Глава 3

Исходя из жизненных наблюдений, своих и не только, Карька приобрела твердое убеждение, что все в мире делается только для друзей или приятелей, по знакомству. В редакции журнала Регги отлично помнили и Карьку приняли с распростертыми объятиями. Обязанности состояли в срочной сортировке очередного выпуска — раскладывании страниц по порядку и по экземплярам, укладывании экземпляров в пачки, и т. д. Работа ночная, в темпе, зато всего два раза в неделю, а оплата такова, что хватит на всю неделю и еще останется. К тому же Карьке разрешили пользоваться одним из редакционных компьютеров, обещали научить на нем работать, позволили ночевать в офисе, заодно исполняя обязанности ночного сторожа, и даже выплатили аванс.

Приступить к работе надо было сегодня ночью и, поскольку из офиса ее никто не гнал, Карька на весь день осталась в редакции, а потом мысленно похвалила себя за то, что сделала это. Целый день можно было спокойно вникать в свои новые обязанности и приставать ко всем с вопросами.

Раздумывала она, правда, больше о своем личном, чем о работе. Во-первых, почему зачастую чужие относятся лучше, чем свои? В данный момент все понятно — пришел работник на довольно тяжелую, занудную функцию, и надо, чтобы он хотя бы сразу не ушел. И все же… Во-вторых, плохо, конечно, когда тобой пользуются, но еще хуже, когда тобой даже пользоваться не хотят, когда ты вообще не нужен. А почему? Здравый смысл подсказывает, что свои — всегда пригодятся. Так почему же все-таки их, этих своих, уже имеющихся и вполне надежных, вышвыривают из своей жизни насовсем? По глупости, что ли?..

Далеко не сразу Карька запомнила, кто есть кто: кто редактор, кто менеджер, кто системный администратор, бухгалтер, охранник, но все они вместе с сотрудниками отдела разборки тиража отнеслись к ней просто потрясающе хорошо. Лариса Николаевна подарила что-то из своей многочисленной бижутерии и косметики, Татьяна Афанасьевна накормила вкуснейшими домашними пирожками, Серафим Иванович показал, как выходить в Интернет, отыскивать интересующие сайты и общаться на форуме в реальном времени, а также обещал научить веб-дизайну, а уборщица тетя Люся отвела в подсобку и уложила отдыхать на топчан, почти такой же, как дома, только теплее и больше…

* * *

Работать пришлось в бешеном темпе, а пачки бумаги были очень тяжелые. Мышцы накачаю, подумала Карька. Она устала хуже ездовой собаки, но была счастлива, потому что остаток ночи позволили отдыхать, утром выплатили вторую часть денег, на весь день пустили за запасной компьютер и еще раз подтвердили, что она может ночевать в редакции, когда ей это понадобится.

И Карька «повисла» в Интернете.

Она нашла один из сайтов по ролевым играм, попыталась вникнуть в сюжет текущего сериала, по которому строились и полевые, и квартирные, и виртуальные игры, но запуталась и зашла на форум. В числе обменивающихся репликами оказался некто под ником принц Валиан, безумно галантный, начавший беседу именно с ней со снимания шляпы и целования руки и продолживший вставанием на одно колено, виртуальное, к сожалению. Карька назвалась принцессой Альбиной в пушистых мехах. Он поразил ее знанием поэзии, классической и современной, она удивила его любовью к живописи, и оба сошлись на том, что Высоцкий — классный бард, а компьютер — классное изобретение.

Они решили встретиться в реальности. Валиан галантно предложил посидеть во французской кофейне недалеко от станции метро «Красные ворота» и обсудить различные проблемы. Карька неистово обрадовалась, сунула руку в карман, судорожно прикидывая сумму на дорогу и на пирожное с кофе, мало ли, современные юные принцы часто бывают без денег, вспомнила, что денег относительно много, облегченно вздохнула и отстучала в паре фраз свое согласие и суть своих проблем, которые хотела бы обсудить.

Неожиданно повисла пауза. Валиан не отвечал минут десять. Карька занервничала, не случилось ли у него что с компьютером, а они еще не успели обменяться никакими координатами. И тут поступил ответ… Оказывается, принц забыл посмотреть в свой ежедневник, ему совершенно некогда встречаться, и они еще, разумеется, обязательно встретятся… На форуме. Возможно.

В бешенстве плюнув на пол, Карька в сердцах тут же вырубила комп и вылетела в коридор, с грохотом опрокинув стул.

— Кариночка, что случилось?

Тетя Люся шла по коридору с ведром и шваброй в руках, и Карька чуть не сшибла ее с ног.

— Да так, хмырь один в Нете попался, ничего страшного, никакой катастрофы.

— Тогда улыбнись и беги помедленней. Вот так.

Карька невольно улыбнулась в ответ на теплый тети Люсин взгляд и остановилась посреди коридора. Заснуть после такого, с позволения сказать, знакомства не удастся. Пойти, что ли, побродить по улицам, подумать? А вечером — домой. Там кошка, наверно, все молоко уже выпила, в запас поставленное под топчан в плошке. Если Чак не опрокинул, проводя очередной обыск…

Несмотря на то, что все вроде складывалось хорошо, Карьку одолевало тяжелое предчувствие. От бессонной ночи и перетаскивания с места на место пачек тяжелой бумаги сердце заметно устало. Может, попытаться поспать, а не шататься по улицам? Выдержит ли она эту работу достаточно долго, чтобы успеть окончить подготовительные курсы по живописи? А если подучиться работать на компьютере и занять соответствующую должность, выдержит ли зрение такую профессию совместно с рисованием?

Карька мечтала стать профессиональным художником. Она начала рисовать раньше, чем ходить. Зажав карандаш в пухлом кулачке, годовалая Карька сосредоточенно изукрашивала свежие обои в квартире «точками» и «огуречиками» весьма неправильной формы. Соседка-художница предсказывала Карькиной бабушке великое будущее старательного ребенка…

* * *

На улице было хорошо. Уже выпал снег, подтаял, и снова выпал, но берцы не скользили по льду на тротуаре и весело поскрипывали. Холодный воздух щекотал легкие и пощипывал уши. Мелкие, сияющие на солнце облака кучковались над крышей одного из домов, остальное небо, насколько его было видно между крышами и кронами полуголых деревьев, ослепительно голубело. По ограде детского сада важно шла сорока, залетевшая из ближайшего лесопарка. Возле замерзшей лужи на асфальте, тряся хвостиком, бегала разноцветная трясогузка. Ее сосредоточенно караулила кошка, припав к земле за колесом стоящего автомобиля.

Карька мысленно принялась рисовать. Она размышляла, какие смешать краски, как расположить все нужные объекты на холсте. Потом ей навстречу попалась девчонка. Девчонка была миниатюрная, с несколько восточным разрезом крупных глаз, в приталенной курточке, отороченной ярким мехом, коротких брючках и сапожках со шнуровкой. Ее облик Карьке понравился, и она немедленно принялась мысленно рисовать ее портрет, сперва графический, потом живописный. Девчонка покосилась с удивлением и недовольством, дескать, с какой стати ее так пристально разглядывают, и прибавила шагу…

Оглядываясь по сторонам, Карька бросила мысленное рисование и принялась размышлять. К кому бы поехать в гости и там поспать? Маячило предчувствие, что в один «прекрасный» момент вообще станет невозможно возвращаться домой. Навсегда. Карька заторможенно озиралась…

* * *

На перекрестке было несколько автобусных и троллейбусных остановок — поезжай-не хочу в одном из множества направлений.

На скамейке в павильоне одной из остановок сидела бомжиха Катя. Она сидела тут изо дня в день уже несколько месяцев. Одутловатое, иссиня-багровое неопределенного возраста лицо кривилось то ли подслеповато, то ли обиженно. Длинная замызганная шуба на Кате была распахнута, и под ней виднелись несколько рваных джемперов, надетых один поверх другого, бесформенные рейтузы, разбитые в хлам кроссовки. Катя размеренно колотила кулаком по прозрачной стенке павильона и время от времени издавала, трясясь всем телом, надсадный вопль. Если вслушаться, можно было разобрать что-то вроде «с-суки!», «с-с-сволочи!»… Никто не обращал на нее внимания.

В нескольких шагах от скамейки стояли две пересмеивающиеся девчонки в легких курточках, джинсиках в облипочку и сапожках на шпильках, а также дама средних лет в тонком кожаном пальто и опять же на шпильках, двое солидных мужчин, мальчишка с рюкзаком, опрятная старушка с авоськой… Кате молча, не сговариваясь, уступили всю скамейку на остановке и не замечали ее.

Карька подумала, что, вполне возможно, ей грозит в ближайшем будущем приблизительно то же самое — оказаться на улице, сидеть на остановке, потому что больше негде, и издавать сумасшедшие вопли, которые никто не слышит… Карька отвернулась, переводя взгляд с одного остановочного павильона на другой. Поодаль мимо текла толпа, выливающаяся из распахнутых дверей кинотеатра…

* * *

И тут кто-то крепко взял Карьку за плечо.

Она, вздрогнув, судорожно развернулась всем телом, уперлась взглядом в блестящую пуговицу на кителе, вскинула глаза и увидела усатое улыбающееся лицо.

— Не узнаешь?

— Сережа! — обрадованно вскрикнула Карька. — Если бы ничего не сказал, сто лет бы гадала, кто это, по голосу только и узнала! Ты откуда?

— Из кинотеатра, а вообще только на днях из армии. Рассказывай, как дела, как живешь, куда учиться поступила?

— Никуда пока, — смутилась Карька, не зная, как и о чем рассказывать, да и стоит ли это делать вообще. Но Сережка-то, Сережка-то! Года два назад был меньше нее ростом на полголовы!

— Давай-давай, выкладывай, вижу, что-то случилось.

Карька с сомнением посмотрела на него, прямо в глаза. Глаза были серьезные, взрослые и … красивые. Она отвела взгляд, посмотрела вдаль. Потом снова посмотрела Сережке в глаза, вздохнула. И рассказала все. Он слушал молча, ни разу не перебив. Потом твердо сказал:

— Сейчас идем к нам, поешь и выспишься. Ольга Николаевна — это моя мама — тебе обрадуется…

— А потом?

— А потом ты выйдешь за меня замуж.

Карька опешила и несколько секунд вообще ни о чем не могла думать. Потом обрадовалась. Сергей — серьезный и надежный, и вон какой красивый вымахал, и мама у него хорошая. Потом Карька сообразила, что надо будет ложиться с мужем в постель. И решительно сказала:

— Нет, не могу. Я не хочу замуж.

— Почему?

— Я буду учиться, с семьей и детьми это несовместимо.

— Очень даже совместимо, мама нам поможет, она уже мне это обещала.

— Все равно не хочу. Не хочу замуж, извини.

Она резко развернулась всем телом и побежала прочь от него к первой попавшейся остановке.

— А все-таки подумай, я подожду! — долетело ей в спину, и она побежала еще быстрее, как будто слова были кулаками, толкавшими в лопатки.

Господи, какая же ты дура, ругала она мысленно сама себя, прыгая в первый же автобус. Тебе счастье предложили, а ты… Тебе шанс на спасение предложили… Но на самом деле счастья бы не было, это она знала твердо. Только испортила бы жизнь хорошему человеку, потому что настолько не хотела ни его самого, ни того, что он предлагал, что предпочитала умереть на улице, чем спасаться такой ценой.

* * *

Вылезла она из автобуса, сама не зная, на какой остановке, и пошла без всякой цели просто вдоль домов, слушая доносящуюся из окон разнообразную музыку и пытаясь размышлять. Хотя о чем тут размышлять? Ничего хорошего не может получиться из того, из чего ничего хорошего получиться не может. Ну, не хочет она никакого интима и никогда не захочет, и нечего морочить людям головы напрасными надеждами, как бы ни хотелось получить себе выгоду такой ценой.

Напротив одного окна Карька остановилась: кто-то там, в квартире гонял записи «Кинг Даймонд». Карька любила слушать эту группу, почему-то их музыка хорошо на нее действовала, приводила в отличное настроение, придавала сил. Карька на время перестала пытаться думать вообще — и о Сережином предложении, и о своей дурацкой судьбе, и о своей глупости, — а просто погрузилась в музыку, вся обратившись в слух.

Из этого состояния ее внезапно вырвал густой мужской голос, очень уверенный и преисполненный надменной брезгливости:

— Ну и что это вам дает для ума и души, все эти рычания и завывания, все эти дурацкие «Каннибал-корпусы»?

Карька медленно обернулась, не сразу отключившись от любимой мелодии, с трудом возвращаясь в реальный мир. На нее смотрел, стоя возле мягко урчащей «тачки», представительный мужчина средних лет в отлично сидящем деловом костюме и элегантных ботинках.

Дико взбесившись оттого, что кто-то вздумал ругать ее любимых музыкантов, она процедила в ответ как можно более ядовито:

— Не «Каннибал-корпус», а «Каннибал-корпс», языки в школе лучше учить надо было. А это даже и не они, а вовсе «Кинг Даймонд». Там один суперклевый чувак разыскивает в старинных архивах интересные древние легенды и сочиняет по их сюжетам музыку — песни, пьесы, рок-оперы… А вы говорите — «завывания»! Музыку знать надо!

— Ишь ты! — усмехнулся мужчина. — Как мы уверенно беремся учить старших!

Что-то в его цепком, оценивающем взгляде не понравилось Карьке, и она развернулась, чтобы уйти.

— Садись в машину, подвезу.

— Спасибо, не надо.

— Да ладно ломаться-то, садись!

Мужчина резко шагнул к ней, и Карька бросилась бежать.

— Стой, дура, куда ты, не обижу!

Карька бежала изо всех сил, не оглядываясь, выбрав один узкий переулок, куда не проедет машина, затем другой. Шагов позади не было слышно, зато мотор автомобиля заурчал громче, затем взвизгнули шины при резком развороте.

У Карьки тряслись ноги так, что она с трудом могла бежать, легкие отказывались вбирать жгучий воздух. Она не знала, почему ей так страшно. Ничего особенного не произойдет, если он ее догонит, не убьет ведь.

Она слышала, что машина рванулась в объезд, и бежала, бежала, бежала… Пока, споткнувшись на ровном месте, с размаху не налетела на дерево возле тротуара, после чего поняла, что бежать больше не может.

Она пошла шагом, озираясь, с усилием дыша. Машины пока нигде не было видно. Она смотрела на тонкие деревья, голые кусты и запертые подъезды. Магазины поблизости отсутствовали — спрятаться и переждать было негде. Трое крупных мужчин шли туда, куда надо — к автобусной остановке. Она пристроилась к ним. В случае чего вступятся они или нет, неизвестно, но при них тот бугай приставать постремается.

Таким образом она дошла до остановки, села в троллейбус, устроилась у окна и завертела головой, высматривая мужчину с машиной, но его нигде не было видно…

* * *

Наталья урчала, как кошка, и бодала Чака в плечо, сидя у него на коленях. Он хохотал. Лицо у нее было счастливым и глупым, сильно постаревшее за последний год. Она урчала и шкрябала Чака по плечам скрюченными пальцами, долженствующими изображать когтистые кошачьи лапки. Чак почесывал ее за ухом, и она урчала еще громче, часто срываясь на хихиканье. Тогда они принимались хохотать дуэтом, это выглядело даже красиво и музыкально…

Они забыли запереть дверь, и незамеченная ими Карька беспрепятственно прошмыгнула к себе на кухню, относительно спокойно покормила своих животных и легла спать, не забыв проговорить несколько раз молитву про банду байкеров. Сегодня молитва произносилась как-то вяло и неубедительно…

Загрузка...