Парад павлинов

Глава четвертая

— Девушки, выше головы! Вспомните павлинов, как они гордо несут свои роскошные хвосты. Когда-нибудь и на вас будут не менее красивые перышки. Подбородки выше! Держите спину.

«Да, похоже на парад павлинов», — думала Чармиан, послушно поднимая голову и следуя командам наставницы вместе с другими девушками, которые, как и она, готовились стать манекенщицами. Но пока без прекрасного оперения — все девушки были одеты лишь в трико.

Леон выполнил просьбу Чармиан и дал ей работу в салоне. Ее обязанности были весьма скромными, даже незаметными, да и сама она, бегая по разным поручениям в простом форменном платьице, больше походила на скромного воробышка, чем на паву.

После возвращения из Шатовье наступили такие напряженные дни, что воспоминания об Александросе Димитриу почти стерлись из памяти. Чармиан переехала в пансион, который порекомендовал ей Леон, и его хозяйка, мадам Дюбонне, не замедлила рассказать ей о том времени, когда у нее жила Рене. Мадам очень гордилась этим и хранила трогательные воспоминания о любви Рене и Леона, зародившейся под крышей ее пансиона.

— Она была самой красивой моделью мсье Себастьена, — говорила мадам по-английски с сильным акцентом. — А вы, мадемуазель, тоже будете манекенщицей?

— Надеюсь, — ответила Чармиан. — А пока делаю что придется.

Так оно и было. Она бегала с поручениями из примерочной в мастерские, из салона в студию Леона, приносила платья для примерки, держала булавки, когда приходилось по ходу что-то переделывать; подбирала аксессуары к разным туалетам и даже пришивала отделку, когда мастерицы не успевали закончить платье в срок.

Иногда — довольно редко — Леон посылал за Чармиан, когда создавал новый наряд для Алтеи Димитриу. Он любил работать с живой моделью, но эти примерки не удовлетворяли его.

— У вас разные лица и волосы, — говорил он Чармиан. — Мадемуазель Димитриу — темноволосая и смуглая, ей нужны сочные, яркие краски, а тебя я вижу в пастельных тонах.

Леон показал ей цветную фотографию Алтеи, и Чармиан убедилась, что девушка очень похожа на брата: те же классические черты лица, те же черные волосы и золотисто-карие глаза. «У нее красивое и волевое лицо, — подумала Чармиан, — такая женщина не подчинится ничьим решениям, если они не по душе».

Леон создавал для Алтеи необыкновенный наряд для бала по случаю дня ее рождения, который состоится в Афинах. В ткани платья сочетались пурпурные и синие тона. Леон назвал эту модель «Марина», сказав, что на ее создание его вдохновило море у берегов Греции. Он уже начал работать над новой коллекцией, но даже не заикнулся о том, будет ли Чармиан участвовать в демонстрации, да она и не надеялась — ее время еще не пришло. Глядя, как репетируют другие манекенщицы, мечтая о своем дебюте, Чармиан думала о том, сможет ли она когда-нибудь двигаться так же небрежно и уверенно. Тренируясь по вечерам у большого зеркала, которое она купила на распродаже, чтобы дополнить скудную обстановку своей комнаты, Чармиан все время чувствовала, что ей чего-то недостает, и что Леон со своим большим опытом видит это, и значит, павлиньи парады вовсе не для нее.

Известие о предстоящей поездке на Гераклею мгновенно распространилось по салону. Открытие отеля должно было состояться в конце весны, но первые гости отеля уже заказывали места на шоу, которое широко рекламировалось и вызывало большой интерес.

Среди манекенщиц было много разговоров о том, кого же из них возьмут в Грецию. Ивонн — темноволосая, стройная, эффектная — была ведущей манекенщицей. Ее обожали клиенты салона, поэтому никто не сомневался, что она поедет на Гераклею. Никто не мог представить платье так элегантно, как она. Дезире, пикантная блондинка, любимица Леона, тоже была уверена в своих шансах.

Эта поездка влекла всех не только потому, что Гераклея уже считалась самым романтическим островом в Греции, а «Аполлон» — самым роскошным отелем, но еще и потому, что его владелец был богатым, красивым и, кажется, свободным мужчиной, какого можно назвать мечтой любой женщины.

Чармиан слушала эти разговоры и с горечью вспоминала слова Алекса о ее возможном участии в этом шоу. Понимал ли он, что это почти невозможно, или он лишь зло подшучивал над ней?

На Рождество Чармиан ненадолго поехала домой. Очень ненадолго. Девушка сразу поняла, что родных совершенно не интересуют ее успехи. Для них салон Себастьена был лишь обычным магазином; к тому же она еще не стала манекенщицей. Сестра Чармиан обручилась со своим ухажером, и семью куда больше занимало это событие.

— Я не понимаю, почему ты хочешь жить в Париже, — ворчала мать. — Что там хорошего? Я только надеюсь, что у тебя хватит ума не связаться с каким-нибудь французом — они не бывают хорошими мужьями.

— Ты же ничего о них не знаешь, — возразила Чармиан, вспомнив Леона. — Ты даже не знакома ни с одним из них.

— Иностранцы — скользкие типы, — заявит отец Чармиан. — Не вздумай доверять им.

Чармиан невесело усмехнулась. Значит, и Алекс тоже?

Девушка вернулась в Париж и ее сразу же закрутили дела — салон готовился к демонстрации новой коллекции. Временами она так уставала, что не оставалось сил даже думать. Вскоре волнение премьеры схлынуло, начались ежедневные показы, и салон вернулся к нормальному режиму.

Погода испортилась, стала сырой и холодной. Однажды серым мрачным утром Чармиан ждала в примерочной, чтобы отнести в мастерскую платье, которое требовало переделки. В этот день все не ладилось; манекенщицы нервничали, особенно Дезире, которая должна была демонстрировать это платье. Его уже переделывали несколько раз, и девушка устала бегать с ним.

С помощью одной из мастериц Дезире медленно сняла платье, тихо выражая свое недовольство затянувшейся примеркой и совершенно не обращая внимания на Чармиан — разговаривать с ней она считала ниже своего достоинства. Чармиан с завистью смотрела на нее, мечтая о том времени, когда она сама выйдет на подиум.

Неожиданно в примерочную вошла служащая салона с новым бальным платьем Алтеи и комплектом нижнего белья.

— Вот вы где! — сказала она Чармиан. — А мы везде вас ищем. Быстро раздевайтесь и надевайте вот это. Вас срочно требуют в студию.

— Меня? — удивилась Чармиан.

— Здесь наверняка какая-то ошибка, — сказала Дезире, презрительно глянув на Чармиан; с распущенными волосами, в скромном форменном платье та выглядела далеко не роскошно.

— Нет, — возразила женщина. Она, видимо, бежала сюда и теперь с трудом переводила дух. — Поторопитесь, — велела она Чармиан и подозвала одну из мастериц, чтобы помочь девушке.

Чармиан, смущаясь, разделась под презрительным взглядом Дезире, потом надела новое белье, а манекенщица капризно спросила:

— Кто же отнесет мое платье наверх?

— Это может подождать, а мсье Леон ждать не будет, — последовал ответ.

Чармиан усадили в кресло; ловкие руки быстро уложили ее волосы в сложную прическу. Сама Чармиан механически накрасила губы и ресницы. Что произошло? Платье было закончено, готово к отправке, и если Леон хотел показать его какому-то клиенту, то почему он пригласил именно ее? Ведь он сам говорил, что это не ее цвет. Наверное, произошла ошибка; он, конечно же, имел в виду Дезире. Но тут она вспомнила, что платье было сшито по ее меркам, таким же, как у Алтеи; значит девушка пониже ростом не могла его надеть.

Закрыв лицо Чармиан шелковым платком, чтобы макияж не испачкал платья, женщина помогла ей надеть этот Прекрасный наряд и застегнула пуговки на спине. Девушка повернулась к зеркалу.

В этом платье она выглядела очень изящной; переливающийся шелк мягко струился от талии до полу. Разрез на боку открывал ногу выше колена, узкие бретели, на которых держался лиф платья, были украшены стразами. Взглянув на себя в зеркало, Чармиан испытала мгновенное торжество, отметив гордую посадку головы с короной янтарных волос и великолепную осанку. С тех пор, как она стала работать у Себастьена, ее внешность заметно изменилась к лучшему.

Потом вышла заминка: искали подходящие туфли. Все это время Дезире смотрела на Чармиан с явной неприязнью.

— Когда вы придете в студию мсье Леона, выяснится, что там ждут другую девушку, — бросила она вслед Чармиан и ее спутнице.

Чармиан с трепетом поднималась по лестнице следом за своей провожатой. Та театральным жестом распахнула дверь, объявила: «Вот она, мсье!» и удалилась. Чармиан вошла в студию.

Леон сидел за столом, заваленным образцами тканей и эскизами; его лицо было загадочным, как у сфинкса. По одну сторону от мэтра сидела мадам Дюваль не в лучшем настроении, а по другую — абсолютно невозмутимый Александрос Димитриу. Темный костюм, белая рубашка, шелковый галстук — все было безукоризненно, как, впрочем, и всегда. Поблескивали золотые запонки и золотая булавка для галстука. Никто не умел так ненавязчиво показать свое богатство, как Алекс. Свою трость с серебряным набалдашником он небрежно положил на стол Леона.

Увидев Алекса, Чармиан застыла в дверях, сердце ее готово было выскочить из груди. Леон ободряюще улыбнулся ей.

— Входи, Чармиан. Мсье Димитриу хочет посмотреть, что за платье мы сшили для его сестры.

Вполне естественное объяснение для вызова… а вот свой участившийся пульс Чармиан не могла назвать естественным. Ее охватила робость. Забыв все, чему ее учили, она сделала несколько неловких шагов.

Мадам Дюваль даже застонала.

— Она никуда не годится! Я же вам говорила?

— Вы говорили так много, что я не запомнил и половины, — недовольным тоном произнес Алекс.

Его золотисто-карие глаза с неприличной настойчивостью разглядывали Чармиан; она подумала, что так, наверное, покупатель выбирает для своего гарема рабынь на невольничьем рынке. Она вспыхнула, потом побледнела и смущенно опустила голову.

— Никакого шарма, никакого апломба… — бубнила мадам.

— Зато какие чудесные волосы, — удовлетворенно произнес Алекс, — и прекрасная фигура. Я и забыл, насколько она хороша.

Леон со значением покашлял.

— Ты хотел посмотреть платье, напомнил он своему клиенту. — Конечно, оно создавалось для брюнетки.

Чармиан, ощутив напряженность, переводила взгляд с одного мужчины на другого. С первой же секунды Алекс не сводил с девушки глаз. Похоже, он понимал, как на нее действует его пристальное внимание. Казалось, ее смущение доставляет ему удовольствие, а ведь когда-то она считала, что он может быть добрым.

— Не хотите ли, мсье, посмотреть это платье на Ивонн? — спросила мадам Дюваль. — Она брюнетка, к тому же великолепно умеет показать модель.

— Эта девушка тоже сумеет, если захочет, — мягко сказал Алекс. — Ну же, мадемуазель. Неужели вы робеете перед старым другом?

Чармиан подняла голову и встретилась с его пристальным взглядом. Ее смущало только его присутствие. Если бы Алекса не было, перед Леоном и мадам Дюваль она могла бы выступить совершенно спокойно. И тут она разозлилась. Как он смеет потешаться над ней? Чем она заслужила такое отношение? Принимая вызов, девушка гордо вскинула голову и повернулась к столу Леона. Остановившись перед ним, Чармиан медленно и грациозно повернулась. Подол распахнулся, обнажив стройную ногу девушки. Загадочно улыбаясь, она еще раз повернулась, раскинув руки и прикрыв глаза, и наконец остановилась в центре студии, ожидая приговора.

— Отлично, — похвалил Алекс. — А вы зачем-то уверяли меня, будто она не умеет двигаться.

Чармиан удивленно подняла на него глаза. Неужели речь шла не только о платье Алтеи?

— Надо же! — воскликнула мадам Дюваль. — Это ваше присутствие вдохновило ее, мсье! Но в большом зале, заполненном взыскательными зрителями, все будет совершенно иначе. Там скажется отсутствие опыта. Она…

Нетерпеливым жестом Алекс прервал мадам.

— До весны она вполне успеет набраться опыта, — уверенно заявил он.

— Но это бесполезная трата времени, — возразила мадам. — У нас ведь есть более подходящие манекенщицы. Дезире, например. Не хочет ли мсье посмотреть Дезире?

— Мсье не хочет, — отрезал Алекс. — Я достаточно ясно выразил свои пожелания и не хочу попусту тратить время.

— Мсье не понимает, — настаивала мадам. — Моделью не становятся за один день. Я все же прошу…

— Хватит, Элиза, — прервал ее Леон. — Вы забываете, что здесь решаю я.

Широко открыв глаза от удивления, Чармиан смотрела на него.

— Мсье, вы собираетесь взять меня на Гераклею? — озадаченно спросила она. — Но я еще ни разу не участвовала в демонстрациях… — Она перехватила насмешливый взгляд Алекса. — A-а, понимаю: это шутка!

— Вот именно! — подхватила мадам Дюваль. — Мсье любит пошутить.

— Мсье абсолютно серьезен, — спокойно ответил Алекс. — Леон, ты очень меня обяжешь, если возьмешь эту девушку на Гераклею. — Увидев, что Леон нахмурился и собирается возразить, он добавил: — Моя сестра хочет встретиться с ней — ведь они так похожи. Я нахожу просьбу Алтеи вполне разумной и сам поддерживаю ее.

Леон некоторое время молчал, перебирая бумаги на столе, мадам Дюваль тоже молчала, поджав губы. Чармиан не выдержала:

— Если дело только в этом, я ведь могу поехать в качестве костюмерши или кого-то еще, — предложила она.

«В этом случае никто не обидится, — подумала она, — и директриса будет довольна».

— Костюмеры и весь обслуживающий персонал будут ждать вас на месте, — объяснил Алекс. — Везти их из Парижа бессмысленная роскошь.

И это заявил человек, который не считался с расходами на всякие свои прихоти! Опять его взгляд бросал вызов Чармиан.

— Вы подготовитесь к шоу, мадемуазель, и сделаете так, как я прошу.

Леон оторвался от своих бумаг и посмотрел на Алекса, как будто желая возразить, но тот опередил его:

— Это касается и тебя, Леон. Я прошу тебя привезти на открытие моего отеля мадемуазель Чармиан и еще одну девушку по твоему выбору. — Он встал и взял со стола свою трость. — Учтите, я не приму никакой замены, — предупредил он и вдруг улыбнулся. — Мне бы не хотелось разочаровывать Алтею.

Чармиан была поражена его надменными манерами. В Шатовье его принимали как близкого друга, а теперь он разговаривал с Леоном, словно король со своим вассалом. Девушка заметила, что Леон нахмурился и поджал губы, но смолчал.

— Теперь, когда все решено, — спокойно произнес Алекс, — мне пора идти. Передай мой поклон мадам Себастьен, Леон. — Он взял шляпу и перчатки со столика у двери. — Не буду больше отвлекать вас, — произнес он, глядя на мадам Дюваль. — В салоне меня ждет дама, я спешу к ней.

Все трое, словно загипнотизированные, следили, как он надевает перчатки. Мадам Дюваль и Леон даже встали, но не произнесли ни слова. Алекс величественно кивнул им и направился к двери. Проходя мимо Чармиан, он бросил на нее победный взгляд.

— Желаю удачи, — тихо сказал он, — и до встречи. — Повернувшись в дверях, Алекс снисходительно заметил: — Уверен, Алтея оценит платье и ваш талант, мэтр. До свидания.

Обычно кутюрье провожал уходящего клиента, но на сей раз даже не двинулся с места. Когда за Алексом закрылась дверь, он устало опустился в кресло и вытер лоб платком.

— Если бы чеки мадемуазель Димитриу не составляли такой весомой доли в обороте салона Себастьена, я послал бы его высочество ко всем чертям, — раздраженно произнес он. — Диктовать мне условия в моей собственной студии!

Леон никогда не критиковал клиентов в присутствии своих служащих; похоже, поведение Алекса сильно задело его.

— Возмутительно… — поддержала его мадам Дюваль.

— Тише, Элиза, — остановил ее Леон. — От него зависит наше процветание. — Он одобрительно посмотрел на Чармиан. — А ты прекрасно двигалась. Я был просто удивлен.

— Я тоже, — откровенно призналась девушка. — Я и не думала, что у меня получится.

Она знала — ее вдохновляло присутствие Алекса… но сможет ли она выступить так же удачно, когда его не будет рядом?

— Непрофессионально! — фыркнула мадам. — Разве мы не можем в последний момент взять Дезире? Чармиан может, скажем, заболеть.

— Зачем ее обижать, — ответил Леон и грустно улыбнулся. — Вы же слышали, что он сказал? Я не решусь ослушаться. Алекс способен сразу же отправить нас всех домой, не оплатив даже расходы, и еще предъявит иск за нарушение контракта. Мсье не любит, когда ему противоречат. С Ивонн поедет Чармиан.

Леон велел им оставить его одного. Мадам направилась к двери, но Чармиан замешкалась. Произошло чудо — по воле Алекса она сделалась манекенщицей, в какую-то секунду сбылись ее надежды и мечты. Но к радости примешивалось беспокойство. Она боялась, что Алекс приготовил ей какую-то ловушку, а разговор о том, что его сестра хочет видеть ее, лишь камуфляж.

Она подошла к столу Леона и, заикаясь, проговорила:

— Мсье, я и вправду не могу ехать на Гераклею. Это… это было бы…

— Но почему, Чармиан? — спросил он.

Чармиан скрыла истинную причину.

— Я же у вас совсем недавно, — напомнила она. — К тому же я — иностранка. Другие девушки — Дезире, например, — рассердятся и будут мне завидовать.

— Они всегда завидуют друг другу, — устало сказал Леон. — Тебе придется привыкнуть к этому.

Леон задумчиво смотрел на девушку, В форменном платье она была ничем не примечательна, но, увидев ее сейчас в красивом наряде, он понял, что она превратилась в поразительно привлекательную женщину, и тут же вспомнил улыбку Алекса, когда тот смотрел на Чармиан.

— Ты только поэтому не хочешь ехать на Гераклею? — спросил он.

— Я не говорила, что не хочу ехать, — поправила Чармиан. — Но… но мне не нравятся манеры мсье Димитриу. Да, — возмущенно добавила она, — он вел себя с вами… возмутительно!

— Действительно, его довольно трудно выносить, — сдержанно заметил Леон. — Но он заплатит за все, когда я представлю ему счет. — Он усмехнулся. — По крайней мере, из-за счетов Алекс никогда не спорит. А тебе, моя дорогая, надо учиться держать себя в руках. Личным симпатиям и антипатиям в нашем деле нет места. Кстати, когда ты добьешься своей цели и станешь хорошей моделью, тебе придется научиться держать нежелательных поклонников на расстоянии. Ты это понимаешь?

Чармиан кивнула, смущенно думая, не Алекса ли имел в виду Леон. Похоже, так оно и было, потому что он добавил:

— Я бы не взял тебя на Гераклею, если бы у меня был выбор, хотя я уверен, что ты сама достаточно благоразумна и будешь вести себя осторожно.

— Можете на меня положиться, — покраснев, заверила она.

Зазвонил телефон.

— Подожди, — сказал Леон, протягивая руку к трубке. Видно было, что он еще не решил, как ему быть. Леон был готов ослушаться Алекса, даже рискуя потерять своего лучшего клиента — ему не хотелось подвергать девушку искушению, которое могло оказаться слишком сильным для нее.

По телефону Леону сообщили, что мадам Петерсен просит о встрече с кутюрье, и желает, чтобы он сам подобрал ей наряды для поездки в Грецию; она слышала, что он знает тамошние условия и климат. Она собирается быть на открытии «Аполлона», и ей нужен особый гардероб, соответствующий такому важному событию.

Леон назначил ей время и положил трубку.

— Мадам Петерсен будет среди зрителей нашего шоу на Гераклее, — сказал он Чармиан. Ты, наверное, знаешь, что мсье Димитриу интересуется этой дамой?

Чармиан призналась, что знает. Они обменялись понимающими взглядами. Алекс не захочет флиртовать с простой манекенщицей, когда рядом будет изысканная Хельга Петерсен. До Леона доходили слухи о том, что Алекс собирается жениться на богатой шведке, так что он, надо думать, будет вести себя осмотрительно. Он восхищается Чармиан, это заметно, но дальше дело не пойдет. Леон был уверен, что его лучший клиент не способен воспользоваться неопытностью молодой девушки. Правда, настойчивость Алекса вызывала у Леона смутные подозрения, ничем, впрочем, не подтвержденные. Может быть, Алтея и вправду захотела повидать Чармиан.

— Ну, ладно, — весело сказал Леон. — Султан повелел, а нам остается только подчиниться. Во всяком случае, я буду рядом.

— Тогда мне нечего бояться, — сказала Чармиан. — Постараюсь не подвести вас. — Она вопросительно взглянула на Леона.

— Я в этом уверен, — спокойно заверил ее Леон, скрывая собственные сомнения. — Не так уж трудно, в конце концов, пройтись по подиуму в красивом платье. Я позабочусь, чтобы ты успела попрактиковаться. Выше голову, mon enfant. — Он улыбнулся девушке. — А теперь беги. И проследи, чтобы это платье передали в отдел отправки.

Эти слова напомнили Чармиан о хозяйке платья. У двери она остановилась и сказала:

— В конце концов, он же сказал, что меня хочет видеть мисс Димитриу. Кажется, он очень заботливый брат.

Леон, уже погрузившийся в работу, поднял голову и невесело усмехнулся.

— Похоже, они опять поссорились, вот он и пригласил тебя, чтобы успокоить Алтею.

— Что ж, я не против, — сказала Чармиан. — Я думаю, это будет даже забавно.

Отмахнувшись от дурных предчувствий, Чармиан стала с нетерпением ждать предстоящей поездки. Леон обещал проследить за ее обучением и дать ей возможность набраться опыта. К тому же он должен был послужить ей защитой от Алекса. Чармиан все же думала, что никакой защиты ей не потребуется, поскольку все внимание Алекса будет поглощено Хельгой Петерсен. Девушка вспомнила, что он обмолвился о даме, которая ждет его в салоне. Он сделал это нарочно, чтобы у Чармиан не сложилось ложного мнения относительно его настойчивого желания видеть ее на Геракл ее. Девушка убедила себя, что Алекс был столь настойчив лишь потому, что его сестре захотелось встретиться с Чармиан, да еще чтобы досадить мадам Дюваль, которой вздумалось противоречить ему. Из этого случая Чармиан поняла, что упрямым и высокомерным Алекс становится, когда ему возражают.

В Париж пришла весна. Каштаны на Елисейских Полях покрылись нежно-зеленой листвой; на клумбах в парках появились первые цветы; цветочный рынок поражал многообразием.

Чармиан поняла, что ей понадобятся все ее силы. К этому времени манекенщицы уже догадались, что она тоже поедет на Гераклею: мсье Леон сшил несколько моделей специально на нее, и она уже демонстрировала эти туалеты в салоне. Эти демонстрации были не совсем удачными: из-за откровенной неприязни других манекенщиц и кислой мины мадам Дюваль Чармиан волновалась и нервничала. Особенно скверно вела себя Дезире, которая считала себя оттесненной неопытной выскочкой. В конце концов Леон решил взять трех девушек вместо двух и включил в их число Дезире. Но та объединилась с Ивонн, и обе изо всех сил старались, чтобы Чармиан почувствовала себя лишней. Будучи блондинкой, Дезире надеялась произвести впечатление на Алекса, но Чармиан только усмехалась про себя. Она считала, что у Дезире мало шансов соперничать с Хельгой Петерсен.

Эта дама часто появлялась в салоне, и Гортензия, одна из портних, проводящих примерки, говорила, что она заказала несколько исключительно роскошных туалетов. Мадам Петерсен отправлялась на Гераклею на несколько дней раньше команды Себастьена.

Гортензия была скромной молодой женщиной; она должна была сопровождать команду в качестве костюмерши, портнихи и секретаря одновременно. Она не стремилась стать манекенщицей, и к Чармиан относилась по-дружески. Ей были хорошо известны слухи о планах Хельги Петерсен.

— Желаю ей удачи, — сказала как-то Гортензия Чармиан. — Я только надеюсь, что заказ на ее приданое получит салон Себастьена. Лакомый кусочек.

Было решено, что вся группа полетит в Афины рейсовым самолетом, а багаж будет отправлен грузовым. В Пирее их будет ждать яхта мсье Димитриу. Вся экспедиция вместе с дорогой займет не больше недели: отправиться они должны были во вторник, а в субботу вернуться в Париж. Во время отсутствия Леона делами салона должна была ведать директриса; сам кутюрье с нетерпением ждал возможности немного отвлечься. Леон занимался с Чармиан индивидуально, подбадривал ее и подсказывал девушке, как лучше подать ту или иную модель.

Александрос Димитриу больше не появлялся в салоне, все детали уточнялись по телефону.

В последнюю неделю перед отъездом Леон заметно нервничал. Рене начали беспокоить боли в боку.

В понедельник у девушек был выходной, но на следующий день они должны были отправляться в Грецию, и Леон вызвал Чармиан к себе, чтобы дать ей последние наставления. Тут она узнала, что у Рене нашли острый аппендицит и увезли в больницу на операцию. Леон решил не покидать Парижа, а с девушками послать мадам Дюваль.

Чармиан видела, что Леон совершенно извелся.

— Я знаю, это очень простая операция, — сказал он, убеждая больше себя, чем ее. — Мне сказали, что через неделю она уже будет дома, но я все равно не могу ее оставить. Элиза позаботится о тебе, та chere, и я уверен, что ты выступишь отлично.

Чармиан постаралась скрыть свое глубокое разочарование — ведь Леон был для нее единственной опорой — и сказала, что не подведет салон Себастьена. Рассчитывать на его помощь не приходилось: сейчас все его мысли были о жене.

— Желаю удачи, — машинально сказал он, — и счастливого пути.

В салоне Чармиан было нечего делать, и она вышла на улицу, залитую весенним солнцем. Она послала Рене цветы, а потом решила прогуляться по набережной. У нее был назначен визит к парикмахеру, но время еще оставалось и надо было чем-то занять его. Девушка побродила у реки, посмотрела на выставленные картины, на товары в витринах.

Голубое небо и белоснежные облака отражались в воде вместе с нежной зеленью деревьев. Люди, проходившие мимо нее, были веселы, оживленно болтали, и настроение Чармиан мало-помалу исправилось.

Ее жизнь тоже была в самом расцвете, впереди ее ждало много нового и необычного. Она не побоялась попытать счастья в Париже, и удача улыбнулась ей. Так почему же она должна бояться выступления в Греции?

Странно, но раньше ей не приходило в голову, что удача ее связана прежде всего с Алексом. Ведь именно он подарил ей платье, которое, образно говоря, познакомило ее с Леоном, именно он настоял, чтобы ее взяли на Гераклею. Что будет дальше? Какую еще роль сыграет он в ее судьбе?