Паутина безвременья

Глава 2. Даша

Как может житься девочке, когда ее папа служит в полиции, а мама работает художественным руководителем в ДК МВД? Кнут и пряник – наверное, лучшее описание воспитательных методов моих родителей.

Так получилось, что я росла единственным ребенком. Папа всегда мечтал о сыне. Когда мама ходила беременная, мне даже имя придумали – Костик. Но Костик так и не родился, а получилась я – Дарья Олеговна Сидорова.

Кстати, с малолетства я свою фамилию не любила. Меня всегда дразнили «Иванов, Петров, Сидоров». Сейчас я уже с ней смирилась, но когда училась в начальной школе, мечтала поменять. Даже нафантазировала подружкам, что мой папа тайный агент иностранной разведки, а настоящая фамилия звучит как СидОров на какой-то балканский манер. Папа тогда работал в уголовном розыске. Как известно, работники угро форму не носят, хотя она у них в шкафу висит и достается лишь по большим праздникам. Когда папа ее надевал, я просто балдела от его внешнего вида и еще раз убеждалась в том, что он точно шпион.

А еще мои родители спорили, какое развитие мне дать помимо школы. Папа настаивал на спортивной секции. А мама считала, что для девочки важнее занятия искусством. В итоге меня отдали в хореографический кружок. Он был как бы объединением родительских мечтаний.

Училась я всегда хорошо. Мне была поставлена цель – поступить после школы в академию МВД. А, как известно, проходной бал там был высоким. Поэтому готовиться начала к поступлению еще в десятом классе. Родительской воле я не противилась. Мне всегда хотелось стать криминалистом. Плюс занятия балетом… В итоге к выпускному балу в школе я еще ни разу ни с кем не целовалась.

Вернее один раз был случай, но он не считается. Мы с компанией в беседке в парке коротали время летних каникул, играя в дурака в карты. Я была осведомлена об азартном характере игры, но запретный плод всегда сладок. Вдруг к нам подошли два парня лет двадцати. Мне тогда было 16. Забрали карты и пообещали отдать их нашим родителям. Откуда они знают родителей, у нас даже вопроса не возникло. Мы начали торговаться. Тот, который был с длинными белыми волосами, усмехнулся и предложил:

– Раз вы так просите, мы пойдем на уступки. Но не можем же мы вас оставить безнаказанными! Вы же поступаете очень плохо!

Мы дружно закивали головами. Обычно наказания, которыми подвергали нашу компанию взрослые во дворе, сводилась к уборке мусора, который мы иногда по неосторожности раскидывали. И вдруг белобрысый выдал:

– Карты вы получите после того, как вот эта рыженькая меня поцелует!

Рыжий цвет волос был только у меня, поэтому к кому он обращался, сомнений не вызывало. Мне было очень противно, но страх перед родителями пересилил. Парень прижал меня к себе и начал склоняться над моими губами. Я замерла от предвкушения и отвращения одновременно. И вдруг в последний момент тот как-то странно дернулся и отлетел на пару метров. Я растерянно оглянулась. Рядом с нами стоял мужчина лет тридцати. Он, потирая кулак, который и оказался причиной полета моего несостоявшегося целовальника, грозно прошипел:

– Ты что творишь, мерзавец! Чтобы я тебя рядом с ней больше не видел!

Наши обидчики тут же отдали карты и быстренько ретировались. А мужчина внимательно на меня посмотрел и сказал:

– Не продавай свои поцелуи так дешево! Они стоят гораздо дороже.

Затем он развернулся и как-то очень быстро ушел. Мы даже не заметили, в какую сторону. Только я отлично запомнила худощавое бледное лицо с хищным орлиным носом, темные, почти черные глаза и красивый рот, который кривился в презрительной ухмылке. Тогда я решила, что мой будущий парень обязательно будет на него похож.

***

На улице был конец апреля. Приближались выпускные экзамены в школе. Но танцы я не забрасывала, так как они были отдушиной в постоянном сидении за учебниками и занятиями с репетиторами. В области в честь празднования дня Победы был объявлен фестиваль творческих коллективов. И наш ансамбль тоже принимал в нем участие. Папа сначала воспротивился, чтобы я ехала в областной центр на два дня. Но тут меня поддержала мама.

– Олег, девочке нужно иногда отдыхать! – пыталась она увещевать главу семейства.

– Девочке скоро экзамены сдавать и поступать! – бушевал отец.

– Папа, но я и так от учебников головы не поднимаю, все вечера, вместо того, чтобы с кавалерами гулять, провожу с репетиторами. И если хорошо сдам экзамены, получу аттестат с отличием! – поддержала я маму.

– Вот именно, что аттестат с отличием просто так никому не дают! – не сдавался отец.

– И я его получу. Но если не буду отдыхать, то положу его перед тобой на стол, а сама лягу и потихонечку помру от переутомления, – в серьез обиделась я на родителя.

– Отставить помирать! Кто тебе разрешит? – рявкнул отец. Потом до нег дошел комизм ситуации. А мама заливисто захохотала. Смех у нее был чудесным, как у молоденькой девочки. Я всегда очень любила, когда мама веселилась. Папа тоже был неравнодушен к ее голосу.

– Ты уже роль Бога на себя примеряешь, дорогой? – хохотала, не останавливаясь, мама. А потом продолжил, обращаясь уже ко мне:

– А помирать тебе еще рано. Ты сначала выучись, замуж выйди, внуков нам нарожай.

– Каких еще внуков, Мария? Рано ей об этом думать! – вставил свои пять копеек папа. – Ладно, поезжай. Только если двоек нахватаешь, с танцульками своими распрощаешься навсегда.

Так я получила родительское благословение на поездку.

***

Мы с девочками думали, что это будет приятное времяпрепровождение и настоящее приключение. С приключением мы не ошиблись, а вот с отдыхом вышла накладка. И если до этой поездки у меня еще были какие-то сомнения втайне от папы куда поступать: на криминалиста или на отделение хореографии, то тут они закончились.

Сцена – это наркотик. Красивый праздник, который всегда с тобой. Так считали мы все, когда концерты были редкими. Мы их ждали, вкалывая у станка и в зале. А тут за два дня нам нужно было дать целых шесть концертов.

На улице стояло жара под тридцать градусов не меньше, не смотря на то, что до лета было еще больше месяца. У нас в программе было десять танцев. Костюмы из натурального хлопка не шьют. Это или синтетика, ли еще хуже, шерсть. Тела потные, перерывы между танцами маленькие. Нужно успеть переодеться от номера к номеру. Пить хочется страшно, но не до этого. Со сцены в туалет не убежишь. Я поняла, что гастрольная жизнь артистки балета не для меня.

Во второй день мы давали концерт в воинской части моряков. Очень странно, что делают морячки в нашей области, где даже и речки крупной нет? У них рядом с частью было маленькое озерцо. Кто-то пошутил, что в нем припрятана подводная лодка, которая плавает до ближайшего моря по подземному туннелю. После концерта, как я уже говорила, очень хотелось пить. И мы попросили принести нам водички у сопровождавшего нашу группу офицера. Мужчина загадочно улыбнулся и через пять минут пришел с графинчиком и маленьким граненым стаканчиком.

Моя подружка Наташка удивленно хмыкнула:

– У них тут что, не только море в дефиците, но и питьевая вода тоже?

– Похоже на это, – ответила я. Делать было не чего, и мы покорно выстроились в очередь за драгоценными каплями жидкости. И хотя артисты балета потеют и устают физически сильнее вокалистов, наши дамы, которые пели в ансамбле, почему-то оттеснили нас и встали в очередь к графинчику первыми. Мы пошутили, что старость нужно уважать, пропуская их вперед. Каждая дама подходила к графинчику, выпивала положенные пятьдесят грамм и с загадочной улыбкой отходила в сторону.

Наташка в очереди была впереди меня. Она резко приложилась к бокальчику, махом заглотила водичку и с такой же широкой улыбкой, как и у остальных, отошла. Пить хотелось жутко. Я схватила стакан, который и мне протянул офицер, и разом опрокинула его в себя. И тут до меня дошло, что в графинчике была совсем не вода… Морячки решили побаловать артисток спиртом. Если учесть, что я до этого времени благодаря папиным стараниям спиртного вообще не пила, то мое состояние вы вряд ли представите. Пол в раздевалке почему-то резко наклонился на 90 градусов. Я недоверчиво огляделась по сторонам, попыталась сделать шаг в сторону. Пол встал на место. Уф, уже хорошо!

До следующей концертной площадки я ехала в какой-то прострации. Но надо признать, что настроение стало вдруг на диво веселым.

***

Последний концерт в рамках фестиваля мы должны были дать на сцене академии МВД, в которую я должна была поступать. С замиранием сердца я подошла к большому крыльцу с множеством ступенек. Оглядела высокие колонны, которые уходили высоко в небо, поддерживая козырек.

– На театр больше похоже! – выдохнула с восторгом, обращаясь к подруге.

– Вот и будешь здесь концерты устраивать, – хихикнула пьяненьким голоском Наташка. – Не успела от папеньки на 100 километров уехать, как уже напилась!

– Я не нарочно же! Просто пить очень хотелось, – начала оправдываться я.

– Да ладно. Все происходит когда-то в первый раз! – философски выдала подруга. И мы пошли готовиться к концерту.

Актовый зал академии был большим и нарядным. Действительно сцена напоминала сцену театра. А вот с гримерками вышла накладка. Их просто-напросто не было. И нам ничего не оставалось делать, как разложить свои костюмы прямо в коридоре у задней двери на сцену. Именно здесь в коридоре и разыгралась одна очень пикантная ситуация. Наш руководитель Михаил Валерьевич всегда внушал всем артистам:

– Запомните, особенно балет! Что бы за сценой не произошло, какие бы неприятности не случились, вы должны молчать! Зрители в зале не виноваты, что одной из вас вдруг захотелось повизжать.

И мы свято подчинялись этому требованию.

Во время концерта одному курсантику приспичило сходить в туалет. А туалет находился как раз за коридором, в котором мы переодевались. Представляете, парень на казарменном положении, девчонок видит только по выходным, когда увольнительную дают. А тут тридцать девок в одних трико и лифчиках. Причем все молчат и на него внимания не обращают. Парнишка удивленно присвистнул, забежал в туалет, а из туалета уже красный как рак побежал на свое место в зал наслаждаться концертом. В итоге половина академии, вернее, ее мужская половина, по очереди за два часа концерта сбегали в туалет. Под конец нам уже смешно не было. Девочки начали ворчать на бесстыжий мужской род.

Когда концерт закончился, мы стали собирать чемоданы с костюмами для отправки домой. Девчонки почти все оделись. Я же, считая, что все уже, что хотели посмотреть, посмотрели, одеваться не стала. Спирт еще до конца не выветрился, и мне было очень хорошо и свободно. Я, наслаждаясь наконец-то прохладой в одних трусах и лифчике, упаковывала платья.

И тут из-за угла вывернул последний зритель. Черные коротко стриженые волосы, хищный нос и черные глаза. Лицо мужчины на их фоне казалось очень бледным. С нашей первой и последней встречи прошло уже два года, но не узнать его я не могла. Мужчина в этот раз был в форме, что подтверждало его принадлежность академии. И я застыла, глядя на него. Он, как будто не замечая остальных, тоже глядел на меня. Я почти физически ощутила, что между нами натягивается нить, которая связывает нас воедино.

Но тут подала голос Маринка, самая бойкая из нас:

– Чего уставились? Девчонок раздетых не видели что ли?

Наташка тут же кинула мне платье со словами:

– Прикройся, бесстыжая.

Очарование момента исчезло. Я захлопала глазами, неуклюже натягивая платье. Мужчина отвел глаза и сказал:

– Простите, я не подумал, что вы еще не оделись! На первом этаже в столовой вас накормят обедом. Пожалуйста, как будете готовы, спускайтесь туда!

Как только он ушел, Наташка тут же на меня зашипела:

– Ты чего на мужика-то уставилась? Пить тебе явно нельзя, не зря папочка не разрешает.

– Наташ, зато какой мужик! Умереть не встать! – мечтательно ответила я подруге.

– Да ну тебя. Бледный как поганка, старый. Одни глазище только чего стоят, будто он тебя вместо обеда употребить решил.

– Был бы помоложе, я бы в него влюбилась. Я же сюда поступать учиться буду.

– Ага, сейчас, – не поддержала меня Наталья, – он, поди, женат и у него пятеро детей и шесть любовниц.

– А с чего ты про любовниц решила? – не унималась я.

– Потому что, на таких красавчиков, хоть и бледных, дурочки вроде тебя пачками вешаются.

Что уже однажды этот мужчина меня спас, что сегодня я почувствовала связь между нами, подруге я рассказывать не стала. Мне показалось это очень личным. Не хотелось пачкать мою маленькую тайну сплетнями и промыванием костей.

***

Весна пролетела незаметно, а с ней и первый месяц лета. Экзамены остались позади. Впереди был выпускной. С одной стороны, я его очень ждала. Это и новое шикарное платье с кринолином, которое похоже на настоящее платье принцессы, и возможность наконец-то почувствовать себя взрослой. А с другой мне было немного грустно. И не расставание с родительским домом было тому причиной. Наши девчонки практически все перешептывались о том, какие развлечения они планируют на эту единственную в жизни ночь. И планы эти чаще всего касались двоих: моих подруг и их парней. Некоторые строили грандиозные планы о том, как будут гулять. Моя подруга Наташка вообще собиралась проститься с девственностью. Хотя я нечаянно подслушала разговор парней и узнала, что у ее парня Коли планы были куда более прозаичней: напиться, и чтобы никто его за это не ругал, так как он с этой ночи становится взрослым. Понятие романтики у мужчин и женщин, как оказалось, сильно отличались друг от друга.

Напиться я точно не хотела. Воспоминание о том злополучном стаканчике спирта до сих пор вызывали, прилив краски к моему лицу. А у рыжих людей это особенно сильно заметно. Такова уж наша физиология. А что хотела, так это поцеловаться. Даже признаться подругам было стыдно, что мне почти 18, а я все еще не целованная хожу.

Парня у меня не было. Но было два ухажера: Олег и Витька. Проблема была в том, что они оба мне не нравились до такой степени, чтобы дать развитие отношениям дальше банальной дружбы. Витька учился со мной в одном классе, а Олег был выпускником соседней школы. Мы с ним случайно познакомились на дне рождения у общего друга. Оба парня хотели провести эту ночь со мной. Я же не хотела ни с одним из них. Только понимала, что того незнакомца, который успел дважды заставить биться мое сердце быстрее я не получу, а оставаться одной не хотелось. Кому отдать предпочтение, я тоже не могла решить. Поэтому посчитала мудрой идею погулять с обоими по очереди.

Когда закончилась официальная часть и развлекательная программа, мы по традиции всех выпускников пошли встречать на набережную рассвет. Витька шел рядом со мной, о чем-то увлеченно рассказывая. Мои же мысли были где-то далеко в академии. Я представляла, как я там буду учиться, жить без надежной родительской опеки. И тут из-за угла вынырнул Олег:

– Привет, красавица! Ты этот рассвет обещала мне!

– Конечно, конечно, я помню! – с улыбкой отозвалась я и побежала ему на встречу. Лица у моей компании удивленно вытянулись. Витькино особенно. Но мне на него, честное слово было наплевать. Мы ушли в рассвет вдвоем с Олегом. Он мне нравился чуть-чуть больше.

Только ничего знаменательного там так и не случилось. Мы просто погуляли по предрассветному городу, поговорили о своих планах на будущее и на этом расстались. Он проводил меня до моей компании, а сам ушел. Я даже и не спросила куда: то ли домой, то ли к своему классу. Я была готов с ним поцеловаться, но он даже и не попытался.

Когда я вернулась, Витька был уже совершенно пьяный. И не мечта напиться, как Николая, его подвела. Девчонки рассказали, что он был сам не свой после того, как я ушла с другим. Я почему-то побоялась сказать ему правду, поэтому выдала подкорректированную версию:

– Вить, ну ты чего напился-то?

– А ты не догадываешься почему? – злобно заплетающимся языком спросил меня парень.

– Нет, – невинно хлопая накрашенными ресничками, ответила я, – подумаешь, на полчаса с двоюродным братом прогулялась!

– С братом? – недоверчиво переспросил Виталий.

– И хоть это не твое дело, но да, с братом, – поставила я точку.

Но так как подруги все разбрелись по парочкам, тащить до дома эту пьяную долговязую тушку предстояло мне. Вот и загадочный, и необычный выпускной!

Витька был очень высокого роста, где-то под два метра, но при этом очень худой. Размах его пьяных колебаний как раз приходился с одного края дороги до другого. А я только бегала туда– сюда и ловила, чтобы он не брякнулся в придорожную канаву. В итоге в какой-то момент я не успела, и вся эта каланча рухнула вниз.

Я нерешительно застыла наверху. Витька что-то бессвязно бормотал, пытаясь встать. Но у него это не получалось. Лезть вниз в платье с кринолином я посчитала бредовой идеей, так как сама бы там и осталась. И ту услышала знакомый голос за спиной:

– Что у вас произошло?

Я удивленно уставилась в черные глаза, которые смотрели на меня свысока. Мой незнакомец не уступал Витьке в росте, только был намного шире и массивнее его. Что он ту делает в пять утра? Спрашивать об этом, я естественно не стала. Просто пробормотала, растерянно пожав плечами:

– Да вот друг упал, а я не знаю, как помочь. В такой юбке мне туда не спуститься.

Мужчина посмотрел вниз на копошащееся тело, вздохнул и в два прыжка оказался рядом с Витькой. Затем как щенка поднял его за шкирку и вытащил буквально одной рукой из канавы и поставил его рядом со мной.

– Кавалер? – спросил мужчина, приподнимая в усмешке бровь. Мне это его выражение лица точно сниться будет.

– Одноклассник. Просто одноклассник, – решила я откреститься от Виталия перед мужчиной моей мечты.

– Хорошо, – зачем – то сказал мужчина, – до дома его довести сможешь?

–Смогу, – вздохнула я. – Он буквально в пятидесяти метрах живет. Вот не дошел немного…

Мужчина еще раз улыбнулся и … исчез. В третий раз я не заметила, как он быстро уходит. А мое сердце радостно трепыхнулось. Хорошо, что я так ни с кем и не поцеловалась. Сберегла себя для него. Про шесть любовниц и жены с выводком в этот момент я не вспомнила.

***

ВАМПИР

Вампир сидел в глубоком кожаном кресле, задумчиво глядя в окно. Было еще раннее утро, но мужчина уже был с бокалом вина, потихоньку потягивая напиток. Нет, не подумайте, напиваться с утра пораньше у него в привычке не было. Просто это было окончание долгой и бурной ночи. Да и у вампиров не может быть сильного пристрастия к алкоголю. Их организмы защищены от воздействия ядов. Но слегка расслабить натянутые нервы вино помогало. А ночь была еще та…

Ничего странного, у его малышки, его Дарины-Дарьи был выпускной. Он уже давно отогнал от себя мечту, что первый поцелуй, который испробует девушка, будет его. В современном мире и с теми нравами, которые царили в обществе в 21 веке, это было практически невозможно. Он, конечно, давно мог бы ее поцеловать, и она безоговорочно и навсегда бы влюбилась в своего суженного, но тогда бы не сработало заклятье, и она в очередной раз не приобрела бы бессмертное тело. А он так устал за тысячу лет ее хоронить. Каждый раз, когда гроб с телом опускали в землю, он боялся, что потерял любимую навсегда.

По предсказанию, чтобы стать бессмертной, девушка должна была влюбиться в вампира самостоятельно, без использования чар. Это был первый шаг. Вторым шагом он должен был укусить ее в момент первой близости, и желательно, чтобы именно он был ее первым мужчиной. Что будет, если она не будет девственной, в древнем фолианте не говорилось. В те далекие времена даже не рассматривался этот вариант. Листок с третьим шагом был безжалостно вырван чьей-то рукой. Почему он не нашел книгу хотя бы на сто лет раньше? Насколько тогда было бы все проще и легче? Под строгим родительским оком молодые леди не целовались с кем попало, и уж тем более не делили ложе без брака. И ее родители с великим бы удовольствием отдали девушку замуж за состоятельного и влиятельного господина, несмотря даже на разницу в возрасте.

Вампир был знаком с ее отцом, который был коллегой. Но то, что любимое дитя выйдет замуж за мужчину вдвое старше ее… Такой вариант даже не рассматривался. И эта разница в возрасте была лишь по человеческим меркам.

А еще нужно было где-то раздобыть утраченный лист или найти дубликат фолианта, хотя на это была очень слабая надежда.

Дарья росла и хорошела, постепенно превращаясь в очаровательную молодую женщину. В этом своем воплощении она была ближе всего к той, самой первой… Те же огненные волосы, задорная улыбка и зеленые глаза с чертовщинкой, которая так и плескалась в них. И она снова была очень миниатюрной и воздушной.

Сразу, как он только ее нашел в этом мире, а ей тогда было пять лет, он умудрился поставить на девочку следящий маячок в виде родинки за ухом. С той поры мужчина знал, где его суженая и чем занимается. Сегодня ее выпустили в свободное плавание, во взрослую жизнь. Если до этого дня он справлялся с ее охраной и с теми неприятностями, которые встречались на Дашином пути в виде слишком активных молодых людей, то сейчас становилось все сложнее.

А еще перед его глазами часто появлялась картинка, где она стояла в смешных, целомудренных трусиках и плотном лифчике, когда вампир застал ее на концерте в академии. На такой подарок судьбы мужчина даже и не рассчитывал. Но с другой стороны его охватила злость, ведь увидеть любимую в таком виде мог и кто-то другой. Он понимал, что на современных пляжах женщины ходят и в более откровенных нарядах, но на пляж дорога ему была закрыта.

Люди придумали, что вампиры боятся солнечного света. Только это было не так. Солнца они не боялись. У человека защитой служила выработка меланина, и как следствие потемнение кожи от воздействия ультрафиолета. У их расы защитные механизмы были другие, поэтому они навсегда оставались белоснежными, не покрываясь загаром. Однажды он рискнул появиться на пляже, но по лицам отдыхающих, косившихся на него, понял, что делать этого больше не стоит. Абсолютно белая кожа в понятии современного человечества была в первую очередь признаком болезни. Кем-кем, а больным вампир выглядеть не хотел. И это же было причиной, что ему всегда приходилось носить рубашки с длинным рукавом. Благо полицейская форма это делать позволяла.

Так вот, вернемся к трусикам. Он часто представлял, как подарит ей изысканное кружевное белье, которому она будет радоваться. Затем с таким же удовольствием он с не это белье будет снимать. Но перед глазами стояла девушка в белом хлопковом белье, заставляя тяжелеть и наливаться кровью его пах. Пока же поделать с этим он ничего не мог. Знакомиться было еще слишком рано.