Пари на любовь

Глава 3 Рэйчел

Проспала! Просто поверить не могу!

Распахнув сумку, закидываю туда косметичку, форму и блокнот с заданием для клуба по актерскому мастерству. Забегаю в ванную и пока одной рукой чищу зубы, второй пытаюсь расчесать спутанные ото сна волосы, что удается с большим трудом, но когда времени в обрез, приходится искать варианты. Сплевываю пасту и, прополоскав рот, быстро заканчиваю с прической, чтобы хоть немного подкрасить ресницы и выделить голубые глаза.

Вернувшись в комнату, хватаю первые попавшиеся джинсы и футболку. В любой другой день я бы тщательно продумала образ, но сегодня у меня есть час на то, чтобы добраться из одного конца города в другой в самый час пик. В который раз ругаю себя, что решила сэкономить и снять квартиру подальше от центра: сейчас бы не пришлось собираться со скоростью света и пытаться не свернуть шею.

Несколько раз подпрыгиваю, надевая джинсы, а затем завязываю волосы в тугой высокий хвост. Взгляд задерживается на кофейнике, и желудок издает требовательный звук, но у меня нет времени даже на глоток кофе, поэтому вылетаю из квартиры, громко хлопнув дверью.

Я так быстро бегу по лестнице, что чуть не сбиваю милую соседку с нижнего этажа. Она отскакивает к стене, а я на ходу кричу извинения и перепрыгиваю последние ступеньки. Оказавшись около машины, открываю дверь и, закинув вещи на пассажирское сиденье, вставляю ключ в замок зажигания, молясь, чтобы моя малышка завелась с первого раза. Она издает жалобный стон, и когда я уже думаю, что придется вызвать такси и потратить баснословную сумму, двигатель все же заводится. Выжимаю сцепление и, осмотревшись по сторонам, отъезжаю от тротуара.

Как я могла проспать? Я ведь поставила несколько будильников, чтобы наверняка успеть. Если я перешагну порог зала хоть на минуту позже, в миллионный раз придется слушать лекцию о том, что мне необходимо перестать попусту тратить чужое время, чтобы стать востребованной актрисой.

Включаю радио и, стараясь немного отвлечься, подпеваю песне. Машины наперебой сигналят друг другу, а каждый второй водитель посылает другому ругательство. Как прекрасен Лос-Анджелес в час пик.

Я даже не заметила, как вчера заснула. После разговора с Крисом мне стало легче. Я ведь никак не могу повлиять на ситуацию. Если мне суждено получить эту роль и кастинг-менеджеры действительно оценят мой талант по достоинству, то она будет моей. Аманда отдала эти пробы мне, а не другим куда более перспективным подопечным. А все, что надо знать об Аманде Стивенс – она никогда ничего не делает просто так.

Одна песня сменяется другой, моя спина покрывается потом от того, как беспощадно солнечные лучи прожигают кожу сквозь лобовое стекло. Будь я умнее, купила бы машину с кондиционером, а не довольствовалась редкими потоками разгоряченного воздуха, залетающими в открытое окно. У меня есть подозрение, что, когда выйду из машины, определенно получу ожог высшей степени.

Успешно маневрирую в пробке, перестраиваясь из ряда в ряд, и моя паника по поводу опоздания заметно утихает. Когда из-за очередного затора мы останавливаемся, я пользуюсь случаем и проверяю телефон на наличие сообщения от Аманды, но мессенджер пуст.

Им просто нужно немного больше времени.

Когда блестящий «Мустанг» впереди меня перестраивается в другой ряд, я прибавляю газу, чтобы сократить расстояние, но двигатель издает какой-то странный звук, а следом из-под капота валит пар и машина, дернувшись несколько раз, глохнет.

– Ну давай же! – поворачиваю ключ зажигания, но моя малышка стоит на месте.

Этого просто не может быть.

Одна за другой мне начинают сигналить машины, а пробка становится все больше. Обессиленно опустив голову на руль, испускаю тяжелый вдох. Кажется, я все же не попаду на курсы. Ну почему именно сегодня?

Вперед, Рэйчел, не смей вешать нос. Ты разобралась с кофемашиной Альфи, так что старая рухлядь тебе тоже по плечу. Бодро вскинув голову, выхожу из машины, не обращая внимания на проклятья, сыплющиеся со всех сторон. Один мерзавец даже показывает средний палец, но я не остаюсь в стороне и отвечаю тем же.

Откинув за спину волосы, берусь за край капота, но стоит мне открыть его, как весь скопившийся жар ударяет в лицо и за мгновение на моей коже скапливаются капельки пота. Помахав несколько раз рукой над двигателем, пытаюсь понять, что могло пойти не так. Было бы проще, если бы я хоть что-то в этом понимала. Просто гора железа, соединенная между собой бог знает чем.

Протягиваю руку вперед, но резко подскакиваю от голоса, раздающегося позади:

– Если не хочешь получить ожог, я бы рекомендовал ничего не трогать.

Парень становится рядом и с видом знатока осматривает детали. Он наклоняется к капоту и бормочет под нос что-то неразборчивое.

– Скорее всего, лопнул патрубок [1], и по-хорошему тебе надо в мастерскую, – незнакомец закатывает рукава белоснежной рубашки, обнажая мускулистые предплечья.

– Пат… что? – нахмурившись, переспрашиваю я.

И он понял это, всего лишь заглянув под капот? Я бросаю на него скептический взгляд и уже собираюсь открыть рот и сказать, чтобы он проваливал, как в подтверждение его слов из-под машины начинает литься какая-то жидкость.

– А это потек антифриз [2]. Судя по тому, в каком состоянии машина, ты ни разу его не меняла.

Он продолжает давить меня непонятными терминами и своей самоуверенностью и посылает мне насмешливый взгляд, будто говоря: «Что может понимать в этом женщина?»

Незнакомец вытаскивает из моего двигателя металлический штырь, надеюсь, я не ошиблась, что это именно он, а затем качает головой и убирает обратно.

– А ты такой умник, что разобрался с первого раза? – раздраженно бросаю я, скрестив руки на груди.

Он ухмыляется:

– Нет, просто я удивлен, что такое старье все еще может передвигаться.

Я гневно смотрю на него, а затем перевожу взгляд на машину, стоящую позади моей старушки, – серебристый «БМВ» последней модели. Конечно же, моя малышка для него старье.

– Я могу подбросить тебя до мастерской или помочь вызвать эвакуатор.

– Как любезно с твоей стороны.

Парень нагло ухмыляется.

Игнорирую его и, открыв машину, беру с сиденья телефон, чтобы дозвониться до кого-нибудь из братьев. Обычно я не веду себя как последняя стерва, но сегодня с самого утра все идет наперекосяк.

Когда Йен не отвечает на мой второй звонок, я набираю Майку, но и он будто сквозь землю провалился. Ну почему, когда они оба мне нужны, я не могу до них дозвониться?! И пусть только после этого скажут, что это я их игнорирую.

– Мое предложение все еще в силе, – незнакомец облокачивается на левое крыло машины, сложив руки на груди.

Его зеленые глаза ярко блестят в утреннем солнце. У него расслабленная улыбка, каштановые волосы аккуратно уложены гелем, а лицо идеально выбрито, будто он только что вышел из душа. Деловая рубашка, ткань которой уже запачкана маслом, и идеально отглаженные черные брюки красочно говорят о том, что он наверняка работает крупной шишкой в одной из многочисленных компаний. Обычно такие, как он, с важным видом просиживают целый день в офисе, гоняют секретаршу за кофе каждые полчаса и наводят страх на сотрудников.

– Ну так что? – он изгибает бровь.

– Решил заняться благотворительностью? – с прищуром интересуюсь я.

Все же он единственный из всего потока машин, кто остановился и помог. Ну, или хотя бы попытался, учитывая, что красная предательница все же решила испустить последний вздох.

– Такой вариант, как сострадание, не рассматривается?

– В Лос-Анджелесе? – усмехаюсь я. – Нет.

Пожалуй, люди слишком ожесточились, даже если подобный жест воспринимают как что-то выходящее за рамки нормы.

Незнакомец молча и проницательно смотрит, и мне остается лишь закатить глаза. Бросаю взгляд на наручные часы и понимаю, что даже если он решит меня подвезти до мастерской, я все равно опоздала и какие-то полчаса уже не спасут.

– У меня нет времени на эвакуатор и мастерскую. Если через двадцать минут я не буду сидеть в театре в окружении двенадцати человек, то можно сказать, что моя жизнь окончена.

Безусловно, я драматизирую, но если потеряю место в группе – это будет огромным шагом назад.

– При всем моем огромном желании, эта крошка не сдвинется с места, пока не побывает в руках профессионала.

Парень похлопывает ладонью по капоту.

– Если я брошу тут машину, то могу не беспокоиться, что ее украдут. Такая рухлядь кроме меня никому не нужна, – издаю грустный смешок.

Чем я вообще думала, когда ее покупала?

– Если не считать штрафа за брошенное транспортное средство посреди шоссе, то я с тобой согласен.

А штраф может выйти в кругленькую сумму.

Телефон начинает вибрировать, и я вижу на экране имя брата.

– Ну почему до вас так сложно дозвониться?! – выпаливаю я.

– И я рад слышать тебя, сестренка, – хохочет Йен. – Что случилось?

– Я застряла посреди шоссе, и мне срочно надо уехать, но не могу бросить машину. И только не надо напоминать о том, что ты предупреждал о подобной ситуации.

Брат снова громко смеется. Так бы и придушила его на правах младшей сестры.

– Йен, пожалуйста, выручи меня, – жалобно прошу я.

– Рэйч, я больше не куплюсь на этот голос. Скинь мне свое местоположение в сообщении. И умоляю, не натвори глупостей за это время.

Он завершает вызов, а я тихо ругаюсь под нос. Вечно одно и то же: «не натвори глупостей». Можно подумать, я специально сломала машину.

– Подмога скоро будет?

– Отчасти. Но, похоже, я все равно опоздаю, – пожимаю плечами. – Кстати, я Рэйчел, – протягиваю парню руку.

– Адам, – он легонько сжимает мою ладонь. – Что ж, Рэйчел, надеюсь, ты все же успеешь на свою встречу.

Он отстраняется от моей машины и направляется к своему серебристому «БМВ» последней модели. Машины продолжают медленно меня объезжать, но я уже совершенно не обращаю на это внимания. В конце концов, ни один из них не остановился, чтобы помочь.

Адам притормаживает около меня, несколько раз сигналит и, отсалютовав двумя пальцами, скрывается в бесконечном движущемся потоке.

Пусть на этом мои неприятности закончатся.

Вбегаю в зал и с оглушительным грохотом захлопываю дверь. Мои поспешные шаги эхом отражаются от стен полупустого зала. Все присутствующие тут же поворачиваются в мою сторону, а Бэнджамин Уотсон даже вида не подает и продолжает лекцию. Не знаю, считать ли это хорошим знаком, но я пробираюсь к своему месту и, облегченно выдохнув, опускаюсь на стул.

– Чтобы стать хорошим актером, нужно не только выучить текст и рассказать его зрителю. Вы должны жить ролью. Вжиться в нее настолько, чтобы на экране зритель видел не вас, а эмоции, которые испытывает ваш персонаж. Что такое роль без эмоции? Ноль. Пустышка. Вы можете шутить, показывать любовь и гнев по отношению к партнеру, но если ни одна из этих эмоций не будет касаться ваших глаз, сердца, то вы попусту выбрали эту профессию.

Бэнджамин Уотсон обводит всех присутствующих взглядом. Кто-то внимательно слушает, кто-то конспектирует, а некоторые со скучающим взглядом оглядывают помещение и с большим интересом просматривают обучающее видео по нанесению макияжа, как моя соседка.

Он подходит к своему столу и прислоняется к нему бедром.

– Сыграйте свою роль так, чтобы зритель представил себя на месте вашего персонажа. Чтобы прочувствовал его боль, любовь, страх. Чтобы его кожа также покрылась мурашками, а сердце замерло от эмоций.

– А если зритель настолько безэмоционален, что его не проймут даже самые правдоподобные слезы? – спрашивает один из участников.

– Ваша задача сделать так, чтобы даже самый черствый человек в мире поверил в вашу игру. Если вы, мистер Купер, собираетесь стать актером только ради гонораров, то можете смело собрать вещи и покинуть мои занятия, – безапелляционно заявляет Уотсон.

Парень съеживается под тяжелым и уверенным взглядом и подпирает подбородок ладонью.

Мистер Уотсон приподнимает очки и, потерев переносицу, тяжело качает головой. Наверняка он считает нас группой идиотов, которые попусту тратят его время.

Насколько бы сильно я ни боялась этого человека, настолько же сильно я его боготворю. Пусть он черствый сухарь, который постоянно говорит нам, что по большей степени все мы бездарности и в современном мире кинематографа редко встретишь достойных актеров, но я выбрала его курсы именно поэтому – он честен, суров, талантлив.

Помню, как искала в интернете того, кто действительно поможет узнать актерство изнутри со всеми его минусами и плюсами. Кто не будет обещать золотые горы, а заставит пройти этот тернистый путь с самых низов. Но большинство заголовков пестрило заявлениями, что уже через пару недель я буду блистать на ковровой дорожке, а компанию мне составит сам Том Харди. С последним они явно перегнули, но в основном именно короткий срок для получения заветного билета в мир кинематографа впоследствии служит причиной разбитых ожиданий.

Во время одной из прогулок по городу увидела обычную листовку, наклеенную на фонарный столб. В ней не было заоблачных обещаний об «Оскаре» и долгожданном признании. Сначала мне показалось, что это какой-то трюк, но потом подумала, что порой за простотой скрывается то, что мы ищем. И не прогадала.

Бэнджамин Уотсон – мужчина семидесяти трех лет и в прошлом успешный режиссер. Приверженец «старой школы». Театра. Он ненавидит пафос и ложь. И твердо стоит на своем. Когда направление киноиндустрии начало меняться и старый Голливуд решил следовать трендам, мистер Уотсон ушел в театр и преподавание из-за нежелания подчиняться современным веяниям кинематографа.

Я уже уяснила, что спорить с этим человеком без толку. На самом первом занятии он без зазрения совести заявил, что среди современных актеров крайне редко найдешь талант. Отчасти я с этим согласна, но то, как он это сказал – с пренебрежением, будто сам этот факт его жутко задевает, – вывел меня из себя. Поэтому я вступила в дискуссию, если, конечно, тихое блеяние с места можно так назвать. Надо признаться, бросать вызов профессионалу было немного страшно, но тогда я не особо об этом думала. Сама не заметила, как мой неуверенный голос становился тверже, и я так усердно приводила примеры из любимых фильмов и постановок, что в один момент чуть не перешла на крик. Мистер Уотсон же апеллировал своими доказательствами и примерами. В какой-то момент я растерялась и на его вопросительный взгляд не нашла, что ответить, и весь запал пропал. На что он тяжело вздохнул и сказал, что количество статей в интернете и парочка наград еще не говорят о том, что человек действительно талантлив.

Потом я мысленно напомнила себе, что не просто так записалась на его курсы.

– Узнайте своего персонажа. Продумайте не только его настоящее, узнайте его прошлое. Что стало причиной его нынешнего поведения? Что он скрывает за своей маской? Изучите его прошлое, отступите, и вам откроется его предыстория. Именно шаг назад позволит реалистично сыграть свою роль. Как я уже говорил, актерское мастерство заключается не только в заучивании текста.

Когда занятие подходит к концу, он встает и, опираясь на трость, прихрамывая, подходит ко мне. Я съеживаюсь, потому что надеялась, что этого разговора все же можно избежать.

– Рэйчел, мы разговаривали об этом в прошлый раз. Я не потерплю опозданий на свои занятия. Если вы не считаете разумным тратить на них свое время, то я не смею вас задерживать.

Пристальный взгляд карих глаз пригвождает меня к месту. Брови нахмурены, седые волосы аккуратно зачесаны назад. Несмотря на жару, на мистере Уотсоне серый костюм-«тройка», и отчасти это в который раз доказывает его старомодность.

Я знаю, что врать бесполезно, последние разы только и делала, что находила нелепые отговорки своим опозданиям. Поэтому в этот раз решаю быть честной.

– Клянусь, мистер Уотсон, это в последний раз. Я могла бы сказать, что не виновата, но это не так. Я проспала, и моя машина сломалась на половине пути. И я понимаю, что это меня не оправдывает, но дайте еще один шанс, – признаюсь, а спустя мгновение добавляю: – Мне очень нужны ваши курсы. Я… Я должна их закончить и стать лучше.

Он сжимает губы в тонкую линию и все так же серьезно смотрит на меня. Наверняка думает, что бы сказать, лишь бы я ушла навсегда и он больше не тратил на меня время.

– Зачем? – это единственное, что он произносит.

Нахмурившись, поднимаю на него взгляд.

– Зачем вам эти курсы?

– Я хочу стать хорошей актрисой, – без раздумий отвечаю.

Разве не за этим мы тут все собрались? Он делится опытом, мы впитываем его знания.

Потерев подбородок большим и указательным пальцами, он слегка кивает, а затем, повернувшись ко всей группе, но смотря только на меня, произносит:

– На последнем занятии я хочу получить ответ всего лишь на один вопрос: «Почему вы хотите стать актерами?»

Я киваю, но отчего-то мне кажется, что ответ на этот вопрос будет не так легко найти.