Парень и его пес

Глава 8

Зеленый ящик прокатился через деловую часть города и притормозил у магазина с надписью на окне: «Бюро добрых услуг». Вкатившись через открытую дверь, он остановился. Меня уже поджидали: дюжина пожилых мужчин и пара женщин, чуть помоложе. Один из них подошел и вынул металлическую карточку из моей руки. Он стал ее разглядывать, перевернул и отдал самому старому из всех — морщинистому старикашке в мешковатых штанах с подтяжками. Старикашка забрал пластинку и бросил ее в верхний ящик стола.

— Обыщите его и заберите оружие, Аарон, — сказал старый хрыч.

— Хорошо, Лу, — ответил мужчина.

Он достаточно быстро и ловко обчистил меня, забрав все, даже нож.

— Освободите его, Аарон, — велел Лу.

Аарон чем-то щелкнул на спине железного ящика, и отростки с рукавицами отпустили меня. Я соскочил со штуковины. Руки мои онемели, места, где их сжимали металлические отростки, болели. У меня очень испортилось настроение. Я гневно уставился на эту компанию.

— Ну, мальчик… — начал было Лу.

— Какой я тебе мальчик, ты…! — заорал я.

Женщины побледнели. Лица мужчин посуровели.

— Я говорил тебе, что ничего не получится, — промямлил другой старикашка, обращаясь к Лу.

— Дурная затея, — поддержал его более молодой мужчина.

Лу подался вперед и вперил в меня свой древний палец.

— Мальчик, тебе лучше вести себя воспитанно!

— Желаю вам, чтобы все ваши дети были уродами!

— Не вижу смысла продолжать, Лу, — проговорил один из мужчин.

— Грязный оборванец! — щелкнула своим клювом женщина.

Лу сердито на меня посмотрел. Его рот превратился в мерзкую черную линию. Я понял, что у сукиного кота не осталось ни одного зуба во рту, который не был бы гнилым и вонючим. Он сверлил меня своими маленькими злобными глазками. Боже, ну и урод, словно птица, которая вот-вот начнет щипать мясо с моих костей. Он приготовился сказать нечто такое, что мне совсем не понравилось бы.

— Аарон, может быть, лучше снова отдать этого малого часовому? — проскрипел старикашка.

Аарон кивнул и направился к зеленой штуковине.

— Ладно, подождите с этим, — проворчал я.

Пожилой остановился, глянул на Лу. Тот кивнул, затем снова подался вперед и нацелил на меня свою птичью лапу.

— Ты готов вести себя хорошо, сынок?

— Да. Да!

— Ты твердо решил?

— Да, да, я твердо решил. Я же не б… Я уверен в себе!

— Тебе придется последить за своим языком.

Я ничего не ответил.

— Ты для нас вроде нового эксперимента, мальчик. Мы пытались заполучить кого-нибудь из вас и другими способами. Посылали хороших ребят захватить одного из ваших маленьких негодников, но никто из них не вернулся. Поэтому мы решили испробовать другой способ и послали девушку.

Я оскалился. Эта Квилла Джун. Я еще доберусь до нее!

Одна из женщин, та, что помоложе, вышла вперед и заглянула мне в лицо.

— Лу, тебе никогда не договориться с этим. Он — мерзкий маленький убийца. Ты только загляни в его глаза!

— Как бы тебе понравилось, если бы я воткнул дуло винтовки тебе в задницу, сука?

Она отпрянула назад. Глазища у дамочки стали бешеными. Лу снова рассердился.

— Извините, — сказал я. — Не люблю, когда меня обзывают разными паршивыми словами. Мужское достоинство, знаете ли.

Старый хрыч огрызнулся на женщину:

— Мэз, оставь его в покое! Я стараюсь поладить с ним по-хорошему, а ты только усложняешь дело!

Мэз нехотя отошла от меня и присоединилась к остальным. Ненависти в ее взгляде не уменьшилось.

— Как я уже говорил, мальчик, ты для нас что-то вроде эксперимента. Мы выстроили этот город около двадцати лет назад и прекрасно живем здесь. Мирно, порядок, люди уважают друг друга, никакой преступности, почтительность к старшим — совершенно замечательное место для жизни. Мы растем и процветаем.

Я ждал, что же последует дальше.

— Но мы обнаружили, что некоторые из наших горожан не могут иметь детей. А те женщины, которые могут рожать, рожают в основном девочек. Нам нужны мужчины.

Меня разбирал смех. Они хотели, чтобы я работал здесь в качестве жеребца. Я по-идиотски заржал.

— Бесстыдство, — угрюмо проговорила одна из женщин.

— Для нас это и так достаточно неловко, парень! Не создавай лишних трудностей, — Лу был смущен.

Боже правый! Я-то тратил большую часть своего времени на поверхности, заставляя Блада вынюхивать мне девок, а они здесь сами пожелали, чтобы я обслуживал из баб. Свалившись на пол, я хохотал, пока слезы не потекли из глаз. Наконец, я поднялся и сказал:

— Ладно. Отлично. Но я возьмусь за это дело только в том случае, если будут выполнены два моих условия.

Лу пристально уставился на меня.

— Во-первых, это Квилла Джун. Вначале я затрахаю ее до потери пульса. Затем съезжу по голове, как она это проделала со мной!

Они пошептались немного, потом разошлись, и Лу ответил:

— Насилия мы не потерпим, но я полагаю, что Квилла может стать первой, как и любая другая девушка. Она может рожать, Ире?

Худой мужик с желтой кожей кивнул. Он выглядел не слишком-то счастливым по этому поводу. Старик Квиллы Джун, как я понял.

— Ну что же, тогда приступим. Выстраивайте их в шеренгу, — и я начал расстегивать свои джинсы.

Женщины завизжали. Мужчины схватили меня и поволокли в какой-то дом, где выделили комнату и сказали, что мне необходимо освоиться с жизнью в Топеке прежде, чем я приступлю к работе. У них так не принято, и все это, э-э, несколько неловко и они должны убедить остальных жителей города, что нашли верный способ. Как я понял из их намеков, если я поработаю на славу, они импортируют сверху еще нескольких молодых бычков и предоставят им свободу действия.

Я прожил несколько дней в Топеке, знакомясь с народом, наблюдая, как они живут и чем занимаются. Здесь было очень мило: они качались в качалках на крылечках, подстригали газоны, продавали газеты, слушали оркестр в парке, мыли окна, подравнивали кусты, бросали палки собакам, чтобы те их принесли назад хозяевам, выставляли цены на овощи перед своими ларьками, прогуливались под ручку с самыми уродливыми девицами, которых я когда-либо видел… Они наскучили мне до смерти!

Через неделю я готов был выть. Я чувствовал, как эта консервная банка давит на меня, ощущал давление земли надо мной!

Они ели искусственную дрянь: искусственные бобы и синтетическое мясо, поддельных цыплят и эрзац-хлеб. Все это казалось мне на вкус смесью мела и пыли.

Вежливость. Боже мой! Меня тянуло блевать от этой лживой ханжеской чепухи, которую они называли учтивостью. Хелло, мистер Такой-то. Хелло, миссис Сякая-то. Как вы поживаете? Как здоровье маленькой Дженни? Как бизнес? Вы идете на встречу общины в среду? И я потихоньку начал разговаривать сам с собой, как сумасшедший.

Этот чистенький, аккуратненький, сладенький образ жизни, который они вели, был способен убить любого вольного человека. Неудивительно, что их мужики не могли сварганить пацанов, сил у них хватало только на девиц.

Первые несколько дней все глазели на меня, словно я вот-вот взорвусь и изгажу их чистенькие, побеленные заборы дерьмом. Постепенно они привыкли к моему виду. Лу отвел меня в магазин и экипировал в комбинезон с рубашкой, которые являлись здесь повседневной одеждой. Мэз, эта заносчивая сука, обозвавшая меня убийцей, начала крутиться возле меня и, наконец, сказала, что хочет подстричь мне волосы и придать цивилизованный вид. Но я быстро раскусил эти «материнские» замашки.

— В чем дело, курица? — пришпилил я ее. — Твой мужик о тебе больше не заботится? — Она попыталась съездить мне по морде, а я расхохотался. — Тогда подстриги ему яйца, бэби. Мои волосы останутся такими, как есть.

Мэз отстала и убралась. Полетела так, словно ей вставили дизельный движок в задницу.

Так я и жил до поры, до времени. Расхаживал по городу, присматривался. Они тоже присматривались, выжидали, изучали меня. В такой обстановке мои мозги не могли работать нормально. Я начал сторониться людей, появилась клаустрофобия, и я частенько забирался под крыльцо дома и сидел там в темноте. Вскоре это прошло. Но осталась раздражительность, излишняя агрессивность, временами я становился просто бешеным. Потом и это прошло. Я перестал психовать и начал искать выход. Внешне же я выглядел тихим, смирившимся и немного отупелым.

Мне дико хотелось убраться отсюда, из этого рафинированного рая. Вспомнив, как скормил Бладу пуделя, должно быть, сбежавшего из подземки, я приступил к поискам выхода на поверхность. Ведь пудель не смог бы подняться по спусковой шахте. Это означало только одно — наверх вели и другие дороги.

Мне разрешалось свободно бродить по городу, пока я соблюдал хорошие манеры. Тот зеленый ящик — часовой — всегда околачивался где-нибудь поблизости. Но я все-таки сумеют разыскать путь наверх. Ничего сверхъестественного — он должен был быть, и я его нашел. А вскоре обнаружил место, где они держали мое оружие.

Я был готов. Почти.