Партизанство

Слово к читателю

По мнению ряда военных специалистов и политологов, в новом столетии войны приобретут совершенно иной, непривычный для сегодняшнего дня облик. Это будут войны разных возможностей. Сочетание традиционных войн и нетрадиционных форм вооруженной борьбы, а также разбросанные по всему миру очаги терроризма, которые не подчиняются международному праву, вызовут к жизни принципиально новое явление – мировую партизанскую войну.

Следует признать, что эти, не лишенные основания, утверждения явно опоздали. Процесс, как говорится, давно идет. Если бы не война в Афганистане конца прошлого и начала нынешнего столетия, война в Югославии, война на Ближнем Востоке, внутренний вооруженный конфликт в Чечне, вооруженные конфликты на окраинах бывшего СССР, эти пророчества так бы и остались, возможно, пророчествами на обывательском уровне. Но все гораздо серьезнее. Перефразируя известные народные поговорки, можно было бы заметить: жареный петух давно уже клюнул, а воз и ныне там.

Сегодня, как никогда, многие отечественные авторы обращаются к теме малой войны, специальных войск, специальных операций, партизанской войны, контрпартизанских действий. Так, в одном из номеров «Независимое военное обозрение» поместило статью бывшего начальника Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала армии В.Н.Самсонова под заголовком «Иная трактовка понятия войны». В ней содержится признание факта «стирания граней между военными и невоенными средствами борьбы» и возможности «достичь стратегических целей войны без традиционных в недавнем прошлом результатов (захват территорий и т.д.)». Мы вступаем в тысячелетие, утверждает автор, главным содержанием безопасности которого рано или поздно станет решение проблемы, как нейтрализовать угрозу, когда «каждый может уничтожить всех», используя новейшие технологии, формы и способы массового поражения.

Эффективность специальных действий будет постоянно возрастать по мере усложнения структуры военного и иного противоборства, поскольку даже незначительные сбои в функционировании системы или какой-то из подсистем вооруженной борьбы могут привести к катастрофическим последствиям.

Отсюда основная тяжесть борьбы за достижение национальных целей перемещается в область непрямых силовых действий, в область специальных целей и задач государства и его силовых структур.

Анализируя отечественный и зарубежный опыт проведения спецопераций, В.В.Квачко в статье, опубликованной в журнале «Безопасность», утверждает, что, являясь, на первый взгляд, частными случаями вооруженной борьбы, эти специальные формы и способы тем не менее все чаще применяются в последнее время в локальных и региональных войнах и вооруженных конфликтах. И, что характерно, по его мнению, специальные формы вооруженной борьбы не надо придумывать или изобретать. Они давно существуют, имеют свою историю и литературу, и, оказывается, нам, россиянам, здесь есть что вспомнить и чем гордиться.

То, что сейчас принято считать американским изобретением и называть специальными операциями, в дореволюционной России называлось партизанской войной (от французского «partie», т.е. партия, часть, отряд). С В.В.Квачко, видимо, следует согласиться, ибо было бы и впрямь наивно называть партизанскую войну новым явлением, даже если добавить к нему запредельное определение «мировая» (война всех со всеми).

Русская военная мысль, по мнению этого автора, различала три типа вооруженной борьбы в тылу противника:

1) Партизанская война, которая велась армейскими партизанскими отрядами в тылу противника вне тактической связи с боевыми действиями войск на фронте, но в соответствии с общим стратегическим замыслом операции. Именно формы боевого применения этих отрядов являются предшественницами современных специальных операций.

Вот какое определение партизанской войне давала «Военная энциклопедия» 1914 г.: «Партизанская война – представляет самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносящих вред противнику преимущественно в тылу... Народная война, хотя бы и веденная в тылу неприятеля, отличается от партизанской войны, поскольку шайки восставшего народа привязаны к своим родным местам, ведут войну на свой страх и риск».

2) Малой войной назывались обособленные действия небольших отрядов в промежутках между генеральными сражениями с целью нападения на небольшие части противника, несения сторожевой службы, сбора сведений о неприятеле, проведения фуражировок и т.п., проводимых при непосредственном взаимодействии с выславшими эти отряды частями. Эта форма военных действий впоследствии распалась на рейдовые действия в тылу противника, действия войск в полосе обеспечения, боевое охранение, разведку боем и др. и самостоятельное значение у нас утратила.

Малая война оставила в наследство термин «guerilla», который в переводе с испанского и означает «малая война» или герилья, как говорили наши предки при упоминании борьбы испанского народа против французов в 1809 – 1813 гг. Так, термин «guerilla warfare», под которым существовало понятие «партизанская война», с марта 1955 г. устойчиво вошел в американскую военную лексику в виде полевого устава. В июне 1965 г. он был заменен термином «Special Forces Operations» (операции сил специального назначения), и только затем – термином «Special Operations» (специальные операции).

3) Народная война – вооруженная борьба мирного населения с захватчиками. Под народной войной при этом понимались такие формы борьбы, как восстания, действия вооруженного народного ополчения по защите своих жилищ от грабежей и насилий, вооруженное противодействие мероприятиям оккупационных властей и т.п. В последней четверти XX столетия именно эта форма вооруженной борьбы в тылу противника стала основной и практически подменила собой боевое применение сил и средств регулярной армии.

Однако России, как патриотично замечает В.В.Квачко, принадлежит честь первооткрывателя и в теории, и в практике достижения военно-политических целей посредством проведения высшим военным руководством специальных действий в стратегическом масштабе.

Поскольку процесс идет и есть попытки его осмысления, то было бы неправильно отказываться от рассмотрения исторического опыта специальной борьбы, партизанской войны и контрпартизанских действий, учитывая непременную диалектическую связь исторического и логического, пусть даже если это – частный случай современной теории.

В 1999 г. коллектив авторов (Э.Абдулаев, И.И.Комарова, П.И.Нищев и И.Г.Старинов) выступили в журнале «Профи» № 12 под рубрикой «Малая война» с аналитическим обзором «Практика борьбы с терроризмом за рубежом», и обозначенная выше В.В.Квачко тема получила как бы дальнейшее развитие. При этом характерно, что авторы затронули, на наш взгляд, едва ли не главную проблему, утверждая, что сегодня во всех сферах, относящихся к политике, происходит активная и в то же время осознанная подмена понятий.

Авторы задаются вопросом, почему некоторым влиятельным политическим силам выгоднее вместо термина «малая война» употреблять термин «терроризм»? Ответ на него можно найти в стратегии ведения контрпартизанских мероприятий:

1. Победа над партизанами возможна исключительно политическими и дипломатическими методами. Практически неизвестны страны, в которых партизаны были бы разбиты (только. – Авт.) военной силой. Тогда как множество примеров можно найти, когда могущественные империи так и не смогли преодолеть сопротивления маленьких государств, где было поставлено на высокий уровень партизанское движение (сравните испанскую герилью против Франции; партизанскую войну в России 1812 г.; партизанскую войну, развернутую в СССР против Германии; действия вьетнамских партизан против США и т.п.).

2. Регулярные войска играют в контрпартизанских мероприятиях не первостепенную, но важную роль. На первое же место в них выходит создание эффективной агентурной сети. Это требует не только больших затрат, но и подготовки ее опытными специалистами.

3. Борьба правительства с партизанами вызывает негативную оценку общественности, тогда как борьба с терроризмом той же самой общественностью поддерживается.

Термин «малая война», отмечают авторы публикации, вышел из активного употребления еще до начала Второй мировой войны. Его сменили: партизанская война, повстанчество, национально-освободительное движение, движение Сопротивления, полувоенные операции и т.п. В известной степени об этом можно сожалеть.

Понятие «малая война» с методологической точки зрения могло бы выполнять роль общего по отношению к другим формам, которые можно было бы характеризовать как особенное и единичное.

«Непопулярность» понятия «малая война» объяснима. Известно, что многие бывшие колонии добились своей независимости не в последнюю очередь через партизанские войны. Естественно, что метрополиям развитие такой теории было совсем не нужно, даже вредно и опасно. Роль национально-освободительного движения не только принижалась, а намеренно искажалась. Если взять нашу страну, то на этой проблеме лежит печать трагизма. Среди теоретиков и практиков малой войны были видные октябрьские и послеоктябрьские политические деятели. В тридцатые годы все они, за малым исключением, оказались «врагами народа». Их судьба известна.

За рубежом для обозначения этого явления чаще всего использовался термин «повстанческая борьба» с той или иной ее окраской. Там по этому вопросу имеется достаточно обширная литература. Фондов этой литературы в публичных библиотеках России нет. Практика приобретения 2-3-х экземпляров всех книг по специальным темам, выходящих за рубежом, сложившаяся в первые годы Советской власти, со временем существенных изменений не претерпела. Однако использовалась она лишь для сравнительного анализа тактики и техники действий партизанско-повстанческих сил в современных условиях. Контрпропагандистская цель полностью исключалась. С этими источниками работал узкий круг профессионалов. С конца 80-х гг. литература на эту тему перестала приобретаться вовсе.

Остановимся на оценке афганской и чеченской войн с позиции «малой войны», задавшись вопросом, как пишут авторы, что могло бы не случиться, если бы к прогнозированию их развития и последствий подходили бы с учетом истории малых войн.

Использования термина «гражданская война» в Афганистане до падения там просоветского режима в нашей стране избегали, как могли. Термин «вооруженная афганская оппозиция» пробивался долго и трудно. До этого в ходу были в основном выражения: бандиты, душманы, моджахеды и т.п. Причина известна: господствовавшая в нашей стране идеология ошибочно и во вред себе утверждала, что только национально-освободительное движение марксистской окраски имеет право называться партизанским. Все иные движения, так или иначе, – бандитские. Такая позиция приносила громадный урон, умаляя возможности и силу реального противника. Поиск путей проблемы шел ложным и истощающим путем. Некоторые специалисты по тактике партизанской борьбы понимали эту грубейшую вульгаризацию действительности. В пределах своих возможностей они пытались повлиять на окраску оценочных характеристик, однако радикально ничего изменить было нельзя. Исторически повстанчество было «разноцветным»: антирабовладельческим, антифеодальным, крестьянским, красным, белым, зеленым и т.п.

Современное развитие событий в Чечне выглядит еще трагичнее, чем в Афганистане. Чеченцев в ходе вооруженного конфликта именовали и именуют как угодно: бандитами, фундаменталистами, сепаратистами и т.п. Все эти термины неправовые. На самом деле они на начальном этапе военной кампании являлись вооруженными повстанцами-сепаратистами. (Сегодня можно было бы вспомнить интернационалистов, воевавших на стороне республиканцев с фашистами в Испании. Или же добровольцев, прибывающих в Финляндию для оказания помощи в войне с Советским Союзом, российских добровольцев, воевавших на стороне сербов в Югославии. – Авт.) Признав их таковыми в установленном порядке с опорой на международное право, можно было бы действовать в соответствии не только с внутренними, но и международными законами. Сепаратизм, тем более вооруженный, осуждается любой страной мирового сообщества. Некоторые страны, как известно, несут громадные потери в борьбе с внутренним экстремизмом.

Вместо политических и экономических действий с опорой на закон федеральная власть выбрала в тот период наиболее ошибочный путь – военный, создав тем самым объективные условия размаха чеченского вооруженного повстанчества, массово озлобив коренное население.

Известно, что более или менее успешно вести борьбу с партизанскими силами могут лишь специальные войсковые формирования типа «коммандос», писал в своей работе «Повстанческая армия: тактика борьбы» С.Ткаченко. Их действия базируются на агентурной и разведывательной информации. Механизм такой борьбы был достаточно хорошо отработан органами государственной безопасности нашей страны в послевоенное время при борьбе с политическим бандитизмом в западных областях Украины, Белоруссии и в Прибалтике.

В целом информация об этом опыте закрыта. Отдельные мемуарные источники не раскрывают главного – механизма управления при подготовке и осуществлении специальных операций по ликвидации бандформирований и бандбоевок.

Если горькие уроки прошлой деятельности профессионально не изучаются, не делаются практические выводы, то, как свидетельствует история, в аналогичных или сходных по обстановке ситуациях последствия бывают более трагичными.

Буденновск, как известно, не стал последним в цепи трагедий чеченской эпопеи. Яркое и дерзкое событие, осуществленное вооруженными повстанцами-сепаратистами, безусловно, найдет свое отражение в трудах историков, других источниках. Но это будет мрачная страница истории государства Российского.

Если обратиться к «чеченской войне», то повстанцы, овладев в совершенстве методами информационной войны, ежедневно и основательно загружали выгодным им пропагандистским и дезинформационным материалом федеральное телевидение и радио, а также мировые средства информации. Информация, поставляемая федеральными службами, выглядела бледно, беспомощно, противоречиво, а порой анекдотично. Большинство журналистов, чтобы иметь возможность вновь и вновь появляться в отрядах и на базах повстанцев, без меры прославляли главарей сепаратистов, именуя обычного ополченского взводного «командующим фронтом». Пройдет немного времени – и отдельных журналистов придется выкупать, как попавших в заложники. Но это будет потом. А до поры до времени они были заняты созданием и распространением мифов о боевых возможностях сепаратистов.

Надо отдать должное: отдельные руководители чеченского повстанческого движения проявили себя не только как незаурядные личности, но и одаренные партизаны в лучшем понимании этого слова. Такое обстоятельство, как подчеркивается в изданной в 1998 г. в Минске хрестоматии «Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений», слишком важно, и не учитывать его нельзя. Механическое распространение на них норм уголовного преследования идет себе же во вред. Известно, что батька Махно не раз метался из стороны в сторону, часто оголяя фронт, но никто не удосужился возбудить против него уголовное дело. Принято считать, что политические вопросы решаются политическими методами.

Не следует думать, что историческое невежество в отношении последствий малых войн свойственно только нашей стране, нашим государственным деятелям. Нет, это не так. Американцы, как известно, получили жесточайший урок во Вьетнаме. Даже термин возник – «вьетнамский синдром». Но не прошло и 20 лет, как они с «миротворческой миссией» попали впросак в Сомали. Полицейская функция провалилась. Понеся крупные моральные и материальные потери, все более и более удаляясь от первично поставленных целей, они были вынуждены с позором уйти из страны.

Возмездие за террор силы (терроризм как ответная реакция на террор) со стороны понесших немалые человеческие потери стран с использованием экстремистских (диверсионных) способов могут вызвать трагедии там, где их вовсе не ожидают. Об этом красноречиво свидетельствуют события 11 сентября 2001 г. в США и последовавшие за ними крупномасштабные акции в Афганистане против талибов, действия палестинских камикадзе против израильтян и т.д.

Партизанская война, равно как и контрпартизанские действия, как неизменный компонент подавляющего большинства войн и вооруженных конфликтов со всеми своими закономерностями развития, с поразительным постоянством ускользает из области научных исследований. Во всяком случае, в нашем государстве он до сих пор никак не вписан ни в военную доктрину, ни в законодательство.

На деле же партизанская война – обоюдоострое оружие, одинаково эффективное как в обороне, так и в наступлении, становится инструментом в руках сепаратистов, различного рода экстремистских организаций. То, что возвышенное понятие «партизан» легко превращается в уничижительное понятие «бандит», свидетельствует, что мы имеем дело с очень непростым явлением. И кому-то, вероятно, даже выгодно, чтобы все по-прежнему оставалось за рамками и науки, и закона.

Показательна в этом плане умышленно искаженная история партизанской борьбы в годы Великой Отечественной войны, с которой до сих пор не снят идеологический и пропагандистский флер. Исправить это положение нас обязывает сегодняшняя действительность. Диктует это необходимость контрпартизанской борьбы с сепаратизмом, важность обеспечения внутриполитической безопасности и стабильности государства. В этом плане одной из актуальных проблем является историко-теоретическое осмысление самого явления, в частности чекистско-войскового его характера.

Нельзя не отметить постоянное пристальное внимание к вопросам теории и практики партизанской войны и контрпартизанской войны за рубежом, нашедшее отражение в учебных материалах спецшкол, уставах, наставлениях и инструкциях вооруженных сил, диверсионно-разведывательных формирований войск специального назначения. Там исходят из того, что партизанская война будет развертываться на территории противника силами местного населения. Партизанские действия будут финансировать, ими будут руководить из-за рубежа. Наглядное подтверждение этого тезиса – внутренний вооруженный конфликт в Чечне.

При планировании мероприятий оборонительного характера военные командования многих армий в соответствии с военными доктринами своих государств напрямую связывают действия своих сил специального реагирования с партизанскими действиями, партизанской войной.

Считается, что партизанскую войну будут вести специально сформированные части и подразделения при поддержке всего населения. Для слабых или терпящих поражение государств партизанская война может быть важнее, чем вооруженная борьба их регулярных армий.

Повышенный же интерес зарубежных исследователей к партизанской борьбе был вызван в первую очередь политическими и военными факторами. Так, англичане Ч.О.Диксон и О.Гейльбрунн в своем труде «Коммунистические партизанские действия», переведенном в нашей стране еще в 1957 г., писали: «Наша собственная армия должна быть обучена методам борьбы с партизанами. Мы видим, как дорого заплатили немцы за то, что заблаговременно не создали организацию для борьбы с партизанами. Нам нет необходимости проходить через все это вновь. Что нам нужно, так это устав по ведению антипартизанской войны, а также соответствующая подготовка солдат и офицеров. Мы должны учиться на ошибках немцев и извлекать пользу из их опыта». Заметим, что такие уставы к настоящему времени разработаны и действуют во многих армиях, за исключением нашей, российской.

Особенно возрос интерес к изучению борьбы советских партизан в связи с ростом национально-освободительного движения в Азии, Африке и Латинской Америке. При этом западные военные специалисты сосредоточили основное внимание на исследовании средств, форм и методов контрпартизанских карательных действий, с тем чтобы использовать данный опыт для подавления национально-освободительного движения. Наряду с разработкой теории борьбы с партизанами и повстанцами развертывается широкая подготовка кадров, изготавливаются специальные средства, комплектуются формирования для ведения контрреволюционных войн. В районах, где для реакционных сил складывалась кризисная ситуация, западные державы, и прежде всего США, шли на прямое военное вмешательство, подавляя ростки движения Сопротивления.

Социалистические страны в свою очередь оказывали всемерную поддержку движениям Сопротивления, помогая зарубежным партизанским силам в национально-освободительных и гражданских войнах.

Помощь сотрудников спецслужб социалистического лагеря выражалась в следующем: подготовка кадров из числа зарубежных патриотов для партизанской борьбы, материально-техническое обеспечение партизан и повстанцев, разработка и внедрение эффективных средств и способов борьбы, организация контрразведывательного обеспечения партизанских формирований и т.д. Сотрудники спецслужб назначались советниками, консультантами и инструкторами в штабах партизанского движения, в партизанских формированиях, руководителями и преподавателями учебных пунктов местных партизанских сил, а при определенных условиях входили в состав организаторских групп, забрасываемых в тыл противника для развертывания партизанской войны.

Выполняя постановления ЦК КПСС по оказанию помощи прогрессивным силам в революционном движении, СССР являлся опорным пунктом «для прогрессивных сил, ведущих борьбу за национальное освобождение и социальные преобразования».

Возможность изучать природу и характер войны между регулярной армией и иррегулярным противником появилась у отечественных исследователей в 60-х годах. Военные действия сторон на территории Южного Вьетнама освещались непосредственно с самого их начала в таких журналах, как «Военная мысль», «Военно-исторический журнал», «Военный вестник». Авторы этих публикаций старались понять причины неудач американских войск. Вместе с тем эти работы были чрезмерно идеологизированы, что не позволяло извлечь в полной мере ошибки и уроки обеих сторон.

Некоторые аспекты внешнеполитической деятельности США в отношении Вьетнама, а также примеры героизма вьетнамского народа в борьбе против американской армии нашли отражение в сборниках материалов и отдельных брошюрах.

Период 70 – 80-х годов стал самым значительным по количеству и качеству подачи материалов, посвященных противоборству регулярных войск США и СССР с иррегулярным противником. Связано это, прежде всего, с началом войны в Афганистане.

Описанием войн во Вьетнаме и Афганистане занимались в этот период многие авторы. Значительными для понимания действий иррегулярных сил, контрпартизанских действий стали работы участника Великой Отечественной войны В.Н.Андрианова.

Определенный интерес для исследователей представляла работа участника движения Сопротивления американским войскам полковника Ф.Ньюана, в которой автор осветил положения теории «народной войны».

Начиная с 1990 г. политические события, происходящие в стране, позволили более пристально взглянуть на процесс вооруженной борьбы регулярных армий против иррегулярных войск. Появились аналитические статьи в различных периодических изданиях, труды, рассматривающие историю конфликтов после 1945 года. Под общей редакцией В.Богданова сотрудниками Военно-научного управления ГШ ВС РФ был выпущен труд, подробно рассматривающий боевые действия советских войск на территории Афганистана.

Определенный вклад в исследование теории вопроса противоборства регулярных и иррегулярных войск в истории войн современности внесли сотрудники Института военной истории МО РФ В.Богданов, С.Осадчий и В.Терехов. Их работа «Армия и внутренние войска в противоповстанческой и противопартизанской борьбе», к которой мы еще обратимся, представляет собой серьезный анализ накопленного мирового опыта локальных войн, стремление показать сущность партизанской и повстанческой борьбы как военных действий.

70 – 90-е годы стали самыми плодотворными для западных исследователей. Глубокому анализу подвергли вьетнамскую войну В.Вуди, В.Томпсон. Они исследовали причины возникновения очага напряженности в регионе и роль в этом конфликте США. Определенный интерес представляет монография А.Кремпиневича, который доказывал, что вьетнамскую кампанию американцы могли бы выиграть, если бы применяли правильные методы.

Отдельные авторы в своих трудах попытались доказать, что войну во Вьетнаме вообще нельзя было выиграть. Они приводили в качестве доказательств специфические условия территории Южного Вьетнама, противостояние всего коммунистического лагеря, неправильные действия армии Сопротивления Южного Вьетнама и др.

Немалое место занимает зарубежная историография войны в Афганистане. Отдельные работы содержат ряд глубоких наблюдений и серьезных практических выводов.

Несмотря на большой объем публикаций, уроки мирового опыта как партизанской, так и контрпартизанской борьбы до сих пор в России не изучены.

В этой связи наша работа преследует цель хотя бы фрагментарно рассмотреть мировой и отечественный опыт партизанской борьбы, а также теоретические положения и практические меры ряда зарубежных государств по подавлению партизанского движения на основе анализа и обобщения исторического опыта прошлого и позапрошлого столетий.

Фактологической основой для данной книги послужили материалы Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского военного государственного архива (РВГА), архивов краевых и областных организаций, документальных фондов Центральных музеев ФПС и МВД, а также труды на военно-исторические темы, записи бесед с ветеранами.

В работе используются только открытые, ранее опубликованные источники, наличие значительного количества которых позволило в историческом плане рассмотреть сущность партизанской войны как явления, присущие ему звенья и противоречия, выявить положительные и негативные моменты руководства и другие вопросы, связанные и с противодействием партизанскому движению, которое, собственно, является «обратной стороной медали» в том смысле, что одно с другим неразрывно связано.