Глава V Восстание (Москва. 2016)

Утром Кузьмич пришел в отделение на дежурство. Три дня запоя давали о себе знать. Руки тряслись, голова раскалывалась, во рту был привкус, будто в нем кошки ночевали. В тот вечер, после встречи с Ланой, он так и не вернулся домой, а, выпив у себя в кабинете заначенную бутылку коньяка, направился к знакомой мамке, где его, как всегда, ждали обильный стол, много выпивки и услужливая доступность приезжих красавиц. Жене он так и не позвонил. Перебьется. Пусть радуется тому, что он регулярно снабжает ее «нетрудовыми доходами». Мымра. Разомлев от изрядного количества спиртного и обилия молодого крепкого тела, он провел все эти дни в притоне, и теперь к телесным страданиям добавлялись душевные муки, вызванные чувством вины и осознанием собственной греховности. Он с нетерпением ждал, когда процесс сдачи-приема дежурства подойдет к концу, с тем чтобы поскорее привести организм в состояние относительного баланса и гармонии. Соответствующее лекарство было ему вручено утром заботливой сутенершей, с которой он в нарушение всех правил, сам того не желая, провел ночь.

Когда вроде все формальности были выполнены, подписи в документах проставлены, доклады начальству сделаны, зазвонил телефон, и дежурный офицер из главка дрожащим голосом (видимо, тоже с похмелья) сообщил, что органы милиции переводятся в состояние повышенной готовности в связи с беспорядками на юге и юго-западе столицы.

В это же время Светлана, которая заканчивала редактировать очередной опус своих не очень грамотных подопечных, услышала завывание автомобильных сирен и включенной сигнализации, а также звон разбитого стекла и громкие крики. Она подбежала к окну и увидела, как по улице несется ничем не сдерживаемая толпа, вооруженная монтировками, палками и цепями и крушащая все на своем пути.

Надо сказать, что на долю москвичей в том году выпало крайне тяжелое лето, такое же жаркое и сухое, как в 2010 году, и такое же ядовитое, наполненное угарным газом. Как и тогда, Москва оказалась в кольце лесных пожаров. Но если в 2010-м единое федеративное государство как-то могло бороться с этой напастью, то сейчас у Московии не было ни сил, ни возможности хоть как-то противостоять этой стихии. Выгорели подмосковные леса. Но не это было самым страшным. Сгорел на корню практически весь урожай. Люди не смогли собрать со своих шести соток достаточного количества прокорма для того, чтобы пережить зиму. И к весне в Московии начались проблемы с продовольственным обеспечением. Немалые средства, выделенные на закупку всего необходимого за рубежом, тут же были распилены чиновниками, что привело к резкому удорожанию потребительской корзины. Для того чтобы не допустить народного бунта, президент Московии распорядился открыть в Москве сеть социальных магазинов, где пенсионерам, ветеранам, многодетным и малоимущим гражданам товары отпускались бы со значительной скидкой. Но ретивые бюрократы и здесь постарались наварить два конца. В результате в магазины стали попадать продукты сомнительного качества, просроченные, а иногда просто испорченные. Последней каплей, переполнившей чашу терпения москвичей, стала партия тушенки, вызвавшая массовые отравления в двух районах Москвы. Люди вышли на улицу.

Светлана перепугалась. Она быстро набрала телефон подруги, проживающей на севере столицы:

— Мариша! У нас тут такое творится! Народу на улице! Народу!!!

— Да у нас то же самое!!! — перебила Светлану подруга.

Больница, в которой находился Глоб, оказалась на пути обезумевшей толпы. Глоб, услышав доносившиеся с улицы крики, быстро вскочил с постели и подбежал к окну.

— Началось! Слава Богу!!! — он быстро перекрестился и собрался было покинуть палату, как увидел стоящую в проеме медсестру Танечку, смотревшую на него полными ужаса глазами.

— Не пущу! — решительно заявила она.

— Так! Слушай меня внимательно! — Глоб взял Таню за плечи и, глядя прямо в глаза, продолжал: — Мне сейчас надо быть там. Там много молодых и неопытных. Глупостей натворят. А я офицер. Я знаю, что и как надо делать. Быстро принеси мне мою одежду и обувь. Как все закончится, я обязательно вернусь и женюсь на тебе. — После этого он развернул ее к выходу, а сам опять устремился к окну. Таня вернулась минут через десять. Глоб быстро переоделся, подошел к девушке, приподнял ее и молча поцеловал в губы. Все получилось абсолютно естественно. И у него поднялось настроение. Через мгновенье он был уже в гуще толпы, которая сразу признала в нем своего вожака. Люди перестали бросаться на ни в чем не повинные автомобили и киоски, и толпа сама собой стала приобретать организованный вид. Среди восставших появились свои командиры. И это происходило на всех окраинах Москвы.

Столь быстрое оседлание волны бунта наталкивало на мысль, что восстание все-таки готовилось оппозицией. И сейчас реализовался один из планов, подготовленных либо Военно-державным союзом, либо Союзом офицеров, двух про-уральских организаций, объединявших в основном ветеранов армии, флота и спецслужб.

В общем, к двум часам пополудни правительство Московии, ее президент и парламент оказались зажатыми в пределах Бульварного кольца. На основных подступах к центру были сосредоточены батальоны ОМОНа, подразделения милиции и внутренних войск. Клинья народных дружин уперлись в это препятствие и остановились. Никто не хотел начинать первым.

Кузьмич находился в первых рядах милицейского заслона, преградившего дорогу восставшим в районе Ордынки и Полянки. Приказ, который они получили перед выходом, звучал однозначно: в случае неповиновения и попытки прорваться в центр открывать огонь на поражение. Но Кузьмич, глядя в глаза своим соотечественникам, точно знал, что лично он стрелять не будет.

Со стороны восставших стали раздаваться крики: «Пропустите, братки, по-хорошему! Хватит сволоту всякую защищать. Все равно им всем кирдык. Пущай валят отсюда». Толпа медленно наседала на милиционеров. Кто-то передернул затвор автомата. Кузьмич резко обернулся и увидел, как один из собровцев наводит ствол на людей. Еще мгновение — раздалась короткая очередь. Толпа чуть просела, охнула и тут же опрокинулась на заслон, разметав его на части. Кузьмич сам не заметил, как оказался в гуще толпы, громящей пытающихся оказать сопротивление ментов.

Глоб со своим отрядом подошел к центру со стороны Сухаревской площади, где им преградили дорогу войска внутренних войск.

— Не стреляйте! — он вышел вперед. — Я русский офицер! Все равно вы этих засранцев, сидящих в Кремле, не спасете. Давайте на нашу сторону! — кричал он, приближаясь к первому ряду оцепления. Когда ему оставалось сделать всего пару шагов, прогремел выстрел. Глоб посмотрел туда, откуда он раздался, затем на свою залитую кровью грудь и рухнул замертво на землю. После этого уже никакая сила не могла сдержать напора восставших. Они прорвали оцепление и ринулись к Кремлю.

К исходу дня восстание завершилось полной победой оппозиции. Президент Московии и его жена пытались бежать, но их вертолет, ставший последним пристанищем для этой еще вчера безгранично счастливой супружеской пары, был подбит при попытке взлететь с Соборной площади. Части московской элиты удалось бежать. Но огромное число депутатов, сенаторов, олигархов и высокопоставленных чиновников было буквально растерзано толпой, ненависть которой не могли охладить ни их вожаки, ни холодная вода из брандспойтов. Сформированное правительство народного доверия на первом же своем заседании обратилось к руководству Уральской Республики с просьбой о воссоединении под эгидой Екатеринбурга.

Загрузка...