Палач
Может ли девушка полюбить человека, который ее казнил? Причем, на всю жизнь? А могут ли две девушки любить одного мужчину, а он - их? Прочитайте – узнаете. Чего только не бывает на свете!
Фэнтези, эротика, 18+.
Палач
Я шагал по подземному коридору, слышал эхо своих шагов и думал: когда же это кончится? Вот истек еще один год, а я все так же служу палачом. За десять лет я уже казнил девятерых. Никто не знает, чем я занимаюсь, никто не подозревает, что обычный молодой человек, живущий рядом с ними, в обычном городе, выполняет такое экзотическое, но в то же время, такое необходимое дело.
Наш мир был миром необычным. Им управляли демоны, и он существовал до тех пор, пока ежегодно в каждой стране и в каждом регионе в жертву приносилась одна женщина. Почему? Никто не знал, но так было испокон веков. И будет. До тех пор, пока… Но об этом лучше не думать. И не говорить. Когда меня назначили на эту должность, мне было шестнадцать лет. Я хотел отказаться, я предпочел бы умереть сам, но демоны мне объяснили, что это не поможет. Если я откажусь, я не умру, а просто обо всем забуду, на мое место придет другой, и все продолжится. До тех пор, пока… И я согласился. Надежда не оставляла меня все эти десять лет. Не оставляет и сегодня.
Я прошел по последнему коридору и открыл дверь дежурной комнаты. Сидящий за столом человек в форме поднял голову:
- А, палач! Прошу! – он улыбнулся вполне искренне, и, как мне показалось, с облегчением.
Я знал, что моего лица он не видит, для того, чтобы он не узнал меня при случайной встрече – никто не должен знать, что я работаю палачом. А вот казнимая увидит обязательно. Но я с ней больше никогда не встречусь. Я подошел к шкафчику у стены и стал переодеваться – скинул туфли, джинсы, куртку и рубашку, а затем надел набедренную повязку. И ничего больше.
- Прошу! – снова сказал дежурный и впереди меня вышел в коридор.
Пройдя по коридору, он ключом открыл дверь и распахнул ее передо мной. Я шагнул в комнату, и дверь захлопнулась за моей спиной, но я этого даже не услышал – я смотрел во все глаза. На кушетке сидела девушка. Она, как и положено, была обнажена, при моем появлении она быстро прикрыла ладошками груди и посмотрела мне в глаза. Я замер. Никогда еще я не видел такой совершенной красоты.
Светло-каштановые распущенные волосы, огромные, серо-голубые глаза, небольшой, чуть вздернутый носик, маленькие босые ножки… Руки, которыми она прикрывала грудь, были прекрасной формы, с аккуратно подстриженными короткими ногтями. Шея – длинная и изящная, живот плоский. Она смотрела на меня без малейшего страха, только щеки ее чуть порозовели.
- Ты палач? – спросила она.
- Да.
- Ты пришел, чтобы меня казнить?
- Да.
- Я готова.
- Нам некуда спешить, у нас еще двадцать четыре часа. Давай познакомимся?
Она слегка улыбнулась:
- Давай. Меня зовут Таня. А тебя?
- Андрей.
* * *
Мы помолчали, глядя друг на друга.
- Андрей, я знаю, что моя казнь необходима, иначе погибнет весь мир. И я ничуть не жалею, я даже рада, что жребий пал на меня.
- Чему же ты рада? Тому, что умрешь?
- Нет, конечно. Но среди тех девяти, что были со мной… У них всех были родные, близкие, и они все очень не хотели умирать. А я… У меня никого нет, я совершенно одна. И они все радовались, что жребий пал на меня, и так меня благодарили! Словно это от меня зависело. И я готова умереть за всех, раз это необходимо.
- И тебе не страшно?
- Нет! Хотя, пожалуй, вру – немножко страшно, конечно, но я боюсь не смерти, а того, как это будет.
- Я обещаю тебе, что это будет так, как ты сама захочешь, Таня.
- Да, я верю. Когда я тебя увидела, я очень обрадовалась.
- Почему?
- Ну, я больше всего боялась, что палачом будет какой-нибудь противный старик. А ты такой…
- Какой же?
- Ты молодой и красивый.
Я улыбнулся:
- Ты тоже красивая… Очень! Я надеюсь, что мы подружимся.
- Я тоже надеюсь. Мне было бы приятно умереть от руки друга, а не просто палача. Знаешь, это как у зубного врача. Когда тебе лечат зубы, очень хорошо, когда врач говорит с тобой и все тебе объясняет, хотя ты и не можешь ответить. От этого не исчезает боль, но становится гораздо легче.
- Да, пожалуй. Ну что же, давай попробуем подружиться. Для начала, тебе не следует меня стесняться. Ведь, когда я тебя казню, никто не помешает мне сколько угодно рассматривать твое тело. Да и в процессе казни… Какой смысл прикрываться ладошками?
Таня покраснела:
- Да, конечно, ты прав. Извини, - и она убрала ладони со своих грудей. Ее маленькие груди оказались тоже очень красивыми, правильной формы, а соски – небольшими и розовыми, я не мог отвести от них глаз.
- Что, нравится? – улыбнулась Таня.
- Да, очень.
Я присел рядом с ней на кушетку.
- Танюша, хочешь, я тебя обниму?
- А тебе будет это приятно?
- Да!
- Ну, тогда и я не возражаю, Андрей. Почему бы не доставить тебе удовольствие? – и она засмеялась, почти непринужденно. – Видишь ли, я действительно хотела бы стать твоим другом до того, как… Ну, до того, как ты приступишь к своей работе.
Я обнял ее за плечи:
- Танюша, милая, я тоже хочу, чтобы ты относилась ко мне, как к другу. Ведь мы делаем одно дело. Спасаем этот мир.
- Да, конечно, ты прав, я знаю, - и она положила свою ладонь на мою руку, лежавшую на ее плечах. – Скажи, а сколько женщин ты уже казнил? Как давно занимаешься этим делом?
- Девять. Ты – десятая. Десять лет…
- И как они относились к этому?
- Они почти все ужасно боялись и не хотели умирать. И от этого им было намного хуже. Они просили меня их пощадить, помиловать… Стояли передо мной на коленях… Даже лежали на полу… Как будто это от меня зависит и мне приятно их убивать! А ты?
- Я все понимаю. И то, почему ты вынужден этим заниматься, и то, зачем это надо. Я бы на их месте… Да что там… Я знаю, почему должна умереть, и очень рада, что это будешь ты. Ты же видишь, что мне немножко страшно?
- Ну, конечно, Танюша! И я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.
- Ты знаешь, мне уже хорошо, - и она потянула мою руку, лежавшую на ее плече, вниз, и накрыла моей ладонью свою грудь, придвинувшись ко мне.
Грудь была мягкая и теплая, а сосок напрягся и затвердел, когда на нем оказалась моя рука.
- Андрюша, а можно, я… тебя поцелую? – и, не дожидаясь разрешения, она потянулась ко мне. Я обнял ее, и мы поцеловались. – Ты знаешь, мне почему-то сразу этого захотелось, когда я тебя увидела. Странно, правда? Я почти ни с кем в жизни не целовалась… А с тобой это так легко!
- Танечка, какой же ты молодец! Скажи, а ты уже женщина?
- Нет, Андрюша, я еще девушка, - и она покраснела.
У меня в голове словно зазвонил колокол. Девственница… Она – девственница! И опять проснулась во мне безумная надежда:
- А ты хотела бы стать женщиной?
- Честно говоря, очень! Я мечтала об этом. Но я никого так и не полюбила… По крайней мере, настолько, чтобы… А теперь уже поздно. Так и умру девушкой…
- Ну, почему же, милая? Если ты хочешь стать женщиной…
- Ты хочешь сказать… Ты можешь сделать меня женщиной? Прямо здесь, сейчас?!
- Да. Если ты не против.
- О! Я не против. Я очень хочу… Только ты не подумай… Я совершенно ничего не прошу. Я знаю, что умру, ты меня казнишь. Это необходимо. Но, если перед этим… Я буду так счастлива!
- А ты меня любишь?
- Честно говоря… Я не знаю… Это ведь не бывает так быстро, правда? Но я буду очень тебе благодарна. Жизнь все равно скоро закончится, а я даже не знаю, что это такое! И еще, ты мне почему-то очень нравишься. Никогда в жизни у меня такого не было!
- Ладно, у нас еще будет время об этом поговорить. А есть ты хочешь? Когда ты ела в последний раз?
- Я ужинала вчера. И проголодалась, это правда.
- Ну, тогда мы прежде всего пообедаем, хорошо?
* * *
Я подошел к двери и постучал. Тотчас открылась дверца, и дежурный спросил:
- Что вам угодно?
- Обед на двоих.
- Слушаюсь.
Я знал, что внутри камеры все скрыто от него такой же радужной дымкой, как мое лицо. Мы снова уселись на кушетку и обнялись, Таня доверчиво прижалась ко мне:
- А знаешь, Андрей, я чувствую, что мы уже друзья. Правда. Как это ни странно…
- Ну, почему же странно, Танюша? Мы – друзья до смерти… - и я улыбнулся.
- Да… - и она тоже улыбнулась, хотя и немножко грустно.
Спустя десять минут послышался стук в дверь. Я подошел и принял от дежурного два подноса с обедами, а Таня взяла их у меня и поставила на стол. Она передвигалась по комнате легко и грациозно, ее босые ножки скользили по каменному полу, как в танце. На подносах были тарелки с борщом, мясное жаркое с картофелем, салаты, фрукты, пирожные и чашки с кофе. Мы уселись за стол и приступили к обеду. Таня ела с аппетитом, уже совсем не стесняясь своей наготы, и оживленно разговаривала:
- Андрей, мне кажется, что я теперь совсем не боюсь. Сначала чуточку боялась, а теперь совсем. Мне с тобой так хорошо! Я ужасно рада, что это ты, а не кто-то другой. И мне кажется, что я знаю тебя давным-давно.
- А как тебя выбрали?
- Как всегда – по жребию. Сначала это было в городах. Я – из этого города, тут родилась. Мне выпал черный билетик, но я совсем не испугалась – ведь я знала, что должно быть еще девять, и что вероятность очень мала. А потом, когда я провела с ними вместе целый месяц… Я видела, как они все боятся, и даже немножко хотела, чтобы это выпало мне. И когда тянули жребий во второй раз… Я почему-то была очень спокойна, а когда мне снова выпал черный, я даже обрадовалась. Что они все останутся в живых – пока мы были вместе, я с ними успела подружиться. Но потом вдруг вспомнила, что должна умереть… И только тогда я испугалась. Прежде всего того, что палачом окажется кто-то старый и противный. А теперь, когда я знаю, что это ты, я совсем не боюсь. Ну, почти совсем…
- Молодчина! И тогда, и сейчас ты прежде всего думаешь о других. Уже за это тебя можно полюбить.
- А ты меня любишь?
- Да, Танюша! И мне очень жалко, что придется тебя казнить.
- Знаешь, Андрюша, я тебя тоже люблю… Немножко… Я, кажется, слишком много разговариваю, ты не обращай внимания, я просто волнуюсь… Обычно я не такая болтушка. Наверное, тебе очень тяжело на этой работе? Долго тебе еще?..
- Да. Эта должность пожизненная. Но я думаю, что так долго не выдержу, и скоро я сам… Это не запрещается. Ведь мне нельзя иметь близких, семью…
- Бедный, бедный! А как тебя выбрали?
- Я и сам не знаю. Просто ко мне явился демон и сказал об этом. Конечно, я не хотел, но кто меня спрашивал? Он сказал, что я подхожу для этой работы. Объяснил, что придется делать. Сказал, что если откажусь, просто обо всем забуду, и назначат кого-нибудь другого. Я сначала так и хотел сделать, а потом задумался… Мне очень жалко было казнить девушек, а что, если бы на моем месте оказался человек, который получал бы от этого удовольствие? Я встречал таких в жизни, и немало… И я согласился. И надеюсь, что не приношу никому лишних страданий.
Как мне хотелось сказать ей правду! Но я не имел права, да и если она будет знать, что наше спасение зависит от нее, все будет кончено, и впереди у нее останется только смерть… Она сама должна пройти весь путь до самого конца, и только тогда у нее будет шанс. У нее и у меня. Я так надеялся! Почему-то я сразу поверил в нее.
* * *
После того, как мы поели, Таня быстро собрала посуду обратно на подносы, и я передал их за дверь. Когда я вернулся к столу, она умывалась у раковины, и даже прополоскала рот. Мы снова уселись на кушетку, я обнял ее, а она доверчиво и ласково прильнула к моей груди.
- Андрюша, - слегка смущаясь, сказала она. – Ты знаешь, я никогда не видела голых мужчин, только на картинках. Можно мне на тебя посмотреть? До того, как…
Я улыбнулся:
- Конечно, Танечка. Смотри! – и я, встав на ноги, расстегнул и сбросил набедренную повязку.
Вид обнаженной девушки, разумеется, возбуждал меня, я был не в силах сдерживаться дальше, и Таня, сидя на кушетке, смотрела во все глаза.
- И вот это все целиком будет у меня внутри? – прошептала она, глядя на мой орган. – Наверное, он у тебя очень большой?
Я рассмеялся:
- Нет, что ты! Он у меня самый обыкновенный, среднего размера. Ну, может, всего на пару сантиметров больше среднего…
- А можно, я его потрогаю?
- Конечно, Танюша.
Она протянула руку и пальцами коснулась его посередине, погладила, попробовала прижать его сверху, а потом, решившись, обхватила рукой, сначала осторожно, а затем стиснула в кулачке и покачала вверх-вниз и в стороны. Орган напрягся еще сильнее. Таня подняла на меня глаза:
- Говорят, в первый раз это очень больно?
- Нет, не очень. А если девушка хочет, то и вообще…
- Хочу. Очень хочу! Я столько мечтала… Только я ничего не знаю, как надо. Ты меня научишь?
- Обязательно. А ты не передумала?
- Нет, Андрюша! Ведь потом я умру, а если перед смертью стану женщиной… Об этом я могу только мечтать!
Она встала с кушетки, я обнял ее и прижал к себе. Не выпуская мой орган, упирающийся ей в живот, она стала водить его концом по своему лобку и животу, и задрожала от возбуждения.
- Если хочешь, ты можешь сделать это сама…
- Как это?
- А вот так, - я быстро улегся на кушетку и позвал ее:
- А теперь залезай сверху.
Она, с красными горящими щеками, взобралась на кушетку и встала на ноги, касаясь моих бедер пятками. Ее лобок был покрыт рыжим пушком.
- Ну вот, а теперь садись на корточки. Сюда. – Я направил ее бедра руками, а она своей рукой, сжимая член, провела им у себя между ног вверх и вниз несколько раз, и даже всхлипнула от удовольствия:
- Андрюшенька, как здорово!
- Танюша, это еще пустяки. Теперь давай вот так, - я положил одну руку ей на крестец, а второй обхватил ее руку, державшую орган, и направил его. – А теперь потихоньку садись.
Таня, опираясь одной рукой, стала понемногу опускаться все ниже, садясь на меня сверху.
- Ну как, не больно? – спросил я, лаская рукой ее грудь.
- Нет, ни капельки!
И тут она вдруг села на меня, прижавшись вплотную, и тихонько ойкнула. Я обхватил ее руками за талию и привлек к себе, обнимая и целуя.
- Вот, теперь ты – уже женщина!
- Андрюша, это было совсем не больно! Зато как приятно! – и она начала двигаться на мне, сидя верхом, сначала осторожно, а потом все интенсивнее, садясь на меня все ниже. Я чувствовал, как упираюсь концом, когда она опускается вниз, и с трудом сдерживался, а она обнимала меня, гладила руками, прижималась ко мне и терлась своей грудью о мою.
- О, какое это чудо! – шептала она. – Я теперь понимаю, почему люди ради этого готовы на все! – и тут она вдруг замерла, прижавшись ко мне, задрожала и впилась в мои губы страстным поцелуем, и в этот миг я тоже кончил, обнимая ее и прижимая к груди. Слегка отдышавшись, она спросила: – Что это со мной? Я умираю?
- Нет, милая. Просто мы только что испытали величайшее наслаждение, какое возможно в любви. И вообще, в жизни.
- Ах, как это было чудесно! Как жалко, что я раньше не встретила тебя!
- Ничего, любимая, у нас еще есть время!
Я уложил ее на кушетку, а сам стал рядом на колени, и целовал ее грудь, живот, губы, волосы на лобке, гладил все ее тело, сжимал ладонями груди, стискивал промежность, когда она раздвигала ноги.
- Вот, Андрюша, теперь я могу точно сказать, что люблю тебя больше всего на свете! Больше жизни! Я уже не сомневаюсь!
- И я люблю тебя. Как жаль, что нам скоро предстоит расстаться…
- Да, очень жаль…
* * *
Набрав теплой воды, Таня залезла в ванну и тщательно помылась, а я помогал, намыливая ей грудь, живот, спину, между ног и между ягодиц. Она с удовольствием принимала мою помощь, и время от времени мы целовались. Потом в ванну залез я, и она мыла меня, а добравшись до моего органа, долго не хотела его отпускать. После того, как я вылез и сел на край ванны, она стала на коленки, взяла мой орган в руки и, нагнувшись, обхватила его губами и стала целовать и ласкать языком. Когда он напрягся, она, несколько смущенно, посмотрела на меня:
- Андрюша, а я хочу еще раз!
Я подхватил ее на руки, уложил на кушетку и лег рядом. Лаская ее тело, целуя вздрагивающую грудь, живот и лобок, я, наконец, оказался сверху и вошел в нее. Поджав к животу бедра, она, приподнимаясь на кушетке мне навстречу, целовала меня, гладила мои волосы, и наконец, мы кончили снова вместе. Когда после этого мы лежали рядом, лаская друг друга, она спросила:
- Андрюша, а как ты казнил других женщин? Каким способом? Расскажешь?
- А ты обязательно хочешь знать?
- Конечно. Ведь мне надо будет выбрать, правда?
- Да, милая.
- Ну, так расскажи!
- Ладно. Одна из них захотела застрелиться. Она взяла в рот дуло пистолета, а я только нажал на спуск, по ее знаку.
- И что было?
- Да ничего интересного… Это был девятимиллиметровый пистолет с очень мощным патроном. Ей разнесло всю голову. Комнату забрызгало кровью и ее мозгами. И меня тоже. Зато, наверное, она ничего не успела почувствовать. От ее головы остались только лицо и лоб.
- Фу, это мне совсем не нравится!
- Мне тоже.
- А другие?
- Еще одна попросила выстрелить ей в сердце.
- Вот сюда? – спросила Таня, показывая пальцем на свою грудь.
- Немножко не сюда, - и я показал точно, между делом ласково сжав ее грудь и сосок.
- Ну, и?
- Тоже не интересно. Просто выстрел, а потом – смерть.
- А как выглядела ее смерть?
- Ее глаза погасли. Сразу. Стали бессмысленными, мертвыми. И только потом тело упало.
- А остальные?
- Шестеро захотели повеситься на шнурке. Они умирали по-разному. Одна, она была очень маленькая и легкая, минут пять все никак не могла умереть, пыталась вздохнуть и дергала ногами. Мне стало ее так жалко! Пришлось обнять ее и повиснуть на ее теле. И тогда она сразу умерла.
- А еще одна?
- Она попросила меня заколоть ее кинжалом, в сердце, и как можно медленнее. Я обнял ее сзади, она сама обхватила рукоятку кинжала, а я на него только нажимал. Она держалась хорошо, но, когда кинжал коснулся сердца, она не выдержала, и пыталась оттолкнуть мою руку. Пришлось быстро вонзить кинжал и повернуть. И тогда она сразу умерла – тело ее свела судорога, а ноги подкосились. Она еще пыталась мне что-то сказать, но уже не смогла.
- Я бы выдержала до конца. Только попросила бы тебя при этом меня поцеловать. А еще лучше – заколоть в тот момент, когда я кончу!..
- Наверное, тебе было бы при этом очень трудно кончить, милая… Если бы ты все время ждала…
- Нет, мне бы это не помешало… Это такое чудесное чувство! А мне ты что посоветуешь?
- Ты очень смелая, и тебе я предложу особую казнь.
- Милый, я хотела бы что-то помедленнее и побольнее. Мне будет приятно, если я буду испытывать боль… от тебя… И до конца смогу тебя чувствовать рядом. А потом – чтобы умирать тоже подольше, а ты будешь меня обнимать и целовать, да?
- Да, именно так. Ладно, я тебе потом все расскажу. У нас еще много времени.
* * *
Она обняла меня, положила голову на мое плечо, и мы незаметно крепко уснули в объятиях друг друга, а когда проснулись, в камере светало – оставалось всего несколько часов.
- Милый! – сказала мне Таня. – Мне было так хорошо рядом с тобой, я так сладко спала!
- А что тебе снилось?
- Знаешь, удивительный сон… Мне приснилось, что ты меня казнил, не помню, как, но это было совсем не страшно. Я как будто просто уснула… Но во сне точно знала, что не сплю, а умерла. А потом ты пришел, разбудил меня, и мы занялись любовью. Давай еще разок, а? Я еще хочу… А ты можешь?
- Конечно, милая! С тобой я могу сколько угодно!
Я предложил попробовать теперь другую позицию. Она встала, нагнувшись и опираясь руками о стол, а я вошел сзади. Ей это понравилось, она прижималась ко мне, сжимая руками мои бедра, двигаясь мне навстречу, я ласкал ее грудь, а потом, когда мы кончили, я положил ее на кушетку, встал на колени и начал целовать пальчики на ее ножках, а она притянула меня к себе, прижала мою голову к груди, гладила мои волосы, а я целовал и слегка покусывал ее соски.
- Милый, - говорила она, - когда я умру, ты, как в моем сне, придешь меня разбудить, правда? Я буду ждать…
Но теперь пора было уже приступать к самому главному. Таня непременно хотела, чтобы я подробно рассказал, как буду ее казнить.
- Танюша, - сказал я ей, – я предлагаю тебе такую казнь, какую не предлагал еще никому. Ты же хотела помедленнее и побольнее? И чтобы не сразу умереть? Ну, слушай… Я вспорю тебе живот.
- Наверное, это будет очень больно?
- Ты потерпишь. Зато перед этим я тебя подвешу за соски, и мы кончим, когда ты будешь висеть, а уже потом…
- Ладно, я согласна, это интересно! Хочу перед смертью испытать все… Если мне удастся кончить, когда я буду висеть…
- Удастся, вот увидишь! А потом, со вспоротым животом, я тебя сниму, положу на кушетку, и буду целовать, пока ты будешь умирать. Ты просто как будто уснешь… А я буду рядом, и буду ласкать тебя.
- Хорошо, милый, мне нравится, я готова и не боюсь! Давай попробуем.
- В конце концов, если тебе станет совсем невмоготу, ты мне скажешь, и я быстро тебя убью.
- Кинжалом в сердце, ладно? И медленно-медленно… И поцелуешь крепко-крепко на прощание!
- Хорошо, обещаю.
- И я хочу тебе сказать, милый… Я так тебе благодарна! Так счастлива! С тобой я стала женщиной и испытала такое, о чем не смела даже мечтать! Я тебя так люблю! Я не боюсь нисколечко, только очень жалею, что все так быстро кончается… А я так хотела бы прожить с тобой всю жизнь!
Я постучал в дверь, и почти тотчас дежурный спросил:
- Что угодно?
- Кривой кинжал, крючки на тросах и набор.
Спустя минуту дежурный передал мне все требуемое. Я показал Тане кинжал, и она его внимательно осмотрела. Кинжал был небольшой, лезвие сантиметров двадцать, довольно сильно изогнутое, с двусторонней заточкой.
- Вот, этим кинжалом я вспорю тебе живот.
- Глубоко?
- Я постараюсь не задеть внутренние органы, чтобы ты пожила подольше, и чтобы было не так больно. И буду целовать тебя все время.
- А крючки?
- Я проколю тебе груди, а потом подтяну, чтобы ты повисла. И мы займемся любовью.
- Хорошо, милый. А кинжал острый? Я попробую, а?
Она захватила пальцами складку кожи на животе и провела кинжалом - закапала кровь.
- Ну как, больно?
- Нет, милый, совсем не больно! Он такой острый… – она наклонилась и с интересом рассмотрела порез. – Как странно, я стала относиться к своему телу, как к чужому… Как будто уже умерла…
Теперь я был уверен, что у нас все получится, что она выдержит. О, как я надеялся на это! Наше будущее зависело только от нее…
* * *
- Танюша, я должен связать тебе руки, чтобы ты не мешала.
- Хорошо, милый, связывай, - и она покорно и доверчиво скрестила руки за спиной.
Я взял мягкий ремень и связал ей руки. Она повернулась ко мне со связанными руками, прижалась и потерлась о мое тело грудью.
- Давай, Андрюшенька, милый! Продолжай! Я не боюсь. Я люблю тебя, и потерплю. А груди не оборвутся, когда я буду висеть?
- Нет, Танюша, ты же не тяжелая!
Я взял левой рукой ее сосок, стиснул и оттянул его, сколько возможно, и вонзил острый крючок в край соскового кружка. Таня не дрогнула и не издала ни единого звука, только, закусив губу, внимательно смотрела на мои руки, глубоко дыша. Проколов грудь насквозь, я подергал за длинный тросик, а потом ее поцеловал, обнимая, и она горячо ответила на поцелуй. Затем я сжал пальцами другой сосок, и тоже проколол ее грудь крючком.
Обняв за плечи, я повел ее в угол комнаты и поставил под двумя блоками, приделанными к потолку, пропустил тросики через блоки и закрепил на валу ручной лебедки, прикрепленной к стене.
- Как ты, Танюша? – спросил я, опять поцеловав ее.
- Хорошо, милый! Я потерплю. Только ты меня почаще целуй, мне это так приятно! Я люблю тебя, и не боюсь!
Я стал медленно крутить ручку лебедки, тросики натянулись, Таня встала на цыпочки, груди вытянулись, соски побелели, возле крючков показалась кровь, а потом пальцы ее ног оторвались от пола, и она пошевелила ими в воздухе. Я обнял ее:
- Ну, как?
- Замечательно! Наверное, я мазохистка, да? Хоть и больно, но это здорово возбуждает. Я снова тебя хочу!
Я обнял ее за ягодицы, она поджала ноги к животу и развела бедра, и я вошел в нее. Найдя мои губы, она меня целовала, гладила мои зубы языком, запускала его мне за щеку, а я старался войти в нее как можно глубже, достигая самого конца. Наконец она замерла, а я прижал ее к себе изо всех сил и тоже кончил, чувствуя, как напрягается и дрожит все ее тело.
- Я смогла! Это было так чудесно, милый! С каждым разом все лучше. И как жалко, что уже все…
- Ну что же, любимая, пора приступать? Теперь я должен тебя казнить.
- Да. Я готова.
- Ладно, начнем.
- А можно, я закрою глаза?
- Конечно, милая.
- Только поцелуй меня еще разок, и я посмотрю на тебя в последний раз…
- Хорошо, Танюша!
- А когда мы оба умрем… Потом… Мы встретимся? Как в моем сне…
- Я и сам не знаю, что бывает потом. Как любой другой человек. Как ты. Но я надеюсь. Я только думаю, что не стану дожидаться следующего года. Лучше тебя уже никого не будет, любимая, и поэтому я уйду сразу вслед за тобой. Мне будет приятно, что на кинжале твоя кровь. Я заколю себя кинжалом… В сердце.
- Жалко. Я хотела бы, чтобы ты жил долго. И сделал счастливыми еще многих. Как меня… Но, раз ты так решил, я буду тебя ждать.
Она поцеловала меня, крепко зажмурилась и сказала:
- Начинай, любимый! И еще раз спасибо тебе за все!
Я заранее подготовил набор первой помощи, раскрыв чемоданчик на столике рядом, а потом прижал кончик кинжала к ее животу, чуть выше лобка, там, где кончались у нее волосы, и вколол его в тело, разрезав кожу. Она даже не вздрогнула, и, не раскрывая глаз, улыбнулась.
- Милая, я сейчас вколол кинжал тебе в живот.
- Да, я чувствую. Это совсем не так уж больно.
Выступило несколько капель крови.
- Вот сейчас я вспарываю тебе живот, продвигаю кинжал выше и глубже.
Я продвинул кинжал вглубь, почувствовал, как он проколол брюшину (Таня вздрогнула) и повел его вверх, разрезая переднюю брюшную стенку, стараясь не зацепить внутренности. Таня, закусив губу, висела на крючках неподвижно, только ее живот слегка вздрагивал. По пути я рассек пупок, Таня негромко охнула, это было, наверное, очень больно, но она не раскрыла глаз, а когда пупок был разрезан, кинжал пошел выше, а боль уменьшилась, она даже чуть-чуть улыбнулась и облегченно вздохнула. Я довел разрез до верха живота, закончив его сантиметров на десять выше пупка.
Потом я отложил кинжал, взял из чемоданчика липкую ленту и стянул разрез на животе, чтобы он не расходился. Крови почти не было – мне удалось провести разрез точно по белой линии передней брюшной стенки, а там совсем мало сосудов. Только разрезанный пупок немного кровил.
- Вот и все, милая. Теперь я тебя сниму и положу на кушетку – умирать.
- Как хорошо, любимый, и было совсем не так уж больно! – прошептала она. – Я боялась, что будет гораздо хуже.
* * *
Я обнял ее и поцеловал, а потом перерезал ремень, стягивающий ее руки и, покрутив лебедку, спустил ее ноги на пол. Она пошатнулась, я поддержал ее за плечи и выдернул крючки из ее грудей.
- Как ты, милая?
- Мне хорошо. Мне почти не больно, и я еще не умираю. Побуду еще чуть-чуть рядом с тобой, - ответила она, не открывая глаз и улыбаясь.
- Замечательно!
Я взял из чемоданчика безигольный инъектор и коснулся ее руки. Инъектор сработал бесшумно, и она ничего не почувствовала. Потом я обнял ее за спину, она закинула мне на шею руку, а я другой рукой подхватил ее под коленки и отнес на кушетку, а уложив, поцеловал, и она меня обняла, все так же с закрытыми глазами.
- Любимый, я ни о чем не жалею, только жаль расставаться с тобой. Я так тебя люблю!
- Мы не расстанемся. Отдыхай пока.
- А скоро я умру? И как это будет?
- Я не знаю. Мы подождем, я буду рядом… А если тебе будет очень тяжело умирать, я что-нибудь сделаю.
- Да, милый, кинжалом в сердце. И поцелуешь крепко-крепко! – И она опять улыбнулась. – Я постараюсь пожить подольше, чтобы еще побыть с тобой. И знаешь, милый, что я тебе скажу? Ты ведь мог бы просто вскрыть мне вену на ноге… Или в паху… И я бы уснула, почти без боли.
- Милая, что же ты раньше мне не сказала?
Она улыбнулась:
- Это было бы совсем не интересно…
По-прежнему не открывая глаз, Таня нашла мою руку и прижала к груди, а я опять ее поцеловал, сидя рядом на кушетке. Она лежала тихо-тихо, не шевелясь, а я нагнулся и стал целовать ее грудь, слизывая капельки крови, текущей из ранок, которые оставили крючки. Она улыбалась и гладила мои волосы. Постепенно ее дыхание становилось ровнее – препарат действовал, она засыпала, так и не открыв глаза.
Когда она уснула, я взял чемоданчик первой помощи, раскрыл его рядом на стуле и достал оттуда баллончик спрея. Убрав липкую ленту на животе, я слегка развел пальцами левой руки разрез и побрызгал спреем внутрь вскрытой брюшной полости. Эта жидкость, которой не знала современная медицина, устраняла любую возможность инфицирования, обеспечивала рассасывание крови в брюшной полости и снимала воспаление.
Потом я достал из чемоданчика небольшой блестящий цилиндрик. Приложив его к разрезу на животе и сводя края вместе одной рукой, я другой вел цилиндрик по животу вниз, и разрез исчезал, сменяясь едва заметной розовой полоской. Особое внимание я уделил разрезанному пупку, постаравшись полностью восстановить его форму. Все это были технологии, которые предоставили в мое распоряжение демоны, они же научили, как их использовать.
Потом я коснулся цилиндриком ранок на грудях Тани, и они тоже исчезли почти без следа. Не забыл я и разрез, который она сама сделала себе на животе, пробуя кинжал. Затем я достал из чемоданчика тюбик с регенерирующим гелем и смазал оставшиеся от ран едва заметные розовые шрамы.
После этого я тихонько встал, подошел к двери и постучал.
- Что вам угодно? – тотчас спросил дежурный.
- Прошел второй вариант.
- Я… очень рад… неужели правда?
- Да. Ждите. Она спит.
- Есть!
Я вернулся к Тане, но не стал ее тревожить, а взял стул и сел рядом. Она спала, лежа неподвижно, только ритмично поднималась от дыхания грудь, да подрагивала жилка на шее, а я смотрел на нее и радовался, видя эту спасенную от смерти красоту. Я сидел и думал, как нам будет хорошо вместе, когда она проснется и я ей все расскажу, как она будет рада… Из забытья меня вывел едва слышный звук шагов в комнате. Я поднял голову – рядом стоял демон. Он был, как обычно, в синем закрытом комбинезоне и высоких шнурованных ботинках. Лицо его, как и всегда, было скрыто радужной дымкой.
- Ну, что же, Андрей, все условия выполнены, ваша служба окончена. Желаю вам с Татьяной счастья, а мы оставляем ваш мир. Вот ваш документ, - он протянул мне, достав из кармана, листок тонкого материала, похожего на бумагу, но светящегося радужным сиянием, рука его была затянута в перчатку. – Прощайте! – он повернулся, подошел к стене и исчез.
Я держал в руках напечатанное на неизвестном светящемся материале свидетельство, в двух экземплярах, которое удостоверяло, что мы с Татьяной отныне – почетные граждане этого мира, свободного от власти демонов, имеем свой дом и пожизненный доход, можем жить как хотим и заниматься чем угодно, по своему выбору, и никто не вправе нам помешать, но все обязаны исполнять любые наши требования. Ежегодные казни женщин отменяются, но демоны по-прежнему будут наблюдать за нашим миром и за соблюдением условий данного свидетельства, а при их нарушении виновные будут уничтожены. Свидетельство не подлежит уничтожению, повреждению, похищению или передаче кому бы то ни было, а при утере должно быть немедленно возвращено владельцу.
* * *
Я вернулся к Тане и снова сел рядом. Не знаю, сколько я просидел так, грезя наяву, когда она, наконец, пошевелилась. Глаза ее широко раскрылись, и она взглянула на меня.
- Любимый! Ты здесь, со мной! Какое счастье! А мне снилось, что мы с тобой живем вместе, как муж и жена, я о тебе забочусь, а ты – обо мне! И каждый день мы занимались любовью… Но, оказывается, я еще здесь, с тобой. Я долго спала? Почему я еще не умерла?
- Милая, помнишь твой сон? Я пришел и разбудил тебя, ты не умрешь. Вот пощупай, - я взял ее руку и положил ей на живот.
Она провела рукой, вначале несмело, а потом более уверенно, присела на кушетке и посмотрела на свой живот:
- Милый, ты меня не казнил! Почему?! Теперь этот мир погибнет… Скорее, дай сюда кинжал и помоги мне, я сама себя убью, может, еще не поздно, я успею!
- Танюша, это не нужно, ты будешь жить, и я тоже, смотри! – и я показал ей Свидетельство на светящейся радужной бумаге.
По мере того, как она читала, голубые глаза ее делались все больше и больше, и, наконец, она взглянула на меня:
- Андрюша, как это возможно?! Сколько веков все было так, как было… Почему теперь?..
- Благодаря тебе, Танечка. Это ты такая. Бесстрашная. Ты спасла этот мир.
- Милый, это ты сделал меня такой! Ты не уйдешь от меня?
- Никогда!
- Хороший мой, любимый! Что же теперь с нами будет?
- Полежи, милая, я тебя немного подлечил, отдыхай.
Она гладила мои руки, прижимая их к своей груди, а потом притянула меня к себе и поцеловала.
- Андрюша, любимый!
Я еще раз смазал следы на ее груди и животе заживляющим гелем, а потом погладил ее волосы. Она обвила руками мою шею и снова притянула меня к себе:
- Любимый!
- Ну-ну, уже все! Тебе было очень больно, когда я резал тебе живот?
- Какие пустяки! Я согласилась бы, чтобы ты меня выпотрошил, вытянул наружу все кишки из живота, только бы побыть с тобой лишнюю минутку! Как я расплачусь за то, что ты для меня сделал? Ты меня спас!
- А я? Как я расплачусь с тобой, Танюша, любимая? За то, что ты позволила вспороть тебе живот, за то, что ты терпела боль? Это ты спасла меня!
- Милый, я знаю хороший способ – мы просто будем любить друг друга, правда?
* * *
Я прежде всего подошел к двери, вызвал дежурного, показал ему Свидетельство и сказал, что мы пока останемся здесь, а дежурные пусть меняются, как обычно, и заказал для нас обед на двоих. Дежурный почтительно выслушал и удалился без возражений.
Через десять минут, в течение которых я сидел на кушетке, и мы с Таней ласкали друг друга, новый дежурный принес обед. Я взял подносы и поставил на стол, Таня хотела вскочить и помочь мне, но я сказал, что сам справлюсь, а ей следует полежать, пока окончательно не заживут ранки. Однако она не послушалась, и, встав с кушетки, уселась за стол рядом со мной.
- Милая, - сказал я, - а что, если разрез разойдется?
- Не разойдется, можешь быть уверен, я тоже кое-что в этом понимаю. Это ведь не обычные швы?
Тут я сообразил, что ничего не знаю о ней, и, пока мы ели, принялся расспрашивать. Оказалось, что она учится на фельдшера, неплохо знает медицину, и уже не раз ассистировала при операциях.
- Танюша, а сколько тебе лет?
- Восемнадцать. А тебе – двадцать шесть, я и так знаю – ты начал работать палачом с шестнадцати, и работаешь десять лет, я уже подсчитала!
- Да, это так. А как вышло, что ты одна на свете? Где ты жила, с кем?
- Все очень просто, милый. Десять лет назад мои родители погибли в авиакатастрофе, и я осталась одна. Родственников у меня не было. Опекунский совет поселил меня в одной бездетной семье, они охотно согласились, потому что за это выплачивается пособие. Они неплохо ко мне относились, но, конечно, когда мне исполнилось шестнадцать, я была рада уйти от них в общежитие и поступила в фельдшерское училище. Мне надо учиться еще год. А ты?
- А я – подкидыш, с детства один, вырос в детском доме, а в десять лет меня тоже отдали в чужую семью. Мне повезло, это были хорошие люди. Даже сейчас я их иногда навещаю. Я был назначен палачом в шестнадцать, и сразу же совершил свою первую казнь.
- Расскажи мне, милый!
- К счастью, не было ничего сложного, это была одна из тех женщин, которые захотели повеситься, я тебе рассказывал. Она была самой обычной, лет двадцати пяти, и все сделала сама. Я просто подождал, пока она умрет, позвал дежурного, и сдал ее тело. Конечно, мне было очень не по себе, но у меня крепкие нервы, да я и знал, что мне предстоит – демоны меня проинструктировали.
- И тебе было не страшно? Как это все произошло?
- Я, как и к тебе, пришел к ней, она все знала и уже смирилась, но все равно просила ее помиловать, и я объяснил, что не могу, это не от меня зависит, моя задача – только помочь ей умереть. Я был еще мальчиком, и это с ней я стал мужчиной, она меня научила и, по-моему, тоже получила удовольствие. Я смог кончить с ней пять раз подряд… Ей тоже от этого стало легче… А потом сказала, что, раз уж так сложилось, она сама… Я помог ей затянуть шнурок на шее и встать на скамеечку, связал ей руки, как и тебе, она попрощалась со мной, шагнула и повисла, а я убрал скамеечку. Она умерла очень быстро, почти совсем без судорог, так что мне осталось только позвать дежурного, чтобы забрать тело.
- Бедный мой! В шестнадцать лет пройти через такое!
- Да, не скажу, чтобы это было приятно вспомнить…
- А она была красивая?
- Обычная. Женщина, как все. Хотя тогда, для меня, впервые в жизни… Она мне показалась красавицей. И, видимо, она была добрая. А когда узнала, что я мальчик… И впервые выполняю работу палача…
- Да, наверное, она и правда была очень добрая… Как тебе повезло, милый! Ты помнишь ее?
- Конечно! Разве возможно забыть первую женщину в жизни, с которой был? Да еще при таких обстоятельствах… Ее звали Роза.
- А если бы ты вдруг ее встретил? Сейчас?
- Я бы стал ее другом. Но, к сожалению, это невозможно. Я сам сдал ее труп дежурному. Она совершенно точно умерла. Я, когда опустил ее тело на пол, плакал. Впервые в жизни. А почему ты спрашиваешь?
- Ну… Я тоже так думала – невозможно, чтобы я осталась в живых. А я живая, сижу рядом с тобой и люблю тебя. Это так странно! И я так счастлива!
* * *
За разговорами мы успели поесть, я подхватил Таню на руки и отнес на кушетку, хотя она и настаивала, что дойдет сама, и мы несколько минут целовались и обнимались. Я сказал, что от секса нам лучше воздержаться, пока окончательно заживут ее разрезы, а она возразила, что пусть лучше они разойдутся. Но я, несмотря на все желание, ее и мое, заявил, что, по крайней мере сегодня, мы этим заниматься не будем, она согласилась, и мы продолжали разговаривать.
- Милый, а как так случилось, что я не умерла? Это ведь только твоя заслуга, правда?
- Нет, твоя.
- Как так?
- А вот как. Мне уже очень трудно было исполнять работу палача, и я решил, что больше не выдержу, эта казнь будет последней, а потом я покончу с собой. А когда я увидел тебя… Я просто не мог бы дальше выносить это, если бы пришлось тебя убить…
- Так ты не шутил, когда говорил, что… Я думала, что ты просто хочешь меня утешить…
- Нет, не шутил. Я, когда увидел тебя, твердо решил, что, если ты не сможешь всех нас освободить, то… Как я и сказал тебе, я бы убил себя тем же кинжалом.
- Милый, если бы я знала… Я бы лучше сама себя разрезала на куски… Сама вспорола себе живот! Я бы смогла!
- Да, ты бы смогла, теперь я не сомневаюсь. Я с самого начала поверил в тебя. Но совпало сразу несколько условий.
- Каких?
- Ну, во-первых, ты была девственницей. Во-вторых, я тебя полюбил с первого взгляда. В-третьих, ты полюбила меня и пошла на смерть от моей руки добровольно и с радостью. И до самого конца верила, что и вправду умрешь и не держала зла на меня и на судьбу. Словом, это полностью твоя заслуга.
- Нет, любимый! Только благодаря тебе… Только потому, что я стала с тобой женщиной и полюбила тебя, я смогла все выдержать и ничего не боялась.
- Поэтому я и предложил тебе такую казнь. Самую страшную и мучительную. На которую ты согласилась. Демоны поставили такие условия. Ты же до последнего была уверена, что после того, как я вспорол тебе живот, ты умрешь?
- Да…
- И, тем не менее, радовалась, что умрешь в моих объятиях!
- Да, милый! Это все правда. А если бы я знала все, как есть…
- Ты не могла знать, ты должна была пойти на такую ужасную смерть добровольно. Не зная, что нас ждет.
- Теперь я понимаю…
- Ну, вот и хорошо, любимая. Во всяком случае, мы нашли друг друга, а заодно спасли этот мир, и никогда больше не расстанемся, правда?
- Да, если это будет зависеть от меня… И от тебя… Я тоже в тебя верю, сразу поверила. Как и ты в меня. А как ты думаешь, пройдя через такое, я смогу тебя бросить? Или ты меня?
- Конечно, нет! Я уже говорил тебе, любимая, что ты прежде всего думаешь о других. Только такая девушка, как ты, и могла спасти мир. И никакая другая!
* * *
Мы помолчали, держась за руки.
- А чем ты, милый, занимался все эти годы? Кроме казней?
- Я учился медицине. Окончил институт и работал в госпитале патологоанатомом. Имел дело прежде всего с трупами. Как раз по специальности! – я засмеялся. – И еще, меня научили владеть любым оружием. И обучили боевым приемам борьбы. Предполагалось, что все это может пригодиться в работе палача. Хотя об этом никто не знал, кроме демонов. На работе я просто брал отгул. Но я так счастлив, что больше не буду этим заниматься!
- Да, я тебя понимаю. А где теперь мы будем жить?
- У меня. У меня есть домик с садом. Взяв меня работать палачом, мне сразу заплатили вперед, и я купил дом. Или, может, ты захочешь купить другой дом, получше? Ты же читала свидетельство? Все деньги этого мира теперь в нашем распоряжении.
- Нет, любимый, мне подходит то, что есть у тебя. Лишь бы быть с тобой!
- Уж в этом можешь не сомневаться! А ты продолжишь учебу?
- Думаю, что да. Мне остался всего год. Хотя я в этом году много пропустила из-за казни, так что, наверное, придется взять академический…
- Как захочешь, милая! Думаю, тебе действительно лучше пока отдохнуть.
- А тебе?
- Как ты решишь. Ведь средства у нас теперь не ограничены. Может быть, съездим куда-нибудь? На море, например? Я давно мечтал…
- Знаешь, я тоже!
- Ну, вот и отлично! Я возьму отпуск без содержания, а ты – академический, и устроим свадебное путешествие. Только сначала отдохнешь немножко…
- А мы правда поженимся? Официально?
- Как ты захочешь.
- Я хотела сказать тебе то же самое!
- Ну, тогда, наверное, бросим монетку! – я опять засмеялся. – Давай, милая, не будем спешить, мы и так никуда не денемся друг от друга. Ведь мы – друзья до смерти, ты же помнишь?
- Кажется, это было так давно! Сто лет назад… А всего лишь – вчера…
Мы еще долго обнимались и целовались, Таня увидела, что я возбудился, и стала настаивать, чтобы мы занялись сексом, хотя бы сзади, но я возражал – ведь и ей придется напрягаться, как бы чего не случилось… Тогда она заявила, что удовлетворит меня другим способом, а сама потерпит. Это было сказано так искренне, что я не смог возражать. Я подмылся, она взяла мой орган в рот и стала его ласкать, а я гладил ее волосы, прижимал ее голову к себе, обнимал ее… Наконец, я кончил, после чего она высушила мой орган поцелуями и с улыбкой взглянула на меня.
- Милая, - сказал я ей, - а разве тебе это не противно?
- Что ты, любимый! Ведь это ты, я тебя люблю больше жизни, и вижу, что доставила тебе радость!
- А как мне доставить радость тебе?
- Милый, я счастлива, потому что тебе хорошо, а мне больше ничего не нужно!
- Танюша, мне этого мало. Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо!
И, когда она подмылась перед сном и села на кушетку, я попросил ее раздвинуть ноги, стал на колени, и начал ее целовать, возбуждать и ласкать языком, и, наконец, она тоже кончила, а потом мы поужинали и улеглись рядом на кушетку. Уснули мы, обнявшись, и Таня опять положила голову мне на плечо.
* * *
Утром мы проснулись и прежде всего обнялись и поцеловались. Я осмотрел Таню и убедился, что все уже окончательно зажило, не осталось даже следов. Да, технологии демонов в медицине – это нечто! Как жаль, что они доступны только палачам… За завтраком мы обсудили, что будем делать дальше, и решили, что уйдем из камеры казней и отправимся ко мне домой.
Я позвал дежурного и попросил принести нашу одежду. Он тотчас принес мои брюки, куртку, рубашку и туфли, и одежду Тани – простенькое зеленое платье, туфли на низком каблуке, а также трусики, бюстгальтер и сумочку.
Я на всякий случай захватил в дежурке пистолет с удостоверением на право ношения оружия, которое тут же заполнил на свое имя, и несколько десятков патронов, а к пистолету – небольшой глушитель, сложив все это Тане в сумочку, и захватил чемоданчик первой помощи. Дежурный не возразил ни единым словом, когда я расписался в журнале за взятые вещи – как палач, я имел на это право. Пистолет я заткнул себе за пояс под куртку, проверив, что он заряжен – это создавало некоторую иллюзию безопасности.
Таня тоже оделась, только не стала надевать бюстгальтер – она сказала, что обычно его не носит, и мы вышли из подвала на улицу. Таня взяла меня под руку – на нас никто не обращал внимания, и мы пошли по тротуару в направлении моего дома. Было около девяти часов утра.
Когда мы проходили мимо отделения Национального банка, мне пришла в голову одна мысль. Мы зашли и попросились на прием к управляющему, он принял нас почти сразу. В кабинете больше никого не было, и я протянул ему Свидетельство. Управляющий, маленький лысый человек, побледнел и внимательно взглянул на нас, а я сказал, что хочу завести две платиновые карточки на себя и на Татьяну, и протянул наши документы и Свидетельства.
Управляющий вызвал помощника, тот записал данные документов, а нам предложил подождать и выпить кофе. Я спокойно сидел, развалившись в удобном кресле, попивая отличный кофе из чашки, а Таня присела на краешек другого кресла, и, судя по всему, чувствовала себя не в своей тарелке.
Спустя десять минут вернулся помощник управляющего и передал нам две пластиковые карты, а к ним – запечатанные конверты с пин-кодом внутри. Я поблагодарил, и мы вышли. Подойдя к банкомату, я воспользовался своей карточкой, вскрыв конверт и запомнив пин-код. Когда я вставил карточку и нажал на экране надпись «Баланс», высветилось сообщение «Не ограничено». Я снял с карточки тысячу кредов наличными, засунул их в карман, и мы вышли из банка.
Таня все это время молчала, и только, когда мы снова пошли по улице, спросила:
- Милый, а зачем нам такая большая сумма?
- Ну, прежде всего, тебе, наверное, надо что-нибудь купить – у тебя слишком скромное платье.
- Я привыкла к такому, и не хочу выделяться. Пожалуйста, Андрюша, не надо мне ничего покупать!
- Ну ладно, как скажешь. Тогда, по крайней мере, зайдем в гипермаркет, у меня дома почти ничего нет, да и отсутствовал я несколько дней.
* * *
В магазине Таня доказала, что прекрасно разбирается в таких вещах – она быстро набрала кучу полуфабрикатов, фруктов и овощей, а также других продуктов, и мы покатили тележку к кассе. Я опустил в автомат бумажку в пять кредов, получил сдачу, и с пакетами в руках мы двинулись дальше. Подумав, что незачем тратить время на пешие прогулки, я поймал такси, и через десять минут мы были дома.
Выйдя в тихом переулке, я открыл калитку и пропустил Таню вперед, а сам вошел следом и захлопнул калитку в высоком глухом заборе. Поставив пакеты на крыльцо, я, наконец, обнял Татьяну, а она обхватила меня за шею и горячо поцеловала.
- Ну вот, мы и дома! – сказал я. - Здесь мы будем жить.
- Милый, у меня впервые за столько лет будет дом. Как здорово! Я всегда жила в чужих домах. Или в общежитии. Правда, это тоже твой дом, а не мой…
Я улыбнулся:
- Ты не права, любимая, этот дом теперь твой.
- Тогда уж не мой, а наш!
- Ладно, согласен, уговорила! – и мы оба рассмеялись.
Мы вошли и разулись в передней, а потом с пакетами прошли на кухню.
- Милая, но у тебя же нет никакого халатика, чтобы надеть дома. И домашних туфель.
- А мне они не нужны, - ответила Таня, сбрасывая платье и вешая его на крючок. – Тебя же не смутит, если я похожу голая? И босиком? – и она вслед за платьем сбросила и трусики.
- Конечно нет, Танюша. Мне очень понравится! – и я засмеялся, обнимая ее и целуя.
Таня сразу же принялась мыть посуду, сваленную в раковине, а потом нашла ведро, тряпку и начала мыть пол на кухне. Я с удовольствием смотрел на нее, а она, ловя мой взгляд, улыбалась.
- А почему бы и тебе не раздеться, милый? На тебя тоже будет приятно смотреть! Мы же не ожидаем гостей?
Я снял брюки и рубаху и повесил их в шкаф, туда же на полочку сунул пистолет и патроны, а потом взял ведро и сменил в нем воду. Таня быстро вымыла пол, помыла руки и стала разбирать продукты. Через полчаса на сковороде уже шипела яичница с ветчиной, а в кофейнике булькал кофе, и мы сели за стол.
- Ну вот, милый, совсем как в общежитии! – пошутила Таня. – В другой раз я приготовлю, конечно, что-нибудь получше, а сейчас есть хочется!
Мы съели яичницу с хлебом и салатом, и принялись за фрукты и кофе с пирожными.
- Милый, тебе понравилось?
- Разумеется, Танюша! А тебе?
- Это, конечно, похуже тех обедов, которыми нас угощали в камере смертников, но потом я начну готовить тебе что-нибудь более изысканное.
- В конце концов, совсем не обязательно тебе напрягаться. На что рестораны? А денег у нас теперь сколько угодно.
- Ну, может, и так. Посмотрим. Как ты захочешь. Но иногда нужно готовить и дома, хотя бы чтобы не забыть, как это делается.
- Ну, ладно, милая, пойдем мыться. Надо же смыть с себя тюремную пыль…
* * *
Мы долго вместе плескались в ванне, мылись под душем, намыливая друг друга, помыв, в том числе, и волосы, обнимались и целовались. Наконец, обтершись полотенцем, уселись в обнимку на диване.
- Как тебе, милая? – спросил я.
- Чудесно! Конечно, ванна была и в камере, но мыться, ожидая, что скоро умрешь, не очень-то весело. И мне, милый, все еще не верится, что я осталась жива. Что я – с тобой! Это сказка!
- Ну, ничего, скоро ты поверишь! А мне тоже не верится. Я ведь тоже собирался умереть…
- Андрюшенька, неужели ты правда собирался уйти вслед за мной?
- Да, Танюша. Если бы ты умерла, я не мог бы оставаться один, без тебя. Другого пути у меня не было. Я так устал от этой ужасной работы палача… И от одиночества…
- Любимый, значит, мы спасли друг друга?
- Выходит, так. Ты меня спасла точно. А теперь мы будем жить. Хочешь посмотреть сад?
- Конечно, милый!
Мы открыли дверь на веранду и спустились в сад. Таня ступила на траву и засмеялась:
- Милый, я не ходила босиком по траве не знаю, сколько лет! Это так приятно! – она гладила траву ногой, держа меня за руку и улыбаясь.
Мы направились в самую середину заросшего сада, между кустов малины и смородины. Шипы малины иногда царапали кожу, но Таня на это только улыбалась:
- Как приятно, милый, ощущать себя живой!
Она повернулась ко мне, встала своими пальчиками на мои босые ноги, обвила мою шею руками и прижалась ко мне:
- Я так тебя люблю!
Мы опустились рядом на траву и обнялись, я лег на спину, а Таня уселась на меня сверху, и мы занялись сексом. Она двигалась на мне, гладила руками мое тело, и кончала, а потом снова возбуждала меня, и мы менялись местами, и никак не могли насытиться друг другом и остановиться. Наконец, мы улеглись рядом на траву, держась за руки. Таня взяла мою ладонь и положила себе на грудь:
- Милый, сожми крепко-крепко! Я хочу почувствовать боль. Как тогда, когда висела на крючках! Ты знаешь, это было даже приятно! Если бы не ожидание смерти…
Я сжал на ее груди ладонь, и она задрожала от наслаждения:
- О, как хорошо! – и снова, склонившись надо мной, стала возбуждать меня языком, а потом встала на четвереньки, а я вошел сзади.
После этого мы снова улеглись на траву, и Таня меня обняла:
- Прости, любимый, я совсем тебя замучила! Я же говорила, что с каждым разом это все лучше. Я хочу тебя все время, но я научусь сдерживаться, вот увидишь! Это у меня только вначале, наверное, потому что я осталась жива. И как я раньше могла жить без тебя?
Так мы и уснули на траве в объятиях друг друга, а проснулся я оттого, что почувствовал, как Таня меня целует. Я обнял ее, и она, лежа на мне, стала меня гладить и ласкать, и мы снова занялись сексом, а потом, наконец, пошли в дом. Уже наступали сумерки.
- Прости, милый, я снова не удержалась! – сказала Таня.
- Хочешь есть? – улыбнулся я.
- Да.
* * *
Мы помылись под душем, оделись и вышли из дома. Пройдя несколько улиц, мы подошли к маленькому скромному ресторанчику. Усевшись за столик, я подозвал официанта и заказал ужин.
Когда первый голод был утолен, я стал осматриваться по сторонам, и вдруг молодая женщина, сидевшая за несколько столиков от нас, показалась мне знакомой. Я внимательно смотрел на нее, когда она внезапно повернула голову, и, увидев ее лицо, я вздрогнул, как от удара. Взяв Таню за руку, я наклонился к ее уху и прошептал:
- Смотри, вон слева от тебя сидит женщина, одна за столиком.
Таня посмотрела на нее. Та сидела с бокалом вина и, казалось, ни на кого не обращала внимания, уйдя в свои мысли.
- Кто это? Ты ее знаешь?
- Да, Танюша. Это Роза. Помнишь, я тебе говорил?
Таня побледнела:
- Как это может быть?! Ведь она умерла!
- И, тем не менее, это она, никакого сомнения. Пожалуйста, подойди к ней и попроси пересесть к нам…
Таня кивнула, встала и направилась к столику, за которым сидела загадочная особа, подсела к ней и заговорила о чем-то. Спустя несколько минут они обе встали и направились ко мне, а я специально низко опустил голову, скрыв лицо в тени и сделав вид, что занят едой. Когда они сели за столик, я, наконец, поднял голову и в упор посмотрел на эту женщину. Она подняла на меня глаза, ее смуглое лицо побелело, и она задохнулась, не в силах сказать ни слова, а только смотрела на меня широко раскрытыми черными глазами. Татьяна положила свою руку на мою и погладила, успокаивая, так мы и сидели несколько минут, глядя друг на друга.
- Роза… - наконец, пробормотал я, не отрывая от нее глаз, и сжимая руку Тани. – Может быть, ты голодна? Заказать тебе что-нибудь?
Она, тоже глядя на меня, кивнула. Я подозвал официанта и попросил принести еще один ужин и вино, а мы следующие пять минут сидели, глядя друг на друга, и молчали. Я сжимал руку Тани, ее рука дрожала. Наконец, я притянул ее к себе и обнял, и она облегченно вздохнула, положив голову мне на плечо. Роза улыбнулась.
Тут перед ней, наконец, поставили тарелки, я разлил вино и поднял бокал:
- Роза, это моя жена, Таня. Про тебя она все знает, я ей рассказывал. За встречу! – и мы выпили, а потом Роза занялась едой. Ела она с жадностью, как видно, сильно проголодавшись. Приглядываясь к ней внимательно, я пришел к выводу, что она выглядит все на те же двадцать пять лет.
Роза ела так, как будто голодала несколько дней, а я все присматривался к ней. Она мало изменилась, только лицо ее осунулось и побледнело. Она была в стареньком, но аккуратном коричневом платье, на шее висели стеклянные бусы из черных граненых бусинок. Наконец, она отложила вилку и посмотрела на меня.
- Роза, если у тебя нет никаких срочных дел, пойдем к нам, переночуешь у нас?
- Спасибо, Андрей, я не возражаю, но что думает Таня?
- Я думаю, как Андрюша. Пойдем к нам, я буду рада!
Роза вздохнула с явным облегчением и улыбнулась. Я рассчитался за ужин, дав официанту бумажку в пять кредов, а когда он стал искать в кармане передника сдачу, встал и похлопал его по плечу, он поклонился, расплывшись в улыбке и любезно отодвинул дамам стулья, когда они вставали. Мы вышли на улицу, я обнял Таню правой рукой за плечи, а Роза взяла меня под руку слева, и мы пошли домой.
* * *
Когда мы добрались до дома и я открыл калитку, Таня взяла Розу за руку и прошла вперед, а я захлопнул калитку и вошел вслед за ними. Включив свет и разувшись в прихожей, мы прошли в комнату и уселись в кресла – Роза в одно кресло, а мы с Таней – в другое, она села ко мне на колени и я ее обнял.
- Рассказывай, Роза! – попросил я. – Как случилось, что ты осталась в живых, что ты оказалась здесь, что ты совсем не изменилась? Таня знает, как мы с тобой расстались десять лет назад, а для меня все остальное – такая же загадка, как и для нее. Но, может быть, вначале Таня расскажет тебе, как мы с ней познакомились, и что между нами было? А, Танюша?
- Ладно, я расскажу, – она помолчала. – Меня выбрали по жребию в этом году. Я знала, что меня ждет, и была готова к смерти. Но, когда ко мне пришел Андрюша… Ты же знаешь, какой он… Во мне все перевернулось. Я была даже рада, что меня казнит он. Мы познакомились и подружились. Я была девственницей, а с ним стала женщиной, и полюбила его больше всего на свете. И вот, он предложил мне самую страшную казнь – подвесить меня за груди и вспороть живот… А я только обрадовалась, что потом, когда я буду умирать, он будет рядом. Он подвесил меня, мы занимались с ним сексом, и это было так чудесно! Я даже не чувствовала боли… А потом он вспорол мне живот и положил умирать на кушетку. То есть, это я думала, что умру… И я заснула, сама не знаю, как. А когда проснулась, оказалось, что живот у меня цел, мы все спасены, и он сказал, что это – моя заслуга. А что я такого сделала? Только полюбила Андрюшу и готова была умереть… И теперь мы – муж и жена, и живем в его доме. А потом встретили тебя, он был так же поражен этим, как я – тем, что осталась в живых. Он рассказывал мне, как тебя казнил, и как плакал над твоим телом, когда ты умерла, он ведь тогда был еще совсем мальчишкой…
Роза помолчала, глядя на нас.
- Да, теперь мне кое-что становится понятнее… Я отлично помню, как Андрей пришел ко мне в камеру. Я ужасно боялась, но, когда увидела его, мне стало вдруг так спокойно… И я, когда узнала, что это его первая казнь… Он оказался мальчиком, а я знала многих мужчин, но замужем не была и близких родственников у меня не было. Я поняла, что ему еще хуже, чем мне, и сделала все, чтобы он… Ну, я научила его, что должен делать мужчина с женщиной, нам обоим было так чудесно! Ни с кем из тех, с кем я была раньше в жизни, я не чувствовала себя так свободно, и никто не доставлял мне такого удовольствия. Ведь ты сама, Таня, знаешь, как с ним хорошо. Ты была рада, что он вспорет тебе живот, лишь бы это был он… А я сама себя казнила, лишь бы ему было легче… Я помню, как он мне связал руки, помог встать на скамеечку, надел на шею шнурок и подтянул его. Потом он меня поцеловал, мы попрощались, я шагнула со скамеечки и повисла. Мне сильно сдавило шею, было очень больно, но тотчас стало хорошо, боль исчезла, и я как будто уснула. А когда проснулась, обнаружила, что лежу на траве в лесу, совершенно голая. Я пощупала шею – никакой боли не было и никакого следа от шнурка. Я решила, что я на том свете, села, огляделась и увидела, что рядом лежит моя одежда. В кармане были документы. Паспорт, как я потом выяснила, был продлен по текущий год. Я оделась, вышла из леса и пришла в город. И только там, посмотрев даты на афишах и в газетах, поняла, что прошло столько лет. У меня в кошельке оказалось немного денег, я сняла на ночь номер в гостинице подешевле, а утром рассчиталась и ушла. Прошла по нескольким адресам, и оказалось, что никого из тех, кого я знала, уже нет. Я зашла в ресторан, немножко перекусила – денег было мало, сидела и думала, как мне дальше быть. И тут – вы. Я сразу узнала Андрея, хотя он сильно изменился, стал совсем взрослым. Впрочем, он и тогда казался намного старше, чем был. Вот и вся история. Я думаю, все дело в вас с Таней. Когда вы спасли этот мир, демоны вернули сюда живыми тех, кого он казнил. Я так вам благодарна за это! Хотя ума не приложу, что мне теперь делать. У меня никого не осталось, нет работы, и нет никаких средств к существованию. Но я что-нибудь придумаю…
Мы помолчали. Она, конечно, была права – мир изменился за десять лет. А я думал о том, что будет, если в мир вернутся все, кого я казнил… Я их помнил, их лица, как живые, вставали передо мной, я вспоминал все обстоятельства их смерти и то, что делал – я ни разу никого из них не обидел, я старался, чтобы им было легче умирать, просто выполнял свой долг палача. И, насколько мне помнилось, никто из них не уходил ожесточенным.
Из раздумий меня вывел голос Тани:
- Андрюша, милый, мы сможем помочь Розе снова встать на ноги? Она осталась без всего – без жилья, без друзей, без работы…
- Конечно, любимая! Разве это не наш долг? Мы все доступные средства пустим на это.
- А пока пусть поживет у нас. Ты не возражаешь?
- Лишь бы ты не возражала, Танюша!
- Я не буду возражать, ведь мы с ней – товарищи по несчастью! Нам обоим выпало умереть за других, только мне повезло, а ей – нет. Ты согласен?
- Разумеется, милая!
* * *
Таня увела Розу мыться и приводить себя в порядок, а я сидел и смотрел новости. По всем каналам передавали экстренные выпуски – демоны оставили наш мир в покое, ежегодные казни женщин были отменены, везде царило ликование. О нас с Таней, к счастью, не было сказано ни слова. Загадка возвращения Розы тоже не стала яснее. Наконец, когда новости закончились и пошел какой-то сериал, я отключил канал и улегся в постель – Таня с Розой расположились в соседней комнате.
Я уже засыпал, когда услышал над ухом шепоток Тани:
- Милый, не сердись, пожалуйста! – и ее обнаженное тело коснулось моего.
- Зачем же сердиться, милая? На что?
- А вот на что! – и она позвала, смеясь: - Роза, он не будет сердиться. Иди сюда! – и в комнате послышались шаги босых ног:
- Андрей, Таня меня уговорила… Мне очень неудобно… Прости!
- Да не извиняйся ты, ведь я не возражаю, - фыркнула Татьяна. – Андрюша, не думай, мы только сегодня будем вдвоем с Розой. Я считаю, что мы с тобой ей очень обязаны… А она такая хорошая и добрая!
- Ладно, Танечка, раз это твоя идея, что я могу сказать? Но тогда уж включай свет, а то не интересно.
Щелкнул выключатель, и я, щурясь, сел на постели. Обе женщины, совершенно голые, стояли рядом, обнявшись, и улыбались. Роза была крупнее, с более смуглой кожей и грудью, по крайней мере, четвертого размера, Таня – тонкая, как девочка, но плотно сбитая и изящная, ее розовые соски торчали на маленьких упругих грудях.
Она потащила Розу в постель, и та уселась на меня сверху, а Таня – валетом. Она целовала Розе груди, кусала соски, а я возбуждал Татьяну языком и губами. Роза же двигалась на мне верхом, руками стискивая Тане груди и крутя соски пальцами. Словом, мы втроем прекрасно справлялись, и умудрились кончить все практически одновременно.
Потом мы все вместе уснули, причем головка Тани лежала у меня на одном плече, а голова Розы – на другом, и они обе меня обнимали.
Когда я утром проснулся, работа на кухне была в разгаре. Роза что-то готовила, а Таня мыла полы во всем доме. Я вышел из спальни, не одеваясь, и убедился, что поступил правильно – обе женщины тоже были совершенно голые. Я подошел к Тане, обнял ее, она тотчас выпрямилась, повернулась ко мне, и мы поцеловались, а потом снова нагнулась, упираясь руками в стену, и я вошел в нее сзади. Она прижималась ко мне, двигаясь мне навстречу, и мы кончили с ней в такой позиции. Обняв меня, она спросила:
- Милый, а ты не сердишься на меня за вчерашнее? Это была моя идея, Роза тут не при чем. Но она такая хорошая!
- Не сержусь, милая, это было здорово! И как хорошо, что ты не ревнива!
Я помылся в ванной, а потом сел за стол голышом вместе со всей компанией. Роза посматривала на меня немного виновато, и после завтрака заявила, что идет искать работу и жилье, но мы с Таней тоже оделись и пошли с ней. По дороге я купил обеим женщинам по скромному бюджетному смартфону и записал в свой смартфон номера. Придя в ближайший банк, я велел им подождать, а сам сделал для Розы, взяв у нее документы, кредитку, на которую закинул со своей карты сто тысяч.
- Вот, Роза, это тебе на первое время. Думаю, тут хватит и на небольшую квартирку. Приходи к нам в гости!
Она обняла меня и поцеловала при всех, у нее были слезы на глазах. Потом она обняла Таню и ушла, не сказав ни слова. Мы вышли на улицу.
Таня сказала:
- Милый, если ты ничем не занят, давай съездим ко мне в общежитие, заберем мои вещи. А то ведь меня там так и похоронят…
Мы направлялись к стоянке такси, когда на нас бросился человек. Небрежно одетый, ничем не примечательный мужчина средних лет выхватил у Тани сумочку и кинулся бежать. Я среагировал мгновенно – в три прыжка догнал его и сбил с ног, а затем, навалившись сверху, приставил к его затылку пистолет и так держал, пока не подбежал полицейский. Сумочку, естественно, Таня сразу забрала, там не было ничего ценного, кроме документов и Свидетельства, а что касается карточки, то ее можно было восстановить за полчаса, пин-код Таня сразу запомнила, а конверт мы сожгли. Собравшаяся небольшая кучка людей разочарованно расходилась.
Полицейский прочитал Свидетельство и документ на право ношения оружия, увидел надпись «палач», побледнел и отдал честь. Записав устные показания на смартфон, он надел на нападавшего наручники и увел, подгоняя тычками. По-видимому, нас «пасли» от магазина, где я покупал смартфоны за наличные. Пока мы шли к стоянке, я набрал номер Розы – с ней все было в порядке, никто на нее не нападал. Наверное, «пастух» заметил, что расплачивался я, что мы ушли вместе с Таней, и решил рискнуть, не зная, что, похитив Свидетельство, он был обречен и не прожил бы и получаса.
Таня к происшествию отнеслась спокойно, она сказала мне, что вообще ничего не боится, только бы со мной все было в порядке.
* * *
Когда мы пришли в общежитие, там поднялся небольшой переполох – все знали, что Таню забрали на казнь, и не ждали ее возвращения. Девчонки из ее комнаты уже поделили ее вещи, и теперь бросились их искать. Кое-что не нашлось, но Таня их не упрекала, а попрощалась, связав вещи в узелок, и мы ушли. Завернув в училище, мы зашли к ректору. Секретарь, естественно, сказала, что ректор не принимает, но я положил Танино Свидетельство на стол, и через десять минут разрешение на академический отпуск было получено, секретарь, рассыпаясь в извинениях, проводила нас до двери.
Оттуда мы зашли в железнодорожную кассу, и я взял два билета в двухместное купе до морского курорта, куда поезд, отходящий через два дня, шел двое суток. Потом мы пешком направились к моему госпиталю, где я через полчаса, даже не используя свидетельство, оформил отпуск без содержания на год, а затем пошли в направлении дома. Таня отказалась покупать что-либо из одежды, она не хотела ничем выделяться, и я согласился с ней – налет на улице мне не понравился.
Оказавшись дома, мы прежде всего обнялись, сбросили одежду и пошли в сад. Придя на прежнее место, мы опять занялись сексом на траве, а потом Таня взяла лопату и начала приводить сад в порядок.
- Зачем это, милая? – спросил я ее.
- Ну, как же, Андрюша, это же твой дом! Наш дом, - поправилась она, улыбаясь. – Все должно быть, как положено, тем более, что мы уезжаем. Кроме того, мне полезно немножко поработать, да и загореть слегка, а то на море облазить буду, я давно не загорала. Хочешь, присоединяйся!
Я тоже взял лопату и занялся приведением сада в должное состояние. Кусты малины сильно разрослись, их приходилось обрезать и обкапывать, убирая новые побеги и отростки. Таня, залезая в самую гущу кустов, вылезала оттуда изрядно исцарапанная, а когда я предложил ей надеть что-нибудь, отказалась:
- Милый, мне так приятно чувствовать эти уколы и царапины на теле! Я – живая! Никак не могу поверить! – и она опять меня обняла.
Мы работали в саду до обеда, потом Таня ушла домой готовить, а я продолжал обрезку кустов и обкапывание – много лет я так не трудился в саду, но мне хотелось доказать Тане, да и самому себе, что я тоже кое-что могу. Через пару часов она позвала меня домой, я вымыл руки, и мы сели за стол.
На обед Таня сварила суп с рисом из курицы и бараний плов. Когда я ел, она внимательно за мной наблюдала:
- Нравится, милый?
- Замечательно! Никогда в жизни у меня не было дома такой вкусной еды!
- Что же ты ел?
- Ну, в основном питался в столовой, а дома утром и вечером что-нибудь перехватывал… Пожалуй, самое сложное блюдо, которое мне приходилось готовить – это яичница с ветчиной. А иногда – пельмени… Конечно, из магазина.
Таня засмеялась:
- Ну вот, потому статистика и утверждает, что женатые мужчины живут на десять лет дольше холостых. Теперь я тебя буду кормить, как положено. Я очень люблю готовить, но в общежитии на стипендию не слишком-то разгуляешься. Тоже все столовая да сосиски утром и вечером. Только по праздникам мы с девчонками что-нибудь сооружали. Зато теперь…
- А за тобой там кто-нибудь из парней ухаживал?
- Ну, было, конечно… А почему ты спросил?
- Интересно. Расскажешь?
- Был один мальчик… Из нашего училища. Мы встречались.
- Ты с ним хотя бы целовалась?
- А ты ревнуешь?
- Нет, конечно. Ты же уже убедилась с Розой… Да и я был со многими женщинами.
- Я все ждала, когда он меня попробует поцеловать. Но он был такой нерешительный… Даже, когда мы ходили в кино, он все не осмеливался взять меня за руку. А мне хотелось, честно говоря. Наконец, он решился, весь сеанс держал меня за руку, и я сначала обрадовалась, но дальше этого ничего не пошло. А после летних каникул я ему прямо сказала, что не хочу больше с ним встречаться, а он обиделся.
- А еще кто-нибудь был?
- Да, был еще один, на курс старше. Он меня на первом же свидании обнял и стал целовать. Мне сначала понравилось, но когда он начал мне щупать грудь и полез под юбку, я от него быстро отделалась. А потом – ты… Я думала, что умру, а перед смертью все можно… Не стыдно…
- Любимая, я так рад, что мы вместе!
- Я тоже…
* * *
После обеда мы снова работали в саду, а устав, уселись отдыхать на землю. Я прислонился к дереву, а Тана легла на траву и положила голову мне на колени. Я ласкал ее грудь, гладил волосы и целовал.
- Милый, а кто был у тебя? После Розы?
- Были женщины, да… С одной мы встречались долго, несколько лет. Ее звали Лена. Нам было хорошо, но ведь мне нельзя было жениться. Она хотела выйти за меня замуж, но я все отговаривался, я не мог сказать ей прямо. Никто не должен был знать, что я – палач… Наконец, она мне заявила, что я должен на ней жениться, иначе…
- Что же иначе?
- Ну, это «иначе» и произошло… Она ушла от меня и через месяц выскочила замуж.
- Тебе было обидно?
- Честно говоря, да. Тогда я и стал задумываться, что меня ждет дальше.
- А с теми женщинами, которых ты казнил, у тебя что-то было? Кроме Розы?
- Да, было. Но не со всеми. Мне было их так жалко, и я хотел, чтобы…
- Ну да, ты такой! В тебя можно влюбиться, буквально с первого взгляда… А те, с которыми не было? Они что, совсем тебя не хотели?
- Ну, они просто были настолько зациклены на том, что им предстоит умереть… Им было не до этого. А у одной был жених, она его очень любила, и я сам не стал даже пытаться.
- Мне их жаль, милый… Может быть, если бы они тебя полюбили, как я… Все было бы по-другому?
- Может быть… Хотя не думаю, что среди них нашлась бы хоть одна такая же храбрая, как ты, любимая. – И я притянул ее к себе, ложась на спину.
Она села на меня верхом, нам обоим нравилась эта позиция, с которой у нас все начиналось, и мы опять занялись сексом, а потом снова работали в саду. Когда начало темнеть, мы помылись, и я предложил:
- Ну что, пойдем снова в ресторан?
- И опять с приключениями? – засмеялась Таня. – Пойдем!
Она погладила свое второе платье, которое забрала из общежития, надела те же старые туфельки на низком каблуке, и мы пошли.
- Милый, а что, если мы снова кого-то встретим? – пошутила она.
Я засмеялся:
- Ну, мы снова пригласим ее к себе! – и я обнял Таню за талию, а она положила голову мне на плечо.
- Андрюша, когда я встречалась с тем мальчиком, мне так хотелось, чтобы он меня обнимал, как ты сейчас… Но он был такой робкий! – и она засмеялась. – А у тебя это получается так просто и естественно! Так и хочется всю жизнь гулять с тобой по улице…
- Только гулять?
- Ой, ну конечно, не только! Но у нас-то с тобой началось все именно с «не только». Без всякой романтики!
- Это мне напоминает один анекдот… Зачем обниматься на улице, ведь в постели это гораздо удобнее!
Таня расхохоталась:
- Да, в постели это и вправду гораздо удобнее!
Мы вошли в ресторан и сели за тот же столик. Официант нас узнал и тотчас оказался рядом:
- Добрый вечер!
Я опять заказал ужин на двоих, и невольно посмотрел направо, на тот столик, где вчера сидела Роза. Но там никого не было.
* * *
Пока мы ужинали и разговаривали, Таня вспомнила, что скоро мы уезжаем на море:
- А ты уже был там?
- Где?
- Ну, в Зурбагане. Куда мы едем.
- Нет, там пока не был. В других городах бывал, в командировках, на том же море.
- В каких?
- Лисс, Гель-Гью…
- Там красиво?
- Очень! Море, пляжи… Корабли… Только я был тем недолго. Всего несколько дней. А в Зурбагане еще и горы. Весь город стоит как бы на горах.
- Здорово, милый! А я никуда не ездила… Когда родители погибли, я хотела лететь с ними, но я была еще маленькая, и они меня не взяли, оставили дома. Была еще жива моя бабушка, мать отца. А когда самолет разбился, она все никак не могла поверить… Но через неделю привезли тела… В закрытых гробах… Это ее подкосило. Через месяц она умерла.
- А хоронили тоже в закрытых гробах?
- Да. Отца с матерью я так больше и не увидела…
- Это хорошо.
- Почему?
- Ну, я прекрасно знаю, что там бывает в гробах… После катастрофы…
- Ну да, это же твоя специальность! И что же?
- Ничего хорошего, Танюша. Иногда – вообще ничего. А иногда то, что называется – «фрагменты тел». Самолет после падения горел?
- Нет, он упал в море, недалеко от берега. Но почти все тела нашли.
- Тогда хоть останки не обгорели…
- А как в таких случаях определяют, кто есть кто?
- Есть разные способы… Самый точный – генетическая экспертиза. Сейчас это делается очень быстро, автоматика. А если тела не очень сильно обезображены – просто опознание. Или по остаткам одежды, документам.
- Какой ужас! Каково это родственникам, правда?
- Да. Ничего приятного.
- А не бывает, что останки перепутают, и в одном гробу – фрагменты разных людей?
- Бывает, конечно.
- Но это же плохо!
- Плохо. Но им уже не все ли равно?
- Ты прав, милый. Действительно, после смерти – какая разница? А скажи… - она запнулась.
- Что ты хотела спросить, милая?
- После… казни… Куда девают тела?
- Их сжигают в крематории. А урны с прахом помещают в ячейки. На память о тех, кто… Есть специальное хранилище.
- Как же так вышло, что Роза…
- Для меня это такая же загадка. Ее тело, несомненно, сожгли. И, я думаю, урна с ее прахом хранится до сих пор. Но что мы знаем о демонах?
- Да…
Мы встали из-за столика, я опять оставил официанту щедрые чаевые, а выходя, снова невольно бросил взгляд на столик справа, где вчера сидела Роза. Наверное, Таня подумала о том же, потому что сильнее сжала мой локоть.
* * *
Мы с Таней не спеша шагали по вечерней улице, держась за руки. Прохожих почти не было, но через три квартала нас обогнала молоденькая девушка небольшого роста, фигура которой показалась мне смутно знакомой. Я встряхнул головой, отгоняя абсурдную мысль, но тут она вдруг обернулась, и я замер – на меня с печального личика смотрели большие карие глаза, которые я запомнил на всю жизнь. Я встал, как вкопанный:
- Оля!!!
Она тоже остановилась, дрожа:
- Андрей… Палач!!!
- Уже нет, Оленька! Не бойся меня, пожалуйста!
Таня сообразила, в чем дело, и подошла поближе:
- Оля, Андрей тебя казнил? Откуда же ты взялась?!
- Я не боюсь… я сама не знаю… как объяснить… Но это же он!
- Да, это я… Прости…
- Я знаю, что ты не виноват. Но я никак не могу опомниться… Такая встреча!
- Да. Познакомься, это Таня, моя жена. Она все знает. Я и про тебя ей рассказывал.
Оля нерешительно сделала шаг нам навстречу:
- Очень приятно, Таня. Но… мне страшно!
- Не бойся. Это Андрей, мой муж, бывший палач… Самый лучший человек на свете! Меня он тоже казнил, если тебе так спокойнее, – и Таня улыбнулась. – Я как будто чувствовала – что-то такое должно случиться! Андрюшенька, ну что же ты? Ты такой белый, как стенка! Тебе плохо? Пойдемте-ка, присядем на скамейку… Что же мы стоим посреди дороги? – и Таня, схватив нас за руки, потащила на обочину, где на тротуаре стояли скамеечки. Мы уселись, и я, наконец, перевел дыхание. Таня села между нами, посередине.
- Ну, Оленька, успокоилась? – и Таня погладила ее по мягким темным волосам, как ребенка. – Уже не боишься?
Оля помотала головой:
- Не боюсь…
- А куда ты торопишься? Тебе некогда?
- Да… Нет… Я пока остановилась у подруги. Только она теперь намного старше!
- Хочешь, я тебе расскажу о себе и Андрее?
- Да…
И Таня спокойно и ласково повторила свой вчерашний рассказ. Оля жадно слушала.
- Ох, какая же ты смелая! Как я тебе завидую! А я…
- Что? Расскажешь? Или, может, зайдешь к нам домой? Тут совсем близко. Не бойся! – она засмеялась. – Андрей тебе ничего не сделает, клянусь! У нас вчера уже была такая встреча… Ты не поверишь! Ты можешь позвонить подруге и предупредить.
- Ладно. Действительно, я ведь уже умерла… Чего мне бояться? – и она вытащила из сумочки смартфон и набрала номер. – Наташа? Это я, Оля… Я тут встретила старых знакомых… Ну, каких? Старых… Еще до того, как… Я зайду к ним в гости, ты не волнуйся. Я оттуда еще перезвоню. Пока! – она сунула смартфон в сумочку и встала. – Ну, я готова. Хоть раз в жизни поступлю, как смелый человек…
* * *
Мы подошли к дому, я открыл калитку, и Таня вошла, держа Олю за руку. В передней Оля осторожно огляделась по сторонам:
- Обычный дом…
Таня весело засмеялась:
- А ты что ожидала? Ржавые топоры и черепа по углам? Я же тебе сказала, Андрей – это лучший человек на свете! Он такой добрый…
Разувшись, все прошли в комнату, и мы с Таней, как в прошлый раз, примостились вдвоем в одном кресле, а Оля присела на другое, по-прежнему вертя головой. Таня сказала:
- Ну, Оленька, теперь расскажешь?
Та кивнула:
- Расскажу. Только позвоню Наташе, я же обещала!
Она набрала номер подруги:
- Ната, мы уже пришли. Я тут побуду немного, нам есть, о чем поговорить… Да, я была у них на могиле… Спасибо тебе! Ладно, пока, я перезвоню позже, ты не волнуйся, пожалуйста.
Немножко помолчав, она начала свой рассказ:
- На меня выпал жребий пять лет назад, мне только исполнилось восемнадцать… Я так испугалась! Еще в первый раз… Потом – месяц вместе с другими девятью женщинами. Они тоже боялись, но старались не подавать виду. А я тряслась от страха день и ночь, и часто плакала, так что они меня даже успокаивали, говорили, что вероятность всего десять процентов, не стоит переживать раньше времени. Но я как будто чувствовала… И когда во второй раз увидела черный билетик, потеряла сознание. Как мне потом сказали, на целый час. Я просила, чтобы мне позволили попрощаться с родителями, но мне объяснили, что это не положено, для них я уже умерла. Для всех… Потом я поняла, что так и правда лучше…
Мне сказали, что меня казнят на следующий день, а я снова заплакала, и все повторяла: ну почему я? Что я такого сделала? Чем виновата?.. Меня пытались успокоить, что-то говорили, но я ничего не помню. Наконец, я немного успокоилась, и меня отвели в камеру смертников. Я даже удивилась – обычная большая комната, кушетка, стол, стулья, даже ванна и раковина с горячей водой. Мне велели раздеться догола, я очень стеснялась, но пришлось подчиниться. Хорошо еще, что там вместе с мужчиной-охранником была женщина… Я разделась, они забрали одежду и ушли, а мне подали обед, но я ничего не могла есть, а только повторяла: за что, за что? Вечером подали ужин, я попила воды, а есть снова не стала. Не могла. Сказали, что завтра ко мне придет палач, и я ни о чем больше не могла думать.
Оля опять замолчала, судорожно дыша, ее всю трясло от волнения – воспоминания были еще слишком свежи. Таня вскочила, принесла стакан воды, села с Олей в одно кресло – они обе прекрасно там поместились, обняла ее и стала шептать ей что-то на ухо. Оля взяла воду и стала пить, стуча зубами о край стакана, а Таня гладила ее волосы и все что-то ей шептала. Наконец, Оля немного успокоилась и перестала дрожать, а только сидела с Таней в обнимку и судорожно вздыхала.
- Рассказывай дальше, - попросила Таня. – Потом тебе станет легче, вот увидишь! – и она снова погладила ее по голове и взяла за руку.
Оля продолжала:
- Ну вот, я ночью долго не могла заснуть, а когда, наконец, уснула, мне приснилось, что пришел палач в красной маске, как в кино. Он привел меня на эшафот, поставил на колени и отрубил мне голову топором… Это было так страшно! Я увидела со стороны, как моя голова упала на пол, а палач взял ее за волосы и поднял… Я в ужасе проснулась, и больше не могла спать. К счастью, уже наступило утро. Я сидела на кушетке и дрожала от страха. Наконец, дверь открылась, и вошел он… Андрей… Я посмотрела на него и удивилась, какой он молодой и красивый, и никакой красной маски на нем не было. А он улыбнулся, так ласково, и сел рядом со мной. Спросил, как меня зовут, и я ответила. Он, конечно, сразу понял, как я боюсь, и сказал мне, чтобы я успокоилась, но я снова заплакала и стала спрашивать: за что? А он спокойно, как ребенку, стал мне объяснять, что это неправильный вопрос, надо говорить не «за что?», а «почему?». Потому, что таков наш мир. Что не надо бояться, он пришел только для того, чтобы помочь мне, а вовсе не для того, чтобы причинять лишние мучения. И мне от его голоса как-то сразу стало лучше. Он начал мне рассказывать, как ему тяжело на этой работе, что ему было бы легче самому умереть – это только один раз, и все! А так ему приходится каждый раз помогать умирать другим… И я поверила, перестала плакать, и даже, кажется, улыбнулась. Впервые за месяц! – она снова судорожно вздохнула и посмотрела на меня, а я смотрел на нее, не отводя глаз, и кажется, даже не моргая.
* * *
Таня снова погладила ее по голове, обняла еще крепче и прижала к себе. Оля снова заговорила:
- Андрей мне сказал, что впереди еще сутки, что есть время с ним познакомиться поближе и перестать бояться. А я стала ему рассказывать, что я у родителей одна, они уже старые, и, наверное, очень переживают за меня… А он мне сказал, что очень сочувствует, но ничего сделать не может. Если я не умру, мир погибнет. И у каждого – родители, дети, любимые… Что он бы охотно согласился умереть вместо меня, но это ничего не изменит, и поэтому мне надо набраться решимости и перестать себя жалеть, а думать только о том, что я спасаю всех… И своих родителей в том числе. Если я не умру, то и они погибнут вместе со всеми, а так я всех спасу.
- Ну и как, это подействовало? – спросила Таня.
- Ты знаешь, да. Я успокоилась, во мне проснулось такое чувство… Наверное, это было мужество. Я никогда такого не испытывала. А Андрей улыбнулся и сказал, что он гордится мной, что я такая бесстрашная, что я готова всех спасти ценой своей жизни. Что он поможет мне умереть быстро и легко, это его долг. Тут, наконец, я сообразила, что я совершенно голая, мне стало стыдно, я покраснела и прикрыла руками грудь, а он, поняв в чем дело, засмеялся и сказал, чтобы я не стеснялась, что все обычные чувства остались там, по ту сторону смерти… Я поняла, что он прав, и перестала его стесняться. Он спросил, не голодна ли я, и я сказала – нет. Я знала, что все равно не смогу есть. И попросила его поскорее помочь мне умереть, пока я решилась. Он очень серьезно кивнул и предложил мне выбрать, как я предпочитаю умереть. И стал рассказывать, как он может меня казнить, просто и по-деловому. Это мне тоже немножко помогло. Я сказала, что хотела бы повеситься, считала, что это будет не так страшно, как все остальное. Он мне сказал, что так и есть, если правильно помогать, но я попросила, чтобы он меня не трогал, когда я буду висеть, и он обещал.
По ее телу опять пробежала дрожь, но она справилась с собой и продолжала:
- Он связал мне руки и надел на шею петлю из тонкого шнурка, а потом сказал, что поможет мне встать на скамеечку и подтянет петлю. Что спешить некуда, и я могу постоять на скамеечке сколько угодно, пока наберусь храбрости. Я встала на скамеечку, и он мне снова сказал, что гордится мной, что я спасаю всех, и своих родителей, и его тоже. Чтобы я не боялась, а набралась смелости и сделала шаг, а сам взял меня за руку и слегка погладил, это меня успокоило. Я подумала обо всех, кого знала и любила в этом мире… Закрыла глаза и шагнула, уже ни о чем не думая. Почувствовала ужасную боль в горле, хотела вздохнуть, закричать, но не смогла. Хотела нащупать ногами скамеечку и встать на нее, но ее не было, я поняла, что Андрей ее убрал. Было очень больно, но я никак не могла открыть глаза, а все пыталась вздохнуть, и думала: что же Андрей мне не поможет? И вспомнила, что сама ему запретила себя трогать. Мне стало страшно, я снова пыталась вздохнуть, и снова не смогла, и подумала – сколько же мне еще мучиться? Неужели не будет конца? И тут я почувствовала, что Андрей меня обнял, очень нежно, и немножко приподнял, и я смогла, наконец, вздохнуть всей грудью, это было чудесное чувство, я была так ему благодарна, что совсем перестала бояться, и тут он обнял меня еще крепче, меня потянуло вниз, я снова почувствовала ужасную боль, и вдруг все разом кончилось – боль пропала, мне стало так легко! Я как будто плыла в воде… А потом все исчезло.
Оля замолчала и снова сделала из стакана глоток воды.
* * *
- А что было потом? – тихо спросила Таня.
- А потом я почувствовала, что могу дышать. Я открыла глаза и увидела, что лежу под деревьями. Я подумала, что это Андрей меня сюда принес. И еще подумала, что теперь будет очень долго болеть горло… Я глотнула, и удивилась, что мне совсем не больно. Когда я села, оказалось, что подо мной трава, а вокруг деревья. Я встала и поняла, что я совершенно голая. И босиком. Сделала несколько шагов и почувствовала, как трава колет ноги. Тогда я огляделась. Рядом лежала моя одежда, которую я сняла накануне, сумочка, и стояли туфли. Я оделась и обулась, и стала думать, что же мне делать дальше. Прошла немного и увидела, что я на самой опушке леса, и совсем рядом город… И я пошла туда. Я была, как в забытьи, не очень хорошо понимала, где я и что делаю. Но через некоторое время я пришла в себя и обнаружила, что в сумочке у меня документы и немного денег. Я дошла до дороги, остановила машину и попросила меня подвезти в город. Не знаю почему, но я назвала не свой адрес, где жила с родителями, а адрес подруги, Наташи. И водитель меня туда довез. Я хотела ему заплатить, но он странно на меня посмотрел и отказался. Наверное, я выглядела, как чокнутая… Я пришла к двери подруги, но ее не было дома. Тогда я села на ступеньку лестницы и стала ждать. Не знаю, сколько времени прошло, я была, как во сне… И вдруг Наташа появилась передо мной, а я смотрела на нее и улыбалась. Она ничего не сказала, а только схватила меня за руку и затащила в квартиру. А потом закрыла дверь и стала что-то мне говорить, но я ничего не понимала. Она уложила меня на диван, и я проспала почти сутки. А когда проснулась и поела, начала понимать, что со мной и где я. Вот… - и она замолчала.
Мы с Таней переглянулись, и я спросил:
- Оленька, а что было дальше?
- А дальше я все рассказала Наташе. Она сильно изменилась, стала старше… Оказывается, уже прошло пять лет. Все думали, что меня казнили, родители ходили смотреть на мой прах, когда сожгли мое тело, Наташа тоже его видела… Через месяц папа умер, он был уже стар, а я была у них единственной дочерью, я родилась поздно… Они во мне души не чаяли, делали для меня все, и я тоже их очень любила, а тут такое… А мама умерла в прошлом году. Если бы я могла, я бы объяснила им, что я, как говорил Андрей, умерла за них… Но они не дождались… - и она заплакала, тихонько всхлипывая, плечи ее дрожали.
Таня по-прежнему обнимала ее и пыталась утешить, но это уже не помогало, всхлипы перешли в рыдания, Оля плакала навзрыд, уронив голову на руки. Пора мне было что-то сделать, вмешаться… Я встал, подошел к ним и присел на ручку кресла.
- Оленька… Я понимаю, что тебе очень тяжело. Но ты же знаешь, что умерла не напрасно… Умерла за всех. Твои родители, Наташа, Таня… Все, кого ты знала… Никого из них не было бы в живых, если бы не ты. Ты должна гордиться…
И, как ни странно, это подействовало. Оля перестала рыдать, а только сидела, судорожно вздыхая и всхлипывая. Наконец, Таня подняла ее из кресла и увела в ванную – умываться, а я сидел и думал, как много горя в одной только этой судьбе. Может быть, в этом есть и моя вина? Что я не сказал или не сделал из того, что мог бы сделать? Может быть, эта девушка, которая теперь так несчастна, могла бы пять лет назад занять место Тани? Может быть, мы с ней пять лет назад… И тут же я понял, что это невозможно. Что она была бы слишком слаба для этого. Никаких сил и уговоров не хватило бы, чтобы она, как Татьяна, стала моей женой, согласившись на страшную казнь, согласившись умереть за всех не просто в каком-то секундном порыве, а сознательно и мужественно.
Тут Таня вернулась, ведя Олю за руку. Та уже успокоилась, и они с Таней опять сели вдвоем в то же кресло. Я вздохнул:
- Оля, прости меня. Я думаю, что тогда, пять лет назад, я не все для тебя сделал… Может быть, я смог бы тебя убедить…
- Нет, Андрей, - вздохнула Оля. – Ты не мог сделать для меня большего. Я не годилась на ту роль, которую сыграла Таня. Чудо, что ты встретил ее – такую… А ты правда хотел покончить с собой, если бы Таня умерла?
- Да. А она тебе рассказала?
- Рассказала. И теперь я верю, что ты и в самом деле лучший человек на свете, - и она улыбнулась. – Ты не огорчайся, просто я сегодня была на могиле родителей и долго там плакала. Так трудно было поверить, что я жива, а их – нет… Расскажи еще, пожалуйста, что ты сделал, чтобы помочь мне умереть? Тогда, пять лет назад…
- Оленька, я нарушил свое обещание. Я ведь обещал тебя не трогать… Но ты так ужасно мучилась, билась в петле, дергала ногами, что я не выдержал. Прошло уже несколько минут, а ты все не умирала. И тогда я тебя обнял и сначала приподнял, чтобы ты свободно вздохнула. Напоследок… А потом я обхватил твое тело и повис на тебе. А я ведь очень тяжелый… Намного тяжелее тебя. И я услышал, как хрустнули твои шейные позвонки. И тогда ты сразу умерла. Прости, что не сделал этого раньше, но ведь я тебе обещал…
- Спасибо, Андрей! – просто сказала Оля. – Таня права, ты и в самом деле очень хороший человек…
* * *
Оля снова позвонила Наташе и сказала, что останется у нас ночевать. Таня порылась в своих вещах, которые забрала из общежития, и нашла старую ночнушку. Оля скинула одежду прямо при мне – она меня уже совсем не стеснялась, только повернулась ко мне спиной, и примерила ее. Рубашка была ей великовата, все же моя жена была повыше ростом и крупнее, но Оля, повертевшись перед зеркалом, сказала, что сойдет. Потом она подошла ко мне и крепко меня обняла:
- Андрей, милый, ты мне стал, как брат, я тебя люблю и очень тебе благодарна за все.
- Может, все же перекусишь, Оля, ты же целый день не ела! – предложил я, и она охотно согласилась. Мы сели за стол прямо на кухне и поели бутерброды с маслом и колбасой, которые быстренько приготовила Таня. Оля совсем успокоилась и ела с удовольствием. Она была в одной ночнушке и босиком, но это ее уже вовсе не смущало. Ее острые девичьи соски торчали под рубашкой. Она сказала:
- Ты прости, Андрей, что я перед тобой в таком виде, но ты ведь меня уже всякую видел… А скажи, когда я умерла и висела мертвая, до того, как ты меня снял… Я была очень страшная?
- Нет, Оленька, не очень. Сначала, когда ты никак не могла умереть, лицо у тебя посинело и язык высунулся изо рта, а когда я дал тебе вздохнуть, синева исчезла, ты даже улыбнулась и выглядела скорее спящей, чем мертвой. Но мне было тебя ужасно жалко. Я сел на пол, обнял твои ноги и поцеловал пальчики, не мог удержаться. И думал: вот девушка, у которой надо бы поучиться мужеству. Она с ума сходила от страха, но сумела себя перебороть… А потом снял твое тело и сдал дежурному, вот и все. Дежурный обрадовался, что все прошло так быстро, обычно я долго успокаивал и уговаривал тех, кого казнил. А ты решилась так скоро…
Оля внезапно села ко мне на колени, обняла и поцеловала:
- Спасибо тебе, Андрюша. Это ты тогда сделал меня такой храброй! И, знаешь… - она сильно покраснела, - я девушка, я никогда не была с мужчиной… Но иногда сама себя удовлетворяла, когда совсем было невтерпеж… Ну, знаешь же, как это бывает. И вот, когда я стояла с петлей на шее, и ты меня взял за руку и погладил, я вдруг ужасно возбудилась. Мне так захотелось, что просто сил не было терпеть. Но я подумала, что сейчас не до того, вот повисну в петле, и все пройдет… И, когда я висела, я как-то об этом забыла, кроме боли и страха, ничего не испытывала. А когда ты меня приподнял, и я смогла вздохнуть, мне стало так хорошо, и я вдруг кончила. Так чудесно, как никогда раньше! Мне стало так приятно, что ты меня обнимаешь… Меня в жизни никто никогда так не обнимал! И стало очень жалко, что уже поздно… Может, ты мне и не поверишь, но с того момента, как я очнулась, мне ужасно хотелось тебя увидеть…
Таня увела Олю в соседнюю комнату, и они легли вместе в одну кровать, а я лег на ту кровать, где мы спали прошлой ночью втроем, и снова думал, какая Оля храбрая девушка, как, панически боясь смерти, она все же решилась… И тут я услышал легкие шаги босых ног. Таня, совершенно голая, на цыпочках подбежала к кровати и улеглась рядом со мной. Я обнял ее, она меня целовала, обнимала, а потом уселась на меня верхом, и мы занялись сексом. Таня приседала на мне, выгибалась дугой, вертелась, обнимала… А я старался держаться как можно дольше. Словом, мы наслаждались друг другом по полной программе.
И вдруг, случайно посмотрев в сторону двери, я увидел Олю. Она стояла в ночнушке, прислонившись к косяку, и смотрела на нас, приоткрыв рот, переминаясь с ноги на ногу и тяжело дыша. Потом она спустила рубашку ниже пояса и накрыла ладошками свои груди. Она гладила свои соски, щипала, оттягивала, крутила… Слабый свет проникал в комнату и освещал ее.
Таня кончила, заметила, что я куда-то смотрю и, обернувшись, тоже увидела Олю. Она соскочила на пол, схватила ее за руку, включила свет и потащила к кровати:
- Олюшка, иди к нам скорее! Тебе понравится!
Она сняла с Оли рубашку, втащила ее на кровать и усадила на меня верхом, а потом своей рукой направила мой орган так, чтобы Оля села на него, а сама ласкала и гладила ее грудь и щипала соски. Оля, красная, как мак, приседала все ниже, ласкала руками мою грудь и трепала волосы. Я чувствовал препятствие у нее внутри, и старался действовать поосторожнее, предоставляя всю инициативу ей самой. Наконец, чуть слышно ойкнув, она села на меня вплотную, двигалась взад и вперед и стонала от наслаждения. Я, в свою очередь, двигался под ней, ласкал ее маленькие груди с торчащими твердыми сосками, и, наконец, мы оба кончили. Оля легла на меня, обнимала, целовала и шептала:
- Андрюша, милый, я стала женщиной, я тебя люблю! Какое счастье! Вот теперь я бы согласилась, чтобы ты вспорол мне живот, выпустил кишки, а я бы только радовалась! Танюша, какая же я была трусливая дура, не знала, какое это счастье!
Я встал рядом с кроватью на колени, обнял Олю за ножки и стал целовать ее пальчики, говоря:
- Оленька, ты самая смелая, самая решительная! Ты всех спасла! Если бы не ты, ни меня, ни Тани не было бы!
- Андрюша, я уже ничего не боюсь, согласна была бы еще раз умереть, и все бы вытерпела! – и она прижимала мою голову к груди.
Потом обе девушки лежали у меня с обеих сторон, мы обнимались, целовались, и время от времени одна из них начинала ласкать меня губами, а когда я снова возбуждался, другая садилась на меня сверху, и все начиналось заново. Наконец, Таня сказала:
- Ну все, Оля, хватит, давайте спать, а то мы его совсем замучим! В конце концов, это же он палач, а не мы! – и они обе расхохотались. Так мы все втроем и уснули в обнимку.
* * *
Утром, когда я проснулся, в постели уже никого не было. Я встал и пошел на кухню. Обе девушки, совершенно голые, уже были там и готовили завтрак. Когда я вошел, Оля бросилась ко мне:
- Андрюша, милый! – и она прильнула к моей груди, нежно поцеловав, а я ее ласково обнял.
Таня, улыбаясь, подошла и обняла нас обоих:
- Любимый, я так рада, что мы все трое вместе! Оля такая хорошая!
- А ты, Танюша, лучше всех! – ответила Оля, одной рукой обнимая ее, а другой – меня. – Андрюша, ты не поверишь, какая я стала смелая после вчерашнего! И все благодаря тебе… И Тане… Твоей жене! – она особо подчеркнула последнее слово, а я обнял Таню и поцеловал, и она страстно ответила на поцелуй, сжимая меня в объятиях.
Мы сели за стол и приступили к еде – девушки сварили пельмени на завтрак. Таня сказала:
- Милый, я вот что подумала… Мы ведь сегодня уезжаем. Так вот, поезд отходит поздно вечером. Почему бы Оле не поехать с нами? Ей полезно будет отдохнуть, как ты считаешь?
Я задумался. Мне и самому это приходило в голову – после вчерашнего вечера мы все трое стали близкими людьми, с которыми не хотелось расставаться.
- Хорошо, любимая, я попробую. Сейчас я пойду на вокзал и попытаюсь это устроить. А что подумает Наташа?
- Андрюша, я с ней говорила утром. Мы все вместе зайдем к ней сегодня, так что она ничего такого не подумает, – сказала Оля. – А если бы ты вдруг не согласился, я просто осталась бы у нее…
После завтрака Таня и Оля пошли поработать в саду – Оле тоже следовало немножко побыть на солнце перед поездкой на море, а я отправился на вокзал. Обратившись в кассу, я узнал, что мест на поезд больше нет, и направился к начальнику вокзала. Он выслушал меня со скучающим лицом, извинился и сказал, что ничем помочь не может – мест нет, и немыслимо продать еще один билет. Я ожидал такого ответа и положил на стол свое Свидетельство. Начальник побледнел и, попросив меня подождать в кабинете, убежал. Через десять минут он вернулся и вручил мне билет на поезд до Зурбагана, без указания места:
- Вы уж извините, но с местом определитесь в вагоне, с проводником… Не могу же я выдать два билета на одно место!
Я поблагодарил его и сказал, что меня это вполне устраивает – мы все поедем в одном купе, после чего распрощался.
Вернувшись домой, я обнаружил обеих девушек в саду. Весело переговариваясь и хохоча, они окапывали деревья. Оля, вся в царапинах от кустов малины, бросилась ко мне и обняла, а я сказал, что с билетом все в порядке, и она едет с нами. Она обрадовалась, они с Таней заявили, что я заслужил награду, и стали в четыре руки меня раздевать. Первой на траве оказалась Таня, а Оля присела рядом на корточки и ласкала нас обоих. Потом наступила ее очередь, и она с такой страстью меня обнимала и целовала, что я, если бы сам вчера не убедился в ее девственности, подумал бы, что она – женщина с большим опытом.
После секса мы все втроем, держась за руки, побежали к бассейну в углу сада, прыгнули с разбега в прохладную воду, и баловались там, гоняясь друг за другом, обливаясь водой, а после этого обе девушки по очереди взбирались ко мне на плечи и прыгали в бассейн. Потом Оля сидела у меня на плечах и время от времени целовала, а Таня, присев в воде, ласкала губами и языком. Когда я кончил, Оля соскочила и присоединилась к Тане, заставив меня кончить еще раз. Куда девалась стыдливая и робкая девчушка, которой она была еще вчера? Меня снова мучила совесть – я подумал, что, если бы пять лет назад я уделил ей больше внимания… Оля словно угадала мои мысли, и, обняв, прошептала на ухо:
- Андрюша, не переживай, все сложилось так, как должно было быть. Я так счастлива! И Таня – тоже…
- Но если бы тогда, пять лет назад… И твои родители остались бы живы…
- Милый, да, грустно, но это было бы для них таким ударом! Думаю, не меньше, чем моя казнь… И Таня… Как бы вы с ней встретились? Так что, наверное, все к лучшему. По крайней мере, мы уже ничего не изменим… А после того, как я умерла… Любая боль мне нипочем, и я ничего не боюсь. Я всегда буду помнить, как стояла на скамеечке, а ты погладил мне руку, и я шагнула… В никуда… А скажи, Андрюша, когда я, во время казни, испытала оргазм, и ты меня снимал, я, наверное, была вся мокрая? Особенно, между ног? Тебе было неприятно?
- Что ты, Оленька! Когда женщину… или девушку… вешают, она часто кончает. Особенно, если у нее до этого долго не было секса… Я был очень рад за тебя! Что ты напоследок испытала наслаждение и умерла счастливой… Правда, я и подумать не мог, что мы еще когда-нибудь встретимся. Твое тело было все немножко влажное, от пота. Тоже, как у всех. Поэтому мне пришлось, когда я повис на тебе, уцепиться за твои груди, чтобы не соскользнуть, ты, наверное, успела это почувствовать, а твои соски были набухшие и такие твердые! Ты уж меня прости…
- Спасибо тебе, Андрей! А то мне было ужасно стыдно, я думала, что это у меня что-то ненормальное… А если, как у всех… Тогда ничего, можно не стыдиться, правда? Тем более, теперь, когда я тебя так люблю! И твои руки на грудях я успела почувствовать, да. Они были такие сильные! После оргазма это было очень приятно, правда, недолго – сразу же все заглушила боль в горле. А потом наступил конец, и я очутилась в лесу… Я еще как будто чувствовала твои руки на своей груди, но тело было уже другое – горло не болело, а между ног было сухо! – она покраснела и засмеялась. – Зато сегодня ночью… Как я была счастлива!
Я, смеясь, подхватил Олю сзади под груди и легко поднял в воде, а она, раздвинув ноги, запрокинула голову, и мы поцеловались. Покраснев, она виновато поглядела на Таню, но та, тоже смеясь, присела и взяла губами мой орган, выступающий у Оли между ног, захватив заодно и ее «хозяйство», а потом рукой направила орган так, что, когда я слегка опустил Олю, она оказалась как раз на нем. Так, смеясь, мы с Олей вместе кончили через несколько минут. Я отпустил Олю, и она, чуть только придя в себя после оргазма, бросилась к Тане, обняла и прижалась к ней:
- Танюша, какая ты хорошая! Я так тебя люблю! Поверь, я совсем не хочу отбивать у тебя Андрея!
А я со смехом обнял их обеих:
- Милые мои, не беспокойтесь, хватит на всех! Я счастлив, что вы со мной!
Таня, в свою очередь, погладила Олю по голове:
- Олюшка, не смущайся, я вовсе не ревную! – и она обняла меня и поцеловала.
Придя домой, девушки занялись обедом, а затем мы все помылись в ванне, оделись в дорогу, и, закрыв дом, отправились к Наташе, она как раз должна была прийти с работы. С собой у нас был небольшой чемодан, в который Таня уложила свои небогатые наряды, а я – пистолет и патроны, да еще чемоданчик с комплектом первой помощи. Больше мы с собой ничего не брали, решив, что все необходимое сможем купить на месте.
* * *
На такси мы вначале заехали на вокзал, и я сдал чемодан в камеру хранения. Когда я вернулся в машину, где ждали девушки, мы поехали дальше. Во дворе Наташиного дома я попросил водителя подождать, заплатив ему вперед за три часа, и мы поднялись к дверям квартиры. Наташа открыла дверь и пригласила нас в дом.
На столе тотчас появились чашки с чаем, бутерброды с колбасой, торт… Наташа угощала нас, а мы рассказывали, как все было. Наташа, крупная круглолицая румяная женщина двадцати трех лет с добрым и приветливым лицом (они с Олей вместе учились в школе) слушала с широко раскрытыми глазами и только ахала и всплескивала руками.
- А все остальные… Как они? – спросила она напоследок, дослушав до конца. – Как ты считаешь, Андрей?
Я пожал плечами:
- Если б я знал! Думаю, что все, кого я казнил, воскресли также, как Оля. А вот другие… Сколько их набралось за века? Сотни, тысячи? Но у демонов явно есть такие возможности, о которых мы и не подозреваем… Кто знает! Как и не знаем, зачем им нужны были эти казни и воскрешения. Из истории известно, что в начале всего этого, когда демоны потребовали начать казни молодых и красивых женщин, человечество не восприняло это всерьез. И тогда демоны убили каждого десятого. Люди испугались – и подчинились. Так все и шло, но всегда был шанс, хотя знали о нем только палачи, а если бы они разгласили тайну, шанса бы больше не было. Казнимая не должна была ни о чем догадываться…
За окном начало темнеть, когда мы попрощались и вышли. Наташа напоследок обняла Олю:
- Ты уж там поосторожнее, не водись с кем попало. Мало ли что! Ну, да Андрей и Таня за тобой присмотрят, они люди серьезные. Да и ты девочка скромная и разумная, так что…
Оля покраснела, Таня улыбнулась, и только я остался внешне невозмутим – в конце концов, палач я или нет?
Машина ждала нас во дворе дома, и через полчаса мы уже были на вокзале. Я забрал из камеры хранения наш чемодан и на всякий случай достал оттуда пистолет, опять заткнув его за пояс, под курткой. До подачи поезда к платформе мы просидели на скамейке, а когда началась посадка, пошли к вагону.
Проводник возмутился, когда Оля предъявила ему билет без места, но я объяснил, что все мы разместимся в одном купе, приложив к этому заявлению некоторую сумму денег, и он сменил гнев на милость, и даже проводил нас в наше купе. Мы расселись на диванчиках и стали смотреть в окно на перронную предотъездную суету. Таня задумчиво сказала:
- А и правда, что будет с теми, кого казнили раньше? Сто лет назад, тысячу? Неужели они так и сгинут в безвестности?
- Танюша, а как быть с теми, кто просто умерли? Сто лет назад?
- Ну, они же умерли своей смертью… В свое время… А впрочем, ты, конечно, прав – чем они хуже? И мы умрем когда-нибудь. Но пока мы живы и любим друг друга, правда, Андрюша? Не хочу больше думать о смерти!
Оля, внимательно слушавшая этот разговор, сказала:
- А я думаю, что у демонов есть все же возможность сохранять нашу личность и телесный образ, а потом восстанавливать. Раньше, много веков назад, люди верили в богов… И считали, что после смерти все продолжают жить в ином мире. Может быть, так и есть? Только боги – это демоны?
- Оля, а ты, когда тебя эти пять лет не существовало? Ты же ничего не помнишь?
- Да, я сразу очнулась в пригородном лесу. Мне показалось – через мгновение после смерти, а ведь прошло пять лет…
- Может быть, после смерти наши образы где-то хранятся, а потом демоны нас возвращают в этот мир?
- Возможно, Танюша, но мы не знаем. Может быть, существуют и другие миры, кроме нашего…
* * *
Подошло время отправления, поезд дал свисток, лязгнули сцепки, и состав тронулся, набирая ход. К нам заглянул проводник, поинтересовался, хорошо ли мы разместились, спросил, не нужно ли чего, и передал нам сверток с постельным бельем, на троих. Посидев в купе, мы решили пойти в вагон-ресторан. Поезд на электрической тяге уже набрал скорость, изредка постукивая на стыках плетей – современные рельсы со стыками через пятьсот метров обеспечивали плавность хода.
Мы быстро дошли до вагона-ресторана и уселись за угловой столик. Меню было довольно обширным, хотя цены – ого-го! – в несколько раз выше обычных. К счастью, нас это не смущало, пачка в тысячу кредов все еще лежала в моем кармане, почти нетронутая, а если бы мы захотели, то могли бы расплатиться и кредитными картами.
Оля, не знакомая с нашими финансовыми возможностями, напуганная ценами, предложила было лучше купить что-нибудь на ближайшей станции, но я только улыбнулся. Мы отлично поужинали, распив по ходу дела бутылочку прекрасного вина, причем пил в основном я, а девчонки больше пробовали, и все отправились в свое купе.
Я запер дверь купе на задвижку, Оля и Таня разделись, и мы занялись сексом по очереди – диванчик оказался слишком узким. Потом девушки уступили мне один диван, а сами в обнимку улеглись на втором, и мы все спокойно уснули. Правда, в середине ночи Оля перебралась ко мне – она была такая тоненькая, что мы с ней вполне могли поместиться на одном диванчике, а ей еще в прошлую ночь очень понравилось спать, обняв меня, и я тоже не возражал. Таня, видя это перемещение, только засмеялась:
- Андрюша, пусть уж Оля понежится, я не возражаю. Мы с тобой – супруги со стажем, а она – лишь со вчерашнего дня…
Утром мы проснулись – поезд продолжал стремительно мчаться вперед, слегка покачиваясь. Купе наше было международного класса, с туалетом и душевой. Мы по очереди постояли под душем, позавтракали в ресторане и уселись к окну, глядя на мелькавшие мимо пейзажи. Я смотрел по смартфону новостной канал, девушки разговаривали. Вдруг, наткнувшись на очередной репортаж, я замер – на экране промелькнуло знакомое лицо. Я позвал подруг к себе, они сели с двух сторон, и мы стали внимательно смотреть и слушать.
Героем репортажа была Зоя – двадцатилетняя красивая девушка, которую я казнил кинжалом год назад, вонзив его ей в сердце. Она говорила:
- Я сидела в камере смертников, и ночью никак не могла уснуть, все думала, что утром меня казнят, и как это будет.
- А как вы были одеты? – задал вопрос тележурналист.
- Я была без одежды – там так положено… А утром пришел палач. Я удивилась – палачом оказался молодой красивый мужчина, в одной набедренной повязке. Я очень смутилась, но он присел рядом со мной, мы познакомились, и я быстро перестала его стесняться, он был такой вежливый и добрый… Мы проговорили до обеда, а потом вместе пообедали. Я уже совсем не думала о том, что он должен меня казнить, тем более, что уже почти смирилась с этой мыслью.
- А у вас оставались родственники?
- Да. У меня была тетка, с которой я жила. Но я знала, что, когда выпал второй черный билетик, для меня все было кончено, я уже умерла для нее. Да мы и не были никогда особенно близки.
- А еще родственники, друзья?
- У меня был знакомый… жених, мы любили друг друга, но пожениться так и не успели, я очень жалела, ведь замужних не берут на казнь…
- И что было дальше?
- После обеда меня ужасно потянуло в сон, ведь я не спала всю ночь… А Андрей сказал…
- Это палача так звали?
- Да, его звали Андрей. Он сказал, что я могу поспать, если хочу, есть еще время до утра, ведь казнят в течение суток, он не торопится. Я легла на кушетку, а Андрей сел рядом. Я рассказала ему про моего жениха, как я его люблю, а он рассказывал мне всякие истории из жизни и гладил меня по голове, я сама не заметила, как уснула. А под утро он меня разбудил, и я сразу вспомнила, что предстоит казнь. Но я не очень испугалась, мы с Андреем уже подружились, и я не боялась…
- Как это возможно, Зоя? Как можно не думать о смерти в таких обстоятельствах?
- Вам это кажется странным? Но я просто уже устала бояться, а проведя почти сутки с Андреем, привыкла к этой мысли. Он так говорил со мной… Объяснял, что я умираю за всех людей, что это воля демонов, что это только миг, и бояться не следует. И я согласилась, что умереть – не так страшно, как думают люди.
- И как же это было?
- Андрей предложил мне на выбор несколько видов смерти…
- И что же вы выбрали?
- Я решила, что будет лучше, если он меня заколет кинжалом, в сердце. Он согласился, только я просила, чтобы я сама держала кинжал, а он бы только мне помогал. Я взяла кинжал – очень острый! – приставила его к груди, а Андрей поправил его, чтобы он был точно напротив сердца… Я обхватила рукоятку кинжала двумя руками и слегка надавила, и он погрузился в тело так легко… Как в масло! Почти без боли. Андрей погладил меня по голове, сказал, что я очень смелая, и немножко мне помог – надавил на кинжал. Но, когда кинжал коснулся сердца, стало вдруг очень больно… Я не могла терпеть, и попыталась его выдернуть из тела. А Андрей обнял меня и надавил на кинжал, так быстро и сильно! Я даже не успела ничего понять и испугаться, как боль исчезла, в глазах потемнело… Я хотела его поблагодарить, но, кажется, уже не смогла и потеряла сознание.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги