Озорной вампир

— В Фионе он увидел партнера, который жаждал власти и статуса во многом так же, как и он сам. Они были идеальной парой. Каждый из них амбициозен и целеустремлен. Она поклялась ему в вечной любви. И он предал ее.

В аду нет такой ярости, как у преданной женщины. У берсерков не осталось женщин, которых можно было бы почитать, но даже будучи маленьким ребенком, Йен распознал в этом роде силу, которой ему самому почему-то недоставало. Способность к чему-то, чего он не мог ни почувствовать, ни понять. Слабый пол. Он весело фыркнул. Величайшая ложь в истории.

— Он предал ее с другой женщиной? — Йен был очарован рассказом Рина. Он был жаден до каждой мелочи, какой бы незначительной она ни казалась.

— И да, и нет. — Уклончивый ответ Рина взволновал его, но он остался терпеливым. Это была самая большая информация, которую он смог получить от мага с тех пор, как взял его в плен. Он не собирался делать ничего такого, что заставило бы его снова погрузиться в стоическое молчание. — Макалистер всегда любил власть больше, чем кого-либо или что-либо еще.

Йену не нужно было слышать это от Рина, чтобы понять, что это была гребаная правда. Трентон Макалистер делал все возможное, чтобы получить то, что хотел, независимо от того, насколько подлым или нечестным это было. Он брал истину и искажал ее. Манипулировал. Лгал. Шантажовал. Йен никогда не знал о правлении Сортиари ни при ком, кроме Макалистера, и не мог не задаться вопросом, какими были Хранители Судьбы, когда у руля стоял да Винчи… или кто-то из его предшественников. Может быть, они были более благородны? Более уравновешены? Может быть, даже более скептичны? Неужели у них хватило смелости допросить провидцев, которым Макалистер так слепо повиновался? Он полагал, что все это не имеет значения. Что сделано, то сделано, и пути назад уже не было, чтобы что-то изменить.

Размышления о прошлом не вернут тех, кого любил Йен. И точно так же оно не воскресит ту самую эмоцию, которую он больше не мог испытать.

— Он встретил оракула во время своего путешествия в Азию к Сортиари. — При упоминании оракула Грегор навострил уши. Он наклонился вперед в кресле. — Я мало что знаю об этой девушке, потому что Фиона не хотела говорить о ней. Я только знаю, что ее власть была бесправна, и она была аристократкой. Макалистер стал одержим ею, хотя не думаю, что это было в романтическом смысле. В ней он увидел путь к Вознесению. И, как я уже сказал, он любил власть превыше всего. Даже Фионы.

Грегор посмотрел на противоположную стену. На фотографии, карты, газетные вырезки, обрывки того и другого, прикрепленные к гипсокартону кнопками. Он проследил за тонкими нитями, которые соединяли одно с другим, создавая запутанную паутину бизнеса Макалистера на протяжении многих лет. Как раз в тот момент, когда он думал, что собрал все части головоломки, другая упала с неба и приземлилась ему на колени. Оракул. Безымянный, безликий аристократ и невероятно могущественный, если верить Рину. Йен зажал переносицу большим и указательным пальцами. Он поклялся, что его терпение выдержит. Он мог ждать столько, сколько потребуется, чтобы уничтожить своих врагов. Но с каждым проходящим днем и с каждой новой деталью, которую он узнавал, он задавался вопросом, сколько же еще он сможет вынести.

Он направил кинжал прямо в лицо Рина.

— Продолжай говорить. И не останавливайся, пока не расскажешь мне все, что знаешь.

Йен Грегор шел по праведному пути. И ничто, никто, никакая сила на этой земле, никогда не встанет у него на пути.

***

Кристиан расхаживал перед замысловатыми коваными воротами, обдумывая свой следующий шаг. Несмотря на то, как он вел себя прошлой ночью, он принял совет Шивон близко к сердцу. Она была самой проницательной и умной женщиной, какую он когда-либо встречал. Он ценил ее советы. И в то время как хотел пройти прямо в кабинет Макалистера с собранной информацией и выторговать свою свободу, он был осторожен. Если Шивон считает, что показывать информацию опасно, то, возможно, его козырь еще недостаточно велик. Он уже играл обеими сторонами против середины, так что не мешало бы добавить еще одну к этой смеси?

Приезд сюда сегодня вечером, возможно, был одним из его самых глупых решений. Но было уже слишком поздно, они уже знали, что он здесь. Черт побери, они наверняка учуяли его запах задолго до того, как он позвонил в домофон. Как одиночка, он был нежеланным гостем среди себе подобных. Как агент Сортиари, он был нежеланным гостем среди большей части сверхъестественного сообщества в целом.

Будь ты проклят, если это так, будь ты проклят, если нет.

Кристиан вздохнул и достал из заднего кармана фляжку. Он отвинтил крышку и сделал большой глоток дешевого виски, который обжег ему желудок. Боги, как же ему хотелось хорошенько напиться. Единственное, чего ему действительно не хватало в его человечности. Его волк в душе встал по стойке смирно и издал низкий предупреждающий рык. Территориальная боль в заднице. Это должно было быть неудобно для всех участников, но какого черта. Кристиан никогда не обращал особого внимания на свою зону комфорта.

— Кристиан Уэйлен. Клянусь богами, я думал, что кто-то шутит. Но вот ты стоишь здесь. Ты либо очень храбрый, либо очень глупый, раз пришел сюда сегодня вечером.

Вероятно, немного того и другого. Он одарил очаровательной улыбкой оборотня, который пристально смотрел на него с другой стороны ворот.

— Это было так давно, Свен. Как жизнь? Благосклонна к тебе?

— Если хочешь знать мое мнение, то это было совсем недавно. — Свен, двоюродный брат Альфы стаи Форкбеард, все еще говорил с легким скандинавским акцентом. Варяг. Буйные, упрямые, воинственные сукины дети, все до единого. И Кристиан не мог не любить их.

— Я так понимаю, что Гуннар отклонил мою просьбу об аудиенции? — На самом деле он не был удивлен. Он не появлялся здесь с истинным постоянством. И просто решил, что стоит попробовать.

— О нет, Гуннар был так же удивлен, как и все остальные, услышав твой голос по внутренней связи, — ответил Свен с хитрой усмешкой. — Он послал меня сюда, чтобы обыскать тебя и проверить, нет ли у тебя оружия, прежде чем позволить ступить на его территорию.

Кристиан громко рассмеялся.

— Вполне справедливо. — Гуннар Фальк отнюдь не был дураком по части воображения. Честно говоря, Кристиан был бы удивлен, если бы они просто позволили ему пройти прямо через ворота. Он поднял руки вверх и улыбнулся, широко расставив ноги. Он не произнес ни слова, когда ворота распахнулись, и к нему подошел Свен. Он протянул руку и провел ладонями от плеч Кристиана к запястьям и под мышками. — Я должен предупредить тебя, что у меня уже давно не было свидания, и это чертовски приятно.

Кулак Свена ударил Кристиана в лицо и попал ему в нос прежде, чем тот успел отреагировать. Хрящ лопнул, и кровь потекла по его губе прежде, чем он успел смахнуть ее. Он полагал, что заслужил это за свое остроумное замечание, но оно того стоило за то, что он подзадорил громоздкого оборотня.

Кристиан оставался неподвижным, пока Свен продолжал обыскивать его. На ум приходило так много саркастических реплик, но сегодня ему не хотелось больше страдать от переломов костей. Просто на исцеление ушло слишком много проклятой богами энергии.

— К чему такая усиленная охрана?

Прошло уже немало времени с тех пор, как Кристиан наносил визит на родную базу стаи Форкбеард в Пасадене, но тогда они точно не были так тщательно охраняемы. Может быть, это Сортиари разбили лагерь так близко, что Альфа был на взводе. В таком случае, прийти сюда сегодня вечером было действительно плохой идеей. Или это могло быть внутреннее смятение, которое сам Грегор вызвал, пытаясь убедить стаю объединиться с ним. Несколько месяцев назад Кристиан был на окраине города, где пытались устроить засаду на встрече Макалистера и Михаила Аристова, и часть стаи Гуннара Фалька была втянута в драку.

— Я собираюсь дать тебе один совет, Уэйлен, — прорычал Свен. — Не задавай много глупых, ненужных вопросов, и Гуннар, возможно, не захочет надрать тебе задницу.

Свен повернулся, не сказав больше ни слова, и Кристиан последовал за ним. Идти рядом с ним означало бы, что он считает себя, по крайней мере, равным Свену, и как одиночка, эта демонстрация превосходства только заработает ему еще один пинок под зад. Его волк издал низкий рык где-то в глубине сознания. Животное знало, что они сильнее. Гораздо более сильнее, чем любой член стаи Гуннара, за исключением, возможно, одного. Кристиан запихнул раздражающее эго животного в самый дальний угол своего сознания, где ему и было самое место. Проклятый волк не знал, что для него хорошо. Сегодня они пришли сюда не для того, чтобы что-то доказывать. И если бы Кристиан мог что-то сказать по этому поводу, они бы больше никому ничего не доказывали. К черту эту Альфа-херню и менталитет стаи. Кристиан по какой-то причине вышел оттуда, и он хотел, чтобы так оно и оставалось.

Главная база стаи Форкбеард была чудом современной архитектуры. Огромная. Роскошная. И в то же время, преуменьшенная Гуннаром. Свен привел Кристиана в небольшой кабинет, где ему было велено сидеть и ждать. Он сделал, как ему было сказано, и плюхнулся на крепкий кожаный диван в углу комнаты. Его волк вытянулся по стойке смирно, когда Свен вышел из комнаты, взбудоражив воздух и принеся с собой запах, который Кристиан мгновенно узнал. Вампир. Что, черт возьми, затевает Гуннар Фальк?

— Кристиан Уэйлен. Я бы сказал, что рад тебя видеть, но ты, конечно, знаешь, что это ложь.

Альфа стаи Форкбеард вошел в комнату со всем угрожающим присутствием, ожидаемым от господина викингов и Альфа-оборотня. Боги. Гуннару серьезно нужно было обновить свой внешний вид. С таким же успехом он мог бы выйти прямо из учебника истории — или, что более важно, из передачи по историческому каналу — с бритой головой по обе стороны, чтобы продемонстрировать свои древние татуировки, оставив позади пучок длинных прямых волос, и густую, но ухоженную бороду, которая закрывала царственный выступ его челюсти. Ярко-голубые глаза Гуннара остановились на Кристиане, который смотрел в пол, несмотря на желание своего волка поступить иначе. Они были здесь не для того, чтобы бросить вызов Альфе. Боги знали, что он больше не нуждается в этом.

Кристиан подождал, пока Гуннар сядет, и только потом поднял глаза.

— Гуннар. Спасибо, что согласился встретиться со мной.

— Итак, — сказал Гуннар, поерзав в кресле за письменным столом и положив локти на подлокотники, сложив пальцы домиком перед собой. — В какое дерьмо ты вляпался на сей раз, что твои могущественные благодетели не могут тебя вытащить?

Благодетели? Кристиан проглотил фырканье. Тюремщики были больше подходили.

— Хочешь верь, хочешь нет, Гуннар, но я ни в какое дерьмо не вляпался. В настоящий момент. — Но боги знали, что очень скоро он окажется по уши в этом деле. — Мне не нужна помощь. У меня есть кое-какая информация, с которой я не знаю, что делать. По совету друга я решил не рассказывать Сортиари о том, что мне известно. Вместо этого я говорю тебе.

Гуннар рассмеялся. Этот звук был настолько типичен для веселого викинга, что Кристиан закатил глаза.

— У тебя нет друзей, Уэйлен. — Тоже верно. — А это значит… — Гуннар устремил на него задумчивый взгляд, который заставил волка Кристиана приблизиться к поверхности сознания. — Ты работаешь под углом и думаешь, что каким-то образом я могу в него вписаться.

— И да, и нет. — Не было никакого смысла пытаться обмануть оборотня. Они могли учуять даже полуправду за милю.

— Эта информация каким-то образом компрометирует меня или кого-то из членов моей стаи?

Гуннар совершенно ясно выразил свою преданность в ту ночь, когда Грегор попытался устроить засаду. Он не хотел принимать никакого участия в делах берсерков или Сортиари. И снова в ноздри Кристиана ударил слабый запах вампира. Возможно, преданность Гуннара была не столь очевидна, как думал Кристиан.

— Йен Грегор…

— Уходи. — Гуннар прервал его и встал со стула. — Сейчас же. Я не хочу иметь ничего общего с этим ублюдком.

— Йен Грегор взял в заложники мага. Того, кто помог связать силу Трентона Макалистера. — Слова слетели с губ Кристиана торопливым взрывом. — Он заключил сделку с вампиром — я думаю — и у него есть могущественный фейри — Похититель Душ, может быть, два, в городе.

Гуннар замер, его ледяные голубые глаза впились в лицо Кристиана.

— Он собирается поджечь этот мир и смотреть, как он горит, если добьется своего. Мы все умрем во имя Его святой мести.

— Тогда почему бы не сказать об этом Макалистеру? В конце концов, ты один из его людей.

Губы Кристиана скривились. Никто за пределами Сортиари не понимал роли тех, кто находился под большим пальцем руководства. Кристиан едва ли был «одним из них». Он был наемным слугой, это было просто и ясно.

— Я не принадлежу ни одному мужчине. Ни одной стае, ни одной фракции. — Он изо всех сил старался говорить ровным тоном, но его волк не чувствовал ничего, кроме агрессии, и она просочилась сквозь рычание, которое поднялось в его горле. Кристиан уперся задницей в сиденье, пристально глядя на Гуннара, несмотря на то, что животная часть его хотела подняться и бросить вызов Альфе. — Никто не знает о силе Макалистера. Или Похитителе Душ. Один из них очень опасен и связан с ним. Ходят слухи, что Макалистер не прочь убить, чтобы сохранить свои секреты в отношении нее и своей власти.

— Но ты же хотел рассказать ему… — Гуннар вернул разговор к первоначальной теме. — Но почему же?

Он позволил вопросу повиснуть в воздухе. Именно Кристиан должен был решить, как много он хочет рассказать. Он не был заинтересован в том, чтобы стать членом стаи Гуннара — или любой другой — стаи. Он просто хотел своей проклятой богами свободы.

— Я хочу уйти, — сказал он. — И я подумал, что то, что я знаю, может купить мне свободу.

Гуннар откинулся на спинку стула, и Кристиан медленно выдохнул, пытаясь успокоить своего взволнованного волка.

— Как бы то ни было, — начал Гуннар, — я согласен с твоим другом. — Глаза Кристиана сузились от того, как Гуннар подчеркнул «друг». Скотина. — Расскажи мне все, что знаешь.

Это было только начало. Хорошее или плохое, еще предстояло выяснить. Кристиан откинулся на спинку дивана и позволил себе улыбнуться. — А здесь есть что-нибудь вкусненькое выпить?

Он собирался пробыть здесь какое-то время. Лучше сделать все возможное, пока он работает, чтобы либо улучшить свою жизнь, либо окунуть ее в дерьмо. Но если быть честным, он действительно надеялся, что ему не придется добавлять сегодняшний вечер к своему длинному списку сожалений.

Глава 28

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался?

Саша практически вытолкала Лукаса за дверь. Он помог ей затащить Эвана внутрь и уложить на кровать. Но теперь, когда дело было сделано, ему нужно было убираться отсюда ко всем чертям. Не то чтобы Саша не ценила его помощь. Она не знала, что бы делала без него сегодня вечером. Но именно для его же собственной безопасности ей нужно было, чтобы он убрался отсюда. Эван был диким существом. Безумным. Он был ранен и, вероятно, травмирован. Когда он проснется, у него будет менталитет загнанного в угол животного. Он пойдет за первой же видимой угрозой, и это будет Лукас. Она сама справится с Эваном. Она занималась этим уже несколько недель. Он не пугал ее, ни капельки.

— Не сомневаюсь. Я могу справиться с этим. Спасибо, Лукас. — Она осторожно перенесла его через порог и закрыла дверь. Лукас преградил ей путь ногой, и она раздраженно вздохнула. У нее не было времени на эту чрезмерную заботу. Возможно, она и выглядела безобидной, но Саша была свирепой. Она не нуждалась в защите. Ни от кого, и уж тем более от Эвана. — Я серьезно говорю. Я справлюсь.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на нее.

— Если тебе что-нибудь понадобится…

— Знаю. — Она была рада, что может называть Лукаса другом. — Ты будешь первым, кому я позвоню.

— Хорошо. — Он наклонился и прижался губами ко лбу Саши.

Лукас замер. Саша почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной, и тонкие волоски на ее руках встали дыбом. Она подавила желание застонать. Дерьмо. Черт подери! К черту мою жизнь… из всех дерьмовых…

— Я должен перестать быть зажатым между мужчинами и их женщинами, — пробормотал Лукас. Позади нее раздалось низкое рычание, и Саша съежилась. — Думаю, это определенно мой сигнал к отъезду. Позвони мне позже.

Глаза Саши медленно закрылись. Ну что ж, она догадалась, что ответ на вопрос, придет ли Эван в сознание, уже дан. Дверь почти беззвучно закрылась, когда она вздохнула и повернулась к Эвану. Ей следовало бы знать, что даже адский огонь не сможет надолго усмирить его.

Она открыла глаза. Впервые с тех пор, как она встретила его, она увидела существо, которого боялись другие сверхъестественные существа. Губы Эвана растянулись в оскале, и чернота проглотила белки глаз. Его разорванная и окровавленная футболка туго натянулась на выпуклых мышцах, а ноздри раздувались.

— Скажи мне, Саша. Сколько именно мужчин следует за тобой по пятам? Я должен полностью отказаться от боевой арены и вместо этого посвятить время убийству твоих поклонников.

Боги, но он был пугающим зрелищем. Гневные красные рубцы и большие волдыри вздулись на его теле. Засохшая кровь от ран, которые давно уже зажили, запятнала почти каждый дюйм его одежды, которая была разорвана там, где кинжалы, без сомнения, пронзали ткань и мышцы, вплоть до кости. Саша съежилась. Ее тело ныло от той призрачной боли, которую он испытал от рук этих садистских ублюдков. Если бы она могла, Саша убила бы всех демонов до единого на земле. Гнев, негодование, жажда мести жгли ее изнутри. Если бы не ослабленное состояние Эвана, она бы собралась и отправилась выслеживать тварей, которые сделали это с ним.

Эван выглядел как ходячий мертвец, и все, что его волновало, это мужчины, с которыми Саша водила компанию? Боги.

— Думаю, тебе следует больше беспокоиться о демонах, которые жгли и избивали тебя сегодня ночью до крови.

— А кто этот мужчина, Саша?

Саша проглотила раздраженное рычание. Она никогда не встречала более упрямого существа, чем Эван Бран.

— Ты должен быть в постели, отдыхать. Не беспокойся о том, с кем, черт возьми, я вожу дружбу.

На лбу Эвана появилась глубокая борозда, и Саша практически ощутила жар его нарастающего гнева. Она не должна была объясняться с ним. О чем угодно. Ей не нужно было объяснять, с кем она решила дружить — с мужчиной, с женщиной или с кем-то еще. Они не были парой. Они вообще ничего собой не представляли. Эван привязал ее душу, но по большей части вел себя так, словно ему было все равно. Связь между ними ничего для него не значила. Так почему же ему было не наплевать, кто такой Лукас?

— Кто… он… такой?

Если бы он уже не был избит до полусмерти, Саша сама бы захотела это сделать. Он раздражал ее, как никто другой. Это вызвало ее гнев. Это разожгло ее желание. Ее сердце болело за него, за все, что он пережил, за его, несомненно, суровое существование. И в тех редких случаях, когда он удостаивал ее улыбкой, ее грудь переполнялась до отказа, и она почти задыхалась от потока эмоций, которые он вызывал в ней. Она не знала, любит ли Эвана, но сейчас он ей определенно не нравился.

— Лукас — мой друг. — По правде говоря, она не обязана была ему ничего объяснять. Но ей нужно было, чтобы он успокоился и вернул свою задницу в постель, чтобы начать исцеляться. — Он помог мне вернуть тебя в квартиру сегодня вечером.

— Он был с тобой? На боевой арене? — Эван сделал несколько угрожающих шагов в ее сторону, и сердце Саши подпрыгнуло к горлу. Он был без сознания к тому времени, когда она добралась до него, но, очевидно, он был в сознании до того, как демоны сбросили его на арену битвы. — Какого черта ты там делала, Саша? И что он там с тобой делал?

— Я как раз искала тебя. — Она едва ли могла сказать ему правду. Что она планировала выследить демонов, которые угрожали им, и убить всех до единого.

— И для этого тебе понадобился твой друг?

Он сделал еще один шаг к ней, потом еще один. Гостиная была крошечной, едва ли десять футов в поперечнике. Длина его шага сокращала расстояние между ними, пока их не разделяла всего пара футов. Электрический разряд искрил воздух, превращая кровь Саши в дым, а сердце бешено колотилось в груди. Ни один мужчина никогда не возбуждал ее так, как Эван.

— После нашей последней встречи с демонами я подумала, что было бы неплохо привести подкрепление.

— Неужели? — Его тон оставался мертвенно серьезным, но бездонная чернота начала исчезать из глаз, открывая светло-золотистый цвет, который она так любила. Он сделал еще один шаг вперед, и Саше пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

— Я не знаю, что ты пытаешься заставить меня признать, Эван. — Она ненавидела игры и отказывалась играть в его игру. — Вместо того чтобы беспокоиться о том, где я была и почему, может быть, нам стоит поговорить о том, что случилось с тобой сегодня вечером.

Он выпрямился.

— Что ты делала сегодня вечером на арене битвы, Саша?

Ублюдок. Он просто должен был быть упрямым. Надо было поспорить. Надо было быть подозрительным и устраивать неприятности там, где их не было. Саша протянула руку назад и взялась за ручку двери. Она была в пяти секундах от того, чтобы приказать ему убираться к черту. Она не нуждалась в этом дерьме. Ее забота о нем побудила ее пойти туда сегодня вечером. Искать. Сделать все возможное, чтобы защитить его. И вместо того, чтобы пропустить, Эван настаивал на том, чтобы затеять драку там, где ее не было.

— Я уже говорила тебе и не собираюсь повторять снова.

Эван наклонился ближе и уткнулся носом Саше в ухо. Он глубоко вдохнул, и по коже Саши пробежала дрожь.

— Ты пахнешь им. — Эти слова закончились низким, угрожающим рычанием. — Иди и смой его.

Серьезно? Из всего этого высокомерного, Альфа-мужского дерьма. Саша резко вздернула подбородок.

— Нет. — Он вел себя нелепо, и она не собиралась подкреплять его поведение подчинением.

— Не испытывай меня, Саша. Иди в душ. Сейчас же.

— Отвали, Эван. — Она не могла поверить, что так волновалась за него раньше.

Он протянул руку и схватил ее, невероятно быстро для человека, которого чуть не избили и не сожгли заживо этой ночью. Саша судорожно втянула воздух, когда он поднял ее и положил себе на плечо. Он издал стон боли, и на мгновение она почти пожалела его. Но это было сделано по его желанию. Ему не нужно было перекидывать ее через плечо и тащить бог знает, куда по какой-то дурацкой причине. И честно говоря, она уже устала от того, что он швыряет ее, как мешок с зерном. Эван заслужил то, что получил. Да пошел он к черту.

— Если ты не собираешься смывать с себя запах этого ублюдка, я сделаю это сам.

Что, черт возьми, с ним происходит? Сегодня вечером его чуть не убили, он был сильно обожжен и покрыт волдырями, и самое важное, о чем думал Эван — это как она пахнет?

— Отпусти меня, Эван. — Она чертовски устала от того, что он думал, будто может просто тащить ее за собой, когда она не хочет. — Сейчас же!

Он вошел в ванную и поставил ее под душ. Он повернул ручку, и Саша ахнула, когда ледяные брызги ударили в нее. Она стояла ошеломленная, дрожащая и не в силах пошевелиться. Вода начала нагреваться, и она смотрела, как Эван раздевается.

— Снимай свою одежду. Если мне еще хоть секунду придется его нюхать, я выслежу его и убью. Это то, чего ты хочешь?

Как будто она не могла контролировать свои собственные двигательные функции, руки Саши начали ее раздевать. Она снова и снова повторяла себе, что Эван ее не пугает. Но ведь это не совсем так, правда? Потому что, несмотря на свое ребяческое отношение, он возбуждал ее. И это было совершенно ужасно.

***

Саша принадлежала ему. И любое существо на этой земле, которое попытается отнять ее у него, встретит жестокий и мучительный конец. Сегодняшний вечер серьезно испортил ему настроение. Он всегда считал, что никто не может быть таким безжалостным и получать такое удовольствие от причинения боли, как Йен Грегор. Он был неправ. Демоны безжалостно избили его. Они измывались над его разумом. Резали его, чуть не обескровили, кололи и колотили. Они использовали кинжалы, дубинки, ножи и свои собственные проклятые кулаки. Они жгли его адским огнем. Жгли кожу до костей и ждали, когда она заживет, чтобы они могли начать все сначала. И, несмотря на все это, они обещали ему, что если он не будет играть по их правилам, не выйдет на арену боя, готовый проиграть, то пытки Саши будут в тысячу раз сильнее того, что он испытал сегодня вечером.

Она будет страдать вечно. Он содрогнулся при воспоминании о горячем, бурлящем дыхании демона у своего уха.

Ему было больно, он был в ярости, обеспокоен, расстроен и чертовски зол. Так что да, это сильно повлияло на его характер, когда он вышел из спальни, ужасно беспокоясь за Сашу, и увидел другого мужчину, склонившегося к ней, его рот на ее коже. Запах вампира держался на Саше, и Эван хотел, чтобы он исчез. Сейчас же. Он был не в своем гребаном уме, и ничто, кроме уничтожения всех врагов — реальных или нет — не могло его успокоить. С другой стороны, обнаженное тело Саши было чертовски хорошей заменой убийству.

Вся его жизнь по спирали вышла из-под контроля. По крайней мере, здесь, с ней, он мог бы вернуть себе хоть что-то.

Саша покрылась мурашками, а ее соски выделялись на фоне великолепных выпуклостей грудей. Эван быстро разделся, морщась от уколов боли, когда его одежда царапала все еще нежную и обожженную плоть. Когда вода начала нагреваться, ванная комната наполнилась паром. Даже этот маленький кусочек тепла был мучителен, но он вытерпит и это, и еще больше, чтобы почувствовать, как обнаженное тело Саши прижимается к нему. Он шагнул под брызги и стиснул зубы. Это было чертовски больно, но черт возьми, он собирался вытерпеть это дерьмо и остаться там, где был.

Саша пристально посмотрела на него. Тихая. Ее глаза были широко раскрыты и почти напуганы. Эван хотел бы быть помягче. Более нежным. Спокойным и выразительным в своих чувствах. Но он не был ни тем, ни другим, и никогда не будет. Он был военачальником. Сильным. Жестоким. Требовательным. И прямо сейчас он не требовал ничего меньшего, чем сладкий, чистый аромат корицы от Саши. Незапятнанный другим мужчиной.

— Стой спокойно. — Эван прошептал эти слова Саше на ухо, когда встал между ней и брызгами воды и протянул руку, чтобы схватить кусок мыла. Он намылил кусок между своими руками, прежде чем начать мыть ее. Он загнал свою боль на задворки сознания, медленно и тщательно проводя куском мыла по обнаженной коже своей пары.

Эван сделал паузу. Пары. Это был уже второй раз, когда он действительно думал о Саше именно так. Все брачные инстинкты были выбиты у берсерков много веков назад. Потеря их женщин непоправимо изменила их самих. По крайней мере, так они думали. С каждым днем этот инстинкт не только возвращался, но и рос. Саша принадлежала ему. О ней нужно заботиться, защищать, любить. Она проникла ему под кожу, влилась в его кровь. Она была укоренена в тех самых клетках, которые создали его. Саша была его парой. И поэтому жизнь Эвана, само его существование были отданы ей.

— Эван. — Его имя слетело с ее губ почти шепотом. Ее тело расслаблялось с каждым прикосновением, и напряжение, которое заставляло ее мышцы напрягаться, таяло. Ее губы призывно приоткрылись, и Эван оставил эту задачу и прижался губами к ее губам. Поцелуй был легким, как перышко. Касание его губ ее пробудило в нем желание.

— Саша. — Он никогда не был красноречивым мужчиной. Он был воином, а не поэтом. Она не разделяла его чувств. Он отчаянно хотел смягчить свои острые края. Для нее. Он хотел, чтобы у нее никогда не было причин уходить от него. Он хотел, чтобы у Саши было все, чего она заслуживает, и даже больше. Ему нечего было ей дать. Ни вещей. Ни статуса. Все, что он мог предложить — это свои слова. — Прости, что я не могу заставить тебя понять мою натуру. — Он продолжал мыть ее, нежно проводя руками по коже, и тихо говорил ей на ухо. — Единственное, что пугает меня больше, чем запах твоего страха — это осознание того, что именно я его вызвал.

Еще одна вспышка боли обожгла его нервные окончания, и Эван резко втянул воздух. Саша отстранилась, чтобы посмотреть на него, нахмурив брови.

— Боги, Эван. — Она подняла руки, будто хотела прикоснуться к нему, но передумала. — Горячая вода на ожогах? Это должно быть мучительно.

Саша повернулась, быстро меняя их положение, так что вода ударила ей в спину. Прохладный воздух коснулся его обнаженной плоти, и он вздохнул с облегчением. Его взгляд блуждал по великолепному телу Саши, и он заворожено наблюдал, как пенистая вода стекает с ее плеч к ногам. Он протянул руку и обхватил ладонью одну идеальную грудь. Глаза Саши закрылись, когда он провел большим пальцем по ее твердому соску. Его тянуло к ней, как мотылька к огню. И, как свидетельствовало его нынешнее состояние, он был готов терпеть этот ожог. Все что угодно ради нее.

Саша поднесла запястье ко рту и прикусила его. Звук ее кожи, уступающей клыкам, заставил Эвана внутренне сжаться. Алые ленты крови стекали по ее предплечью, когда она поднесла запястье к его губам.

— Пей.

Пить? Неужели она всерьез намекает на то, кем он ее считает? Грегор оторвет им обоим головы, если узнает, что она предлагает. И все же Эван был заинтригован.

— Это поможет. Я думаю. Твоя кровь — это целебный эликсир для меня, почему бы и моей не быть для тебя?

Он никогда не думал об этом. Черт возьми, это даже не приходило ему в голову. Он беспокоился, но не о том, как это подействует на него, а скорее о том, что Грегор почувствует его запах. Он не мог позволить себе сделать ничего такого, что еще больше повергло бы Сашу опасности.

— Я не должен… — но, боги, как же ему этого хотелось. Какая-то распутная часть его души хотела знать ее вкус. Хотела испытать то, что ей было необходимо, чтобы выжить.

— А в чем дело? — уголки губ Саши изогнулись в соблазнительной улыбке. — Боишься?

Он не смог удержаться от улыбки. Он чертовски любил ее огонь. Не думая больше о последствиях, Эван схватил ее запястье и поднес к губам. Он не сводил с нее глаз, пока открывал рот и запечатывал его поверх проколов. Голова Саши запрокинулась, и она издала стон. Эван никогда не думал, что пить ее кровь может быть так же приятно для нее, как пить кровь другого. Ее кровь текла по языку, не совсем сладкая, но и не такая танинная, как он ожидал. Он потянул сильнее, и густая теплота ее крови покрыла язык. Эван сглотнул, когда его хватка на ее запястьях усилилась. Он покачнулся, чувствуя легкое головокружение, когда приятное гудение охватило его мозг. Ему захотелось рассмеяться. Выкрикивая восторг в небо. Он был чертовски пьян. Пьян от Саши. Он был пьян от крови, которую она ему предложила, и от эйфории, которую она ему подарила.

Боль, терзавшая тело, многочисленные раны и все тревоги исчезли. Его губы покинули ее запястье, когда он крепко прижал ее к себе. Его свободная рука легла ей на затылок, и он прижал ее к своему горлу. Ему не нужны были слова, чтобы выразить то, что он хотел. Ее клыки пронзили его плоть, а член Эвана пульсировал в такт бешеному сердцебиению. Огонь вспыхнул в его венах, вдоль нервных окончаний, купая его в сильном наслаждении. С каждым мощным движением ее рта он все больше терял себя. В ней. В настоящем моменте. К ощущениям, которые обрушились на него. Он никогда не хотел, чтобы это кончалось.

— Мне нужно трахнуть тебя, Саша. Сейчас.

Он не мог ждать еще одну проклятую секунду. Если он не возьмет ее, не почувствует, как ее теплое, скользкое тепло обволакивает его член, он сойдет с ума. Он потянулся к ее заднице, готовясь приподнять ее к стене душа и крепко трахнуть. Саша протянула руку между ними и положила ему на грудь неподвижную ладонь, такую нежную, что она продолжала питаться из его вены. Эван замер. Его грудь тяжело вздымалась, и он дрожал от желания. Но Саша хотела, чтобы он подождал. И он будет ждать столько, сколько она захочет.

Он принадлежал ей. Телом. Разумом. Душой. И даже… сердцем. Эван влюбился в Сашу, и осознание этого потрясло его до глубины души.

Глава 29

Эван питался из вены Саши. Не важно, что это не было необходимо для его выживания, это укрепило связь между ними. Закрепило ее и сделало нерушимой. Она почувствовала эту перемену почти мгновенно. Все надежды, которые она питала, держа Эвана на расстоянии, были уничтожены. Связь была абсолютной. Саша была полной дурой, если когда-либо думала, что может просто положить свои эмоции на полку и не обращать на них внимания.

Он хотел ее. Сейчас. Она чувствовала его настойчивость без слов, и все же осмелилась положить руку ему на грудь. С той самой ночи, когда они встретились, они были рабами своей острой потребности друг в друге. Каждый раз Саша отдавалась ему с полной самоотдачей. В кои-то веки ей хотелось не торопиться. Она хотела держать все под контролем. И она хотела не спеша доставить ему удовольствие.

Саша отстранилась, чтобы осмотреть многочисленные ожоги Эвана. Остатки страха просочились в ее кровь при осознании того, что такое, казалось бы, несокрушимое существо могло выдержать такой урон. Волдыри уже начали заживать, и гневные рубцы, которые испортили его кожу, больше не были красными и, наконец, исчезли. Саша не знала, способствовало ли этому ее кровь. Она была просто рада видеть улучшение ситуации.

Возможно, он и выздоравливал, но она не осмеливалась прикоснуться к нему. Она не хотела делать ничего, что могло бы подорвать прогресс, которого он уже достиг, и не хотела причинять ему боль. Саша отвела его в заднюю часть душа, где брызги почти не касались их. Их взгляды на мгновение встретились, прежде чем она опустилась перед ним на колени. Эван был сложен как бог, и Саше не терпелось поклониться ему.

Она взяла в ладонь твердую длину его члена и погладила от набухшего кончика до основания. Эван глубоко вздохнул, и она посмотрела на него из-под опущенных ресниц, обнаружив, что его золотисто-карие глаза горят таким сильным огнем, что у нее перехватило дыхание. Она наклонилась, и ее язык коснулся всех мест, где только что была ее рука, когда она лизала его от основания до самого кончика.

— Боги, Саша. Это так приятно.

Глубокий хриплый голос Эвана подстегнул ее. Она приподнялась выше на коленях, взяла его в рот и глубоко пососала. Бедра Эвана дернулись, и он издал стон. Саша смаковала его вкус, когда отстранилась, прежде чем снова скользнуть губами вниз по длине. Она позволила остриям своих клыков слегка царапнуть его чувствительную плоть, и он вздрогнул. Удовлетворенная улыбка тронула ее губы. Ублажать Эвана было кайфом, ни на что не похожим. Порыв, которому не было равных. Глубокая, пульсирующая боль поселилась внутри нее, и ей не нужно было трогать между ног, чтобы знать, что она была скользкой и влажной от желания. Ей было достаточно просто находиться рядом с Эваном, чтобы возбудиться. Ему не нужно было ничего делать, не нужно было произносить ни единого слова, чтобы разжечь ее страсть.

Она вошла в легкий ритм, наслаждаясь тем, как он скользит по ее губам. Она осторожно положила руку на одно бедро, стараясь, чтобы прикосновение было легким. Мускулы вздулись под ее ладонью, словно вырезанные из мрамора. Другой рукой она обхватила основание его члена и нежно сжала, проводя языком по гладкому атласному кончику.

— Бляяя. — Это слово было протяжным стоном. — Прими меня поглубже, любимая. Боги, сделай это сейчас же.

Любимая. Эмоции расцвели в ее груди. Слова Эвана были наполовину приказом, наполовину отчаянной мольбой. Саша была беспомощна и не могла ничего сделать, кроме как подчиниться. Его пальцы скользили по влажным завиткам ее волос, пока он убеждал ее идти туда, куда ему нужно. Он старался не оказывать слишком сильного давления. Чтобы не входить слишком глубоко. Это было прекрасно. Он был само совершенство.

Он принадлежал только ей и никому другому.

Саша сделает все, чтобы у него никогда больше не было причин думать о другой женщине. Она хотела, чтобы он жаждал ее прикосновений так же, как и она его. Хотела вплестись в его душу так же, как он вплелся в ее. Поток эмоций, который она так долго сдерживала, обрушился на нее. Каждый человек заслуживает того, чтобы быть желанным. Необходимым. Она слишком долго была чьим-то вторым выбором. Черт возьми, на самом деле даже выбора не было. Она хотела быть чьим-то первым номером. Чьим-то единственным выбором. Она хотела быть избранницей Эвана.

Сашин клык вонзился в кожу рядом с крайней плотью члена Эвана. Он крепче сжал волосы Саши, и низкое рычание собралось в его груди, когда он глубоко вошел. Естественный соленый вкус его тела смешивался со сладостью его крови, когда рот Саши наполнился теплыми струями. Она снова укусила его, ровно настолько, чтобы открыть еще один крошечный прокол, и бедра Эвана дико дернулись, когда она жадно сосала его.

Прерывистое дыхание Эвана затихло, пока единственным звуком не стал плеск воды по стеклопластиковому полу душевой кабины. Он наклонился и поднял Сашу на ноги, прижав ее спиной к стене и крепко поцеловав.

— Боги, ты сводишь меня с ума. — Эван прервал их поцелуй и прижался губами к чувствительной коже чуть ниже ее уха. Его зубы задели кожу там, и Саша глубоко вздохнула. Он протянул руку между ее бедер и слегка погладил ее киску. Она вздрогнула, прижимаясь к нему, и ее руки поднялись к его плечам, когда она выровняла свой падающий мир. — Мне нужно быть внутри тебя, Саша. Позволь мне трахнуть тебя.

И снова мольба в его голосе едва не толкнула ее на край пропасти.

— Да. — Она едва могла выдавить это слово из своих уст, так как была вне себя от желания. — Ты мне нужен, Эван. Прямо сейчас.

Он наклонился, чтобы обхватить ее зад, и поднял на руки. Ее ноги обвились вокруг его талии, когда он прижал ее к стене душа. Головка его члена ткнулась в нее, и Саша тихонько застонала от шока восхитительного жара. Он вошел в нее мучительно медленно, и она притянула его ближе, убеждая взять ее крепко и глубоко.

Она не могла ждать ни одной проклятой секунды, чтобы заполучить его.

Чувство глубокого облегчения захлестнуло Сашу, когда он вошел в нее полностью. Ощущение полноты, наконец-то завершенности потрясло ее, как это бывало каждый раз, когда они были вместе, и она испустила низкий вздох, который закончился громким стоном.

— Вот так просто. — Она не хотела медленного и легкого движения. Она хотела Эвана во всей его восхитительной силе. — Не останавливайся, пока я не кончу.

Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи и трахнул ее именно так, как она хотела. Как же ей это было нужно! Эван Бран был бесподобен.

Внутри Сашиного тела нарастало давление. Надвигающийся шторм, готовый дать волю своей ярости. Мир вокруг нее расширялся, пока она не почувствовала себя всего лишь пылинкой, парящей в огромной и бесконечной Вселенной. Она уперлась пятками в зад Эвана, отчаянно желая освободиться. Он почувствовал ее потребность и повиновался сигналу, делая резкие и глубокие выпады, не сбавляя темпа.

— Укуси меня, Саша. Боги, сделай это сейчас же.

Не имело значения, сколько раз он просил ее сделать это, ничто не могло сравниться с приливом адреналина, который захлестывал ее, когда он требовал ее укуса. Ее губы прижались к выпуклости мускулов возле его шеи, и кожа лопнула под давлением ее клыков. Его кровь, роскошная и сладкая, текла по ее языку, пока оргазм уносил ее вверх и прочь от нее самой. Глубокие импульсы ощущений пульсировали от ее сердцевины к конечностям, и жар разливался по венам, пока она продолжала питаться от Эвана.

Его толчки становились все сильнее. Быстрее. Дикие и бессвязные. Саша высвободила клыки и закрыла раны, отстраняясь, чтобы увидеть момент восторга на лице Эвана. Саша прислонилась головой к стене душевой кабины, рассматривая каждую деталь его сурового, но поразительного лица. Его брови были нахмурены, челюсти сжаты. Глубокий, выразительный карий цвет его глаз слегка потемнел от страсти, и Саша с благоговением уставилась на его темную красоту. Ее рука легла на его щеку, грубую от рыжей щетины. Он был самым восхитительным существом, которое она когда-либо видела, и каким-то образом судьба сочла ее достойной его.

— Давай, Эван. — Сашин взгляд встретился с его взглядом, — Я хочу почувствовать это. Весь этот жар. Мне это нужно.

Боги, как же ей это было нужно. Как же она нуждалась в нем! Эван был ее единственной слабостью, и она не сомневалась, что враги используют это против них.

***

У Саши перехватило дыхание. Щеки покраснели, губы распухли и приоткрылись, крошечные пики ее клыков были едва заметны. Ее расплавленный взгляд, устремленный на него, полный такого жара, только усилил его удовольствие. Придавая интимность тому моменту, который чуть не потряс его до основания. Он никогда не чувствовал себя таким грубым и уязвимым, как с Сашей. Открытым. Его душа была обнажена. И хотя это должно было побудить его быть настороже, эффект был прямо противоположный. Он опустил для нее все свои стены. Все что угодно ради нее.

Она хотела его. Хотела владеть этим моментом вместе с ним. Хотела владеть его оргазмом. У нее было все это и даже больше. Черт побери, она владела им с той самой первой ночи, когда позволила ему наклонить себя над стойкой в ванной, не произнеся ни единого слова.

Оргазм пронзил его насквозь. Пульс за мощным пульсом, который заставлял его бедра дрожать и заставлял каждую мышцу в его теле напрягаться. Выражение лица Саши смягчилось, и ее веки почти незаметно опустились. У нее отвисла челюсть, и она призывно приоткрыла губы. Эван не смог устоять перед их нежной сладостью и наклонился, чтобы поцеловать ее, спускаясь с высоты.

— Саша. — Он произнес ее имя со святостью молитвы на устах. — Саша. — Еще один поцелуй, подношение богине в его объятиях. — Саша. — Он углубил поцелуй, раздвинув ее губы, чтобы позволить языку скользнуть между ними. Там было так много вещей, которые он хотел ей сказать. Так много признаний вертелось у него на кончике языка. Но он был проклятым трусом. Недостойным всего этого совершенства в его объятиях. Поэтому он молчал и надеялся, что она поймет, что он чувствует к ней в нежных, но настойчивых поцелуях, которыми осыпал ее.

Эван не умел красиво говорить. Он брал свои чувства и глубоко хоронил это дерьмо. Он был настоящим бойцом. Воином. Убийцей. Саша заслуживала гораздо большего, чем он.

Он продолжал целовать ее, пока вода не стала холодной. Саша вздрогнула, возвращая Эвана к реальности. Он потянулся влево и повернул ручку, чтобы убрать брызги, прежде чем поднять Сашу и поставить ее на ноги. В тот момент, когда ее тело покинуло его, физическая боль поселилась в груди Эвана. Суровая реальность последних двадцати четырех часов нависла над ним. Он был берсерком, влюбленным в вампира, чьей жизни угрожала банда разъяренных демонов, не говоря уже о безжалостном мужчине, которому он подчинялся. И Эван сделает все, чтобы защитить ее.

Он с радостью умрет за нее.

Он не хотел, чтобы все обернулось так чертовски мрачно. Он взял свои тревоги и неуверенность и запихнул их в самые дальние уголки своего сознания. Он вышел из душа и схватил полотенце из-под раковины. Он вернулся к Саше и собрал мокрые завитки ее волос в полотенце, высушив, прежде чем обернуть ее тело махровым полотенцем.

— Ты замерзла. — Хриплость собственного голоса удивила его. Он откашлялся и попробовал снова. — Давай я отведу тебя в постель.

— Ммммм. — Мягкого тембра ее голоса было достаточно, чтобы согреть его даже в самую холодную зиму. — Похоже, это хорошая идея. — Мечтательное выражение исчезло с ее лица, и она устремила на него серьезный взгляд. — Я не настолько замерзла. Но ты еще не совсем исцелился. Сначала мы должны позаботиться о тебе.

Он не заслужил ее самоотверженности. Ее доброты и заботы. Его раны казались несущественными после их страсти. Все, чего хотел Эван — затащить ее в постель и прижать к своему обнаженному телу.

— Я в полном порядке. — Он отмахнулся от ее беспокойства. Его кожа могла бы свисать с костей, и он бы ничего не заметил в присутствии красоты Саши.

— Ты не в порядке.

— Буду. Твоя кровь помогла мне. — Он все еще не мог в это поверить. Его мозг продолжал гудеть от вспышки. Недвусмысленный кайф. Он был полон энергии, оживлен, и глубокая боль, пронзившая его нервные окончания, притупилась. — А сейчас позволь мне позаботиться о тебе.

Саша размотала полотенце с тела. Она накинула его на голову Эвана и осторожно высушила его волосы.

— Я не единственная, кто замерз и промок до нитки.

Он позволил ей вытереть себя полотенцем с головы до ног. Никто никогда так не заботился о нем, и он чувствовал себя неловко. По правде говоря, он не знал, как реагировать на доброту.

— Тебе вовсе не обязательно это делать.

— Знаю. — Голос Саши был тихим, почти шепотом. — Я так хочу.

Эван подхватил Сашу на руки. Этот простой, тихий момент между ними грозил опустить его на дно. Ему нужно было действовать, сделать что-то, чтобы разрушить чары, прежде чем он потеряет себя еще больше. Он прошел в спальню и откинул одеяло, прежде чем положить ее на матрас и скользнуть рядом с ней. До восхода солнца оставалось еще несколько часов, но ему нужны были эти спокойные минуты с ней, прежде чем солнце придет и украдет ее у него.

— Поговори со мной. — Саша прижалась всем телом к Эвану, прижавшись спиной к его груди. Он обнял ее и прижал к себе, коснувшись губами ее уха.

— О чем?

— О чем угодно. — Ее голос стал сонным, и Эвану захотелось сделать что-нибудь, чтобы она не заснула. Он не был готов к тому, что она погрузится в этот смертельный сон, вызванный гребаным восходом солнца. — Мне нравится звук твоего голоса.

Его желудок сжался, а грудь раздулась от комплимента. Он хотел доставить ей удовольствие. Что угодно, чтобы сделать ее счастливой.

— Я никогда не встречал вампиров до… войны. — Берсерки никогда не называли свою попытку истребления вампиров войной. Грегор называл это «очищением». Они избавляли мир от чего-то мерзкого и чумного. Но он не хотел, чтобы Саша узнала об этом уродстве. И поэтому он называл ее так же, как и она — «войной», хотя это был не более чем геноцид, вызванный предрассудками. — Мы держались поближе к высокогорью, особняком. Только после того, как Грегор начал общаться с повелителем вампиров и отправился через море в Ирландию, мы обнаружили неприятности, которых пытались избежать.

Он не знал, почему выбрал именно эту историю из всех остальных, которые мог бы рассказать. Возможно, он пытался оправдаться перед ней. О тех жизнях, которые забрал. О его роли в ее ужасной истории. Саша накрыла его руку своей и крепко сжала. Эта уверенность была всем, что ему нужно было для продолжения разговора.

— Грегор брал с собой только нескольких военачальников, когда они отваживались переплыть реку и встретиться с вампиром. До сих пор я не знаю, что именно он сделал для вампира или наоборот. Все, кто мог бы знать, мертвы. Я знаю только, что они поссорились, и лорд обвинил Грегора в предательстве. Вампир был печально известен своей жестокостью, его считали сумасшедшим, и он взял Грегора и тех, кто был с ним, в плен. Он провел своего рода суд и вынес приговор.

Саша молчала, и только звук ее дыхания достигал ушей Эвана. Она еще теснее прижалась к нему, и ее охватила дрожь. Она потянулась назад и обхватила его сзади за шею, и Эван не смог удержаться, чтобы не поцеловать ароматную кожу под ее ухом.

— Повелитель вампиров, Аодан Реамон, играл роль судьи, но он оставил работу по назначению наказания своей дочери. Молодой дампирше, не старше семи-восьми лет. Ребенку. Он хотел преподать ей урок, как не прощать своих врагов. Он позволил ей сделать выбор: наказать берсерков, убив всех их детей или всех их женщин. Он рассуждал со своей дочерью, что без наших детей пройдут столетия, прежде чем наши ряды пополнятся. Но без наших женщин мы вообще не сможем размножаться. «Ты настолько же сильна, насколько слабы твои враги», — убеждал он ее. И он спросил ее: «Какое предложение сделает их ковен — их род — сильнее?»

Саша резко втянула воздух и задержала его в легких. Эван задался вопросом, многие ли из тех, кто еще жив, знают, как все это началось. Он был там с самого начала, и даже его знания о событиях, о которых рассказывал Грегор, были в лучшем случае туманными.

— Неужели это правда? — прошептала Саша.

— Это правда в том виде, в каком я ее знаю. — Это было лучшее, что он мог ей предложить. — Это правда, как сказал нам Грегор. Сортиари обещали Грегору возмездие. Месть за то, что мы потеряли и никогда не вернем назад. Они обещали нам справедливость, но сделали нас рабами. Мы убивали ради них. Они вели свои войны, которые выходили за рамки вампирского рода. Мы запугивали каждого, кто осмеливался выступить против них. Мы стали тем оружием, которым они владели. И ни разу за все эти сотни лет они не предложили нам свободу.

Саша повернулась в объятиях лицом к нему.

— Эван. — В ее голосе было столько печали и нежности, что они чуть не уничтожили его. Ее широко раскрытые глаза изучали его лицо. — Эван, мне очень жаль.

Сожаление. Он убивал таких, как она. Протыкал кольями сердца бесчисленных вампиров во имя священной войны, о которой он практически ничего не знал. Он делал это без извинений и угрызений совести, и она сожалеет? Боги. Она была несравненна. Сияющая звезда в бесконечной тьме его вселенной. Единственный яркий момент в его жизни, настолько пропитанной мрачным дерьмом, что он с радостью выходил на арену сражений снова и снова, не заботясь о том, выживет он или умрет. Не заботясь о проклятой богами жизни.

Саша Иванова заставила его о чем-то заботиться. О ней. Он был потерян в ней, и пути назад уже не было.

Глава 30

Саша уставилась на Эвана. Казалось, с того самого дня, как они встретились, он снова и снова лишал ее дара речи. Но сейчас все было по-другому. Дело было не в его греховной привлекательности или тлеющем взгляде. Это была не его суровая, требовательная натура. Не его власть и тьма, не его мужское обаяние. Нет, на этот раз ее поразила печаль в его голосе. История, которую он ей рассказал, отличалась от той, которую она знала. История, которая связала их вместе. Вампиров и берсерков — так же надежно и крепко, как веревка.

Ее сердце разрывалось от жалости к нему. За то, что он пережил, и что от него требовали делать. Он согласился убивать, чтобы отомстить за тех, кого потерял. Как она могла винить его за это? Только сегодня вечером она поклялась убить каждого демона, который ходил по земле в отместку за то, что они сделали с ним. И в обмен на верность своему вождю, своим братьям и памяти о тех, кто был потерян, он был порабощен и должен был в течение многих веков убивать помимо причиненного ему зла.

— Не надо, Саша. — Его голос сорвался, и этот звук пронзил ее, как лезвие ножа. — Я не заслуживаю от тебя никаких нежных слов.

Как он мог так думать?

— Ты думаешь, что только у тебя на руках кровь? — Саша оперлась на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо. — Я тоже убивала.

— Ты защищалась. — Грубый голос Эвана вибрировал в ней. — Тут есть разница.

Он может сколько угодно изображать из себя злодея, но это не изменит ее мнения о нем. Саша издала печальный лающий смешок.

— Я знаю, что ты на самом деле в это не веришь. Во время войны никто не бывает невиновен.

— Ты называешь это войной. — Взгляд Эвана потемнел. Он протянул руку и коснулся щеки Саши. — Это было что угодно, только не война.

Саша мягко улыбнулась ему.

— Если то, что ты говоришь, правда, то разве не вампир нанес удар первым? Разве не вампир виновен в том, что он был агрессором? Разве это не Грегора спровоцировали? — Если бы Саид или кто-то другой из ее рода услышал ее слова, ее бы сочли предательницей. Но разве у каждой истории не было двух сторон?

— В живых осталось только две души, которые знают всю правду. — Темные тучи сгустились в глазах Эвана и в его зловещем тоне. — Йен Грегор и дампирша, которая вынесла смертный приговор.

Саша села чуть прямее.

— Она жива? — Если то, что сказал Эван, было правдой, то где-то в пределах тринадцати ковенов скрывалась теперь уже взрослая женщина, которая завела их всех на этот темный путь.

— Грегор считает, что это так. — Эван теребил ее волосы, внезапно погрузившись в свои мысли. — Он ищет ее, ночь за ночью. Все его махинации были направлены на то, чтобы привести его к ней, чтобы он мог захватить ее и заставить страдать за ее грехи.

Кстати говоря, о вендетте.

— И самим своим существованием мы являемся частью этого стремления. Он не остановится. — Эван сел, чтобы донесли свою точку зрения до Саши, и схватил ее за плечи. — Он не откажется от этого, пока все вы не умрете.

Почему все должно было быть именно так? Саша была жива, чтобы стать свидетелем кровавой бойни, ненависти, беспорядочных убийств. Она познала страх и панику. Но почему прошлое нельзя оставить в прошлом, где ему и место? Почему Грегор так крепко держится за свою ненависть?

Потому что это не было чем-то, что передавалось из поколения в поколение. Сверхъестественные существа не отпускали прошлое, потому что оно всегда было с ними. Оно лепило и придавало им форму. Следовало за ними сквозь века существования. Это были не просто истории о трудностях, передававшиеся из поколения в поколение. Раны сейчас были такими же свежими, как и в первый раз. Долгоживущие существа обладали памятью, соответствующей их физической выносливости. Грегор никогда этого не забудет. Он никогда этого не простит. Эван был прав. Он не остановится, пока не отомстит.

— И что же это нам дает? — Саша отказывалась верить, что когда-либо существовали «мы», о которых можно было подумать. Она думала, что может существовать отдельно от связи. От Эвана. Она была глупа, думая, что сможет держаться от него подальше. Они никогда не смогут избавиться от своего прошлого, от того, кем они были, и как они вписывались в грандиозный план этой садистской суки, в план Судьбы.

Эван наклонился и поцеловал ее. Медленно. Его полные губы скользнули по ее губам, и Саша вздохнула ему в рот.

— Грегор никогда и пальцем тебя не тронет, Саша, — прошептал Эван ей в губы. — Это я тебе обещаю.

Его слова были кулаком, который сжал ее сердце. Она не хотела любить его. Она не хотела раскрываться перед возможностью того, что ей снова причинят боль. Но боги, как она могла не любить его? Как она могла полностью не отдаваться этому великолепному мужчине, который поклялся бросить вызов своей семье, своей истории, тем самым событиям, которые сделали его тем, кем он был, чтобы сохранить ее в безопасности.

— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. — Саша протянула руку и провела кончиками пальцев по щетине, обрамлявшей его подбородок. Хотя разве она не пыталась сделать то же самое для него сегодня вечером? Она охотилась на демонов, которые преследовали его, решив покончить с их жалкой жизнью.

Он высунул язык и провел им по складке ее губ.

— Поверь мне. Это единственное обещание, которое я никогда не посмею нарушить.

На мгновение Саша позволила себе потеряться. В настоящем моменте. В нем. В ощущении того, как их губы встречаются, как их языки скользят друг по другу. Она полностью отдалась его запаху. Его вкусу. Силе его объятий, когда он прижимал ее тело к своему. Было так легко позволить миру и всем их проблемам отойти на задний план. Так легко позволить ее миру вращаться только вокруг него. Ее руки обвились вокруг его шеи, и они рухнули обратно на матрас. Сердце Саши бешено колотилось. Ее клитор пульсировал в такт пульсу, а бедра стали скользкими от нового желания. Она обхватила его одной ногой и толкнула бедрами, издав низкий стон, когда его эрекция скользнула между ее распухших половых губ.

Эван перевернул ее на спину и, широко раздвинув ноги, со стоном вошел. Саша ахнула от восхитительного вторжения, интенсивности наполнения, когда его член скользнул по ее внутренним стенкам. Она никак не могла собраться с мыслями. Между ними было так много того, что никогда не было общим. Так много им еще нужно было обсудить. Но Саша ничего не могла поделать, кроме как чувствовать.

— Ты принадлежишь мне. — Голос Эвана был территориальным рыком у ее уха. Он сделал сильный и глубокий толчок. — Скажи это.

— Я твоя, — ответила Саша на выдохе. Как она могла принадлежать кому-то другому? Он владел ею с самого первого взгляда. — А ты — мой. — Ей нужно было, чтобы он понял, что она не хочет делиться им больше, чем он сам. Эван привязал ее душу. Он был ее парой. Эта связь была абсолютной, и ничто, кроме смерти, не могло разорвать ее. — Скажи это.

— Твой, — согласился Эван. — Выше семьи. Выше преданности. Превыше всего.

От волнения у Саши перехватило дыхание, когда она выгнула спину от матраса. Его слова были священны, и она знала, что такие обещания друг другу только ускорят их неизбежную гибель.

Он трахал ее со всей силой своих слов. С каждым толчком она все ближе подходила к краю своей сдержанности. Ни один другой мужчина никогда не действовал на нее так, как Эван. Одним лишь взглядом, глубоким тенором голоса, простым прикосновением он пробудил в ней страсть. Ее тело напряглось за несколько мгновений до того, как оргазм пронзил ее насквозь. Она ногтями впилась в его плечи, когда запрокинула голову и закричала, каждый мучительный всхлип соответствовал волнам ощущения, которые накатывали на нее.

— Вот именно, любимая. — Саша вздрогнула, когда горячее дыхание Эвана коснулось ее уха. — Отдайся ему полностью. Пусть он заберет тебя.

— Кончи со мной. — Саша умудрилась произнести эти слова сквозь ослепляющее наслаждение. — Пожалуйста.

Эван вошел в нее сильнее, быстрее, глубже. Он сжал челюсти, и яркий серебристо-серый свет приближающегося рассвета придал странный потусторонний блеск его золотым глазам. Перемена была почти незаметна, но она была. Как масло над водой. Или северное сияние. Она нахмурил брови, будто он пришел к какому-то пониманию, а затем он запрокинул голову и издал рев.

— Саша!

Основание его члена пульсировало у ее киски, и Сашу затопило теплом. Ее дыхание участилось. Ее сердце бешено колотилось. Каждый дюйм ее тела дрожал, и она продолжала крепко сжимать его плечи, словно он был единственным, что удерживало ее на земле.

Эван медленно вытащил и так же мучительно медленно скользнул обратно. Саша проглотил стон, продолжая легкими толчками спускаться с высоты. Он оперся всем своим весом на локти, когда устроился рядом с ней. Единственным звуком в комнате было их смешанное дыхание, ставшее единым. Усталость щипала Саше глаза, давила на конечности, и она проклинала наступающее солнце. Она ненавидела себя за то, что у нее не было другого выбора, кроме как заснуть. Ей было ненавистно, что солнце разлучит ее с Эваном, пока снова не скроется за горизонтом.

Она больше никогда не хотела, чтобы что-то вставало между ними.

***

Эван никогда еще не чувствовал себя так спокойно. Он прислушался к звуку Сашиного дыхания и позволял ему успокоить себя. Сосредоточился на том, как она чувствовалась под ним. Мягкая. Теплая. Податливая. Он никогда не знал, что такое утешение может существовать. И он нашел его в объятиях заклятого врага.

Так много потерянных лет. Так много энергии было потрачено впустую на необоснованную ненависть. Помогая продвигать дело, о котором он так мало знал. Верить в истину просто потому, что ему так сказали. В течение нескольких месяцев он пытался найти выход. Искал спасение. Прощение. За отпущение стольких гребаных грехов, которым он потерял счет. Когда все время его спасение было прямо у него под носом.

Саша была его свободой. Его отпущением грехов. Его всем.

Серый рассвет осветил пространство спальни, заставив желудок Эвана сжаться. Он ненавидел восход солнца так, как никогда раньше. Ненавидел то, как это отнимало у него Сашу, эти часы всегда были больше, чем он думал, что сможет вынести. Он осыпал легкими поцелуями ее лоб, висок, щеку и подбородок. Уголок ее рта. И сочные губы, такие мягкие и податливые.

На кончике языка Эвана вертелся целый томик слов. Он хотел сказать ей, что она прекрасна. Свирепа. Верна и умна. Сильна и полна огня. Он хотел сказать ей, что любит ее. Лелеет ее. Никогда не позволит, чтобы с ней что-то случилось. И никогда никому не позволит встать между ними. Так много проклятых богами слов. А он был слишком труслив, чтобы сказать хоть одно из них.

Приглушенный звук мобильника вывел Эвана из задумчивости. Он знал мелодию звонка и не сдвинулся ни на дюйм. Саша подняла голову, и он перекатился на бок, прижимая ее к себе. Звон прекратился и тут же возобновился снова. Эван готов был поклясться, что он звучал еще злее. Еще громче, чем минуту назад.

— Думаю, кто-то пытается связаться с тобой. — Голос Саши уже был сонным. Эван затаил дыхание и ждал, когда звон прекратится, но его снова атаковал оскорбительный звук. Саша тихонько рассмеялась. — Думаю, кто-то действительно пытается добраться до тебя.

— Это Грегор. — Врать было бессмысленно, да и вообще он не хотел этого делать. — Без сомнения, он звонит для выполнения какого-то нелепого задания.

Саша провела рукой от его плеча до запястья, и по коже Эвана пробежали мурашки.

— Тебе лучше уйти, — сказала она, зевая. — Он рассердится, если ты этого не сделаешь.

В этом нет никаких сомнений. И Эван, несомненно, получит взбучку.

— Он будет сердиться, что бы я ни сделал, — ответил Эван. — Солнце вот-вот взойдет. Я никуда не собираюсь уходить.

— Именно поэтому ты и должен уйти. — Она не могла вложить в эти слова достаточно силы, чтобы произнести их не шепотом. — Я просто собираюсь проторчать здесь до самого заката в полной отключке. Тебе будет очень скучно. Нет никаких причин, чтобы остаться.

Совсем сошла с ума. Эван невесело усмехнулся. Мертвая для всего мира. Беззащитная. Беспомощная. Во власти кого-то или чего-то, что стремилось причинить ей вред. И за последние несколько недель список тех, кто хотел причинить ей боль, вырос.

— Именно поэтому я и остаюсь. Тебе нужен кто-то, кто будет заботиться о тебе, пока ты беспомощна и находишься во власти солнца. Чтобы защитить тебя до захода.

Она осыпала его грудь легкими поцелуями, от которых у него колотилось сердце и перехватывало дыхание.

— Я уже не такая беспомощная. Кровь моей пары делает меня сильнее. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Нежность в ее словах пронзила его насквозь. Пары. Как же Эвану нравилось, как это слово звучит в ее сладких устах.

— Если ты думаешь, что я когда-нибудь оставлю тебя без защиты, независимо от того, была ли у тебя моя кровь или нет, то тебя ждет настоящий сюрприз.

— Значит, ты согласен? — Ее тон стал игривым. — Ты — моя пара.

— Да, любимая. — Это была самая легкая вещь, на которую Эвану когда-либо приходилось соглашаться. — Я — твоя пара. А ты — моя.

— Мммм. Да. — Саша подавила очередной зевок. — Так и есть. Твоя. Ты застрял со мной навсегда.

Навсегда. Это слово оборвалось на вздохе, когда дыхание Саши стало глубоким и ровным. Окна были затемнены, но ему не нужно было заглядывать за тяжелые одеяла, чтобы понять, что солнце уже поднялось над горизонтом. Его сотовый снова зазвонил, настойчиво повторяя свою раздражающую мелодию. Он вытащил руку из-под Саши и оставил ее отдыхать, а сам достал телефон из кармана сброшенных джинсов.

— Да. — Это было самое сердечное приветствие, на какое он только был способен.

— Где ты, черт возьми, пропадаешь, и почему не отвечаешь на звонки?

Эван проглотил ответ «Пошел ты», который он хотел дать Грегору, и вместо этого сделал глубокий успокаювающий вдох. Ему не пойдет на пользу затевать драку. По крайней мере, пока нет. Говорить было небезопасно.

— Что случилось?

— Мне все равно, даже если бы сам Михаил Аристов воткнул клинок тебе в горло, — прорычал Грегор в трубку. — Когда я звоню, ты отвечаешь.

Мудак. Эван вытянул шею из стороны в сторону, чтобы немного ослабить напряжение, которое заставляло его мышцы напрягаться.

— Понял. — Последнее, что ему было нужно, чтобы Грегор послал за ним поисковую группу. Ему нужно было успокоить этого сукиного сына. — Я был с Сашей. — Для Грегора было важно верить, что верность Эвана все еще у него. — Она мне доверяет. Уверен, не пройдет много времени, прежде чем я узнаю местонахождение каждого ковена в городе. — Дело в том, что Эван не собирался давать Грегору ни малейшей информации о каком-либо из ковенов. Военачальник мог бы избить его до полусмерти, и он ни хрена не добьется от Эвана. Он сделал свой выбор, и очень скоро ему придется столкнуться с последствиями.

— Возвращайся в здание. У меня только что был интересный разговор с Эндрю. Мне казалось, я говорил тебе держаться подальше от этой проклятой богами арены.

Бля. Если Дрю и проболтался, то только потому, что Грегор выбил из него это. Волна гнева захлестнула Эвана изнутри, настолько сильная, что кожа на его теле напряглась. Он бы оторвал голову Грегору, если бы Дрю был не в том состоянии, в каком Эван видел его в последний раз.

— Я не дрался. Только не через несколько дней. — По крайней мере, это было правдой. Он был чертовски занят, прыгая через обручи для Грегора и имея дело с бандой кровожадных демонов.

— Вернись сюда, — рявкнул Грегор. — У тебя есть час.

Звонок оборвался, и Эван так сильно сжал телефон, что экран треснул. Черт возьми. Вот и все, что ему было нужно — это потратить те крохи денег, что он припрятал, на новый проклятый телефон. Он посмотрел поверх кровати на неподвижное тело Саши и тихо выругался. Если он не сделает так, как просил Грегор, Дрю заплатит за это. Он не мог позволить этому случиться, как бы сильно ни хотел остаться здесь с ней.

Эван быстро оделся. Его гнев нарастал с каждой секундой, пока боевая ярость не собралась и не забурлила в его кишечнике, как лава, готовая обрушить свое разрушение. Нерешительность боролась в нем, его желание защитить двух самых важных людей в его жизни играло в перетягивание каната с его умом и сердцем. Дрю был членом семьи, но Саша была намного больше. Она была его парой. Его жизнью. Если он потерпит неудачу для любого из них, то никогда не оправится от этой потери.

— Твою мать.

Эван ударил кулаком по воздуху и нашел это невероятно неудовлетворительным. Он хотел почувствовать, как хрустят кости под его кулаком, хотел нанести максимальный урон. Он скорее умрет, чем возьмет верх над Йеном Грегором. Возможно, именно поэтому боевые арены были так соблазнительны. Идеальное место, чтобы выместить вековые разочарования.

У него не было ни времени, ни выбора. Никто не знал об этой квартире, кроме вампира Лукаса. Здесь Саша будет в относительной безопасности. Дрю же, напротив, негде было спрятаться. Ему нужно было встретиться лицом к лицу с проблемой. С Грегором. И молиться всем богам, которые могли бы его выслушать, чтобы он вышел из всего этого относительно невредимым.

Эван закончил одеваться и подошел к кровати, где спала Саша, повернувшись к нему спиной. Он поцеловал ее в макушку и позволил своим пальцам скользнуть по шелковистым прядям ее волос.

— Саша, мне надо идти. Но я вернусь, как только смогу. — Боги, он надеялся, что сквозь свой смертоносный сон она услышала его. Если нет, то Грегор будет не единственным, с кем ему придется объясняться.

И почему-то он чувствовал, что Саша будет еще менее снисходительна, чем печально известный военачальник.

Глава 31

Тихая слеза скатилась по щеке Саши, когда она окончательно проснулась. Слова Эвана, произнесенные им по телефону, были последним, что она услышала, прежде чем окончательно провалиться в сон. Они оставались с ней в течение, казалось бы, бесконечных, темных часов солнечного света, который держал ее в своих объятиях, мучаясь от осознания того, что все, что она считала правдой, было ложью. Сердечные слова, произнесенные в тихой темноте. Каждое нежное прикосновение. Его заявление о том, что она принадлежит ему. Все ложь. Все это было сделано для того, чтобы завоевать ее доверие и помочь осуществить извращенные планы Йена Грегора.

Какая-то маленькая часть ее души не хотела в это верить. После всего, что произошло между ними, он не мог этого сделать. То, что они пережили вместе, те слова, которыми они делились. Нежные прикосновения и нежные поцелуи… дыхание Саши сбилось на всхлип. Предательство Эвана пронзило ее насквозь и оставило зияющую рану, которая, как она боялась, никогда не заживет. Ради него она отвернулась от своего ковена, от своей семьи. Боги, как она могла быть такой глупой?

Саша смахнула ручейки соленых слез и собралась с духом, чтобы справиться с болью. Она поднялась с кровати, все еще немного слабая и сонная, но полная решимости выбраться отсюда как можно скорее. Ей нужно было предупредить Саида, Михаила и другие ковены. По крайней мере, она могла быть благодарна Эвану за то, что у него не было возможности расспросить ее о других ковенах. В противном случае, они были бы в гораздо более сложном положении. Осторожность была важна, но, по крайней мере, им не придется сворачивать лагерь и двигаться дальше. Все могло быть гораздо хуже.

Она быстро оделась, отказываясь оглядываться на кровать, которую они с Эваном так часто делили за последние несколько недель. Она никогда не вернется в это место. Никогда. Она приняла так много плохих решений с тех пор, как ее обратили. Она была дикой, неуправляемой, безответственной и незрелой. И это говорило о многом, учитывая столетия, которые она провела сражаясь. Пора было возвращаться к своей жизни. Так оно и было. Любовь просто не входила в ее планы.

Вылезай из этого, Саша. Просто тащи свою задницу домой. В настоящий дом. Не та иллюзия дома, которую она создала здесь. С ним.

К черту Эвана Брана.

Саша собрала свои скудные пожитки и направилась к двери. Ее шаги были быстрыми и легкими, когда она мчалась вниз по двум лестничным пролетам, более чем готовая поймать Убер и убраться отсюда к чертовой матери. Она шагнула на нижнюю ступеньку, и раскаленная добела боль взорвалась в затылке. Она упала вперед и ударилась о тротуар лицом. Липкое влажное тепло стекало по ее лбу, когда все вокруг расплывалось и теряло фокус. Ее череп, должно быть, был почти расколот надвое, что она потеряла сознание. И когда темнота сгустилась над ней, ее последней непрошеной мыслью были прекрасные золотистые глаза Эвана. Боги… будь он проклят.

***

В голове у Саши стучало так, словно кто-то неоднократно бил по ней кувалдой, что, вероятно, было недалеко от истины. Она не могла быть без сознания слишком долго, ее сверхъестественное исцеление работало. Она попыталась поднять голову, но ее связали, завязали глаза и привязали к полу тем, что она приняла за серебряную сетку, так как та колола и жгла ее кожу. Холод бетона под ней просачивался сквозь одежду, пробирал до костей, и она не могла не задаться вопросом, кто из ее многочисленных врагов сделал это с ней?

— Сука шевелится.

Запах серы достиг ее ноздрей, и Саша подавила рвотный позыв. Она полагала, что должна быть благодарна берсеркам за то, что они не добрались до нее первыми. По крайней мере, как пленница демонов, ей были практически гарантированы только пытки. Тогда как берсерки замучили бы ее, а потом убили. И все же еще одна дерьмовая буря, в которую ее втянули благодаря Эвану.

На этот раз ее похитители приняли меры предосторожности, лишив ее возможности дать отпор. Ее запястья и лодыжки были связаны такими же серебряными шнурами, чтобы она не могла слишком много двигаться, в то время как сетка удерживала ее на месте так крепко, что она не могла даже повернуть голову из стороны в сторону.

— Она не может много двигаться, — фыркнул другой голос. — Ты чуть не сбил ее голову с плеч, когда повалил на землю. Даже вампиру нужно немного времени, чтобы оправиться от такой раны. Кроме того, она никуда не денется, пока на ней эта паутина.

Не будьте так уверены, придурки. Саша была очень изобретательна. И Саид не поручил бы ей отвечать за безопасность, потому что она была нежным маленьким котенком. Саша была умна. Сильна. Свирепа. Эти глупые жадные демоны пожалеют о том дне, когда взяли ее в плен. Потому что она собиралась убить их всех до единого.

Как только она освободится.

— А как насчет берсерка? Без него от нее никакого толку не будет.

Саша замерла при упоминании Эвана. Но ей было все равно. Она должна забыть о нем и оставить его на произвол судьбы. В конце концов, он сам напросился на это. Но они были как бы вместе в этом деле. Нравится это или нет, но для демонов они были всего лишь пакетной сделкой.

— Мы его поймаем. — Саше хотелось посмеяться над их уверенностью. — Как только разлучим его с Грегором.

Кровь Саши закипела при упоминании имени военачальника. Она заставила себя замедлить дыхание и расслабить мышцы. Напряжение только сильнее прижимало ее к серебряным шнурам, впивающимся в кожу. Все равно лучше, чем адский огонь в любой день недели.

— Этот мужик такой же злой, как и мы сами, — ответил один из демонов. — А мы знаем зло, не так ли?

Они хорошо посмеялись над этим, и Саша стиснула зубы так, что ее клыки задели нижнюю губу. Она слизывала кровь, жалея, что рядом нет донора, который помог бы ей набраться сил. Кровь Эвана была бы мощным зарядом для ее организма, но так как больше не было никакой возможности питаться из его вены, Саше придется довольствоваться тем, что она сможет достать. Ее губы скривились в отвращении. К несчастью, единственным существом, до которого можно было дотянуться рукой, был отвратительный демон.

Вероятно, на вкус они были так же отвратительны, как и на запах.

Боги, что за совершенно хреновая ситуация.

— После сегодняшнего вечера в мире станет на одного берсерка меньше, и это чертовски хорошо. Они все — кучка животных и заслуживают того, чтобы их усыпили.

— А что, если он не захочет играть в мяч?

Саша сдержала фырканье. Сегодня она воочию убедилась, что Эвану на нее наплевать. Эти демоны сейчас держали в руках бесполезный рычаг давления.

— Он будет играть. Ты видел ее своими глазами. Какой мужчина не отдал бы свою жизнь за такой кусочек?

Фу! У Саши скрутило живот. Если хотя бы один из этих отвратительных демонов попытается дотронуться до нее, она вырвет их руки. Они могли бы подумать, что Эван сделает все, чтобы добиться ее освобождения, даже пожертвует своей жизнью, но дело в том, что Саша не выйдет отсюда, если она сама не позаботится об этом.

— Мы могли бы оставить ее себе, — предложил один из демонов. — Поиграть с ней немного. Не похоже, что берсерк будет иметь какую-то пользу для нее, как только умрет.

Мгновенная тишина была заполнена новым взрывом смеха.

— Это не так работает, и ты знаешь. Ему придется увидеть ее собственными глазами. Знать, что она в безопасности, пока он не попадет под клинок Аронта. Это единственный способ обеспечить себе победу.

Аронт, должно быть, был тем мужчиной, с которым демоны хотели, чтобы Эван сразился. Впрочем, это не имело значения. Эван убьет его точно так же, как убил всех остальных на арене битвы. Его невозможно было остановить. Это сила природы. Дикая, жестокая. Без угрызений совести. Ничто и никто не остановит его.

— Сколько еще нам придется держать ее здесь?

Наконец-то Саша услышала нужную информацию.

— Пока остальные не доберутся до берсерка и не заручатся его поддержкой. Как только это будет сделано, мы отведем ее на арену.

Если бы Саша могла просто быть терпеливой, у нее была бы возможность сбежать. Им придется снять с нее сетку. Им придется снять путы с ее запястий и лодыжек, чтобы сдвинуть ее с места. И когда они это сделают, она нападет.

— Она все еще не пришла в сознание. Что за фигня тут творится?

— Не смотри дареному коню в зубы, придурок. Радуйся, мы чуть не вышибли ей мозги. Она гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд, и тебе лучше держаться от нее подальше.

Да, им всем следовало бы держаться на расстоянии. Потому что совсем скоро Саша сама им отомстит.

***

Эван безвольно повис на веревках, которые связывали его руки и удерживали на месте. Он свисал с потолка, подвешенный, как кусок сырого мяса, и Йен Грегор был мясником, жаждущим разрезать его на куски. Он потерял всякое чувство боли несколько часов назад. Грегор хотел донести свою мысль до всех и не собирался останавливаться, пока Эван не донесет ее громко и ясно.

Чертов ублюдок.

Дрю было не намного лучше. Он был избит после того, как Эван был вынужден посмотреть на дело рук Грегора, а затем утащен куда-то в здание, чтобы отдохнуть и подлечиться. Одно можно было сказать наверняка: сегодня ночью от рук Грегора никто не умрет. Не тогда, когда он нуждался в каждом способном теле, чтобы вести войну. Нет, он просто избивал Эвана до полусмерти снова и снова. Позволяя ему исцелиться и продолжая то, на чем они остановились. Ему преподали хороший урок. Подчиняйся или страдай от последствий.

— Ты, — Грегор для пущей убедительности ткнул острием кинжала в Эвана, — принадлежишь мне. Ты ешь, потому что я тебе позволяю. У тебя есть крыша над головой, потому что я позволяю. Твои легкие делают вдох, потому что я позволяю. И твое чертово сердце бьется, потому что я позволяю! — Его последние слова закончились яростным ревом, от которого задрожали стены вокруг. Грегор вонзил кинжал по рукоятку в живот Эвана. Тот издал стон, когда мышцы сжались в последней отчаянной попытке защитить себя. — Ты меня понимаешь?

— Громко и ясно.

За свой сарказм Эван получил удар клинком Грегора по левому бицепсу. Кровь хлынула из пореза и залила кожу, прежде чем начала заживать. Один из недостатков того, чтобы быть таким мощным сверхъестественным существом: пытки могут длиться целыми днями. Впрочем, у Грегора были дела поважнее, чем у Эвана. Он достаточно скоро освободит его. Он почувствовал, что его точка зрения была высказана. Ему следовало бы унижаться и извиняться. Умолять Грегора о пощаде. Эван мог бы покончить со всем этим несколькими простыми словами. Беда была в том, что он никогда особенно не любил умолять.

— А где же деньги?

Наконец-то они добрались до самого главного. На самом деле Грегору были нужны деньги, которые Эван выиграл в боях. Средства, чтобы пополнить казну, чтобы заплатить за нелепую войну. Войну, о которой Сортиари давно забыли, лишились финансирования и были брошены. Жаль, что Грегор не смог понять намек и сделать то же самое. Его кулак коснулся лица Эвана, сломав челюсть и заставив раскачиваться из стороны в сторону, как боксерскую грушу, которой он был. Эван сплюнул в сторону, чтобы очистить рот от крови, и пошевелил языком выбившийся зуб.

— А где же деньги, Эван? — повторил Грегор медленно и с убийственным намерением.

Грегор мог избить его и резать на мелкие кусочки, а Эван все равно не сказал бы ему, где деньги. Он много работал ради этих денег. Дрю прошел через ад ради этих денег. Он отказался отдавать их только для того, чтобы Грегор мог потратить их на свою вендетту.

— Так помоги же мне, Эван, если ты не скажешь мне, где эти деньги…

— Что ты сделаешь? — Слова Эвана были невнятны из-за его сломанной челюсти, которая все еще не полностью зажила.

— Я убью ее, — сказал Грегор, шипя. — Медленно. И я заставлю тебя смотреть.

Сердце Эвана заколотилось, а дыхание замерло в груди. Он застыл как мертвый, когда поднял на Грегора единственный не заплывший глаз и позволил ему сузиться в ненавистную щель.

— Ты действительно думаешь, что я настолько глуп, Эван? — акцент Грегора усилился от его гнева. — Ты хорошо играешь, но я знаю правду. — Его губы снова скривились в злобном оскале. — Я чувствую этот запах на тебе. Предатель.

За несколько коротких столетий из них были выбиты целые тоны инстинктов жестоким безразличием Сортиари и целеустремленной жаждой насилия Грегора. Мужчину с парой можно было легко узнать по запаху. Эван даже не заметил в себе перемены, но Грегор заметил, и это сказало ему все, что он хотел знать.

— Ты сам себя унизил. Испачкал и запятнал гребаным вампиром! — Последнее слово сорвалось с губ ревом, который бросил слюну на лицо Эвана. — Ты спал с нашим заклятым врагом! — Грегор продолжал ругаться, его гнев был так силен, что он задрожал. — Отдал себя ей и установил с ней связь!

Эван встретил разъяренный взгляд Грегора своим единственным здоровым глазом. Он отказывался это отрицать. Он любил Сашу, и ему надоело играть в эти игры. Хватит уже трусить в присутствии Грегора. Он мог бы бить его до крови каждый день в течение следующего года, и Эван не стал бы кланяться.

Грегор подошел поближе и прижался губами к уху Эвана.

— Я собираюсь сделать так, чтобы ее страдания были бесконечны. — Спокойствие его тона было гораздо более угрожающим, чем гневные крики. — Я уморю ее голодом. Пущу ей кровь. Сдиру с нее кожу тупым ножом. — С каждым произнесенным словом гнев Эвана усиливался. Жар растекся по его животу и затапливал конечности, выпячивая вены и мышцы под кожей. — Я переломаю ей все кости. Разобью их вдребезги. — Он отстранился, чтобы посмотреть на Эвана. — Я вырву клыки из ее десен и буду носить их на шее. А теперь… прежде чем ты заставишь меня сделать все это и даже больше, где деньги, Эван?

Эван издал презрительный лающий смешок. Он мог бы отдать Грегору все содержимое Форт-Нокса, положить к его ногам Михаила Аристова, и это все равно не спасло бы Саше жизнь.

Эван сделал глубокий, судорожный вдох, который влажно заскрипел в его легких.

— Какие деньги?

Оникс проглотил белки глаз Грегора и выплеснул кровь на щеки, рисуя ужасающий портрет гнева. Эван получил так много повреждений за последние пару дней, сначала от демонов, а теперь вот это. Его тело заживало медленнее, и безостановочные удары, порезы ножом и травмы начинали сказываться на нем. Он не собирался умирать ни сегодня, ни в любую другую ночь, но дело было не в этом. Эван бросал вызов Грегору. Снова и снова. А король-военачальник должен был позаботиться о том, чтобы Эван получил по заслугам за свое предательство. Во-первых, он сломает его. А потом он заберет у него все.

Грегор резко бросился на него. Молотя кулаками, ногами, нанося порезы и удары ножей. Новая боль разлилась по всему телу Эвана, когда его сопротивление ослабло. Мучительно. Почти невыносимо. Он даже не застонал. Он не доставит Грегору такого удовольствия. Веревки, удерживающие его, впивались в запястья, дергаясь с каждым жестоким ударом, который Грегор наносил ему по туловищу. Громкий хлопок и вспышка яркого жара опалили плечо Эвана, когда оно вывихнулось. Он повис. Хромой. Окровавленный. Почти безжизненный. Избитый. Потрепанный. Сломанный и искореженный. И все же он умудрялся держать свою гребаную челюсть на замке.

— И где же деньги, Эван?

Грегор лучше других контролировал свою боевую ярость. Он мог держать себя на грани потери контроля. Балансируя на краю той бесконечной черной пропасти, где не существовало памяти. Ему удалось сохранить контроль над своим разумом. Его самообладание было поразительным. Возможно, именно поэтому никто не мог превзойти его за тысячу лет.

— Грегор. — Раздался неуверенный голос с порога. Эван едва сдержал фырканье. Гэвин знал, что лучше и шагу не ступать в эту комнату. — Вампир исчез.

Желудок Эвана скрутило тугим узлом. Он хотел почувствовать облегчение, потому что не было никаких сомнений, что вампир, о котором шла речь, был Сашей, и Грегор послал своего дерьмового кузена, Гэвина, забрать ее. Они, без сомнения, надеялись схватить ее до захода солнца, но потерпели неудачу. Эван поморщился, пытаясь улыбнуться. Похоже, он будет не единственным, кому Грегор устроит сегодня взбучку.

— Что значит «исчез»? — голос Грегора заскрежетал.

Гэвин прочистил горло.

— Не исчез. Ее забрали.

Узел в животе Эвана начал затягиваться. Ублюдки. Ему не нужно было больше слышать ни слова, чтобы понять, что случилось с Сашей.

— Кто..? — Грегор пропустил это слово мимо ушей, и боги… черт, удар был ошеломляющим.

— Демоны, — ответил Гэвин. — Запах серы был повсюду. Мы проследили за маленьким фургоном несколько кварталов, но потеряли след. Должно быть, они использовали магию, чтобы стряхнуть нас.

Грегор нанес удар кинжалом и срубил Эвана. Он рухнул на пол, как марионетка, чьи нити были перерезаны, и несколько раз прерывисто вздохнул, пытаясь успокоить свой шатающийся мир. Без Саши у Грегора не было рычагов давления, и они оба это знали. Эван рассмеялся бы, если бы не был так чертовски напуган. Если у демонов Саша, то все будет только хуже и хуже.

— Я еще не закончил с тобой! — Грегор направил свой кинжал на Эвана, когда вышел в дверь, оставив Гэвина стоять с открытым ртом.

Гэвин бросил на Эвана полный отвращения взгляд в течение нескольких секунд, прежде чем повернуться и последовать за своим, так называемым королем. Спасибо. Блин. Теперь, когда он остался один, Эван мог заняться делом исцеления, чтобы выбраться отсюда и найти Сашу.

А если нет, то у него было такое чувство, что единственный выход из этой гребаной передряги — умереть сегодня ночью.

Глава 32

Эван дрожащими руками рылся в брошенной Сашей сумке. Ее схватили прямо с этого проклятого тротуара на виду у всех. Черно-белые тени хлынули в его зрение, неконтролируемая ярость угрожала захлестнуть его. Сейчас было бесполезно терять контроль. Ему нужно было добраться до этого ублюдка Сората. Ему нужно было заключить сделку. И если это означало умереть на арене сегодня вечером, так тому и быть. Все, что угодно, лишь бы спасти Сашу.

— Вот. — Он бросил сотовый Саши Дрю. — Ищи контакт по имени Лукас. — Вампир явно заботился о Саше, и он был большим сукиным сыном, безусловно, способным защитить ее. — Если ты не сможешь связаться с ним, позвони Саиду. — Эван очень не хотел втягивать в это дело мастера ковена, особенно после того, как Саша ушла из этой части своей жизни. Он даже не был уверен, что Саид придет на помощь, если его позовут. — Я сообщу тебе свое местонахождение после встречи с Соратом.

Дрю печально покачал головой.

— Это плохая идея, Эван. Мне это не нравится.

Эван фыркнул, будто он этого не знал. Но у него уже не было выбора.

— Просто сделай, как я прошу. — Сегодня, вероятно, будет последняя ночь, когда Дрю придется делать одолжение Эвану. — Пожалуйста.

Дрю бросил на него быстрый взгляд, но коротко кивнул.

— Не позволяй этим ублюдкам помыкать собой.

Но было уже слишком поздно для этого, не так ли?

— Понял. — Но ему не нужно было, чтобы Дрю беспокоился обо всем этом. Он направился к сивику и уселся на водительское сиденье без двери. Он повернул ключ зажигания, и двигатель ожил. Он выехал на улицу и помчался в сторону роскошного особняка на Бульваре Сансет. Демонам удалось сделать то, чего не удалось Йену Грегору… они забрали его пару. И через нее они контролировали Эвана.

***

Эван никогда не боялся смерти. До сих пор. Никогда не верил, что в этой жизни есть что-то большее, чем боль, насилие и лишения. До сих пор. Он никогда не беспокоился о вере, не верил ни в какого бога, ни в возможность существования после этой жизни. До сих пор. Он никогда не знал нежности, страсти или любви. До сих пор.

До Встречи с Сашей.

— Обещай мне, что будешь присматривать за ней. Дай мне клятву.

— Ты должен прекратить это. Сейчас. — Дрю отказался встретиться взглядом с Эваном, услышав слова кузена. — Сегодня ты не умрешь.

Но так оно и было. Его смерть была единственным, что могло защитить Сашу. От демонов, которые хотели эксплуатировать ее. От Грегора, который хотел пытать и убить ее. От его собственного проклятого «я», само существование которого представляло для нее угрозу.

— Только один из нас может уйти с этой арены, — сказал Эван. — И ты знаешь, что с ней будет, если это буду я.

— Они блефуют, — ответил Дрю. — Я все еще не могу понять, как ты умудрился найти себе пару в вампире, но они должны знать, что даже ад не сможет защитить их от твоего гнева, если они причинят ей боль.

Это правда, что Эван поджег бы весь мир, если бы с Сашей что-нибудь случилось. Он оставил бы за собой кровавую полосу, которая заставила бы месть Грегора казаться по сравнению с этим вполне скромной.

— Я не могу так рисковать. — Он отказывался рисковать жизнью Саши.

— Позволь мне хотя бы попытаться найти ее. Я достаточно легко могу отследить ее запах. — Дрю весело фыркнул. — Это все из-за тебя.

Именно этот предательский запах спаренного самца вызвал гнев Грегора. Как бы ему ни хотелось сохранить свои отношения с Сашей в тайне, скрывать это было невозможно. Ни от Грегора, ни от Дрю, ни от кого другого. Кошка уже вылезла из мешка. К счастью для Эвана, ему не нужно было думать о своей судьбе или будущем из-за этого. Сегодня вечером он умрет на арене.

— А как же она? — Дрю не собирался сдаваться. — А ты не думал о том, что может случиться с ней, если ты умрешь?

Только не сейчас.

— Без меня она будет в большей безопасности.

Дрю вызывающе поднял бровь.

Это правда, Эван не был уверен, что его смерть будет означать для их связи. Но все же лучше, чем жить под постоянной угрозой. Он мог позволить Дрю выследить ее. Попробовать победить демонов в их собственной игре. Но что же тогда? Это не изменит ни того, кем она была, ни того, кем был он. Это не защитит ее от Грегора и тех, кто все еще верен ему.

— Чушь собачья, и ты это знаешь, — с отвращением сказал Дрю. — Я оставил сообщение для этого Лукаса. Он все еще может появиться. У нас будет подкрепление. Это же выход, Эван, а ты сдаешься.

— Нет. — Эван покачал головой. — Я наконец-то взял под контроль свою жизнь.

— Решив умереть? — недоверчивый крик Дрю эхом отозвался в пустой комнате. — Господи Иисусе! Ты вообще себя слушаешь?

Да. Если это означало умереть на его собственных условиях.

— Просто позволь мне пойти туда и сделать то, что мне нужно, хорошо? — Эван подошел к своему кузену так близко, что они оказались почти нос к носу. Он протянул руку и схватил Дрю за плечи. — Дай мне клятву, что ты будешь защищать ее.

Дрю с отвращением отвернулся.

— Bhí a saol roimh mianach. — Ее жизнь превыше моей. — Ты получил мою клятву.

Эван отступил на шаг и облегченно вздохнул. Теперь он мог покинуть этот мир, зная, что Дрю будет охранять Сашу.

— Так как же, черт возьми, это работает? — Дрю мог согласиться на условия Эвана, но по его тону было ясно, что он не в восторге от этого.

— Они хотят хорошее шоу. Бой, который поднимет и увеличит ставки. Саша будет рядом, по крайней мере, так мне сказал этот ублюдок Сорат. Я должен упасть на колени, как только мы оба будем избиты до полусмерти. Они позволят мне увидеть Сашу, чтобы я знал, что она невредима, прежде чем будет нанесен смертельный удар.

Дрю тихо выругался.

— Какая неорганизованная куча дерьма. К счастью для тебя, у этих демонов, очевидно, нет мозга, чтобы разделить его между собой. Господи, Эван. Падай на колени, если они этого хотят. Они отпустят ее, ты будешь знать, что она в безопасности, а потом выскочишь и убьешь этого ублюдка.

Демоны были не так глупы, как думал Дрю. Они подстрахуют свои ставки, подготовят запасной план на случай, если Эван что-нибудь предпримет. Он отказывался рисковать жизнью Саши. — Все не так просто, Дрю. Но я обещаю тебе, если представится такая возможность, я сделаю все, что смогу, чтобы пережить это. — Это было пустое обещание, но необходимое.

— Вполне справедливо. — Дрю направился к двери. — Я буду искать ее. Готов?

Так же, как и любой мужчина, готовый встретить свою смерть.

— Да. Давай сделаем это.

***

Сегодня вечером толпа была особенно шумной и кровожадной. Очевидно, она жаждала хорошего шоу. К счастью, Эван собирался дать им такую возможность. Он пробирался сквозь толпу кровожадных зрителей к арене. Его ноздри раздулись, когда он уловил слабый намек на отчетливый запах корицы, исходящий от Саши. Его кости гудели в теле от осознания ее присутствия. Между ними действительно возникла некая связь. Она вплела себя в саму его ДНК. Ее не было в здании, но она была близко. Эван ощущал ее присутствие, как одинокую звезду в бесконечной черной Вселенной. Боги, он надеялся, что она цела и невредима.

Лучше бы так и было. Иначе весь ад вырвется на свободу.

Демон, с которым Эван должен был сразиться, ждал его на арене. Он был крупным ублюдком, по меньшей мере, на фут выше Эвана, с толстыми мускулами, акульими зубами и кожей, которая, как знал Эван, была толстой и не пробиваемой, как встроенный бронежилет. В дополнение к своим физическим качествам, демон мог использовать адский огонь в качестве оружия. Эван подавил дрожь. Он хотел бы прожить всю жизнь, не обжигаясь снова этим дерьмом.

Тебе повезло, придурок. Сегодня ты умрешь. Тебе не придется беспокоиться об этом.

Продолжая свой путь к арене, Эван получал похлопывания по спине и слова ободрения от тех, кто жаждал увидеть падение демона. Он был само собой разумеющимся, знаменитый берсерк-военачальник, который осмелился взять вампира в любовницы. Непримиримый. Сильный. Неодолимый. Так много этих несчастных ублюдков думали выиграть сегодня вечером.

Мастер боя отвесил Эвану торжественный поклон и вышел на арену. Его чувства были переполнены Сашей, близко к тому, чтобы отвлечься. Настолько сильно, что Эван задумался, стоит ли вообще бросаться в бой. Его сводило с ума сознание того, что она была так близко, но все еще вне его досягаемости.

— Выбирай оружие!

Толпа разразилась криками и радостными возгласами. Мастер боя держал футляр с оружием высоко над головой, чтобы соперники могли выбрать. Полукруглый купол серебряной паутины сомкнулся вокруг них, и Эван не мог не задаться вопросом, беспокоит ли серебро демонов? Кровь Эвана пульсировала в жилах сильнее с каждым быстрым ударом сердца. Он оглядел толпу в поисках Дрю, уже зная, что Саши нет среди толпы зевак. По крайней мере, пока нет. Если бы это был любой другой бой, он бы пытался сосредоточиться и не допускать посторонних отвлекающих факторов. Но какое это имело значение? Он умрет в любом случае. Сосредоточенность на борьбе была его приоритетом. Если он собирался встретить конец, Эван хотел, чтобы его разум был на сто процентов заполнен Сашей.

Эван покачал головой. Все присутствующие знали, что он не возьмет с собой оружия. Мастер боя предоставил выбор демону, и тот тоже отказался, приведя толпу в неистовство. Значит, никаких клинков, которыми можно его обезглавить? Очевидно, планы демонов изменились, и теперь им предстоял рукопашный бой не на жизнь, а на смерть. Что за способ выйти в сиянии славы. Демоны определенно спланировали свое драматическое шоу до мельчайших деталей. Сегодняшний бой станет достоянием легенд. Как и во всех легендах, там должен был быть злодей. К несчастью, именно Эван должен был исполнить эту роль.

Его противник атаковал без предупреждения. Эван ударил кулаком в живот, с таким же успехом он мог бы бить по бетону. Он отшатнулся назад на несколько футов и приземлился плашмя на задницу. Не очень хорошее начало. Вместо обычных восторженных возгласов по зданию прокатилось эхо свиста и криков несогласия. Да, сегодня многие потерпят неудачу.

Демон был быстр, но Эван оказался быстрее. Он вскочил на ноги, отдернул руку и ударил ребром ладони в солнечное сплетение противника. Демон согнулся пополам, задыхаясь и пытаясь отдышаться. Эван воспользовался заминкой демона и нанес удар ногой с разворота по голове ублюдка. Он мог позволить демону победить сегодня вечером, но он собирался убедиться, что мужчина заслужил это.

Эван собирался проиграть, но это не будет тихо.

***

Саша находилась в двух, максимум трех кварталах от места боя. Она слышала рев толпы, но еще сильнее ощущала присутствие Эвана в нитях невидимой связи. Она дергала ее за грудь, и она пожалела, что не может стереть это ощущение. Но благодаря дерьмовым демонам, которые держали ее в плену, ее запястья и лодыжки все еще были связаны и привязаны к полу.

Но это ненадолго.

— Нам нужно ее перевезти.

Саше было трудно отличить один голос от другого, но разве это имело значение? Она была просто благодарна за возможность избавиться от запаха серы. Прежде всего, ей нужно было освободиться. Затем ей нужно было найти оружие.

— Сорат не захочет, чтобы она появилась там, хоть на секунду раньше, — проворчал один из демонов. — Если произойдет, он оторвет тебе голову.

— Мне понадобится минута, чтобы вытащить ее из этой проклятой сети.

Саша старалась дышать ровно и неглубоко. Если они были достаточно глупы, чтобы поверить, что она еще не пришла в сознание, она не собиралась их поправлять. Было бы достаточно трудно справиться с двумя демонами в одиночку.

— Тогда все в порядке. Давай сделаем это. Чертово серебро, — пробормотал один из демонов себе под нос. — От него у меня начинается сыпь.

Лучше, чем сырые ожоги и жуткие рубцы.

Более того, Саша не могла дождаться, когда ее освободят от повязки на глазах. Она представила себе, что именно так чувствуют себя люди, пытаясь найти дорогу в темноте. Слепота сводила ее с ума. Ей нужны были все ее чувства, чтобы выбраться из этой передряги.

Шаги шаркали по бетону с легким скрипом песка. Саша заставила себя расслабиться, несмотря на то, что лежала ничком. Вдох. Выдох. Расслабиться. Тяжесть серебряной сетки спала с нее, а вместе с ней и раздражающие уколы боли вдоль обнаженных предплечий и поясницы, где задралась футболка. Однако это был небольшой дискомфорт по сравнению с обжигающим жаром адского огня.

— Берегись! — Саша дернулась от предупреждающего крика и молилась, чтобы никто этого не заметил. — Если она проснется, а ты будешь слишком близко, она разорвет тебе глотку.

Правда. Она не упустит возможности пустить в ход свои клыки, если таковая представится. Несмотря на клятву никогда не пить ни от кого, кроме Эвана, ей нужно было набраться сил. С другой стороны, она догадывалась, что эта клятва мало что значила в осознании того, что Эван никогда не заботился о ней. Так много обещаний было сделано, и теперь это ничего не значило. Боги. У Саши защемило сердце, и она отогнала эту боль на задворки сознания. Ей нужна была кровь. Подойдет любая вена.

— Я хорошенько приложил ее этим стальным шестом, что чуть не расколол ей голову надвое. — Саша подавила рычание. — Ты думаешь, она уже выздоровела? Не имея возможности вонзить свои клыки в ближайшее горло?

Неверное представление демона о том, что Саша слишком слаба, чтобы исцелиться, работало в ее пользу. Она могла бы разыграть беспомощную женщину, и когда его защита будет ослаблена, она нападет.

— Я почем знаю? — огрызнулся другой. — Неужели я похож на проклятого богами вампира?

Боги. Саше очень хотелось, чтобы они поторопились. Пока они стояли вокруг, размышляя, достаточно ли она сильна, чтобы сопротивляться, Эван был близок к тому, чтобы потерять свою жизнь на арене битвы.

У Саши перехватило дыхание. Несмотря на его предательство, несмотря на разбитое сердце, она не могла просто позволить ему умереть. Правда, его смерть отправит ее душу обратно в небытие — судьба, которую она вряд ли переживет — но помимо этого, помимо ее разбитого сердца, она знала, что никогда не сможет жить с собой, если приговорит его к смерти. Она не была Йеном Грегором. Она не была Королем Демонов. Ее сострадание и сочувствие сделали ее тем, кем она была. Ничто не изменит эту часть ее натуры, как бы сильно она ни пострадала. Она спасет Эвана, несмотря на его предательство, потому что она лучше их всех. Черт подери! Ну почему она не может быть холодной и безжалостной, и интересующейся только спасением своей шкуры?

— Просто подними ее. Сорат насадит твою голову на пику, если ты не доставишь ее туда, где она должна быть, когда она должна там быть. Брось серебряные шнуры, но оставь ее запястья и лодыжки скованными наручниками. Это ослабит ее настолько, что она не сможет долго сопротивляться.

Сукин сын. Тысяча мерзких проклятий в адрес этих и всех других демонов пронеслась в голове Саши. Они определенно не собирались облегчать ей задачу. Правда, серебряные наручники ослабят ее. Но если повезет, этого будет недостаточно, чтобы изменить ситуацию, когда она сделает свой ход. Она будет бороться с болью. Немного серебра не встанет между ней и ее парой.

Ничего не станет.

Саша немного расслабилась, когда напряжение от серебряных шнуров, удерживавших ее на полу, ослабело и соскользнуло. Осталось одно препятствие. Точнее два.

Ядовитое облако серы окутало ее, когда демон низко наклонился. Саша подавила рвотный позыв и задалась вопросом, как она вообще заставит себя проколоть вену демона, когда дело дойдет до драки. Его кровь должна была иметь вкус седьмого уровня ада. Фу. Не тот опыт, которого она ждала с нетерпением.

Демон бесцеремонно поднял ее и закинул себе на плечо. Угол атаки был не слишком велик, сейчас она могла только укусить его за задницу, но если она сумеет вывернуться, то сможет хотя бы попытаться достать до его плеча. Хотя шея была бы идеальной. У демонов была особенно толстая кожа. Судя по их виду, эта кожа была более нежной у горла. По мнению Саши, это был какой-то изъян в их анатомии.

— Ладно. Давай убираться отсюда к чертовой матери, пока она не проснулась.

Терпи. Дыши. Спокойствие. Жди своего часа…

Саша позволила этим словам стать мантрой, пока ждала, что демон выведет ее из того места, где ее держали, наружу. Не было смысла вырываться на свободу, когда здание могло быть защищено магией, которая не позволила бы ей уйти. Демоны — хитрые ублюдки. Лживые. И они не собирались рисковать боем Эвана сегодня вечером. Она может подождать. Еще несколько минут и у нее появится шанс…

Неуклюжая походка демона толкала ее к его плечу, а тяжелые шаги отбивали скрежещущий ритм по бетонному полу.

— Будь моя воля, она бы уже была мертва. — Другой демон был в нескольких футах впереди, судя по звуку его голоса. Проблематично, но не катастрофично.

— Этого не случится. Сорат хочет убить берсеркера до того, как с ней разберутся.

Конечно. Саша заскрежетала зубами, и ее клыки вонзились в нижнюю губу. Она быстро смахнула кровь языком, чтобы демоны не учуяли запаха. Этот Сорат не был глупцом. Он должен был предположить, что если Эван умрет, Саша будет охотиться за ним до края света и дальше, чтобы отомстить за него. Он не оставит никаких концов. Это должно было стать проигрышной ситуацией как для Эвана, так и для Саши.

— Это вроде как запрещает убить ее сейчас, — проворчал тот, кто нес ее. — Никаких рычагов давления на берсеркера.

— Он тоже скоро умрет. Чем меньше берсерков в этом мире, тем лучше.

Блин. Саша не испытывала бы ни малейшего угрызения совести, убив любого из них.

Саша услышала скрип и стон тяжелой металлической двери, и она подавила восторг, переполнявший ее грудь. Не такой уж чистый воздух Лос-Анджелеса доносился до ее ноздрей, и она никогда еще не была так благодарна, вдыхая весь этот густой аромат. Наконец-то они вышли на улицу, и Саша не собиралась упускать свой шанс.

Она уперлась торсом о плечо демона и изогнулась в талии, обвиваясь вокруг него, как шарф. Повязка на глазах все еще была на месте, что затрудняло движение, но когда он споткнулся от изменения импульса, она оказалась достаточно близко к его телу, чтобы укусить. Оскалив клыки, она вцепилась в кожу и укусила так сильно, как только позволяла челюсть. Кожа демона была жесткой… как будто кусаешь ветку дерева,… но ей удалось пробить толстую броню плоти.

— Мать твою! — Яростный крик демона вызвал у Саши такой трепет, какого она не испытывала уже очень давно. И когда демон попытался сбросить ее с плеч, Саша разорвала раны на его горле. Это не остановит его, но будет достаточно отвлекающим маневром, чтобы дать ей небольшое преимущество, прежде чем у него хватит здравого смысла пустить в ход свой адский огонь.

У нее были секунды, чтобы убежать, и они бежали слишком быстро, черт побери. Ее руки и ноги двигались медленно, сдерживаемые серебряными наручниками. Саша подняла руку и сорвала повязку с глаз, не обращая внимания на окружающее, сосредоточившись на демоне, который стоял рядом с ней, истекая кровью. На поясе у него болтался длинный мачете, она успела выхватить его из ножен, прежде чем ее успели остановить. Она сделала выпад и ударила его в живот, вывалив внутренности на тротуар у ног.

Это замедлит сукиного сына. Одного демона долой. Остался еще один.

Ощущалось, будто она бежала через болото. Скованная серебряными наручниками, она уперлась ногами и оттолкнулась, прыгая ко второму демону, который уже бросился на нее. Она низко взмахнула мачете, и демон в свою очередь переместился, но это движение было всего лишь обманом, и она подняла клинок вверх по дуге. Усилие было огромным, и она испустила боевой клич, вложив в движение всю свою энергию. Лезвие рассекло шею демона, позвоночник и мускулы, и его гротескная голова покатилась по тротуару к товарищу, а тело рухнуло. Истекая кровью у ее ног.

Саша даже не оглянулась. Она бежала так быстро, как только могла, доводя свое ослабевшее тело до предела. Хриплые возгласы и насмешки сопровождали ее, а также нить, которая неумолимо связывала ее с Эваном, когда она нырнула в боковой переулок и продолжила бежать.

Держись, Эван. Боги, она молилась, чтобы он не позволил себя избить. Я уже иду. Просто держись.

Потому что, несмотря на разбитое сердце, несмотря на все, что она знала, несмотря на его предательство, Саша знала, что не переживет эту потерю.

Глава 33

Подстроенный бой или нет, но демон был самым сильным противником, с которым Эван когда-либо сражался. Сильный. Умелый и грозный. Быстрый и ловкий. Не говоря уже о вооружении смертоносным адским огнем. Если бы это была настоящая проверка мастерства и смертельная схватка, то прошли бы часы — черт, может быть, даже дни — прежде чем победителя короновали бы. Не помогало и то, что внимание Эвана было разделено между борьбой перед ним и поисками в толпе каких-либо признаков Саши.

Он поклялся богам, что если с ней что-нибудь случится, он убьет всех, кто приложит к этому руку.

Из ниоткуда возник кулак и приземлился прямо на челюсть Эвана. За последние двадцать четыре часа его избивали, жгли и резали, как индейку на День Благодарения. Дважды. Весь его мир перевернулся с ног на голову, и он чертовски устал. Единственным положительным моментом, который можно было извлечь из смерти на арене сегодня вечером, была перспектива наконец-то получить хоть какой-то проклятый богами отдых.

Эван выпрямился, стряхивая головокружение от силы удара демона. Он ответил серией ударов с разворота и искусно организованных трюков, которые положили демона плашмя на задницу. Он мог бы согласиться умереть сегодня ночью, но прежде чем это сделать, Эван планировал получить свою порцию крови.

Демон посмотрел на него с жестокой усмешкой. Адское пламя вспыхнуло в его ладони, и он бросил огненный шар прямо в лицо Эвану. Эван нырнул влево, едва не задев снаряд, который пробил серебряную паутину купола и врезался в толпу, прежде чем взорвался пламенем.

Эван с трудом поднялся с пола, осматривая сцену хаоса, разразившегося вокруг него. Ну, это было чертовски нехорошо. Адский огонь будет гореть до тех пор, пока не истощит себя, отвлекая внимание от борьбы. При меньшем количестве глаз, наблюдающих за их выступлением, меньше денег ходило бы по рукам. Это, конечно, не сделает этого ублюдка-вора демонов, Сората, счастливым, но это то, что получит этот сукин сын за то, что позволил своему бойцу использовать адский огонь на арене. Эван не давал согласия помогать набивать карманы демонов. Он просто согласился умереть.

Адский огонь и суматоха, окружавшие драку, добавили еще один слой дерьма, который Эван старался игнорировать. Он не мог допустить, чтобы это касалось его самого. Ему нужно было сохранить голову в игре и прожить достаточно долго, чтобы увидеть Сашу живой и здоровой. Эван сосредоточился и бросился на противника прежде, чем тот успел собраться с мыслями, чтобы защититься. Он позволил каждой унции гнева, всей своей сердечной боли из-за того, что оставил Сашу, всем разочарованиям из-за карт, которые он получил в этой несчастной жизни, подпитывать его, когда он колотил демона кулаками, локтями, коленями и ногами. Он схватил ублюдка за плечи и нанес ему удар головой с такой силой, что тот расколол собственный череп Эвана.

По венам пробежали струйки жара. Боевая ярость поднялась, сжала кожу и затопила мышцы. Его зрение сменилось с полноцветного на черно-белое, и он почувствовал неизбежный сдвиг, который вскоре поглотит его и превратит в ничто иное, как машину для убийства. Держись. Не позволяй ему забрать тебя. Держи себя в руках. Эван балансировал на острие той силы, которая грозила настигнуть его. Он черпал энергию из силы, позволяя ей подпитывать его действия, не теряясь полностью из-за ее соблазнительного притяжения. Он не знал, как долго сможет продержаться на этом пути. Рано или поздно ему придется выбрать ту или иную сторону. И поддаться боевой ярости было не самым лучшим вариантом.

Еще один огненный шар полетел в сторону Эвана, и он резко отвернулся. Тот попал ему в плечо, прежде чем отклониться и по спирали устремиться к толпе в очередном ярко-оранжевом, зеленом и синем взрыве. Эван загнал различные крики и встревоженные возгласы на задворки своего сознания. Он отвернулся от жгучей боли, которая исходила от его плеча вниз по предплечью. Вместо этого он сосредоточился на самодовольном выражении лица демона и поклялся использовать свой кулак, чтобы стереть его с уродливого лица мудака.

Губы демона растянулись в злобной, острозубой улыбке.

— Ты умрешь с криком, берсерк.

Боги, как же он ненавидел громкие разговоры. Как будто смерть Эвана могла произойти на каких-то иных условиях, кроме его собственных. Они дрались уже добрый час. Перевес продолжал переключаться между ними. Жестокий боевой танец, который держал нетерпеливую толпу в восторге. Где же Саша? Почему они до сих пор не привезли ее сюда? Эвану представился миллион вариантов развития событий, но ни один из них не помог ей пережить эту встречу. Эван знал Сашину натуру. Он знал ее так же хорошо, как и собственную. Она бы попыталась сбежать из плена. Она бы стала сопротивляться. А что, если она была ранена? Что, если она уже мертва, а он делает все это напрасно? Сердце Эвана бешено заколотилось в груди. Если бы это было так, он предпочел бы умереть, чем жить в мире без нее.