Парадигма

Глава 1

Я с тоской просматриваю в интернете объявления о сдаче помещений в аренду и неторопливо потягиваю едва теплый чай с лимоном, глубоко и медленно вдыхая утренний воздух, витающий по открытой веранде моего кафе. Которое мне придется закрывать.

Придется. Закрывать здесь и открывать где-то в другом месте. Невольно морщусь, когда снова воспроизвожу в голове слово «закрывать».

Причина проста – мой арендодатель поднял цену на аренду, и ввиду того, что потянуть я ее уже не могла, да и, по правде говоря, не стоило оно того, мне нужно другое место. Хотя, в этой ситуации плюс все же есть – на конец июля цена аренды помещений под летние кафе, а мое было именно летним, существенно ниже, чем перед открытием сезона. Вопрос был в том, что найти новую площадку, когда все адекватные предприниматели готовятся к этому с весны ну крайне сложно. Негативный исход заключался в том, что оставшиеся почти два месяца - сентябрь в наших краях весьма себе теплый, я и мои люди, скорее всего, останемся без работы.

Поступок моего арендодателя я понимала прекрасно, он поднял цену вовсе не с пустого места, а потому что дружил с Гоги, который своими кальянными весь город опутал. И Гоги присмотрел мое место в аренду для своего заведения.

Я снова делаю глоток и невольно кривлюсь – чай совсем остыл. Оглядываюсь на стойку бара и подаю официантке знак заменить чай.

- Здравствуй, дорогая! – Внезапно гаркнули у меня над ухом, заставив от неожиданности подпрыгнуть на плетеном кресле.

Я настороженно смотрю на мужчину, упавшего за мой столик напротив меня и довольно мне улыбающегося, словно бы старой знакомой. В том, что я его не знала, была абсолютно уверена. Короткостриженый брюнет, высокий лоб, резкие скулы, глаза скрыты зеркальными авиаторами. Широкие плечи обтягивает хлопковая темно-синяя рубашка с коротким рукавом. Длинные пальцы выудили из кармана черных джинс телефон, пачку сигарет и ключи, звякнувшие о стеклянную поверхность стола.

- Прости, задержался. Пробки, чтоб их. – Произносит ровно, сверкая зубами в ласковой улыбке и стягивая авиаторы, чтобы пронзить меня взглядом странных, просто непередаваемо странных глаз непонятного, какого-то неопределяемого цвета.

И взгляд этих глаз супротив доброжелательной улыбке резок и холоден, настолько пронизывающе неприятен, что заставляет невольно оторопеть.

- Простите, кажется, вы обозна…- спустя длительную паузу, напряженно начинаю я, но он, резко подавшись вперед за столом ко мне, тихо и с таким же замораживающим как и во взгляде чувством, произносит:

- Подыграйте мне, прошу вас. Я надолго не задержу.

Я теряюсь от несочетаемой смеси просьбы и приказа в его тоне. Мне еще не доводилось слышать подобного прежде. Чувствуя внутреннее напряжение и инстинктивное желание поскорее прогнать незнакомца, я почему-то киваю. И теряюсь еще больше. Какого черта?..

Мужчина довольно улыбается и откидывается на спинку кресла, несколько нервозно барабаня пальцами по столешнице. Задумчивый взгляд его глаз прямо-таки вбуравливается в мои и, словно бы, гипнотизирует, порождая ожидание чего-то нехорошего и все большее желание попросить его уйти. Но я никаких попыток прогнать его почему-то не предпринимаю, а только лишь сижу и хлопаю глазами.

- Долго ждала? – я не сразу понимаю, что он продолжает спектакль, на который я согласилась не иначе как сдуру.

- Нет, не долго. – Бормочу я, с усилием заставив себя оторвать взгляд от его гипнотических глаз и снова смотрю в экран своего смартфона, дальше листая объявления. И тщетно пытаясь вернуть самоконтроль.

Присутствие этого мужчины очень давит, как-то необъяснимо будоражит и путает мысли. Чувствуя идиотизм всей ситуации, слегка качаю головой. Странная у меня реакция на незнакомца. Пытаюсь отбросить попытку самоанализа. У каждого свои проблемы. Может быть, его поклонница одолела, на вид он неплох. А может новый подкат такой? Я поднимаю взгляд на мужчину и мои руки трогает дрожь от его пронизывающего взгляда. Нет, едва ли, на пикапера он не похож. Хотя, кто его знает. Впрочем, какая мне разница? Ну, сидит себе мужик, не пристает и вообще ничего не делает. Ну и пусть сидит. У каждого свои проблемы. У меня вот с арендой.

- Ваш чай, Ольга Дмитриевна. – Произносит Алена, ставя передо мной чашку.

Я вздрагиваю, отмечая, что пока пыталась успокоиться, то уже настолько погрузилась в себя, что даже не услышала стук ее невысоких каблучков по плитке.

- Да, спасибо. – Киваю ей, и, заметив ее краткую заминку при взгляде на моего неожиданного компаньона, спрашиваю, глядя в его лицо, с ленивым интересом осматривающим официантку, - кофе?

- Американо, пожалуйста, Алена. – Он переводит взгляд от бейджа на белой блузке Алены и вполне доброжелательно ей улыбается. Но я замечаю, что ей тоже становится не по себе, хотя виду она и не подает, кивает и уходит к бару. А он снова переводит на меня взгляд своих необычных глаз. – Оль, может в кино?

Это уже более чем странно. Я оглядываюсь на свое полупустое кафе. Заняты всего три столика. Вдали от нас, у входа, два воркующих подростка кормят друг друга мороженым. Недалеко от бара сидит мама и трое детишек. За дальним столом двое средних лет мужчин и женщина увлеченно что-то обсуждают и поедают шашлык, запивая пивом. И не было никого похожего на фанатичную поклонницу, вынудившую этого человека сесть за мой столик.

- Не туда смотрите. – Усмехается он, протягивая руку, чтобы вытянуть мой телефон из пальцев, отложить его на стол и сжать мою ладонь.

Я удивленно приподнимаю бровь и смотрю в его глаза, в которых плещется не то ирония, не то издевка. Хочу убрать руку, чувствуя, что кожу моей ладони будто жжет под его пальцами, но он сжимает мою руку крепче. Он чуть склоняет голову в сторону выхода, а когда я, инстинктивно поддаюсь этому знаку и начинаю поворачивать голову в сторону выхода, резко, но тихо предупреждает, - не так откровенно осматривайтесь. У вас застежка на обуви расстегнулась, да, Оль?

Глава 2.

- Тебе нравится? – негромко спрашиваю Лану, свою восьмилетнюю племянницу, с удовольствием крутящуюся у зеркала в парадной.

Вместо ответа она, резко крутанувшись на пятках, подпрыгивает ко мне и обнимает изо всех сил, вызывая у меня этим тихий смех. Да, ей определенно идут эти рубиновые серьги - золотые гвоздики с инкрустацией красным камнем и не длинной золотой нитью.

Лана отступает на шаг и, счастливо улыбаясь, касается кулачком сначала своего лба, потом подбородка – «спасибо» на языке глухонемых. Я сдерживаю желание вскинуть брови, все так же улыбаясь племяннице, которая вот уже год, с момента гибели ее матери, страдает психогенным мутизмом – немотой, в результате перенесенной сильной стрессовой ситуации. В последние месяцы благодаря групповой терапии, занятиям с логопедом, психотерапевтом, дыхательным упражнениям, фото и арт-терапиям, Лана делает успехи. Она уже разговаривает односложными фразами со мной и бабушкой, правда, только когда находится в спокойном состоянии и вокруг нет посторонних.

- Не хочешь поблагодарить вслух? – предлагаю я, спокойно глядя на улыбающуюся девочку.

- Спасибо, - неуверенно и тихо произносит она и тут же поджимая нижнюю губу.

- Эти сережки срочно надо выгулять, Ланочка! – сметая так и не воцарившуюся неловкую паузу, произносит мама, незаметно появляясь из кухни. – Может быть, отправимся в парк?

Лана радостно улыбается бабушке и торопливо кивает головой, отчего ее белокурые волосы, утром перетянутые мной в два хвоста, смешно колыхаются. Мама отправляет ее переодеваться и зовет меня пить чай.

Я знаю, что она начнет разговор, знаю, что непременно произнесет то, чего мне так не хочется слышать, но, когда ее негромкий голос все же зазвучал, едва не заглушаясь шкварчущим звуком пирожков, жарящихся на плите, я все равно оказываюсь неприятно уязвлена.

- Психолог советовал не акцентировать внимание на этом дне. Оль… не нужно было.

Я молча делаю глоток чая, напряженно глядя в окно. Я знаю, что не нужно, я помнила все советы психолога, позиционирующего Ланку скорее как ребенка-аутиста, а не девочку страдающую преходящим, то есть временным (при условии терапии) расстройством, но удержаться не смогла. Год назад Катя, моя старшая сестра и мать Ланы, разбилась в автокатастрофе. Занесло на мокрой дороге прямо под фуру, когда она мчалась из другого города домой, чтобы обрадовать меня и маму новостью о том, что нашла подходящую площадку, людей и условия, чтобы я и она, наконец, смогли открыть свой ресторан. Катька так торопилась, что…

Лана разговаривала в тот момент с ней по телефону, рассказывая, как сильно она по ней соскучилась… И она слышала. Слышала звуки аварии. Я вырвала у нее телефон, когда из него доносился истошный крик Кати, которой проломило голову междверной стойкой, разорвавшейся от удара.

Мурашки пробегаются по рукам. Я торопливо отхлебываю чай, пытаясь отвлечься от воспоминаний о жутком периоде и едва не поперхиваюсь.

- К тому же камни красного цвета, психолог предупреждала, что дома все должно быть в сдержанной цветовой гамме…

- Мама, это всего лишь рубины в серьгах. Пожалуйста, не сходи с ума. – Звучит и так гораздо резче чем я хотела бы, и все же я не могу сдержать укора в ответной реплике, – тот же психолог, как ты помнишь, советовала воздержаться еще и от гиперопеки…

- Они все советовали разное. - Спустя паузу, произносит мама, выключая плиту и выкладывая готовые пирожки на широкое блюдо. – Оль, иногда лучше моя гиперопека, чем твое… спокойствие.

Знаю, но боюсь быть мягче - постоянная и абсолютная всеобъемлющая забота не способствует восстановлению психологического фона. Кто-то должен быть якорем, всегда ровной гаванью, в которой можно швартоваться в любой шторм. И не только Лане, да, мама?

Мама глубоко вздыхает, прекрасно понимая мой взгляд и глядя на меня нерешительно, но так ничего и не говорит, потому что в проеме кухонной двери появляется Лана, сверкая улыбкой и новыми сережками. Она подхватывает пирожок и, быстро перекладывая его из руки в руку под возгласы мамы, что нужно брать те, что остыли, откусывает. Тотчас таращит голубые глазищи, спешно дыша через рот, чтобы охладить излишне горячее тесто и, подбежав ко мне, большим глотком отпивает чая из моей кружки.

Я сдерживаю усмешку, взъерошиваю ей волосы, пока мама ахая и причитая допытывается у внучки не сильно ли она обожглась, не обращая внимания на то, как я упреждающе смотрю на нее. Кое-как спроваживаю маму переодеваться для обещанной прогулки по парку.

Ланка откладывает мне свой горячий пирожок и берет другой, остывший. С удовольствием чавкая вишневой начинкой и придвинув к себе мой чай, она листает пультом каналы телевизора. Я изучаю ее веснушачий профиль и думаю о сестре. Ланкино личико, хоть еще и не думает терять умильную детскую округлость, но уже так походит на Катино. Лана, почувствовав мой излишне долгий взгляд хмурится и поворачивается ко мне.

- Что? – тихо и ровно, без налета вопросительных эмоций звучит ее вопрос.

Хоть она и начала говорить, но тембр ее голоса всегда был одинаков, спрашивала ли она или отвечала. И все же это был сильнейший прогресс с учетом уровня психотравмирующей ситуации для ребенка, услышавшего, как умирает его мать.

Я спокойно улыбаюсь, протягиваю руку и убираю выбившуюся из хвоста прядь за ее ушко, затем говорю, что ей очень идут эти серьги. Лана так же улыбается в ответ и, поднявшись со своего стула, подходит ко мне, чтобы снова крепко обнять. Ей все еще гораздо проще выражать эмоции жестами и поведением, а не словами. Я знаю, что ребенку нужно прививать манеру выражения эмоций вербально, но, когда чувствую, как крепко меня обнимают ее маленькие руки, выражающие силу благодарности и любви, постыдно не могу сделать того, что от меня требуют врачи. Оглаживая ее длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по худенькой спине, я загоняю в себя желание обнять ее крепче, чтобы спрятать в этих объятиях факт – сегодня ровно год, как Кати не стало.

Глава 3

Сидя в машине, смотрю на номер Зорина. И решаюсь.

- Доброе утро, - мой голос вопреки усилиям звучит нервозно. – Мне хотелось бы встретиться.

- По поводу? – спустя длительную паузу уточняет он.

- По поводу вчерашнего инцидента.

- К часу, если удобно. Желябова тридцать девять.

Соглашаюсь и кладу трубку. Последовавшие обычные хлопоты в кафе не смогли сбить с меня напряжения. Не знала, как начать с ним разговор и думала об этом постоянно.

Без пятнадцати час паркуюсь у современной высотки и усмехаюсь, глядя на красивую вывеску у стеклянных дверей на мраморном крыльце – строительная компания «Сокол». Вот откуда он знал то, что заставило Владимира продать ему территорию. Впрочем, даже с учетом смены арендодателя основной факт прежний – я отрабатываю в том месте последний сезон, раз пошла такая пьянка со стройкой.

Взбегаю по мраморным ступеням, едва касаясь перил. Толкаю стеклянную дверь, чтобы окунуться в полумрак и кондиционерную прохладу широкого мраморного холла, отделанного с намеком на претенциозность и шик с поверхностными веяниями ампира.

- Здравствуйте. По какому вы вопросу? – в трех метрах от входа массивная стойка, у которой стоит то ли охранник, то ли администратор – по деловому костюму сложно понять.

- Я к Александру Зорину. – Ровно отвечаю я подходя к стойке.

- И вот он я. – Александр сбегает по ступеням и благосклонно мне улыбается, переводит взгляд на мужчину и добавляет, - Арсений, это Ольга Дмитриевна. Пропускать всегда и в любое время.

- Понял, - кивает Арсений и заходит за стойку, что-то помечая в документах, пока я заторможено смотрю на Александра, неторопливым шагом приближающегося ко мне. Я знала, что буду нервничать, но не до такого же оцепенения. Раздраженно веду головой, пытаясь взять себя в руки. Безнадежно. От крутящегося в голове вопроса и внутреннего напряжения, который вызывает один его вид избавиться не так-то просто.

- Оль, время обед, через дорогу хороший ресторанный комплекс. Составь мне компанию, попутно обсудим интересующие тебя вопросы.

Неуверенно киваю и иду вслед за ним. Он смотрелся здесь как влитой, с этой своей классикой в стиле одежды. Смотрелся уверено и органично. Неужто из высшего руководства «Сокола»? Имя Анатолия Соколова, собственника строительной компании «Сокол», стремительно и красиво застраивающей город жилыми высотками было на слуху у каждого жителя.

- Ты из администрации «Сокола»? – не уверена в тактичности вопроса, но все же задаю его, пересекая по пешеходному переходу проспект рядом с ним.

- Можно и так сказать. – Усмехается и скашивает на меня взгляд.

Он – Александр Михайлович, а не Анатольевич, то есть не сын строительного магната. Туманный ответ только добавляет мне пищу для размышлений. Купить территорию в три ляма –спонтанное для него решение, это было очевидно. В близких родственных связях с Соколовым он не состоит, судя по его имени-фамилии. Тогда откуда у него такие деньги, позволяющие без запинки удовлетворить минутный каприз? Хотя, в строительном бизнесе я была не сильна. Может хоть там загоняют серьезные бабки не только учредители и их родственники.

Входим в ресторан, приветливая девушка-администратор вежливо улыбается сначала Зорину, приветствуя его по имени-отчеству, а потом мне. Спрашивает «как всегда, Александр Михайлович?». Он кивает и, указывая на меня, говорит ей:

- Разумеется двойной бизнес-ланч, Анжелика. И чай с лимоном для моей спутницы.

- Я не голодна, - очень запоздало говорю я, поднимаясь за Зориным по резной винтовой лестнице ведущей на второй этаж.

- Я буду обедать, а ты смотреть, что ли, Ольга Дмитриевна? Так мне кусок в горло не полезет. И так дела не делаются. – Улыбается, отодвигая для меня стул возле стола, расположенного у широкого тонированного окна. – К тому же их грибной жульен просто идеален. Это я тебе говорю как человек, посетивший все ведущие рестораны нашего города.

Чувствую некоторую неловкость, но она тонет в странной и такой неуместной истоме, что снова разливается под кожей при взгляде этих чуть насмешливых зелено-карих глаз. И начинает гореть колено. В том месте, где касался меня вчера он. Отвожу взгляд в окно с трудом. Слышу его немного неровный вдох. Почему-то, осознание того, что при наших встречах взглядами странные реакции происходят не только у меня, греют самолюбие. В памяти расцветает отпечатанный момент вчерашнего вечера - его пальцы дрогнули, когда он потянулся за сигаретами, после того, как я безотчетно стиснула его руку. Господи, ну к чему все эти мысли в моей дурной голове?

- Дебилизм… - забывшись, едва слышно шепчу я, цепляясь взглядом за мчащиеся по проспекту машины.

- Что?

Усмехаюсь и не повторяю свой диагноз, симптомы которого проявляются даже сейчас, когда я чувствую на себе просто его взгляд. На секунду, рваную и не нужную, представилось, что я вчера все же склонилась бы к губам мужчины, мгновенно организовавшего поиски тварей, которые зажали меня на пустыре. Представила и почувствовала, как ускоряется пульс. Даже не знаю, что меня больше пугает – реакции своего тела, или то, как я к этому отношусь. А как я к этому отношусь?

Вены на руках зудят, как и кожа ладоней, стремящихся коснуться того место на колене, где вчера кожу сжимали его пальцы. Которые мгновением позже я сама безотчетно рукой накрыла. Меня никогда не пропирало так ни от одного мужика, чтобы самой себе отчет в действиях не отдавать. Я цепляюсь взглядом за жизнь, кишащую за стеклом, но впервые в жизни не могу отрешиться от факта того, что в расстоянии меньше метра от меня сидит мужчина, которого я едва знаю, но из-за которого не могу справиться с реакциями собственного тела. Да и, по правде говоря, я не хочу тормозить этот жар по венам, не хочу глушить анализом свой вчерашний порыв податься к его лицу.

Глава 4

Я сижу в клубе Зорина, в его кабинете, и терпеливо жду пока он закончит разговаривать по телефону.

Час назад он позвонил, извинился, что с дарственной не получается (у меня отвисла челюсть), и предложил приехать, чтобы забрать копию договора купли-продажи и после консультации с юристами, дать ему ответ, готова ли я купить территорию

Не готова. Я думала обо всем произошедшем и выводы мне не нравились. Ситуация с самого момента нашего знакомства просто нелогичная. И, тем не менее, я сижу тут, жду когда он договорит, и утрамбовываю в голове все сомнения. Похожу по юристам, пусть посмотрят. Подписывать или нет, решу позже, если договор действительно чистый.

Смотрю в распахнутое окно и чувствую на себе его взгляд. Давящий. Путающий мысли. Чувствую, как под тяжестью этого взгляда на разум находит тень чего-то неопределенного, путающего еще больше. Сцепляю пальцы на скрещенных ногах, пытаясь отвлечься. Не получается. Он смотрит. Перевожу на него взгляд. Тотальная ошибка.

Он спокоен, даже расслаблен, пока не взглянешь в его глаза. Насыщенные не только цветом зелени с неровными карими ободками вокруг зрачка, но и эмоциями. Не яркими, это лишь эхо, которое катится от него ко мне и несется дурманом по венам в голову. Зрительного контакта не разрываю, но удерживать непроницаемое выражение лица мне труднее с каждой секундой. Быстрая усмешка по его губам – он снова без труда считывает все то, что со мной творит одним взглядом.

Это мгновенно отравляет раздражением и уязвлением.

Вот как? – улыбаюсь одними глазами. Зорин, а ты в курсе, что в эту игру можно играть вдвоем? Нет? Я покажу тебе.

Откидываюсь на спинку кресла и чуть склоняю голову, прищуривая глаза. Заинтересовано приподнимает бровь, как бы приглашая. Сдерживаю улыбку, прикусываю губу. Его взгляд за этим движением. Он резко замолкает, когда мой язык скользнул по тому месту, где секунду назад были мои зубы. Глаза темнеют и будто бы нагревают воздух.

- Что?.. Нет, я здесь. – Словно бы опомнившись отвечает он и закрывает глаза, чем вызываем во мне удовлетворение накормившее раздражение почти досыта. – Слушай, давай обсудим завтра, у меня сейчас встреча. Да… Да… Приезжай со всем своим табором ко мне в офис к трем примерно, я должен освободиться к тому времени, тогда и обсудим. Да, хорошо.

Отключается, но не надолго. Снова кому-то набирает.

- Тань, организуй мне ужин на двоих в моем кабинете. Не знаю, что-нибудь нормальное. – Задумчиво смотрит и спрашивает у меня, – вино, шампанское, виски или что-то еще?

Я отрицательно мотаю головой, он хмыкает и продолжает:

- Вино. Белое сухое. То, которое утром оплатили. Да не помню я, как называется, помню, что отвалил столько, что оно просто обязано быть хорошим. Да, мне как всегда. Тань, ты меня видела вообще сегодня? Какие триста грамм, бутылку давай.

Он немного раздраженно откладывает телефон и достает сигареты. Закуривает, глубоко вдохнув и выдохнув смотит на меня.

Снова затягивает. И меня и его. Отвожу взгляд, не давая воли ни себе, ни эмоциям. Разочарованно улегшимся тугим комом внутри. Хватит.

- Договор, - негромко и ровно напоминаю я.

- Да. Точно. – Легкая тень разочарования в голосе, почему-то вызывающая у меня усмешку.

Пара секунд на то, чтобы потушить сигарету и взять из ящика стола бумаги.

- Вот, посмотри. – Обходит стол и становится чуть правее и позади моего кресла. Кладет договор на столешницу передо мной.

На меня дохнул аромат вкуснейшего парфюма с примесью сигаретного дыма, когда он склонился вперед и ткнул в строчки длинным пальцем. Я старательно задерживаю дыхание, стараясь не вдыхать этот одуряющий запах и рассеянно смотрю в договор, гораздо больше занятая попыткой подавить горячее напряжение, расцветающее в крови и ударяющее в голову, чем чтением строк в документе. И глубже втягиваю воздух напоенный его запахом, при этом абсолютно трезво понимая, что еще немного и условная преграда падет, а я не знаю, чем это обернется. Надо заканчивать, надо успокоиться. Да, определенно. Нужно взять себя в руки. Прямо сейчас. Вместо этого - еще один медленный глубокий вдох.

- Вот на это надо обратить внимание. – Его голос отчего-то стал ниже, что будоражит сильнее и воспламеняет что-то темное, тяжелое, горячее, сжигающее к херам любые попытки самоконтроля. – Порядок оплаты. – Краткая пауза, призванная скрыть едва заметно дрогнувший голос, и я нутром чую, как воздух между нами словно бы электризуется от напряжения. – Кхм… в связи с тем, что… - Снова голос дрогнул. Снова пауза. Мои ладони, сцепленные на коленях стали влажными. - Сумму ты отдаешь не сразу, то указанные сроки, сама понимаешь, условны… - Опять обрыв, и кровь от четкого осознания, что его контроль тоже трещит по швам, ударяет в голову щемящим наслаждением. – И вот… - откашливается, и я физически чувствую, как он склоняется ближе, чувствую его выдох, скользнувший по моему виску. – И вот… да ну нахуй это все!

Быстро отнял руку от бумаг, чтобы впиться пальцами в мой подбородок и повернуть голову в бок, к себе лицом. Меня полностью накрывает безумием ровно за мгновение до того, как я чувствую его губы на своих. Горячие, требовательные, распаляющие. Внутри, где-то в районе солнечного сплетения, разрывается атомная бомба, сметающая любую попытку разума завопить об абсурдности происходящего.

Мои руки как-то незаметно даже для меня обвивают его шею. Ногти чуть впиваются в кожу, вырывая из него судорожный вдох и он прикусывает мою нижнюю губу до грани, за которой шла бы боль. Но только до грани.

Горячая тяжесть по сузившимся сосудам, в голове шум и хаос, пытаюсь отстраниться, пытаюсь понять хоть что-то – не дает. Рывок за руку, вынуждая встать. Толчок назад, чтобы прижать меня к столешнице и придвинуться невыразимо тесно. Попытка слабого сопротивления не засчитана – фактически зажимает собой и, склоняясь, просто обжигает горячим чуть учащенным дыханием мои пересохшие губы. Но не касается. Глаза в глаза. Чувствую, что это безжалостно затягивает в водоворот, полностью лишает контроля и душит попытку рациональности прорезаться сквозь упоительно поющий в голове хаос .