Папины дочки

43

Дэвид Лофтус не мог поверить в свою удачу, когда его агент сообщил, что его хочет видеть лорд Бэлкон. Несмотря на весьма успешно развивавшуюся карьеру журналиста и писателя, он всегда чувствовал себя человеком второго сорта по сравнению с теми, кто располагал серьезным влиянием, финансовыми возможностями или властью. Освальд Бэлкон как раз принадлежал к числу тех, кому Дэвид завидовал и кого он смертельно ненавидел. И возможность познакомиться с ним показалась ему многообещающей. Последние месяцы он бывал у него довольно часто, изучая привычки и характер своего заказчика. Во время их встреч они обсуждали детали будущей книги. Освальд даже предоставил ему комнату в одном из коттеджей поместья. И вот внезапно все рухнуло. Но на кон было поставлено будущее Дэвида, и он не собирался отступать.

Об этом он и думал, сидя перед дочерьми Освальда в гостиной Хантсфорда.

Он внимательно посмотрел на каждую из них и наконец заговорил:

— Вы, вероятно, догадываетесь, что немало людей желали смерти вашему отцу? — Он медленно поднес стакан к губам и глотнул виски.

— У отца, безусловно, был тяжелый характер. Вы это имеете в виду, мистер Лофтус? — поправила его Кейт. — Но вряд ли кто-то хотел его смерти.

— Тяжелый? — громко переспросил он. — Вот как это называется!

— Именно так, — вставила Венис, раздраженная его насмешкой. — И я полагаю, что теперь вам лучше уехать.

Лофтус проигнорировал ее замечание.

— Вашего отца ненавидели половина его знакомых, — объявил он, зная, что, как бы ни злились на него дочери Бэлкона, они тоже догадывались об этом факте. — Скажу больше. Что бы там ни говорила полиция, вряд ли ваш отец был способен сам броситься вниз со стены, или случайно оступиться и упасть.

Он пристально посмотрел на большой перстень с топазом, поблескивавший на пальце Камиллы.

— Я уверен, что его столкнули намеренно. — Он взглянул в глаза каждой из сестер. — Иными словами, я уверен, что вашего отца убили.

Некоторое время в гостиной не было слышно ни единого звука, кроме уютного потрескивания дров, горевших в камине.

— И уж если говорить начистоту, я подозреваю, что убийцей является одна из дочерей Освальда.

Серена вскочила с места как разъяренная кошка.

— Как вы смеете говорить такое, явившись в наш дом?!

Дэвид спокойно посмотрел на нее и улыбнулся. Он вел себя как человек, который знал, что все козырные карты находятся в его руках.

Камилла решила, что, прежде чем выгнать этого наглеца, стоит выяснить, откуда у него такая уверенность и гонор.

— Мистер Лофтус, мы хотели бы знать, на основании чего вы делаете такие заявления? Вам известно что-то, чего не знаем мы?

Лофтус вальяжно откинулся на спинку кресла и спокойно ответил:

— Вероятно, вас беспокоит то, что я знал вашего отца и был близок к нему. Я писал его мемуары. Освальд, как ни странно, довольно откровенно рассказывал мне о многих своих неприглядных поступках. В том числе он делился со мной и семейными тайнами. Весьма любопытная информация.

— Не пытайтесь шантажировать нас, мистер Лофтус, — сказала Камилла. — Вряд ли анекдоты и сплетни, которые поведал вам отец, представляют собой столь уж серьезные семейные тайны.

— Вы так полагаете?

— Да.

— Значит, я могу поделиться ими с полицией?

Что-то в его голосе заставило ее насторожиться.

— Так вы пришли нас шантажировать? — снова вскочила Серена.

Дэвид улыбнулся, словно ее злость доставляла ему особое удовольствие.

— Это не шантаж, мисс Бэлкон, я действительно знаю детали, которые не стоит афишировать.

— Он блефует, — презрительно бросила Венис.

Дэвид резко рассмеялся.

— Нет, Венис, я знаю, например, что у вас с отцом были очень напряженные отношения в последнее время.

Она сильно побледнела, а Лофтус добавил почти добродушно:

— Освальд рассказывал мне о вашем бизнесе. Я не пытался вникать в детали, но одно я понял: он был совладельцем вашей компании, не так ли?

— Я не намерена обсуждать с вами дела компании, занимающейся дизайном интерьеров, — ответила Венис.

— Да, он был совладельцем, — продолжил Лофтус, не обращая внимания на ее слова, — и, пользуясь своими правами, препятствовал расширению вашего бизнеса в Америке. Ведь долю вашего мужа унаследовал ваш деверь и доверил управление ею вашему отцу. Он говорил мне об этом.

— Вы что, считаете, что это достаточный мотив для убийства? — гневно спросила Венис.

— А вы считаете — нет? — Он снисходительно хмыкнул. — В жизни и куда менее существенные неприятности становятся мотивами для преступления.

— Простите, — опять вмешалась Серена, — не соизволите ли вы убраться отсюда поскорее?

— Вы нервничаете?

— Нисколько.

— А зря, Серена. Насколько я знаю, вы всегда были любимицей публики. Только в последнее время вам не везло, и это тоже могло стать мотивом для того, чтобы поквитаться с отцом. Вам нужно обеспечить своему ребенку титул и наследство, а если бы Мария Данте родила барону сына, вы уже не могли бы рассчитывать ни на то, ни на другое. — Он поднял вверх указательный палец. — Да, именно так! Если бы Освальд зачал наследника, то вы бы всего лишились. Почему бы не столкнуть его со стены на всякий случай?

Кейт внимательно наблюдала за Дэвидом, ловя каждое его слово, каждый жест. Она подозревала, что он и правда располагает какой-то информацией, позволяющей ему чувствовать себя столь уверенно.

— Что вам нужно, мистер Лофтус? — спросила она.

— О, Кейт Бэлкон, самая умная из всех. Хорошая девочка. Вы, вероятно, еще не забыли, как Освальд едва не сорвал начало вашего проекта. Он ведь не мог простить вам смерти вашей матери. Кажется, она умерла, когда вам было семь.

Он повернулся к Камилле:

— А вы, Камилла? Вы недавно одержали победу на выборах. Я бы непременно голосовал за вас. — Он усмехнулся. — Освальд говорил мне, что у вас есть один маленький секрет. Поэтому он мог вас контролировать. Уверен, полицию это заинтересует. Может быть, они решат, что именно в этом направлении будет правильнее всего повести расследование.

— Чего вы хотите? — ледяным тоном спросила Камилла.

Лофтус встал и прошелся вдоль стола.

— Я думаю, мы оба этого хотим, мисс Бэлкон. Вы ведь не хотите, чтобы к нашей проблеме подключилась полиция? Пока еще я готов пойти с вами на мировую.

— Негодяй! — воскликнула Серена.

— Не думаю. Я просто прагматик, — возразил он.

— Вы неправильно задаете вопрос. Надо спрашивать не чего он хочет, а сколько, — сказала Камилла.

Дэвид весело посмотрел на нее.

— Вы очень умная женщина.

Венис встала с кресла и направилась к двери.

— Убирайтесь, или я позвоню в полицию.

— Значит, я не ошибся. — Он потер руки.

На лицах сестер сохранялось бесстрастное выражение.

— Миллион фунтов — и никаких проблем не будет.

— Миллион! — прошипела Серена.

— Освальд был надеждой моей карьеры. Он умер, и я не могу завершить книгу. Но и терять такую возможность я не хочу.

— Здесь вам рассчитывать не на что, — сказала Камилла. — И имейте в виду: за шантаж полагается уголовная ответственность, не забывайте, что я адвокат!

— Конечно, полагается, если довести дело до суда, но вы ведь не станете этого делать, мисс Бэлкон, — доверительным голосом возразил Лофтус.

— Убирайтесь! — повторила Венис.

— Я знаю, что сейчас вы все находитесь под влиянием эмоций, — с улыбкой констатировал он, — это естественно. Я дам вам время подумать.

— Сколько времени? — мрачно спросила Серена.

— В праздники дело не сдвинется с места, так что, я думаю, мне имеет смысл приехать под Новый год. Встретим его вместе. Я буду счастлив провести его рядом с такими высокопоставленными особами.

Он подошел к двери и вдруг неожиданно обернулся.

— Счастливого Рождества, леди!

44

— Надо звонить в полицию, — сказала Кейт, как только дверь за Лофтусом захлопнулась.

— Думаешь, это хорошая идея? — с сомнением спросила Серена.

— Нам нечего скрывать, так зачем поддаваться на шантаж? Как правильно заметила Камилла, его действия уголовно наказуемы.

Серена выглядела растерянной и подавленной.

— Знаешь, мне не нужно очередного разбирательства, где опять будет упоминаться мое имя. Про меня написали достаточно гадостей в этом году. Еще один скандал я не вынесу. Не вынесу! Я больше не могу!

Кейт в изумлении уставилась на сестру. Она сопереживала ей и жалела ее, но не могла понять, как сестра поддалась на угрозы какого-то мерзавца, только чтобы избежать очередного стресса.

— Конечно, Серена, тебе было нелегко, но подумай: он требует, чтобы мы выложили миллион!

— Ну и что?! — срывающимся голосом воскликнула Серена. — Я не хочу больше слышать клевету о себе, не хочу терпеть преследования прессы и полиции. Ты что, не понимаешь, куда все идет? Копы это так не оставят, пока не раскопают всю грязь, какую можно.

Она упала в кресло.

Венис подошла и нежно погладила ее по плечу. Но Кейт не сдавалась:

— Серена, почему ты так нервничаешь, тебе что-то известно?

— Нет! — громко закричала Серена. — Что ты меня терзаешь! Хочешь, чтобы я сказала, что это я убила папу? Я не убивала его!

Она вдруг заплакала, и слезы потекли по ее щекам черными струйками.

Кейт подошла к ней и взяла за руку.

— Никто и не говорит этого, Серена.

— Я хочу, чтобы в новом году все было в порядке. — Серена вытерла слезы. — И, как ни крути, он прав — каждую из нас можно подозревать. Меня тем более.

— Нас обеих, — поправила ее Венис. — Вчера я поссорилась с папой и чуть не бросила в него бокал. Джек вовремя остановил меня. Наверняка этот факт привлечет внимание полиции.

Серена посмотрела на сестер и пожала плечами:

— По-моему, у нас у всех могут возникнуть неприятности.

— Но мы не виновны, — твердо сказала Венис. — Никто из нас не убивал папу. Это был несчастный случай.

Кейт долго смотрела на заснеженный сад сквозь большое окно.

— А что, если мы ошибаемся? — спросила она, отойдя от окна и сев на диван. — Если его все же убили?

— Давайте пока что вернемся к Лофтусу, — предложила Камилла. — В одном он прав — мы слишком эмоционально отреагировали. Полиции это покажется подозрительным.

— Тогда мы должны ждать результатов расследования, — заключила Венис.

Миссис Коллинз приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

— Не хочет ли кто-нибудь чаю? Я приготовила рождественский пирог…

Венис улыбнулась. Миссис Коллинз была верна себе — чай с пирогом были бы готовы, даже если бы приближался конец света.

— Спасибо, миссис Коллинз, мы вам очень признательны.

— Когда будут известны результаты расследования, как ты думаешь? — спросила Кейт, обращаясь к Венис.

— После Нового года, надо полагать. Но сейчас нам надо заняться похоронами. Я даже представить себе не могу, сколько человек придет. К тому же папа мог оставить какие-то распоряжения в завещании.

— Давайте позвоним тете Саре, — сказала Камилла, бесцельно листая альбом с фотографиями. — Надеюсь, она уже знает, что он умер. Уж она точно приедет.

Тетя Сара, сестра матери, была единственной близкой родственницей сестер Бэлкон, но в последние двадцать лет она не принимала никакого участия в их жизни. Периодически она присылала им поздравительные открытки на дни рождения и Рождество. Сначала они приходили из Сингапура, затем из Парижа. Вероятно, она не хотела утратить связь с ними по мере их взросления, но тем не менее так и не приехала повидать их. Между их отцом и тетей Сарой не было взаимной симпатии, если не сказать больше — они недолюбливали друг друга.

— Кто позвонит ей?

Все сразу посмотрели на Кейт.

— Почему я, почему всегда я?

— Надо пригласить ее на похороны, — сказала Венис, — у тебя это получится.

Кейт знала, что телефон тети записан где-то в книжке с кожаной обложкой орехового цвета. Отыскав ее, она тут же позвонила ей.

— Добрый день, — ответил по-французски тихий приятный голос.

— Добрый день, это Кейт Бэлкон.

Кейт было неловко за свой английский акцент.

— О, Кейт! Какой сюрприз! — Некоторое время Сара молчала, но затем добавила: — Мне жаль, что Освальд умер, я узнала об этом сегодня из новостей.

— Да, — спокойно подтвердила Кейт, — я звоню как раз по этому поводу.

— Что у вас случилось? — спросила Сара. — Я так поняла, что полиция взялась за расследование. Все это так странно.

Кейт замялась. Она не слышала, чтобы по телевизору сообщали, что будет возбуждено расследование.

— Мы и сами не знаем. Сейчас тело забрали на экспертизу, но нам надо что-то решать с похоронами. Мы постараемся сообщить вам о назначенном дне.

— Спасибо, это очень любезно, Кейт, — вежливо отозвалась Сара, но по ее голосу Кейт поняла, что она вовсе не жаждет являться на похороны Освальда.

Последовала долгая пауза.

— Я сама хотела вам позвонить, — тихо призналась Сара. — Меня все это напугало: и новости, и полиция… Вокруг смерти Освальда столько слухов.

— Каких слухов? — уточнила Кейт.

— Нет-нет, по телефону это лучше не обсуждать, лучше встретиться.

— Но вы же в Париже? — возразила Кейт.

— Может быть, вы ко мне приедете?

— Когда?

— Как скоро вы сможете сюда прилететь?

Разговор принимал какой-то нелепый оборот — с какой стати она должна была лететь в Париж? Но Кейт не стала отказываться напрямую.

— Сегодня не смогу точно. Завтра я приеду на поезде.

— Отлично. Позвоните мне, когда приедете.

Кейт повесила трубку и задумчиво посмотрела в окно. О чем это тетя так хотела поговорить с ней?

45

От Северного вокзала до седьмого округа Парижа на такси можно было добраться за четверть часа. Кейт успела полюбоваться отелем «Де Криллон», Дворцом согласия и Эйфелевой башней, украшенной праздничными гирляндами. Она считала эту часть города самой красивой и всегда получала огромное удовольствие от ее архитектуры.

Кейт еще раз проверила адрес, записанный в книжке, и попросила водителя остановиться. Дом находился совсем рядом с крупным супермаркетом, и Кейт почти сразу же вычислила его по подъезду в старомодном стиле. «Будем надеяться, что я не зря потратила время», — подумала она, подойдя к тяжелой дубовой двери и нажав на кнопку звонка.

В прихожей сильно пахло лилиями.

— Добрый день, — громко сказала Кейт по-французски.

— Я в гостиной, — раздался слабый голос, — проходите.

Тетя Сара сидела у окна, глядя на Париж, блиставший в сумерках мириадами огней. У ее ног дремал коккер-спаниель Чарлз. Кейт смутно помнила, что прежде ее тетя была дамой с крашеными темными волосами, до безобразия прокуренными, и у нее были тонкие пальцы пианистки, унизанные бриллиантовыми кольцами. Конечно, она изменилась. По подсчетам Кейт, ей было семьдесят, а то и больше. Волосы у нее стали совсем седыми, и к ним был подколот белокурый шиньон. Если раньше она носила блузки из шифона, то теперь их сменил теплый кашемировый свитер. Увидев племянницу, Сара радостно улыбнулась. Она даже поднялась со своего кресла в стиле Людовика XV.

— Прошу вас, сидите, — поспешно возразила Кейт, — не стоит так беспокоиться из-за меня.

Сара медленно опустилась в кресло и предложила Кейт место напротив.

— Я счастлива вас видеть, — сказала она, погладив собаку. — Кэтрин, знакомьтесь, это Чарли.

Собака тихонько вытянула шею и понюхала кончик ботинка гостьи.

— Кажется, он со мной подружился, — заметила Кейт.

— Да, он прекрасный компаньон.

Они немного помолчали, не зная, с чего начать разговор после столь долгой разлуки.

— Вы, должно быть, устали с дороги, — сказала наконец Сара, подвинув поближе к Кейт бокалы и бутылку бордо, стоявшие на столике. — Хотите вина?

Кейт кивнула и налила себе чуть-чуть.

— Я очень сожалею, что ваш отец умер, — повторила Сара.

Кейт посмотрела на нее с интересом.

— Серьезно?

— Да, мало кто может радоваться чужой смерти.

Кейт пожала плечами.

— Вы, кажется, его не очень любили. Мы вас давно не видели.

— Это так, — согласилась Сара, постучав кончиками пальцев по бокалу. — После смерти вашей матери я не хотела с ним встречаться. Я не могла простить его за то, что он поломал ее жизнь. — Она отвернулась к окну. — Мне казалось, что если я стану разговаривать с ним, то предам память Мэгги.

— Понимаю, — ответила Кейт, подумав, что Сара удивительно похожа на свою мать — ей вспомнились фотографии бабушки. — Но ведь вы могли бы увидеться с нами и не у нас дома…

Сара погладила Чарли, зарычавшего во сне, а затем встала и подошла к бюро из орехового дерева.

— Для меня Париж стал истинным утешением, дорогая, у меня не было сил покинуть его. Я не могла никуда поехать. Я хотела изгнать из своей памяти все, что было связано с прошлой жизнью. — Она посмотрела прямо в глаза Кейт. — Я много раз мечтала сесть в самолет и прилететь в Лондон, чтобы повидать вас, моих девочек, — с грустью призналась она. — Скажите, а поезда такие же, как раньше? Впрочем, нет, конечно, нет.

Сара улыбнулась, покачала головой и, выдвинув ящичек, стала перебирать лежавшие в нем бумаги и конверты. Некоторые из них она складывала на столик у кресла.

— Не важно, что я не видела вас, я всегда помнила о вас, поверьте.

Она выложила перед Кейт газетные и журнальные вырезки. Там были фотографии сестер Бэлкон, статьи о них, интервью с Сереной и Венис. И еще журнал, который издавала Кейт. Кейт удивленно посмотрела на Сару.

— Не думайте, что вы были мне безразличны, Кейт.

Кейт была польщена и смущена одновременно. Она вдруг поняла, почему тетя так долго держалась в стороне и не проявляла своей привязанности к ним иначе, как только в письменных поздравлениях.

— Я очень рада, что мы встретились, — искренне сказала она.

Сара улыбнулась и погладила ее по плечам.

— У нас очень серьезные проблемы; я даже не знаю, как быть.

Сара кивнула, и по ее виду было понятно, что она догадывается, в чем дело.

— Нас шантажируют.

— Рассказывайте, — попросила тетя.

— Отец мертв. Его тело нашли на дне рва. — Кейт умолкла; воспоминания были не из приятных. — Это было ужасно. Затем выяснилось, что с нами хочет встретиться знакомый отца, некто Дэвид Лофтус. Он приехал и заявил, что Освальда убили.

— Откуда он это знает, если даже полиция не может это утверждать? — спросила Сара, прищурившись.

Кейт покачала головой.

— Лофтуса нанял отец, чтобы он написал его мемуары. Он, видимо, многое ему рассказывал, и теперь Лофтус считает, что у каждой из нас был мотив для преступления. Он грозит сообщить все, что ему известно, полиции, если мы ему не заплатим.

— Ясно. Но он может вам повредить только в одном случае — если вы действительно что-то скрываете, — заметила Сара.

— Мы ничего не скрываем! — воскликнула Кейт. И тут же устыдилась такой бурной реакции, опустив голову. — У нас были сложные отношения с отцом, это правда. Наверное, он говорил ему об этом, — предположила Кейт, — но убить его мы не могли, это абсолютно невозможно. Я клянусь: ни я, ни мои сестры не способны на такое.

Сара посмотрела на дрожавшие руки племянницы.

— Разве это нужно скрывать? — спросила ее Кейт. — Пока вина не доказана, человек невиновен. Но ведь будет скандал, он отразится на нашей карьере, к нам станут хуже относиться в обществе. — Она едва сдерживала слезы.

Сара снова погладила ее по плечам.

— Не волнуйтесь, дорогая, — сказала она, — судя по всему, Лофтус не имеет никаких конкретных сведений, однако… — Она взяла Кейт за руку и провела в спальню.

Кейт снова подумала, что в обстановке было что-то очень знакомое: фотографии в серебряных рамках, шкаф с костюмами от Шанель, духи на туалетном столике. Стены были оклеены шелковыми обоями серо-голубого цвета, а в центре комнаты стояла огромная кровать под кремовым покрывалом.

— Простите, что у меня такой беспорядок. — Сара закрыла дверцы платяного шкафа. — Я сейчас кое-что найду.

Кейт села на край постели — стоять у нее не было сил — и молча наблюдала за тем, как тетя что-то ищет в комоде. Наконец она вытащила из-за шкафа большую шкатулку из светлого дерева и поставила ее перед Кейт.

— Рано или поздно все это досталось бы вам, — сказала она, стерев пыль и открыв крышку. — Вот о чем я хотела поговорить с вами.

Кейт в недоумении ожидала разъяснений.

— Мы с вашей матерью были очень близки. Она была красавицей. И я любила ее, как обычно старшая сестра любит младшую; всегда старалась заботиться о ней. — Сара улыбнулась, предаваясь воспоминаниям о счастливом прошлом. — Но когда вы были еще маленькими, мы с вашей матерью очень редко виделись. Вы знаете, что мой муж Маркус был дипломатом. Ему все время приходилось разъезжать по всему миру, и я следовала за ним.

Сара взяла конверт и вытащила из него письмо, написанное на голубой бумаге.

— Мэгги, ваша мама, обожала переписку. Куда бы я ни уезжала — в Сингапур, Гондурас, Лаос, — дважды в месяц я получала от нее письма. Они никогда о них не забывала. — Сара мечтательно улыбнулась. — Мэгги не любила белую бумагу. Она казалась ей очень скучной. — Она пробежала глазами первые строчки письма, а затем опустила его на колени. — Поначалу их брак был неплохим. Освальд умел очаровывать, когда хотел. Ко после того как родилась Венис, отношения стали ухудшаться. Совместные развлечения закончились. Ваша мать не могла посещать приемы, будучи беременной. К тому же в те времена еще не было искусственного вскармливания, и Мэгги вынуждена была находиться первые месяцы при ребенке. Освальд стал скучать, он привык к веселой жизни. Вероятно, для него семья стала невыносимым бременем, мешавшим его удовольствиям. Он запил и стал пропадать в каких-то клубах в Мейфэре. Странно, не правда ли, что такой сильный мужчина не мог владеть собой? — Сара нахмурилась и задумчиво склонила голову к плечу. — Он все время жил в Лондоне, рядом с друзьями — Филиппом Уэтхорном, Николасом Чарлзуортом, Джимми Дженкинсом. В газетах о них писали как о блестящих молодых людях, которые вели рассеянный образ жизни. Но если все они были холосты, то ваш отец был женат, и его похождения доставляли немало страданий вашей матери. Он просто в какой-то момент забыл о том, что он муж и отец, и стал жить ради своего удовольствия.

Сара взяла письмо и протянула Кейт. Та осторожно коснулась пальцами небесно-голубого листа, разглядывая почерк матери.

— В это время ваша мать чувствовала себя очень одинокой, — продолжала Сара. — Освальд игнорировал ее, я была далеко, а наши родители уже умерли и некому было ее утешить. В Хантсфорде у нее друзей не было.

Кейт слушала очень внимательно и вдруг спросила:

— У мамы был роман с кем-то?

Сара кивнула:

— Да, был. У вашего отца был друг. Алистер Крейгдейл. Освальд, ваша мама и их друзья не раз бывали у него в имении. Это чудесное место, идеальное для охоты, отдыха и рыбной ловли. И кроме того, Алистер был необычайно привлекателен.

— Боже мой… — прошептала Кейт, — так вот почему он погиб…

Она стала вспоминать подробности этой скандальной истории. Горди Спенсер, грум, был застрелен своим хозяином Алистером Крейгдейлом, но благодаря вмешательству лорда Лукана дело замяли. Случилось это в семидесятые. Полагали, что Алистер пришел в бешенство, узнав о связи грума со своей женой. Освальд и Мэгги гостили в то время в доме Крейгдейла, но впоследствии они всячески избегали разговоров об этом происшествии.

— Это было бурное время, — произнесла Сара, глотнув вина.

— Моя мать была любовницей Крейгдейла? — повторила Кейт, пытаясь осознать этот факт. — Но ведь он убил грума, потому что ревновал к нему свою жену Лауру. Как же он мог, так любя ее, завести роман с моей матерью?

Сара, прихватив с собой шкатулку, прошла на кухню, обставленную и отделанную в черно-белой гамме. За стеклами буфета виднелись старинные фарфоровые чашки и тарелки.

— Хотите поужинать?

Кейт покачала головой. Сара вздохнула и, сев на стул, продолжила свой рассказ:

— Все думали, что Алистер убил Горди, потому что ревновал к нему Лауру. Но это было не так. Он ревновал к нему не Лауру, а Мэгги. — Сара помедлила немного и договорила: — Я уверена, что он застал их в недвусмысленной ситуации.

У Кейт так дрожали руки, что она боялась выронить бокал. Она вдруг представила, что красное вино растечется по пол, как кровь, символически подтверждая страшную правду.

Сара достала еще несколько писем и подала их Кейт.

«Мы снова были у Крейгдейла на этой неделе. Все было восхитительно. Его грум — очень красивый молодой человек и замечательный любовник. Но я боюсь, что скоро совсем потеряю голову».

Она развернула другой листок.

«Я снова была у Алистера. Каждый раз, когда все уходят пострелять, мы остаемся с Гордоном, и я схожу с ума. Да, я знаю, это плохо, дорогая Сара, но не осуждай меня, я ничего не могу с собой поделать. Гордон так добр, так ласков, он так много для меня значит».

Кейт в ужасе отложила письма. Безумные шестидесятые. Ее родители вращались в свете, они могли себе позволить многое, но это…

— Довольно, я больше не могу. — Кейт поняла, что эти откровения разрушают память о ее матери, она может быть запятнана в ее сознании необратимо.

— Папа это знал? — спросила она беспокойно.

— Насчет Алистера? Да, он узнал незадолго до смерти Крейгдейла. Мэгги позвонила мне, рыдая. Освальд их застукал. Он столкнул ее с лестницы, а Алистеру грозил отомстить. Он был безумно зол.

Кейт поднялась с постели и подошла к окну. На фоне туманного серого неба мерцали огни Эйфелевой башни. И сейчас смерть отца уже не казалась ей чем-то неправдоподобным.

— Вы понимаете, почему я попросила вас приехать? — сказала Сара.

Кейт повернулась к ней и пожала плечами.

— Я полагала, вы сообщите мне нечто, касающееся смерти отца. Каким образом это происшествие с Крейгдейлом связано с нашей трагедией? Ведь прошло столько лет. Крейгдейл мертв, моя мать умерла…

— Алистер мертв? — переспросила Сара.

Кейт посмотрела на нее в полной растерянности.

— Но мне сотни раз говорили об этом, — сказала она. — После того как застрелил Гордона, он покончил с собой. Никто больше о нем не слышал. Его машину спустя несколько дней нашли на берегу озера Лох-Несс. Любой, кто помнит эту историю, может подтвердить мои слова.

— Озеро обыскали, но труп не нашли, — возразила Сара.

— Ничего странного — озеро глубиной более ста футов, на поиски Несси были потрачены миллионы долларов, но ее тоже не нашли, — парировала Кейт.

— Наверное, потому, что Несси там тоже нет.

Кейт упала на стул в изнеможении, окончательно сбитая с толку. Сара улыбнулась и продолжила свой рассказ:

— Спустя несколько месяцев после того, как убили Гордона, мы с Маркусом приехали в Лондон. Мы вернулись из Сингапура и собирались в Гондурас. Как ты догадываешься, я с нетерпением ждала встречи с Мэгги. Я знала, что она очень нуждается в моей поддержке. Гордон умер, Алистер пропал.

Кейт посмотрела на Сару, пытаясь предугадать конец истории.

— Мэгги приехала ко мне в отель, когда Маркуса не было. Она была на грани срыва. И тогда она мне призналась.

— В чем призналась?

— В том, о чем не упоминала в письмах.

Кейт неподвижно смотрела на нее.

— Мэгги получила от Алистера письмо. Из Бразилии. После его исчезновения. Оно было очень коротким: он жив, с ним все в порядке, но по известным причинам он не может больше встречаться с ней.

Кейт не верила своим ушам.

— Значит, Крейгдейл не покончил с собой?

Сара покачала головой.

— Да, и возможно, он до сих пор жив.

Кейт прикусила губу, не зная, что сказать в ответ на эту немыслимую новость.

46

Кейт заняла место у самого окна. Когда поезд влетел в тоннель, стекло окутала глубокая тьма. В нее хотелось смотреть и смотреть не отрываясь. После всех потрясений Кейт не могла больше плакать. Она провела бессонную ночь в комнате тети Сары. Прислушиваясь к отдаленному шуму шоссе, она ни на минуту не сомкнула глаз, размышляя над тем, что ей довелось узнать.

Наконец поезд выскочил из тоннеля, и она увидела знакомый унылый зимний ландшафт. Внезапно раздался звонок мобильного телефона, спрятанного на дне сумки.

— Кейт, это Ник.

Она коротко поздоровалась. Даже его голос теперь не мог обрадовать ее.

— Хочу спросить, как у тебя дела…

Сначала она хотела попросить его перезвонить, но потом все же ответила:

— Я была в Париже, сейчас уже еду домой.

— В Париже? А что стряслось? — спросил он, охваченный дурными предчувствиями.

Кейт чувствовала, как рыдания снова подступают к горлу, но пускаться в объяснения прямо сейчас она была не готова.

— Все в порядке, я сейчас не могу разговаривать, — вздохнув, отозвалась она, — перезвони мне, когда я буду дома.

— А когда приходит поезд? — спросил Ник.

— Через сорок минут. Я перезвоню тебе.

— Ты же знаешь, о ком я говорю, — сказала Камилла, пнув камешек, попавшийся под ногу в заиндевевшей траве. — Майкл Саркис, он мне совсем не нравится.

— А что, он опять появился на горизонте? — спросила Венис, засунув руки поглубже в карманы. С тех пор как они вышли проветриться, она успела изрядно замерзнуть.

— Ты в курсе, что он сделал Серене предложение? — Камилла поежилась.

Венис посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.

— Нет! Когда? Почему же она ничего мне не рассказала?

— Он подарил ей увесистый камешек и предложил поехать с ним в Вегас, — саркастически пояснила Камилла, — но, судя по всему, Серена не спешит с ответом.

— Не может быть, — прошептала Венис.

— Нет, может, — возразила Камилла.

— Но зачем ему это?

— Если Саркис женится на Серене до рождения ребенка, то его сын станет наследником Хантсфорда. — Она широким жестом обвела окрестности, дом, лужайки и лес. — Всего этого, понимаешь?

— Но лишь в том случае, если у папы и Марии не было бы детей, — ответила Венис.

Камилла внимательно взглянула на сестру.

— Но ведь ясно, что этого уже не произойдет.

Венис пожала плечами — ей не хотелось говорить о покойном отце.

— Так и что с того?

— То, что Саркис мог убить отца, — сказала Камилла, внезапно осознав, что уже давно думала об этом, но не решалась высказать свои подозрения, — чтобы жениться на Серене и получить Хантсфорд. Я где-то читала, что он давно уже мечтал купить какое-нибудь поместье в Англии, чтобы превратить его в отель. Он был в доме той ночью. И у него был реальный мотив для убийства.

Венис расхохоталась.

— Кэм, это же совершенная чепуха! Майкл, конечно, мерзавец во многих отношениях, но на убийство он вряд ли способен.

Камилла недовольно покосилась на нее.

— Ты так уверена?

— Кэм, тебе стоит почитать сегодняшние газеты, тогда бы такие версии не приходили тебе в голову.

— И что же в газетах?

— В «Дейли мейл» напечатана огромная фотография. Его снимали на какой-то лондонской рождественской вечеринке. Я не знаю, сколько времени он говорил с Сереной, но уж точно утром его в нашем доме не было. Он живет в Мейфэре и вернулся туда в ту же ночь. Вряд ли он мог убить папу, находясь на таком расстоянии от него.

Камилла топнула ногой.

— А жаль! Я бы хотела, чтобы это был он.

Ник ожидал прибытия поезда, прогуливаясь вдоль платформы. Он надеялся, что Кейт уже немного успокоилась после трагедии. Забрав у нее багаж, он отвел ее к стоянке и усадил в автомобиль. С собой он прихватил горячий кофе и булочки, и Кейт была благодарна ему за внимание. Помолчав немного, она выложила ему все подробности разговора с Дэвидом Лофтусом и все, что узнала в Париже.

— И что ты намерена делать? — спросил он осторожно.

— Сейчас я хочу домой. Поедем?

Серена всегда мечтала сняться в голливудском детективе. Теперь она проживала воображаемую ситуацию в реальности. В том, что случилось в Хантсфорде, действительно было что-то странное, даже мистическое. Как бы ни возмущало ее поведение Лофтуса, она прекрасно понимала, что все его намеки были справедливы и ее тоже можно было заподозрить в совершении преступления. Полиция наверняка ухватилась бы за идею, что убийцей был кто-то из членов семьи Освальда. Но поверить в то, что одна из ее сестер способна пойти на такое, она не могла.

На всякий случай она решила посмотреть, что находилось в комнате отца в ночь его смерти. Но ничего подозрительного там не оказалось — ручки, чернильница, бумага, каталоги с аукционов, письма и приглашения, фотография Освальда с покойной женой… Серена была сбита с толку. Почему ей вдруг пришла в голову мысль о необычных отношениях между ее родителями? Раньше она полагала, что они совсем не любили друг друга, но на этой фотографии, сделанной на яхте, они выглядели счастливой супружеской парой. Возможно, они сближались, а затем снова ссорились, их постоянно лихорадило и бросало то в одну крайность, то в другую.

Серена осмотрелась. Оставалось еще одно место у окна, куда она не заглянула. И там стояла шкатулка. Она подняла тяжелую крышку и закашлялась от пыли. Похоже, туда сваливали всякое старье: пожелтевшие записные книжки, письма, какие-то деловые бумаги. Она просмотрела все, но ничего не задержало ее взгляда. И вдруг на самом дне среди других писем она увидела конверт, на котором от руки был написан адрес. Она вытащила письмо и, пробежав глазами первую строчку, решила, что к нему следует отнестись со вниманием. От волнения у нее затряслись руки и закружилась голова.

Автор письма ненавидел ее отца! Ненавидел так сильно, что не скрывал этого. Она посмотрела на подпись и застыла, потрясенная удивительным открытием. Крейгдейл. Тот самый знаменитый убийца.

Возвращение в Хантсфорд заняло около двух часов. Дорога была свободна. Ник и Кейт большую часть пути ехали молча. Снегопад прекратился, но шоссе обледенело и набавлять скорость было опасно, поэтому Ник сосредоточенно смотрел вперед, пока они не свернули в сторону Хантсфорда и не показался шпиль деревенской церкви.

Кейт осторожно тронула Ника за колено.

— Ты не против, если мы ненадолго остановимся?

Он затормозил у входа на церковное кладбище, не задавая лишних вопросов.

— Моя мама здесь похоронена, давай выйдем…

Они вылезли из машины и пошли по аллее между могилами. Кейт остановилась перед серой плитой, на которой лежали маленькие желтые розочки, еще совсем свежие. Кейт удивилась, пытаясь угадать, кто же тут недавно побывал. Она дотронулась до живых лепестков, жалея, что сама не принесла цветы, потом прижала ладонь к холодному камню.

— Жить с ним было тяжело, я знаю, — прошептала она, — ты ни в чем не виновата.

Ник обнял Кейт за плечи и прикоснулся губами к ее порозовевшей на морозе щеке. Они молча прошли еще несколько метров и опустились на скамейку. Кейт чувствовала, как холод пробирает ее до костей.

Где-то рядом лязгнула тяжелая дверь. Из церкви вышла пожилая женщина со щеткой и ведром в руке. Кейт сразу узнала ее.

— Я так и подумала, что это вы пришли, — сказала старушка, подойдя к ним. Ей было лет семьдесят пять, все ее лицо избороздили глубокие морщины. — Я как раз хотела вас повидать — очень сожалею о смерти вашего отца.

Кейт повернулась к Нику.

— Это миссис Грэкхем; ее муж много лет служил егерем у моего отца. — Кейт посмотрела на старушку. — Вы не были с Леонардом на рождественском вечере, а я надеялась увидеть вас там.

Лицо миссис Грэкхем подернулось грустью.

— Леонард умер год назад.

— О, простите, — прошептала Кейт.

Миссис Грэкхем указала в сторону церкви.

— Я скучаю по нему. Но к счастью, у меня есть работа.

Они сочувственно улыбнулись друг другу, думая, что лучше всего поскорее закончить этот разговор. Но миссис Грэкхем вдруг сказала:

— Я собираюсь домой, пойдемте со мной.

Кейт удивленно переглянулась с Ником.

— Мне нужно кое-что вам передать, — пояснила миссис Грэкхем. — Пожалуйста, не отказывайтесь.

Кейт в недоумении спросила:

— Что передать?

— Пойдемте со мной, и сами увидите. А потом я напою вас чаем, — с улыбкой настаивала женщина.

Не проронив ни слова, они дошли до коттеджа из серого камня с тремя окнами и голубой дверью. Дом ничем не выделялся на фоне других таких же частных построек, и внутри было тепло и уютно. Черная кошка с мурлыканьем встретила хозяйку и гостей и, потеревшись об их ноги, спряталась.

В комнате стояла елка, украшенная золотыми гирляндами и шариками. На стенах висели поздравительные открытки, их было не меньше пятидесяти.

— Выпьете чаю? — предложила старушка, сняв пальто и повесив его на деревянную вешалку.

— Нет-нет, спасибо, — отозвалась Кейт. Ей не терпелось узнать, в чем же дело.

Но миссис Грэкхем неспешно направилась на кухню и приготовила чай для себя. После этого она села в кресло и положила на колени конверт.

— Я не знаю, что в нем, — сказала она, покачав головой, — и никогда не пыталась узнать.

Она улыбнулась и протянула конверт Кейт.

— Леонард долго болел, — продолжала миссис Грэкхем. — Перед смертью он дал мне это письмо и попросил хранить его до тех пор, пока не умрет Освальд Бэлкон, а потом отдать одной из его дочерей. Я решила, что отдам его вам, Кейт, я вас всегда очень любила, — добродушно призналась она.

Кейт была смущена таким вступлением и, взяв письмо, вежливо поблагодарила хозяйку и даже попробовала ее домашний джем. Поговорив еще о всяких пустяках минут десять, они простились с миссис Грэкхем и вышли на улицу.

— Это все очень странно, — заметила она, взяв его под руку.

Небо над вершинами деревьев стало темно-синим.

Устроившись на сиденье автомобиля, Кейт быстро вытащила письмо из конверта и взглянула на дату. Прошло полтора года. Что же за тайну оно скрывало? Она стала читать и похолодела от ужаса.

«Если вы читаете это письмо, значит, я и лорд Бэлкон уже мертвы. Прошу простить меня за малодушие и трусость, за то, что я не мог раньше рассказать правду и ждал так долго. Я сделал это из страха, но перед смертью тайна, которую я скрывал, тяготит мою совесть, и я не в состоянии унести ее в могилу.

Одиннадцать лет назад я вынужден был похоронить труп одного человека. Мой хозяин Освальд Бэлкон попросил меня об этом. Камилла, его дочь, сбила человека — не смогла справиться с управлением. Погибший был бродягой, который иногда приходил в деревню побираться. Освальд сказал мне, что необходимо спрятать тело, потому что от этого зависит будущее его семьи. Я был предан ему и согласился пойти на это. Я вовсе не горжусь содеянным. Я сожалею, что совершил такой поступок.

Все последующие годы эта история разъедала мою совесть. Она отравила мне жизнь, я не мог убедить себя, что бродяга не стоит таких переживаний. Но с тех пор Освальд из благодарности заботился обо мне и моей семье. Вот почему я не хотел предавать его и ждал его смерти. Теперь я должен открыть правду. Вы должны сами решить, что делать, но умоляю вас, проявите милосердие к Камилле. Она была молода, и это был всего лишь несчастный случай. Ее отец настоял на том, чтобы скрыть его, и тем самым придал ему преступный оттенок. Камилла боялась обратиться в полицию. Но с того момента Освальд постоянно напоминал ей, что она виновна в убийстве человека. И ей приходилось подчиняться ему во всем. Перед смертью я все еще надеюсь, что вы простите меня и поймете, почему я не мог поступить иначе.

Искренне ваш

Леонард Грэкхем».

Кейт молча протянула Нику письмо.

— Господи, — прошептала она, глядя пустыми глазами на дорогу.

— Я думаю, мы должны отдать его Камилле.

47

Камилла сидела за столом из красного дерева у окна своей спальни. На залитом солнцем полу ее тень выделялась густым темным пятном. Перед ней лежала папка с распечатанными документами, в которые она от руки вносила какие-то пометки, изредка поглядывая на экран ноутбука. Услыхав стук в дверь и увидев на пороге Кейт, она радостно улыбнулась.

— Пытаюсь поработать, — сказала она, кивнув на стол.

— Трудоголик, — пошутила Кейт.

Камилла отложила бумаги и ручку и прислонилась к спинке кресла.

— Что выяснила в Париже? — поинтересовалась она. — Я думала, ты перезвонишь. Может, позвать Венис и Серену?

Кейт прикрыла за собой дверь.

— Нет, не надо, давай поговорим вдвоем.

Камилла нахмурилась. Если Кейт предпочитала остаться с ней наедине, значит, ее новости будут не вполне безобидными.

— Что-то случилось? — спросила она.

Пока они с Ником возвращались домой, Кейт мучили самые противоречивые чувства. Она ужасалась тому, что узнала, и сердилась на Камиллу, не понимая, почему она скрывала от нее эту тайну, и в то же время она сочувствовала ей, догадываясь, какому жесткому давлению со стороны отца она подвергалась все эти годы. Потом, не желая примириться с такой чудовищной правдой, она стала убеждать себя, что все написанное Леонардом вздор, что это Освальд на самом деле сбил человека, приказав Грэкхему свалить свою вину на Камиллу. Но почему на нее?

Кейт присела на постель. Ей было бы легче, если бы при разговоре присутствовал Ник, но это было недопустимо. Она взглянула на сестру и подумала, что даже в джинсах и футболке Камилла выглядит очень элегантно и аристократично. Она была рождена, чтобы стать звездой. Сиять. Не так, как Серена, с простодушным тщеславием капризного ребенка. Нет. Камилла была холодна, расчетлива, честолюбива и властна. Карьера политика идеально подошла бы ей. Тем большую опасность для нее представляло бы разоблачение Грэкхема. Не об этой ли тайне говорил Лофтус? Камилла первая предложила откупиться от него и замять дело. Она даже не возмущалась фактом шантажа.

— Кэм, я хочу, чтобы ты прочитала это письмо.

Она положила на стол конверт.

— Что это? — спросила Камилла.

— Я встретила на кладбище миссис Грэкхем, — пояснила Кейт. — Она сказала, что должна кое-что мне отдать. Мы пришли к ней домой, и она вручила мне этот конверт. Я уверена, что все тут — сплошная ложь. Я не знаю, за что тебя невзлюбил Леонард, но подумала, что лучше тебя предупредить, на всякий случай.

Читая письмо, Камилла побледнела.

Кейт, затаив дыхание, наблюдала за ней.

— Кэм, ведь это не…

Камилла сложила листок и бросила его на стол, не поднимая глаз на сестру. Она упрямо разглядывала узор на ковре. И только через три минуты она все же заговорила.

— Однажды ночью я ехала из Оксфорда, — тихо начала она. — Ты в то время была в Америке, Венис жила в Лондоне, а Серена еще училась в школе. Папа попросил меня срочно приехать домой. Он пригласил гостей на ужин и хотел, чтобы одна из его дочерей присутствовала на нем. Я хотела остаться в колледже, но папа настаивал и мне пришлось поехать. — Она встала и подошла к окну. — Я уже была далеко от Оксфорда, когда начался ливень. Ночь была просто ужасная, а я торопилась, потому что он приказал мне не опаздывать. — На глазах Камиллы навернулись слезы. — Я уже подъезжала к Хантсфорду, когда произошел этот несчастный случай. Мои дворники работали плохо, не справлялись из-за ветра, я почти ничего не видела на дороге. Я пыталась быть внимательной… Но тут раздался глухой удар, такой страшный, что я остановила машину. — Она с отчаянием посмотрела на Кейт. — Я не видела его, Кейт! Я не заметила, как он выскочил на дорогу, и не успела затормозить. Ты же знаешь, как трудно управлять автомобилем в деревне в грозу, да еще и ночью. Помнишь бродягу, который иногда приходил сюда? Его звали Том. Он был старый, в грязном пальто, вечно пьяный… Когда я вышла и увидела его на траве, то поняла, что он мертв. — Голос Камиллы задрожал. — Он ударился головой о камень, и я разглядела лужу крови. — Ее лицо исказилось от страдания и ужаса. Сколько раз она пыталась заставить себя забыть эту сцену. — Я не знала, что делать, и решила позвонить отцу из того телефона-автомата, который стоял на краю деревни. Гости еще не появились, он быстро собрался и приехал вместе с мистером Грэкхемом. Помнишь, он был тогда егерем. Папа велел мне сесть в машину, ехать домой и вести себя так, будто ничего не произошло.

— Вы не вызвали полицию? — спросила Кейт, уже заранее зная ответ.

— Я спросила об этом папу, когда он вернулся следом за мной домой, примерно через час. Он сказал, что дело замяли.

— И ты тоже им не звонила?

Камилла сжалась в комок, словно страшное чувство вины придавило ее, не давая распрямиться.

— Я хотела, клянусь, я хотела! Но я была так напугана, Кейт. И больше всего я боялась отца. Он сказал, что я должна подумать о семье. Что это происшествие повредит всем нам. И я поверила. Я пообещала молчать.

Слезы потекли по ее щекам.

Кейт встала и обняла ее. Она уже давно не видела, чтобы сестра плакала.

— Что ты будешь делать теперь? — Камилла грустно посмотрела на нее.

— Ничего, не волнуйся, — прошептала она, — я тебя не выдам.

Камилла внезапно выпрямилась, и в ее глазах блеснуло возмущение.

— Кейт я не убивала папу!

— Я знаю, — ответила Кейт.

Камилле показалось, что Кейт произнесла это неуверенно.

— Ты не понимаешь: моя жизнь из-за этого превратилась в ад, я жила в страхе, но я ни за что не пошла бы на убийство, чтобы освободиться. Я не смогла бы его убить. Клянусь.

Кейт не сомневалась, что Камилла говорит правду. Она пыталась представить, как она сама поступила бы, если бы оказалась на месте сестры. Выбор был слишком суровый — потерять всякую надежду на блестящее будущее, карьеру и положение в обществе или молчать, скрывая, что случайно убила человека. Не многие выбрали бы первое.

— Я виновата, Кейт, я ужасно виновата, — повторяла Камилла.

— Нет, не думай так, — возразила Кейт, удивляясь собственному спокойствию. — Нам остается только забыть об этом.

48

— Надеюсь, мы хотя бы не зря потратим время, — пробормотала Камилла, водя пальцем по дорожной карте, — сдается мне, что уже давно надо было свернуть налево.

— Ты же взялась за роль навигатора, я во всем следую твоим распоряжениям, — упрекнула ее Венис, не поворачивая головы и продолжая крепко держать руль. Сестры были на взводе. Они выехали в семь утра, чтобы засветло добраться в Дербишир. Суровая красота окружающей природы успела им наскучить, они уже не обращали внимания на зеленые склоны холмов, бесплодные равнины и каменистые гряды, покрытые инеем.

После признания Камиллы и письма Крейгдейла, обнаруженного Сереной, Кейт решила созвать всех сестер на совет. Из послания Крейгдейла следовало, что он так ненавидел Освальда, что вполне мог стать его убийцей. Полное проклятий и угроз письмо подтверждало информацию, полученную Кейт от тети Сары. Освальд действительно застал Алистера с Мэгги и объявил сопернику войну, из-за чего Крейгдейл вынужден был исчезнуть. Алистер, судя по штемпелю, отправил письмо незадолго до истории с убийством грума. И версия о том, что Алистер мог столкнуть Освальда со стены из ревности и мести, не утихших с годами, казалась весьма правдоподобной.

Обсудив подробности, сестры решили, что необходимо выяснить все, что касалось Крейгдейла, пусть даже вероятность совершения им преступления пока что оставалась чисто гипотетической. Камилла предлагала разыскать тех, кто занимался делом об убийстве грума. С помощью Ника и его друга журналиста они узнали имя инспектора, участвовавшего в расследовании. Джим Далглейш вышел в отставку и проживал в Дербишире. Раздобыв телефон, они позвонили отставному полицейскому. Тот поначалу отвечал раздраженно, но, услышав, что им заинтересовались сестры Бэлкон, любезно пригласил их приехать.

— Вот он, наверное, — сказала Камилла, кивнув на дорожный указатель.

Венис прочитала название поселка — «Грейт Асквит».

Похоже, здесь была одна-единственная улица с несколькими коттеджами. Дом полицейского был последним. Он был выкрашен в медово-желтый цвет, и на его фоне выделялась красная дверь. Из трубы тянулся дым — значит, Далглейш был на месте. Что и подтвердилось, как только они постучали в дверь. Инспектор оказался почти ровесником Освальда, но выглядел куда менее бодрым, одетый в мятые брюки с отвисшими коленками и старую рубашку. Гостей радостным лаем приветствовал пес неопределенной породы.

Хозяин предложил сестрам пройти в комнату, где он поспешно выключил телевизор.

— Однако вы далеко забрались, — заметила Венис, вздохнув с облегчением после долгой дороги. — Мы думали, вы до сих пор живете в Шотландии.

Далглейш засмеялся.

— Это вы решили из-за моей фамилии? Вы ошиблись. Вообще-то я отсюда, из этих мест, и моя жена тоже. Я рад, что мы сюда вернулись. Хотите чаю?

Гостьи отрицательно покачали головами. Утром они уже пили и чай, и кофе.

Далглейш сел в кресло, предложив им занять места на диване. Его глаза до сих пор не утратили остроту и наблюдательность, которая часто отличает полицейских.

— Итак, — начал он, — вы приехали узнать о Крейгдейле? Я полагал, что ваш отец уже все вам рассказал о нем. Сожалею о его смерти, — прибавил он, кивнув на экран телевизора. — Я смотрел новости, сейчас о нем только и говорят.

— Да, мы приехали, чтобы поговорить о Крейгдейле, — подтвердила Камилла. — Мы бы хотели узнать, что вы о нем думаете.

— Зачем вам знать, что я о нем теперь думаю? — удивился инспектор.

Камилла посмотрела на Венис. Они еще не решили, можно ли доверять этому человеку. Далглейш все же был полицейским, хоть и отставным. Он наверняка поддерживал старые связи с коллегами по работе.

— Мы пытаемся выяснить некоторые детали, касающиеся прошлого нашего отца, — сказала Венис, понимая, что ее объяснение звучит неубедительно. Далглейш явно догадывался, что они что-то скрывают.

— Не знаю, что вам уже известно, — сказал он, изучая их лица и прихлебывая чай. Наконец он поставил чашку на столик. — Лорд Алистер Крейгдейл был одним из самых блестящих представителей аристократии в Шотландии. Убийство Гордона Спенсера, как известно, произошло в его доме почти тридцать лет назад. Крейгдейл был фигурой публичной, он устраивал у себя шумные вечеринки, вращался в обществе, поддерживал многочисленные знакомства. Гости часто приезжали поохотиться в его поместье. В тот день они тоже охотились, но первым из всей компании вернулся сам хозяин. По крайней мере так сказала одна из женщин, прислуживавших в его доме. Спустя полчаса после возвращения гостей Гордон был найден в конюшне мертвым, с простреленной грудью. Пуля из тех, какими было заряжено ружье Крейгдейла. Все пришли в ужас, узнав, что Алистер совершил чудовищное преступление. Оказалось, Гордон завел роман с женой Крейгдейла Лаурой, так что Крейгдейл застрелил его из ревности.

Венис быстро переглянулась с Камиллой. Далглейш не сообщил им ничего нового. Эту историю миллион раз пересказывали в прессе.

— Это происшествие было окутано тайной, — продолжал инспектор. — Крейгдейл после убийства исчез. Во всяком случае, он сделал это до того, как успела приехать полиция. Поэтому у нас остались сомнения.

— Что вы хотите сказать? — уточнила Камилла.

— Я имею в виду, мы не были уверены в том, что это он убил Гордона Спенсера, — пояснил Далглейш. — И почему предполагаемый убийца пропал так внезапно? Машину Крейгдейла обнаружили на берегу озера Лох-Несс. Озеро обыскали, но тело не нашли. Как вы понимаете, обшарить озеро глубиной сто футов невозможно. Все сошлись во мнении, что Крейгдейл покончил с собой, утопился.

— Вы тоже так считаете? — снова поинтересовалась Камилла.

— У меня нет никаких доказательств, что это правда, — честно ответил инспектор. — Однако я был убежден, что друзья Алистера знают больше, чем они рассказали во время допросов. Полицию вызвали поздно — значит, до ее приезда произошло что-то еще. Я уверен, что друзья помогли ему скрыться. И возможно, он скрывается уже много лет. Может быть, и жив до сих пор.

— Почему вы так думаете? — спросила Венис.

— Понимаете, я замечал, что друзья Крейгдейла не очень-то расстроены. Если бы он и вправду покончил с собой, они бы не относились к его исчезновению так спокойно. И потом, это были люди из высшего общества и в силу солидарности они вряд ли выдали бы своего друга. Они готовы были спасти его, даже рискуя своей репутацией и выступая против закона. А все потому, что они были связаны с ним куда более прочными узами, чем казалось на первый взгляд.

— Какими узами? — удивилась Венис.

— Вам известно, что Филипп Уэтхорн и Крейгдейл были друзьями в Оксфорде? Уэтхорн сильно нуждался, и Крейгдейл нередко давал ему солидные деньги. И уж вы сами понимаете, что Уэтхорн не мог не испытывать признательности за это. Кроме того, Крейгдейл был инвестором Николаса Чарлзуорта и его клуба — не побоялся вложить свои средства в его рискованное предприятие. Он помог и Джимми Дженкинсу, когда тот оказался на грани банкротства. Все трое его друзей, вероятно, участвовали в заговоре, они покрывали его, потому что он был богат, щедр и влиятелен. Они помогли ему беспрепятственно покинуть страну. По-моему, это очевидно — ведь долг платежом красен.

Камилла и Венис не понимали, почему инспектор ни словом не помянул их отца — ведь он тоже был другом Крейгдейла.

— А наш отец? — спросила Камилла, размышляя, был ли связан Освальд с Крейгдейлом денежными отношениями. Ведь он всю жизнь убеждал их, что никому ничем не был обязан.

— Освальд? Нет, я не уверен насчет его, — задумчиво отозвался Далглейш. — Я заметил, что он не был близким другом Крейгдейла, он не чувствовал себя обязанным ему.

Венис едва не проговорилась, что Мэгги Бэлкон была любовницей Крейгдейла.

— Вы не находите, что та давняя история как-то связана со смертью нашего отца? — уклончиво поинтересовалась она.

— Ах вот почему вы приехали, — с улыбкой ответил Далглейш. — Нет, честно говоря, мне такая мысль в голову не приходила. Я больше склоняюсь к предположению, что ваш отец выпил и, не удержавшись на стене, упал вниз.

— Да, он сорвался со стены, — подтвердила Камилла. — Скорее всего это был несчастный случай.

Но Венис так и тянуло продолжить разговор.

— А вы не считаете, что Крейгдейл мог за что-нибудь отомстить отцу и столкнуть его со стены?

— Отомстить? — переспросил Далглейш. — Прошло столько лет, что я не могу вообразить, на что можно было так долго держать обиду. И потом, Крейгдейл занимал не то положение, при котором такое возможно. Мелкая месть бывшим знакомым — поступок не его уровня.

Серену разбудил звонок мобильного телефона.

— Да? — ответила она сонным голосом, нежась под пушистым пледом.

— Это Майкл.

Серена усмехнулась, вспомнив его мелодраматическое появление на вечере. Она вроде бы обещала ему встречу до Нового года.

— Чего ты хочешь? — спросила она довольно резко.

— Я отправил машину в Хантсфорд. Она прибудет через двадцать минут. Прошу тебя, спускайся, и шофер отвезет тебя ко мне.

— Майкл, послушай… Я на восьмом месяце беременности. Я устала… у меня нет сил…

— Серена, у меня для тебя сюрприз. Уверен, он тебе понравится.

Она оживилась:

— Какой сюрприз?

— Если хочешь узнать, спустись и сядь в машину.

«Мерседес», в который села Серена, покатил в сторону Лондона, но водитель упорно молчал, скрывая, куда именно должен отвезти ее. Наконец ей надоело задавать вопросы, она прислонилась к спинке мягкого удобного кресла и стала мечтать. На всякий случай, если ее вдруг застанут врасплох репортеры, она оделась в соответствии с ситуацией — в черную норковую шубку и черный костюм, взяв с собой черную сумочку и вдев в уши серьги с черным жемчугом. Солнечные лучи пробивались сквозь розоватые облака, машина уже проехала пригороды и двигалась вдоль берега Темзы.

— Почти приехали, мисс, — сказал шофер.

«Куда это он меня везет?» — подумала Серена, стараясь разглядеть город, скрытый в тумане.

Машина остановилась около высотного здания, из окон которого открывался вид на Челси-Харбор. Его фасад был затянут стеклом. Серена не на шутку забеспокоилась. Элитарный дом, охрана — здесь могли позволить себе жить только очень богатые люди. Шофер набрал код, и двери открылись.

— Верхний этаж, — сказал он.

Серена отметила, что лаконичная манера общения посланца Саркиса ей нравится. Она вошла в матово-серебристый лифт, двери бесшумно сомкнулись и вскоре раскрылись, выпустив ее в холл. Минуя его, она оказалась в огромной квартире с роскошной обстановкой. Двери из орехового дерева, ковры, просторная кухня с хромированной мебелью и окнами от пола до потолка. Серена как завороженная смотрела сквозь стекло на реку. По всей видимости, квартира находилась очень высоко, почти на крыше небоскреба. Услышав за спиной шаги, она тут же повернулась. Майкл с двумя бокалами шампанского вошел в апартаменты.

— Ну как, понравилось?

— Фантастика, — сказала Серена, рассматривая детали интерьера. Квартира была двухэтажной, наверх вели две симметрично расположенные по обе стороны от входа спиральные лестницы.

— Это все твое, — сказал Майкл.

Серена замерла от изумления.

— Мое?

— Ну, — уточнил Майкл, поставив бокалы на стол и обняв ее, — твое, если выйдешь за меня.

Серена боялась пошевелиться. Искушение было так велико. Неужели Майкл наконец готов сделать для нее все, что угодно? Она не дала ему однозначного согласия, и вот он атакует ее подарками, и какими подарками!

— Майкл, — тихо произнесла она, — ты не должен торопить меня. Замужество — серьезный шаг для меня, и мы не можем предпринять его, не думая о будущем ребенка. Не пытайся меня подкупить.

— Это не подкуп, это свадебный подарок, — сказал Майкл, обводя рукой пространство. — Я знаю, в Нью-Йорке тебе было неуютно, и я подумал, что мы могли бы поселиться с тобой здесь. Хоть на некоторое время. Я планирую развернуть бизнес в Европе, у нас будет возможность проводить в Лондоне часть года.

Он скользнул руками по ее спине, и Серена снова, как когда-то, ощутила мгновенно вспыхнувший огонь желания.

Последние дни, невзирая на усталость и тяжелые переживания, она не переставала думать о его предложении. Она боялась принять его, но боялась и отвергнуть. Прошедший год оказался таким неудачным для нее, что больше рисковать ей не хотелось. Еще недавно Майкл был готов вычеркнуть ее из своей жизни без всякого сожаления. А если он мог так легко рассорить ее с Томом, сделать ей ребенка, разрушить ее карьеру и бросить ее ни с чем, значит, в какой-то момент он снова поступит с ней подобным образом. После скандала в Каннах она стала бояться Саркиса из-за его непредсказуемости. Когда она встретилась с ним, ей казалось, что она управляет всем, все происходит по ее воле. После ссоры она четко осознала, что сама стала игрушкой в его руках. Но Серена не хотела оставаться игрушкой и мириться с этим.

Майкл привлек ее к себе еще ближе, и она почувствовала знакомый запах.

— Поедем, Серена. Нас ждет вертолет, мы можем отправиться в Вегас. Прямо сейчас. — Он стиснул ее в объятиях.

— Майкл, у меня умер отец, — возразила Серена, мягко отстранившись. — Через неделю похороны, и раньше, чем они состоятся, даже нечего думать о поездке.

— Послушай, Освальд мертв, но не стоит хоронить себя из-за этого. Надо продолжать жить и наслаждаться.

— Майкл, это невозможно.

— Серена, я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной. — Его голос звучал нежно, но твердо, он требовал от нее немедленного согласия.

Ей вспомнилось, как много она выстрадала за последние месяцы — преследование прессы, клевета, измена, одиночество. Теперь ей обещали новую жизнь.

— Серена, скажи «да».

— Да, — прошептала она, глубоко вздохнув.

Том Арчер взял телефонную трубку — уже третий раз за последние пятнадцать минут — и снова застыл в нерешительности. Он уже давно собирался сделать этот звонок в Хантсфорд, но всякий раз откладывал его. Он пытался позвонить на мобильный Серены, но номер был недоступен. «Зачем я это делаю? — спрашивал он себя. — Это Ник внушил мне, что я должен поговорить с ней».

В конце концов он всего лишь хотел поздравить ее с Рождеством. Том даже себе боялся признаться, что на самом деле мечтал услышать ее голос.

С тех пор как по телевизору сообщили о смерти Освальда, он фанатично отслеживал любую информацию, касавшуюся этой трагедии. Его интересовало все — безумные версии журналистов, детективные вымыслы, сообщения о новых сведениях, якобы полученных полицией в ходе следствия. Он говорил себе, что разгадывает подоплеку запутанной истории, но втайне надеялся на восстановление взаимоотношений с Сереной. Набравшись храбрости, он позвонил. Трубку сняла миссис Коллинз.

— Добрый день. Скажите, могу я поговорить с Сереной? — уверенно спросил он.

Миссис Коллинз так натренировалась пресекать все попытки журналистов втянуть ее в телефонное общение, что твердо ответила:

— Вы позвонили в неподходящий момент. Что ей передать?

— Это Том. Том Арчер. Миссис Коллинз, вы меня не узнали?

— О, Том! Конечно, — спохватилась миссис Коллинз, польщенная тем, что говорит со знаменитостью. — Но, боюсь, мисс Серена сейчас в Лондоне. За ней приехали. Она ушла незадолго до вашего звонка.

— Вы не знаете, когда она вернется?

— Нет, увы. Но я сообщу, что вы звонили, и она вам перезвонит.

— Нет, не надо, не говорите ей ничего, — остановил ее Том. — Счастливого Рождества!

Он повесил трубку, чувствуя себя на седьмом небе от радости при мысли, что она скоро вернется и тогда… Но, может быть, его попытка помириться запоздала?

«Мерседес» проскользнул мимо зданий из красного кирпича. По распоряжению Майкла шофер старался ехать переулками. Все уже было готово, со старой квартиры Серене привезли ее документы и вещи. Майкл торопил ее.

— Серена, — нервничал он, пока она перебирала содержимое сумки, — быстрее, я куплю тебе все, что захочешь, в Вегасе.

Начался дождь, погода стояла ужасная, на дорогах возникли пробки. Майкл, боясь опоздать, велел искать любые пути объезда, чтобы прибыть в срок. Серена задумчиво смотрела в окно и вдруг заметила свой старый дом на Чейн-уолк. В окне горел свет, поблескивали огоньки на елке, над входной дверью висела многоцветная мигающая гирлянда. Кто-то там жил, был счастлив и спокоен, как когда-то она сама, потому что с нею рядом был Том Арчер.

Прошел год, как они расстались. Теперь она могла оценить все преимущества их союза и пожалеть о том, что он разрушился. Они прекрасно понимали друг друга, несмотря на их смешные ссоры и скандалы. Им было хорошо в их доме. Она готова была простить ему все недостатки, даже его страсть петь под караоке. Интересно, чем он сейчас занимается и кто с ним рядом?

Водитель был опытный и умело преодолевал все препятствия. Они ни разу не останавливались и через пятнадцать минут уже вышли из машины у аэропорта. Майкл взял ее под руку и повел к посадочной площадке, где стоял его темно-синий вертолет. Открыв дверь, он коротко переговорил с пилотом и кивнул Серене.

— Садись скорее!

— Майкл, я…

Саркис посмотрел на нее с улыбкой.

— Садись. Когда прилетим в Нью-Йорк, устроим большую вечеринку. Тебе понравится!

Она подняла голову и посмотрела в ночное небо.

— А мы будем дурачиться и петь под караоке? — спросила она, стараясь удержать разметавшиеся волосы.

Майкл посмотрел на нее в полном недоумении.

— Что? За каким чертом нам это делать?

— А ты любишь черно-белые фильмы? — снова спросила Серена.

— Серена, я не понимаю тебя.

Она покачала головой и рассмеялась.

— Я знаю. Ты никогда не понимал меня, Майкл.

Он распахнул дверь вертолета.

— Ты летишь со мной?

— Нет, и, думаю, это мой окончательный ответ. — Она развернулась и быстро пошла прочь. И лишь дойдя до дверей терминала, оглянулась и махнула рукой. — Прощай, Майкл.

Пока Камилла и Венис ездили в Дербишир, Кейт тоже не сидела сложа руки.

Поездка в Париж утомила ее, но отдыхать времени не было. В периоды кризисов она всегда находила утешение в работе. Взяв с собой Ника, она поехала в Лондон, в Британскую библиотеку, чтобы просмотреть всю информацию по делу Крейгдейла и понять, в каком направлении им следует двигаться дальше.

После нескольких часов штудирования газет, журналов и даже книг, посвященных семидесятым, Кейт пришла в отчаяние. Написано было много, но никаких новых, неизвестных ей доселе фактов она не обнаружила.

— Ничего? — спросил Ник, просматривая микрофильмы. — Может, пойдем перекусим?

— Да, можно пойти.

В эту минуту зазвонил ее телефон.

— Минутку, — шепнула она в трубку, — я сейчас перезвоню.

Она вышла из зала, чтобы никому не мешать, и, забившись в тихий уголок в фойе, набрала номер Венис.

— Привет. Что в Дербишире?

— Есть нечто любопытное, — отозвалась Венис. — Джим Далглейш, полицейский, который занимался расследованием, считает, что Алистер Крейгдейл не покончил с собой. Он считает, что его друзья помогли ему бежать из страны и где-то спрятаться.

— Но кто эти друзья, которые так преданны ему?

— Филипп Уэтхорн, Николас Чарлзуорт, Джимми Дженкинс. И возможно, папа тоже. Если инспектор прав и Крейгдейл жив, он вполне мог убить отца и снова исчезнуть.

Кейт это предположение показалось невероятным. Хотя после поездки к тете Саре эта версия и возникала, здравый смысл подсказывал, что это невозможно. Зачем ему было возвращаться через тридцать лет?

«Потому что он скучал по Англии», — отвечала Кейт сама себе.

Если пытаться рассуждать логично, то нельзя отбрасывать факт взаимной ненависти Крейгдейла и Освальда. Все вполне объяснимо: двое — а скорее всего трое — мужчин схватились из-за женщины, которую каждый из них по-своему любил. Но почему после убийства Спенсера Крейгдейл исчез так надолго? Почему он не вернулся, если и его семья, и его друзья всегда готовы были оказать ему поддержку, пусть даже и тайно. В конце концов прошло немало лет и он мог уже давно вернуться и жить здесь, не привлекая к себе излишнего внимания. Однако это возможно лишь в том случае, если все друзья солидарны и верны ему. А Освальд ненавидел его. Если бы он узнал о его возвращении, он отомстил бы ему и сообщил о нем полиции. Только Освальд являлся преградой к возвращению Крейгдейла на родину.

Кейт посмотрела на Ника, который ожидал, когда она закончит разговор с сестрой.

— Идем обедать? — Он подал ей пальто. — Я очень проголодался.

— Нет, подожди. Мне надо кое-что посмотреть. — Кейт не стала надевать пальто и направилась обратно в читальный зал.

— И куда мы теперь? — покорно поинтересовался Ник.

— Инспектор Далглейш считает, что Крейгдейлу помогли скрыться друзья, — пояснила она, не обращая внимания на скептическую улыбку Ника. — Я думаю, он прав; о том же говорила и тетя Сара, когда дала мне письмо, адресованное матери из Бразилии.

— Так, и что дальше?

— А вот что. Год назад я говорила с Дженифер Уэтхорн. Я рассказывала ей о том, что хочу устроить фотосессию в Бразилии. И Дженифер ответила тогда, что Центральная Америка прекрасна… Она сказала это так, словно бывала там много раз. Я припоминаю, что в каких-то журналах читала одну статью… — Она взяла Ника за руку и потянула за собой наверх по лестнице. — Филипп и Дженифер поженились около тридцати пяти лет назад. Надо просмотреть все светские журналы того времени. По-моему, там было их интервью, — продолжала она сосредоточенно.

— Зачем нам их интервью? — в недоумении спросил Ник.

— «Татлер», да-да, это был «Татлер». А может быть, «Дебютант» или «Ток». Какой-то из них. Слышал об этих журналах? — Она с улыбкой посмотрела на Ника.

— Слышал, но зачем они нам?

— Мы обязательно найдем что-нибудь о Дженифер и Филиппе Уэтхорн: статью, интервью или другие сведения. Они нам нужны, очень нужны.

Ее палец остановился на сорок восьмой странице журнала «Ток». В интервью говорилось, что женится Филипп Уэтхорн, знаменитый лондонский кутила из высшего света. Дженифер, в свадебное платье, с букетиком белых роз в руках, улыбалась на фотографии. Кейт поразилась ее красоте; она и не представляла, насколько сильно она изменилась.

Интервью было коротким, но полным хвастовства и беззастенчивой наглости. Дженифер гордилась своей удачей — ведь она, выйдя замуж за Уэтхорна, получала доступ в высшее общество. Кейт быстро просмотрела текст. «Дженифер выходит замуж на богатого красавца Филиппа Уэтхорна», «Они заказали свадебный туалет от «Осси Кларк», «Медовый месяц они проведут в Центральной Америке». Она еще раз прочитала последнюю строчку. «Мы проведем неделю в Бразилии, на вилле, которую недавно купили. Она восхитительна, и места там просто шикарные».

— Есть! — прошептала Кейт.

49

Прием у Филиппа Уэтхорна являл собой городской вариант рождественского торжества в доме Освальда. Уэтхорн решил собрать в своем огромном особняке коллег по бизнесу, светских знакомых, иностранных принцесс, престарелых моделей и организаторов благотворительных акций. Когда Серена и Кейт подъехали к воротам, во всех окнах горел свет и вход был украшен яркими гирляндами. В саду репетировали приглашенные артисты — жонглеры и глотатели огня. На специально выделенной стоянке блестели дорогие автомобили.

— Объясни мне, почему нельзя было просто позвонить Уэтхорну и расспросить его обо всем? — поинтересовалась Серена, поправляя шелковое платье. В этом году был моден белый цвет, и Серена предстала настоящей Снежной королевой, выбрав платье цвета слоновой кости и манто из белой норки.

— Давай попробуй, — усмехнулась Кейт. — Позвони ему и спроси, помог ли он много лет назад Крейгдейлу уехать в Центральную Америку. И еще спроси, не виделся ли он с ним совсем недавно. И еще — не убивал ли он папу. Я уверена, что он охотно ответит тебе на все вопросы.

Решившись поехать на вечер, Кейт сама не представляла, как они будут разговаривать с хозяином дома. Далглейш задал им верное направление, но оказать существенной помощи не мог. Поэтому Кейт пришлось пустить в ход всю свою изобретательность и обставить дело так, чтобы они со своими подозрениями не оказались в невыгодном свете в том случае, если Крейгдейл невиновен в смерти Освальда. Добыв важные сведения, они смогут дать отпор Дэвиду Лофтусу.

Двое охранников у дверей сразу узнали Серену и пропустили обеих сестер в дом, где посреди зала бил фонтан шампанского, из которого официанты постоянно наполняли бокалы.

— Если уж мы пришли, скажи, что мы будем делать? — с капризным нетерпением спросила Серена. — Лично я считаю, что мы зря теряем время. Надо было сначала поговорить с этой куклой Марией — она что-то затаилась как мышь. Тебе это не кажется странным? Да она с самого начала не выглядела скорбящей вдовой.

— Послушай, — сказала Кейт раздраженно, — может, мы и теряем время зря, но прежде чем что-либо делать, надо осмотреться — тогда станет ясно, с чего начинать.

— Так мы приехали сюда шпионить? Обожаю! — рассмеялась Серена. — Беременная женщина никогда не вызывает подозрений — все считают, что она ничего не замечает и сосредоточена только на себе.

Почти все комнаты в доме были открыты для гостей. Красавицы в белых нарядах и мужчины в белых костюмах пили шампанское и болтали.

— Так, а сейчас беременной женщине надо посетить туалетную комнату, — сказала Серена, когда они медленно пошли через бальный зал, стараясь не задеть танцующих.

— Я подожду тебя здесь, — ответила Кейт, оглядев собравшихся.

Несколько человек узнали ее и подошли, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины ее отца. Кейт взяла коктейль и направилась к открытой на террасу двери.

— Кэтрин Бэлкон, это вы? Какой сюрприз!

Кейт оглянулась и увидела Дженифер Уэтхорн в серебристо-белом платье из тафты. В ее ушах поблескивали серьги с огромными бриллиантами. Она обняла Кейт и расцеловала ее в обе щеки, обдав густым цветочным ароматом духов.

— Сочувствую вам, — искренне произнесла она, — и не верю, что кто-либо из вас способен был совершить такое.

Кейт улыбнулась, подумав, что эта улыбка, вероятно, выглядела очень двусмысленно.

Дженифер оглянулась и добавила:

— Я настояла на том, чтобы вечер устроили сегодня. Филипп планировал пригласить только ближайших друзей Освальда, но я считаю, что шоу должно продолжаться. Жизнь есть жизнь.

— Я уверена, мой отец поддержал бы вас, — вежливо отозвалась Кейт.

Дженифер провела ее на террасу, где горели красные лампы, и, взяв ее под руку, тихо сказала:

— Если вам что-то будет нужно, любая помощь, смело обращайтесь ко мне.

Кейт почувствовала, что подходящий момент настал.

— Я стараюсь заниматься делами, — сказала она, — работать как можно больше. После похорон мы организуем фотосессию, — продолжала она врать не моргнув глазом, — мы едем в Бразилию снимать обложку нового номера. Вы ведь там уже были, да?

Дженифер со скучающим видом рассматривала гостей.

— Где? Ах да, много лет назад. До вашего рождения, наверное. Филипп приобрел там поместье, но потом продал его. Я никогда не рвалась туда, и он тоже считал, что это немного далековато. Если честно, то в Новом Свете я предпочитаю Мексику.

Дженифер вдруг схватила ее за руку, словно ее осенила неожиданная идея.

— Честно говоря, я вас совсем не ожидала увидеть сегодня, но вот что меня по-настоящему удивляет, так это появление моих дорогих Энн и Дики Браунинг.

— Кого? — переспросила Кейт, раздосадованная, что разговор соскользнул с нужной темы.

— Том Арчер! — воскликнула Дженифер, увидев еще одного нежданного гостя. — Пойдемте к нему скорее, мы так давно не виделись. — И она потянула ее в зал.

Камилла припарковалась у дома на Онслоу-сквер, где жила теперь Мария Данте, и посмотрела на темные окна. На улице было безлюдно и тихо. Она понимала, что могла не застать ее, поскольку приехала без предупреждения, повинуясь внезапному импульсу, просто потому, что дом Марии был по пути, когда Камилла ехала к Венис.

Она снова взглянула на окна. Утром ей позвонил семейный адвокат Бэлконов Джеймс Уилби и попросил как-то подействовать на Марию, убедить ее, чтобы она не звонила ему с требованием немедленного оглашения завещания Освальда.

— Она уже телефон оборвала, требуя, чтобы я зачитал ей завещание, — говорил адвокат, стараясь сохранять спокойствие. — Я ей объяснял, что могу сделать это только после похорон. Но она даже слушать ничего не желает. С ней нужно поговорить, иначе она не угомонится.

Несмотря на теплое пальто, она чувствовала, что замерзает. Ждать больше не было смысла, и она, поднявшись по ступеням, постучала в дверь. Отношение Камиллы к Марии было противоречивым. Данте ей не нравилась, но она в глубине души надеялась, что отец мог быть счастлив с ней. Теперь ее недоверие к Марии возросло. Бесцеремонный интерес певицы к завещанию отца наводил на мысль, что целью ее замужества были исключительно деньги и собственность Бэлконов, а вовсе не счастливая супружеская жизнь с Освальдом.

Дверь скрипнула и открылась. Камилла увидела высокого худого мужчину лет сорока, в халате.

— Чем я могу вам помочь?

Секунду Камилла пыталась понять, не перепутала ли она адрес.

— Мне нужно повидать Марию Данте, — сказала она наконец, заглянув в прихожую сквозь приоткрытую дверь.

На лестнице появилась фигура в знакомом оперном наряде. Камилла в смятении отступила, но сумела справиться с собой.

— Кто там, Жан-Поль? Камилла!

Камилла шагнула вперед.

— Мария, простите, я…

Только сейчас она заметила, что приняла за сценическое платье кимоно, такое тонкое, что сквозь него просвечивала пышная грудь певицы. На лице Марии не было обычного тяжелого макияжа, все в ее облике говорило о том, что она только что поднялась с постели, из объятий любовника.

— Это ваш мажордом? — спросила Камилла, кивнув в сторону открывшего ей дверь мужчины.

— С чего вы взяли? — возмутилась Мария. — Это Жан-Поль, мой друг из Парижа. Он будет моим интерьер-дизайнером, Венис ведь слишком занята своей коллекцией.

Она смотрела на Камиллу с явным неудовольствием. Похоже, предположение о мажордоме она восприняла как оскорбление. Поняв, что выдала себя с головой, Мария опомнилась, агрессивность сменилась развязно-извиняющимся тоном.

— Думаю, вы меня не осудите, Камилла, Вы увидели меня и Жан-Поля, в таком виде… Я должна извиниться. Но жизнь не стоит на месте — несмотря на то что Освальд умер, она продолжается.

— Мой отец был вашим женихом, и его еще не успели похоронить! А вы уже спите с каким-то дизайнером!

— Освальд поступил бы так же, если бы я умерла, — цинично возразила Мария. — Вы и ваши сестры все время пытались уличить меня в каких-то выдуманных грехах с того самого дня, как только я появилась в вашем доме. Я любила вашего отца. Но вы постоянно мешали нам.

Камилла задохнулась от гнева.

— Вы это так называете? Мешали? И это после того, как мы помогали отцу организовать ваш музыкальный вечер! После того, как вы подбросили в комнату Серены кокаин и подослали какого-то мерзавца к ней? И вы, преданная подруга моего отца, спите с Жан-Полем! Вероятно, вы встречались с ним, еще когда отец был жив! Вы никогда его не любили! Вы любили то, что ему принадлежало.

Мария опешила от такого внезапного нападения. Но затем уверенность вернулась к ней, она сложила руки на груди и встала перед Камиллой, глядя на нее с вызовом.

— Вы пришли обвинять меня? Как будто вы не знали своего отца!

— Знала, — спокойно ответила Камилла. — Я его отлично знала.

Она с ужасом подумала, что эта женщина едва не стала ее мачехой.

— И теперь я знаю вас. Вы подлая, корыстная, алчная стерва, которая предала моего отца и мою семью. Я и мои сестры больше не хотим ни видеть, ни слышать вас, Мария.

— Это все? — холодно спросила певица.

— Нет, — продолжала Камилла, — я пришла поговорить о завещании. Но теперь у меня пропало желание общаться с вами. Потому что я больше не сомневаюсь, что вы попытаетесь драться с нами из-за каждого пенни, на который у вас будет возможность претендовать. Но я адвокат и я обещаю — вы ничего не получите. Я устрою вам такое затяжное разбирательство и такие издержки, что у вас не останется средств даже оплатить дизайнерские услуги вашего Жан-Поля.

Она повернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

«Дом Филиппа Уэтхорна роскошен до вульгарности», — думала Серена, проходя сквозь анфиладу комнат. Если апартаменты, которые ей предлагал Саркис, были просторными и дорогими, то этот дом напоминал своим размахом посольские особняки и был более современный, нежели Хантсфорд. Серена с любопытством рассматривала все, что попадало в поле ее зрения: мебель, отделку, необычный дизайн ванной комнаты. Миновав студию, она оказалась в каком-то тихом коридоре.

Не все комнаты в доме были открыты, некоторые двери оставались запертыми. Серена подергала ручки. Одна дверь вела в гостиную, где царил полумрак. Прикрыв ее, она направилась дальше, ее каблуки звонко стучали по черно-белому мраморному полу. Она свернула за угол и обнаружила слева еще одну дверь, незапертую. Серена заглянула в комнату — на полках стояли книги в кожаных переплетах. Проверив, нет ли кого-нибудь поблизости, она прошмыгнула в библиотеку.

Ничего интересно не попадалось ей на глаза. Черный столик, золотые часы. Письменный прибор из хрусталя. Серебряная подставка для книг. Газеты, письма. Некоторые из конвертов были вскрыты. На большом столе стояла лампа. Она хотела включить ее, но потом решила, что в темноте безопаснее. Если кто-нибудь будет проходить по коридору, то заметит свет из-под двери.

Серена принялась разглядывать конверты. Благодарственные письма за участие в благотворительных вечерах, банковская корреспонденция, письма из Джерси, Женевы, с Каймановых островов. Ничего существенного. И вдруг на глаза ей попалось письмо со штемпелем Хантсфорда. Адрес был написан почерком, не узнать который было просто невозможно. Это был почерк ее отца.

Серена осторожно, чтобы не порвать конверт, извлекла из него пачку бумаг. Какие-то деловые документы, неподписанные и недатированные, в которых фигурировали Освальд, Филипп Уэтхорн и Николас Чарлзуорт. Как ни вчитывалась Серена, она так и не могла разобрать, о чем шла речь. Канцелярский язык был для нее так же малодоступен, как китайский. Если бы на ее месте оказалась Камилла, она бы в два счета выяснила, о чем в них говорилось. Серена смутно догадалась, что документы эти имели отношение к «Би-ви-си холдингу», управление которым должно было перейти к Освальду, как следовало из некоторых пунктов. Далее она выяснила, что свою долю доходов от скаковой лошади Урагана Филипп Уэтхорн и Николас Чарлзуорт соглашались передать Освальду безвозмездно. Но этого не могло быть, ведь Ураган приносил колоссальную прибыль! Серена не разбиралась в специфике скачек, но одно она понимала ясно — отдать лошадь просто так никто бы не согласился. Но почему же тогда были составлены эти бумаги? Как Освальду удалось вынудить их пойти на такое?

Серена заметалась по комнате в нерешительности. Стоит ли забрать документы с собой и показать их Кейт? Но куда она их спрячет? В крошечную сумочку они не влезут! Надо было срочно посоветоваться с сестрой. Бросившись к двери, она вдруг услышала голоса. Кто-то шел в библиотеку. Серена вернулась и спряталась под стол, но с ее животом сидеть там было крайне неудобно и пришлось почти лечь на пол.

— Ты должен попробовать коньяк, — сказал, входя, Филипп, — тысяча восемьсот третьего года. Я купил его на аукционе пару лет назад. Нам с тобой есть за что выпить.

Серена услышала, как щелкнул выключатель.

— Я предпочитаю кларет восемьсот сорок седьмого, у тебя он есть, я знаю, — ответил Николас.

Серена уже не сомневалась, что эти двое могут надолго обосноваться в библиотеке. От ужаса ее спина покрылась испариной.

— Ты видел, пришли Серена и Кейт, — сказал Николас. В его голосе звучало явное беспокойство.

— Я знаю, — ответил Филипп, — по-моему, я их не приглашал.

— Так какого же черта они явились? Сдается мне, что они не ради вечеринки сюда приехали. Тебе не кажется, что они могут что-то знать?

— Расслабься. Серена любит вечеринки, вот и все.

Серена затаила дыхание.

— А вот Кейт — хитрая сучка. Если она тут, значит, не случайно, — сказал Николас.

— Не случайно? Что ты имеешь в виду? — понизив голос, спросил Филипп. — С нашим бедным другом просто произошел несчастный случай. Нам-то какое дело?

— Да, возможно… — неуверенно отозвался Николас. — Полиция уже наведывалась к тебе?

— Да, да, — быстро ответил Филипп. — Я сказал им все, как мы договорились. Уверен, они ничего не подозревают. Освальд напился и упал вниз. Снег засыпал все следы. Спасибо Господу за такую погоду.

Серена с ужасом слушала эти циничные признания.

Освальда убили его друзья. Скорее всего причиной был тот самый контракт по поводу Урагана. Но тут она вспомнила Дэвида Лофтуса. Интересно, а Филиппа и Николаса он тоже шантажировал?

Уэтхорн и Чарлзуорт, поставив бокалы на стол, направились к двери. Серена мысленно поблагодарила Господа. Ноги у нее затекли, и спину ломило от боли, но она боялась пошевелиться. Вдруг кто-то из них развернулся и пошел обратно. Все произошло так быстро, что она не успела опомниться. Яркий свет лампы ударил ей в лицо.

— Серена Бэлкон! Что вы здесь делаете? — вкрадчиво спросил Филипп. Его губы улыбались, но в глазах была пугающая серьезность. Николас протянул руку и вытащил ее из-под стола. Не в силах удержаться на ногах, она упала в кожаное кресло, но Николас не выпускал ее руку, сжимая словно тисками.

— Что вы здесь делали? — спросил он жестко.

Серена улыбнулась, понимая, что сбежать она все равно не сможет.

— О, вы знаете… у меня такое состояние, я же беременна… — лепетала она. — Мне стало плохо, и я искала место, где можно было бы уединиться.

Филипп холодно кивнул:

— Под столом.

— Серена, отвечайте: что вы тут делали? — Николас тряхнул ее за руку. Контракт, который она пыталась спрятать за спиной, упал на пол. Мужчины мрачно переглянулись.

Серена попыталась встать на ноги, но почувствовала резкую боль в животе. Она упала в кресло, согнувшись почти пополам. И вдруг на нее словно снизошло озарение. Ситуация была предельно ясной — Освальд знал, что они скрывают Крейгдейла, ему нужны были деньги, и он решил завладеть Ураганом. Чтобы заставить уступить Николаса и Филиппа, он стал им угрожать, что сообщит полиции о Крейгдейле. Филипп и Николас не хотели отдавать ему лошадь, которая сулила миллионные прибыли, и убили его.

Венис окинула внимательным взглядом свою библиотеку, провела рукой по любимым кожаным креслам и окончательно утвердилась в намерении выставить все это на продажу. Дом своей атмосферой напоминал ей сейчас Хантсфорд — холодный, пустой и мрачный. В Нью-Йорке она планировала все устроить по-другому — жизнь, дом, работу. Ей хотелось поскорее забыть страшные уроки уходящего года — разочарования, предательство, крушение надежд. Отец, муж и даже ее собственное тело преподнесли ей слишком неприятные сюрпризы — муж изменял, отец отравлял ей жизнь, и даже ее женское естество, как выяснилось, было не без изъяна. Когда-то она сама не хотела заводить детей, даже от человека, которого по-настоящему любила, и вот природа отняла у нее эту возможность раз и навсегда.

Но у нее оставался Джек. И еще работа. Ее признали, и этого у нее никто не мог отобрать. Венис налила в бокал водки. Раньше она не любила этот напиток, но после смерти отца, чтобы как-то справиться со стрессом, часто прибегала к нему как к утешительному средству. Ее мучили воспоминания о том, как накануне трагедии она стала невольной причиной конфликта между Джеком и Освальдом. Она сделала выбор, который обязана была сделать, — предпочла Джека.

Все ее надежды были связаны с Нью-Йорком, но, прежде чем она улетит туда, надо решить вопрос с Дэвидом Лофтусом. Вчера вечером он опять приходил к ним. Венис рассчитывала на Камиллу — она знала, какие меры надо предпринять, чтобы защититься от шантажа. Но из-за письма Леонарда Грэкхема Камилла потеряла покой и от ее уравновешенности не осталось и следа. Она боялась, что прошлое всплывет и погубит ее адвокатскую и парламентскую карьеру.

Внезапно Венис услышала стук в дверь. Она посмотрела на часы и решила, что Камилла приехала за ней чуть раньше, чем они договорились.

— Входи, Кэм! — крикнула она.

Дверь открылась, и вошел тот, кого она ждала каждый день.

— Джек!

Серена была напутана, но не собиралась сдаваться. Положение ее было опасным, но гнев и ненависть к Филиппу и Николасу оказались сильнее, чем инстинкт самосохранения.

— Вы убеждаете меня, что это был несчастный случай, да? — прошипела она, вспомнив, как обнаружила безжизненное тело отца. — А по-моему, всему причиной лошадь, — ее голос задрожал, — из-за этого жеребца вы убили его! Из-за денег!

Филипп схватил ее за подбородок, на его губах появилась зловещая усмешка, он хотел что-то сказать, но Николас опередил его:

— Твой отец всегда был самодовольной скотиной! Вместо того чтобы самому выпутываться из своих долгов, он решил пойти по легкому пути и выбить деньги из нас.

Филипп тронул Николаса за руку, но Чарлзуорта уже понесло и он не мог остановиться.

— Когда ему везло, он плевал на нас. Он считал, что довольно было и того, что он позволил нам помочь Алистеру уехать. А потом он стал угрожать нам, что сообщит полиции, что мы скрывали Алистера, если мы не отдадим ему Урагана. Но мы не намерены были плясать под его дудку!

— Где сейчас Алистер Крейгдейл? — прошептала Серена.

Николас покачал головой и сделал неопределенный жест рукой.

— Крейгдейл умер несколько лет назад. Он спился, а следом за ним умер и Джимми Дженкинс. Твой отец оставался единственным свидетелем. Но теперь нет никого.

— Но я есть! — возразила Серена. — И как вы могли! Вы же были его друзьями!

Филипп помолчал немного и затем ответил:

— Это был несчастный случай. — Он с силой нажал на плечо Серены, вдавливая ее в кресло. — Мы разговаривали с ним тогда как раз о передаче всех прав на Урагана. Рядом никого не было. — Он говорил ровным, бесстрастным тоном, как наставник, обращающийся к непослушному ребенку.

— Не говорите ерунду! — воскликнула Серена. — Вы столкнули его со стены, да?

— Думай что хочешь, — сказал Филипп, — нам все равно. Освальд был пьян. Он не контролировал себя. Он выпил слишком много.

— Лжешь! — закричала Серена, чуть не плача; она снова попыталась подняться с кресла, но Филипп усадил ее обратно. — Пусти меня!

Филипп и Николас молча переглянулись. Они смотрели друг на друга не более секунды, но их лица ужаснули ее. Она поняла, что они не остановятся ни перед чем. Они убили ее отца, и, возможно, убрали Крейгдейла. Вряд ли их смутит еще одно преступление. Что они сделают с ней? Она ведь не может справиться с ними. Филипп сунул руку в карман пиджака и, вытащив мобильный телефон, набрал чей-то номер.

— Димитрий, ты мне нужен, поторопись.

Сердце замерло в груди Серены. Она не знала, кто был этот Димитрий, но ожидать от него сочувствия явно не стоило.

С террасы открывался чудесный вид: особняки, украшенные новогодними огнями, наряженные елки в парке, светившиеся в темноте. Кейт повернулась и, рассеянно взглянув на толпу гостей, узнала Тома Арчера — он стоял в небольшой группе мужчин и явно скучал. Почувствовал ли он ее взгляд или это вышло случайно, но он оглянулся и лицо его озарилось улыбкой.

— Кейт! Что ты тут делаешь? — Он подошел к ней и нежно обнял. — Твой отец… я сочувствую. А ты получила цветы, которые я тебе послал? Я надеялся, что ты позвонишь.

— Прости, я была ужасно занята, ничего не успевала. — Она и правда не заметила в груде подарков, открыток, поздравлений и телеграмм с соболезнованиями его посылку.

— Я думал, ты дома, — заметил он с удивлением.

— Мне нужно было отвлечься, — быстро ответила она, чтобы избежать лишних вопросов. — А с кем ты пришел? — Она кивнула в сторону гостей, с которыми стоял Том.

— С Дики Браунингом и его женой.

Браунинг, один из самых известных английских продюсеров, владел собственной кинокомпанией «Лаймлайт пикчерс».

— Помнишь сценарий, который я писал в Дорсете? Я прислал его Дики. Вот они меня и привели сюда. — Том улыбнулся, он явно чувствовал себя неловко в гостях у Уэтхорна.

В это время девушка в костюме диснеевской Белоснежки подала им вазочки с попкорном.

— А ты с кем? — поинтересовался он, положив в рот несколько комочков.

— Я… — запнулась Кейт, — вообще-то я… с Сереной.

Том понимающе кивнул. По его унылому виду Кейт поняла, что другая женщина в его жизни так и не появилась. Значит, в журналах была сплошная ложь о его новых романах.

Том робко улыбнулся:

— Я пытался ей дозвониться, но она уехала.

— Она здесь, поговори с ней, — сказала Кейт, беспокойно оглядываясь в поисках сестры. — Господи, куда же она подевалась? полтора часа назад она ушла в туалет.

— Ну, это же Серена! — улыбнулся Том. — Я думаю, нам нужно ее поискать.

Мужчина, в котором Серена интуитивно признала Димитрия, вошел в студию Филиппа Уэтхорна. Высокий, мускулистый, с толстой шеей, облаченный в черный костюм.

— Кто это, охранник? — воскликнула Серена.

— Вроде того, — сказал Филипп.

У Серены по спине побежали мурашки. Она стала подозревать, что ситуация будет развиваться по самому худшему сценарию.

— Послушайте, Филипп, Николас, — заговорила она поспешно, — я верю, что это был несчастный случай. Там было скользко, холодно и темно… на стене…

— Я уже говорил, Серена, — сказал Филипп, опять стиснув ее плечо, — не стоит портить вечер глупыми рассуждениями о том, что произошло с Освальдом. Сейчас вы пойдете проветриться с Димитрием, а обсуждать известный вопрос мы будем с вами потом.

— Я никуда не пойду с Димитрием, — резко возразила Серена, отталкивая руку Филиппа, — я хочу вернуться к гостям.

— Не создавайте нам проблем. — Филипп кивнул Димитрию, и тот, схватив Серену, стащил ее с кресла.

— Идем со мной!

Он держал ее очень крепко, но самое страшное было то, что она почувствовала холод металла у своей шеи. Она покосилась вправо и увидела дуло пистолета. Крик застыл у нее в горле.

— Иди туда. — Филипп указал Димитрию на запасной выход.

— Вы пойдете с Димитрием, сядете в машину и будете вести себя хорошо, — предупредил Филипп.

Димитрий прижал дуло к щеке Серены.

— Я никуда не пойду, — с вызовом ответила Серена.

— Пойдешь! — коротко отрезал Филипп. — А если попытаешься поднять шум, то мы разыщем Кейт и она присоединится к тебе.

— Ты за это ответишь! — крикнула Серена.

— Пошевеливайся! — Димитрий ткнул ее в спину.

Кейт никак не могла решиться рассказать Тому о реальной причине, приведшей их сюда. Она сомневалась, что он мог помочь им, а значит, бесполезно было и говорить с ним обо всех деталях этой истории. Главное — отыскать Серену, а потом уже действовать. Кейт, посмотрев на часы, прикинула, что времени в запасе еще достаточно.

Все комнаты были заполнены юными красавицами и дамами в возрасте, но Серены среди них не было.

— Куда же она делась? — пробормотала Кейт, начиная беспокоиться.

— Может, она уехала домой? — предположил Том. — У нее есть такая скверная привычка — не предупредив никого, исчезать. К тому же она на восьмом месяце беременности — мало ли какие у нее могут быть фантазии. А может, она узнала, что я тут, и решила спрятаться? Пойдем посмотрим.

Кейт взглянула на него и поняла — несмотря на шутливый тон, Том тоже переживает и его тревожит загадочное исчезновение ее сестры.

Огромный дом Уэтхорна с немыслимым количеством комнат и коридоров был лабиринтом, где не трудно было и заблудиться. Но он был напичкан камерами слежения, а значит, они не могли осматривать все закутки и оставаться вне поля зрения охранников. Кроме того, часть комнат была заперта, а стук каблуков слишком отчетливо слышен на мраморном полу.

— Ведь она сказала, что вернется, да? — уточнил Том.

Кейт кивнула.

— Лучше нам тоже вернуться в зал и ждать. Она обязательно меня найдет, — заключила она, но тревожное чувство, что с Сереной произошло что-то нехорошее, не покидало ее.

Стеклянная дверь открылась, и они вышли на воздух. Ночь была очень темной. Серена придерживала длинное платье, чтобы не запутаться при ходьбе. Они прошли по узкой дорожке и свернули за угол дома. Шум вечеринки какое-то время доносился до них, но они уходили все дальше и дальше, по небольшой площадке, которая была оформлена как рыночная площадь и украшена гирляндами и мишурой. Клоуны в белом бродили, раздавая попкорн и шоколад. Несмотря на ночной холод, многие гости покинули дом, предпочитая развлекаться под открытым небом. Димитрий держал Серену так крепко, что она не могла уклониться от него ни на шаг в сторону. Никто из гостей не заметил, что человек, шедший рядом с ней, прижимал к ее боку пистолет.

— Улыбайся, — приказал ей Димитрий.

Серена выдавила нелепую улыбку, чувствуя, что ее руки дрожат от страха. Взглядом она искала Кейт, но ее нигде не было видно. В отчаянии она уже хотела бежать, но при мысли о том, что мгновенно прозвучит выстрел и пуля прошьет ее тело, она цепенела от ужаса.

— Димитрий, послушайте, что вы хотите? Денег? Вы знаете, кто я? Я очень богата. Я заплачу вам столько, сколько захотите, — прошептала она в надежде соблазнить его обещаниями.

Димитрий наклонился к ней так близко, что его губы почти прижались к ее уху.

— Может быть, позднее предложишь мне что-нибудь более ценное, — тихо рассмеялся он.

Резкая боль опять пронзила низ живота. Она даже подумала, что он выстрелил и это мучительное ощущение было результатом пулевого ранения. Она остановилась, слезы брызнули из ее глаз.

— Прошу вас, мой ребенок!

Но Димитрий, прижав пистолет еще сильнее, кивнул на дорогу.

— Кейт, что ты волнуешься? Ты совсем бледная, — улыбаясь, подбадривал ее Том. — Серена очень заметная женщина, она не может просто так исчезнуть с вечеринки.

У Кейт не было выхода, она должна была рассказать ему, зачем они приехали к Уэтхорну.

— Том, мы здесь не случайно. — Кейт повела его на террасу. — Филипп и Николас Уэтхорн были замешаны… Это долгая история, но если Серена решила без меня выяснять с ними отношения, то это может кончиться очень плохо.

— Замешаны в чем? — спросил Том.

И вдруг Кейт увидела сквозь стекло белокурые волосы и белую накидку.

— Она там, там! — воскликнула Кейт.

— Я же говорил, что все будет хорошо, — сказал Том, тоже узнав Серену. Но в это же мгновение он заметил высокого крепкого мужчину, который шел так близко, словно обнимал ее. — Посмотри, кто это с ней? — спросил он, схватив Кейт за руку.

Когда они подошли к стоянке, где гости оставили машины, Серена поняла, что надо срочно что-то предпринять. Что угодно. Закричать, позвать на помощь, метнуться в сторону. Но страх, что Димитрий выстрелит, лишал ее смелости. Она внимательно всматривалась в толпу — лица и платья мелькали как в калейдоскопе. И вдруг она увидела знакомую фигуру. Том. Это же Том!

Кейт сразу поняла, что Серена не сама выбрала себе этого провожатого — вид незнакомца говорил, что он личность не из приятных. К тому же Серена отчаянно искала кого-то глазами. Даже на большом расстоянии Кейт заметила, что сестра очень бледна и едва держится на ногах. Ее лицо было искажено от страха.

— Том, надо выручать ее, — решительно крикнула Кейт и подтолкнула его вперед. — Давай скорее!

Том кинулся сквозь толпу, боясь потерять Серену из виду.

Серена уже увидела его, и к ней вернулась решимость. Она громко закричала, и ее вопль заглушил голоса гостей, потом она с силой отпихнула от себя Димитрия. Он тут же схватил ее и толкнул на землю, но больше уже ничего не успел сделать — Том подскочил и загородил от него Серену. Серена услышала звук выстрела, и все стихло.

50

— Как ты себя чувствуешь? — Венис погладила сестру по руке. Поскольку она попала в сложную ситуацию перед родами, врачи опасались за ее здоровье и посоветовали отвезти ее не в Портленд, а в Королевский госпиталь.

— Серена, он такой красивый, — сказала Венис, не сводя глаз с крошечного младенца с темным пушком на голове и сморщенным красным личиком.

Лицо Серены озарилось улыбкой, выразившей всю гордость и счастье материнства. Сейчас, несмотря на усталость и нервное истощение, она была даже красивее, чем раньше. «Как она непохожа на блестящую кинозвезду, — подумала Венис. — Она такая хрупкая и беззащитная».

Венис была в шоке, когда Кейт позвонила ей и сообщила, что с Сереной едва не случилась катастрофа, что она была похищена вооруженным охранником Уэтхорна и чудом избежала смерти, что ее срочно доставили в больницу, потому что у нее начались схватки. Бросив все, Венис помчалась в госпиталь. Впервые в жизни она осознала, как сильно любит сестру и как боится ее потерять. Всю дорогу она молилась о том, чтобы у Серены все было хорошо.

Венис встала с кресла, заслышав шаги в коридоре. Дверь палаты приоткрылась, и появился Том, нагруженный подарками.

— Я вас оставлю, — с улыбкой предложила Венис и, поцеловав Тома, вышла. Если бы не он, неизвестно, что было бы с Сереной. Он помешал Димитрию застрелить ее, он сопровождал ее в больницу, всячески подбадривая и поддерживая. Но она вряд ли догадывалась, каким одиноким он ощущал себя сейчас — он даже не знал, может ли он называть себя другом Серены.

— Ты проснулась, — ласково произнес он.

Серена разомкнула сухие губы и тихо ответила:

— Знаешь, родить ребенка не просто.

— И как ты сейчас?

— Нормально, нога болит, а так все в порядке.

Том присел на кресло у постели и взглянул на новорожденного.

— Имя еще не дали?

— Я не хочу называть его в честь предков. Что-нибудь попроще. Тоби например.

— Имя не для шоу-бизнеса, — смеясь, заметил Том.

— Да уж, Элмор будет разочарован, — усмехнулась Серена.

Том не мог поверить, что перед ним та самая женщина, с которой он отправился когда-то в круиз по Нилу. Прошел год, но она необратимо изменилась. Она очень похудела, и вместо прежней заносчивости в ней появились сдержанность и вдумчивость. Она уже не ждала от окружающих восторженных взглядов и не требовала поклонения, но именно теперь она казалась Тому по-настоящему привлекательной, женственной и совершенной.

Серена поймала его влюбленный взгляд и спросила:

— Я паршиво выгляжу, да? — В ее голосе прозвучала тревога.

Том взял ее за руку.

— Ты выглядишь потрясающе, — искренне сказал он.

— Мне идет быть матерью? Да… — Серена вздохнула. — Не верь тому, что обо мне писали в журналах. Я, может быть, и пережила много неприятностей, но прошедший год дал мне столько, сколько не давало целое пятилетие успеха. Через год я попробую вернуться к работе, что бы обо мне ни говорили.

— Но ты ведь не оставишь ребенка? — возразил Том, почувствовав слабую дрожь в ее руке.

Серена посмотрела на него и нахмурилась. Ей не хотелось, чтобы он считал ее беспомощной женщиной, которая намерена превратиться в домоседку.

— Я смогу успевать все, — ответила она. — Многие женщины занимаются и детьми, и карьерой. Кэтрин Зета Джонс или Джулия Робертс, например.

Том улыбнулся.

— Странно слышать такое от тебя, — признался он. — А знаешь, когда мы с тобой расстались, я занялся сценарием. Дики Браунинг взял его, представляешь? Я думаю, там есть для тебя подходящая роль.

Серена приподнялась на подушках.

— Том, прошу тебя, не нужно помогать мне из жалости.

— А я предлагаю тебе это не из жалости, а от восхищения, — ответил он.

Серена опять почувствовала боль и откинулась на подушки.

Боль, связанную не только с послеродовым состоянием, а глубинную, душевную боль. Она жалела о своей ошибке. Том, такой красивый, мужественный, преданный, сидел рядом с ней, потому что искренне любил ее, а она легкомысленно пренебрегла им ради глупой прихоти. Том был лучшим из всех мужчин, каких она знала. Она только теперь поняла, что он именно тот человек, который будет настоящим отцом ее ребенку. Любящим отцом, отцом, которому можно доверять.

— Он очень милый, — заметил Том, глянув на малыша.

— Да, — кивнула Серена и сжала его руку.

Понимал ли он, что она хочет сказать ему этим молчаливым жестом? Готов ли он ответить ей согласием?

— Я больше никогда не отпущу тебя, — прошептал Том, наклонившись и поцеловав ее, а затем ребенка, — не отпущу вас обоих.

Кейт уже несколько часов давала показания. Она даже не могла повидать новорожденного племянника. Наконец приехала Камилла и потребовала, чтобы ее отпустили — по закону ее не должны были удерживать столько времени. Полицейские согласились, и Камилла отвезла ее к Серене. Теперь она сидела за столиком больничного кафе и пила черный кофе, стараясь не заснуть прямо на месте.

Последние сутки она так и не сомкнула глаз. К тому же она не успела переодеться. Впрочем, это было не важно. Такой ужасной ночи она еще не переживала. Страх, смятение, погоня, выстрел, паника и появление полиции. Димитрий пытался удрать на машине Филиппа, но его задержали. При нем нашли оружие.

Филипп и Николас все отрицали, но Серена нашла в себе силы пересказать историю своего пленения и похищения. Тем не менее Кейт, будучи человеком рассудочным, понимала, что из-за отсутствия свидетелей доказать вину Уэтхорна и Чарлзуорта будет очень сложно. Филипп даже в тот момент, когда Серена пряталась под столом, не признался в убийстве. Он сказал, что это был несчастный случай. И такие влиятельные люди, как он и Николас, обязательно используют все свои связи и деньги, чтобы выкрутиться.

Кейт вспоминала прошедший год. Да, она была обижена на отца за то, что он чуть не погубил ее начинания. Но в день его смерти она испытала острое чувство вины, полагая, что это она и сестра спровоцировали несчастье, отдалившись от отца, постоянно конфликтуя с ним. Однако последняя ночь унесла горечь переживаний об отце. Она теперь на все смотрела другими глазами. Да, ее отец был сложным человеком, он едва не превратил ее жизнь в ад. Но он был ее отцом, и она не должна больше судить его. Слава Богу, они все были живы и здоровы и могли гордиться новым Бэлконом — наследником рода. Ничто не смогло разрушить их взаимопонимание и любовь друг к другу. Этого было вполне достаточно. Кейт допила кофе, встала и направилась к выходу — пора ехать домой и отсыпаться.

Джек Кидман ожидал Венис около палаты Серены, разглядывая рисунок линолеума на полу. Он приехал к ней прошлой ночью, и они проговорили до утра, прижавшись друг к другу. Она плакала и объясняла ему, почему она снова так долго не хотела его видеть, а он не обижался и сказал, что будет рядом всегда, когда она этого захочет, готов уехать с ней куда угодно и помогать ей во всем.

Когда она вышла из палаты, он спросил:

— Тебя отвезти домой?

Венис кивнула.

— В Кенсингтон или в Уэстборн-Гроув?

Она остановилась в нерешительности.

— Ты теперь там живешь?

— Я думал, что ты скажешь — «мы», — поправил он ее.

Венис затрепетала от волнения.

— Мы?

Она взяла Джека под руку, не зная, что ответить.

— Да, я буду ждать столько, сколько ты захочешь, — сказал он. — Я знаю, тебе сейчас нелегко, ты потеряла мужа и отца, не говоря уже о сложностях с твоим бизнесом. Но может быть, когда все успокоится, ты решишь…

— Что решу, Джек? — Она пристально посмотрела ему в глаза.

— Дом в Севилье отремонтирован; может быть, ты поедешь туда со мной? — Он пытался угадать ответ по выражению ее лица.

— Я не собираюсь жить там круглый год, — пояснил он, — по крайней мере в ближайшие годы точно. Но там можно проводить лето. Джейд, моя старшая дочь, приедет на каникулы, мы могли бы пожить там все вместе. Может, тебе понравится…

Она в волнении закусила губу, стараясь скрыть подступавшие рыдания. Почему все так несправедливо устроено? Она много работала, она сумела организовать свою собственную компанию, добилась признания, но любви в ее жизни не было, не было собственной семьи и детей. И вот сейчас судьба предлагала ей все это как неожиданный подарок. Этот мужчина смотрел на нее с невыразимой нежностью, он хотел быть с ней, и она стремилась к нему всем сердцем. Однако у него были дети, жена. Пусть они и развелись, но они общаются. Может, эта прекрасная, воображаемая жизнь в Севилье всего лишь иллюзия, и со временем она опять разочаруется? Иллюзия заманчивая, чарующая, с чудесным климатом, домашним уютом, с садом, где растут апельсиновые деревья и где играют дети…

— Так ты согласна? — осторожно спросил он.

Она поцеловала его со всей страстью и нежностью, которая переполняла ее в эту минуту.

— Определенно — да!

Камилла остановила машину у развилки, в том самом месте, которого избегала уже много лет. Небо было покрыто тяжелыми серыми облаками. Иногда ветер ненадолго разгонял их, обнажая безмятежную голубизну и позволяя солнечным лучам коснуться остывшей земли. Через четверть часа она должна была встретиться с инспектором Кэнбруком. Пока она ехала, ей не раз приходила в голову мысль повернуть назад, забыть обо всем. Но тогда всю оставшуюся жизнь она вынуждена будет провести в страхе перед разоблачением.

Камилла всегда считала, что ее амбиции важнее любых моральных доводов. Чувство вины, раскаяния и осознание тяжести совершенного были хорошо знакомы ей, но она всегда думала, что сумеет подавить их. Теперь она решилась рассказать инспектору правду о несчастном случае одиннадцатилетней давности, понимая, что признание поставит крест на ее политической карьере. Освальд и Леонард Грэкхем были мертвы, тайна могла бы умереть вместе с ними — ни свидетелей, ни улик, кроме письма Грэкхема, которое прочитали только Кейт и Ник. Они бы никогда не выдали ее, но как она будет жить дальше, помня о том, что сделала?

Камилла вздохнула. Ее дела в последнее время шли так хорошо, что она воображала себя неуязвимой. У нее было все: карьера, любовник, деньги. И вот теперь все может рухнуть. Неизвестно, какое наказание ожидает ее по закону. При мысли о тюрьме она приходила в отчаяние. Еще было не поздно вернуться, не поздно все остановить. Нет, нельзя! Она припарковала машину у полицейского участка, прошла в приемную и взглянула на молодого светловолосого офицера, сидевшего за столом. Тот сразу сориентировался и снял трубку.

— Инспектор Кэнбрук, приехала женщина, которая договаривалась с вами о встрече.

Камилла кивнула и молча пошла по коридору. В руке она держала письмо Грэкхема. Что бы ее ни ожидало, она знала, что поступает правильно.

Кейт не могла заснуть. Ничто ее не успокаивало: ни тишина и одиночество, ни мягкий теплый плед. Беспокойство не оставляло ее ни на минуту. Последние пять дней она жила на пределе своих возможностей. Приподнявшись на постели, она посмотрела на будильник — десять минут девятого. Возможно, ей стоило поесть, она ведь выпила только чашку кофе за весь день. Она вскочила с кровати и пошла на кухню. Наткнувшись в гостиной на елку, увешанную золотистыми и серебряными шариками, она вспомнила, что даже как следует не встретила Новый год.

Холодильник разочаровал ее. Весьма скромный выбор — курица, упаковка овощей, листики шпината. Не было даже молока для кофе. Она захлопнула дверцу и, войдя в гостиную, села на диван, уставившись на блестящие елочные украшения. Идти в магазин у нее не было сил.

Звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Она решила, что приехала Камилла после встречи с инспектором. Она предлагала сестре сопровождать ее, но Камилла отказалась. Кейт встала и поплелась в прихожую. Открыв дверь, она застыла от удивления.

— Ник!

Он стоял на пороге в джинсах, черном свитере и распахнутом полупальто, похожий на бродягу-студента. В руках у него были большие сумки с логотипом ближайшего супермаркета.

— Если это еда, я тебя расцелую! — воскликнула Кейт, кивнув на сумки.

— Что это твой мобильный не отвечает, а? — подозрительно поинтересовался Ник, поставив сумки на пол и сняв пальто. — Я не мог до тебя дозвониться и уже стал расспрашивать о тебе Тома. Он сейчас в больнице у Серены, ты знаешь об этом?

Кейт довольно улыбнулась:

— Да, знаю, я за них очень рада.

— Он сказал мне, что ты уехала и должна быть дома. Он не ошибся.

— Не ошибся, — подтвердила Кейт, — а ты сразу ринулся ко мне с едой. Вот это я понимаю — мужчина, который знает, как очаровать даму!

— Как ты? — спросил он взволнованным голосом. — Жалко, что меня не было с тобой прошлой ночью.

— Ничего, — ответила она весело, — со мной был Том. Он настоящий герой. Почти что Джеймс Бонд.

— Ты выспалась?

— Нет, увы, не получилось.

Он взял ее за руку.

— Ты сейчас примешь ванну и ляжешь спать. Обещай мне. А я приготовлю вкусный ужин.

— Правда? — Она окинула критическим взглядом сумки. — Неужели можно приготовить что-то вкусное из продуктов, купленных в ближайшем магазине?

— Это будет сюрприз, мисс Бэлкон, — заверил он ее, — а теперь иди, я разбужу тебя, когда все будет готово.

Погрузившись в теплую ванну с пеной, она думала о Нике. Что его привело к ней? Дружеские чувства? Или он просто жалеет ее? И даже решил пожертвовать праздничным весельем и навестить ее в пустой квартире. Нет, не может быть, чтобы это была только дружба. Он вел себя как влюбленный на хантсфордской вечеринке. Но почему же тогда их дружба до сих пор не перешла в роман? Может быть, его вполне устраивали доверительные отношения, которые установились между ними в последнее время? Она с грустью подумала, что не стоит ждать никаких приятных сюрпризов от наступившего года. Ник, наверное, завел другую подружку. Она устала от надежд на счастливую развязку. Кейт вылезла из ванны, завернулась в мягкий халат, добралась до постели и мгновенно уснула.

— Все готово! — объявил Ник, подойдя к ее двери.

Кейт сбросила халат, надела кремовый джемпер и юбку и, причесав волосы, подошла к зеркалу. После отдыха лицо ее стало свежее и спокойнее.

Она вошла в залитую светом гостиную. Обеденный стол был накрыт с невиданным искусством, все было расставлено очень аккуратно и правильно, разложены салфетки, и даже в канделябрах горели свечи. Ник ждал ее с двумя бокалами кларета.

— Вот это да! — восхитилась Кейт. — Я думала, ты просто разогреешь пиццу в микроволновке.

Ник подал ей бокал и чуть убавил звук музыкального центра, откуда лилась ее любимая песня Синатры.

— Я хотел тебя развеселить, — пробормотал он, немного смутившись. Кейт удивилась его необычной робости. — Я решил, что сегодня самое подходящее время. После всего, что с тобой произошло… — Он внезапно замолчал, словно подбирая нужные слова. — Кейт, я не могу больше ждать, — он подошел к ней совсем близко, — я хочу продолжить то, что началось в рождественский вечер.

Кейт слушала его затаив дыхание.

— О чем ты говоришь? Подходящее время для чего?

— Время перестать быть просто друзьями, — ответил он и, обняв ее, прикоснулся губами к ее губам.

От восторга у нее закружилась голова.

— Мы давно уже не просто друзья, — прошептала она.

Ник коснулся ее щеки.

— Да. Но помнишь, что ты сказала мне в Милане?

— Что? — искренне недоумевая, спросила Кейт.

— Ты сказала, что между нами ничего не должно быть, потому что мы только деловые партнеры.

— Я этого никогда не говорила! — возмущенно воскликнула она. — Я помню, ты мне сказал, что у тебя есть подруга.

— Нет, это ты сказала… — упорствовал Ник, — ты сказала, что… — Он не выдержал и рассмеялся. А потом притянул ее за плечи и снова поцеловал. — Я бы ради тебя расстался с Ребеккой в ту же минуту, — сказал он очень серьезно. — Ты для меня все — мой друг, мой партнер, женщина, которую я безумно люблю…

Кейт почувствовала, как у нее по щекам текут слезы.

— Я люблю тебя, — всхлипнула она.

— Выходи за меня, Кейт. — Ник целовал ее снова и снова, и ей казалось, что реальность превратилась в сказку и только для них двоих поет Синатра.

Внезапно Кейт отстранилась и переспросила:

— Выйти за тебя, Ник Дуглас? Но мы же впервые поцеловались? — Она расхохоталась, уткнувшись ему в плечо.

Ник взял ее руку и, посмотрев на часы, торжественно произнес:

— Ну, трудоголик, когда мы едем в офис — прямо сейчас или подождем до утра?

— Лучше подождать до утра, — ответила она, обняв его за шею.

— Ты знала, что я приеду?

Кейт улыбнулась и честно ответила:

— Нет. Но я мечтала об этом.

— Значит, я не зря поторопился с новогодним подарком, — заключил он.