вооруженные мечами и облаченные в кольчуги. Если вслушаться, то было слышно как едва уловимо звякают колечки из которых был сплетен доспех. На крышах домов шумно дышали стрелки, готовые пред решающим выстрелом плавно задержать дыхание и еще плавне спустить тугую тетиву арбалета или лука. И самое главное, где-то позади них стоял главный. По излучаемой мощи превосходящий, наверное, даже его. Обратившись к собственному подсознанию, наемник нисколечко не удивился, почувствовав, как звенит от напряжения психологический фон, привнося в ожидаемую схватку нотки незавершенности.

Евлампий прикрыл глаза, вгоняя себя, да и собственное тело в подобие транса. Ровно минута — сорок, пятьдесят ударов сердца и он превратился в идеальную машину для убийств.

Прочь полетел в грязь брусчатки плащ и ножны меча. Евлампий без разбега бросился вперед в атаку со всей своей скоростью. Сейчас он превосходил по силе и скорости реакции обычных людей практически вдвое.

Врезавшись в первого из заслона семерых бандитов, вооруженных дубинками и ножами, Евлампий начал убивать. Упоительно, на грани наслаждения и чувства внутренней ясности.

Шесть взмахов клинком и не единого лишнего движения. С седьмым он на мгновение помедлил, успев рассмотреть полностью поникший и безумный взгляд будущего мертвеца.

Евлампию доводилось встречать такие взгляды — так выглядели люди, попавшие под удар мощнейшего психотропного оружия. В памяти на самой периферии сознания, всплывали строки предложения из его собственной работы: «Фатальность угрозы применения психотропного оружия для точечных диверсий»:

«Человек представляет собой сложную энергоинформационную биосистему, состоящую из множества синхронизированных подсистем, в которых происходят сложные биохимические процессы. Цель любого психотропного оружия нарушить, а в идеале подчинить эту биосистему. Наиболее универсальной мишенью для психотропного оружия является мозг человека, который регулирует функционирование всех систем организма, осуществляет мыслительные процессы и определяет поведение человека.

Нейровоздействие — наиболее шоковый и главное действенный метод, позволяющий полностью подчинять намеченную жертву своей воле».

Тревожный сигнал был принят, усвоен и уступил место анализу скоротечной схватке с тремя неплохо по меркам этого мира обученными мечниками. С ними Змею пришлось повозиться, одновременно уклоняясь от арбалетных болтов, летевших с крыш.

Но и лихие рубаки не смогли долго сдержать наемника. Два раза вскользь он пропустил броски метательных ножей, которые бессильно отлетели от кольчуги.

Следом настал черед и стрелков. Акробатику в этом мире еще не изобрели, но Евлампию потребовалось всего лишь три прыжка, что бы лихо взлететь на крышу двухэтажного дома. Судьба арбалетчиков была предрешена. Что они могли сделать с воином, способным мечом отбить выстрел из арбалета.

Даже полумрак играл за него, ровно до того момента, как вдруг интуиция буквально завопила об опасности, а потом сокрушительная волна чистой энергетической атаки смела его с крыши, швырнув с высоты семи метров на брусчатую мостовую.

Падение не было роковым. Тренированное тело подсобралось, принимая кинетическую силу удара об мостовую на напрягшиеся мышцы. Но следом обрушилась еще одна волна корежащая сознание, и Евлампий почувствовал, что «поплыл». Два тупых удара в спину, пропущенные выстрелы уцелевших арбалетчиков не добавили оптимизма и уверенности в собственные силы. Эффект скорости и боевой транс были безвозвратно потеряны…

Но и это было не все. Сознание все норовило провалиться в черноту забвения. Изображение поступало рывками и каким-то размытым. И лишь колоссальный опыт и бесценный дар держать удар позволили Евлампию адекватно ответить. Рывок предохранительной чеки, и в ту сторону, откуда его дважды приласкало неведомое, улетело две свето-шумовые гранаты.

Сквозь плотно прикрытие веки нестерпимое пламя буквально опалило зрачки. А следом раздался жуткий вой неведомого существа. Вместе с ним закричал и неудачливый арбалетчик поскользнувшийся и рухнувший вниз на мостовую Он оказался явно несчастливее наемника. Судя по его выкрикам, умудрившись сломать сразу обе ноги и руку.

Не тратя понапрасну драгоценных секунд, приведя в действие тепловой сканер, Змей, еще долго не мог обнаружить своего врага. В обычном для человеческого глаза диапазоне тот был не виден. Даже режим паника, применяемый для поиска сложных замаскированных и полиморфных объектов с безотказным методом эвристического анализа давал сбой.

Наконец просканировав все окружающее пространство, безотказный прибор подсветил красным тревожным цветом наиболее подозрительные множественные объекты. В мерцание красно-белесых нитей, клубка непонятных линий, проецируемых сканером прямо на зрачки, Евлампий заподозрил неладно, почти сразу, как это нечто было высвечено сканером. Неясный силуэт, если включить воображение, даже можно сказать размытый, вызывал чувство брезгливости и отвращения у наемника.

Силуэт был человекоподобным, но и только. Существо раз за разом вздевало подобие рук и Евлампий, догадавшись, что сейчас будет, перекатом попытался уйти с воображаемой линии огня.

Но вышло плохо. Эта пакость, что испускал враг, обладала достаточно неплохим эффектом рассеивания. Чужеродное излучение буквально сковывало движения, сбивая с ритма поединка.

Но наемнику повезло дважды в этой скоротечной схватке. Существо, кем бы оно ни было, явно обладало лишь зачатками или подобием разума. И наверняка слабо разбиралось в тактике. Атакуй оно вначале, а потом брось в бой своих убийц — он был бы обречен. Второй удачей отставного диверсанта было то, что в запасе у него всегда был невероятно эффективный способ, чтобы если не нивелировать, то хотя бы смягчить эффект психотропной атаки.

Во рту Евлампий языком, еле ворочавшимся, от непрекращающихся импульсов, с трудом нащупал фальшивый зуб и особым касанием дал команду на мини подрыв. Горькая слеза жуткого по своей силе вещества «Зет-5» — боевой допинг скользнула по пищеводу в желудок. Мгновенная абсорбция и невероятный прилив сил как гнилые веревки разорвал невидимые оковы, сдерживающие наемника. Мечу Евлампий решил не доверять. Точнее он использовал его как банальный метательный снаряд. С силой запулив его в сторону уцелевшего арбалетчика.

А сам с мясом выдрал, вшитый в ремень, небольшой цилиндр. Резкий удар по цилиндру и в руках Евлампия зажглось рукотворное пламя. Плазменный резак не подвел. Ошметки плоти, лишившись единого целого стали отлично видимы. В этом нашинкованным обоженном теле было сложно опознать, что за существо атаковало Евлампия.

В воздухе витал резкий запах паленого, и лишь хлынувший дождь с успехом выветрил его, остудив заодно разгоряченное лицо и руки.

Огромный прилив сил был не растрачен и наполовину. Тело жаждало нагрузок и не простых, а именно запредельных, соразмерных примененному допингу. Требовалось банально потратить резерв сил. И Евлампий, не задумываясь, сорвался на бег. Он должен был успеть вернуться к себе на базу вооружиться и заявиться к сиятельной Ди во всеоружии…

9

— Ты уверен, что это был не белый свет или святое сияние? — сиятельная леди Ди разбирала со своим телохранителем мельчайшие подробности схватки.

Толика магической силы с легкостью удерживала над крышей незатягивающееся окно в облаках, куда щедро лился лунный свет. Он успокаивающе действовал на повелительницу тьмы. Расположившись прямо на крыше снимаемого особняка, она буквально впитывала ласкающий кожу свечение месяца. Внимая рассказу Тагира, своего доверенного рыцаря БЕЗДНЫ, о том, как погиб пожиратель душ.

— Мне абсолютно незнакомы чары, что применяет этот воин. — Тагир помедлил еще мгновение, откровенно любуясь обнаженной повелительницей. В этом могучем воине волнами прокатывались всплески возбуждения и наслаждения. Лишь грудь, считал Тагир, была несколько великовата, если оценивать ее с точки зрения идеальной формы для стремительных атак демонесы.

Сиятельную Ди такие мелочи не волновали. Своих доверенных слуг она знала как облупленных и маленькие поблажки им, были только ей на руку. Расправа с пожирателем душ, вот что внушало уважение. Наемник расправился с этаким монстром почти играючи. Применяя очень необычную магию…

Она решительно встала и хлопнула в ладоши, призывая сонных служанок в столь неурочный час срочно к себе.

— Что будет угодно госпоже? — Три молоденькие рабыни почтительно упали на колени, войдя в распахнутые Тагиром двери.

Уложите мне волосы. Мою подставку с кремами и приготовьте мне на выбор несколько туалетов. Нас скоро должны посетить…

— Прикажете усилить охрану? — Тагир подсобрался, понимая, кто может нагрянуть к сиятельной.

Но леди Ди лишь отрицательно тряхнула головой. В этот момент одна из рабынь положила свои маленькие ладошки на плечи госпоже и заученными плавными и нежными прикосновениями стала втирать в кожу благовония.

— Нет, никакой охраны. Не обольщайся Тагир. Даже ночью, когда сила рыцарей БЕЗДНЫ находиться на пике возможностей, вам не совладать с этим человеком. К чему праздная схватка, с неясным исходом. Биться надо, когда задета честь круга БЕЗДНЫ, или это выгодно нам. Попробуем договориться. — При этом демонеса плотоядно облизнулась. Ведь в ход не было еще пущено самое страшное из ее оружия — чары обольщения…

Особняк, который снимала леди Ди, представлял собой старую резиденцию имперского посла. Потом то ли политика молодого государства резко поменяла направление, то ли самый южный город показался полностью бесперспективным, но посол уехал, так и не вернувшись. А здание осталось. С небольшим парком, литой чугунной оградой и трехэтажным особняком. Тагир, счастливо избежавший, участи наблюдать, как наводит непонятную красоту повелительница, лично проинструктировал десяток людей Курта заступивших на ночную вахту. Заодно приказав разогнать всех слуг и праздношатающихся бездельников с пути к покоям повелительницы. Затем Ашар и Ишар, два брата из новой поросли рыцарей БЕЗДНЫ внимательно выслушали наставления Тагира, считавшегося в этой троице старшим.

Вся охранная магия была замкнута на них троих. Самых верных, и единственных настоящих слуг повелительницы. Следящие заклинания, подвижные сигнальные нити, силовые барьеры и многочисленные ловушки сейчас перенастраивались, что бы выследить и по возможности придержать ожидаемого гостя.

Но Евлампий обманул чаяния воинов ночи. Еще только приближаясь к особняку, наемник ощутил нарастающее беспокойство. Где-то там, в груди кольнуло едва ощутимым холодком. Так уже с ним бывало в минуты тяжелых свершений.

Решив полностью довериться своим ощущениям, наемник привел в действия нелинейный генератор помех — лучшую из известных ему защит от нейровоздействия. Затем он вновь оживил тепловой сканер и отдал мысленный приказ миниаптечке, замаскированной под массивные наручи, на впрыск коктейля из психостимулирующих препаратов. Гораздо более гуманных, обладающих более выраженным действием на периферические сосуды и одновременно расслабляющие мускулатуру бронхов, углубляющих дыхание и увеличивающих вентиляцию легких, чем адский ««Зет-5». Эффекты от такого коктейля будут более продолжительны, но менее выражены, чем у боевого допинга, прозванного в народе «последний шанс».

Включившаяся интуиция, подстегнутая допингом, заработала на полную мощность. Решение ломиться напролом было сейчас явно ошибочным. Наемник раз за разом просчитывал варианты силового вторжения и отвергал их. Слишком много неизвестных переменных. Требовалось применить нестандартный ход…

— Наемник Змей просит об аудиенции у ее светлости. — Посыльный из людей, выделенных в ночную смену Куртом был деловит и немного смущен. Столь поздний визит наемника немного выбивался из рамок приличия, если не сказать большего.

— Он у ворот? — Тагир встрепенулся, а двое братьев синхронно взялись за мечи.

— Разумеется. Вел себя вежливо. Вооружен обычно. Для города. Я только вот не знаю насчет Курта… — На самом деле смущение человека было наигранным. Просто брать на себя ответственность и чего-то решать посыльный желанием не горел.

— Я к госпоже. Ашар встречай «гостя». Ишар растолкуй все Курту.

Но рассказывать, что-либо демонесе или Курту не пришлось. Сиятельная находилась в приподнятом настроении. Для встречи наемника все было готово.

Ее обнаженное тело буквально светилось от интенсивного массажа и втертых кремов. Легчайший шелковый халат ни скрывал ничего, одновременно оставляя иллюзию, будто она одета. Порог апартаментов был устлан сильнейшими чарами подчинения, а на стенах заботливо были нанесены заклинания вожделения и похоти. Смертному не устоять, будь, он даже аватаром светлых. Околдовать, подчинить своей воле — в этом демонесе не было равных.

Курт был здесь же. Зачем его понесло ночью, в покои демонесы, догадаться не составляло труда. Получив сокрушительный удар чарами полного подчинения, он изображал из себя такую отличную рослую вешалку и в дальнейшем вряд ли сможет вспомнит события этой ночи.

— Всех прочь. И этого горе любовника тоже. Наемника не сопровождать. Просто покажите ему куда идти… — Демонеса плавным движением руки подняла хрустальный бокал, отпив глоток так понравившегося ей местного напитка, именуемым кратким словом ром. Тагир преданно склонил голову, и не видел, как по стенам не торопясь, исподволь наползала темнота, поглощая свет от лампы и свечей.

К удивлению Евлампия, его почти сразу пригласили пройти к особняку. Настороженный взгляд отставного диверсанта улавливал малейшие подозрительные неточности. Солдаты Курта остались где-то позади. Ни прислуга, ни рабы по пути ему не встретились. Да и шел почти при полной темноте. Было в ней, что то неестественное чужое. Словно это была не обычная ночь, а будто пришедшее извне. Он ждал другого: обилие солдат, стрелков лучников или арбалетчиков, предложение сдать оружие и плотный конвой…

Массивные створки апартаментов леди Ди распахнулись сами собой. И Евлампий шагнул внутрь. Непроизвольно Евлампий сглотнул. Если бы он не знал, да и не владел своим телом в совершенстве, то сказал бы, что оно повело себя странно.

— Вы буквально застали меня врасплох Евлампий Де'Гонкур. — Голос леди Ди был глубок, насыщен и вибрировал от легко читаемого желания.

— Неужели? — Смог только ответить наемник, чувствуя, что просто не может отвести взгляд от леди Ди. Сиятельная практически полулежала, опираясь на свои руки, при этом ноги ее были широко разведены, показывая всю прелесть нагой женщины. Ее точеные бедра, изумительной красоты икры ног и рельефный накачанный живот.

— Я уже собиралась почивать. Но спать одной мне несподручно! Наверное, для Вас я слишком распутна? — Голос демонесы от легкого волнения был с едва уловимой хрипотцой. Но для Евлампия такой тембр голоса звучал подобно чарующей музыке.

Змей пересилил себя, чувствуя, что от напряжения буквально покрывается потом. Он окинул взглядом комнату еще раз. Но взгляд почему-то против воли останавливался на фигуре сиятельной. Манящее дрожание груди, капельки масла скользившие с нее вниз. Это туманило разум в сто крат сильнее побежденной твари.

Евлампий буквально кожей ощутил, что нечто, затаившееся на стенах, ринулось к нему и так же обиженно и резко отхлынуло, словно волны прибоя в тщетной попытке источить земную твердь.

— Иди ко мне воин… — Голос демонесы не просил, он приказывал. Подхлестывал и призывал подчиниться безропотно и бесповоротно.

Но наемник лишь текуче и очень медленно шагнул в сторону, уходя с линии распахнутого настежь окна. Внимательно разглядывая совершенно тело дьявольской притворщицы. Сила внушения, пусть и ослабленная защитой, понуждала дотронуться хотя бы рукой до плавных изгибов леди Ди. Но наемник сдерживал себя. Сейчас, его сознание героически билось, пытаясь выстоять пред этой сладостной мукой.

Он, анализируя увиденное, пытался преодолеть безумную тягу бросить все и пасть перед леди Ди на колени.

— Чего же вы медлите? — Демонеса еще не сдалась. Ее безуспешные попытки выхватить сознание Змея, разбивались о непонятную защиту. Нет, не блокировавшую силу Ди. А просто отклонявшую ее, не позволяя цепко схватить объект воздействия.

— Жду когда Вы, наконец, признаете свое фиаско, и мы поговорим начистоту. — Змей смог положить, наконец, одну руку на эфес меча. А второй начать поигрывать с активированным плазменным резаком. То выпуская, то убирая огненное лезвие.

Он прекрасно чувствовал, даже точнее читал по моторике тела и мимике лица, что сиятельная ошеломлена, взбешена и настроена действовать решительно.

Для себя он отмерил ровно десять ударов человеческого сердца. Сиятельная леди Ди начала действовать на седьмом. Но против человека, накачанного до бровей боевым допингом и усилителями реакции, у нее действительно не было шансов.

Сумасшедший по силе и скорости рывок, с целью разорвать дистанцию и дать простор для маневра пропал втуне. Ворвавшиеся по прямому приказу свой госпожи, кто в окно, кто в дверь, а доблестный Тагир развалил даже стену, рыцари БЕЗДНЫ увидели следующее:

Их бесподобная повелительница была прижата к стене оточенным лезвием прямого меча. А грозное пламя огненного меча смотрело на них троих.

— Прикажите своим псам убраться. — Змей ощутив прилив адреналина, окончательно пришел в себя и стряхнул прочь эту странную оцепенелость.

— Попробуй сам приказать им! — Леди Ди была не последним боевым магом своего круга. И она понимала, что этот раунд был ей проигран всухую. Но гордость высшего существа, обыгранного вчистую человеком, мешали ей это признать.

— Наемник не делай поспешных выводов. — Тагир, вогнав свой меч в ножны, умиротворяющее поднял вверх свои ладони.

— Тогда убирайтесь и дайте нам побеседовать с сиятельной о делах насущных.

— Мне нужна клятва, что ты не причинишь ей вреда… — Тагиру не нужны были прямые приказы повелительницы. Он чувствовал, что и когда надо здесь говорить.

— Я поклянусь, сразу после сиятельной…

— Клянусь воздержаться от необдуманных шагов. — Демонеса обуздала свою гордыню и выдавила из себя слова клятвы. Евлампий повторил.

— Тогда мы уходим, не раздражая друг друга… — Тагир отступал спиной, готовый по любому намеку кинуться в самоубийственную атаку. Но наемник послушно вогнал свой меч в ножны и потушил плазменный резак.

Демонеса инстинктивно дотронулась рукой до шеи, такого с ней давненько не было. Холодная сталь у ее горла.

Затем она запахнула полы своего халата и мановением руки разогнала сгустившуюся тьму прочь. Что проку в сильнодействующих заклинаниях, если с этого смертного они сползают как шерсть с короткошерстных гончих во время линьки.

Змей прошел по комнате и, особо не считаясь с этикетом, уселся в кресло, что стояло подле стола. Затем он схватил открытую бутылку и чуть брезгливо понюхал ее содержимое.

— Ром. Крепковатый напиток на ночь глядя…

— Мне нравится. Я слышала, алкоголь у вас не в почете?

— Он мешает моему телу и разуму быть в ладах с собой. — Наемник поставил бутылку обратно на стол и добавил: «Если вы позволите, то немного о нас с вами».

— Разумеется… — Великодушно согласилась демонеса.

— Не трудно понять, что вы и трое ваших телохранителей, как в прочем и я, гости на этой планете. О, судя по чуть участившемуся дыханию, термин планета вам незнаком. Значит измерение, точка бытия или что там у вас в ходу. Вы слишком правильно говорите, я предполагаю это результат мгновенно приобретенного навыка, а не годы изучения местного наречия…

— Заклинание языковой среды. Простейшая задача для меня… — Демонеса полностью успокоилась и сейчас только глаза выдавали в такой слабой женщине опаснейшее существо БЕЗДНЫ.

— Для вас. Вот уж загадка из загадок. Несчастий царь Калии вряд ли обрадуется, когда доброхоты донесут ему весть о некой благородной леди набравшей три сотни ветеранов последней войны и растворившийся в степях излучины Окса.

— Южные уделы. Так принято называть их здесь, почему?

— Милостью покойного патриарха все земли южнее Мельна отходят городу по праву состоявшейся патриаршей ассизы 7 «О новом захвате». Это расширение путем присоединения домениальной земельной собственности торговыми городами юга.

— Я вижу, вы любите поиздеваться над слабой и беззащитной женщиной. А с чего вы решили, что я здесь гость?

— Это просто. При всей вашей обнаженной красоте, я скажу искренне, вы настоящий боец. Не трудитесь возражать. Осанка, выправка, пластика движений. Для профессионала такие вещи очевидны. У вас загорелое лицо, но выше запястья загара нет. И это в нашем то климате. Следовательно, солнечных ванн вы явно не принимали. Ваш радиационный фон в два раза ниже нормы для местного жителя. Я проверял. В тепловом диапазоне вы излучаете в спектре не совпадающем с обычным Homo sapiens.

Думаю достаточно. Осталось лишь добавить, что путь сюда вы избрали явно отличный от моего. Порталы или еще что-то…

— Портал хаоса. Вот наиболее близкое понятие на вашем языке. — Демонеса устремила свой внимательный взгляд на наемника. Но тот в совершенстве владел собой. Он был полностью закрыт и не читаем.

— Теперь чуточку о себе. Все нападения на меня проходили ночью. Вы терпите свет, но не более. Темнота для вас естественна. Думаю, что вначале действительно хотели меня устранить. Я, какая странность, пугал вас только своим существованием. Чуть позже, видимо под влиянием, каких то местных новостей, решение было изменено. И банально проверяли меня и мои возможности. Как звали тварь, что напала на меня сегодня ночью?

— Пожиратель душ. Понравился? — Демонеса позволила себе ехидно улыбнуться.

— Я никогда не предполагал, что встреча с иной цивилизацией будет происходить подобным образом. — Евлампий позволил себе капельку сарказма. В душе содрогаясь, вспоминая свои ощущения.

— Мне тоже сложно передать свое удивление. Мы договоримся?

— С одним условием. Это уже мой мир. А вы лишь гости…

— Что мешает мне убить тебя и захватить его?

— Твое задание. Оно важнее…

— Задание?

— Три недели назад твои люди, где осторожно, где преднамеренно неловко стали искать слухи или факты, о странном отряде наемников, который встретился в степях каравану купцов из Мельна. Вскоре по цепочке слухов вы смогли получить два факта: южные уделы, там, где степь плавно уходит в плоскогорье пограничных гор и огненные стрелы.

Кто-то из твоих псов отправился проверять. И столкнулся с тем или теми, кто явно считается твоим врагом.

— Острый ум и не менее острый меч. Что ты хочешь за свои услуги?

— Немного. Три года отсрочки для этой планеты и тот способ, что позволял твоим подручным невидимыми ходить за мной.

— Действительно немного. — Демонеса бережно протянула руки к своему амулету, что висел у нее на груди, и сняла его. — Это отражение силы моего повелителя. Я готова поклясться, что не причиню тебе вреда и выполню две твои просьбы.

— Так просто? — Евлампий откровенно не поверил.

— Здесь нет ничего простого. Но в данном случае кроме клятвы мне нечего больше предложить тебе в качестве гарантии.

Демонеса с вызовом посмотрела на наемника. Тот удержал ее взгляд. Быть может, впервые Евлампий почувствовал необъяснимую силу в простом взгляде полуобнаженной женщины. Она не давила и не пугала. Она бурлила на самой границе, сдерживаемая непонятно чем. В ответ в сознании наемника поднялась его сила. Способная сокрушить все и вся — желание убивать.

Жар взгляда человека плавил ледяную силу демонесы. Сильный, непредсказуемый и такой соблазнительный. — Подумала демонеса, плотоядно облизнувшись.

— Согласен. — После обмена взглядами произнес Евлампий, подумав про себя: «Кто же из нас более безумен»?

Демонеса обхватила амулет руками и почти шепотом произнесла: «Клянусь именем повелителя БЕЗДНЫ не причинять вреда человеку по имени Евлампий Де'Гонкур. Также клянусь выполнить его просьбы, как только цель моего появления здесь будет достигнута». — Амулет ожил, испустив приглушенный багровый свет. В голове у наемника вихрем пронеслись неясные образы очевидно мрачной и исполненной несокрушимой мощи крепости. А затем вновь амулет превратился в бесформенную кляксу черного цвета. И ведения унеслись прочь.

После свершенного, воцарилась пауза. Евлампий медлил, что-либо сказать, находясь, практически, в своеобразной прострации. Даже его сверхустойчивая психика пребывала под впечатлением от случившегося.

Демонеса еще раз метнула свой щуп в сторону наемника. Надеясь пробить или хотя бы ухватить сознание человека. Но получив болезненный откат, вновь попробовала схитрить. Источая вокруг себя ощущение женщины, истосковавшейся по мужской ласке.

— Теперь, когда все основные вопросы мы решили. Может быть, ты позволишь мне подарить тебе наслаждение… — Демонеса была невообразима, соблазнительна в этот момент. Ее голос дрожал абсолютно не наигранно. Но Евлампий не дрогнул.

— Спасибо, я предпочитаю воздержаться.

— Зря, ты даже не представляешь, от чего ты отказываешься, особенно после моей клятвы не причинять тебе вреда.

— Я знаю. — Евлампий как можно мягче улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонесу в полнейшем недоумении, пополам с поднимавшейся волной раздражения…

10

Монастырь встретил наемника как родного. Целых трое служак терпеливо ждали Евлампия. Двое у входных врат, еще один у входа в жилище Змея. Зачинавшийся рассвет ни как не повлиял на жизнь монастыря. Он гудел как растревоженный улей. Евлампий ошибся в своих предположениях. Настоятель не просто начала действовать. Он действовал.

Все это он сам и изложил, как только расторопные слуги привели наемника пред ясные очи настоятеля.

— Значит за эту ночь вам, с Божьей помощью, удалось отправить сто два послания своим сторонникам и ставленникам? — Евлампий знал цену каждого письма, в этом отсталом мире, и был поражен масштабу начинаемой операции.

— Многие письма я писал заранее. Тщательно подбирая слова. Ночью же их просто отправили в путь за подписью отца Гильдебранда. Кстати папский легат так и не лег. Я думаю, как только колокол возвестит об окончании утреней литургии, он заявится к нам.

— И что же он услышит?

— Нижайшею просьбу принять наш план.

План. Скромное название эпического проекта по воцарению смиренного аббата Мельниниского монастыря на папский престол. Евлампий еще раз внимательно посмотрел на своего старого знакомого. Эта ночь, такая странная и насыщенная, вывела на новый качественный уровень его способности к анализу и интуитивному принятию решений.

Аббат Мельнинского монастыря Корлеус, более известный в Хараге как отец Гильдебранд умел внушать уважение к себе и родной матери церкви.

Каноническое имя отец Гильдебранд принятое аббатом в начале славных дел, после своего пострига, было весьма весомо в святом Хараге. Уже тогда аббат, в своем служении Единому, прослыл незаурядным юношей. На заре своего подвижничества, он отправился в Клюнийский монастырь, религиозное сердце святого Харага. Именно там у него выработались те принципы, которых он придерживался в дальнейшем всю свою насыщенную жизнь. Эти принципы были изложены им в знаменитом «Папском диктате». Позже по протекции епископа Тульского Бруа, принявшего имя Льва IX и ставшего патриархом, он становится со временем фактическим руководителем личной канцелярии папы, пройдя все ступеньки огромной бюрократической лестницы.

Так блестяще началась политическая деятельность молодого монаха. Его отличали непреклонная воля и несомненный талант дипломата. Стремясь к абсолютной власти церкви, он не допускал даже мысли, что может злоупотребить ею. Он прославился своим красноречием. Отец Гильдебранд был горячим сторонником радикальной церковной реформы.

Годы, проведенные при папском престоле, закалили его характер и волю. Он умел искусно разбираться в самой сложной политической обстановке. Создавший практически с нуля политическую разведку для папского престола, отец Гильдебранд уверенно шел к собственной славе и величию. Мантия патриарха и резной престол главы святой церкви без сомнений ждали его.

Но как водиться все решил нелепый случай. Находясь в отъезде, по неотложным делам в соседней с Харагом области, отец Гильдебранд получил сообщение о смерти своего покровителя и патриарха Льва IX.

По возвращению его уже ждал новый папа и эдикт о низложении со всех должностей и ссылки в Мельн. Без права выезда. И чужое имя. Это был крах для любого, но только не для Гильдебранда. Долгих пятнадцать лет он кропотливо готовил свое возвращение. И вот теперь был близок как никогда.

Сам план состоял из трех равнозначных вершин: Мельна, Харага и собственно самого Евлампия.

Святой престол и Хараг брал на себя аббат. Смерть императора лежала грузом на плечах Змея. Мельн, а точнее установление в нем угодной аббату власти было делом общим и, пожалуй, самым непредсказуемым.

— Городской совет соберется ровно через три дня в субботу. Пока я здесь, момент начать действовать самый подходящий.

— Нам не хватает голосов. Сведения о прибытии папского легата не утаить. Я готов жертвовать золото и употребить все влияние матери церкви. Даже пожертвовать землями и должностями. Но первые купеческие семьи будут однозначно против нас.

— Бугровы, Лаецкие и Потоцкие?

— Они самые. Не сложилось у меня как то с ними. — Повинился отец Гильдебранд.

— Я помогу. — Евлампий произнес это очень спокойно и чуток загадочно. А аббат не решился переспросить. Ни он сам, ни наемник раньше времени ничего лишнего не скажут.

— Значит в субботу?

— Да. Мур Донга еще не забудь заранее предупредить, а то опять будет пьян беспробудно.

— Перекусим?

— Будет неплохо. — Евлампий вдруг ощутил, что очень проголодался. А аббат, все правильно поняв, не замедлил распорядиться.

За завтраком отец Гильдебранд ненавязчиво посвящал Змея в тонкости политической жизни святого престола:

— Если смотреть с позиций нашей интерпретации сегодняшнего момента, то нынешний Папа однозначно заслужил прозвище великий, разумеется в кавычках. Он бездарно рассорился со своими союзниками и приобрел новых влиятельных врагов.

Он не остановился ни перед тем, чтобы отлучить от церкви архиепископа Равенского, ни перед тем, чтобы отменить решение архиепископа Ацемского и пойти наперекор прочим влиятельным архиереям церкви, что пытались смягчить ситуацию.

И самое главное он попытался принудить Лотаря, покойного брата императора, развестись со своей второй женой Ариной, брак с которой был до этого признан законным не только двумя отлученными архиепископами, но и специальным церковным собором, и обязал Лотаря вернуть к себе свою первую жену Аниту.

Он рассмотрел это дело на своем собственном трибунале. В святом Хараге. Архиепископы Гюнтер и Тьетгод, одобрившие второй брак в нарушение церковных законов, были осуждены и смещены с должностей. Когда же папские легаты, будучи подкупленными императором, протолкнули правильное решение собора, патриарх отлучил от церкви и архиепископов, и имперского наместника в Хараге, и самих своих легатов.

— А вас мой отец, легат подслушивает. — Змей пересилил себя и оторвался от блюда со свежевыпеченными сдобами.

Аббат укоризненно покачал головой, недовольный, что его перебили. А красный от смущения Бруно, так звали легата, достаточно давно замерший в дверном проходе, пробормотал, что то извиняющееся.

— И давно слушаем. — С легкой улыбкой спросил аббат.

Легат Бруно покраснел еще больше, но сообразив, что над ним просто подшучивают, в волнении спросил: «Что вы решили»?

Аббат кивнул кому-то из прислуги. Тот отреагировал сразу. Споро и вышколено, на вытянутых руках подал папскому легату заранее заготовленный свиток.

— Наше послание церковному совету. Точнее наш план.

Легат торопливо развернул свиток и вчитался в прыгающие от волнения строчки:

«Организация боевого монашеского ордена для борьбы с ересью и язычниками юга. Командор ордена отец Гильдебранд. Приглашение трех известных профессоров Харагского университета для организации духовной семинарии в Мельне. Передача в кормление приходы Мельна и Серхова аббату Мельнского монастыря. Регалии и статус папского легата для наемника по кличке Змей.

— Обязательно пригласите Николая из Климанжа, профессора теологии Харагского университета. Его публичные выступления достойны даже визита самого патриарха. — Аббат скромно отломил кусочек сырного пирога и добавил: «Разложение имперского духовенства, разврат, в котором оно погрязло. Он подобен живописцу, широкими мазками набрасывает реальную картину быта священнослужителей. Нам все это пригодиться».

— Я слышал, что ночь близ ворот Земляного вала выдалась жаркой. — Бруно сознательно сменил тему разговора, выгадывая время для раздумий.

И аббат и Евлампий, кто искренне, а кто и наигранно переглянулись. Давая понять, что ничего не слышали о случившемся. На выручку вновь пришли слуги. Один из помощников аббата почтительно склонился к уху отца Гильдебранда и тихо пересказал дошедшие сплетни. У наемника был отличный слух. И он без труда разобрал шепот рассказчика: «Жуткая бойня. Очевидцев толковых нет. Большинство свидетелей несут полную околесицу. Одного из убитых исполосовали раскаленными прутьями. Опознать не смогли. Осмотр двенадцати трупов особых результатов не дал. Двое тяжело раненых. Девять душегубов и пять наемников. Кто с кем дрался неизвестно».

Аббат притворно охал. Стараясь не выдать взглядом наемника. В том, что это был Змей, старый интриган не сомневался. Как не сомневались и присутствующие монахи. Смерть дюжины душегубов, однозначно было делом богоугодным. И не им судить тех, или того, кто стал орудием божественного возмездия…

Сам Евлампий слушал пустопорожний треп немного отстраненно. Легат Бруно явно тянул время, очевидно пребывая в тягостных раздумьях. Что его смущало, тоже было понятно — гарантии. Самый трудный вопрос для высоко договаривающихся сторон.

Впрочем, это было целиком на совести аббата. А сам Евлампий мысленно окидывал взором все то, что ему было известно о системе власти Мельна. Здесь в центре нарождающейся морской державы власть принадлежала семьям, занимавшимся международной торговлей. Богатейшие роды владели главным достатком Мельна — землей. А недавно ставшие знатными и богатыми мечтали о приобретении земли, чтобы построить свой дворец — неоспоримый символ и доказательство их благосостояния. В конечном счете, все решали в городе три самые влиятельные купеческие кланы совета ста.

Первыми по влиянию и силе, шли, конечно, Потоцкие.

Первый из Потоцких начинал промышлять щепным товаром, когда аббат только принял постриг, а Евлампий и слыхать не слыхивал про этот мир. Он отвозил его на заказанных расшивах вверх по Оксу, до имперской провинции Пла, где сбывал все оптом. В считанные годы разбогател этот оборотистый купец, выбившись в первую десятку купцов Мельна.

Его сын, получив блестящее образование, не стал продолжателем дела отца. Он принялся создавать корабли. Чертежи его первого корабля вскоре были удостоены премии на знаменитой корабельной ярмарке в Серхове. Позже за Потоцкими было признано первенство среди судовладельцев. У села Бор, что напротив Мельна деятельный купец выстроил первую большую верфь.

Вторыми в Мельне числились Бугровы. Основатель купеческой династии Бугровых — входил в число самых богатых жителей города. Мукомол и хлебопек, основатель торгового дома «Емельян Бугров с сыновьями» был невероятно скуп и слыл личностью анекдотической. Торговому дому принадлежали практически все мельницы в Мельне, а также водяная мельница на реке Окс. Имелась транспортная флотилия — 13 галер и почти сотня грузовых барж. Многочисленные лавки и склады были открыты практически во всех торговых городах союза. Под приглядом его сыновей находились также подряды на поддержание дорог и строительства мостов через канал окружавший Мельн.

Но свести свои мысли к единому знаменателю Евлампию было не суждено.

— Святая церковь в моем лице согласна на все ваши условия. Но…! — Легат указующе вздел перст.

— Вы хотите намекнуть, что сначала вы будете ждать известий о самочувствии императора? — Очень нейтрально поинтересовался аббат.

— Да. И не стоит пытаться нас… — Но легату договорить не дали.

— Не надо пустых угроз. — Отец Гильдебранд лучился от удовольствия и поэтому его голос прозвучал особенно радостно. — Как только весть о смерти императора достигнет Харага, наш общий друг, Евлампий явиться к вам, за обещанным.

Приняв принципиальное решение, все вместе, они еще долго обговаривали детали соглашения, способы связи и прочие многочисленные нюансы.

Приглашение Змея в Хараг было решено обставить как приглашение известного иконописца, житием духовным и благим нравом, смирением и короткостью украшавший Мельнинский монастырь.

Легат не возражал. Только невинно осведомился справиться ли прославленный наемник с такой тяжкой ношей как духовно-нравственный облик иконописца, утвержденный Стоглавым собором.

Змей и тут смог удивить папского легата. Наизусть процитировав канонические требования к иконописцу: «Подобает быти живописцу смирену, кротку, благоговейна, непразднословцу, несмехотворцу, несварливу, независтливу, непьяницы, неграбежнику, неубийцы. Наипаче же хранити чистоту душевную и телесную со всяцем опасением, не могущим же до конца тако пребыти по закону женитися и браком сочетатися, и приходити ко отцем духовным начасте и во всем извещатися и по их наказанию и учению жити в посте и в молитве, и воздержании, со смиренномудрием, и кроме всякого зазора и безчинства, и с превеликим тщанием писали святые образы».

Не смотря на то, что завтрак затянулся. Легата ждала галера и скорейшее путешествие назад в Хараг.

Провожать легата вызвался сам аббат. Выход в город, а точнее вниз к причалам бухты Радости превратился в целый спектакль. Две дюжины закованных в броню монахов. Пять десятков городских дружинников из числа сторонников аббата. Два десятка папских гвардейцев, что сопровождали легата и конечно аббат, в окружении сонма своих слуг и приближенных.

Голосистые монахи бодро тянули молитвы в полный голос. Оружейные монахи бряцали доспехами, расчищая дорогу и выстраивая толпу в две линии. Горожане, застигнутые врасплох такой процессией, бухались в ниц и осеняли себя знаками Единого.

Папский легат и аббат щедро осеняли благодатью Единого прохожих. Благолепная картина величия духовной власти была в самом разгаре, как ее грубо прервали.

Первого выстрела не увидел никто. На него среагировала охрана аббата. Да и трудно было не среагировать, когда в плечо ничего не подозревающему Змею впился арбалетный дротик.

Змей, не стесняясь присутствующих, разразился длинной тирадой всех известных ему ругательств. В таком массовом скоплении людей даже его хваленая интуиция была бессильна. Второй выстрел пришелся уже во вздетые большие щиты, коими были уже заботливо укрыты аббат и папский посланник. Абстрагировавшись от боли, наемник вырвал дротик. Ни яда ни прочей гадости на нем не было. Но все равно, сказать, что сейчас Евлампий был в ярости, значило не сказать ничего. Первое серьезное ранение за последний год. Рука висела плетью, а таинственный стрелок, выпустив еще один дротик либо пропал, либо затаился.

— Я в монастырь. — Евлампий с трудом справился с нахлынувшим приступом ярости. Требовалось срочно подлечить руку и разобраться с этим загадочным стрелком.

Аббат понимающе кивнул головой, одновременно успокаивая легата. К Евлампию по устному повелению аббата тут же пристроилось двое дюжих монаха из числа одоспешеных, что сейчас было весьма не лишним. А во все стороны уже бежали дружинники в надежде поймать стрелка. Судачили и охали кумушки. Сплетни и слухи словно снежный ком, обрастая подробностями, достигли рыночных рядов, а уж там то…

Лишь в одном все были согласны, такое сотворить мог только пришлый или пришлые.

В монастыре, если сравнивать с городом сейчас было тихо. Уклонившись от предложенной помощи, Евлампий поспешил в свои подземные покои. Рука противно ныла, туго перетянутая выше раны. Вновь повернув налево, туда, где как он иногда шутил сам с собой, еще жило его прошлое.

Осмотр раны и оказание самому себе первой помощи заняло по времени, каких то пару часов. Еще час потребовался, что бы рассчитать необходимый эффект и синтезировать медицинский препарат избирательного действия, для запланированного ночного приключения. И уже собираясь, Евлампий вдруг заметил на проецируемом мониторе тревожный сигнал следящей системы:

«Обнаружено активное излучение элементов тарсонасовской группы редкоземельных компонентов. Ранее в породах как нижнего, так и верхнего рифея по результатам энергодисперсионного микроанализа признаков излучения обнаружено не было».

Вот тут Евлампия проняло по настоящему. Элементы тарсонасовской группы, а точнее крошечные доли сверхредкого вещества в этой части обжитой вселенной применялись для производства активных и нелинейных компонентов двигателей современных звездолетов. Если объяснять это ребенку, то по-видимому, следовало сказать так: «Без этого вещества, ни один космический кораблик в космос не полетит».

Наличие излучения самый притягательный факт для любого космического звездолета, оборудованного системой поиска элементов тарсонасовской группы и случайно оказавшегося рядом с этой системой. И вопрос времени, когда здесь появятся такие нежелательные гости. Скорее всего, либо вольные охотники, либо банальные пираты.

И в таком ракурсе, сиятельная леди Ди становилась весьма существенной проблемой. Ведь больше взяться этим чертовым редкоземельным компонентам было неоткуда. Осталось только выведать, куда направиться ударный отряд наемников и сравнить данные, с координатами обнаруженного излучения.

11

В отличие от столь же насыщенного утра, как и ночи, для Евлампия, сиятельная леди Ди утро провела по давно заведенному распорядку. Разве что поменяла свои покои, на гостевые из-за небольшого разгрома учиненного наемником.

Она даже подумывала, пропустить сегодняшний наем рекрутов. Ведь так ловко подцепленный и привязанный к ней заклинанием преданности Эрг Лаецки в состоянии справиться сам.

— Тагир, прикажи Курту отправить своих людей с Лаецки, а ему самому явиться ко мне. — Демонеса сладко потянулась, предвкушая развлечение. Ее черное облегающее платье, с квадратным вырезом, который визуально уменьшал грудь, удивительно тонко подчеркивало всю прелесть фигуры. Одна из девушек, заканчивая туалет хозяйки, подала черные облегающие перчатки и обернула вокруг шеи и головы госпожи накидку темно красного цвета волной ниспадающей со спины.

— Его звать не надо он уже возле закрытых дверей слоняется.

— Вот и хорошо. На него и заклинания тратить не надо. Сам привязан как породистый пес.

— Я не люблю комнатных собачек, несравненная. — Тагир никогда не был сдержан на язык.

— Зато он изобретателен и неутомим.

— Вам виднее. — Рыцарь БЕЗДНЫ саркастически ухмыльнулся, вызвав в демонесе жгучее желание — шарахнуть в него молнией или лучше боевым молотом.

Но с развлечениями пришлось подождать. Один из доглядчиков, которых демонеса накрепко подчинив себе, наплодила в избытке, явился со срочным сообщением.

Новости о покушении то ли на аббата Мельнинского монастыря, то ли на папского легата мало заинтересовали сиятельную леди Ди. А вот весть о ранении наемника по кличке Змей, заставила ее озадаченно задуматься. Особенно заставлял задуматься арбалетный болт, который ушлый доглядчик сумел подобрать первым, опередив нерасторопную стражу и разъяренных слуг церкви. Болт нес четкий отпечаток сил СИЯНИЯ.

Отпустив наушника прочь, демонеса, жестом, не допускающим возражений, и щелчком пальцев приказала рабыням плотно задернуть шторы и затворить ставни в своих покоях. Наступившая темнота, конечно, мало походила на настоящую тьму. Но и этого было пока вполне достаточно. Выгнав всех прочь, она приказала одному из своих рыцарей встать на охрану покоев.

Одев перчатки, сиятельная прикрыла глаза и успокоила дыхание. Обращение к своей силе, для могучей магессы, было естественным, но ни как легким делом.

Слова, несущие в себе саму суть БЕЗДНЫ потекли из уст перворожденной демонесы. Тьма легко откликнулась на призыв своего верного адепта. В такой атмосфере, до предела насыщаемой тьмой, творить заклинания было комфортно. И получались они на редкость качественные.

Замерев по центру покоев, демонеса на открытой ладони правой руки призвала куб силы. Несколько неправильных граней тревожно набирали цвета тьмы от багровых оттенков, до переходящих в полную черноту. Затем резко, на пределе своих сил, сиятельная широко раскинула руки. Куб, повиснув в воздухе, заметался, пытаясь приблизиться к одной из ладоней. Но сиятельная удерживала его в центре, аккурат посредине. И тогда между ладонями стали проскальзывать своеобразные нити тьмы. Сила по ниточке стала истекать от куба, зависнущего в центре, к ладоням. От напряжения лицо и шея демонесы покрылись бисеринками пота. А количество нитей стремительно росло, пока между ладонями не возник целый гигантский клубок этих нитей. Завершающий этап сложного заклинания был прост. Клубок нитей, истончив куб силы, достиг своего предела, больше просто демонеса не могла удержать, и выплеснулся наружу.

Теперь нити тьмы было не остановить. Невидимый вихрь погнал их по всему городу с единственной целью обнаружить и сообщить.

От такого напряжения и навалившейся следом усталости демонеса пластом рухнула на свою кровать и впала в оцепенение. Сейчас по всему Мельну хаотично и непредсказуемо по всем сторонам неслись частички тьмы. Следом чуть медленнее барражировали нити БЕЗДНЫ. Задолго до заката демонеса будет знать точно, есть ли в городе хоть кто-то имеющий отношение к силам СИЯНИЯ.

В двери покоев осторожно заглянул Тагир. Следом, повинуясь его команде, шмыгнули и две служанки рабыни. Госпожу требовалось разоблачить, обтереть благовониями и уложить спать.

Но спать демонеса не собиралась. После напряженного колдовства требовалась разрядка. В ее арсенале был весьма действенный способ пополнить потраченные силы. Главное, что было с кого их взять. Млея в умелых руках служанок, она приказала позвать к покоям бравого имперского офицера.

В течении нескольких десятков ударов разгоряченного сердца, пока демонесса ждала Курта в ее голове всплывали захватывающие видения соития.

Трудно было отрицать, что демонесе нравился секс. Она обожала противоположный пол за то, что с ними можно заниматься таким чудным видом разрядки! Она, хоть и демоническая, но женщина, думала о сексе всегда, он ей действительно был нужен.

Постоянные нагрузки на организм, работа на пределе возможностей требовали от демонесы умения сбрасывать напряжение, получая при этом заряд бодрости и сил. Как здорово, что этот мир, был наполнен эротикой и похотью, где жалких людей можно рассматривать не только, как рабов, но и как инструменты любви, способные дарить величайшее в мире наслаждение.

Когда скрипнула дверь, и на пороге спальни показался Курт, демонеса уже была полностью готова действовать. Ей не нужны были глупые слова и скучные прелюдии. Прежде чем Курт успел произнести хоть слово, припав к ногам своей любовницы. Демонеса достаточно грубо схватила его за плечо, напрямую вбрасывая в организм жертвы чудовищную порцию особой энергетической подпитки, отвечающей за повышенную возбудимость и обладающей высокой биологической активностью.

Дальнейшее было легко предсказуемо и банально. Любовники не стеснялись ни рабынь, ни прочих слуг и телохранителей.

Демонесе оставалось только чуть направлять, совсем потерявшего последние капли разума, мужчину. Пользуясь своим невероятным телом, пластичным и текучим, она с легкостью выдержала первый звериный напор Курта. Получая взамен все то, что ей так не хватало — удовольствие и жизненную энергию.

Это безумный секс длился по меркам человека достаточно долго. Для демонесы лишь миг. С видимым сожалением она оторвалась от изможденного любовника. Лишать его жизни сиятельная не собиралась.

В этот момент три жирные нити тьмы, словно выдрессированные собачки, дождавшиеся, когда хозяйка освободиться, ткнулись в нее, в область груди. Заклинание сработало. Ухватившись за одну из них, Демонеса будто ухнула в водоворот нитей и стремительно понеслась сознанием туда, где роился основной клубок, сторожа передвижения обнаруженного врага.

Это был такой же новообращенный СИЯНИЯ, как и новоиспеченные слуги БЕЗДНЫ прислуживающие сиятельной.

Второй след тоже оказался пустышкой, имевший как присмотрелась Демонеса даже намек на ловушку.

И только третий обнаруженный слуга СИЯНИЯ заинтересовал сиятельную, как ниточка к истинному кукловоду из света.

Немного усилий и все нити тьмы получили новый приказ. Удовлетворенная свершенным демонеса вернулась сознанием обратно в свои покои.

В них был уже полный порядок. Курта здесь не было. Как и не было рабынь. У входа горой возвышался незаменимый Тагир.

Уловив, что госпожа чуть повернула голову, осматривая покои, он доложил: «Курта я приказал увести к себе. Рабыни попросились перекусить. На наем Эрг Лаецки отправился один».

— Из бестиария приготовь еще одного пожирателя душ. Пусть наши слуги наймут команду убийц, а для твари хаоса прочей человеческой швали. Только не переусердствуй, приготовь со средними способностями, а то сам будешь его развоплощать. Как только я буду знать, куда отправился лазутчик СИЯНИЯ, мы должны начать действовать.

— Город взбудоражен последними событиями. Нанимать вслепую наемников все труднее. — Тагир сухо констатировал сложность отданного приказа.

— Дай больше золота. — Сиятельная капризно наморщила свои идеальные губки.

— Это сработает, но еще раз или два. Но не больше.

— А большего нам и не потребуется. Через два или три дня мы выступим. Я хочу знать, кто из СИЯНИЯ противостоит нам.

Пока несравненная служительница БЕЗДНЫ развлекалась в меру своих скромных сил, Евлампий устроил себе настоящий мозговой штурм. Человеческая память очень избирательна, но обладает одним замечательным свойством, все, что хоть раз запечатлевает человек, можно вытащить из нее задействовав подсознание.

Подсознание человека — огромный банк данных. Его мощь практически ничем не ограничена. В нем сохраняется все, что постоянно с нами происходит. Кто не слышал душещипательных историй о людях под гипнозом. С идеальной четкостью вспоминающих события, происходившие пятьдесят, сто лет назад. Нет нужды спорить, современная наука категорична — подсознательная память идеальна. Сомнительна лишь способность сознательно вспоминать.

Казалось бы чего проще. Ведь функция подсознания — хранение и выдача информации. Но подсознание субъективно. Оно не думает и не делает выводов, а просто подчиняется командам, которые получает от сознания.

И здесь, главное, правильно сформулировать задачу, прежде чем погрузиться в пучину хаоса картинок и обрывков бессвязных воспоминаний.

Змею требовалось найти следы стрелка или стрелков. Розыски городских стражников и многочисленных монастырских доглядчиков результата не дали. Евлампий был в этом уверен. Иначе давно был бы извещен об обратном. Это было еще одним кирпичиком в версию о том, что стрелявшие — гарантированно пришлые. Предположить, что стрелок был один, не рискнул даже человек весьма далекий от слов розыск и дедукция. За такой короткий промежуток времени, трижды взвести самострел и прицельно выстрелить не смог бы даже он сам, значительно превосходящий обычных людей в силе и скорости реакции.

Вхождение в транс у Евлампия проблем не вызвало. Полная концентрация на своих внутренних ощущениях, замедленное дыхание и расслабленность. И словно в кино перед ним развернулась картина последних событий, его Евлампия собственными глазами:

Вот они миновали арку парадных врат, вот на колено присел караул из «золотой тысячи». Аббат осеняет их со словами «Храни Единый».

Стоп. Кино замерло, превратившись в статическую картинку. Дальнейшее было хорошо известно наемнику. Через мгновение арбалетный болт вопьется ему в плечо.

Вычислив примерную траекторию полета смертоносного снаряда, Евлампий начал практически с воображаемой лупой изучать застывшую картинку. Изучал он долго. Взгляду не за что было зацепиться и лишь было отчаявшись, Евлампий напал на след. На одном из балконов, прилегавшего к парадным воротам здания, мужчина в цветастом платке повязанным на голове. При этом его грудь были перехвачены двумя кожаными ремнями в ладонь шириной. Он повелительно тянул руку в направлении процессии. Казалось рядовой факт — обыватель указывает своим, то ли домочадцам, то ли друзьям на пышную процессию монахов. Все выглядело именно так, кроме одного этот человек был чужаком. Манера носить цветные платки на голове и кожаные ремни крест накрест была свойственна пиратам с южных островов.

Это был след. Пусть пока еще едва уловимый, но с этим следом можно было работать. Время в таких вот незатейливых расследованиях играло решающую роль. Значит, следовало поторопиться. Сборы были окончены и Евлампий с легким сердцем покинул стены монастыря.

Прямо за калиткой его поджидал сюрприз. Сразу два посыльных терпеливо дожидались наемника.

Первым был юркий беспризорник, просто вложивший в протянутую руку наемника клочок бумаги. Это было послание от одного верного человека, обязанного жизнью наемнику и просившему о встрече в одной из многочисленных забегаловок Мельна. Одарив сорванца той мелочью, что завалялась у него в кошельке, Змей дал новое задание сорванцу — сгонять к Ставру, что жил на рыночной площади и собирал различные слухи, с одной невинной просьбой.

Второго посланника Евлампий видел первый раз в жизни. Но с ходу определил профессию. Это был вор или наемный убийца. Скромная и очень практичная одежда, неброская внешность, чуть сутулые плечи и избегающий взгляда взгляд.

— Я выражаю свое почтение известному бретеру и наемнику Змею. — Голос вора был вкрадчив и проникновенен.

— Говори по делу. — Змей опустил руку на рукоять метательного ножа и вор невольно сглотнул. Репутация наемника опережала его дела на порядок.

— Старейшины моей скромной профессии хотели передать Вам послание. И если оно Вас заинтересует, договориться о встречи. — Змей отметил, как выделил вор слова «Вам» и «Вас», и обтекаемо обошел название своей шайки.

Как опытному и профессиональному разведчику, Евлампию, были хорошо понятны механизмы зарождения организованной преступности в Мельне, да и в прочих торговых городах Юга. Такие банды, название особой роли не играло, состояли почти без исключения из людей «низкого происхождения», главным образом из выходцев сословия торговцев, а также крестьян и ремесленников.

Терял ли человек всё своё имущество в результате проигрыша, стихийного бедствия или мародёрства бесчинствующих наемников на службе богатых торговых кланов, бежал ли от беспорядков, произвола или преследования воинов богатого вельможи — ему не оставалось ничего иного, как обратиться к таким бандам. Те давали ему приют и работу.

Изредка, их, банды нанимали на службу богатые купцы или наместники городов, но чаще просто использовали для опасных и разовых работ и легко предавали в самый неподходящий момент.

— Я слушаю…

— Вчера в городе был убит Абу-Бакар, пользовавшийся весьма серьезным авторитетом в определенных кругах.

— Авторитетный убийца? — Евлампий вдруг улыбнулся, вспомнив какое значение у него на родине предавалось словам «авторитетный бизнесмен».

— У него осталось двое братьев. По совместительству они возглавляют одну из самых опасных команд ночных наемников.

— Я учту твои слова, вор. — Евлампий был немного ошарашен сказанным. Но, разумеется, виду не подал. Только кровников из ночного братства ему не хватало для полного счастья. Впрочем, предупрежден — уже вооружен.

Тут же наемник поймал себя на мысли, что чувствует небывалый подъем сил. Такого эмоционального возбуждения с ним не случалось давно. Очень может быть, что встреча с несравненной леди Ди поспособствовала этому. Анализом заниматься было откровенно лень и приняв соломоново решение, отложить копание в самосознании на потом, бравый наемник снова посмотрел на вора.

— В городе назревают события. Я не знаю какие, но я их чувствую. Ваша милость в самом сердце этих событий. Наш клан хочет попросить о заступничестве церкви Единого.

— Завтра. — Евлампий помедлил, вспоминая распорядок богослужения в соборе при монастыре. — После большой службы пусть ваш человек задержится с теми, кто страждет исповеди с аббатом Корлеусом. Когда дойдет очередь пусть шепнет «Ручной демон». — Посланник воров ничего не ответил, он только кивнул и образцово-незаметно растворился в толпе прохожих.

Евлампий тоже не стол задерживаться подле стен монастыря. Купив здесь же крынку молока и свежевыпеченную сдобную булку, он направился по адресу указанному в записке, на ходу полдничая.

Указанный трактир оказался расположен совсем недалеко от рыночной площади. У входа было шумно. Здесь отмечали непонятный праздник рыночные грузчики и горластые лотошники. Кто-то обнимался. А двое вусмерть пьяных мужика стоически сносили побои здоровенной бабище. Ее хлесткие удары, в которые она вкладывала еще и свой немаленький вес сбивали с ног. Но мужики храбро вставали, в полной мере ощущая, как иногда бывает тяжела женская рука.

Все это настроило Евлампия на вполне благодушный лад. В самом трактире было еще более людно и суетно. Верного человечка в центральном зале не было. Подняв голову и осмотревшись, он заметил, что его информатор стоит на галереи второго этажа. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Змей шагнул к коридору, ведущему к галереи.

Тот был затемнен, хозяин трактира явно экономил на освещении. Наемник так бы шагнул дальше, если бы вдруг в ноздри ему не ударил резкий запах крови.

Остановившись, что бы понять, откуда такой резкий запах, Евлампий скорее почувствовал, чем услышал, как на него падает какая-то тень. Рывок ножа из ножен совпал с движением в сторону. А убийца, весь в черном, просто нанизался всем весом на выставленный клинок. Следом, позади Змея заскрипела лестница, по ней, буквально перепрыгивая ступеньки, бежало двое с мечами в руках. А в начавшийся приоткрываться двери справа показался кончик арбалета.

Евлампий, выхватывая метательные ножи, с силой вмазал по приоткрывающейся двери. Всхлип и глухой удар возвестили, что пока арбалетчик не опасен. Судьба двух запущенных метательных ножей оказалось неудачной. Один был просто отбит. Второй скользнул по шеи нападавшего, прочертив кровавую полосу.

Пользуясь, что в коридоре не развернуться, Евлампий, скрестив свой меч с одним из противников, свободной рукой нанеся хлесткий удар тому в горло, сломав слабенькие хрящи трахеи. Второй толком не успел и защититься, когда, все еще продолжая движение, Евлампий безукоризненно проткнул его своим мечом.

Меч благополучно застрял в теле, а когда второй убийца неловко завалился набок, еще и сломался.

Дверь справа снова начала приоткрываться. Змей долбанул по ней еще раз. И вновь тело с грохотом упало. Теперь уже дверь распахнул сам наемник. На полу валялся здоровенный детина, сжимая руками разбитую голову, залитую соплями пополам с кровью.

Разжившись арбалетом и позаимствовав у горемыки короткий палаш, Змей просто и очень жестоко пригвоздил неудачливого детинушку к дощатому полу собственным кинжалом. Пробив ему левую ключицу насквозь.

Теперь бросившись бегом по коридору к галереи, он застал там только мертвое тело своего информатора и распахнутое окно.

Опять выручил тепловизор. След — индивидуальный, яркий в инфракрасном диапазоне держится более часа, пока тепло не развеется. И следы перестанут быть видимы. Догнать убийцу труда не составило. Хоть тот спешил, как мог, разве что не срывался на бег.

Держась вне пределов прямой видимости, Змей двигался за убийцей следом, не сомневаясь, что он приведет его в логово банды. За все те годы, что Евлампий жил здесь, он для себя уяснил одну важную вещь — отвечать на удар надо сразу, без колебаний, жестко и решительно.

Неприметный двухэтажный дом на обычной улочке в ремесленном районе внешне ни чем не выделялся среди прочих. Более пристальный осмотр принес неожиданный результат. Это была настоящая крепость. Окна, а точнее бойницы были укреплены железными ставнями с узкими прорезями для стрельбы. Дверь, единственная ведущая в дом, была массивная, обитая железом, и открывалась наружу. А на крыше плоской с ажурными башенками прогуливались трое лучников. Их силуэты нет да нет, мелькали сверху.

Соваться сюда днем, нечего было и думать. Евлампий не собирался проверять себя на прочность, превращая штурм в бойню с непредсказуемым исходом.

Ночь — вот настоящее время для таких разборок, а там можно и посмотреть кто настоящий ночной хозяин Мельна.

Старый и прожженный старикан Ставр, в бытность свою неплохо владевший луком и ножом был весьма эмоционален при появлении Змея.

— Ночной Мельн похож на растревоженный улей. Я слышал, что совет ста сегодня закроет парадные ворота и выведет всю золотую тысячу на улицы.

— Покушение на святого человека крайне необдуманный поступок. — Евлампий узнал за соседним столиком сегодняшнего посланника воров. Тот был напряжен и всматривался вглубь трактира, туда, где чадили факелы, и царил сумрак. Посмотрел в эту сторону и Евлампий.

Ему сразу бросилось в глаза витавшее там напряжение. Около стойки с напитками толпились несколько групп мужчин с необъятными пивными кружками. К группе состоявшей из четырех человек бочком, стараясь выглядеть незаметно, приближался весьма проворный малый, ловко скрывавший обнаженный стилет в руке.

И прежде чем кто-нибудь успел понять, в чем дело, он несколько раз стремительно нанес беспорядочные удары в область печени, а потом еще три четыре укола в область шеи незадачливому выпивохе.

И когда товарищи опомнились, то перед ними лежало мертвое тело в луже собственной крови и стилет оброненный убийцей.

Вор удовлетворенно крякнул и быстро покинул таверну. К мертвецу уже спешили вышибалы, расталкивая любопытных посетителей своими короткими, узловатыми дубинками. На улице свирелью заливался охранник и в ожидании стражников трактир начал пустеть.

— Младший брат Абу-бакара. Горячий был. Молодой и непонятливый. Его предупреждали. Сам понимаешь. Проблемы никому не нужны. Я хочу спокойно торговать слухами…

— Воры стричь шерсть с жирных овец.

— Да, а он был, как бешеный волк. Стал драть одну за одной овцу. И вот такая нелепая смерть.

Собеседники немного помолчали. Наблюдая, как в трактир вбегает дежурный десяток стражников. Не смотря на оскорбительные выкрики: «барбосы», — свое дело они знали. Обнаженное оружие и вздетые щиты подчеркивали, что шутить они не будут.

А старик продолжил: «Меня просили намекнуть, что с последним из братьев придется решать силой. Он так не подставиться. У них есть логово…»

— Я знаю. Передай, если кто поинтересуется. Я решу этот вопрос. — Евлампий с интересом смотрел, как десятник проводит осмотр места преступления. Плевок в район тела убитого подчеркивал, что расследование близиться к концу. А судя по спешно накрываемому столу для блюстителей порядка, следовало предположить, что здесь оно и будет сейчас закончено.

— Один из атасников от воров трепался сегодня, что люди из окружения леди Ди наняли команду Трехлапого. Всех сразу. А у него почти четыре десятка наемников в команде. Платили по золотому за голову. Бешеные деньги. Так Трехлапый трижды переспросил, не будет ли там, в деле тебя.

— Опасается?

— Ты бываешь слишком резок. Но извини, извини. Это только мое мнение. — Старик притворно вскинул руки. Часто общаясь с наемником, он привык к нему и позволял себе немного подискутировать с этим безжалостным убийцей.

— Что еще слышно?

— Среди гасильщиков ходят усиленные слухи о большой добыче. Кто мутит среди них воду…

— А по моей просьбе?

— Почти ничего узнать я не успел. Есть только два слуха. Один моряк из команды торгового барка «Ветреный» видел горелый остов пиратской галеры в двух переходах от Мельна. Болтает, что, судя по обводам, она с южных островов.

— Второй?

— Знакомый стражник в пьяной беседе поведал своим собутыльникам, что поймали известного барыгу, скупщика краденого. Так вот у него в подвале нашли полный комплект одежды и оружия южных пиратов.

— Любопытно, но не годиться. Нужны факты.

Старик пожал плечами, а Евлампий выложил на край стола золотой кругляш.

— Тогда на удачу… Может, кто пропадал в окрестностях города?

— В каменоломнях пропала команда рабов с пятью охранниками и два мастеровых. — Но это было дня три назад. Дело житейское взбунтовались и сбегли.

— Ну бывай! — Евлампий махнул рукой, занятый обдумыванием услышанного.

12

Каменоломни. В четырех километрах на восток от границ города, в районе рыбацкого поселка Катраса возвышались величественные скалы, превращенные первыми основателями города в каменоломни. Считается, что необходимость в разработке каменоломни в этой местности возникла при строительстве крепостной стены Мельна. Здесь были обнаружены месторождения легко добываемых и распиливаемых песчаника и мергеля ярко выраженного желтого цвета. Как доподлинно знал Евлампий, из добытых материалов были построены такие известные сооружения города, как монастырь, арена для боя быков, зал городского совета и вторая стена. Из-за природной пористости и хрупкости, материалы часто покрывались белоснежным мрамором, добываемым в каменоломне горы Кабесод.

Добраться до каменоломен особого труда не составило. Здесь гулял ветер, да крошившаяся, от близости соленого моря, каменная крошка осыпалась раскатистым грохотом. Вкупе с ветром порождая гулкие и протяжные шорохи и завывания.

Пострашнее кладбища будет, отметил для себя наемник, вновь приведя в действия свой тепловой сканер. От увиденной картинки Змей даже растерялся. Следов тут было более чем предостаточно. Отображенный снимок следов был характерен скорее для крупного спортивного матча со многими участниками. Что еще больше укрепило подозрения Евлампия, что здесь он увидит немало любопытного.

Выкрутив настройки на предел возможностей, Евлампий взял след. Пропетляв по узким скалистым тропкам, где еще только размечали камни под выработку, следы вывели к морю и там пропадали, уводя в океан.

Вода плохо держала остаточное тепло человека. И совершенно не позволяла вычислить, куда делся отряд из трех десятков людей. Сканер, потеряв цель, еще несколько раз предупреждающе пискнул, сообщил о неустранимой ошибке и отключился.

Решив немного выждать, наемник поискал глазами подходящее укрытие. Но вокруг были только ровные отвесные скалы, да глубокая морская впадина, точнее глубоководный обрыв, позволявший грузить добытый камень на баржи и морем доставлять его в город. Более внимательный осмотр позволил заметить вход в горизонтальную штольню.

Штольня была старой и давно заброшенной. Вход в нее, точнее входное отверстие располагалось на высоте почти двух человеческих ростов. Решив исследовать, куда она ведет, наемник, как заправский скалолаз взобрался по скале верх и углубился в штольню.

Пройдя всего метров сорок, он увидел, как проход из штольни вывел его в удобную и накатанную подземную тропу, уводящую вглубь каменоломен, если повернуть направо. А налево светились двумя пятнами целых два выхода. Первый выводил вниз к оврагу, где змеилась заросшая полевыми цветами дорога, ведущая к городу. Ограниченная с одной стороны обрывом, а с другой — отвесной стеной из удивительно красивого золотистого известняка.

Второй выход выводил к практически обвалившейся лестнице вырубленной в скалах. В кусках породы, упавших с этой лестницы довольно часто встречались окаменелости, в основном это двустворчатые ракушки. Взобравшись по ней, наемник оказался на отличной смотровой площадке. Очевидно, в прошлом, здесь располагался пост стражников. Грамотно оборудованное место для костра с кучей золы и две неровные линии каменных блоков изображавших подобие фортификационной стены послужили великолепным укрытием для Змея.

С комфортом разместившись, наемник принялся обозревать каменоломни с высоты. И вскоре он был вознагражден за свое упорство и терпение.

Практически по пояс в воде, на расстоянии трех или даже четырех полетов стрелы на юг, появился человек. В руках он держал лук, с наложенной на тетиву стрелой. Простояв так несколько минут и осмотревшись, он медленно двинулся вперед к берегу. А следом за ним появилось уже четверо человек. Очень похожих на тех самых пиратов с южных островов, что разыскивал Евлампий. Во всяком случаи знаменитые цветастые банданы и кожаные ремни крест-накрест были при них.

Шестой участник этой процессии разительно отличался от всех прочих. Евлампий даже позволил себе чуточку удивиться. Две рукояти мечей за спиной были очень не характерным элементом вооружения для местных бойцов. Вместо рубахи он был одет в короткую безрукавку. А на ногах у него были высоченные кожаные сапоги. Таких Евлампий за все свои годы странствий здесь не встречал.

Дождавшись, когда этот отряд подойдет ближе, Евлампий жадно рассмотрел заинтересовавшего его человека. Чуть выше самого наемника, невероятно гибкий и очень сильный. Движения этого необычного воина были очень раскованы. А судить о его силе, позволяло то, с какой кажущейся легкостью он двигался в воде.

Выбравшись на сушу пираты сбились в кучу и лишь оберукий мечник продолжал внимательно наблюдать за окрестностями.

Увлекшись наблюдением за передовым дозором чужаков, Евлампий чуть было не пропустил выход основных сил. Их было много — почти шесть десятков пиратов. Одетых, кто во что горазд и так же пестро вооруженных.

Они вяло переругивались друг с другом, бредя по пояс в воде. Замыкали отряд четверо братьев близнецов оберукого мечника. С ними, как заметил наемник, никто предпочитал не задираться.

Евлампий, наблюдая за перемещением этого воинства, серьезно задумался. Напасть на шесть десятков пиратов для него было далеко не самоубийственной затеей, а скорее изощренным мазохизмом.

Тактический навык и аналитический склад ума отставного диверсанта выдали сразу несколько решений, как вынести пиратов. Смущали только оберукие. Было в них нечто сродни телохранителям Сиятельной. А их так просто не достать.

За спиной, точнее за каменной оградой послышались едва слышные шаги. Чуть выглянув, Евлампий нисколько не удивился. На вершину поднималось четверо: двое неразлучных телохранителей сиятельной леди Ди, сама демонеса и разбитной наемник по кличке «Трехлапый».

Этого колоритного персонажа местного наемничного племени Змей знал отлично. Трехлапый заработал свою кличку за неуемную страсть к золоту. Всеми способами пытавшийся накопить на «прописку» в Мельне, этот пройдоха в выборе средств никогда не стеснялся и брался практически за любую, даже самую грязную работу со своей командой таких же отмороженных головорезов.

Особого желания встревать в намечающуюся разборку у Евлампия не было. Но и уйти по-тихому сейчас он не смог.

Предусмотрительная демонеса простым мановением руки возвела мерцающую стену, удивительно похожую по ощущениям на силовой щит. Наглухо перекрыв проход к лестнице. Проверять, что это такое наемник не спешил. Тем более, что внизу лестницы расположились люди Трехлапого.

Убедившись, что вниз не спуститься, наемник отнесся к этому с обычным для него спокойствием. Он все так же бесшумно вернулся назад и услышал краем уха конец жарких дебатов Трехлапого с Сиятельной.

Суть спора была предельна ясна. Атаковать в лоб внушительный отряд пиратов Трехлапый не собирался. А леди Ди похоже интересовали только оберукие. Остальных она просто уже списала и теперь втолковывала свой план прожженному наемнику, используя в совершенстве ненормативную лексику, угрозы и банальный шантаж. Слышать было немного диковинно. Евлампий даже немного заностальгировал. Это напоминало ему старый добрый нагоняй от большого начальника, когда тебе кажется, что ты все сделал как надо, а начальству нет.

Если попробовать перевести это на вменяемый, человеческий язык, то получилось бы следующее: «Скалы и каменистые обрывы делают этот район отличным местом для засады. Отсутствие построек и небольшое количество скальных укрытий будут благоприятствовать работе стрелков. Для полного успеха я отвлеку их ложной атакой, а ты ударишь им в спину».

Гладко изложила — подумалось Евлампию. Да только вот не верилось опытному наемнику, что все обойдется малой кровью. А леди Ди еще раз энергично вдолбив порядок предстоящей атаки в голову предводителя, удалилась прочь, так же походя убирав щит.

В освободившийся проход хлынул поток людей Трехлапого. Но на вершине столько лучников было не нужно. Да и не было у наемников столько хороших стрелков. На вершине вновь возник жаркий спор. А на самой лестнице образовался внушительный затор. Суетились наемники, ведь каждому из них хотелось пощелкать самострелом или понатягивать тетиву лука с вершины, чем атаковать, пусть и в спину, пиратов с южных островов. Орали друг на друга красные от натуги десятники. Словом царил обычный предбоевой бардак.

Пока суть да дело, тычками, пинками и добрым словом Трехлапый разделил свою урлу. На вершине осталось дюжина стрелков, а остальные убрались вниз по лестнице, осыпая отборными ругательствами счастливчиков.

Тем временем на сцену предстоящей схватки вывалила разношерстая толпа гасильщиков. Вооруженные обычными дубинами и ножами, эта волна живых, но явственно невменяемых людей, не на секунду не тормозя, обрушилась на передовую пятерку пиратов во главе с оберуким воином.

Абсурд происходящего позволил выиграть гасильщикам несколько лишних мгновений, прежде чем основной отряд пиратов отреагировал на безумцев.

Затоптать, смять обнаглевшую чернь. Пираты заулюкали и с допустимой ленцой стали разворачиваться в подобие боевого строя.

Но схватка сразу превратилась в иступленную битву. Авангард пиратов пал стремительно. Морские разбойники разменяли свои жизни где-то одну к трем напавшим. Уцелел только оберукий. Забрызганный кровью, он удивительно грамотно отбивался от потерявших разум членов шайки гасильщиков.

Евлампий наблюдая эту замятню, испытывал смешанные чувства. В дело вступила похожая тварь, что знатно погоняла его прошлой ночью. Корсары находившиеся в первых рядах попадали, как кули с мукой. А оберукий, хоть и устоял, пропустил сразу два удара и тоже упал.

Собратья павшего отреагировали стремительно. Двое, подобно вихрю, рванули вперед в атаку, а двое оставшихся учудили действо — вспышку и оглушительный гром, разворотивший остатки ватаги зомбированных людей. Следом пришел черед и пожирателя душ.

Отчаянный визг умирающей твари, и ярость оберуких мечников удивительным образом подхлестнули восприятие Евлампия. Он буквально почувствовал, как срываются стрелы и болты с луков и самострелов команды Трехлапого. Момент был выбран на редкость удачно.

Пираты, шокированные встречей с непознанным, слишком поздно заметили новую угрозу. Лишь когда на землю повалилось с десяток убитых и раненых корсаров, а строй наемников, ощетинившись копьями и щитами навалился на их колонну, они загомонили и бросились убегать, подальше от убийственного потока стрел и строя безжалостных наемников.

В доспехах и с тяжелыми щитами и с копьями наперевес наемникам догнать легко одоспешенных пиратов оказалось невозможно. Втянувшись в ущелье, они пропали из виду стрелков и Евлампия.

Внизу остались стоять только четверо оберуких. Но они не спешили помогать своим союзникам. Евлампий физически ощутил сгустившееся там немое напряжение. Из ущелья навстречу оберуким медленно выходила Сиятельная леди Ди, со своими двумя телохранителями.

Хоть расстояние было и велико, Евлампий готов был поклясться, что видит, как побелели от напряжения руки оберуких, сжимавшие рукояти мечи и как налились гневом загорелые лица телохранителей демонесы.

Так встречаются старые, непримиримые враги. Знающие друг друга до последнего штриха и абсолютно ненавидящие своего антипода.

Драматичный финал, исполненный внутренней борьбой страстей и долга, испортили стрелки-наемники, принявшись на пределе дальности метать стрелы в оберуких.

Оберукие вновь разделились. Один из них, невзирая на град стрел, бросился к отвесной стене и необыкновенно ловко стал взбираться на вершину каменоломни. Евлампий восхитился мастерству оберукого. Такая скорость и ловкость не снилась даже ему. Стрелки, по своему оценив силу человека, карабкающегося по отвесной стене с приличной скоростью, а до этого отбивавшего на бегу стрелы, сочли за благо сбежать со своих позиций.

Взобравшись на вершину, оберукий воин не стал преследовать улепетывающих наемников. Он, словно хищный зверь, почувствовал присутствия Евлампия, и вырвал из-за спины свои клинки. Отставной диверсант не стал играть в прятки. Такой враг был вызовом самому себе, своему умению убивать!

Змей вышел на открытую площадку держа в левой руке палаш, а в правой сжимая засапожный нож. Если оберукий изготовился к схватке и медленными шашками стал сближаться с наемником, то Змей кинулся вперед с максимальной скоростью.

Когда до оберукого оставалось буквально два шага, Евлампий изо всех сил послал свое тело в крученный полет. По сложнейшей траектории — сначала с отклонением от противника, а затем с приближением к нему чуть сзади справа. Поймав палашом, который не пережил такого варварского обращения и сломался, удар меча, Змей вонзил свой нож точно в шею оберукому и спокойно покатился по каменистой почве. Дело было сделано…

13

Над городом только занимался закат, когда, поеживаясь от уже ощутимого холодка, на работу вышли фонарщики, ведь вечер был не за горами. В синей дымке, вдали проступали контуры горных вершин и нереальные, неправдоподобные, будто неоконченный набросок какого-то средневекового замка ажурные башни земляного вала. Лишь отчетливо слышный лай собак, да крики заигравшихся детей выдавали, что за этим неправдоподобием таится реальная жизнь, что это не декорация, не мираж.

Змей меланхолично жевал очередную сдобную булочку и делал вид, что любуется безукоризненным видом палисадника, не забывая приглядывать за входной дверью этого крохотного домика, что был зажат с двух сторон массивными особняками уважаемых жителей города. А сам вспоминал, как собственно он здесь оказался…

Ловко избежав общения с сиятельной леди Ди, Евлампий поспешил вернуться в город. Его ждал неоплаченный долг к последнему из рода Абу-Бакаров. Привыкнув всегда обстоятельно и в одиночку доводить неоконченные дела до конца, наемник вновь надеялся, что абсолютная память снова его выручит.

Спешный боевой ход — тысяча шагов бег, две тысячи шагов ускоренный шаг, позволял полностью отдаться размышлениям, оставив тело на одни боевые рефлексы. Ход размышлений успокаивал разгоряченный разум, давая необходимую нагрузку сознанию. В новости о наемном убийце было, что-то важное. То, что сначала было наемником незаслуженно упущено. Усиленный мозговой штурм обязан был помочь выявить это что-то.

Евлампий не удивился, узнав, что Абу-Бакар имеет братьев. От этого и надо начать плясать. Вновь услужливо заработало подсознание и в голове к слову «Абу-Бакар» всплыло еще два слово «старший» и «секс». Со словом «старший» все было понятно старший брат из рода Абу-Бакаров. А вот секс? Тут никаких ассоциаций не возникало.

Но сдаваться Евлампий не привык. Секс, тело, страсть, желания. Слова вспыхивали подобно огонькам праздничного салюта и гасли, если не удавалось их связать воедино. И Евлампий продолжил доставать из подсознания образы, как фокусник из своей шляпы кроликов. Извращенный секс, плеть, наручники, секс игрушка. Рабыня. Есть. Да получилось. Наемник даже приостановился. Ибо сейчас он выудил из подсознания одну подслушанную фразу двух ночных жриц любви — «Она попалась на крючок старшего Абу-Бакара по собственной глупости. Теперь она просто высокородная услада для его тела. Покорная раба его извращенных желаний».

Все как всегда, ничего не меняется в этом мире — страсть к женщине делает даже сильного мужчину уязвимым и слабым.

Теперь, став обладателем имени, найти еще не утратившей былой красоты вдову уважаемого купца особого труда не составило. Той до смерти надоело тешить похоть влиятельного убийцы и ежедневно бояться за жизнь своих детей. Ее не пришлось даже уговаривать помочь. Она сама, узнав, что хочет гость, предложила изящный план мести.

Почти каждый вечер, всегда в одно и тоже время к вдове являлись двое из шайки и сопровождали вдову в уютные съемные апартаменты. Отличительной особенностью этого особняка было то, что дом соединялся подземным ходом с тайным логовом главаря банды. Ибо даже в том доме-крепости главарь бывал теперь не часто, опасаясь за свою жизнь.

Дождавшись двух здоровенных верзил, которые имели смутное понятие, что такое не выделяться из числа законопослушных горожан, Змей начал действовать. На пару с вдовой. Та размешала в двух чарках с вином пару таблеток слабительного. Теперь дорога до особняка должна была занять времени в разы больше, чем обычно это происходило. В эффективности препарата наемник был уверен.

Евлампию, очень вовремя успевшему перекусить, в сгустившихся сумерках найти по описанию вдовы тот самый дом было не сложно. Обмануть, пускай и настороженных, бандитов тоже. Выждать, когда подвернется подходящий момент и подобно кошке взобраться на крышу трехэтажного дома для тренированного убийцы и вовсе было парой пустяков.

Медленно, стараясь не шуметь пробираясь по крыше к чердачному окошку. Евлампий вдруг почувствовал медленно накатывающееся раздражение. Слишком бурными оказались последние дни. Планы и размеренная жизнь отставного диверсанта весело махнули ручками и растворились непонятно куда. Значиться будут многочисленные жертвы. В конце концов, здесь до полиции и прокуратур еще не додумались…

Первое серьезное препятствие по дороге с крыши в подвал возникло в виде наглухо запертой чердачной двери. Дверь подпирал охранник. Он шумно сопел, чавкал и громко сморкался. Евлампий долго не размышлял. Активировав плазменный резак, он без затей проткнул деревянную дверь, а заодно и неудачливого бандита. А затем, даже не морщась от резкого запаха паленого, вырезал железный засов.

На третьем этаже царило запустенье. Лишь в одной из комнат дремало двое стрелков, взгромоздивших свои самострелы на подоконник. Они умерли быстро. Даже не успев проснуться.

Евлампий обтер нож об рубаху одного из убитых и покачал головой. На такой работе спать было смертельно опасно. Впрочем, что взять с любителей.

На втором этаже бодрствовали трое громил. Судя по их разговорам, считавшихся личными телохранителями предводителя. Облаченные в добротные кольчуги, они были бы грозными противниками, если бы немного следили за лестницей парадного входа. А так, Евлампий беспрепятственно спустился на первый этаж, где находился привратник.

Вот кому надо было отдать должное, тот обладал звериным чутьем и был не просто настороже, а чрезвычайно подозрителен. Расположившись боком, он одновременно контролировал дверь особняка и длинный холл, который ввел к парадной лестнице.

«Будет жить». — Подумал Змей, плавно проскальзывая по первому этажу к черной лестнице. На ней никого не было. А судя по гоготу и приглушенным разговорам на втором этаже, стоявший здесь охранник банально бросил пост и подошел к своим коллегам по нелегкому ремеслу…

Петли двери покоев главаря шайки были смазаны отменно. Сам Абу-Бакар сидел в плетеном кресле с здоровенной пивной кружкой и смотрел на трещавшие в камине поленья.

— Привели? — Спросил он, вальяжно и даже не поднимая головы.

— Да. — Отозвался Евлампий, одновременно сближаясь со своей жертвой.

Последний из Рода Абу-Бакаров успел только вскинуться, осознав, что ответил ему кто-то абсолютно чужой и умереть, от быстрого удара засопожным клинком.

Не успев толком убедиться в смерти своего врага, Змей вдруг почувствовал необъяснимый признак надвигающийся опасности.

Инстинкт прирожденного убийцы и отточенная годами интуиция спасли наемника и на этот раз. Повинуясь чувствам, Змей, как можно резче присел, выбрасывая практически наугад руку с ножом. Шелест рассекаемого воздуха, булькающий всхлип и грохот упавшего меча появившегося непонятно откуда, сменился потом ударом тускнеющего силуэта о пол.

Призрак-невидимка напоролся на нож, банально недооценив наемника. Почти не считается — успел только подумать Евлампий, как поникшее тело дернулось и попыталось привстать. С силой посланный метательный нож буквально отрикошетил от тела. Вновь не сдержавшись и грязно выругавшись, наемник схватил оброненный призраком меч и с силой вогнал его в практически ожившую невидимку.

Всхлип умирающего был похож на стон. Маскировка призрака истаяла окончательно и Евлампий с удивлением рассмотрел, кого же он пригвоздил к полу собственным мечом. Это увлекательное занятие было прервано по причине вновь распахнувшейся двери. И взору наемника явилась несравненная и сиятельная леди Ди. За ее спинами маячили тенями верные телохранители, не делая никаких попыток войти первыми.

— Наверное, тебе будет приятно, если я скажу, что ты вновь сумел меня удивить.

— Конечно, будет. Если не секрет, то чем обязан? — Евлампий выпрямился, делая два-три движения, разгоняя застоявшуюся кровь в области шеи.

— Вот ему. — Демонеса указала на труп невидимки. — Это страшный противник.

— Об этом я догадался. — Змей благоразумно отступил шага на три. Давая возможность демонесе подойти к невидимке поближе.

— Его невозможно обнаружить магией или иным другим способом. Это бионик. Единственная привязка — он несет в себе частичку СИЯНИЯ, как я частицу своей силы.

Евлампий хранил молчание. А демонеса продолжила свой монолог, потыкав кончиком сапога остывающее тело.

— СИЯНИЕ в своих исследованиях особенностей живых организмов додумались до создания вот таких полуразумных тварей. Симбиоз. Основа человек, как правило, либо религиозный фанатик, либо доброволец…

Но договорить сиятельной не дали. За дверью возник какой-то шум. Пару раз лязгнул метал и все подозрительно стихло.

— А вторая составляющая?

— Настоящее чудо — личинка хоаборуса. Она совершенно прозрачна. Когда смотришь на нее, видны только два черных глаза, будто сами по себе двигающиеся в воде, да темные овальные пятна у переднего и заднего концов тела. Плавающая в толще воды личинка хоаборуса невидима для врагов.

— Если выбирать, то пожиратель разума мне менее симпатичен. А здесь только потрясающая маскировка и чувствуется еще нехилая регенерация.

— Дело вкуса. — Демонеса соблазнительно облизнулась, невольно обдав наемника волной желания и вожделения.

— Ты не торопишься? — Евлампий без труда проигнорировал откровенный намек.

— У тебя есть предложение? — Сиятельная буквально промурлыкала. Одновременно покачивая своими точеными бедрами, она сделала два шага к наемнику.

Сейчас демонеса разрывалась между двумя диаметральными желаниями. Ее демоническая сущность буквально требовала атаковать дерзкого человека. Разорвать и насладиться его унижением. Человеческая составляющая требовала урагана желаний и страсти.

Но еще раз проверять способности наемника на себе демонесе не хотелось. Она умела делать выводы. Иначе не достигла бы нынешнего статуса и репутации.

— Есть пара вопросов.

— Спрашивай, надеюсь, вопрос кто здесь главный у нас на повестке не стоит? — Демонесу от решительных действий останавливало только обманчиво расслабленная поза наемника. Готового действовать мгновенно и каскада-образно, где каждое последующее движение было бы стремительней и стремительней.

— Ты хочешь сказать, что главный здесь ты?

— Я — Демонеса вложила в этот ответ всю свою мощь и силу истинного демона. Она буквально сейчас упивалась этой мощью, даже осознав, что ее куда-то не туда занесло.

— Неправильный ответ. Главный в этом городе совет ста. И все в этом городе согласовывается с этим советом.

Получив такой издевательский и обескураживающий ответ, демонеса задохнулась от ярости. Этот человек осмелился совершить невозможное. Он ее не боялся. Страх одно из главных орудий демонесы, позволявший одним взглядом смирять непокорных людишек и властвовать над ними.

За наемником же чувствовалась грозная, пусть и безумная сила. В памяти сиятельной леди Ди всплыло простейшее заклинание позволявшее увидеть ауру живого существа.

Легчайшее дуновение силы и пораженная демонеса уставилась на буквально пылающую ауру смертного — она была сплошного цвета крови.

— Я вот тоже все хочу спросить, а кто ты собственно такой? — Демонеса всем своим видом постаралась сохранить свое достоинство, показывала, как она относиться к таким дешевым подначкам.

— А вот это тебе пока не нужно знать. — Евлампий откровенно забавлялся. — Так вот мой вопрос — это Лаецки.

— Что с ним? — Демонеса на мгновение прекратила свои невольные атаки соблазнить человека. Пытаясь уловить нить разговора или точнее проанализировать вопрос.

— С ним ничего. Просто есть мнение, что ему следует оставить службу в вашем вновь формируемым отряде. И продолжить свою успешную карьеру в несколько другой области.

— И куда он денется?

— А он послом поедет в империю.

— Ох темнишь союзничик. — Демонеса недовольно фыркнула.

— Ты тоже не шибко откровенничаешь.

— Сиятельная, люди Трехлапого закончили зачистку. — Один из телохранителей нарушил молчание, выдавив из себя предложение, как будто расколов колуном деревянную чурку.

— В городе было пять невидимок. Трех я обнаружила. Одну обнаружил ты. — И не дожидаясь реакции наемника, демонеса приказала: «Уходим».

«Вот и поговорили» — Евлампий почувствовал, как взмокла его спина от напряжения. Эта невероятно обворожительная красавица буквально истачивала его в незримом поединке, осушая все внутренние резервы до капли.

Внизу громко хлопнула входная дверь. В наступившей тишине явственно запахло смертью. Евлампий выдернул из одеревеневшего тела меч невидимки и всмотрелся в длинное лезвие меча, цвета ночи. Странное лезвие, в котором ничего не отражалось, понравилось наемнику и он, прибрав эту смертоносную игрушку, покинул комнату.

Спускаясь по парадной лестнице, Евлампий аккуратно переступал через лежавшие то тут, то там трупы.

Шайка наемных убийц прекратила свое существование. В этом не было никаких сомнений. Сиятельная леди Ди, а точнее ее телохранители одним своим обликом внушали доверие. И упрекнуть их в отсутствии умения убивать было весьма недальновидно.

На улице наемника поджидал сюрприз. Четверо людей Трехлапого разоружили двух громил сопровождавших вдову. И деловито прессовали последних. Дело шло к очередному убийству. Обыденному и будничному. Людям Трехлапого было лень копаться в одежках будущих трупов. И пока они просто пытались выбить деньги и драгоценности словами и тумаками. Вдова только хлопала глазами и судорожно всхлипывала, понимая, кто станет следующей жертвой.

Заметив Змея, бойцы Трехлапого прекратили свою экзекуцию и попытались, вобрав пивные животики, изобразить из себя собственные тени.

— Да прибудет с вами благодать божья. — Змей с удовлетворением отметил, как торопливо перекрестились вымогатели. — И почто хлопчики, вам почтенная вдова со своими телохранителями помешала? — Змей приобнял кинувшуюся к нему молодую вдовушку и жестом остановил порывавшихся кинуться к нему и громил.

— Так это… вот мы значит… и все в общем… — Смог родить самый говорливый из четверки.

— Ну ясно. Емко суть то рассказал. Подытожим. Значиться вдову проводить. Телохранителей не обижать. Вопросы?

— Все очень четко изложили ваше монашество. Прям, как мы хотели.

— Славно. А вы я смотрю с чувством юмора. — Евлампий холодно улыбнулся. И наемники невольно побледнели, с трудом удержавшись от желания сделать шаг назад.

— Теперь вы телохранители. «Пойти сюды». Работа на почтенную женщину не обременит?

— Нет. — Слитно и совершенно синхронно ответили бандиты.

— Как кличут?

— В миру или на дне?

— На дне сам узнаю…

— Сельгой и Треем.

— Вот и ладно. Значиться решим так. Быть пока при вдове. Поможете ей. На работах там разных.

— Мы-то завсегда. Тока вот проблемы со дном могут быть. Нас вроде как вне закона объявили.

— Решу вопрос. Вы только ведите себя чинно. Там на богослужение не опаздывайте. Тяготы переносите смиренно. Какая лишняя копеечка пожертвуйте монастырю на богоугодное дело. Найду вас сам.

И Евлампий заспешил дальше. Вспомнив не к месту присказку: «Говорила мне мама не ходи сынок в диверсанты. А я не верил».

В |стремительно опустившуюся на город темноту, что было очень характерно для этих южных широт, для отставного диверсанта виделось свое, труднообъяснимое очарование. В зарослях оглушительно стрекотали цикады, сверчки и кузнечики, утомленные едва начавшейся знойной ночью. За зарослями угадывались очертания кованной ограды. Силуэт наемника едва был различим на фоне покосившейся будки фонарщика. Сразу за ней располагался невысокий заборчик. Который был обманчиво доступен для того неумного вора, что рискнул бы залезть на ограду родового имения Лаецких.

Змей бывал здесь несколько раз вместе с Эргом и неплохо ориентировался в диком нагромождении построек, узких ходов и бревенчатых настилов. Покатая крыша, обращенная к улице, была заботливо усеяна осколками битого стекла, вплавленных в черепицу. Невиданная роскошь и расточительство, по меркам любого нормального и даже зажиточного жителя Мельна.

Вот только Евлампий не был зажиточным, да и в своей нормальности у него были большие сомнения. Преодолеть заросли, не потревожив сверчков и кузнечиков стрекотавших без устали было трудно, но выполнимо.

В череде насыщенных событий таких длинных суток, это место, как надеялся наемник, должно было стать последним, куда он нанесет свой визит.

Преодолев кустарник, Змей замер, прислушиваясь. Вокруг продолжала царить глубокая ночь. И только внутренние сторожа лениво перекрикивались, так и не заметив тени перемахнувший ограду и ловко взобравшийся на крышу.

Покои барона Дум охраняло двое одоспешеных слуги. Они практически дремали. И ни как не прореагировали на легкий скрип приоткрывшийся двери. Сонно пробормотав ругательство, один из стражников разлепил глаза, вытянулся в струнку и кончиками пальцев захлопнул дверь в покои своего господина.

Так Евлампий попал в спальню к барону Думу. В самих покоях пахло затхлостью и мочой.

Барон в отличие от своих слуг бодрствовал. Точнее бодрствовало его тело, а разум спал, закованный в оковы безумия. Змей знал точное определение недуга поразившего отца своего старинного приятеля — распад психических функций, на фоне прогрессирующего старческого слабоумия.

Если бы вопрос стоял только об освобождении места главы дома, то старик был бы давно мертв, а Змеей спокойно бы предавался отдыху в своей келье в монастыре.

Но для субботнего заседания совета ста отцу Гильдебранду нужен был именно барон Дум в здравом уме и твердой памяти.

Перебирая плошки и миски в изобилии расставленные на столе, Евлампий нашел кубок, который явно соответствовал статусу кубка, из которого поят барона.

Тяжелый кубок, из мельхиора выполненный в технике филигрань, смотрелся бы достойно на столе самого императора. По бокам были заметны вставки из кусочков обсидиана и обточенных ракушек. Достав спрятанный в глубине одежды дозатор с лекарством и обильно смочив дно кубка, Евлампий немного варварски вонзил иглу дозатора в бедро барону. Теперь оставалось только подождать.

Смесь препаратов богатых природными антиоксидантами, антидепрессантами и нейролептиками введенных барону должна была подействовать где-то по расчетам Евлампия через час.

И никакого чуда здесь не было. Полностью излечить барона наемник был не в состоянии. Требовался комплексный подход и лучшие специалисты в области психиатрии. Медикаментозная смесь лишь гарантировала, что барон сможет прийти в себя на весьма краткий срок. Дней на пять, максимум. Потом наступят необратимые изменения в коре головного мозга и личность барона перестанет существовать, в отличие от тела.

Этот час для Евлампия тянулся особенно долго. Вонь и затхлость покоев были не самым главным раздражителем для наемника. Предстоящий разговор. Вот что беспокоило Змея. Будет ли очнувшийся барон в состоянии понять наемника и уж тем более согласиться с его предложениями.

Внезапно Евлампий понял, что взгляд барона стал абсолютно осмысленным. Дыхание частым и прерывистым, словно барон ощутил всю вонь этих покоев.

Его рука, сильная рука еще крепкого пожилого человека, уверенно схватила колокольчик для вызова слуг, покрывшийся пылью и копотью и с нажимом несколько раз тряхнула.

Двери неспешно скрипнули, и в комнату заглянул один из слуг. Он сладко потянулся, одновременно силясь понять причину шума.

— Ты кто таков смерд? — Слабый, но исполненный внутренний силы и достоинства голос барона ввел слугу в состояния грогги.

Второй слуга был чуточку посообразительней.

— Недужили вы крепко. Ваше высокоблагородие.

— Моего ближника ко мне. И окна распахните, пахнет хуже некуда.

Завертелось, подумал наемник, затаившийся в самом темном углу, для верности еще взобравшись под потолок.

Разбуженный старый и особо доверенный слуга не мог скрыть своих слез. Упав на колени, неловко, он обхватил руками ноги очнувшегося барона и запричитал: «Очнулись, ну есть еще божья справедливость то».

Следом, вдогон понеслись приказы. И надо признать толковые, подумалось наемнику.

Разбуженные слуги в дополнение к двоим наглухо перерыли все подходы к покоям барона. Двое из поварской челяди разом накрыли стол, притащив свежей еды и питья.

Распахнутые окна впустили уже чувствительно свежий морской воздух, а пропахшие мочой и плесенью тряпки и постель вынесены были прочь.

Доверенный слуга бережно сжимая руку своего господина торопливо рассказывал про дела минувших дней, как вдруг барон жестом остановил его.

— Прикажи затворить дверь покоев. — И барон настороженно завертел головой.

Вот ведь матерый, какой волчара. Наемник бесшумно и обеспокоенно заерзал на балке. А барон сжав руку слуге все таким же слабым голосом сказал обращаясь в пустоту: «Кто здесь? Покажись, забери тебя нечистый»!

Евлампий практически сразу решил не медлить. Разговор, так или иначе, начинать было необходимо. Он легко спрыгнул с балки и предстал перед пораженными бароном и его слугой.

— Я тот, кто вернул тебе разум.

— Ты демон? — Барон был сильным человеком, но болезнь ослабила его волю. И даже этот мужественный человек побледнел от мысли, что видит перед собой нечистого.

— Я человек во плоти и крови. Лучше спроси, как долго еще твой разум будет крепок…

— Это какое-то колдовство? Я не излечился полностью?

— Чудес не бывает. Твоя болезнь только будет усиливаться. Я просто отсрочил ее на время.

— Значит тебе что-то нужно от меня?

— Возможно. Впрочем, как и тебе от меня.

— Ты хотел что-то сказать про мою болезнь!

— Никто и ничто не властно над Единым. В моих силах святым словом и молитвой отсрочить полное безумие, но и только.

— Сколько? — Барон все понял и теперь ждал окончательного приговора.

— Пять дней. Затем последует приступ. В твой кубок я налил лекарство. Его можно принять один раз. Это еще дней пять. Затем даже Единый не вернет тебе разум.

— Годиться. — Барон действительно был сильным человеком. И собирался это продемонстрировать смело глядя в глаза накатывающемуся безумию…

14

— Постановляем возобновить бои быков в последнюю пятницу каждого месяца и по праздничным дням в Мельне.

Совет ста одобрительно зашумел. Сам зал совета представлял собой вытянутую залу. В центре которой располагался парадный проход устланный бархатными коврами. По обе стороны от прохода, в несколько рядов, располагались десятка два резных кресел, на которых восседали члены совета.

В первом ряду сиживали самые влиятельные. Затем шел второй ряд, третий, пятый и наконец, галерка. Именно там сейчас и затаился Евлампий, впервые попав на такое собрание. Цепко высматривая присутствующих членов совета, наемник без удивления разглядывал равнодушные, лоснящиеся от духоты и пота лица. Некоторые откровенно клевали носом, прочие негромко разговаривали. Председатель совета мерным убаюкивающим своей монотонностью голосом читал утвержденные решения им лично. Если в совете возражений не находилось, то решения становились законом, обязательным к исполнению. Шум вызванный очередным утвержденным решением стал стихать. И зычный голос секретаря помог вновь навести относительную тишину в зале: «Решение принято»!

— Продолжим заседание — председатель немного обеспокоенно оглянулся, но ободренный кротким кивком настоятеля горного монастыря аббатом Корлеусом, заговорил дальше: «И наконец, самое главное мы хотим объявить о нашем решении. Об расширении совета ста в связи с его крайней загруженностью…»

Шок — вот главное, что увидел в растерянных взглядах членов совета Евлампий. А председатель тем временем продолжал вещать: «Пятнадцать верных сынов божьих войдут в совет ста и достойно представят в нем церковь Единого».

— Пятнадцать? — Вскричал кто-то из советников пораженный такой наглостью отца Гильдебранда.

— Мы считаем, будет мудро усилить совет, учитывая число врагов нашего города.

— Протестую! Это беспрецедентно! Решения по реорганизации нашего совета требуют открытого голосования. — Старший из Потоцких не выдержал и вскочил со своим сторонниками со своих мест.

— Аббат наполнит совет своими фаворитами! — часть членов совета заулюкала и даже засвистела.

На что председатель, собравшись с духом, а отступать было некуда, выкрикнул: «Объявляю голосование».

Совет взорвался. Кто-то из сторонников Бугровых надрывно закричал, силясь перекричать всех присутствующих: «Я обвиняю председателя в оскорблении свода законов нашего вольного города и оскорблении церковного канона «О невмешательстве в дела вольных городов».

Но председатель, чувствуя незримую поддержку аббата, держался молодцом.

— Мы, предвидя такую реакцию, проконсультировались с лучшими и видными юристами. Как церковными, так и светскими. Прошу… — двери зала заседаний распахнулись и, поклонившись высокому совету, в зал вошло трое законников. Один из них раскрыл огромную рукописную книгу и скрипучим голосом начал речь: «Собор святой церкви состоявшийся в 422 году в священном Хараге ясно выразился на этот счет в части 2 статьи 30 уложения…

— Умоляю короче — Это не выдержал кто-то из первого ряда, скривившись от обилия юридических терминов, как от зубной боли.

— Лица имеющие духовный сан, рукоположенные предстоятелем поместной церкви Единого имеют право просить вольные города о введении в их избранные органы управления своих людей числом не более пятнадцати…

— Голосование. Голосование. Голосование. — Трижды прокричал секретарь совета ста. И оно началось.

Первым сюрпризом было простое «за» знатного купца Башара. Вторым и еще менее ожидаемым сюрпризом было «за» членов клана Баров и их союзников.

Сам ход голосования после этого стал протекать очень напряженно. Большинство членов совета ста пользовались привилегией «отложить право голоса». Дабы увидеть реакцию на поставленный на голосование вопрос трех сильнейших семей в Мельне. Потоцких, Бугровых и Лаецких.

Первым из этой тройки поднялся Емельян Бугров. Красный от духоты и ярости, он долго молчал, собираясь с силами. В его левом кармане лежало подметное письмо подброшенное сегодня утром к входным вратам имения. В котором, четко объяснялась суть катастрофического вчерашнего пятничного дня. Необъяснимый саботаж и бунт поднаемных рабочих парализовал работу всей мукомольной империи Бугровых. Телеги стояли весь день брошенными. Зерно так и не покинуло склады и баржи. Некому было грузить или разгружать, не говоря уже о пекарнях и хлебных лавках. Старший Бугров скрежетал от гнева, подчитывая упущенную выгоду и приобретенные убытки. Наглая чернь, самое дно Мельна предъявила ему ультиматум. Именно поэтому он буквально выдавил из себя: «Откладываю право голоса».

Совет ахнул. И лишь Потоцкий, ослепленный, даже не яростью, а ненавистью к чудовищному, на его взгляд притворщику, аббату Корнелиусу, выплюнул из себя: «Я против».

После этого шла очередь голосовать клана Лаецких. Но резной трон главы клана пустовал. Замещавший его пронырливый родственник, за умеренную плату голосовавший как вздумается платившим, с хитрыми масляными глазками, едва успел набрать в легкие воздух, дабы огласить свою волю, как входные створки дрогнули, поспешно распахиваясь и чопорный герольдмейстер громогласно объявил: «Глава дома Лаецких — барон Дум».

«Чудны дела твои, Господи», — подумал аббат, который даже в свои сорок девять лет не утратил детской способности удивляться.

— Я рад видеть членов совета в добром здравии. С тяжким грузом на сердце извещаю высокое собрание, что мой недуг не дает мне сил присутствовать здесь постоянно. И посему я отдаю право своего голоса отцу Гильдебранду. И в последний раз голосую здесь — «за».

— Я принимаю эту высокую честь и клянусь ревностно следить за интересами дома Лаецких. — Аббат осенил себя молитвенным жестом. Поднявшись со своего места. Это был сильный ход. Аббат не знал, что и как сделал Евлампий. Но этот раунд был близок к победе с разгромным счетом.

Зал проводил удалившегося барона Дума в полной тишине. И только Евлампий догадывался, что стоило барону выдержать даже этот недолгий монолог.

— Голосую «за» — раздался после недолгой паузы выкрик одного из членов совета. Неприсоединившееся, колеблющееся и просто любители держать нос по ветру сделали свои выводы из такой демонстрации силы аббатом Корнелиусом.

И вскоре секретарь торжественно зачитал итоги голосования: «За 57 голосов. Против 25. Воздержались 18. Решение принято. Председатель может расширить совет ста до любого нужного числа, но не более пятнадцати, если это к тому вынуждает бремя службы и по личному ходатайству аббата Корнелиуса.

— Требую сейчас же огласить их имена. — Потоцкий не как не мог смириться с поражением. Но Евлампия это уже не интересовало. Здесь дело было сделано. Оставалось уладить вопрос с Эргом Лаецки и можно отправляться в поход…

В коридорах дворца совета ста Евлампий столкнулся с Мур Донгом. Знаменитый пират был совершеннейше трезв. Евлампий даже подумал, что возмутительно трезв. Вот наиболее точное определение этого удивительного явления. Рядом с ним как всегда ошивался Миурги.

— Здорово морской черт!

— Привет святоша, ну что там?

— Все на мази. Не ляпни что-нибудь лишнего.

— Обижаешь. Меня твои святые братья замордовали своими советами.

— Ну-ну…, кстати все хотел спросить твое мнение.

— Давай. — Легкомысленно согласился Мур Донг.

— Мне нужен обстоятельный ответ, как сильна империя на море и что нужно чтобы ее флот просто перестал существовать.

Миурги ошалело вытаращился на наемника и благоразумно схватил себя за рот. Дабы не сболтнуть чего лишнего. А Мур Донг только покачал головой.

— На такой вопрос я сейчас не смогу ответить. Тебе это точно нужно?

— У тебя есть полгода. Готовься. Я тут по делам в поход собрался. Когда вернусь, у тебя должен быть готовый ответ…

Почти в тоже самое время, когда отец Гильдебранд ломал о колено совет ста, сиятельная леди Ди принимала в своих покоях Эрга Лаецки. Ветеран уже знал о чудесном выздоровлении отца и теперь терзался между своим долгом перед родными и тугим поводком заклятья, не позволявшим вот так просто бросить леди Ди и ее таинственное дело.

Теплый солнечный свет, разлитый по всей комнате, нисколько не беспокоил сиятельную. За ее спиной клубилась сама тьма, сгущая насыщенный морской воздух, позволяя даже наслаждаться лучами местного светила. Она находилась в весьма приподнятом настроении, после давешних схваток и встречала Эрга Лаецки стоя.

Ее платье, целиком составленное из золотистых чешуек, тихо шелестело при каждом движении. И демонеса старалась двигаться как можно плавнее, давая возможность своему гостю оценить всю ее грацию и красоту.

По всему полу были в изобилии разбросаны подушки, которые в дополнение к мягким коврам с высоким ворсом придавали комнате впечатление легкомысленно весеннего настроения. Две бронзовые чаши, задвинутые в углы комнаты, слегка дымили приятным ароматом благовоний, испуская чудный розовый дым, от которого хотелось пуститься в пляс.

— Ваша светлость. — Эрг неуклюже оглянулся, боясь переступить порог комнаты в своих запыленных сапогах. Но личная рабыня леди Ди, ловко припав на колено, в два приема сдернула кожаные обмотки с ног богатыря. И, пропустив Эрга в комнату, мягко прикрыла створки.

— Проходите дорогой Эрг. Я очень рада вас видеть. — Сиятельная сделала свой выбор. Чужак-наемник, со странным для ее слуха именем — Евлампий, подходил ей гораздо больше, чем этот седой воин, еще полный сил и как надеялась сиятельная животной страсти.

Острое обоняние демонесы, помноженное на ее природную магию буквально ощутило голод неудовлетворённого мужчины. Ноздри сиятельной широко раскрылись, обеспечивая максимальный приток кислорода в легкие. Сердце начало учащенно биться, разгоняя кровь и заставляя ее тяжелую грудь вздыматься в такт дыханию.

Не смотря на все свое смущение, Эрг Лаецки украдкой пожирал глазами сиятельную. За свою достаточно насыщенную жизнь Эрг не испытывал недостатка в женщинах. Но эта холеная аристократка одним своим видом вызывала в нем дрожь, как у прыщавого подростка.

— Мое почтение ваша светлость. — Эрг неловко переминался у входа. Не понимая, куда ему идти. Но сиятельная не просто уже начала свои невинные игры, она ясно видела, да и чувствовала, что будет дальше.

— Хочу выразить Вам, свои слова поддержки и радости, от добрых вестей. Я слышала, что вашему отцу стало значительно лучше?

— Да. — Эрг вновь покраснел от смущения и добавил. — Я собственно именно из-за этого обстоятельства…

Но договорить он не успел. Соблазнительно шурша чешуйками платья демонеса приблизилась почти вплотную и приложила свой точенный пальчик к губам мужчины.

От такой близости Эрг совсем потерял голову. Он неуклюже обнял такую желанную красавицу и достаточно сильно впился в ее уста поцелуем.

— Зачем же так грубо? — прошептала демонеса, когда он ослабил хватку. — Я и без того знаю, кто тут сильнее.

Разумеется, Сиятельная лукавила, но иногда даже ей хотелось просто побыть слабой женщиной. Под тихое шуршание чешуек, демонеса скользнула на колени. Двумя тремя касаниями лишая одежды своего богатыря.

Ее нежные руки скользили по голому торсу мужчины, а подушечки пальцев интуитивно нащупывали каждый бугорок многочисленных шрамов, даря ощущение прохлады и удовольствия.

Эрг начал возбуждаться. Потрясенный, с какой легкостью и искусством действовала демонеса, он даже не мог пошевелиться. Прежде чем воин опомнился и попытался, правда, безуспешно отстраниться, он уже стоял практически раздетый со спущенными штанами и расстёгнутой рубахой. Оружейный пояс с мечом и кинжалами, стеганная куртка с железными вставками валялись на полу.

— Зачем это? — Эрг с удивлением понял, что напрочь потерял способность ясно излагать свои мысли. А демонеса, только тихо, едва уловимо, мелодично посмеивалась, продолжая изводить и возбуждать Эрга своими страстными касаниями.

— Я так хочу. — Демонеса, как-то непонятно, толкнула мужчину. Не назад или в бок, а вниз, да так хитро, что Эрг понял это, только мягко упав в ворсистую ткань ковра. Треск ткани, это разорвались портки, превратившись просто в два куска ткани, намотанные сами по себе на обе ноги, послужили сигналом к действию для демонесы.

Она уже не сдерживала себя и значительно преобразилась. От нахлынувшего предчувствия скорого наслаждения проступили рельефные мышцы и заострились черты лица. Тьма, клубившаяся позади демонесы, буквально впиталась в кожу. От чего сиятельная стала похожа скорее на смуглую полукровку от смешения крови белых и черных родителей.

— Подожди! — Эрг сделал последнею попытку ускользнуть от неожиданного предложения к близости. — Ты ведь одета, а вот я… — Но он это сказал зря. Губы сиятельной изогнулись в хищной плотоядной улыбке.

— Конечно милый Эрг. Если дело только в моем платье, то наслаждайся! — И демонеса вскинулась вверх. Платье, словно живое, повинуясь приказам своей хозяйки, лопнуло точно посередине, где так волнующе колыхалась налитая грудь женщины. И стало расползаться на две половины. Эрг открывшимся зрелищем был добит окончательно. Леди Ди была не просто хороша. Она была удивительна. И единственное что не понимал Эрг, как эта богиня снизошла до него.

А демонеса купалась, купалась в эманациях, исходивших от смертного. И продолжала плести невидимую паутину своих заклятий. Намереваясь получить удовольствие по максимуму. Сиятельная вновь скользнула на колени перед изнемогающим от плотских желаний мужчиной. Она понимала толк в чувственном наслаждении и никуда не собиралась торопиться.

Многочисленные соития пролетели как один миг — стремительно и незаметно. Богатырь приятно порадовал сиятельную леди Ди. Он был лучшим экземпляром из тех мало живущих, кто попал в ее объятия в этом мире. Даже по своим демоническим меркам сиятельная была близка к максимально возможному удовлетворению. И такая работа смертного требовала своей награды. Ладонь демонесы скользила по вздувшимся мышцам воина, спавшего беспробудным сном, пока вдруг сиятельную не осенило, какой подарок она преподнесет своему любовнику. Хоть Эрг сейчас и спал, опустошенный неуемной страстью демонесы, но вскорости, он должен был проснуться, и поэтому нужно было немного ускориться с подарком.

Сиятельная хлопнула в ладоши и требовательно приказала появившейся рабыне: «Мою малую походную аптечку». Покопавшись в искомом, доставленном быстро, без малейшего промедления, демонеса взяла два небольших ритуальных клинышка предназначенных для нанесения татуировок.

Вязь букв тьмы наносилась на кожу стремительно. Демонеса не рисовала, она была просто проводником силы, пропускавшим через себя непреклонную волю самой тьмы.

На то, чтобы опоясать татуированным поясом тьмы спину, бока и мускулистый живот сонного мужчины у демонесы ушло времени почти час. Зато теперь, наблюдая как истанчивается вязь букв, становясь невидимыми для простых смертных, демонеса была уверенна, что подарок придется по душе этому богатырю. Пояс тьмы чуть увеличит силы смертного, позволит хорошо видеть в темноте, обострит слух и реакцию. Поможет восстановить незначительные раны.

Облокотившись на первую попавшуюся подушку, демонеса нежно водила рукой по спине смертного, любуясь своей работой. При этом ее мысли витали сейчас далеко.

Как это не покажется странным, то демонеса размышляла о природе власти. Она не грезила о ней, как прочие обитатели ее круга БЕЗДНЫ. Разумеется, жажда власти была у нее в крови. Но жаждать ее безумно и исступленно — нет, демонеса была слишком умна для такого. Пропажа этого чрезвычайно осторожного демона Нахата, давали ей шанс, что реликвия, которую она ищет, несет в себе нечто больше, чем уникальная безделушка для коллекции повелителя БЕЗДНЫ. Поэтому, упускать такой случай, она не собиралась, да и не имела права.

Эрг Лаецки пошевелился. Пояс уже инициировался и принялся накачивать сильно уставшего воина силой, которую тянул прямо из воздуха.

Демонеса, увидев порыв своего мужчины встать и что-то сказать, мягко удержала богатыря и приложила пальчик к его губам. День обещал быть длинным и насыщенным весьма качественными утехами. А дела, могли и подождать.

Лишь ближе к вечеру демонеса сжалилась над человеком. Мурлыча как кошка, она светилась от удовольствия, и даже не предпринимая попыток одеться, лежа наблюдая как одевается Эрг.

— Завтра я объявлю о своем решении освободить тебя от обязательств по формированию и руководству наемной дружины. — Лаецки с опаской посмотрел на обнаженные прелести демонесы и на всякий случай сделал пару шагов по направлению к двери. Прыгая в одной брючине. Смотрелось это комично. Но, не смотря на сильнейшую усталость, способность ясно мыслить человек не утратил.

— И к чему такая щедрость, ваша светлость?

— Со своим наемником поговоришь на эту тему. Заодно скажешь, если захочешь, ему спасибо…

— Он что то просил?

— Нет — Демонеса практически без видимого усилия мгновенно поднялась, заставив Лаецки еще более напрячься. — Он предложил сделку. Твоя отставка часть этой сделки.

— Тогда я пойду? — Эрг сейчас мучительно решал дилемму целовать ли руку сиятельной леди Ди или все же пренебречь этикетом и бежать отсюда со всех ног.

— Надеюсь то, что произошло, останется между нами? Ведь, правда милый? — Эрг от таких в сущности невинных слов почувствовал себя не просто неуютно, а испытал настоящий и необъяснимый приступ страха.

А демонеса, все продолжавшая купаться в эмоциях, бивших из смертного через край, добавила невероятно соблазнительным тоном: «А знаешь, было хорошо»!

Последующие мгновения разом заставили позабыть демонесу про приподнятое настроение и истому удовлетворенности, лучше всего ощущавшейся чуть ниже живота.

Колебания пола и сильная вибрация строения подсказали сиятельной, что происходит абсолютно незапланированное событие.

Леди Ди начала действовать на одних инстинктах, даже не успев понять или оценить степень угрозы происходящего. Она выставила защиту и активировала экстренный вызов к себе своих телохранителей.

Рухнувшая часть стены и появившийся чужак нисколько не взволновали демонесу. Она получила отклик своих верных псов и ощутила их ярость. В особняке шло настоящее сражение. Через открывшейся портал в здание проникла почти дюжина убийц и подкрепление к ним все прибывало и прибывало. Демонесе требовалось время. Немного. Ударов двадцать сердца, что бы отрезать открывшийся портал от силы и захлопнуть его.

И если леди Ди замерла, переведя свою схватку в чисто магическую область, то Эрг Лаецки отреагировал на появление чужака и исчезновение части стены самым решительным образом. Он выбросил вперед свою правую руку, смачно приложившись в область виска чужака, сломав тому височную кость. Нападавший рухнул как подкошенный, выронив саблю и маленький щит.

Эрг успел подхватить и то и другое, до появления следующего противника. Теперь, вооруженный, он чувствовал себя значительно уверенней.

Но его противник не стал атаковать, он вдруг вздел обе руки вверх и развернул ладони на богатыря. Волна жара в области поясницы и живота нисколько не помешали Эргу безукоризненно сделать выпад и увидеть изумление в глазах умирающего.

Почти вслед за этим в покои ворвался Тагир. Гигант был практически обнажен. Лишь набедренная повязка скрывала его чересла. Но в руках он сжимал два меча, которыми успел неплохо поработать, раз сам был забрызган кровью.

— Охраняй вход в покои повелительницы, а я… — Тагир собрался было приказать Эргу, но не успел.

— Дальше я сама. — Демонеса смогла совладать с порталом и позволила себе гнусно рассмеяться. Ее защита приняла на себя очередной каменный фонтан из развороченной стенки. А это значило, что среди нападавших обнаружился маг. И теперь демонеса жаждала заполучить не только его душу, но и информацию, которой обладал этот неудачник. Дав волю своему гневу, она позволила свой боевой ипостаси проявить себя. Прочь, как акварель под дождем, смывалась ее чувственная красота изнеженной и утонченной аристократки. Четко обозначались литые мышцы и мускулы прирожденного бойца. Кожа стремительно смуглела, превращаясь в естественную защиту, способную выдержать удар зачарованного меча. А ногти на руках удлинялись, становясь по крепости прочнее алмазов. Теперь, приняв более приличествующую форму для схватки, демонеса ринулась в атаку. Ей, высшему демону БЕЗДНЫ в истинном обличье, было достаточно простого касания, чтобы убивать смертных.

Но все сложилось, не так, как ожидала сиятельная леди Ди. Колдун, загнанный в угол, лишенный всех защитников отчаянно цеплялся за свою никчемную жизнь. Демонеса даже притомилась от этого нудного магического противостояния, где она все время нападала, а ее враг только оборонялся. Ей приходилось не только методично давить на зарвавшегося наглеца своими заклятиями, но и страховаться на случай внезапной самоубийственной атаки магика. Ведь ей нужен был не труп, а живой и желательно невредимый колдун.

Демонеса непрерывно кастовала атакующие заклинания. И уже видела себя победителем, когда почти потерявший сознание колдун сорвал с шеи какой-то амулет и прокричал: «Во имя чести и Нахата». Озарившаяся вспышка убийственного заклинания сожрала половину магических сил демонесы.

Щиты окружавшие демонесу устояли, не давав вырваться за пределы защитного круга буйственному пламени.

Не обращая внимание на полный хаос воцарившийся в доме, демонеса продолжила творить чары. Словно художник она распыляла повсюду краски тьмы, превращая в сущности, простейшие иллюзорные чары в искажающий действительность морок. Дабы скрыть последствия случившегося побоища.

Затем настал черед охранных чар. Вероятность повторного нападения была мала, но рисковать демонесе не хотелось.

И напоследок вокруг особняка возникло миленькое заклинание — кольцо краткосрочного забвения. Суть его была проста. Любой любопытствующий пытавшийся пересечь очерченный чарами периметр попадал под ментальный удар и приходил в себя бодро шагающим в противоположную сторону с дикой головной болью.

Ощутив свою ненадобность, боевая ипостась стала потихоньку таять, вновь уступая место чертам присущим смертным женщинам. Маленькая стайка уцелевших рабынь, отыскавшие госпожу, спешно повели ее в купальню, закутав в халат.

Проходя мимо разрушенных магией комнат и покоев, демонеса видела, как там повсюду сновали ошалелые воины. Изредка ей попадались разъяренные рыцари БЕЗДНЫ, которые, силясь навести порядок, почтительно на мгновение замирали. Отдавая дань уважения своей владычице.

Еще толком не успела Сиятельная окунуться в горячую ванну, как в голову полез рой беспокойных мыслей. И самое главное, так броско произнесенные предсмертные слова погибшего колдуна: «Во имя чести и Нахата» требовали серьезного осмысления.

В таком ракурсе поиски любимчика повелителя — демона Нахата напоминало скорее поиски предателя, замыслившего каверзу. Обдуманную и злонамеренную. Ну, по части злонамеренности сиятельная леди Ди могла дать фору кому угодно, даже своему повелителю. Но оставался самый сокровенный вопрос, как Нахату удалось тогда взломать или снять «печать полного подчинения»?

За улегшийся суетой скоротечного боя последовали неутешительные доклады. Погибло двенадцать слуг, шесть рабынь и четверо наемников из числа людей Курта. В очередной раз был ранен Тагир. Этому рыцарю БЕЗДНЫ катастрофически не везло. Особняк был почти разрушен, особенно сильно досталось первому этажу и верандам второго этажа.

— Сиятельная… — осторожное обращение вывело демонесу из раздумий.

— Ну что тебе? — Обратилась демонеса к Тагиру. Тот успел накинуть какие-то портки и обтереться от крови, как своей, так и чужой.

— На нападавших были метки, как БЕЗДНЫ, так и СИЯНИЯ. Только вот… — рыцарь БЕЗДНЫ замялся. Не зная как сказать.

— Метки лишены даже крупицы силы?

— Они абсолютно пусты, похоже, что кто-то их выпил. Но повелительница это же невозможно?

— Значит, возможно. Что мой гость? Смертный? Надеюсь он не видел того что ему видеть не надо?

— Нет, повелительница. Его перевязали, и сопроводили под охраной к дому.

— Годиться. Что с порталом? — За своих слуг и рабов Сиятельная не переживала. Они все несли в себе отметку БЕЗДНЫ и глупых вопросов не зададут. Просто не смогут.

— Ничего. Останки колдуна найти не удалось, жар заклинания не оставил даже пепла для изучения.

— Я начинаю сомневаться в том, что пропажа Нахата всего лишь козни СИЯНИЯ. Завтра переедем в лагерь к наемникам. Послезавтра вступаем. Ну что застыл изваянием? Все иди не мешай отмокать!

15

Летние вечера были удивительно хороши в Мельне. В который раз Евлампий смог убедиться в этом. Его немало помотало по этой планете, и Мельн, по праву занимал у отставного диверсанта первое место по спокойствию и красоте среди прочих мест, местностей и городов. Сидя в плетеном кресле, на веранде одного из роскошнейших дворцов Мельна с видом на водную гладь залива, в ожидании Эрга Лаецки, он любовался начавшимся закатом, не в силах оторваться от еды. Приветливая служанка раз за разом наполняла кубок свежим молоком и подкладывала вкусные блинчики, которые, жмурясь от удовольствия, Евлампий макал в варенье, по вкусу похожее на варенье из молодых грецких орехов.

Сборы были почти завершены. Улажены все дела с отцом-настоятелем. Решены тысячи других вопросов и проблем. Настолько насколько это вообще возможно. Оставалось только собраться к походу и перетереть последнее дело с Эргом Лаецки. Волевым решением, отложив сборы напоследок, Евлампий направился в гости к своему другу, на которого он возлагал весьма большие надежды.

Сама встреча, по взаимному согласию, была назначена на нейтральной территории. Евлампий не хотел, что бы Лаецки был замечен на территории монастыря. Да и самому афишировать свои приятельские связи с домом Лаецких, появившись у них, было не с руки.

Встреча была назначена во дворце, формально принадлежащей сводной двоюродной сестре Эрга Лаецки. А в действительности построенным на деньги ветерана. Досужих сплетниц возмущал даже не факт очень близких отношений двух дальних родственников, а скорее лишнее подтверждение поговорки — деньги к деньгам. Эрг за годы наемничества сколотил немалое состояние, которым распоряжался очень разумно. Ну а родственница владела отличным земельным участком, с видом на море.

Лаецки запаздывал, и Евлампий, покончив с ужином, принялся обдумывать предстоящий поход. Если судить по спутниковым картам, которые в свое время Евлампий перенес на бумагу, слегка заретушировав и подправив одному ему понятными обозначениями, то конечная точка похода находилась почти в пятнадцати дневных переходах от Мельна. Скалистые ущелья оконечности южного полуострова были именно тем самым местом, где обнаружилось излучение элементов тарсонасовской группы редкоземельных компонентов. И если это действительно конечная цель их маршрута, то две сотни бывалых наемников легко смогут сопроводить сиятельную леди Ди до цели. Расположенные поблизости остатки старинного имперского поста послужат импровизированной крепостью. И позволит выдержать даже небольшую осаду кочевых племен, если с ними не удастся договориться миром.

Тут же почти на расстоянии устойчивой видимости располагался остров, прозванный местными мореходами «Проклятый». И на это были веские основания. Остров изрядно фонил. Уровень остаточной радиации зашкаливал даже по местным меркам. В далеком прошлом там видимо располагалась космическая база или ракетные батареи, по которым знатно отработали главным калибром напавшие на планету враги. Вогнав местных жителей в раннее средневековье, а базу превратив в груду обломков.

Шестеренки в голове отставного диверсанта закрутились, и наброски возможных вариантов развития событий стали складываться в решаемую шараду.

Но домыслить особо наемник не успел. Тяжелые шаги Эрга Лаецки возвестили, что подошло время разговора.

Вот только внешний вид богатыря вызвал немой вопрос Евлампия. Смачный багровый синяк в пол лица и два пореза на левой руке, заштопанных ловкой рукой.

— Молчи. Я сначала выпью вина.

— Как скажешь. — Евлампий пожал плечами, и вновь откинулся в кресле, окидывая взором водную гладь Мельнинской бухты.

Залпом осушив литровый кубок вина, Эрг потребовал еще и повелительно махнул рукой, отправляя прочь обеспокоенную дальнюю родственницу. Примчавшуюся сразу, как весть о ранении Лаецки распространилась среди слуг.

— Не знаю, во что ввязалась сиятельная леди Ди, но я бы на ее месте набрал бы в раза два больше людей.

— Я думал, ты захочешь узнать, во что я тебя втягиваю. — Евлампий, наблюдая как жадно пьется второй литр вина, сделал для себя мысленную пометку разузнать, что же на самом деле произошло в особняке у Сиятельной.

— Ну, удиви меня. Мне кажется, после увиденного ты вряд ли сможешь потрясти меня.

Евлампий холодно улыбнулся: «Совет ста одобрил твою кандидатуру возглавить посольство в божественный Хараг».

— К святошам? И зачем тебе это нужно? Заметь, я даже не спрашиваю, что это тебе стоило. И почему ты не спросил моего согласия?

— Ты один из немногих моих знакомых, о котором я могу сказать, что твой талант полководца не просто дарован свыше, но и развит упорством и трудом.

— Послом в Хараг? — Взгляд Эрга стал весьма задумчив. Ветер с моря стал совсем свеж и долгожданная прохлада, после жаркого дня пришлась собеседникам как раз кстати.

— Я знаю, о твоем невинном увлечении, ты любишь оценивать, сколько сможет продержаться тот или иной город, попав в осаду.

Эрг прекратил жадно поглощать второй литр вина и внимательно посмотрел на Евлампия. Тот лишь иронично улыбнулся.

— Ты понимаешь, о чем просишь? — Эрг выругался, не сдержав эмоций.

— Понимаю. Ты настоящий профессионал. За время своей карьеры только со мной ты участвовал в семи осадах как с той, так и с другой стороны. На кого мне еще полагаться в таком вопросе?

— Если совет ста узнает, зачем я поехал в Хараг. — Эрг выдержал знатную театральную паузу. — Ты только что сообщил мне стратегическую информацию о предстоящей войне святош с империей.

— Это понял ты. Старый и прожженный волчара. Битый не раз и не два. Совет ста слишком занят борьбой за власть, что бы увидеть дела далекие от Мельна.

— Подробности?

— Меня интересует сухопутная осада. Город возьмут в осаду только имперские легионы. О союзниках и имперском ополчении позаботятся.

— А флот?

— Не смеши мои тапки, Эрг. Имперский флот это миф. Держащийся на заинтересованности вольных городов в бесперебойной торговли с империей. Как только император посягнет на эту священную корову, судьба имперского флота будет решена.

— А мой отец? Я благодарен тебе, за него. Но скажи… — От волнения Эрг вскочил с кресла. — Ты ведь мог помочь ему раньше?

— Ему помог Единый. Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Единый, твоею благодатью. — Евлампий легко погасил эмоциональный порыв своего приятеля. Для верности осенив себя знаком Единого. — Он охранил твоего отца от всякого вреда и озлобления, и от бури сомнительных помышлений избавлен был отец твой, пока не прозрел и слово божье его не подняло. Ты же хочешь внушить себе, что позволено богу, может быть позволено простому смертному.

— Я… — Эрг отопрел от такой отповеди. И поспешил повиниться.

А Евлампию только это и надо было. Он плел нить разговора по наитию. Легко направив беседу в содержательное русло.

— Прости меня, Змей. Иногда меня заносит. Я все-таки воспринимаю тебя больше воином, чем слугой божьим. — Эрг замолчал, с удовольствием наблюдая, как та самая дальня родственница, самолично поднесла очередной поднос со снедью, изумительно покачивая своими роскошными бедрами.

— Дорогой. — Она даже не проворковала, а промурлыкала, чуть прижимаясь бедром к торсу своего любовника. И со стороны это выглядело, безусловно, эротично.

Змею даже почудилось на мгновение что перед ним Сиятельная. Но наваждение быстро рассеялось, когда Эрг молодецки хлопнул подругу по упругому заду и легонько оттолкнул ее от себя.

Неслышными тенями мимо друзей проскользнуло двое слуг, заменяя готовые погаснуть факелы. Наступила уже настоящая ночь. И Евлампий вновь отвлекся от беседы, засмотревшись на звезды. За годы своего пребывания на планете, Евлампий выучил карту звездного неба наизусть. Но никогда не уставал смотреть вверх на небесные светила.

Ему, человеку, видевшему ошеломляющую многоцветную красоту млечного пути в открытом космосе, через тонюсенькое стекло боевого скафандра, было что вспомнить, о чем пожалеть, наблюдая, как мерцают эти исполинские огненные существа, названные далекими предками — звездами.

А Эрг, воспользовавшись паузой в беседе, налег на еду, благо принесено было всего и много. Утолив первый голод, воевода откинулся на стуле и, обратив внимание на задумчивый взгляд Змея на звезды спросил: «Помнишь, как я вот также встретил тебя, любующегося на звезды во время осады Арля»?

— На следующей день, ты повел свой отряд на штурм углового бастиона. И захватил его. Помню. К чему ты это вспомнил?

— В отряде набранных наемников есть десяток ветеранов с того похода. Старшим у них Жан Рафре.

— Я слышал про него. Подожди это же «Грамотей». Ну тот, что выдоил до последнего грошена герцога Серхова.

Эрг рассмеялся. — Ну не герцога, а его двоюродного брата. Редкостный мерзавец был.

— Расскажешь? Я до сих пор не знаю всех обстоятельств той истории.

— Расскажу. Как говорил сам Жан Рафре, подсудимый был человеком не вредным для общества, что уворовывал, то сразу и проматывал на кутежи.

Друзья негромко рассмеялись.

— Дело было как раз в начале войны с Калией, он командовал сводной дружиной вольных городов. Точнее был назначен. Но мы, командиры наемных отрядов сильно против были. Не сложилось. Не у нас с ним, ни у него с нами. Я даже не знаю почему. Вот Рафре тогда и придумал, как эту сволочь примерно наказать.

Он тогда казначеем был в моем отряде. Перед очередным походом нашей дружины, все чин по чину сдал казну на хранение мерзавцу. Уговор тогда такой был. С Калией жаркие битвы были в ту пору. Общак сдавали перед выполнением заданий. И забрать его могли только назначенные люди.

— Я слышал об этом. — Евлампий в уме уже прокручивал сказанное Эргом, но способа провернуть аферу пока не видел.

— Наш отряд ушел на задание, да с возвращением не заторопился. Выждали неделю другую. Потом мы слух пустили, будто разбили нас. В клочья. Полегли в неравной схватке и все такое.

И подослали в ставку самого пронырливого из отряда. Был у нас такой, всегда на подхвате. Тот с родственничком герцога про общак и перетер все знатно. Сошлись по 50 процентов. Это тогда где-то тысяч двадцать золотых они поделили.

— Дальше я понял. Тут появляется сам казначей сгинувшего отряда. Разумеется с габаритной поддержкой. Крик, шум и возможно мордобой. Дальше «развод» по полной программе, вплоть до «честного» отъема земляных владений в пользу «потерпевшего».

— Ну да. Как потом написали герцогу Серхова: «В результате многочисленных укусов насекомых и возможно другого воздействия у его светлости графа образовались на лице синяки и сломалась челюсть».

— Тонко подмечено.

— Герцогу пришлось лично выкупать у нас закладные своего брата. Тот заложил собственное родовое поместье, дабы погасить долг.

— Значит, я могу рассчитывать на твоих людей?

— Для этого я тебе про Рафре и сказал. — Эрг сыто откинулся от стола и срыгнул. Алкоголь наконец пробрал ветерана и легкое опьянение только подняло настроение Эргу. Родственница, вновь тонко подгадав момент, появилась подле своего избранника. Глаза ветерана масляно заблестели, и Евлампий понял, что скоро будет пора уходить.

16

Сборная дружина вышла в ночь. А точнее, за час до рассвета. Двинулись испросив благословления у присланного отцом настоятелем монастыря святым братом на день раньше условленного срока. В первый день новолунья. Двести сорок наемников и тридцать бывших имперских меченосцев во главе с Куртом. Шли налегке, никаких повозок, только заплечные мешки и минимум груза. Змей, как и обещал, возглавил авангард. После необъяснимой отставки Эрга от роли командира знаменитый наемник решительно отказался. Номинально командовал Курт, уязвленный дважды. Должность командира ему досталась после отказа Змея. К тому же леди Ди советовалась по всем действительно важным вопросам со Змеем, доверив ему единственному тайну маршрута.

Курту достались исключительно рутинные заботы, с которыми был в состоянии справиться любой полупьяный десятник и смешки за спиной весело гогочущих наемников.

С первыми лучами солнца Евлампий увел отряд с тракта, углубившись в Хельгову пущу. Четыре пятерки разведчиков — двадцать наемников, отобранных лично Евлампием, сменяли друг друга точно во время привалов. Шли ровно. Бег тысяча шагов. Потом тысяча шагов размеренным темпом и три тысячи ускоренных шагов, после которых следовал привал.

Всю прелесть похода под высокими стволами могучих сосен и дубов сиятельная леди Ди ощутила в полдень. Ей, могучему демоны БЕЗДНЫ, не раз приходилось создавать защитный полог, чтобы огородиться от яростного солнца. Толи дело, когда неистовое светило лишь немного слепило, бессильно опаляя жаром могучие кроны деревьев. А лес нес прохладу и свежесть воздуха.

Опытные следопыты, поставленные Змеем в авангарде, легко отыскивали заветные лесные тропы, позволившие взвинтить темп движения до двух тысяч шагов бега, потом тысяча шага, потом еще две тысячи шагов бега и короткий привал. Перевести дух ополоснуть лицо, шею и руки и смочить горло дружинники могли вкусной родниковой водой. Бывалые лесовики-разведчики безошибочно выводили наемников на родники и наемники прямо на ходу пополняли фляги, продолжая ускоренное движение.

Дружина предложенный темп выдерживала без труда. Лишь имперские меченосцы непривычные к таким рейдам, под конец дня побагровели от натуги. Но терпеливо сжимали зубы, не собираясь показывать свою слабость.

Ближе к закату отряд пересек всю Хельгову пущу насквозь и оказался в предгорьях Южных уделов. Там, за этой горной грядой, лежала великая степь, тянувшаяся на многие недели пути.

Ее поверхность была по большей части неровная, волнистая, местами довольно лесная, даже гористая, пересекаемая оврагами с родниковыми ручьями, степными речками и озерами. Только там располагаются знаменитые степные сырты и увалы, где несет свои воды, могучий Окс. Разрезающей южный полуостров на двое, вливаясь в бескрайнее Юго-восточное море.

Отряд разбил лагерь на привычном месте сбора для всех путешественников, собиравшихся штурмовать отроги Южных пределов. На лысой горе. Это было замечательном место. Змей бывал здесь неоднократно и бездумно предавался лени, размышляя о сиятельной демонесе.

Сам периметр горы был обнесен высокой деревянной стеной. Внизу текла небольшая речушка, в которой водилась рыба и даже раки. Назначенные дежурные десятки разбивали палатки, разводили костры и приступали к готовке ужина. Застрельщики охотники уже тащили в лагерь подстреленные туши двух молодых косуль и глупого кабанчика попавшегося им по дороге.

Часовые расставленные по деревянной ограде весело перекрикивались, вдыхали запахи варившейся каши и жаренного мяса на кострах и облизывались, практически не обращая внимание на снующих туда сюда наемников.

Леди Ди укрылась в своей палатке, абсолютно такой же, как и все прочие, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. А они настораживали. Ее интуиция и богатый опыт давали понять, что рядом появилось нечто, способное напасть, невзирая на смертных наемников. Усевшись в позе лотоса, демонеса вошла в состояние транса. Вокруг стоянки магический фон был совершенно спокоен. Ни охранные сети, не следящие заклинания, не давали повода усомниться в том, что рядом врагов нет. Но щемящее чувство беды не отпускало.

Мысленно перебирая свой зверинец — бестиарий Сиятельная искала ту саму бестию, что способна провести разведку местности, а в случае необходимости и уничтожить врага. Наконец в памяти всплыло нужное существо.

Пепельный упырь. Редкостная полуразумная тварь. Антропоморфное строение тела, пепельнокожее, седовласое, с провалами вместо глаз, атакующее врагов магией. Этого будет вполне достаточно, чтобы уничтожить, либо обнаружить затаившегося врага.

А для верности демонеса решила сразу за ним послать своего верного рыцаря БЕЗДНЫ Тагира.

Тагир выслушал задание совершенно невозмутимо. Как всегда, что было присуще этим элитным воинам БЕЗДНЫ.

— Если Сиятельная позволит, то я бы приказал наемнику пойти со мной. Вдвоем мы справимся даже с иерархом СИЯНИЯ.

— Это мысль. — Сиятельная протянула Тагиру зачарованный ключ от шкатулки бестиария.

— Подчинишь упыря и наемнику. Да запомни. Выпускай его подальше от лагеря. Иначе инстинкты возьмут вверх. И он атакует любого смертного, кто окажется в зоне его видимости.

На задание отправиться на разведку вместе с Тагиром и очередной милой зверушкой из гарема Сиятельной Змей отреагировал еще спокойнее, чем сам рыцарь БЕЗДНЫ. Он только зашнуровал свои сапоги на мягкой подошве. И выложил часть богатейшего арсенала на свое спальное место.

— Я готов. — Наемник заблаговременно перевел свой тепловой сканер в активный режим, отметив, как ярко пульсирует непонятный продолговатый предмет в руках Тагира.

Фигуры сосредоточенно вышагивающих Тагира и Змея сразу привлекли внимания небольшой группы неформальных лидеров отряда, во главе которой был тот самый «Грамотей», рекомендованный Змею Эргом Лаецки.

Но объясняться не пришлось. Змей пальцами быстро просемафорил «все в порядке» и наемники сразу потеряли интерес к бодро вышагивающей парочке.

В сгустившихся сумерках Тагир чувствовал себя почти как дома. Змей же полагаясь на свой тепловой сканер также особо не испытывал проблем с достаточно быстрым движением в ночном лесу.

Отойдя от лагеря почти на тысячу шагов, разведчики остановились. Тагир опустил руки на пояс, где находилась шкатулка — бестиарий и довольно бесцеремонно уронил ее на землю. Прежде чем активировать ее ключом, он, особо не стесняясь наемника, начал произносить отрывисто и резко несколько фраз на совершенно непонятном человеку языке.

Затем рядом с шкатулкой упал и ключ. Не вспышки ни чего-то другого не последовало. Просто перед парочкой возник практический неразличимый в темноте силуэт бестии.

Пепельный упырь утробно рыкнул и попытался напасть на Тагира, но жесткое ограничение, вдолбленное твари в саму подкорку сознания, не дало сделать и шага. Тагир повелительно махнул рукой, заставляя пепельного упыря отправляться на разведку.

Змей, обнаружив, что появившийся монстр вполне управляем, чуть ослабил внутреннее напряжение и негромко спросил: «На кого охотимся»?

— Повелительница лишь чувствует угрозу. Попробуем обнаружить на живца.

— Разделимся. — Змей оценив предстоящую операцию, не имел никакого желания иметь в напарниках вассала сиятельной леди Ди.

— Хорошо. — Тагир так же не горел желанием подставлять свою спину смертному.

— Я по левую руку, от зверушки. Ты по правую руку.

— Годиться. — Тагир окутался защитным пологом, появление которого четко было видно в тепловом спектре, и стал забирать правее.

Змей бесшумно шагнул влево. Следуя по пятам бестии.

Пепельный упырь несся широкими скачками, изредка замирая, словно посылая во все стороны незримые сигналы. Лес начинал редеть и вскоре, как помнил Змей, должен был плавно перейти в изрезанное скалами небольшое плато, от которого и начинался подъем по Южным пределам.

Внезапно бестия взвыла, как сирена боевой тревоги на флагманском линейном звездолете, и с ее рук сорвались молнии. Змей видел это издалека, так что даже тепловой сканер не был в состоянии дать четкую картину схватки.

В ответ, на то место, где мгновениями раньше был пепельный упырь, полетели стрелы. Которые, ударяясь о землю, взрывались, образовывая целые воронки.

Кто бы ни напал на бестию, тот очевидно проигрывал. Пепельный упырь с невероятной скоростью сигал от дерева к дереву, ловко уклоняясь от контактной схватки, щедро применяя магию.

Атаковали бестию существа похожие на людей. Одетые во все черное. Практически не излучающие тепло. Сканер смог их зафиксировать, только потому, что их температура была чуть ниже фоновой температуры воздуха. Гибли они быстро, но как подозревал Змей, не напрасно, заманивая пепельного упыря в ловушку. Словно достигнув условного рубежа, почти вся земля вздыбилась ледяными глыбами, нанизав и пепельного упыря и немногих оставшихся воинов на острые сталактиты.

Но тварь, вызванная Сиятельной так просто убить было невозможно. По сантиметру пробивая лед, используя свою гигантскую силу, пепельный упырь стал долбить по сталактиту, пока он не надломился. Но в этот момент воздух вокруг бестии стал стремительно охлаждаться. Визуально вокруг твари начал образовываться туман, сформировавший ледяную скульптуру человека. Еще мгновение и скульптура взорвалась тысячами осколков, иссекая тело пепельного упыря в клочья. Из эпицентра взрыва шагнул человек, и буквально нарастив себе ледяной меч, с силой рассек тело твари надвое.

Посмертный ответ пепельного упыря был не менее эффектен. Разваленное тело исторгло багровое пламя, облепившее человека. Лед отчаянно сопротивлялся пламени. От человека пошел пар, и даже, полетели капли воды во все стороны. Однако лед одолевал. Ведь огонь, не имея больше подпитки, потихоньку начал угасать.

Этот момент и был выбран Тагиром для нападения. Стремительную атаку могучего слуги демонесы Змей прозевал. Тагир даже не бежал, он понесся с невиданной легкостью, разогнав свое тело до запредельной скорости. Ледяной человек, сумевший только-только справиться с пламенем, заметил нападавшего слишком поздно. Он успел лишь метнуть в него облако холода. Но Тагир отбил его, возведя на бегу щит тьмы. Со стороны это было фантасмагоричное зрелище — белое облако, будто звеня от холода, уткнулось в чернильный щит, сотканный из непрозрачных частичках воздуха.

Змей собрался было присоединится, как вдруг, почувствовал движение за своей спиной. Это тихо крались все те же люди в черном.

На этот раз их было немного, всего три двойки. Они, окружив плотным кольцом бесформенную фигуру в балахоне, ждали результата поединка Тагира с ледяным человеком, очевидно чтобы повторить маневр рыцаря БЕЗДНЫ и ударить в спину.

Наемник раздумывал недолго. Выхватив свои мечи, один из которых был мечом той самой невидимки из дома банды Абу-бакара, он сам кинулся в атаку. Первую двойку он убрал классическими диагональными ударами сначала сверху вниз, а потом снизу вверх.

В этот момент балахон с существа слетел, и перед наемником предстала редкой красоты девушка. Полуобнаженная и неимоверно привлекательная. Она лишь улыбнулась наемнику, даже не пытаясь пошевелиться. Но от этой улыбки волна обжигающей страсти обдала Змея не хуже памятного взгляда Сиятельной.

Тогда сразу, едва ощутив ее потуги воздействовать на него, как на мужчину, Евлампий вонзил клинок невидимки в столь опасное существо, отмечая боковым зрением, как вздрогнули оставшиеся две двойки бойцов, а затем повалившиеся на землю.

В это время Тагир методично избивал ледяного человека. Безжалостно направляя могучие удары своим мечом в голову и грудь. Один из ударов, в конце концов, достиг цели. И меч Тагира вонзился в плечо ледяному человеку.

Но тот и не подумал сдаваться. Извернувшись, даже потерявший способность действовать обеими руками, он угостил рыцаря БЕЗДНЫ ледяной стрелой, а затем сразу и облаком замораживающего холода. Движения Тагира, пропустившего магический удар существенно замедлялись. Но подоспевший наемник внес решающий вклад в схватку. Сообща, вдвоем, Евлампий и Тагир добили столь трудного соперника.

— Кто это был? — Евлампий, продолжая удерживать мечи в боевой стойке, очень аккуратно осматривал трупы. Получить удар в спину, от выжившего или притворившегося мертвым, ему не хотелось.

— Ледяной демон. — Тагир тяжело отходил от схватки. Точнее от заморозки.

— Что за тварь?

— Обычный демон, до высших не дотягивает. Владеет магией льда, считается хорошо тренированным убийцей.

— А там? — Евлампий махнул рукой поодаль, где лежали трупы шестерки и их красивой, но мертвой предводительницы.

— Кто-то из разновидности суккуб. — Тагир пожал плечами. — Я плохо разбираюсь в них.

— Надеюсь это все? — Евлампий позволил себе облегченно перевести дух, но не торопился убирать мечи в ножны.

— Поле боя осталось за БЕЗДНОЙ. — Немного пафосно произнес Тагир, окидывая взглядом окрестности схватки. Не подозревая, что на самом краю плато, замерев для маскировки, буквально изнывая от жестокой жары, затаился последний ледяной демон.

Его хладня кровь с трудом справлялась с теплом, что окутывало плато, да и все вокруг. Лишь там выше в отрогах этих скалистых гор было достаточно комфортно для его существования.

Чуть дальше по тропе лежали убитыми и растерзанными прочие слуги великого Нахата. Ледяной демон с презрением относился к этим неудачникам, позволившим себя убить. Пусть они и были великолепно вышколены и неплохо подготовлены. Главной задачи они не выполнили. Убить зачинщиков похода не удалось. А легкость, с которой была уничтожена, в сущности, неплохая засада, лишь подтверждала мысль, что лихим наскоком с этим умелыми выкормышами БЕЗДНЫ не совладать.

— Дальше пойдем? — Евлампий убрал свои клинки в ножны и тут же дернулся от непонятного шороха, так хорошо слышного в ночной тиши.

— Думаю не стоит. — Тагир вопросительно посмотрел на наемника, а тот кивком головы подтвердил подозрения рыцаря БЕЗДНЫ.

Стоило шороху повториться, как Тагир еще раз внимательно посмотрел на наемника, положив руку на рукоять своего меча. Но Змей лишь отрицательно качнул головой.

— Спугнем. — Произнес он одними губами. И почти бесшумно растворился в ночи. Но отсутствовал наемник недолго. Вскорости он вернулся и досадливо пожал плечами, объясняя свою неудачу.

— В горы подался. Мне его там не догнать.

Тагир тем временем приступил к тщательному осмотру поверженных. Картина повторялась и здесь — метки были полностью иссушены.

Возвращение в лагерь ничем примечательным не запомнилось. Лагерь спал. Только полуночники шатались от палатки к палатке, да часовые вяло перекрикивались друг с другом, расставленные по периметру лагеря.

Евлампий после ночного приключения почистил клинки, затем достал свою кольчугу, которую он благоразумно не надел перед разведкой в лесу, и обильно ее смазал, предохраняя от ржавчины. Так его и застал Тагир. С учтивым предложением, оказать честь Сиятельной и явиться для беседы.

В палатке леди Ди было по-походному скромно. Сиятельная возлежала на двух одеялах не раздеваясь. От ее доспех исходил стойкий характерный аромат с яркими тонами пота, окислов железа и растительных жиров. Что впрочем, Сиятельную, ни в малейшей степени не беспокоило.

Маленький светильник с редким здесь стеклом располагался на походном столике. Там же стоял кувшин с питьевой водой и треснувшая глиняная кружка.

— У тебя невероятная выдержка. — Демонеса подогнула ноги, словно приглашая наемника расположиться подле нее.

— У меня были хорошие учителя. — Евлампий был чуточку настороже. Но Сиятельная не давала даже намека заподозрить ее в какой-то каверзе.

— Садись, не стесняйся. — Предложила она, и наемник все-таки принял ее приглашение.

— Мы на ты? — Неприкрытая ирония человека легко была отражена обратной репликой леди Ди.

— Да какие счеты между своими…

— Действительно. — Произнес наемник и бесшабашно уселся в ногах демонесы.

— Скажи мне человек. Почему ты не боишься смерти. Я чувствую это так же хорошо, как твою жажду убийства, которая прорывается сквозь маску спокойствия и самоконтроля.

— Хороший вопрос. Если я отвечу тебе на него, ты позволишь мне задать тебе вопрос?

— Это будет честная сделка. — Демонеса незаметно разжала пальцы левой руки, сжимавшие до этого клинок небытия. Этот смертный пугал ее своими возможностями. И как крайний вариант, для беседы, Ди приберегла стол редкий артефакт.

— Ты встречала таких же, как я, презирающих смерть в любом обличье? — Змей поймал себя на мысли, что его тянет пофилософствовать.

— Редко. Я понимаю, к чему ты клонишь. Ты столько раз смотрел ей в глаза, что теперь ты стал не восприимчив к ее появлению.

— Верно. А может я просто устал, от жизни и пытаюсь в такой глуши тихо дожить свои дни…

— Никогда не поверю в такую чушь. Ты как бездушный голем. Ни лишнего жеста, ни движения. Ты скуп на эмоции, но твоя заряженность на действие вызывает восхищение.

— А ты добавь сюда еще мое состояние. Мое тело безвозвратно стареет. И лишь вопрос времени, сколько оно мне еще послужит.

— Уклончиво ответил… — Рассмеялась демонеса.

— Тогда моя очередь спрашивать? — Евлампий всем своим видом показывал, что спросит очевиднейшую ерунду, и демонеса милостиво разрешила этому забавному смертному задать свой вопрос: «Слушаю тебя…»

— В то место, куда направляется твой отряд наемников, есть устойчивые признаки излучения очень редкого для моей родины редкоземельного элемента. И настолько дорогого, что мне трудно подобрать примерную стоимость в золоте…

Змей не успел договорить, а демонеса, не дослушав, изогнулась, выхватывая левой рукой из-за спины какой-то кинжал. Но реакция человека была не менее стремительна. Если бы сейчас сторонний наблюдатель заглянул в палатку, то его взору предстала вполне традиционная для любителя пикантных сцен картина — мальчик сверху, девочка снизу.

Борьба в партере продолжалась недолго. Ровно до того момента, как устав перебарывать невероятно физически одаренную сиятельную леди Ди, Змей не пригрозил, использовать отобранный кинжал по прямому назначению.

Прекратив сопротивляться, демонеса вдруг поймала себя на мысли что ей невероятно приятно ощущать этого смертного верхом на себе. А его сильные руки, которые буквально вжали Сиятельную в пол, вызывали дрожь и сладкую истому. Такой напор, стихию будет очень приятно покорить. Демонеса украдкой про себя облизнулась. Или же уничтожить. Но позже.

А сейчас она тут же сменила свое поведение, предпочтя в данный момент маску страстной и покорной женщины.

Но Змей на такие уловки не повелся. Он ни как не показывал, нравиться ему или не нравиться, сжимать в объятьях невероятно соблазнительную демонесу. Беспомощная вся доступная и очень жаркая от своей страсти. Про себя Сиятельная уже начинала приходить в легкое бешенство, да на такое повелся даже последний лич, из когорты повелителя мертвых.

— Я жду ответа… — Змей, словно не замечал, как соблазнительно колыхалась грудь демонесы, как невзначай то бедро, то колено касались его тела.

— Подробного? — Сиятельная леди Ди сделала еще одну попытку достигнуть своей цели: «Я расскажу тебе все, что ты захочешь. Только поцелуй меня»!

И тут наемник опять удивил демонесу. Он без слов чуть наклонил голову и не закрывая глаз очень мягко коснулся своими губами губ Сиятельной. Это был просто нежный поцелуй с закрытыми губами. И демонеса банально растерялась. Этот поцелуй доставлял демонесе несравнимое удовольствие и разжигал страсть. Воистину запретный плод сладок. Наемник не торопился, а медленно, словно исследуя все ощущения, которые получала леди Ди, продолжал целовать, добиваясь в ответ все более активного участия Сиятельной.

Внезапно Змей отстранился, словно почувствовав, как учащается пульс демонесы.

— Удавила бы тебя! — В этот миг леди Ди стала похожа на рассерженную кошку.

— Честно? — Змей позволил себе мило улыбнуться, довольный своей пакостью.

— Нет. Я бы подарила тебе сейчас настоящее наслаждение. Поверь мне, я чуточку разбираюсь в этом вопросе.

— Как-нибудь в следующий раз. Я все еще жажду рассказа…

17

Переход через отроги Южных гор прошел на удивление ровно. Пара обморожений была не в счет. Даже на вершине перевала, откуда открывался неописуемый вид, внушавший большинству наемников благоговейный страх, Змей не позволял себе и своим разведчикам расслабиться. Здесь частенько могли встретиться лихие горцы, сбившиеся в ватаги, которым абсолютно все равно кого грабить.

Ожидая очередного нападения, наемник загонял своих воинов, да и весь отряд тоже. Горный марш-бросок, рассчитанный на три дня и две ночи, дружина преодолела за два дня и одну ночь.

По взаимной договоренности с Сиятельной, Евлампий, больше к теме давешнего ночного разговора не возвращался. Демонеса веско пообещала, что внезапной атаки непонятных тварей не будет. И наемнику оставалось только поверить.

После однодневного отдыха в живописной долине Камбери наемная дружина продолжила свой путь по степи, стараясь держаться известковых склонов двух балок, с востока на запад расчленяющие великую степь вплоть до великого Окса. Здесь, по ходу движения отряда, встречались небольшие лесные массивы. Только тут они были крохотными и прятались в понижениях рельефа — в долинах и балках.

Шанс нарваться на удалой отряд кочевников при таком маршруте движения был минимален. Хуже будет, если не удастся избежать встречи. Вот тогда и придется бравым наемникам сполна отработать выплаченный аванс.

Так крадучись, пройдя пять дневных переходов, наемники добрались до Изера, широкой плодородной долины, где не было недостатка в припасах и водных источниках.

Здесь отряд задержался почти на три дня. Разведчики постоянно дежурили на выходе из долины. Отсюда, до переправы через воды могучего Окса, был ровно день пути.

Но степь напоминала растревоженный улей злых пчел. Здесь совсем рядом проходил большой древний караванный путь. Бесконечно сновали во все стороны небольшие группки кочевников. И Змей, полагаясь на мнение бывалых ветеранов предпочитал выжидать, чем отчаянно броситься в неизвестность.

Все эти дни, на автоматизме решая возникшие проблемы их маленького войска, Евлампий обдумывал рассказ Сиятельной. Верить всем ее словам было глупо. Но не верить тоже. Поиск магического амулета, испускающего вокруг себя энергию. В конце концов, это было можно принять за рабочую версию. В конечном счете, наемнику было все равно, разве что посмотреть какого цвета кровь у тех самых загадочных воинов СИЯНИЯ и БЕЗДНЫ…

Преодолеть последний отрезок перед переправой решили рано утром. Покинув безопасную долину, отряд ужался, став похож на образцовую колонну имперского легиона. Ощетинившись копьям и алебардами, воины спешным шагом все больше и больше углублялись в бескрайную равнину. Где сильнейшие порывы ветра подымали тучи песка, пыли и прошлогодней сухой травы.

Предусмотрительный Евлампий передвигался в удобной повязке, намотанной на голове, подставлявший ветру только узкую полоску глаз. Так же поступило и большинство ветеранов. Остальные мучились от всепроникающей пыли залепляющей глаза нос и рот. Лишь Сиятельная, да ее телохранители не замечали начинавшегося разгула стихии. Демонеса использовала как всегда недоступные для понимания заклинания, а рыцари БЕЗДНЫ не использовали ничего. Для них выдержать такую бурю было пустяком.

Любой неподготовленный путник был бы поражен произошедшей перемене. На рассвете в степи царила легкая прохлада, и густой туман стелился на выходе из долины Изера.

Сейчас же степь показала свой настоящий норов. Угрюмая выжженная безжалостным солнцем земля, огромные трещины на почве и безумный горячий ветер, секущий лицо пылью и песком.

Впрочем, дружине это было на руку. Такая непогода разогнала кочевников по своим стойбищам. И за все время пути по самому опасному участку им не попался ни один разъезд детей великой степи.

После полудня, когда солнце, наконец, чуть стронулось в сторону заката, наемники почувствовали приближение большой воды.

Сначала пропал песок, а ветер, продолжавший неумолимо дуть, вместо сухости и пыли, принес новые ощущения влажности и свежести. Изменилась и сама природа: трава стала сочной и насыщенно зеленой, появились чахлые кустики и даже низкие деревца.

А когда дружина достигла двух огромных врытых в землю столбов, изрезанных искусной вязью и украшенных выбеленными черепами животного огромных размеров то витавшее напряжение отпустило само собой. Так обозначались граница переправы.

Достигнув границы переправы, наемники попадали под действие древнего и тщательно оберегаемого закона о неприкосновенности путников, собирающихся переправляться через Окс.

Сама переправа представляла собой дичайший организованный беспорядок. Степь покрывали сотни войлочных шатров, кибиток, плетневых шалашей и еще не пойми каких сооружений. Многочисленные стада мелкого скота и конские табуны добавляли импозантности и сюрреализма. Здесь тонули в траве рассыпанные стада баранов, овец и коз, с молодыми ягнятами и козлятами. Тут бродили и мычали стада коров. И бесконечно часто мелькали с разных сторон остроконечные шапки кочевников. Лениво, беспечно, всегда шагом разъезжающие по обеим сторонам переправы.

Сама переправа представляла собой редкостное инженерное сооружение. Посредине реки находился небольшой остров, добраться до которого можно было с правой стороны пешком вброд, благодаря отмелям, тянувшимся по всей правой стороне Окса. На островке была возведена небольшая крепость, со всех сторон окруженная оборонительным валом. Высотой чуть больше четырех метров, земляная насыпь была защищена от осыпания деревянной опалубкой. Стены этой крепостницы были деревянными. Они стояли на вершине вала и представляли собой бревенчатые срубы, скрепленные на определенных расстояниях короткими отрезками поперечных стенок, соединенных с продольными «в обло».

Стены достигали в высоту от трех до пяти метров. В верхней части были построены боевые ходы в виде балконов и галерей, проходящей вдоль стены с ее внутренней стороны и прикрытой снаружи бревенчатым же бруствером.

Там мелькали фигуры часовых — защитников крепости, которые через бойницы в бруствере могли контролировать все подступы к переправе.

Слева протекало главное русло Окса. Тут перейти вброд реку, нечего было и думать. От левого берега до острова были натянуты канаты, по которым два массивных парома перевозили людей, живность и грузы.

— Чья эта крепость? — Леди Ди непонимающе крутила головой, силясь различить хоть какой-то вымпел над башенками крепости. Курт практически не отходивший от обожаемой им демонесы тут же поспешил поделиться своими знаниями: «Степняков. Возвели ее имперские строители. Ханы трех великих кланов выступили гарантом бесперебойного прохождения судов по Оксу, как в верховья, так и в низовья. И насмерть перессорились из-за сбора податей. Пару раз воевали даже.

Потом торговыми гильдиями разных стран был предложен вот такой вариант. В крепости наемники чуть больше четырех сотен. И выборные казначеи от всех трех кланов. За проводку судов мимо острова и переправу взимают подати. Сколько точно не скажу. Но доход хороший. Несколько раз переправу жгли недовольные кочевники других кланов. Но крепость каждый раз смогла устоять до подхода помощи.

— Лагерь будем разбивать здесь. — Зычный голос Змея на мгновение прервал рассказ Курта. Но услышанного с лихвой хватило Сиятельной. Она еще раз внимательно осмотрела крепость на острове, дивясь про себя суетности рода человеческого.

Ближе к полуночи к месту ночевки скорее дремлющего, чем крепко спящего Евлампия подвалил тот самый «Грамотей», про которого рассказывал Эрг Лаецки.

Жан Рафре был навеселе, от него крепко разило пивом, крепленным вином и жареной бараниной. В руках он держал небольшую лампадку, дававшую достаточно света, что бы различить черты лица.

— Слышь, Змей, разговор есть. — Рафре устало плюхнулся в ноги Евлампию и шумно харкнул.

— Говори. — Змей чуточку поджал уголки губ, ничем больше не выдав свое недовольство.

— Ты извини, конечно. Я малек перебрал. В гости к друзьям в крепость мотался.

Змей продолжал молчать, а Рафре на этот раз сытно срыгнул и вновь сплюнул.

— Так вот слушок один у них прошел. Не далее как дня три назад про нас спрашивали на переправе.

— Кто?

— По слухам люди хана Уюбо. Мелкая сошка по меркам великой степи. Но сможет выставить до трех сотен всадников. Я тут среди кочевников тоже знакомцев имею, что звонкую монету на слухи менять любят. Так вот прикормленный человечек из орды баял мне, что получил этот хан бакшиш достойный, за то чтобы нас пощипать по дороге.

— Все? — Змей уже приступил к анализу ситуации и спросил лишь для проформы. Он чувствовал, что его собеседник уже выложил ему все что знал. И новых откровений ждать не придется.

— Всем ты Змей хорош. Вот только нелюдимый ты, аж противно. — Рафре вновь традиционно сплюнул и отправился куда-то в ночь, очевидно, искать более душевных собеседников.

Три сотни кочевников Змея не пугали. Наемники с легкостью перемелют и пять сотен кочевых воинов. Вот если бы в копья их взяла рыцарская дружина какого-нибудь графа или того хлещи короля.

Окончательно сбросив с себя остатки сна, Евлампий направился к палатке Сиятельной. Там у входа, замерев подобно каменной статуи, высился Тагир. Гигант наклонил голову в знак приветствия и безмолвно выслушал вопрос Змея.

Почти не обдумывая, он выдал: «Легко». И Евлампий с чистым сердцем завалился спать. Впереди предстоял очередной хлопотный день.

Переправа через Окс заняла почти весь световой день. Бесконечное мельтешение перегоняемых табунов лошадей, прочей живности и крикливость кочевников, норовящих пролезть без очереди сильно замедлили процесс переезда с одного берега на другой.

Почти на закате к Евлампию присоединился Тагир и недовольный предстоящей вылазкой один из побратимов Жана Рафре.

Троица, немного покружив по становищу, быстро отыскала своеобразный кабак для кочевников, где варилось мясо в котлах, установленных на внушительных железных треногах и продавалось на разлив дешевое вино. Побратим еще раз проинструктированный Змеем нырнул в шумную толпу веселящихся кочевников и вскоре уже, что то живо обсуждал с двумя скалящимися степняками, татуированными по шею. Отличительный знак кочевников выбравших путь воинов-наемников. Особая каста, куда входили добровольцы из всех кланов и родов.

Беседа протекала сложно. Издалека было видно, как свирепели кочевники, как отчаянно мотал головой наемник из Мельна. Но консенсус был все-таки найден.

— Два золотых, на каждого. На меньше они не согласились.

— И не надо. — Евлампий одобряюще хлопнул по плечу переговорщика. Деньги вздор. Главное что они поспешат рассказать об этом хану Уюбо.

— Так это все зря я тут торговался? — Наемник было вспылил, но почтительно замолк, когда Тагир, который банально притомился стоять и нечего не делать, положил свою огромную ладонь в кольчужной перчатке ему на плечо.

— Иди и никому больше ничего не говори. — Тагир легонько толкнул наемника и повернулся к Евлампию. — Ты на редкость безумен в своих желаниях.

Я знаю. — Змей без робости устремил свой взгляд в глаза рыцарю БЕЗДНЫ.

— А если бы я не согласился?

— Ну, я все-таки не на столько безумен. Придумал еще что-нибудь.

Суть плана предложенного Тагиру наемником и правда попахивала сумасшествием. Вдвоем попробовать заманить в ловушку сотни хана Уюбо. В одиночку, пожалуй, Змей не рискнул бы, но вот с Тагиром. Вдвоем, на пределе сил и возможностей, это был не просто вызов. Это было именно то, что так хотелось Евлампию. Здесь он с легкостью утолит свою жажду убийства. И проверит, на что еще способен гигант в бою.

Двое кочевников, за два золотых, огромные деньги по меркам жителей степи, согласились проводить рано утром дружину мимо дозоров воинов клана хана Уюбо. Как справедливо рассуждал Евлампий, что тайна известная двоим, уже не тайна.

Кто-нибудь, один то обязательно, расскажет по доброте душевной хану или его ближним, о попытке прорыва с переправы.

Когда луна едва перевалила за условную линию полуночи, дружина стала споро собираться для решительного марш-броска. Практически без нареканий всего за два часа наемники снялись с лагеря и отправились в путь. К границе территории переправы, где их уже поджидало двое давешних кочевников на своих резвых лошадках.

Переговоры с кочевниками взял на себя на этот раз сам Евлампий. За ним могучей тенью высился Тагир.

Кочевники с уважением смотрели на эту внушительную гору живых мускулов, увешанных железными доспехами.

Порядок движения был определен просто. Первыми двигаются проводники со Змеем и Тагиром. Следом на расстоянии двух полетов стрелы остальная дружина.

В ночной мгле, где даже кочевники с их врожденным чувством ориентирования чуточку замешкались, отыскивая верный путь, и произошла подмена. Повинуясь командам своих предводителей, наемники через какое-то время стали замедлять ход, а потом просто повернули в другую сторону. Но чары демонесы, наложенные на амулет, спрятанный под кольчугой Тагира, этот маневр скрыли. Воссоздав из морока бестелесных теней и самой тьмы призрачную дружину, копирующую ушедший отряд полностью, вплоть то пылевого облака и звона доспехов.

Даже Евлампий, с удивлением отметил, что подмена произведена очень качественно. Отдалившись от границ переправы на достаточно большое расстояние Змей с неудовлетворением констатировал, что засады не было и в помине. Начинавшийся рассвет мог спутать планы наемника и рыцаря БЕЗДНЫ. Ведь восход солнца окажет губительное влияние на морок. И их придумка потерпит крах.

Но по мере дальнейшего продвижения авангарда мнимой дружины, проводники начали нервничать. Затем все больше и больше. Особенно нервничал второй кочевник. Тагир все прекрасно понявший, пальцем указал на крайнего справа и жестом показал наемнику — этот мой. Змей кивнул и, указав на левого, подтвердил, а этот мой.

Засаду первым увидел Змей. Точнее его тепловой сканер озарился всполохами, характерными для изображения тепловой картинки людей и лошадей. Не собираясь особо разбираться, кто предал, он чуть ускорился и своим волнообразным клинком в прыжке рассек горло кочевнику. Тагир отреагировал мгновенно. Ухватив за уздцы лошаденку своего кочевника, он могучим ударом кулака в область диафрагмы оборвал его жизненный путь. Лошадь недовольная таким грубым обращением, попыталась встать на дыбы, и громка заржала.

И в тот же миг почти безмолвная степь взорвалась воинственными криками сотен кочевников.

Туча стрел обрушилась из-за засады на бестелесную дружину. Кочевники решившие использовать фактор внезапности, постоянно держались поблизости, маневрируя, выпуская сотни стрел, сыпавшихся как дождь. Снаряды их сыпались словно ливень, и когда наемник оценил кучность стрельбы, то невольно присвистнул. Выходило, что не нашлось бы участка в четыре на четыре стопы, в котором бы не было торчавших оперений стрел.

Но заклятие морока оказалось не только обманкой, в свои чары сиятельная леди Ди вложила и маленькую толику боевых заклинаний.

Едва прекратив обстрел, сотни степных воев ринулись в атаку, бестелесное войско контратаковало. Тени словно копья, вытянувшись и набравшие скорость, пронзали собой первые ряды степняков. Людей, лошадей, не обращая внимания на доспехи и охранные амулеты. Вой умирающих смешался с криками подбадривающих себя кочевников. Возникшей неразберихой сполна воспользовались Тагир и Евлампий.

И если рыцарь БЕЗДНЫ, огромный приметный работал как мясорубка. Методично крутя своим двуручным мечом, с одинаковым успехом перерубая лошадей и людей, то Евлампий включил максимальную скорость, на которую был способен. Его волнообразный кинжал был подобен фрезе на лесопилке. Из-за острой кромки лезвий клинка, помноженную на скорость наемника, выходили страшные по своим последствиям раны. Это были даже не порезы, а разрывы тканей до костей, перерубающие мышцы и сухожилия. В движении наемник превосходил кочевников вдвое. Пользуясь этим, Евлампий смело кидался в скопления степняков, убивая десятников или любых опытных бойцов, пытавшихся воодушевить или сорганизовать их.

— Демоны, демоны! — Наивные дети матушки природы, столкнувшись с необъяснимым, ничего другого предположить и не могли. Особо стойкие кочевники, убедившись, что к гиганту в доспехах не подступиться принялись его обстреливать из луков практически в упор. Вскорости, в облачении Тагира торчало до десяти стрел, при этом они ни сколько не беспокоили гиганта. Но так долго продолжаться не могло. Почувствовав, что теряет инициативу, рыцарь БЕЗДНЫ окутался черным магическим щитом, а под ним стал стремительно менять свою сущность, превращаясь в того, кем он был на самом деле, могучим и безжалостным убийцей.

Когда магический щит развеялся, перед ошарашенными кочевниками предстала мрачная фигура полностью сокрытая костяными доспехами. Теперь железо не сдерживало скорость Тагира, и он сам кинулся в атаку.

Вырезав самых стойких, рыцарь БЕЗДНЫ подобно смерчу обрушился в смешавшиеся ряды кочевников.

Животный ужас охватил воев хана Уюбо. Паника перекинулась на оставшихся в живых. Кочевники, позабыв про все на свете, трусливо бежали. Оставив боле боя за двумя напарниками.

Евлампий сумел по достоинству оценить мощь рыцаря БЕЗДНЫ. Там, где нужна грубая сила, напор и натиск, такие бойцы незаменимы. Это не ушлые и хитрые диверсанты, принимающие такой бой только в безвыходных ситуациях. Это элита рукопашных схваток. Так для себя решил наемник.

Под его ногами слабо трепыхался разодетый кочевник. Судя пор упорству с каким его защищали, Змей надеялся что это сам хан Уюбо или его ближайший сподвижник.

Тагир, даже не подумавший сменить свою боевую ипостась, словно пушинка поднял одной рукой упитанного князька.

— Говори! — Второй рукой он слегка ударил кочевника по щеке. От чего голова пленного опасно дернулась.

Но тот лишь дико заорал и принялся из всех сил брыкаться, явно не понимая, что делает.

Евлампий тем временем, на вскидку подсчитывал количество раненых и убитых. Выходило, что здесь сейчас лежало почти сотня кочевников.

— Говори — Тагир тряс пленного как грушу. И Евлампий понял, что необходимо вмешаться.

— Изыди порождение лукавого. Да очищен будет от всякого искушения диавольскаго, раб единого и праведно, и благочестно поживет лета многие. — Вздев руки в очищающей молитве и придав лицу как можно более кроткий и благонравный взгляд, в этот момент Евлампий как никогда походил на священника.

Тагир растерянно взглянул на наемника, очевидно опасаясь, что столь ценный смертный тронулся рассудком. Но потом смог таки сообразить, что это обычная игра и уронив князька на землю Тагир с поспешностью ретировался.

— Встань сын мой. Гроза миновала. — Евлампий вкладывал в голос всю свою силу и убежденность. Он буквально продавливал сознание неграмотного кочевника мощью слов и значимостью ситуации.

У хана Уюбо, а это был он, не хватило ни сил, ни желания трезво взглянуть на только что случившееся. Едва выжив в чудовищной бойне устроенной его людям непонятно кем, и едва не лишившись жизни в руках могучего демона, сейчас он видел в пришествии священника Единого тот спасительный лучик, что вернет его рассудку и нервам покой и порядок.

Успокоенный и ободренный своим спасителем, хан поспешно рассказал все, что знал и даже больше того.

А дружина тем временем бодро наращивала свой отрыв от конных дозоров хана Уюбо. Но когда солнце озарило новый день своим появлением, в том, что план предложенный Змеем сработал не на все сто процентов, стало отчетливо ясно.

Ведь на горизонте возникло большое облако пыли. Но на удивление демонесы, наемники никаких признаков волнения не испытывали. Назначенные командиры принялись раздавать толковые указания. И дружина неспешным шагом встала вокруг небольшой возвышенности. В построениях наемников четко прослеживалась командная мысль и незаурядный опыт воинов.

Стремительно приближающая конная лава явно недооценила силу и слаженность наемников из Мельна. Первой шеренгой встали копейщики. Без щитов, но в дорогих доспехах, под которыми виднелись толстые стеганые куртки или балахоны, такие прочные, что стрелы кочевников не могли причинить им вреда. Вторым рядом стояли щитоносцы. Их было не много, всего шесть десятков, но все вооруженные арбалетами. Следом выстроились две группы вооруженные секирами и алебардами.

Когда до первой линии наемников оставалось сорок шагов, арбалетчики синхронно, по команде выстрелили по накатывающейся коннице. И тут же бросив арбалеты, схватились за вторые, взведенные и настроенные заранее.

Следующий залп пришелся почти в упор. В кучу малу полетели раненые кочевники и, ломающие ноги, травмированные лошади.

Лава кочевников потеряла стройность и скорость хода, когда налетела на копья первого ряда. Образовалась свалка. Именно в ее гущу и кинулись секироносцы и алебардщики. Дальнейший ход битвы лишний раз доказал две непреложные истины: сотня конных воев это грозная сила только в движении, и даже такой грозной силе требуется хороший предводитель.

Когда чудом вырвавшиеся из сечи кочевники смогли разорвать дистанцию, и от стройных рядов наемников их отделило два три полета стрелы. Пришло время подсчитывать потери. На земле бились в агонии или были уже мертвы почти половина конных воев. Дружина потеряла всего трех бойцов. Еще десяток были ранены.

Столь чудовищные потери вызвали гневный ропот всадников. Не решаясь вновь в лоб атаковать ощетинившийся строй копий и алебард, кочевники попробовали осыпать градом стрел наемную дружину.

В дело вновь вступили арбалетчики. Хоть попасть в движущуюся мишень было тяжело, арбалетчики методично выбивали конных стрелков, пользуясь двумя действенными уловками. Перезаряжать арбалеты им помогали боевые товарищи. Из-за чего темп стрельбы значительно вырос. И опытные стрелки пользовались эффективным методом стрельбы группой по площади, гарантированно попадая по выбранной цели.

Потеряв еще десяток своих соплеменников, кочевники обратились в беспорядочное бегство, оставив поле боя за наемниками.

Сиятельная леди Ди, не принимавшая никакого участия в этой схватке, с еле заметным любопытством поинтересовалась у стоявшего подлее нее Курта: «Узнай, почему их было так много».

Но видя, что бравый отставной имперский офицер не совсем понимает, что делать приказала: «Найди любого выжившего и допроси его. А еще лучше притащи ко мне. Я лично займусь этим».

С выполнением приказов у Курта проблем никогда не возникало. И вскоре к сиятельной леди Ди был притащен немного помятый, но вполне целый и гордый сын своего кочевого племени.

Он совершенно не был расположен к допросу, всем своим видом показывая, что его можно резать на куски, но слова от него не добиться.

Демонеса с интересом рассматривала этого смертного. А тот презрительно щурился подбитым глазом на женщину и негромко ругался, время от времени проверяя на прочность ремней, стянувшие ему руки и ноги.

Внезапно кочевник обнаружил, что вокруг него стало очень тихо, непонятно и как темно. То ли облако, то ли туман устойчивого чернильного цвета исподволь накапливался по бокам от него на расстоянии вытянутой ладони. Гася все звуки скопления большой массы людей.

Кочевник забеспокоился. Бесстрашный воин, был ярким представителем своего времени и все необъяснимое, иррациональное вызывало в нем отторжение и желание избежать встречи с этим неведомым.

— Ты почувствовал страх? — Демонеса чуть ослабила свою хватку и послушный ее воли щит тьмы чуть опал. Пленный уже не бахвалился и не пытался вырваться, он затравленно оглядывался. Переводя взор с клубков тьмы на безмятежное лицо сиятельной и обратно.

— Хочу посоветовать: отнесись к нему серьезно. Ведь страх это всегда сигнал, приближающийся опасности. — Демонеса мило улыбнулась и мановением руки отправила сгусток тьмы к горлу кочевника, лишив его даже возможности закричать.

— Потерпи, я позже дам тебе возможность высказаться. Так вот. Сам сигнал не проблема. Проблема заключается в правильной интерпретации этого сигнала. Потому что он может означать многое: ложную тревогу, незначительную опасность или как в нашем с тобой случае опасность самую наивысшую, что ты можешь представить. — Демонеса вновь шевельнула рукой, принуждая облако тьмы коснуться человека. И адская боль не замедлила буквально выгнуть дугой тело смертного. А демонеса продолжала ворковать, буквально вколачивая свои слова в мозг пленному: «Чувство страха не ответит на этот вопрос. Вот почему нам с тобой стоит вернуться к самому началу. К твоим размышлениям и твоему рассказу…

18

После бойни учиненной в степи, кочевники напрочь потеряли интерес к дружине наемников. Дальнейший путь отряда протекал гладко и без каких-либо происшествий. Лишь дождливая погода, установившаяся в степи здорово досаждала путникам. Дождь лил постоянно, с редкими перерывами, от чего вся одежда наемников была постоянно сырой. Не помогали ни накидки, обильно смазанные бараньим жиром, ни палатки промокавшие насквозь. О том, что бы развести костры просушиться и приготовить нормальную горячую еду тоже можно было только мечтать. Сиятельная подгоняла свой отряд недрогнувшей рукой, не обращая внимания на усилившееся ворчание отдельных наемников.

Так, невзирая на трудности, к концу месяца, как отряд покинул Мельн, сиятельная леди Ди, наконец, достигла конечной точки своего путешествия. Ее отряд вышел точно на внушительные крепостные укрепления, наглухо перегородившие вход в ущелье.

Смотрелся этот оборонительный вал внушительно. Высота стен под десять метров. Три башни небольшие по размерам, имеющие пятиугольную форму и массивные каменные врата перед которыми была расчищена широкая площадка, усыпанная мелким желтым песочком.

— Это здесь? — Евлампий досадливо протер лицо от надоедливых капель и завистливо посмотрел на демонесу. Та загадочным образом продолжала оставаться сухой, даже когда дождь превращался в форменный потоп.

— Дальше мои слуги пройти не смогли. Теперь очередь за вами.

— Кто охраняет ущелье? — Евлампий, как ни всматривался, но разглядеть кого-то на крепостных стенах не смог.

— Горцы. Они хорошие воины. Но их тут немного. Главное не тянуть со штурмом. — Демонеса произнесла эти слова, так словно это было откровение свыше, после этого прикрыла глаза и впала в прострацию.

— А… — Змей чуть запнулся, подбирая эквивалент слову магия. Сиятельная прекрасно поняла наемника и ответила, не дожидаясь самого вопроса: «Обходитесь своими силами».

— Неужели ваш зоопарк опустел? — Змей не стесняясь, оскалился, отдавая отчет, сколько сил и времени необходимо будет затратить на штурм такого укрепления.

— Повелительница не знает, что ждет нас в ущелье. Вам нужно просто захватить его. Дальше наемники не пойдут. Их задача будет удержать перевал до нашего возвращения — Тагир со своим ответом появился, как всегда вовремя.

— Со всем моим уважением к Сиятельной. Разумеется, испугать отряд закаленных ветеранов такими укреплениями сложно. Но наемники не готовы идти в лобовую схватку, на штурм стен, без необходимых осадных лестниц, прочих приспособлений и поддержки метательных орудий. Такой штурм кончиться крахом. — Даже Курт, преданный демонесе до мозга костей, осмелился возразить своей обожаемой хозяйке.

— Атаковать первой, Сиятельная леди Ди не будет. Этот рубеж — задача наемной дружины. — Тагир словно не заметил выпада отставного имперского офицера.

И тут Евлампий все так же невозмутимо и чуть отстраненно предложил: «А если мы убедим защитников, что нас легко разбить. Встанем беспорядочным лагерем, сымитируем, что у нас полный бардак и никакой дисциплины»?

— Я не уверен, что командир горцев будет таким легковерным. — Скептически отозвался Курт. Отдавая должное предложению наемника.

— Я думаю, чуточку помочь ему в этом сможет… — Но Змей договорить не успел.

— Я помогу…! — Демонеса вышла из транса и недовольно прикусила губу. Там впереди все было закрыто от ее внутреннего взора. Что буквально бесило Сиятельную.

Теперь, когда план был выработан, задачи определены, конкретизированы и нарезаны для исполнения, дружина пришла в движение.

Отступив на три полета стрелы, наемники разбили псевдо лагерь. Бойцы Курта расположились в центре, окружив кольцом палатку Сиятельной. Боевое охранение поручили заботам двум арбалетчикам, выбранными за талант к лицедейству.

Остальные, как могли, изображали полный раздрай. Часть бойцов пытались развести огонь, другие строили навесы, третьи трудились на тяжкой ниве ничегонеделания.

Демонеса взирала на весь этот хаотично организованный спектакль с заметной долей иронии. Ее интуиция настойчиво советовала попытаться обойти непонятное ущелье, где сгинули безвозвратно три рыцаря БЕЗДНЫ почти полгода назад. Но оставлять за спиной непонятно что, леди Ди не собиралась. Поэтому именно сейчас, прикрывшись могучими охранными чарами, демонеса начала действовать. Ведь для успеха плана наемника нужна была малость. Просто подтолкнуть мысли горцев в нужную сторону.

И вновь девственный мир дрогнул под звуки слов призывающих тьму. Повинуясь ее воле, тьма откликнулась на призыв как хорошо обученная боевая гончая. Непреклонная воля демонесы мяла субстанцию тьмы как пластилин. Создавая вестника безумного гнева. Невидимый даже опытным магам вестник гнева нес в себе заряд энергии исключительной силы. Ярости, необузданной и слепой.

Только непреодолимое желание уничтожить и сокрушить! И полная уверенность в своих силах! Для одних вестник безумного гнева мог стать спасательным кругом, придав сил и уверенности в безнадежной ситуации. Для других обманкой, способом заманить в губительную ловушку…

Утро следующего дня встретило наемников небольшим улучшением погоды. Дождь, наконец, прекратился. Словно кто-то из небесных владык повернул кран, и перестало капать. Пусть еще клубились тучи. Пусть еще гулял ветер, но сквозь разрывы в облаках стало, наконец, появляться намек на солнце.

Почти сразу после рассвета затрубили трубы и глухо забили барабаны. Створки ворот стены перегородившей въезд в ущелье дрогнули и распахнулись. Из них спешно повалили защитники крепости.

Евлампий, как обладатель исключительного зрения, смог с легкостью рассмотреть строящихся солдат противника. Их, очень условно, можно было поделить на три группы.

В первой линии выстроились две дюжины всадников вооруженных копьями и имевшие подобие доспехов из шкур животных и неуклюже сделанные деревянные щиты. Там же, подзадоривая себя криками, расположились пешие стрелки со своими короткими луками. Во второй линии встала пехота вооруженная топорами и копьями. Даже по самому поверхностному счету против неполных трех сотен наемников Мельна в чисто поле вышло пять сотен горцев. Пусть слабо вооруженные, по сравнению с наемниками, но это были горцы, умевшие держаться за топор и метко швырять камни из пращи.

В свою очередь наемники тоже не стали терять времени даром. Почти бегом они кинулись строиться, повинуясь командам избранного стратега. Им как не странно был все тот же Жан Рафре.

Опытный командир волевым решением поставил в центр монолитный строй пикинеров. Остальные наемники встали по краям, изобразив построение полумесяц. И отдельно два десятка стрелков с тремя десятками охраны, в кою был записан Курт со своими меченосцами, были спешно отряжены, чтобы захватить господствующую высотку слева от места предполагаемой битвы.

Дождавшись, когда все войско горцев выстроиться для атаки, их предводитель отдал приказ атаковать, не смотря на потерю инициативы и фактора неожиданности.

Всадники горцев, понукая, разогнали своих лошадей и отчаянно понеслись на несокрушимую стену копий, способную выдержать удар элитной рыцарской лавы и устоять.

Следом за конницей побежали и лучники, готовясь обрушить град стрел на врага. Но расположенные по краям строя наемников арбалетчики могли метать свои стрелы почти на семьдесят шагов против тридцати у лучников. И менять арбалеты вдвое чаще, создавая из своих арбалетных болтов заградительную стену, выкашивающую все живое. Благоразумно пропустив всадников, они щедро угостили первую линию горцев своими болтами и стрелами. Отсутствие доспехов, слабая командная слаженность и большие потери вызвали панику среди лучников. Оставив на поле боя почти полсотни раненых и убитых, они побежали назад. Бросив свою конницу совсем одну на растерзание пикинерам.

Как закономерный итог первой фазы боя стала гибель почти всех всадников и большие потери среди стрелков.

Но предводитель горцев так просто сдаваться не собирался. Имея все еще значительный перевес в людях, он поменял направление атаки. Собрав на левом фланге значительный кулак сил, он приказал атаковать фланг войска наемников.

Арбалетчики не приняли боя. Они стали стремительно откатываться назад под защиту копейщиков. Променяв сомнительную радость схлестнуться в рукопашную с взбешенными горцами, на желание остаться в живых.

Стройность рядов наемников была нарушена. Против хлипкого заслона из трех десятков меченосцев с двуручными мечами набегало почти две сотни горцев. Разумеется, блестящее владение техникой боя двуручными мечами могло на какое-то время сдержать напавших. Но потом бой грозил перетечь в обыкновенную свалку, где искусство, тактическая выучка и порядок боя могли нивелироваться. И численность горцев стала бы решающим фактором победы.

Положение спас Курт. С высотки, на которой обосновались арбалетчики, полетел град стрел, а три десятка легионеров, встав клином, бесстрашно врубились в строй набегающих горцев.

На это стоило посмотреть. Строй легионеров работал как многорукая машина, никаких лишних движений. Четкая стена щитов и экономные колющие удары. Горцам нечего было противопоставить слаженности и выучки, отработанной годами упорных тренировок. Завязнув в уплотненном строе пикинеров, безжалостно избиваемые арбалетчиками и зажатые с двух сторон тяжело вооруженными наемниками и легионерами горцы дрогнули. А затем и побежали. Это был разгром.

В плен было взята почти сотня горцев. Предводитель пал, погибнув вместе со своими ближними и телохранителями. Убитых насчитали позже чуть-чуть меньше трех сотен. Наемники потеряли убитыми всего лишь семнадцать человек. Еще около пятидесяти было ранено. Как результат — ущелье было взято.

На похороны павших, обустройство в захваченной крепости, и отдыха подуставших наемников ушла неделя. Пленные горцы, не ропща, похоронили своих и были выдворены вон в горы с твердыми заверениями в отсутствии планов мести.

Все это время пока наемники были заняты, демонеса тщательно осматривала ущелье. Но ее поиски результата не приносили. Тут все было в сущности обычным. Горы они везде горы. Где только повыше, где постарше. И никаких следов необычного или запретного.

Сами места здесь были красившими. Это ущелье протянулось почти на дневной переход. По дну ущелья протекала быстрая горная река с чистейшей ледниковой водой. По склонам возвышались величественные ели. Межгорья и луга здесь были покрыты ковром красноватой горной смолевки.

Допросы пленных горцев ничего нового или существенного добавить не смогли. Не помогало и щедрые денежные посулы.

Удалось выведать немногое. Стена и небольшая крепостница стояла здесь с давних пор. Старинный имперский пост. В эпоху своего рассвета империя могла позволить себе держать целый легион в этих горах, уберегая свои границы от воинственных горцев. Но потом безжалостное время и орды кочевников пришедших с востока разрушили форпост.

Крепостца обветшала и потихоньку разваливалась. Кто ее восстановил, зачем и с какой целью, гордые сыны гор не знали. Болтали что-то о призраках, драконах и еще какой нечисти. Смерть главы клана обрубила все концы и ниточки к событиям полугодовой давности.

Тайну ущелья и гибель рыцарей БЕЗДНЫ помог раскрыть Змей. Ну еще бы. В отличие от демонесы и ее загадочной магии, а точнее с ее непонятными способностями блуждавшей вокруг да около, наемник ориентировался на данные перехваченные со спутников шпионов и заботливо скопированные на бумажные карты. Координаты подозрительного места подтвердило странное поведение горцев. Они ни под каким предлогом не подходили к приземистому строению, расположенному в левом рукаве ущелья.

Не спешил подойти к нему и Змей. Даже на расстоянии полета стрелы ощущалась исходившая от постройки скрытая угроза. Рассмотрев со всех сторон это сооружение Змей еще больше удостоверился, что здесь однозначно спрятана ловушка, а возможно и не одна. Сооружение представляло собой монолитный четырехугольник с покатой крышей, без единого оконца или бойницы. Вокруг еле пробивалась чахлая травка, когда везде в долине буквально буйствовала зелень во всем своем разнообразии.

Залп арбалетного болта был последней проверкой. Вместо того что бы чиркнуть по стене сооружения или на худой конец просто пролететь мимо, болт просто пропал, истаял, перестав существовать.

Оповещенная о находке демонеса, никак не поблагодарила наемника. Она только ошарашено выдала: «Вот это обманка». И погрузилась в сложные размышления, изредка выбрасывая руки в сторону ловушки. Там от ее выбросов рук иногда что-то искрило, иногда вспыхивало. Но больше ничего особенного не происходило. Змею это быстро надоело. Привычно буркнув весьма неразборчивое Курту, сопровождавшего Сиятельную, наемник удалился к виднеющимся невдалеке кустам и просто без затей завалился спать.

19

Джон Леклер в очередной раз тяжело вздохнул и тоскливо посмотрел в сторону потухшей навигационной панели. Ощутимая даже здесь, в командной рубке, жара подняла столбик термометра до тридцати трех градусов по Цельсию. И старенький кондиционер принудительно отключенный от общей системы охлаждения с трудом справлялся с нарастающим потоком температуры.

Сколько раз он думал заменить процессоры вычислительного блока на злосчастной панели, но все как-то не доходили руки. Выпущенный со стапелей почти четверть века назад звездолет устарел не только морально, но и физически. Числясь на балансе управления собственной безопасности, он был настоящей головной болью финансового отдела. На все письменные запросы о новых запчастях ему отвечали кратко — нет средств. И выделенных денег хватало только на поддержания текущего состояния.

Так что предположить, что обычному линейному сторожевику, выработавшему свой ресурс еще семь лет назад, придется совершать пространственные прыжки на пределе возможного, и после этого нечего не случиться, мог только весьма недальновидный человек.

Смяв очередную сигарету, что вертелась в руках, курить в присутствии трех старших офицеров контрразведки из особого безномерного отдела, Джон Леклер не осмеливался, он бросил очередной тревожный взгляд на спины этой тройки и достал из полупустой пачки очередную сигарету. Пошел четвертый час как пришлые контрразведчики рылись в недрах почившего компьютера, надеясь выудить из его памяти хотя бы навигационные карты.

Их визит был полной неожиданностью для всего руководства местной резидентуры. Точнее сказать, пока о засекреченной миссии знал только он — Джон Леклер, дежуривший в это злополучное воскресенье по управлению на своей развалюхе. Да и то скорее из-за собственного неуемного любопытства, о чем сильно теперь жалел.

Жесткие рамки приказа связали командира сторожевика по рукам и ногам. Из-за повышенной секретности прыжок звездолет совершал практически в слепую, без обязательного оповещения командного — диспетчерского центра о координатах прыжка. По самой сложной траектории. Трудно поддающейся вычислению и отслеживанию.

Трое безопасников прибыли на планету на обычном туристическом чартере, с легендой такого же традиционного недельного туристического тура. Четыре дня они прожаривались на шикарных пляжах побережья, а в воскресенье совершили вылазку в город.

Прямо в пляжных шортах и майках, эта троица ввалилась в центральный офис управления и предъявила дежурным охранникам красные корочки руководящего состава, более известные, как «вездеход» и приказали вызвать оперативного дежурного.

Дальше все закрутилось как в плохом детективе. Повышенная секретность. Поднятая по тревоге дежурная группа антитеррористического центра. Полная неопределенность и отсюда нервозность. Затем вновь шатл, хоть на этот раз и боевой, приписанный к управлению. Стыковка к звездолету и прыжок сторожевика, обернувшийся прыжком в никуда. Хоть сейчас в командной рубке было ощутимо жарко, командира корабля продолжал сотрясать холодный озноб. От штатной численности в 17 человек у него на звездолете было только семеро космолетчиков. Еще присутствовала боевая пятерка из группы быстрого реагирования. Но эти не смогли бы починить даже собственное снаряжение в случае поломки.

— Хватит. — Внезапно сказал один из троицы. Нужно отдохнуть. Так мы ничего не добьемся.

— Джон вы можете перекурить. — Сказал второй, отрываясь от раскуроченного компьютера. И лишь третий озарено вскинулся, привлекая внимание всех остальных: «Есть предложение не терять больше времени и начать сканировать пространство во всех доступных диапазонах».

Леклер позволил себе иронично ругнулся, но только про себя. Наконец эта троица родила первое стоящее предложение за эти четыре часа.

В действительности такой приказ опытный капитан отдал сразу после, как звездолет аварийно вывалился из прыжка.

Техник — оператор систем наведения отстрелил с пяток исследовательских зондов и отстыковал большую станцию слежения. Спутники, пользуясь своими маневровыми движками образовали в открытом космосе сложную трехмерную фигуру эллипс, плавно дрейфующею по заданной траектории, позволив использовать свою аппаратуру как гигантскую антенну.

Автоматическая станция слежения закончила полное изучение системы, в которой оказался сторожевик еще час назад. И выдала сногсшибательную информацию. Звездолет оказался именно в той точке, куда и должен был прыгнуть.

Хуже было то, что опытный капитан догадался, по какой причине были предприняты столь суровые меры конспирации. Тут догадался бы и любой дегенерат. Умная автоматика просканировав все пространство, проанализировала и выделила особым шрифтом, поместив в самой первой строке: «Обнаружено активное излучение элементов тарсонасовской группы редкоземельных компонентов». На языке охотников за полезными ископаемыми это называлось выиграть «билет в рай». Ненавязчивый намек — либо земной, либо небесный рай тебе уже обеспечен.

Занавес. Точнее финиш. И сейчас Джон Леклер судорожно пытался решить дилемму — как уцелеть в такой дрянной истории. Как правило, наибольшего успеха добивается тот, кто располагает самой свежей информацией. Совершенно очевидно, что контрразведчиков послали проверить столь невероятные сведения. Так просто активное излучение появиться не может. Такое излучение свидетельствует как минимум о примитивном производственном комплексе. Добывающим руду и тут же ее обогащающим. А такой комплекс подразумевал хоть подобие охраны или на самый счастливый случай сигнальную сеть орбитальных спутников шпионов. На планете такая сеть существовала. Неясно было, чья это сеть. И кто еще мог получить доступ к такой стратегической информации.

Еще конечно существовала возможность ошибки. Но в нее Леклер верил сразу после возможного вторжения инопланетян из параллельной вселенной.

Риск оказаться в утвержденном списке на ликвидацию, после завершения операции оценивался капитаном как пятидесяти процентным. И шансы, дьявол их забери, стремительно повышались. Но как говориться FACTUM EST FACTUM.

Не дрогнувшей рукой тщательно вымарав малейшее упоминание о смертельно опасной информации, Джон Леклер доложил о полученном результате.

Особисты размышляли не долго. Цель — третья планета звезды со скучным длинным номером была в зоне досягаемости. Малый боевой катер преодолеет расстояние от дрейфующего звездолета до планеты за сутки. Ремонт, а точнее приведение навигационной панели в относительно стабильно рабочий режим должен занять минимум суток двое. Поэтому капитан звездолета получил приказ предпринять все меры к ремонту сторожевика. Заглушить все активные системы и войти в режим строжайшей маскировки.

В шаттл скоренько погрузилась пятерка боевиков управления, со своими штатным вооружением, относящимся по классу к тяжелой космопехоте. Из экипажа туда же отправился второй пилот и инженер систем жизнеобеспечения. Тройка особистов замкнула список «счастливчиков» стартовавших к планете.

К той самой планете, где сейчас в одной из живописных долин южной оконечности центрального материка разбил свой лагерь отряд наемников из славного города Мельна под предводительством сиятельной леди Ди.

Сама сиятельная была близка к состоянию легкой паники. Изучив сотканную из чистой силы ловушку, демонеса сделала неутешительный для себя вывод — вскрыть или обезвредить этот шедевр безумной мысли она не в состоянии. Ловушка как губка впитывала любой выпад против себя. С легкостью поглощая брошенный камень, арбалетный болт или даже энергетический удар.

Тут запросто можно было сжечь всю себя, но так и не понять, как обезвредить это нагромождение необузданной силы.

Даже верная тьма робко клубилась на границе ловушки, не решаясь преодолеть невидимую границу.

В бесплодных попытках отыскать черный ход или обходной путь прошло еще два дня. Но воз и поныне был там.

И только когда Тагир, обеспокоенный состоянием своей госпожи, поделился проблемой с наемником, тот, мало, что понимая в сути проблемы, выдал судьбоносную фразу, подслушанную давным-давно незнамо где: «Только те, кто предпринимает абсурдные попытки, смогут достичь невозможного».

Суть предложения Змея была абсолютно дилетантская. Если нельзя уничтожить ловушку, так как она впитывает любую энергию, направленную на нее, то надо попытаться выкачать из нее эту энергию, применив похожий способ, как при создании ловушки.

Сиятельная мгновенно ухватилась за эту мысль, выделив зрелое зерно в этой абсурдной идеи.

И закипела работа. На честном слове и титаническим напряжением своих сил демонесой рядом с ловушкой была воздвигнута пентаграмма отбора силы. Для надежности леди Ди не поскупилась и закачала в созданную пентаграмму-заклинание четверть всей своей доступной мощи.

Четкие линии, выведенные на вычищенной до чернильного блеска земле, ждали только жертву, чтобы запустить необратимый цикл заклинания.

Активировать созданную пентаграмму решили с помощью молодого барашка. Тот жалобно блеял, явно догадываясь о своей незавидной участи. Двое помощников сиятельной леди Ди, из числа бывших имперских легионеров, соорудив из жердей узкий проход, заканчивающийся точно перед пентаграммой. Затем подведя упирающегося барана к началу прохода, выпустили его. Крепко наподдав ему, для придания ускорения.

Баран, ошалело блея, разогнавшись, влетел в пентаграмму и заклинание, почувствовав жертву, сработало. На землю еще не успели упасть высушенные кости несчастного животного, а линии уже ожили, вспыхнув багровыми тонами.

За всем этим демонеса, вместе со свитой наблюдала на почтительном расстоянии. Вокруг пентаграммы все зеленное мгновенно превращалось в серое. Обращаясь в прах и тлен. Пентаграмма тянула жизненную силу отовсюду, куда могла дотянуться. Граница опустошенной земли ширилась на глазах, пока не уткнулась в границы ловушки.

Вначале ничего не происходило. Но затем серия небольших хлопков по периметру противостояния ловушек возвестили, что какие-то невидимые процессы все-таки происходят. То ли от местных взрывов возникла слабая ударная волна, поднявшая в воздух большие массы пыли, накопившиеся на поверхности. То ли турбулентные потоки, образовавшиеся из-за возникшей сшибки магических ловушек, подняли тучи песка и пыли. Толком разглядеть, что происходит, стало невозможно.

Ослепительная вспышка была настолько ярка и внезапна, что Змей без раздумий упал на землю, для верности укрыв голову щитом. Следом рухнули и телохранители леди Ди. Уронив для страховки и свою госпожу.

А затем даже буднично громыхнуло. Да так, что нерасторопную свиту буквально посбивало с ног, зашвырнув в разные стороны почти на десять шагов.

Пыль от уничтоженных ловушек не успела толком осесть, а демонеса поспешила к открывшейся расщелине. Больше всего ей сейчас хотелось начать исследовать открывшийся вход в подземелье, однако Сиятельная прекрасно понимала, что, прежде всего, имеет дело с неординарным противником, осмелившимся на измену. И азарт исследователя, проникающего в сокровенные тайны, здесь должен отойти на второй план. Главное результат помноженный на осторожность.

Последовавшие распоряжения были емкими, лаконичными и несомненно толковыми. Змей отстраненно наблюдал, как подтянулись отставные легионеры, под предводительством верного Курта. Стеной встала тройка телохранителей демонесы, увешанные тяжелыми доспехами от макушек до пят. Таких доспехов раньше за Тагиром и компанией Евлампий не наблюдал. По матово черным доспехам отдаленно напоминающих готические доспехи проскальзывали едва заметные искорки непонятной энергии.

Рыцарь БЕЗДНЫ, заметив интерес наемника, охотно пояснил — это темно-руническая броня. Заговоренные руны, вычеканенные с обратной стороны доспеха, питают доспех своей магической силой, обеспечивая защитой, позволяющей выдержать большинство ударов холодным оружием без опаски. Сама демонеса предпочла остаться без защитного панциря, ограничившись традиционной местной кольчугой.

К походу в подземелье все было готово. За исключением одного маленького «но». Вход был разрушен взрывом.

Но демонесу было не остановить. Здраво рассудив, что наличие подземных ходов и сообщений подразумевает не один выход на поверхность. И даже не два, Сиятельная приказала искать лазы.

Такой лаз вскорости отыскался недалеко от места завала. Притаившийся в небольшой впадинке узкий, но вполне проходимый лаз оканчивался просторным залом диаметром около семи локтей, высотой чуть меньше человеческого роста. За ним просматривался еще один узкий ход, из которого веяло сыростью и гарью.

Первым в подземелье спустился Змей с группой поддержки из двух легионеров. Так распорядилась демонеса. Наемник не возражал.

Хотя, какое там, спустился, точнее, протиснулся, не смотря на свою достаточную худобу. Пробравшись во второй лаз, через несколько метров исследователи попали в наклонный просторный зал с нагромождениями огромных глыб известняка. В пещере было очень влажно, и царил полумрак. Звонко стучала капель. Очевидно, взрыв разрушил русло подземного ручья. И теперь вода сочилась по стенам и полу зала.

Тщательный осмотр пещеры принес неплохие плоды. Был найден замаскированный и явно рукотворный коридор. Войдя в него, наемник сразу почувствовал тугой прохладный ветер, дующий прямо в лицо. Пройдя по туннелю чуть дальше, Змей увидел две широко распахнутые железные створки, за которыми валялся труп горца. По наитию приказав прикрыть створки и поток воздуха словно срезало ножом. Затем раздался грохот — на этот раз впереди. Это открылась внутренняя дверь. Минуя и ее, Змей очутился в обширной пещере, больше похожую на залу. Здесь на полу имелся один маленький круглый камень. Вероятно, безымянные строители хотели отметить центр пещеры. По правую сторону по стене тонкой струйкой текла вода. А запах гари продолжал усиливаться. Но Евлампию было не привыкать. В отличие от имперских легионеров. Сопровождение наемника чувствовало себя абсолютно не в своей тарелке. Мрачная красота подземных гротов накладывалась на невыносимый запах гари и примешавшийся острый запах крови и разложения.

Зажженные факелы едва освещали пространство вокруг себя. Но отставному диверсанту хватало и этого. Лазы и узкие ходы сменились весьма ровными и достаточно комфортными для передвижениями коридорами и тунельчиками.

Легионеры крепились из последних сил, но увиденное в последней комнате, заставило побледнеть закаленных имперских дезертиров. А кое-кого даже вырвало. В вырубленной пещере валялось трое бесформенных останков человеческих тел. А чуть дальше счет таких тел пошел на десятки.

Взрыв ловушки дорого обошелся здешним обитателям подземелья. В ближних пещерах, вокруг заваленного входа разведчики насчитали почти трех десятка погибших. Раздавленных, разорванных и измочаленных. Видимо, сначала ударной волной, а затем и перепадом давления несчастных покромсало и уничтожило.

Дальнейшее изучение сети пещер позволило приблизительно разобраться в этих подземных катакомбах. Рукотворные ходы были отрыты лишь в самом начале и представляли собой хорошо укрепленный подземный форпост. Из него в подземных галереях была проложена дорога с мостиками через многочисленные озерки и провалы. Были даже предусмотрены вбитые в стены подставки для факелов.

Эта дорога пролегал мимо редких, необычных сталактитов и сталагмитов. Пещеры и гроты сменяя друг друга, уводя исследователей все глубже и глубже. Пока не вывела в невероятных размеров зал, с высотой потолка под сто локтей. Здесь на глубине уже ощутимо чувствовался мороз, одежда стала совсем деревянной.

И если для освещения коридоров и переходов хватало простых факелов в руках людей, то здесь даже сотворенное магией демонесы рукотворное солнце, а точнее огненный шар не смог полностью осветить зал.

— Отличное место для засады. — Евлампий предусмотрительно чуть сместился в затемненную область. Демонеса предпочла промолчать, но на всякий случай окуталась защитным пологом. Курт, находившийся рядом, громко выкрикнул команду. И легионеры поспешили вперед, перестраиваясь на ходу.

Но сделать этого, им было не суждено. С воинственным кличем, едва дождавшись, когда весь отряд втянется в пещеру, на них напали уже знакомые Евлампию оберукие меченосцы.

А следом раздались так хорошо известные дезертирам хлопки арбалетов. Стрелков было не много, но стреляли они невероятно метко. Очевидно, они отлично ориентировались в этом полумраке, или же стреляли на звук. Завязалась сеча, где, не успев выстроить строй, легионеры безнадежно проигрывали оберуким поединщикам.

В эти секунды лишь рыцари БЕЗДНЫ в своих зачарованных доспехах, да Змей с достаточным запасом прочности отражали атаки оберуких, сокращая число нападавших. Демонеса предпочитала в схватку не вмешиваться. Как и Курт, замерший у ее правого плеча.

Внезапно две ледяные стрелы из ниоткуда вонзились в магический щит демонесы. Та покачнулась и попыталась выровняться, но еще один сокрушительный удар поверг ее ниц.

Мерцая, выходя из режима невидимости, к поверженной демонесе бросился покрытый изморозью гигант в ледяных доспехах.

Ледяной демон, а это был он, все рассчитал правильно. За исключением Курта. Обезумевший от ярости офицер кинулся на врага с исступлением, достойным отдельного описания.

Горячая ярость против холодного расчета. Их сшибка была невероятной. Гиганта смело как пушинку. А Курт, в падении, умудрился при этом проткнуть своим мечом белый доспех ледяного демона. Тот, зарычав от боли, обломил вонзившийся меч и сам перешел в атаку.

На выручку своей повелительнице кинулся Тагир. Два оставшихся рыцаря БЕЗДНЫ теснее сомкнули щиты, сдерживая неудержимый напор оберуких воителей. А Змей самозабвенно продолжал рубить оберуких. Он откровенно наслаждался. Оберукие были хороши, но все же недостаточно быстры и проворны, что бы совладать с наемником.

Легионеры, избиваемые и теснимые нападавшими, в этот момент, смогли, наконец, показать ту самую выучку и сплоченность, что позволяла им одерживать победы там, где это было немыслимо. Бросив на закланье пятерку своих собратьев, которые живым щитом обеспечили драгоценные мгновения, для уцелевших, чтобы образовать монолитный строй. И здесь оберукие спасовали. Их явное превосходство в скорости и технике боя нивелировались единой линией щитов и мечей. Схватка затянулась.

Но тут в дело вмешалась Сиятельная, не собиравшаяся досматривать поединок, оставаясь сторонним наблюдателем. Шутки закончились. Мятежный демон Нахат осмелился напасть на нее не лично, а используя своих слуг. Такое не прощалось.

Ответ был сокрушителен. Толком еще не оправившись, демонеса призвала любимую тьму. Таинственная магия БЕЗДНЫ разом поглотила живые души врагов, пощадив уцелевших союзников. Словно тяжелый вздох раздался в пещере. И все закончилось.

Змей неверующим взглядом окинул поле битвы. Выжившие легионеры сбились в круг и не опускали щиты. Усталые рыцари БЕЗДНЫ внимательно осматривали взглядами пещеру. А там было на что посмотреть. Пока еще горело колдовское освещение.

Перед Змеем, едва отошедшего от горячки боя, предстала подлинная красота подземного чертога. Созданная человеком и природой, она вызывала странные чувства: восхищение, мистического ужаса, притяжения и желания дальше и дальше наслаждаться игрой застывшего многовекового льда, необычной прозрачностью маленьких озер.

— Вот и поиграли… — Голос Тагира разрушил очарование этого момента. Наемник очнулся от мечтаний, заново переосмысливая произошедшее. В течении пары минут от отряда черных меченосцев в живых осталось лишь двенадцать легионеров, а доблестный Курт был при смерти, добив таки вместе с Тагиром своего противника, ледяного демона.

— Только начали. — Звенящим от ненависти голосом отозвалась леди Ди. — Убитых обыскать. Раненых подтащить ко мне. Буду лечить. Теперь играть начинаю я…

Бессмысленный поход по пещерам здорово разозлил демонесу. С трудом сдерживая выплескивающуюся ярость, прямо там, на месте она не секунды не отдыхая, принялась лечить.

Тьма плохой помощник, когда требуется залечить раны. Но все же остановить кровь, унять боль и склеить края резаных ран демонеса умела неплохо. Практики у нее хватало. Затем, усыпив наиболее тяжелораненых, леди Ди решила заняться поиском предателя. Только на этот раз в поисковое заклинание демонеса щедро добавила смертоносные чары, способные буквально смести своей силой любую засаду.

Выпущенное подобно стреле, заклинание безошибочно вычислила путь Нахата. Уничтожив попутно еще две засады слуг мятежника. Могучий боевой маг теперь начинала понимать, как могли сгинуть в этих пещерах ее верные рыцари БЕЗДНЫ. Против таких изощренных засад могла помочь только магия тьмы…

20

Осеннее солнце еле грело в этих чертовых скалах. Постоянный порывистый ветер, дующий с моря, вымораживал те немногие крупицы тепла, что успевали вбирать в себя камни за день.

Только крохотный костерок, тлевший всю ночь, давал возможность согреть озябшие пальцы, да не чувствовать корки льда на одежде поутру.

Наблюдатель, тесно прижавшись к теплому, от костра куску скалы, напряженно всматривался вдаль. Глаза не подвели зоркого моряка, еще утром ему показался слишком подозрительным блеск на горном перевале. Ближе к полудню на спуске стали отчетливо появляться черные точки всадников. Несколько раз сбившись, наблюдатель все-таки смог сосчитать чужаков. Почти ровно пять десятков, без трех. С виду обычный дальний дозор имперской пограничной стражи. Пограничники двигались ходко, не задерживаясь, явно держа путь в эту бухту.

Нехотя оторвавшись от теплого камня, наблюдатель поплотнее запахнул свой короткий плащ и грубым тычком пнул дремавшего рядом напарника.

— Давай бегом вниз к капитану, скажешь, они будут у нас здесь вечером перед закатом.

Проснувшийся молодой пират, даже не высказав ни слова упрека, резво припустил вниз, туда, где лагерем расположились неудачливые морские волки.

Капитан пиратского галеаса выслушал весть спокойно, лишь плотно сжал губы и в конце спросил: «Нашу бухту с перевала видно?»

— Нет, мой капитан. Мы истоптали весь путь отсюда до перевала. Гавань откроется, только когда дорога свернет к морю и весь залив будет у них на ладони.

— Сколько у нас времени до точки, откуда нас видно?

— За час или два до заката, спуск к морю совсем рядом.

Капитан еще раз внимательно оглядел полусожженный остов своего галеаса и зычно гаркнул: «Просыпайтесь лентяи. К нам пожаловали незваные гости!»

План, что делать, если объявиться вот такой патруль дальней имперской стражи был придуман давно. Минула целая неделя, как мощный шторм зашвырнул их корабль на скалы этого безлюдного мыса. Из двух сотен пиратов в живых осталось едва ли половина. Все было бы ничего, если бы не груз, бросить который не поднималась рука. Пять сотен тяжелых серебреных слитков, доставшихся при грабеже имперского каравана, который перевозил серебро с плавильных рудников на монетный двор в Пла, были тем самым якорем, что намертво держал здесь морских разбойников.

— Разбираем арбалеты и живее, немочь морская! — Капитан пиратов, в прошлом целый сотник дворцовой стражи ныне прозябающего королевства Калии прекрасно понимал, что даже внезапно напавшая сотня отчаянных головорезов вряд ли сможет оказать существенное сопротивление закаленным ветеранам пограничникам в рукопашной схватке.

Расчет матерого воина был прост, дать пограничникам втянуться на узкий и изобилующий поворотами спуск, к остову полусоженный галеры и затем просто перестрелять всадников, зажатых крутыми скалами и перепадами высот.

Спустя час лагерь был свернут. Все пираты благоразумно укрылись в заранее разведанной ложбине, оставив лишь четырех наблюдателей ждать появление имперцев.

Именно в этот момент, один из них, напряженно всматриваясь в приближавшихся с каждой минутой всадников, вдруг услышал едва уловимое биение морского колокола. Так обычно задавался ритм скорости гребков на галерах. Под размеренные звучания колокола гребцы разом опускали или поднимали весла, поддерживая нужную рулевому галеры скорость.

Весть о приближающейся неизвестной галере сильно расстроила капитана пиратов. С трудом успокоив своих людей, он с десятком наиболее преданных матросов отправился посмотреть на приближающее судно лично.

Камушки, осыпающиеся из под ног, заставили резво подскочить наблюдателя. При этом его рука твердо сжимала взведенный арбалет.

— Свои, рассказывай. — Капитан прищурился от резкого порыва ветра, выглядывая из-за скалы.

— Грузовая имперская, восемнадцать пар весел. По три гребца на весло. Экипаж где-то человек двести. Уже второй час меряют глубины. Проход сюда ищут.

— На веслах рабы?

— Если рабы, то мы в шоколаде! — Один из спутников капитана мечтательно прикрыл глаза.

— Непонятно мне все это… — Произнеся эти слова, капитан, славившийся своим звериным чутьем на опасность, вдруг резко обернулся. Предчувствие не подвело старого вояку. Внизу у тропинки перегораживающей вход в расщелину стояло пятеро. Первым стоял неуловимо знакомый наемник, вооруженный до зубов. Сразу за ним стояла женщина в богатых доспехах, явно аристократического происхождения. А чуть сзади высились трое гигантов, не оставлявших никаких сомнений в своей принадлежности — телохранители. Их тяжелые доспехи лишали всяких иллюзий на возможный исход рукопашной сшибки.

— Спокойствие, мы не враги вам! — Мягкий и уверенный голос Сиятельной леди Ди, а это была именно она, слегка запоздал. Кто-то из пиратов не выдержал, и разом спустил тугую тетиву арбалета, вызвав буквально цепную реакцию. Стоявший первым чужак, находясь заведомо в безвыходной ситуации, резко изогнулся и, превратившись в размытое пятно, бросился вперед. Лязг вынимаемых лезвий мечей не оставил никакого сомнения в его намерениях.

— Стреляйте же. — Успел только крикнуть кто-то, затем были лишь предсмертные крики, мат и короткая сшибка затихла сама собой. Чудом уцелевшие пираты в этой скоротечной схватке живо огляделись и внутренне содрогнулись. В живых из них осталось шестеро. Сам капитан, он даже не пошевелился. Четверо его самых ближних подручных и наблюдатель, успевший откинуть свой арбалет и высоко поднять, пустыми ладонями вверх, свои руки.

Евлампий, забрызганный чужой кровью, деловито вытирал свои запачканные мечи, а трое телохранителей, оставшихся внизу, так и держали свои полутораметровые щиты, за которыми укрылась аристократка.

Капитан грязно выругался и негромко спросил: «Какими судьбами Змей?»

— Проходил мимо, — так же негромко буркнул Евлампий и так же походя, бросил наблюдателю, — Руки опусти…

— Ты стал немного взвинченным, Змей. — Капитан озадаченно оглядел трупы своих соратников, — шестеро убитых, не слишком ли много перед простым разговором?

— Ты меня учтивости собрался поучить? — Змей на мгновение оскалился, а потом вновь будничным тоном добавил: «Я в тебя из арбалета не стрелял, Санти».

— Тоже верно. Не хочу сказать, что рад тебя видеть, но…

— Теперь, когда обмен любезностями закончен, — Евлампий выразительно посмотрел вниз, — выслушай, что тебе хотели предложить.

— Ничего хорошего, как я понимаю, — капитан понемногу стал оправляться от шока вызванного учиненной бойней и гибелью своих людей.

— Санти, я в одиночку вырежу всех твоих головорезов, эти трое внизу только чуть уступают мне. Заткнись и выслушай нас! — Жевала, на обветренных скулах капитана, заиграли, но он сдержался.

— Ты умеешь быть убедительным! — При этом капитан грязно выругался к счастью для себя очень абстрактно, а не в адрес Змея.

— Три дня назад, в Рокшиской пади, где начинаются отроги великой степи, мы наткнулись на труп гонца пограничной стражи. Куда он спешил теперь уже и не важно. Но среди депеш и донесений, что он вез, было вот это письмо. Я помню, ты умел читать. — И Евлампий, порывшись в своей наплечной сумке, кинул остолбеневшему капитану свернутый пергамент, заляпанный бурыми каплями засохшей крови.

Капитан развернул пергамент и по слогам стал медленно читать, смешно шевеля своими густыми бровями.

— Сука, — затем капитан виртуозно выругался и сжав свой внушительный кулак, добавил, найду, своими руками удушу!

— Я вижу, диалог состоялся, — Леди Ди, неторопливо поднявшаяся по тропке жестом указала своим телохранителям остаться внизу. И те безропотно подчинились.

— Ваша светлость. — Капитан, слишком хорошо знал норов бешеного наемника, чтобы ляпнуть какую-то глупость. — Мы заперты здесь как в мышеловки и примем вашу помощь….

— Учтивая речь, вежливые слова! Мы поможем вам, это нам нет трудно! У вас есть план?

— Галеру мы в расчет не принимали…

— И все же?

— Всадники втянуться в изобилующий крутыми поворотами спуск, и мы расстреляем их из арбалетов!

— Сколько их у вас? — встрял как всегда Евлампий. Уж как дело касалось вот таких вот лихих засад, он чувствовал себя как рыба в воде.

— Кого?

— Арбалетов, если меньше трех десятков, то вы ничего не успеете. Залп, другой и они, спешившись, сомнут вас!

— Шанс есть всегда. У меня четыре дюжины арбалетов. Хватит за глаза. Если только они не пошлют дозор.

— А они его пустят. Негодный план.

— Предложи лучше. — Раздосадованный капитан начал осознавать, что его план не так уж и хорош. Он даже хотел было вспылить, но смог сдержаться. В этот момент демонеса очень мягко коснулась руки наемника и слегка сжала ее. Евлампий намек уяснил сразу.

— Нужно устроить более изощренную ловушку. Здесь много камней. Пусть воины пограничной стражи карабкаются на скалы, пока твои люди метают в них куски скальных пород. Как только они окончательно увязнуть в охоте за камнеметателями, ударь им в спину арбалетами. — Демонеса благосклонно кивала словам наемника. Не переставая подпитывать заклинание поиска для определения направления, где скрылся презренный предатель.

— А как поступим с галерой? Они ведь там могут и в спину ударить. — Отставной сотник озабоченно бросил взгляд на море, где еще вдалеке разносился частый звук сигнального колокола.

— Галеру мы возьмем на себя. — Сиятельная вновь смогла ошарашить бывалого разбойника.

— И как вы это сделаете впятером? Не то, что бы я сомневаюсь в Вас. Но…

— Нас несколько больше чем одна рука. Да и потом на галере есть рабы. Мы действительно справимся.

— Тогда зачем мы вам?

— Санти, не изображай из себя тупого солдафона. Тебе не идет. Никто из нас не умеет управлять галерой. И уж тем более, вряд ли мы совладаем с веслами. — Евлампий, убедившись, что на мечах не осталось ни пятнышка крови, вогнал их в ножны.

— Куда же вас потом подкинуть? Надеюсь не в империю. У меня в последнее время как то пропало желание посещать их порты.

— Меньше надо было трепаться о своей добычи, и держать людей в узде. Я удивляюсь, как только ты еще жив со своим грузом серебра. А подбросить недалеко. На проклятый остров.

Капитан дернулся от слов наемника, как от удара, но тут в дело вступила демонеса, мягко перехватив взгляд пирата. И роскошные колдовские глаза с легкостью растопили решительную попытку смертного отказаться. В этот момент демонеса была как никогда грозна и величава. Ее длинные локоны ниспадали волнами на распахнутый плащ и блеск кольчуги гипнотизировал не хуже взгляда.

— Не стоит думать о плохом будущем, оно позаботится о себе само. — Сиятельная запахнула свой плащ и кивком головы, не допускающим другого толкования, приказала пирату спускаться и готовиться к схватке.

Капитан сглотнул и несколько заторможено двинулся вниз по тропе. За ним потянулись и его люди. Рыцари БЕЗДНЫ расступились, пропуская их, а сиятельная леди Ди внимательно наблюдая за появившимися черными точками на перевале, спросила Змея: «Они справятся с пограничной стражей?»

— Жертвовать собой ради себя — любимый подвиг большинства. — Наемника опять потянуло пофилософствовать.

Демонеса оскалилась, хищно втянув ноздрями, улавливая своим обостренными чувствами ускользающий запах смерти. Близость моря и его характерный солоноватый запах быстро рассеивал витавшие в воздухе флюиды гибели смертных.

— Повелительница. Люди Курта уже здесь. — Тагир поднялся наверх. А внизу у тропки толкались уцелевшие имперские дезертиры. Вид у них был далеко не бравый. Золото конечно золотом. Но от их грозного отряда осталось едва ли не треть. Лишь один Курт был по-прежнему ослеплен любовным наваждением. И всем своим видом, да и словом, выражал безоговорочную поддержку демонесе.

— Как мы попадем на галеру? — Змей недоверчиво смотрел на тяжелые, свинцовые волны с белыми гребешками. Они с грохотом обрушивались на прибрежные скалы. Можно было, если вслушиваться в рокот прибоя почувствовать как бескраен и могуч океан. А подняв взгляд, увидеть опять посеревшее небо, по которому быстро набегали лохматые клочки облаков.

— Попадешь только ты с легионерами.

— Как?

— Прыгнешь. Как только я смогу точно рассчитать расстояние до галеры, то открою портал. Учти, после этого я помочь тебе ни чем не смогу. Мои телохранители останутся со мной. Ты поведешь дезертиров вместе с Тагиром. — И предвосхищая не заданный вопрос, демонеса добавила: «Курт тоже останется со мной». «Восполнит мои силы», — про себя плотоядно облизнулась демонеса.

— Когда все будет готово? — Евлампий немного отстраненно воспринял информацию, что его сейчас куда-то запульнут и возможно весьма болезненным способом. Гораздо больше его сейчас волновало, что скоро его мечи вновь вдоволь напьются человеческой крови. И это поможет в который раз приглушить жажду убийства.

Вопрос наемника остался втуне. Ждать пришлось долго. Галера, наконец, отыскала среди отмелей проход в бухту и, замерев прямо напротив остова полусожженного галеаса, принялась поджидать приближающихся пограничников.

Змей даже успел чуток вздремнуть. Но как только Тагир приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, наемник сразу открыл глаза и понял, что пришло время действовать.

— Портал размером будет только на двоих больше разом не пройдут. — Объяснял тактику действий рыцарь БЕЗДНЫ.

— Мы зачищаем плацдарм?

— Почти. Это я беру на себя. Тебе нужно прорваться к рабам на весла. Они, как правило, скованны одной цепью на весь борт.

— Я понял. Вы отвлекаете, я расковываю рабов.

Открытие портала прошло буднично и как то совсем не феерично, на что в душе рассчитывал Змей. Не сполоха ни шумного фейерверка. Раз и на заранее очерченной земле появилось темное пятно. Тагир шагнул первым, с едва уловимым замедлением наемник шагнул вторым.

Как оказалось, точка перехода была выбрана идеально. Бак галеры, где располагалась боевая платформа с укрытыми о непогоды метательными машинами был пуст. Лишь два часовых, глазевших на берег, прозевали появление чужаков на галере. Тагир с ходу рубанул своим исполинским мечом сначала по одному, потом по второму часовому и Змей с наслаждением облизал губы, чувствуя пряный вкус крови, брызнувший ему на лицо.

Затем, наемник, лихо спрыгнув с борта платформы, прямо на скользкий пол прохода для надсмотрщиков протянувшийся по всей длине галеры, ринулся по нему вперед. С легкостью сметая со своего пути незадачливых имперцев, из вооружения имевших только кнут.

Оглушительный свист рабов-гребцов располагавшихся тройками за каждым веслом внес полную сумятицу в организованный Змеем и Тагиром хаос. Звон мечей выкрики и проклятья усиливались. Там наверху слышался топот многочисленных ног и неразборчивые команды.

Здесь в центре галеры, куда сходились все цепи, удерживающие рабов на веслах, к Евлампию кинулись четверо. Но, опережая своих противников на целое действие, не останавливаясь, наемник вынул из петли на поясе свой топор и уверенно метнул его навстречу нападавшим. Чего-чего, а промахнуться с такой дистанции было не возможно.

Четверка на мгновение замерла, а затем распалась на одну пару и одинокого секироносца. Четвертый вояка был мертв. Топор аккуратно вошел в основание латного ошейника, прикрывавший стык панциря и шлема. Он был явно великоват незадачливому латнику.

Оставшаяся тройка ни на секунду не усомнились в своем превосходстве. Они разошлись в разные стороны, пытаясь охватить Змея с двух сторон.

Но рецепт победы в такой схватке был наемнику хорошо знаком. Никакого промедления. Хищный рывок и полотно могучей секиры лишь бессильно процарапало широкое лезвие короткого меча в левой руке Евлампия. Тогда как правая, сжимавшая трехгранный стилет из легированной стали, с легкостью вонзила его в сбоку в шлем, пробив тонкую броню в области виска.

Теперь нападавших осталось двое. Змей замер, переводя дух. Ситуация вполне позволяла, вокруг оглушительно орали галерные рабы, а имперские вои колебались, пребывая в мучительных раздумьях — нападать быстро или нападать осторожно.

Наемник развел полы своей куртки, давая им возможность увидеть пояс, на котором было закреплено в кармашках около десятка метательных ножей. Латники поняли все сразу, и не сговариваясь, кинулись на Евлампия. Шесть шагов имперцы преодолели очень быстро для обученных воев имперского морского легиона. Они были опытными солдатами, закаленными десятком таких вот поединков. Но до Змея смог добежать только один. Второму хватило четырех кинжалов. Два он отбил, третий попал ему в бедро, заставив сбиться с ритма, ну а четвертый угодил в слабозащищенный пах. Ну а четвертый банально допустил роковую ошибку, слишком близко подойдя к рабам. Цепкие немытые руки покрытые шрамами от бесчисленных ударов кнутом вцепились в легионера крепче крепкого. Несчастный не успел даже вскрикнуть.

Рубить толстенную цепь боевым оружием было верхом глупости. Змей особо не раздумывал. Верный плазменный резак оплавил цепи за пару ударов сердца. И вой освобожденных рабов стал вестником надвигающийся безоговорочной победы.

Удовлетворенная демонеса развеяла свой дальнозоркий взгляд и принялась смотреть, как обстоят дела у пиратов с конным отрядом пограничной стражи.

За судьбу галеры она теперь не волновалась. Конечно, имперцы будут сопротивляться отчаянно. И не будь безжалостного Тагира с дезертирами, подпирающими ему бока и спины и собственно Евлампия, то моряки справились бы с безоружными рабами. Задавили бы, не считаясь с потерями. А так еще до заката галера будет захвачена.

А вот с пограничниками все вышло не очень. Сложно было надеяться, что морякам удаться одолеть цепных волков могучей империи, ее самых боеспособных солдат, обладающих звериным чутьем и опытом сотен скоротечных схваток.

Вначале все шло неплохо. Камнепад, организованной первой засадной группой смог здорово разозлить авангард пограничной стражи. Но атаковать первую засаду отправились лишь два десятка пограничников. А оставшиеся, лезть следом, не торопились.

Так что арбалетный обстрел особого успеха не принес. Потеряв убитыми и ранеными двенадцать солдат, пограничники перегруппировались, отступив к остову сожженного галеаса. Расчет пограничников был ясен. Они надеялись на помощь боевой галеры. И никуда торопиться не собирались.

Пираты заволновались, там в трюмах галеаса до сих пор лежало их серебро. Но смельчаков атаковать в лоб пограничную стражу у моряков не нашлось.

Выручил пиратов Евлампий. Не дожидаясь когда на корабле наведут относительный порядок, затрут кровь, прекратят обирать трупы и скинут их в море, он приказал развернуть стрелометы и катапульту в сторону берега.

К боевым метателям встали еще не отошедшие от горячки боя дезертиры. Первые залпы были пристрелочными, но потом убойная дистанция и их мастерство заставили имперских погранцов покинуть укрытие, подставившись под убойные залпы арбалетчиков, под восторженный рев пиратов.

21

Шорк. Лодка с грохотом вмазалась в борт галеры, издав жалобный треск.

— Кто канат натягивал? — Рык помощника капитана был страшен. — Тебя, акулу тебе в зад, инструктировали, как канат натягивать?

— Инструктировали. Да. Боцман этого корабля.

— И что он тебе сказал? — Грозно спросил помощник, предвкушая, что кто-то сейчас окажется крайним.

— Он сказал, чтобы я епфалом не сшолкал! — Старательно выговорил дезертир из империи, явно испытывая трудности в произношении южного диалекта.

Веселый смех моряков, бывших рабов и пиратов немного разрядил ситуацию. Переход от побережья до острова на галере занял совсем немного времени. Чуть меньше полдня неспешного хода на веслах. Но напряжение, воцарившееся на галере, буквально витало в воздухе. Даже темной магии демонесы с трудом хватало, что бы удержать людей от желания рвануть прочь от проклятого острова.

Галера, неповоротливая, потерявшая былую долю своей маневренности, весьма просевшая под грузом серебра, бросила якорь в самой удобной бухточке запретного острова. И сейчас экипаж спускал на воду вторую лодку, что бы сразу переправить на берег Сиятельную, ее телохранителей, Курта и Змея. Остальные, включая дезертиров отказались наотрез от самых лестных посулов. Страх, вот что владело умами людей. Не успел импровизированный десант толком рассесться в лодки, как на галере, забил колокол задавая ритм гребцам на веслах. Корабль стал набирать ход прочь от острова, что, впрочем, демонесу особо не расстроило.

Поисковое заклинание не могло ошибиться. Презренный червь, прах земной, только по нелепой ошибке еще способный ходить и мыслить, демон Нахат был здесь.

В бестиарии могучей чародейки еще было полно самых разных тварей и зачарованных слуг, что бы одолеть безумца. Сейчас Сиятельная, словно самый изощренный интуит, всеми доступными органами чувств впитывала доступную информацию о приближающимся с каждым гребком береге.

Врут, как же врут злопыхатели, утверждающие, что у человека всего пять чувств: слух, зрение, осязание, обоняние и вкус. Только Евлампий знал о восемнадцати. Демонесе было доступно раза в три больше. Сейчас, балансируя на грани интуиции и логики, воспринимая и обрабатывая гигантский объем информации через все свои рецепторы, леди Ди решала, как штурмовать бастионы последнего укрепления демона Нахата.

Еще находясь в утлой лодке, демонеса призвала послушные ее воле едва зримые обыкновенному глазу призрачные души порабощенных врагов. Кошмарная сила, несущая смерть и хаос, облаченная в доспехи ужаса, обрушились на берег, обращая прочь в паническое бегство дозоры и аванпосты армии Нахата.

В ответ из потайных подземных ходов навстречу призракам поднялась такая же призрачная армия уже духов мятежного демона. Две волны ожесточенно схлестнулись, силясь, одолеть друг друга.

В таком сражении не было место хитрым маневрам и прочим тактическим приемам. Здесь царствовала грубая неуправляемая сила. Так, кажется, решил Нахат, бросив в бой почти всех своих призраков, силясь смять атакующую волну демонесы и не допустить ее высадки на берег. В ответ прямо над схваткой в небе расцвели три ярчайших цветка губительного для призраков СИЯНИЯ.

Демонеса не пожалела трех редких тварей из своей коллекции с труднопроизносимым названием, так как родом эти твари были из СИЯНИЯ. Они были способны в момент своей гибели испускать свет, изничтожающий духов и призраков.

— Неплохая жертва в дебюте. — Змей, находившийся в другой лодке, вместе с близнецами Ашаром и Ишаром, очень флегматично отметил блестящий маневр демонесы и ее последующий ход, бросивший в бой сородичей пепельного упыря, отличавшихся более крупными размерами и значительным количеством, но напрочь лишенных магических способностей.

Упыри выпрыгивали из бестиария словно из неоткуда, прямо в воду, и с ходу шли в бой, рыча от ярости и желания терзать живую плоть. В ответ, в набегающую нечисть полетели стрелы, часто с серебряными наконечниками, огненные шары и магические молнии.

Евлампий смотрел на разворачивающуюся битву с неослабевающим вниманием. Не сказать, что прямо на его глазах рушилось мироздание, но люди, исторгающие из ладоней молнии вызывали у него живой и пристальный интерес.

Не смотря на отчаянное сопротивление защитников, плацдарм ширился и рос. Ни хладная сталь, ни магия не смогли сдержать напор тварей. И вскоре тупоголовые упыри, отличавшиеся немалым проворством и скоростью, смогли загнать в подземелья уцелевших бойцов Нахата.

В ответ в небо поднялись пять крылатых бестий, изрыгающие пламя. И принялись весело гонять упырей, сжигая последних огненными всполохами. Одна из бестий даже осмелилась атаковать лодку с демонесой. Но окутавшее лодку защитное марево с легкостью отразило пламя. В ответ могучая чародейка послала нечто невообразимое сплюснувшее бестию в кровавую лепешку.

Гребцы, не сговариваясь, участили количество взмахов веслами и обе лодки синхронно заскрежетали по песку отмели. И первой на берег прыгнула демонеса. Отстегнув мешающий ей плащ и кинув в лодку ненужный шлем, она принялась меняться. Следом почти синхронно стали преображаться и воители БЕЗДНЫ.

В отличие от устрашающих обликов боевой ипостаси ее рыцарей, демонеса изменилась не так сильно. Ее боевая форма была надежно укрыта чернильным облаком тьмы, которая была одновременно и щитом и доспехами для могучей чародейки.

Взмах двух рук и от сиятельной в небо к крылатым тварям устремились черные копья, сразившие еще три бестии. Последняя, обиженно завывая, бросилась прочь, а выжившие упыри с невиданным упорством принялись рвать упавших бестий, не обращая внимания больше ни на что.

Леди Ди в следующий момент превратилась в гимнастку, выполняющую упражнение с булавами. Ее руки порхали с удивительной скоростью. Выбрасывая в разные стороны целый сонм заклинаний. Удовлетворившись сделанным, демонеса крепко ухватила за руку ошалевшего от увиденного, и едва пришедшего в себя Курта.

Смертный, пораженный ментальным ударом демонесы, для надежности еще и обработанный тактильным контактом, впал в прострацию и маленький отряд, наконец, уверенно двинулся вперед, не встречая никакого сопротивления. Пока не оказался перед вратами входа в пещеру, зарытыми наглухо.

«Опять магия!» — подумалось наемнику, когда он обозрел преграду с помощью теплового сканера. Вся она выглядела сплошным цельнометаллическим объектом. Но по краям створок с равными промежутками времени появлялись всполохи тепла, что для обычных ворот было очень не характерно.

— Выходи Нахат. — Демонеса даже не прокричала, она, словно исторгла из себя эти слова, которые буквально буравили мозг на уровне инфразвука.

В тот самый миг, когда леди Ди ждала ответ, а ее слуги возвышались костяными башнями, образуя защитный треугольник, Евлампий услышал звук, который нельзя было перепутать ни с чем.

Звук приближающегося реактивного снаряда. Класса «воздух — поверхность», успел только осознать отставной диверсант и тут случился оглушительный взрыв чудовищной силы. Магическая защита демонесы оказалась на высоте. Тьма, окружавшая Сиятельную, всколыхнулась непоколебимой стеной, гася ударную волну и пытаясь остановить огненный вал. Она прогибалась под напором безумного пламени и ударной волны, но держалась. Тьма принялась самостоятельно тянуть энергию из амулета демонесы, образовав щит, опирающийся на четыре живых столпа. Под этим щитом нашлось место и наемнику, с впавшим в прострацию Куртом.

— Инферно. — Прокричал оглушенный Тагир, от тяжелейшего напряжения вынужденный опуститься на одно колено.

— О…ено. — Змей выругался от души на общем галактическом языке, с наслаждением выговаривая подзабытое ругательство. Не успев отключить тепловой сканер, он потерял прибор, выгоревший от перенапряжения.

Когда пыль после ракетной атаки улеглась, перед взмокшей и ошеломленной демонесой предстала выжженная пустыня с оплавленными скалами и потрескавшейся землей. Ворота пещеры были выкорчеваны взрывом.

— В расщелину. Бегом — Тон наемника не оставлял выбора демонесе и она послушно рванула за столь необычным смертным, который лихо понесся куда-то вбок озабоченно поглядывая на небо.

А там на самой верхней границе видимости росла маленькая точка — это стремительно снижался малый боевой катер с весьма целеустремленными людьми на борту.

Есть попадание. — Это сообщение заставило резко дернуться старшего из особистов. Но будучи в шлеме боевого скафандра и абсолютно непривычный к этому, он жестко вмазался в нависшую над ним перегородку и потрясенный ударом уселся обратно.

— Какие будут предположения? — Выдохнул он после паузы.

— Садимся в том районе и действуем по ситуации. — Предложил второй по рангу из особистов.

— А не слишком рискованно? — Внес свою лепту в обсуждение третий.

— Еще предложения? — Тройка особистов синхронно посмотрела на боевую пятерку силового прикрытия.

— Считаю возможной высадку десанта в данных условиях. У вероятного противника не зафиксировано сил и средств представляющих угрозу. — Отозвался командир боевиков.

И вновь особисты переглянулись, признавая это предложение дельным. Тяжелые доспехи скафандров предусматривали и не такой режим десантирования на планету.

— Активное излучение боевых станций слежения или батарей противокосмической обороны в этом районе есть? — Еще раз уточнил старший.

— Все чисто, зафиксированное большое скопление биологических объектов зачищено превентивным ударом.

— Идем на снижение. Экипажу приготовиться к десантированию. — Решение было принято и дальнейшему обсуждению не подлежало.

— Что это такое? — Демонеса с опаской разглядывала приближающийся боевой шатл.

— Привет из моего прошлого. — Евлампий хмуро сплюнул черным пеплом. Витавшая в воздухе гарь попадала и в горло и в нос.

— Они прибыли за тобой? — Демонеса силилась представить, как справиться вот с такой огромной металлической тварью, умеющей играючи вызывать такие сокрушительные заклинания инферно.

— Нет на этот раз за вами, Сиятельная. — Наемник позволил себе поерничать.

— Значит охотники за сокровищами?

— Скорее разведчики. — Евлампий особо не заморачивался нитью разговора, он силился понять, что за железная птица сейчас готовилась к посадке. Слишком долго он отсутствовал в цивилизованном мире, что бы так навскидку сказать, что за модель боевого катера сейчас зависла над ними.

— И что ты предлагаешь?

— Ждать. Твой Нахат, надеюсь, шустрый парень и сможет достойно встретить гостей. Ну а с победителем мы договоримся… — Змей улыбнулся, так как он это умел. И демонесе не составило труда понять ход мыслей наемника, слишком мало в этой улыбке было человечного.

— Ты так не любишь своих соотечественников? — Демонеса вновь с неудовольствием залюбовалась наемником. Ее собственные плотские желания давно не были такими яркими и неудовлетворенными.

— Если ваша светлость расскажет о собственной любви к соотечественникам, то уговор, смеяться будем вместе.

— Дерзишь? — Демонеса предусмотрительно сохраняла полог тьмы над собой, продолжая при этом пикировать с человеком.

— Советую поставить нам самую мощную маскировку. — Змей, наконец, смог приблизительно идентифицировать катер. Тяжелая летающая машина десанта серии «Буйвол». Детище оборонки Союза Демократических Планет. В том оставленном прошлом продукция вероятного противника. Серия была не знакома, но характерные обводы и рокот силовой установки двигателей позволили определить залетную птичку.

— Не указывай. — Огрызнулась леди Ди. Скорее из вредности, чем по необходимости.

Катер, зависший на высоте метров пятнадцати, коротко вздыбился и вниз устремились пять силуэтов.

— Началось — прокомментировал Евлампий. Инстинктивно вжимаясь в выжженный грунт.

22

Высадка ударной группы прошла штатно. Боевики управления образцово десантировались со сверхмалой высоты и грамотно перекрыли все возможные направления внезапной атаки. Особисты высадились во втором эшелоне, когда катер, выпустив причальные лапы, мягко приземлился, подняв в воздух тучу пепла.

— Источник излучения в пещере. — Голос инженера оставленного на хозяйстве в катере вместе с пилотом был ровным и незаинтересованным. Информировать, что это за излучение в целях секретности безопасники никого не собирались.

Проходя мимо выломанных ворот, к входу в пещеру, у командира боевой пятерки впервые закрались подозрения, что приятная прогулка — это не совсем то, что их может ожидать здесь.

Вездесущая бортовая электроника, используя систему анализа и обработки массива поступающих данных, с систем наблюдения, услужливо подсказала, что вход в пещеру имеет признаки законсервированной или вышедшей из строя комплексной защиты. Наличие электронных компонентов и кусков легированной стали, ну так определял эти фрагменты комп боевого скафандра, могли заставить призадуматься любого.

Сообщив о находке и получив приказ углубиться внутрь пещеры боевая группа, соблюдая все меры предосторожности, двинулась вперед.

Пятерка смогла продвинуться лишь на сто метров, пока включившаяся инфракрасная подсветка не высветила проступившие сквозь тьму шесть биологических объектов.

Первым стоял определенно человек, в темном балахоне. В руках он сжимал деревянную палку, со светящимся шаром на конце.

— У нас контакт. — Успел сообщить командир боевиков. Прежде чем с удивлением понял, что пятеро следующих биологических объектов, за этим типом в балахоне, определению не поддаются.

Система заботливо вывела предупреждающую надпись «Обнаружено защитное поле. Сканирование невозможно». Для верности окрасив надпись в тревожный оранжевый цвет.

— Проверь. — Приказал командир своему бойцу, находящемуся в авангарде. Тот недолго думая, вскинул свое штатное вооружение, и залепил в человека кумулятивным зарядом из подствольного гранатомета.

— Идиот. — Успел выкрикнуть кто-то из боевиков, отшатываясь, прежде чем кумулятивная струя под воздействием использующего покрытие кумулятивной выемки бериллием разогналась до невероятной третей космической скорости и беспомощно опалила энергетический щит противника.

В это невозможно было поверить, но оружие, используемое обычно, как средство для пробивания большинства универсальных силовых щитов не смогло причинить никакого вреда замершим напротив боевиков людей.

Прежде чем последовала новая команда, из-за спины чужака полыхнуло белым и разряд молнии буквально отшвырнул бойца назад. Возникшее при прямом попадании молнии в броню перенапряжение, вызывало разрушение изоляции электрооборудования и термические повреждения защитного слоя скафандра.

— Зенит Форели! У нас трехсотый. Активировать полную защиту.

Первая двойка синхронно шагнула вперед выкрутив индивидуальные генераторы силового поля на максимум. И следующие разряды молний бессильно заскользили по непреодолимому барьеру.

Вторая двойка распалась. Командир присел, осматривая поверженного. А второй боец сорвал с пояса гранату. В век запредельных технологий и силовых щитов, как ни странно, гранаты не утратили своей актуальности, лишь видоизменились.

Бросок. Прошив собственные силовые поля, благодаря маячку свой-чужой и ударившись в защиту чужаков, граната, повинуясь командам искусственного интеллекта, упала в скалистый грунт пещеры и включила режим «крот». Термические движители проплавили грунт, обойдя воздвигнутый защитный барьер. Затем последовал хлопок, это отделилась боевая часть гранаты и, подпрыгнув на метр, последовал объемный взрыв, который разметал фигуру в балахоне в клочья.

— Атака. — Приказал командир, убедившись, что раненый в сознании, а его боевой скафандр полностью вышел из строя.

Синхронно погасив силовую защиту, передовая двойка обрушила вал огня на оставшуюся пятерку. Но их вновь поджидал сюрприз.

Все пятеро, присев на одно колено и склонив головы, взялись за руки. И марево, почти незаметное человеческому глазу возникло между солдатами и магами. В это марево и пришлись все выстрелы штатного оружия спецназовцев. Ни длинноискровые разрядники, ни бластеры, ни кумулятивные струи пробить марево не смогли. Эта защита просто поглощала их. А затем маги рывком встали, не отпуская рук, и марево рвануло вперед обрушиваясь на стрелявших.

Один из бойцов успел инстинктивно видоизменить структуру силового поля. Второй опоздал. Марево буквально облепила его, и страшный крик умирающего заставил уцелевших побелеть от вида такой ужасной смерти.

— Форель у нас двухсотый. Требуется подкрепление. — На тактическом экране у командира спецназа фигурка атакованного окрасилась в красный цвет. Так группа понесла первую боевую потерю.

— На подходе. — Отозвался старший из безопасников, отзывавшийся на позывной «Зенит».

— Бойся! — Вдруг выкрикнул боец укрытый силовым коконом. И в магов полетело две светошумовые гранаты.

Спецназовцы спешно затемнили фон лицевой панели бронескафандров и понизили чувствительность микрофонов наружных датчиков. А вот маги слишком понадеялись на свою чудо защиту и жестко поплатились. Ярчайшая вспышка с невероятным шумом, на уровне инфразвука разрывающим мозг, заставил их разорвать цепь и расцепить руки. Марево предсказуемо исчезло.

Тактический помощник, руководствуясь только ему ведомым алгоритмом, тут же подсветил самую предпочтительную цель — третьего мага, если считать слева на право.

— Скрестно, по цели огонь. — Сосредоточенный огонь тройки боевиков из всего доступного арсенала продолжался секунд шесть или семь. Собственная защита несчастного мага просто истаяла, и он погиб, исполосованный бластерами. Огненный вал синхронно перетек теперь на две следующие фигуры. И вновь боевая группа праздновала успех.

Попытки двух оставшихся магов атаковать молниями, огненными шарами и даже осколками скальных пород были скорее жестом отчаяния. Разорванная цепь дорого обошлась чароплетам.

— Да! — Выкрикнули в экстазе спецназовцы. Но окончательно закрепить успех до полной победы им не удалось. Спасая своих слуг, в битву вступил сам Нахат.

Пораженные люди даже прекратили стрелять. И было от чего. Из сгустившейся тьмы проступили фрагменты огненного круга. И сквозь всполохи пламени показалось исполинское обнаженное тела гиганта. Лишь набедренная повязка вокруг чресел, да клочья черного плаща за спиной, вот и все во что был одет могучий демон. В его руках был сжат не менее впечатляющих размеров лук. Лицо представляло собой нагромождение костяных наростов и груды лицевых мышц. Явно угадывались только глаза, рот и зубы. Демон скалился и это зрелище лишало воли бывалых воинов, То, что перед ними появился не человек, бойцы элитного отряда поняли сразу. Но вот что делать с таким знанием они не знали. В головах всплыла лишь набившая оскомину фраза из старых фильмов про астронавтов: «Хьюстон, у нас проблема!».

Демон стремительно вздел лук и двое уцелевших магов повторили это движение, вот только их руки были пусты. Выстрел и стрела, сорвавшаяся в полет, опровергая все существующие законы физики, прошила силовой барьер боевого скафандра, способного удержать прямое попадание реактивного снаряда.

Неверующими глазами двое уцелевших спецназовцев смотрели на сюрреалистическая картину — стрела, вошедшая по оперенье в тело человека, облаченного в тяжелый боевой скафандр. Демон вновь натянул лук, и новая стрела неотвратимо впилась в доспехи еще одного бойца. Командир спецназа отчаянным напряжением всех своих внутренних сил смог сбросить охватившее его оцепенение и открыл огонь. Но проклятая тварь, натягивающая свой лук в третий раз, была невредима. Необъяснимым образом все выстрелы приходились в магов.

Спецназовец зарычал от охватившей его ярости. Мощности и плотности выстрелов одной боевой винтовки было не достаточно, что бы прорвать защиту магов.

— В сторону мы прикроем! — Спасительный голос тройки особистов прозвучал слишком поздно. Демон спустил тетиву, и стрела понеслась в сторону старшего ударно-штурмовой группы.

Жизнь своему командиру спас раненый в самом начале схватки боец. Очнувшись и обнаружив, что все функции скафандра не действуют, он попытался встать, что бы снять с себя мертвую груду бесполезного теперь железа. Траектория полета стрелы и фигура раненного пересеклись с убийственным результатом. Всего за пять минут, от грозной пятерки элитных штурмовиков в живых остался только командир. Не на секунды ни прекращавший вести стрельбу.

К частым выстрелам спецназовца с ходу подключились подоспевшие к схватке особисты. Их старший, имевший немалый чин и еще более богатый боевой опыт, с ходу понял, что прежде чем свалить тварь с луком, методично расстрелявшего всю опергруппу, требуется добить двух его спутников, паранормальным образом переводившим весь огонь на себя и поддерживающих некий щит, не обнаруживаемый тактическими компьютерами, но от этого не менее действенный.

Именно для таких случаев, особист и хранил заветный девайс. Редкая и невероятно дорогая компактная ракетная установка, заряженная мини-ракетами, с головками целиком состоящими из вольфрама и начиненные обедненным ураном. Высокая ударопрочность и трещиностойкость позволяла по максимуму использовать кинетическую энергию, чтобы пробить практически любую броню и даже силовые поля большинства существующих индивидуальных защит. Запуск ракеты осуществлялся с очень высокой начальной скоростью. А ее дизайн напоминал силуэт арбалетной стрелы.

Дзанк. Тихо звякнула отлетающая гильза. И ракета вошла точно в череп одного из магов. Демон сразу оценил уровень новой опасности. Практически одновременно они сделали по выстрелу. Разменявшись жизнями своих спутников.

Теперь Нахат остался в гордом одиночестве. А старшего, из особого безномерного отдела, прикрывал только второй напарник.

Если честно, то особист был уязвлен гибелью своего товарища. Боевые скафандры особистов были на порядок лучше бронированы и способны в случае необходимости сойти за «танк» — штурмовой скафандр тяжелой космической пехоты. Где главным при проектировании всегда было надежность и защищенность. Но зачарованные стрелы демона не знали преград.

Дзанк. Вновь ракета точно ушла в цель, метясь в лицо демона. Нахат исторг жуткий крик, успев в последний момент чуть уклониться, и ракета пробила ему шею, глубоко вонзившись в тело. А человек, словно окаменев, принялся расстреливать все оставшиеся боеприпасы, надеясь таки добить живучую тварь. Но убить высшего демона оказалось не так просто. Демон отшвырнул теперь бесполезный лук и бросился вперед широко разведя свои лапища для захвата.

Особист успел всадить еще четыре ракеты, прежде чем кулаки демона, смяв бронестекла шлемов, оборвали жизни напарнику и собственно старшему особисту.

После Нахат упал на колени, сотрясаясь приступами боли. И попытался выдернуть засевшие в плоти дротики. Но не успел. Из темноты со стороны входа показались еще силуэты. Потом коротко свистнул меч, и голова демона отлетела от истерзанного тела.

— Чистая победа. — Удовлетворенно произнесла Леди Ди, обтирая свой клинок от крови демона.

Ее боевая форма была не менее завораживающей, чем фигура обезглавленного демона.

Последний уцелевший человек, благоразумно забившийся в щель между камнями и судорожно фиксировавший все происходящее, тихо охнул, оценив совершенство форм боевой ипостаси демонесы.

Прибывшие на место схватки разделились. Евлампий и леди Ди принялись банально мародерничать. Тагир привычно встал, где-то перед входом в пещеру, а братья рыцари БЕЗДНЫ перекрыли выход из нее, ведущий дальше в глубину подземного лабиринта. Демонеса первым делом осмотрела демона и разочарованно отпрянула от тела. Нужного амулета на нем не было. Был портальный камень, лишенный какой ни было энергии и амулет стрелы дракона, превращавший любой лук в смертоносную машину для убийства, не знавшую никаких преград.

Теперь она могла с легкостью попасть, если не домой, то хотя бы привычные миры и вычислить координаты так милой ее сердцу БЕЗДНЫ.

Это был успех. Достав сумку, демонеса аккуратно упаковала голову мертвого демона. Дома повелитель сумет извлечь из нее всю нужную информацию. Самой этого делать не хотелось. Тайна, как Нахату удалось взломать «печать полного подчинения» была слишком опасной даже для нее…

Евлампий тем временем, уверенно определив самую желанную цель для обыска, потрошил скафандр старшего особиста.

Внезапно в пещере произошло нечто, заставившее наемника резко дернуться, пытаясь в этой полутьме рассмотреть почуянную угрозу.

Сразу тут же утробно взвыла демонеса, а к ней сломя голову кинулись Ашар и Ишар, еще не понимая, что произошло.

— Тревога! — старший из рыцарей БЕЗДНЫ успел крикнуть только это. Затем, раздался короткий лязг клинков, и в зал влетела отрубленная голова Тагира. Следом, небрежно держа опущенными вниз два коротких клинка, от которых исходило яркое свечение, вошел надменный альбинос. Следом за ним неровной цепочкой выстроилась пятерка воинов.

Крепкие — вот что первым пришло на ум наемнику, когда он смог внимательно рассмотреть новых противников.

А альбинос носком сапога развернул к себе отрубленную голову рыцаря БЕЗДНЫ и небрежно катнул ее со своего пути.

— Чувствую, меня здесь не ждали? — Его голос, хоть и был очень ровен, не мог скрыть потаенного торжества. Так торжествуют, когда минута триумфа практически наступила, но радоваться еще немного рано.

Альбинос вдруг перешел на совершенно непонятный для Евлампия язык, тягучий местами надрывный и очень выразительный.

Его слова падали, как капли раскаленного металла, напрочь выжигая какие либо эмоции на лице демонесы.

— Кто этот симпотяшка? — Тихо спросил наемник у замершей женщины, поднимаясь с колен. В руке он сжимал две тоненькие пластины, обнаруженные, опознанные и вытащенные из потайного кармашка убитого особиста.

— Бенедикт. Один из лучших воинов СИЯНИЯ. Редкостная тварь даже по моим меркам.

— Емко. И почему тебе сейчас не накостылять ему, со своими там магическими штучками дрючками.

— Он активировал сферу отрицания. Любая магия сейчас недоступна. А против его искусства владения мечами я, что былинка против ветра.

— Он так хорошо? — Наемник еще раз бросил внимательный взгляд на альбиноса. Чувствуя, как начинает разгоняться кровь, от увеличившегося выброса адреналина.

— Червь! Как ты смеешь говорить, в присутствии высшего, без его позволения? — Один из спутников альбиноса кинулся вперед к Евлампию и прежде чем в дело вмешались другие, наемник начал действовать.

Бросок кинжала, был отбит с презрительной ухмылкой. Которая, так и осталась на лице убитого. Метнув клинок, Евлампий кинулся в атаку сам, на пределе доступной ему скорости. Второй кинжал, ведомый левой рукой, вошел в тело человека легко, точно в область сердца.

Альбинос предостерегающе поднял руку. Оберегая своих воинов от необдуманных поступков.

— Вам с ним не справиться. — Альбинос вновь перешел на понятный для наемника язык. — Ты всегда умела устраиваться Диана, и выскакивать из безнадежных ситуаций. Но сегодня никто и ничто не поможет тебе. Даже твой прирученный мечник. Ты станешь жемчужиной в гареме моего повелителя. Ну а прежде я истончу твою силу, лишу магии и даже способности чувствовать БЕЗДНУ.

— Тварь! Даже не мечтай. — Зловещим шипением предостерегла демонеса. — Конечно, я сплю со своим повелителем, ибо это часть моих обязанностей. А сколько других я пропустила через себя, пока добилась своего статуса и положения! Мужчины устроены просто, и если подойти к ним с умом, выгода тебя не минует. Но прикинь, ублюдок, что я сотворю с тобой, если только дотянусь!

— Я укрощу тебя. Диана. Подумай, сколько смазливых мордашек толпится у подножия, а многие ли добираются хотя бы до середины пути? Ты вознеслась на самый вверх, и тем будет слаще тебя покорить. — Альбинос залихватски захохотал. А демонесе, возможно впервые, изменило ее ледяное самообладание.

Попытку кинуться на альбиноса прервал наемник: «Не обрывай разговор, пусть выговориться». — Евлампий плюнул себе на левую руку и с силой принялся натирать свой висок. Затем та же участь постигла и другой висок.

— Зачем? — Демонеса удивленно смотрела за манипуляциями наемника. — Ты надеешься одолеть Бенедикта?

— Попытка не пытка. Потяни время. Мне нужно подготовиться. — Евлампий торопливо приложил к левому виску биокомпьютер, тонкую пластину телесного цвета, которая почувствовав человеческое тепло, тихо присосалась к коже и через мгновение крепко приросла к височной доле, срастившись с кожным покровом. А к правому виску наемник приложил почти такую же по размерам энергетическую батарею. Гений изобретателя, земные биотехнологии и предусмотрительность погибшего особиста должны были выручить наемника в этот раз.

Мгновенно ожил боевой интерфейс, находящийся до этого в спящем режиме. У отставного диверсанта было чем удивить надменное инопланетное существо. Поток чистой энергии наполнял все тело, придавая дополнительные силы, ускоряя и без того стремительные движения и обостряя реакцию. Даже глаза наемника, повинуясь точечным настройкам биокомпа, приобрели возможность без всякого напряжения при необходимости прочитать мелкий убористый текст в этих потемках.

Мысленно Змей стремительно выбирал оптимальные настройки для предстоящего одиночного поединка.

Предвидение — интерфейс послушно мигнул, загружая столь полезную опцию. Мощный процессор на основе анализа и богатой базы поединков, применяя эвристический алгоритм, мог с большой точностью предсказывать дальнейшее движение противника.

Энергия одного удара — еще более полезный перк. Если удар проходит, а не блокируется, то ему автоматически добавляется мощи. Так энергия расходуется более экономно. Позволяя не вкладываться в каждый удар в полную силу.

Фокус защиты — как доподлинно знал Евлампий, эту технологию разработчики банально украли у какой-то нечеловеческой расы. Обнаружив, разбитый в дребезги, остов звездолета, полный необъяснимых технологий, ученые постарались адаптировать некоторые из них для людей. Фокус защиты лучший тому пример. По всему телу разлит слабенький энергетический щит, способный разве что защитить от удара ножом. Но в одиночном поединке активировав это щит, можно было добиться следующего — на любой смертельный удар, какой бы то ни было силы, вся энергия щита фокусируется в той самой точке, куда придется удар. Бамс, и натолкнувшись на непреодолимую преграду, такой удар пропадет втуне.

За это время Бенедикт успел в красках описать, что и как он сделает с демонесой. И лишь тут опытный воин СИЯНИЯ понял, что с замершим смертным происходят непонятные изменения и скомандовал атаку. Бенедикт был профессионалом до мозга костей и никогда не бросался в поединок как в омут с головой. Схватку необходимо вести со всеми козырями, которые ты можешь предъявить.

Но выяснить, что собой сейчас представляет смертный, альбиносу не удалось. Не дав никаких объяснений, два рыцаря БЕЗДНЫ синхронно шагнули вперед. Двое против четверых, спустя мгновение к ним присоединилась и сиятельная леди Ди.

Это была славная рубка. Иступленная и очень скоротечная. После нее на ногах осталась стоять только демонеса. С трудом подволакивая раненную ногу, она подошла к замершему смертному и протянула ему свой меч.

— Возьми. У тебя слишком скверные клинки.

— Спасибо. — Наемник без раздумий взял меч. И что-то шевельнулось в душе отставного диверсанта, когда он понял, что в его руки попала вещь с самой большой буквы.

— Клинок повелителя БЕЗДНЫ? — Бенедикт одобрительно причмокнул. И хотел, что то добавить еще, но Евлампий почти без разбега, как можно выше выпрыгнул вверх, обрушиваясь на альбиноса.

Это была красивая атака. Страшная по своим последствиям, будь противником наемника любой другой смертный. Но Бенедикт устоял. И тут же сам кинулся в ответ.

Таких врагов в своей жизни Евлампий еще не встречал. Наемник двигался на самом пределе своих сил, активно пользуясь подсказками биокомпьютера и, тем не менее, воин СИЯНИЯ смог дважды коснуться острием меча кожи в области шеи и сердца. И лишь «фокус защиты» спас наемника от смертельного ранения. А вот чужаку-мечнику хватило и одной разящей атаки наемника. Его выверенный удар, хитрый закрученный, что бы его нанести Евлампию пришлось даже раскрыться, полностью положившись на свою необъяснимую технологию энергетического щита, пришелся в левое плечо. Метил Евлампий в область сердца, но альбинос смог в последний момент извернуться, пожертвовав рукой.

— Кто ты такой? — Бенедикт разорвал дистанцию и пораженно, словно заново узнавая, посмотрел на Евлампия. Его левая рука висела как плеть, но продолжала сжимать клинок. Глаза альбиноса светились, то ли от гнева, то ли от чувств переполнявших этого воителя.

А Евлампий улыбался. Хоть и биокомпьютер тревожно информировал, что истрачено уже почти шестьдесят процентов энергии. Он не собирался давать передышку альбиносу. Сейчас, в этом не было никаких сомнений, он по своим возможностям был почти равен сильнейшему поединщику СИЯНИЯ. И это почти надо было теперь только реализовать.

Бенедикт сам выбрал свою судьбу, сознательно заблокировав в пещере магию. Теперь пришло время платить по счетам.

Не было никакого захватывающего финала поединка. Был сумасшедший темп схватки, в котором как в топке сгорала энергия батареи питающей биокомпьютер у Евлампия. И была ярость двух озверевших разумных. Одного раненного и дерущегося с исступленностью обреченного, но не сдавшегося. И другого, выпустившего наружу всю свою так долго сдерживаемую одержимость и жажду убийства.

Никакие ограничения не остановят того, кто убивает по глубинным психофизиологическим мотивам. Мания убийства наемника превзошла интеллект и волю воителя СИЯНИЯ.

Меч пронзил Бенедикта насквозь. Изо рта последнего хлынула кровь, но даже тогда этот бесстрашный воин не выронил свои клинки, он только смог прохрипеть: «СИЯНИЕ будет всегда…».

А Евлампия повело. Перенапряжение схватки дало о себе знать. Выпустив меч, он упал на колени и закрыл лицо руками. Ему сейчас было больно. Очень больно и он не понимал почему.

Зато это прекрасно понимала демонеса. Ошеломленная, и не победой смертного над своим лютым врагом, а тем, что сейчас она наблюдала. Этот червь, прах и ничтожество по меркам любого высшего существа из БЕЗДНЫ или СИЯНИЯ сейчас на ее глазах тянул энергию из сраженного альбиноса.

Это было не просто невероятно. Такого не должно было быть ВООБЩЕ! Большинство демонов ее мира с лёгкостью могли поработить души поверженных врагов. Более сильные демоны, такие как она, могли даже перенести такую душу в другое тело. Но вот так выпить саму суть, вобрав в себя все знания и опыт сраженного? Это было под силу только владыкам БЕЗДНЫ и СИЯНИЯ.

И Диана испугалась, как не пугалась уже давно. Нет не Евлампия, а той мысли, что родилась в ее прелестной головке. Она тут же загнала эту мысль на самое дно своих желаний и чаяний, в ту область, где властвовали безумные фантазии и обрывки бредовых мыслей.

— Евлампий! — Демонеса окликнула человека, пытаясь справиться с искушением, вот здесь сейчас просто овладеть этим смертным. В клочья порвать одежду и оседлать… Аура смерти, энергия погибших щедро разлитая по пещере действовала на демонесу почище любого афродизиака.

— Что? — Евлампий плохо понимал, что сейчас с ним происходит. Скорее всего, решил он, это барахлил навороченный биокомпьютер. Сейчас его энергетическая батарея показывала почти полную заполняемость около девяносто восьми процентов. Тогда как в самом финале поединка на значке зарядки было жалких тринадцать процентов.

— Уходим! — Демонеса легко выдернула свой меч из тела альбиноса и затем прибрала еще и его собственные мечи. А за ее спиной тихо проступали очертания огненного эллипса, украшенного вязью непонятных иероглифов по периметру.

— А твои слуги? — Евлампий потряс головой, пытаясь обороть эту непонятную слабость.

— Они мертвы…, уходим наемник.

Сил спорить или возражать у Евлампия не было. Он шагнул за демонесой в этот огненный эллипс и исчез вслед за сиятельной леди Ди.

23

— С…нь господня! Да что же здесь происходит то? Они что, мать его, клоуны, так копыта отбрасывать?

Уцелевший и чудом незамеченный космодесантник, убедившись, что в пещере никого не осталось в живых, наконец, смог выговориться и его прорвало. Отборный мат щедро полился из его уст, спасая пошатнувшуюся психику. Закаленный спецназовец, не раз и не два видевший смерть и убивавший по приказу и без оного, был потрясен до глубины души увиденным в этой пещере. Мертвые особисты смогли втравить его и его погибших парней в нечто невероятно скверное, что он уцелевший и не получивший не царапины, не знал радоваться ему или огорчаться.

После всех этих вспышек и прочей колдовской приблуды надежнейший боевой скафандр превратился в кучу тяжелого хлама. С отрубленными сервоприводами и обездвиженными мускульными усилителями он теперь весил под полтонны и был полностью обесточен. С сожалением покинув свой проверенный временем надежный доспех, спецназовец с трудом смог выдрать из его недр модуль памяти, отвечающий за хранение всей информации поступающей от системы объективного контроля. Потом, отковыряв пальцами крышку аварийного НЗ, заполучил компактный фонарь, несколько высококалорийных питательных батончиков и флягу с водой.

На скорую руку перекусив, он поспешил к выходу. Путь обратно дался штурмовику нелегко. Даже не смотря на фонарь, он несколько раз больно приложился о непонятные каменные выступы и железяки. Гулкая пустота и эхо только его шагов давили на психику все явственнее и явственнее. Лишь увидев свет и было обрадовавшись, человек вновь был неприятно поражен.

Прямо перед покореженным входом в метрах двадцати на деревянном кресте был распят человек. Вокруг вкопанного в землю креста явственно проступал выжженный круг, посыпанный белым порошком.

Такого точно не было, когда они входили в катакомбы. Еще более худым знаком был распахнутый настежь люк десантирования космического шаттла. Вскинув свое единственное оружие — импульсный резонатор, в простонародье обычный бластер, также входивший в набор НЗ, спецназовец заметно ускорившись, добежал до шаттла.

Мгновение помедлив, он проник вовнутрь и хлопнул по блоку закрывания двери. На его счастье шаттл был полностью исправен. Автоматика не подвела и люк бесшумно закрылся. Тут же зашумели агрегаты кондиционирования, нагнетая температуру до установленной уставом температуры 21 градуса по Цельсию.

Приятный женский голос ИИ, опознав попавшего на борт, тут же поприветствовал беглеца: «Здравствуйте, капитан Спрингланд. Рад приветствовать вас на борту шаттла».

— Где экипаж?

— Для получения ответа на ваш вопрос пройдите авторизацию снова с указанием приоритетного доступа.

Капитан разочарованно сплюнул, так как он не понял и половины слов и поспешил дальше.

Пробежав насквозь весь катер, и не встретив ни пилота, ни инженера, штурмовик толкнул дверь пилотского отсека и досадливо вздрогнул. Оба оставшихся на хозяйстве члена сборного экипажа находились здесь, в креслах. Искаженные лица, посиневшая кожа. На лицо также были все признаки трупного окоченения. Человек выругался и поспешил как можно бережней вытащить трупы погибших в общий коридор. Затем он захлопнул дверь отсека и облегченно выдохнул. Только так он, наконец, смог хоть на чуть-чуть почувствовать себя в безопасности. С помощью чипа, найденного у пилота капитан Спрингланд смог приказать автопилоту начать предстартовую проверку всех систем. А затем попытался вызвать корвет.

Но то ли мощности антенны не хватало, что бы с поверхности пробить канал связи, то ли звездолет сейчас находился с другой стороны планеты, но наладить связь не вышло. Спецназовец отчетливо понимал, что владеет минимальным набором знаний для управления и полета на таком шаттле. Главным было сейчас довериться бортовому компьютеру. И не мешать ему готовить катер к взлету. Связь пока потерпит. Но пребывать в праздном безделье боевик был не способен.

Тогда пытливый ум командира погибшей группы быстрого реагирования попробовал разобраться, что же тут произошло, покуда их убивали в пещерах. Но бесстрастный комплекс видеонаблюдения шаттла ничего особенного не зафиксировал. Точнее он вообще ничего не зафиксировал. Зеро, полный ноль. На записи было только, как уходили спецназовцы и особисты в пещеру и как возвращался единственный выживший — он, после той бойни в катакомбах.

Уже с заметным нервным напряжением капитан Спрингланд вставил в картридер выдранный чип из скафандра. И о чудо, на чипе оказались вполне удобно просматриваемые записи. Особого желания анализировать их у капитана не было. Тем более, что ИИ, поэтапно проверив тестами все системы и полностью выполнив предстартовые процедуры, услужливо доложил, что шаттл к взлету готов. Дав команду искусственному интеллекту на сравнительный анализ лиц на записях с особой базой данных, имеющийся в распоряжении ИИ, капитан взялся за штурвал шаттла.

Взлет протекал тяжело. От напряжения вся спина человека взмокла, а руки, способные тягать стокилограммовую штангу без видимого усилия, дрожали от слабости.

Спрингланд поднимал боевой катер как в усмерть пьяный пилот — рывками и резкими торможениями. Лишь достигнув пределов ионосферы, особо не заботясь о маскировке, капитан включил автопилот и малым ходом направил катер подальше от этой дьявольской планеты.

Внезапно ожил ИИ: «Опознан биологический объект. Вывожу данные на монитор». Спрингланд повернул голову от штурвала управления на обзорный монитор и увидел изображение человека уделавшего мечом в пещере альбиноса. Чуть с опозданием по монитору побежали строчки текста, дублируемые ИИ вслух по динамикам:

Единая информационная база данных Межгалактического союза.

Гриф Секретно. Запрос обработан. Объект опознан. Вероятность совпадения восемьдесят восемь процентов. Объект — Евлампий Де'Гонкур.

Объединенным Управлением галактической полиции активно разыскивается представляющий особую опасность Евлампий Де'Гонкур — биологический возраст 26 лет. Действительный 146 лет. Пять циклов полного омоложения. Две масштабные реконструкции тела (усиление мышечной реакции, перестройка нервных волокон, общее укрепление организма). Гражданство межгалактической Торговой республики. Уроженец планеты Оскол. Сын крупного землевладельца и офицера армии Торговой республики.

Окончил в 17 лет с отличием Академию службы безопасности по специальности «Диверсант». Был принят на должность стажера в боевой антитеррористический отряд «Альфа». Через семнадцать лет переведен во вновь созданный диверсионный отряд службы безопасности «Теодор». Через двадцать четыре года возглавил его.

Организатор более полутора тысячи успешных диверсионных вылазок. Обладатель всех высших наград Торговой республики. Автор семнадцати работ по тактике и организации диверсий в тылу вероятного противника. В настоящее время находиться в розыске по обвинению в дезертирстве и преступлениях против человечности.

Внимание! При задержании невероятно опасен. В совершенстве владеет всеми видами энергетического, стрелкового и холодного оружия, приемами защиты и нападения. Характер волевой, выдержанный, при чрезвычайных обстоятельствах действует быстро и решительно. Обладает незаурядными организаторскими способностями. Легко входит в доверие к окружающим. Отличается патологическим чувством опасности.

По имеющимся данным полицейских архивов объединенных миров в списке самых опасных преступников занимает седьмое место…

Вся гамма чувств проступила после этого на лице бравого капитана. Теперь все практически вставало на свои места. Размеры неприятностей, в которые угодил он и его покойные товарищи выросли до абсолютных величин.

— Я покойник. — Спокойно произнес человек, не представляя, как он сейчас был прав.

Два трупа оставленные за дверью пилотского отсека начали покрываться изломанными светящимися линиями, словно под кожей погибших зарождалось некая новая жизнь.

В действительности все было гораздо прозаичнее. Примененная погибшим альбиносом «сфера отрицания» не убирала магию и не поглощала ее. На небольшое время магическая составляющая этого мира связывалась самым надежным источником силы — кровью. И теперь по окончании срока заклинания, кровь отдавала обратно накопленную силу. Только без опытного чародея такой процесс превращался в неконтролируемый, за которым следовал большой бум.

Цветок взрыва, с преобладающим алым цветом, беззвучный и достаточно скромный по меркам необъятного космоса стал посмертным залпом над прахом капитана Спрингланда, забравшего с собой все тайны расположенной неподалеку безымянной планеты с длинным и скучным номером из двенадцати цифр и букв.

Серия таких же по мощности взрывов сотрясли и древние катакомбы на проклятом острове. Вызвав многочисленные завалы и обрушения сводов.

Отголоски сотрясения земли почувствовали Евлампий с Ди. Демонеса телепортировала их двоих на берег океана. Где теперь каждый занимался своими ранами. У отставного диверсанта были выбиты четыре пальца на левой руке. Две обширные гематомы на груди и левом боку буквально не давали спокойно вздохнуть. Еще очень болели ноги, точнее связки от непосильных нагрузок которыми нагрузил их во время поединка Евлампий.

Удостоверившись, что переломов у него нет, Евлампий бросил взгляд на демонесу. Та давно закончила обрабатывать свою рану на ноге и ждала только возможности завязать разговор.

Но первым начал наемник: «Где мы?»

— В трех днях пути от столицы империи. Ближе извини не смогу. Там слишком людно.

— Разберусь. — Спокойно ответил Евлампий. Его мучила боль в коленях. И достаточно сильно. Не смотря на это, наемник, без видимых эмоций, выжидающе посмотрел на демонесу.

Та медлила, сосредоточенно размышляя про себя. От океана несло свежестью и даже не прохладой, а холодом. После теплых катакомб контраст был разителен.

Но потом, отбросив прочь сомнения предложила: «Пойдем со мной. В мой мир. Я покажу тебе БЕЗДНУ». — Демонеса была безумна притягательна в этот момент. То как она это делала отдельный вопрос. Все было на уровне рефлексов. Поворот головы, локоны спадающее с плеч, изгиб тяжелой груди, проминающий ткань туники.

— Я предположу, что возможно один из немногих счастливчиков смертных, которые удостоились такого предложения, а не банально были оглушены и перетащены в БЕЗДНУ без разговоров?

— Ты первый. Я готова взять тебя под свое покровительство и предоставить свой титул с приставкой младший.

— Это высокая, наверное, честь… — Демонеса была готова услышать в голосе смертного сарказм, восторг или удивление. А услышала лишь усталость. Ритм завязавшегося разговора непредсказуемо вильнул. И ответ получился по-глупому односложным.

— Очень.

— Зачем? — От этого вопроса зрачки демонесы на мгновение сузились практически до точки.

— Ты получишь не просто многое, ты получишь… — Но договорить ей наемник не дал.

— Зачем я тебе? На твой взгляд, я обладаю или потенциально способен овладеть, чем-то важным для тебя. Не спорю, возможно, я хорош по меркам обычных смертных. Но я не хочу. Просто не хочу играть в чужие игры. — Ответ был откровенным, предельно жестким, сузившим зону ответной реплики до бессмысленной. Не способной повлиять на решение наемника.

Демонеса заледенела. Ее пытливый мозг сейчас не видел ни малейшего шанса убедить смертного. А рисковать и силой уводить его в БЕЗДНУ демонеса была не готова.

— Отложим наш разговор на время.

— Ваша светлость обещала больше здесь не появляться, минимум три года… — Евлампий собрался, точнее сконцентрировался, и демонеса невольно поежилась, представив последствия их поединка.

— Я не нашла то, зачем меня посылал повелитель. Предатель мертв. Мне нужно время, что бы найти в его памяти место, где он спрятал искомое.

— Принимается. — Евлампий расслабился, и демонеса рискнула приблизиться к нему, обдав жаром своего великолепного тела и желанием овладеть им.

— Возьми. — Диана протянула ему маленькую безделушку на золотой цепочке. — Это тот амулет, что я обещала тебе, он будет отводить глаза, пока не иссякнет энергия.

— Насколько его хватит? — Наемник с сомнением посмотрел на амулет, чувствуя, что его взгляд невольно падает на роскошную грудь, с набухшими алыми сосками.

— Неделя точно. И я не прощаюсь. — Демонеса быстро наклонилась, и прежде чем Евлампий успел возразить, страстно его поцеловала.

Кровь даже не прильнула, она в секунду привела в готовность наемника к соитию. И лишь ценой титанического усилия, помноженного на свой богатый жизненный опыт, он смог сдержаться. Демонеса отступила на шаг, разочарованно разведя руками. Не получилось. И упреждая гневную реплику смертного, шагнула спиной в раскрывшийся портал…