Пассажир дальнего плавания

Глава первая

В последний раз с берега донесся крик:

— Яшка, воротись!

Но лодка уже обогнула мыс, и теперь ничто не мешало Яшке продолжать плавание.

Впереди раскинулось просторное море. Волны торопливо катились одна за другой, и каждая как будто хотела обогнать бегущую впереди.

Яшка налег на левое весло и тремя гребками развернул лодку так, чтобы она шла по волнам. Затем он плюнул на палец, поднял его и стал ждать, с какой стороны будет холодить кожу на пальце.

Ветер дул с берега. Стало быть, тем скорее Яшке удастся добраться до места. Но когда мальчик взглянул на берег, то поколебался в своем решении. Там на камне стояла мать и грозила кулаками. Голоса ее не было слышно, но Яшка знал, о чем кричала ему мать. Если он немедленно не вернется, — она задаст ему. А возвратиться он не мог. Он должен выйти в море и наловить рыбы больше, чем соседский Колька. Подумаешь, привез вчера двенадцать пикшуев и хвастает. Эка невидаль, да и пикшуи-то крохотные. Вот Яшка сегодня надергает самых крупных. Уж он утрет кос этому хвастуну Кольке!..

Набежавшая волна ударилась в корму лодки, и брызги воды плеснули мальчику на лицо и на руки. А как грести мокрыми руками? Вмиг натрешь на ладонях пузыри.

Полами куртки Яшка насухо протер рукоятки весел и ладони.

Берег удалялся. Вот справа выдвинулся высокий обрывистый мыс. Там, за мысом, впадает в море река Тихая. Еще правее между холмами залегло яшкино село; оно тоже называется Тихое. За селом лес, вот как ровненько стоит, будто под гребень причесан, в одном только месте шапкой поднялся. Ох, и грибов же на том месте! А село — словно на ладони, можно все избы пересчитать. Вон Бородкиных изба, новенькая, беленькая. А вон в прошлом году построены, эти уже потемнели. Раз, два, три… Да, почитай, полсела новых. Недаром Тихое на всю округу славится. Ладное село! Влево от реки протянулся низкий берег с песчаными холмами. А вот открылась Чуркина гора. Напротив этой горы как раз хорошо бралась рыба. Туда-то и лежал яшкин путь.

Мальчик греб изо всех сил и рассчитывал в уме, как быстро нужно ему управиться, чтобы на обратном пути его не захватило отливным течением, к тому же ветер дул с берега, так что, задержись Яшка, выгребать обратно было бы нелегко.

Стая чаек парила над лодкой. Птицы внимательно следили за каждым движением мальчика и кричали при этом так, словно они уже делили между собой яшкину добычу.

— Ту! — крикнул Яшка, но чайки не обратили никакого внимания на его окрик. Только одна сделала петлю вокруг лодки и, возвратясь, застыла в падете над его головой.

Яшка притворился, будто чайки ему нипочем, и стал смотреть вперед — не показалась ли веха[1]. Наследственный рыбак, он знал, как на поддеве мечется в воде рыба, сильная и скользкая, как она норовит вырваться на свободу из цепких рыбачьих рук. До чего глупая эта треска! Попадается на такую нехитрую снасть: веревка, грузило и большой крючок, у которого спинка сделана похожей на серебряную рыбку. Бросай поддев на дно и дергай вверх-вниз, — вот и вся техника.

Мечтая, Яшка не заметил, как проскочил веху. Что ж, надо поворачивать.

Грести стало гораздо труднее. Лодка шла теперь поперек волны, и ее здорово раскачивало.

Чайки забеспокоились. Они вдруг неистово закричали, словно встревоженные тем, что рыбак свернул куда-то с правильного пути.

Яшка усмехнулся: хитрые эти птицы чайки…

Наконец показалась веха. Мальчик убрал весла и, размотав поддев, опустил его за борт. Когда грузило ударилось о грунт, он подобрал чуть-чуть лесу и начал дергать: вверх-вниз, вверх-вниз. Внезапно поддев отяжелел.

Яшка быстро выбрал лесу. У поверхности воды блеснул чешуей первый пикшуй: серебряный, с черными полосами на боках, красивый, но что из того? Яшка мечтал о крупной рыбе, чтобы Колька ни про одну не мог сказать: «И я этаких поймал!» Интересно будет, когда вернется Яшка домой и выложит перед ребятами свой улов — полюбуйтесь! Так ему, Кольке, и надо. Пусть знает, перед кем задирает нос. Подумаешь, наловил дохлой мелюзги…

Мальчик снял пикшуя с крючка и отпустил его обратно за борт.

Какой крик подняли чайки! Они галдели, метались, точно негодуя. Самая отчаянная камнем бросилась в воду в погоне за пикшуем, но рыба уже скрылась под водой.

Яшка всё дергал поддев. Он вытащил еще несколько пикшуев, но и этих отпустил обратно. Казалось, чайки сейчас заклюют его с досады.

Лодка мерно раскачивалась на волнах, и вдруг поддев рвануло так, что мальчик едва не вылетел за борт. Каким-то чудом удержал он в руках лесу, успев обернуть ее два раза вокруг уключины. Вряд ли это ударила волна. Но почему леса так внезапно ослабела? Яшка проверил — подергал за нее снова. Ничто не держало. Он хотел было размотать снасть, но в тот же миг ее рвануло опять.

На этот раз лодка чуть-чуть не перевернулась. Яшка всё понял. Без сомнения, на поддев поймалась большая рыба. Мальчик знал не один случай, когда рыбаки ловили на поддев огромных рыб. С трудом они подтаскивали рыбу под борт и глушили ее веслами. Так то были мужчины. Что же делать Яшке? У него и сил не хватит подтянуть рыбу к борту.

Пока он раздумывал, леса снова ослабла. И вот тут-то Яшка сообразил: рыбу нужно подтягивать именно тогда, когда леса ослабевает. Решено и сделано! Он быстро подбирал слабину снасти, чувствуя уже по толчкам, как рыба буйствовала в воде. И в воображении Яшки она представлялась чуть ли не китом. Что будет с Колькой, когда он увидит такую рыбину?

Лодку бросало и дергало всё резче и сильнее. Яшка то и дело выглядывал за борт, но в прозрачной зеленой воде еще ничего не было видно. Пот крупными бусинами выступил на яшкином носу. Мальчика трясло от нетерпения; он едва удерживал снасть, накинутую петлей на форштевень[2], и ждал появления рыбы. Но рыба не показывалась. Она бешено металась где-то в глубине и рвала лесу.

Прошел час, а может быть и больше. Яшка ни за что не хотел отпускать свою добычу. Мало-помалу он всё выбирал снасть, и вот за бортом у самой поверхности воды мелькнуло что-то серебристое. Это был палтус, огромный, длиной с пол-лодки. Ну и палтус! Он бился на поддеве, поворачиваясь то своей темнобурой стороной, то серебристо-белой. Такого палтуса можно поймать один раз в сто лет! Смотреть на него соберутся не только мальчишки, а всё село. Колька теперь навсегда признает над собой яшкин верх.

Но нечего было и думать втащить такую рыбину в лодку.

Маленький рыбак действовал самым решительным образом. Он накрепко привязал лесу и взялся за весла.

Изо всех сил греб Яшка к берегу, а палтус тащил лодку в другую сторону. Рыба оказалась сильнее. Кормой вперед лодка медленно уходила всё дальше в море. Был миг, когда мальчик хотел уже перерезать лесу и отпустить добычу, но это только один миг. И Яшка за это даже выругал себя. Пусть, пусть палтус тащит лодку хоть до самого горла Белого моря, всё равно он изнурит и одолеет рыбу.

А страх не проходил. Яшка всматривался в берег и не узнавал его. Не было видно ни села, ни Чуркиной горы, ни знакомых холмов. Куда ни глянь, — берег, низкий, пустынный, чужой.

Чайки давно перестали преследовать рыбака. Они уже не надеялись, видимо, полакомиться рыбой. Лишь одна птица, особенно упорная, еще парила над лодкой, но скоро и она, описав в воздухе большой круг, улетела к берегу. На лету чайка крикнула как-то очень протяжно и тоскливо. И этот птичий крик напомнил мальчику последнее предупреждение матери: «Яшка, воротись!»

Будто она знала, что с Яшкой случится такое. А теперь, поди, тревожится, у соседей пороги оббила: «Выйти бы за ним надо, выйти бы надо. Уж я ему, такому-сякому, как вернется!.. Хоть и один он, единственный мужчина в доме!» Но тут же Яшка представил себе колькину физиономию с его наглыми глазами. Как будет смеяться над ним Колька, если он возвратится без рыбы! И потом, рыбачил Яшка не только ради мальчишеской затеи. Приволочет он палтуса домой, так мать и наварит и нажарит. А ходил он по рыбу впервой, что ли?

Яшка крепче привязал к лодке палтуса, уселся на кормовую банку[3] и опустил в воду весло так, чтобы оно действовало наподобие руля.

— Но, пошел! — весело крикнул Яшка рыбе. — Давай к берегу!