Памфлеты

ПОД ПОРОГОМ

Как известно, на бирже гитлеровской «новой Европы» акции украинских националистов давно уже упали ниже нуля, желтоблакитный марионеточный балаган типа 1918 года был выброшен Гитлером в хлам.

Почему? Потому что с одной Украиной имел дело Вильгельм II, с другою — Гитлер. В 1918 году немецким карательным полкам помогали кулацкие батальоны сердюков. Теперь немецким карательным дивизиям не помогает никто, кроме десятка-двух уголовных рецидивистов. Если двадцать четыре года тому назад генерал Эйхгорн принимал у себя крупных помещиков Лизогуба и Чикаленка, он знал, что за этими лизогубами и чикаленками стоит ещё кто-то, кого игнорировать нельзя, кто может создать прочную плотину против бушующих волн революции, чьи интересы были в какой-то мере одинаковы с интересами кайзеровской Германии. Сахарозаводчик Терещенко хотел уж лучше продавать свой сахар немецким купцам, чем потерять право продавать его кому бы то ни было, а подольский или херсонский помещик и кулак меньше боялись немецкой реквизиции, нежели лозунга: «Земля крестьянам!» Для них немецкий солдат на Софиевской площади был более приятным зрелищем, нежели взбунтовавшийся украинский батрак на посту председателя исполкома.

И самому Вильгельму II была нужна желтоблакитная бутафория вместе с её марионетками, которые играли роль громоотводов в те грозные и бурные дни.

С того времени немало перемен произошло в степях Украины. Украинский народ-победитель вымел с украинских полей нечисть, выполол бурьян, перепахал поля своим плугом и по-своему вырастил и выпестовал новое поколение, свободное, смелое и гордое. Скоропадские, левицкие и чикаленки потеряли раз и навсегда свою социальную базу и, вместо того чтобы стать вершителями судьбы Украины, поспешно искали богатых и сильных вершителей их собственной судьбы. Эти палачи с отрезанными когтями долгие годы сидели возле своих берлинских хозяев и мурлыкали им на ухо бесконечные сказки о своей былой славе и о том, с какой сердечной тоской, дескать, «ждёт» украинский народ ихнего возвращения…

Но достаточно было первому гитлеровскому солдату прийти на Украину, как из голов нацистских верховодов вмиг выветрились россказни желтоблакитных мурлык. Вместо обещанного мурлыками хлеба-соли оккупанты увидели перед своим носом дуло винтовки партизана, вместо цветов на головы левицких полетели плевки. Вместо покорных, льстивых улыбок гитлеровцы видели только пылающие ненавистью глаза. Оккупанты сеяли на своём пути смерть и руины, намереваясь пожать страх, но вместо страха они пожали бурю. Они пришли на Украину с биноклями Цейса, однако и с биноклями Цейса они блуждали ощупью по стране, где всё живое дышало безграничной ненавистью к непрошеным пришельцам.

Немецкая армия просчиталась, бутафория оказалась ненужной, а олухи из желтоблакитного балагана — лишним балластом.

Есть ещё одна причина, почему Гитлер держит в чёрном теле своих украинских гайдуков, хотя всё ещё пользуется их услугами, как только может. Аппетит немецких империалистов так разгорелся, что эти хищники не хотят ни с кем делиться награбленным. Они идут теперь походом не только против народных масс завоёванных ими стран. Норвежский рыбак потерял национальную независимость и хлеб, а его хозяин потерял с приходом гитлеровцев, кроме национальной независимости, и корабль. Французского рабочего оккупанты вывезли на каторжную работу в Германию, в Германию вывезли оккупанты и заводское оборудование — собственность французского производителя. Польского батрака немцы оторвали от родной земли и заставили работать у прусского помещика, но и его вчерашний хозяин — польский помещик — уже не хозяин и не помещик, он слоняется за забором своей усадьбы, в которой устраивает банкеты новый её собственник — немец. А те капиталисты завоёванных стран, которые всё ещё считаются капиталистами, это только сегодняшние «наёмные офицеры», которые до поры до времени выполняют подсобную работу в немецком хозяйстве, в разрушенном войной и блокадой хозяйстве, которому так необходимы опытные руки.

Львовскце шепаровичи и луцкие в сентябре. 1939 года искали заступничества в Кракове под чёрным крылом гестапо. В июне 1941 года они возвратились во Львов, чтобы отдать весь свой товар в немецкие руки. Бандеры и мельники лезли из шкуры, чтобы предательством и диверсией вымостить гитлеровским войскам дорогу на Украину, а если случайно они протягивали руку за подачкой за верную службу, гестаповцы за эту же руку хватали и вели кое-кого из них туда, куда Макар телят не гонял. Галицкие фабриканты мыла и папиросных гильз мечтали когда-то о толстенных пакетах акций и директорских кабинетах в металлургической промышленности Запорожья, а сегодня этим новоиспечённым жителям «краковского генерал-губернаторства» даже запрещён въезд в восточно-украинские области. Если же этим неудачникам и посчастливится попасть каким-то чудом в Киев, то там одно только могут припасти им оккупанты: чёрную работу в организованной и эксплуатируемой немцем рыболовецкой «артели» или… должность шпика гестапо.

Это последнее скорее всего. Гестапо также требует опытных рук, а кто же сможет превзойти в каиновой работе всех этих левицких, маланюков, донцовых, баранов и барановских, старых, опытных провокаторов, заслуженных сотрудников охранки, австрийской «к-штелле», ди-фензивы, сигуранцы, ветеранов немецкой «шпионажединст»!

Они питали надежду, что будут союзниками Гитлера, а стали только людьми, которыми помыкают, которым хозяин в любую минуту может показать на дверь. Но они не уйдут от его пирога. Они терпеливо клюют носом, со страхом ждут его гибели, чтобы умереть под его порогом, потому что пет пяди украинской земли, которая бы приютила этих каинов.

1943

Перевёл В.Щепотев