Предисловие

В те времена, когда историки смотрели на вещи проще, считалось, что падение Константинополя в 1453 году ознаменовало конец Средневековья. Сегодня мы слишком хорошо знаем, что река истории течет неостановимо и на ее пути не бывает преград. Нет такой точки, о которой можно было бы сказать, что именно там средневековый мир превратился в мир современный. Задолго до 1453 года в Италии и Средиземноморье уже набирало силу явление, получившее имя Ренессанс. И много лет после 1453 года средневековые идеи сохранялись на севере Европы. Еще до 1453 года первопроходцы начали разведывать океанские пути, изменившие всю мировую экономику, но открыты они были и Европа ощутила на себе их воздействие лишь через несколько десятилетий после 1453 года. Закат и гибель Византии, триумф турок-османов повлияли на эти перемены, однако их последствия не объясняются событиями исключительно одного года. Византийская культура оказала влияние на Возрождение, но еще за более чем полвека до 1453 года византийские ученые стали покидать свою нищую и ненадежную родину ради уютных профессорских кафедр в Италии, а греки, последовавшие за ними после 1453 года, в большинстве своем были не беженцами от нового ига иноверцев, а студентами и исследователями с островов, которые пока еще находились под контролем Венеции. Уже давно возрастающее могущество османов чинило помехи торговым городам Италии, но все же не погубило их коммерцию, разве что закрыло для них пути в Черное море. Завоевание османами Египта оказалось более пагубным для Венеции, нежели взятие Константинополя, и даже если захват султаном черноморских проливов нанес Генуе тяжелый удар, то не потеря внешней торговли, а ее шаткое положение в Италии обусловило ее падение.

Даже в широкой политической плоскости падение Константинополя мало что изменило. Турки и без того уже вышли на берега Дуная и угрожали Центральной Европе, и ни для кого не было секретом, что Константинополь обречен, что империя, фактически состоявшая из одного приходящего в упадок города, не может устоять против государства, чья территория охватывала большую часть Балканского полуострова и Малой Азии, против империи, энергично руководимой и располагающей самой эффективной военной машиной своего времени. Христианский мир, бесспорно, был глубоко потрясен падением Константинополя. Не обладая нашей возможностью делать мудрые выводы задним числом, страны Запада не сумели понять всей неизбежности турецких завоеваний. Однако эта трагедия никак не сказалась на их политике или, вернее, ее отсутствии в восточном вопросе. Одна только Папская курия была искренне удручена и действительно планировала ответные шаги, но вскоре и у нее возникли более насущные проблемы в собственном доме.

В силу всего вышесказанного может показаться, что события 1453 года вряд ли заслуживают отдельной книги. Но в действительности они представляли огромную важность для двух народов. Туркам захват древнего города императоров не только давал новую столицу империи, но и гарантировал прочность их положения в Европе. Пока им не принадлежал этот город, находившийся фактически в центре их владений, на перекрестке Европы и Азии, они не могли чувствовать себя в безопасности. У них не было причин бояться греков как таковых, однако крупный альянс христианских государств, опираясь на эту базу, все еще мог бы их оттеснить. Обладая Константинополем, они могли быть уверены в будущем. И после всех превратностей своей истории турки по-прежнему владеют Фракией и их позиции по-прежнему сильны в Европе.

Для греков падение Константинополя оказалось еще более судьбоносным. Для них оно стало настоящим завершением главы их истории. Великолепная цивилизация Византии уже сыграла свою облагораживающую роль в окружающем мире и теперь умирала сама вместе с умирающим городом. Но пока она еще не погибла. Среди убывающего населения Константинополя накануне его гибели все еще встречалось множество блестящих умов своего времени, людей, взращенных в традициях высокой культуры, уходившей корнями во времена Древней Греции и Рима. И до тех пор, пока император, наместник Бога, находился на Босфоре, любой грек, даже оказавшийся в неволе, с гордостью мог осознавать свою принадлежность к истинно православному христианскому сообществу. На грешной земле император мало что мог сделать для людей, но все же он оставался средоточием и олицетворением божественной власти. Когда же вместе со своим городом пал и император, пришло царство антихриста, и Греция была загнана в подполье, где выживала, как могла. Эллинизм не умер окончательно, и это дань нескончаемой жизнестойкости и мужеству греческого духа.

В этом повествовании греческий народ предстает трагическим героем, и именно эту точку зрения автор и старался передать. Эта история рассказывалась неоднократно. Она взволновала Гиббона, хотя и не настолько, чтобы заставить его забыть о презрении к Византии. На английском языке последним о ней исчерпывающе рассказал сэр Эдвин Пирс. Его рассказ о том, как велась осада, основанный на тщательном изучении источников и близком личном знакомстве с особенностями местности, по-прежнему представляет ценность, хотя в других отношениях благодаря современным исследованиям книга несколько устарела. Я чрезвычайно признателен автору за этот труд, который доселе остается лучшим повествованием о событиях 1453 года на каком бы то ни было языке. Со времен его опубликования множество ученых расширили наши знания по данному вопросу. В частности, вышло немало статей и эссе, приуроченных к пятисотлетию со дня этих достопамятных событий. Но, не считая книги Гюстава Шлюмберже, увидевшей свет в 1914 году и почти полностью основанной на сочинении Пирса, за последующие полвека ни на одном из западных языков не вышло ни единого исчерпывающего изложения хода осады.

В попытке заполнить этот пробел я с благодарностью воспользовался трудами многих ученых нашего времени, ныне здравствующих и уже покинувших нас. Я хотел бы особо отметить профессоров Закифиноса и Зораса. В том, что касается истории османов, мы в глубоком долгу перед профессором Бабингером, пусть даже его превосходная книга о султане-завоевателе и не содержит ссылок на использованные им источники. Для понимания раннего периода истории турок непревзойденной ценностью обладают работы профессора Виттека, а среди более молодых турецких ученых нужно упомянуть профессора Иналджика. Важным подспорьем для меня стала прекрасная книга отца Гилла о Флорентийском соборе.

В приложении 1 я привожу краткий обзор основных источников по истории рассматриваемых событий. Не все из них оказалось легко достать. Христианские источники собраны около 80 лет назад покойным профессором Детье в двух томах Monumenta Hungariae Historica – XXI и XXII, части 1 и 2, но, несмотря на то что эти тома были набраны, они так и не публиковались, вероятно, по причине большого количества содержащихся в них ошибок. Немногие из мусульманских источников легкодоступны, особенно для того, кто может читать османских авторов лишь медленно и с трудом. Надеюсь, что мне все же удалось проникнуть в их суть. Эта книга никогда не увидела бы свет, если бы не Лондонская библиотека. Также я хотел бы выразить благодарность сотрудникам читального зала Британского музея за их терпение и помощь. Я хотел бы поблагодарить и мистера С.Дж. Папаставру за его помощь в вычитке текста, а кроме того, старшин и персонал издательства Кембриджского университета за их неизменную снисходительность и доброту.

Примечание о транслитерации имен

Я не могу с уверенностью претендовать на какую-либо последовательность в передаче имен с греческого или турецкого языка. В транслитерации греческих имен я выбирал, как мне кажется, знакомую и естественную их форму. Для турецких имен я использовал простую фонетическую транскрипцию, кроме слов современного турецкого языка, в которых я придерживался их современного турецкого написания. Султана я называю его турецким именем Мехмед, а не Магомет или Мохаммед. Надеюсь, что мои турецкие друзья простят меня за то, что я называю город, о котором пишу, Константинополем, а не Стамбулом. Поступить иначе значило бы проявить чрезмерную педантичность.

Стивен Рансимен

Загрузка...