6

«Удивительным беспозвоночным, обгоняющим в уровне интеллекта многих позвоночных животных, является осьминог. Несмотря на катастрофическое загрязнение океана и вымирание этого вида, эксперименты с ним продолжаются и по сей день. Так, достоверно установлено, что осьминоги дрессируются, обладают хорошей памятью, различают геометрические фигуры и обучаемы простейшим арифметическим действиям. Все это подтверждает научные теории начала XXI века, согласно которым существа со столь развитыми органами, используемыми в качестве орудий труда и охоты, склонны к активному развитию своего вида и формированию более сложного сознания».

«Социализация высших млекопитающих и иных живых организмов»,

д. б.н., академик РАН,

ректор Российско-Европейского Университета систематики и экологии животных СО РАН

Эльдар Котляков,

2064 год

Удовлетворение.

Мыслеформа, и без того сопровождающая жизнь Петроса большую часть времени, сейчас была как никогда яркой и приятной. Удовлетворение от работы. Удовлетворение от семьи и ее достижений. Удовлетворение от сексуальной стороны существования или поэтапного продвижения по службе. В этом богатом на оттенки понятии логосолитона сплелось все, чем мужчина дышал и мыслил, переполняя естество благостными нотками необходимости обществу и родным людям.

Музыка, настраивающая на повышение профессиональной эффективности, вышла на новый виток. Центральная буровая машина оставалась покорной и чуткой, реагируя на малейшие изменения траектории. Находясь на безопасной поверхности, Петрос собственными руками укреплял величие родного города, действуя с точностью отлаженного механизма.

Сопровождающая гусеничный бур флотилия из мелких уборочных машин сновала вокруг флагмана. Подчищала породу, сортировала металлический мусор, отброшенный к краям тоннеля, укрепляла стены струями светло-серого пенобетона. Покачиваясь на волнах музыки, оператор сам стал машиной. Не одной – сразу пятью, вгрызавшимися в подземелья Новосибирска с монотонной грацией и неумолимой мощью.

За несколько часов после принятия вахты он прерывался только дважды. Один раз – сходить в туалет, расположенный в задней части модульного офиса. И еще раз – чтобы налить себе горячего кофейного напитка из кухонного комбайна в уголке для отдыха.

К обеду, что уже был не за горами, управляемый Петросом караван прошел почти пять десятков метров. Каждый их миллиметр был заботливо нанесен на электронные карты строящейся транспортной схемы. Каждое действие протоколировалось и заносилось в отчеты.

Шипя химической сваркой, трубопрокладчик наводил систему для отвода возможных грунтовых вод, иногда встречавшихся на такой глубине. Бетонная пушка гулко била в овальные своды там, где сканирование почв выдавало хотя бы минимальную возможность обрушения. Когда бур обваливал чрезмерно большое количество породы, вперед на паучьих ногах выступал экскаватор. Ювелирно взмахивая ковшом, он загружал прессовочные резервуары грузовика, утрамбовывающего почву в компактные кубы.

Каждое действие было максимально эффективным и оправданным.

Вся техника двигалась, словно в танце, не мешая друг другу и демонстрируя высочайший уровень умений своего дирижера. Вся она, так же как сидящий на поверхности машинист, испытывала удовлетворение.

А затем датчики бура зафиксировали странное, и от сыпанувших на экраны искр зарябило в глазах…

Нахмурившись, Петрос отнял руки от джойстиков и трекболов, с помощью которых управлял мобильной пенобетонной пушкой. Выключил музыку, в условиях экстренной ситуации сбивавшую с мысли.

Глотнув кофейного напитка, он всматривался в объемную голографическую карту, развернутую на панели справа от основного пульта. Взгляд его прикипел к пирамидальной области, мерцающей предупредительным красным цветом.

Остановив технику и переведя ее в режим экономии энергии, Петрос еще раз сверился с картами. Со старыми, можно даже сказать – древними картами, в большей своей массе неточными, но дававшими хоть какое-то представление о подземных коммуникациях Старого Города. Затем наложил на объемное изображение пунктирную схему специалистов, рассчитывавших план строительства новой низкоуровневой магистрали.

Внимательно изучил отчеты канализационных служб. Соотнес данные с текущим графиком работ. И в очередной раз убедился, что бур обнаружил нечто, не обозначенное ни на старых, ни на новых план-схемах строительной корпорации.

Соприкасаясь с основным тоннелем под углом в 28,5 градуса, на объемной карте вскрылся еще один проход. Почти параллельный, расположенный на шесть отметок выше его персонального уровня работ. Довольно широкий, мощно укрепленный изнутри и мешающий вести намеченное прохождение.

Бур, неудачно подставивший лазерный теодолит под кусок отлетевшей арматуры, послушно отполз. Замер, продолжая передавать наверх скудную информацию, собранную датчиками внешнего наблюдения.

Откатившись на стуле к вспомогательным пультам на левой стене кабины, Петрос попытался связаться с Евгением. Уже опустив ладони на передающий планшет, он начал формулировать мыслеформы, с помощью которых намеревался просить коллегу о помощи. И только после этого вспомнил, что у напарника заболела дочь. И о визите к угрюмому Лисницкому вспомнил, общение с которым было одним из немногих мнемообразов, выбивавшихся из картины глубочайшей удовлетворенности собственной работой…

«Оператор 53. Нештатная ситуация, – переместившись к планшету внутренней корпоративной связи, протранслировал Петрос, одновременно делая пометки в сетевом рабочем журнале. – На отметке 12/74.2 буровая флотилия бригады № 8 наткнулась на незапротоколированное ответвление старинной системы подземных ходов. Прошу специалистов откликнуться и провести анализ. Требуется группа подземной разведки».

Вернувшись к экранам, на которые флотилия «Конструкций «СибСтроя» транслировала изображения с многорежимных камер, Петрос продолжил изучать проделанное буром отверстие. Сейчас туда были нацелены объективы и сканеры сразу трех машин. Это худо-бедно позволяло оценить пролом и даже нанести его трехмерную схему на существующий проходческий план.

Да, теперь сомнений не осталось.

Дыра в старый тоннель. Возможно, в ту самую резервную ветку мертвого метро, существование которой предполагали историки, этнографы и археологи. Пролом был немалым, метра четыре высотой и минимум два в ширину. За ним, подсвеченные фонарями бура и экскаватора, смутно виднелись противоположные стены, покрытые провисшими связками проводов.

Однако же это не станция «Мочище», поиск которой входил в его второстепенные задачи. И, даже наткнувшись на верный след, он обязан продолжить движение по заданным направлениям. За обнаруженный тоннель, конечно, тоже могут премировать. Если при этом машинист, что становилось все более вероятным, не выбьется из графика…

С растущим раздражением оператор взглянул на экраны внутренней связи. Пустые.

С ним не спешили связаться ни в текстовом режиме, ни в режиме светомыслительной волны. Ни начальник Лисницкий, ни парни из картографического отдела. Может быть, уже ушли на обед. А может быть, заняты своими, без сомнения более важными, делами на благо корпорации и всего города.

Простой затягивался.

Физически ощущая ускользающие минуты, Петрос почувствовал, как переполнявшее его удовлетворение сменяется раздражением и даже тревогой. Офисные медицинские приборы, распластанные по стенам, отметили учащение пульса, выдав несколько световых предостережений. Мужчина отрегулировал настроение, не в силах избавиться от мысли, что, если заминка продлится более получаса, его ждет вовсе не премия, а самый настоящий штраф. Разбирайся потом, по чьей именно вине вхолостую жгло электричество крохотное буровое воинство…

По истечении четверти часа Петрос встал со стула, уже не в состоянии удерживать раздражение и досаду. Снова отреагировал на предупреждения надзорной медтехники, зафиксировавшей скачок эмоций.

Еще через две минуты повторил сообщение о необходимости срочного вмешательства экспертов. А еще через шесть принял окончательное решение лично спуститься в зону работ. Оценить повреждения буровой машины, расставить предупредительные маяки и скрупулезно задокументировать находку он был в состоянии и сам…

Походы на отведенные участки работ случались нечасто. Но и особенной редкостью тоже не были. Только в прошлом цикле Петросу довелось дважды покидать пост. Один раз – когда бур уперся в гранитную плиту, чье глубинное сканирование пришлось настраивать лично и по месту.

Второй раз – когда разведчик, кротовый зонд, выпал в полость. Как предполагалось, заполненную газом. Тогда Петроса успели остановить еще до входа в тоннели… Как оказалось, юркий механизм свалился в огромный химерный тейп, а вместо инженера-оператора вниз отправили вооруженную огнеметами группу зачистки.

С рывком настроения вспомнив об этом неприятном случае, Петрос повторно изучил данные сканеров. Чисто, никакой биологической активности: внизу его ждали только бездушные камни, бетон и пострадавший бур.

Вынув из шкафчика плотный серо-синий комбинезон, оператор начал одеваться.

Чуть не расчихавшись от пыли, застегнул на поясе сбрую с противогазом, фонарем, датчиком радиации и токсического загрязнения, настроенным на ультразвуковую химерью волну акустическим станнером и прочей полезной амуницией.

Оставив еще одно сообщение в рабочем журнале, мужчина покинул кабину, выбравшись под слепящее, но совсем не жаркое летнее солнце.

Площадка по-прежнему гудела, скрежетала и рычала десятками силовых установок строительной техники. Стараясь не заступать за границы пеших коридоров, выложенных по земле крохотными светомаркерами, Петрос двинулся к спуску в подземную часть стройки. Возводящуюся высотку он рассматривал с воодушевлением и чувством гордости.

Юркий погрузочный электрокар подскочил к нему опасно близко.

Крутанулся на месте, привлекая внимание, и посигналил мягким светозвуковым импульсом. Идентификационные номера не помогли определить оператора, но Петрос догадался, что его заметил со своего рабочего места кто-то из знакомых.

Дотянувшись до желтого борта, он приложил ладонь к теплому металлу и считал слабый сигнал, исходящий из управляющего центра машины. Информации было мало, ее отпечаток с трудом пробивался через броню кара, но личность водителя установить позволил. Обернувшись в сторону модульных офисов, оператор № 53 помахал рукой Александросу из четвертой бригады, заметившему его перемещения по площадке.

Свернув на пеший спуск, огороженный от эстакады бетонными перилами, Петрос вошел в тоннели. Здесь было значительно прохладнее, чем снаружи, и он включил подогрев рабочего костюма.

Фонари, закрепленные под сводами, света давали немного, но ориентироваться в полумраке позволяли, и мужчина решительно зашагал вниз. Нащупал на поясе громоздкий передатчик, проверяя рабочую волну. И еще раз убедился, что его экстренное сообщение о находке неизвестного тоннеля никто так и не принял.

Мимо с ревом и клубами пыли проносились грузовики и подвижные экскаваторы на телескопических ногах. Эхо каталось по тоннелю, играя в прятки само с собой; где-то в глубине урчало и грохотало – это отрабатывали свои участки инженеры-проходчики из соседних бригад.

Петрос шел вниз, почти не сверяясь с картой.

За несколько вахт работы на данном направлении он изучил систему ответвлений как свои пять пальцев, а потому ориентировался даже без световых указателей, развешанных на поворотах специальной командой из транспортного отдела. Однако когда температура упала еще ниже, а впереди показались неосвещенные свежепрорубленные коридоры, ему пришлось включить фонарь и почаще заглядывать в лист электронной бумаги.

Поворот, еще один.

Теперь он вышагивал не по специальному проходу с пандусами для машин, а прямо по следам собственной колонны, оставленным несколько часов назад. Совсем скоро впереди открылось зарево фонарей, установленных на вверенной ему технике. Приборы на поясе молчали, не обнаруживая ни заражения, ни следов активности живых существ.

Добравшись до буровой установки и ее свиты, Петрос остановился. Осмотрел тупик и открывшийся слева провал.

Часть машин еще работала, выполняя задачи, поставленные до заминки. В частности, бетонная пушка, раздвинув во все стороны сложносоставные конечности-манипуляторы, продолжала нагнетать растворы в вертикальные потолочные отверстия, на глазах оператора создавая черновую крепь забоя. Однако там, где стена обвалилась, отметившись ошибкой на трехмерной голографической карте, грунт по-прежнему оставался неукрепленным.

Первым делом Петрос, занося отчетные мнемослайды в рабочий журнал, занялся изучением поврежденных теодолитов. С сожалением обнаружил, что базовый требует полноценной замены, а это означало отгон аппарата в гараж. Вспомогательный прибор можно было переоснастить на месте. Но в этом не было никакого смысла: его коллеги из цеха обслуживания легко проделают и эту операцию…

Все несколько минут, что мужчина провел на броне буровой машины, его взгляд притягивало к пролому. Силой воли не позволяя себе отвлекаться, он все же закончил инспекцию. Только после этого спрыгнул на землю и приблизился к темному провалу в шершавой стене будущего тоннеля. Открыл ящик на борту экскаватора, вынул несколько радиомаяков, расставил их вокруг отверстия. И подступил еще ближе, неспособный совладать с любопытством.

Согласно протоколам, он справился со своей первоочередной задачей.

Мог возвращаться, вблизи засняв причину остановки колонны и переслав информацию в центр оперативного командования стройкой. Но Петрос не спешил покидать место открытия. Так и стоял напротив пролома, нацелив внутрь яркий и широкий луч фонаря. Смотрел во мглу, не забывая коситься на экранчик радара, и ничего не мог поделать с желанием лично осмотреть открывшуюся за дырой каверну.

Еще раз связавшись с операторской кабиной и занеся в журнал очередной запрос на срочное изучение находки, он легко вскарабкался на груду обваленной породы. Обогнул торчащие из земли и бетонных обломков штыри арматуры.

Воровато оглянулся, словно подчиненные ему роботы могли укорить своего инженера за этот легкомысленный поступок. И осторожно вошел в пролом, готовый в любую секунду включить на поясе аварийный маяк бедствия и броситься наутек.

Теперь к переполнявшему его удовлетворению щедро примешалось еще одно щемящее чувство.

Не то чтобы в добропорядочных кругах его коллег и знакомых оно считалось чем-то запретным. Нет. Но острые его проявления расценивались как проявление низкой духовной культуры. И, отчасти, мыслительной порочности. Однако сейчас Петросу на это было, в сущности, наплевать. Потому что он уже давно не испытывал такого жгучего, гнавшего вперед и ни с чем не сравнимого любопытства.

Загрузка...