Парцифаль

От коих он столько перетерпел,

Собрать да взвалить на мула,

Животное б к земле пригнуло!..

Что там Ивэйн?[134] Что там Эрек?[135]

Иль полководец имярек?..

О господи, не стану

Прекрасному Гавану

Кого-то противопоставлять:

Зря только раны свои растравлять.

Ведь, победив в ристанье,

Душевные страданья

Мой славный рыцарь не избыл!

Увы! Страдая, он любил.

И сердце его не покидала

Та, что вершиной идеала

Для друга нашего была:

Оргелуза, источник зла!..

Подумайте только, что творится!

Способна ль вправду уместиться

Большая женщина в крохотном сердце?

Через какую такую дверцу

Она к Гавану в сердце вошла

И как дорожку туда нашла?..

Держать не стану я в секрете:

Дела проделывает эти,

Конечно, госпожа Любовь!..

Я с нею в спор вступаю вновь,

Хоть этот спор не мной навязан.

...За что так мучиться обязан

Наивернейший ваш слуга?

Жизнь всем, конечно, дорога,

Однако вы ему дороже!..

(Как дети на отцов похожи!

Любовью жил бесстрашный Лот!..)

А разве юный Илинот,[136]

Гавана родич, не был вами

Загублен при служенье даме?..

Ах, госпожа Любовь, зачем

Вы досаждаете нам всем

И наше губите здоровье?..

И эти капли алой крови

Я не припомнить не могу,

Что на белеющем снегу

Перед очами Парцифаля

Напоминанием предстали

О горестной любви к жене...

А смерть принявший на войне

Гамурет - его родитель

Он разве был не ваш воитель?

Иль он погиб не из-за вас?!

...Пусть вам припомнятся сейчас

Гаван и все его родные!..

Прекраснейшая Итония[137]

Гавана дивная сестра.

Она чиста, умна, добра,

Как в вихре бешеного танца

Кружилась из-за Грамофланца,[138]

Известного средь королей...

Вы были милостивы к ней?!

Сестра другая - Сурдамур...[139]

Ее ли не сгубил Амур,

Влюбивши ее в Александра-царя,

Пред коим рассветная гаснет заря.

Вы всех терзали, всех казнили...

И вот острейшую вонзили

Стрелу в израненную грудь!..

Могу ли вас не упрекнуть

В преступной черствости к Гавану?!

Нет! Обвинять вас не устану...

...Поет Любовь избранник музы!..

Но бедный пленник Оргелузы,

Изведав злую вашу власть,

Навек вас должен был проклясть!..

Как много он стерпел лишений,

Одной из ваших став мишеней!..

. . . . . . . . . . . . .

Ночь миновала. Рассветает...

Свечного света не хватает

Для состязания с дневным!..

...Гаван движением одним

Смахнул с себя оцепененье...

В окно вливалось птичье пенье.

И наш приятель ощутил

Прилив могучих свежих сил.

Затем он произнес тихонько:

"Однако же я спал долгонько!..

Но боже! Вот чему я рад!.."

Лежал новехонький наряд

Взамен его одежды грязной,

Забрызганной и безобразной,

Изодранной когтями льва...

Переодевшись, он сперва

Прошелся медленно по залам,

Любуясь блеском небывалым,

Хоть во дворцах живал не раз...

Хрусталь, рубин, смарагд, топаз

Чудесно стены украшали.

Каменья словно бы дышали

Средь беломраморных колонн...

Вдруг, потрясенный, видит он

Большую башню из камней,

Пылавших тысячью огней,

Переливавшихся, сверкавших,

Необъяснимо отражавших

В его обличии живом

Тот мир, в котором мы живем.

Увидел он моря и горы,

Разливы рек, полей просторы,

Луга и тучные стада,

Затем увидел города,

Где улицы, дома и люди...

Конечно, о подобном чуде

Гаван и помышлять не смел...

Признаемся: он онемел...

Но престарелая Арника

И королевы дочь - Сангива[140]

В сопровожденье юных внучек[141]

(В глазах у каждой - солнца лучик)

Спешат к герою моему

С желанием внушить ему,

Что, хоть была пустяшной рана,

С постели подниматься рано,

Что надобно себя беречь

И всеми делами пока пренебречь,

Чтоб ране вновь не отвориться...

"О госпожа и мастерица,

Гаван в ответ проговорил,

Весь век бы вас благодарил!

Вновь приведен я в чувство

То ваше сделало искусство!

Вас сам господь ко мне призвал!.."

"Так ты мастерицу во мне признал?

И благодарен мне безмерно?..

Ну, что же. Коли это верно,

Тебя хочу я обязать

Их, всех троих, облобызать...

Все трое - королевской крови..."

Он тотчас же, не прекословя,

С охотой выполнил приказ

И (говорю вам без прикрас)

Почувствовал выздоровленье,

С чем он и принял поздравленье...

И все ж глазами ищет он

Ту чудо-башню средь колонн

И страстно молит, чтоб Арнива

Сего не убирала дива...

...Она сказала: "Ну, так и быть.

Все, что можешь увидеть, увидь!"

И пальцем ему погрозила...

И башня отразила

(Уж так была она устроена)

Прекрасную деву и гордого воина,

Которые мчались галопом

Сквозь лес, по запутанным тропам...

Правила дева горячим конем,

А рыцарь пылал благородным огнем,

И, чувствуя жаркое жженье,

Он, видимо, рвался в сраженье...

...О, если бы башня ему солгала!

Той девой - увы! - Оргелуза была,

И вид ее был так прелестен...

А рыцарь? Он нам неизвестен.

Я говорю: неизвестен пока.

Еще мы с ним встретимся наверняка.

Однако томить вас не стану

Вновь возвращаюсь к Гавану...

Он молвит: "Там - рыцарь, я вижу его,

Торопит куда-то коня своего,

Воздевши копье боевое,

Он хочет рискнуть головою...

Ну, что же, коль хочет рискнуть, пусть рискнет!

Мое копье его проткнет!..

Не вы ли мне силы придали?.."

...Все четверо зарыдали:

"Мы не враги вам, а друзья.

Сражаться вам еще нельзя.

Вы не оправились от ран.

А этот паладин - Флоран,[142]

Доселе был непобедимым,

О чем считаем необходимым

До вашего сведения довести,

Чтобы образумить вас и спасти...

Но будь вы даже вполне здоровы,

Сражаться вам смысла нет никакого,

Тут мнений быть не может двух,

Несмотря на ваш славный рыцарский дух,

И вы нам, пожалуйста, поверьте...

В случае вашей геройской смерти

Немедленно казнят и нас,

Которых ваш меч благородный спас...

И даже в случае вашей победы

Всех ждут ужаснейшие беды:

Под тяжестью железных лат

Вновь ваши раны закровоточат,

И, к торжеству себя готовя,

Умрете вы от потери крови!.."

...Как быть?.. Герой не хочет ждать!..

Он просит женщин не рыдать

И, обратив молитву к богу,

Собирается в дорогу,

Свой долг Любви отдать спеша...

...И вот Гаван у торгаша,

Где Грингульес покорно пасся,

Чтобы его хозяин спасся!..

Теперь - вперед - к другому дому,

К тому паромщику седому,

Который, как назначил рок,

Его переправил через поток...

Седой паромщик снова

Принял его как родного

И дал копье герою длинное,

Как тот волшебный щит - старинное!..

. . . . . . . . . . . . .

И снова наступает срок

Переправить Гавана через поток.

Гаван еще слаб, Гаван еще болен,

Но разве рыцарю позволен

Трусливой слабости позор?!

Итак - всему наперекор!..

...Сын достославнейшего Лота

Сшиб супротивника с налета.

Не поднимая головы,

Средь блещущей росой трапы,

Лежал он, сброшенный с коня

Толчком старинного копья,

И в безнадежнейшем положенье

Свое признал он пораженье...

. . . . . . . . . . . . .

Гаван с паромщиком расстался.

Старик в обиде не остался,

Взамен волшебного копья

Забрав у рыцаря коня.

Однако, рассуждая здраво,

Старик имел на это право,

Гавана одарив щитом,

Копьем снабдив... Но не о том

Сейчас поговорить охота,

А о другом!.. Как сына Лота

Надменная Оргелуза встретила

И чем на восторги его ответила...

Итак, на Гавана она взирает:

"Вас, вижу, гордость распирает.

Вы возомнили о себе,

Что вы - герой!.. Но лишь судьбе

Слепой обязаны удачей!..

Однако нрав у вас горячий,

Не то б смогли вы сплоховать,

Попав в волшебную кровать!..

Ого! Вы даже льва убили!..

Но - полно! Разве вы забыли:

Вас в замке ваши дамы ждут,

И нечего вам делать тут!..

Иль, как вы сами говорите,

Вы, рыцарь, все еще горите

Любовью пылкою ко мне?.."

Гаван вскричал: "Я весь в огне!

Победный меч вы мне вручили!

Раны мои вы залечили!

Меня ваш светлый образ спас!

И жить я не могу без вас!.."

"Ну, что ж! Тогда поскачем вместе

Во имя Доблести и Чести.

Но нелегко придется вам...

Предупредите ваших дам!.."

Исполнен трепета священного,

Гаван направил в замок пленного,

Который предал все огласке...

У многих увлажнились глазки.

"Надежда наша, наш оплот,

Пусть радость господь тебе ниспошлет,

Пусть, нашему внимая плачу,

Бог ниспошлет тебе удачу!

Рыдать мы будем целыми днями

Из-за того, что расстался ты с нами!.."

...Сказала мудрая Арнива:

"Вот роза-то на вид красива,

Да больно колются шипы!

Ах, со спасительной тропы

Сошел наш друг, с дороги сбился.

И в сердце шип ему вонзился,

Хоть роза радует глаза.

О, да минует его гроза!.."

В волшебном замке, в дивном зале,

Навзрыд четыреста дев рыдали,

И этот плач не унимался...

...Меж тем герой за славой гнался...

С любимой встретившись, Гаван

Забыл про боль телесных ран.

Отныне дух его и разум

Поглощены ее приказом:

"Во избежание позора

Вы проберетесь в сад Клингсора,

Чтоб для меня венок сплести

И мне в подарок преподнести,

Любой - вы слышите? - ценою!

И будете любимы мною!.."

Промолвил Гаван: "Я в тот сад войду,

Все пересилю, любую беду,

Но венок на вас надену

Высокую вы назначили цену!

Ведь за любовь и жизнь отдать!..

Знайте: до самой смерти я - ваш!.."

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Но вот невдалеке от сада

Они услышали шум водопада,

И хоть уже цель была близка,

Ее отделила от них река...

Оргелуза сказала: "Я буду здесь ждать...

За любовь собирались вы жизнь отдать,

Но жизни вашей мне не надо,

А, напротив, я была бы рада,

Если бы, дорогой дружок,

Вам удалось в один прыжок

Эту реку перепрыгнуть

И волшебного сада Клингсора достигнуть

Тогда бы воистину то сбылось,

Что никому из рыцарей не удалось.

И вы бы меня получили в награду!.."

Они подъехали к водопаду...

. . . . . . . . . . . . .

И герой Гаван изо всех своих сил

Шпоры коню в бока вонзил,

И конь только черною гривой тряхнул

И через реку перемахнул

Одним, как говорится, махом...

А Гаван и не соприкоснулся со страхом...

...И все же, хоть конь казался крылатым,

Прыжок оказался коротковатым.

Коня и всадника поток

Вниз по течению поволок...

...Несчастнейшая герцогиня

(Куда подевалась ее гордыня?)

Стенает, льет слезы, ломает руки

Потому, что не выдержишь этой муки,

Когда должно взирать твое око

На то, что уносит вода потока

Кого-то по твоей вине...

...(Оргелуза сгорала в любовном огне...)

. . . . . . . . . . . . .

Между тем Гаван, уцепившись за ветку

(Чудеса происходят не так уж редко)

И ловко орудуя копьем,

На сушу выбрался вместе с конем...

...Вскоре, не страшась засад,

Гаван проник в заветный сад

И листьев нарвал, сплел чудесный венок

И решил, что он в мире не одинок...

. . . . . . . . . . . . .

Он спешил к любимой. Он был влюбленным...

Вдруг какой-то рыцарь в плаще зеленом

Появился невдалеке

В дивной шляпе и с ястребом на руке...

Рыцарь был без оружья, без снаряженья.

Но, однако, не скрыл своего раздраженья.

На поклон Гавана отвесив поклон,

С добрым утром пришельца приветил он

И спросил хоть и грозно, но не лукаво:

"Где, скажите, вы взяли такое право

Здесь ломать деревья, венки плести?!

Я не в силах этого перенести...

Оргелуза, конечно, вас подослала...

Сколько рыцарей гибнет, а ей - все мало!..

Но не бойтесь, дорогой господин,

Я ни с кем не сражаюсь один на один,

А люблю рисковать головою:

Я - один, а противников - двое.

Иногда я, один, вызываю троих

И пока что всегда побиваю их!.."

...Пробежал по спине Гавана холод...

Говоривший с ним не был ни стар, ни молод,

Королевской осанкою поражал...

Гаван его слушал, не возражал,

Он и сам поединок считал здесь ненужным:

Незнакомец-то был безоружным!..

Но Гаван был уверен, что час придет

И поединок меж ними произойдет!..

Затем незнакомец сказал Гавану:

"Лишь с одним я драться стану

Один на один, лицом к лицу,

Чей отец моему дорогому отцу

Нанес однажды смертельную рану...

Я отметить обязан Гавану!..

Может быть, вы слыхали о том,

Что Гаван у Артура за Круглым столом

Средь любимцев его пребывает!

В жажде мщенья душа моя изнывает!

Я - король Грамофланц!.. Обет мною дан

Отмстить за отца!..[143]" И отважный Гаван

Отвечает такими словами:

"Отпрыск Лота, Гаван перед вами!..

Я готов хоть сейчас поединок начать,

До конца за отца моего отвечать,

С безоружным лишь драться не стану!.."

..."О, неужто я вижу Гавана?!

Грамофланц с удивлением произнес.

Ты мне боль причинил и усладу принес...

Поединок с тобою начни я

И отвергнет меня Итония!..

Обещай перед тем, как сраженье начать,

Итонию, сестру твою, в жены отдать

Мне, кто любит ее больше жизни самой!.."

"...Так жестоко, так злобно шутить надо мной

Вам, король Грамофланц, не пристало:

Итония бесследно пропала!..

Много лет не могу отыскать ее след,

И надежды на это, мне кажется, нет,

И откроется правда не скоро!.."

"...В заколдованном замке Клингсора

Итония любимая мною живет!..

Да! Она меня любит! Она меня ждет!..

Знай же: господу было угодно

Итония отныне свободна!

Говорят, что умер волшебник Клингсор!..

Неужели все эти слухи - вздор?!"

Гаван спешит с ответом:

"Я был сегодня в замке этом,

Переходил из зала в зал

И только не подозревал,

Любви отравлен ядом,

Что Итония - рядом!.."

"Как? Ты в волшебном замке был?!

Так это ты освободил

Четыреста дев из Клингсорова плена?!

Да будет имя твое священно!

Воскликнул Грамофланц-король.

Тогда еще с одной дозволь

Нижайшею просьбой к тебе обратиться:

В Клингсора замок возвратиться,

Чтоб Итонию повидать

И ей колечко передать!.."

...И Гаван отвечает такими словами:

"Когда же мы сразимся с вами?

Кольцо сестре я передам,

Но кровь свою я должен вам..."

..."Во имя той, кто мне всех родней,

Мы встретимся через шестнадцать дней,

С сегодняшнего дня считая,

То воля господа святая!..

В долине, возле Иофланца[144]

Битва Гавана и Грамофланца,

Я полагаю, соберет

Прекрасных дам, благородных господ.

Мы, как на праздник, их созовем,

Знамена мы свои взовьем.

Король Артур к нам в гости прибудет.

И спор отцов наших кровь рассудит!.."

. . . . . . . . . . . . .

Вновь переправившись через поток,

Гаван Оргелузе вручил венок.

Она к ногам его припала,

Слова благодарственные шептала.

Он целовал ее в уста,

Но молвил: "Святостью щита

Помыкать не смейте!..

Хоть целый мир осмейте

И все ж одна святыня есть:

Это - рыцарская честь.

За что же вы над ней глумитесь?.."

..."Мой доблестный, любимый витязь,

Простите, грешницу, меня...

Судьбу жесточайшую кляня,

Любви я вашей недостойна.

Но выслушайте меня спокойно...

Когда-то, не изведав зла,

Я тихой скромницей была

И только всем добра желала,

Покуда ненависти жало

Не тронуло груди моей...

Один из здешних королей,

Грамофланц по имени,

Лишил моей любви меня,

Убив того, кто был мною любим,

Считался женихом моим,

Дабы остатний путь земной

Прошли мы вместе: муж с женой.

И вот, когда погиб мой князь,

Торжественно я поклялась

Своей загубленной любовью

Мстить рыцарскому сословью!..

Кто бы в любви ни клялся мне,

Был обречен в могильном сне

На веки вечные забыться...

Я своего смогла добиться!..

Вы - первый, первый среди них,

Кто - слава господу! - в живых,

На радость мне, остался...

И отныне с мщеньем мой дух расстался.

...Примите же, рыцарь, мою любовь.

С вами и я воспряла вновь...

. . . . . . . . . . . . .

Но теперь я вам тайну тайн доверю.

Ужасную познав потерю,

Я долго думала: как мне быть,

Чтоб короля Грамофланца убить?..

Его я требовала крови!

И это страшное условье,

Мой столь безжалостный призыв,

Меня безумно полюбив,

Король Анфортас принял некий...

Об этом бедном человеке

Я вспоминаю иногда:

Из-за меня - его беда...

. . . . . . . . . . . . .

Без мщенья жизнь мне сделалась постыла.

С Клингсором в заговор я вступила,

Чтобы добиться торжества

Хотя бы с помощью колдовства...

Все было зря. Все было тщетно...

Летело время незаметно,

И я, исполненная зла,

Все лишь отмщением жила...

И никого я не любила,

Влюбленных рыцарей губила...

Ах, кто сюда бы ни попал,

Любовью страстной ко мне пылал

И сразу после объясненья

Уж мог не надеяться на спасенье!..

И, помню, только одного,

Кто не сказал мне ничего,

Полюбила я когда-то...

Он, видимо, спешил куда-то,

О чем-то думал все и молчал,

Меня почти он не замечал...

Ходил он в ярко-красных латах...

Решив, что он - из неженатых,

Я вспыхнула любовью вдруг...

Не осуждайте меня, мой друг,

Но в том, кого я полюбила,

Была таинственная сила...

Он верных стражников моих

(Один пошел на пятерых!)

Взял в плен вот здесь, на переправе,

Хотя ничуть не рвался к славе...

Паромщику отдал он их коней...

И я полюбила еще сильней...

Наверно, никем я так не дорожила,

Но когда я все ему предложила:

И замок свой, и владенья свои,

И весь жар нерастраченной, юной любви,

Он молвил голосом печальным:

"Поверьте, в Пельрапере дальнем

Ждет меня королева, что мной

Навеки избрана женой.

А сам зовусь я Парцифалем.

Не вами, а святым Граалем

Всецело разум мой поглощен!..

Мой грех!.. Он будет ли мне прощен?.."

Скажите, что же это было:

Я недостойного любила,

И вы разлюбите меня,

Безумие мое кляня?!"

...Гаван ответил: "Не казнитесь!

Достойнейший, честнейший витязь

Вас, благородная, привлек!..

Ах, где он? Близок ли? Далек?

Я сам ищу его повсюду

И вас не только корить не буду,

А - в этом торжественно клянусь

Пред вашим чувством преклонюсь!..

...Теперь скажу о Грамофланце:

На плацу, при Иофланце,

Я, в том себя надеждой льщу,

На поединке отомщу

Тому, кто принес вам столько боли!..

Через шестнадцать дней! Не доле!.."

...И к замку вместе они поскакали,

И влюбленным взором друг друга ласкали,

И ни для нее, и ни для него,

Кроме них, в мире не было никого!..

...Но вот показались зубчатые стены,

И Гаван промолвил: "Непременно

Должны мое вы имя скрыть

И никому не говорить,

Кто я такой, иду откуда

Так надобно покуда...

Во имя спасенья своей сестра:

От посторонних до поры

Свое я имя скрою...

...Увидевши героя,

Кто льва волшебного одолел,

Весь замок восторженно загудел,

Все рыцаря встречали,

И крики радости звучали.

И даже воины Клингсора

Восторженного взора

Не захотели отвести

От рыцаря, кто смог спасти

Дев столь прекрасных, сколь и невинных,

Когтей не убоявшись львиных...

Да, с незапамятных времен

Так много флагов и знамен

Над башнями не вилось...

Все пело, веселилось...

Паромщик с дочерью младой

С напитками прибыли и с едой...

По приглашению красотки

Гаван и Оргелуза к лодке

Вдвоем торжественно пошли

И там бочонок с вином нашли.

Бочонок был прозрачный

Подарок для новобрачной!

Отказа не было в еде!..

Плыли они по синей воде,

Закусывая вкусно

Все было преискусно!..

Плыли влюбленные вдвоем,

И о ранении своем

Гаиан и думать позабыл,

Ту обретя, кого он любил!..

Прекрасным было их возвращенье,

Отменным было угощенье,

Волшебный замок пировал:

Гаван всем свободу даровал!..

Пир приготовила на диво

Многомудрая Арнива.

И получил Гаван гонца

Весьма проворного юнца...

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Покуда в зале громыхал

Веселый, пестрый, шумный бал,

Покуда в этом зале

Рыцари с дамами танцевали,

Гаван с пергаментным листком

Из зала выбежал тайком,

Чтоб написать Артуру тайно

Послание, важное чрезвычайно.

(Он, откровенно говоря,

Учился грамоте не зря:

Не было в записке

И крохотной описки.)

"Гаван, племянник ваш и вассал,

Он в возбуждении писал,

Вам кланяется низко...

Так начиналась его записка.

И хоть не на одной войне

Я дрался в дальней стороне,

Я вас не забываю...

Сейчас я пребываю

В том самом замке, где Клингсор

Был властелином с давних нор

И где (по различным причинам)

Я стал отныне господином

С женой возлюбленной моей...

Однако через шестнадцать дней

Под знаменитым Иофланцем

Со знаменитым Грамофланцем

Мне поединок предстоит!..

О, пусть господь меня простит!..

Ввиду сего событья

Жду вашего прибытья

В сопровождении двора..."

И молвил он гонцу: "Пора

В дорогу собираться!

Не так легко добраться!.."

...Едва гонец успел уйти,

Его повстречала на пути

Премудрая Арнива,

Спросила торопливо,

Куда он послан и зачем,

Но мальчик оставался нем,

Не мог он секрета выдать чужого

И поэтому не проронил ни слова...

Любимым послан господином,

Спешил он к Артуровым гордым дружинам...

XIII

А во дворце тимпанов звон

С летящими со всех сторон

Восторга возгласами смешан...

По стенам не один развешан

Дар величайших мастеров...

Великолепие ковров

Красой узоров привлекало...

Здесь все искрилось и все сверкало...

Ну, а мягчайшие сиденья

Сидел на них бы целый день я!

А кубки, полные вина!..

...Послеобеденного сна

Час благодатный миновал...

Дам бесконечно волновал

Вопрос: в каком наряде явится

Тот, кто такою отвагой славится?..

Вот распахнулась дверь... Он входит,

Горящим взором дам обводит,

Волшебный излучая свет

(Он в золотой камзол одет)...

Подходит к Итонии прямо

(Уязвлены другие дамы),

Берет ее под локоток

И тихо отводит в уголок,

Молвит ей: "Вы так невинны!

Неужто же в груди мужчины

Успели вы любовь разжечь

И тем его не уберечь?"

...Она хитровато сказала: "Что вы?!

Досель с мужчинами ни слова

Я даже не произнесла.

Сама судьба меня спасла

От с ними всякого общенья.

И, признаюсь, не без смущенья

Я с вами - первым - говорю..."

Гаван кивнул: "Благодарю...

И молвил: - Значит, вам неведом,

Кто благодаря своим победам

Любовь и славу завоевал?!

Он ваше сердце миновал?.."

Итония отвечает:

"Вопрос ваш, стало быть, означает

Люблю иль не люблю я вас,

Пока что рыцарей у нас

Вам не встречали равных,

Столь молодых и славных..."

"А вы знакомы с Грамофланцем?"

...Лицо ее вспыхнуло румянцем,

Затем покрылось все белизной...

Гаван сказал: "Прошу, со мной

Говорите откровенно...

Нас не услышат даже стены...

И он ей посмотрел в лицо.

Я вам привез от него кольцо!.."

...При виде этого подарка

Ей стало холодно и жарко,

Шепчет она, как бы в огне:

"То я - ему, а то он - мне

Колечко это посылаем...

Любовью друг к другу мы пылаем

И - вам известен ли наш секрет?

Друг другу нашу любовь и привет

Передаем с колечком этим..."

(Гаван не гневался, заметим...)

"О господин, - сказала дева,

Я не заслуживаю гнева...

И все же виновна я в одном

В греховных мыслях... Только сном

Все это было... Снилось мне,

Что в заповедной тишине

По дивной воле высших сил

Он получил то, что просил

И что, любя его без предела,

Я только ему отдать хотела...

И стали мы неразлучны отныне...

А Оргелузу-герцогиню

Я ненавижу всей душой.

Грех совершила я большой...

Вы, появившись в этом зале,

Всем облобызаться с ней приказали...

Так, исполняя ваш приказ,

Я согрешила в первый раз

Сколь мерзок поцелуй иудин!

(О, ваш приказ был безрассуден.)

Сей поцелуй мне губы жжет,

И все во мне бесстыдно лжет:

Лжет рот, лгут губы, лжет все тело!..

Так слушайте! Поправьте дело!

Готова к вашим припасть стопам,

О доблестный рыцарь! Служите нам!

Ваш ум столь гибок, дух столь отважен!

Ваш каждый совет нам будет важен!.."

...Зачем не молвил наш герой:

"Узнайте же! Мы - брат с сестрой!"?

Скрывая это так упорно,

Виновен мой Гаван бесспорно.

За многое его ценю,

А здесь - прощенья нет! Виню!..

. . . . . . . . . . . . .

Но вот и пир!.. Что снег белы,

Покрыли скатерти столы,

Они у левой стены стояли

Для дам, находившихся в этом зале

(Поскольку так повелел Гаван)...

Вот Лишуа... За ним - Флоран

В волшебном зале появился...

(Так Гаван распорядился.)

...Вдоль правой стены сидели чинно

За длинным столом одни мужчины,

А слуги вносили за блюдом блюдо,

И все это было похоже на чудо...

. . . . . . . . . . . . .

Уж к вечеру начал клониться день,

Уже на замок пала тень,

Уже завели в темном небе танцы

Ясные звезды - ночей посланцы,

Уже - едва настала тьма

Гостеприимные дома

Все - от дверей и до объятий

Раскрыли для прибывших ратей...

...Уже вносили свечи в зал

Темный вечер наступал,

И все ж вносили их напрасно!

Бессильна тьма и безопасна,

Поскольку Оргелузы лик,

Сияя, в сумраке возник

И дивных глаз ее сиянье

Тьму сокрушило до основанья...

И это правда: свет очей

Могущественней тьмы ночей!..

...Все было так на самом деле.

И у гостей глаза горели

Желаньем, страстью молодой.

Я думаю, что не водой

Такое гасят пламя,

Изведанное всеми нами...

. . . . . . . . . . . . .

И наш герой Гаван пылал

Горящий взгляд ей посылал...

. . . . . . . . . . . . .

Да, пламя глаз и жар речей

Порой заменят нам свет свечей.

Их свет воистину не нужен!..

...Но вот уже закончен ужин,

Достойный всяческой хвалы,

И вот уже убраны столы,

И герой Гаван, не без улыбки,

Дал знак... И заиграли скрипки

Необычайнейший мотив,

В котором - жизнь, любовь, порыв!.

О, этот сладостный, огненный танец

На лицах зажигал румянец,

В сердцах надежду возбуждал,

Слова высокие рождал...

О, музыки волшебной звуки!

Жаркие в пожатьях руки!

О, ночь любви! О, сердца трепет!

Робких уст невнятный лепет

Клятвы в страсти неземной!..

(Все это было и со мной...)

. . . . . . . . . . . . .

Но что Гаван?.. А он прижался

К своей любимой... Приближался

Тот незабвенный, заветный час,

Который бывал у всех у нас,

Когда рука сжимает руку

И счастье вызывает муку

В огне высокого порыва...

...Тут многомудрая Арнива

Сказала: "Господин Гаван,

Вы не оправились от ран!..

Вам отдохнуть пора в постели

И до утра прервать веселье.

Еще, мой рыцарь, вы больны

И крепко выспаться должны.

Возможно, милая герцогиня,

Исполненная благостыни,

Сиделкой, не смыкая глаз,

Ночь скоротает подле вас?..

Так что ж молчите вы? Спросите?

А коль откажет, попросите

Об этом... ну, хотя бы меня

Ваш сон постеречь до начала дня..."

..."О, не тревожьтесь, королева,

С улыбкою сказала дева,

Уж позабочусь я о том,

Чтоб сон его был добрым сном...

И после моего ухода,

Еще до моего ухода,

Надеюсь, будет он здоров!..

Желаем вам приятных снов!.."

. . . . . . . . . . . . .

И в комнате дворцовой, дальней,

Которая им стала спальней,

Покрывалами белели

Две удивительные постели...

Арнива, перед тем как выйти,

Еще раз сказала: "Помогите

Больному, чтобы здоров он стал

И сладко эту ночь проспал.

И помните, что пламя

Под этими бинтами,

Которыми перевязаны

Раны, что мазью целебной смазаны..."

. . . . . . . . . . . . .

Она ушла, закрывши дверь.

И, к сожалению, теперь

Повествование прерываю,

Хоть искренне подозреваю,

Сколь интересно вам узнать

О том, что непристойно знать!..

Нет, мы достоинства своего не уроним

И не расскажем посторонним

Подробности того, что было,

Когда влюбленных ночь соединила...

Я ничего не расскажу,

Страшась обидеть госпожу,

Открою лишь, что благотворен

Был истинно целебный корень,

Который все недуги снял...

(Кто этот корень принимал,

Сам по себе наверно знает:

Сие лекарство помогает!

Умей лишь пользоваться им!..)

...Итак, скорее поспешим

С героем нашим утро встретить,

Но предварительно заметить

Считаю здесь необходимым:

Ночные бдения с любимым

(Хоть тысячу ночей подряд!..)

Ничуть здоровью не вредят!..

. . . . . . . . . . . . .

Так безо всяких забот пролетели

Две распрекраснейшие недели.

Шла ночь за ночью, шел день за днем,

Мешаясь в празднике одном.

Конца нет играм да гуляньям!..

Но вот однажды, утром ранним,

Когда, влекомые покоем,

Все разбрелись по своим покоям,

Сидели в нише у окна,

В которое была видна

Река в подножии обрыва,

Гаван сидели и Арнива,

И рыцарь королеву-мать

С почтеньем просит рассказать,

Как замок сей Клингсор построил,

И как он это все подстроил,

И главное, - о том и речь!

Как смог он стольких дев завлечь,

Не дав им выбраться отсюда?

Как совершил он все это чудо?..

Арнива, хоть и была седой,

Дух сохранила весьма молодой

И непосредственность девичью,

Что не пошло во вред величью...

Она промолвила в ответ:

"Ну, чуда тут большого нет

В сравнении с чудесами теми,

Что происходят в наше время,

И что свершал Клингсор не раз,

Как у других, так и у нас...

Во многих землях он известен...

Конечно, твой вопрос уместен:

Как он нас всех завлек сюда?..

Но такое случается иногда:

И сманивают, и уводят,

И до безумия доводят,

И держат хуже чем в плену

Даже законную жену!

Любовь порой приносит горе...

Но расскажу тебе о Клингсоре...

В самом Неаполе рожден,

В Терра де Лабур[145] он сел на трон...

Он - отпрыск вполне знаменитых фамилий.

Дед его - неаполитанец Вергилий[146]

Чуть ли не с детства волшебником слыл,

Да, он великим кудесником был...

Клингсор же в Капуе[147] был князем

Благодаря своим тайным связям...

Но князя юного манила

Не власть, не рыцарская сила,

А лишь объятья баб дурных...

Он сутки проводил у них...

За кем он только не волочился?

У него рассудок помрачился!..

Когда бы видел ты его!

Хотел он только одного,

Считая это высшим благом!

И ради этого стал магом,

Чтоб не было ни разу

Его домогательствам отказа...

Гнев всех мужей Клингсор навлек...

Но тут содержится намек

На некое его отличье.

Однако требует приличье

Нам этот обойти предмет...

А впрочем, почему бы нет?..

Я расскажу тебе все, что знаю...

В Персиде,[148] я припоминаю,

Нет, нет, не в Персиде, а в Калот-Эмболот[149]

Один король принес ему много хлопот.

Клингсор спал с его женой!

И король, явившись в час ночной,

Застал любовников в постели.

Те и подняться не успели,

Как сталь сверкнула и - долой

То, чем любовник удалой

Пред женщинами похвалялся!..

С тех пор Клингсор скопцом остался

И сделался безмерно зол!

О, сколько он понаделал зол!

Лишь злом душа его дышала,

Все доброе ему мешало.

Став непригодным для любви,

Он, с жаждой мщения в крови,

Употребил свое искусство

На убиенье в людях чувства,

И в заточенье держит он

Тех, кто любим и кто влюблен.

И в этом для него едины

Как женщины, так и мужчины.

Средь наших бедных полонянок

Язычниц ты и христианок

Одновременно встретить мог...

Да, всех он запер на замок,

И мы надеемся отныне

Сказать "навек прощай!" чужбине

И разбежаться по домам...

Отчизна греет сердце нам,

А на чужбине сердце стынет...

Тот, кто родину покинет,

Найти обратный должен путь!..

Прекрасна возвращенья суть!..

О, тот, кто землею и звездами правит,

Пусть нас, идущих домой, не оставит!..

Любимую дочь рожает мать,

Дабы дочери матери матерью стать.

Льды происходят от воды,

И опять водой становятся льды.

Была я в радости взращена

И к радости буду возвращена.

Так плод всегда порождает плод,

К брегам отрады ладья плывет,

И кто понимает мой намек

От брега блаженного недалек...

. . . . . . . . . . . . .

Давно когда-то выпал мне

Счастливейший жребий... В моей стране

С дочерью моею вместе

Была я большой удостоена чести,

Любви и верности благородной...

Была королевою я народной:

Ко всем справедлива, со всеми добра,

Любому страждущему - сестра...

Одною мыслью теперь я живу,

Добраться до дому наяву,

Навек распрощавшись с чужбиной постылой.,

Лев побежден твоею силой,

Волшебная усмирена кровать,

Тебя по праву называть

Мы можем нашим господином...

Так возвратиться домой разреши нам,

Выпусти на волю нас!..

Ответствуй, близок ли этот час,

Когда вновь сына обниму,

Когда к груди своей прижму

Высокородного Артура?.."

И, как повествует Авентюра,

Великое свершилось диво:

Сын благороднейшей Арнивы,

Король Артур издалека

В Шатель Марвей свои войска

Вел, получив письмо Гавана...

Мой господин Гаван нежданно

Увидел множество флажков

Цвета Артуровых полков.

Под солнцем весело блистали

Кольчуги и мечи из стали.

При каждом рыцаре лихом

Скакала прекрасная дама верхом,

И вскоре, в шахматном порядке,

Были расставлены палатки

И королевские шатры,

А также зажжены костры

И флаги подняты высоко

На левом берегу потока...

. . . . . . . . . . . . .

Гавана радость распирала:

Нет, куртуазия не умирала!

И верность рыцарству жила,

Как бы порой ни тяжела

Бывала рыцарская доля...

...Итак, посередине поля,

На левом берегу реки,

Артуровы расположились полки;

В долину Иофланца

Пришли войска бретанца...

...Тут дорогой господин мой Гаван,

Хоть в гости он пока не зван,

Решает распорядиться

Четырем приближенным своим разрядиться.

Обдумав хорошенько,

Он маршала, затем мундшенка,[150]

Конюшего и камергера берет

И устремляется вперед!..

...С великим множеством даров

Он близ Артуровых шатров

Велит остановиться,

А маршалу велит явиться

К королю Артуру самому,

С почтеньем доложив ему,

Что здесь - пусть не тревожится

Гавана лагерь расположится...

. . . . . . . . . . . . .

Рано утром, лишь проснулись,

Артур увидел: потянулись

Гости дражайшие к нему

(Теперь-то знал он, что к чему).

О, как они отважны, право!

Им не опасна переправа...

Но отчего так много там

Воистину прекрасных дам?!

Неужто в замке их так много?

Поясните, ради бога!..

...Присматриваясь к каждой даме,

Сравнить их с яркими цветами

В зеленом поле я готов...

Но всех прекраснее цветов,

Поверьте, эти дамы были,

Которых из замка освободили...

Так, вырвавшись из злой неволи,

Они заполонили поле,

Всемерно радуя наш взор,

Былой беде наперекор!..

. . . . . . . . . . . . .

Артур с племянником сошелся.

"Гаван! Ты наконец нашелся!

Мой дорогой племянник жив,

Льва-людоеда победив!..

Но кто, ответь мне, эти

Прелестнейшие божьи дети?

И кто, скажи, я знать желаю,

Та королева пожилая?.."

. . . . . . . . . . . . .

"Кто эта дама, ты хочешь знать?

Узнай: твоя родная мать,

Мудрейшая королева Арнива.

А это - дочь ее Сангива:

Она мне - мать, тебе - сестра.

Пришла желанных встреч пора!

Вновь обрели мы матерей,

Которые к нам всех добрей,

Которые, хоть в плен попали,

Все ж не погибли и не пропали.

Так что ж на свете превосходней

Безграничной милости господней?!

А вот выходит из шатра

Моя любимая сестра,

Твоя племянница - Итония!.."

...Тут слезы полились сплошные:

Артур сам плакал, как дитя,

Мать, сестру и племянницу обретя!

Кто хотел бы познать хоть отчасти,

Что значит Истинное Счастье,

Того я должен был вовлечь

В сей Праздник Долгожданных Встреч,

Позвать на этот Пир Свиданий

После тревог, разлук, скитаний:

Словами ведь не передашь

Миг Обретения Пропаж!..

Пусть вам поможет воображенье

Увидеть счастья выраженье

На этих лицах, мне дорогих,

Искренне я обожаю их!..

...Король Артур сквозь плач и смех

Спросил: "Но кто ж красивей всех

В кругу твоих красавиц?

Ответь-ка мне, красавец!

Давно бы мне узнать пора..."

"Оргелуза де Логруа!

Она воистину прекрасна!"

Гаван ответил громогласно,

И кликами со всех сторон

Был в тот же миг поддержан он...

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Так не смолкал веселья хор...

А Гаван вернулся в свой шатер,

Чтоб снаряжение примерить.

Сначала он хотел проверить,

Раны ли не заболят

Под тяжестью железных лат.

Надел он панцирь и забрало,

Тут ретивое в нем взыграло!

Эх, снова меч бы в руки взять,

Эх, вновь себя бы показать

Пред дамами и господами,

Как он служить умеет Даме,

Готовый всех врагов смести!..

...Коня велит он привести,

В седло одним садится махом

И - прочь!.. (С волнением и страхом

Я говорю про сей отъезд

Из этих, нам известных мест...)

. . . . . . . . . . . . .

Он скачет полем, скачет лесом,

Несомый верным Грингульесом,

Которого обрел он вновь...

Вдруг в нем остановилась кровь.

Он видит рыцаря пред собою

Над рекой полноводною, голубою.

Был несравненный рыцарь тот

Отваги рыцарской оплот,

Всех рыцарских доблестей воплощенье.

Он только чувства восхищенья

Своею верностью вызывал.

Он долга рыцарского не забывал.

В нем порывы священные не стихали.

Вы, безусловно, о нем слыхали

И, безусловно, узнаете дальше

Об этом сердце, не знающем фальши.

И, воздав восхищение рыцарю оному,

Наш рассказ возвращается к руслу исконному...

XIV

Коль правда, что, рискнув собой,

Гаван начать решится бой,

То я, признаться, очень

Его судьбою буду озабочен.

Еще ни разу, никогда

Так не грозила ему беда,

Урон достоинству и чести...

Нет, на его оказаться месте

Не пожелаю и врагу!..

Но не отметить не могу,

Что и противнику Гавана

Завидовать пока что рано.

Меня, однако, не страшит

Его судьба... Он сокрушит,

В сраженье равный рати целой,

Кого угодно дланью смелой.

Он войску равен был один!..

На нем, краснее, чем рубин,

Доспехи алые сияли,

Из дальней вывезены дали,

Наверно, из заморских стран...

От многих смертоносных ран

Или от гибели возможной

Щит охранял его надежный,

На коем не сочтете дыр...

По явной видимости, мир

Давно был рыцарю неведом

На тягостном пути к победам,

Которыми себя он тешил...

И вдруг мой герой Гаван опешил,

Узрев на шлеме чужестранца

Цветущую ветку Грамофланца...

И понял рыцарь потрясенный,

Что это - собственной персоной

Король Грамофланц возник пред ним,

Жаждой сражения одержим...

Как быть?.. Увы, придется драться,

Хоть битвою полюбоваться

Не сможет дама ни одна

С балкона или из окна,

Что сожаления достойно...

Турниры, схватки, даже войны

Привыкли дамы наблюдать.[151]

Обычай надо соблюдать!..

А эти, коих рок заставил

Сойтись, не нарушали правил

Военных игр, избави бог!

Здесь каждый сызмальства берег

Святые рыцарские нравы.

При этом, рассуждая здраво,

Меня никто не убедит,

Что, кто в турнире победит,

Не понесет по меньшей мере

Наибольшие потери...

Велик ущерб, я бы сказал,

А выигрыш ничтожно мал.

И часто заслоняют беды

Сияние самой победы...

Слепая ненависть сильней

Приятья, дружбы давних дней...

...Но слушайте! Они столкнулись!..

Сначала кони их взметнулись,

На землю сбросив седоков

С великим множеством синяков...

Поднявшись, принялись они снова

Колошматить один другого,

Орудуя мечами,

Как мужики - цепами...

Смешались в битве той роковой

Обломки щитов с зеленой травой...

Давно б дерущихся разняли,

Но в замке-то не знали,

Что между ними бой идет,

А также кто здесь бой ведет:

Все в замке сном забылись,

Пока герои бились...

Спохватятся покуда,

Обоим будет худо!..

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

К утру Артуровы посланцы

Явились в крепость к Грамофланпу,

И ждет он вести от послов:

Гаван-де встретиться готов,

Он-де ваш вызов принимает,

О чем-де и напоминает...

...В ту пору Грамофланца рать

Большое пространство смогла занять

Меж крепостью и морем,

Что было выгодно, не спорим...

...Пестро у короля во стане!

Здесь рыцари, и горожане,

И лучники, и конники,

И дамы, и их поклонники...

Особенно много - прекрасных жен!

Король ими прямо-таки окружен

Как бы живым забором...

Меж тем все одержимы сбором

В поход, туда, под Иофланц,

Где достославный Грамофланц

Гавана встретить хочет:

Мечи дружина точит...

...Итак, велит он собираться,

Лежа на пальмовом матраце

В своем роскошнейшем шатре,

Прохладном при такой жаре...

Над ним все дамы колдовали,

На него набедренники надевали,

И наколенники, и наплечники,

Чтоб стрел и копий наконечники

Пронзить монарха не могли...

И тут как раз послы вошли...

На гордеца взглянувши хмуро,

Рек старший: "Короля Артура

Мы паладины и гонцы.

Идет молва во все концы

О славном нашем государе

И о его прекрасном даре

Врагов строптивых побеждать.

Вас, полагаем, убеждать

В его могуществе не стоит...

Тем более нас беспокоит,

Как вы осмелились и отчего

Племяннику его

Свой дерзкий бросить вызов.

Тем самым короля унизив?!

Пусть даже он виновен в чем,

Ваш спор не разрешить мечом,

Напрасно только меч иступится:

Весь Круглый стол за Гавана вступится

Мы все здесь братья его и друзья!.."

...Король ответил: "Нет, нельзя

Наш спор окончить миром.

Сегодняшним турниром,

Который будет весьма кровав,

Сама судьба решит: кто прав,

Покрытый в битве правой

Презреньем или славой!.."

. . . . . . . . . . . . .

И с ложа Грамофланц восстал.

Король доспехами блистал...

Двенадцать дев для господина

Принесли подобие балдахина,

Плат распластав над его главой

Во время скачки верховой...

Две девы, что красой сияли,

С князем рядышком скакали.

Он ласково взирал на них,

На красавиц молодых.

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

И продолжает Авентюра:

Посланцы короля Артура

Назад спешили, в лагерь свой.

Вдруг их глазам открылся бой!..

Гаван (как он сюда пробрался?!)

С каким-то паладином дрался.

Послов безмерный страх объял:

Гаван держался, но сдавал...

Знать, нелегко пришлось герою.

Противник был сильнее втрое.

И, весь в крови от свежих ран,

Был сдаться вынужден Гаван...

Послы, едва его узнали,

Его по имени назвали.

"О господин Гаван!.." И вдруг

Противник выронил из рук

Копье в тоске невероятной

И отшвырнул свой меч булатный.

И, зарыдав, воскликнул он:

"Я проклят! Я приговорен!

Счастье навек от меня отвернулось!..

(Вот ведь как дело-то обернулось!)

Средь всех грехов моих, средь всех,

Я совершил тягчайший грех!

С себя вины я не снимаю,

Хотя, конечно, понимаю

Вновь на рассудок мой лег туман...

Так, значит, это был - Гаван?!

Я, стало быть, с Гаваном дрался?!

Мой друг Гаван! Не он мне сдался,

А я своей беде сдаюсь

И побежденным остаюсь!.."

Услышав эти зовы,

Гаван воскликнул: "Кто вы?

За что вы так добры ко мне?..

Все происходит как во сне.

Когда б вы сначала все это сказали,

То битву бы я проиграл едва ли...

Однако знать желаю я,

Кем слава отнята моя

И у кого мне ее найти,

Коль наши скрестятся пути.

И я заклинаю вас всеми святыми:

Свое мне назовите имя!.."

"Так знай же, сородич мой дорогой,

Я - Парцифаль, и не кто другой!.."

Гаван сказал: "Поистине,

Кривыми путями пришли мы к истине

Два простодушных сердца злоба

Едва не довела до гроба.

Твоей рукой побеждены,

Мы для любви возрождены,

Для верности блаженной,

Для радости священной.

Так, выиграв со мною бой,

Победу ты одержал над собой!.."

...И тут Гаван, лишившись сил,

К небу очи закатил

И пал на землю бездыханным...

Послы склонились над Гаваном,

Который бледен был и нем...

С него тотчас же сняли шлем

И стали махать над Гаваном

Его павлиньим султаном.

От этого маханья

К нему вернулось дыханье,

А вскоре вернулась и сила...

Так Верность его воскресила!..

...Тем временем под Иофланц

Спешил с дружиной Грамофланц.

(Согласно правилу, любое

Король мог выбрать место боя,

И это было оттого,

Что вызвал он, а - не его...)

. . . . . . . . . . . . .

Но вот уже видна поляна,

Где Грамофланц проткнет Гавана...

Вдруг - что такое?.. Под кустом

Его противник, сняв шелом,

Лежит изранен да измучен...

Ого! Да тут, видать, получен

Удар, при этом - не один!..

Ужель сей юный господин

Опередил своим турниром

Того, кто признан целым миром?!

Кто эта странная особа?!

Но те молчали оба...

...Понятен Грамофланца гнев.

Но, жженье ран преодолев,

Герой Гаван с земли поднялся.

Сражаться он не отказался.

Напротив!.. Без излишних слов

Он рек: "Извольте... Я готов..."

Но Грамофланц был недоволен:

"Гаван, ты ранен или болен,

И мне, признаться, жаль до слез,

Что раны тебе не я нанес...

И все-таки о бранной встрече

Сейчас не может быть и речи...

Со слабыми я не дерусь,

Скорее с бабами берусь

Сражаться, чем с твоим бессильем.

Победу не возьмешь насильем:

Такой победе - грош цена!..

Приятного желаю сна!

А после отдыха ночного

С тобой мы в битву вступим снова!.."

...Сей речи Парцифаль внимал.

Он не ослаб, он не устал,

Он был собою превосходен

И явно для ристанья годен.

Когда король на него поглядел,

Парцифаль уже снова свой шлем надел

И рек с любезностью отменной:

"Прошу вас не спешить с отменой

Ристанья славного сего.

Я вместо родича моего

Готов под вашим ударом пасть,

Коль того возжелает господня власть,

Или, напротив, вашей кровью

Отмыть Гавана от злословья!.."

Но Грамофланц промолвил: "Нет!

Он должен сам нести ответ!..

Вы, по всему видать, герой,

Но не вам предназначен этот бой!.."

. . . . . . . . . . . . .

Герой Парцифаль, скажу вам без лести,

Не посрамил сословной чести,

И рассуждали знатоки

О доблести его руки:

"Да, равных нет ему, пожалуй!

А этот выпад небывалый!

А этот натиск! А удар!

Здесь - вне сомнений - божий дар!.."

...Теперь сказать необходимо,

Как возвратились побратимы,

Прервавши бранную игру,

Назад, к Артурову двору.

Героев радостно встречали,

Им славу трижды прокричали,

А Парцифаль был столь прелестен,

Столь среди рыцарства известен,

Столь обожаем и любим,

Что все склонились перед ним.

Все только на него глядели...

...Герои на себя надели

Новые наряды,

Чему они были крайне рады...

...Повсюду слух распространился:

"А Парцифаль-то возвратился!

Тот самый?!" - "Да неужто он?!"

Так слышалось со всех сторон...

...Гаван сказал ему: "Ответь,

Ты не хотел бы посмотреть

На четырех высоких жен,

Обладательниц корон?

При этом все они, вчетвером,

С тобою связаны родством...

Однако и помимо них

Здесь много прелестных дам других.

Их красоту всем сердцем славлю!

Идем же, я тебя представлю!.."

Но отпрыск Гамурета рек:

"Гаван, ты добрый человек

И мне добра желаешь, зная,

Как судьба меня всюду преследует злая.

Но едва ли порадует женский взор

Меня, на коего позор

В долине Плимицоля лег...

И чем, скажи, я их так привлек?..

Спасибо за великодушье,

Но, как от страшного удушья,

Я погибаю от стыда

И перед дамой никогда

Отныне не предстану!.."

Вот что сказал Парцифаль Гавану.

Тогда Гаван сказал: "И все ж

Со мною ты к ним сейчас же пойдешь!"

Он говорил с притворным гневом

И привел его к четырем королевам.

И не презренье, не наказанье

Героя ждали, а лобзанья!..

...Оргелуза тоже не удержалась,

А лобзая героя, сердцем прижалась

К нему, кто так много ей принес

И радости, и горьких слез.

И стыд ее снедал жестокий...

Но как ее пылали щеки!

Как всю ее эта встреча жгла!..

Себя она еле превозмогла...

. . . . . . . . . . . . .

Текла приятнейшая беседа.

Меж тем пришла пора обеда.

Гаван Оргелузу просит честь

Оказать Парцифалю, с ним рядом сесть.

И она отвечает: "Не желаю,

Слишком многое пережила я.

Он, беспощаден, строг, суров,

Нас, женщин, высмеять готов.

Мы для него предмет издевок.

На то и молод он, и ловок,

Да и могуч, как всем видать,

Чтоб бедным женщинам страдать...

Увы! Нет с болью в сердце сладу...

Но, коль вам угодно, я с ним сяду,

Боясь произнести хоть слово,

Чтоб он меня не обидел снова!.."

Рек Парцифаль: "Не может быть,

Чтоб смел я даму оскорбить..."

. . . . . . . . . . . . .

Едва закончился обед,

Распространяя дивный свет,

Артур с Гиневрой прискакали,

Чтобы узнать о Парцифале...

"Ну, здравствуй же, наш Рыцарь Красный!

Ты путь проделал весьма опасный!

Но, слава богу, ты жив-здоров

И снова под наш вернулся кров!.."

Королевскую чету,

Излучавшую силу и доброту,

Дамы и рыцари сопровождали

И с восхищеньем увидали

Героя... "Гляньте! Вот он - сам!

В окружении самых прекрасных дам!.."

...Он был воистину красив!..

...Соизволенья не спросив,

Все лобызать героя начали,

Чем Парцифаля озадачили.

И он Артуру говорит:

"Король! Тягчайшей из обид,

В бесчестье страшным обвиненьем

(То явью было, не сновиденьем!)

Меня - увы! - смогли заставить

Круг рыцарей твоих оставить...

И я ушел в далекий путь,

Стремясь достоинство вернуть

И честь, казалось бы, утраченную...

Ушел, чтоб плату, мне назначенную,

За грех мой полностью внести

И этим честь свою спасти...

Ах, столь огромен был залог,

Что, полагаю, всякий мог,

Будь на моем он месте,

Вообще утратить остатки чести.

Так молвите, правды не тая:

Неужто столь порочен я,

Столь несчастен и столь смешон,

Что всяких достоинств судьбой лишен?

Или мне все-таки дано

Достоинство, хотя бы одно?!

Несчастен я... Но тем но моему

Приму любое ваше мнение

Как справедливый приговор!.."

И тут всеобщий раздался хор,

Все заговорили разом,

Что, видно, он утратил разум,

Коль сам достоинств своих не зрит!..

О нем полмира говорит,

И он настолько славен,

Что никто с ним в славе не равен,

И на славе его - ни пятна, ни крапинки,

Ни самой малой царапинки...

И королю сказал наш друг:

"Тогда верни меня в свой круг

Героев Круглого стола,

Коль вновь к тебе меня привела

По воле господа бога

Жизненная дорога!.."

. . . . . . . . . . . . .

Он был, конечно, возвращен...

И все ж, как прежде, поглощен

Желанием сразиться

С тем, кто Гавана сразить грозится.

...И он говорит Гавану:

"Я с Грамофланцем биться стану,

Свое искусство применю

И тебя, мой родич, подменю

В поединке предстоящем,

Смертной гибелью грозящем.

Ведь я тоже в сад его попал

И ветку с дерева тоже сорвал.

Мне честь моя возвращена,

Так пусть она будет воплощена

В нашем святом, едином деле

Ради него мы кольчуги надели!..

С Грамофланцем мы бились оба,

Нас обоих готова казнить его злоба.

Так не все ли равно, кто с ним вступит в бой?..

...Мы состоим в родстве с тобой,

Друг другу всех родней мы в мире целом,

Одним мы стали целым!..

Я Грамофланца накажу

И правоту твою докажу!.."

...Но мой Гаван ответил строго:

"Сородичей у меня слишком много,

И, слава богу, братья есть...[152]

Мне приказывает честь

Вступить в поединок самому,

Не отдавая никому

Законнейшего права

Познать позор иль славу!.."

...Ночь приближается... Густой

Земля окрашена темнотой...

Лишь кое-где огонь горел...

Свои доспехи осмотрел

Парцифаль, благородный воин:

Нет ли в шлеме где пробоин,

Кольчуга ли совсем цела,

Так, чтоб в бою не подвела,

Достаточно ли щит надежен?

Но нет! На щит и не похож он:

Весь продырявлен, весь пробит.

Такой от стрел не оградит,

А от копья - тем боле...

Пришлось ему поневоле

(Чтоб Грамофланца победить!)

Оруженосца разбудить:

"Ну, что глаза таращишь?!

Мне новый щит притащишь!..

И - понял? - оседлав коня,

Здесь до рассвета жди меня..."

...И рыцарь спать улегся,

Покуда не зажегся

Рассветным заревом восток...

Он сил почувствовал приток.

Пред ним лежали его доспехи,

И он не сомневался в своем успехе!..

...Но Грамофланца вспомнить надо...

Терзала, грызла его досада:

Как оказался он слепым?!

За что судьба так шутит с ним?!

Став жертвою самообмана,

Как смог принять он за Гавана

Сына могущественного Гамурета?

В чем тут причина?.. Но ответа

Он должного не находил...

...Вот по шатру он походил,

Затем, лишь только день зарделся,

Разрядился, разоделся

В наряд сверкающий, стальной

(Во имя девушки одной!)

И поспешил на место схватки,

Пылая, словно в лихорадке,

Весь жаждой боя распален...

Но не Гавана видит он,

А все того же - Парцифаля,

Чьи очи местность озирали...

Могуч и грозен, весь в броне,

Сидел он на своем коне

Величественная фигура!..

(Герой из лагеря Артура,

Надевши панцирь свой и шлем,

Ушел, не встреченный никем...)

...Итак, не проронив ни слова,

Один копьем толкнул другого,

Но знайте: о надежный щит

Ударившись, копье трещит.

И вскоре щепки полетели...

Однако мира не хотели

Дерущиеся нипочем!..

Копье сломал - рази мечом!

Гласит одна из древних истин...

Как Грамофланцу ненавистен

Наш друг, герой наш - Парцифаль!..

Но нам не Парцифаля жаль

(Пустяк: царапины, ушибы!)...

И с Грамофланцем не смогли бы

(Какой ни есть, а все ж - король)

Сейчас его оплакать боль.

Нам жаль, - скрывать от вас не стану,

Что исковеркало поляну

Со множеством цветов, цветков

Железо рыцарских подков!

Нам внятна боль иного рода:

Войной осквернена природа!

Что значат доблесть, долг, права,

Когда потоптана трава?!

...Меж тем Гаван спешит на битву.

Он богу сотворил молитву,

Ему епископ мессу пел,

Чтоб он в сраженье преуспел,

Ему прекрасными платками,

Держа их дивными руками,

Махало столько знатных дам!..

(Жаль, правда, что я не был там...)

И вдруг донесся слух зловредный,

Что Парцифаль исчез бесследно.

Как так исчез? Не для того ж

(Гавана охватила дрожь),

Чтобы на милость свой гнев сменить

И всех враждующих примирить!..

Нет, подозренье это ложно!

Нет, это было б невозможно!

Скорей всего, он там опять

Решил за друга постоять!..

...Итак, под шум рукоплесканий,

Под звуки всхлипов и рыданий,

В доспехи яркие одет,

В сознании благих примет,

Летит Гаван на зов судьбы,

Туда, в кипение борьбы!..

...К поляне стягивались рати...

Артур, в сопровожденье знати,

За поединком наблюдал.

Сын Гамурета наседал,

А Грамофланц сопротивлялся,

Но ясно было: похвалялся

Он перед рыцарями зря,

Еще недавно говоря,

Что лишь с двумя, с тремя, не менее,

Достоин он вести сражение,

А тут дерется он с одним

И справиться не в силах с ним.

(Один тот шестерых заменит!

Король его еще оценит...)

Где спесь, бахвальство, страсть? - Исчезли!..

...С коней своих герои слезли,

Чтобы, вступивши в пеший бой,

Закончить спор между собой.

Их лица зноем полыхали,

Мечами руки их махали,

Менялись, в воздухе звеня,

Во время взмаха лезвия...

Одно, однако, было ясно:

Сраженье продолжать напрасно,

К нему утрачен интерес,

Поскольку явен перевес...

Оружие решило спор!..

Но вот летят во весь опор

На поле битвы с двух сторон

Пять достославнейших персон

С непокрытыми главами.

Торжественными словами

Они сейчас объявят тут,

Что порешил высокий суд...

И вот Судейского Совета

Решенье: "Отпрыск Гамурета

Победу в битве одержал!"

Нет, Грамофланц не возражал.

Он Парцифалю сдался...

Так, стало быть, ни с чем остался

Сын Лота, наш Гаван, наш друг!..

И рыцарь произносит вдруг:

"Король! Вчера, как все видали,

Вы на ночь мне передышку дали

И, отличаясь истинным благородством,

Своим не воспользовались превосходством.

Сегодня я вам тем же самым отвечу,

На завтра перенеся нашу встречу,

Чтоб вы оправились от ран..."

Так сказал Грамофланцу Гаван...

Противник, согласившись с ним,

Тотчас отправился к своим...

И все вокруг оцепенело...

Но тут Артур вмешался в дело.

Парцифалю он сказал:

"Ты Грамофланца наказал,

Однако с помощью обмана:

Себя ты выдал за Гавана.

И - я скажу тебе в укор

От нас ты ускользнул, как вор,

Сбежал! Иначе - не посетуй

Битвы не было бы этой.

Ни вышло так: ты - победитель,

Гавановой славы похититель.

Но пусть Гаван не обижается,

Час новой битвы приближается!.."

Гаван сказал: "Поверь, я рад,

Что названый мой брат

Победы доблестью добился.

Он честно и бесстрашно бился.

Что касается меня,

Дождаться завтрашнего дня

Только бы достало сил,

Чтоб я погиб или победил!.."

...И в лагерь кони их помчали,

Где дамы и девы их всех встречали...

. . . . . . . . . . . . .

Меж тем о доблестном Парцифале

В войсках противника узнали,

Что, мол, на всей земле герой

Такой не сыщется второй:

Славнейший среди славных,

Ему нет в мире равных.

. . . . . . . . . . . . .

Король меж тем всю ночь не спал,

Письмо возлюбленной писал,

Чтоб Итонии своей с гонцом

Послать послание с кольцом...

. . . . . . . . . . . . .

И утром, с помощью посланца,

От доблестного Грамофланца

Не к Артуру пришло донесенье,

К Итонии пришло объясненье.

И я его на память вам

Почти дословно передам...

"Прими мой привет, о привета достойная!

Твой образ пронес сквозь беды и войны я.

Прелестная дева, речь идет о тебе

Моем утешенье в безутешной судьбе.

Моя любовь сплелась с твоей

Наподобие корней.

Ты сердце верностью укрепила,

Живой водой его окропила...

Верность в тебе заключена,

Неверности ты лишена.

В твоей любви заложен совет,

Как различать мне, где - мрак, а где - свет.

О ты, кто мною, как жизнь, любима,

Твоя добродетель неколебима,

Она, Южной подобна Звезде,

Светит мне всюду и везде...

Наши любви не должны разлучиться,

Чему бы в мире ни случиться!

Всю жизнь поклоняться себе заставь

И в трудный час меня не оставь!..

Я знаю: тот, кого злоба точит,

Меня разлучить с тобою хочет.

Но ты подумай о нас двоих

И уговоров не слушай злых.

Моя любовь тебя не порочит,

Она только верность твою упрочит.

Не забудь меня, своего слугу!

Клянусь служить тебе, как смогу!.."

...Итония утром, часу в восьмом,

Пришла к Артуру с этим письмом.

Слезы ее заливали щеки...

Артур прочитал Грамофланца строки

И молвил так: "Дорогая племянница,

К тебе он, как видно, всем сердцем тянется.

С тех пор как род существует людской,

Возможно, любви не бывало такой...

Над этим письмом ты не плачь и не смейся,

А с ним в едином страданье слейся,

Его в испытании не оставь,

А все остальное - мне предоставь...

Чтоб высушить эту твою слезинку,

Я воспрепятствую поединку,

И твой возлюбленный будет жив,

Твое снисхождение заслужив...

И все ж одного я никак не пойму:

Клингсор тебя заточил в тюрьму,

А Грамофланц пребывал на воле.

Чувство меж вами вспыхнуть могло ли?..

Да ты хоть видала его когда?.."

Дева ответила: "Никогда,

Я с ним ни разу еще не видалась

И вся поэтому исстрадалась.

А чувство возникло само собой...

Я, дядя, к вам обращаюсь с мольбой:

Если я смею об этом просить,

Молю Грамофланца сюда пригласить,

И я его наконец увижу

И, думаю, сим никого не унижу..."

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

О, пусть возликуют ваши сердца!

К Артуру привели гонца,

И чрез того молодого посланца

Он в гости к себе пригласил Грамофланца.

Как преданья говорят,

Грамофланц был безмерно рад.

Он был Счастием оглушен,

Поскольку в гости приглашен

Был как бы к Счастию самому,

И счастливейший жребий выпал ему!..

С немногочисленною свитой,

Однако достаточно именитой,

Он тотчас же пустился в путь...

Здесь следует упомянуть,

Что все одеты были с толком,

Блистая бархатом и шелком

С отделкой темно-золотой...

Король сокольничих с собой

На всякий случай прихватил.

Казалось, Грамофланц спешил

На соколиную охоту

(Хоть он испытывал охоту

Совсем не к ловле соколов,

Король был все отдать готов,

Одним желанием томимый

Скорее встретиться с любимой)...

...Меж тем скакал ему навстречу

(Зачем скакал, я вам отвечу)

Со свитою король Артур.

С ним был юный Беакур,

Глазами, локонами, нежной кожей

С Итонией, сестрой своей, схожий.

. . . . . . . . . . . . .

Скакали лесом и полями.

И наконец меж королями

Встреча желанная происходит!..

Всех красотою превосходит,

Конечно, юный Беакур.

(Все верно рассчитал Артур...)

Грамофланц спросил кого-то:

"Кто этот юноша?" - "Сын Лота!

Юный рыцарь Беакур...

Как он красив, как белокур!.."

...И Грамофланц, услышав это,

Смекнул: "Так вот они, приметы,

По коим я его сестру,

Узнаю, если не умру!..

Из-за нее сюда я прибыл

На радость или же на погибель!.."

И он с волненьем руку сжал

Тому, чью сестру он обожал...

. . . . . . . . . . . . .

Итак, примчались в лагерь... Там

Артур собрал сто прекраснейших дам,

Сто вернейших подруг, сто чистейших сестер,

Пригласив их в самый большой шатер...

И Грамофланц, входя, притих:

Ведь его Итония была среди них!..

Вошла Гиневра дорогая,

Гостям и рыцарям предлагая

Сердечно их облобызать,

Чтоб им приятье свое доказать...

...Но собрались здесь не на танцы!

Артур промолвил Грамофланцу:

"Прошу, оглянитесь по сторонам,

Поскольку стало известно нам,

Что вы одну особу ждете...

И если вы ее найдете,

Узнаете, кто здесь - она,

Возможность будет вам дана

С ней тотчас же облобызаться!.."

...Тут я хотел бы вам признаться:

Король еще по письмам знал,

Как выглядит его Идеал,

Затем он видел Беакура,

Которого сама госпожа Натура

Сделала с Итонией схожим,

И, как мы догадаться можем,

Узнал он деву без труда,

Чтоб стать ее супругом навсегда...

Но жар их первого лобзанья

Хранят и песни и сказанья...

...И сразу грянуло веселье!

Гости радостно шумели,

И, как у нас заведено,

Уже рекой текло вино...

Звенят бокалы... Гости пьяны...

...Меж тем Артур к шатру Гавана

Торопит своего коня...

"Племянник, выслушай меня!

И ты послушай, Оргелуза...

Вражда - тяжелая обуза.

Ее должны мы сбросить с плеч,

Дабы не дать себя вовлечь

В какие-либо злоключенья...

Восславим мира заключенье

Меж Грамофланцем и тобой,

И незачем Гавану в бой

Вступать, еще не отдышавшись!.."

...На уговоры его поддавшись,

Оргелуза гнев на милость сменила

И своего Гавана к миру склонила...

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

В предвкушении брачного пира,

Отказался и Грамофланц от турнира,

А Итония, говорят,

Воскликнула: "Гаван - мой брат,

А Грамофланп мне станет мужем!

И не враждуем мы, а дружим!.."

...Так, своих не жалея сил,

Король Артур всех примирил,

Чего доселе не бывало

Кругом любовь торжествовала

Над ненавистью и враждой,

Так же как счастие - над бедой!..

Сей мир ничем не омрачился...

Итак, Грамофланц с Итонией своей обручился,

И свадьба сыграна была...

Герои Круглого стола,

А также воины Клингсора

Отвести не в силах были взора

От этой пары молодой...

Гиневра всех потчевала едой

И удивительными винами.

Затем они рядами чинными

Все разошлись по своим шатрам.

А что происходило там,

Мы так и не узнали...

...Поговорим-ка о Парцифале.

Все это пиршество ему

Сегодня было ни к чему:

Герой непобедимый,

Он думал о любимой,

О ласковой своей жене,

Скучавшей в дальней стороне...

Что значит - "благоверный"?

Во имя блага верный!

Великой Верностью он был

Связан с той, кого любил

Горячо, сердечно,

Преданно, навечно.

Тоскою сердце истерзать

Он мог скорее, чем связать

Себя в час беззаботный

Любовью мимолетной

С одной из дам или из дев...

Нет! Столько мук преодолев,

Одной Кондвирамур он верен,

С другими знаться не намерен...

...И рассуждал он про себя:

"Рожден в любви, я жил, любя,

Любви бы на весь мир хватило...

Но чем Любовь мне отплатила?

Одной любовью поглощен,

Люблю, любви своей лишен...

И что мне ратные успехи?.."

(Он глянул на свои доспехи,

Которые лежали рядом,

Внимательным и грустным взглядом...)

"Святой Грааль стремясь найти,

Я должен был от нее уйти,

Уйти, во имя долга!

Все это слишком долго!..

Мой взор тоскует по ясноликой,

Мучусь мукою великой,

Рвусь к возлюбленной жене,

Все радости недоступны мне!..

Если бы дух мой колебался,

Я бы, наверно, другим улыбался,

Но Кондвирамур, мою Верность храня,

Неверность похитила у меня,

И, неспособный на прегрешенья,

Я все равно не найду утешенья!..

Господь лишил меня услады,

Я обречен, не зная пощады,

Цепи скорби своей влачить...

Скорбящего сердца не излечить!..

И я, который безмерно страдаю,

Сей края отрады покидаю!.."

И тут же сразу без услуг

Оруженосцев иди слуг

Герой в доспехи облачился,

Взял меч, копье и в путь пустился,

Сам оседлав своего коня...

...Брезжил рассвет - начало дня...

XV

Пусть тот, кого нетерпенье мучит,

К терпению себя приучит,

Пусть тот, кто спрашивать страшится:

"Чем же все это завершится?"

Узнает, что уж близок час,

Когда закончу свой рассказ

Великой благости явленьем:

Анфортасовым исцеленьем!

. . . . . . . . . . . . .

Пока же вас перенесу

В то место, где в глухом лесу

Герой наш - лгать не буду

Впрямь приобщился к чуду.

Навстречу мавр скакал один,

Годами юный господин,

На вид молодцеватый

И сказочно богатый.

Как описать, что он носил?..

Я, нищий, не найду ни сил,

Ни должного уменья,

Чтоб описать каменья,

Горевшие на нем

Ослепительным огнем.

Всю жизнь проживши нищим,

Пред этим золотищем

Я откровенно трепещу...

И равного не отыщу

Ни в том, ни в этом стане,

Ни в Англии, ни в Бретани...

Он, видимо, Любви служил.

Он от рожденья ею жил.

Все эти украшенья

Любовниц подношенья...

К тому ж еще, страшней грозы,

Он на турнирах брал призы,

Другим не уступая

(Разумно поступая)...

...Да, молодец был недурен,

К тому ж рассудком одарен,

Не выиграть сраженья

Без соображенья!..

...Невдалеке шумел прибой.

Мавр корабли привел с собой,

Ну, а на каждом - кстати

По мавританской рати.

Число не трудно сосчитать:

Всего их было двадцать пять,

Тех кораблей, груженных

Многими сотнями вооруженных.

Заметить надобно: войска

Не понимали языка

Чьего-либо другого,

Кроме своего родного.

Прибывши из одной земли,

Они друг с другом не могли

Словами объясниться.

(Все скоро объяснится...)

Да, хоть земля у них одна,

Различны были племена,

Пришлось разноплеменным

Служить одним знаменам.

Он был королем единым

Всем маврам и всем сарацинам...

...Он был и молод, и удал,

И, скажем правду, обладал

Диковинным оружьем

(Мы это обнаружим)...

...Итак, сошедши с корабля,

Король увидел короля.

Поскольку короли они,

Пусть спорят меж собой одни:

Мы столь великим людям

Ни в чем мешать не будем!..

...Из них был каждый, страх презрев,

Душою - агнец, сердцем - лев.

...Зачем судьба была столь зла

И этих королей свела,

Свела причем случайно:

Земля ведь так бескрайна?!

...Но я за Парцифаля спокоен.

Мало того, что он истинный воин,

Вовек живет в его крови

Верность Граалю и Любви...

...Их силе воздавая дань, я

Страшусь: не хватит дарованья,

Отпущенного мне судьбой,

Чтоб описать этот дивный бой

Весомо, точными словами

(Заранее каюсь перед вами).

Но так скажу: вначале

Их лица засияли

В порыве увлеченья

Подобием свеченья.

Но сердце на двоих одно

Им было господом дано:

Каждый, по воле духа святого,

Носил в груди своей сердце другого.

И хоть им обоим отрадно было,

Сердце у них болело, ныло:

Отважное сердце бойцовское,

Единое сердце отцовское...

...Итак, хоть корень их един,

Язычник и христианин

Столкнулись меж собою...

Не мне им быть судьею.

Я сознаю: решать не мне,

На чьей победа стороне.

Я лишь желаю, чтобы

В живых остались оба...

Однако бой уже идет...

Кто первым на землю падет,

С коня кто первым свалится?

(О, сколь душа печалится!)

Но я немало удивлен:

Безмерно был толчок силен,

Но оба в самом деле

В седлах усидели...

И вновь они столкнулись...

Их копья не согнулись...

Язычник впал в великий гнев,

В седле противника узрев,

Что было непривычно:

Своих соперников обычно

Разил он с первого удара,

Исполнен огненного жара...

И так же были горячи

Их раскаленные мечи,

Которыми они махали

И ярость, страсть в них не стихали...

Копи сильно утомились,

От жара их бока дымились,

Но, распаляясь все сильней,

Сошли противники с коней

И битву продолжали стоя,

Дыша священным жаром боя...

Крещеный явно уступал

Язычнику... Тот наступал,

Клич выкликая: "Табронит!"

И этот клич его звенит,

И перед каждым взмахом новым

Бодрит себя он этим зовом.

Так, восклицая: "Табронит!"

Он супротивника теснит!..

Но не сдавался и крещеный.

Взгляд к Пельраперу обращенный,

Был чист и светел, как хрусталь.

И перед ним сиял Грааль...

...Мавр знал Любовь. Любви служенье

Не раз вело его в сраженье,

И так он навык приобрел

И всех противников борол...

Как нам уже известно, он

Был королевою пленен,

Прекраснейшею Секундильей,

И не жалел усилий,

Чтобы награду заслужить

Той, для кого хотел он жить...

И Парцифаль изнемогал.

Лишь дух геройский помогал

Ему порой с колен подняться

И все еще обороняться,

Теперь уж - из последних сил...

И он пощады не просил...

Они сражаются... Они?!

Нет, истине в глаза взгляни:

Здесь в испытанье боевое,

Казалось бы, вступили двое,

Но двое, бывшие - одним.

Мы их в одно соединим:

Две кровных половины,

Два брата двуедины...

...Итак, язычник побеждал.

Но Парцифаль не смерти ждал

Великой ждал услады...

И тут мы вспомнить рады,

Как Треврицент ему внушил,

Что он пред богом согрешил

И что одна дорога

К спасенью - вера в бога!..

И он постиг, что бог - везде:

Как в отраде, так и в беде,

И того, кто господа славит,

Всевышний не оставит,

И он предвкушал усладу:

Всевышнего пощаду!

Но с каждым криком: "Табронит!"

(Град Секундильи, что стоит

В предгории Кавказа[153])

Язычник как бы сразу

Мощь и отвагу набирал

И с новой силой напирал

На христианина,

Отважнейшего паладина,

Кого еще никогда доселе

Враги никакие не одолели...

А нынче силы в нем иссякали...

Но мечи еще все высекали

Искры из шлемов и лат...

О господи! Брата погубит брат!

О господи, слыша и видя это,

Оставь в живых дитя Гамурета!

(Я обоих братьев имею в виду

И для обоих пощады жду,

Для язычника и для христианина,

Ибо плоть их и кровь их едина...)

Но о чем шла в этой битве речь?

О том, чтоб Любовь и Верность сберечь.

Не будь у Парцифаля

Кондвирамур и Грааля,

Давно бы грянул приговор,

И ни к чему б весь разговор...

Язычник же, воин необоримый,

Силен был Любовью неукротимой.

Итак, Любовь - это сила одна.

Но ему и другая была дана:

Эта сила - его каменья,

Укреплявшая в нем уменье

Вести кровавый, тяжкий бой

И совладать с самим собой...

Но я судьбой крещеного обеспокоен:

Изнемог, истомился бесстрашный воин.

О, взбодрись же, достойнейший Парцифаль!

Но если ни Кондвирамур, ни Грааль

Не способны дух твой взбодрить отныне,

То подумай о Кардейсе[154] и о Лоэрангрине,[155]

О твоих двух мальчиках дорогих,

Кондвирамур под сердцем носила их,

Когда в поход тебя провожала...

Не хочешь ли ты, чтоб сиротства жало

Вонзилось в милых твоих детей?

Так выживи! Так не ослабей!..

...И, словно внемля чутким слухом

Сиим словам, воспрял он духом

И вспомнил о своей жене.

Он вспомнил и о той войне,

Когда у стен Пельрапера-града

Большая досталась ему награда

И побежден был король Кламид...

...Язычник кричал: "Табронит! Табронит!"

В свою судьбу и победу веря.

Парцифаль же вспомнил о Пельрапере

И воскликнул в отчаянье: "Пельрапер!"

И тут же, являя геройства пример,

Разбил в куски щит некрещеного,

Посыпались каменья с оного,

Я думаю, каждый кусочек щита

Стоил марок не меньше ста...

Сказать, что дальше было там?..

Меч Парцифаля пополам

О шлем язычника разбился...

Так господь бог распорядился

(И этим пощадил бойца):

Меч, отнятый у мертвеца,

Не должен приносить удачу!..

(О Красном Итере я плачу...)

. . . . . . . . . . . . .

Язычник тут же встал с колен.

Он не спешил сдаваться в плен,

Он грозным выглядел, жестоким,

Но духом обладал высоким...

...Свойство боя таково,

Что не узнаешь: кто - кого?

(О наших думая героях,

Радею я о них обоих...)

Язычник, видимо, знаком

Был и с французским языком.

Владея им вполне свободно,

Он молвил: "Нет, неблагородно

Своим мечом рубить сплеча

Оставшегося без меча!..

Отважный муж, скажи мне - кто ты?

С тобой мне драться нет охоты.

Меч твой сломался, а не то б

Меня бы уложили в гроб,

Да и тебе пришлось бы туго...

Дадим же отдохнуть друг другу..."

Они присели на траву,

Подвластны кровному родству.

И молвил некрещеный,

Взаправду восхищенный:

"Поверь, что равного тебе

Отвагой, стойкостью в борьбе

Я не встречал в былых походах...

Да... Нам потребовался отдых...

Иначе битвы не начать...

Но, можешь мне не отвечать,

Я знать твое хотел бы имя:

Откуда ты, кого своими

Родителями ты зовешь?.."

"Меня превратно ты поймешь,

Коль поспешу с ответом:

Ведь ты усмотришь в этом

Мою готовность сдаться...

А я готов еще сражаться

Во имя Истинной Любви!..

Себя ты первым назови!.."

И мавр ответствовал герою:

"Пусть я стыдом себя покрою,

Но честно все тебе скажу:

Я - Фейрефиц... Мой род в Анжу

Берет свое начало...

Владыки не бывало

Богаче и сильней, чем я...

Куда ни глянь - моя земля...

В моем владенье - страны..."

Наш друг ответил: "Странно...

Не может быть, чтоб из Анжу...

К анжуйцам я принадлежу...

Анжуец по наследству,

Зовусь анжуйцем с детства!..

Узнай же: пред тобою - я,

Сын Гамурета-короля!

Имеешь ли понятье,

Кто он такой?.." - "Мы - братья.

Мы братья сводные с тобой!

Отец наш, занесен судьбой

В языческие страны,

Был мужем Белаканы,

Черной матери моей..."

"Забрало подними скорей!..

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Я слышал, люди говорят,

Есть у меня пятнистый брат

В далеких странах где-то.

Посмотрим: ты ли это?"

И, восхищенья не тая,

Язычник рек: "Да. Это - я..."

Забрало поднял Фейрефиц:

И белолиц и чернолиц

Он был на самом деле.

Глаза его горели.

И, в нем узнав свои черты,

Рек Парцифаль: "Да. Это - ты..."

...Двухцветный, как сорока,

Растроганный глубоко,

С себя язычник панцирь снял

Мир между братьями настал...

И те, что друг с другом сражались,

Теперь облобызались...

Так восторжествовала вновь

Святая Верность и Любовь.

Язычник рек: "Не сон ли это?

Я вижу сына Гамурета!

Мы встретились, назло врагам!..

Хвала, хвала моим богам![156]

Ко мне вы благосклонны,

Юпитер и Юнона!..

Хвала, хвала планетам,

Чьим благодатным светом

Был озарен мой путь сюда,

Где встретились мы навсегда!.."

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

И поскакали оба брата,

В лучах вечернего заката,

Куда? - К Артуру-королю!

(Я им прекрасный пир сулю

И ошибусь едва ли.

Героя в лагере ждали...)

...Так в лагерь въехали они,

Во всех шатрах горят огни.

К ним, выстоявшим сечу,

Гаван спешит навстречу,

Затем из каждого шатра

Весь цвет Артурова двора

Выходит к ним, обоим

Прославленным героям...

Конечно, не секрет для вас,

Что с мавра не сводили глаз,

Дивясь лицом его пятнистым

И взглядом, мужественным и чистым,

Да небывалой епанчой,

Расшитой дивною парчой...

Дамы млели от восхищенья,

Глядя на каменья,

Светло пылавшие на нем

Удивительным огнем...

(Те камни, как мы уже говорили,

Были подарком Секундильи...)

Едва он плащ и латы снял,

Гаван их под охрану взял,

Чтоб то, что так сверкало,

Случайно не пропало...

. . . . . . . . . . . . .

Вдруг грянули литавры:

Посмотреть на мавра

Артур с Гиневрою вошли.

Они сородича в нем нашли.

С ним все облобызались

Гости собирались...

За славные свои дела

В герои Круглого стола

Зачислен некрещеный,

Но к Истине приобщенный...

(Ему открыты двери

К святой, Христовой вере...)

Сидели все вокруг стола...

И в этот миг в шатер вошла

В драгоценнейшем наряде,

С великою мольбой во взгляде,

Некрасивая дева младая.

Могу сказать вам, не гадая,

Что это - мудрая Кундри была...

Итак, в шатер она вошла

И пала пред героем ниц...

И Парцифаль и Фейрефиц

Зарделись от смущенья...

Она пришла молить прощенья

И не сердиться на нее

За речь недобрую ее...

Тогда сказали оба брата:

Она ни в чем не виновата,

Хоть Парцифаль, свидетель - бог,

Обиды ей простить не мог,

Но, чтобы сей не портить пир,

Он предпочел отмщенью - мир...

...Хочу сказать, ей не в обиду,

Кундри была ужасна с виду.

Такая же, как в Плимицоле.

(Все дело тут - в господней воле...)

Все так же она желтоглаза,

С глазами - что два топаза,

Все так же она длиннозуба,

Все так же сколочена грубо,

Все так же выглядит жутко

Рот ее, синий, как незабудка...

И дева сказала вот это:

"Хвала тебе, сын Гамурета!

Хвала тебе, Герцелойды сын!

Хвала тебе, доблестный паладин!

Привет и тебе, Фейрефиц пятнистый, "

Ты с юных лет был воин истый,

Мечом своим Секундилье служа.

Была она и мне госпожа..."

И, посмотрев на Парцифаля

Искателя Грааля,

Она торжественно произнесла:

"О ты, чьим доблестям несть числа,

Будь верен себе в час великой отрады!

Высочайшей ты удостоен награды!

Твоих испытаний окончен срок,

И тобой заслужен победный венок.

Счастливейший жребий тебе уготовал.

Ты вскоре будешь коронован

Первейшей из земных корон,

Вступивши на Граалев трон.

На камне письмена сказали,

Что небеса тебя назвали

Владыкой, избранным судьбой!

Твоя Кондвирамур с тобой

Граалем вместе будет править.

При этом я должна добавить

Мужское имя - Лоэрангрин...

То - новорожденный твой сын.

Твоим наследником он станет,

Когда урочный час настанет...

Так, вместе с сыном и женой,

Владей короной всеземной!

Когда умрешь иль станешь старцем,

Другой твой сын - Кардейс - Бробарцем

Законно станет володеть...

Но - главное - преодолеть

Ты хворь Анфортасу поможешь!..

Да, Парцифаль! Теперь ты сможешь

Вопрос спасительный задать,

Чтобы страдальцу не страдать,

И сим несчастного спасти,

И в мир блаженство принести!.."

...Вот что Кундри возвестила.

Всех радость безмерная охватила.

А у счастливейшего сына земли

Слезы по щекам текли...

Но Кундри мудрая сказала:

"Теперь - пора! Но, помни: мало

На это сил одних твоих.

Мунсальвеш зовет двоих.

Необходим тебе провожатый,

Рвеньем рыцарским объятый!.."

...И Фейрефиц воскликнул: "Брат!

Любовью я к тебе объят,

А также волей к бою!..

Возьми меня с собою!.."

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

И по прошествии трех дней

Братья сели на коней.

Всех одарили, обласкали

И вслед за Кундри ускакали...

XVI

Анфортас в это время

Все той же боли бремя

Средь рыцарей Грааля нес...

Их верность трогала до слез.

Когда б не эта верность дивная,

Давно печаль бы неизбывная

В гроб Анфортаса свела.

Жизнь ему вовсе уж не мила...

Но те, кто состояли

В священном братстве Грааля,

Поддерживали силу в нем

Одним-единственным путем:

Ему Грааль давали зреть,

Тем не давая умереть...

Но рыцарям Анфортас рек:

"Злосчастнейший я человек!

В чем ваша верность? В чем - любовь?

Чтоб час за часом, вновь и вновь,

Мои страданья длились?..

Я тщетно убедить вас силюсь:

Только смерть меня может спасти,

Избавление принести.

Изнемогаючи от боли,

Не заслужил я этой доли,

Чтоб вы, кто знал меня в бою,

Жизнь бесполезную мою

С таким упорством сохраняли!.."

Те молча слушали... Не знали,

Что отвечать... Ведь он был прав,

Тягчайшие из мук познав...

Исполнить, что ли, приказанье?!

Но Треврипента предсказанье

И надпись на самом Граале

От рокового шага их удержали.

Сказано было: час грядет

И рыцарь доблестный придет,

Участливо: "Что с вами?" - спросит,

И вмиг Анфортас сбросит

С себя своих страданий груз,

Освободясь от страшных уз...

Однако рыцарь все не являлся...

Анфортас умереть старался.

Лежал, закрывши очи,

Дабы привыкнуть к вечной ночи

И вновь очей не открывать...

Тогда несли его кровать

К священному Граалю

И насильно глаза ему вновь открывали.

В часы сближенья двух планет

Страдал Анфортас так, что нет

Слов у меня для описанья

Испытанного им страданья...

От страшной боли он кричал,

Чем беспредельно огорчал

Всех своих придворных,

Исходивших в слезах непритворных...

Им целый мир казался адом,

Но они не знали, что радость - рядом..

Да, они этого даже не предполагали

И к различным способам прибегали,

Чтоб смягчить его муки невероятные.

Разбросали травы кругом ароматные,

Терпентином[157] курили и душистой гвоздикою

Чтобы как-то с болью справиться дикою,

И при этом должны были воскурения

Подсластить ужасающий запах гниения...

Возлежал он на матраце пунцовом,

На шелку на пальмовом и тростниковом,

Возлежал под стеганым он одеялом,

Которое шелком горело алым,

А каменья, что украшали кровать,

Я бы хотел здесь вам назвать.

Итак, это были: карбункул, агат,

Сапфир, изумруд, аметист, гранат,

Берилл, опал, халцедон, алмаз,

Турмалин, бирюза, рубин, топаз...

...Одни каменья радуют взгляд,

Другие - сердце веселят,

Третьи - с давних времен и поныне

Успешно служат медицине.

И, мнится, именно они

Анфортаса продлили дни...

Да. Много с ним хлебнули горя...

Но всех вас ждет веселье вскоре:

Заветный перейдя рубеж,

Явились в Терра де Сальвеш

Из Иофланца трое:

Два брата, два героя

(Парцифаль - одного из них имя),

И некая дева с ними...

Мне достоверно не сказали,

Была дорога далека ли,

Но, появившись здесь, любой

Вступает с одним из храмовников в бой...

И если б не было Кундри рядом,

То со сторожевым отрядом

Пришлось бы им повоевать,

Никак бы стычки не миновать.

Но старший понял, слава богу,

Что не угрозу, а подмогу

Мудрая Кундри привела.

Одета вестница была

В платье с белыми голубями.

Начальник стражи поднял знамя

И громко крикнул: "Наконец

Всем нашим горестям - конец!.."

Признаемся, что Фейрефицу

Хотелось со стражником сцепиться,

Да, к счастью, Кундри не дала

И ласково произнесла:

"Неужто вы их не узнали?

Все это - рыцари Грааля,

И каждый воин сих рядов

Повиноваться вам готов,

Хоть вы турниром не потешились..."

...Храмовники тотчас же спешились

И с непокрытою главою

Приветствовали братьев стоя.

С увлажненными очами

(Волненье их представьте сами)

Препроводили они гостей

В таинственнейшую из крепостей,

В обитель Счастья и Печали,

Где братьев толпами встречали

И достославные мужи,

И благородные пажи,

И стражники, и свита...

Дверь во дворец открыта.

Их с трепетным волненьем ждут

И вверх по лестнице ведут,

Туда, где, как известно, в зале

Ковры бессчетные лежали

И где, как будто в полусне,

Анфортас, прислонясь к стене,

Сносил чудовищные муки...

Но, увидав вошедших, руки

Он к ним приветливо простер...

(Надежды ли вспыхнул в нем костер?..)

Явным было его оживленье

От столь нежданного явленья...

"С тех пор как я вас увидал,

Он молвил тихо, - я все ждал,

Когда вы возвратитесь,

Благородный витязь!..

О, вы пришли меня спасти,

От чар Грааля увести,

Чтоб жизнь моя не длилась доле.

Нет отдыха мне от страшной боли!.."

Душой к Анфортасу припадая,

Парцифаль спросил его, рыдая

(Вопрос явился сам собой):

"О дядя! Молви, что с тобой?!"

. . . . . . . . . . . . .

И тут судьба его решилась,

И чудо из чудес свершилось:

Анфортас исцелился вмиг,

И перед всеми вдруг возник

Как бы Анфортас новый,

Красивый, сильный, здоровый.

Нет, даже Парцифаль-герой

С ним не сравнится красотой,

Не может с ним сравниться видом

Авессалом,[158] рожденный царем Давидом,

Ни Вергулахт, ни Гамурет,

В красоте Анфортасу равных нет!..

...И вот теперь, в избытке сил,

Анфортас громко провозгласил

Отважного Парцифаля

Владыкою и королем Грааля,

Согласно письменам священным...

Я считаю несомненным,

Что, так или иначе,

В мире нет никого богаче

Парцифаля и брата его Фейрефица

И в этом никто с ними не сравнится...

Скажу, подробностей не зная,

Что Парцифаля жена родная

Кондвирамур - в конце концов

Услышала супруга зов,

И скоро в путь она пустилась

И в Мунсальвеше очутилась...

...Вполне достоверно известно мне,

В какой они встретились стороне.

За королевою супруг

Пришел на тот заветный луг,

Где он, судьбе не прекословя,

Узрел три алых капли крови

На свежевыпавшем снегу...

И я напомнить вам могу,

Что для него в часы печали

Эти знаки означали...

...Теперь он, радостный, скакал

Навстречу той, кого искал,

Кому молился неизменно,

Кто для него была священна...

Но был далек ли, близок путь,

Он по дороге заглянуть

К Тревриценту обязался

И вот в пещере лесной оказался...

...Отшельник выслушал рассказ

О том, как Анфортаса он спас,

И молвил: "Вновь я зрю сегодня:

Таинственны пути господни!

Господней власти нет границы!

Се не пустые небылицы...

Вот всякой мудрости итог:

Бог есть слово, а слово есть бог.

Бог это - сын, и бог - отец,

Неизмеримо добр творец.

Господу вечное благодаренье:

В твоей душе он поселил смиренье!.."

...И Парцифаль сказал в ответ:

"Жену я не видел пять долгих лет

И еду теперь за нею,

За Кондвирамур моею.

Она меня ждет, может статься...

Дозволь с тобой, дядя, расстаться..."

...Он с Треврицентом распростился

И той же ночью в путь пустился.

Недолго ли, долго ли он скакал

Вдруг в поле лагерь увидал.

И понял он, что почти уже дома:

Гербы и знамена ему знакомы.

Стояли там войска Бробарца...

...Благороднейшего старца

Король Грааля узнает.

То старый герцог был, Кийот,

Несчастный пасынок Фортуны,

Муж Шозианы, отец Сигуны...

С почтением отвесил он

Монарху своему поклон.

И, видно, избранный судьбой,

Повел монарха за собой

В шатер ковровый, где жила

Кондвирамур и все ждала,

Когда блаженный миг наступит:

Порог муж переступит!..

...Когда вошли, она дремала.

На нее накинуто было одеяло.

Она была в одной сорочке...

Рядом с ней спали ее сыночки...

Отважившись ее коснуться,

Кийот попросил ее проснуться...

Меж тем пажи проворно сняли

Доспехи с Парцифаля...

И тут, широко глаза раскрыв,

Королева воскликнула: "Ты жив!.."

И Парцифаль наконец - пред нею,

Пред королевою своею,

Пред той, к которой он так спешил,

Кого чуть жизни не лишил

Своим отсутствием ужасным...

Теперь жена объятьем страстным

Мужа родного обняла,

Вернувшегося приняла,

Дурного слова не сказала,

А, как я слышал, облобызала...

...Но тут заплакали оба сына.

Кардейса и Лоэрангрина

Парцифаль впервые увидал

И любовно их расцеловал...

. . . . . . . . . . . . .

Итак, нашли они друг друга

Вблизи заснеженного луга,

Где Парцифаль лишился слуха и зренья

Из-за любовного оцепененья,

Любовью в сердце пораженный,

В мечту о своей Кондвирамур погруженный...

...Полагаю, что неспроста

Захотел он увидеть вновь эти места...

...Муж и заботливый родитель,

В Мунсальвеш - свою обитель

Отправил он жену и сына,

Кондвирамур и Лоэрангрина...

...Дорога через лес вела.

"Здесь, - молвил Парцифаль, - когда-то была

Пещера близ ручья лесного,

Туда б хотел зайти я снова,

Тем более что по пути...

Нельзя ли нам ее найти?.."

...Пещеру эту люди знали

И Парцифалю рассказали,

Что там дева одна жила,

Чья участь безмерно была тяжела.

Она стенала над гробом любимого,

Полна страданья неутолимого...

И вот они эту пещеру нашли,

Но только лишь в нее вошли,

Сигуну мертвой увидали...

Подобной верности в мире не знали.

Она - подобье тени

Преклонив колени,

Застыла, обнимая гроб...

Парцифаля бил озноб...

Он повелел открыть крышку гроба,

Чтоб в нем отныне лежали оба:

Шионатуландер, красавец юный,

Рядом со своею бедной Сигуной...

...Кондвирамур причитала над ними:

Ведь они приходились ей родными...

. . . . . . . . . . . . .

Путь выбрав покороче,

Все той же самой ночью

Явились в Мунсальвеш, где брат

Был обнять Парцифаля рад.

В ночь сей желанной встречи

Пылали в замке свечи.

Казалось, лес свечей горел...

Лоэрангрин своего дядю узрел

И закричал неистово,

Боясь поцеловать пятнистого.

Фейрефица это рассмешило,

Но в чем-то участь его решило...

. . . . . . . . . . . . .

Успел он воспылать душой

К прекраснейшей Репанс де Шой.

И вот, вступив в кипенье зала,

Она Анфортаса облобызала,

С чудесным поздравив его исцеленьем.

Затем своим повеленьем

Она заставила Фейрефица

Приблизиться к ней, поклониться

И в уста ее поцеловать...

(Мне бы в том замке побывать!)

...Меж тем уже приготовляли

Возношение Грааля.

Грааль (так вот дошло до нас)

Не выставляли напоказ

Лишь в праздник, в день для всех священный.

Камень показывали бесценный...

Ночь эта - господу хвала!

Великой радостью цвела...

От горя следа не осталось...

...Несмотря на усталость,

Кондвирамур, дорожное сняв одеянье,

Предстала во всем своем сиянье.

Фейрефиц встречал ее у дверей...

Величественной, красивей, добрей

Он женщины не видал ни разу...

На ней сверкали алмазы

И платье, золотом тканное

(Покроем - чужестранное)...

Всех в восторг ее вид приводил...

Фейрефиц владычицу в зал проводил...

...Я вам рассказывал о том,

Как перед прежним королем

Анфортасом - Грааль явился...

Обряд сей снова повторился.

Мне ж повторяться смысла нет.

Тот, чей родитель Гамурет,

И та, чей родитель Тампентер,

Являя Верности пример,

Все чудеса Грааля

С волнением наблюдали

И от начала до конца

Душою славили творца...

...Итак, сменялось чудом чудо.

И снова полнились сосуды

Разнообразнейшим вином,

И снова быль казалась сном,

И снедью наполнялись блюда...

(Тут, право, вспомнить бы не худо,

Как в Пельрапере, в пору бед,

Скуднейший дорог был обед!..)

Лишь Фейрефиц не понимает:

Кто эти кубки наполняет?

Не может он уразуметь:

Кто добывает эту снедь?..

...Красавец Анфортасу сидевший с ним рядом,

Его окинул добрым взглядом

И некрещеного спросил:

"Источник наших благ и сил,

Святой Грааль лежит пред вами.

Но видите ль его вы сами?.."

"Святой Грааль?! Не вижу... Нет..."

Фейрефиц сказал в ответ...

Но дело не в его ответе:

В Любви губительные сети

Репанс анжуйца завлекла.

Кровь в нем вскипела, потекла,

Беснуючись, по вздутым жилам.

Все стало для него немилым,

Кроме нее - Репанс де Шой

Богатство, слава, край родной

И Секундилья-королева...

Исполнен страсти, боли, гнева,

Герой к Юпитеру воззвал:

"За что меня ты так наказал?!"

И на его пятнистом теле

Белые пятна совсем побелели...

...Меж тем Анфортас Парпифалю

Сказал с немалою печалью:

"Ваш брат любимый, как ни жаль,

Не в силах разглядеть Грааль.

Неужто бог его так обидит

И всех благ источник он не увидит?.."

Фейрефиц слова подтвердил его,

Сказав, что не видит здесь ничего,

И об этом тотчас узнали

Собравшиеся в зале.

"Как? Быть не может! Неужель?!"

И только старый Титурель

Нашел простое объясненье:

Здесь дело - не в изъяне зренья,

Не в том, что взгляд его смещен,

А в том, что рыцарь - не крещен!

"Едва лишь примет он крещенье,

Произойдет с ним превращенье,

Грааль откроется пред ним,

Как он открылся остальным

Храмовникам христолюбивым!"

...Сочтя все это справедливым,

Рек Парцифалю Фейрефиц:

"В прекраснейшую из девиц

Влюблен я безутешно.

И я крещусь поспешно,

Не стану я терять и дня,

Коль она выйдет за меня!.."

"Но кто счастливейшая эта?!"

Воскликнул отпрыск Гамурета.

"Репанс! Анфортаса сестра!

Однако мне узнать пора,

Как совершается крещенье?

То, видимо, мечей скрещенье,

Великий, видимо, турнир?

Или особый это пир?.."

Услышав сей вопрос,

Анфортас хохотал до слез,

И Парцифаль смеялся тоже:

"Подобным образом негоже

У нас крещенье принимать...

Ты вот что должен понимать:

Чтоб стать христианином,

Слейся с богом триединым,

Найди к Христовой вере путь

И о Юпитере забудь,

Оставь и Секундилыо

И мечта твоя станет былью!.."

. . . . . . . . . . . . .

Принял Фейрефиц крещенье.

Бог даровал ему прощенье:

В купель погрузился он слепым,

Грааль был для него незрим,

И вот покрыла его вода

И он увидел Грааль тогда

Так разум его наконец созрел,

Так взгляд его наконец прозрел...

А вскоре, как гласит преданье,

Свершилось и бракосочетанье

С прекраснейшей Репанс де Шой.

Да, путь широкий, путь большой

Открыт христианину

На дальнюю чужбину...

Тем временем на Граале

Надпись прочитали:

"Кому наказ господень дан

Стать королем одной из стран,

Не может спрошен быть народом,

Как звать его и кто он родом.

А кто вопроса не избежит,

Тому немедля надлежит

Отречься от княжения..."

...В знак предостережения

Господь к молчанью принуждал

За то, что слишком долго ждал

Анфортас, боль едва осиля,

Чтоб его спросили,

Кто он, что с ним, - хотя бы раз!..

Велик сей божеский указ!..

. . . . . . . . . . . . .

А Фейрефица тянуло вдаль,

И он промолвил: "Парцифаль,

Иду я царствовать одной

Восточной, дивною страной.

Я ухожу с женой вдвоем...

Коли дозволишь, мы возьмем

С собой Лоэрангрина..."

"Нет, дорогого сына

Не смею с вами отпустить.

Суждено ему служить

Священному Граалю,

Так письмена сказали..."

...Когда прошло двенадцать дней,

Фейрефиц оседлал коней

И распрощался с братом,

Глубокой скорбью объятым...

...А вскоре в Мунсальвеш пришла

Кундри, известие принесла:

От горя Секундилья

Скончалась... Но всесилье

Репанс отныне обрела...

Страною Индия была,

Где Фейрефиц достойно правил...

Господь бездетными их не оставил.

Репанс младенца родила,

Его Иоанном назвала.[159]

(Он людям из восточных стран

Известен как "монах Иоанн".

От монаха Иоанна пошли

Все христиане-короли,

Что правят на Востоке...

Мы знаем, где истоки...)

. . . . . . . . . . . . .

Лоэрангрин меж тем возрос.

Он рыцарь был, он жаждал гроз.

Во многих битвах бился смело...

Но юным сердцем завладела

Брабанта[160] дивная жена.

В богатстве, в славе рождена,

Красотою она сверкала,

Но беспощадно отвергала

Всех, жаждавших ее руки,

Пусть титулы их высоки.

Какое до них ей дело?

Она любви хотела...

...И вот из Мунсальвеша к ней

Белейший среди лебедей

В Антверпен рыцаря привез.

Он строен был, светловолос

И сердцем безупречен...

Он был с любовью встречен...

И разумеется, что он

Вступил на королевский трон.

В Брабанте и поныне

Помнят о Лоэрангрине,

Хоть он себя и не назвал...

Он в первый день жене сказал

И пояснил ей здраво,

Что не имеет права

Поведать, кто он и откуда,

Иначе им придется худо...

"Увы, все под секретом...

Но спрашивать не смей об этом!.."

И, движимая любовью,

Она блюла сие условье.

Но день пришел - она спросила...

И грозно ей судьба отметила.

Едва она задала вопрос,

Явился лебедь и увез

В неведомые дали

Сына Парцифаля...

. . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

Немало стоило труда

Рассказ Кретьена де Труа

Здесь выправить с таким расчетом,

Чтоб то, что было нам Киотом

Поведано, восстановить

И эту быль возобновить,

Не высосав ее из пальца...

Узнали мы от провансальца

Всю сложность длинного пути,

Что Герцелойды сын пройти

Обязан был по божьей воле,

Пока воссел он на престоле,

Грааля ставши королем...

В повествовании своем

Я, разбираясь мало-мальски,

Что сказано по-провансальски,

Вам по-немецки изложил,

Но неизменно дорожил

Киотовой первоосновой,

Страшась рассказ придумать новый.

Да, я, Вольфрам фон Эшенбах,

За совесть пел, а не за страх

И за своим героем следом

От поражений шел к победам...

Но высшая из всех побед

Проживши жизнь, увидеть свет,

Не призрачный, а настоящий,

От чистой Правды исходящий,

Не просто по миру брести,

А Истину вдруг обрести...

...Все это изложивши вам,

С волненьем жду от наших дам

Бестрепетного приговора,

С надеждой тайной, что, коль скоро

Все это для одной сложил,

Ее хвалу я заслужил!..

Примечания А.Д. Михайлова

Монументальный роман Вольфрама фон Эшенбаха "Парцифаль" ("Рarzival") написан в первом десятилетии XIII в. Сохранившись в нескольких рукописях, роман был напечатан уже в 1477 г. В следующие столетия интерес к "Парцифалю" постепенно уменьшился, и книга была почти забыта. Ее новое издание (осуществленное X. Миллером) появилось в 1744 г., но не привлекло широкого внимания, равно как и пересказ романа гекзаметрами, выполненный Йоганном Яковом Бодмером (1698-1783) и напечатанный в 1753 г. Первое научное издание "Парцифаля" было подготовлено крупнейшим немецким исследователем К. Лахманом (1833), в 1870-1871 гг. вышло новое критическое издание романа, осуществленное К. Барчем. В 1903 г. Альберт Лейцман подготовил новое трехтомное издание "Парцифаля", затем несколько раз переизданное. (Wolfram von Eschenbach, Parzival, herausgegeben von Albert Leitzmann, 5. Auflage. Halle, 1955).

Опираясь на издание А. Лейцмана, выполнен настоящий перевод. Учитывая огромные размеры книги (в отдельных списках до 25 000 стихов), перевод этот - неизбежно сокращенный. Переводчик стремился передать не только основное содержание романа, но и его стилистические особенности - несомненный налет импровизации, отразившейся в nrqrsokemhu от строгого ритмического рисунка стиха, в разговорных интонациях, повторах и т. п. При сокращении текста не опущен ни один из существенных эпизодов книги, в ряде мест вместо точного перевода дан краткий - стихотворный же - пересказ. Эти места обозначены отточиями. На русский язык роман Вольфрама в таком объеме еще не переводился.

_______________________________

1 Его корону и владенья // Приобретает старший сын. - Такое право наследования, упоминаемое уже в "Салической правде", не практиковалось на протяжении средних веков постоянно и неукоснительно. Здесь правильнее говорить о доминирующей тенденции, а не об общепринятой норме. К единонаследию феодальное общество пришло постепенно. Но во времена Вольфрама оно утвердилось.

2 Анжу - Эта старинная французская провинция, долгое время бывшая независимым графством, а во времена Вольфрама ставшая наследственными землями английской династии Плантагенетов, никогда не была королевством. Вообще политико-географические представления поэта были довольно фантастическими.

3 ...Ведет на трон старшого сына... - Братом Гамурета в романе изображен Галоэс, старший сын короля Гандина и королевы Шоэтты.

4 Носил он прозвище Барук - то есть "благословенный". Это имя носит один из библейских пророков.

5 Вавилон. - Имеется в виду Новый Вавилон, египетский город, слившийся затем с Каиром.

6 ...Помпей был да Ипомидон... - Здесь, несомненно, имеется в виду последняя стадия существования династии Фатимидов, правившей Магрибом (Северной Африкой) с 909 по 1171 г. К концу Х в. Фатимиды завоевали Палестину, Сирию и Хиджаз (восточное побережье Красного моря) с городами Мекка и Медина. Ко второй половине XII в. государство Фатимидов пришло в упадок. Военачальник Садах-ад-дин (Саладйн) свергнул с престола халифа Адида и признал верховную власть аббасидского халифа в Багдаде. После этого государство распалось под ударами своих давних противников.

7 Ниневия - ассирийский город на Тигре.

8 ...сменить свой герб фамильный... - В оригинале сказано: "сменить герб Гандина". На гербе отца Гамурета была изображена пантера.

9 Алеппо - правильнее: Халеб (так и в немецквм тексте), сирийский город севернее Дамаска. В романских странах Халеб назывался Алеппо. Этот город был расположен недалеко от границ двух государств, созданных на Ближнем Востоке крестоносцами, - Антиохийского княжества и графства Эдессы. Через Алеппо шла оживленная торговля с Востоком.

10 В стране чудесной - Зазаманке. - Эта страна, по-видимому, не имеет реальных аналогий.

11 Паталамунд. - Этот город в королевстве Белаканы тоже, очевидно, не может быть точно локализован.

12 Бургграф - комендант крепости, замка в средневековой Германии.

13 Маршал. - В данном случае это не военачальник, а придворный, ведавший приемами, распорядком и вообще всеми внутренними делами двора.

14 ...был властелином // Одной из мавританских стран... - В немецком тексте сказано, что отец Эйзенгарта, Танканис, был королем Ассагана (Азалука).

15 Хютигер. - В немецком тексте он назван шотландским герцогом.

16 Бармица - кольчатый доспех, закрывавший у воина плечи и грудь.

17 ...король надменный Рацалиг. - В оригинале сказано, что он был князем (или королем) Ассагана.

18 ...их обложив изрядным леном. - Чаще леном называлось земельное угодье, пожалованное вассалу с правом пользоваться всеми его доходами. Отсюда "лен" - доход с земли, и даже "дань", "налог".

19 Душа охвачена влеченьем // К невероятным приключеньям... - Подобной тягой к приключениям бывали охвачены многие герои рыцарских романов, например Ивэйн у Кретьена де Труа.

20 ...из Севильи родом... - Севилья в начале XIII в. еще находилась под владычеством мавров, входя в арабское государство Альмохадов.

21 Фейрефиц. - Это имя произведено от старофранцузского vaire fiz пестрый сын.

22 Кайлет. - Он называется у Вольфрама обычно Кайлетом из Госкураста. Этот топоним лишь с большой долей натяжки может быть отождествлен с. Вакейрушем на юге современной Португалии.

23 Конвалуа. - В оригинале сказано, что все происходит в стране Валезии (то есть Валуа), в городе Конвалей (то есть Конвалуа). Упоминание исторической области Валуа на севере Франции как королевства Герцелойды говорит о приблизительности географических представлений Вольфрама.

24 Герцелойда. - В ряде французских версий легенды о ПерсевалеПарцифале мать героя зовут Кассандрой, в большинстве же случаев (в том числе у Кретьена де Труа) она никак не названа. Вся предшествующая история Герцелойды - это плод вымысла Вольфрама. Этимология имени Герцелойды прозрачна: это "тоскующая сердцем".

25 Уже не в пробный, а - в большой! - В эпоху средних веков накануне главного ("большого") турнира устраивали так называемый "пробный".

26 Утер Пендрагун. - В артуровских сказаниях так звали отца Артура. Утер победил герцога Хоэля Тинтажильского и взял себе в жены его супругу Иджерну. От этого брака и родился Артур.

27 ...жена любимая его... - У Вольфрама она зовется Арнивой (о ней см. в книгах XI и XIII). Рассказ о ее пленении, вместе с сыном, неким чародеем не стал предметом разработки во французских артуровских романах XII и начала XIII в.

28 Король норвежцев - храбрый Лот... - Согласно артуровским легендам, Лот был королем Оркнейским, причем иногда это королевство считалось сарацинским (его отождествление с норвежским Оркангером сомнительно). Лот был братом Уриена и был женат на сводной сестре Артура Анне. У них было четверо детей. Уриен - отец Ивэйна и муж Бримезенты, король земли Горр, "страны, откуда никто не возвращается" (то есть страны смерти). Эта страна отождествляется с известным по кельтским легендам островом Авалоном, куда после смерти переселяются герои. В ряде рыцарских романов рассказывается о любовной связи короля Уриена с феей Морганой, сводной сестрой Артура.

29 ...повелитель арагонцев... - Повелителем арагонцев несколько ниже назван Шафилор

30 ...король ирландцев... - В качестве представителей ирландцев в тексте назван Морхольт (гигант, дядя Изольды в сказаниях о Тристане); упомянут здесь и Ривален, король Лоонуа (отец Тристана в ряде обработок сюжета, в частности у немецкого поэта второй половины XII в. Эйльхарта фон Оберга)

31 ...княь гасконцев... - Князем (вернее, королем) гасконпев в тексте назван Хардиc.

32 ...аскалунцев господин... - Аскалун (от франц. Escavalon) был вымышленным королевством, часто упоминаемым в рыцарских романах.

33 Бранделиделин. - В оригинале сказано, что он был королем Пунтуртуа, некоей страны, которую можно условно отождествить. о Пуантьевром в Бретани.

34 Алеманы - германское племя, жившее на западном берегу Рейна. До конца XI в. здесь существовало герцогство Алемания, подчинявшееся франкским королям. Однако Вольфрам под алеманами имеет в виду просто западных немцев. В оригинале перечисляется значительно большее число национальностей, в частности португальцы, провансальцы и т. д.

35 ...гриф кавказский.... и золото в когтях унес. - Кавказские золотые изделия очень ценились в средневековой Европе.

36 Анфлиса. - У Вольфрама сказано, что возлюбленная Гамурета была королевой Франции.

37 Леелин - брат герцога Лаландера, мужа Ешуты (см. прим. 54).

38 Неся рубиновые кубки... - Кубки из рубинов и смарагдов получены были королевой Белаканой от ее возлюбленного Эйзенгарта (его имя значит "Твердый, как железо").

39 Киллиръякаг. - В романе этот родственник Кайлета назван князем Миннелона (что значит "Дар любви").

40 Прабабок голос всемогущий... - То есть феи Морганы. Моргана младшая дочь герцога Тинтажильского и Иджеры, матери Артура; наряду с Вивианой, возлюбленной Мерлина, Моргана часто упоминается в рыцарских романах как фея и волшебница.

41 Пантерой этот щит украшу... - см. прим. 8.

42 Не тем, которым славен Рим... - Под прославившим Рим Помпеем подразумевается полководец Гней Помпей (107-48 до н. э.).

43 Навуходоносор - царь Халдеи (VI в. до н. э.), известный своими успешными войнами против Египта и Иудеи.

44 Тампанис. - Он не просто оруженосец, он, скорее, "старший оруженосец" (майстеркнаппе).

45 Славный сын, дорогой сын, о мой прекрасный сын! (франц.).

46 Воспевший наших женщин милых. - Вольфрам фон Эшенбах имеет в виду свою куртуазную лирику, в частности так называемые "песни рассвета".

47 На это есть поэт другой. - Здесь Вольфрам намекает на немецкого поэта Гартмана фон Ауэ (он. 1170-1210), который в своих произведениях (например, в "Ивэйне" и "Бедном Генрихе") пишет о своем пристрастии к книгам.

48 ...валезиец... - То есть житель вымышленного королевства Герцелойды - Валезии (Валуа).

49 И нас, баварцев... - У Кретьена де Труа в соответствующем месте сказано, что валлийцы более глупы, чем животные.

50 Ультерлек - от французского Утрелак, то есть "Заозерный".

51 Туркентальс - один из вассалов Парцифадя ("Из долины турок", согласие этимологии).

52 Норгальс - вымышленное княжество (как и Валезия); это княжество (или королевство), совпадающее с северной частью Уэльса, часто упоминается в рыцарских романах.

53 Бразельянский лес. - То есть Броселианд, местность упоминаемая во многих рыцарских романах. Его отождествляют с лесным массивом близ Плоэрмеля на юге полуострова Бретань, в современном департаменте Морбиан.

54 Ешутой герцогиню звали... - У Кретьена этот персонаж (жена Орилуса де Лаландера) никак не назван. Полагают, что появление загадочного имени Ешута (Jeshut) связано с ошибочным прочтением французского текста, где сказано, что "дама лежала" (dame gisoit); так появилась "дама Ешута".

55 Орилус де Лаландер - искаженное французское Orgueilleux de la Lande, то есть "Гордец из Долины".

56 ami - друг (франц.).

57 Сигуна - дочь Киота и Шозианы, дочери Фримутеля и сестры короля Анфортаса, Треврицента, Репанс и Герцелойды.

58 Шионатуландер - внук Гурнеманца.

59 Твое прозванье - Парцифаль! - Имя героя восходит к имени его французского аналога Персеваля, что расшифровывается (во наивной средневековой этимологии) как "Пронизывающий долину" (perce val).

60 Кингривальс - главный город Норгальса.