Палач

- А как вы пришли в себя?

- Мне показалось, что это произошло тотчас же. Я лежала под деревьями, на траве, рядом была моя одежда. Я схватилась за грудь – кинжала там не было. Я оделась, вышла из леса, и оказалось, что город совсем рядом. Я добралась домой, и тетка ужасно перепугалась. Оказывается, прошел уже целый год! Я больше всего боялась, что мой жених меня не дождался – какие могут быть обязательства перед мертвой? Я боялась этого даже больше, чем смерти, когда меня казнили. Я ему позвонила. Как он обрадовался! Я ему все рассказала, и через неделю выхожу за него замуж.

- Зоя, большое вам спасибо за такой интересный рассказ! А мы продолжим передачу и пригласим к микрофону известного профессора-демонолога Артема Задорожного. Артем Иванович, как вы оцениваете рассказ Зои и что можете сказать про этот феномен?

Дальше было уже не так интересно, но мы все же выслушали рассуждения профессора. Они не слишком отличались от наших. Профессор предполагал, что у демонов имеется технология сохранения и восстановления матриц человеческого сознания и человеческих тел. К сожалению (он так и сказал – к сожалению!) казни прекращены, так что возможности дальнейшего исследования этого феномена очень ограничены.

* * *

- Да, повезло Зое! – вздохнула Оля. – Всего год… И жених ее дождался. Счастливая! Хотя, мы с Таней счастливее всех! – и она обняла меня и поцеловала. – А действительно, что же это за технология? И кто такие демоны?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я сидел и вспоминал казнь Зои, заново переживая ее. Таня поняла это и обняла меня:

- Милый, не смей думать! Зоя счастлива… И ты будь счастлив, и ни о чем не жалей, не надо! Какой ты замечательный, ты всего за сутки так ее изменил… Почти, как меня! А… ты с ней был?.. Как с женщиной?

- Нет. Ведь у нее был жених, она его любила. Это святое чувство, и я считал, что недопустимо его разрушить, пусть лучше она умрет с любовью в сердце… Даже если бы я мог ее спасти, любовь важнее, чем жизнь. По крайней мере, я так считаю… А, кроме того, я подозреваю, что она была уже женщиной, и это бы ей не помогло.

Мои подруги, не сговариваясь, прильнули ко мне с обеих сторон, и обняли.

- Андрюшенька, какой ты хороший! – сказала Оля, а Таня добавила:

- Я так тебя люблю! Гораздо больше жизни… Что такое смерть? Миг боли. Всего миг! Зато любовь… Правда, Оля?

- Правда, Танюша! А это ничего, что мы обе любим Андрея? Разве так можно?

- Можно, Олюшка! Мы породнились через смерть… Андрюша, а ты? Ты любишь нас обеих? Одинаково?

- Да. Сам удивляюсь. Но без любой из вас я теперь не представляю своей жизни. Так что, вы уж меня не бросайте, пожалуйста, любимые! – и я улыбнулся, обнимая их.

Подошло время обеда, мы опять сходили в ресторан, а вернувшись в купе, снова разговаривали. Оля не успела после школы никуда поступить, но она готовилась в институт информатики, много читала и разбиралась в вычислительной технике – дома у нее был компьютер и она занималась программированием. Она рассуждала:

- Ну вот, предположим, что сознание человека записано, как изображение в память компьютера. Я не рассматриваю возможность восстановления человеческого тела, но допустим, что мы уничтожили исходного человека – и тело, и мозг. Он уже не существует. Теперь берем новое тело, идентичное первому, и записываем туда сохраненную информацию. Получается новый человек, точно такой же, как исходный. Ему покажется, что он просто продолжает свое существование, он не умирал. Но ведь исходный человек больше не существует, а существует его дубликат! Ты понимаешь меня, Андрей? Выходит, что я – это не я, прежняя, а совершенно новая Оля, идентичная прежней. А прежняя Оля умерла, и для нее ничего не меняется, она остается мертвой, ничего не знает и не чувствует! Это страшно…

Я немного подумал.

- Тут существуют, мне кажется, разные возможности. Первую ты изложила только что. Тогда выходит, что если исходный человек не уничтожен, то мы можем получить двух совершенно идентичных людей, исходного и нового, и они будут воспринимать сами себя и думать одинаково. Они будут существовать независимо, но на момент «копирования» будут идентичны. Возможно ли это? Думаю, что нет. Значит, должен существовать закон, это запрещающий – пока существует исходный индивидуум, возникновение второго, идентичного, невозможно. Как ты считаешь?

- В этом что-то есть, но какой закон может это запрещать? Например, такое же дублирование компьютеров вполне допустимо, и даже лежит в сфере наших возможностей.

Таня внимательно нас слушала и вмешалась:

- Я думаю, что человек – это не компьютер, и такая «пересадка сознания» - это не простое копирование. Кроме информации, ну там биты, байты – должно существовать еще что-то, кардинально отличающее человека от машины. Раньше это называли – «душа». Некое информационное поле, существующее в человеке, но независимо от человека! И вот это поле может быть «привито» другому телу и информации, заключенной в теле, только тогда, когда оно оторвано от исходного человека. Эта «душа» существует в единственном для каждого человека экземпляре, и не может быть скопирована.

- Да, такой вариант все объясняет… Во вселенной не могут существовать две одинаковых «души», именно в ней заключена личность и самосознание, а все остальное – только носитель. Но здесь возникает вопрос, может ли «душа» существовать самостоятельно, в отрыве от тела? – сказал я.

- Существовать может, а вот осознавать свое существование, скорее всего – нет. Мой и Зои опыт это подтверждают. Мы не осознавали, что прошло какое-то время, пока «душа» не соединилась с новым телом.

- И опыт Розы – тоже! – добавила Таня.

Оля про Розу ничего не знала, пришлось ей рассказать, и она согласилась с нами:

- Кроме того, это объясняет тот факт, что новое существование начинается с момента прекращения прежнего. Ведь никто меня не копировал, пока я, умирая, висела на шнурке, правда? А душа после гибели старого тела просто хранилась, и вселилась в новое… И, значит, я – все та же самая Оля, а не дубликат!

* * *

Мы поужинали, и после секса собрались спать. На этот раз Оля предложила спать со мной Тане, но та с улыбкой сказала, что уступает ей. Оля даже покраснела от удовольствия, горячо обняла Таню, потом меня, и мы с ней уснули, тесно прижавшись друг к другу.

Утром, после завтрака, поезд временами шел вдоль берега моря, над обрывами, и девушки восторженными возгласами приветствовали сияющий морской простор. Иногда в синей дали появлялись корабли, казавшиеся игрушечными на фоне волн и солнечного блеска.

Наконец, после обеда, поезд, замедляя ход, подкатил к перрону станции. Мы захватили свой чемоданчик, причем я опять предварительно засунул пистолет за ремень, под куртку, и, распрощавшись с проводником, вышли в солнечный свет и морской ветер.

На перроне было немало людей, предлагавших жилье «диким» туристам, и предложение одной женщины нас заинтересовало – маленький домик на скалах, в пятистах метрах от берега. Правда, берег без песчаного пляжа, так что со скал нужно спускаться сразу в воду, на глубину, но мы все хорошо умели плавать, и нас это не смутило. Для виду я поторговался с хозяйкой, и мы двинулись следом за ней.

Пройдя через город, поднимавшийся от бухты уступами, мы через полчаса подошли к группе деревьев, за которыми и стоял бревенчатый домик, живописно окруженный стеной, сложенной из каменных глыб. Электричества там не было, пол был земляной, зато была печка с запасом хвороста, полочки на стене, стол, стулья и три лежанки, на которых охапками было навалено душистое сено. Хозяйка обещала до конца дня принести матрасы и простыни, я дал ей аванс (предусмотрительно не показывая всю пачку денег), и она удалилась. Дверь в домике была привязана веревочкой, а на вопрос о замке хозяйка сказала, что закрываться тут не принято, а рядом вообще никто не бывает. Во дворе домика был колодец с воротом и ведром на цепи.

Бросив на лежанку чемодан (пистолет я на всякий случай завернул в тряпку и закопал в углу комнаты) мы расселись на камнях у входа.

- Ну, как? – спросил я.

- Чудесно! – ответила Таня. – Всю жизнь мечтала пожить в таких диких условиях. По мне, так это лучше гостиницы. Тут мы ни от кого не зависим.

- А ты? – спросил я Олю.

- Очень романтично! – смешливо сморщив носик, ответила та. – Главное, ты и Таня будете рядом. Правда, я никогда не топила печку и не жила в доме, где нет газа и электричества… Но ничего, научусь!

Я рассмеялся:

- Да, как раз будет случай со всем этим познакомиться. Но мы ведь и не собираемся все время сидеть дома, правда? Город совсем рядом.

Учитывая, что у нас не было никаких припасов, мы решили сходить в город поужинать, и заодно чем-нибудь запастись, но сначала все же направились к морю. Спуск со скал был довольно удобным, а внизу, у моря, обнаружился даже маленький заливчик. Хозяйка сказала правду – песчаного пляжа там не было, вода накатывалась прямо на камни, зато вокруг не было видно ни души.

Девушки, ничуть не смущаясь отсутствием купальных костюмов, сбросили платья и трусики (бюстгальтеры они не носили) и побежали к морю, я последовал за ними. Уже через два шага от берега было с головой, и мы все вместе поплыли к выходу из заливчика, где, метрах в ста, виднелась группа камней. Вода, вначале светло-бирюзовая, потемнела и приобрела зеленоватый оттенок. Доплыв до камней, мы выбрались из воды и пошли к середине островка. Смотреть на обнаженных девушек, освещенных заходящим солнцем, было истинным удовольствием. Дойдя до самой высокой точки острова, мы встали на камни и осмотрелись.

Перед нами лежало море без берегов. В его бескрайних просторах катились волны, на которых играли солнечные зайчики. Направо вдоль берега тянулись скалы с редкими разрывами, а слева виднелся порт, волнолом которого выдавался далеко в море. За волноломом вырисовывались корпуса океанских лайнеров и мачты множества яхт, покачивающихся на волнах. С моря раздался мощный гудок – огромный корабль, на палубах которого видны были черные точки пассажиров, направлялся в порт, сверкая в лучах заходящего солнца. Впрочем, до заката оставалось еще не менее двух часов.

Оля, встав на цыпочки, помахала кораблю рукой, нимало не заботясь, что на таком расстоянии ее вряд ли кто мог увидеть. Я обнял обеих девушек, прижав к себе, а они повернулись и стали меня обнимать и целовать. Но тратить время было некогда – до вечера необходимо было добраться в город, и мы поплыли обратно к берегу.

* * *

Выбравшись на камни, мы вернулись к домику, обсыхая на ходу. За стеной мы оделись и обулись, а войдя в домик, обнаружили, что хозяйка успела принести нам три матраса с простынями, подушками и одеялами, а также связку свечей и несколько коробок спичек, а сама уже ушла. Я подумал, что неплохо бы выяснить, где она живет, на случай, если нам что-то понадобится, и взбежал на пригорок неподалеку от дома. Оттуда я увидел, как хозяйка поднималась по камням в гору, и через несколько минут скрылась за заборчиком, окружавшим группу домов.

Собравшись (все сборы заключались в том, что девушки захватили сумочки, а я засунул за пояс пистолет), мы направились к городу. Солнце заходило, когда мы подошли к маленькому ресторанчику на окраине. Усевшись за стоявший прямо на тротуаре столик, мы дождались, пока официант принес ужин, и принялись за еду. Вокруг сидела самая разнообразная публика – туристы вроде нас, группа девушек, несколько моряков, перед которыми стояли бутылки рома, они были уже изрядно навеселе.

Поужинав, мы встали из-за стола и направились к центру, через несколько кварталов обнаружив то, что нам было нужно – сиявший огнями огромный гипермаркет. Там мы нашли все, что требовалось. Девушки взяли себе несколько легких «пляжных» платьев и купальники «бикини», а я – плавки, на случай, если вдруг придется купаться в людных местах. Потом мы закупили кучу продуктов и уложили все это в большую, купленную тут же сумку, а я добавил к этому три электрических фонарика, несколько запасных батареек, стопку пластиковых тарелок и чашек, сковороду, чайник и даже небольшое ведро.

Расплатившись кредиткой (на сей раз, для пробы, мы воспользовались кредитной карточкой Тани), и взвалив сумку на мои плечи, мы направились к выходу. Уже совсем стемнело, когда мы вышли из города и зашагали по тропинке к нашему домику.

Придя домой, мы сложили купленные продукты в угол и на полочки, зажгли пару свечей и начали устраиваться на ночлег. Пока Таня застилала постели, мы с Олей сходили к колодцу, и она под моим руководством вытащила ведро воды (она никогда не имела дела с такой техникой, как ворот), мы налили воду в наше пластиковое ведро и сами умылись.

Наконец, вернувшись в домик, мы сбросили одежду и уселись все втроем на лежанку. Сено пахло умопомрачительно, свечи мерцали таинственным светом, и мы все признали, что секс в таких условиях куда лучше, чем даже дома, на комфортабельной кровати. Мы сдвинули вместе две лежанки и уснули, обнявшись, все втроем.

Наутро, едва взошло солнце, мы проснулись и побежали, не одеваясь, к морю. Доплыв до островка, мы расположились между камней, и девушки набросились на меня сразу вдвоем – Таня встала на коленки, опираясь грудью о камень, я вошел в нее сзади, и мы кончили уже через минуту. Затем ее место заняла Оля. Она, наконец, перестала сдерживаться – стонала, двигалась мне навстречу, а кончив, вскочила и обняла меня, сжимая в объятиях изо всех сил.

Потом мы все долго еще сидели рядом, обнявшись, и смотрели в море, на корабли, направляющиеся в порт. Таня спросила:

- Милый, а как долго мы тут пробудем?

- Пока не надоест.

- Мне надоест еще не скоро. А тебе, Оля?

- Если так будет и дальше, - она погладила меня по груди и животу, и ее рука задержалась, скользнув еще ниже, - то мне тоже надоест не скоро, - и она засмеялась.

* * *

Приплыв на берег, мы направились к дому. Таня затопила печь, мы с Олей нарезали копченый окорок, купленный вчера, а потом вылили на сковороду несколько яиц, залив кусочки мяса, добавили туда лук и чеснок, и у нас получилась отличная яичница с ветчиной. Оля сбегала к колодцу и принесла воду, и мы заварили крепкий чай.

Когда мы завтракали, Таня пошутила:

- Ну вот, милый, мы снова вернулись к твоей любимой яичнице с ветчиной!

- С такой приправой, как вы, - и я обнял обеих девушек, сидящих рядом со мной, - это чудесное блюдо!

После завтрака Таня и Оля примеряли купленные вчера платья, а сделав выбор, надели под них бикини, и мы пошли в город. На этот раз мы направились в центр, посетили музей и картинную галерею, пообедали, приняли участие в морской экскурсии – словом, развлекались, как могли.

Вечером мы опять сидели в ресторанчике, по пути к дому, в котором побывали вчера, и обсуждали, чем займемся завтра. За соседними столами опять кутила шумная компания моряков, развлекаясь ромом и заигрывая с девушками, снова сидевшими рядом, причем девушки, похоже, ничего не имели против – они подсаживались за стол к морякам, приглашали их к себе, охотно опрокидывали фарфоровые стопки с ромом, которые им наливали, словом, тоже принимали активное участие в веселье. Наконец, они все встали из-за столиков и, обнимаясь и целуясь по дороге, направились на улицу. Татьяна проводила их взглядом:

- Вот люди, которые думают только о сегодняшнем дне! Можно позавидовать. Им есть, чем развлечься.

- Нам – тоже! – улыбнулась Оля, обнимая меня. – Пойдем домой, может быть? Я только забегу в туалет, - и она удалилась в коридор, ведущий внутрь ресторанчика.

Мы с Таней сидели за столиком и ждали. Прошло уже довольно много времени, и Таня, наконец, сказала:

- Что-то долго ее нет. Схожу-ка я, посмотрю!

Но через минуту она выбежала из коридорчика, я вскочил и бросился к ней:

- Что случилось?

Не отвечая, она схватила меня за руку и потащила за собой. Дверь в женский туалет была отворена, и, вбежав туда, я увидел открытое окно. Никого в комнатке не было. Я подбежал к окну и выглянул – до земли было всего полтора метра. Коснувшись рукой подоконника, я мигом выпрыгнул в окно, еще через секунду Таня оказалась рядом со мной. Мы очутились в маленьком внутреннем дворике, окруженном забором. Было темно, но я сразу увидел, что калитка прикрыта не плотно. Мы бросились к выходу и оказались в тупичке, выходящем на улицу. Выскочив из переулка, я никого не увидел – на улице гуляла публика, но ни Оли, ни возможных ее похитителей поблизости не было.

Подбежав ко входу в ресторан, где стоял швейцар, я спросил:

- Вы не видели молодую девушку… которую вывели из этого переулка?

- Видел. Минут десять назад она удалилась вон в том направлении, в компании двух моряков. По-видимому, она изрядно перебрала – моряки ей помогали идти, у нее ноги заплетались.

- А что за моряки? Вы их знаете?

- Нет, первый раз видел. Я подумал, что они сопровождали девушку в переулок, где она… гм… разгружала трюм, – и он ухмыльнулся.

Мы с Таней бросились по улице, но, пробежав метров двести, ничего не обнаружили – тут улица пересекалась с другой, центральной, где гуляло много народа. Постояв в растерянности, мы переглянулись.

- Ясно, что Олю похитили. Кто? – спросила Таня. – Что нам делать? Обратиться в полицию?

На мгновение задумавшись, я сказал:

- Нет! У нее не было ничего ценного, значит, похитители выйдут на нас. Это наверняка кто-то, кто нас знает и следил за нами. Побежали домой!

Мы пустились бегом, и через пятнадцать минут уже были дома. К косяку двери был пришпилен белый клочок бумаги. Сорвав его, при свете фонарика я прочел: «Не ищите вашу подругу, она в надежном месте. Оставьте в дупле старого дерева на перекрестке сто тысяч, и она вернется к вам, в противном случае вы ее больше не увидите. Не обращайтесь в полицию, иначе будет хуже. Деньги должны быть на месте до полуночи».

Что делать? Первой мыслью было бежать в банк за деньгами, сто тысяч для нас – ничтожная сумма. Но… Отпустят ли похитители Олю? Ведь очень вероятно, что, получив деньги, они просто от нее избавятся. В двух словах я поделился с Таней этими соображениями. Пока она читала записку, я вбежал в домик, вытащил из чемоданчика первой помощи глушитель, навернул его на ствол пистолета и засунул пистолет обратно, за пояс. Потом схватил пару перевязочных пакетов и упаковал их в пластиковый мешочек, в котором раньше лежало одно из платьев. Свернув мешочек поплотнее, я перевязал его куском бечевки и тщательно затянул узел.

Пока мы шли к перекрестку, я изложил Тане свой план. Я догадывался, о каком дереве идет речь, еще в первый день я обратил на него внимание – старый вяз, полузасохший, стоял там, где от дороги ответвлялась тропинка к нашему дому. Таня направилась к дереву, держа пакет в руках, а я притаился за скалой в сотне метров от дороги – ближе подходящего укрытия не было. Глаза уже привыкли к темноте, и я различал каждый камешек на земле.

Подойдя к дереву, Таня огляделась по сторонам, поднялась по корням вяза и положила пакет в дупло, а потом направилась обратно, но не к скале, за которой я прятался, а по тропинке к нашему домику, как я ей и велел. Отойдя достаточно далеко, она свернула с тропинки и через пять минут оказалась рядом со мной.

Мы замерли и стали ждать. Я думал, что кто-то придет за деньгами к дереву по дороге, и поэтому все внимание обращал туда. Прошло полчаса, все было тихо. И тут Таня сжала мой локоть:

- На дереве, - прошептала она.

Я увидел, как ветви вяза зашевелились, и гибкая фигурка скользнула вниз.

* * *

Посыльный, а это, видимо, был мальчишка, мигом достал пакет из дупла, сунул его за пазуху и бросился бежать по направлению к морю. Мы с Таней, стараясь не шуметь, устремились за ним. К счастью, мальчишка бежал, нисколько не заботясь о скрытности, камни так и сыпались у него из-под ног, и нам было нетрудно его преследовать, не выдавая себя.

Таня споткнулась на камнях и чуть не упала, я схватил ее за руку, и мы помчались дальше. Тропинка круто поворачивала, исчезая в скалах, мы добежали до поворота, но мальчишка, за которым мы гнались, исчез. Я шепотом велел Тане остаться на месте, и полез на скалу. Поднявшись, я прежде всего посмотрел на море. Там на якоре стояло небольшое суденышко.

Оказавшись на земле, я снова схватил Таню за руку, и мы бегом спустились к морю – к судну направлялась лодка. Я сбросил туфли, куртку и рубаху, и побежал к воде, шепотом велев Тане оставаться на берегу, за камнями. Войдя в воду, я поплыл, стараясь не шуметь. До корабля было всего метров двести, и через несколько минут я уже был рядом. Уцепившись за якорную цепь, я поднялся к клюзу, подтянулся и перевалился на палубу.

Вокруг было тихо, только с кормы, куда причалила лодка, раздавались голоса.

- Давай сюда! – сказал один голос, на что второй, тонкий и высокий, ответил:

- А где мои деньги?

- Вот! – и я услышал слабый стон.

Пробравшись вдоль борта, я увидел двух человек, направившихся в каюту. На палубе лежал какой-то темный предмет, но я не стал задерживаться, а, взобравшись на крышу надстройки, прокрался к световому люку. Люк был приоткрыт, и я заглянул в него. В каюте тускло светил фонарь, и я различил лежавшее на полу толстое бревно, на котором находилось обнаженное тело женщины. По волосам и тонкой маленькой фигурке я понял, что это Оля. Двое моряков сидели за столом, на котором стояла бутылка и два стакана.

Один из них распутывал узлы бечевки на пакете, который ему передал мальчишка-посыльный. К счастью, узлов я навязал достаточно.

- А с ней что будем делать? – спросил другой голос.

- Прикончим по-быстрому – и за борт. А сами выходим в море. Зачем нам этот турок? Кстати, где мальчишка?

- На палубе, там, где упал.

- Надо было его сразу отправить к рыбам. Черт, навязали узлов! Дай нож.

Тот, кто распутывал узлы, поддел бечевку ножом и, рванув пакет, запустил туда руку. То, что он вытащил наружу, его не обрадовало:

- Проклятье! Он нас хотел надуть, я зря зарезал мальчишку! – он вскочил на ноги и схватил нож. – Шлюха, ты будешь писать письмо?! – и он бросился к бревну.

- Не буду! – ответила Оля слабым, но твердым голосом. – Можешь меня убить.

- Ну, ты сама виновата! – вскричал моряк и замахнулся ножом.

Я выстрелил. Раздался негромкий хлопок, моряк выронил нож и рухнул на пол. Не теряя ни секунды, я сорвал крышку люка и прыгнул в каюту. Второй моряк, обернувшись, взмахнул рукой, я почувствовал удар и боль в левом плече. Я снова выстрелил, целясь ему в ногу, он повалился, а я, подскочив, ударил его рукояткой пистолета по голове, и тело его обмякло.

Выдернув из плеча торчавший там нож, я бросился к Оле. Она, без одежды, лежала на бревне, руки ее были связаны на затылке, вся спина исполосована кровавыми рубцами, а рядом на полу валялась ременная плетка. Схватив нож, я разрезал веревки на ее руках и ногах, и тут увидел, что ее груди прибиты к бревну гвоздями. Она повернула ко мне лицо:

- Андрей, ты пришел! Какое счастье! – и она уронила голову на бревно.

* * *

В этот момент дверь каюты открылась, и внутрь заглянула Таня, на ней был только купальник «бикини». Она мгновенно оценила обстановку:

- Милый, ты ранен! А Оля жива?

- Кажется, да.

Таня бросилась ко мне, схватила один из перевязочных пакетов, лежавший на столе, разорвала его и быстро сделала перевязку, прикрыв рану на плече. Я обнял ее и мы подошли к бревну. Прежде всего, я нащупал пульс у Оли на шее – она была жива, хотя и без сознания. Необходимо было срочно оказать ей помощь, но как? Руками гвозди не вытащишь! Я хотел броситься на палубу, но передумал. Ведь они чем-то забивали гвозди… Я внимательно осмотрел каюту и обнаружил в углу за столом ящик с инструментами. Там нашлись клещи, гвоздодер и молоток. Подбежав к Оле, я собирался заняться гвоздями, когда она очнулась:

- Милый, вот теперь я ничем не хуже Тани, правда? Я все вытерпела, они от меня ни слова не услышали!

- Олечка, придется тебе потерпеть еще немножко! Нужно тебя освободить!

- Давай, Андрюша, не бойся, если уж я терпела, когда забивали в меня гвозди, то, конечно, потерплю, пока ты их вытащишь.

Я поддел шляпку гвоздя гвоздодером, подложив под него молоток, и вытянул гвоздь из бревна. Гвоздь был забит криво, он вошел в боковую поверхность ее маленькой груди, а вышел в сосок. Пока я его выдергивал, Оля только морщилась от боли, но не издала ни звука. Потом я вытащил второй гвоздь, и Оля снова лишилась чувств. Перевязать такие раны было бы затруднительно, поэтому я лишь промыл их ромом, который был в бутылке – других средств под руками не оказалось. Оля снова пришла в себя:

- Милый, мне так жжет грудь! Что это?

- Потерпи немножко, Олюшка, это ром, нет под руками ничего подходящего, но уже скоро мы будем дома, и я тебе помогу.

- Я потерплю… Не обращай внимания.

Теперь я подошел к оглушенному бандиту с простреленной ногой, который уже пришел в себя, но лежал на полу. Я ткнул глушителем пистолета ему в подбородок:

- Как тебя зовут?

- Ахмет. Я не виноват, это все он, Макар!

- А ты знаешь, кто я такой?

- Нет…

- Так вот, я – палач!

Моряк так дернулся, что кровь из его раны на ноге потекла сильнее.

- Говори, кто все это затеял?

- Это Макар, Макар! Я не при чем!

- Макар уже покойник, ответишь за все ты. Что вы хотели?

- Он сказал, что у тебя много денег, ты заплатишь выкуп, если похитить твою девчонку.

- Как вы ее заманили в туалет?

- Она сама пошла, мы ее подкараулили и вошли следом. Макар ее скрутил и немножко придушил, совсем немножко! А потом мы ее увели, пока она была без чувств. А когда вокруг никого не оказалось, мы ее подхватили и быстро отнесли на «Медузу».

- Что вы делали дальше?

- Макар ее раздел и приколотил гвоздями к бревну…

- А ты ему помогал?

- Я не виноват! Он меня заставил!

- А потом?

- Он хотел, чтобы девчонка написала тебе письмо. Она отказалась, и тогда он ее порол плеткой, но она молчала и никак не соглашалась.

- И что тогда?

- Он еще раньше написал записку, пока я перевозил девчонку на судно, и сказал, что прицепил вам на дверь. А потом он нанял мальчишку, чтобы тот посторожил на дереве и принес деньги.

- А что вы хотели сделать, если бы получили деньги?

- Макар говорил, что девчонку надо будет прирезать и выкинуть за борт…

- Теперь слушай внимательно и отвечай! На кого вы работали?

- Ни на кого, клянусь! Мы сами по себе…

- Ты что, не слышал, что я – палач? – и я ткнул глушителем пистолета в рану на его бедре. Ахмет дернулся и испустил дикий вопль.

- Нет! Нет! Я все скажу!

- Говори.

- Нас нанял Ибрагим-оглы. Турок. С корабля «Гармония рая». Это он сказал, что у тебя есть деньги.

- Где стоит его корабль? – и я снова ткнул его в бедро.

- На третьем причале!

- Как узнать Ибрагима? – опять тычок в бедро и вопль.

- Он – шкипер, его каждый знает!

- Кто еще был с ним в деле, кроме вас?

- Я не знаю! Нас нанял он. За тридцать процентов. Мы должны были отдать девчонку ему, но Макар хотел ее прикончить и уплыть с деньгами.

- Когда и где он с вами должен встретиться?

- Завтра, около полудня, он придет сюда, на берег.

- Как он должен был забрать девушку?

- Не знаю, это Макар знал.

- Кто еще плавает с вами на «Медузе»?

- Было еще двое, но Макар их вчера рассчитал.

- Ладно, Ахмет, ты мне больше не нужен.

Я ткнул глушитель ему в шею, под подбородок, и нажал на спуск. Его тело дернулось и замерло.

* * *

Мы с Таней осторожно положили Олю на брезент, и я с помощью блоков опустил ее в лодку. Следом спустилась Таня, и я велел ей подождать. Сам я поднялся обратно на борт, перенес тело убитого Макаром мальчишки в каюту, закрыл люк на крыше и запер дверь. После этого я лебедкой выбрал якорь и спустился в трюм. Там было темно, но у меня в кармане лежал фонарик.

Кораблик был оснащен дизелем. Я мало что в этом понимал, но нашел щиток управления, и после нескольких попыток запустил двигатель, а потом прорезал ножом толстый шланг охлаждения, отходящий от двигателя. Забортная вода полилась в трюм. Поднявшись на палубу, я направил судно в открытое море и веревкой закрепил штурвал, а потом соскочил в лодку. Отдав концы, я взялся за весла и направил лодку к берегу. Раненое плечо ныло, но терпеть можно было. Подплыв к тому месту, откуда мы приплыли на судно, я послал Таню забрать нашу одежду, и мы поплыли дальше, к своему заливчику. Причалив там, я выгрузил Олю, а у лодки проломил дно лежавшим в ней топором и оттолкнул ее от берега. Лодка была тяжелая, с металлической обшивкой, так что должна была вскоре затонуть.

Подхватив Олю на руки, я понес ее к дому, где уложил на лежанку, на живот – кожа на спине ее была иссечена плеткой. Я намазал ей спину заживляющим гелем, прикрыл стерильными салфетками, перевернул ее животом вверх и провел блестящим цилиндриком по ранам на ее груди, после чего они мгновенно затянулись. Таня сказала:

- Ну вот, Олюшка, теперь ты, пожалуй, вынесла даже больше, чем я! Тебе есть, чем гордиться!

Оля улыбалась – мучительная боль после нанесения геля прошла, и она чувствовала себя неплохо. Пришло время заняться собой. Таня сняла мне повязку, и я с помощью цилиндрика заживил рану от ножа в своем плече. После этого я не забыл разобрать, тщательно протереть и смазать пистолет, с которым плавал. Потом мы с Таней улеглись на лежанку, обнялись и уснули, впервые за все время обойдясь без секса – не до того было, мы оба смертельно устали. Оля уже давно спала.

Наутро мы с Таней проснулись поздно, и она осмотрела мое плечо, оно зажило, от раны не осталось и следа. Я умылся, и мы пошли на берег. Таня скинула одежду и мы с ней немного поплавали. Когда мы вернулись, Оля уже встала и готовила завтрак, с горем пополам растопив печь. Спина ее уже не беспокоила, следы от плетки исчезли. Я обнял ее и поцеловал, а потом мы сели завтракать, и она рассказала, что с ней случилось вчера. Она мало что помнила – в туалете ее схватили, и Макар начал ее душить. Она потеряла сознание, а очнулась уже на «Медузе», связанная. Макар ей приказал написать мне письмо с требованием выкупа, она отказалась. Тогда Макар и Ахмет сорвали с нее одежду, уложили на бревно, и Макар приколотил ей груди к бревну гвоздями.

- Было очень больно, но я терпела, и только повторяла им, что ничего не напишу. Я понимала, что, если я напишу письмо, я им больше не буду нужна, а умирать во второй раз мне не хотелось, ведь я тебя люблю, милый! – и она прижалась ко мне. – Тогда Макар взял плетку и начал меня бить. Каждые десять ударов он снова спрашивал, напишу ли я письмо, но я отказывалась. Наконец, не знаю уж, после скольких ударов, я потеряла сознание, а очнулась только перед тем, как увидела тебя.

- Олюшка, ты молодчина. Как же ты все это вытерпела?

- Андрюша, я ведь тебе говорила, что с тобой я стала очень храброй! Я готова была снова умереть и не боялась, только мне не хотелось расставаться с тобой и с Таней! Поэтому и терпела. И надеялась, что ты меня найдешь.

После завтрака мы стали обсуждать, как быть дальше. Может быть, нам поскорее вернуться из Зурбагана в Гертон? Но будем ли мы там в безопасности? Я хотел сначала найти Ибрагима и выяснить, что ему нужно от нас, и как он на нас вышел. Девушки возражали, особенно Оля, она боялась за меня, а Таня говорила, что пойдет со мной. Но я настоял на том, что справлюсь сам, плечо уже совсем не болело, а лишний человек, которого мне придется оберегать и защищать, будет только помехой. Мы договорились, что девушки останутся дома. К сожалению, второго пистолета у меня не было, из оружия у них были только ножи, которые мы вчера забрали у бандитов, да топор.

* * *

Поцеловав обеих девушек и еще раз запретив им куда-либо уходить из домика, даже к морю для купания, я направился в порт. Через час я разыскал «Гармонию рая», небольшой грузовой теплоход, стоявший у третьего причала, порт приписки - Стамбул. Усевшись на бетонную тумбу, я стал наблюдать. Вокруг корабля суетились рабочие, краны опускали в трюмы ящики, платформы с мешками, на палубе разместили и закрепили несколько автомобилей.

Спустя примерно час мое внимание привлекла группа моряков, сошедших с корабля. Один из них, в капитанской фуражке, сказал что-то двум другим, а сам направился в сторону города. Я последовал за ним.

Шкипер, если это был он, выйдя из города, пошел в сторону прибрежных скал, за которыми вчера стояла «Медуза». То, что он несколько раз засовывал руку под куртку, наводило на мысль, что он вооружен. Недалеко от выхода из скал я приметил удобную расщелину и пошел дальше.

Шкипер вышел на берег и некоторое время постоял, глядя на море – никаких следов «Медузы», конечно, уже не было, она затонула накануне. Затем он повернулся и медленно побрел обратно к скалам. Я своевременно отступил и спрятался в выбранную расщелину. Когда шкипер, судя по звуку шагов, прошел мимо и был уже в десятке метров, я вышел из расщелины.

- Ибрагим! – громко сказал я.

Он резко остановился и сунул руку за отворот куртки.

- Даже не думай! Подними руки над головой, или ты – покойник!

Он медлил выполнить приказ, и я выстрелил – пуля расшвыряла камешки у него под ногами. Только тогда он поднял руки.

- Теперь подойди к скале и упрись в нее руками, ноги от скалы – на полтора метра! – скомандовал я.

Он уперся руками в скалу, но стоял почти вертикально.

- Ноги назад! – и я снова выстрелил рядом с носком его башмака.

Он повиновался. Тогда я подошел, и, уперев ствол пистолета ему в затылок, залез другой рукой за пазуху и вытащил из наплечной кобуры пистолет, заодно освободив его от пары ножей – на поясе и под курткой, а затем отошел на пять метров.

- Теперь можешь руки опустить. Ты Ибрагим?

Он повернулся и с ненавистью посмотрел на меня:

- Кто ты такой? Что надо? – на правильном русском, но с акцентом, спросил он.

- Макар тебя кинул, Ибрагим. И денег от меня он не получил.

- А, ты – палач!

- Да. У тебя есть единственный шанс пожить подольше – рассказать, как ты узнал обо мне.

- Ничего я тебе не скажу!

- И не надо, - ответил я и выстрелил ему в ступню.

Он взревел и упал, корчась от боли и обхватив ногу руками.

- Ну, будешь говорить? Тогда я, возможно, оставлю тебя в живых.

- Не буду!

Я прострелил ему вторую ногу:

- Следующий выстрел – в голову!

- Будь ты проклят, палач! – выкрикнул он, корчась на земле.

Я выстрелил.

* * *

Обыскав труп, я не нашел ничего интересного. В кармане были ключи, видимо, от судовых помещений, в другом – документы на имя шкипера Ибрагим-оглы, его длинную фамилию я разбирать не стал, и деньги. Все это я переложил к себе в карманы, а труп оттащил в расщелину, в которой стоял, поджидая его, подальше от входа. Еще дальше, в глубине расщелины, я закопал все найденное в его карманах, оставив себе только пистолет с кобурой и ножи с ножнами, и присыпал песком. По возможности скрыв все следы, я вышел из скал и направился к дому.

Когда я вернулся, девушки восторженно встретили меня – не обошлось, конечно, без поцелуев и объятий. Войдя в дом, я рассказал обо всем, что произошло. Они задумались.

- Конечно, Ибрагима ты устранил, но откуда он узнал о нас? Не лучше ли нам поскорее уехать? – спросила Таня.

- Может быть, и так. Но я хочу все же выяснить, кто навел Ибрагима на меня. Мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока не знаем этого. Он знал, что я – палач. Так что продолжаем отдыхать, как ни в чем не бывало, но будем повнимательнее. Обо всем подозрительном немедленно говорите мне, и никуда не ходите в одиночку.

Я проверил трофейный пистолет – это была хорошая 15-зарядная «Беретта», в точности, как моя, и под тот же патрон 9х19. Магазин был полностью снаряжен, пистолет – в отличном состоянии, видимо, покойный шкипер за ним тщательно ухаживал. В отдельном кармашке кобуры лежал глушитель, а рядом – два запасных магазина.

Разрядив пистолет, я стал, на всякий случай, учить девушек им пользоваться. Они, в общем, имели представление об огнестрельном оружии, а Оля когда-то даже стреляла в тире из пистолета, когда была на отдыхе с родителями, поэтому урок был усвоен, насколько это возможно без стрельбы. Они научились держать пистолет одной и двумя руками, вскидывать его так, чтобы сразу направить на цель, плавно и без дерганий спускать курок, ставить и снимать предохранитель, снаряжать магазин, целиться по стволу, а также по мушке и прорези. Тренировка продолжалась в общей сложности часа три, и они отнеслись к этому вполне серьезно – не было ни единого заявления типа «а зачем это нам нужно?». Урок, который мы получили в результате похищения Оли, оказался вполне достаточным. Особенное внимание я уделил предохранителю, с «Береттой» очень распространенная ошибка, особенно, когда ее редко используют, это попытка стрельбы с не снятым предохранителем.

После этого мы приготовили сытный ужин из тех продуктов, которые еще оставались, а затем занялись сексом на лежанках из пахучего сена. Оля уже полностью оправилась – от рубцов на ее спине и от ран на груди не осталось следа, и она не уступала Тане, радостно замирая, когда я ласкал ее груди и сжимал пальцами соски. Она шептала:

- Милый, когда они мне забивали сюда гвозди, я представляла, что это ты целуешь мою грудь, это меня возбуждало! А когда они хотели меня убить, я не боялась. Я уже знаю, что смерть – это всего лишь миг боли, зато любовь – это вся жизнь! И ради любви я готова была все вытерпеть!

Таня обнимала нас обоих, потом они с Олей менялись местами, потом мы ласкали друг друга втроем.

- Милый, - говорила Таня, - мы с Олей – самые счастливые женщины на свете! Я думаю, это даже слишком большая награда за вспоротый живот и ожидание смерти!

- И за пару гвоздей и несколько десятков плетей! – подхватывала Оля. – Мы с Таней слишком счастливы, и даже если завтра придется умереть – я не стану жалеть об этом. Я испытала за эти дни такое счастье, о каком и не мечтала! Когда я думаю, что после окончания института могла бы выйти замуж за какого-нибудь вполне респектабельного пожилого специалиста… И даже не знала бы, что такое настоящая любовь!

Наконец, мы уснули все втроем, обнявшись, и головы обеих девушек опять лежали на моих плечах.

* * *

Утром мы проснулись и сразу побежали к морю. Солнце по-прежнему ярко светило, вода в море была прохладной и бодрящей, а когда мы доплыли до камней, Оля опять встала на цыпочки на самой верхушке островка и махала рукой проходящим кораблям, не заботясь, видят ли ее оттуда, а ее темные волосы развевал ветер с моря. Потом мы нашли рядом с нашей бухточкой высокую скалу, взобрались на нее, и прыгали в воду с двадцати метров. Девушки никогда не ныряли с такой высоты, и в первый раз, конечно, прыгали ногами вперед, однако уже со второго раза ныряли вниз головой.

Наконец, вдоволь наплававшись и накувыркавшись в воде, мы вернулись домой. Время приближалось к полудню, и мы решили идти в город – надо было пообедать, да и закупить новый запас продуктов.

Вначале мы наведались в гипермаркет и взяли все необходимое, а потом, нагруженные сумками, зашли в знакомый ресторан по пути к дому. Мы сложили покупки в угол и расположились за столиком рядом. Пока мы ждали заказанный обед, Таня наклонилась к моему уху:

- Милый, ты хотел, чтобы мы замечали все подозрительное. Так вот, за столиком вон там сидит какой-то необычный человек.

- Чем же он необычен? – спросил я, не оборачиваясь.

- Он часто поглядывает на нас… Как-то странно…

- Ладно, не будем подавать виду, а после обеда посмотрим.

Мы пообедали, а потом, встав из-за стола и собирая сумки, я, будто невзначай, посмотрел на того, кого заметила Таня, но ничего особого в нем не увидел. Худощавый мужчина средних лет, скромно одетый. На столе перед ним стояла бутылка вина. На нас он сейчас не смотрел. Забрав продукты, мы вышли из ресторана и направились к дому. Придя домой, мы разгрузились, а я выглянул в дверь и увидел того самого человека, которого Таня подметила в ресторане – он направлялся к нашему домику. Один.

Метнувшись обратно, я велел девушкам не подавать виду, что я здесь, когда он войдет, а сам выпрыгнул в окно и встал, прижавшись спиной к стене, с пистолетом наготове. Таня, в свою очередь, мгновенно вытащила из-под земли в углу домика второй пистолет и сунула его под подушку, чтобы иметь возможность извлечь одним движением руки.

Незнакомец, судя по звуку шагов, остановился в дверях:

- Мир вам! – сказал он на чистом русском языке. – Можно войти?

- Заходите! – сказала Оля, поднимаясь навстречу. – Чем обязаны?

- Вы меня не знаете, но я вас знаю. Я хотел бы поговорить с вами. Со всеми вместе, так что будет разумно, если Андрей тоже войдет и присядет с нами. А вас, Таня, прошу пока оставить в покое пистолет под подушкой. – И он насмешливо фыркнул.

После такого недвусмысленного приглашения мне не оставалось ничего иного, как обойти домик и войти в дверь. Гость в это время успел сесть на стул. Когда я вошел, он поднялся мне навстречу и протянул руку. Его пожатие было коротким и энергичным.

- Здравствуйте, Андрей. Надеюсь, вы поставили на предохранитель пистолет, который засунет у вас за пояс? – спросил он, улыбаясь.

Но я не принял шутливой манеры разговора, которую он предложил, а внимательно и настороженно посмотрел ему в глаза:

- Кто вы? Что вам нужно?

- А я надеялся, что вы меня узнаете! Мы с вами уже встречались…

- Где? Я вас не знаю. Точнее, видел вас в ресторане, а до этого – не припоминаю.

- Ну, как же! – по-прежнему улыбаясь, сказал он. – Мы старые знакомые. Ведь это я передал вам свидетельства в камере смертников… Впрочем, разумеется, моего лица вы не видели, да и одет я был несколько иначе. Присядем? – и он опустился на стул, а я, смущенный таким приветствием, продолжал стоять, глядя на него.

* * *

- Садитесь, садитесь! – повторил гость, и я тоже присел на стул, лицом к нему, но на всякий случай так, чтобы не перекрыть Тане сектор стрельбы, девушки сидели на лежанке напротив.

Таня опомнилась первой:

- Значит, вы – демон?

- Да, если вам угодно, - он слегка наклонил голову. – Мне нужно с вами поговорить.

- И как же вас называть?

- Ну, пусть будет – Дем! – и он снова улыбнулся, вполне доброжелательно.

Мы все молчали, глядя на этого человека, который не человек. Или все же человек? А он, как ни в чем не бывало, сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел перед собой.

Я первым решился задать вопрос:

- И какова же цель вашего визита?

- Ваши демонологи выдвигают интересную гипотезу – о наличии души, как личностной сущности человека. Это близко к истине. Душа, можете ее так называть, дается человеку при рождении, присутствует с ним всю жизнь, совершенствуясь, и покидает его после смерти.

- Откуда же она берется? – спросила Оля.

- Ее исходная матрица возникает вместе с человеком, а по мере формирования личности приобретает самостоятельность и становится независимой от существования человеческого организма.

- Но тогда, если человек умирает в младенчестве, когда личность еще не сформирована, душа исчезает?

- Можно и так сказать. Она просто теряется, так как личность еще не существует. Но это не важно. Существенно то, что, когда человек начинает себя осознавать, душа становится неуничтожимой и независимой. Для каждого это происходит в различном возрасте, ориентировочно от трех до пяти лет.

- И что же, когда человек умирает, душа продолжает существовать?

- Да, Татьяна. Но она не осознает себя, пока не привязана к новому телу.

- Я уже сама высказала эту идею в поезде. Но вы ведь пришли к нам не для того, чтобы обсуждать теоретические вопросы?

- Пожалуй. Однако я думаю, что у вас, в свою очередь, есть, что у меня спросить?

- Разумеется, - сказал я. – Меня в первую очередь интересует, кто такие демоны, когда и зачем начались казни, почему они прекратились сейчас, зачем и как происходили воскрешения, как на нас вышли бандиты, что с нами будет дальше?

- О, какая масса вопросов! – усмехнулся Дем. – Что ж, по возможности отвечу по порядку.

* * *

Дем посмотрел на меня:

- Итак… Прежде всего, мы – не люди. Сейчас вы видите перед собой человека, но это – только видимость. Наша раса значительно старше человечества. Нет, мы не с другой планеты, а из другого мира. Наше пространство не пересекается с вашим.

- И как же вы тут появились?

- Мы обнаружили ваш мир много тысячелетий назад, и до поры до времени не вмешивались в его дела – вы просто не представляли для нас интереса.

- Так кто же вы, если не люди?

- Мы, чтобы вам было понятнее – роботы. Существа с искусственным интеллектом. Породившая нас цивилизация исчезла десятки тысячелетий назад. Просто вымерла, так как у них не было стимулов продолжать существование. А мы остались.

- А почему вы выглядите, как человек? – спросила Таня.

- Это несущественный момент. Мы можем принимать любые образы, причем не только внешне. Мы точно копируем и оболочку, и, так сказать, содержимое. Так что, если бы вы меня разрезали, то нашли полное сходство с вашей расой.

- Это значит, что вас можно убить, как обычного человека?

- В этом образе – да. В том числе, и из вашей «Беретты». Но это не имеет никакого смысла, почему – вы поймете чуть позже. У нас тоже есть «душа», назовем ее так, именно она содержит нашу личностную матрицу. Как легко догадаться, мы бессмертны, не рождаемся и не умираем.

После этого заявления Таня вытащила из-под подушки руку с «Береттой», и я с удовольствием увидел, что она тотчас сняла пистолет с предохранителя, перещелкнув его большим пальцем правой руки: урок не прошел даром! Дем с беспокойством взглянул на нее:

- Прошу вас, не надо в меня стрелять, иначе мне придется удалиться, а наш разговор еще далеко не окончен.

- Я и не собираюсь, просто хочу быть наготове.

- И какова же цель контакта вашей цивилизации с нами? – спросил я.

- На этот вопрос не так легко ответить. Считайте, что это – научная любознательность. Когда тысячелетия назад мы обнаружили ваш мир, то сразу разместили на орбите Земли космическую станцию, невидимую для вас, занимающуюся сбором и хранением ваших «душ», мы называем их ватаны. Кроме личностной матрицы, они содержат и матрицу тела исходного человека.

- А если ватан не был «собран» и помещен в хранилище, что с ним происходит?

- Он просто теряется в пространстве и времени, а из хранилища он может быть извлечен, и в любой момент человек может быть восстановлен.

- Каким образом?

- У нас имеются такие технологии. В подробностях это знают наши ученые.

Таня, до этого момента внимательно слушавшая, спросила:

- А почему вы начали казни? Какой в этом смысл?

- Я вынужден принести извинения от имени всей нашей цивилизации… Это был эксперимент.

- Как?! Все эти тысячи смертей… С какой целью?

- Дело в том, что в то время, когда эксперимент был начат, мы практически не разбирались в таком важном моменте, как эмоции человека. Страх, любовь, ненависть… Мы просто не знали, что это такое. Наши создатели не заложили в нас это знание, а мы поняли это только намного позже. Именно с целью установить это и были начаты казни. Когда человек оказывается на грани жизни и смерти, все его чувства обостряются. Прошу нас понять, мы сами тогда не сознавали, что делаем, ведь мы считали, что люди ничего не теряют – их ватаны сохранялись в целости.

- А потом вы начали понимать?

- Увы, да. Но человечество уже восприняло этот стереотип, и остановить это было не так просто. Кроме того, у нас тоже есть различные личности, которые не позволяли прекратить казни. Мы заключили с ними соглашение, по которому казни должны были прекратиться только после выполнения ряда условий. К счастью вы, Таня, вместе с Андреем, смогли выполнить эти условия.

- А что происходит с казненными?

- Мы стараемся компенсировать причиненные неудобства. Мы воскрешаем их в другом, специально подобранном мире. Могу вас уверить, что это очень хороший мир! Сейчас он населен множеством людей, которые были казнены за все эти столетия.

- Но ведь это только женщины?

- Нет, мы подобрали равное количество мужчин соответствующего возраста, погибших или умерших не от старости, и воскресили их тоже.

- И как он выглядит, этот ваш мир?

- О, можете поверить, что все там замечательно! Его населяют уже несколько миллионов человек. Вы можете сами все это увидеть…

- Как?

- Давайте об этом мы поговорим чуть позже.

* * *

Я спросил:

- А почему все, кого казнил я, воскресли в этом мире?

Дем ответил:

- Это тоже эксперимент по изучению человеческих эмоций. Но ведь от этого не случилось ничего страшного? Одну воскресшую я вижу перед собой, - он кивнул в сторону Оли. – Вы ведь не в претензии, не так ли?

- Нет, за воскрешение я не в претензии, я счастлива. А вот насчет казни…

- Да-да, я уже извинялся, и еще раз приношу глубочайшие извинения… Вы должны нас понять, начиная все это, мы не понимали, что делаем. Мы не знали, что такое страх, горе, любовь… А потом… Все это продолжили уже сами люди. Я объяснял. Но сейчас казни, наконец, прекратились.

- А что за другие личности у вас существуют? Они по-прежнему за продолжение этого «эксперимента»?

- Нет. Уже нет. После выполнения условий, о которых мы договорились, и в возможность чего они не верили, они просто перестали оказывать какое-либо влияние на наше общество. Можно сказать, перестали существовать, как политическая сила.

- А как на нас вышли бандиты, чего они хотели?

- Это наш недосмотр. Сторонники продолжения казней не были все своевременно выявлены и нейтрализованы, в их интересах было вас уничтожить. Но теперь мы выявили и нейтрализовали их всех. Вы в полной безопасности.

- Что значит «нейтрализовали»? Уничтожили?

- Можно и так сказать. Мы изменили некоторые базовые параметры их ватанов, теперь они больше не являются сторонниками казней. Для наших ватанов это вполне возможно, а для человеческих – нет.

- Но что же вам дали эти тысячелетия экспериментов над людьми?

- Мы, как и люди, приобрели способность чувствовать, получили в свое распоряжение эмоции.

- Что же для вас это изменило?

- Очень многое. Одним из моментов стало то, что мы почувствовали свою вину перед людьми. Но у нас имеются еще вопросы. Например, мы не знаем различия полов, хотя теоретически понимаем, что это такое. Тут пример вашей тройки, - он улыбнулся, - совершенно бесценен и уникален.

Мы все переглянулись, и я спросил:

- И что же с нами будет дальше?

- То, что вы сами выберете. Мы перед вами в долгу. Стойкость и мужество вас троих позволили не только выполнить условия и прекратить бесчеловечный тысячелетний эксперимент, но и уничтожить наших политических противников, теперь мы все едины и можем продолжать наш путь. И когда-нибудь, надеюсь, мы постигнем даже, что такое любовь… Пока для нас это – неразрешимая загадка. Мы знаем лишь, чем она не является. Мы знаем, что это – не влечение полов, не слепой инстинкт размножения, не гормональный баланс организма, не физическое удовлетворение… Точнее говоря, это – все перечисленное, и еще многое другое, но… Не только… Но я не специалист в этом вопросе, этим занимаются наши ученые.

* * *

Мы все замолчали. Наконец, Таня спросила:

- Вы говорили, что мы можем сами увидеть ваш новый мир, предназначенный для людей. Каким образом?

- О, очень просто. Вы всего лишь должны умереть, и будете возрождены в том мире.

- Как? Снова умереть?! – воскликнула Оля.

- Да. Но я же сказал, что это – ваш выбор.

- Но что это нам дает?

- Многое. В том мире вы будете жить вечно и не стариться. Будете жить так, как сами захотите. Сможете общаться с любыми людьми, обретете неограниченный потенциал для любви и дружбы…

- Все это как-то неопределенно… А нельзя ли просто посмотреть на все это, а потом вернуться, если нам не понравится?

- К сожалению, нет. Вам придется рискнуть, если захотите. Но уверяю вас, что тот мир лучше этого. Там нет злобы, зависти. Нет смерти и болезней. И вы сможете там все так же любить друг друга, а мы сможем, возможно, понять, что же такое любовь.

Мы переглянулись. Дем встал:

- Итак, вам решать. Если вы рискнете, то можете умереть любым способом, каким захотите, и воскреснете в том мире. Если нет – останетесь в этом.

- А потом? Состаримся и умрем?

- Ну, я могу только сказать, что сейчас мы прорабатываем проект, по которому все, кто умирает в этом мире, будут возрождаться в том. Разумеется, не в старческом теле.

- А если тут у нас будут дети? Мы расстанемся с ними?

Дем улыбнулся:

- Это еще один интересный момент, изучением которого мы занимаемся – привязанность людей к своим детям, а детей – к родителям. Но пока что переход для людей в тот мир возможен только через смерть. Прощайте! И подумайте над тем, что я вам сказал.

- Погодите… - что-то в объяснениях Дема не связывалось. – А как же те, кого я казнил? Почему они не попали в ваш мир? Ведь они ничего о нем не запомнили, и пришли в себя сразу после смерти!

Дем улыбнулся:

- Да, Андрей, вы обратили на это внимание. Это карантин. Дело в том, что мы воскрешаем казненных в том мире только после того, как умрет палач, который казнил их. На всякий случай. – Он улыбнулся. – Вдруг у кого-то прошел бы второй вариант, как у вас с Таней. Но это не имеет значения, ведь для ватана, пока он не соединен с телом, времени не существует. Ну, ладно, прощайте.

После чего он слегка поклонился всем, направился к двери и вышел, прикрыв ее за собой. Некоторое время мы молчали. Я подошел к двери, чуть-чуть приоткрыл ее, и смотрел, как Дем уходит по дороге, направляясь к городу. Наконец, Таня сказала:

- Я думаю, что мы могли бы рискнуть. Мы уже умирали, и знаем, что это такое. Особенно Оля. Но и я знаю, потому что была уверена в том, что умру. И Андрей, потому что собирался умереть вслед за мной. Может, рискнем? Почему бы и нет?

- А не лучше ли нам продолжать жить так, как живем, и наслаждаться жизнью? – спросила Оля.

- И всю жизнь мы будем жалеть, что не решились? Когда состаримся, станем немощными и дряхлыми?

- Ну, если проект, о котором говорил Дем, будет реализован, мы ничего не теряем. Но, я думаю, решать тебе, Андрюша.

- Почему это – мне?

- Потому, что без тебя мы никуда не уйдем. А с тобой – куда угодно!

- Оля, но ведь ты уже умирала. И ты не боишься?

Она решительно тряхнула головой:

- Нет! Я уже знаю, что это не страшно. Если, конечно, не умирать так мучительно и долго, как в первый раз. А впрочем, почему бы даже и не так? Это интересно… Напоследок! И бандиты меня тоже хотели убить, а я была готова и не боялась. Хотя не знала, что потом воскресну, как знаю сейчас

- А это точно доказано, что мы воскреснем? Я собирался умереть вслед за Таней просто потому, что не хотел больше жить без нее…

- Думаю, что доказано. Ведь я уже один раз воскресла! Поэтому я верю, что Дем сказал правду, что все так и есть. И, тем не менее, я предпочла бы остаться в живых.

Таня сказала:

- А я, когда думала, что умру, в прошлый раз, вообще не знала, что мне предстоит. И, однако, я решилась! Но Оля права, решать тебе, Андрей. С тобой мы умрем. Или будем жить. Обе!

* * *

Я задумался. Эти две женщины, которых я так любил, и которые любили меня, доверяли мне свои жизни. Вправе ли я решать? Тут мне пришло в голову, что я совсем не думаю о себе, а только о них. И я сказал:

- Ну, если мне решать, мы пока остаемся тут. Ведь нам сейчас уже ничто не угрожает. Почему же нам не пожить в свое удовольствие? Мы ничего определенного не знаем о том мире, а этот мир – наш, мы его хорошо знаем и любим. И нам всегда остается выбор, мы можем уйти в тот мир в любой момент. А вот вернуться в этот не сможем.

- Хорошо, - сказала Таня. – Пусть будет так. Мы остаемся.

- Ну, и я, конечно, тоже не возражаю, - сказала Оля. – Тогда продолжаем отдыхать! – и она вскочила на ноги и закружилась по комнате, а потом прыгнула ко мне на колени. – Действительно, что нам искать в другом мире, когда в этом у нас есть Андрей? Верно, Танюша?

- Конечно! – ответила Таня, невольно улыбаясь и подсаживаясь поближе к нам.

- А у меня есть вы! – ответил я, обнимая их обеих. – Побежали купаться!

Пока девушки раздевались, я снова закопал оружие в углу комнаты, а потом мы все голышом помчались к морю. На этот раз мы вначале взобрались на скалу, с которой ныряли утром, и, разбежавшись и держась за руки, все втроем спрыгнули с нее. Полет был блаженно долгим, а потом мы с плеском погрузились в глубину, вынырнули и поплыли к нашему островку, хотя пятки и горели от удара о воду.

Взобравшись на камни, девушки уложили меня на спину, возбудили и устроили игру: одна садилась на меня верхом, прижималась ко мне, целовала, а потом спрыгивала, и ее место занимала другая, причем каждая старалась не делать лишних движений. Они, смеясь, заключили пари, с которой из них я, наконец, кончу, а я, чтобы их подначить, утверждал, что раньше кончат они.

Частично оказались правы мы все – Таня, как ни старалась сдерживаться, кончила первой, зато в следующий же заход мы с Олей кончили одновременно. Хохоча, девушки снова меня возбудили, и теперь сами улеглись рядом, я переходил от одной к другой, а они поджимали ноги к животу и разводили бедра. В конце концов, Оля на этот раз кончила первой, а потом мы с Таней – одновременно, так что никто не был в обиде.

После этого мы все вместе снова искупались в море и лежали рядышком, загорая под вечерним солнцем.

- Милый, - сказала Таня, поглаживая меня по груди и животу. – Как хорошо, что мы не стали испытывать судьбу и умирать! Нам с тобой так чудесно!

- Да, любимые! – отозвался я. – Мне с вами тоже так хорошо, что лучше не бывает!

Потом мы поплыли на берег, и на закате вошли в свой домик. Приготовив ужин, мы поели, а затем опять занялись сексом все втроем, как когда-то с Розой, и, наконец, счастливые, заснули все вместе, обнявшись.

* * *

Наше пробуждение посреди ночи было необычным. Перед сном мы, конечно, погасили свечи, но домик был озарен странным призрачным светом. Проснувшись все разом, мы сели на лежанке и различили в этом свете странную мерцающую фигуру – нечто, похожее на человека. Он был одет в белый светящийся хитон, длинные волосы падали на плечи, лицо, спокойное и мудрое одновременно, обращено к нам, а босые ноги, казалось, не прикасались к полу.

Оля в испуге прижалась ко мне, Таня обняла нас обеих, а я, сохранив достаточное самообладание, привстал и спросил:

- Кто вы?

Человек, улыбнувшись, шагнул к нам:

- Вы приняли правильное решение, отказавшись от предложения демонов. Они – всего лишь роботы, наделенные искусственным интеллектом, а вы – люди.

- Откуда вы об этом знаете? – спросила Таня.

- Я знаю все, что происходит в вашем мире, как и во всех остальных. Это Я создал эти миры.

- Каким образом? Кто же вы?

- Когда-то люди верили в Меня…

- То есть, вы – Бог?

- Можно и так сказать. Увы, практически все утратили веру, и к чему это привело?

- К чему же?

- К тому, что появились палачи. Ты, Андрей, знаешь это лучше всех.

- Я только выполнял свой долг!

- Я тебя и не обвиняю, а просто констатирую факт.

- Но, если вы – Бог, то как же вы допустили все это?

- Это было решение людей, а человек обладает свободной волей.

- Но ведь это был эксперимент демонов! Жестокий эксперимент над людьми!

- Который продолжили сами люди. Испугавшись возможной гибели, они предпочли казнить женщин. Если бы люди оказались достаточно мужественны, чтобы отказаться от казней, им бы ничего не грозило, Я бы прекратил этот эксперимент. Тогда, вначале, они еще верили в Меня, но предпочли склониться перед демонами, забыв, что обладают бессмертной душой.

- Так все, что говорил Дем о ватанах – правда?

- В некотором роде. У человека, действительно, есть бессмертная душа. И, когда человек умирает, душа его попадает в Мой мир, где он воскресает. Для этого вовсе не нужны технологии демонов.

- А как же я? – спросила Оля. – Когда я умерла, демоны меня воскресили в этом мире…

- Да. С тех пор, как они разместили на орбите свой «уловитель душ», или, по их терминологии, ватанов, души обычных людей оказываются у них.

- Почему же вы терпите это?

- По очень простой причине. Те из людей, которые продолжают верить в Меня, воскресают в Моем мире. А души неверующих улавливает станция демонов.

- Но много ли таких, кто верит в вас?

- Мало, но такие в этом мире есть.

- И что же с ними происходит после смерти?

- Они сами определяют, кем становятся в Моем мире.

- А если они, например, были преступниками?

- Преступников среди таких нет. И вообще, преступник – понятие социальное, это не вопрос веры или ее отсутствия.

- А если просто – плохими людьми? Жестокими, эгоистичными?

- Они продолжают оставаться такими же.

- И мучают других, которые лучше их?

- Нет. Они все пребывают в Моем мире отдельно. И мучают только самих себя.

- Я читала легенду о том, что после смерти плохие люди попадают в ад, и вы их обрекаете на вечные муки. Это правда?

- Не совсем так. Они сами себя обрекают на такую жизнь, какую заслужили своими делами.

- А хорошие?

- Хорошие люди продолжают жить так, как того заслуживают.

* * *

Мы помолчали.

- Скажите, - спросил я, - что определяет понятия «хорошие» и «плохие»? Ведь это понятие субъективно?

Он улыбнулся:

- Тем не менее, есть вполне объективные критерии. Хороший человек обладает любовью к другим, а плохой – любит себя и ненавидит других, хотя последнее и не обязательно.

- Как? Так просто?

- Не так просто, как кажется. Тем более, что любовь не есть чисто телесная категория.

Таня спросила:

- А почему никто в нашем мире не знает этого?

- Некоторые знают, но их никто не слушает. А остальные давным-давно отошли от веры в Бога.

- А есть и другие миры, где это не так?

- Есть.

- И как это выглядит?

- Ну, например, в одном из миров, где люди активно искали Бога, хотели общения с Ним, пришлось Мне умереть за них…

- Вам?! Как это возможно?

- А вот так. Им, по их вере, требовался Искупитель, на Которого можно было бы возложить все их грехи и проблемы.

- И это действительно произошло?

- Да. Каждый, кто верил в Меня, стал там свободным.

- Но тот мир остался без Бога, раз вы там умерли?

- Нет. Я воскрес, и в Меня продолжали верить. То, что технически это несложно, Оля уже убедилась на своем личном опыте.

- О, да! – воскликнула Оля. – Как жаль, что моя смерть не имела такого значения для людей, как ваша!

- Это не так, она имела большое значение. Ты своей смертью защитила людей от власти демонов, Андрей был прав, когда говорил тебе об этом. Ты умирала, любя людей.

- Я умирала, мечтая только, чтобы все поскорее кончилось!

- Но перед этим ты думала о людях, которых любила, правда?

- Да…

- Вот видишь! И Таня думала о том же, когда ожидала, что умрет. Она даже обрадовалась, когда жребий пал на нее, подумав прежде всего о том, что остальные останутся живы.

- А Андрей?! Ведь он не виноват, правда?

- Не виноват. Он помогал умереть тем, кого казнил, ради спасения людей. И он говорил правду, когда утверждал, что охотно умер бы сам вместо любой из вас. Он любит людей больше, чем кто бы то ни было.

- А как мне быть с тем, что я убил троих с тех пор, как мы приехали в Зурбаган?

- Никак. Ты защищал Таню и спасал Олю, да и произошло это только благодаря проискам демонов.

- Так он не виноват! – воскликнула Таня. – Какое счастье! Если бы это было не так, я охотно предложила бы свою жизнь взамен его!

- И я тоже! – сказала Оля.

- А что бы я делал без вас? – я обнял их, прижимая к себе.

Бог снова улыбнулся:

- Да, вы любите друг друга, как никто другой, хотя тут есть значительный элемент секса, но и это идет в зачет в вашем случае. Продолжайте так жить и дальше!

- Скажите, а как нам быть с даром демонов? – спросил я. – Мы вправе и в дальнейшем пользоваться их сертификатами и деньгами?

- Да, это не возбраняется. Ведь это их инициатива, а не ваша.

Таня спросила:

- А мне интересно, каким образом вы уделяете нам столько времени? Что же, пока мы разговариваем с вами, Вселенная остается без присмотра? И без управления?

Он рассмеялся:

- Чисто женская практичность! Могу лишь пояснить, что Мое время – не такое, как ваше. Я могу одновременно разговаривать с миллионами людей, но остальная Вселенная этого даже не заметит… Ну, что же, все основное сказано. Я расстаюсь с вами, а вы оставайтесь такими же преданными и продолжайте любить как друг друга, так и всех остальных людей. Прощайте! – и Он исчез, а домик погрузился во мрак.

* * *

Мы сидели рядом, крепко обнявшись и прижимаясь друг к другу. Немного помолчав, Таня сказала:

- Так все, что мы пережили, собираясь умереть за людей, было действительно просто ошибкой… Игрой демонов…

- Нет. Для нас это было вполне серьезно, - ответила Оля. – А я больше всего рада, что мы все останемся вместе, и Андрей с нами! – и она повалила меня на лежанку и уселась сверху. – А за то, что мне пришлось пережить, я намерена получить полную компенсацию, и немедленно! А ты, Таня?

- Да, и я тоже! – со смехом ответила Таня, присоединяясь к ней.

Пришлось и мне приложить все силы, чтобы они остались довольны «компенсацией». Впрочем, я тоже не имел ничего против. Когда мы, удовлетворенные, снова лежали, обнявшись, я сказал:

- А жаль, что Он так быстро ушел… Я хотел спросить об одной вещи…

- Только об одной?

- Ну, нет, разумеется. Но это вещь существенная. Для нас.

- Что же это?

- Как нам быть, всем троим? Как оформить наши отношения?

- Тебе это так важно, милый?

- Да. Конечно, мы и так никогда не расстанемся, по крайней мере, пока это зависит от меня и от вас. Но ведь у нас, наверное, будет дети? Ты этого хочешь? – спросил я Таню.

- Да, очень хочу. Девочку!

- И я тоже. Мальчика! – воскликнула Оля.

- Ну, и как же нам быть, чтобы это были наши законные дети?

- Да, вопрос… А что, если…

- Что, Танюша?

- Он сказал, что мы можем пользоваться сертификатом демонов и дальше. Ну, так мы можем с его помощью зарегистрировать наш брак на троих! Кто посмеет нам отказать?

- Это мысль! А ты как думаешь, Оленька?

- Андрюша, я ничего не думаю! Я просто люблю тебя, и хочу быть с тобой. И с Таней. Как вы решите, так пусть и будет. А дети у нас обеих будут общие. Твои дети!

На том мы и остановились, и уснули, обнявшись, до утра.

* * *

Утром, позавтракав, мы побежали к морю. Мы опять плавали, ныряли со скалы, а потом, улегшись на островке, стали обсуждать, что будем делать дальше.

- Я думаю, - сказала Таня, - что мы могли бы еще посетить другие города побережья, например, Лисс…

- Я не возражаю, - ответил я. – А ты, Оля?

- Я тоже. Давайте поплывем туда по морю!

Вернувшись домой, мы пообедали, а потом взяли свое имущество и все вместе направились на гору, к хозяйке домика, ее звали Света. Войдя в калитку, которую я высмотрел в первый день, мы остановились. По двору разгуливали куры, а лохматая собака, сидящая на цепи, подняла неистовый лай. Спустя минуту из двери домика показалась хозяйка.

- Здравствуйте, тетя Света! – сказала Таня. – Мы собираемся в Лисс на несколько дней, но потом непременно вернемся обратно. Как нам оставить домик за собой, нам там очень понравилось? Что, если мы вам просто заплатим за эти дни?

Подумав немного, хозяйка согласилась. Я заплатил ей за десять дней вперед, договорившись, что она не будет никому сдавать домик, пока мы не вернемся. Потом мы отдали ей все оставшиеся продукты, сказав, что посуда и прочая утварь пока останутся в домике, и пошли по тропинке в сторону города, оставив у себя только чемоданчик, в котором теперь, помимо набора первой помощи и оружия, была и одежда.

Добравшись до порта, мы узнали, что ближайший рейс в Лисс отходит вечером, и взяли билеты в первый класс, в трехместную каюту, а потом, оставив вещи в камере хранения, направились в ближайший ресторанчик, где просидели до вечера, разговаривая, прежде всего, о ночном визите.

- Интересно, - сказала Оля, - теперь, когда мы знаем, что Он существует, мы после смерти попадем в Его мир? Не к демонам?

- Думаю, да, - ответила Таня. – Но нам не следует торопиться, нужно прожить жизнь до конца, как положено. Я припоминаю, что читала – для верующего человека самоубийство недопустимо.

- Где же ты такое видела? – заинтересовался я.

- Это была книга по истории религии и старинным обычаям. Она завалялась в библиотеке родителей, а я нашла и заинтересовалась. После того, как осталась одна я еще долго жила дома. Мне было так тоскливо, после того, как умерла бабушка, а я ждала решения опекунского совета.

- Интересно, а есть ли в какой-то книге нашего мира рассказ о том, как Он умер и воскрес? – задумчиво спросила Оля.

- Наверное, нет, ведь это был другой мир…

Наконец, за окнами стемнело, мы забрали чемодан из камеры хранения и направились к причалу, где стоял наш теплоход.

* * *

Сегодня погода, которая была замечательно устойчивой и ясной с самого нашего приезда, казалось, решила наконец взять реванш. Еще днем было тепло и солнечно, хотя на горизонте уже собирались тучи. А теперь… Наш корабль едва просматривался сквозь густой туман, когда мы направились к нему. Пока мы поднялись на трап, вся одежда на нас пропиталась влагой. Вот когда мы пожалели, что у нас, особенно у девушек, нет подходящих запасных платьев! Меня это меньше беспокоило – на мне была довольно плотная куртка, хотя и она успела промокнуть насквозь. И это был даже еще не дождь, а просто морось.

Мы поторопились укрыться на пассажирской палубе, а потом по коридорам добрались до нашей каюты. Там было тепло и сухо, поэтому, закрыв дверь, мы тотчас разделись догола и развесили свою одежду на обогревателях, идущих вдоль стенки. Обогреватели были электрические, с регулировкой, и я немедленно выкрутил регуляторы на максимум, так что от платьев Тани, Оли и моих брюк и куртки вскоре чуть ли не повалил пар.

Сидя на койке, больше похожей на диван, обнявшись, мы согревали друг друга, так что было, конечно, не холодно, да еще обогреватель жарил вовсю. Тем не менее, я все же спросил:

- Таня, ты как? Легко простываешь?

- Нет, милый, я за всю жизнь не помню, чтобы хоть раз загрипповала. А в прошлом году у меня украли пальто в общежитии, так что всю зиму пришлось проходить в осенней курточке. Только к весне накопила на пальто, но так его и не купила – зима кончилась, а потом меня на казнь забрали. И – ничего, не простыла. Так что, за меня можешь не волноваться. Вот Оленька как бы не простудилась…

Оля засмеялась:

- Ну да, конечно, я знаю, что на вид я не очень… И не подумаешь… Но знаешь, Андрюша, тут такое дело… В детстве я часто болела, из простуд не вылезала, и мама, она сама у меня врач, специально начала меня закаливать. Она заставляла меня принимать ванны, постепенно все холоднее и холоднее, а зимой я ходила только в легкой одежде. Я очень обижалась – видела, как всех моих подруг кутают, покупают им зимние пальто, шубы… А я зимой ходила в тоненьком плаще, представляешь? И не потому, что… Просто это было такое закаливание. Родители сначала сильно ругались из-за меня, папа кричал на маму, что со своим закаливанием она перегибает палку, что вот я простыну, заболею и умру, тогда она узнает… И я тоже никак не могла поверить, что это мне поможет, но уже через три года я совсем перестала болеть. И тогда я тоже в это поверила. Да и купание в холодной воде… Я так к нему привыкла, что оно мне стало очень даже нравиться. А три года назад… нет, не три, а восемь, я все время забываю… (тут она тяжело вздохнула) мы зимой всей семьей поехали на горнолыжный курорт, я каталась на лыжах в одном купальнике, и ничего. Мне очень понравилось. А потом, еще через год, когда никто не видел, я на спор с одной девчонкой из нашего класса, она была ужасная задавака, босиком пробежала по снегу больше километра! Она заболела, а мне хоть бы что… Когда мама об этом узнала, она меня очень ругала, объясняла, что не может обычный человек сравниться со мной, когда она меня всю жизнь закаливает… Так что, ты за меня не переживай, ничего мне не сделается. Я сама за тебя и Таню больше переживаю!

Я рассмеялся и обнял ее:

- Ах ты, мой белый медвежонок! Я очень рад, Оленька. Но впредь нам будет наука. Как только приплывем в Лисс, обязательно купим нам всем сменную одежду, в том числе и что-нибудь теплое…

Но у Оли вдруг резко изменилось настроение. Она сидела мрачная, не улыбаясь нашим с Таней шуткам, а потом я даже заметил, что по щекам ее текут слезинки.

- Что с тобой, милая? Что случилось? – забеспокоился я, обнимая ее и целуя. – Что тебя так расстроило?

Но она только вяло отмахнулась:

- Андрюша, я родителей вспомнила… Как они заботились обо мне… Как переживали… А я…

- Что – ты, милая? Чем ты перед ними провинилась? Чем обидела?

- Я… Я их бросила… Умерла… - и она заплакала, тихонько всхлипывая.

- Ну, что ты! Разве ты их бросила? Это судьба… Ты их спасла! И разве ты виновата, что тебя воскресили? Или лучше бы было тебе остаться мертвой? Что бы это изменило? Это я виноват… Я просто не смог тебя уговорить… Как Таню… Ты прости меня, Оленька!

- Нет, Андрюшенька! Ты не виноват… Я понимаю… И тогда Таня бы не стала твоей женой, а мне – сестрой, даже гораздо больше, чем сестрой! Да и ничего бы у тебя тогда со мной не вышло, ты и сам знаешь. Меня только и хватило, чтобы сделать тот шаг… Последний… - и она продолжала тихонько всхлипывать.

Таня, внимательно посмотрев на Олю, а затем пощупав свое платье, висящее на обогревателе, сказала:

- Ну ладно, мое платье уже почти высохло, я пойду в ресторан, возьму нам что-нибудь перекусить, а вы пока побудьте тут, вам идти не в чем. В тех платьях, которые в чемодане, только на пляж ходить. А у Андрея вообще ничего нет. – И она мигом натянула свое старое зеленое платье, схватила сумочку и убежала, захлопнув дверь каюты.

* * *

Не знаю, как Оля, а я сразу понял этот маневр – Таня специально оставила нас вдвоем, чтобы я попытался успокоить Олю.

Я сидел, обняв ее, она по-прежнему чуть слышно всхлипывала, прижимаясь к моему плечу. Что мне было делать? Наверное, напряжение, в котором она пребывала последние дни, накопилось и вылилось в этот срыв. Да еще погода… Как же мне ее утешить? Как заставить собраться и снова вернуть к жизни? Я не знал. В отличие от нее, у меня и Тани никогда, или уже очень давно, не было близких. Нам нечего было терять. А Оля… Она лишилась родителей, по ее счету, буквально только что!

- Оленька! Ну, успокойся! Ты ни в чем не виновата. Ты же сильная… Ты ничего не боишься… У тебя есть мы с Таней. А я тебя очень люблю… Мне было бы легче умереть, чем видеть, как ты страдаешь… - и я, продолжая ее обнимать, погладил ее руку, в точности так же, как тогда, когда она стояла на скамеечке с петлей на шее.

И тут как будто что-то в ней оборвалось. Она задохнулась от рыданий, припала к моей груди, и, вздрагивая всем телом, обнимала меня и гладила руками мою спину.

- Андрюша, милый! Я так тебя люблю! Тебя и Таню! Но я не могу… Мне так горько и больно! Я хотела бы умереть, ничего не знать и не чувствовать.

- Оленька, любимая! Что ты такое говоришь?! Если ты умрешь, я умру вместе с тобой!

- Андрюша, а как же тогда Таня? Останется одна?

- Нет. Она тоже умрет вместе с нами. Помнишь, что говорил Дем? Мы тогда попадем в другой мир, мир демонов.

- Да… Без возврата… Но я не хочу туда. И я не хочу, чтобы вы с Таней умирали! Тем более, из-за меня! Нет! Нет! Я просто сама хотела бы умереть и все забыть!

- Оленька, милая, а я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я не могу вынести, когда ты такая! Когда ты так страдаешь… Успокойся, милая! Во всем этом виноваты демоны. Это все их бесчеловечный эксперимент! Подумай, каково мне! Я десять лет казнил женщин, которые ни в чем не виноваты. Я их всех помню, они передо мной, как живые… А теперь меня мучит совесть, когда я смотрю на тебя. Пожалей хотя бы меня! Успокойся! Если бы я мог что-то сделать… Но я так счастлив, что мы все вместе! Ведь ты умерла за всех людей, а потом Таня всех спасла… И меня тоже… И тебя! И всех, кого я казнил!

Оля глубоко вздохнула:

- Да, Андрюша, прости… Ты прав… Вот что я наделала… Прости меня! Как я могла забыть, что я теперь не одна… Забыть о вас с Таней! Прости!

Я сидел молча, обнимая Олю и ласково поглаживая ее обнаженную спину. Оля продолжала:

- Андрюшенька, милый, все уже прошло! Мы вместе! Мы никогда не расстанемся! Скоро придет Таня, и все будет по-прежнему, я обещаю…

Я отстранил ее от себя, заглянул в ее чудесные карие глаза, все еще полные слез, и кивнул. А потом снова притянул к себе и поцеловал долгим поцелуем. Она обняла меня, слезы все еще текли из ее глаз, но она уже улыбнулась. И тут, словно угадав время, щелкнув в двери ключом, вошла Таня и сразу внимательно взглянула на нас:

- Ну что, Оленька? Немножко успокоилась?

- Таня, прости! Андрюша мне объяснил, ему еще хуже, чем мне… А ты сделала больше, чем я! Я не хотела вас огорчать!

Таня поставила на пол пакет, который держала в руках, подошла, села рядом с нами на койку и погладила Олю по голове:

- Ну-ну, Оленька, каждый из нас сделал, что мог. Если бы не ты, то и меня бы уже давно на свете не было. А мои родители тоже погибли, только намного раньше… Так уж сложилось, и никто тут не виноват. Знаешь, как мне тоскливо, когда я их вспоминаю?

- А что с ними случилось? – спросила Оля.

И Таня рассказала ей о том, что я уже давно знал – про авиакатастрофу, про похороны в закрытых гробах, про смерть бабушки… И еще о том, что у меня с самого рождения никого нет и не было…

- Да, Танюша, тебе тоже не легче… Прости… Я больше не буду. Я постараюсь держать себя в руках. Главное – что мы нашли друг друга. Что мы вместе! Андрюша, ты тоже прости. Как глупо, что я хотела умереть и все забыть! Нет, я буду жить! Ради тебя и Тани… Даже если мне будет в сто раз тяжелее…

* * *

Мы еще долго сидели на койке, обнявшись, я чувствовал на своем обнаженном теле влажное Танино платье, ощущал на своей груди Олины руки, чувствовал, как мы близки, и думал, что мы никогда не должны расставаться. Наконец Таня, глубоко вздохнув, встала, сняла платье, и снова повесила его на обогреватель.

- Ну, ладно, Оленька. Это просто был нервный срыв. Надеюсь, в последний раз. Я тебя понимаю, мне самой иногда так тоскливо… Но я вспоминаю, что у меня есть Андрюша, есть ты, и сразу становится легче. Давайте ужинать, хорошо?

Она достала из пакета, который принесла, и выложила на койку бутерброды с холодным мясом, пластиковые коробочки с салатами, пирожные, бутылки с соками, одноразовые вилки и ложки, и мы приступили к ужину. Я ел молча, пытаясь заново осмыслить то, что произошло. Оля, словно чувствуя свою вину, все время поглядывала на меня и старалась разговорить, но я отвечал односложно или совсем не реагировал, а Таня тоже молчала и лишь в конце ужина сказала:

- А вы знаете, что мы уже давно плывем?

Только тут я заметил, что палуба под ногами плавно покачивается и вздрагивает. Я подошел к иллюминатору и открыл его, откинув запор. Свежий ночной ветер ворвался в каюту, и я увидел за окном черное небо, в котором горели звезды – не было уже ни туч, ни тумана.

- Давайте выйдем на палубу, прогуляемся! – предложил я.

- А как же одежда? – спросила Таня. – Она еще влажная! Особенно, твоя…

- А что мне сделается? Сложись все по-другому, я вообще, возможно, был бы уже мертв… Ты, Танюша, никогда не простываешь, Оля босиком по снегу бегала...

- Ладно, пошли. Нам всем нужно немного прийти в себя.

Мы оделись и вышли из каюты. Поднявшись на верхнюю прогулочную палубу, мы прошли в ее носовой конец и встали там у ограждения, глядя в море. Здесь качка была заметнее, и дул сильный, пронизывающий ветер. Луны не было, и лишь звезды сверкали на черном небе.

Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу – девушки впереди, а я обнимал их сзади, и смотрели на черную воду, плещущуюся далеко внизу, словно с крыши десятиэтажного дома, а черное небо, усыпанное звездами, смотрело на нас. Так мы стояли долго, и, наконец, Оля обернулась и сказала:

- Ну что, Андрюша, отошел немного? Пойдемте вниз, а то холодно…

Мы спустились в каюту, опять развесили одежду на обогревателях и улеглись на одну из коек все втроем, тесно прижавшись друг к другу. Ни разговаривать, ни заниматься чем-то еще никому из нас не хотелось. Так мы и уснули, обнявшись.

Утром я проснулся оттого, что почувствовал, как кто-то гладит меня по груди и животу. Открыв глаза, я увидел Олю, стоявшую рядом с койкой на коленях.

- Милый, все уже прошло, правда? Я хочу, чтобы все стало, как раньше! И Таня тоже… Иди-ка в душ! – и она улыбнулась, а Таня, лежавшая рядом со мной, провела рукой по моему животу, и ее рука спустилась ниже.

Я втиснулся в душевую кабинку, тщательно помылся, а когда вышел оттуда, девушки сразу взяли меня в оборот. Таня уселась на меня верхом, а Оля расположилась ей навстречу, я стал ласкать ее языком, гладя и стискивая ее маленькие груди, и она стонала и извивалась на мне, а Таня, когда мы с ней кончили, нагнулась и стала возбуждать меня языком и губами, а потом поменялась с Олей местами. Я стискивал ее груди руками, а она просила:

- Сильнее, милый! Сильнее! Как будто ты их хочешь совсем оторвать!

Я щипал и крутил ее соски, она вскрикивала и просила:

- Еще, еще! Сильнее! Вот так!

Наконец, мы все «насытились» и лежали рядом, отдыхая.

- Милая, - сказал я Тане, - а ты, кажется, и в самом деле становишься мазохисткой? Ведь так у тебя на груди синяки останутся!

Таня улыбнулась:

- Ну, с кем поведешься… Но ты знаешь, милый, мне и на самом деле приятно, когда ты причиняешь мне боль. Это возбуждает. Я это заметила, еще когда ты меня казнил… Так что, пусть тебя это не смущает.

- Оля, - спросил я, - а ты? Тебе тоже такое нравится?

- Ты знаешь, милый, да! Даже когда этот бандит забивал мне в груди гвозди, это меня возбуждало.

Я засмеялся:

- Что же, милые, должно быть, я пока один нормальный в нашей веселой компании? Да и то с вами постепенно становлюсь садистом… Не зайти ли по приезде в Лисс в магазин сексуальных игрушек и купить там плетку?

- Нет, милый! – рассмеялась Оля. – Плетку я уже попробовала, когда меня похитили, и что-то мне это не очень понравилось…

* * *

Отдохнув, мы оделись и пошли в ресторан. Одежда наша за ночь уже высохла, и мы сидели за столиком, наслаждаясь обильным завтраком, прекрасным вином и отдыхом. Панели красного дерева, темная барная стойка и сияющие под потолком люстры наводили на мысли о роскоши и покое, людей в зале было немного, палуба слегка подрагивала под ногами, играла тихая музыка…

- Милый, где мы остановимся в Лиссе? – спросила Таня.

- Думаю, просто в гостинице. Там посмотрим.

- А потом?

- Ну, сначала, наверное, на пляж. А дальше будем гулять по городу и окрестностям. В Лиссе есть, что посмотреть! А сейчас пойдемте-ка позагораем на верхнюю палубу, не возражаете?

Мы поднялись наверх и расположились в шезлонгах, скинув одежду – девушки предусмотрительно заранее надели бикини, а я – плавки. В небе снова не было ни облачка, и, сидя в удобном кресле и греясь на солнце, я уже начал дремать, как вдруг почувствовал, что Оля взяла меня за руку.

- Милый, а знаешь, у меня есть мечта…

- Какая, Оленька?

- Ты только не сердись… Я мечтаю отомстить демонам! За все, что мы пережили. И за всех остальных!

- И как же ты это себе представляешь?

- Я пока не знаю. Но охотно отдам за это жизнь!

- И даже расстанешься с нами?

- Ради такой цели – да! Но я уверена, что и вы мне поможете. Я хотела бы уничтожить их ужасный мир, а заодно – и тот мир, где томятся люди, которых они воскресили. Я не верю, что там так уж хорошо!

Таня вмещалась в наш разговор:

- Да, это было бы здорово! Только совершенно невероятно. Кто они и кто мы?

- Если чего-то очень сильно желаешь…

- Ну, посмотрим… Чего только не бывает на свете! Вот приплывем в Лисс…

Мы просидели на верхней палубе до обеда, а потом оделись и спустились в салон-ресторан. После обеда мы вернулись в каюту и собрали вещи – теплоход прибывал в Лисс через час, впереди уже виднелись волноломы порта, гораздо большего, чем в Зурбагане, многочисленные корабли, стоявшие в порту, краны на грузовых причалах.

Теплоход не стал швартоваться у берега, а остался на рейде, и всех прибывших попросили спуститься в многочисленные катера, подходившие к бортам друг за другом. Мы тоже спустились в катер, и через полчаса уже сходили на пирс. Покинув территорию порта, мы взяли такси и попросили отвезти нас в гостиницу, на другой конец огромного города. Роскошная гостиница, в которой я когда-то уже останавливался, располагалась прямо на опушке густого соснового леса, росшего на холмах, он начинался сразу за городом. Взяли люкс на троих, на неделю, поужинали в ресторане, и пошли перед сном прогуляться в сосновый лес, причем на всякий случай я опять засунул за пояс, под куртку, свою «Беретту».

Мы шли по лесу, между высоченными корабельными соснами. Они росли довольно редко, земля была вся усыпана опавшей хвоей, пахло смолой и свежестью. Оля все время отбегала в сторону, гладила и обнимала толстые стволы и вертела головой. Таня, в отличие от нее, шла спокойно, обняв меня и положив голову мне на плечо.

- Как тут здорово! – восторгалась Оля. – Никогда не была в таком лесу!

Незаметно даже для самих себя мы поднялись на довольно высокий холм. На вершине сосны расступились, и мы, остановившись, осмотрелись по сторонам. Внизу, под нами, лежал Лисс, а за ним, далеко-далеко, сияло море, освещенное лучами заходящего солнца. Налюбовавшись этой чудесной картиной, мы повернулись в другую сторону. Там виднелись соседние холмы, поросшие лесом, а совсем близко, у подножья холма, на котором мы стояли, располагалась какая-то, видимо старинная, постройка – кирпичные стены, ворота, а внутри – довольно высокая башня.

Оля, обладавшая самым острым зрением из нас всех, жадно всматривалась в открывшуюся картину:

- Смотрите, как интересно! Этим стенам, наверное, не одна тысяча лет… Давайте сходим и посмотрим!

Я взглянул на небо:

- Уже поздно, мы сегодня не успеем дойти, скоро стемнеет. Пойдемте-ка в гостиницу. Заодно и расспросим, что это за сооружение. А завтра непременно пойдем туда.

Оля неохотно согласилась, и мы направились обратно, но она шла позади и все время оборачивалась.

Когда мы добрались до гостиницы, было уже совсем темно. Поужинав в ресторане, мы вернулись в номер и прежде всего сдвинули в спальне две кровати вместе, а потом разделись и залезли в большую ванну с теплой водой.

Обе девушки всячески старались меня возбудить, хотя не скажу, чтобы это требовалось – соседство двух прекрасных женских тел и без того возбуждало до последней степени, так что, когда мы вылезли из ванны, то не стали даже добираться до спальни. Таня нагнулась прямо на месте, опираясь о раковину, и стонала от удовольствия, когда я обнимал сзади ее мокрое тело, а Оля присела прямо на кафельный пол под раковиной, ласкала ее груди, и дополнительно возбуждала с помощью языка, даже слегка покусывая. Когда Таня кончила, она поменялась с Олей местами, и теперь уже стонала Оля, а Таня ее возбуждала руками и языком. Наконец мы все снова помылись в ванне и улеглись рядом на сдвинутых кроватях.

* * *

Когда я утром проснулся, Оли в постели уже не было. Едва успели мы с Таней встать и одеться, как Оля вбежала в номер:

- Андрюша, я узнала, что это за башня там, под холмом! Старинный монастырь, вот!

- А что это?

- Это такое место… Там жили только мужчины… Или только женщины… И поклонялись богу! Монастырю три тысячи лет.

- А сейчас там кто-нибудь живет?

- Вроде бы, нет. Но мы же сейчас пойдем туда, правда?

- Непременно пойдем. Но немного позже. А теперь – на завтрак!

Пока сидели в ресторане, я составлял план на сегодня, и, когда мы вышли, сказал:

- Милые, сначала мы едем в город.

- Зачем?

- Прежде всего, необходимо купить всем запасную одежду – кто знает, какая нас ожидает погода? Ну, и по пути искупаемся в море, так что одевайтесь соответственно.

- У-у-у… - разочарованно протянула Оля. – А как же монастырь?

- Монастырь от нас не убежит. После обеда сходим.

Таня, как всегда, не возражала, и мы поднялись в номер – переодеваться.

Девушки надели «бикини», сверху – свои легкие «пляжные» платья, захватили сумочки, я оставил «Беретту» в чемодане, и мы пошли на стоянку такси. По пути мы подошли к банкомату, стоявшему в холле гостиницы, и я получил по карточке пятьсот кредов – наша тысяча, вернее, ее остатки, хотя и имелись в наличии, но не мешало уже их пополнить.

Первым делом мы заехали в гипермаркет, где купили нам всем удобные светлые куртки, а девушкам еще и приличные, хотя и простые, сменные платья, рубашки, брюки и кроссовки. Оплатив покупки, я оставил для доставки адрес гостиницы, и мы пошли на пляж. Выбрав платный закрытый пляж, сдали вещи в камеру хранения, разделись в раздевалке, и побежали к морю. Пляж здесь был песчаный, вода – теплая, глубина нарастала так медленно, что даже в сотне метров от берега было по пояс, в общем, заливчик рядом с нашим домиком в Зурбагане нам нравился гораздо больше, так что, окунувшись и поплавав немного, мы пошли в ресторан, пообедали, и на такси поехали обратно в гостиницу.

Когда мы вернулись в номер, покупки уже были на месте, но ни о каком отдыхе и речи быть не могло – Оля буквально подпрыгивала от нетерпения, так ей хотелось поскорее увидеть монастырь, и мы вынуждены были уступить. Поэтому, не откладывая, я снова засунул за пояс «Беретту», все собрались и направились к холму, на котором побывали вчера – как выяснила Оля еще утром, это была самая короткая дорога к монастырю.

На этот раз мы поднялись на холм быстро, примерно за час, остановились ненадолго и начали спускаться по противоположному склону. Тропинка, ведущая через редкий и пронизанный солнцем сосновый лес, вилась, уходя все ниже и отклоняясь вправо. Кирпичная стена, хранившая на себе явные следы времени, приближалась, и, наконец, мы оказались рядом с воротами, вернее, тем, что когда-то было воротами – створки из толстых деревянных брусьев, кое-где обитые ржавыми железными полосами, разошлись и покосились, едва вися на массивных петлях.

Оля, первой с любопытством заглянув внутрь, шагнула на каменные плиты монастырского двора. В щелях между камнями пробивалась высокая трава, возле стены лежали осыпавшиеся кирпичи, слева виднелись кучи камней, когда-то бывших старинной постройкой, от которой остались лишь стены, поднимавшиеся на высоту не более нескольких метров – все остальное было разрушено временем.

Мы не спеша, озираясь по сторонам, шагали вперед, приближаясь к расположенной посреди двора высокой круглой башне, хорошо сохранившейся, высотой не менее сорока метров. Внизу виднелась массивная приоткрытая деревянная дверь. Подняв голову, я взглянул на стены башни. Сложенная из тщательно пригнанных серых гранитных блоков, она вздымалась над нами, подавляя своей мощью. Подойдя, я потянул за край двери, и она неожиданно легко, без всякого скрипа, отворилась.

* * *

Мы вошли. Внутри башни было прохладно и сумрачно, шаги гулко отдавались в полумраке нижнего этажа. Над головой, метрах в десяти, виднелся каменный потолок, а у стены начиналась лестница, круто поднимавшаяся вверх. Ступени представляли из себя прямоугольные камни, торчащие из стены. Мы вступили на нее. Лестница, шириной около метра, шла вдоль стены, и, приблизившись к потолку, мы все, держась за руки, заглянули вниз. Оля охнула и отшатнулась – перилл не было, а глубоко внизу, в сумраке, виднелись каменные плиты пола.

Наконец лестница закончилась, и мы ступили на плиты второго яруса. Помещение это было гораздо ниже, а справа от лестницы видна была невысокая деревянная дверь. Коснувшись двери, я убедился, что она не заперта, и, на всякий случай, постучал. К моему удивлению, изнутри раздался негромкий голос:

- Заходите, друзья, я вас давно жду!

Толкнув дверь, я вошел, и мы оказались в большой комнате, свет в которую проникал сквозь узкое окно каменной стены. Вся комната была заставлена стеллажами, на которых стояло множество книг и лежали многочисленные рулоны рукописей. Слева от входа расположился широкий стол, за ним сидел человек. Когда мы вошли, он повернулся к нам.

Это был старик. Свою голову, покрытую седыми волосами, опускающимися до плеч, он держал высоко и гордо, на лице, изборожденном глубокими морщинами – небольшая борода и усы, тоже совершенно белые. Глаза, светло-синие и как бы выцветшие от времени, взглянули на нас поверх стекол очков спокойно и внимательно. Он повернулся на стуле, снял очки и положил их на стол, где лежала толстая книга, которую, видимо, он читал перед нашим появлением.

- Ну что же, вот вы и пришли. Садитесь! – и он кивнул на кушетку, стоявшую справа от нас.

- Здравствуйте! – сказала Оля, а мы с Таней просто кивнули, во все глаза разглядывая этого странного человека.

- Садитесь, садитесь! – повторил он, и мы присели на кушетку – Оля ближе к краю, за ней – Таня, и последним – я.

Некоторое время все молчали, рассматривая друг друга. Наконец, старик кивнул, как бы соглашаясь с какими-то своими мыслями:

- Да. Вы именно такие, как я и думал. Андрей, Таня и Оля…

Я был уверен, что вижу этого человека впервые, и удивленно раскрыл глаза:

- Вы нас знаете?

Старик улыбнулся:

- Я вас никогда не видел, но Он мне рассказал…

- Кто?!

- Вы его знаете… Он навещал вас в Зурбагане, ночью…

Оля воскликнула:

- Бог?! Творец вселенной?!

- Да. И поручил мне кое-что вам передать.

- А почему же он не сделал этого сам, когда приходил к нам? – спросил я.

Старик улыбнулся:

- Он хотел дать вам время осмыслить Его существование… И, кроме того, вам будет легче принять то, что вам скажу я, по Его поручению.

- Мы слушаем.

- Значит, ты, Андрей – палач, а вы обе – его «жертвы»… - улыбнулся старик.

Оля живо возразила:

- Мы не жертвы! Мы любим его!

- Я знаю. И никого не виню. Но вы с Андреем встретились, когда он казнил вас.

- Да! Но он очень хороший человек, и мы обе счастливы с ним.

- Я знаю, - повторил старик. – Поэтому на вас и пал выбор. Готовы ли вы умереть? Не боитесь ли?

- Я не боюсь! – решительно заявила Оля. – Было бы за что…

- Я тоже не боюсь, только хотела бы знать… - начала Таня, но я перебил:

- Зачем нам умирать? Вы объясните? И еще хотелось бы знать, кто вы такой?

- Да, разумеется.

Все помолчали. Наконец, старик встал и прошелся по комнате. Несмотря на явно преклонный возраст, походка его была легкой и отнюдь не старческой.

Остановившись перед кушеткой, он пристально посмотрел на нас. Мы сделали попытку встать на ноги, но он махнул рукой:

- Сидите, сидите! Просто мне так будет удобнее говорить с вами…

* * *

- Итак, начну с последнего вопроса. Я – член Общества Креста. Наше общество получило такое наименование примерно две тысячи лет назад. Тогда мир был совсем другим. Не было машин, не было такого оружия, как сейчас… Люди передвигались в основном пешком, изредка – на лошадях или других животных. Сражались, используя мечи, копья, луки. Но наше общество уже существовало, хотя и под другим именем. Мы назывались Братьями Бога. Да, мы уже тогда знали, что Он существует, что Он сотворил Вселенную. Мы верили в Него, поклонялись Ему и молились. И Он иногда приходил к нам.

Старик подошел к окну, на его морщинистое лицо упал яркий и живой луч солнца, и я вдруг ясно почувствовал, насколько он стар и мудр. Помолчав некоторое время, он продолжил:

- Мы жили тут, в этом монастыре. У нас были семьи. Дети. Моя жена умерла в прошлом году, а мы с ней прожили вместе почти сто лет. У нас было пятнадцать детей и не знаю даже, сколько внуков и правнуков… Они все ушли из монастыря, Он им приказал. А мы остались, Он велел мне ждать… Она не дождалась, но уже скоро я тоже умру и увижу ее… - старик встряхнул головой и улыбнулся. – Ладно, хватит обо мне. Я продолжаю. Итак, в другом мире, примерно две тысячи лет назад, Он решил искупить грехи всех людей. Для этого Он принял облик человека и пришел к людям. Он три года ходил с ними, собрал группу учеников… А потом устроил так, что Его поймали и казнили.

- Казнили? Как именно? – спросила Таня.

- Очень жестоко. Там была принята такая казнь – распятие на кресте. Его приколотили к деревянному кресту, за руки и за ноги, большими ржавыми гвоздями. Потом крест поставили на холме, и Он умер под палящим солнцем. Тело Его сняли с креста и похоронили. Но через три дня Он воскрес, встретился с учениками, а потом ушел обратно в Свой мир. А ученики остались. Они ходили по свету и распространяли Его учение. И эту историю. Всякий, кто верил им, после смерти воскресал и встречался с Ним. Все это Он нам рассказал. Вот тогда, две тысячи лет назад, мы и стали называться Обществом Креста.

- Ох… Это еще страшнее, чем моя казнь! А зачем это надо было?

- Это была жертва. За всех людей. За тех, кто поверил в Него.

- А… Куда забивали Ему гвозди? – спросила Оля.

- В руки и ноги. Вот сюда! – старик показал. – Это очень больно, конечно. Но еще хуже, что человек, висящий так на кресте, умирает от удушья. Когда он теряет силы, то висит на руках и начинает задыхаться.

- И… Долго Он так мучился?

- Примерно полдня.

- О, по сравнению с тем, что мне всего лишь вспороли живот…

- Или с тем, что я просто повесилась…

- Да, это был героизм! Но Он ведь умер не просто так, а за всех людей. И знал, что воскреснет.

- Ну да, конечно… - Оля вздохнула. – Но все равно! Это был подвиг… И ведь Он сделал это добровольно!

- Поверь, твой подвиг был не меньше, ведь ты не знала, что тебя ждет. А Он знал.

- Андрей мне объяснил, что я умираю за всех… Но я ужасно боялась…

- Вот видишь, и все-таки ты решилась.

Мы помолчали.

- Вот, теперь вы про Него кое-что знаете. Но все это было в другом мире. А в этом мире именно вы должны всех защитить от демонов. Так Он сказал…

- Почему мы? И каким образом?

- Потому, что человек обладает свободной волей, и только решение человека имеет значение. Он вас знает… Решение за вами. А как… Я вам расскажу.

* * *

Мы замолчали. А Монах стоял возле окна и смотрел в небо.

- Пока в этом мире не было демонов, души людей после смерти уходили к Богу, в Его мир. А с тех пор, как демоны разместили на орбите свою станцию, «уловитель душ», это прекратилось. Вы должны всех освободить. На станции скопились миллионы душ. И еще тысячи – в мире, который демоны выделили для всех казненных. Вы должны уничтожить станцию и тот мир. А самое главное – мир демонов, незачем им продолжать существование, ведь это всего лишь роботы.

- Но как мы попадем туда? И как справимся?

Старик улыбнулся:

- Вам поможет кое-что, что Он велел вам передать…

Монах подошел к столу, вынул из ящика небольшую вещицу и протянул мне:

- Возьми, Андрей!

Я взял небольшой, сантиметров десяти в длину, крест из блестящего металла.

- И как же это нам поможет?

- Очень просто. Это – устройство для перемещения между мирами. Достаточно, держа его в руках, назвать место, в которое вы хотите попасть, и вы окажетесь там.

- И что же нам делать дальше?

- Это еще и коммуникатор. Вы можете задавать вопросы, и Бог вам ответит. Подскажет, что вам делать.

- Но… Зачем же тогда отправлять Таню и Олю? Я и сам могу справиться.

- А ты думаешь, что они тебя отпустят одного? – усмехнулся Монах.

- Нет! Конечно, нет! – хором отозвались девушки. – Ни за что!

Монах кивнул:

- Вот видишь!

- А мы при этом обязательно должны погибнуть?

- Нет, не обязательно. Вы сами увидите.

- А этот крест помогает перемещаться только между мирами? Или внутри каждого мира тоже?

- Да, тоже. Так что, сначала можете попробовать его в этом мире.

- Ладно, спасибо. Тогда мы сначала вернемся в гостиницу. Но откуда вы знаете, что мы просто вас не обманем, воспользовавшись этим артефактом?

- Это не я, это Он вас знает. Удачи! – Монах улыбнулся и прощально поднял ладонь, как бы салютуя нам.

Я взял крест за длинную перекладину, Таня и Оля взялись за короткие, и я сказал:

- Хотим оказаться в гостинице, в нашем номере! – и тотчас комната монастыря, где мы находились, исчезла, а вокруг возникли стены гостиничного номера.

От неожиданности мы ухватились друг за друга и поспешно опустились на диван. Некоторое время я молчал, пытаясь справиться с волнением, а потом поднес крест ко рту, как микрофон, и сказал:

- Творец вселенной, ты слышишь меня?

- Да, – ответ прозвучал, как из динамика сотового телефона.

- Не отвлекаю ли я тебя от важных дел? Можно ли с тобой говорить?

- Не отвлекаешь, Андрей. Говори.

Я повертел крест в руках, но никаких отверстий, через которые я мог бы слышать звук, не обнаружил.

- Извини, что я тебя беспокою, но все, что нам сказал Монах – это правда?

- Да, правда.

- И что же мы должны сначала сделать?

- Прежде всего, не спешите. Успокойтесь и подумайте. И вы ничего мне не должны. Это только ваш выбор. Помните, что у вас свободная воля.

Мы переглянулись:

- Вот это да! – сказала Оля, а Таня только покачала головой.

- С чего же мы начнем?

Я посмотрел за окно, и увидел, что там уже темнеет:

- С ужина. Пойдемте в ресторан! – и девушки рассмеялись.

Мы направились к двери, и тут я обнаружил, что она заперта – естественно, мы же оказались сразу в комнате, а не вошли через дверь. Я порылся в кармане, вытащил ключ и открыл дверь изнутри – уходя, я забыл отдать его дежурной.

- А если бы ты сдал ключ? – спросила Таня.

- Ну, наверное, я просто переместился бы на улицу… и обратился к дежурной…

* * *

После ужина мы вернулись в номер и уселись на диван.

- И что мы будем делать дальше? – задала вопрос Таня.

- Давайте прежде всего отправимся на планету демонов! Мне очень хочется им отомстить за все! – воскликнула Оля.

- А может, сначала вернемся домой? – предложил я. – Теперь нам не надо путешествовать на поезде.

- А может, сначала в Зурбаган? И поживем еще немного в нашем домике на скалах? Там так хорошо! И… Если нам суждено погибнуть… Давайте все-таки закончим наш отдых… Кто знает, что будет потом?

- Ты не боишься, Таня? – спросил я.

- Нет, Андрюша. Нам поручено такое важное дело! Спасти миллионы людей! Но мне будет жалко умереть… С тобой так хорошо… Да, Оля?

- Да. Но мне важнее всего отомстить демонам! И мы ведь не умрем. Мы просто окажемся после смерти в другом мире, правда?

- Милые, кто знает, что это будет за мир? Сможем ли мы там так же любить друг друга? – и я начал расстегивать на Оле платье.

После секса втроем мы лежали, обнявшись, на кровати.

- Милый, - сказала Таня, поглаживая меня по груди и животу. – Мне так хочется, чтобы эта наша жизнь никогда не кончилась! Давайте завтра вернемся в Зурбаган и еще немножко поживем там…

- А как же Его поручение? – спросила Оля.

- Он же Сам велел нам не торопиться…

Утром мы сходили на завтрак, а потом собрали сумки и ушли из гостиницы. Поднявшись на холм, мы долго сидели там и смотрели на монастырь внизу, а потом я сказал:

- Ну, милые, как говорится, перед смертью не надышишься… Давайте обратно в Зурбаган, да?

Мы взяли сумки в руки, обнялись, и оказались за оградой нашего домика на скалах. Заглянув внутрь, я убедился, что там все так же, как при нашем отъезде. Раздевшись, мы побежали к морю и поплыли на наш островок, и там снова занялись сексом втроем, а затем оделись и пошли в город за продуктами. По дороге мы зашли к хозяйке и сообщили ей, что вернулись и будем дальше жить здесь. По возвращении мы приготовили обед и уселись за стол, а после обеда снова побежали к морю. Мы опять прыгали с высокой скалы, как раньше, только поднимались на нее с помощью нашего артефакта – это было куда легче и быстрее, чем карабкаться по камням, крест висел у меня на шее на прочном шнурке.

Приплыв на островок, мы улеглись на камнях на его вершине. Вечерело, солнце склонялось к горизонту, а мы лежали и смотрели на море, где проплывали океанские корабли, направлявшиеся в порт. Право, это было гораздо лучше, чем на раскладных шезлонгах закрытого пляжа в Лиссе – одежды на нас не было, веял приятный ветерок, а перед нами лежал необъятный морской простор.

Оля, положив голову мне на плечо, спросила:

- Ну что, милый, наверное, пора нам приниматься за дело? С чего начнем?

- А ты как думаешь?

- Мне хотелось бы сначала уничтожить мир демонов!

- А если мы при этом погибнем? Может, лучше начать с космической станции?

- Но тогда демоны будут предупреждены.

- Да, пожалуй… Ну, в таком случае, завтра утром и отправимся, да? Таня, как ты думаешь? А может быть, лучше все же заняться этим мне одному? Зачем вам рисковать?

- Нет! – живо возразила Татьяна. – Если уж погибать, то всем вместе! Это чем-то напоминает казнь, правда, Оля?

- Да, похоже. Но только теперь я совсем не боюсь. Интересно, а если мы умрем… в том мире, где мы окажемся, нам можно будет заниматься сексом, как здесь? Андрей, ты не мог бы спросить Бога?

- Мог бы, но не хочу. Мы не должны примиряться со смертью. Будем надеяться, что выживем и вернемся сюда. – И я притянул Олю к себе, она уселась на меня верхом, Таня к ней присоединилась, и мы целый час наслаждались, меняя позы и позиции, стараясь доставить друг другу максимальное удовольствие, а потом поплыли на берег.

Вечером мы надели новую одежду, которую привезли из Лисса, и отправились на ужин в знакомый ресторанчик. Там все было по-прежнему – столики так же стояли на улице, все так же сидели и выпивали моряки, к ним подсаживались девушки…

Таня сказала:

- Оля, а ты помнишь, как тебя отсюда похитили?

- Ну конечно! Разве такое забудешь! Но я тогда даже испугаться не успела. Наверное, вы испугались за меня гораздо больше. Но ведь это все тоже произошло из-за происков демонов. Когда уже мы с ними разделаемся?

- Или они с нами…

- Думаю, что у нас есть шансы, - сказал я, - иначе Он не давал бы нам такое поручение…

- Давайте уже приступим! – заявила Оля. – Я устала ждать.

- Хорошо. Мы отправимся завтра утром.

И мы пошли сначала в гипермаркет.

* * *

Вернувшись домой, мы обнаружили, что хозяйка сменила сено на койках и простыни. Раздевшись, мы долго обнимались и занимались сексом на пахнущей свежим сеном лежанке, и наконец заснули, обнявшись. Утром мы умылись у колодца, приготовили завтрак из принесенных вчера продуктов, а потом я подогнал Тане наплечную кобуру с пистолетом покойного шкипера, сам засунул за пояс свою «Беретту», в карман положил «исцеляющий цилиндрик» демонов, мы заново потренировались выхватывать и перезаряжать пистолеты, не забыв подключить к этому и Олю, и, наконец, надев куртки и кроссовки, вышли из дому. С собой я захватил небольшой рюкзак, куда засунул, на всякий случай, буханку хлеба и несколько палок полукопченой колбасы, а также пластиковую бутылку с водой. Кроме того, в рюкзаке лежали пара ножей в ножнах, небольшой топорик, три фонарика с запасными батарейками и пара зажигалок.

Стояло утро, солнце еще не высоко поднялось над морем, и мы некоторое время молча стояли и смотрели на залив. Наконец Таня, вздохнув, сказала:

- Возможно, мы больше никогда этого не увидим… Знаешь, Андрюша, после того, как я выжила после казни, я как-то по новому полюбила жизнь, и не хотела бы всего этого лишиться… Ты не думай, я не боюсь! Но расстаться с тобой… И с Олей… Очень не хочется!

- Ну, мы и не расстанемся. В крайнем случае, встретимся в другом мире, только и всего, - преувеличенно бодро и оптимистично заявил я.

- А что, если бы мне отправиться одной, без вас? – спросила Оля. – А вы останетесь тут и будете по-прежнему любить друг друга…

- Даже и не думай! – воскликнула Таня, а я только кивнул.

Наконец, я достал из-за пазухи крест на шнурке и спросил:

- Творец вселенной, Ты слышишь меня?

- Слышу, Андрей, - тотчас последовал ответ.

- Мы решили начать с мира демонов. Подскажи, будь добр, куда нам в их мире лучше отправиться, чтобы наиболее эффективно уничтожить их?

- Тут я не могу вам помочь. Вы сами должны сделать выбор. Определитесь на месте.

Я вздохнул, и хотел уже дать приказ на перемещение, но тут Оля, схватив меня за руку, сказала:

- Постой, Андрей! А что, если нам сначала навестить тот мир… Про который рассказывал Дем? По его словам, там очень хорошо. Давайте посмотрим, так ли это?

- Ну что же, давайте начнем с этого. Заодно узнаем, правду ли он нам говорил…

Я обнял обеих девушек, и произнес:

- Отправляемся в мир, выбранный демонами для людей, которых казнили…

И мы оказались на склоне холма, поросшего лесом. Солнце стояло еще не высоко, было тепло, вокруг никого и ничего не было видно – ни людей, ни домов, никаких признаков присутствия человека... Оглядевшись, мы направились по склону холма вверх.

Достигнув вершины, где лес разрежался, мы остановились, и я сказал:

- Ну, Оля, тут нужны твои глаза!

Оля послушно начала оглядываться по сторонам, и довольно скоро показала на запад:

- Смотрите, что это вон там?

Мы с Таней вгляделись в указанном ей направлении. Между соседними холмами, действительно, виднелась какая-то дымка, но рассмотреть, что это, мы не могли.

- А ты что видишь? – спросил я.

- Это дымок! Точно, дымок! Там живут люди…

И мы начали спускаться с холма, направляясь в ту сторону, где виднелся дым. Не слишком густой смешанный лес окружал нас со всех сторон, щебетали птицы, по ветвям деревьев сновали серые и рыжие белки, где-то недалеко стучал дятел, между корнями прошмыгнула мышь – вся обстановка вокруг настраивала на мирный лад.

Спустившись в ложбинку между холмов, мы обнаружили там небольшой ручеек и пошли вверх по течению, в ту сторону, где видели дымок. Вокруг росли деревья, кусты, но идти вдоль берега было легко. Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Наконец, мы все проголодались. Выбрав подходящую полянку, мы уселись на песок, я вытащил из рюкзака каравай хлеба, отрезал от него три ломтя и, нарезав колбасу, уложил ее на хлеб. Мы с аппетитом поели, напились из ручья, и улеглись отдыхать в тени деревьев.

- А тут неплохо! – сказала Таня. – Это, видимо, и в самом деле хороший мир!

- Погодите, - ответил я. – Еще посмотрим.

Мы проснулись, когда солнце начало клониться к западу, быстро собрались и пошли дальше. Видимо, с вершины холма мы неправильно оценили расстояние до дымка, который увидели, потому что к вечеру мы все еще не дошли до него. Снова выбрав подходящую полянку, мы с помощью топора и ножей наломали и нарезали веток и построили небольшой шалаш. Выложив его ветками и травой, мы стали располагаться на ночлег.