Паутина

Глава шестая. В Центральном универмаге

Площадь Свердлова. Большой академический театр. Миниатюрный, уютный сквер, окруженный стеной из зелени и цветов. Прозрачные струи воды рвутся вверх и, рассыпаясь, падают в чашу фонтана. Водяная пыль приятно освежает воздух.

Пожалуй, нигде в Москве так причудливо не сочетается деловая и праздничная жизнь столицы, как здесь, в этом районе, именуемом по старой памяти Центром. По тротуарам озабоченно и деловито спешат люди. И тут же группы экскурсантов стоят и прохаживаются у зданий, рассматривая все, на что им указывает экскурсовод. Людские толпы непрерывно текут в метро и из метро, мчатся автомобили, троллейбусы, автобусы… А в скверах подолгу сидят старики и молодежь с газетами и книгами, резвятся ребятишки, встречаются влюбленные…

На противоположной стороне площади Свердлова тоже раскинулся недавно созданный сквер. И здесь, на широких, удобных скамейках расположились отдыхающие. Они никуда не спешат, читают, дремлют и, кажется, не слышат, как кипит, бурлит столица в «сплошной лихорадке буден».

Был солнечный летний день. Время клонилось к вечеру. На одной из скамеек сквера сидел пожилой мужчина в очках и читал книгу. Он был одет в светлый, хорошего покроя костюм. Мягкая шляпа и тяжелая трость лежали рядом на скамье.

Вставали и уходили люди. На их место приходили и усаживались новые. Через некоторое время уходили и эти, а мужчина все сидел и читал. Уже несколько раз к нему подходили и вежливо осведомлялись, занято ли место рядом. И каждый раз, прежде чем ответить, мужчина щурил слегка выпуклые, серые глаза, внимательно осматривал подошедшего и неизменно отвечал одно и то же:

— Простите, я жду даму. Место занято!

Люди пожимали плечами и отходили: кто же станет мешать солидному человеку, занявшему для своей дамы место на скамье? А мужчина вновь принимался за книгу, от чтения которой его только что отвлекли.

Прошло еще некоторое время. Высокий молодой человек лет тридцати, в сером костюме и серой кепке, с книгой в руке, неторопливо шел по аллее сквера, рассматривая сидевших на скамьях. Увидя свободное место, он направился к нему. Молодому человеку, видимо, тоже хотелось посидеть, отдохнуть, подышать свежим воздухом.

Поравнявшись со скамьей, он на какую-то долю минуты приостановился, будто не решаясь потревожить сидевшего гражданина, затем сделал еще шаг.

— Скажите, пожалуйста, этим местом, на котором лежат ваши вещи, можно воспользоваться? — любезно и многословно осведомился он, снимая кепку. Рука, державшая кепку, оказалась на уровне глаз сидевшего гражданина, и его острый взгляд из-под очков заметил кольцо, блеснувшее на руке молодого человека. Мужчина в очках поднял голову, мельком взглянул на подошедшего и ответил ему стереотипной фразой: — Простите, место занято. Я жду даму.

При этом мужчина в очках мизинцем правой руки почесал переносицу, и на его мизинце тоже блеснуло кольцо.

Молодой человек извинился и отошел. «Занято, так занято, ничего не поделаешь!» Он окинул взглядом соседние скамьи, прошелся по аллее и, нигде не найдя свободного места, не спеша вышел из сквера, остановился у выхода и закурил.

Пожилой гражданин, которого все время отрывали от чтения, по-видимому, потерял надежду дождаться дамы. Ее не было слишком долго, свидание явно срывалось. Он посмотрел на часы, огляделся по сторонам, с досадливым выражением лица надел шляпу, взял со скамьи трость — и медленно побрел из сквера. Неторопливой походкой он дошел до перекрестка, некоторое время постоял на углу улицы, разглядывая публику и словно о чем-то размышляя, потом перешел площадь и оказался у входа в универсальный магазин Мосторга.

Войдя в магазин, он очутился в шумной и суетливой толпе покупателей. Не спеша, стараясь не толкаться, мужчина стал пробираться наверх. Пока его ничто не интересовало. Радио настойчиво приглашало покупателей зайти в посудный отдел, где получен разнообразный ассортимент посуды, который должен удовлетворить чуть ли не все потребности самых придирчивых домохозяек. Манекены со счастливыми восковыми лицами, в модных костюмах и широких пальто призывно улыбались на подступах к отделам готового платья. Почти всеми цветами радуги искрились нарядные галстуки в специальных светящихся киосках. Однако все это не интересовало мужчину. Опираясь на трость, тяжело шаркая ногами, он проходил отдел за отделом, недовольно косясь на особенно бойких и нетерпеливых посетителей магазина, которые обгоняли его, толкали и даже поругивали за нерасторопность.

Наконец мужчина замедлил шаги. Он приблизился к цели своего путешествия — отдел тканей. Здесь было наиболее людно. Покупатели толпились у прилавков, рассматривали разложенные товары, оживленно переговариваясь между собой и спрашивая продавцов, подойдет ли драп синего цвета на демисезонное пальто пожилому мужчине, будет ли драп-велюр, почему вчера был, а сегодня нет габардина… Неумолчный шум стоял в воздухе. И здесь пожилого мужчину оставила его флегматичность и неторопливость.

Правда, он еще постоял некоторое время в раздумье, оглядываясь по сторонам, но потом с неожиданной энергией стал проталкиваться к прилавку.

Люди ругались, толкали его локтями, но уступали энергичному напору. Еще несколько секунд — и мужчина оказался у самого прилавка, сдавленный и окруженный плотной людской толпой. И здесь случилось так, что пожилой мужчина очутился рядом, бок о бок, с молодым человеком в сером костюме и серой кепке, с тем самым, который совсем недавно гулял в сквере на площади Свердлова и выискивал свободное место на скамейке.

По-видимому, молодого человека тоже интересовали ткани…

— Пожалуйста, покажите мне вот тот отрез, — попросил пожилой мужчина, указывая на одну из полок. И в этот момент на его пальце отчетливо, второй раз, блеснуло кольцо — маленькая серебристая змейка, приготовившаяся к прыжку. Ее изумрудные глаза поблескивали холодным, зеленым светом. Молодой человек, стоявший рядом, на мгновение вскинул глаза и затем нагнулся над прилавком, рассматривая ткани разнообразных сортов и расцветок.

Продавец, отвечая на многочисленные вопросы покупателей, положил на прилавок отрез, снятый с полки. Но цвет и качество не понравились пожилому мужчине. Он пощупал материал, недовольно покачал головой и попросил показать другой, вон тот, что лежит слева, на самой верхней полке. Продавец по лесенке добрался и до этого отреза и тяжело бросил его на прилавок. На сей раз материал, очевидно, удовлетворил покупателя, и он попросил отмерить три метра на костюм. Остальное уже было совсем несложным делом. Пока продавец выписывал чек, пока шумела и толкалась толпа, прижимая первые ряды покупателей к самому прилавку, пожилой мужчина и молодой человек в сером костюме и серой кепке незаметно, не поднимая опущенных рук, обменялись книгами.

Они не сказали друг другу ни слова. Не посмотрели друг на друга. Первым ушел пожилой мужчина, с чеком в руке. Он выбросил этот чек через несколько минут, когда, обретя прежнюю медлительность и степенность, не спеша вышел из магазина; а молодой человек еще немного побыл в магазине, потолкался в других отделах и тоже ушел, ничего не купив.

В руках у него, как и прежде, была книга.

А в это время в Берлине старик, именуемый шефом, нетерпеливо ждал донесения «Ягуара-13».