Папочкина зависимость

Глава 18

Джейд

Вчера вечером Томми вынес мое изможденное тело из ванны, шепча любящие, нежные слова, завернул меня в пушистое полотенце и уложил в кровать.

Сидя на краю моей постели, он заключил меня в свои объятия и насухо вытер, затем маневрировал, уложив меня на живот, оседлав мою спину и осторожно расчесывая узлы в моих влажных волосах. Затем он нанес крем на следы укусов на моей коже.

Его твердая длина задевала меня при каждом движении, и хотя я бы не возражала, если бы он снова вошел в меня, но я бы не принимала активного участия. Мое тело слишком вымоталось и болело, чтобы выдержать еще хоть один раунд.

Он осыпал меня благодарными поцелуями и говорил:

— Ты такая хорошая девочка для папочки. Теперь ты вся такая милая и чистая, маленькая девочка.

Затем он перекатился на бок, накрывая нас розовым одеялом с оборками, из которого я уже выросла, и обхватил меня в защитном жесте, обездвиживая.

— Спокойной ночи, маленькая девочка, — прошептал он темноту.

Открывая глаза, я направляю взгляд к часам на тумбочке и внутренне стону, когда понимаю, что уже почти полдень, удивляясь, что Томми позволил мне поспать так долго.

Потягиваясь, я морщусь от дискомфорта в теле. На этот раз даже моя кожа головы не осталась невредимой, но я не могу заставить себя отрицать, что мне это не понравилось. Каким бы извращенным, безрассудным и запрещенным это ни было, это все еще напрягло меня такой эйфорией, что действовало на меня как катализатор.

Снизу доносятся злые, повышенные голоса, и я наклоняю голову, чтобы услышать знакомые звуки, стоящие за ними.

Неужели это мистер Марино? Он сказал, что будет отсутствовать шесть недель. Прошло всего несколько дней.

Я поднимаюсь с кровати и вынуждена схватиться за тумбочку, когда у меня кружится голова и ноги грозят подкоситься. Я делаю глубокий вдох и даю себе минуту, чтобы восстановить контроль над своим своенравным телом.

Оглядывая комнату, я нахожу свои леггинсы и футболку, затем надеваю их. Я натягиваю толстовку, чтобы скрыть следы от укусов на коже, а после собираю волосы в небрежный пучок.

С комом в животе и чувством страха я неохотно открываю дверь спальни и спускаюсь вниз.

Томми

Этим утром я оставил Джейд спать. После прошлой ночи ее тело, должно быть, полностью истощилось. Ощущение контроля над ее телом, даже ее оргазмом, было всепоглощающим, и мне не терпится повторить.

Вместо того, чтобы подать завтрак в постель, я решил приготовить ей поздний завтрак. Я сам накрываю стол и понимаю, что для меня это еще один первый раз.

И все ради маленькой девочки, лежащей на пушистых розовых простынях наверху. Мое сердце сжимается при мысли о том, насколько мы зависим друг от друга. Я знаю, что это вредно для здоровья, но отказываюсь это признавать.

Мой телефон вибрирует, и я смотрю на экран, отмечая, что это служба безопасности. Переворачивая бекон, я отвечаю.

— Сэр, я просто сообщаю вам, что ваш отец прибыл. Он попросил меня заранее позвонить и убедиться, что вы вели себя прилично.

В моей голове путаница: мой отец? Он должен быть еще в отъезде.

— Хорошо, — бормочу я, заканчивая разговор, пытаясь понять, почему он прервал свою командировку. И просить меня вести себя прилично? Ну, это ново. Хотя, честно говоря, за эти годы он заставал меня в столь неудачных ситуациях, что это, вероятно, стало кошмаром для него.

Входная дверь открывается, поэтому я выключаю газ и убираю сковородку с плиты.

— В кабинет, — кричит отец из фойе, отчего мои плечи напрягаются от ярости из-за того, что он заявил о своих правах на мой кабинет. Как будто, черт возьми, это его дом.

Бросив лопатку, я иду вслед за ним. Я раздражен до чертиков, ведь он снова портит день, который должен был стать потрясающим.

Я игнорирую Рафаэля, стоящего возле моего кабинета, с дерзкой ухмылкой на лице, которую я готов стереть.

— Какого черта ты думаешь, что можешь врываться вот так в мой чертов дом?

Я захлопываю за собой дверь, чтобы подчеркнуть свое недовольство.

— Твой дом? С каких пор? — ругается он.

Я глубоко вдыхаю, затем медленно выдыхаю через нос.

— Думаю, я заслужил его, сыграв свою роль в том, чтобы ты мог управлять семейным бизнесом Зени, — парирую я понимающим взглядом.

Это единственная чертова причина, по которой я согласился жениться на Зене: чтобы у меня был собственный дом и единовременная выплата, позволяющая мне отречься от тех самых людей, которые помогли мне сломаться.

По крайней мере, он сидит на стуле для гостей, позволяя мне сидеть на своем, где мне, черт возьми, и место. Мои кулаки сжимаются под столом. Желание принять что-нибудь, чтобы успокоить мои расшатанные нервы и отсутствие контроля в этой ситуации, жжет мою кожу.

— Что привело тебя обратно, отец?

Я сплевываю, не в силах скрыть яд за своим тоном.

— Джейд.

Одно слово. Одно чертово имя, и я чувствую, что готов убить. Одно упоминание о ней из его уст вызывает у меня желание разорвать его на части.

У меня учащается сердцебиение, а мышцы напрягаются, когда я скалю зубы.

— Что, блять, с ней не так?

— Ты спишь с ней?

Его темные глаза держат мои в заложниках в молчаливом противостоянии.

— Папочка? — он лавирует дальше, заставляя мою голову опуститься в поражении.

Когда мы обсуждали все в офисе, я не собирался заходить так далеко. Я хотел попробовать запретное, тыча его носом в то, что он принес мне ее сам на блюдечке. Я не ожидал, что так сильно влюблюсь в нее, что утоплю нас обоих в глубине такой сильной и жестокой зависимости, от которой уже не избавиться.

Я снова поднимаю голову и решительно смотрю в его глаза.

— Я люблю ее.

— Любишь?

Он усмехается, и мне не хочется ничего, кроме как затолкать его же идеальные белые зубы в заднюю часть горла. Не в первый раз я его презираю.

— Ты взял невинную девушку и развратил ее. Она твоя падчерица, не меньше. Ты чертов наркоман, и мне никогда не следовало подпускать тебя ближе чем на шесть футов к такому чистому человеку, как она. Ты подонок! — кипит он.

Я изо всех сил пытаюсь сглотнуть, пока до меня доходят его слова. Он прав во всем, что говорит. Я наркоман. Она чиста и невинна, и я ее не заслуживаю. Но я чертовски люблю ее. Я люблю ее, и он не отнимет ее у меня. Меня охватывает паника. Это то, что он планирует сделать?

— Ты не заберешь ее у меня!

Я вскакиваю со стула, швыряя его на пол.

— Я могу делать все, что захочу. Я защищаю ее от таких, как ты! — выплевывает он.

Мое тело грозит рухнуть, сердцебиение бешеное.

— Отец, пожалуйста.

Он сканирует меня, на мгновение в глазах отражается вспышка мягкости, давая мне надежду, но она быстро исчезает, когда его холодные глаза впиваются в мои.

Его плечи расслабляются, и он откидывается на спинку стула, внимательно наблюдая за мной.

— Я подарю тебе Жюстин, — добавляет он, крадя воздух, которым я дышу, когда у меня сжимается грудь.

Его слова переключают рычаг в моей голове. Один только звук ее имени приводит меня в бешенство, и я перепрыгиваю через стол.

— Ты, сукин сын, я знал это. Я, черт возьми, знал это. Ты забрал ее у меня!

Твердые руки тянут меня назад, и Рафаэль прижимает меня к своей широкой груди.

— Успокойся, брат.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но не могу сдвинуть с места.

Я никогда не ненавидел своего отца так сильно, как сейчас.

Когда мое дыхание нормализуется, и я расслабляюсь рядом с Рафаэлем, и произношу слова:

— Я сделаю все, что потребуется.

Я проиграл.

Джейд

Глаза Рафаэля встречаются с моими, когда моя нога отрывается от последней ступеньки.

— Садись в машину, Джейд.

Он кивает в сторону входной двери, заставляя меня в замешательстве взглянуть туда.

— Давай. Я скоро все объясню.

Его твердый голос не оставляет места для споров, поэтому я киваю и направляюсь к открытой двери.

Звук болезненного голоса Томми заставляет меня остановиться как вкопанную, взявшись за дверную ручку. Я поворачиваюсь и оглядываюсь через плечо, обнаруживая, что Рафаэль тоже ушел в кабинет.

Глубоко вздохнув, я на цыпочках подхожу к двери. Прижавшись спиной к стене, чтобы остаться незамеченной, я прислушиваюсь.

— Я подарю тебе Жюстин, — говорит мистер Марино, и мое сердце выпрыгивает из груди при звуке ее имени. Мои губы дрожат, глаза наполняются слезами, а сердце разрывается. Он меня предал?

Боль в груди проявляется, заставляя колени подгибаться под тяжестью чувства полного опустошения. Кажется, весь мой мир рушится вокруг меня.

Он уходит от меня. Выбирая ее, а не меня.

Резкий, язвительный голос Томми разрезает воздух.

— Ты, сукин сын, я знал это. Я, черт возьми, знал это. Ты забрал ее у меня!

Боль пронзает мою грудь от обиды в его голосе, и мне трудно дышать.

Зная, что его отец угрожает забрать меня у него, он все еще расстроен из-за своей бывшей.

Он пообещал мне, что готов пойти на все. Что я для него особенная. Он сказал мне, что ему не все равно, что он будет меня защищать. Мое тело дрожит, когда я облокачиваюсь на стену в поисках поддержки. Он использовал меня. Он взял то, что хотел, и теперь собирается бросить меня. Он как все.

Завязывается драка, но я изо всех сил пытаюсь обрести самообладание. Я отталкиваюсь от стены, мой разум и сердце разбиты, а пульс учащается так сильно, что у меня кружится голова. Как будто я плыву в море страданий. Точнее, тону. И нет никого, кто мог бы меня спасти.

— Я сделаю все, что потребуется.

Это все, что я слышу, отходя от двери, смахивая одинокую слезу, которая скатывается по моему лицу на пол.

Я выхожу наружу в будущее без Томми, без моего папочки.