Пассы во тьме

Пассы во тьме

Я пробежался пальцами по струнам, и они издали странный дребезжащий звук, подхваченный и унесённый прочь озорным ветром. Звучание показалось довольно приятным, и я попробовал повторить его ещё пару раз, поднявшись к самому высокому тону, едва ощутимому ухом. Однако однообразие утомляет, поэтому я взял банджо в руки. Конечно же — это было не банджо, но инструмент весьма его напоминал, и я не стал изощряться, выдумывая собственное название. Банджо — так банджо, но звук, надо сказать, намного проникновеннее.

Теперь щипок и струны исторгли протяжный горестный стон, запетлявший среди густой травы, где все мы лежали. Не знаю, откуда пришло умение, но пальцы легко ласкали тонкие нити, похоже, сделанные из серебра. Мелодия, тягучая и печальная, повисла над нашей небольшой группой, и я почти мог рассмотреть полупрозрачные крылья, на которых она кружила над головой. Откуда-то, изнутри, пришли слова, и я немедленно выпустил их наружу:

Илья приподнял голову, позволив разглядеть его, отливающие желтизной, глаза и внимательно посмотрел на меня. Одной рукой он упирался в подушку свежесорванной травы, а другой, абсолютно механическими движениями, ласкал обнаженную грудь Гали, отдыхавшей рядом. Та бесстрастно воспринимала ласку и отстранённо смотрела в высокое небо, по которому медленно плыли белые, с оранжевым отливом, облака. Длинными тонкими пальцами она перебирала локоны Ильи, причём, было похоже, что эти изящные пальчики вот-вот выдерут порядочный клок волос.

Ольга перевернулась на бок и бросила на меня равнодушный взгляд своих кошачьих глаз. На смуглом лице не отразилось ни единой искры, какого-либо чувства, и оно казалось прекрасной маской, вырезанной из тёмного дерева. Пальчики, с неправдоподобно острыми коготками, унизанные целой гирляндой золотых колец, плавно поднялись к голове и взъерошили копну чёрных, словно уголь, волос. Так же медленно рука опустилась вниз, и Ольга вновь легла на спину. Таким образом, мне давали понять, насколько в данный момент её ничего не интересует.

Видимость, конечно же. Я отлично понимал, какие жуткие демоны мщения притаились под маской бесстрастного покоя, но точно знал: там они и останутся, если только… Нет — останутся навсегда, вместе с воспоминаниями.

Наташа, единственная из девушек, выглядела живым существом, при этом не делая ни единого движения. Лицо её лучилось, непонятной мне, энергией, а зелёные волосы летели по ветру, временами открывая обнажённое, по пояс, тело. Огромные тяжёлые груди, с небольшими сосками, казалось, стали ещё больше, но — странное дело, её это совершенно не портило. Что происходило с Наташкиной грудью, оставалось для меня загадкой, но какой-то смысл в этом определённо присутствовал.

Чёрные бездонные глаза насмешливо посмотрели на меня и алые чувственные губы изогнулись в усмешке:

— Откуда у хлопца испанская грусть?

Ирония. Уже хорошо. По крайней мере, никто не упрекает нас в прежних проступках и не желает мгновенной смерти.

Я надломил левую бровь, стараясь изобразить недоумение и провёл длинным ногтем мизинца по самой тонкой струне, вынудив инструмент рыдать от горя. Когда стон стал невыносимым, я оборвал его.

— Нет, в самом деле, какого чёрта ты изображаешь сосуд скорби? — жёлтый отблеск в глазах Ильи стал ещё сильнее и он, едва заметным движением, сжал Галин сосок, — можно подумать, ты ещё способен интересоваться окружающим или как-то адекватно реагировать на происходящее. Сдаётся мне, ты вполне удовлетворён самим собой.

— Как Нарцисс, — едва слышно проворчала Ольга.

Галя вонзила когти в пальцы, сжимающие её сосок, одновременно изо всех сил дёрнув обидчика за волосы. Намёк был понят и безобразие прекратилось.

— Ты хочешь сказать, тебе есть дело до окружающих? — я обескураженно посмотрел на Илью, — но они же все, просто ходячие мертвецы. Если не сегодня — значит завтра, но им всем придёт конец.

— А ты, значит — вечен? — Илья рассмеялся и поднялся на ноги, — с тобой, стало быть, никогда ничего не сможет произойти?

Это был вопрос, над которым стоило подумать, и я добросовестно его обдумал, машинально перебирая пальцами струны. Известно: любое живое существо бессмертно, в данный конкретный момент времени, а уж какая фигня произойдёт через мгновение…Впрочем, у некоторых означенное мгновение растягивается до бесконечности. Ухмыляясь невысказанным мыслям, я заиграл быструю мелодию, резко отличающуюся от предыдущего сочинения. Слова летели наружу, одно за другим, складываясь в бодрый мотивчик:

— Интересная концепция, — заметил Илья и посмотрел мне за спину, — это ещё что такое?

Я отшвырнул банджо в траву, и оно жалобно вскрикнуло, видимо ударившись о какой-то, невидимый камень. Серебряный плач лопнувших струн ещё долгое время висел в воздухе, перемежаясь лишь всхлипыванием ветра.

Все внимательно смотрели на какую-то хрень за моей спиной, и я неторопливо обернулся, отыскивая объект их напряжённого интереса. Взгляд пробежался по бескрайнему полю серо-зелёных трав, чьи камышевидные верхушки запросто могли достичь подбородка; по рядам полуразрушенных строений, превращённых временем в пологие холмы; по жирной полосе чёрного дыма, который поднимался откуда-то из-за горизонта и упирался…

— Что это? — ещё раз повторил Илья и все повернулись ко мне, будто я превратился в средоточие истины.

— Лапута, — я пожал плечами, — как это ещё можно назвать?

По небу величаво плыл самый настоящий остров — идеально круглая плита, способная накрыть небольшой город. Это впечатляло. Плоское дно, на первый взгляд, показалось серо-зелёным и лишь несколько позже я сообразил, это — отражение земли в гладкой зеркальной поверхности основания острова. Точнее не острова, нет. Замок, воздушный замок — вот что это было!

На плоской плите основания возвышались изящные белые башни, чьи шпили, казалось, стремились пронзить купол неба. Башни соединялись ажурной паутиной переходов, сплетавшихся в причудливые арабески. Деревья, заполнявшие всё свободное место, обрамляли постройки яркой зеленью, довершая прелестную картину, как изящная рамка дополняет шедевр живописца. Это было всё, что я сумел рассмотреть.

— Что такое Лапута? — спросила Ольга и вопрошающий взгляд безмолвной Гали, показал то, что она пребывает в таком же недоумении.

Наташа коротко хихикнула, а Илья насупился. Странный комплекс вины за промахи наших спутниц. Удивительное поведение, особенно если учитывать его собственные провалы в памяти. Меня, во всяком случае, это не очень беспокоило — всё шло своим чередом: на место старых знаний и умений приходили новые. Более того, сам Илья постепенно изменялся, словно адаптируясь к новым условиям и это, в отличии от странных метаморфоз Наташи, мне очень нравилось.

— Это — совсем не важно, — как можно мягче, произнёс я, — проблема не в этом. Необходимо срочно решить, как поступим.

— Никак, — безапелляционно заявила Галька и рассеянно зевнула, — всё в полном порядке и суету устраивать незачем.

Я машинально провёл рукой по груди и перевёл взор на медальон, расположившийся на Галиной груди. Крайне любопытно — я не слишком часто задумываюсь над этим, но как же сильно изменился характер каждого из нас с тех пор, как… В общем, за последнее время. Та же Галя, раньше была совершенно иной. Или нет? Чёрт, я уже и сам не уверен в этом. А то, что присущее ей любопытство исчезало могло быть, всего-навсего, признаком взросления.

— Боюсь, суету устроим вовсе не мы, — заметил я, продолжая разглядывать приближающийся замок, — если я что-то понимаю в этой жизни, то это НЛО появилось здесь совсем неспроста.

— Дым, — ровным голосом сказала Наташа, — как только задымило селение — сразу же прилетела Лапута.

— Значит, кому-то следовало быть осторожнее. — резонно, но с некоторым запозданием, проворчал Илья, не уточняя, кто именно должен был проявить осторожность.

Но, в чей огород швырнули булыжник, было ясно и так. Реакция последовала незамедлительно: Ольга повернула к нему лицо и в её жёлтых глазах сверкнула молния. Губы разошлись, обнажая ровные белые зубы с острыми клыками и выпустили наружу едва слышное шипение. Не стоило парню провоцировать нашу кошечку. После смерти…В общем, после известных событий, девушка легко слетала с катушек и чем оканчиваются подобные разговоры я уже знал, поэтому поднял вверх сжатый кулак.

— Всем заткнуться! — они немедленно заткнулись, — ещё раз — и я не буду ограничиваться словами.

— Мы ещё не решили, что будем делать, — как ни в чём не бывало, заметила Наташа и ткнула пальцем вверх, — а у нас, между прочим, гости.

Точно. От летающей хрени отделилась тонкая белая чёрточка и неторопливо спускалась вниз, оставляя за собой едва различимый дымный след.

Я, всё ещё пребывал в раздумьях, но внутреннее знание, которое всегда было со мной, подало свой голос. Можно было ничего не бояться. Небольшая подготовка, чтобы всё не закончилось раньше времени и можно начинать веселье.

— Значит так, — сказал я, глядя, как чёрточка стремительно превращается в ослепительно белое полено, с круглым стеклянным колпаком впереди, — мы — странники, наша летательная машина сломалась вчера, и мы шли наугад, пока, сегодня утром, не заметили столб дыма.

— Я — пас, — отрезала Наташа и в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснила, — я остаюсь здесь и участвовать в ваших играх не собираюсь. Хватит с меня вчерашнего.

Её лицо омрачила тень, а глаза ещё больше потемнели. Ну и ладно, хорошо хоть без надоевших проповедей.

— И как же мы объясним твоё нежелание лететь с нами? — я произносил слова медленно, стараясь не давать волю ярости, зародившейся в ответ на этот неожиданный демарш, — думаю, что наши гости этого просто не поймут.

— Пусть тебя это не слишком беспокоит, — озорная улыбка стёрла тень с её лица, и Наташа вскочила на ноги, позволив изумрудным волосам дождём обрушились на землю, — я сама решу эту проблему.

Как бы она не собиралась поступить — ей следовало поторопиться: летательный аппарат приблизился к нам, повиснув над травой, и я мог рассмотреть силуэты людей за прозрачным колпаком. Обернувшись, я увидел, как Наташкины глаза затянуло серебристой изморозью, а лицо утратило обычный золотистый отблеск и словно выцвело. Ещё мгновение и я, с некоторым удивлением, обнаружил, что могу видеть колышущиеся стебли травы сквозь тело девушки. Минула ещё секунда.

— Она исчезла, — констатировал непреложный факт Илья и поинтересовался у меня, — как это у неё получилось?

— Нет времени выяснять, — я лихорадочно приводил себя в порядок, — а вы какого стоите? Так и собираетесь идти?

Три пары раздражённых глаз сверкнули на меня. Что делать, за последние время все здорово расслабились и необходимость входить в какие-то определённые рамки могла рассердить кого угодно, даже не столь раздражительных персон, как мои спутники. Тем не менее они постарались и очень скоро передо мной стояли три совершенно других человека. Впрочем, мне, хорошо знающему их внутреннее содержание, было всё равно — я по-прежнему видел перед собой членов своего прайда — льва и двух молоденьких львиц.

— Доволен? — злобно поинтересовалась Ольга и я кивнул головой, никак не отреагировав на её тон.

Но я его не забыл. Тем не менее у неё, по-прежнему, был лимит на поступки, за которые остальные уже получили бы трёпку. Но однажды моё терпение лопнет или же поутихнет чувство вины за совершённое.

Летающий корабль, издав тонкий свист, опустился среди высоких стеблей травы и замер. Илья сделал было шаг вперёд, но я подал ему едва заметный знак, и он остановился. Девушки невозмутимо ожидали развития событий. Что в них было хорошо — так это спокойствие в критических обстоятельствах. Иногда я им даже завидовал.

Совершенно беззвучно в бортах аппарата отворилось не менее десятка отверстий, откуда, как чёртики из коробки, вынырнули люди в блестящих на солнце, доспехах. У каждого за спиной виднелась рукоять меча, а в руках они сжимали нечто, весьма напоминающее арбалеты. Оружие было недвусмысленно направленно в нашу сторону.

В этот момент я в очередной раз убедился, насколько быстрее в случае опасности соображают именно львицы. Илья напряжённо размышлял, как ему поступить, я просто наслаждался глупостью происходящего, а девушки синхронно взвизгнули и спрятались за наши спины. Естественно — нам ничего другого не оставалось, как мужественно шагнуть вперёд, защищая их.

Защитить их!

Эти слабые, беззащитные создания!

Солдаты стояли неподвижно, обступив нас полукругом и не опускали оружия. Глаза каждого решительно блестели в прорези шлема, но никто ничего не предпринимал. Все, определённо, чего-то ждали: приказа? Гласа с небес? Второго пришествия? Ага, вот.

Из недр летающей посудины выбрался пожилой мужчина огромного роста и богатырского сложения. Густые седые волосы были собраны в длинную косу, а седые же усы, свисали ниже подбородка. Жуткий, но уже давно заживший шрам, пересекал левую щёку, начинаясь от надбровной дуги и уходя на шею. В руках великан сжимал странное приспособление, состоящее из длинной трубы, с утолщением на конце и небольшого ящичка.

— Странный у него пылесос, — пробормотал Илья, — и что он им собирается делать?

— Почистить пыль с твоей задницы, — я чувствовал, как ярость захлёстывает меня, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на этих идиотов с арбалетами, — у них не положено ходить с пыльными задницами.

Галя хихикнула.

Мужчина подошёл к краю цепи арбалетчиков и поднял дуло своего агрегата, направив его в нашу сторону. Ноги мои напряглись для прыжка, но чувство, предупреждающее об опасности, по-прежнему, безмолвствовало. Стало быть — это не оружие. Приспособление загудело, исторгнув из сопла сноп разноцветных лучей.

— Может они измеряют радиацию? — голос Ольги был едва различим.

— Не знаю, — ответил я, с трудом убирая раздражение из голоса, — вообще-то не очень похоже.

Строгое выражение сползало с лица мужчины, все его шрамы и морщины расслабились, а на губах появилась слегка растерянная улыбка. Он дал отмашку арбалетчикам, и солдаты опустили оружие. Каждый закрепил арбалет на бедре и отставил ногу в сторону, приняв некое подобие стойки вольно. В то же время, было заметно, каждый из них остаётся напряжённым, словно натянутая струна. Однако, судя по всему, конфликтной ситуации нам удалось избежать.

— Приветствую вас, неизвестные мне странники, — пророкотал исполин приветственную фразу, — на земле Окраинного княжества. Прошу простить за вынужденные меры безопасности: вы и сами должны знать, насколько они необходимы, в наше сложное время.

— Мы, в свою очередь, приветствуем вас, — чертыхаясь про себя, таким же высокопарным штилем, откликнулся я, — и нисколько не обижены на подобный приём. К сожалению неисправность нашего аппарата помешала нам своевременно прибыть на территорию княжества, вынудив передвигаться подобным образом.

— Неисправность? — нахмурился мужчина и его шрам побелел, — уж не демоны ли имели отношение к этому событию?

Демоны?! А это ещё кто? Я ощутил острый дефицит информации. Галя подошла ближе и словно обессилев, опёрлась на мою руку. Желание, владевшее ею, обожгло мою кожу, но, к сожалению, пока я ничем не мог ей помочь. Может быть, после. Скорее всего, после.

— Почему вы так решили? — изобразил я удивление, проклиная старого придурка с его велеречивостью, — у вас есть основания предполагать подобное?

— Вы не могли не заметить этот столб дыма, — великан махнул рукой в сторону чёрного колышущегося столба, подпирающего небеса, — наши разведчики доложили, одно из пограничных селений полностью уничтожено. Причём характер смертей говорит о том, что имела место очередная вылазка демонов.

— И насколько часто это происходит в ваших местах? — с тревогой в голосе, поинтересовалась Ольга.

По лицу мужчины скользнула угрюмая тень.

— К моему сожалению, достаточно часто, дабы держать нас в постоянной тревоге, — он потёр свой шрам, отчего тот приобрёл фиолетовый оттенок, — последнее время они прорываются всё чаще и чаще, а их действия носят всё более наглый характер. Однако уничтожить целый форпост, где проживало не менее полусотни опытных бойцов…

Он смолк, покачивая головой.

Ну это же надо — целый форпост! Пятьдесят опытных бойцов! Галя бросила на меня мгновенный взгляд и облизнула губы острым язычком. Одновременно я перехватил осуждение на физиономии Ильи.

Вдруг гигант спохватился и резко дёрнул головой, точно пытался рассмотреть что-то под своими ногами.

— Я приношу свои глубокие извинения, — было похоже, говорил он от чистого сердца, — что не представился странникам при встрече. Моё имя — Сарж и я состою в должности начальника службы разведки, при дворе князя.

Я представился сам и назвал своих спутников, не забыв прибавить каждому дворянский титул. В подобных примитивных обществах отношение к знати всегда даёт тебе абсолютную свободу для любых действий. Вид у нас вполне соответствующий, вот только документы…Надеюсь никто не станет требовать от уставших путников каких-то верительных грамот. Впрочем, всегда можно сослаться на аварию.

Ну, в общем, как я и ожидал: услышав наши титулы, Сарж преисполнился почтения и подобострастно пригласил нас на борт летуна, как он его называл.

Пока солдаты грузились на борт летательного аппарата, я успел обдумать полученную информацию и сделать определённые выводы. Сарж явно не был дворянином, иначе не стал бы так лебезить перед нашей компанией. А ведь пост начальника разведки не был какой-то проходной должностью и занимать его должен был какой-нибудь баронет. Стало быть, дворян здесь было не слишком много или же они чурались подобных обязанностей. Ну хорошо, поживём — увидим.

— С какой целью высокородные господа направлялись к князю? — в глазах Саржа мелькнуло хорошо скрываемое любопытство, — или это конфиденциальная информация?

— Какие могут быть секреты от начальника разведки? — я делал, на редкость, широкий жест, делясь сверхсекретной, только выдуманной, информацией, — наш город подвергся массированной атаке демонов, и мы летели с просьбой о помощи.

— Как, Калверстоун атакован?! — лицо Саржа отражало изумление пополам с недоверием, — простите моё сомнение, господин, однако атака на город — это же немыслимо!

— Да, — подтвердил я, с печалью глядя ему в глаза, — нападение оказалось столь неожиданным и собственных сил оказалось недостаточно, поэтому пришлось отправиться за помощью.

Сарж угрюмо молчал, сведя воедино кустистые брови, а я переварил ещё один байт информации: городов всего два, иначе я мог угодить впросак, спроси мой собеседник, какой собственно город нуждается в помощи. Пока мы оба безмолвствовали, люки летуна захлопнулись и пол под нашими ногами начал вибрировать.

Лишь теперь я нашёл время оглядеться вокруг и оценить внутреннее убранство корабля. Всё выглядело предельно просто, даже аскетично: серые стены с горизонтальными узкими щелями, больше пригодными для стрельбы, чем для обзора. Сейчас щели были закрыты, видимо до того момента, когда через них потребуется пускать стрелы. Вдоль стен тянулись грубые скамьи, где неподвижно, точно истуканы, сидели солдаты. Дисциплина — на высоте: за всё прошедшее со взлёта время никто из них даже головой не шевельнул, не то чтобы осмелиться разглядывать незнакомцев.

Нас усадили в конце салона, если его так можно было назвать, на жутко неудобных креслах, больше напоминающих орудия пыток. Но если мы сидели в самом хвосте, то что же получается? Где у этой чёртовой штуки двигатель и запасы топлива? Мы летели в приспособлении, начисто лишённом признаков ходовой системы — и всё-таки летели, причём в полной тишине! Судя по насупленной физиономии Ильи, который внимательно изучал салон, тот же вопрос тревожил и его.

— Уважаемый господин, — Сарж вновь обратился ко мне, признавая моё главенство в нашей компании, — приношу глубокие извинения за беспокойство, но не разрешите ли вы один мой вопрос.

Я приподнял бровь, обозначив лёгкое недовольство.

— Где же ваша свита, уважаемый господин? Высокородные господа, подобные вам, редко путешествуют без свиты и охранников. Я понимаю, экстренные обстоятельства не позволили вам брать большое количество слуг, но отсутствие охраны, в данной ситуации — это сущее безумие!

Да, этот засранец недаром ел свой хлеб. Где наши солдаты? Чёрт возьми, откуда я знаю? Я глянул на Илью, ожидая от него поддержки, но он сделал вид, будто его это не касается и демонстративно отвернулся.

Совершенно неожиданно, из-за моей спины донёсся спокойный голос Ольги, которая наклонилась вперёд, опёршись на моё плечо. Локон её чёрных волос, подрагивая в воздухе, щекотал моё ухо.

— Мы не стали брать с собой большое количество воинов, сами понимаете — в городе они были нужнее, — искоса поглядывая на Ольгу, я увидел, как она мило улыбается старому придурку, а тот, в ответ, цветёт и пахнет, — а потом, всё было так ужасно! — она приложила ладонь к лицу, — они пытались спасти нас и все погибли. Все, до единого. Такой ужас…

По её гладкой, оливкового цвета, щеке скатилась, похожая на бриллиант, слеза. Бриллиант был насквозь фальшивым, но Сарж не работал профессиональным ювелиром и принял его за настоящий. Глядя на его посуровевшее лицо, я печально кивнул головой и добавил:

— Как видите, несчастья, одно за другим, преследуют нас. А теперь вот ещё грустные известия и от вас. Выходит, и здесь происходят нападения этих тварей!

Сарж, в этот момент, весьма напоминал старую, потрёпанную временем, обезьяну. За моей спиной, едва слышно, хрюкнула Галя. Видимо она, с огромным трудом, сдерживала смех. Один Илья, похоже, не желал принимать участия в общем веселье. Его окаменевшее лицо исполнилось холодным презрением, но в общем-то не портило картины. Именно так и должен был выглядеть истинный благородный индюк. Поэтому пусть дуется, сколько влезет.

— Еще раз, прошу меня извинить, — Сарж приложил ладонь к груди и оторвал зад от кресла, — однако я должен проследить за посадкой летуна, поэтому вынужден вас покинуть.

— Дело есть дело, — глубокомысленно покивал я, желая ему провалиться в преисподнюю, со всеми его делами, расспросами и средневековыми фразами, засевшими в моей печени. Ещё с Лисичанска сыт ими по горло, — мы на вас не держим ни капли обиды.

Сарж ещё раз дёрнул головой и пытаясь сохранить достоинство, почти бегом направился в пилотскую кабину. Когда он скрылся за массивной дверью, я повернул голову, изучая насупленного Илью. Тот решительно встретил мой взгляд, точно его детское упрямство могло что-то изменить.

— Возможно я чего-то не понимаю, — едва слышно сказал я, — ты сколько ещё собираешься вести себя как дурак? Решил покинуть группу? Скатертью дорога! Надо было оставаться вместе с Наташкой, трахать её, в конце концов, а не сидеть здесь, дурак-дураком.

— Я не желаю принимать в этом участия, но и оставить вас не в состоянии, — словно в отчаянии, пробормотал Илья и скрипнул зубами, — Но меня тошнит от тебя, от вчерашнего и вообще… И я не желаю участвовать в этой отвратительной игре!

— А мне нравится, — промурлыкала Галя и потёрлась щекой о мою спину, — так весело! И предстоит ещё больше веселья.

— Сука, — равнодушно и чётко произнёс Илья, добавив какой-то эпитет. Вроде бы — кровожадная, но я мог и ослышаться. Раздалось тихое шипение и острые когти впились в моё плечо. Ещё мгновение — и внутри летуна начнётся яростная потасовка. Этого я никак не мог допустить. Вид двух сцепившихся котов полностью разрушил бы наш имидж благородных дворян, если в местном высшем свете, не принято выяснять отношения, катаясь по полу и выдирая друг у друга клочья шевелюры.

— Всем заткнуться и успокоиться, — приказал я используя ГОЛОС старшего в Прайде, — сидеть тихо.

Их точно ледяным душем окатило: Галя отпрянула назад и прижалась к Ольге, которая сидела отстраняясь от наших разборок. Правда глаза её тотчас обратились в две льдинки. Илья оскалил зубы и отвернулся. Все заткнулись, успокоились и сидели тихо. Настоящая идиллия.

Я бросил осторожный взгляд на возможных свидетелей нашей перепалки. Серебристые истуканы смотрели прямо перед собой, ничем не показывая, что они заметили истерику Ильи. Тем лучше. Для всех.

Летун тряхнуло раз, другой и затрясло, будто у него началась, неведомая людям, летунная лихорадка. Судя по тому, что никто не вопил дурным голосом и не бегал в панике по салону, похоже, ничего особенного не происходило. Скорее всего, мы совершали посадку. Солдаты продолжали сидеть по стойке смирно, если конечно такое понятие, как сидячая стойка, вообще существует. Но, глядя на них я убеждался: да, таки существует. Оставалось, в очередной раз поразиться их вымуштрованности, как я и поступил, после чего неторопливо поднялся на ноги.

— Кушать подано, — едва слышно, пробормотала Галя и хихикнула.

Илья сердито глянул на неё, но в этот раз смолчал. Девчонка очень быстро прощала обиды, словно пропускала их мимо себя, но какой-то неприятный осадок, должно быть, оставался, потому как, рано или поздно, когти выпускались, и обидчик отхватывал по полной программе.

— Что будем делать? — прошелестел у самого уха голос Ольги, — ты ведь не станешь слишком всё затягивать? Любое веселье, рано или поздно, начинает тяготить.

— Я подам знак, когда мне надоест, — сказал я, слегка повернув голову в её сторону, — неужели тебе самой не интересно, как развернутся события?

— Вообще-то, нет, — она хмыкнула, — я ещё могу понять Галину, с её первобытным энтузиазмом, но тебе то это зачем?

— Мне и самому не совсем понятно, — абсолютно честно признался я, — но так интересно.

— Так вот, как мы теряем человеческий облик, — грустно констатировал Илья, — неужели и меня, рано или поздно, ожидает нечто подобное? Это — пугает.

Я, с лёгкой ухмылкой, постучал его по медальону, с изображением льва. — А ты сними его, — посоветовал я, — сними и проваливай. На этом всё закончится.

— Не могу, — проворчал он, отпрянув назад и тень страха плеснула жёлтым в глазах, — уже не могу. Эта проклятая штуковина словно часть меня самого, снять её — как вырвать сердце из груди.

— А ведь когда-то ты был готов отдать мне своё сердце, — без тени усмешки, произнесла Ольга и протянула руку, ладонью вверх, — я уже не требую таких подвигов — можешь ограничиться медальоном.

— Я собирался подарить сердце совсем другой девушке, — ещё более грустно пробормотал Илья и вид у него был такой, словно он, вот-вот заплачет, — а не той стерве, в которую она превратилась. А моя истинная любовь…Ублюдки вы все!

Возможно просьба Ольги выглядела, как издевательская шутка, но, с учётом недавних событий, я считал её чем-то большим. Очень ласково и нежно я взял протянутую ладонь и впился в неё когтями. Кошка охнула от боли и побледнела.

— Ты что же это, дрянь? — ещё более нежно я ухватил её волосы и потянул к себе, так что ухо оказалось у моего рта, — ты что такое задумала? У меня не хочешь ничего попросить? Может быть тебе МОЙ медальон отдать?

— Отпусти! — прошипела она, но вырываться не пыталась — мы же уже всё решили! Это просто неудачная шутка. Я так больше не буду!

Я медленно втянул когти, и Ольга отдёрнула голову, испепеляя меня ненавидящим взором прищуренных глаз. Со стороны, конечно, всё выглядело несколько иначе — благородный лорд взял спутницу за руку и поцеловал в ушко. Может, сказал какой-нибудь комплимент. И очень здорово, что спутница так благосклонно восприняла ласку, а то ведь благородный лорд мог бы и голову ей оторвать.

— Как я вас всех люблю, — сказал я, улыбаясь.

И что вы думаете — они переглянулись и едва не хором ответили:

— И мы тебя тоже!

В общем Сарж, покинув кабину, стал свидетелем всеобщего изъявления любви. Если бы здесь снимали мыльные сериалы, то за кадром слышались бы бурные аплодисменты. А так нам, попросту объявили, дескать путешествие завершилось, и мы прибыли в столицу Окраинного княжества. Вопрос был в том, как именно называется эта самая столица. Ведь путешественники из славного города, как там его — Калверстоуна, должны были знать, куда именно они держат путь. К счастью Сарж мимоходом заметил, упомянутая столица носит название Силверстоун.

— Должен, к моему глубокому сожалению напомнить, — начальник разведки замер у разверстых дверей летуна, — немедленная аудиенция невозможна, невзирая, даже на столь серьёзные обстоятельства.

— Я понимаю, — нет, должен же быть предел всему этому соплежуйству, — формальности.

— Ничего не меняется, — Сарж, казалось, был в отчаянии, — хорошо, вы так это воспринимаете. Сначала я обязан известить первого стража о прибытии посланцев. Затем он…

— Да, да, я хорошо ознакомлен с процессуальным кодексом, — мысль о том, что мне придётся выслушать все выдумки местных бюрократов, приводила в ужас. Тем более, что я никуда не торопился, пусть этот самый Калверстоун погибает на самом деле, — надеюсь только, место для ожидания, будет соответствовать нашему статусу.

— Несомненно, вас незамедлительно сопроводят в покои для гостей. Думаю, десяти солдат будет вполне достаточно, для вашей охраны?

Для нашей охраны? В каком смысле — охранять нас, или охранять от нас? Оба варианта выглядели одинаково нелепо! Десять, сверкающих доспехами, болванов будут повсюду таскаться за нами, привлекая ненужное внимание. Нет уж, увольте!

Моя улыбка источала максимум дружелюбия:

— Думаю, охрана будет излишней, — на лице собеседника отразилось некоторое замешательство, и я постарался пояснить, — неужели нам здесь может угрожать некая опасность? Достаточно одного человека — проводника, который покажет нам путь. Да и зачем отвлекать солдат от их обязанностей — пусть нас сопровождает какой-нибудь слуга.

— Ну хорошо, — Сарж довольно осклабился, видимо ему тоже не улыбалось отрывать своих подчинённых от серьёзных дел, ради такой ерунды, — быть посему.

Он щёлкнул пальцами и невесть откуда, вынырнул молодой парень, почти мальчик, в пёстром трико, облегающем худощавое тело. От изобилия столь ярких цветов рябило в глазах и было совершенно непонятно, как он мог оставаться незамеченным до этого момента. В целом, паренёк напоминал ёлочную игрушку. Во всём этом буйстве красок, глаз совершенно не задерживался на лице мальчугана. На его огромных ушах, как будто предназначенных для подслушивания и цепких глазах, подмечающих малейший жест. Короче, Сарж наградил нас одним из своих подчинённых — шпионом.

— Шпик, — тотчас проворчал Илья и паренёк мгновенно шевельнул ушами, прислушиваясь.

Я сделал предупреждающий жест, постаравшись сделать его заметным, только Илье и девушкам.

Мальчуган переливаясь, словно мобильная радуга, подошёл к нам и низко поклонился. Теперь я заметил ещё одну его черту — вытянутый приплюснутый нос. Забавное сочетание. Похоже шпионов здесь выращивают. Интересно, как выглядит селекция?

— Высокородные господа, — произнёс парень тонким голоском, лишенным каких-либо интонаций, — для меня будет огромной честью проводить вас к вашим палатам.

— Ну ладно, — теперь я уже сомневался, действительно ли десять солдат — большее зло, по сравнении с этой ищейкой, — веди.

Осточертевшие объятия летуна остались позади, и мы глотнули свежий воздух Силверстоуна. Я сделал пару шагов и замер, оценивая открывшийся вид. Нас высадили у шпиля одной из самых высоких башен, поэтому панорама летающего города оказалась доступна для полного обзора.

Из сплошной изумрудной массы деревьев вырастали исполинские спиральные башни, казалось заполненные жидким пламенем. Ажурные мостики и переходы сплетались в запутанную паутину, повисшую над зелёной бездной. Впрочем, зелёная поросль оказалась не сплошной — в прорехах я мог разглядеть крохотные, одно- и двухэтажные домики. Нетрудно было догадаться, кто именно живёт в башнях, а кто — в домиках. И, как я понимаю, вряд ли в одной башне могло проживать более одного дворянского рода. Я подсчитал: тело летающего острова пронзало пятнадцать шпилей. Негусто. Понятно, почему некоторые должности занимают простолюдины. И наверняка имеются недовольные таким положением вещей. Замечательно.

Наша башня оказалась шестнадцатой и выглядела роскошнее остальных. Состояло строение из полупрозрачных башенок, различного калибра, стеклянных эстакад, позолоченных арок и прочих прибамбасов, родившихся в голове обезумевшего архитектора, совершенно не стеснённого в средствах. Держалось всё это на узеньком стебле, противореча всем законам физики. Как, впрочем, и само существование всего этого острова.

Я ещё раз осмотрелся. Где-то там, внизу, за пределами круга, очерченного границей города, медленно уплывала назад поверхность земли. Там застыла среди трав Наташа и ветер играет её изумрудными прядями. Там догорает небольшая пограничная деревушка и дым медленно рассеивается в голубом небе.

Внезапно, сквозь изрядно побледневший столб дыма, я заметил совершенно непонятную вещь: небольшое пятно, кроваво-красного цвета, выглядевшее словно рана в теле неба.

Какой-то определённой формы пятно не имело, всё время пульсируя и выбрасывая протуберанцы. Амёбу — вот кого оно мне напоминало.

Изучая странное явления, я несколько отвлёкся от всего остального. И пришёл в себя, лишь услышав голос Ильи.

— Красиво, чёрт побери, — сказал он, с лёгким звоном в голосе.

Его горящие глаза буквально пожирали открывшийся перед нами вид. Я посмотрел на девушек. На их лицах замерла скука и хорошо скрываемое нетерпение. Встретившись со мной взглядом обе недоумённо пожали плечами. Честно говоря, я тоже не понимал, в чём, собственно заключается красота, поэтому пожал плечами в ответ.

— А в Калверстоуне вид, с главной башни, не столь красив? — поинтересовался наш проводник, неотрывно глядя на наши лица широко открытыми глазами.

Я изобразил на лице королеву всех ледяных улыбок и повернулся к нашему соглядатаю.

— Если даже и так, — угрожающе прошипел я сквозь зубы, — то не тебе об этом спрашивать. Делай своё дело и помалкивай.

— Прошу милостивых господ простить дерзость ничтожного слуги, забывшего, кто он есть, — на физиономии этого засранца я не видел ни капли стыда, а лишь выражение человека, выполняющего, до чёртиков надоевшую, работу, — но если господа уже насладились видами, прошу их следовать за жалким слугой.

Говнюк.

— Господа насладились, — сказал я, специально для Ильи, двинувшись следом за нашим Сусаниным, — впредь будешь открывать рот, если кто-то тебя о чём-то спросит. Уразумел?

Шпион остановился, обернулся и отвесил такой низкий поклон, что он выглядел бы, как издевательство (чем он собственно и являлся) если бы не серьёзное выражение лица. Вот засранец!

— Понял, господин.

Мы прошлись по мостику, прозрачному до такой степени, что казалось, будто мы идём по воздуху. Далеко внизу, под нашими ногами, качались верхушки исполинских деревьев, видимо каких-то местных секвой. От этого я чувствовал себя не в своей тарелке.

Мостик привёл к высокой створчатой двери куда, немногим ранее, прошёл Сарж со своими людьми. У ворот стояли солдаты: ещё два истукана, на этот раз чёрного цвета. В руках они сжимали огромные обоюдоострые топоры, насаженные на длинное древко.

При нашем приближении стражи даже не пошевелились, но двери, тем не менее, распахнулись настежь. Видимо, за входом присматривал кто-то ещё. Створки распахнулись абсолютно беззвучно, открывая длинный коридор, озарённый неясным голубым светом. Он упирался в дверь, напоминающую вход в лифт. Ясное дело; не станут же князья карабкаться на эти небоскрёбы, сбивая свои драгоценные ноги.

Мягкий ворсистый ковёр поглотил звук шагов и коридорчик мы преодолели в полной тишине. Двери лифта (если это, всё-таки, был лифт) разошлись и наш проводник сделал приглашающий жест.

— Говорят, в Калверстоуне подъёмники выходят из строя, — заметил он, низко опустив голову.

— Я вырву тебе твой болтливый язык, — отрезал я и добавил, замедляя шаг, — ступай вперёд.

Шутки в сторону — этот маленький негодяй вывел меня из себя. Его прямолинейные попытки выудить у нас информацию взбесили бы кого угодно.

В кабинке дела обстояли приблизительно так, как я и ожидал — то есть никаких признаков кнопок и рычагов — просто небольшая коробка, со стенами, драпированными золотистой тканью, похожей на бархат. Прелестный минимализм. Двери сошлись за нашими спинами, а внутри родилось ощущение движения, хотя ни единого звука я, по-прежнему, не слышал. Да, техника здесь была отлажена так, как не снилось бы и более технологическому обществу. А, впрочем, с чего я назвал здешний мир нетехнологичным? Привычка, выработанная за время долгих путешествий среди примитива и разрухи? Летающие города мне ещё не встречались.

Спустя некоторое время, неприятное сосание в животе исчезло и двери лифта разъехались, открыв нашим взглядам ещё один коридор, на этот раз в жёлтом освещении.

Вереница дверей, украшенных странными узорами, намекала на то, что это — не просто технический ход. Развеивая последние сомнения, одна из дверей открылась и в коридор вышла парочка местных обитателей. На этом остановимся подробнее.

Молоденькой девушке было лет восемнадцать, а то и меньше, и вся она казалась наполненной ослепительным светом, который стремился выйти наружу. Впрочем, в её возрасте — обычное дело. На ней было длинное платье из какой-то гладкой пурпурной ткани. До пояса оно плотно облегало неплохую фигурку, а ниже спадало свободными складками.

Сопровождал девушку парень, такой же молодой, как и она. Его длинные волосы были аккуратно уложены и заплетены в множество тонких косичек. Сверху на эти дреды (как их ещё называть?) натянули инкрустированный блёстками серебристый обруч. Хм-м…Я думал, наш проводник похож на ёлочное украшение — я заблуждался. Вся одежда парня оказалась прошита золотыми и серебряными нитями, а на воротнике блестели голубые кристаллы. На широком поясе, отягощенном массивными золотыми бляшками, висел длинный узкий кинжал, в серебряных ножнах. Рукоять кинжала украшали камни такие же по величине, как и те, которые были вставлены в многочисленные перстни на его руках. В глазах рябило, при взгляде на эту ходячую драгоценность.

— Ему бы сейф натянуть на себя, — достаточно громко сказал я, полуобернувшись, — чтобы не утащили.

Илья лишь усмехнулся, а девушки вызывающе громко захихикали, в упор глядя на объект моей шутки. Их всегда притягивали конфликтные ситуации, доведённые до предела. И если конфликт начинал затихать, то они с радостью подливали свежее топливо в его пламя. Помимо своей выгоды, которую кошки преследовали, зрелище взбешённых людей приводило их в настоящий экстаз.

Казалось, моя реплика прошла мимо цели, потому как парень продолжал смотреть перед собой, сжимая локоток спутницы. Однако его вторая рука стиснула рукоять оружия, а лицо побледнело, исказившись, словно от зубной боли. Оставалось лишь высечь небольшую искру, и он вспыхнул бы, точно порох. Ха! Легче лёгкого. Девушки подались вперёд, в ожидании. Всё испортил чёртов проводник. Ощутив напряжение, он тотчас метнулся вперёд и, поклонившись, тихо забубнил в ухо разряженному придурку. Тот, выпятив челюсть, внимал, продолжая яростно грызть нижнюю губу.

Но ещё не всё потеряно — я повернулся к Илье, намереваясь произнести эдакое, иронично-насмешливое и обнаружил, его поглощённым изучением незнакомки, замершей посреди коридора. При виде умиротворённой физиономии спутника, подготовленная реплика замерла у меня на языке. Похоже, нам вновь встретилась девушка мечты и всей жизни, в придачу. Это было не очень хорошо. В этот раз я не собирался устраивать бесконечные мелодраматические сериалы. Хватило и одного раза…

— Тебе не надоело? — устало спросил я, — опять? Всё равно ни черта не получится. Ты будешь разочарован, вспомнишь Вилену и примешься меня проклинать.

— Я и не переставал это делать! — с неожиданной яростью отрезал Илья и сверкнул глазами, — а Вилену я не забывал никогда. И вообще, дай мне право оставаться собой!

— Странно противиться своей природе. Рано или поздно ты поймёшь это.

— Зачем?! Стать таким, как ты? Или как они?

Дрожащим, от ярости, пальцем он ткнул в ухмыляющихся кошек, игнорирующих нашу перепалку. Вот уж где образец выдержки. Временами.

Наш проводник закончил убеждать разноцветного щёголя и тот, холодно кивнув в нашу сторону, вновь взял спутницу под локоть. Я улыбнулся ему самой сердечной из своих улыбок, изобразив тот издевательский поклон, который отвесил мне наш проводник. Девушка рассмеялась и увлекла, задыхающегося от ярости, балбеса за собой.

Как только они скрылись за дверью, в конце коридора, наш проводник рысью метнулся к нам. Забавно он выглядел: на посеревшем от ужаса лице высыпали бисеринки пота. В бегающих глазках стоял страх и странное уважение, а в голосе звенело недоумение.

— Господин, вы выбрали неудачный объект, для шуток, — пробормотал он, задыхаясь, — вы, сей час, восстановили против себя Нарита Чаруки.

— Этот красавчик? — легкомысленно поинтересовалась Галя, обмахиваясь каким-то странным сооружением из перьев, отдалённо напоминающим веер, — кто он?

— Командир дворцовой гвардии, — пояснил проводник и наморщил лоб, уставившись на Галин веер. Видимо пытался понять, откуда она его достала, — первая шпага Силверстоуна. Сам я не имел чести видеть, но говорят, будто манера его фехтования безупречна.

— Я вот одного не пойму, — сфокусировать на нём взгляд оказалось для меня непосильной задачей, — я почему-то не припомню, чтобы о чём-то тебя спрашивал или разрешил открывать рот.

Его голова дёрнулась, словно от удара по лицу, а в глазах мелькнуло безумное выражение зверя, загнанного в ловушку. Вялый рот открывался и закрывался, обнажая ряды жёлтых зубов. Я терпеливо ожидал окончания этой пантомимы, гадая, чем она закончится. Но проводник оказался крепким орешком и быстро взял себя в руки. Буркнув нечто непонятное, он двинулся вперёд.

Нас ожидала новая дверь — массивное сооружение из тёмного дерева, лишённое каких-либо признаков ручки.

Провожатый порылся в своей попугайской одежде и достал плоский золотистый ключ, замысловатой формы. Ключик с лязгом вошёл в незаметную щель, которую я принимал за часть орнамента.

— Похоже этой комнатой последний раз пользовались довольно давно, — заметил я, наблюдая за усилиями, которые прилагал мальчишка, пытаясь совладать с замком.

— У нас не очень часто бывают гости столь высокого положения, — прошипел он, налегая на ключ и точно вспомнив, добавил сквозь зубы, — господин.

Замок громко щёлкнул и дверь отъехала в сторону, утопая в стене. Перед нами оказалось небольшое помещение овальной формы, с огромным окном, во всю стену. Казалось, сделай шаг за невидимую черту — и полетишь вниз, с огромной высоты. Впрочем — это не пугало, а скорее возбуждало.

— А здесь миленько, — сказала Ольга, переступая порог и утопая в невероятно пушистом ковре, — даже уютно.

— Комната специально подготовлена для того, чтобы высокородные гости могли, не испытывая затруднений, ожидать аудиенции у князя. Стоит подать сигнал и к вашим услугам будут лучшие напитки и яства.

Ну, с яствами мы обождём.

Я опустился в кресло и оценил его удобство: сидеть здесь можно практически бесконечно. Рядом располагался невысокий круглый столик, на полированной столешнице которого лежал музыкальный инструмент, напоминающий оставленный мною в траве. Я взял его в руки и сдул лёгкий налёт пыли, покрывающей лакированную поверхность.

Галя плюхнулась в соседнее кресло, где изогнулась по кошачьи, опустив милую головку на моё плечо. Ольга величаво опустилась на софу около прозрачной стены, откинувшись на гору подушек. На ногах оставались только наш провожатый и Илья.

Но, если первому так полагалось, по статусу, то второй видимо решил выказать нам своё глубокое фи. Он подошёл к окну и упёрся в него лбом. У каждого свой способ сходить с ума — препятствовать не стану. Пока всё это не помеха веселью. Тем более наш Тень и раньше не очень стремился к общению со своими ближайшими друзьями. Ха! Вспомнилась Лисичанская кличка, видимо роскошью навеяло.

Проводник замер у двери и ожидал наших приказов. На его крысиной физиономии можно было прочитать целую гамму чувств — от лёгкого опасения, до жгучего интереса.

Я пробежался по струнам, пробуя звучание на вкус. Нет, всё же — это были разные инструменты. У этого звук оказался чище и глубже. В общем, разница как между простолюдином и дворянином. Дерево одно и то же, а обработка — другая.

Когти легко скользнули по серебристым нитям и по воздуху поплыла едва слышимая мелодия. Проводник встрепенулся и уставился на меня, словно видел в первый раз.

— Господин умеет играть на жальде? — изумился он, — это весьма трудное искусство.

Я приложил палец к губам, призывая к тишине, и он заткнулся, всё ещё ошарашено глядя на меня. Мои глаза закрылись, и я разрешил пальцам делать с инструментом всё, что они захотят. Изнутри, из глубоких пропастей, покрытых тьмой выплывала мелодия, сплетённая с меланхоличным текстом. Я знал, чьи это слова, но мне было на это наплевать.

Осталось открыть глаза о оценить впечатление, произведённое на аудиторию. Ну, в общем так, как я и думал. Галя продолжала лежать, положив на меня голову и похоже, задремала, как это иногда происходит с кошками, когда они сыты. Ольга, не поворачиваясь, трижды хлопнула в ладоши. Та часть её лица, которую я мог видеть, отражала скуку и лёгкое презрение. Презрение относилось не к моим музыкальным экспериментам, которые Ольга, прежде, воспринимала весьма положительно, а скорее к моей скромной персоне. А жаль, раньше мне очень нравилось слушать её комментарии. Впрочем, на кого жаловаться? На себя?

Илья, прищурившись, в упор смотрел на меня и в его глазах застыл немой вопрос, обращённый к существу, переставшему существовать. Впрочем, Илья это хорошо знал, поэтому вопрос являлся не вопросом, а отчаянной беспочвенной надеждой. Проводник…О! Вот где я нашёл достойного почитателя своего гения. На сморщенном личике хорошо читался самый настоящий восторг. Неприязнь к нам, которая прежде сочилась у него изо всех щелей, сменилась неким подобием преклонения.

— Господин, — выдохнул он, — это было просто великолепно! Разрешите мне рассказать князю о вашем таланте!

— Почему бы и нет, — я лениво повёл плечами. Всё равно этот засранец изложит в докладе обо всём увиденном, так пусть этот доклад окажется со всех сторон положительным, а мы — такие муси-пуси.

— А ты, случайно, не знаешь, сколько ещё придётся просиживать диваны? У нас, всё-таки, срочное дело.

Задай я этот вопрос чуть раньше и паренёк, наверняка, отделался бы каким-нибудь неопределённо-дерзким замечанием. Но теперь, наш лучший друг и почитатель был обязан предоставить полную информацию.

— Не менее двух циклов, — он приложил ладонь к сердцу, — поверьте — таков стандартный протокол, и он не зависит от обстоятельств и личности гостя.

Два цикла? — то, что доктор прописал. Лучше и не придумаешь! Я отложил жальд в сторону, с некоторым трудом удержавшись от попытки запустить им в стену.

— Мой друг, — я указал на Илью, — чуть раньше высказал желание посетить княжескую библиотеку, о которой так много наслышан. Исторические хроники — его конёк.

Мой друг, высказавший это желание, недоуменно взглянул на меня, приподняв одну бровь, но спорить не стал. Илья ещё не растерял остатки любопытства, а нам не помешала бы толика информации о местной истории и нравах. А то ещё ляпнешь какую-нибудь фигню в разговоре с князем и всю оставшуюся жизнь будешь умирать от стыда.

— К этому нет никаких препятствий, — шпик низко поклонился и обращаясь к свежеиспечённому любителю исторических хроник, с уважением произнёс, — благородный господин, следуйте за мной. Княжеская библиотека находится совсем рядом и путь к ней не отнимет много времени.

— Я скоро вернусь, — Илья ухмыльнулся. — не скучайте.

Они исчезли за дверью, а я откинулся на спинку кресла, не скрывая довольной улыбки. Пока всё шло чрезвычайно хорошо — так бы и дальше.

Ощутив волны удовлетворения, исходящие от меня, Галя приоткрыла один глаз, а следом и второй. Не успел я опомниться, как она уже перетекла из своего кресла в моё. Да ещё и как! Непонятно как, она умудрилась зарыться в мои объятия, таким образом, что её ноги охватывали мои бёдра, а обнажённая грудь устроилась в моей ладони, подобно некому экзотическому плоду.

Глаза Гали, ставшие в этот момент, абсолютно кошачьими, превратились в две узкие щёлки. Губы же распахнулись, обнажая острые зубки с алым язычком и вплотную приблизились к моим. Удержаться от соблазна, ощущая бьющееся сердце под набухающим соском, оказалось просто невозможно. Я и пытаться не стал. Жажда вырвалась наружу, сметая последние остатки разума, и я впился в горячие упругие губы, исторгающие хриплое дыхание.

Мне было наплевать, увидит нас кто-то, или нет. Волны жара накрывали меня с головой, оставляя лишь разрозненные фрагменты впечатлений. Мы терзали друг друга, оглашая воздух резкими возгласами, впивались когтями в кожу, запускали клыки друг в друга и делили боль пополам с удовольствием. Так продолжалось целую вечность, пока она не завершилась вспышкой сверхновой.

Когда всё закончилось, кресло под нами легко покачиваясь, уплывало за горизонт по бескрайней реке наслаждения. Мысли едва ворочались в ватной голове, а по коже бежали огненные мураши. Сколько прошло времени? Плевать…Но, наверное, очень много.

Галя успела привести себя в порядок и свернувшись клубочком, посапывала в своём кресле. Глядя на неё никто бы сейчас и не подумал, на какую бешеную страсть способен этот котёнок. Саркастический смешок прервал плавное течение моих мыслей, и я вспомнил, что мы, вроде бы, не одни.

На лице Ольги застыло странное выражение, которое последнее время появлялось у неё, если она оказывалась свидетелем наших сексуальных эскапад. Брезгливость и высокомерную снисходительность я читал на её точёных чертах, но был убеждён, под этой маской скрывается нечто иное. Нечто, которое она не желает демонстрировать.

Особенно это стало заметно именно последнее время, когда наши былые чувства и отношения сошли на нет, сменившись рациональным сексом в рамках: кошка — вожак прайда.

— Вы трахались, как животные! — с отвращением выплюнула она, приподнимаясь на подушках софы. Пальцы её крепко вцепились в ткань лежака, и та начала протестующе потрескивать, — как животные в период случки! А ты был настоящим безмозглым животным!

Ну вот — я опять оказался прав. Истинные чувства Ольги прорвали усиленную оборону и захлестнули её бурлящим потоком. Продолжить? Может ещё сумею всё исправить…Впрочем, кого я обманываю? В самом лучшем случае дело сведётся к ещё одному совокуплению.

— Да, я могу быть диким животным, ты же знаешь, — вкрадчиво произнёс я и поднялся на ноги, — неужели тебе самой не хочется обратиться в такое же животное? — я сделал шаг в её сторону, и она привстала, — кричащее и рычащее животное, не чувствующее ничего, кроме удовольствия, — её лицо напряглось и отчётливо выступили высокие скулы, — ты ведь не забыла, как мы лежали в траве? Впрочем, разве мы просто лежали? Ты была истинным пламенем! Следы от твоих когтей не зажили, до сих пор.

Она успела вскочить на ноги и почти приблизилась ко мне. На красивом лице появилось умоляющее выражение, а ладони прижались к вздымающейся груди. Интересно, в этот момент она была способна вспомнить нечто иное, то, что клялась забыть навсегда?

— Животное, какое же ты животное! — она издала, то ли всхлип, то ли стон, — прекрати, прекрати, прекрати!

Мне показалось, я услышал смешок в соседнем кресле, но поклясться бы в этом не мог: Галя выглядела спокойно дремлющей.

— Животное, животное, — шептала Ольга, приближаясь, — возьми меня, животное!

Она подошла вплотную и наши губы были всё ближе. И ещё ближе. И ещё.

Глаза кошки покрывала мутная поволока, а её запах буквально сводил с ума.

Послышался скрип открывшейся двери и голос мальчишки-проводника. Ольга оскалила зубы и зашипела. В следующий миг она уже сидела на своей софе, оставив мне дурманящий аромат желания и вкус мёда на губах. Чёрт! Когда она успела меня лизнуть?

Представляю, какая буря сейчас бушует у неё внутри и не дай бог вырвется наружу. Жаль, чем больше простого секса в её теперешней жизни — тем лучше для всех нас.

Покачав головой, я посмотрел на свою соседку. Галя сосредоточенно рассматривала золотистые ноготки. Почувствовав мой взгляд, она подняла голову и невинно улыбнулась. Ну просто ангелочек!

Илья первым вошёл внутрь и остановился, внимательно разглядывая нас. Очевидно, увиденное полностью соответствовало его предположениям, потому как он широко ухмыльнулся. После этого подмигнул мне и развалился в кресле, напротив.

Проводник мялся в дверях, словно ему срочно захотелось в туалет. Может так оно и было. Настроение у меня было самое благодушное, поэтому я решил помочь:

— Ну, давай, сыпь соль на наши раны.

— Я приношу извинения высокородным господам, — мальчуган оказался доволен полученной помощью, — но мне придётся их покинуть. В случае, если кто-то из господ изволит чего-то пожелать, ему достаточно позвать прислугу, — он указал на шнурок, свисающий с подлокотника каждого кресла, — достаточно его потянуть и тотчас явится слуга. Теперь, с вашего разрешения…

— Иди уже, — любезно позволил я.

Дверь захлопнулась, а мы остались вчетвером.

Я взял в руку шнурок вызова слуг и посмотрел на него, представляя, как дёргаю в порыве страсти. И прислуга…Я хихикнул.

— Ну как, не скучали без меня? — поинтересовался Илья, — вижу, не скучали. И я без вас, не скучал. Библиотека здесь богатейшая, а эти болваны её совершенно не используют. Наш разноцветный друг, запарился искать библиотекаря, который, наверное, успел забыть, как выглядит живой читатель. И вообще этот говнюк был больше похож на молочного поросёнка, чем на библиотекаря.

— Так надо было его съесть, — буркнул я, — теряешься вечно.

Галя хихикнула, а Илья бросил на меня утомлённый взгляд.

— Впрочем, своё дело он знает, как следует. За несколько минут я смог отыскать все необходимые сведения. Отличные иллюстрированные издания, с предельно упрощённым изложением. Поймёт даже дебил.

— В общем, ты понял, — бросила Ольга, ехидно ухмыляясь. Почему-то, последнее время, кот вызывал у неё даже большую неприязнь, чем я или Галя. Причин я не понимал, а спрашивать казалось нелепым.

Илья не счёл нужным комментировать обидное замечание. На его лице расцветала мечтательная улыбка.

— Помнишь ту девушку, которую мы видели в коридоре? — спросил он у меня, — я опять её встретил. И теперь смог её хорошо разглядеть. Чёрт побери, как же она хороша! Свежа, словно юная роза.

— Тебе, что, других женщин недостаточно? — удивился я, — ну ладно, допускаю, кошки успели тебе надоесть, — Галя сердито фыркнула, — вокруг можно отыскать массу красивых самок, готовых тебя удовлетворить. Стоит ли поднимать шум из-за одной, пусть она напоминает гладиолус?

— А ведь когда-то ты меня понимал, — грустно протянул наш романтик, — пусть даже это понимание свелось к похищению моей любимой. А теперь нет ничего, кроме холодного прагматизма. Ну и пусть, лично я сегодня ощутил, как моя душа начала оттаивать.

Галя вопросительно взглянула на меня и её, ничем не замутнённый взор, отразил непонимание произнесённой тирады. Умничка моя, она просто не понимала, не могла понять этих терзаний. Насколько ей было легче.

Ольга улыбалась, но в этой улыбке не было ничего живого, лишь ледяной ветер космической бездны. Она, в отличие от Галины, всё прекрасно понимала, но не могла допустить, хотя бы частичного возвращения утраченных чувств. Воспоминания — боль — смерть. Я тоже не мог этого допустить.

— Душа оттаяла и ожила, — неопределённо протянула девушка, — стало быть — это любовь?

— Да — любовь, — запальчиво подтвердил Илья, привстав с кресла, — но разве вам об этом судить! Вы же даже не понимаете о чём идёт речь!

— Ну почему же, — я почувствовал обиду, не такой же я бесчувственный чурбан, — я хорошо помню, как это было — давление такое, в груди. Или животе? Чёрт…А, при поцелуях голова кружится!

На побледневшем лице Ильи отразился откровенный ужас.

— Давление, — пробормотал он, — в животе…Видишь, какая между нами разница — ты помнишь давление в животе, а я ощущаю, как моё сердце выпрыгивает из груди!

— Любовь, — хрюкнул я. — любовь, любовь…

Я протянул руку к столу и подёргал жальд за струны, отчего по комнате разбежалась стайка разномастных звуков.

— Любовь — не больше, чем иллюзия, — провозгласил я, подобрав подходящую мелодию.

— Вот, вот, — Илья энергично закивал, — это и всё, оставшееся от тебя прежнего. Почти убитое существо, глубоко внутри, ещё способно создавать стихи, но пустота, на месте души, выхолащивает любое чувство, превращая в банальные рифмованные строки.

— А мне нравится, — Галя потёрлась головой о мою руку и я, в ответ, ласково потрепал её шевелюру.

— С моей точки зрения, — процедила Ольга, поморщившись, — чувств здесь даже с избытком. Если бы очиститься от этой шелухи, может получилось бы приличное исследование на тему лживого убийцы, прикрывающего чувство вины за пустым трёпом!

Она повысила голос и в её взгляде, брошенном в мою сторону, сверкнула ненависть. Я прищурился и Оля, скрипнув зубами, отвернулась. Спокойно, спокойно…

Илья приложил ладонь ко лбу и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Его состояние тревожило меня всё больше, вынуждая искать какое-то решение. Чёрт! А ведь это настоящая угроза! Вон, как Ольга завелась. Даже Наташа, живущая своей, отличной от нашей, жизнью, никогда не шла дальше ехидных подколок. Возможно, её и не устраивали некоторые вещи (по крайней мере, больше не желает нам всем смерти!), но она предпочитала сохранять статус кво, понимая, к чему может привести нарушение тонкого баланса. Хоть, надо сказать, я иногда скучал о той обезбашенной психопатке, которая бесшабашно шалила в Лисичанске.

— Посмотрите, во что вы превратились, — едва слышно пробормотал Илья, не открывая глаз, — нами пытается управлять холодный циник, скрывающий пустоту, под тонким флёром былых чувств. За ним следует ледяная кукла, одержимая жаждой мести и позабывшая о прежней жалости и милосердии. Кто ещё? А — остался симпатичный футлярчик, заполненный элементарными желаниями — голод, развлечения и секс…

— Ты забыл ещё одного персонажа нашего паноптикума, — лицо Ольги покинуло даже то подобие улыбки, которое она пыталась изображать и сменилось жутким оскалом, — самого жалкого и ничтожного. Безвольного хлюпика, не способного даже прокормить себя!

Кажется, я понял. Олю возмущал не мой поступок, который она всё же могла понять, если не оправдать, а отстранённое бездействие Ильи, позволившего свершиться произошедшему. Два конца одной палки. Если её не сломать — прайд обречён.

Илья молчал, нахохлившись.

Не знаю, чем бы всё это закончилось — обе девушки выглядели достаточно сердито (Галя, хоть и не поняла, в чём собственно дело, но сообразила, что один из выпадов был в её адрес), а я не собирался их останавливать. Возможно (хоть и сомнительно) Илья мог одолеть кого-то поодиночке, но управиться с обеими сразу…

— Я прочитал одну интересную вещь, — негромко сказал Илья, сохраняя неподвижность.

А, чёрт! Обломал весь кайф. Я совершенно забыл о том, зачем посылал его в библиотеку. Девушки, изготовившиеся к драке, посмотрели на меня, ожидая разрешения. Вообще-то информация сейчас, была гораздо важнее потасовки, которая могла продлиться достаточно долго. А вдруг ещё кого чёрт принесёт — то-то весело будет.

Я дал отмашку, и Оля с Галей, недовольно шипя, отошли к своим редутам. Опустившись в кресло, Галина немедленно запустила когти в мою руку. Всё понятно, она очень разочарована и крайне сердита на меня. Ничего. Через мгновение придёт в норму. Я кивнул Илье:

— Надеюсь твоя информация стоит того. Выкладывай.

— Нечто любопытное, способное объяснить те странности, которые бросаются в глаза, — Илья сосредоточился, и личина последнего романтика сползла с него, сменившись обликом академика в аудитории, — надо сказать, мир этот стар — гораздо старше предыдущих. Но местные так и не нашли заменителей природным ресурсам. Точнее начали искать слишком поздно, когда их промышленность успела сожрать все полезные ископаемые, до которых можно было дотянуться.

— А как там с атомной энергией? — поинтересовался я, — не срослось?

— Нет, они открыли расщепление, синтез и даже успели построить пару — тройку электростанций. Люди они мирные и никому не пришло в голову использовать энергию атома, для жонглирования бомбами.

— Мирный атом, — я понимающе кивнул, — мечта идиотов. Ну-ну…

— Они получили хорошее предостережение, — пояснил Илья, — станции очень быстро начали взрываться, одна за другой. Как я уже сказал, их не успели построить в большом количестве, поэтому жертв оказалось немного. Однако желание продолжать резко отпало. Изучение атома прекратилось раз и навсегда. Что там ещё — рек на планете всегда было не слишком много, а те, которые имеются — мелководны до безобразия.

— Тупик. — резюмировал я, — так откуда же всё это?

Я покрутил рукой над головой, имея в виду летающие города и прочие чудеса в решете. Помнится, атомная энергия никому не дала возможности строить города, порхающие в небесах и самолёты, состоящие из одного полого корпуса. Илья понимающе кивнул и продолжил.

— Когда всё закончилось, произошло неизбежное — анархия и безвластие. Новое средневековье, вот к чему всё пришло. Государства дробились на княжества, а те, в свою очередь, рассыпались на обособленные города. Но не все потеряли голову и посреди этой каши, кое-кто продолжал искать какой-нибудь выход.

— Я уже придумал! — торжественно возвестил я, — батарейки из воздуха. Производятся посредством пропускания воздуха через мясорубку. Качайте меня — я спаситель этого мира!

— Ты опоздал на пару тысяч лет, но почти угадал, — ухмыльнулся Илья и ткнул пальцем в кровавую кляксу, пульсирующую в небе, — видишь эту штуковину? Повнимательнее присмотрись к ней.

Я внимательно рассмотрел эту фиговину, однако ничего нового не обнаружил. Я, по его мнению — телескоп? И тут до меня дошло, о чём говорил Илья и я посмотрел ВНИМАТЕЛЬНО. Это действительно оказалось очень странной штуковиной. Пятно не было пятном — это была дыра в небе, которая вела в никуда. Из этого провала исходили тонкие алые нити, опутавшие небо густой сетью. Большинство исчезали за горизонтом, но некоторые упирались в башни Силверстоуна. Интересно, какого хрена всё это означает?

— Странные верёвочки, — явно пересиливая себя, констатировала Ольга, — на них подвешен здешний мир?

— Да, — кивнул Илья, — это и есть спасение аборигенов. И их же проклятие.

Мы все молча разглядывали красные нити за окном.

— Один местный учёный, — продолжил Илья, — его имя вымарано из всех книг, сумел проковырять дыру в самой плоти мира. Куда именно ведёт дыра так никто и не выяснил, потому как она оказалась дорогой с односторонним движением. Однако из дырки хлынула прорва энергии и чем крупнее было отверстие, тем больше энергии из неё можно было получить.

Вроде бы дела наладились и за несколько столетий аборигены вновь взобрались к вершинам цивилизации. Да какое там, их нынешние успехи оказались гораздо больше — имея такую пропасть энергетических ресурсов они начали по-хорошему извращаться. Вот эти самые города — они настроили их целую кучу и среди них были настоящие мегаполисы — не чета Силверстоуну.

— И куда же все они, на хрен, подевались? Что с ними случилось?

— Демоны. Отвратительные уродливые твари, которые появились одновременно во всех городах. Могущество тварей могло сравниться только с их ненавистью к людям. Чудовищ можно было убить — тогда они делали большой бада-бум, но для этого нужно было очень постараться. Тварь запросто переносила отсечение конечностей и кучу дырок в своей прочной шкуре.

В первую ночь нападения сгинуло сорок шесть городов — демоны добрались до машин, управляющих полётом и перебили весь обслуживающий персонал. Огромные летающие штуковины, одна за одной, падали на землю, уничтожая не только своих обитателей, но и тех, кого угораздило оказаться внизу. Эта печальная дата получила своё название — ночь сорока шести. Уцелело лишь четыре города, жители которых сумели организовать достойную защиту армии вторжения. Однако, не прошло и месяца, как ещё два города рухнули вниз, не без помощи извне. К счастью уцелевших, за это время учёные сумели определить, что демоны пришли из тех самых дыр, откуда люди черпают энергию. Заткнуть дыры было уже невозможно, но каким-то образом, в книге не говорится — каким, массовые набеги удалось прекратить.

— В общем — хэппи-энд, — я зевнул и хлопнул в ладоши, — всем шампанского.

— Нет, — Илья покачал головой, — это оказалась Пиррова победа. Людей оставалось слишком мало, чтобы обеспечить прирост населения и теперь аборигенов становится всё меньше. Плюс продолжаются мелкие наскоки демонов, уменьшающие и без того мизерное количество людей. Местная цивилизация на грани полного исчезновения. Я не думаю, что князь рискнёт послать часть своих людей на помощь Калверстоуну.

— Ужасная трагедия! — я смахнул несуществующую слезу, — мои бедные соотечественники! Остаётся только оплакать ваш героический конец. О горе мне!

Я склонил голову. Галя громко захихикала. А Ольга, едва слышно, назвала меня бездарным паяцем. Нет, ну почему бездарным?

Ну ладно, теперь, когда я знал, как обстоят дела, уже ничто не могло остановить предстоящее веселье. Конкретного плана действий я не имел, полагаясь исключительно на верную интуицию и везение. Они меня ещё ни разу не подводили. Ну, почти никогда. С Ножиком и Симоном я всё же налажал.

И только я успел прогнать неприятное воспоминание, как дверь открылась, пропустив внутрь любопытнейшую парочку. Одним оказался наш старый знакомый, в должности местного шпиона. Вслед за ним неторопливо вошёл человек, выглядевший, на фоне блистающего мальчугана, натуральной тенью. Тёмный однотонный балахон, без каких-либо украшений и знаков отличия, опускался до самых пят, а ладони незнакомца терялись в складках его сумрачной одежды. Лицо пришельца оказалось под стать его монашескому одеянию — настоящая физиономия мученика: бледная, с мелкими чертами, в обрамлении тёмных волос, ниспадающих за спину. На этой блеклой маске выделялись угольно чёрные глаза фанатика. Или маньяка. Как вам будет угодно.

— Лорд Пат Черич, — почти прокричал проводник, скорчившийся у двери, — секретарь светлого князя и его личный герольд.

Личный герольд и секретарь вытащил из глубин своего балахона небольшой свиток и медленно развернул его тонкими бледными пальцами шулера. Бросив на нас пристальный взгляд поверх свитка, он начал читать. Насколько я мог понять — это было официальное приглашение на аудиенцию.

— Светлый князь Син Силвер, всемерно озабоченный делами и безопасностью княжества, соизволил прервать свой тяжкий труд управления столицей и княжеством, дабы принять посланцев дружественного Калверстоуна, прибывших с просьбой о помощи.

Свиток свернулся в тонкую трубку и молниеносно исчез. Не-ет, этот парень — точно шулер, в карты я с ним играть не буду.

Галя, наморщив свой прекрасный лобик, непонимающе смотрела на меня: похоже смысл всей этой высокопарной галиматьи, остался для неё полностью недоступен. Немудрено. Илья, с трудом, сдерживал усмешку, а вот реакция Ольги оказалась весьма примечательна. Похоже, она и не слушала весь этот бред, разглядывая говорящего. Видимо, намеревалась пополнить свою коллекцию диковинок. Черич перехватил её взгляд и плотоядно улыбнулся тонкими губами. Ну-ну. Всем успехов.

Я откашлялся и приняв позу поэффектнее, нанёс ответный удар:

— Мы, посланцы Калверстоуна, взывающего о помощи, благодарим светлого князя за предоставленную возможность высказать свою нижайшую просьбу.

Всё. Я временно выдохся.

К счастью, этого оказалось вполне достаточно — герольд едва заметно кивнул и повернулся к нам спиной. Хм-м. Волосы у него опускались до самой задницы — должно быть местная мода. Пат неторопливо уплыл за дверь, оставив нам проводника.

— Высокие лорды, — произнёс тот проникновенно, — позвольте мне проводить вас в рабочий кабинет князя. Там вы сможете пообщаться с его светлостью.

Кошки лениво покидали насиженные места и только Илья мгновенно оказался на ногах, весь в предвкушении…Кстати, а куда это он так торопится?

— Ну так — веди, — приказал я, оставив последнее слово за собой.

На этот раз не было никаких лифтов; ножками и ещё раз ножками. Огромные разъехавшиеся двери пропустили нас в небольшой круглый зал, напрочь лишенный какой бы то ни было обстановки. Белые колонны и сводчатый потолок делали его похожим на беседку. Назначение этого помещения осталось для меня полной загадкой.

Дальше мы попали в зал, копию первого, но раз в пять больше. Вот только стены, за колоннами, оказались прозрачными и можно было рассмотреть движение земли под городом.

У одной из стен располагалось возвышение, устланное яркими коврами. Венчало его роскошное кресло с неправдоподобно высокой спинкой, на которой сверкал круглый металлический знак, очевидно — герб. На голубом фоне четыре алых молнии били в землю, откуда прорастало золотое дерево с круглыми плодами. Даже не имея семь пядей во лбу, можно догадаться — передо мной трон Сина Силвера, местного князя и его же герб.

Престол полукругом окружали широкие прямоугольные столы, устланные, ткаными золотом, скатертями. Вдоль стен располагалось множество кресел и диванов. Большая часть помещения оставалась пустой.

— Видимо здесь они устраивают вечеринки, — пробормотал Илья, остановившись около меня, — под надзором старшего брата.

— Балы, Илья, балы, — заметил я, улыбаясь, — не вечеринки, а балы.

— Суть то от этого не меняется, — парировал он, — дрыгоножество и рукомашество.

В одном из кресел располагался человек, которого я сперва и не заметил. Впрочем, и не мудрено — он так глубоко утонул в подушках, что снаружи осталась одна голова. Лишь, когда он наклонился за бокалом, стоявшим на полу, я обратил на него внимание. Рослый мужчина в кожаной куртке, плотно облегающей мускулистое тело. Светлые волосы космами падали на лицо не позволяя, как следует, разглядеть черты. Рядом с креслом стояла длинная рапира в потёртых ножнах. Незнакомец успел дойти до того состояния, когда уже глубоко безразлично, какие события происходят вокруг, поэтому нас он не заметил.

Однако наш проводник, увидев его, ускорил свой шаг и поспешил покинуть зал, нервно подёргивая ушами. Потянув за руку оживившуюся Галину, я последовал за ним. Всё интересное и забавное я уже успел увидеть.

За следующими дверями притаилось маленькое помещение, под завязку набитое солдатами в полном боевом облачении, с оружием наизготовку. Они угрожающе сверкали глазами в прорезях шлемов, но ничего не предпринимали. Никто даже не спросил, какого чёрта мы здесь делаем. Интересно, местные вояки могут делать ещё какие-нибудь вещи, кроме того, чтобы помалкивать, принимая угрожающие позы? Впрочем, их наверняка предупредили о нашем приходе.

Ещё одна комната, чуть побольше. Может быть так показалось, потому как здесь было всего два солдата, с оружием, скорее декоративным, чем боевым. Зато их одежды, по пестроте могли соперничать (а то и превосходили) с одеждой нашего провожатого. Ощутив нездоровую конкуренцию, тот остановился и отошёл в сторонку.

— Посланники из Калверстоуна, — объявил он.

Охранник важно кинул и распахнув тяжёлую резную дверь, торжественно провозгласил:

— Посланники из Калверстоуна. К светлому князю.

За его широкой спиной ни черта не было видно — кусок ворсистого ковра, да часть стены.

— Пусть войдут, — донёсся из кабинета, уже знакомый мне голос Черича, — князь ждёт.

Широкая спина убралась, двери распахнулись во всю ширину, и мы вошли в кабинет князя.

После всех этих колоннад и тронов я, честно говоря, не ожидал увидеть то, что увидел. А чего я ожидал? Ещё один престол с кучей писцов у подножия, готовых уловить первый же приказ, чтобы изложить его на бумаге. Ну, как-то так.

Ничего подобного. Обычный рабочий кабинет. Стены из потемневшего дерева, увешанные тусклыми портретами в золотых рамах. Два книжных шкафа, под потолок, массивный стол посредине и два, чуть поменьше, буквой П. Все три стола завалены рулонами бумаги. За маленькими столами, напротив друг друга, сидели Пат Черич и его клон, перекрашенный в блондина. За центральным столом разместился Син Силвер — князь Силверстоуна.

Это был огромный кряжистый мужчина, возраст которого перевалил через середину жизни, находясь ближе к концу, чем к началу. Однако сила, по-прежнему, переполняла могучее тело, а стальные глаза жёстко сверкали на загорелом лице, изрезанном морщинами. Небольшая, пронизанная нитями седины, борода была аккуратно подстрижена и уложена волосок к волоску. Столь же ухоженной выглядела и шевелюра, ещё больше пробитая сединой. Свободная красная рубаха оторочена золотом, а на груди сверкал массивный серебристый медальон с гербом княжества.

Я отвесил лёгкий поклон, продолжая поглядывать на своих спутников. В Илье я не сомневался, но кошки могли заартачиться. Я и сам не знал, на что они способны, когда им вожжа попадала под хвост. К счастью никто не стал выкидывать никаких коленец. Похоже, все настроены поиграть. Великолепно!

Силвер ответил нам таким же лёгким кивком и указал лопатообразной ладонью на кресла, посреди кабинета. Ровно четыре, как и нас. Видимо время нужно было не только для соблюдения протокола, но и для подготовки таких мелочей.

— В представлении нет нужды, — густым басом прогудел князь, покосившись на Пата Черича, избавившего нас от этой процедуры, — мне уже доложили информацию в полном объёме. В том числе и причину, которая вынудила вас совершить это опасное путешествие. Крайне жаль, что два последних оплота человечества практически прекратили общаться и единственной причиной, которая смогла подвигнуть на визит — оказалась беда.

Я печально покивал, да: беда — беда. Обрыдаться.

Князь, сделав небольшую паузу, продолжил монолог:

— А ведь князь Калвер и я были весьма близки, в своё время. Не знаю, упоминает он об этом сейчас или нет. Как он, кстати?

— Князь не любит рассказывать о своей молодости, — заметил, вполголоса Илья, а я бросил на него предостерегающий взгляд, — но он просил передать привет своему давнему товарищу и передать, что чувствует себя вполне достойно. С учётом возраста, естественно.

Что он такое мелет? Старый пердун может ставить нам ловушки! Я Илье голову отверну!

Но всё обошлось. Силвер коротко хохотнул и погладил бороду, после чего наклонил тяжёлую голову.

— Узнаю старину Шена, — проворчал он, — всегда старался удержать чувства под контролем. Да и самолюбив был, чертяка. Нужно было воистину сверхъестественное, чтобы он решился попросить о помощи. Обычно полагался исключительно на свои силы. Обычная атака демонов его бы не испугала.

Нет? Вот чёрт!

— Не одна атака — две. Причём одна за другой, — осторожно сказал я, ощущая себя канатоходцем, — мы не способны понять причину, и князь опасается третьего нападения, которое мы не сможем отразить. Калверстоун может пасть.

Я внимательно изучал лицо Силвера, приготовившись менять стратегию, на лету. Но нет, вроде бы прошло.

— Если один из городов падёт — другому придётся несладко, — печально заметил князь, — оказание помощи — необходимость, а не прихоть, — последнее относилось секретарям, — Насколько срочно необходима помощь?

— Должен, всё-таки заметить, — вполголоса прошелестел Черич, — наши собственные силы распылены и ослаблены. Столица может оказаться незащищённой в решающий момент.

— И нельзя забывать про недавнее нападение на пограничный форт, — эхом отозвался его клон, — совершенно неожиданное нападение, пропущенное разведкой.

Тяжёлый кулак грохнул о столешницу и все немедленно заткнулись.

— Я не желаю этого слушать, — в голосе Силвера лязгнул металл, — к нам взывают наши братья и мы обязаны протянуть руку помощи. Вопросы о том, хватит ли нам солдат, решайте между собой, для этого вы тут и поставлены.

Нужно было вмешаться.

— Собственно, с помощью можно и обождать, — я заработал одобрительный взгляд Черича, — обе атаки, покамест, отбиты и положение нормализовано. Это скорее…

— Нападение может повториться в любой момент? — жёстко спросил князь и не дожидаясь ответа, отрезал, — солдаты будут посланы завтра. Не менее двух подразделений, со всем необходимым снаряжением.

Лица обоих секретарей выражали категорическое несогласие.

— Так может быть и вечерний бал отменить? — с ноткой язвительного сарказма в голосе, поинтересовался Черич, — дабы настроить дворян подобающим образом. Негоже ведь устраивать увеселения, когда наши братья терпят бедствия и просят о помощи.

Сивер набычился и его густые брови сошлись воедино, предвещая громы и молнии. Похоже, только присутствие посторонних не позволяло ему выдать порцию отборного княжеского мата. А жаль, может услышал бы чего нового. Спровоцировать князя на взрыв было легче лёгкого, но это казалось несколько преждевременным. Да и не хотелось настраивать секретарей против себя — они могли ещё пригодиться. Скорее следовало их слегка поддержать.

— Зачем же идти на такие жертвы? — мягко поинтересовался я, — в этом нет никакой необходимости. Мы и сами, с удовольствием, отвлечёмся от горестей произошедшего. Думаю — это может придать всем сил.

— Бал — это великолепно, — мечтательно протянула Ольга и стрельнула глазами в Черича, — Мы так давно не были на балу…

— Все проблемы могут обождать до завтра, — Илья как будто только сейчас сообразил, что на самом деле проблем-то и нет, и решил вставить свои пять копеек, — делу время, а потехе — час.

Видимо здесь бытовал некий аналог этой поговорки и Силвер согласно кивнул, а в его глазах я увидел решимость.

— Бал состоится, — твёрдо сказал он, — и никто и словом не обмолвится о предстоящем.

— А? Как? — Черич прекратил играть в гляделки с Ольгой и казался сомнамбулой, которого внезапно разбудили. Ха, похоже он крепко сидит на крючке и уже не сорвётся. Есть у него жена, любовница или кто-то ещё — не имеет значения — на сегодняшнем балу он будет вместе с Ольгой, раз она этого захотела. Это замечательно — пусть позабавится, может отвлечётся от… Неважно.

А вот с кем буду я?

У меня имелись свои соображения на этот счёт. И они, пока, останутся при мне.

— Стало быть, завтра Калверстоуну будет отправлена помощь, — сказал князь, не замечая поведения своего советника, — надеюсь вы удовлетворены моим решением?

— Более чем, — заверил я, прижимая руку к сердцу, — это гораздо больше того, на что мог рассчитывать мой город, в сложившихся обстоятельствах.

Чистая правда! Калверстоун не то, что не рассчитывал на эту помощь, он в ней даже не нуждался. Видимо наша аудиенция подошла к завершению, и князь подвинул к себе один из свитков, взяв в руки огромное перо. Но, перед уходом, мне нужно было прояснить один момент.

— Прошу прощения, — осторожно отвлёк я его, — мы слышали о нападении на пограничный форпост. Не окажете ли нам любезность пояснив, как это произошло. Возможно, инцидент как-то связан с атакой на Калверстоун.

— Кроме того, вы упомянули, дескать атака стала неожиданностью для вашей разведки, — уточнил Илья, подключаясь к моей игре.

Князь молча кивнул Черичу, дав разрешение и тот ловко выудил из вороха бумаг на столе небольшой серебристый листок. Пробежав по нему глазами, секретарь ровным голосом зачитал сводку новостей:

— Сегодня, ранним утром, наблюдатели зафиксировали густой столб дыма, похожий на сигнал тревоги. По карте, источником дыма являлось одно из пограничных поселений. Немедленно в направлении сигнала отправили группу солдат с разведывательной миссией. Операцией руководил лично начальник разведки — Сарж.

— Хороший работник, — одобрительно прогудел князь, а оба советника презрительно сжали губы.

— При подлёте не было обнаружено следов разрушений, обычных при нападениях демонов. — Черич продолжил доклад, будто не заметив, что его прервали, но я видел, как его бледная щека нервно задрожала, — однако не разведчики не заметили и обитателей. Одна створка ворот оказалась выломанной, словно в неё ударили мощным тараном, а внутренняя часть другой створки была утыкана множеством стрел.

— Охранники стреляли по входящим, — не то спросила, не то пояснила Галя, впервые открывая рот.

— Похоже, дела обстояли именно так, — Черич почесал за ухом, — вот только не было никаких следов демонической крови, словно все промахнулись.

— А это маловероятно, — подхватил его блондинистый близнец, — учитывая уровень подготовки наших пограничников.

— Дальше — больше, каждое строение внутри оказалось истыкано стрелами, словно их пускали во все стороны.

— Они были испуганы, сильно испуганы, — я пристально посмотрел на Галю и она, улыбаясь улыбкой голодного котёнка, спросила, — ведь так?

— Другого объяснения у нас нет. Хоть я не могу понять, какая вещь могла, до такой степени, напугать солдат, которые славятся своим бесстрашием и хладнокровием. Похоже, они увидели нечто, настолько жуткое, что утратили свое самообладание и отвагу. Нечто, сломавшее двери в каждом доме, какими бы крепкими не были засовы. Нечто, согнавшее всех жителей, все сто десять человек в дом наместника и там убило каждого, не оставив следов на теле. Если бы не сигнал одного из пограничников, мы могли бы и не узнать о нападении.

— Что он рассказал о демонах? — жадно спросил я, — откуда они появились? Как выглядели?

Черич переглянулся со своим двойником и сумрачно, проворчал:

— Ничего он не рассказал — когда разведчики его обнаружили, он уже остывал. И такая же картина, как и с остальными — ни единого следа насилия.

— Это ужасно, — равнодушно заметила Ольга, дав понять насколько ей плевать на всех убитых в этом, богом забытом, городке, — Надеюсь сегодняшний бал, поможет мне позабыть обо всех этих ужасах.

— Я буду рад приложить все усилия, постаравшись изгнать все кошмарные воспоминания из вашей прелестной головки!

Черич был сама предупредительность, а в его глазах горело неистовое желание завалить Ольгу на пол княжеского кабинета и приложить все усилия, чтобы она забыла обо всём. Кажется, кошка слегка переборщила — ещё немного и животные инстинкты окончательно сметут остатки разума, ещё теплящиеся за этим бледным лбом. Возможно — это своего рода месть всем мужчинам за тот единственный случай, когда она сама потеряла контроль над чувствами.

— Комплиментам место на балу, — охладил секретаря князь, обратив внимание на его странное поведение, — а сейчас гостям не помешало бы сменить дорожную одежду и привести себя в порядок, дабы они могли получить удовольствие в полной мере. Времени до бала осталось не так уж и много.

Аудиенция явно завершилась. Мы поднялись и отвесив князю прощальные поклоны, покинули кабинет. Наш проводник тотчас бросился вперёд, распахивая дверь и распихивая зазевавшихся солдат. Я было хотел высказать пару мыслей по поводу встречи с князем, но не успел.

Мы вошли в тронный зал, захваченный толпами прислуги. Лакеи, точно тени, метались взад-вперёд, с ловкостью профессиональных иллюзионистов манипулируя огромными подносами, содержимое которых они оставляли на столах. Но вся эта суета не смогла бы меня заинтересовать, если бы не кое кто другой.

Чуть в стороне от оживлённого движения, стояла крайне интересная парочка. Одним был тот изукрашенный молодчик, встреченный нами ранее в коридоре. Нарит Чаруки, вспомнил я его имя. Лицом к лицу с ним стоял крепкий парень, в кожаной куртке, сидевший прежде, в кресле. Он был в стельку пьян и на его физиономии застыло выражение, почти детского, упрямства. Руки пьяницы приподнялись, словно он намеревался ухватить командира дворцовой гвардии за грудки. Наш проводник попятился, неотрывно глядя на эту парочку и оказался рядом со мной.

— Эти клоуны не поделили зоны влияния? — поинтересовался я, — будет драка?

— Как бы не дуэль! — испуганно прошептал шпион, — тот, который в коже — командир охотников за демонами, Сирил Дроз. Раньше они были близкими друзьями, но теперь — настоящие враги. Малейший повод и один из них — труп.

Нетрудно было сложить два и два.

— Дело ведь в женщине? — уточнил я, — та девушка, которую мы видели с Чаруки?

— Точно, — проводник удивлённо взглянул на меня, будто я невесть какое открытие сделал, — это — Силия Гладь, первая красавица Силверстоуна. Эти трое — друзья детства. Когда подросли, Силия стала всё больше оставаться с Чаруки. Дроз принялся много пить и вообще, постоянно ищет себе на голову неприятностей. Часто от этого страдают окружающие. Поэтому, лучше держаться от него подальше.

Тем временем взрывоопасная ситуация разрядилась. Чаруки отвёл руки Дроза от своей одежды и шептал ему в ухо некую успокаивающую фигню. Тот потупился и казался пристыженным. В общем примирение казалось неизбежным. Трогательное зрелище.

— Тут ты абсолютно прав: прекрасная женщина стоит жизни, — как будто продолжая начатый разговор, громко сказал я, обращаясь к несколько оторопевшему Илье, — любой, кто без боя уступает её сопернику — настоящее ничтожество, недостойное зваться мужчиной.

Казалось, всё в зале замерло. Проводник хрюкнул, отпрянув от меня, а Илья неодобрительно покачал головой. Чаруки и Дроз синхронно повернулись, уставившись на меня. Второй кажется, даже протрезвел. На физиономии Нарита вспыхнула откровенная досада. Сверля меня недовольным взглядом, он отчеканил:

— Вы не могли бы оставить нас в покое?

Можно было и заткнуть глотку наглому щенку, но сейчас в этом не было никакой нужды, поэтому я лишь невинно пожал плечами:

— В общем-то я к вам и не обращался. Да я и понятия не имел, насколько охладели чувства в Силверстоуне.

Дроз отбросил руки Нарита и толкнул его в грудь.

— Не смей затыкать всем рот! Вот истинная правда, и я не намерен уступать тебе Силию в обмен на твою фальшивую дружбу! Только поединок может разрешить наш спор. Силия достанется самому достойному.

Вероятно, ещё была возможность повернуть конфликт в мирное русло, однако Галя поспешила добавить недостающую каплю. Понятия не имею, откуда она знает, как нужно поступить, но если прелестный носик кошечки ощущает аромат грядущего кровопролития, её интуиция не допускает ошибок.

— Как это романтично! — она вцепилась в моё плечо, восхищённо взирая на Дроза, — мужчины дерутся за любовь! Настоящие смелые мужчины!

Дело было сделано. Оставалось наблюдать.

Дроз отступил назад и вытащив из-за пояса перчатку, швырнул к ногам Нарита. Чаруки, с сожалением, поглядел на бывшего друга и негромко щёлкнул пальцами. Тотчас из толпы суетящихся лакеев вынырнул неприметный человечек, в одеждах мышиной окраски.

Да он и сам был похож на какого-то грызуна своей вытянутой мордашкой и глазами — бусинками. Человек — крыса вопросительно глянул на Чаруки и тот отрывисто приказал:

— Мою рапиру. Немедленно.

Мгновение и человечка словно ветром сдуло. Сирил Дроз пьяно хохотнул и, пошатываясь, двинулся к выходу из зала. Не останавливаясь, он вытащил из ножен свой клинок и взмахнул им, распугав лакеев. После этого ножны полетели на пол. Нарит Чаруки идущий следом, задумчиво пнул их ногой.

— Ну и на кой чёрт тебе это нужно? — поинтересовался Илья, — хочешь посмотреть, как они будут дырявить друг друга? На редкость интересное зрелище.

— Очень, — согласился я и подмигнул Галине, — пойдём, посмотрим?

Как я и думал, девушек не потребовалось упрашивать: они, едва не бегом, заторопились вслед за дуэлянтами, опередив нас на добрый десяток шагов. Нас? Я обернулся — Илья продолжал стоять, печально глядя нам вслед.

— Вы — кровожадные ублюдки, с лицами моих старых друзей, — меланхолично произнёс он, — это так грустно.

— Я сейчас заплачу, — его нытьё, как и раньше, действовало мне на нервы, — ты идёшь? Или поможешь лакеям накрывать на стол? Может тебе это понравится больше.

Проводник, раскрыв рот, наблюдал за нашей перепалкой. Пришлось привести его в чувство.

— Ты так и будешь ловить мух? — поинтересовался я и потянул его за ухо, — а ну, вперёд, будешь отвечать на мои вопросы.

Мы вошли в маленький зал и остановились около двери, рядом с кошками, напряжённо глядящими в центр помещения. Там, напротив друг друга, замерли Нарит Чаруки и Сирил Дроз. Оба крепко сжимали обнажённые клинки, внимательно наблюдая за противником.

— Я понимаю, примирение невозможно, — негромко заметил Чаруки, — но, может быть, отложим поединок до более подходящего момента?

— Он, очевидно, считает, противника слишком пьяным, — очень громким шёпотом прошептал я на ухо Ольге, — думает, тот не окажет достойного сопротивления.

— Нет, — отрезал Дроз, покачнувшись и скрипнув зубами, — всё, накопившееся за эти годы, между нами, мы решим немедленно, раз и навсегда! Один из нас останется здесь, а второму достанется рука и сердце Силии.

— Ну хорошо, изволь…

Оба отступили на два шага назад и замерли, выставив рапиры перед собой. Какое-то мгновение мы могли лицезреть два неподвижных манекена, а потом клинки с лязгом встретились, чтобы отскочить и вновь устремиться навстречу друг другу. Не знаю, насколько был пьян Дроз перед дуэлью, но с началом боя хмель слетел с него, будто он и не пил вовсе. Его движения стали плавными и осторожными — сказывался большой опыт в фехтовании.

Дуэлянты медленно перемещались по залу, то замирая на пару секунд, отражая атаку, то — бросаясь вперёд, в попытке пробить защиту противника. Казалось, они не сражаются, а неторопливо вальсируют с оружием в руках.

Зрелище возможно было красивым, но мне-то нужен был результат, а не эти танцульки. Я в сердцах, глянул на девушек и обнаружил их откровенно скучающими. Ещё бы! Ни один из бойцов, до сих пор, не был даже оцарапан. О более серьёзных ранах и речь не шла: какое уж тут веселье!

Мало того, стоило мне присмотреться повнимательнее, и я увидел настоящее жульничество. Чаруки избрал такую тактику боя, которая определённо вела к патовой ситуации. Бойцы лишь с первого взгляда казались равными. На самом деле, командир гвардейцев был на голову выше своего противника, но мастерски скрывал своё превосходство. Поэтому он, без особого напряжения парировал атаки соперника, время от времени изображая смертоносные выпады, которые тот, так же легко, отражал.

Учитывая нежелание Нарита вообще начинать схватку, можно было сообразить, что он поставил перед собой вполне выполнимую задачу — вымотать Дроза, бьющегося в полную силу, до изнеможения, дабы уберечь того от гибели. Посмотрим, посмотрим…

Я прошептал кое-что Ольге на ушко, потом повторил манёвр с Галей. Обе повернули ко мне свои невинные личики и согласно кивнули, широко улыбаясь. Для Ильи не остались незамеченными мои действия, и он с тревогой оглядел нашу троицу заговорщиков. Я подмигнул ему и ткнул пальцем в дуэлянтов, не отвлекайся, мол. Только наш проводник ничего не заметил, всецело поглощённый зрелищем поединка.

— По-моему, Сирил побеждает! — восторженно выкрикнула Галя и взмахнула рукой, где белело нечто, похожее на платок, — давай же лапуся, давай!

— А мне кажется Нарит ему просто поддаётся, — громко возразила Оля, — да он играет с Сирилом и в любой момент может его приколоть его к стене.

— Да, да, мне тоже так показалось! — в возбуждении вскрикнул проводник, невольно подыграв нам, — Чаруки ведь более опытный боец.

Я услышал короткое ругательство, сорвавшееся с губ Ильи и перехватил его враждебный взгляд. А ты как хотел, дорогуша! Ещё один душераздирающий взор мы получили от Чаруки. Просто праздник какой-то! Дроз же взревел, будто бешеный медведь и бросился в атаку, орудуя рапирой, словно мясник топором. Его глаза налились кровью, едва не выскакивая из орбит. Какие там приёмы фехтования, сейчас он хотел вцепиться зубами в глотку врага и перегрызть её. Теперь Чаруки не изображал глухую защиту, а на самом деле с трудом отражал натиск безумца, жаждущего крови. Конечно, такого темпа Дроз бы долго не выдержал, но за это время он вполне мог изрубить противника на куски. И Чаруки это отлично понимал.

Сирил, продолжая наступать, прижал противника к стене и пытался мощными ударами разрушить хитросплетённую защиту, которую соткал вокруг себя командир гвардии. А у того осталось лишь два выхода: либо умереть самому, либо взяться за ум и продырявить своего товарища.

— Люди остаются людьми, — грустно сказал я Ольге, и она согласно кивнула, — своя рубашка ближе к телу.

Увидев, как Нарит чуть опустил клинок, Сирил издал торжествующий возглас и воткнул в него рапиру. Нет, не воткнул. Это оказалось уловкой — на этот раз последней. Уклонившись от удара Чаруки сделал едва заметное движение кистью и словно прижался к сопернику. Мы увидели, как из широкой спины Дроза, прорвав кожу куртки, выросло трёхгранное острие и тотчас же скрылось обратно.

Дроз покачнулся и с трудом удерживаясь на ногах, повернулся к нам. Лицо его побледнело, а глаза пытались закатиться. Рапира, со звоном, упала на пол и полетела прочь от своего хозяина. Белые губы пробормотали какое-то слово. Судя по всему — имя. Как трогательно.

— Селия, — прошептал этот болван, перед тем как рухнуть на колени.

Я и глазом не успел моргнуть, а кошки уже оказались рядом с ним. Можно было разрыдаться от умиления, глядя как они его нежно обнимали, укладывая на пол. Нарит Чаруки столбом замер рядом, оторопело рассматривая своё оружие, словно не мог поверить в то, что это именно он проковырял шкурку друга.

— Умер, — деловито объявила Ольга, поднимаясь на ноги.

Следом встала Галя, с некоторым сожалением поглядывая на уже бесполезное для неё, тело. Чаруки ещё более потеряно посмотрел на них.

— Но ведь рана не должна была быть смертельной, — тупо возразил он, — я же знаю…

— Человеческий организм — загадочная штука, — с видом знатока заметил я, подойдя поближе, — очевидно рапира задела какой-то внутренний орган. Тогда смерть неизбежна.

— Да уж, вы сделали всё, чтобы она стала неизбежной, — с горечью, констатировал Нарит и побрёл к выходу.

— Нет, ну какое лицемерие! — возмутился я, — сам пришил своего товарища, а вину пытается свалить на кого-то другого.

В зале, точно из-под земли, появились люди в тёмной одежде. Лица их скрывались за непроницаемыми вуалями, а в руках каждый сжимал рулон чёрной ткани с алой окантовкой. Они стали около трупа и опустив головы, терпеливо ожидали. Увидев их, проводник немедленно заторопился:

— Пойдёмте, господа, пойдёмте.

— Ну да, всё интересное уже закончилось, — констатировала Ольга.

Галя, видимо, думала точно так же, поэтому не оглядываясь пошла к выходу, следом за Олей. Илья, стоявший над телом Дроза, поднял голову и сумрачно глянул на меня. Я только пожал плечами; дескать, о чём тут говорить и кивнул ему на двери. На этот раз никаких возражений не последовало. На пороге я всё-таки, обернулся, постаравшись удовлетворить своё любопытство. Люди в чёрном, с профессиональной ловкостью, пеленали мертвеца, превращая его в подобие мумии. Только бледное лицо осталось открытым, выражая странное удивление, будто покойник, перед смертью, узнал некий странный секрет. Впрочем, возможно так оно и было. Хмыкнув, я вышел вон.

Так. Новые люди, новые лица. Нас ожидали четверо — два парня и две девушки. Девушки были миловидными, но не более того, отведать и забыть. Парни…Судя по пренебрежительным взглядам кошек, тоже не первый сорт. Прислугу видать за версту. Проводник подсуетился, позволив узнать, с кем имеем дело.

— Это Жарт и Дарж, — протарахтел он, указав на парней, — они помогут господам подобрать одежду, подходящую для бала. А это — Клива и Фира, они будут в полном распоряжении дам.

Мы переглянулись. В полном распоряжении, звучит довольно забавно. А вот насчёт подобрать одежду…Даже не знаю. Я пожал плечами — пусть всё идёт, как идёт.

— Меня всегда интересовало, почему девушки помогают дамам? — я подмигнул служанкам, — а не господам. Ведь наоборот было бы гораздо интереснее. Не правда ли, девушки?

Любопытно, насколько быстро человеческая кожа способна менять свой цвет, с бледно розового до ярко пунцового. Парни тоже слегка изменились в окраске, но не так, как служанки. Девчонки, похоже готовы провалиться сквозь землю.

— Но так не принято! — едва не кричал проводник, вцепившись в пуговицу своих штанов, — так никогда не делалось!

— Расслабься, — сухо сказал я, — это была шутка.

— Шутка? — мальчуган дико посмотрел на меня и безумно хихикнул, — а, шутка!

Слуги тоже захихикали, мало-помалу приобретая нормальный цвет кожи.

— Проводите господ в их комнаты, — скомандовал наш провожатый, прекратив своё дурацкое хихиканье, — и позаботьтесь, чтобы им не пришлось ощутить неловкость на празднике.

После этого мы разделились на две группы и мальчики пошли направо, а девочки — налево. Впрочем, путешествие оказалось совсем недолгим; спустившись по небольшой винтовой лестнице, мы оказались перед небольшой дверкой, украшенной бутафорским солнцем. За дверью нашлась маленькая комнатушка, без малейшего признака окон. Потолок равномерно освещал три кресла, крошечный диван и множество высоких шкафов. Одна из стен оказалась полностью зеркальной. Видимо — это была гардеробная, туалетная, или чёрт знает, как ещё она могла называться.

Илья подошёл к одному из шкафов и распахнул дверцы.

— Ну и как мы должны нарядиться? — раздражённо пробормотал он, изучая содержимое, — какие вещи популярны у вас сейчас, на этих ваших маскарадах?

— Это будет не костюмированный бал, господин, — осторожно поправил его Жарт, выкладывая на диван пёстрые тряпки, — рекомендую вам вот это, это и ещё вот это. Думаю, в таком одеянии вы будете неотразимы. С вашей красотой, господин, вы произведёте настоящий фурор.

А как у нас с ориентацией? — размышлял я, поглядывая на чересчур угодливого служку. Второй выглядел намного скромнее и скованнее своего партнёра.

— Ну и как ты предлагаешь поступить в этой ситуации? — спросил Илья, обращаясь, в этот раз, исключительно ко мне.

— Я думаю, эти вещи нам подойдут. И мой товарищ, вне всякого сомнения, произведёт фурор, — сказал я, усмехаясь, — но теперь, мне кажется, вам стоит оставить нас, и мы сможем спокойно облачиться.

— Простите, господин! — в голосе Жарта слышался ужас, будто я совершал святотатство, — благородным господам не пристало утруждать себя примеркой одежды. Для этого нас и прислали.

— Мы с товарищем не привыкли, демонстрировать своё обнажённое тело посторонним, — рявкнул я, — если только они не симпатичные девушки. Думаю, на этом препирательства окончены!

Жарт всё же, хотел ещё возразить, но Дарж едва не силой выволок его из комнаты, яростно бормоча в ухо какие-то ругательства.

— Ну и? — ещё раз спросил Илья, — подцепив когтем какую-то тряпку, — всё, как обычно?

— А что изменилось? — проворчал я, хватая костюмы и запихивая их в шкаф, — да не стой ты столбом! Помоги спрятать эту дрянь.

Полностью экипировавшись, мы позвали слуг. Увидев нас, Жарт даже руками всплеснул, от восхищения и полез наводить окончательный лоск. Стоило огромных трудов удержать его на расстоянии. Дарж определённо ощущал себя не в своей тарелке, переминаясь с ноги на ногу, и я подумал: уж не замена ли это нашему предыдущему соглядатаю. Впрочем, меня это не особенно волновало — хотят держать нас под наблюдением — пусть их.

Когда Жарт налюбовался нами и авторитетно заявил, дескать наша внешность безупречна, Дарж полез в карман своей жилетки и вытащил небольшой матовый диск на тонкой цепочке. Должно быть — это были часы, потому как, посмотрев на них, слуга почтительно предупредил.

— Господа, должен вам сказать, что торжество начнётся в самоё ближайшее время. Церемониймейстер крайне расстроится, если кто-то опоздает к началу. Боюсь, мы получим заслуженное наказание.

— Да, да, нас могут жестоко наказать, — пожаловался Жарт, присоединяясь к своему партнёру.

— Это будет ужасная неприятность, — пробормотал Илья, с ненавистью глядя на него. По какой-то странной прихоти Жарт выбрал именно его объектом своего повышенного внимания, чем довёл до белого каления.

Мне было плевать, накажут эту парочку или нет, просто пребывание в гардеробной успело порядком надоесть, поэтому я без сопротивления позволил себя увести.

— Идём веселиться, — манерно вздохнул я, — кружиться в вальсе, отплясывать мазурку с менуэтом. В общем — оттянемся, по полной программе.

— Ты думаешь, здесь такое танцуют? — с лёгкой тревогой в голосе, спросил Илья, — сомневаюсь я. Во всяком случае, мазурку я танцевать не умею.

— Успокойся, я — тоже.

Слуги, ставшие свидетелем нашего диалога, с трудом скрывали изумление, делая вид, будто такие разговоры для них неудивительны. А что им ещё оставалось? Попросить у нас объяснений?

Ольга и Галя уже ожидали нас. Служанок с ними не было. Увидев, как наши сопровождающие начали вертеть головами, я решил первым задать вопрос:

— А где ваши помощницы? — словно невзначай поинтересовался я, — вижу они неплохо постарались.

— Фире внезапно стало дурно и Клива повела её в комнату отдыха, — равнодушно пояснила Оля, обмахиваясь веером, — поскольку мы больше не нуждались в их услугах, то решили отпустить обоих.

Жарт с Даржем тотчас успокоились, но я то знал своих кошек, поэтому решил уточнить:

— Плохо себя почувствовали?

— Они не хотели оставить нас одних, — едва слышно прошелестела Галя, — никак не хотели. Олька не стала их долго уговаривать.

— Ясно, — хмыкнул я: нервозность кошки, последнее время, могла излиться на кого угодно и может быть девушкам ещё повезло.

— Господа, пир — вот-вот начнётся, — взволновался Дарж, ломая пальцы, — давайте поторопимся.

Пир? Хм…Все остановились. Ольга покосилась на слуг, а потом перевела взгляд на меня. Ох и нехорошо она смотрела.

— Пир? — переспросила она, — речь, вроде бы, шла о танцах. Про пир никто не заикался.

— Э-э, насчёт пира? — я внимательно взглянул на Жарта, — о каком таком пире вы толкуете?

— Началу всякого бала предшествует пиршество, — пробормотал тот, испуганно, отступая назад, — таковы правила. Так всегда было. А разве у вас не так?

НЕТ, У НАС НЕ ТАК!

Проклятье! Как я мог выпустить это из вида? Я же видел, как лакеи накрывают на стол. Да и весь предыдущий опыт подсказывал, всякому аристократическому веселью предшествует пожирание пищи. Видимо, предстоящая дуэль отвлекла меня настолько, что я просто не задумался об этом.

Пир. Напитки. Еда.

Все смотрели на меня с явным намерением прикончить на месте. Теперь им придётся идти на этот долбанный пикник и всё из-за моей прихоти. Ой — ёй, до чего же плохо смотрит Ольга. Почти так же плохо, как тогда, на берегу…

— Мы идём, — как можно твёрже сказал я, — никаких разговоров и возражений. Просто идём.

Оля злобно зашипела и повернувшись ко мне спиной, зашагала вперёд. Возражать она не станет, но потом припомнит всё. Галина наградила меня таким взглядом, от которого я должен был превратиться в яркий факел, а Илья издал негромкий смешок. Их счастье, что они промолчали, ибо я и сам был не в восторге от предстоящего мероприятия. Может быть стоит прекратить наши игры? Зачем нужны развлечения, доставляющие столько неприятностей? Ведь не мазохист же я, в конце концов.

Но нет. Немного остыв, я понял: полчаса или сколько там, неприятных ощущений, не могут перевесить грядущего удовольствия. От этого оно, пожалуй, станет ещё слаще. Кроме того, впервые за последнее время, Оля сердится на меня за другое, хоть на краткий миг позабыв свою неизбывную боль.

Мы шли к бальному залу, то и дело раскланиваясь с пышно одетыми людьми, с любопытством изучающими нашу группу. Впрочем, их интерес не переходил пределов допустимого — высший свет, как никак.

Жарт галопом нёсся впереди, представляя нас и называя встречных. Дарж держался позади, полностью уступив инициативу своему напарнику.

Кошки шли, разъярённые донельзя и холодно отвечали на приветственные поклоны, но это, кстати, только добавляло им очарования. Илья выглядел более приветливо и время от времени, пытался улыбаться. Мне приходилось отдуваться за всех, ежесекундно демонстрируя безупречную белизну зубов. Недоставало лишь рекламного плаката какой-нибудь зубной пасты на груди. Впрочем — это не мешало заниматься классификацией физиономий местных красоток, которые щедро одаривали меня своим улыбками. Каждая пыталась казаться загадочной незнакомкой, даже не представляя, какой открытой книгой является на самом деле.

Вон та блондиночка, с широким чувственным ртом, без ума от своего мужа, однако совсем не прочь заняться лёгким флиртом. А вот эта брюнетка, грудь которой распирает декольте, по горло сыта партнёром и наставляет ему рога, при малейшей возможности. И так далее и тому подобное. У всех, без исключения, дам местного высшего света был на уме большой или малый разврат. Я не стал бы их обвинять — однообразная жизнь способна достать самого благодетельного.

Впрочем, вышесказанное касалось не только дам, но и их спутников. Мужчин — даже в большей степени, судя по взглядам, которыми они провожали Галину и Ольгу. Некоторые из этих вожделеющих взглядов, скрывались под маской вежливого любопытства, другие горели откровенной похотью. Я мог только усмехаться, наблюдая за попытками этих бедолаг привлечь внимание кошек к себе. Пусть привлекают. На свою голову.

Глубокий звон раздался под потолком зала, разом оборвав все разговоры. Видимо, это было приглашение к трапезе, поскольку гуляющие устремились к пиршественным столам. Забавнее всего выглядели пышно одетые толстяки, едва не бегом, направляющиеся к кормушкам. Огромные животы, обтянутые пёстрой материей неслись вперёд, подобно торпедам. Вот для кого наступало настоящее веселье. Остальные вели себя в рамках приличий, пропуская дам вперёд.

Илья, стоявший чуть впереди, внезапно напрягся, уставившись куда-то в глубину толпы. Проследив за его взглядом, я увидел уже знакомую нам парочку — Силию Гладь и Нарит Чаруки. Оба шли, склонив головы друг к другу и обменивались короткими фразами. На происходящее вокруг они не обращали внимания. Хм, вот кто казался исключением из всех. Их желание было направлено исключительно друг на друга. Посмотрим, что мы можем сделать…Я наклонился к Илье и едва слышно, прошептал ему на ухо:

— По-моему, тебе здесь ничего не обломится, — я кивнул в сторону влюблённых, — видишь — как два голубка.

— Вот и замечательно, — печально улыбнулся он, — значит я просто полюбуюсь влюблёнными людьми.

— Приложишься, так сказать, к источнику чистой любви, — кивнул я и горячо прошептал, — но я могу дать её тебе! Хочешь? Такую чистую, такую красивую… Я же виноват перед тобой? Вот и заглажу, так сказать, свою вину. Но не обессудь, если я первый отведаю воду из этого родника. Право первой ночи, сам понимаешь.

Ух, как он вскинулся! Глаза горят, когти выпущены, вот-вот вцепится мне в глотку. Подумать только: те же грабли, на которые он вновь наступает с тем же первобытным энтузиазмом! А может в этом и смысл?

— Спокойнее, спокойнее, — осадил я его, — подумай, чем это для тебя может кончиться.

— Ты, ты! — он не мог ничего сказать от ярости, клокотавшей в глотке, — оставь её в покое! Если бы я мог…Если я только увижу, что ты опять творишь эти свои штуки, как тогда, с Виленой. Я не посмотрю, кто у нас главный!

Я рассмеялся и щелчком сбил с его плеча несуществующую пылинку.

— А над моим предложением подумай, — сказал я, посмеиваясь, — ты же знаешь, я в этом отношении всегда честен. Если чего пообещал — исполню.

Ответа не последовало, но моя спина просто пылала от его ненавидящего взгляда. Пусть упражняется. Ему полезно. Лекарство часто горчит.

За то время, пока мы обновляли свой гардероб, зал успел заметно преобразиться. Теперь он был залит ослепительным светом, а по потолку бежали разноцветные огни, придавая действу подобие какого-то ночного клуба. Столы ломились от всевозможных яств, при одном взгляде на которые я ощутил невероятный дискомфорт. Поэтому в сторону пищи старался смотреть как можно меньше, уделяя львиную долю внимания окружающим людям. Большинство их уже заняли свои места за столом и вытянув шеи, изучали блюда.

Син Силвер воссел на княжеский трон и теперь сосредоточенно разглядывал содержимое персонального столика, установленного перед ним. Два лакея, замершие по обе руки князя терпеливо ожидали того момента, когда они смогут блеснуть мастерством, услужив хозяину. В общем — всё готово к началу трапезы.

А я остановился, пребывая в некотором замешательстве. Куда нам идти? Остальным, то ли предварительно выдавали билеты с номерами мест, то ли все и так знали, куда прислонить свой зад. Где этот чёртов церемониймейстер? Девушки подошли ко мне, и Ольга вопросительно вздёрнула бровь. Я лишь раздражённо пожал плечами.

— Куда хотите — туда и садитесь. Можете высадить князя из его башни.

— А ведь мы можем это сделать, — промурлыкала Ольга, полыхая злобой, — с огромным удовольствием.

Я не успел ей ничего сказать, потому что из-за наших спин вылетел запыхавшийся Жарт и низко поклонившись, пробормотал.

— Приношу свои глубочайшие извинения за эту недостойную заминку. Прошу пройти следом за мной, — он уже пятился в сторону стола, — распорядитель указал места, предназначенные для вас. Это очень почётные — гостевые места.

— Почётные, говоришь? — пробормотал я. Интересно, чем гостевые места отличаются от обычных?

Основное отличие выяснилось тотчас же. Оно заключалось в присутствии Пата Черича, широко улыбающегося Ольге. Теперь ясно, кто именно подобрал эти места и с какой целью. Как я и предполагал стул рядом с собой он зарезервировал для нашей кошечки. Ну и ладно — этот человек так настойчиво напрашивался на неприятности, что вопрос их получения казался лишь вопросом времени. И время это наступит очень скоро.

Ольга мило улыбнулась своему ухажёру и позволила усадить себя за стол. Рядом опустился я, подав руку Гале. Она удивленно посмотрела на меня, но как я мог поступить, если здесь принято ухаживать за дамами? Последним садился Илья. На его физиономии была написана упрямая злоба и на меня он принципиально не глядел. Как же меня всё это огорчило — просто до слёз! Чёртов дурень: надо будет как следует избить его. Или нет — натравлю на него кошек. Главное, пусть не увлекаются и оставят дурака в живых.

Лакеи, задвинув стулья, заняли места за нашими спинами. У каждого, на холёной морде читалось невозмутимое достоинство. Некоторые выглядели поприличнее своих хозяев. Особенно этих жиртрестов, нервно ёрзающих за столом, в ожидании начала приёма пищи. На их потных лицах проступала истинная мука. Ха! На месте князя я бы как можно дольше не начинал кормление, вдоволь насладившись этим зрелищем.

Ого! Оказывается, я слишком увлёкся всякой ерундой. Как говорится, слона то я и не…В общем, далее — по тексту. Прямо напротив меня оказалась Силия Гладь, с неизменным Чаруки, по правую руку. Девушка сидела неподвижно, потупив взгляд, а её прелестный ротик изрядно портила горестная гримаса. Видимо она была чем-то расстроена. Ах да, ведь совсем недавно, один её близкий друг отправил в страну счастливой охоты другого близкого друга и теперь, мерзавец, будет есть, пить и веселиться. Никакого уважения к смерти.

Итак — на ловца и зверь бежит. Если удача лезет вам в штаны, не стоит с криком убегать прочь. Главное сейчас — поймать её взгляд и дело в шляпе.

Князь закончил исследование своего персонального меню и лениво взмахнул рукой подавая столь ожидаемый, некоторыми, сигнал. Кому конкретно он предназначался, я не заметил, но под сводами зала неторопливо раскатился протяжный хрустальный звон.

Силия вздрогнула и подняла голову, оторвав взгляд от стола.

Есть!

Я постарался вложить в свой взгляд энергию орбитального лазера. Приходилось только следить, чтобы моя цель лишь задымилась, а не исчезла в яркой вспышке.

Усилия оказались вознаграждены в полной мере. Встретившись взглядом со мной, Силия вздрогнула и часто заморгала, будто увидела полуденное солнце. На пухлых губках появилась неуверенная улыбка, а тонкие пальцы скользнули по лбу. Она пока ещё не могла понять, что с ней происходит, но мои глаза она уже не забудет. Мало того, теперь она сама будет стремиться снова увидеть их.

— Развлекаешься?

Галя лениво изучила объект моего внимания и перевела взор на меня. Я только ухмыльнулся, погладив её бедро, и она закрыла глаза, облизнувшись.

— Но ты же знаешь, — прошептал я ей на ушко, — ты — единственная моя любовь.

Галя рассмеялась и осторожно сняла мою руку. Кошки всегда способны оценить удачную шутку.

— Казанова, — сказала она, насмешливо, — не распыляйся. За меня можешь не волноваться, скучать тут будет некогда.

— Я переживаю не за тебя, — хриплый обольщающий шёпот сменился деловым тоном, и я внимательно посмотрел на Илью, угрюмо изучающего вино в своём бокале, — кое-кто вызывает у меня гораздо больше опасений.

— Оставь его в покое, — коготь девушки прогулялся по моей ладони, — думаю ему потребуется совсем немного, для понимания — дальше вести себя так нельзя. Его бы как-нибудь подтолкнуть…

— Господа предпочитают белое или красное вино? — физиономия лакея отражала истинное беспокойство и такое же искреннее желание услужить.

У меня возникло непреодолимое желание сказать, какую именно штуку предпочитают господа вместо вина. Но опасения в том, что наши вкусы могут остаться неоценёнными вынуждали промолчать. Собственно, мне было плевать какого цвета жидкостью придётся себя травить, поэтому я только угрюмо буркнул:

— Давай, красное.

Пока я общался с Галей, тарелка, передо мной успела наполниться какими-то салатами от одного запаха которых меня начало мутить. Кошки и Илья, обретя нездоровый оттенок кожи, злобно косились в мою сторону. Провалитесь вы все к чёртовой матери! Я сделал вид, будто отхлебнул из бокала, из последних сил удерживая рвотные позывы. Необходимо было срочно отвлечься.

Ольга так и сделала: как можно дальше отодвинулась от стола и начала внимать Пату Черичу, изображая искренний интерес. Тот, с умным видом, размахивал пузатым бокалом и вдохновенно молол отчаянную чушь.

Лишь немногие оказались, подобно ему, увлечены беседой. Большинство гостей сосредоточенно опустошали тарелки, которые немедленно наполнялись предупредительными лакеями. Особенно усердствовали обладатели огромных животов, вовсе не поднимавшие голов, очевидно опасаясь, как бы часть пищи не прошла мимо непрерывно жующих ртов. Всё сожранное запивалось невероятным количеством разнообразной жидкости. От этого отвратительного зрелища можно было рехнуться!

Хотелось их всех убить.

Немедленно!

Я зажмурился, а когда открыл глаза, то встретился взглядом с Силией. Девушка приветливо улыбнулась и кокетливо потупилась. Как я заметил, к своей еде она едва прикоснулась. Бокал, рядом с изящной ручкой тоже выглядел нетронутым.

Откуда-то сверху начала доноситься негромкая музыка. Видимо где-то существовал невидимый, для нас, оркестр. Правильно, не в тишине же они танцуют на своих балах. А сейчас музыкальное сопровождение должно было способствовать лучшему пищеварению благородных господ. Или придавать аппетит тем, кто был его лишен. Как, например, это милое создание, играющее со мной в гляделки.

Её кавалер наконец-то обратил внимание на странное поведение своей спутницы и оторвался от тарелки. Чаруки, начал сердито шептать в ухо соседки, но та сделала вид, будто не слышит его. С растерянной физиономией Нарит положил ладонь на тонкие пальчики, однако Силия раздражённо сбросила наглое насекомое. Парень потерянно посмотрел на свою руку, потом на девушку и лишь затем догадался глянуть, к кому же прикован взор его подруги.

Это была любовь с первого взгляда — он естественно, сразу же узнал своего ближайшего товарища. Глаза Нарита сощурились, словно он пытался прицелиться в меня, а лицо выражало самую сильную неприязнь, которую только можно себе представить. Я же, напротив — был само добродушие. Широко улыбнувшись, я кивнул ему, словно встретил своего закадычного друга. Почему-то он расстроился ещё больше и уголок перекошенного рта задёргался в нервной гримасе.

Чаруки принялся, со всей своей горячностью, втолковывать Силии, периодически кивая головой в мою сторону. Сколько же гадостей мог придумать этот мелкий ничтожный человек! Он мог обливать меня помоями лживых слов, расписывая, как я спровоцировал дуэль с ближайшим другом, заставил прикончить товарища и вообще, вёл себя крайне отрицательно.

Видимо это он и говорил, потому что на красивом лице Силии отразилось недоумение, перешедшее в откровенное недоверие. Девушка посмотрела на меня, пытаясь отыскать какие-нибудь признаки, свидетельствующие о том, что я и есть тот самый коварный негодяй, которого представил ей Нарит. Ведь со слов лживого мерзавца, исчадие ада скрывало окровавленные клыки, вцепившись ими в кость злосчастного Сирила. Я же, в этот момент, рассеянно вертел в пальцах бокал с вином и лишь печально улыбнулся в ответ на её вопросительный взгляд. Возможно я, с болью в сердце, вспоминал увиденную дуэль или беспокоился о судьбе родного Калверстоуна? Кто знает…

Несомненно, мой задумчивый и печальный вид противоречил словам Чаруки и Силия раздражённо оборвала его словоблудие, в свою очередь выдав пару сердитых фраз, помахивая указательным пальцем. Нарит попытался схватить её за руку, немедленно получил шлепок по ладони и ещё более строгий выговор. Жаль, я не мог расслышать, как чехвостили этого засранца. Так тебе — получай! Не смей оговаривать достойных личностей.

Дело было сделано — парочка влюблённых, ещё недавно казавшаяся единым целым, крепко повздорила. И поссорились из-за того, что у одного из них появился новый объект интереса. Для укрепления нашей визуальной связи, я послал Силии нежную улыбку, и она тотчас расцвела, улыбнувшись мне, в ответ. Вконец ошалев от всего этого, Чаруки прекратил общаться с возлюбленной, заинтересовавшись содержимым бокала. Но бросать злобные взгляды в мою сторону не прекратил. Ну и пусть, одним обиженным больше.

Ольга, всё это время внимательно слушавшая болтовню Черича, посмеиваясь его шуткам и поддакивая в нужные моменты, повернулась ко мне и прошептала:

— Какой невероятный идиот. Не знаю, что мне больше противно — еда на столе или его трёп.

— Вы — женщины, сами делаете мужчин такими, — прошептал я уголком рта, — а если мужчина и не был особенно умён…

— То-то и оно.

Оля вернулась к своему оратору, мгновенно приняв заинтересованный вид. Похоже её внимание придало Черичу новые силы и шлюзы красноречия разверзлись ещё шире.

Галина успела состроить глазки доброй дюжине самых разнообразных самцов и теперь купалась в океане внимания. То ли ещё будет, когда мы покинем стол.

Один Илья тупо ковырял вилкой в тарелке, полностью игнорируя заигрывание соседки. Ею оказалась весьма эффектная дама, с парочкой весьма выдающихся достоинств. Эти самые достоинства стремились покинуть декольте, куда были заключены, чрезвычайно напоминая пленённые арбузы. Больше всего даму интересовали блюда, находящиеся перед Ильёй, поэтому она постоянно склонялась к ним, задевая соседа пышным бюстом. Всякий раз после этого, она пунцовела и горячо извинялась, прижимая ладонь к сердцу отчего всё, ещё скрытое, едва не вываливалось наружу. Спутник дамы, изрядно захмелевший боров, среднего возраста, пустил события на самотёк, лениво рассказывая своему бокалу предания минувших дней.

Я ощутил постороннее присутствие за спиной, прежде чем знакомый голос прошептал мне в ухо:

— Князь обеспокоен вашим аппетитом. Его светлости показалось или вы действительно почти не прикоснулись к еде и питью. С вами всё в порядке?

Забавно, сам начальник княжеской разведки передавал мне обеспокоенность князя нашим аппетитом. Это как — повышение или понижение в должности? Эдак если Саржа ещё немного повысят, он начнёт подливать вино в бокалы пирующих. Какого хрена дурень лезет не в своё дело? Сцепив зубы, в попытке не наговорить дерзостей, я повернулся и негромко ответил:

— Боюсь дорожные хлопоты лишили нас желания употреблять пищу. Это — временное явление. Кроме того, дамы стараются следить за своими фигурами.

— Однако, я всё же порекомендовал бы вам хотя бы немного поесть. В противном случае, это может показаться всем, как презрение нашим гостеприимством. Дело ведь не в этом?

Я повернул голову и посмотрел в ту сторону, где на своём насесте восседал Силвер. Чем бы я сейчас действительно закусил — так это сердцем старого придурка, самостоятельно вырвав из груди! Встретив мой взгляд, Син величественно кивнул.

Хоть бы крошки стряхнул с бороды.

— Передай князю, у нас и в мыслях ничего подобного не было, — продолжая улыбаться, процедил я, — мы очень благодарны ему за его внимание и несомненно опробуем эти яства.

— Не стоит благодарить, — Сарж улыбался, но его улыбка выглядела насквозь фальшивой, — князь старается обращать внимание на любую мелочь. Приятного аппетита.

Отвесив лёгкий поклон, он исчез за спинами терпеливо ожидающих лакеев и очень скоро появился у княжеского трона. Не нравилось мне всё это; появилось ощущение того, будто нас в чём-то подозревают. Иначе на кой чёрт им следить за такой вещью, как аппетит гостей? Да ещё информировать об этом через начальника разведки. Ладно. Очень скоро я разберусь со всем этим, тогда и откроются причины происходящего. А пока, пора принять меры, пока нас не стали насильно пичкать едой.

Сцепив зубы, я сообщил подопечным порцию хороших новостей, заработав от них концентрированный луч ненависти. Теперь предстояло самое приятное — я осторожно поворошил вилкой содержимое тарелки. Отвратительно! А при мысли о том, что это должно оказаться внутри меня, становилось действительно плохо. Кроме того, я заметил, как мои кошки внимательно наблюдают за мной, ожидая того момента, когда я начну есть. Почему-то у меня возникло ощущение, будто похожая ситуация уже доставляла мне неприятности.

— Давай, давай, подавай нам пример, — съязвила Ольга, — ты же так настаивал на этом. Просто рвался сюда.

Ну ладно, обратной дороги нет. Я не могу доставить им удовольствие увидеть мои слабости. А ещё, я ощущал ищущий взор Силии, обеспокоенной отсутствием моего внимания. Поэтому, прилепив к губам счастливую усмешку, я начал своё неприятное занятие.

Самое главное в данных обстоятельствах — это концентрация и самоконтроль. Как с запахами сексуальных партнёров, только несколько сильнее. Иначе реакция наступит сразу же. Злосчастная кровянка из Лисичанска вспоминалась до сих пор, а ведь сколько лет миновало!

К счастью, полностью очищать тарелку не требовалось, поэтому я прошёлся верхами, влив в себя небольшое количество вина из бокала. Как бы плохо мне не было сейчас, я отлично понимал: настоящие муки ждут впереди. Желание прикончить всех вокруг стало, в этот момент, совершенно непереносимым.

Всех! Всех, без исключения!

Так и не дождавшись от меня гримасы недовольства, кошки принялись за еду. Тихое шипение, доносившееся со всех сторон, не предвещало моей персоне ничего хорошего. Злопамятные львицы надолго отпечатают в памяти этот пир и особенно, его последствия. Илья поглощал пищу абсолютно безучастно, погружённый в какие-то свои мысли.

Дьявол! Да когда же закончится эта пытка?

В каждом мире есть боги, прислушивающиеся к самым сокровенным мольбам. Этот не был исключением. Об этом я подумал, обратив внимание на то, как наиболее прожорливые личности внезапно ускорили процесс пожирания продуктов, нервно поглядывая в сторону княжеского трона. Среди лакеев тоже наметилось оживление.

Силвер медленно вытирал рот огромным цветастым платком. Так же неторопливо он выбрал крошки из бороды и внимательно осмотрел пиршественный стол. Удовлетворив своё любопытство, князь взмахнул платком и тяжело откинулся на спинку трона, сложив ладони на заметно округлившемся животе.

Через мгновение в воздухе раскатился глухой звон, возвещавший окончание пира и, следовательно, наших мучений.

Я немедленно отодвинулся от стола и позволил слугам проявить своё мастерство. Вот где работали настоящие профессионалы: не успел я оглянуться, как стол оказался девственно чист. Наконец-то это зловонное дерьмо исчезло с глаз моих.

— Начинается дискотека, — с непередаваемым выражением, заметил Илья, поднимаясь, — будем безумно веселиться.

Его соседка полностью поддерживала эту мысль. Не успел Илья встать, как она уже прижалась к нему своим исполинским бюстом и горячо зашептала в ухо. Очевидно наш товарищ махнул на всё рукой, не стал сопротивляться и был незамедлительно утащен к центру зала. Пат Черич клещом вцепился в Ольгу, также увлекая её к месту скопления насытившихся парочек. То есть, это ему казалось, будто он ведёт девушку, а на самом деле кошка волокла его прочь от стола. Несколько, пёстро наряженных дворян, пропихивались к нам и определённо не я являлся их целью. Но у меня, пока, были другие планы. Я взял Галю за локоть и привлёк к себе.

— Ты мне ещё нужна, — прошептал я ей в ухо, — но обещаю — пару танцев и можешь отправляться на охоту.

— Ну надо же, — Галина обольстительно улыбнулась и прижалась ко мне, — то есть — поматросишь и бросишь?

— Всё, как обычно.

Незадачливые ухажёры обнаружили, объект их вожделения всё ещё не свободен и остановились в замешательстве. Пусть, пока выпячивают грудь и окидывают друг друга вызывающими взглядами. Ха! Добрая дюжина девушек, надув губы, возвращались к своим кавалерам. Вам сегодня не светит — я нацелился на эксклюзивное блюдо и не намерен размениваться на всякие закуски.

Я присмотрелся и почти сразу обнаружил Силию, которая о чём-то яростно спорила с Чаруки. Время от времени девушка начинала вертеть головой, словно искала кого-то в толпе. Кого же это она ищет? Пусть их, не будем торопить события.

Музыка, прервавшись, заиграла опять. Но теперь она стала более плавной и чувственной. Парочки начали медленно передвигаться по залу, плотно прижимаясь друг к другу.

— Ну и как мы будем танцевать? — поинтересовалась Галя, поглядывая по сторонам, — давай, хотя бы подражать…

— По-моему, они просто топчутся на месте, — обескуражено констатировал я, — очень оригинальный способ танца, присущий лишь самым высокоорганизованным обществам. Весьма напоминает брачные игры бабуина.

— Точно! — захихикала Галя, — смотри, как тот толстяк трётся о свою партнёршу. Сейчас он ей руки в задницу запихнёт. Или ещё куда-нибудь.

— Да нет, похоже они начинают переходить к чему-то, поприличнее, — я с облегчением вздохнул, — наверное, просто утрясали съеденную пищу.

— Да, кстати о пище, — Галя, продолжая улыбаться, пребольно вцепилась в моё ухо, едва не откусив его, — огромное тебе спасибо от моего пуза, за всю эту дрянь, которую я запихнула в него. Мне кажется, будто я напоминаю мешок с отходами.

Второй укус оказался сильнее первого и заставил меня поморщиться от боли. Зубы у кошек острее бритвы, и я мог, запросто остаться без уха вообще. Легче от этого не становилось. Боль оказалась очень сильной.

— Прекрати! — прошипел я, — можно подумать, я сам не жрал это дерьмо. Если ещё раз укусишь — вышибу тебе зубы. Здесь и сейчас.

— О, как я боюсь, — она повела плечиками, но кусаться перестала.

Музыка прибавила в динамике, превращая медвежье топтание в бодрое подпрыгивание. При этом произошла массовая смена партнёров, причём не всегда это происходило по доброй воле. Забавно было наблюдать, как партнёршу Ильи, едва не за волосы, оттащила от него другая, не менее фигуристая дамочка. После победы счастливица, с довольной ухмылкой, прижалась к объекту вожделения.

Черич, в ответ на поползновения прочих соискателей большой и чистой любви, улыбался улыбкой, больше напоминающей звериный оскал, после чего пространство вокруг Ольги освобождалось. Нас вообще обходили десятой дорогой и это давало мне возможность особо не напрягаться.

— О-очень сексуальные танцы! — шипела Галя, с угрюмой миной на физиономии, что делало её симпатичную мордашку весьма забавной. При этом она подпрыгивала, кружась вокруг меня, как, впрочем, делали и все остальные особи женского пола, — почему бы нам не начать хлопать в ладоши? Слушай, на какую летающую психушку ты нас затащил?

— Какая тебе разница, — рассеянно пробормотал я, прыгая вокруг неё, — пользуйся имеющимся. Будь они самыми распоследними психами — всё равно остаются людьми.

Я был слегка рассеян, пытаясь разглядеть Силию. В конце концов, я сумел обнаружить её, стоящую около стола в полном одиночестве. Смотрела она на нас с Галей. Порыскав взглядом, я увидел Чаруки, танцевавшего с какой-то девицей. На его лице застыло выражение дикого бешенства. Хм, не похоже на удовольствие от танца. Видимо, он был недоволен своей новой партнёршей. Или расстроен возможностью утратить прежнюю?

— Ну и когда ты уже отпустишь меня на охоту? — поинтересовалась Галина, перестав подражать танцующим и лишь для вида, перебирая ногами, — очень хочется утащить свою жертву подальше отсюда. Чувствую, мне надолго запомнится и этот стол и эти, так называемые, танцы.

— Ха, почему-то я в этом сомневаюсь! — возразил я, — стоит добраться до двери — и ты напрочь позабудешь о всех перенесённых неприятностях. Поэтому расслабься и получи максимум удовольствия.

К счастью, для моей мученицы, местный ди-джей решил, что всё съеденное утряслось и прыжки стоит прекратить. Как только бодрые ритмы сменились чувственными мотивами, я укусил Галю в мочку уха и прошептал:

— Ну всё, моя прелесть, отпускаю тебя на вольные хлеба. Думаю, ближайшее время мы с тобой, не увидимся. Ничему не удивляйся и не беспокойся — веселись.

Укусив её на прощание ещё разок, я быстрым шагом отошёл в сторону, заметив, как несколько соискателей, со всех ног, рванули к гибкой фигурке, затянутой в облегающее платье. Не дожидаясь начала свалки, я подошёл к столу, где повернувшись спиной к танцующим, стояла Силия Гладь. Не знаю, какие картины она видела на гладкой поверхности стола, должно быть крайне интересные, если никак не отреагировала на моё присутствие. Хотя нет — отреагировала! Не поворачиваясь, девушка раздражённо бросила:

— Сколько тебе можно повторять — оставь меня в покое!

С трудом скрывая улыбку, я изобразил лёгкое замешательство и непонимание.

— Прошу прощения, — с лёгкой хрипотцой в голосе, сказал я, — боюсь, в первый раз слышу эту просьбу. Но желание дамы, для меня — закон и хоть я очень огорчён подобным приказом, мне ничего не остаётся, как исполнить его.

С какой быстротой она повернулась!

— Ты! — пробормотала она и смешавшись, исправилась, — это вы…Простите, я не могла знать…Я просто не поняла, кто это. Извините, я похоже не совсем понимаю, о чём говорю. Если совсем откровенно — мои чувства в смятении…

О! То ли ещё будет.

— Мне крайне жаль, если я каким-то образом привёл ваши чувства в смятение. Позвольте загладить свою вину, — я протянул ей руку, — прошу у вас один единственный танец.

— О, конечно же!

Её узкая изящная ладонь легла в мою, и я постарался как можно нежнее сжать её своими пальцами. Отвечая на улыбку девушки я краем глаза перехватил изучающий взгляд Сина Силвера, направленный на нас. Привалившись плечом к княжескому трону, стоял Сарж и столь же внимательно глядел в нашу сторону. Спустя мгновение два старых пердуна переглянулись и одновременно кивнули. Не-ет — эти двое определённо замышляли какую-то дрянь. С некоторых пор зрелище людей, замышляющих некую пакость, вызывало у меня раздражение, если не сказать — бешенство. А ведь всем этим уродам: и Ножику, и Симону мы желали лишь добра!

Ну и пошли все к чёртовой матери! Я не позволю испортить развлечение и без того омрачённое парой мелочей. Взяв Силию под руку я неторопливо увлёк её за собой, лавируя между танцующими и не забывая поглаживать пальцы спутницы. Мне было нужно пространство, на котором я бы смог развернуться и блеснуть талантами. А вот и подходящий плацдарм — свободный пятачок около окна, откуда открывался необычайно романтический вид. Край Силверстоуна слегка заслонял закатное солнце, погружённое, до середины, в мерцающий туман. Поросшая травой равнина, медленно уплывающая назад, была раскрашена всеми цветами радуги, начиная от серо-зелёного и заканчивая ярким пурпуром. Настоящая услада для взгляда влюбляющейся девушки.

— Полюбуйтесь, какая красота! — прошептал я.

Однако Силию не увлекло это зрелище — повернувшись к ней я встретился с бездонно чёрными глазами красавицы-дворянки. В них смешались любопытство, страх и лёгкая толика смущения. Но я прошёл дальше и глубоко-глубоко обнаружил искомое. Погребённое, под ворохом условностей и ханжеских табу, в девушке ослепительно пылало неистовое пламя сексуального желания. Мне был хорошо известен этот огонь, способный сжечь всё дотла, стоит лишь подбросить правильное топливо. И тогда человек позабудет обо всём, кроме голоса тела, жаждущего наслаждений.

Хм, девчушка поссорилась со своим парнем и решила отомстить ему поиграв в лёгкий флирт с незнакомцем. Вот только она не могла знать, какие правила в этой игре, а меня лёгкий флирт (да и флирт вообще) не интересовал. Я то знаю, какое именно топливо желает получить сексуальный огонь и постараюсь, заготовить его в достаточном количестве.

— Но ваша красота несомненно способна затмить всё на свете, — я смущённо улыбнулся, продолжая сжимать её руку, — и я способен любоваться вами вечность, но боюсь оказаться непонятым.

— Вас тревожит мнение окружающих?

А эта чертовка тоже не лыком шита! Девушка лукаво усмехнулась и кивнула в ту сторону, где Галя позволила какому-то здоровяку обнять себя за узкую талию.

— Или вы опасаетесь, обидеть вашу даму? Уж я то заметила, насколько вы с ней близки…

О! Что у нас здесь — тень ревности? Хорошо. Я нежно привлёк Силию к себе и взял за вторую руку. На мгновение она напряглась, словно раздумывая, вырываться ей или нет, но тотчас сдалась. Сложно сопротивляться собственным желаниям.

— Мне плевать на мнение окружающих, — прошептал я, вглядываясь в её тёмные глаза и погружаясь в них глубоко, ещё глубже, до самого дна, — когда мы рядом — я не боюсь ничего, даже смерти.

Черные глаза полыхнули, как будто последние остатки благоразумия пытались разорвать нашу визуальную связь, порвать канат, которым я подтягивал девушку всё ближе. А может быть — это сопротивлялось её прежнее чувство или инстинкт самосохранения, кто знает? В любом случае, шансов на отпор не было никаких.

Силия положила ладони мне на грудь, будто пыталась оттолкнуть, но пальцы, предав хозяйку, ласкали меня нежными прикосновениями.

— Ваша девушка, — начала она.

— Она — не моя девушка, — я накрыл её ладони своими, ощутив какие они холодные, — она — моя двоюродная сестра, кузина. Её мать просила присматривать за ней, но она уже взрослая девочка и как все взрослые девочки, вполне самостоятельна. А я…

— А ты? — она подняла голову.

О, мы уже на ты? Прелестно.

— А я, — мои слова были пропитаны горечью и печалью, — не смог найти ту, которая украдёт моё сердце. До сегодняшнего дня не мог…

Грудь девушки, прелестно очерченная тканью декольте, вздымалась так, словно её владелица примчалась с противоположного края вселенной. Но ведь это не предел — и сегодня ночью я постараюсь, сделать твоё дыхание ещё глубже. А румянец щёк пусть покроет всё тело, и я тогда смогу согреть эти ледяные ладони.

Видимо картины, нарисованные воображением, как-то отразились в моих глазах и Силия, точно зачарованная, смотрела в них. Потом осторожно освободила свои ладони из моих и смущённо опустила глаза.

— И всё-таки мы должны танцевать, — произнесла она, с ноткой упрямства в голосе, хоть к чему именно относилось её упрямство: к моим попыткам очаровать её или к своим попыткам сопротивляться, было неясно.

— Танцевать? — переспросил я, улыбаясь, — мы будем танцевать, — какая-то интонация в моём тоне вызвало на её лице тень беспокойства, — это будет необычный танец. Просто не сбейся с ритма и оставайся со мной.

— Остаться. С. Тобой? — так это прозвучало, — но ты же будешь рядом и удержишь меня?

Сплошные двусмысленности. Силия похоже, не видит их, как не замечает нашего перехода на ты. Так бывает, когда отношения преступают определённую грань и дальше будет только взлёт. Или падение — всё лишь в точке зрения.

Я обвил талию Силии своей рукой и прижав партнёршу к себе, закрыл глаза, прислушиваясь. Самое главное — ощутить внутренний ритм музыки, увидеть волны, струящиеся в пространстве и слиться с ними. Ты уподобляешься сёрферу, скользящему внутри водяной трубы. Стоит допустить малейшую ошибку и выпадешь из ритма, собьёшься, убьёшь движение.

Мы начали танцевать. Силия оказалась изумительной партнёршей — лишь пару раз, в самом начале, она запнулась — всё же такая манера танца была для неё непривычна, а потом плотно прижалась ко мне, и мы превратились в одно существо. И мы не плясали, нет. У нас и ног-то не было! Мы плыли по воздуху, перебирая незримые струны, натянутые в эфире. Можно сравнить подобное состояние с интимной близостью, и я знал, многие женщины были на грани оргазма во время подобных танцулек. Это заметно, если посмотреть партнёрше в глаза.

Так я и сделал. Веки Силии трепетали, точно она засыпала, а в уголках глаз трепетали жемчужинки слезинок. Ну вот, её ожидало волшебное сновидение, наполненное негой и наслаждениями, от которых захватывает дух. Когда она погрузится в это чарующее волшебство, то навсегда останется там, в царстве благоухающих цветочной свежестью полян, с травой мягкой, словно перина и пение птиц послужит аккомпанементом к непрекращающимся наслаждениям.

Девушка уже спала и видела этот сон, о котором я тихо шептал ей на ушко во время нашего танца. Слова, срывающиеся с моего языка были гладкими точно морские окатыши и легко скользили в прелестные ушки слушательницы. Ещё бы им не быть такими — я повторял их несчётное количество раз, роняя в другие, но такие же прекрасные уши. И всякий раз эти семена давали обильные всходы, прорастая невероятными деревьями надежды, усыпанными ярким цветами ожидания. Я пел песню сирены, предназначенную душам, уставшим от плавания по океанам одиночества. И эта песня звала их разбиться об острые рифы желания. Я плёл из своих слов паутину, которая путала мысли девушки, лишая её возможности здраво оценивать мир. Она точно блуждала по бесконечному лабиринту зеркал, но вместо отражений на неё смотрел человек, ждущий её у выхода. И этим, нежно улыбающимся человеком, был я.

Это был не танец, а настоящая песня — ода страсти. Я видел это по лицам окружающих и их действиям. Никто не танцевал. Вокруг нас образовался широкий круг, и мы плавно скользили внутри него. Никто не осмеливался не то что заговорить, но даже пошевелиться. Ай да я!

Танцы танцами, но как там мои подопечные?

Илья угрюмо сверкал глазами, отстраняясь от общей толпы. На его руке повисла какая-то совершенно зелёная девчушка, но он, похоже, совершенно не замечал её. В его глазах, я видел это даже отсюда, плескалось чёрное море мрака. Ненависть — вот что это было. Я ощущал, как она просачивается в его сердце, чтобы дать там обильные всходы. Он думал обратить их против меня. Ну это мы ещё посмотрим, здесь я решаю: кто кого ненавидит и зачем это вообще нужно.

Около Гали я увидел давешнего здоровяка, с физиономией, напоминающей кирпич. Видимо этот огр с грудью, похожей на бочку, сумел распугать остальных претендентов, да так что никого и близко не было. В связи с этим, лицо гиганта цвело самодовольством жизнерадостного поросёнка. Однако мой танец оказался способен пронять и подобное животное. Поглядывая на нас, с Силией, он преисполнялся нежности и пытался притянуть Галину поближе. Кошка, в ответ на эти поползновения, легко ускользала в сторону, сохраняя дистанцию постоянной.

Ольга, напротив прижималась к Черичу так, словно ей срочно нужно было согреться, а он оказался камином. Будто невзначай, её пальчики прошлись по животу секретаря, соскользнув чуть ниже. Неудивительно, что у того глаза едва на лоб не лезли и горели, как два прожектора. Его ладонь, по-хозяйски расположилась на бедре кошки, с явной целью изучить эту часть тела до самого колена. Просто поразительно, как девушки, действуя столь разными способами, одинаково доводят мужчин до исступления.

Очередной поворот в танце и ещё одни горящие глаза. Я думал, у Ильи глаза пылают ненавистью? Я заблуждался — это было лишь лёгкое недовольство. Вот, то меня ненавидит по-настоящему. Нарит Чаруки, бледный, как мертвец, стоял в первом ряду наблюдающих и пожирал меня крайне недружелюбным взглядом. Руки он сложил на груди, сцепив пальцы с такой силой, что они стали фиолетовыми. Мальчик переживает. Впрочем — это меня не удивило, всегда обидно, когда чужак отнимает любимую игрушку, а мамочка далеко и не может заступиться.

Кстати, насчёт мамочки. За спиной Чаруки возвышалась массивная фигура Саржа, который посреди толпы разряженных дворян выглядел настоящей белой вороной. Наклонившись, этот вездесущий разведчик, настойчиво втолковывал молодому человеку какие-то мудрости. Напрасно. Тот, раздражённо подёргивал плечиком, не отрывая взгляда от нашей пары. И всё же, какие вещи там ему пытался объяснить Сарж?

Но музыка всё продолжалась и продолжалась, словно никто не решался прервать танец, который произвёл подобный фурор. Или всё обстоит не так хорошо? Может кому-то потребовалось проверить пределы моей выносливости и основательно вымотать меня? Идиоты — я могу не останавливаться сутки напролёт. Но я танцевал не один, а моя партнёрша не имела резерва сил, подобного моему. Силия споткнулась раз, другой, выбилась из ритма и едва не повалилась на меня. Моя магия не давала ей остановиться, и девушка могла совершенно обессилеть, а это меня не устраивало. Я замер, прижимая её к себе. Волшебство рассеялось и Силия жалобно посмотрела на меня.

— Извини, я больше не могу, — она устало усмехнулась, — это было нечто невообразимое. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного, но мои силы на исходе. Ты же не допустишь, чтобы удовольствие превратилось в муку.

— Конечно же нет, повелительница моего сердца, — я прикоснулся губами к её пальцам, — мучение и наслаждение ходят рука об руку, но смешивать их, действительно, не стоит.

Музыка замерла, но её завершающие аккорды ещё порхали под сводами зала, словно дикая птица в поисках выхода.

Однако пернатое недолго трепало свои перья, перепуганное настоящей бурей оваций, в которой нас утопили благодарные зрители. Со всех сторон слышались возгласы восхищения, с явственным оттенком зависти. Склонив голову, я прижал ладонь к груди, отвечая на эти знаки внимания, после чего медленно увлёк Силию сквозь толпу. Имитировав случайность, я проложил наш маршрут, около Чаруки и партнёрша потешила моё самолюбие, ни единым жестом не показав, что она заметила своего любимого. Ну а я, подлая скотина, не смог удержаться от некоторых знаков внимания.

Минуя, кипящего от злости парня, я подмигнул ему и покровительственно улыбнулся — дескать учись, как это нужно делать. Если до этого он был просто бледным, то сейчас стал белее мела. Нарит яростно вцепился зубами в нижнюю губу и дёрнулся в мою сторону. Давай, подзадоривал я его, почувствуй тёмную силу…А чёрт! Массивные лапы Саржа легли на юношеские плечи и нажали на них, не дав парню сделать ни шагу.

В общем, мы спокойно прошествовали через расступающуюся толпу к мягким креслам около дальней стенки. Силия, которая на последних шагах почти висела на моей руке, со стоном опустилась в свободное, ещё не занятое пухлыми обжорами, кресло. Эти толстые, напоминающие обожравшихся жаб, личности, располагались на многочисленных креслах и диванах, с тупым равнодушием взирая перед собой. Наше появлении не стало для них неожиданностью — они его просто не заметили. Даже наш танец, способный оживить мертвеца, оказался не в состоянии вывести животных из их жвачной нирваны. Всякий раз встречаясь с подобными существами, я задавал себе вопрос — какова их ценность для нашей вселенной? Способен ли принести пользу этот багровый кусок жира, судорожно расстёгивающий пуговицу жилета? Лишить жизни подобную тварь — значит оказать благодеяние, избавить отару овец от больной особи, мешающей передвижению вперёд.

— Я выжата до последней капли, — сказала Силия и достала из пышных складок юбки пылающий яркими красками веер, — но не беспокойся, стоит немного отдохнуть, и я смогу продолжить.

— Со мной, — я нежно улыбнулся и опустился на колено, — исключительно со мной.

Пусть кто-то другой только попробует!

— Конечно. Ни с кем другим.

Я провёл пальцем по её щеке и почувствовал, как девушка вздрогнула, словно получила электрический разряд. Проклятье! Совершенно забыл, в каком состоянии и не подумал о последствиях. К счастью, Силия только растерянно улыбнулась и обмякла, погрузившись в сон. Похоже, у меня есть тайм-аут. Я поднялся с колен и огляделся.

Музыка продолжала безмолвствовать и люди начали покидать центр зала, рассаживаясь в кресла, которых становилось всё больше. Нет, всё-таки прислуга здесь — это самые лучшие из людей. Все, как будто освобождали место в центре, для кого-то или чего-то. Что бы это значило? Силия пока бесполезна, в качестве источника информации, значит мне нужны…Я повертел головой и обнаружил кошек недалеко от себя. Удивительно, как это они ещё не уволокли свои жертвы куда-подальше! Но мне это только на руку. Думаю, они уже успели выведать всю подноготную своих подопечных, вплоть до цвета нижнего белья, если только оно у них есть.

Я поманил пальцем Ольгу, и она змеёй вывернулась из объятий Черича. Тот даже не сразу понял, что обнимает пустоту. Бросившись вслед, Пат спросил кошку о чём-то, но она лишь мило ему улыбнулась и погрозила пальцем. Больше вопросов не последовало, и Ольга беспрепятственно подошла ко мне. Заинтересованная Галина не менее решительно избавилась от своего кавалера, присоединившись к нам.

— Как делишки? — поинтересовался я у них, — охота идёт успешно?

— Лучше не придумаешь! — восторженно заявила Галя, — более тупых мужиков я сроду не видывала. Главная их проблема — это уже пора доставать член из штанов или стоит ещё немного подождать. Пока их голова занята решением этой проблемы, из них можно верёвки вить.

— А ты нам мешаешь, — проворчала Оля и послала воздушный поцелуй Черичу, от которого тот расцвел словно цветок, — мешаешь, между прочим, НАШЕЙ охоте.

— Ну прости, — миролюбиво улыбнулся я, — больше не буду, клянусь. Просто мне нужно знать, какая хрень здесь затевается, а моя добыча временно неактивна.

— Аккуратнее надо быть, — буркнула Ольга, бросив взгляд через моё плечо, — ладно уж, танцор, слушай. Танцевальная программа временно прерывается вокальной.

— Это как?

— Это так — сейчас любой дворянин, который умеет бренчать на музыкальном инструменте имеет возможность терзать наши уши своим искусством. Приветствуются групповые забеги: ну если кто-то умеет петь, а играть не сподобился — такой выбирает аккомпаниатора. Доступно излагаю?

Вот оно! Именно тот момент, который позволит поставить эффектную точку в процессе обольщения.

— Вполне, умничка моя. Теперь все свободны.

— Огромное тебе спасибо, умничка моя, — язвительно поблагодарила Ольга и покачивая бёдрами, удалилась к Черичу, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу.

Галя задержалась у кресла, где сидела Силия и деловито приподняла голову девушки за подбородок. Покрутив её так и сяк, спросила:

— Дела у тебя, как я погляжу, продвигаются очень неплохо?

— Не хуже, чем у тебя, — парировал я, — иди уже, иначе твой ухажёр не выдержит разлуки с милой и прискачет сюда.

Галина самодовольно ухмыльнулась и неторопливо погрузилась в толпу, оставляя за собой шлейф восторженных и завистливых взглядов.

Обернувшись, я обнаружил, что пока кошка отвлеклась, одна из мышек чересчур разыгралась. Нарит Чаруки стоял около кресла со своей (пока ещё) девушкой и пытался разговорить. К его огромному несчастью, Силия не имела для этого ни сил, ни желания. Получив очередную вялую отмашку, Нарит поднял искажённое злобой лицо и с ненавистью уставился на меня. Я в ответ, улыбнулся и приветливо помахал ему ладонью. Интересно, смогу я довести его до белого каления или нет? Я же так стараюсь…Вообще-то похоже, всё-таки смогу. Чаруки набычился и стоял, сжимая и разжимая пальцы рук. По всему было заметно, он намеревается подойти ко мне и поинтересоваться: как пройти в библиотеку.

Тем временем по толпе прокатилась лёгкая волна беспокойства и я отвлёкся. На середину зала выбрался какой-то парень в сопровождении двух слуг, волокущих огромный жальд. Длинные волосы музыканта украшал обруч белого металла, инкрустированный множеством алых камней. Парень кутался в длинный чёрный плащ, время от времени наступая на него.

У публики, на его появление, проявилась вполне характерная реакция, как на нечто безмерно надоевшее, но неизбежное. Кто-то закатил глаза, другие демонстративно поворачивались к соседям, но расходиться никто не собирался. А это у нас кто — местные фанатки? Оказывается, они существуют и на небесах. Группа девушек, не смущённых общим прохладным приёмом, активно приветствовали своего фаворита. Они радостно улыбаясь размахивали руками, подпрыгивали и пытались прикоснуться к плащу кумира.

Парень сел на специально принесённое кресло и некоторое время тщательно настраивал музыкальный инструмент. Нет, всё-таки — это был не жальд, потому как я заметил у него второй гриф. Сосредоточенность спадала с музыканта лишь тогда, когда одна из его поклонниц начинала уж слишком усердствовать. Тогда он поднимал голову и посылал отличившейся воздушный поцелуй. Наконец чудовищный агрегат был настроен, и музыкант взял первые аккорды.

У меня имелся довольно богатый опыт прослушивания полупьяных (и в стельку пьяных) бардов, обитающих в древних замках, поросших вековым мхом. Обычно их репертуар составляли нескончаемые баллады, собственного сочинения, под которые дворяне, в той или иной степени опьянения, пускали скупые мужские и обильные женские слёзы. Короче, исполнитель лабал в традиционной манере, не лучше, но и не хуже остальных, и я поначалу не мог сообразить, в чём причина столь холодного приёма. Тем паче, парень обладал неплохим бархатным баритоном, а это весьма нравится чувствительным девушкам.

Однако время шло, певец пел, а до меня мало-помалу начало доходить. Перед слушателями разворачивалась трагическая судьба погибших городов, рухнувших на землю под натиском демонов. Это была печальная история, изобилующая аллегорическими картинами, метафорическими сравнениями и гиперболической апокалиптикой. И это, чёрт побери, была очень длинная песня! Исполнитель не забыл ни единого из сорока восьми городов, уделив каждому десяток-другой куплетов. Выглядело это приблизительно так:

И так далее, и тому подобное. В общем — идеальная колыбельная для человека, который плотно отобедал, потом немного потряс своими телесами и теперь вольготно расположился в мягком кресле. О чём я говорю — большинство толстяков уже сладко похрапывали с блаженными улыбками на лоснящихся физиономиях. Для более активных слушателей подобное сочинение могло стать настоящим мучением. А при регулярном прослушивании подобной жвачки вполне могла образоваться именно та реакция, которую я наблюдал перед концертом.

Песня и не думала завершаться, а певец стоически довёл счёт до тридцать какого-то города. Его практически перестали слушать, оживлённо переговариваясь между собой. Я уподобился большинству и начал исследовать неблагодарную публику. Первым делом обратил внимание на исчезновение моих кошек и их кавалеров. Сомневаюсь в их появлении здесь ближайшее время. Или, в их появлении вообще.

Спутница Ильи всё-таки сумела увлечь его разговором, и они оживлённо беседовали сидя на крохотном диванчике у дальней стенки. Колено девицы предательски выглядывало наружу и её собеседник, как настоящий кавалер, накрыл его ладонью, пытаясь избежать кривотолков. В качестве благодарности девушка поглаживала бедро джентльмена. Массировала, стало быть. В облике девчушки присутствовала некая неуловимая схожесть с молодой Виленой. Понятно, почему Илья заинтересовался.

Так, что у нас ещё интересного? Нарит, надувшись как индюк, сверлит меня бешеным взглядом? Неинтересно. Пусть сверлит — от меня не убудет.

Так, а это стоит пристального внимания. Син Силвер оживлённо общается с Саржем, причём тот держит за руку нашего попугаистого шпиона-проводника. Начальник разведки, размахивая своими ручищами, горячо доказывает князю и надо же, тыкает пальцем в мою сторону. Князь хмурит брови, поглаживает бороду; в общем всем своим видом изображает недовольство. Но Сарж настойчив. И в конце концов, получает разрешение — князь неохотно кивает и откидывается на спинку трона.

В этот момент последний город благополучно шлёпнулся на землю и песня, которую я начал считать бесконечной, всё-таки завершилась. Исполнитель встал, тщательно вытер платком взопревшее чело и поклонился, пережидая восторженные вопли поклонниц и облегчённые вздохи остальных.

Однако, момент триумфа оказался несколько смазан. Син Силвер тяжело поднялся на ноги и поднял над головой лопатообразную ладонь. Все разговоры, вплоть до шёпота, немедленно смолкли. Казалось, даже спящие, сбавили в громкости храпа.

— Мне стало известно, — тихо, но с протяжным рокотом, слышимым во всём зале, произнёс князь, — один из наших сегодняшних гостей хорошо управляется с музыкальным инструментом и так же неплохо поёт. Думаю, все согласятся с тем, насколько новые голоса могут заинтересовать каждого обитателя Силверстоуна. Выступление гостя послужило бы своеобразной платой за наше гостеприимство.

Он ещё продолжал молоть свою высокопарную чушь, а Сарж подобно бульдозеру, уже рассекал плотную толпу дворян, направляясь ко мне. Похоже, парень твёрдо решил меня достать. Ну хорошо, запасы моего терпения велики, но не безграничны. А когда они закончатся — пусть пеняет на себя. Однако, чем же он ещё собирается меня порадовать?

— Князь интересуется, умеете ли вы управляться с бальдиразом? — поинтересовался Сарж, указывая на струнное чудовище, брошенное певцом в кресле, — или заменить его на более вам привычное?

— Не стоит беспокойства, — я криво ухмыльнулся, отвесив издевательский поклон в сторону трона, — можешь передать князю, я ОЧЕНЬ охотно исполню его просьбу, ведь она совпадает с моими собственными желаниями.

Физиономия Саржа отразила тревогу, точно до него дошло, что его игра оказалась вовсе не его. Пока он скрипел извилинами, я покровительственно похлопал его по плечу, ощутив судорогу отвращения, пронзившую великана. Доставив себе это маленькое удовольствие, я неторопливо направился к креслу, где лежал осиротевший бальдираз.

Люди расступались, освобождая дорогу, и я ощущал их жадные взгляды на своей спине. Их любопытство было несравнимо с той вялой реакцией, которую вызвал предыдущий исполнитель. Оживлённый шёпот волнами блуждал по залу, и я шёл озарённый светом всеобщего внимания. Ну вот, теперь я просто не имею права разочаровать это стадо.

Я поднял музыкальный инструмент, оказавшийся на удивление лёгким и пробежался пальцами по его струнам. Бог ты мой! Да парень, выступавший передо мной, не использовал и трети возможностей, заключённых в изящном гладком корпусе. Да это, как обладая женщиной, использовать её исключительно для мытья посуды. Я не буду повторять этих ошибок и выжму бальдираз досуха, до последней музыкальной капли. Осталось только подобрать подходящие слова к музыке, которая уже рвалась из-под пальцев.

Тот, кто таился глубоко внутри меня, не стал ожидать более настойчивого приглашения, воспользовавшись возможностью выйти наружу. Однако я немного придержал его, развлекая себя и слушателей краткой речью.

— Хотелось бы посвятить моё недостойное сочинение самой прекрасной девушке Силверстоуна, — сказал я, как бы невзначай тронув одну из струн, заставив её тихо зазвенеть в унисон словам, — и очень хотелось бы, дабы её чувства оказались столь же глубоки и искренни, как и мои.

О, как они начали перешёптываться между собой! Как завертели головами в поисках той самой прекрасной, которой чужак дарит свою песню. А я её вижу. Она уже пришла в себя и сияя счастливой улыбкой, ожидает мой подарок. Ага, а Чаруки совсем не рад — бледный, до мертвецкой синевы, он прижался к стене и скользит пальцами по поясу, должно быть ищет свою шпагу.

Я пробежался пальцами по струнам, поэкспериментировал с клапанами и бальдираз зарыдал, словно живое существо, у которого разрывается сердце от душевных мук. Всякое движение в зале прекратилось — теперь все слушали исключительно меня.

Я начинал едва слышно, постепенно поднимаясь всё выше, чтобы в конце строфы, обрывать слова музыкальным проигрышем, от которого у слушателей должны были ползти мураши по коже.

Я оторвал пальцы от струн и поднял голову, чтобы в упор посмотреть на безмолвствующих дворян. Они уже приготовились угостить меня волной аплодисментов, но я вновь прикоснулся к струнам и продолжил. Но теперь играл очень тихо, а пел — ещё тише. Впрочем, в абсолютной тишине даже шёпот слышался по всему залу.

Потрясающе! Всегда удивлялся, как подобная публика реагирует на мои сочинения — они ведь не самого лучшего качества, но восторг слушателей обеспечен. Этих, например, я сразил наповал и крики одобрения мужчин сменялись восторженными взвизгами женщин. Многие из них устремились ко мне, с явным намерением облобызать с ног до головы. В другое время я бы (как обычно) воспользовался моментом, но сейчас меня интересовало восхищение лишь одного человека, иначе весь этот балаган я затеял совершенно напрасно.

Нет — не напрасно. Вот и она: Силия, сияя бледным, от волнения лицом, уже летела ко мне, прошивая толпу, словно пущенная стрела. Как там говорится: о женщины, неверность ваше имя, или что-то наподобие? Нет, ну правда — ещё совсем недавно она шла под руку со своим возлюбленным Наритом и шептала искреннюю ерунду вроде: люблю тебя, милый. И чем всё закончилось? Теперь она торопится к незнакомцу, которого впервые увидела сегодняшним утром и с которым успела перемолвиться буквально парой фраз.

Я осторожно положил бальдираз на кресло и постарался изобразить самую совершенную имитацию улыбки влюблённого идиота. Получилось неплохо. Так мы и встретились, излучая в пространство счастье, любовь и готовность к немедленному единению. Вообще-то, первые два чувства принадлежали Силии, а последнее — мне. Девушка распихала поклонниц моего таланта и почти что запрыгнула на меня, обвив шею руками. Объятия оказались весьма крепкими и горячими, поэтому я почти ничего не предпринимал, чтобы наши губы соединились — всё было проделано за меня. Ну вот, так бывает. А ещё, иногда девушки незаметно, для самих себя, вдруг оказываются в постели с незнакомцем. Но это чуть позже.

А сейчас я наслаждался терпким вкусом упругих губ. Обожаю цивилизованные места, где девушки ознакомлены с принципами личной гигиены и знают, как использовать зубную щётку. А то бывало, встретишь очаровательное создание, а у неё изо рта разит, как из помойки. Чёртов Лисичанск! Ладно, не сейчас. В данном случае всё оказалось в полном порядке, поэтому я не торопился прерывать наш случайный поцелуй. Мало того, я слегка выдвинул вперёд свой язык, дабы и он сумел поучаствовать в процессе.

— У? — Силия распахнула закрытые до этого, глаза и не прерывая поцелуя, вопросительно глянула на меня.

Я был — сама невинность: неужели я — хозяин этому непослушному органу? Впрочем, хорошего понемногу. С некоторым сожалением я прервал процесс.

— Мне так понравилась твоя песня! — Силия прищурила глаза, заново переживая полученное удовольствие, — и я бы хотела…

К сожалению, она не успела закончить многообещающей фразы. Я уже видел, как окружающие нас люди поутихли и попятились, увидев нечто за моей спиной. Теперь это узрела и Силия, испуганно укрываясь за мной. Ну хорошо, я встречу опасность лицом к лицу. Да какая это опасность? Это же мой старый друг — Нарит Чаруки! Только вот с лицом у него произошла какая-то неприятность. Честное слово, я был обеспокоен. То он бледный, как смерть, а теперь — багровый, словно зимнее солнце. И глаза, почему-то навыкате, отчего парень слегка напоминает бешеного быка.

Чаруки сделал шаг вперёд и попытался пронзить меня указательным пальцем. К счастью для моего здоровья, смертоносный палец замер, едва не вонзившись в мою грудь. Ух, я буду жить! Цедя слова сквозь плотно сжатые зубы, Нарит начал гневную тираду:

— Я считаю, ваше поведение недостойным. Прибыв к нам с важной миссией, вы позабыли про неё! Вместо этого вы соблазняете чужих невест!

Удержаться от хохота оказалось куда труднее, чем я представлял. Но я собрался с силами и выдержал это испытание. Сохраняя серьёзное выражение лица, участливо поинтересовался:

— Это каких же невест я соблазняю?

— Эта девушка, — он попытался указать на Силию, спрятавшуюся за моей спиной, — принадлежит мне!

Ой, дурак! Я и надеяться не мог, на такой подарок.

— А мне казалось, будто Силия — свободная девушка, которая не может быть чьей-то собственностью. Напротив — её достоин лишь тот, кого она сама выберет. А это будет, не сомневаюсь — самый достойный.

То есть — я. Просто не стал уточнять очевидные вещи.

Чаруки, тем временем, совершенно потерял голову и потянулся к моему горлу. Последние остатки здравого смысла удерживали его от попытки прикончить меня голыми руками, но это можно было легко исправить.

Я же, в этот момент, испытывал забавное ощущение дежавю: сегодня, в этом же зале, из-за этой же девицы, другой человек точно также сходил с ума. И в обоих случаях в разжигании безумия был повинен я. Вот какой затейник. Осталось лишь снова довести дело до смертоубийства.

— Вы хотите сказать назвать меня недостойным человеком?!

— Ну вообще-то — это должна определять девушка, но должен сказать: подобное поведение не делает вам чести. Эта сцена оскорбительна не только для меня, но и для всего общества. Я уже не говорю о представительницах слабого пола, представляете: как это ранит их тонкие чувства?

Мой язык молол эту белиберду, практически без участия мозга, оценивающего в этот момент, какое впечатление я оказал на окружающих. Самое, что ни на есть лучшее. Ещё бы! В отличие от психованного Чаруки, я был спокоен, собран и крайне корректен. Поэтому на стороне Нарита осталась лишь небольшая группка молодых людей; то ли его друзей, то ли — подчинённых. Один из них осторожно положил руку на плечо психопата, видимо намереваясь успокоить, но молодой человек судорожным движением сбросил её. После этого вперил в моё лицо пылающий взор и проскрипел:

— Я думаю, в соседнем зале мы могли бы окончательно решить вопрос о том, кто является более достойным. Вы же не против?

Силия испуганно охнула, а толпа оживленно зашелестела. Но все шёпоты смолкли, когда массивная фигура Сина Силвера несокрушимым айсбергом раздвинула волны человеческого моря. Князь был мрачен, зол и судя по всему, собирался испортить мою игру.

— Я предлагаю участникам этого нелепого инцидента пройти в мой кабинет, — прогудел Силвер, крайне неприязненно поглядывая на меня, — думаю мы сможем обсудить причину ссоры в спокойной обстановке и найти разумное решение. Не стоит омрачать веселье кровавым финалом.

Видимо, авторитет князя был абсолютным, поскольку лишь его слова смогли прорваться в поражённый бешенством мозг Чаруки.

— Да, да, — он потерянно кивнул, — надо подумать…

— Очень верное решение, — согласился я, отвешивая князю вежливый поклон, — нельзя допустить продолжения этого безумия. Достаточно одного кровавого убийства, ужасного в своей циничности. Подумать только: друг убил друга!

Чаруки уставился на меня, словно увидел призрак Дроза, восставшего из мёртвых. Напоминание о собственноручно убитом товарище отбросило его обратно, в пучину бешенства.

— Князь! — Чаруки пошатывался словно пьяный, — мне хорошо известны Законы Силверстоуна. Я, как дворянин, имею право защитить свою честь, и никто не может мне помешать в этом действе. Даже вы, князь.

Я развёл руками, сокрушённо покачивая головой. Я же был готов подчиниться княжескому приказу, а тут эдакая оказия! Ох уж эта молодёжь.

— Хотелось бы получить оружие, взамен утерянного, — вежливо попросил я, — если только со мной не начнут дуэль прежде.

— Дайте ему оружие! — исступлённо завопил Нарит и помчался к выходу, — дайте мне оружие, немедленно!

Вокруг стояла такая тишина, словно все умерли. Да и бледные лица окружающих наводили на ту же мысль. Лишь глаза блестели, жадно изучая мою скромную персону. Ещё бы, ведь этому благородному персонажу в скором времени предстояло пасть от руки бешеного ревнивца. Похоже, только князь не был в этом убеждён — его взгляд из неприязненного превратился в откровенно враждебный. Буркнув нечто, неразборчиво-неприятное, он повернулся и утопал в сторону своего кабинета.

Остальные, будто им кто-то подал сигнал, устремились в противоположном направлении — никто не хотел пропускать интересный аттракцион. Даже жиртресты, крепко спавшие в креслах, пробудились ото сна и семенили к выходу, бросая на меня оценивающие взгляды.

Учитывая количество зрителей, в небольшом зале останется совсем немного места для, собственно, дуэлянтов. Впрочем, меня это не слишком заботило.

Очень скоро в бальном зале остались только мы с Силией. Девушка продолжала прижиматься к моей спине, словно пряталась от какой-то опасности. Потом я ощутил её дыхание на своей шее и печальный голос прошелестел:

— Он ведь убьёт тебя! Ты не знаешь его, а Нарит — самый сильный боец Силверстоуна. Дуэли для него — детская забава и он ещё ни разу не потерпел поражения. Он говорил, будто клинок для него, как продолжение руки, — Силия обвила меня руками, — постой здесь, а я схожу к нему и попрошу забыть обо всём. Он любит меня и послушается. А я буду счастлива только тем, что ты останешься жив!

Этого ещё не хватало!

— Радость моя, — я повернулся к ней и нежно поцеловал заледеневшие губы, — но разве ты могла бы полюбить человека, который будет прятаться от опасности за хрупкой девушкой и позволять ей жертвовать своей любовью? Не бойся — твои чувства действительно помогут мне, помогут одержать победу. Я в это верю, так же как верю в твою любовь. А теперь, извини, но настал час встретиться с судьбой. Жди меня.

Я бережно отстранил её и твёрдым шагом направился к выходу. Как и ожидалось, она тихо заплакала, но я оставил рыдания за закрытой дверью.

Да, здесь действительно оказалось немного тесновато. Правда не так, как я думал: зрители отступили к стенам, освободив вполне приличный участок для кровопускания.

Нарит нетерпеливо ожидал меня, нервно притопывая ногой и сжимая в руке, уже знакомую рапиру. Его окружал десяток молодых людей — всё та же группа поддержки, замеченная прежде. Очевидно, они давали ему наставления, которые он выслушивал, подергивая уголком рта на бледном лице. Один из Наритовых прихвостней небрежно держал в руках истрёпанные ножны, видимо предназначенные для моей скромной персоны.

Так оно и оказалось. Стоило выйти на открытое место и хранитель оружейной рухляди, исподлобья глядя на меня, сделал пару неуверенных шагов, пробормотав нечто невнятное.

— Чего изволите, любезный? — поинтересовался я и вынул из дрогнувших ладоней дряхлый футляр, — премного благодарен. Дедушкино? В подвалах хранилось?

Посланец немедленно удрал к Нариту, присоединившись к своре товарищей.

— Раритетная видимо вещь, — громко произнёс я, осматривая ножны, тронутые налётом плесени, — какая отделка! А инкрустация! О, какой клинок! Давно мечтал о таком!

С некоторым трудом я вытащил из потрескавшихся ножен слегка погнутую рапиру с бархатными пятнами ржавчины. Злосчастное оружие, видимо, долгие годы лежало в каком-то сыром углу и уже не чаяло увидеть белый свет. Но нет, злые люди нашли его и принесли сюда, стремясь не дать мне ни единого шанса. Ко всему прочему, даже в свои лучшие годы, клинок обладал никудышным балансом и годился лишь для шинковки овощей. А теперь…Я попытался ухватиться за лопнувшую рукоять поудобнее — напрасное занятие.

Похоже, Нарит сотоварищи твёрдо решили не выпускать меня отсюда живым. Я отсалютовал ему своей хлеборезкой, позволив зрителям, как следует рассмотреть предмет в моих руках. Похоже, особо тупых здесь не водилось и по толпе прокатилось глухое возмущение. Какой-то великан в багровом плаще решительно приблизился и бросив негодующий взгляд на группу моих врагов, сказал:

— Прошу прощения, но честь не позволяет спокойно смотреть на эту подлость! Позвольте предложить вам мой клинок. Он, возможно, уступает оружию вашего противника, но по крайней мере, это — оружие, — он покачал головой, — предложить вам дрянной кусок металла — какая низость! Поступок недостойный дворянина!

— Огромное спасибо, — я отвесил ему низкий поклон, — но убеждён, справедливость на моей стороне, и она направит праведную руку. Благородство — мой щит, а честь — меч.

Мужчина посмотрел на меня с восхищением, но в его словах слышалось сомнение.

— Достойные дворянина слова! Редко встретишь столь благородного и бесстрашного человека. К сожалению, мой опыт говорит, что одного благородства и бесстрашия бывает недостаточно, особенно коль вершится такая подлость, как сейчас. Однако знайте — сердца зрителей принадлежат вам.

Выдав это благословение, большой человек оставил меня наедине с погнутым куском ржавого металлолома. Приятели Чаруки тоже отошли от своего патрона и теперь тот злобно сверлил меня ненавидящим взглядом, словно собирался пробуравить во мне дыру именно таким способом. Впрочем, про оружие парень тоже не забывал, направляя острие клинка в мою сторону.

— Ну как, приступим? — поинтересовался я, постаравшись вложить в речь максимум беспечности, словно…Словно мы намеревались устроить дружескую перепалку за ужином.

Произнося эту фразу, я отлично понимал, мой соперник готов ринуться в бой. Естественно, я не сделал никаких попыток защититься, как будто ожидал некоего сигнала к началу дуэли. Вот такой я наивный.

Злобный Нарит ничего не ответил, мгновенно атаковав, чем заработал ещё несколько возмущённых возгласов из толпы. Но ему было уже плевать на мнение зрителей: видимо он решил побыстрее прикончить зарвавшегося чужака и отправиться утешать Силию. Подумать только: этот гад собирался целовать несчастную девочку в тот момент, когда мой хладный труп, истекая кровью, будет лежать на полу! Коварный негодяй!

Кстати, о трупах. В два шага Чаруки приблизился ко мне и холодно улыбнувшись, вонзил свою рапиру в беззащитную грудь. Точнее, должен был вонзить, поскольку я не успел принять более-менее защитную стойку и стоял абсолютно открытый. Вот только, в самое последнее мгновение я немного повернулся и клинок прошёл мимо. Не ожидая подобного исхода, Чаруки провалился в освободившееся пространство. Да ещё так неловко, что зацепился каблуком за носок моего сапога. Впрочем, может быть я и специально выставил ногу вперёд.

Со стороны вся эта пантомима выглядела следующим образом — Нарит в упор бьёт меня в грудь, почему-то промахивается и падает на пол. По залу прокатился единый вздох удивления и растерянности. Кто-то сдавленно хихикнул. Я изумлённо оглянулся на лежащего врага и неторопливо повернулся к нему. Чаруки быстро пришёл в себя и уже поднимался на ноги, выставив рапиру перед собой. Злобная ухмылка на его физиономии искажала черты до неузнаваемости. В отличие от зрителей он великолепно понимал, какая фигня произошла и это ему не понравилось.

Однако он всё ещё рвался в атаку, надеясь завершить эту схватку одним единственным ударом. Остриё его клинка рыскало из стороны в сторону, когда Нарит подкрадывался ко мне, словно кот, старающийся не спугнуть одинокую мышку. Пусть его, мышка терпеливо подождёт котика и разъяснит, кто здесь, на самом деле, является добычей.

Рапира Чаруки превратилась в слабо различимое серебристое сияние, когда он направил её в моё горло. Парировать такой удар, особенно если его наносит опытный фехтовальщик, практически невозможно. Поэтому я и не стал. Просто убрался в сторону и сделал шаг вперёд. Пока глаза Нарита искали меня в точке приложения удара, я стукнул его в челюсть гардой своего оружия. Каюсь — сделал это, не жалея сил.

Раздался громкий треск, и парень отлетел назад, прокатившись по полу на пятой точке опоры. Вылетевшая из его ладони рапира кувыркнулась в воздухе и воткнулась аккурат между ногами Нарита. Смешков, в этот раз, оказалось намного больше, причём некоторые хихикали, не пытаясь скрыть веселья. Я отсалютовал зрителям (в особенности зрительницам) своим кривым клинком, послал несколько воздушных поцелуев и повернулся к ошеломлённому противнику. Тот продолжал мотать головой, пытаясь свести воедино рассорившиеся глаза. Наконец Чаруки сумел сфокусироваться на мне и тотчас оскалился, словно бешеная собака.

— Продолжим? — любезно поинтересовался я, — или вы уже сумели понять, насколько ваше поведение не имеет ничего общего с поведением мужчины и дворянина? В таком случае, я готов выслушать ваши извинения…

— Не дождёшься! — прошипел он и с некоторым трудом поднялся на ноги, — лучше приготовься к смерти!

— Всегда готов, — известил я его, — а вы?

Он зарычал и дёрнул рапиру, едва не обломав остриё. Нет, его упрямство заслуживало достойного вознаграждения, и он был весьма близок к получению награды, в полном объёме.

Одного у него не отнимешь: Нарит был сообразительным парнем. Он уже сообразил, что не сумеет быстро прикончить своего врага и начал знакомый танец, который в прошлый раз окончился гибелью Дроза. Вот только для меня это не имело никакого значения. Самым лучшим было бы сдаться, когда я это предложил. А теперь он мог сколько угодно прыгать по залу или неподвижно стоять, подставляя грудь под удар — результат будет один и тот же.

Если Чаруки надеялся, будто я приму правила его дурацкой игры и начну ответные пляски — он глубоко заблуждался. Силы нужны были мне совершенно для другого, поэтому я стоял на месте, ожидая пока противник прискачет поближе. Стоило придурку приблизиться на нужное расстояние, как я мощным ударом выбил рапиру из его рук. Парень вскрикнул от боли и прижал повреждённую конечность к груди. На его лице выражение боли сменялось испуганным удивлением.

— Подними оружие, — негромко сказал я, — и защищайся.

Очевидно я серьёзно повредил кисть, потому как подобрав рапиру, он взял её в левую руку. Теперь не было никаких танцев и игр в кошки-мышки. Нарит стоял, выставив клинок перед собой и следил за каждым моим движением.

Ну а мне этот фарс уже успел порядком надоесть, поэтому я решил задёргивать занавес и идти получать главный приз. Тщательно изучив тело противника, я выделил на нём точки, попадание в которые приведёт к смерти, но не мгновенной, а медленной и мучительной.

Вот интересно, я часто слышал выражение: посмотреть смерти в глаза; которое используется, для описания опасной ситуации. Однако бывают случаи, когда эту идиому следует понимать буквально. Я улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Нариту. Клянусь, парень тотчас понял, что его ожидает и попятился назад, с выражением дикого ужаса на бледном лице. Он ещё пытался отразить мой удар, но его движения, парализованные смертельным страхом, походили на танец водолаза.

С лёгким хрустом рапира вонзилась в грудь, войдя совсем неглубоко — на мизинец, а то и меньше. Чаруки застонал и пошатнувшись, сделал шаг назад. Я тотчас выдернул оружие, и парень пластом рухнул на землю. На его одежде проступило небольшое тёмное пятно. И всё.

Со всех сторон слышались возгласы удивления. Несколько человек бросились к упавшему, приподнимая ему голову и похлопывая по щекам. Одним из них был человек в странной фиолетовой одежде со множеством глубоких карманов. Насколько я понял — это был врач или кто-то вроде. Он освободил рану и умело наложил повязку, после чего приподнял веко раненого и закончил действия прощупыванием пульса.

Зеваки, столпившиеся вокруг, терпеливо ожидали окончания осмотра, негромко переговариваясь и поглядывая на меня. Я изо всех сил делал вид будто меня тоже интересует состояние подранка. Наконец фиолетовый тип поднялся с колен и протирая измазанные кровью руки, возвестил:

— Могу сообщить хорошие известия: жизнь благородного дворянина вне опасности. Сейчас он без сознания, но рана неглубока и неопасна. Сама судьба направила руку нашего гостя и его удар не задел ни единого внутреннего органа.

Пришлось раскланиваться, в ответ на восторженные вопли зрителей, изображая крайнюю степень благородства. Впрочем, среди восхищённых лиц я заметил несколько откровенно перепуганных. Однако все эти болваны и радостные, и напуганные, не могли знать одного маленького секрета, известного мне, да ещё, пожалуй, Илье, стоящему около поверженного Нарита. Он сумрачно изучил распростёртое тело, а потом угрюмо уставился на меня — стало быть заметил эту небольшую хитрость. Я улыбнулся и развёл руками: дескать, что сделано — то сделано. Моя маленькая тайна заключалась в том, что клинок действительно не задел ни единого важного органа и тем не менее, рана была смертельной. Очень скоро Чаруки очухается и у него начнётся жуткий кашель, сопровождающийся судорогами и конвульсиями. Так будет продолжаться достаточно долго, после чего раненого парализует. А там уже и смерть недалеко.

Но всё это — дело ближайшего будущего, а сейчас я принимал поздравления и прочие знаки восхищения, в виде множества записочек от дам, самого разного калибра. Купаться в лучах славы можно бесконечно, но у меня были другие дела и не стоило оттягивать их исполнение. Поэтому я начал мало-помалу пропихиваться сквозь возбуждённую толпу, а это оказалось не таким уж простым занятием. В основном из-за отправительниц посланий, наполнивших мои ладони. Каждая норовила шепнуть пару слов на ухо, потереться бюстом и непременно коснуться пальчиками.

Короче, когда я сумел вырваться наружу, то благоухал словно парфюмерная лавка и был натёрт до блеска, как медный котелок. Ускорившись. чтобы за мной никто не увязался, я вывалился в бальный зал.

— Не понял, — пробормотал я, ощущая себя обманутым болваном.

Силии здесь не было и в помине. Ну и на кой чёрт, спрашивается, я затевал весь это сыр-бор и дырявил вполне приличную шкурку?

— Господин. — прошелестел неуверенный голос, — я здесь.

Я обернулся и увидел крохотную девушку, прижавшуюся спиной к стене. С неё можно было запросто писать портрет самой скромности — руки, сцепленные в замок, прижаты к животу, плечи опущены, а голова наклонена. Серая одежда, пошитая мешком не могла скрыть приятных округлостей, а отсутствие косметики вовсе не портило приятные черты лица. Но в общем и целом она выглядела, как служанка, каковой очевидно и являлась.

Обратив на себя внимание, девушка засеменила ко мне и смущённо опустив глаза, пробормотала:

— Госпожа велела передать вам, господин, она ожидает вас в своих покоях. Госпожа велела привести вас, господин, к ней.

— Ну хорошо, веди.

Вот так номер! Выходит, Силия была настолько уверена в моей победе? Или она решила ожидать ЛЮБОГО победителя? Неужели девушка оказалась настолько прагматичной стервой? Быть того не может! Ещё никогда я не ошибался в людях…До такой степени. И вообще, Симон — не в счёт.

— Похоже, госпожа знала о результатах дуэли? — небрежно бросил я, ныряя вслед за служанкой в узкий проход за троном князя.

— Госпожа наблюдала за поединком через щёлочку в двери, — пояснила девушка и отперла ключом крохотную дверцу, которую я принял за истертый гобелен, — после того, как ваш противник упал, госпожа приказала мне ожидать вас и ушла в свои покои. Уж слишком она переволновалась, у неё и мигрень началась от волнения.

Значит мои сомнения оказались напрасны. Птичка сидит в клетке и ждёт птицелова.

Во время движения постоянно приходилось нагибаться — чёртовы коридорчики оказались рассчитаны на карликов. Кроме того, здесь явно экономили на светильниках: мы шли в сером сумраке и я, время от времени, натыкался на служанку, вынуждая её вздрагивать. Коридор вывел нас в странный восьмигранный зал, в каждой стене которого было ровно по одной двери. Окна отсутствовали, но в прозрачном потолке медленно проплывали закатные облака.

Служанка уверенно нырнула в одну из дверей, и я устремился за ней, пытаясь не потерять проводника в этом небесном лабиринте. Ещё несколько крысиных нор мы преодолели почти бегом, не встретив ни единой живой души. Похоже этими переходами пользовались очень редко и с вполне определённой целью. Лишний раз я убедился в этом, когда мы вывалились в небольшое помещение, украшенное роскошной шкурой, неизвестного мне животного. Голубой мех серебрился от стены до стены, скрываясь лишь под маленьким, но чертовски уютным диванчиком. Беспорядочно разбросанные подушки позволяли подозревать предмет мебели в частом использовании, а неяркое освещение четырёх изящных светильников намекало, как именно нужно им пользоваться. Кроме той двери, через которую мы вошли, здесь была ещё одна, запертая на засов. Служанка быстрым шагом направилась к ней, положив руки на засов.

— Стой, — негромко сказал я и она замерла, не оборачиваясь, — подойди ко мне.

Девушка отпустила засов и повернулась, но осталась на месте. Ну и ладно, поступим, как Магомет Я подошёл ближе и обнаружил: всё небольшое тело служанки сотрясает мелкая дрожь. Кроме того, убедился в том, что заметил ещё в бальном зале. Один маленький штрих. Я освободил чёрные волосы, собранные в уродливый хвост, и они водопадом рассыпались по округлым плечам. Нет — служанка не уступала в красоте своей госпоже, почему и ходила в дерьмовой одежде, без всяких украшений. Дабы не затмевать.

— И как же тебя зовут? — поинтересовался я, положив руки ей на плечи, пытаясь успокоить нервную дрожь, — думаю у тебя должно быть прекрасное имя. Под стать твоей красоте.

— Это неправда! — пискнула она, испуганно вскинув взгляд и замерла, — это госпожа красивая…

Последнюю фразу она говорила еле слышно, не отрывая своих изумрудных глаз от меня. Грудь её тяжело вздымалась под серой тканью уродливого платья, а руки беспокойно поднимались и опускались. Пришлось взять их и положить себе на плечи.

— Так всё-таки, — я наклонился к её лицу, — как твоё имя, красавица?

— Меня зовут Сариа, господин. — зелёные глаза покрылись влажной пеленой, — госпожа…Госпожа приказала…Как можно быстрее…

— Думаю, госпожа не рассердится, — я начал опускать платье с её плеч, — если ей придётся немного подождать. Совсем немного…

Губы служанки оказались столь же приятны на вкус, как и губы её хозяйки. Кроме того, она не стала мычать, ощутив мой язык у себя во рту. А потом остатки сдержанности покинули это скромное создание, и я ощутил себя садовником, открывающим бутон распускающейся розы. В общем, пришлось слегка задержаться.

Прошло достаточно много времени, прежде чем я отодвинул засов и оказался в коридорчике, драпированном тёмной бархатистой тканью. Странно, но он оканчивался тупиком, где я обнаружил только небольшой золотистый шнурок, свисающий со стены. Пожав плечами, я дёрнул за верёвочку, размышляя, не подаю ли сигнал злому серому волку.

Где-то за стеной, глухо звякнуло и потайная дверца, которую я не заметил, распахнулась, издав приятный звон. А за дверью…Нет — это был не серый волк, а кое-кто намного лучше.

Силия укоризненно смотрела на меня, поправляя копну волос, уложенных в изящном беспорядке. Она успела сменить платье на длинный, до пола, халат, который будучи непрозрачным, странным образом открывал всё то, что был обязан скрывать. Да я и прежде не сомневался: жители Силверстоуна далеко не пуритане. Тем лучше, для всех.

— Ну где же ты был так долго? — Силия изогнулась и тусклый свет обрисовал все её округлости, — я же сказала этой бестолковой, чтобы она поторопилась. Впрочем, девица слегка глуповата, поэтому легко могла напутать.

Я прижал палец к её губам, вынудив замолчать и сделал шаг вперёд. Девушка инстинктивно подалась назад, но я остановил её положив руку на талию. Силия стояла, слегка отстранившись и на её губах блуждала загадочная улыбка. Я знал наилучший способ разрешить секрет этой усмешки. Это был лёгкий поцелуй — нечто, подобное аперитиву — ни к чему не обязывающее прикосновение губ. Закрыв глаза, девушка пробормотала:

— Ты сошёл с ума и хочешь свести меня? Давай закроем двери: сам знаешь, для чего служит этот коридорчик. Ещё не хватало давать слугам повод к сплетням, уверена, после сегодняшнего дня их и так будет предостаточно.

— Жалеешь? — поинтересовался я, отпустив Гладь из объятий.

— Нисколько, — она тихо рассмеялась и коснулась ладонью маленького пейзажика на стене, — мне всё равно, какие сплетни они станут распускать, главное — ты со мной.

Дверь зазвенев, стала на место, отрезав нас от посторонних глаз и сплетен, на которые нам было плевать. Теперь мы оказались один на один и я немедленно перешёл от аперитива к более крепким напиткам. После этого поцелуя девушка покачнулась, а глаза её помутнели, будто она в самом деле отхлебнула алкоголь. Её рука, в поисках опоры, скользнула по мне и я придержал изогнувшееся тело, рассматривая, как колышутся под тонким халатом тяжёлые груди. Их стоячие соски чертили в полупрозрачной ткани две бороздки, словно плавники рыб, разрезающие спокойную гладь океана.

Силия смотрела мне в глаза, склонив голову, позволив распущенным волосам касаться пола, устланного невероятно косматой шкурой. Свободной рукой я провёл по изгибу бедра, неторопливо прошёлся ладонью по слегка выпуклому животику и начал медленное восхождение туда, где два высоких холма распирали податливую ткань. Около цели узкая ладошка остановила моё наступление, а девушка лукаво усмехнулась мне сквозь занавесь волос, упавших ей на глаза:

— Ты такой нетерпеливый, — укорила она меня, — неужели ты не желаешь оценить убранство моего будуара?

— Единственная вещь, которая, по-настоящему, интересует меня, это — твоя красота, — признался я, касаясь губами тонкой жилки на её шее, — но я готов сделать всё, лишь бы доставить тебе удовольствие.

Продолжая держать руку на талии девушки (ну может быть чуть-чуть ниже) я проследовал за ней через анфиладу комнат, почти не отличавшихся одна от другой. Одни и те же зальчики, устланные разноцветными коврами, уставленные мягкой мебелью и низенькими столиками, предназначенными то ли для каких-то игр, то ли для чего-то ещё. Огромные окна, пропускающие последние лучи заката и мириады мягких игрушек повсюду. Тем не менее приходилось непрерывно восхищаться обстановкой и изысканным вкусом хозяйки всего этого аристократического бардака.

А вот что поистине произвело на меня впечатлении, так это собственно спальная комната. Окон здесь не было вовсе, а помещение выдержано строго в тёмных тонах, с преобладающим чёрным цветом. Светильники, едва разгоняющие тягучий сумрак, тусклыми светляками проступали сквозь ворс густого ковра, устилающего пол. Стены и потолок оказались зеркальными, и я мог наблюдать два, едва освещённых призрака, прижавшихся друг к другу.

Но более всего поражала исполинская кровать, занимающая львиную долю всей комнаты. Ложе слегка выступало из ковра, покрывавшего пол, откровенно провоцируя на рискованные эксперименты, где можно было творить любые глупости, не опасаясь падения с большой высоты. Покрывало, устилающее кровать, по цвету и виду, больше всего напоминало небольшое плотное облако.

Всё это вызывало желание немедленно испытать инвентарь в деле, и я рассматривал спальное великолепие, с трудом скрывая нетерпение. Видимо нечто эдакое отразилось на моём лице и Силия улыбнувшись, чмокнула меня в нос, слегка потянув за неприметный шнурок. Плотная занавесь немедленно отрезала нас от последних лучей заката, проникающих из соседней комнаты. Мы оказались в полной тишине и сером сумраке, против которого были бессильны напольные светильники. Я слышал только тяжёлое дыхание, стоящей передо мной девушки и видел лишь её нечёткий силуэт.

— Ну и? — едва слышно произнесла она. — где твоя смелость? Ты так и будешь стоять без движения?

Она, вроде бы, не делала никаких движений, но её халат, с лёгким шелестом соскользнул с плеч и послушно лёг к ногам. Теперь девушка оказалась абсолютно обнажена и её нагое тело слабо отсвечивало в темноте. Я, с удовольствием оценил точёные ноги, плавно переходящие в крутые бёдра и делающие головокружительный изгиб в районе талии. Ещё выше приятно волновала грудь идеальной формы, соски которой определённо намеревались пронзить мрак помещения. Вся эта красота обрамлялась водопадом волос.

О нет, никто не собирался стоять без движения! Я шагнул к девушке и опустившись на колени, обнял её ноги, прикоснувшись губами к внутренней части бёдер. Силия слегка напряглась издав какой-то неопределённый звук. Я продолжил движение губами вверх и усиливающийся трепет девушки подсказал, что я нахожусь на верном пути. Тонкие пальцы опустились на мою голову и запутались в волосах. Не прерываясь ни на секунду, я продолжал поцелуи, лаская пальцами ноги, ягодицы и спину партнёрши. Когда мои губы добрались до тяжело вздымающейся груди, Силия дрожала, словно лист на ветру, а из её губ доносились хриплые вздохи.

Время пришло. Я взял девушку на руки и неслышно ступая по коврам, отнёс в кровать, где она утонула, будто погрузилась в настоящее облако. Склонившись над красавицей, я поцеловал её в губы. На этот раз не было никаких ограничений и наши языки смогли, как следует изучить друг друга. Изогнувшись дугой, Силия обняла меня руками и на её лице отразилось недоумение. Она даже открыла глаза, дабы убедиться в том, что ощущения её не обманывают.

— Но, — пробормотала она, возбуждённо сверкая глазами, — когда ты успел раздеться?

— Не думаешь же ты, будто милые фокусы с раздеванием доступны только вам? — усмехнулся я продолжая её ласкать, — или я больше нравился тебе одетым?

— Ты великолепен, — прошептала она, поглаживая мою спину, — продолжай, прошу тебя.

Я покусывал за шею, ощущая тонкую до прозрачности, кожу, покрытую мелкими пупырышками. Не останавливаясь, я занял место на кровати, почувствовав, какая она невероятно мягкая и воздушная. Но это отметила ничтожная рациональная часть, в то время, как всё остальное было поглощено изучением молодого упругого тела, содрогающегося подо мной. Я блуждал по нему вверх и вниз, вынуждая Силию издавать неразборчивые возгласы наслаждения. Она дрожала так, словно её одолел приступ лихорадки, а голова подёргивалась, то и дело поднимаясь, чтобы девушка могла впиться своими губами в мои.

— Я больше не выдержу! — простонала Силия, — я хочу тебя! Ты как демон! Демон…

Мы соединились в крепком объятии и её ноги охватили меня, будто я угодил в невероятный капкан. После этого разум окончательно покинул мою голову оставив там пламя и ураганный ветер.

Чёрт, связи с кошками — это конечно хорошо, но привыкнув трахаться с ними, достаточно трудно переключаться на что-либо иное. Поэтому я совершенно обезумел, ощущая только волны удовольствия и неистовые крики Силии, бьющейся подо мной. Она то просила пощадить её, то требовала продолжать и через некоторое время я вообще перестал обращать внимание на эти просьбы.

А потом была кульминация. Бешеная волна энергии поглотила меня, и я купался в ней, словно погружённый в огненное озеро. Эта купель питала мои жизненные силы, поднимала ввысь, наделяла крыльями. И это было неимоверное, растянутое до бесконечности мгновение, которое, начавшись, забыло завершиться.

Но, к сожалению, всё заканчивается, закончилась и пережитая вечность. Я лежал на кровати и остатки райского наслаждения продолжали гулять по телу, отзываясь приятной истомой. Хотелось вцепится когтями в воздушное покрывало и драть его на части, превращая в мелкие лоскуты.

Если до этого я испытывал райское удовольствие, то изгнание из рая оказалось не менее жестоким, чем у Адама. Боль родилась глубоко внутри и очень быстро переросла из глухого спазма в острую резь, вынудив меня скрючиться в позе зародыша. Я и сам не заметил, как волна страдания смела тело с кровати на пол. Мне было всё равно — боль переполняла до краёв, как будто во вселенной не осталось больше ничего, кроме этой клокочущей огненной бездны.

В животе начала рождаться сверхновая, выжигая несчастные внутренности, превращая их в пепел и пыль; кожа, пробитая безжалостными лучами, чернела, обугливаясь и отваливалась от хрустящих костей. Остался только мозг, пульсирующий в беспредельном океане хаоса, в поисках ничтожной частицы пространства, свободной от боли. Но такой не было…

В редкие моменты, когда сознание возвращалось, я с удивлением констатировал, что тело цело и невредимо, а я всё ещё жив. Мало того, некие неведомые инстинкты вынуждали меня ползти по полу, прочь из спальни. Все комнаты, которые мы прежде проходили с Силией, мелькали перед затуманенными глазами, как тень кошмарного сновидения. Я даже не мог ручаться, вижу ли их на самом деле, или брежу, лёжа около кровати.

Минула ещё одна вечность, и я пришёл в себя посреди какого-то коридора, стены которого были увешаны старинными портретами. Люди на них перешёптывались и уходили, скрываясь в тумане. Лица их казались знакомыми, но я не мог вспомнить ни одного. Я попытался встать и только теперь моё измученное нутро исторгнуло наружу всю ту мерзость, которую я запихнул в него во время торжественного обеда. После того, как спазмы перестали рвать внутренности на части, я полностью обессилел и рухнул на пол, едва не угодив лицом в омерзительную лужу.

К счастью — это было всё, и я лежал на полу, ощущая себя лёгким облаком, безмятежно плывущим по небу. Боль полностью оставила тело, так что я мог спокойно размышлять об её истоках и величине. Я знал, какие меня ожидают неприятности, но не предполагал, насколько плохо всё окажется в этот раз. Мало того, с каждым разом дела обстояли всё хуже и хуже. Следовало сделать определённые выводы.

Пока я лёгким облаком плыл по небу, размышляя о своей судьбе, уши уловили посторонний звук, нарушивший прежнюю тишину. Звук шагов. Кто-то медленно, но уверенно шагал в мою сторону. Великолепно понимая, насколько нелепо и беззащитно выгляжу, я тем не менее, ничего не мог изменить. Тело напрочь отказывалось слушаться приказов и единственное, что я смог сделать — слегка повернуть голову.

Как я и думал. Ольга неторопливо приблизилась и стала надо мной, широко расставив ноги. С кривой ухмылкой она рассматривала моё беспомощное тело и кое что ещё, беспомощное, в данный момент. Кошка успела сменить одежду на охотничий наряд. Высокие сапоги с ботфортами облегали длинные стройные ноги, закрывая их до середины бедра. Крошечные шорты кое-кто, пуритански настроенный, вполне мог назвать трусиками, если бы не переливающийся поясок, поддерживающий их. Тонкая полоска топика только и годилась для подчёркивания размеров того, что должна была скрывать.

— Мальчику плохо, — сочувственно цокнула Ольга языком, но в её голосе слышалось всё, кроме сочувствия, — наш мальчик так страдал, так страдал…А теперь вот отдыхает, после тяжёлой болезни.

Сохраняя издевательски-сочувствующую мину на лице она, изо всех сил, ударила меня носком сапога в живот, вынудив, от души, приложиться спиной о стену. Когда я обрушился на пол, Ольга подошла ближе и наступила подошвой сапога на моё горло. Я захрипел под аккомпанемент торжествующего хохота.

— А ты как думал, одному тебе плохо? — оскалилась кошка, — Ублюдок, ты нас всех вынудил пройти через этот ад! И всё потому что у тебя свербело поиграть в свою дурацкую игру!

Она сняла сапог с горла и схватила меня за волосы, потянув к своему лицу. Это была маска взбесившейся фурии, глаза, которой горели адским огнём.

— Знаешь, какая штука, — прошептала она, — мне ведь глубоко наплевать на то, как извивались червяками Илья и Галя. Ты виноват в том, что мне было плохо! МНЕ! БЫЛО! ПЛОХО!

С каждым словом она била меня головой о стену, причём сил абсолютно не жалела. Ещё немного, и стена могла не выдержать, она даже начала хрустеть. Или это хрустел мой череп? Внезапно Ольга ослабила хватку и негромко рассмеялась.

— А впрочем — это было даже забавно, — хихикала она, — всё началось, когда я трахалась с Черичем. Меня вывернуло прямо на его удивлённую физиономию. Готова поклясться, такое с ним ещё никто не делал.

Продолжая смеяться, она ещё раз пнула меня, но уже не так сильно, как в начале, потом наклонилась и лизнула в щёку.

— Считай это залогом нашего будущего примирения, — дружелюбно промурлыкала она, — но я всё-таки удалюсь, пока к тебе не вернулись силы. Видишь ли, твоя манера мириться уж больно, как бы это сказать, жестковата, для меня, — она помолчала и вдруг задумчиво пробормотала, — а знаешь, я даже благодарна тебе за это небольшое приключение. Думаю, мучения тела как-то перечёркивают воспоминания о… Ладно, увидимся.

Её язык вновь принёс залог будущего примирения: на этот раз она лизнула меня в губы. После этого Ольга, мурлыча какую-то песенку удалилась, покачивая крутыми бёдрами. Я попытался приподняться, но не смог: ноги и руки словно наполнились ватой. Ха! Львица думает, будто мои действия имели какой-то смысл или подтекст? Тогда я и сам не подозревал об этом. Мне, конечно жаль, что так получилось, но это не отменяло одного непреложного факта: если бы я сумел сейчас добраться до неё, стерве бы пришёл конец. А потом…Нет — Ольга действительно была очень умной кошкой. Даже чересчур.

Я сделал ещё одну попытку встать и на этот раз у меня получилось. Мало того, стоило подняться на ноги и силы скачком вернулись в тело, заставив ощущать себя по настоящему живым. Внезапно я усмехнулся, вспомнив рассказанное Ольгой. Действительно, забавно было бы увидеть физиономию Черича в тот момент.

Ухмыляясь, я сделал несколько шагов и нос к носу столкнулся с Ильёй, который ошалело посмотрел на меня. Забавно: я едва не заблудился в этом лабиринте, даже следуя за служанкой, а мои товарищи шастают взад-вперёд, словно на стенах висят указатели.

— Что новенького? — как ни в чём не бывало, поинтересовался я.

— Я знаю, откуда город получает энергию, — выпалил Илья, несколько оторопев от моего вопроса, — постой…

— Потом, потом, — махнул я рукой, — объясни, откуда?

— Механизмы, на вершине этой башни, — видимо я окончательно ошарашил его, — помнишь те лучи, которые мы видели? Механизмы берут энергию из мира демонов и фильтруют её, чтобы демоны не смогли проникнуть в город.

— Ценная информация, — я задумался, в чём же состоит её ценность, — видимо пришло время заняться научными изысканиями.

Я попытался пройти мимо Ильи, но он уже успел очухаться и схватил меня за плечо.

— Стой! — прошипел он, — что ты сделал с ней? Отвечай, ублюдок! Я же тебя предупреждал!

Илье просто не повезло: злость, предназначавшаяся для Ольги, выплеснулась не по адресу. Я ухватил его руку и швырнул прочь, заставив парня мешком прокатиться по полу. Товарищ попытался вскочить, но я одним прыжком оказался около него и вцепившись в горло, поднял над землёй.

— Ты меня предупреждал?! — я почти кричал, — теперь послушай одну умную вещь: ты совершенно напрасно ломал копья — та, за которую ты рвал задницу, потому как определённая группа гормонов взяла верх над другой группой, не стоит и волоса на твоей голове. Когда я убивал её любимого, она торопилась в спальню, ожидая там его убийцу. А чуть позже, когда Чаруки подыхал, извиваясь от боли, она тоже извивалась, но совсем по другой причине. Она всё ещё там, — я указал свободной рукой на дверь, — думаю она будет не против продолжения банкета. Подумаешь — ещё один партнёр! Потрахается и с тобой.

Я отпустил Илью и кот медленно сполз по стене, тоскливо глядя на меня. Он был раздавлен и даже не пытался оказать сопротивление, а я продолжал вколачивать гвозди в гроб его неудавшейся любви.

— Проснись! Пойми, наконец, кто ты такой и что должен делать. Бери пример с кошек, в конце концов. Они циничны и похотливы, но по-своему, честны перед собой. А ведь даже твоя Вилена, которой ты меня попрекаешь до сих пор, постоянно изменяла тебе со мной. Согласен, не совсем по своей вине, но факта это не отменяет.

— Я. Просто. Пытался. Остаться. Прежним, — Илья выталкивал из себя слова так, словно каждое весило по меньшей мере тонну.

— Глупо: сам знаешь это — невозможно, — я с некоторым сочувствием посмотрел на него, — да и какой в этом смысл? В мире нет ничего неизменного, так на кой тебе то это нужно?

Я похлопал его по плечу и пошёл прочь.

— Стой, — почти просипел Илья и я замер, не оборачиваясь, — скажи, пожалуйста: когда ты убил Ольгиного волка, как ты поступил со своими волчицами? Тоже прикончил?

Я помолчал, постукивая пальцами по стене. Воспоминания, которые никак не желали выцветать. Сияющее кольцо в ночи и жалобный плач, навсегда растворяющийся в неизвестности.

— Зачем тебе это? — глухо спросил я.

— Пытаюсь понять, зачем ты тогда так поступил. Если бы ты не разлучил Ольгу с её волком, она бы не превратилась в бездушную суку.

— Если бы я не убил его, Оля ушла бы из прайда. Насовсем. А я не могу позволить себе потерять кого-либо из вас. Сохранность нашей маленькой общины — прежде всего и нет приоритетов выше. Ради неё я готов пожертвовать любыми интересами, в том числе и своими.

— Понятно, — Илья помолчал, — это многое меняет. Похоже, я был несколько не прав. Прости, я постараюсь измениться.

— Хорошо. Увидишь Ольгу — дай ей в челюсть.

После этого я покинул изрядно надоевший коридорчик, с которым успел связать столько неприятнейших воспоминаний. Неторопливо прогуливаясь по крохотным комнаткам и огромным залам я несколько неожиданно для самого себя, оказался в знакомых местах. Начав ориентироваться в пространстве, я не преминул заглянуть в пиршественный зал. Он оказался совершенно пуст, видимо по причине позднего времени. Только оглушительный храп какого-то забытого толстяка, развалившегося на диване, нарушал абсолютную тишину.

Я не удержался и подошёл к огромному окну, демонстрирующему панораму ночного Силверстоуна. Картина впечатляла. В особенности контрастом между тёмной, без единого просвета, землёй и ярко освещённым городом, плывущим над ней. Казалось мы летим в океане первозданного мрака, готового поглотить нас в любой момент.

А город выглядел изумительно. Он переливался мерцающими огнями, как будто неведомый шутник запустил праздничное украшение в небеса. Башни дворян горели ослепительным холодным светом, напоминая исполинские сталагмиты, а огоньки в домах простолюдинов посверкивали у их подножия светлячками, пришедшими полюбоваться на королевское великолепие хозяев. Чёрт! Я загнал своего внутреннего поэта поглубже, со всеми его эпитетами и сравнениями и поднял глаза к небу.

Пятно в ночных небесах, откуда тянулись энергетические нити, сейчас напоминало догоревший костёр, в глубине которого продолжают тлеть упрямые уголья. С другой стороны, всё это походило на полуприкрытый вход в преисподнюю. А если подумать, то и не просто походило.

Направляясь к выходу, я задумался о легионах демонов, ожидающих своего часа, упакованные в энергетических струнах. Как же они должны были ненавидеть жалких людишек, которые заставляют их служить им. Стоит кому-то ошибиться, допустить малейшую оплошность и чудовища ринутся на спящих жителей Силверстоуна.

Свет в коридорах горел едва ли вполсилы, поэтому к подъемнику я пробирался в полумраке, с трудом припоминая проделанный прежде путь.

Стоило углубиться в паутину сумрачных переходов и мне тотчас почудилось некое смутное оживление позади. Я слышал крадущиеся шаги за спиной и оглянувшись, успел увидеть неясные силуэты, сразу же скрывшиеся в тени. Потом донеслось металлическое позвякивание. Кто-то преследовал меня, причём намерения этого кого-то были явно недобрыми, иначе на кой чёрт ему прятаться? И этот кто-то определённо был не один.

Всё это скорее веселило. Приключения! Тёмные фигуры за спиной, замышляющие кровавое злодейство! И беспомощный путник, не подозревающий о зловещей опасности. Я действительно продолжил путь, сделав вид, будто ничего не заметил. Это придало преследователям уверенности. Шаги стали быстрее и увереннее, а бросив взгляд через плечо, я заметил, как тёмные силуэты заметно приблизились. Кроме того, я успел увидеть блеск металла. Хм. Так могла бы выглядеть рапира, которую собираются вонзить в беспечную и беззащитную спину.

Допустить это? И вынудить благородных людей всю оставшуюся жизнь страдать от угрызений совести? Этого нельзя было допустить! Я прибавил шаг и преодолел следующий коридорчик в несколько прыжков. Впереди мелькнули двери подъёмника, а за спиной послышался громкий топот. Преследовали, совершенно не скрываясь, пытались настигнуть жертву и свершить своё чёрное дело. На ходу они обменивались коротким репликами, прояснившими всю картину.

Стало быть, Чаруки отбросил копыта, и его прихлебатели решили восстановить справедливость. То есть выпустить кишки обидчику. При этом никого не смущало то, как они собирались это сделать: напасть на меня группой и со спины. Действительно — пустяки какие, никто ведь не узнает, как было дело. Дворяне, мать их…Интересно, как они сумели так быстро сесть мне на хвост? Видимо, здесь имеется система наблюдения. Спросить про это у моих преследователей? Похоже, они не склонны к беседе. Тогда — в следующий раз.

Двери подъёмника разъехались, и я проворно нырнул внутрь, уже знакомой мне, коробки. Повернувшись к выходу, я смог отчётливо разглядеть своих обидчиков, замерших на противоположном конце коридорчика. Всего пятеро. А одеты в полном соответствии со всеми штампами зловещих заговоров: каждый замотан в чёрный плащ, а физиономия спрятана под непроницаемой маской. Все держали длинные кинжалы. Куда мне столько?

Злодеи смотрели на меня, а я на них. Потом один, громким и зловещим шёпотом проскрипел:

— Он уходит!

Хм…Я и рад был бы уйти, точнее уехать, если бы знал, как это делается. В чёртовой коробке не было ничего, хотя бы отдалённо напоминающего механизм управления. Не мыслями же эта зараза управляется!

Сообразив, что произошла какая-то заминка, убийцы опомнились и начали, крадучись, перемещаться в направлении лифта. Кинжалы они, зачем-то спрятали за спины. Видимо, пытались не спугнуть. Так, наш проводник стоял в этом углу. Внимательно оглядимся. Две металлические пластины, вмонтированные в пол. Поскольку ничего другого не оставалось, я нажал ногой на одну из них.

Получилось. Дверь начала закрываться и сквозь уменьшающуюся щель, я увидел заговорщиков, бегущих к подъёмнику. Лица злодеев выражали самое настоящее отчаяние. Надо же — горе какое; не сумели продырявить ближнего своего! Один из них, с громким воплем, ударил клинком, угодив между створок закрывающейся двери. Лязгнув, лезвие обломалось и упало к моим ногам.

Интересно, пластина на которую я нажал, служит для подъёма или спуска? Ощутив, как внутренности устремились к пяткам, я сообразил, что угадал и в этот раз. Идиотская система! Как я узнаю, когда будет нужный мне уровень?

Впрочем, подъём продолжался недолго; пластина мягко, но решительно выпихнула мою ногу, а двери открылись, намекая на то, как неплохо был бы прогуляться. Из проёма хлынул ослепительный свет, словно я вышел посреди полдня. Ну ладно, следует разобраться, куда именно меня занесло и есть ли здесь какая-нибудь вещь, стоящая моего внимания.

Одно я мог сказать сразу — помещение, куда доставил меня подъёмник, имело поистине исполинские размеры, или создавало такое впечатление. Свет шёл со всех сторон, так что выделить какой-то конкретный источник ослепительного сияния я не мог. В слепящем свечении угадывались очертания каких-то циклопических аппаратов, издающих монотонный гул. Ряды загадочных механизмов уходили куда-то в пылающую бесконечность, к невидимым стенам помещения, если они, конечно, имелись.

На фоне исполинских машин совершенно терялись крохотные фигурки людей. Я не сразу заметил человечков в доспехах, сидящих одной компактной группой. Рядом с ними, сложенные пирамидой, стояли необычные массивные арбалеты, снаряжённые короткими толстыми болтами. Хозяева оружия сидели на лавках, вокруг овального столика и сосредоточенно передвигали разноцветные шарики внутри прозрачного куба. Казалось, это занятие полностью поглотило их внимание, и они попросту не заметили моего появления. Но нет, один из стражей оторвался от хитроумного приспособления и посмотрел на меня. Никакого интереса моя скромная персона у него не вызвала. Скользнув взглядом, словно я был пустым местом, он что-то пробормотал, но так тихо, чтобы я не услышал. Остальные глянули в мою сторону и рассмеялись, стало быть шутка касалась именно гостя. После этого игроки вернулись к своему занятию.

Из всего этого эпизода я сделал вывод: охрана не имела целью проверять документы или как-то реагировать на тех, кто прибывал на подъёмнике. Воспользуемся предоставленной свободой.

Так и сделал. Неторопливо шагая между огромными аппаратами, я рассматривал, как по ним скачут голубые искры, напоминающие огни святого Эльма. Иногда искорки достигали размеров молнии и с оглушительным треском ветвились между полупрозрачных вращающихся сфер.

Всё это было несомненно прекрасно и загадочно, но блуждая между всеми этими змеевиками, кружащимися тарелками и прочими ёлочными игрушками, я ощутил приступ скуки. К счастью он не продлился слишком долго. Проход между двумя клокочущими колбами вывел меня на крохотную площадку, где я обнаружил стеклянный колпак. Внутри купола, в огромном кресле, располагался некто с длинной седой бородой и такими же длинными белыми волосами. В руках неизвестный сжимал небольшую чёрную коробку и что-то сосредоточенно в ней подкручивал и нажимал.

Обойдя купол, я обнаружил дверь, куда немедленно и вошёл. Старикан издал громкий писк и едва не выронил коробку.

— Эй, эй. Спокойно, — я постарался говорить, как можно дружелюбнее, пытаясь не испугать седобородого. А то ещё сердечко прихватит, — я просто пришёл побеседовать.

Некоторое время старик изучающее разглядывал меня, прищурив один глаз. Не знаю, что он хотел увидеть, но видимо осмотр его удовлетворил. Кивнув головой, дедуган заговорил неожиданно глубоким и сильным басом:

— Беседа подразумевает предварительное знакомство с собеседником. Моё имя Чадр Навит. Хм-м, хоть я и стар — пожалуй старше всех в этом городе, но память ещё не подводила меня. До сего дня я думал, будто знаю всех жителей Силверстоуна в лицо. Однако ваше мне незнакомо.

— Я прибыл лишь сегодня, — поторопился я с пояснением, чтобы его недоумение не превратилось в недоверие, — специальная миссия из Калверстоуна. Особое послание для князя.

Навит покивал головой, напоминая старого, битого жизнью, козла. В подтверждение сходства, старик взблеял и отвлёкся от разговора, вновь занявшись своей коробкой.

— Только чужаки сюда и заходят, — с внезапной горечью пробормотал он, не поднимая головы, — местных дворянчиков наверх и палкой не загнать. Ещё бы! Скукота какая, ни тебе балов с танцами, ни тебе кровопускания на дуэли. А невдомёк им, не будь меня не было бы никаких развлечений. Никто не хочет изучать принципы управления, а я-то — не вечен! Что будет, когда я умру?

— Каа, совсем нет замены? — с участием поинтересовался я, — но ведь это может скверно закончиться, насколько я понимаю.

Старик казался полностью погружённым в своё занятие: поворачивал рукоятки, щёлкал клавишами, я даже не был уверен, слышал ли он мою последнюю фразу. Так дело не пойдёт. Если он будет меня игнорировать, я потрясу его за длинную бороду. Впрочем, радикальных мер не потребовалось: подняв голову Чадр, сверкнул глазами.

— Скверно? — переспросил он, — нет, верное слово — катастрофа! — из его рта полетели хлопья слюны, — намного, намного хуже. Силверстоун погибнет, а вслед за ним сгинет и второй город, ведь демоны, вырвавшиеся на свободу, найдут способ преодолеть вашу защиту. Цивилизация погибнет навеки!

— Ужас какой, — мне хотелось зевнуть, — надо же предупредить князя, — открыть ему глаза, пусть узнает об опасности.

Старик опять склонился над приспособлением, глухо бормоча себе под нос. На этот раз разговор прервался надолго, а я заметил, как гул за стенами купола начал стихать. Это несомненно было связано с манипуляциями Навита. Значит штуковина в его руках являлась пультом управления машинами.

— Всё он знает! — внезапно каркнул Навит и язвительно продолжил, — однако он говорит, будто не в его силах вынудить благородного человека заниматься столь низменной работой, если у него не лежит к этому душа. Какая жалость, мой Речед погиб так рано и даже внуков мне не оставил!

По его щеке пробежала мутная слеза, отыскала путь в густой сетке морщин и исчезла в обширных зарослях косматой бороды. Старик даже не заметил этого проявления собственной сентиментальности, погрузившись в управление коробкой. На мой взгляд Чадр вполне созрел для того, чтобы выложить информацию, интересующую меня. Я всегда был мастером сочувственных и проникновенных мин, поэтому скорчить очередную оказалось делом пустяшным.

— Действительно, очень жаль. Такая потеря! — я покачал головой, — однако не может ли случиться вторжение демонов даже сейчас, когда вы управляете машинами? — в моём голосе звучала плохо скрываемая тревога, — не пытаюсь поставить под сомнение ваше мастерство, но знаете — всякое бывает…

— Это невозможно! — старый пердун гордо вскинул голову и выпятил узкую грудь, — я сам придумал систему и разбираюсь в ней лучше кого бы то ни было. Специальный фильтр делит поток энергии на отдельные пакеты, каждый из которых отличается от остальных по размеру. Именно это не даёт демонам собираться в единое целое.

Слюна потекла из уголка старческого рта и Навит машинально стряхнул мерзкую каплю, едва не угодив на мою руку. Ощутив дрожь омерзения, я огромным усилием воли сдержал порыв выругаться во весь голос.

— Значит, ваша машина надёжно защищена от поломок? — поинтересовался я, взяв себя в руки, — или скажем от постороннего нападения? Ну, если бы какой-нибудь сумасшедший решил её сломать.

Похоже я немного перегнул палку. Не знаю, какие тараканы бегали по иссохшим извилинам в голове Навита, но сейчас они вынудили хозяина замолчать. Он подозрительно косился в мою сторону и подёргивал бороду. Чёрт, пытаясь получить интересующий меня ответ, придётся импровизировать. Ну да не привыкать. Словно не заметив подозрительных взглядов, я безмятежно пояснил.

— Думаю — это очень интересное занятие, и я собираюсь посвятить ему себя, как только вернусь в Калверстоун. Он столь же нуждается в защите, как и ваш город, но наша система защиты кажется мне не столь эффективной. Приходится перенимать опыт и вникать во все нюансы.

Похоже я сорвал джек-пот: старика затрясло, и он пару раз хрюкнул от радости, едва не уронив на пол свою коробку. Мутные глазки ещё больше помутнели, от выступивших слёз и Чадр хлюпнул носом.

— Спасибо, спасибо, — пробормотал он, неизвестно к кому обращаясь и потёр кулаком глаза, — мне сразу показалось, будто вы напоминаете моего покойного сына, а теперь я в этом окончательно убедился. Должно быть дух Речеда нашептал вам это желание.

Я едва не врезал старому пердуну ногой под зад, для ускорения процесса получения информации. Впрочем, сырость он разводил не очень долго, профессионализм взял верх над сентиментальностью, и дедуля начал пояснять.

— Машина практически неуязвима — в ней нет движущихся частей, и она не подвержена износу, а от наружного воздействия её защищает прочная оболочка. Броню возможно пробить, но это потребует долгого времени и мощного оружия, а охрана, хоть и поставлена здесь для защиты от демонов, но способна удержать и другого агрессора, — старик хихикнул, — поэтому, единственный способ остановить машину — это просто отключить её. Но, как это сделать, знаю один я. А я ни под какими пытками не расскажу этот секрет! Что бы со мной не делали!

Последнее утверждение вызывало у меня определённые сомнения. По пути к выходу я размышлял над ним и пришёл к выводу, что всё же есть некоторые вещи, которые не выдержит ни один человек.

Охранники прекратили свою непонятную игру и принялись за другую, не менее азартную. Они ссорились, то и дело хватая друг друга за грудки и тыкая кулаки под нос сослуживцам. Естественно все были слишком заняты и не смогли хоть как-то отметить мой уход. Впрочем, на салют я и не рассчитывал. Под оглушительный рёв, перекрывающий даже гул машин, я вошёл в кабину подъёмника. Оставалось сообразить, как же опуститься на нужный этаж.

Ничего не придумав, я наступил на пластину, которую не использовал в прошлый раз, предположив, что она должна отвечать за спуск. Так и вышло. То ли подъёмник запоминал последнюю остановку, то ли просто останавливался на всех уровнях, но я оказался на том же этаже, откуда недавно очень удачно сбежал.

Очень знакомый коридорчик и очень знакомые личности в тёмных плащах. Заговорщики стояли лицом к лицу и негромко переговаривались. Оружие мои преследователи прятать не торопились, в том числе и тот, который сдуру сломал свой кинжал. Похоже парни обсуждали нечто, очень важное и на открытые двери подъёмника никто не обратил никакого внимания. Я поддел носком сапога кусок обломанного кинжала и пнул его, в направлении заговорщиков, заставив со звоном покатиться по полу. Должен же я был пробудить к своей скромной персоне хотя бы каплю интереса.

О! Это оказалась совсем даже не капля. Все синхронно подпрыгнули и ринулись в мою сторону, выставив клинки перед собой. Тот, с обломком, тоже.

Это впечатляло!

Однако, какую бы вещь они бы не хотели мне сказать, им следовало сказать всё это чуть раньше. За спинами заговорщиков послышался, сначала тихий, а потом всё более громкий топот множества ног, движущихся в едином ритме. Так мог бы идти, минуточку, отряд солдат. Похоже, это сообразили и мои преследователи, потому как замерли в полном замешательстве. Я вышел из кабины и прислонился плечом к стене, ожидая развития событий.

Шаги стали намного громче и теперь к топоту множества ног прибавились и другие звуки — звон доспехов и отрывистые команды. Через пару мгновений длинная, сверкающая бронёй змея, вынырнула из-за поворота и устремилась к нам. В отличие от обычных пресмыкающихся, эта могла действовать и каждым отдельным сегментом, поскольку состояла из тяжеловооруженных солдат, выстроенных в ряд по трое. Таким образом, весь коридор оказался занят. Как и положено, голова змеюки оказалась относительно маленькой и смертоносной.

Сарж, возглавивший отряд, напялил на себя чешуйчатые доспехи, закрывающие тело, до самих колен и глухой шлем, в узких прорезях которого, сверкали знакомые глаза. В руках вояка сжимал угрожающе-огромный арбалет, из тупого рыла которого торчали аж четыре наконечника. Подумать только, у кого-то в шкуре проделают четыре новых дырки. Жуть берёт!

Заговорщики испуганно прижались к стене коридора, спрятав свои зубочистки за спины. Вид у них при этом был, как у нашкодивших котят. Я задумчиво почёсывал нос, рассматривая всю эту военщину и размышляя, как эдакая орава будет орудовать в узеньком коридорчике. Сядут друг другу на плечи?

Сарж блестел глазами, словно установил в глазницах по лазеру и мне стало решительно непонятно, зачем ему ещё и оружие. И так вот-вот дырку во мне просверлит.

Один из заговорщиков издал булькающий звук, после чего попытался объясниться.

— Мы здесь…Совершенно случайно…Гуляли в общем, — получалось плохо и он это сам понимал, — в общем, мы…

— Убирайтесь! — бросил Сарж. сопровождая приказ коротким энергичным жестом, — с вами князь потом разберётся.

По команде солдаты расступились, освободив узкий проход и дворяне, испуганными мышами, шмыгнули прочь. Остался только я — одинокий, беззащитный, пребывающий в недоумении по поводу всей этой суеты. Быть того не может, чтобы все эти грозные солдаты, в блистающей броне и с жутким оружием прибыли сюда исключительно из-за меня? Как ни печально это было признавать, но дела обстояли именно так, потому как пропустив заговорщиков, отряд преградил путь к бегству. А чудовищное оружие в руках Саржа смотрело прямиком на меня.

В мою грудь, не защищенную даже лёгкой бронёй!

Такую беззащитную и крайне уязвимую!

Без всякого предисловия, Сарж начал говорить и его слова вылетали из-под шлема так, словно это были смертоносные стрелы.

— Произошли странные, но крайне нехорошие, события, — гулко чеканил вояка, — Мы обнаружили, врага, проникшего на территорию Силверстоуна. Должен признать, я был беспечен и неосторожен, сам пустив его в город. В оправдание могу сказать: прежде я никогда не сталкивался ни с чем подобным.

— Это ты про меня толкуешь? — уточнил я, на всякий случай и этот металлический болван качнул шлемом, звякнув им об кольчугу.

— Меня, правда, ещё при первой встрече поразила одна вещь. В тот момент, когда я проверял вас на скрытую демоническую сущность, стрелка повела себя весьма удивительно. Она не ушла в плюс, как это бывает с демонами и не осталась на нуле, как у обычных людей. Она опустилась в глубокий минус, чего прежде никогда не случалось.

— Видимо странное поведение стрелки — преступление? — невинно поинтересовался я.

— Нет, но это заставило меня быть настороже. И очень скоро мои подозрения начали оправдываться. В вашем присутствии был убит Сирил Дроз и лично вами, на дуэли, убит Нарит Чаруки.

— Значит всё-таки умер? Какая жалость! — я сочувственно поцокал языком, — сами понимаете — так оно и бывает на дуэли. А к первому вообще не имею никакого отношения — сами перегрызлись и один прикончил другого. Не надо на меня вешать лишних жмуриков!

Однако, к моим словам, видимо, не собирались прислушиваться — полицейский произвол. Сейчас начну требовать один звонок по телефону. Какие у них тарифы для междугорода?

— Дальше — больше, мы обнаружили тела двух служанок, посланных вам в помощь. Они лежали в туалетной комнате без каких-либо следов насилия.

— Может быть сердечный приступ? — размышлял я вслух, — скорее всего.

— Это нас обеспокоило, но по-настоящему, мы начали волноваться стоило обнаружить тела Пата Черича и Вила Хибера, которые удалились с вашими дамами. Те же признаки, что и у мёртвых служанок.

— Нет, ну эти просто затрахались до смерти, — отмахнулся я, — наши, гм, дамы, они такие любвеобильные!

— Обнаружив мёртвой служанку Силии Гладь, мы были вынуждены войти в покои её госпожи. Она тоже оказалась мертва.

— Очень жаль, — я тяжело вздохнул и покачал головой, — должен сказать, трахалась она намного лучше служанки. Аристократка всё-таки, воспитание, то-сё.

Этого он уже выдержать не смог: глаза Саржа налились кровью, а руки так и тряслись от желания всадить в меня стрелу. Все четыре.

— Взять его! — рявкнул он, взмахнув стальной рукавицей, — будьте осторожны, не обманывайтесь его видом — он смертельно опасен!

— Это я-то? Невинный, как ягнёнок!

Нет, всё-таки коридор был слишком узок для такой оравы: когда солдаты двинулись вперёд, то немедленно начали мешать друг другу, цепляясь оружием и доспехами. Далеко, впрочем. они не ушли; стоило им сделать пару шагов, как откуда-то сверху донёсся леденящий душу вой. Казалось этот жуткий звук доносится из соседнего помещения, но в то же время, чувствовалось, его источник находится достаточно далеко. Бравые вояки замерли на месте и вертели головами, пытаясь определить источник рёва.

— Что это? — пробормотал один из них, а я не смог удержаться и не сообщить народу, интересующие его сведения.

— По-моему — это вырвались демоны, — улыбаясь, сказал я, — ужасная неприятность.

— Что?! Что ты сказал? — завопил Сарж, распихивая своих людей, — этого не может быть!

Я хотел завернуть ему какую-нибудь мудрёную фразу, например, про Горацио и мудрецов, но не успел. По воздуху пошла рябь, какая бывает на воде от брошенного в неё камня и раздался отчётливый треск, словно рвалась прочная ткань. Солдаты было загалдели, но услыхав окрик командира, заткнулись и начали отступать к выходу. Поздно.

Одна из стен вздулась багровым пузырём и лопнув, породила массивную угольно-чёрную фигуру, мягко спрыгнувшую на пол. Демон оказался огромной тварью, лишенной волосяного покрова. Мускулистое тело могло бы служить моделью для скульптора, если бы не верхние конечности, свисающие до колен. Каждый палец оканчивался когтем, напоминающим короткую саблю. А вот голова подкачала: похоже весь запал неведомого скульптора ушёл на тело и на остальное сил уже не осталось — это был бесформенный ком, посредине которого алым пламенем сверкал единственный глаз.

Даже на таком расстоянии я ощущал огненную энергию, исходящую от твари, а солдаты и вовсе пятились назад, заслоняясь руками от палящего жара. Однако в планы чудовища не входило расставание с добычей; утробно заурчав, оно бросилось в самую гущу отступающих воинов.

Началась жуткая бойня. Паникующие солдаты не могли оказать достойного сопротивления бесчинствующей твари, а команды заглушались диким рёвом и жалобными криками. Узкий коридор и большое количество обезумевших людей — всё это сыграло скверную шутку с отрядом. Удары оружия и выстрелы арбалетов чаще всего не достигали цели, увязая в телах соратников. Демон, кстати, оказался крепким парнем: с десяток болтов плюс ещё пара тройка обломанных клинков, торчали из выпуклой груди. Всё это нисколько не мешало ему оглушительно реветь и метаться в толпе воинов, разрывая их в клочья.

В тесном коридоре звучала истинная симфония смерти: оглушительный лязг доспехов, щёлканье арбалетов, истошные вопли умирающих и торжествующий рёв атакующего демона. Всему этому несколько диссонировал голос Саржа, который упрямо пытался восстановить порядок и организовать своих людей.

Я не стал дожидаться окончания славной сцены и неторопливо двинулся прочь, осторожно переступая лужи крови и куски человеческих тел. Да, демон поработал на совесть. Он не оставил ни единого целого тела, а только жалкие их остатки: ноги, руки и оторванные головы. Убитым не помогли даже прочные доспехи, разорванные с такой лёгкостью, словно они были сделаны из фольги. Оружие же, которым пытались прикончить тварь почернело, изменив форму будто угодило в кузнечный горн.

Добравшись до поворота я остановился, чтобы последить за ходом сражения. В этот момент всё и произошло.

Сарж, ревя бешеным слоном, сумел-таки организовать своих подопечных Солдаты построились в несколько рядов, осыпая монстра градом стрел и болтов. Пока один ряд делал залп, другой перезаряжал оружие, третий подавал боеприпасы, ну и так далее. Впрочем, в имеющихся условиях выполнять подобное упражнение оказалось не так-то просто, поэтому бойцам приходилось принимать позы, которые не могли бы присниться даже самому изощрённому эротоману. Тем не менее цель оказалась достигнута: чудовище замерло на месте и только вяло помахивало лапами. О нападении демон уже не помышлял и лишь глухо ворчал, досадуя на злодейку-судьбу.

Внезапно тварь рухнула на пол и начала пухнуть, наливаясь зловещим багровым светом. Солдаты тотчас прекратили стрельбу и подались назад. Очевидно ожидалось нечто крайне интересное. Так и вышло. Громыхнул треск электрического разряда, и демон превратился в сгусток ослепительного пламени, разлетевшегося в стороны бесформенными ошметками. Парочке солдат не повезло: куски огня задели их, превратив в обугленные головешки.

Понятие Пиррова победа здесь было не в ходу — невзирая на то, что весь пол оказался завален кусками человеческих тел и залит пузырящейся кровью, победители радостно вопили и улюлюкали. Заинтересовавшись причиной радостных воплей, откуда-то сверху спрыгнули ещё два демона. Один, ярко зелёный, обладал парой длинных клешней, а второй — синий, яростно клацал крокодильими челюстями.

Крики радости поутихли, а демоны неторопливо двинулись вперёд.

Оставив тёплую компанию выяснять отношения, я решил удалиться по-английски и нырнул в ближайшую боковую дверь. За спиной раздался оглушительный рёв нечеловеческих глоток и крик отчаяния, уже чисто человеческий. Нелегко, наверное, придётся солдатикам, полетят их буйные головушки.

Посвистывая, я пробирался по каким-то подсобным помещениям, пытаясь сообразить, куда это меня занесло. Мысли мои были прерваны самым бесцеремонным образом. Позади послышался громкий топот и до боли знакомый голос удавлено прокричал:

— Стой, негодяй!

Оборачиваться не требовалось, голос наглеца был легко узнаваем, но я, соблюдая правила вежливости, остановился и взглянул на преследователя. М-да, выглядел Сарж намного хуже, чем в предыдущий раз. Шикарный блестящий шлем исчез, позволяя оценить весьма неприятный кровавый шрам, пересекающий правую щёку от подбородка до переносицы. Одной рукавицы не было, а вторая превратилась в жалкие лохмотья, едва прикрывающие руку. Кольчуга выглядела так, словно её долго и упорно грызла металлоядная моль. Да и вообще, похоже Саржа топтало стадо слонов средней озверелости. Тем не менее, вояка был настроен самым решительным образом, чему свидетельствовал арбалет, который он не дрогнув, направил на меня.

— И не стыдно тебе? — мягко пожурил я его, — там погибают твои бойцы, до конца исполняя свой долг, а ты — начальник, предаёшь их доверие, покинув в этот решительный и грозный час, для дружеской беседы со мной. Хоть, надо признаться, мне это льстит.

— Я не стану с тобой разговаривать, мерзавец! — пробормотал Сарж и попытался плечом вытереть кровь, сочащуюся из раны на щеке. При этом он совершенно забыл про доспехи и ещё сильнее разодрал кожу, — не знаю, кто ты и откуда вылез, но твёрдо убеждён: во всех наших теперешних несчастьях ты повинен в первую очередь!

— Перекладывание личной ответственности на другого — это есть подсознательное желание избавиться от комплекса вины. Тревожный симптом, — озабоченно пояснил я ему, — поскольку мы с тобой близкие знакомые, почти друзья, я не стану распространяться об этом разговоре, а тебе посоветую хорошего психоаналитика. Берёт он не дорого, а пара сеансов изменит твоё мироощущение…Эй, какого хрена ты делаешь?

Вместо ответа этот невежда вскинул арбалет и выпустил в меня смертоносный заряд. Я представил, как он разрывает моё беззащитное тело, проникает в грудь и пробивает горячее сердце, открытое всем несчастьям мира.

— Агрессия — это не выход, — я протянул Саржу дружескую руку, — мир — вот ответ. Если тебя стукнут по печени — подставь пузо, ну и так далее. А теперь пожми мою руку, и ты почувствуешь, как у тебя в груди просыпаются свет и красота.

Сарж ошалело уставился на меня, потом на своё оружие и снова на меня. Скрипнув зубами, он пустил ещё одну стрелу. На этот раз целил ниже, справедливо предполагая, будто все беды человека происходят от пищеварения.

— Нет, ну сколько можно! — возмутился я, — да и нечестно это. У тебя вон какая штука, я может быть с детства о такой мечтал. Я, может быть, тоже так хочу: вжик, вжик! Дай один разок стрельнуть — я потом отдам, честное слово!

— Проклятье! — взревел Сарж, обращаясь скорее к самому себе, — почему я не попадаю?

— Всё дело в прицеле, — с видом знатока пояснил я, не теряя надежды вызвать его на разговор, — он сбился — это же и ежу понятно. Попробуй подойти поближе.

Разговаривать он не стал, однако совета послушался: подошёл почти вплотную и пустил сразу две стрелы — всё, что у него ещё оставалось. Промахнуться с такого расстояния было совершенно невозможно и никакой супервоин не сумел бы поймать даже одной стрелы. Я поймал обе.

Похоже даже такой твердолобый болван сообразил: оружие не повинно в промахах. Сарж угрюмо отбросил бесполезный арбалет в сторону и потянул из наплечных ножен изогнутый клинок. В отличие от аристократических зубочисток, пригодных только дырявить друг друга на дуэлях — это было серьёзное оружие. Такой меч в руках опытного бойца настоящее орудие смерти. И Сарж немедленно воспользовался им, нанеся совершенно неотразимый удар. Я поймал клинок рукой и переломал его у основания.

— Прекрати заниматься ерундой, — строго попенял я, — это бесполезно, ты ничего не сможешь мне сделать.

Сарж отступил назад и тупо рассматривал обломок, оставшийся от грозного оружия. Потом поднял прищуренный взгляд на меня и некоторое время молчал. Казалось, его осенило некое прозрение.

— Теперь я понял, — медленно и тихо пробормотал он, — старый дурень, я просто не мог поверить, что две девушки и два парня способны истребить целое пограничное селение. Форпост, населённый прекрасно вооружёнными и отлично обученными воинами. Теперь-то всё ясно…

Я только усмехнулся его словам; кое чего он так и не понял.

— Ты не поверишь, — проникновенно сказал я, — но твой обученный и вооружённый форпост уничтожили только две девушки.

Пока он стоял, изумлённо открыв рот и переваривал информацию, я позволил всплыть части воспоминаний, успевших изрядно выцвести и поблёкнуть, подобно сотням, до них. Поселенцы даже не успели открыть ворота перед путниками, взывающими о помощи, ибо прекрасная девушка выломала их одним ударом изящной ножки. А потом милые дамы и вовсе превратились в кошмарных фурий, убивающих направо и налево. Да, пограничники действительно неплохо владели оружием, но это просто не могло им помочь. Какой смысл в стрелах, если они летят мимо? Какая польза от мечей и топоров, если они ломаются в слабых девичьих руках? А дальше, как обычно, паника и бегство. Уцелевшие прячутся в своих домах, благо те специально приспособлены для долговременной осады. Крепкие, толстостенные строения с узким окнами-бойницами и мощными воротами, запирающимися на брёвна-запоры. Двери слетали с петель и засовы ломались от единственного удара маленьких кулачков. Страх наполнял души обитателей, и я заходил внутрь, пытаясь помочь. Я убирал страх, выпивал ужас и оставлял покой и мир. Илья правда, как обычно, всё опошлил, окрестив происходящее жуткой бойней.

Откровенно говоря — это была идея Ольги, прежде чуравшейся подобных развлечений. Похоже, таким образом, она пыталась смыть налёт чёрных воспоминаний, заменив их азартом бешеной охоты. Галя, впрочем, не сильно сопротивлялась. Наташа, улыбаясь странной улыбкой, следовала по пятам за мной и комментировала каждую смерть, то ли осуждая, то ли просто констатируя факт. Я вообще не мог понять её. Ступор, охвативший кошку после Пашиной смерти прошёл, а вот что пришло ему на замену?

Кошки ураганом прошли по селению, оставляя лишь трупы и дрожащих от ужаса людей, которым я спешил оказать помощь. Только наш чистоплюй стоял в сторонке, но веселья он не испортил. Не знаю, как смог уцелеть человек, подавший сигнал. Должно быть кто-то не допил до дна.

— Беги, — прошептал я Саржу, — беги, пока я не передумал…

Он переступил с ноги на ногу, ненавидяще глядя на меня, словно остатки гордости толкали его вперёд, а здравый смысл — в нужном направлении. Разум победил и Сарж попятился назад, скрывшись за дверью. Хотелось верить в моё белое и пушистое благородство, но это не отменяло одного важного момента: в городе, битком набитом демонами, шанс на выживание у одинокого человека приближается к нулю.

В знакомых переходах царил настоящий хаос. Население Силверстоуна, поднятое с кроватей, напоминало стадо баранов, мечущихся по бойне. Толпы полуодетых личностей обоего пола истошно вопя выбегали из дверей и мчались неизвестно куда. Периодически в эту беснующуюся толпу спрыгивал какой-нибудь демон и начинал быстро сокращать количество обезумевших, от ужаса, придворных. Большинство этого мелкого нерогатого скота даже не пыталось воспользоваться оружием и покорно погибали под когтями монстров. Крики отчаяния, рёв чудовищ и возгласы о помощи создавали неповторимый шумовой амбиент, под который я неторопливо шествовал вперёд.

Величию Силверстоуна пришёл конец: ковры превратились в залитые кровью ошмётки, стены покрылись копотью, а безжалостно сорванные картины, растоптали ноги толпы. Кроме того, повсюду лежали тела погибших в той или иной степени сохранности. Предаваясь мыслям о тщетности всего сущего, я медленно шёл по одному из таких осквернённых коридоров. Кроме меня, да ещё парочки разорванных трупов, больше здесь никого не было.

Внезапно, пространство уже привычно загустело и пошло рябью, предвещая появление очередного гостя. И точно: воздух хлопнул оружейным выстрелом и породил на свет божий настоящего исполина — ростом под потолок и плечами на ширину коридора. Не иначе этот демон принимал анаболики, когда наращивал мышцы, и его мускулатура оказалась перекачена до безобразия. Кроме того, ему не мешало бы почаще чистить клыки, изрядно пожелтевшие от нездорового образа жизни. Зато за когтями он тщательно следил, позволив им отрасти до величины, позволяющей занести наросты в демоническую книгу рекордов.

Увидев мою одинокую беззащитную фигуру, демон оглушительно заворчал и пару раз стукнул себя в грудь. Теперь я должен был кричать от страха. Не дождавшись этого, монстр распахнул пасть, похваляясь тремя рядами жёлтых клыков и прыгнул вперёд. Из его пасти вывалился змеиный язык напоминающий фиолетовую плеть. Однако на полдороге прыть чудовища поутихла: тварь остановилась, изобразив недоумение картофелеподобной физиономией и бешено вращая единственным глазом.

— Ну и? — поинтересовался я, — будем кусаться или как?

Демоны только кажутся средоточием тупой, не рассуждающей силы. На самом деле они способны проникать во внутреннюю сущность любого предмета и существа. Может быть не все, но этот точно мог. Издав пронзительный визг, чудище повернулось и резвым галопом удрало прочь, врубившись на полном ходу в стену так, словно та была сделана из папиросной бумаги.

— Демон — истеричка, — прокомментировал я уход зверушки.

Оставалось, пожав плечами, идти дальше. Переходя по стеклянной галерее я остановился, любуясь видами погибающего города. Сильверстоун был красив и раньше, но теперь он стал по-настоящему превосходен, благодаря многочисленным пожарам и вспышкам от взрывов. Почти все деревья пылали, как и дома простолюдинов, и возникало ощущение, будто я стою над огненным озером. Башни дворян раскрасились огоньками вспышек и цветами вырывающегося пламени. Особенно прелестно выглядело падение одной из построек, величественно исчезающей в беснующихся волнах огромного костра.

Несколько летунов пытались удрать от всего этого великолепия, но большая их часть сразу же после взлёта падала вниз, а некоторые взрывались в воздухе. Одна из таких машин-беглянок, пьяно раскачиваясь, проплыла совсем рядом. Я мог видеть, как из открытого люка высунулся беззвучно вопящий солдат, однако лапа демона тотчас втащила его обратно. Летун остановился и дрожа мелкой дрожью, накренился. Так продолжалось совсем недолго, после чего аппарат исчез в ослепительной вспышке. Осколок летуна угодил в галерею рядом со мной и превратил стеклянную стену в мириад блестящих осколков, осыпавших меня с ног до головы. Сбитый на пол взрывной волной, я с оглушительным хохотом покатился к выходу. Продолжая смеяться, поднялся на ноги и прошёл в дуэльный зал.

Здесь оказалось совершенно тихо и пусто, если не считать троицу солдат, нанизанных на копьё, подобно шашлыку и пришпиленных к стене. Кажется, один из них был ещё жив, потому как я слышал слабый стон. Впрочем, очень скоро всё затихло. В общем — ничего интересного. Не стоило задерживаться.

В пиршественном зале оказалось гораздо многолюднее, даже если не учитывать трупы, разбросанные там и сям. В дальнем конце помещения испуганно повизгивали два десятка молодых дворян обоего пола. Они топтались около стены, не решаясь переступить определённую незримую черту. На этой невидимой границе стояла Галя, одетая во всё чёрное и облегающее. Она улыбалась усмешкой, не предвещающей ничего хорошего. Илья и Ольга трапезничали. Несколько безжизненных тел, сваленных в кучу неподалёку подсказали мне: процесс продолжается достаточно долго.

Илья оказался настолько поглощён, что даже не заметил моего появления, а Ольга оторвалась от своей жертвы и настороженно посмотрела на меня. Я только улыбнулся и помахал ей рукой. Неужели, в конце концов, в прайд пришло полное взаимопонимание?

— Приятного аппетита, — пожелал я и минуя Галю, потрепал её волосы.

Еда, стоящая у стенки, при моём появлении воспряла было духом, но теперь вновь поникла. Ничего, ничего — уже недолго осталось дрожать от страха.

Я поднялся на княжеский трон и удобно устроился на мягких подушках, положив руки на подлокотники. Ха, а князь был совсем не дурак: с этой высоты, сидящие за столом придворные походили на трапезничающих букашек. Теперь же отсюда открывался и вовсе божественный вид. Море огня за окном заливало всё ослепительным светом, из-за чего всё было видно лучше, чем днём. В этом сиянии фигуры моего прайда казались отлитыми из металла и даже пища приобретала благородные очертания.

Сидящий внутри меня, своеобразно отреагировал на открывающийся вид. Устремив глаза на огонь, я начал декламировать:

— Неужели появилось желание ощутить себя Нероном? — поинтересовался Илья, на миг оторвавшись от еды, — горящий Рим и всё такое прочее.

— В любом случае, отстраивать его никто не станет.

Сравнение мне не понравилось: чем это я похож на того психа и неврастеника?

Двери зала распахнулись, пропуская внутрь одинокую фигуру, с огромным мечом в руках. На мгновение человек замер, оценивая ситуацию, а потом решительно двинулся вперёд. Когда огонь пожарища озарил лицо, я убедился, это — именно тот, кого я опознал по фигуре.

Князь остановился перед троном и воткнув меч в пол, опёрся на него. Теперь я мог хорошо разглядеть следы той жестокой схватки, из которой он вышел. Богатая одежда свисала жалкими клочьями, могучие руки кровоточили множеством порезов, а мрачное лицо покрывал толстый слой чёрной копоти.

Илья с кошками прекратили есть и начали двигаться в сторону незваного гостя, окружая его. Однако я жестом остановил начавшуюся атаку. Прайд замер, ожидая указаний.

— Илья, забирай кошек и ступай — найди свободный летун. Вечеринку пора прекращать, — я указал на десяток ещё живых дворян, — пищу забирайте с собой. Может в дороге кто захочет перекусить.

На этот раз никто не пытался со мной спорить, щерить клыки и выпускать когти, в знак протеста. Они просто развернулись и подгоняя пищу, вышли вон. Двери закрылись, оставляя меня наедине с князем.

Только теперь Син Силвер очнулся от своего странного оцепенения. Устало опираясь на гарду меча и устремив взгляд в пол, он начал говорить, выхаркивая слова, точно они норовили стать у него поперёк горла.

— Сегодня я видел самое страшное в своей жизни, — глухо басил он, — а она была совсем немаленькой. Я прожил более ста лет и ещё застал те времена, когда все города летали в небесах. Я видел пришествие демонов, я видел, как горели и рушились на землю города. Я участвовал в первой и второй демонических войнах, видел все их ужасы и думал: ничто не способно удивить меня или напугать. Кто мог подумать, что самый ужасный кошмар мне предстоит здесь и сейчас?

Он помолчал. Я тоже молчал, ожидая продолжения.

— Я знаю демонов, — сказал он и в его голосе я услышал нечто, похожее на страдание, — знаю, они полны ярости и напрочь лишены какого бы то ни было страха. Демон будет нападать, даже если его противник превосходит силой и числом. Он будет атаковать до самой своей смерти. И это не потому, что демоны лишены разума, я-то знаю, как они способны организовываться и применять тактические приёмы. Просто, видимо, такова их природа. Однако сегодня я видел, как демон бежал, испуганный, словно маленький ребёнок и даже не пытался вступить в схватку! Что же это за существо, от которого демон бежит со всех ног?

Вопрос повис в воздухе. Князь поднял голову и ненавидяще посмотрел на меня. Я не собирался играть с ним в гляделки и продолжил любоваться видами горящего Силверстоуна. Не дождавшись ответа, Силвер продолжил свой монолог.

— Подумать только, я сам дал разрешение пустить вас в мой город! Не знаю почему — просто какое-то помрачение нашло. Наверное, хотел хоть как-то развеять подступающую скуку. До смерти надоели все эти однообразные балы, пьяные дуэли и нелепые адюльтеры, — он горько усмехнулся, — развеял, ничего не скажешь! Больше всего меня поражало то, что я никак не мог понять ваших намерений, они, — он помолчал мучительно подбирая сравнения, и это было хорошо заметно по его гримасничающей физиономии, — напоминали движения рук в темноте, которые производит человек, стоящий перед тобой. Ты знаешь о них, ты чувствуешь движение воздуха, но не способен увидеть их и, следовательно, догадаться, какой в них смысл. Хоть сейчас ты можешь мне сказать, зачем всё это? Я заслуживаю ответа!

Я встал и посмотрел на него сверху вниз. Он казался мне невыносимо крохотным существом — тенью прежнего властителя.

— Нет, не заслуживаешь, — равнодушно сообщил ему я, — но я тебе всё-таки объясню. Это была моя блажь, не более. Твоя мать, наверное, говорила тебе, в детстве, чтобы ты не играл с едой? Но ты, наверняка, был непослушным мальчиком, как и я. Все эти твои пассы во тьме — всего лишь перетаскивание котлеты из одного угла тарелки в другой. Игра с едой.

— Игра с едой? — он, похоже, никак не мог поверить, — мы — всего лишь еда?! Да кто вы такие?

— Мы — высшие существа, — отрезал я, — поэтому вы и не способны понять смысл наших действий.

— Высшие существа? — князь пребывал в ужасе, — высшие существа, которые используют нас в качестве пищи? И судя по бегству демона, не только нас. Да вы же просто банда каннибалов, со сверхвозможностями!

Не имело никакого смысла объяснять еде почему она должна быть съедена. Так должно быть, потому что я должен быть сыт, а единственный способ этого добиться — съесть пищу. Чёрт, что-то всё равно заставляло меня возвращаться к сказанным словам. Даже тогда, когда летун отваливал от причала заполненного обезумевшей толпой, я продолжал размышлять.

Через стекло кабины я видел огромный костёр, величаво плывущий в небесах. От него отделялись пылающие части и рушились на покрытую мраком землю, раскрашивая её красивыми цветами. И вдруг невероятный взрыв потряс весь мир и летающий город превратился в подобие солнца. Но сияло это светило очень недолго, почти тотчас обрушившись вниз. Силверстоун соединился с землёй, обозначив место своего упокоения морем мерцающих огней. Все вопросы князя оказались погребены вместе с ним.

А я думал: если они не низшие существа, то почему ведут себя подобно свиньям покорно идущим под нож? И слюнявый Чадр, верещавший на пороге смерти и Сариа, со слезами умолявшая не убивать её и прочие, прочие. Пища может говорить что угодно, но сущность её от этого не меняется. Она, по-прежнему, остаётся едой.

Вопрос был совсем в другом. Эти движения рук в темноте — пассы во тьме, похоже, они были таковыми не только для князя. Двигаясь извилистыми путями, сам не понимая, что делаю, я умудрился наставить на путь истинный своих непокорных подопечных. Как это получилось? Случайно, или всё же нет? Вот это было, по-настоящему, интересным. К сожалению, ответа у меня не было.

Первые лучи светила выглянули из-за горизонта, и летун стремился к ним, чтобы мы, окунувшись в золотое сияние, смыли чёрные пятна ночных кошмаров и приобрели ослепительную радость зарождающегося дня.