Озеро в лунном свете

2

- Полагаю, то же, что и тебя. Желание отдохнуть.

Глаза Корделла в черной бахроме ресниц ошеломляли синевой куда сильнее, чем сохранилось в ее памяти. Когда они на мгновение встретились глазами, ей с трудом удалось сдержать дрожь от пронзительной силы его взгляда. Он тут же перевел глаза на ее рот, и ей оставалось только пожалеть о том, что она не накрасила губы.

- Энтони, оладьи готовы, кленовый сироп на столе. - Все это Корделл проговорил, не отрывая взгляда от ее губ, словно их вид завораживал его, и Уне стоило огромного усилия не облизать их кончиком языка, как это случалось с ней в моменты нервного напряжения.

- Ладно, - ответил мальчик и, ссутулившись, побрел по пляжу.

Корделл нахмурился, отвел глаза и посмотрел вслед удалявшейся маленькой фигурке.

- Энтони! - резко окликнул он.

Мальчик не сразу, но обернулся, пробормотал «спасибо» и двинулся дальше, на этот раз бегом.

- Мой сын Энтони, - сухо сообщил Корделл.

Незастегнутая рубашка обнажала его грудь. Растерянным жестом он провел по ней ладонью. А взгляд Уны запутался в курчавых темных волосах, спускавшихся по животу к поясу его линялых шорт. Дальше опасно, мелькнуло в голове Уны, когда ей стало нечем дышать.

Пересилив себя, она подняла глаза и чуть не захлебнулась от восторга перед совершенством мужчины, которому давным-давно отдала свое сердце. Сейчас он казался выше ростом, возможно, из-за того, что похудел, но раздался в плечах. Небритый, с небрежно откинутыми назад черными блестящими волосами. Его облик подействовал на Уну с сокрушительностью землетрясения.

- Я так и поняла, - небрежно ответила она.

- Как жизнь? - спросил Корделл, все еще оглядывая ее.

От мысли, что ее тело едва прикрыто короткими шортами и обтягивающей майкой, ей стало не по себе.

- Отлично. А как у тебя? Справляешься? Когда мы с Марселлой узнали о Дейзи, мы были потрясены!

- Да, как и все.

- На похоронах… Мы понимали, что должны присутствовать, но…

- Похороны были скромными. Так хотела Дейзи. В любом случае твоей бабушке она не была особенно близка, поскольку именно ты всегда была любимицей Марселлы. А что касается твоих отношений с кузиной…

В глазах Корделла Уна увидела такое циничное выражение, которое было красноречивее любых слов. Уна знала, о чем он думает. Он считал, что именно она виновата в разрыве отношений, которые связывали ее с Дейзи. Если бы он знал правду! Но он никогда ее не узнает! О том, что произошло той лунной ночью, знали трое - Дейзи, Саймон и она сама. Но она поклялась себе оберегать Корделла от этой правды, потому что важнее всего на свете для нее было его счастье.

- Я не представил тебе Энтони, мне надо предварительно поговорить с ним, - холодным тоном заметил Корделл. - Не ожидал, что вы приедете. Весной Марселла написала твоей тетке Элисон, что подумывает о продаже этой вашей усадьбы. Поэтому я подумал, что дом пустует или занят незнакомыми людьми. Дейзи никогда не рассказывала Энтони о тебе. Мне надо объяснить ему, что вы родственники.

- Он выглядит несчастным.

- Ему пришлось пережить трудное время. Вот почему мы и приехали сюда. - Он улыбнулся и язвительно добавил: - Когда-то я был здесь счастлив. Вот и подумал: может, и он станет счастливее в этом раю.

Глаза их встретились.

- Был здесь когда-то рай, - спокойно произнесла Уна.

- Но в любом раю непременно заводится змея.

Если бы он вонзил нож в сердце Уны, ей не было бы больнее!

В семнадцать лет, безумно влюбленная, а потому лишенная способности мыслить логически, Уна испытала горькую обиду на Корделла за его скоропалительные обвинения. Ей казалось, после стольких лет дружбы, когда они вместе проводили все лето на берегу озера, он должен был бы знать, что она на такое не способна.

Как слепы мужчины! - мысленно негодовала она. Как глупы! Как легко обмануть их, воспринимающих лишь внешнее, а не суть! Ее кузина Дейзи нежным, как у ребенка, голоском и выставляемой напоказ женской хрупкостью ввела Корделла в заблуждение, выдавая себя не за ту, какой была на самом деле. Он влюбился в нее с первого взгляда, ослепленный фальшивой красотой женщины, которая оказалась…

Нет, оборвала себя Уна, не следует даже думать о покойнице плохо. Теперь она, конечно, понимала, что обижаться на Корделла было неразумно. Что еще он мог подумать, когда увидел ее с Саймоном? Теперь выглядело даже забавным, что Корделл счел ее способной на любовное приключение с женатым мужчиной.

А ведь ей в то время было всего семнадцать, и насчет секса она была полной невеждой. Вот был бы сюрприз, узнай он, что и сейчас, дожив до двадцати пяти лет, она по-прежнему оставалась девственницей, подумала Уна и усмехнулась.

- Находишь это смешным? - резко спросил Корделл.

Уна растерянно моргнула.

- Извини?

- Тебя забавляет, что…

- А-а, ты о змее, - перебила его Уна, небрежно наматывая на палец блестящую прядь волос. - Нет, - продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, - я не считаю это забавным, просто задумалась.

- О ком? - язвительно осведомился Корделл. - Ты, разумеется, здесь с мужчиной.

Уна бросила на него нарочито кокетливый взгляд из-под шелковистых ресниц.

- Поброди вокруг и выяснишь, - ответила она в тон ему, прижав к плечу руку с накрученной на палец прядью волос.

Неожиданно Корделл подошел вплотную и схватил ее за руку.

- Кольца нет? - Его губы скривились. - Значит, он еще не утвердился в своих правах?

Уна испуганно выдернула руку. Его прикосновение было похоже на электрический разряд.

- Мужчина может утвердиться в правах, не тратя денег на бриллианты.

- Нет кольца - нет прав, - возразил Корделл. - Что, есть большой выбор? Приз достанется тому, кто больше предложит?

Такой Корделл был ей неизвестен. Онемев, Уна судорожно искала, что бы ему ответить. К счастью, в этот момент послышался голос бабушки:

- Уна, дорогая, кофе готов. Господи, неужели Корделл Паркер? Рада видеть тебя, дорогой мой мальчик. Какой приятный сюрприз! Не хочешь составить нам компанию?

Корделл улыбнулся и помахал рукой вышедшей на веранду Марселле. Седые волосы ее были забраны в высокий пучок. В свободной рубашке и длинной узкой юбке она выглядела особенно худой.

- Здравствуйте, миссис Харрис! - крикнул он в ответ. - Ловлю вас на слове. Если позволите, зайду попозже.

От улыбки его лицо изменилось, он снова был тем Корделлом, каким Уна его давно знала. Блестящие глаза, белоснежные зубы, прекрасной лепки рот. Она чувствовала, как оттаивает ее душа, и не жаркие лучи утреннего солнца были тому причиной. Но едва бабушка скрылась в доме, улыбка исчезла с лица Корделла, и, когда он снова взглянул на Уну, губы его были плотно сжаты.

- Ты здесь с бабушкой?

- Как видишь. И без мужчины. - Уна сморщила нос. - Разочарован?

- Слегка, - парировал он и продолжил уже спокойным тоном: - Охота всегда увлекательней, когда есть соперник. Женщина всегда желанней, когда на нее претендует и другой. Уверен, то же самое ты испытываешь в отношениях с мужчинами. В конце концов, разве в Саймоне Торпе тебя привлекло не то, что он принадлежал другой?

- Я знала, почему мне не хотелось приезжать сюда на выходные. - Уне удалось произнести это с выражением крайней скуки на лице. - Ведь всегда существовала возможность встретить здесь тебя.

Он пропустил колкость мимо ушей.

- Ты здесь только на выходные? Завтра возвращаешься в город?

- Разумеется, - безразличным тоном ответила Уна. - Я здесь только потому, что бабушка попросила меня поехать с ней.

- Она собирается продавать дом?

- Это предстоит решить мне.

Корделл удивленно поднял брови.

- Бабушка больше не хочет жить здесь в одиночестве, - сухо объяснила Уна. - По крайней мере, так она мне сказала. Думаю, есть и другие причины.

- Например?

Уна пожала плечами.

- В феврале бабушка продала машину. Как раз когда нужно было обновить водительские права. Подозреваю, что она не прошла тест: зрение у нее стало неважным. Но она слишком горда, чтобы признаться в этом. Так или иначе, но теперь у нее нет возможности самостоятельно приезжать сюда. Вот она и предложила мне стать владельцем этой усадьбы, если я соглашусь. А если нет…

- Тогда она избавится от дома. - Корделл смотрел на Уну, прищурив глаза. - И как ты собираешься поступить?

Мне казалось, я приняла решение, подумала Уна. Но теперь, когда ты здесь, одному богу известно, как я поступлю.

- Я еще не решила. Обещала Марселле дать ответ сегодня. Если я не приму ее предложения, мы будем готовить дом к продаже. Теперь, если позволишь… - Уна отвернулась, собираясь уйти.

- Подожди. - Корделл схватил ее за руку.

- Что?

Он оказался так близко, что Уна ощутила мускусный аромат волос, запах кожи, от которого у нее закружилась голова. Она могла бы погладить кончиком пальца его упрямый подбородок. Как ей этого хотелось!

- Я приведу Энтони после завтрака знакомиться с прабабушкой. А раз ты здесь, то я и тебе его представлю.

- Как хочешь! - огрызнулась Уна, высвобождая руку. - Впрочем, мысль неплохая. Он отшатнулся, увидев мое лицо. Теперь я понимаю, что это, вероятно, из-за семейного сходства. Должно быть, я напомнила ему мать.

Глаза их встретились, и теперь Уна увидела в них то, чего не заметила сразу, - глубоко затаенную боль. Неожиданно для себя она испытала угрызения совести, от которых сжалось сердце. Ей пришлось засунуть руки поглубже в карманы, чтобы удержаться и не броситься утешать его. Как ей хотелось бы вернуть те времена, когда поступить так было для нее естественно! Но тех дней не вернешь, они остались, увы, в прошлом.

- Корделл, - слегка охрипшим от волнения голосом сказала Уна, - я понимаю, любое упоминание имени Дейзи еще причиняет тебе боль. Ты, наверное, сильно тоскуешь по ней.

Борясь с подступившими слезами, она быстро отвернулась, чтобы он не увидел ее расстроенного лица, и пошла по пляжу к дому. На этот раз Корделл не пытался удержать ее.

- Значит, Корделл приехал.

- Да. - Уна постаралась ничем не выдать обуревавших ее чувств под проницательными небесно-голубыми глазами бабушки, наблюдавшей за ней через кухонный стол. - Он приехал.

- Один?

- С ним Энтони.

- Ммм… представляю, как мальчик тоскует по матери.

- Похоже, что так. - Уна беспокойно заерзала на стуле. - Его отец сказал, что Энтони тяжело пережил смерть матери. Видимо, он надеется, что лето на озере поможет ребенку справиться с горем.

- А Корделл? Каким он тебе показался?

- Трудным.

Бабушка подняла брови. Уна нахмурилась, разговор раздражал и тревожил ее.

- Он…

Она замолчала, не находя нужных слов, чтобы не выдать себя и не сказать лишнего. Но прежде чем она нашлась, заговорила Марселла, которой хотелось помочь внучке:

- Горюет?

- Когда он был здесь после смерти отца, он тоже горевал, но оставался, как прежде… милым.

О господи, неужели когда-то так было! - подумала с тоской Уна. В те дни, до истории с Саймоном Торпом, он относился к ней как к горячо любимому другу, которого ему страшно не хватало.

- Корделл был сама любезность, когда разговаривал со мной.

- О, разумеется, этот человек способен быть любезным, когда…

- Корделл.

Уна недоуменно подняла глаза.

- Извини?

- Корделл. - Марселла взяла кофейник, наполнила свою кружку, добавила ложку сахара, размешала и только после этого тихо произнесла: - У него есть имя - Корделл, моя дорогая. Ничего с тобой не случится, если ты произнесешь его имя.

- Я не хочу произносить его имя!

В этом взрыве эмоций было столько детского, что Уне стало стыдно. Ей двадцать пять, она больше не семнадцатилетняя обиженная девочка. Она отодвинула стул и встала из-за стола.

- Марси, по поводу дома… Утром я решила, что лучше нам сохранить его. Но теперь, из-за того что он здесь, мне надо еще подумать.

- О чем?

- Если он собирается приезжать сюда каждое лето, это будет невыносимо. Он обращается со мной, словно с прокаженной, и я не смогу выдержать, зная, что он рядом.

Голос ее сорвался, она отвернулась к окну. Прямо перед ней, между двумя замшелыми от старости березами, висел гамак, в котором они с Корделлом постоянно прыгали и скакали во времена их счастливого детства. О господи!

- Ты привязана к этому месту так же, как и я, - сказала Марселла. - Вот что я подумала, Уна. Усадьба, как ты знаешь, принадлежала нашей семье на протяжении нескольких поколений. Если быть точной, то пяти. И это обязывает нас не принимать опрометчивых решений. Поскольку я уже здесь, то предпочла бы остаться до конца лета.

Уна обернулась в изумлении.

- Ба, но я не смогу остаться с тобой. Я говорила тебе, что завалена работой.

- Дорогая, я и не предлагаю тебе постоянно жить со мной. Просто приезжай ко мне на выходные. Ты говоришь, Корделл и мой правнук пробудут здесь все лето. Значит, я смогу поближе узнать этого ребенка! Думаю, знакомство со мной пойдет ему на пользу. Как ты считаешь?

Уна давно не видела, чтобы у бабушки так светились от возбуждения глаза, и ей стало неловко. Она, конечно, никогда не пренебрегала своим долгом по отношению к бабушке - обязательно навещала ее несколько раз в неделю, даже водила в театр. Но, если честно, то на первом месте у нее была работа.

Пытаясь заглушить воспоминания, причинявшие ей боль, она все эти годы с головой уходила в работу. Теперь она почувствовала себя виноватой, что уделяла недостаточно внимания этой удивительно великодушной женщине, столько сделавшей для нее. Она подошла к бабушке, наклонилась и крепко обняла.

- Ты права, ба, такие вопросы не решаются с бухты-барахты. И уж тем более решение не должно зависеть от того, кто живет по соседству. Если тебя не пугает одиночество в течение недели, то я согласна. Не могу, правда, обещать, что сумею приезжать каждую неделю, но постараюсь. Ну как, согласна?

- Разумеется, дорогая.

Раздался негромкий стук в дверь. Обернувшись, Уна увидела на веранде Корделла и встревожилась. Как долго он находился там и как много ему довелось услышать? Но пока она вспоминала свои последние слова, Марселла, опираясь на трость, пошла открывать дверь.

- Ну, Корделл… - начала она растроганным голосом, но договорить не успела, попав в его объятия.

- Отрада глаз моих, Марселла Харрис! - Голос Корделла выдавал его искреннее волнение. Он бережно поставил Марселлу на пол и, не выпуская ее рук, заглянул ей в глаза, блестевшие от слез. - Господи, как я рад снова вас видеть! Энтони, - полуобняв за плечи сына, пытавшегося укрыться за спиной отца, он выставил его вперед, - мне хочется, чтобы ты познакомился со своей прабабушкой, Марселлой Харрис. Марси, это мой сын Энтони.

Марселла долго вглядывалась в мальчика. Наконец она кивнула с довольным видом.

- Ты настоящий Паркер, - заявила она со свойственной ей прямотой, - и это хорошо. - Увидев, что Энтони снова прижался к отцу, она добавила: - Не беспокойся, я не собираюсь обнимать и целовать тебя, как только что поступил со мной твой отец. Имей в виду, мне понравилось, но это потому, что я женщина, а мы, женщины, любим внимание. Хотя, может, в один прекрасный день и тебе захочется обнять меня. Я буду рада. А как бы тебе хотелось обращаться ко мне? Прабабушка - слишком громоздко, тебе не кажется?

- Вас зовут миссис Харрис, - вяло ответил Энтони, - так я и буду обращаться к вам.

Если Марселла и была разочарована, то виду не показала.

- Просто замечательно. Ну а с моей внучкой ты уже познакомился. Уна… В переводе с латинского - единственная. Уна Элтон, которая…

- Отец рассказал, она кузина моей мамы.

По его тону Уна догадалась: сейчас он объявит, что будет называть ее мисс Элтон. Она опередила мальчика:

- Верно, Энтони. У твоей прабабушки было двое детей, Айлин и Диллон. Айлин вышла замуж, и у нее был один ребенок - я. Диллон женился, и у него была дочь - твоя мама. Кроме тебя у меня нет других маленьких родственников и вряд ли они появятся, поэтому я была бы искренне рада, если бы ты называл меня тетя Уна.

Она понимала, что загнала Энтони в угол. Как ему отказаться, если он не хочет выглядеть невежливым? Мальчик насупился, и Уна поняла, что разгадала его замысел. Она просто читала его мысли: война объявлена, и первое сражение он проиграл.

Тем временем Марселла усадила Корделла за стол, болтая с ним, и налила ему кружку кофе. Уна постаралась сосредоточить свое внимание на Энтони, который, похоже, не собирался сдаваться.

- Когда я увидел тебя на пляже, мне показалось, что ты похожа на мою маму. - В синих глазах Энтони сверкнуло злорадство. - Но ты не похожа. - Он вздернул подбородок и продолжал вызывающим тоном, который уже был знаком: - Ты совсем не такая красивая.

На минуту опешив, Уна привычно обхватила себя руками. Своего рода защитный жест. Впрочем, откуда у нее желание защититься от этого ребенка? Ведь ему всего-навсего семь лет!

- Ты прав, - спокойно ответила она, - я совсем не такая красивая, какой была твоя мама.

- Отец любил ее больше всех на свете.

- Конечно.

Уне очень хотелось обнять этого маленького мальчика, избавить его от боли и горечи, владевших им. Сознает ли Корделл, как глубоко потрясен его сын смертью матери? Ей казалось, что она понимает Энтони и сумеет помочь ему. Любому ребенку лето, проведенное в таком райском месте, пойдет на пользу. Но этот ребенок необычен и нуждается в большем.

- Энтони, у меня где-то лежал старый альбом с фотографиями твоей мамы. Хочешь, я найду его?

- Сейчас? - У него съехали очки, и он машинально водрузил их на переносицу.

- Конечно, если хочешь.

- Дорогая, - ласково проговорила Марселла, накрыв ладонью руку Уны, - налей себе еще кофе и пойдем на веранду. Жалко терять такое прелестное утро, сидя в четырех стенах. А это тебе. - Она вручила Энтони запотевший высокий стакан. Когда Корделл распахнул перед ней дверь, Марселла опустила руку на плечо мальчика и вывела его на веранду. - Попробуй, это лимонад, я сама его приготовила.

Корделл ждал, что Уна последует за ними, но она покачала головой.

- Идите, я обещала Энтони показать фотографии Дейзи. - Она поколебалась, но все-таки добавила, понизив голос, чтобы не было слышно на веранде: - Думаю, жизнь на озере пойдет ему на пользу. Рассчитывай на Марси, у нее особый дар общения с детьми.

Лицо Корделла заметно смягчилось.

- Да! Когда умерла моя мать, она осталась здесь ради меня. Мне было всего четыре года, когда отец купил здесь дом, но с того лета она навсегда вошла в мою жизнь. Отец часто рассказывал, скольким мы обязаны ей.

- Сколько она отдает, столько и получает, Корделл. Пожалуй, даже больше. Так всегда бывает, когда удается кому-то помочь.

Корделл прислонился плечом к стене и скрестил на груди руки.

- Ответь мне на один вопрос, - тихо попросил он.

Сердце Уны замерло.

- Если смогу.

- Почему ты так уверена, что у тебя не будет других маленьких родственников?

- А, это… - Уна отвела глаза и пожала плечами. - У меня нет больше братьев и сестер, так что…

- Ты знаешь, о чем я говорю. - Судя по его требовательному тону, он ожидал, что она посмотрит на него, но взгляд Уны скользил с предмета на предмет. - Когда выходят замуж, то, как правило, перестают хороводиться с племянниками и племянницами. Разве что иногда приглашают их на лето для компании собственным детям.

Дети. Единственный мужчина, от которого она мечтала иметь детей, был Корделл. А этому не бывать. Сердечная рана, полученная так давно, по-прежнему причиняла ей боль.

- Я не собираюсь замуж. - Она заставила себя посмотреть ему в глаза и увидела, что он хмурится. - А теперь, извини, я пойду искать альбом для Энтони.

Она поспешила покинуть кухню и обрадовалась, не услышав за собой шагов. Интересно, как бы он себя повел, если бы узнал, что именно из-за него она отказывалась от замужества?

Так уж случилось, что не встретился ей человек, способный с ним сравниться. О, поначалу она старалась забыть его и влюбиться в кого-нибудь другого. Но в результате лишь потеряла двух друзей: как только дело доходило до интимных отношений, Уна не могла переступить через себя. Ее сердце целиком принадлежало Корделлу.

Уна смахнула слезы. Если бы он знал, как она любит его! Любит так же преданно, как он любил Дейзи.

По иронии судьбы, если бы она не была настолько без ума от Корделла и не пользовалась каждой возможностью сфотографировать его, Дейзи никогда не познакомилась бы с ним. Может, тогда Корделл дождался бы, когда Уна вырастет.

Она опустилась на ковер и открыла нижнюю полку углового соснового шкафа. Перебрав стопку альбомов, она достала тот, в зеленом переплете, где хранились фотографии Дейзи и Корделла. Из-под руки у нее выскользнул другой альбом, в тяжелом кожаном коричневом переплете. Вздохнув, Уна положила его на колени и открыла наугад.

Глаза тут же увлажнились. С увеличенной фотографии на нее смотрел Корделл. Ничего удивительного, что альбом открылся именно на той странице, где находилась самая дорогая ей фотография. Слишком часто она любовалась ею. Она невольно улыбнулась, вспомнив, как сделала этот снимок.

В то ветреное августовское утро Марселла испекла три пирога с черникой и два из них поставила охлаждаться на подоконник кухонного окна. Третий она поручила Уне отнести любимой соседке Эмили. На обратном пути Уна заметила Корделла, кравшегося через веранду. Цель его вылазки была ей очевидна.

Она вихрем влетела в комнату за фотоаппаратом и поспешила запечатлеть Корделла в тот момент, когда он запустил в пирог палец. Не успела она нажать кнопку, как он, почувствовав ее присутствие, обернулся и громко расхохотался. Таким он и вышел на фотографии - сияющие смехом глаза, лукавая улыбка - о боже, попался! - и прядь волос, упавшая на бровь. Бесшабашный мальчишка, при виде которого растаяло бы самое холодное сердце.

А ее сердце холодным не было. В нем уже горела страсть. В четырнадцать лет это озадачивало и пугало ее. Этот альбом она взяла с собой в Англию, куда, как обычно, отправилась провести последние две недели летних каникул у тети Элисон. Дейзи, разумеется, была дома. Она неизменно предпочитала проводить лето в доме матери с кучей прислуги. Ей нравился беззаботный стиль жизни - бесконечные вечеринки, внимание, которым ее окружали друзья матери. Однажды утром Дейзи застала Уну в тот момент, когда она, еще лежа в постели, любовалась фотографией Корделла.

- Кто это? - лениво спросила девятнадцатилетняя кузина. - Может, кинозвезда? Только не рассказывай, что это один из твоих безмозглых приятелей!

Уна не ответила. Пусть Дейзи думает, что хочет, у нее нет желания делиться своей тайной. Однако ее молчание возбудило любопытство Дейзи. Кузина выхватила у нее альбом и, конечно, заметила надпись под фотографией: Моей летней фее. С любовью, Корделл. Некоторое время, пока Дейзи переваривала эту информацию, в комнате царило молчание.

- Корделл Паркер, - наконец холодным тоном произнесла Дейзи. - Марси как-то упоминала о нем. Это его отец владеет домом на озере по соседству с вами?

- Да.

- Они богаты?

Уна пожала плечами.

- Думаю, да. У его отца крупнейшая строительная фирма. В семье куча денег. Но по ним этого не скажешь, - поспешила добавить она. - Они такие простые… ну, обыкновенные, по-моему. Очень милые люди.

На следующее лето Дейзи впервые напросилась к ним в усадьбу на июль и август. Марселла и Уна были крайне удивлены, ведь Дейзи никогда не скрывала презрения к их образу жизни.

Но однажды Уна увидела, как ее прекрасная кузина кокетничает с Корделлом. Тогда она наконец сообразила, что происходит. Но никому, даже бабушке, Уна не рассказала, как Дейзи, рассматривая фотографию Корделла, выясняла, водятся ли в его семье деньги.