Печальный кипарис

Пролог

– Элинор Катарина Карлайл, вам предъявляется официальное обвинение в убийстве Мэри Джеррард двадцать седьмого июля прошлого года. Признаете ли вы себя виновной?

Элинор Карлайл стояла очень прямо, с гордо поднятой головой. Изящная головка с хорошо вылепленными чертами лица. Ярко-синие глаза, черные волосы. Брови выщипаны в едва заметные тонкие линии.

В помещении повисла тишина. Казалось, ее можно было пощупать руками.

Внезапно сэр Эдвин Балмер, ее защитник, почувствовал тревогу.

«Боже, неужели признается… Неужели она сломалась?» – подумал он.

Наконец губы Элинор Карлайл дрогнули.

– Не признаю, – произнесла она.

Защитник, откинувшись на спинку кресла, провел носовым платком по лбу, понимая, насколько близки они были к провалу.

Сэр Сэмюель Аттенбери был уже на ногах и представлял свое видение дела суду Короны[2].

– Ваша честь, уважаемые господа присяжные, позвольте напомнить вам, что Мэри Джеррард умерла двадцать седьмого июля в три часа пополудни в Хантербери, что в Мэйденсфорде…

Его звучный голос звучал успокаивающе, он почти убаюкал Элинор. Та улавливала лишь отдельные фразы из этого простого и лаконичного повествования.

– …дело представляется простым и абсолютно понятным…

– …Обязанностью суда Короны… является определить мотив и способ…

– …Как видно из вышеизложенного, ни у кого, кроме обвиняемой, не было никаких причин убивать несчастную девушку Мэри Джеррард. Молодую, очаровательную – любимицу окружающих, – не имевшую, можно сказать, ни единого врага.

«Мэри, Мэри Джеррард! Каким далеким кажется теперь все случившееся… И каким нереальным…»

– …ваши усилия в основном будут направлены на выяснение следующих вопросов. Первое: какие возможности были у обвиняемой, чтобы использовать яд? И второе: какие у нее для этого были мотивы?

– Мой долг предоставить свидетелей, которые помогут вам принять правильное решение относительно вышеуказанных вопросов…

– …что касается отравления Мэри Джеррард, то я попытаюсь доказать вам, что ни у кого, за исключением обвиняемой, не было возможности совершить данное преступление…

Элинор казалось, что ее со всех сторон окружает плотная черная завеса. Отдельные слова как бы всплывали в этом тумане.

– …сэндвичи…

– …паштет с рыбой…

– …пустой дом…

Они пробивались сквозь мысли самой Элинор – как булавки сквозь толстую, поглощающую все звуки шаль.

Этот суд. Эти лица. Бесконечные ряды лиц! Среди них – лицо с пышными черными усами и проницательными глазами. Эркюль Пуаро, слегка склонив голову набок, задумчиво наблюдает за ней.

«Он пытается понять, почему именно я сделала это… Он пытается проникнуть в мои мысли, чтобы понять, что я думала и чувствовала… Чувствовала? Мимолетный шок… Лицо Родди – его милая, милая физиономия с длинноватым носом и чувственными губами… Родди! Всегда Родди – с того самого момента, как она себя помнит… с тех самых дней в Хантербери среди зарослей малины, возле муравейника и ручья. Родди – Родди – Родди…»

Другие лица! Сестра О’Брайен, со слегка приоткрытым ртом и с приподнятой головой, лицо покрыто веснушками. Сестра Хопкинс – чопорная и непримиримая. Лицо Питера Лорда – всегда такое доброе, понимающее, такое приносящее успокоение! Но сейчас оно выглядит – каким же оно выглядит сейчас – потерянным? Да – потерянным! На нем написано неприятие – неприятие всего происходящего. И это в то время, когда сама она – главная героиня происходящего – не имеет ничего против!

Она, спокойная и хладнокровная, сидит на скамье подсудимых, обвиняемая в убийстве. Она в суде.

Что-то произошло: плотная пелена тумана, окружавшая ее, истончилась – теперь это лишь легкая дымка. В суде!.. Эти люди…

Люди, подавшиеся вперед, с приоткрытыми ртами и полными любопытства глазами пристально рассматривают ее, Элинор, с жутким, омерзительным наслаждением, – внимательно прислушиваясь к тому ужасу, который этот высокий человек с еврейским носом неторопливо рассказывает о ней.

– Факты в этом деле чрезвычайно просты и не подлежат обсуждению. Я опишу их в нескольких словах. С самого начала…

«Начало… Когда же все это началось? – подумала Элинор. – В тот день, когда пришло это ужасное анонимное письмо! Это было началом всего…»