Параллели судеб

Они стояли так некоторое время, а потом Джордано взял Адель за подбородок и, приподняв ее голову, поцеловал. Это поцелуй был полон такой бережной нежности и осторожности, что Адель почувствовала обреченность. Она знала, что как только поцелуй закончится, все исчезнет, но в этот момент она была счастлива. Счастлива, потому что не думала ни о прошлом, ни о будущем. Жизнь как будто остановилась на мгновение, и это мгновение было воистину прекрасно!

- Я завтра уезжаю в Париж, я уже купила билет. У меня нет выбора, Адель отстранилась от Джордано.

- Я не хочу отпускать тебя, но если ты останешься, то я не смогу быть с Кристиной.

- Даже не думай об этом, - перебила Джордано Адель. - Я бы ни за что не позволила тебе бросить ту, которую ты столь сильно любишь. Все это к лучшему. Я уеду и займусь тем, о чем сейчас должна думать прежде всего.

Джордано удивленно посмотрел на нее, не понимая, что Адель имеет ввиду.

- Я не должна была позволять себе новое увлечение. Прощай, Джордано, я желаю вам с Кристиной счастья.

Адель пошла прочь, не оборачиваясь. Но она и двух шагов не сделала, как услышала вопрос, которого боялась, но ждала:

- Адель, почему не должна была?

- Потому что я жду ребенка...

У нее не было сил смотреть на реакцию Джордано, а потому она быстро пошла прочь.

Глава 6.

Как слаб человек! Он не способен долгое время сопротивляться натиску судьбы, а потому бежит от своих проблем туда, где, по его мнению, все будет намного лучше. Он настолько слепо и опрометчиво мчится прочь, что ни на минуту не задумывается о том, что на самом деле проблемы существуют не в конкретном месте, а в нас самих. Судьба постоянно предоставляет нам на выбор несколько путей, а вот по какому из них пройти, это уже решать каждому. Во всех своих поступках виноват сам человек. И нечего сетовать на злой рок, от этого проблем не станет меньше, а наоборот, бездействие их только умножит.

Патрик точно так же сбежал от неудач, которые, как ему казалось, преследовали его. Он впервые оказался в подобной ситуации, а потому был растерян, сбит с толку, обескуражен. Если бы он только мог, он бы закричал... Но зачем? Никто не услышал бы, потому что он выстроил вокруг себя настолько глухую стену, что никто не мог до него достучаться, да и не хотел, потому что стена была на столько явной, что пугала.

Как только Патрик прилетел в Париж, он поселился в гостинице, где прожил неделю, а потом купил небольшой дом в пригороде и машину. Он потратил большую часть денег, которые оставила ему Джоанна, но считал покупки такого масштаба необходимыми, так как хотел остаться здесь навсегда. Домик был довольно милым, хотя требовал ремонта, потому что пустовал некоторое время. Он имел всего один этаж с большой кухней, гостиной, кабинетом и двумя небольшими комнатами, а так же были подвал с кучей всяких старых вещей, и чердак, похожий на комнату с большим окном в крыше. Именно там Патрик и решил обосноваться. Он хотел сделать все сам; идея о собственном доме настолько прочно засела у него в голове, что он весь загорелся ею. Патрику нравилось ездить в магазины и там выбирать все необходимое; он почувствовал, что снова немного возвращается к жизни. У него появилась цель.

Во время работы у Патрика было много времени, чтобы подумать о том, что произошло за последние несколько месяцев. Патрик не переставал удивляться тому, что неудачи обрушились на него все разом. Сначала он думал, что началось это с приходом Адель Фавье, но затем понял, что раньше. Эта женщина была абсолютно не причем. Патрик невольно задумался о ней, но с трудом вспоминал ее лицо. "Удивительно, а ведь она довольно привлекательна. Почему я никогда не видел в ней женщину?" Это было действительно странно. Патрик бы ни за что не пропустил такую женщину, но о ней он никогда не думал, как о сексуальном объекте. Даже тогда, когда он поцеловал ее, это не был поцелуй страсти, он просто хотел досадить ей. Ему это удалось - она была уязвлена. Хотя, скорее всего Патрик хотел отомстить Николя. У них были очень тяжелые отношения после того вечера в больнице, когда он застал его в кабинете у Адель. Его поведение заставило усомниться Патрика в их дружбе. Нет, определенно они больше никогда не смогут общаться, как раньше. Между ними были оборваны все нити, что раньше крепко связывали их. Николя открыл свою сущность - он завидовал Патрику в том, что сам Патрик считал недостойным зависти. Он предал их дружбу ради женщины! Это было непостижимо для Патрика. Он, наверное, понял бы, если бы это произошло из-за карьеры, но Адель Фавье, по его мнению, не стоила этого. Да что говорить о женщинах, они погрузили Патрика в то состояние, в котором он покинул Тулузу. Сначала та девочка, потом Адель Фавье, Джоанна и, наконец, Рене.

Рене - это была еще одна проблема. Хоть Патрик и старался не придавать этому никакого значения, но забыть не мог. Его не покидала мысль, что это мог быть действительно его ребенок. О свадьбе не могло быть и речи. "Я не идиот, чтобы портить свою и без того невеселую жизнь из-за какой-то похотливой малолетки", - рассуждал Патрик. Да и ребенок был ему ни к чему. Он просто не мог представить себя в роли семейного человека, а поэтому предпочел отгородиться от неприятных мыслей.

Патрик постоянно думал, прокручивал в голове множество ситуаций. В каких-то случаях он признал свои ошибки, а где-то по-прежнему мнил себя правым. Он во многом разобрался, но ничуть не изменился. Он не стал проще смотреть на мир, не смог сломать стену, которую столь долго и тщательно возводил. Патрик просто решил, что новое место и люди по-другому отнесутся к нему. Но он не собирался подстраиваться под других. Если бы он так сделал, то это был бы уже не Патрик.

***

Патрик не заметил, как приблизилось Рождество. Он обнаружил этот факт только тогда, когда все его соседи начали украшать свои дома праздничными игрушками и натягивать гирлянды на крыши.

Однажды, когда Патрик собрался за покупками, он вышел на улицу и посмотрел на свой дом: среди аккуратно выкрашенных и украшенных домиков своих соседей его собственный смотрелся просто отвратительно: краска потрескалась, а в некоторых местах совсем отвалилась. "Надо бы его покрасить, а то даже самому не приятно жить в таком", - думал Патрик, выбирая цвет.

Как только он вернулся, то сразу решил заняться делом. На улице было довольно холодно, но Патрик вышел только в толстовке с джинсовым комбинезоном и бейзболке. "Подумать только, раньше я ни за что бы не надел такую одежду, а здесь..."

Работа шла быстро, плеер помогал скоротать время, и музыка не давала замерзнуть. Музыка заставляла двигаться, и Патрик напевал себе под нос, подтанцовывая. Сегодня он чувствовал себя особенно легко. Ему, наконец, удалось разыскать адрес сестры, и он собирался навестить ее на следующий день.

Патрик как раз докрасил веранду и собирался повернуть за угол, чтобы заняться боковой стеной, как вдруг услышал за спиной приятный женский голос с легким акцентом:

- Здравствуйте, извините, пожалуйста, я ваша соседка. Меня зовут Малу. Вы не могли бы помочь мне открыть дверь, а то ее, по-видимому, заклинило.

Патрик обернулся и увидел невысокую женщину-мулатку. Она смотрела на него снизу вверх своими огромными черными глазами, протягивая ему свою маленькую ручку.

- Добрый день, - Патрик не узнал своего собственного голоса: он был слишком доброжелательным, и пожал ей руку, - меня зовут Патрик Рено, я с удовольствием помогу вам.

Он вытер руки о комбинезон и проследовал за мулаткой. Ее дом оказался прямо напротив его дома, но Патрик почему-то никогда не замечал ее. Он вообще редко смотрел на людей. Все это время он был погружен в свои собственные мысли. Когда они подошли к веранде, Патрик заметил детскую коляску, в которой сидел премилый ребенок, и, судя по голубому цвету одежды, это был мальчик. Заметив мать, он потянул к ней ручки и загукал. Малу взяла его на руки и поцеловала в смуглую пухленькую щечку.

- Это ваш сын? - Патрик заинтересованно наблюдал за проявлением материнской любви.

- Да, это Шон.

Малу протянула Патрику ключ. Он вставил его в замочную скважину и осторожно повернул - дверь легко открылась. Малу изумленно уставилась на Патрика и воскликнула:

- Да вы просто волшебник. Спасибо большое.

- Не стоит благодарности, мне это было легко.

Малу пригласила Патрика войти и закрыла за ним дверь. Патрик оказался в просторной и уютной гостиной. Это была очень светлая комната с легкими портьерами на окнах. Но казалось, что свет проникал ото всюду. На многочисленных полках стояли различные буддистские фигурки, а в воздухе витал расслабляющий аромат благовоний.

- У вас очень приятный запах, - сказал Патрик, когда огляделся по сторонам.

- Это цветочные масла и ароматические палочки. Мы с мужем не католики...

- Я понимаю, - ответил Патрик, заметив, что Малу не знала, как ему объяснить.

- Честно говоря, я никогда вас раньше не замечал.

- Может быть, вы просто никого не хотели видеть? Вы ведь давно приехали.

- Скорее всего. Да, вы правы. Извините, я у вас задержался. Мне пора идти. Приятно было познакомиться.

Патрик вышел на веранду - Малу за ним.

- Патрик, приходите к нам сегодня на ужин. Мой муж будет рад, он давно хочет познакомиться с вами, - Малу мило по-детски улыбнулась.

- Спасибо за приглашение. Я обязательно приду. По правде, я так давно ем один, что забыл, насколько может быть приятна хорошая компания, - Патрик был доволен.

- Тогда, до вечера.

Патрик зашел к себе на веранду, уселся в кресло-качалку и закурил. Он почувствовал прилив сил и энергии. Это новое знакомство доставило ему массу удовольствия. Малу понравилась ему. Она казалось совсем юной, особенно когда держала на руках сына, но в ней ощущалась мудрость, которая смешивалась с детским очарованием. Эта встреча показалась Патрику неслучайной, и он мысленно поблагодарил того, кто организовал ее.

Глава 7.

Париж встретил Адель пушистыми хлопьями снега, которые медленно падали, покрывая все вокруг. Адель как раз поспела к Рождеству и словно ребенок радовалась тому, что сможет отпраздновать его в кругу родных и близких ей людей, которых она давно не видела и которые, как ей казалось, были на нее за это в обиде. Но как появиться на пороге родителей она не знала, поэтому в раздумьях бродила по Парижу, надеясь, что все решиться само собой.

- Адель, неужели ты?! - Адель обернулась и увидела Этьена.

Если бы не его голос, она с трудом узнала бы его, потому что он очень изменился с тех самых пор, как они расстались. Он стоял перед ней в длинном черном пальто, поверх которого был наброшен клетчатый шарф. Такая привычная для Адель короткая стрижка его волос теперь превратилась в довольно длинную и густую шевелюру. В целом, Этьен выглядел старше и казался серьезнее, чем прежде.

- Ты давно а Париже? - спросил он после некоторой паузы, в течение которой Адель мысленно проклинала тех, кто организовал эту встречу, ведь с тех пор, как она ушла от него никто из них не знал что происходит друг с другом.

- Нет, я приехала только вчера.

- А могу я узнать, почему ты сбежала, и что теперь будет между нами? Этьен говорил серьезно. В его голосе чувствовалась настойчивость, и казалось, что он давно уже ждал случая задать этот вопрос.

- Этьен, я не готова сейчас обсуждать это, - Адель говорила спокойно и сдержанно, - Прошло много времени... Мы просто подадим на развод... Я позвоню тебе, как только устроюсь и утрясу все свои дела, - с этими словами Адель решила уйти, но Этьен удержал ее за локоть.

- Ты что думаешь, я согласен ждать сколько тебе угодно?! Я сам пришлю тебе все документы, останется только подписать, - он говорил жестко, и Адель не заметила в его голосе ни капли прежней любви, что была между ними.

- Хорошо, - сказала она, - ты даже избавишь меня от этой утомительной бумажной волокиты. Счастливого Рождества!

Адель зашла в кафе выпить чашку горячего крепкого кофе. Она заняла столик у окна и, глядя сквозь него на улицу, думала о том, что этих трех месяцев ее жизни, которые она провела не здесь, как будто и вовсе не было. Не было ни Патрика Рено с его постоянными проблемами, ни Николя с его уверениями в вечной любви, ни пылкой страсти к итальянцу Джордано, ни жутких посылок - ничего этого просто не существовало, это был сон или бред, или... "Нет, - прервала вдруг свои размышления Адель, - было, все было, ведь у меня под сердцем новый человечек. Он - доказательство того, что все это было, и было со мной".

С этой мыслью Адель допила кофе и, надев пальто, решительно села в такси, чтобы отправиться к родителям в пригород Парижа.

Встречу нельзя было назвать теплой: матери не было дома, а отец, точнее сказать отчим, спросил, на долго ли она приехала, и завел разговор на неприятную для Адель тему развода с Этьеном.

- Мы с матерью считаем, - сказал он, - что ты зря от него ушла. Тебе надо уже устраивать свою жизнь, искать постоянства, а ты, как ребенок, бегаешь.

- Жерар, Вам не кажется, что я уже достаточно самостоятельная, что сама могу разобраться, что мне делать и как жить, - сухо ответила Адель, садясь на диван в гостиной.

Она не намерена была дальше продолжать этот бессмысленный разговор и Жерар, заметя это, ушел, оставив Адель одну. Она оглядела гостиную и поняла, как все изменилось: не было большой и пушистой елки, что была раньше, не было разбросанных игрушек, коробок с подарками, мишуры - все было по-другому. Не зная, чем занять себя, она увидела на каминной полке старый альбом и, устроившись поудобнее, принялась рассматривать фотографии. "Как быстро пролетело время", - подумала она, перелистывая страницы и видя себя еще маленькой девочкой. Она невольно всхлипнула, увидев себя рядом с отцом, который умер десять лет назад. Она вспомнила день похорон, себя и мать в черных платьях, и тот пронзительный звук ударов молотка, когда плотник вбивал гвозди. Потом были долгие рыдания ночами, а через год место отца в их с матерью семье занял Жерар Дюбуа. Он был старше матери и казался Адель суровым, потому что никогда не улыбался. Он работал в церкви и был очень требователен к постам и молитвам. Говорил он всегда неторопливо, поглаживая рукой свою густую черную бороду, и никогда не смотрел в глаза. Мать Адель любила Жерара, и поэтому Адель ничего не оставалось, как принять его. Но за эти десять лет она никогда не назвала его "отцом".

Раздался звук входной двери, и Адель увидела мать.

- Доченька, вот так сюрприз. Ты почему не предупредила, что приедешь на Рождество, - спросила она, ставя пакеты с покупками на пол, - А я тут за продуктами к праздничному ужину ездила.

- Мама, я не на Рождество приехала, а навсегда, - сказала Адель, закрывая альбом. После некоторой паузы она добавила:

- Прошу, не расспрашивай меня сейчас ни о чем. Я вернулась, и теперь все будет по-другому.

Адель обняла мать, и они обе разрыдались.

- Скажи хотя бы, где ты сейчас живешь? - взволнованно спросила мать.

- Не волнуйся, мама, я купила небольшую квартиру на Елисейских полях, уже договорилась о работе в университете - буду преподавать на медицинском факультете правовые дисциплины, подам на развод с Этьеном, и у меня все будет хорошо.

- Адель, Этьен несколько раз приходил и очень часто звонит, спрашивает о тебе...

- Я виделась с ним сегодня. Мы все обсудили, - заключила Адель.

- Но вы же любили друг друга, зачем разводиться?

- Все уже в прошлом, мама. Любовь прошла.

После ужина Адель еще немного поговорила с матерью и собралась уходить.

- Адель, - окликнула мать, - я совсем забыла. Несколько дней назад тебе пришло письмо на наш адрес. Я сейчас принесу.

Через минуту она вернулась и протянула Адель письмо. Обратного адреса не было, но на печати она прочла, что оно из Рима. Спрятав конверт в сумочку, Адель попрощалась с матерью и, пообещав прийти завтра на Рождественский ужин, скрылась за дверью.

Идя на автобусную остановку, Адель разглядывала дома на другой стороне улицы: некоторые были украшены гирляндами, на дверях других висели Рождественские венки, а иные и вовсе голые - и даже ничто не напоминала на них о предстоящем празднике. Один из таких не украшенных домиков привлек взгляд Адель, и она увидела мужчину, который стоял на лестнице и ремонтировал крышу. Лица его не было видно: черные как смоль волосы, забранные в хвост заставили Адель остановить и посмотреть, но его на этого мужчину повнимательнее. А когда он развернулся, и она увидела его лицо, то не могла поверить своим глазам: это был Патрик Рено, какой-то совершенно другой, не тот, что был раньше. Он казался отцом семейства, который занимается обычными делами для выходного дня. В его движениях не было прежней резкости и максимализма. Он спустился с лестницы, напевая вместе с плеером, и прошел к крыльцу. Он не был весел, но в его взгляде Адель почувствовала спокойствие. В следующее мгновение к нему подошел мужчина, они, по-видимому, были друзьями. Адель сделала выводы из их приветствия они обнялись и похлопали друг друга по плечу.

Адель вдруг поняла, что дрожит, но почему? Она надеялась убежать, спрятаться, чтобы не встречать тех, с кем были связаны неприятные воспоминания. Она надеялась, что в Париже, большом городе, она будет недосягаема для знакомых. А теперь она увидела Патрика Рено. "Ну и что с того? - раздраженно спрашивала она сама себя, садясь в автобус. - То, что ты его увидела, еще ни о чем не говорит". Но Адель не смогла отогнать назойливую мысль. Она знала, что если она его встретила, значит не случайно. Что-то вновь свяжет их вместе. Ей хотелось верить, что это "что-то" будет приятным, однако, зная характер Патрика, она понимала всю утопичность своих желаний. Адель не могла понять, почему она так нервничала. Наверное, из-за ребенка, она ведь беременна, а это свойственно всем будущим мамам.

Оказавшись дома, Адель вспомнила о письме, которое отдала ей мать. Открыв конверт, она достала письмо и начала читать его.

. "Здравствуй, дорогая Адель.

Я понимаю, что прошло много времени, и многое осталось позади, но все же та дружба, которая зародилась между нами несколько лет назад, еще жива. Я счастлива была убедиться в этом. Джордано мне все рассказал о вашем знакомстве и о том, что ты уехала так и не повидавшись со мной только потому, чтобы не причинить мне боль, а в этом и есть проявление истинной дружбы. Уйти с дороги и уступить ради друга, по-моему, истинное проявление благородства. Спасибо тебе, я очень рада, что у меня есть такой друг.

Только вот я совсем не достойна такой дружбы. Я утаила от тебя один случай из нашего прошлого. Два года назад, когда ты приезжала в Рим, и мы с тобой познакомились, мне очень понравился твой жених Этьен: он был такой симпатичный и галантный молодой человек, с которым было очень интересно общаться. Ты познакомила нас, но я сразу решила для себя, что никогда не буду пытаться кокетничать с ним. Но после твоего отъезда мы с Этьенам часто виделись. Сначала он приглашал меня на его репетиции, потом показывал мне театр, в котором он пел. Мы поднимались на самую высокую башню, откуда было видно пол Рима. Однажды вечером он пригласил меня к себе: мы ели пиццу и пили красное вино, а потом он просил остаться у него до утра, и я осталась..."

В этом месте почерк стал беглым и неровным. Адель подумала, что Кристине нелегко было писать эти строки, но она продолжала:

"Я поняла, что сделала глупость, что предала нашу дружбу из-за мимолетной вспышки страсти, я поняла, что не смогу больше смотреть тебе в глаза. Этьен пригрозил мне, что если я расскажу тебе, он сделает мне больно, и запретил видеться с тобой, писать и приезжать в гости. Вот почему я не приехала на вашу свадьбу.

Дорогая Адель, я еще раз хочу поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала; сожалею только, что мы не увиделись, хотя, возможно, это и к лучшему. Наша встреча еще впереди, если ты не испытываешь ко мне неприязни.

Я очень рада, что у вас с Этьеном все в порядке, и вы готовитесь стать родителями. Не говори ему, пожалуйста, о письме, он очень тебя любит, и вы теперь будете счастливы.

Кристина".

Адель прочитала письмо на одном дыхании, она жадно впитывала в себя каждое слово и не могла поверить. То, что она читала, казалось ей настолько невероятным, что она сначала и не поняла всего смысла. Ей пришлось перечитать его заново, и только тогда Адель осознала, что рассказала ей Кристина. Сначала Адель просто сидела на диване, уставившись в пол, она и сама не заметила, как слезы сначала медленно, а потом быстрее покатились по ее лицу. Она вдруг поняла, что ее жертва по отношению к подруге была напрасной. Она смогла отступить перед страстью, а вот Кристина - нет. С этой мыслью она легла спать, но сон не шел долго. Даже предстоящее Рождество не радовало ее.

Глава 8.

Адель проснулась рано. Посмотрев в окно, она увидела, что идет снег. "Что ж, жизнь продолжается", - подумала она, отправляясь за город к родителям. По дороге она еще собиралась зайти в несколько магазинчиков, чтобы купить им подарки. Разглядывая витрину, она вдруг увидела потрясающую вещь. Это был подсвечник, вырезанный из дерева в виде фигуры человека. Он стоял на коленях, согнувшись под тяжестью камня, который был у него на спине. В этот момент, Адель подумала о Патрике: как похож был этот образ на человека, которого она узнала в Тулузе, и который так легко согнулся под тяжестью жизненных проблем.

Сделав все необходимые покупки, Адель ехала в такси к родителям. У них все было как обычно: индейка, пирог, вино и подарки. Конечно, Адель хотелось домашнего тепла и уюта, но не к этому она подсознательно стремилась. Не родители ей сейчас были нужны, а поэтому при первой возможности она попрощалась с ними и ушла. Куда идти? Домой? Нет, и Адель свернула на улочку, где однажды уже была. Нужный дом она нашла сразу, так как на нем до сих пор не было ни одного рождественского украшения. Перед дверью она ни минуты не помедлила и уверенно постучала.

Дверь открылась не сразу, хозяин явно не был расположен к визитам, особенно незваных гостей.

- Привет, - это единственное слово Адель произнесла сразу же, как только увидела Патрика. Она и не предполагала, что ее появление произведет такое неприятное впечатление. А так показалось бы любому, кто взглянул бы на Патрика Рено. Увидев на своем крыльце Адель Фавье, он весь напрягся, а его лицо тут же приняло непроницаемый вид. Более удивительного сюрприза он и представить себе не смог бы.

Однако удивление его начало затягиваться, а женщина все еще стояла перед ним на морозе. Она прятала руки в широкие рукава пальто. Казалось, что ветер продувает ее насквозь, срывая шарф и запутывая снежинки в ее пушистых волосах.

- Добрый день, извините, что держал вас на морозе, - растерянно пробормотал Патрик, пропуская Адель в хорошо натопленную гостиную. Он помог ей снять пальто и предложил сесть.

- Простите, что так неожиданно ворвалась в вашу жизнь, - тихо начала Адель, глядя на полыхающий в камине огонь. - На самом деле я думала, что мы уже с вами больше никогда не встретимся, а вот вчера я случайно увидела вас на крыше. Мои родители живут здесь не далеко.

Адель заметила, что Патрик не только не смотрит на нее, но и не слушает. Он был погружен в свои мысли и находился где-то далеко.

- Простите, - сказала Адель, вставая с кресла, - я, наверное, напрасно пришла...

Патрик не сразу заметил, что гостья направилась к выходу.

- Нет, останьтесь. Я прошу прощения за свое невнимание. Сегодня рождество, хотите вина?

- Нет, спасибо. Вы, наверно, думаете, зачем я пришла.

Патрик приподнял бровь, давая понять, что этот вопрос действительно занимал его последние пять минут.

- Сказать по правде, я и сама точно не знаю, - Адель снова села в кресло.

- Но значит, предположения у вас все-таки есть? - в глазах Патрика зажглись веселые огоньки.

- Да. Когда вчера я вас увидела, я подумала о том, что все наше знакомство состояло из сплошных проблем и разногласий. А все это из-за работы.

- Да, вы правы, мы оба приложили к этому руку. Скажем, не слишком удачное стечение обстоятельств.

Патрику не хотелось продолжать этот разговор, потому что по некоторым вопросам он до сих пор считал поведение мадам Фавье недопустимым. По его мнению, она слишком часто переступала грань между работой и личными отношениями. А самым неприятным во всей истории было недоразумение с посылками.

- А Николя тоже приехал в Париж? - Патрик немного не рассчитал и перешел от одной неприятной темы к другой, еще более неудачной.

"Что за дурацкий вопрос?" - с досадой подумала Адель, а вслух произнесла:

- Нет. Вы, кажется, предлагали мне бокал вина?

- Ах да, красное?

- Ага, - Адель подошла поближе к камину.

Пока Патрик вышел за вином, Адель принялась рассматривать те вещи, что лежали на каминной полке. Здесь были сигареты, ключи, пара вырванных из записной книжки листов с номерами телефонов, несколько пустых коробок из-под дисков и книга. Адель прочла название "Парфюмер", Патрик Зюскинд. Она взяла книгу и, заметив закладку, открыла и прочла:

"Теперь он был бы рад всех их стереть с лица земли, этих тупых, вонючих, эротизированных людишек точно так же, как тогда, в стране его души, черной, как вороново крыло, ему хотелось стереть все чужие запахи, и он желал, чтобы они заметили, как он их ненавидит, и чтобы они ответили взаимной ненавистью на это единственное, когда-либо испытанное им подлинное чувство и, со своей стороны, были бы рады стереть его с лица земли, что они первоначально и намеревались сделать. Он хотел один раз в жизни разоблачиться. Раз в жизни ему захотелось стать таким, как другие люди, и вывернуть наружу свое нутро: как они обнажали свою любовь и свое глупое почитание, так он хотел обнажить свою ненависть. Он хотел один раз, всего один-единственный раз, быть воспринятым в своей истинной сути и получить от людей отклик на свое единственное истинное чувство - ненависть".

Странное чувство осталось у Адель после того, как она закрыла книгу и положила ее на прежнее место. Она все еще стояла лицом к камину, когда в комнату вошел Патрик.

- Ваше вино, - сказал он, протягивая бокал Адель.

- Я вижу, вы любите читать? - Адель указала на книгу.

- Да, это спасает меня.

- Спасает от чего?

- От многого. В том числе и от себя самого, мадам Фавье, - Патрик снова ехидно улыбнулся.

- Пожалуйста, зовите меня Адель. Мы ведь больше не коллеги...

- Да, верно. Должно быть, это и к лучшему. Зовите меня тоже просто Патрик. Странно, что мы с вами снова встретились. Я, честно говоря, не мог даже и предположить такое. Уезжая, я надеялся оставить все и всех.

- Жизнь иногда преподносит нам сюрпризы...

- Скорее сами люди, - добавил Патрик, отпивая вино из бокала. - Однако вы почему-то не пьете, Адель.

Он нарочно подчеркнул ее имя. Эта ситуация, если сначала и напрягала его, то теперь забавляла. Он видел, что Адель нервничала, но совершенно не хотел помочь ей. Если бы она рассказала о цели своего визита, то он вел бы себя по-другому, а сейчас ситуация напоминала игру в кошки-мышки. Адель не знала, как вести себя с Патриком. Она ведь даже толком не понимала, зачем пришла. Разговор не клеился, и ее начали раздражать его издевки. До прихода к нему она думала, что увидит совсем другого человека: спустя время и совсем в другой обстановке, но оказалось, что все осталось по-прежнему Патрик не изменился. Адель была разочарована этим фактом, но сейчас Патрик казался ей более живым и привлекательным, как внешне, так и с точки зрения человеческих отношений. И если внутренне он совсем не изменился, то внешне перемена была очевидной: маленькие усы и бородка придавали его лицу серьезность, а волосы были аккуратно подстрижены, хотя и оставались такими же длинными.

Патрик не знал, что еще он может сказать Адель, да и она не отвечала. А тем временем пауза затягивалась и стала приносить неудобство не только Адель, но и тому, кто несколько минут назад чувствовал себя очень свободно. Однако к их общему облегчению в дверь постучали, и вскоре в комнату вошла молодая пара с ребенком. Они тепло поприветствовали Патрика, и женщина подала ему блюдо с тортом. Малыш сразу же побежал к Патрику и попросился на руки, весело улыбаясь и лепеча. Он уже в мгновение был поднят и тут же занялся волосами человека, которого он называл "Пати".

Патрик был настолько занят мальчиком, что совершенно забыл о своих обязанностях хозяина, он не предложил сесть гостям, и забыл представить их Адель, которая в то время сама не подала признаков того, что она все еще находится в гостиной. Пока пара раздевалась, Адель неотрывно следила за Патриком. Он улыбался! И это была та искренняя и нежная улыбка, которую Адель никогда ранее не приходилось видеть. Безусловно, ее вниманию представлялась вся палитра на его лице: от кривой улыбки и до ехидной усмешки, они относились к разным людям и появлялись по разным поводам. Часто и к ней. Когда Патрик разговаривал с Адель, его губы всегда были либо плотно недовольно сжаты, либо едко растянуты. А теперь он был занят ребенком и улыбался ему, подражая его языку. Казалось, он ничего не замечает, а потому не разу отреагировал на слова молодой женщины:

- Патрик, да оставь же Шона, представь нас лучше своей гостье.

Патрик с недоумением посмотрел сначала на Шона, потом на его мать, а затем перевел взгляд на Адель - она все еще держала бокал с вином в руке. Он и правда забыл о ней.

- О простите... Это, - он указал на Адель, - моя бывшая коллега Адель Фавье, а это мои соседи и друзья Малу и Люк со своим сынишкой Шоном, говоря имя мальчика, Патрик подбросил его.

Малу быстро подошла к Адель и начала разговор, так как еще при входе заметила, что в комнате напряженная обстановка. По мере того, как две женщины разговаривали, Малу ломала голову над тем, кто же такая эта мадам Фавье и что связывает ее с Патриком. Поверить в то, что они бывшие коллеги она не могла, потому что знала, что Патрик уволился сам по каким-то личным причинам явно не доставлявшим ему удовольствия. "Тогда если эта женщина здесь, то она не является человеком, которого Патрику неприятно видеть, а, следовательно, с ней не связаны неприятности, то есть она вызывает положительные эмоции. Тогда между ней и Патриком что-то было. Да, определенно, но только видимо прошло. Эээ нет, только не для нее, она так на него смотрит... Но, скорее всего для него - да, потому что до нашего появления разговор явно не клеился". Малу была довольна своей догадке и поэтому невольно улыбнулась.

- Патрик, - громко сказал Люк, - а не поехать ли нам всем в ресторан, сегодня же ваше Рождество, так надо это как-то отпраздновать. Малу, ты согласна?

- Да, Адель, а вы как на это смотрите?

Адель не знала, что и сказать, она не знала, что по этому поводу думал Патрик, а потому машинально посмотрела на него - его лицо не выражало ни протеста, ни согласия.

- Простите, но... - Адель не знала, что ей придумать, ведь она хотела поехать, она стремилась к тому, чтобы еще некоторое время побыть рядом с человеком, к которому с сегодняшнего дня ее стало тянуть еще больше. " Да, - думала Адель, - меня ведь всегда тянуло к нему, только я не признавалась себе, а теперь я не могу делать вид, что совсем не замечаю этого. Я хочу поехать...". Но взгляд бесстрастных черных глаз останавливал ее. Ни одной теплой искорки не было во взгляде Патрика, его лицо говорило о том, что он не хочет, чтобы женщина, так внезапно ворвавшаяся в его жизнь и нарушившая его уединение, дольше оставалась здесь и тем более ехала с ними в ресторан.

Адель была так напряжена под этим взглядом, что даже почувствовала легкое головокружение.

- Вам плохо? - участливо спросила Малу.

- Нет, со мной все в порядке, только голова закружилась. Наверное, это от вина...

- К которому вы даже не притронулись, Адель, - Патрик снова выделил ее имя.

Адель с просьбой в глазах посмотрела на Патрика, умоляя его не продолжать изводить ее.

Даже оказавшись на морозном воздухе, она долго не могла прийти в себя. Его поведение... Адель так хотелось дать ему пощечину, заставить замолчать, перестать мучить ее. Она была готова разрыдаться от своей собственной слабости: она вдруг поняла, что попала в сети этого человека, который даже не подозревал, что расставил их. И в них попалась Адель, всегда осторожная, трезвая в своих суждениях, но теперь ослабшая от всего, что с ней произошло. "Господи, - думала она, медленно бредя по улицам, - помоги мне преодолеть все это, не дай упасть к его ногам, дай мне сил преодолеть это непонятное притяжение, которое не дает мне покоя. Он не оценит моей любви, не поднимет меня с колен, а будет упиваться своей властью, наслаждаться моим падением. Ради моего малыша, Боже, не дай мне прийти к нему еще раз, Адель не заметила, как перешла на лихорадочный шепот. - Он все равно не примет меня с ним, потому что это ребенок Николя, потому что я поссорила их. Зачем мне этот ребенок?" Адель вдруг остановилась. Ее разрывало изнутри сомнения и ужас. Как вообще она смогла подумать такое, ведь ее малыш - это божье благословение, подарок, о котором мечтают многие женщины. "Как он играл с тем мальчиком..." - Адель трясло не то от ветра, не то от рыданий. Как ей хотелось кричать, кричать так громко, чтобы он услышал ее, чтобы пришел и успокоил. Этьен, Николя, Джордано - все эти мужчины как-то стерлись из памяти ее сердца. Все место занял Патрик. Этот далеко не идеальный человек, которого Адель не хотела любить умом, но жаждала сердцем.

Теперь как никогда она нуждалась в понимании и поддержке, вот только искала она их не у того человека. Патрик не был способен на них до тех пор, пока не знал, что от него хотят. К Адель он был настроен весьма осторожно и недоверчиво. Он понял ее волнение, но не задумался над причиной. А вот Малу сразу все поняла, и ей стало жалко Адель. Не то, чтобы Малу сомневалась, что Патрик способен полюбить, просто, она могла представить, что ждет Адель по пути к сердцу этого человека.

За недолгое время их знакомства, Малу успела понять Патрика, она видела в нем хорошего друга, но с полной уверенностью могла сказать, что не позавидовала бы женщине, которая влюбится в него.

- Ты отвратительно себя вел с Адель, - сказала она, когда они обедали в ресторане. - На ее месте я бы тоже не согласилась поехать.

- Я, в общем-то, и не хотел, что бы она согласилась. Ее общество сегодня не доставляет мне удовольствия.

- Странно, - задумчиво произнес Люк, - мне она очень понравилась. Я был бы рад, если бы она была сейчас здесь. Ты бы не был один, а в обществе премилой молодой женщины.

- Я не страдаю от нехватки женского внимания...

- Я, Патрик, не имел в виду приключения и, да простит меня моя жена, Люк подмигнул ей, - интрижки, а это именно то, чем ты занимаешься. С тех пор, как ты работаешь в скорой помощи, ты перезнакомился со всеми врачами и медсестрами...

- Не стоит об этом перед Малу, - Патрик лениво улыбнулся.

Он теперь работал на скорой помощи, куда ему посоветовал обратиться Люк. Там как раз нужны были люди, а поэтому Патрика тут же взяли, несмотря на дело с девочкой. Он был рядовым хирургом, много работал, часто дежурил в ночную смену, но ему это нравилось. Здесь были новые люди, которых не знал он, и которые не знали его. И он решил написать на белом листе репутации только то, что все должны о нем знать. За несколько недель работы он стал своим человеком в команде, на него могли положиться, его могли попросить об одолжении, он делал все, если мог. Патрик вообще старался быть более сдержанным, чем раньше, он, если был раздражен (что, как и раньше случалось с ним довольно часто) предпочитал вообще не разговаривать. Ему нужна была эта работа, потому что сидеть дома и жалеть себя он больше не мог. Да и все происшествия стали стираться из его памяти. Джоанна умерла и ее нельзя вернуть, тогда зачем убиваться? Рене далеко, да он и не хочет думать о ней. Адель... Вот теперь она появилась, и баланс, который Патрик выравнивал, нарушился. Он понял это, когда увидел ее на своем крыльце.

Глава 9.

После неудачной встречи с Патриком Адель решила больше не видеться с ним. Это было очень просто. Два человека вполне могут затеряться в большом городе, их не связывает ни общая работа, ни общие друзья и знакомые, ни какие-либо другие общие интересы. Адель думала, что, занявшись работой и подготовкой стать матерью, сможет забыть о существовании Патрика и о том, что они опять живут в одном городе. И, надо заметить, это у нее получалось очень даже неплохо.

Время шло быстро: день за днем складывались в недели, а недели в месяцы. Адель устроилась преподавателем в колледж, занималась оформлением бумаг для развода с Этьеном, делала небольшие покупки для будущего малыша и даже начала учиться вязать; она заметно похорошела, как и большинство женщин, готовящихся стать матерьми, ее лицо сияло свежестью, а на щеках появился румянец, живота еще не было видно, но она сама чувствовала, что начала поправляться и больше есть - казалось, все идет гладко и на перевернутый чистый лист ее жизни вряд ли сможет упасть чернильная клякса.

В это холодное январское утро Адель опаздывала. Она позавтракала, села в машину и поспешила на работу. Подъехав к зданию колледжа, она увидела одну свою студентку Мишель, которая, как показалось Адель, прощалась у машины со своим другом. Сидя в машине, Адель наблюдала, как Мишель нежно обняла молодого человека за шею, поцеловала и побежала прочь вверх по ступенькам. Молодой человек проводил ее взглядом до тех пор, как она скрылась за дверью, и обернулся к своей машине. Тут Адель увидела невероятное, это был Патрик. Адель взглянула на часы - оставалось две минуты до начало лекции, а Патрик все не уезжал. Он медленно потягивал сигарету и глазел на молоденьких студенток. Адель не хотела встречаться с Патриком, но это было неизбежно: она опаздывала, и ждать пока он уедет, времени не было. Адель вышла из машины и направилась к лестнице. Она решила не смотреть на него, а поэтому уткнулась в стопку папок и потупила взгляд. Раздался резкий визг тормозов, из машины послышался крик: " С вами все в порядке, мадам Фавье?" Адель даже не заметила, как ее чуть не сбила машина ее студента. Она даже подумать ничего не успела, лишь растерянно обернулась, уронила все папки и увидела на себе взгляд Патрика. Он был удивлен, но не было ни капли волнения. В его взгляде Адель прочитала вопрос: "А вы - то как здесь оказались?" Она хотела пройти незамеченной, а получилось все наоборот. Она думала только о Патрике, хотя в момент опасности должна была заботиться только о своем будущем ребенке.

Патрик, казалось, сейчас был удивлен даже больше, чем тогда, когда увидел Адель на пороге своего дома. Он снова мысленно обругал судьбу и направился к Адель, чтобы помочь ей.

- Мадам Фавье, то есть Адель, - Патрик снова сделал акцент на ее имени, - вы обладаете уникальной способность появляться неожиданно, но эффектно. - Он присел на корточки и стал собирать упавшие папки Адель.

- Вы пытаетесь сделать мне комплемент? Надо заметить, весьма неудачно, - она недовольно взглянула на него.

Когда все папки были подняты, Адель сказала:

- Спасибо за помощь, но мне пора на лекцию. Прощайте, - с этими словами она собиралась забрать свои бумаги из рук Патрика, но он не намерен был возвращать их так скоро, поэтому спросил.

- Вы что решили продолжить образование в колледже? - Патрик ехидно усмехнулся и приподнял бровь.

- Вас это не касается. Отдайте мне, пожалуйста, папки, а то меня уже студенты ждут.

- Вы преподаете? - Патрик снова удивился. - Давайте я провожу вас до аудитории.

И не обратив внимание на ее протест, он направился к двери, размышляя над своей судьбой. Почему он опять с ней столкнулся? Кому это надо, а самое главное, зачем? Войдя в здание, Патрик замедлил шаг, чтобы пропустить Адель вперед. Она обогнала его и, пройдя по коридору, стала подниматься по лестнице. Патрик стал рассматривать ее фигуру сзади: "вы отлично сложены, мадам Фавье" - думал Патрик, пялясь на ноги Адель и следуя за ней. Они дошли до аудитории, где Адель снова попыталась взять у Патрика свои вещи, но он не отдал, а молча вошел в дверь и только там положил их на стол. Затем он взглянул на Адель и увидел, что она была жутко смущена. Аудитория была полной, студенты еще не заметили преподавателя, а потому громко разговаривали, обсуждая прошедшие праздники. И вдруг к Патрику подбежала девушка, которую он подвозил.

- Патрик, ты что теперь и здесь меня контролировать будешь?

Она взяла его под руку и звонко засмеялась.

- Нет, я помогал мадам Фавье. А ты будь умницей и садись, - Патрик притворно чмокнул девушку в лоб и подтолкнул ее к месту.

- До свидания, мадам Фавье, не смею вас больше задерживать, студенты готовы внимать каждому вашему слову, - обратился он к Адель, ехидно улыбаясь.

- Спасибо, что помогли, - недовольно отозвалась она. И, когда Патрик вышел, начала вести лекцию. Однако она не могла в полной мере сосредоточиться на предмете, потому что разглядывала девушку, которую подвозил Патрик. Кто она ему? Скорее всего, очередная пассия. Молода, привлекательна, что ему еще надо?

Мишель Рено действительно была хороша собой, но совершенно не походила на своего брата. У нее были каштановые волосы с рыжеватым отливом и голубые глаза, такие живые и веселые, даже беззаботные. Она не могла сидеть спокойно на своем месте, все время вертелась и отвлекала соседей. "Сколько в ней энергии! - думала Адель. - Она может привлечь любого, а тем более Патрика, такого неразборчивого. Хотя такие девицы часто глупы. Вот если бы она была такой, то я бы не удивилась". Подумав об этом, Адель задала вопрос аудитории. Она сама еще не успела сообразить, кого бы спросить, как Мишель уже подняла руку и, не дождавшись разрешения сказать, выпалила тот ответ, который и ждала Адель. Сказать, что Адель удивилась? Нет, она была раздосадована. А потому решила впредь не испытывать эту девушку и не судить о ней предвзято.

Сразу после лекции она поспешила к врачу, потому что не делала этого с того момента, как узнала, что беременна. Это было очень неосмотрительно со стороны Адель и вообще на нее не похоже, потому что она всегда тщательно заботилась о своем здоровье. Но при сложившихся обстоятельствах и переездах у нее совершенно вылетело из головы, что беременность требует постоянного наблюдения. Однако малыш ее не беспокоил, не было ни болей, ни токсикоза, которые так изматывают многих женщин, а поэтому Адель не видела причин для беспокойства.

Адель еще не успела выйти из здания, как к ней подошла Мишель и завалила кучей вопросов, предварительно спросив, есть ли у мадам Фавье время, чтобы поговорить с ней. Адель не смогла отказать студентке, которая явно интересовалась ее предметом и предложила пройти в кафе, где они смогли бы все обсудить.

Мишель оказалась очень интересным собеседником, она не только много спрашивала, но и многое знала сама. Адель нашла ее обаятельной, но чересчур импульсивной. Она с таким жаром могла доказывать свою точку зрения, что лучше было согласиться, чем продолжать спор. Мишель могла спорить, даже если не была до конца уверена в своей правоте или не имела веских аргументов. В споре она самовыражалась. Адель было интересно слушать ее, хотя повышенные тона, на которых разговаривала Мишель вдруг начали утомлять ее, превращаясь в головную боль. Взглянув на часы, Адель обнаружила, что давно опоздала к врачу. Однако оставаться долее со студенткой она не хотела, ей вдруг стало нехорошо.

- Простите, что задержала вас, мадам Фавье, - сказала Мишель к великому счастью Адель. - Значит, вы принесете мне те книги?

- Да, конечно, - Адель попыталась припомнить имя девушки, но не смогла. - Всего вам хорошего, - пробормотала она и направилась к машине.

Ей было как-то обидно. Встреча сначала с Патриком, а теперь с его пассией привела ее в упадок, вот почему она так плохо себя чувствовала.

Остаток недели Адель нехотя собиралась на работу, хотя сначала загорелась преподаванием. Она не хотела встречаться с Патриком и меж тем постоянно думала о нем. Сомнений не было, Адель влюбилась, а потому настороженно относилась к Мишель, которую считала чуть ли не своей соперницей. Влюбленная женщина настолько мнительна, что порой не замечает элементарных и очевидных вещей. Адель даже в голову не пришло, что у Патрика и Мишель одна и та же фамилия.

В пятницу Адель совсем захандрила от непонятного волнения, которое не давало спать ей всю ночь. Она лежала с открытыми глазами и думала. Вспоминала все, что произошло с ней за прошедший год. Мужчины вереницей пролетали перед ее глазами, и она не хотела задерживаться ни на Этьене, ни на Николя, ни на Джордано - сейчас ее волновал только Патрик, но она считала, что для нее нет никакой возможности быть с ним рядом. Адель чувствовала себя такой несчастной, что не могла сдерживать слез и в эту ночь вволю нарыдалась. Утром она совершенно была разбита, а мысль о том, что ей опять придется видеть Мишель, снова повергла ее в слезы.

Адель, как и в остальные дни на этой неделе ее преподавания, опаздывала. Она долго не могла найти место для парковки, от чего начала нервничать, пришлось оставить машину далеко от здания. "Не хочу, не хочу", - упрямо повторяла она, лавируя между машинами студентов. Ей хотелось повернуть и пойти домой, где ее никто не достанет. Эта мысль стала расти в ее мозгу и превратилась в идею оставить работу. "Трусиха!" крикнула она на себя и посмотрела на здание колледжа. Прямо перед собой, метрах в десяти она увидела Патрика и Мишель. У Адель даже перед глазами потемнело. Она почувствовала внезапную пронзительную боль внизу живота, от которой невольно вскрикнула. Сначала ей показалось, что боль утихла, но она поднялась с новой силой, с каждым толчком нарастая больше и больше. Все закружилось у Адель перед глазами, она перестала соображать, где находится и что с ней происходит. Тело рвало на части, лишая способности мыслить. Она только смогла схватиться за машину и начала сползать на землю. Последнее, что она увидела, это лицо Патрика, который наклонился над ней. Он ни о чем не спрашивал, или она просто не слышала. Но Адель точно знала, что это он. В следующее мгновение она потеряла сознание.

Мишель сразу подбежала за братом и в ужасе наблюдала, как он щупает у Адель пульс и пытается понять, что с ней произошло. В экстренных ситуациях Патрик всегда вел себя хладнокровно, но сейчас он нервничал, потому что был лично знаком с пациентом.

- Патрик, что с ней? - плача спросила Мишель. - Она умерла?

- Что ты несешь, - огрызнулся Патрик. - На телефон, быстро звони в скорую.

Он протянул ей телефон, но Мишель стояла как вкопанная и не шевелилась.

- Да что ты стоишь, дура, - заорал он, - звони, иначе она точно умрет.

Скорая приехала через долгих 10 минут, за которые Патрик точно понял, что случилось с Адель. Однако ясность не принесла облегчения. Теперь он серьезно стал опасаться за ее жизнь, потому что женщина даже не приходила в себя.

Адель привезли в отделение скорой помощи, где работал Патрик. Сегодня на дежурстве был Люк.

- Что здесь? - спросил он, заметив Патрика.

- Боль в правой подвздошной, вагинальное кровотечение, пульс не прощупывается, давление упало.

Они уже подъехали к операционной, куда собирался войти и Патрик, но Люк не пустил его.

- Стой, Патрик, тебе туда нельзя. Ты слишком взволнован, а здесь нужна трезвая голова.

И перед ним закрылись двери. Тут же в холл ворвалась Мишель. Она ехала в машине Патрика и была не в курсе происходящего последние десять минут.

- Она может умереть?

- Может, - мрачно сказал Патрик и взглянул на Мишель. - Поэтому предохраняйся. И ходи к врачу.

- Она что беременна? - глаза Мишель округлились.

- Была. У нее внематочная беременность. Так что ни о каком ребенке не может быть и речи, главное ей жизнь спасти.

- Ты ведь и раньше был с ней знаком... - снова заговорила Мишель, надеюсь, это был не твой ребенок?

В ответ Патрик уставился на сестру, показывая всем видом, что за глупости она говорит. Он был уверен на все сто, что отцом несчастного ребенка был Николя, при мысли о котором у Патрика сжались кулаки. Почему она расстались, когда Адель в положении. Или он не знал, или они оба были не в курсе. Вряд ли Николя бы бросил ее, если бы знал.

***

С появлением Адель в жизни Патрика, каждая теперь мелочь воспринималась им, как следствие снова начавшейся полосы неудач. А задуматься было над чем: едва успели закончиться праздники, как ни с того, ни с сего, буквально из ниоткуда появилась Рене. Да вдобавок ко всему в весьма интересном положении. Теперь Патрик не мог сказать, что не верит ей, что она ждет ребенка. Это и так было очевидно, и, хотя живот был едва заметен под пальто, но талия округлилась, Рене потеряла девическую стройность. Она вообще неважно выглядела, лицо похудело и стало бледным.

Патрик с ней столкнулся совершенно случайно в больнице. В тот вечер в скорой помощи была полная запарка, и Патрика тоже вызвали. Он не успел переодеться, как ему всунули в руку папку и сообщили, что в третьей смотровой ждет девушка. Увидев Рене, Патрик почему-то совершенно не удивился. Зато каково было ее удивление. Она сначала не могла сказать ни слова. Только смотрела на него своими крупными, как вишни глазами и молчала, а потом заплакала, опустив голову.

- Что с вами? - безучастно и холодно спросил Патрик.

- Со мной все в порядке, - обиженная на его безразличие ответила Рене, не поднимая головы.

- Тогда что вы здесь делаете?

- Я потеряла сознание на улице, меня и привезли...

Патрик начал осматривать ее: давление было низким, а в груди прослушивались хрипы.

- Ты давно здесь? - внезапно перешел он на "ты".

- Нет, неделю.

- Где живешь?

- Нигде пока.

- Ты давно была у врача? - Патрик начал выходить из себя от такой беспечности Рене.

- Давно, - она даже глаз на него не смела поднять, потому что слышала в его голосе грозные ноты, которые не сулили ей ничего хорошего.

- Ты что, совершенно не соображаешь? У тебя низкое давление, бронхит, температура.

- Но это же излечимо... - попыталась оправдаться Рене.

- Надо же быть такой дурой, - кричал Патрик, - ты когда в последний раз ела? Где ты ночуешь? Ты вообще не думаешь о своем ребенке!

- Он и твой тоже, - всхлипнула Рене.

- Нет! - отрезал он. - Ты сама решила сделать это, потому что я был пьян. Я никогда не смотрел на тебя, хотя ты всегда расстилалась передо мной. Вот и получила то, что хотела, только таким образом меня не привяжешь к себе. Даже если и я отец этого младенца, то он мне не нужен, потому что его мать - ты. Моли бога о том, чтобы он родился здоровым.

Рене взглянула на Патрика - он был в ярости. Таким она его никогда не видела. Но сейчас ей было все равно, что он говорит. Для нее было главным, чтобы он помог ей. В Париже она была совершенно одна, да к тому же без денег. В Тулузе ее уволили с работы, и она отправилась искать Патрика.

- Говори, что хочешь, - рыдала Рене, - только помоги мне. Я никого здесь не знаю, у меня нет денег, чтобы найти жилье, у меня нет денег даже на аборт.

Патрик вздрогнул. Еще раньше он сам советовал ей сделать это, но теперь подобные слова заставили его задуматься о их смысле. Он не считал это решение самым удачным.

- Для аборта уже поздно. И не стоит калечить себя подобными процедурами, - уже несколько смягчившись, сказал Патрик. Теперь он видел, что перед ним нет больше той самоуверенной заносчивой девчонки, с которой он познакомился в Тулузе. Перед ним на кушетке лежала девушка, которая очень сильно нуждалась в помощи.

- Я даже на работу не могу устроиться...

- Сколько тебе лет? - прервал ее Патрик.

- Семнадцать.

Вот тут настало время Патрика удивляться. Он еще тогда, в кабаке задался вопросом о ее возрасте, но тогда ему показалось, что не меньше восемнадцати, а на самом деле... Перед ним была несовершеннолетняя, в чужом городе, без денег, да еще и беременная.

- Рене, черт тебя подери, - он был готов убить ее.

- Прости, я была такой дурой...

- Ты ею и осталась, - процедил Патрик сквозь зубы. - Сиди здесь, я сейчас позову гинеколога, тебя надо осмотреть, неизвестно что еще у тебя там.

Патрик вышел из смотровой с каким-то тяжелым чувством, которого давно не испытывал. Он считал себя невиновным в том, что Рене забеременела. Ведь тогда он ничего не соображал, а возможно, она сама напоила его чем-нибудь. Но с человеческой позиции он понимал, что эта девушка запросто может погибнуть на улице. Надо было что-то делать, потому что сам факт того, что Патрик бросит ее, не укладывался в его голове.

Сегодня, когда привезли Адель, он снова вспомнил о Рене, которая все это время лежала в больнице. Он отправился в отдел социального обеспечения, чтобы узнать, что можно сделать для нее.

Глава 10.

Адель открыла глаза и не могла понять, что происходит, где она находится. Спустя пару секунд она обнаружила, что она в палате какой-то больницы, комната полна цветов, а сама Адель подключена к различным аппаратам, поддерживающим ее жизнь. Она с трудом припоминала последние минуты ее сознания, она закрывала глаза и видела перед собой лицо Патрика. Дальше была бездонная пропасть.

- Мсье Рено, - сказала молоденькая медсестра, входя в ординаторскую, там вас спрашивает лечащий врач Адель Фавье. Он, кажется, хочет о чем-то с вами поговорить.

- Интересно, о чем.

Патрик молча сидел на кушетке, поглаживая пальцами свою бородку. Он размышлял о том, что сказал ему врач Адель. Может, он и прав, что ей будет легче услышать правду от него, но с другой сторону, они ведь даже не друзья. Сколько всяких недоразумения происходило между ними. В одном доктор был прав: Патрик действительно нервничал все время, что Адель была без сознания, но только потому, что она была ему знакома. Конечно, ему было жаль, что она оказалась в такой ситуации, но он не мог со всей определенностью сказать, что именно и почему он испытывал.

Делать было нечего, он пообещал сделать это. Патрик встал и решительно направился в палату Адель. Он еще не знал, что скажет ей, но надеялся, что слова сами придут к нему. У входа он остановился. Через стеклянную дверь он увидел пожилых мужчину и женщину. Она обнимала Адель, и Патрик понял, что это ее мать.

- Мама, я все-таки хочу знать, что со мной произошло? - сказала Адель, когда Патрик приоткрыл дверь.

Он увидел ее бледное и измученное лицо, в ее глазах был вопрос, который, казалось, терзал ее. Патрик уже собрался с мыслями сказать, но в это время сзади кто-то похлопал его по плечу.

- Извините, вы заходите или выходите?

Патрик повернулся и увидел высокого мужчину с букетом цветов. Патрик не знал, кто это, поэтому спросил:

- Здесь могут находиться только родственники и врачи. А вы кто?

- Я - муж Адель, - высокомерно проговорил мужчина. - Так вы позволите мне войти или нет?

С этими словами мужчина широко раскрыл дверь в палату. Адель увидела Этьенна, а позади него стоял Патрик. Она даже не сразу поняла, кто из них кто. То ли они действительно были похожи, то ли у нее мутнелось в глазах от огромного количества обезболивающих средств. Однако присутствие обоих ее пугало: Этьенна, потому что он мог узнать о ее ребенке, Патрика, потому что он был врач, а Адель до сих пор не знала, что с ней произошло и каковы последствия этого.

Патрик, увидев столько посетителей в палате, сначала решил зайти попозже, но потом передумал. Ему жутко захотелось выгнать отсюда этого заносчивого молодого человека.

- Господа, - обратился он ко всем присутствующим, проходя в глубь палаты, - мне нужно осмотреть пациентку, она только что пришла в сознание. Прошу вас выйти.

Мадам Дюбуа уставилась на Патрика, давая понять, что не уйдет, пока не узнает, в норме ли состояние ее дочери. Этьенн вообще был не намерен уходить, ему тоже хотелось узнать о состоянии Адель, а еще больше о причине ее нахождения в больнице.

- Господа, я прошу вас покинуть палату, - Патрик надавливал на каждое слово и открыл дверь. Визитерам пришлось послушаться и выйти. Он был доволен.

- Как вы себя чувствуете, Адель? - спросил он, когда они остались одни.

- Странно, - глухо ответила она. - Скажите, что со мной произошло. У меня болит все тело. Я ничего не помню, кроме вашего лица там на стоянке.

С каждым словом ее волнение нарастало. Адель смотрела на Патрика так, как будто он был ее спасителем.

- У вас была внематочная беременность с разрывом трубы, - сообщил он.

Если бы Адель не была так бледна, то она бы в момент сделалась белой, как полотно. Она, хотя и ждала что-то неприятное о своем состоянии, но таких страшных слов совершенно не ожидала. Адель вся сжалась от слов Патрика, а ее рука инстинктивно метнулась на живот. Она открыла рот и начала судорожно глотать воздух, ее грудь резко поднималась и опускалась под белой больничной простыней. Патрик смотрел на нее и не знал, то ли ему уйти, то ли звать ее врача, потому что Адель явно было плохо.

- Значит, его там больше нет? - по-детски спросила Адель, глядя живот.

- Нет.

Она часто заморгала, стараясь сдержать слезы, но у нее не получалось. Потрясение было слишком сильным, Адель тихо заплакала. Она почувствовала внутри себя какую-то ужасающую пустоту не только моральную, но и физическую. За то время, пока она была беременна, Адель привыкла, что теперь она больше не одна, что внутри нее есть еще одна жизнь, ради которой она должна противостоять всем, которую она должна защищать. Да, бывали моменты, когда Адель сожалела о своем скором материнстве, не раз она в сердцах тяготилась его существованием. Но Адель ни разу не подумала избавиться от него. С самого первого дня, как она узнала, и до последнего она была готова принять малыша и стать ему хорошей матерью. А теперь его не стало. Так неожиданно, так внезапно. Впрочем, к этому все равно нельзя было бы подготовиться. Адель сама чудом осталась в живых, врачи много дней боролись за ее жизнь.

Адель вдруг подумала, что, наверное, это все к лучшему, что значит так распорядилась судьба, и теперь у нее есть шанс с Патриком. Она взглянула на него и встретилась с ледяным взглядом непроникновенных черных глаз. Она понимала, что он знает все о ней и ее малыше. Ей показалось, что Патрик смотрит на нее с презрением и отвращением. Как Адель могла любить этого человека? Как она могла подумать, что он полюбит ее? Малыш был единственным утешением для нее, а теперь и его не стало. Подобные мысли вызвали у Адель приступ рыданий.

Патрик смотрел на нее не так, как на обычную пациентку. Ему было очень жаль ее, он понимал, что Адель сейчас переживала самое страшное горе, смерть ребенка, пусть еще не родившегося. Он невольно думал о Рене, с ней могло случиться все, что угодно. За ней нужно было следить, чтобы не дай Бог, не произошло подобного.

В палате висела гнетущая тишина, которая даже не нарушалась плачем. Все было так тихо: тихое сочувствие, молчаливая боль. Патрик не мог там оставаться, его это слишком тяготило, он не знал, что ему сделать, чтобы поддержать Адель, утешить. Единственным утешением для нее могла сейчас стать семья, ее любящая мать.

- Я позову вашу маму... - нерешительно сказал Патрик.

Ее голубые глаза взметнулись на него со страхом и мольбой:

- Нет, - одержимо закачала она головой. - Они сразу войдут сюда, мой муж не должен знать о... вы сами понимаете.

Она больше не чувствовала ни стыда, ни смущения перед тем, что Патрик был в курсе всех ее дел. Сейчас он был ее союзником, единственным, кто знал все правду. И Адель знала - он не предаст ее. Хоть он и не был на ее стороне, но против нее он тоже не был.

- Мне надо успокоиться, тогда пусть они и входят. Побудьте здесь еще, пожалуйста, если, конечно, вы не торопитесь.

- Все в порядке, я пробуду здесь столько, сколько вы пожелаете.

Патрик подошел ближе к кровати и взялся за ее спинку. Он был расстроен. В палате снова повисло молчание. Адель смотрела в окно. Там светило почти что весеннее солнце, такое яркое и мечтательное, что ей на мгновение показалось, что она проснулась и кошмарный сон отступил прочь, давая свободу новому дню. Но тело болело, не давая забыть о себе ни на минуту.

- Патрик, скажите, - она судорожно взглотнула, - я смогу еще иметь детей?

Патрик выругался про себя. Ему захотелось курить. Сейчас он добьет ее окончательно. И этого не избежать. И ответ, и молчание будут равны. Она все равно поймет. Что же делать? Он отпустил спинку, подошел ближе к Адель и сел на край кровати. Уже только одно это движение показалось Адель подозрительным, отчего сердце невольно сжалось. Она продолжала смотреть ему прямо в глаза, не давая шанса избежать ответа.

- Я не могу дать вам точный ответ. Это не в моей компетенции.

- Что? - выдохнула она. - Скажите, мне надо знать. Какова вероятность?

- Шансы ничтожны, - выпалил он и замер в ожидании ее реакции.

Лицо ее даже не изменилось, и так слишком много страданий было отображено на нем. Она некоторое время сидела неподвижно, как мраморная статуя, а потом из самой глубины ее вырвался такой стон, за которыми последовали громкие рыдания, что Патрик наклонился к ней и обнял. Это единственное, чем он мог помочь ей. Адель сразу прижалась к нему, спрятав лицо на груди. Как ей было хорошо в этих сильных руках. Они были такие теплые и осторожные, они как будто обволакивали Адель. Она сходила с ума, такого не могло быть, неужели стоило произойти такому кошмару, чтобы Бог сжалился над ее бедною любовью.

Адель пробыла в больнице долгое время. Врачи никак не хотели отпускать ее, боясь, что могут быть осложнения. Они ежедневно подвергали ее бесконечным анализам и процедурам. Все время, что Адель находилась в больнице, Патрик очень опасался за ее жизнь и здоровье. Он был с ней мил, но холоден, потому что он не чувствовал к ней ничего, кроме жалости и сострадания. С этих пор он перестал рассматривать ее только как бывшую начальницу из неугодного прошлого, он впервые за все время их знакомства увидел в ней женщину, беспомощную и слабую, но в то же время сильную духом и готовую идти навстречу судьбе.

Сама Адель так про себя не думала. Выйдя из больницы, она не знала, как продолжать свою жизнь дальше. Она снова приступила к преподаванию в колледже, получила от Этьенна бумаги на развод и, подписав их, стала свободной и независимой. Этьенн ничего не узнал о том, что произошло с Адель и о потерянном ребенке, потому что она не хотела говорить ему об этом. Адель была уверена, что Этьенн не только не понял бы ее страданий, но и стал бы даже осуждать ее за безрассудство.

Адель продолжала жить. Первое время она совсем никого не хотела видеть, никого, кроме Патрика. Она замечала за собой, что вот уже в очередной раз прогуливается у дверей скорой помощи, или снова, возвращаясь домой от родителей, заворачивает на знакомую улочку. Адель ни разу не видела Патрика, он ее тоже, зато ее появления не остались тайной для Малу. Сидя на своей веранде вместе с Шоном, она была практически незаметна, тем более для рассеянной Адель. Для молодой матери все стало ясно еще в день Рождества, однако теперь она все больше и больше вникала в детали данного дела.

- Люк, ты помнишь женщину, которая приходила к Патрику на Рождество? однажды за ужином спросила Малу своего мужа.

- Да, конечно, она не так давно выписалась из больницы, - ровно ответил Люк.

- Как это выписалась?

Малу по-детски уставилась на мужа в полном недоумении, а сама потянулась за солью. Она пока ничего не понимала.

- Ну да, выздоровела и выписалась. Милая, что же здесь непонятного?

- А что с ней было? - она начала солить свой салат.

- У нее была внематочная беременность с разрывом трубы. Тяжелый случай, но она выкарабкалась благодаря Патрику.

Малу слушала, и ее крупные глаза становились все больше и больше. Она была поглощена тем, что говорил ей Люк, а потому не замечала, что все еще добавляет соль в свою тарелку. То, что она слышала настолько ее волновало, что она не подметила даже то, что Шон начал разбрызгивать из чашки свое фруктовый йогурт.

- Так это он привез ее? - не унималась Малу. - Вот теперь мне все понятно.

- Что именно, Шерлок Холмс? -улыбнулся Люк.

- Ты знаешь, еще в первую встречу мне показалось, что между ней и Патриком что-то есть. А теперь я на все сто уверена.

Глаза Малу снова загорелись, она отодвинула тарелку в сторону и наклонилась поближе к Люку, как будто намеревалась сообщить ему страшную тайну.

- Эта женщина часто гуляет по нашей улице. Она так медленно идет, и ничего вокруг себя не замечает. Я однажды хотела с ней поздороваться, но она, посмотрев на меня в упор, даже не подала виду, что заметила меня.

- Ты, наверное, придумываешь. Патрик мне о ней ничего не говорил.

- Да он вообще ни о чем не говорит, - воскликнула Малу, вставая со стула. - Я не удивлюсь, если это был его ребенок.

Теперь настало время Люка удивляться. Воображение его молодой жены явно сегодня удивляло. Он знал, что она любит тайны, на которые постоянно искала ответы, но сегодня она поражала его. Безусловно, Люк знал, что Адель была беременна не от Патрика. В тот день, когда он ее привез, ему было плохо. Старое навалилось на него с новой силой, и ему необходимо было выговориться. Патрик говорил. Он говорил много, как на исповеди, ничего не утаивая. Слова с силой выходили из него. Он так долго все это копил в себе, что не мог контролировать свой рассказ. Впервые в жизни Патрик был откровенен: он не лукавил, не кривил душой. На его лице не было ни тени издевки или сарказма. Это был настоящий Патрик. И этот Патрик заставлял Люка беспокоиться о нем.

Уже поздно вечером Патрик иссяк. Он был совсем без сил. Выговорившись, он выгреб из всех уголков своей души все чувства, кроме одного - сожаления. Патрик чувствовал, что зря поддался своей слабости. Но пути назад не было.

Люк все сейчас отлично помнил, а поэтому с полной уверенностью заявил жене, что это был ребенок не Патрика.

- И вообще, добавил он, мы опаздываем в театр. Сейчас уже Патрик и Мишель придут, а ты не одета, и няни все нет...

- Ой, Шон, - Малу только теперь заметила, что ее сын был весь вымазан клубничным йогуртом. Он сидел на своем высоком стульчике и махал ложкой. Ну сынок, я теперь точно из-за тебя опоздаю...

- Дорогая, иди одевайся, а я его сам вымою и здесь уберу.

Малу только скрылась в спальне, как появились Мишель и Патрик, оба элегантно одетые и в хорошем расположении духа. Вечер обещал быть интересным и приятным.

В театре было много народу, каждый хотел посмотреть премьеру. Сначала Мишель не отходила от Патрика, а потом никто даже не заметил, как она куда-то исчезла. Она, даже будучи маленькой, редко спрашивала разрешения, а теперь и подавно. Патрик не мог ей ни запретить что-либо, ни переубедить ее. Вот и сейчас он воспринял ее исчезновение, как очередную выходку, не требующую ни капли внимания.

Когда пьеса закончилась, Патрик попрощался с Малу и Люком и направился в гардероб за своим пальто. Он ждал, пока его принесут, и рассматривал людей, которые мелькали перед его глазами взад и вперед. Вдруг в другом конце холла он заметил Мишель. Она стояла с каким-то высоким брюнетом. Он обнимал ее.

Патрику сразу показалось, что он уже где-то видел того мужчину, а когда тот повернулся, то Патрик сразу узнал мужа Адель, который с самой первой их встречи стал ему ужасно неприятен. Но что Мишель делала с ним? Даже при первом взгляде на них было понятно, что между этими людьми не только дружеские отношения.

Патрик тут же ушел, однако на следующий же день нашел сестру и все ей рассказал про то, что ее ухажер женат на ее же преподавателе. Мишель, казалось, совсем не была удивлена, что Этьенн был женат, но ее поразила новость о том, кто была его жена. Разумеется, Мишель не собиралась молчать, а потому плоды ее разговора с Этьенном обнаружились уже на следующий день.

Адель возвращалась с работы усталая и неудовлетворенная: новый день опять не принес ни облегчения, ни встречи с Патриком. Ей начало казаться, что он избегает ее. Если раньше он часто приезжал за Мишель, то теперь вот уже в течение более месяца, он не появлялся у колледжа. Как обидно. Все ожидания и мечты в пустую. Кому они нужны? "Да мне и нужны, - подумала Адель. - Если бы я не ждала, то давно свихнулась". Она медленно поднималась по лестнице - лифт не работал вот уже почти неделю, поэтому такие пешие переходы всегда наводили на Адель тоску. У самой двери она на мгновение задержалась, доставая ключи. Проходя в квартиру, она не сразу заметила, что вслед за ней вошел какой-то мужчина.

- Господи, Этьенн, - подскочила Адель, - ты меня до смерти напугал.

- И я рад этому, - угрожающе начал он. - Потому что ты так подготовилась к тому, что будет дальше... Сука! Ты нагуляла ребенка и даже не сказала мне об этом.

Этьенн был разъярен. Он с силой захлопнул за собой дверь и направился в комнату. Адель стояла в дверях и не хотела его пускать, но ей пришлось отступить под его натиском - он буквально втолкнул ее.

- И кто же отец этого ублюдка?

Адель вздрогнула от такой грубости. Человек, которого она любила, сейчас резал по живому. Он не понимал, что потеря ребенка все еще остро ощущалась Адель.

- Какое это теперь имеет значение? - спокойно спросила она, усаживаясь в кресло. - Его больше нет.

- Мало того, что ты куда-то исчезла, даже не предупредив меня, ты еще мне и изменила... или это был мой ребенок?

Этьенн понизил голос и впился глазами в усталое лицо Адель. Что он хотел услышать? Они были уже в разводе, теперь не было смысла требовать объяснений. Но он был взбешен, ему хотелось орать на нее за то, что она сделала. Этьенну было все равно, с кем Адель ему изменила, еще будучи его женой, его выводил из себя сам факт неверности.

- Это не твой ребенок, - Адель вскочила с кресла. Теперь и в ее глазах горело пламя презрения. - И вообще, как ты смеешь требовать от меня верности, когда сам изменял мне с моей лучшей подругой!!!

Этьенн не сразу нашел, что сказать, а потому Адель продолжала:

- Убирайся отсюда, я презираю тебя за то, что ты разрушил мою дружбу с Кристиной. Я рада, что мы наконец-то развелись. Я избавилась от тебя, я свободна, - кричала Адель, ядовито и горько улыбаясь. - Пошел вон!

Громко захлопнув за ним дверь, Адель сползла по стене на пол, обхватила голову руками и заплакала.