Печать на устах. Рыцарь

Часть 2. Главы 1 и 2

Часть 2.

Глава 1.

Небольшая процессия неспешно двигалась через лес вдоль берега речной старицы. Два всадника сопровождали четырех женщин – пожилую даму и трех молодых девушек. Путешествуя налегке – кое-какие дорожные припасы были навьючены на одну из лошадей – они спокойно шли по обочине дороги, любуясь красотами природы.

Весенний лес был прекрасен. На деревьях лопались почки, открывая молодые листики. Ольха, берёза, осина, тополь красовались в сережках. Звонко и задорно распевали птицы.

Девушки никуда особенно не торопились, радуясь теплому дню, яркому солнцу, прозрачному свежему воздуху и чувству свободы. Они то и дело сходили с тропы, чтобы сорвать вылезший под кустами первоцвет и задорно перекликались друг с другом:

- Леди Исмираль! Скорее сюда! Вы только посмотрите, какие чудные подснежники!

Девушка спешила на зов своих подруг, и осторожно опускалась на колени перед маленькими невзрачными цветочками, касаясь их кончиками пальцев.

- Ах, какая красота!

- Девы, - их старшая спутница не спешила углубляться в лес, - девы, вернитесь! Если мы будем срывать все цветы, которые встретим, то уже через несколько лет в этом лесу не останется ни одного цветочка! Помните, что у Покровительницы Гал* на счету каждая травинка! Она разгневается на нас, если мы будем бездумно уничтожать природу, и может послать неурожай и прочие беды! Не рвите цветы!

(*Гал или Гало – одна из девяти Покровителей. В ее ведении находятся все растения, от крошечной ряски и лишайника до самых высоких дубов.)

- Но мы только любуемся, дама Эстирель, - улыбнулась Исмираль и кончиками пальцем погладила подснежник. – Они такие милые!

- Любуйтесь, но не рвите! Леди Исмираль, если вам так угодно украсить цветами свою комнату, только отдайте приказ садовникам. Они специально выращивают в парниках и на грядках самые разнообразные цветы. Среди них есть и первоцветы, столь милые вашему сердцу!

- Неужели вообще нельзя сорвать ни цветочка? – девушка встала с травы.

- Можно, но мы приближаемся к священной роще! – дама указала вдаль. За кустами среди более темных кленов и вязов виднелись стройные бело-пестрые стволы. Лесная тропа в том месте сворачивала прочь от старицы, огибая островок березового леса.

Девушки, последний раз бросив взгляд на подснежники, взявшись за руки, бегом вернулись на тропу и какое-то время шли чинно, лишь изредка перемигиваясь друг с дружкой.

Такое путешествие они совершали несколько раз в год – леди Исмираль не сиделось в замке своих родителей, под присмотром матери и старшего брата. И она довольно часто отправлялась погостить в один из небольших домиков, расположенных в глубине леса или на берегах речных стариц. Обычно леди Исмираль отправлялась в путешествие налегке – взяв с собой двух-трёх подруг, одну из придворных дам и пажей, чтобы было, кому накрыть стол на привале. В этот раз, кроме пажа, девушек сопровождал и молодой рыцарь, сын дамы Эстирель. К седлу его скакуна были приторочены вещи.

От тропы в сторону священной рощи отходила тонкая стёжка. За деревьями, среди тонких стволов берёз, виднелся массивный силуэт тёмного камня странной формы. Если присмотреться, он сильно напоминал стоявшего на задних лапах медведя – голова, плечи, передние лапы, опущенные вдоль туловища. У его подножия, там, где он врос в землю, раскинулся ковер вечнозеленых растений – ярко выделялись темные листья и ослепительно жёлтые головки распускающихся калужниц.

- Вы ничего не забыли? – строго спросила дама Эстирель.

Исмираль пробормотала слова извинения и поспешила взять у пажа нечто, завернутое в тряпицу. Оставив подруг в отдалении, она тихо прошла по стёжке до подножия камня, немного постояла, глядя на морду «чудовища», потом опустилась на колени и, развернув тряпицу, положила в траву кусок хлеба. Постояла немного, беззвучно шевеля губами, осторожно погладила шершавый бок камня, после чего тихо вернулась к остальным.

Никто точно не знал, откуда пошёл этот обычай, что он означает. Но все помнили, что, если случится проехать или пройти мимо священной рощи, надо обязательно оставить у подножия стоящего в её сердце камня какое-нибудь подношение и загадать желание. И если духи леса будут милостивы, оно обязательно исполнится.

Девушки двинулись дальше. Исмираль затормошили подруги:

- Ну, что? Что ты загадала? Про жениха, да?

- Девы, девы, - дама Эстирель остановила любопытных. – Не надо спрашивать ничего! Если открыть тайну, желание не исполнится!

- Нет, я не думала про жениха, - ответила Исмираль таким тоном, что у подруг сразу отпало желание расспрашивать ее о чем-либо.

Дальше путь продолжили в молчании.

Тропа опять сделала поворот, возвращаясь к речной старице, и на этой тропе девушки внезапно оказались не одни. Поджидавший за деревьями на обочине всадник тронул коня, выезжая и останавливаясь поперек дороги.

Судя по одежде и оружию, а также по породистому скакуну под седлом, это был знатный лорд, но полумаска до поры скрывала его лицо.

- Добрый день, леди Исмираль, - промолвил незнакомец. – Вы заставили себя ждать!

Девушки, сбившись в стайку, испуганно оглянулись – позади них на тропу выехали еще два всадника. Четвертый и пятый показались справа и слева от тропы, шестой и седьмой появились из-за спины рыцаря в маске. Сопровождавший девушек воин потянул из ножен меч.

- Что происходит? Вы кто? – спросила Исмираль.

- На этот вопрос я отвечу только в моём замке, - незнакомец улыбнулся. – Извольте следовать за мной!

- Никуда мы с вами не пойдем! – девушки попятились, толкаясь и прячась друг за дружку.

- А я и не собираюсь никого уговаривать! Взять!

Все шесть его спутников только и ждали команды.

Завизжав, девушки бросились врассыпную, но двоих сразу подхватили всадники, хватая и бросая поперёк седла. Охранник попытался атаковать, но, пока он сцепился с одним рыцарем, другой зашел сзади и оглушил его ударом по шлему. Воин, роняя меч, рухнул с седла. Забыв про своих подопечных, дама Эстирель с криком бросилась к нему, но еще один всадник заступил ей дорогу.

Паж, не растерявшись, пришпорил коня, бросаясь прочь. За ним в погоню устремились сразу двое. Стрела из лука попала скакуну в круп. Он поддал на бегу задом, и не ожидавший этого мальчишка кубарем вылетел из седла. Упав на траву, он не сразу смог подняться, а когда вскочил на ноги, бежать было поздно. Чтобы не сопротивлялся, ему связали руки за спиной, другой конец веревки прикрепили к луке седла и в таком виде доставили обратно на дорогу, бросив раненого скакуна в лесу.

Сама Исмираль, когда её подруги кинулись бежать, заметалась, не зная, куда деваться. Мысль о священной роще, через которую они только что прошли, пронзила её, как молния. И девушка со всех ног помчалась обратно.

Ей немного помогло то, что на пути оказались те два всадника, что оглушили ее защитника. Пока они были заняты, беглянка прошмыгнула мимо и помчалась к островку березового леса.

- Догнать!

Крик придал ей сил. Подобрав подол, Исмираль стрелой понеслась по тропе, забыв о достоинстве, грации, манерах – обо всём, что всегда должна помнить любая леди. Сломя голову, она пролетела по тонкой стежке, чудом нигде не споткнувшись, и упала на колени перед каменным «медведем», обнимая его руками и прижимаясь всем телом.

- Спаси меня! Защити!

Она не знала имени того духа, которому поклонялись в этой роще, но почему-то была уверена, что он не откажет. Только надо принести дар…Но что ему дать?

Над ее головой загрохотали копыта. Исмираль зажмурилась до зеленых пятен под веками. Защити! Помоги! Он не посмеет подойти! Он не сможет! Не…

Одним прыжком спешившись, похититель схватил девушку за локти, силой отрывая от камня, ловко запеленал в свой плащ, как куклу, и, легко приподняв, бросил поперек седла, даже не оглянувшись на каменного обитателя священной рощи. Девушка, пораженная этим последним обстоятельством – еще никто и никогда на ее памяти не выказывал столько непочтительного отношения к духу рощи! – даже не пыталась сопротивляться.

Каменное изваяние молча смотрело им вслед. Потом, когда топот копыт и крики девушек стихли вдали, из-под него выползла змея-медянка и не спеша устремилась в противоположную сторону.

На ночлег артисты остановились на берегу лесной речки, выбрав уютную просторную полянку, где нашлось достаточно места и для того, чтобы пустить пастись лошадей, и для фургона, и для костра. Выпрягли усталых коней, задали им ячменя. Пока мужчины обустраивали лагерь, женщины доставали провизию. Несколько дней, проведенные в поместье-столице, существенно обогатили труппу, а остановка на ферме светлых альфаров ещё больше пополнила запасы – у них теперь был солидный запас муки, круп, всяких приправ, масло, немного меда, пара кругов отличного сыра, немного фруктов для детей и, кроме солонины, пара кур.

Крунху, как самый сильный, вооружился маленьким топориком и отправился за дровами, но в основном актеры собирали хворост. Ибо все оружие их составлял тот самый топор, боевые ножи у менестреля и главы труппы и несколько метательных стилетов, принадлежавших лично Янсору. Сейчас, вооружившись короткой прямой палкой, тот прикрутил один из них к ее концу и, закатав штанины, зашел в воду в надежде подбить самодельной острогой пару рыбин.

Все хлопотали, не сидя без дела. Кто перебирал и аккуратно складывал плохо закрепленные пожитки, кто делал из старых одеял и веток навесы и готовил спальные места, кто осматривал копыта лошадей и упряжь. Ниэль и Ханирель вместе готовили вечернюю похлебку. Таша устроилась на одеяле поближе к огню и кормила грудью сына. Соэль присматривала за ее дочкой – засидевшись в фургоне, малышка весело бегала вокруг лагеря, и нужен был глаз да глаз за маленькой непоседой. Особенно маленькой Нюше нравилось играть в прятки в кустах. Постепенно добровольная нянька увлеклась игрой, и на опушке раздавался двухголосый смех.

- Не уходите далеко в лес! – окликнула их Ниэль. – Тут могут быть волки!

- Нет тут волков! – вернувшийся от речки Янсор бросил на траву всего одну рыбку. – Место тихое.

- Откуда знаешь?

Вместо ответа бывший браконьер ткнул пальцем вверх, заставив всех посмотреть туда же.

Над ними почти смыкались ветки ясеней и буков с недавно раскрывшимися почками. Молодые листики только-только лезли на свет и казались яркими даже сейчас, в вечернем сумраке. Кроны деревьев еще не были густыми, и на одном суке отчетливо виднелся шар из туго переплетенных веточек с мелкими листочками.

- Омела, - сообразил Даррен.

- Ага. Тут дриады живут поблизости! Они нас защитят.

Дриады, лесавки и прочая мелкая нежить в изобилии водилась в лесах Сапфирового Острова. Поговаривали, что Белый Лес*, любимое детище Покровительницы Гал, бывает тут чаще других. Только на этом Острове было больше священных рощ, чем на всем остальном Радужном Архипелаге.

(*Белый Лес – живой лес, не имеющий постоянного места произрастания. Умеет по собственной воле менять вокруг себя время и пространство, вследствие чего часто путешествует по миру, то появляясь, то исчезая. Составляющие его деревья обладают коллективным разумом.)

Таша вздрогнула и прижала к себе ребенка:

- А они на нас не нападут?

- Нет. Мы – мирные путники, никого не обижаем, - ответил мастер Неар. – Если не будем портить природу, с нами ничего не случится. Да и не проснулись еще, наверное, дриады – омела ведь пока не расцвела.

- Говорят, она лечебная? – Ниэль посмотрела на Даррена, сидевшего рядом с женой и осматривавшего сбрую.

- Да, я слышал что-то в этом роде, - кивнул фокусник. - Из нее приготавливают зелья… но лучше уж спросить о них у какого-нибудь травника… Или у тех же дриад! Но я в этом ничего не понимаю!

Фокусник откровенно смущался – после того, что случилось накануне, на альфара-полукровку посматривали с откровенным восхищением, смешанным с плохо скрываемым изумлением. До этого все видели в нем только иллюзиониста, мастера по спецэффектам, а оказывается, рядом с ними почти настоящий маг! Но доказательство того, что парень не так прост, полулежало с другой стороны костра на подостланном одеяле, укутанное в старую лошадиную попону.

Вынутый накануне из петли незнакомый юноша-эльф, которого уже многие почитали за мертвого, все-таки пришел в себя. Правда, он оставался ко всему безучастен, смотрел по сторонам мутными глазами грудного младенца и молчал – лишь иногда постанывал или надрывно, с хрипами, кашлял. Ханирель сейчас варила в маленьком котелке отвар из набранных по пути трав, но весна только-только вступила в свои права, и многие целебные растения просто-напросто еще не вылезли из земли. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Омела бы здорово помогла…

- Попробую сорвать, - Тайн вопросительно посмотрел на старую женщину и фокусника, угадав их мысли.

- Не стоит этого делать, - возразил мастер Неар. – Без разрешения дриады…

Юноша упрямо насупился, но менестреля поддержали остальные, и ему пришлось замолчать до поры.

Незнакомый эльф, чьего имени пока никто не знал, лежал на своем месте, не пытаясь встать. С тех пор, как пришел в себя, он дважды обмочился, и Таша ворчала, что лично ей и одного младенца более чем достаточно. Ханирель и Ниэль в четыре руки сами переодевали его в запасные трико. Никто не знал, что с ним делать – взрослый мужчина был беспомощнее младенца. Полугодовалый сынок Таши уже хотя бы держал головку, непрестанно гулил, хватал игрушки и пытался ползать, если его положить на животик, смешно оттопыривая попку. А этот…

Доварив настой, Ханирель нацедила немного в кружку и присела рядом со спасенным, принимаясь поить его из ложечки. У юноши было повреждено горло, глотал он с трудом, маленькими порциями, морщась и постанывая от боли, да и то часто давился, и тогда добровольная кормилица осторожно массировала ему шею с синими пятнами оставшихся от веревки кровоподтеков. Вернее, пыталась это сделать – при первой же попытке дотронуться до горла, эльф шарахнулся от нее, издав странный сдавленный звук. Впрочем, это было хоть какое-то проявление эмоций, и все сочли такое поведение добрым знаком.

- Мы не можем таскать его с собой, - себе под нос ворчал Тиар. – На кой он нам сдался?

- Ты точно также был против, когда мы нашли Ташу, - напомнила ему мать. – А если вспомнить, как ты сам появился на свет…

Тиар прикусил губу, но сдаваться не собирался.

- Я – будущий герой, спаситель мира, чье появление на свет знаменует начало великих событий, - произнес он. – Мое происхождение и моя судьба – лучшее тому доказательство!

- Герой, - мягко усмехнулась Ниэль, потрепав бронзово-алые волосы юноши. Ее приемный сын слишком часто играл в пьесах принцев, великих воинов и спасителей прекрасных дев, чтобы даже сейчас забыть об этом. Когда-то давно она сама играла этих дев, только тогда в роли спасителя выступал молодой еще Боар…

- Ужин готов!

Актеры оживились, подсаживаясь поближе с деревянными мисками. В густой похлебке из муки и овощей плавали кусочки разварившейся курятины, и первые порции, пожирнее и понаваристее, достались Таше, Соэль и Раэне. Потом свою долю получили Даррен, Тайн и Тиар. Взрослые ели последними, сняв наполовину опустевший котелок с огня и по очереди черпая оттуда ложками. Единственную пойманную Янсором рыбку запекли на углях и отдали опять-таки Таше и ее детям.

Силачу Крунху тоже налили полную порцию, такую же, как у всех, но все знали, что, если в котелке что-то останется, то остатки пойдут ему до последней крошки и капли. Крунху ел больше всех, но никто не смел его упрекнуть в непомерном аппетите – на представлениях он кидал камни, рвал цепи, гнул подковы, наматывал на палец гвозди, носил на плечах лошадей и удерживал за хвост рвущихся бычков. А вытащить из осенней грязи застрявшую повозку? А чуть ли не в одиночку устанавливать помосты для выступлений? Когда силач примкнул к труппе актеров, все вздохнули свободнее.

Закончив поить больного эльфа, Ханирель подсела к котелку, и Ниэль подала ей чистую ложку. Старая женщина прикусила хлеб от прихваченного из поместья-столицы каравая.

- Наверное, стоит и ему немного нацедить, - подумала она вслух. – На одном моем отваре он долго не протянет, а бульон, - она съела ложку, - наваристый получился.

Ниэль тут же сходила, принесла еще одну маленькую мисочку и осторожно, по краю, налила в нее немного мучной похлебки.

- Странно он дышит, - прислушался мастер Неар.

- Угу, - Крунху быстро расправился со своей порцией и подсел к остальным в ожидании, когда можно будет с чистой совестью доесть остатки. – Точно дырявые кузнечные мехи.

- У него горло больное, - сказал менестрель. – Если бы он был певцом, я бы не надеялся услышать когда-нибудь его песни.

Сам Крунху родился в человеческой деревне недалеко от Плоскогорья. Местные жители знали, что лесная и горная нечисть часто ворует детей, подменяя их своими уродцами. И когда на свет появился странный темнокожий очень крупный мальчик с раскосыми глазами и заостренными ушками, все сразу поняли – без нечисти дело не обошлось.

До семи лет Крунху жил, не слишком тяготясь своей странной внешностью – мать даже любила его по-своему. Но потом все переменилось – у него появилась маленькая сестренка, совсем нормальная, вполне себе человек, и мать открыто начала называть его подменышем, уродом и помехой. Как прежде она его ласкала и баловала, так теперь стала шпынять и наказывать за все подряд. Объяснялось это просто – вся семья была уверена, что Крунху проживет всего лишь семь лет, а потом умрет, как умирали все подменыши, которых в деревне было предостаточно. Крунху оказался чуть ли не единственным, кто благополучно миновал опасный рубеж и болеть, хиреть и умирать не собирался. Вот разочарование матери и выливалось в злость. Масла в огонь подливало рождение вслед за девочкой и второго мальчика, тоже нормального. Правда, у всех троих были одинаковые зеленые глаза и широкие, словно приплюснутые, носы, но то, что вызывало отвращение у подменыша, казалось вполне нормальным у его «законных» родственников.

Мальчишки из деревни и раньше недолюбливали «троллячьего ублюдка», а сейчас и подавно ополчились всем миром. И еще неизвестно, не прибили ли его как-нибудь, если бы не кузнец, который что-то такое разглядел в подкидыше и не забрал его к себе. В четырнадцать лет Крунху уже стал первым молотобойцем, кузнец стал доверять ему кое-какую свою работу, и подростка перестали презирать, но начали бояться. И поэтому, когда еще несколько лет спустя в окрестностях деревни появились эльфы, Крунху просто-напросто выставили за ворота. «Иди к своим сородичам! – сказали ему. – И назад не возвращайся!» Ни мать, ни кузнец даже не вступились за него, зато среди бродячих артистов на его внешность никто не смотрел с презрением. Наоборот, Крунху объяснили, что в числе его предков наверняка были горные тролли. Человеческие женщины могут рожать от этих великанов вполне нормальных детей, но если двое таких полукровок создают семью, то каждый четвертый ребенок такой пары обязательно родится с троллиной внешностью.

Поскольку Ханирель еще не поела, Ниэль сама отнесла мисочку для найденыша. Что-то в ее лице и улыбке, ее голосе и жестах, когда она уговаривала его поесть, очевидно, было близко юноше, потому что на глазах его внезапно показались слезы, и он безропотно стал глотать густой бульон, хотя было заметно, что каждый глоток причиняет ему боль.

Когда с едой было покончено, мастер Боар принес и развязал бурдюк с вином. Артистам чаще приходилось довольствоваться простой родниковой водой или отваром из трав, собранных на обочине дороги. Даже эль они пили лишь в том случае, если выпадала удача выступать на празднике в какой-либо деревне, поэтому изысканный напиток смаковали маленькими глотками. Маленькая дочка Таши вместо вина получила одну половину яблока, а вторую ее мать изжевала в кашицу для пока еще беззубого сына.

Сделав пару глотков, Раэна отказалась от третьей порции и потянулась за арфой, задумчиво перебирая струны.

- Споешь? – спросил ученицу мастер Неар.

Девушка на миг замерла, прислушиваясь к чему-то в душе, потом кивнула и завела нежную печальную мелодию:

Я тебе принесу воды

Из ручья на склоне холма

И опять буду ждать, чтоб ты

Хоть на миг очнулся от сна.

Слишком долго ты спишь, мой брат!

Слишком долго ты спишь, мой бог!

Это меньшая из утрат –

Ждать и слушать твой каждый вздох.

Я найду ключевой воды,

Я плоды отыщу в лесу.

Тяжесть этой большой беды

Я одна на плечах несу.

Не разбудит тебя слеза,

Не услышишь ни крик, ни стон.

А над миром встает гроза –

Скоро пламя охватит дом.

Скоро дом опалит огонь

И отрежет назад пути.

И сгорю я рядом с тобой

Потому, что мне не уйти…

- Слишком печально, - Тиар сделал очередной глоток вина и передал мех брату. – Не под настроение!

- Зато под ситуацию, - Раэна кивнула на спасенного юношу, который так и лежал на своем месте. То ли от тепла, то ли от сытости, то ли от обилия впечатлений и усталости, но он успел задремать под тихую песню и сейчас напоминал ее главного героя.

- Да уж, - проворчал Тиар, - ситуация.

- Оставлять его на произвол судьбы мы не будем, - решительно сказал мастер Боар. – Сделать это – все равно, что выкинуть новорожденного ребенка, - он покосился на Ташу, которая под этим взглядом судорожно прижала сына к груди. – Рано или поздно он очнется и тогда…

- А если не очнется? – не сдавался Тиар. – Вы всмотритесь в его лицо! Тьма уже наложила свой отпечаток на его черты! Он не жилец на этом свете и рано или поздно наступит час…

- Вот когда этот час наступит, тогда и будем думать! – оборвал приемного сына актер. – А сейчас, Раэна, девочка, спела бы ты в самом деле что-нибудь повеселее?

- «Танец в ночи», - робко подала голос Соэль. Девушка сидела между матерью и Тайном, обхватив колени руками.

- Лучше это спою я, - мастер Неар потянулся к лютне. – Арфа вряд ли вытянет.

Сильные пальцы менестреля ударили по струнам, рождая легкую быструю мелодию.

Яркое пламя над степью несётся,

Словно рождается новое солнце.

В алом огне сгорают бесследно

Все одиночество, горе и беды!

Девушки недолго смогли усидеть на месте. Вскочив, Раэна и Соэль закружились в танце, подхватывая припев:

Танцуй в ночи!

Танцуй, пока горит костер!

Пока есть в небе звезда,

Чей свет так манит тебя!

Танцуй в ночи!

Открой своей душе простор!

Ты больше не одинок –

Смотри, в ночи костры горят!

На втором куплете к ним присоединилась и отбросившая робость Таша, уложившая сына на одеяло, и три тени закружились возле костра под бренчание лютни. Актеры потеснились, давая плясуньям место. Не двинулся с места лишь менестрель, да спящий по другую сторону спасенный юноша.

Но был еще кое-кто, чьи глаза удивленно распахнулись при звуках песни. Маленькая сонная дриада, разбуженная в своем дупле, тихонько выползла наружу и вытаращилась на огонь.

Пламя стремится в дальние дали.

С ним улетают наши печали.

Горе и боль, болезни и беды -

Вот они были, а вот уже нет их!

Танцуй в ночи!

Танцуй, пока горит костёр!

Пока есть в небе звезда,

Чей свет так манит тебя!

Танцуй в ночи!

Открой своей душе простор!

Ты больше не одинок –

Смотри, в ночи костры горят!

Крунху изловчился, подбросив в костер целую охапку хвороста, и пламя весело взвилось ввысь, танцуя вместе с девушками. Склонив голову набок, дриада зачарованно слушала песню.

Костер уже давно прогорел, лишь сбоку на углях робкий язычок пламени догрызал остатки головешки. Актеры спали – мужчины на земле, завернувшись в одеяла и плащи. Женщины забрались в фургон и улеглись там, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Тайн тихо приподнялся на локте, огляделся по сторонам. Судя по звездам, уже миновала полночь. Юноша изо всех сил старался не уснуть, дожидаясь, пока задремлют остальные. Мастер Неар дольше всех сидел у догоравшего огня, пытаясь подобрать какую-то новую мелодию, но сон сморил и его.

Тогда Тайн на четвереньках выбрался из-под одеяла и ползком направился к стволу ближайшего дерева. Добравшись до него, он ловко полез наверх, цепляясь пальцами рук и ног. Привычный к исполнению акробатических номеров и, в отличие от многих своих сородичей, не боявшийся высоты, он легко добрался до развилки, обхватил ветки всеми четырьмя конечностями и тихо пополз к пучку омелы.

Дриада, разбуженная музыкой и танцами, все еще лежала в своем дупле, когда услышала тихий шорох. Кто-то полз к её дому, кто-то чужой нарушил покой дерева. Но она только-только проснулась, была слишком слаба и не могла помешать незваному гостю. Высунув мордочку из трещины, она только наблюдала, покачивая лохматой головкой и исподтишка грозя кулачком, как, добравшись до цели, юноша одной рукой, помогая себе зубами, пытается оторвать цепко державшееся растение. Омела крепко вросла в старый раскидистый ясень, долго не хотела отрываться, но, в конце концов, половина куста осталась в руках юноши, и он, пятясь и щупая опору босыми ногами, стал спускаться вниз. Один раз нога его словно провалилась куда-то. Был миг страха падения, но обошлось…

А вот дриада до самого рассвета тряслась от страха в своем дупле, куда внезапно попала чужая нога, едва не раздавив его обитательницу, и лелеяла планы мести.

Наутро Тайн смущенно, но вместе с тем гордо предложил старой Ханирель кусок отломанного куста омелы, и та сделала больному примочки на синюшные пятна, изуродовавшие его горло.

- Надеюсь, это снимет отеки, - подумала она вслух, - и тогда он сможет нормально глотать.

За ночь неизвестный юноша немного пришел в себя. Во всяком случае, когда женщина склонилась над ним и улыбнулась приветливо, он попытался ответить ей улыбкой, неуверенной и слабой, как у младенца. Но взгляд его оставался таким же безмятежно-глубокомысленным. И он по-прежнему не издавал ни звука.

Наскоро перекусив лепешками и запив их травяным чаем, артисты запрягли лошадей и тронулись в путь. И никто не видел маленькую мордочку дриады, которая внимательно следила за ними из дупла своего ясеня.

Когда же повозка скрылась за деревьями, она выбралась наружу, подбежала к тому месту, где на земле и траве остались отпечатки колес и начала странный танец – прыгая на месте, взмахивая руками, она словно ловила что-то невидимое в воздухе и, поймав, сплетала это что-то в воображаемую ленту. Потом раскрутила ее, бросила, словно аркан и, натянув, крепко-накрепко привязала эту невидимую «веревку» к корням дерева.

Завершив работу, дриада не забралась в свое дупло, а со всех своих тонких ножек помчалась куда-то в чащу леса.

Долгое время ничего подозрительно путешественники не замечали. Но ближе к полудню, когда наезженная на вид дорога сузилась и превратилась в две простые заросшие травой колеи, артисты заволновались.

- Куда это мы заехали? – вопрошал Тиар, шагавший подле лошадей. – И где дорога?

- Под ногами, - ответил ему идущий с другой стороны Тайн. – Не видишь разве?

- Разве это дорога? Давно заброшенная тропа! В каком столетии по ней проезжали в последний раз?

- Сегодня, - ответил мастер Неар. – Именно сегодня по ней едем мы. Значит, этот раз – и есть последний.

- Тогда предпоследний! – не сдавался юноша, тряхнув бронзовыми волосами.

- Откуда я знаю? Я менестрель, а не пророчица!

- Эй, вы там! – крикнул им мастер Боар. – Не устали? Может, устроить маленький привал?

Он вместе с Дарреном и Крунху подталкивали фургон с боков и сзади, поскольку колеса цеплялись в колеях за все подряд. Дорога и впрямь ожидала желать лучшего, а за последние пол-лиги и вовсе от неё осталось одно название. Разве можно назвать дорогой две глубокие оплывшие колеи, наполовину заросшие травой, на дне которых хлюпала весенняя грязь?

- Нет, - хором ответили ему сыновья. – Сначала надо выбраться на открытое пространство.

Однако через каких-то четверть часа даже эти две колеи пропали совсем. Кругом, куда ни глянь, был обычный весенний лес, где явно не ступала нога разумного существа. Пришлось пробираться вовсе по бездорожью. Лошади спотыкались чуть ли не на каждом шагу. Фургон отчаянно мотало из стороны в сторону, и всем актерам приходилось налегать на борта, чтобы удержать его от падения и помочь лошадям. Чтобы облегчить его, женщины взяли на руки кое-что из вещей. Внутри оставались лишь дети Таши – сама альфара шла у заднего борта, не спуская с малышей глаз, – и больной юноша, который никак не реагировал на происходящее.

Тем более что и лошади стали вести себя странно. Они двигались все медленнее и неохотнее, клонили головы к земле и тяжело дышали, словно тащили огромную тяжесть не пару часов, а несколько дней. Запнувшись о камень, одна из них внезапно споткнулась и еле устояла на ногах.

- Ну, нет! – Янсор, чья очередь была сегодня править лошадьми, решительно бросил вожжи. – Так дело не пойдет! Погодите меня здесь!

Вооружившись двумя ножами из своего многочисленного метательного арсенала, бывший браконьер передал поводья матушке Ханирель и легким шагом устремился в чащу.

- Привал! – объявил мастер Боар.

Таша тут же полезла в фургон, где устроилась рядом с детьми. Артисты последовали ее примеру, рассаживаясь, кто куда, чтобы дать отдых уставшим ногам – шагать по ровной дороге совсем не то, что пробираться по нехоженому лесу. Тем более что на всех навалилась страшная усталость. До полудня еще оставалось немного времени, но актеры чувствовали себя такими же утомленными, как и лошади. Соэль и старая Ханирель, например, сразу легли спать. Остальные терли слипающиеся глаза, борясь со внезапно накатившей сонливостью. А тут еще и неожиданная для весны летняя духота, когда глаза закрываются сами собой…

Приподнявшись на локте, глава труппы посмотрел вслед Янсору. Бывший браконьер тенью крался за деревьями.

- Возвращайся скорее! – крикнул мастер Боар и широко зевнул.

Легкая, как тень и стремительная, как солнечный блик, дриада скользила по лесу, и тот отзывался ей тысячами голосов. Шелестела листва – у каждого дерева свой голос, и даже ясень, выросший в чаще леса, поет не так, как его собрат, раскинувший ветви у солнечной опушки, - лепетал что-то ручей, вздыхала земля, пели птицы, осторожно вздрагивала прошлогодняя листва, звенели колокольчиками первоцветы.

В самом сердце Древеня дриада сбавила бег-полет и остановилась перед раскидистым дубом. Он был таким старым, что, наверное, сам не помнил, сколько лет прошумело над его кроной. Добрая половина сучьев его уже успела облысеть от древности – лишенные не только листвы, но и коры, они, словно обглоданные кости, торчали ввысь. Но рядом тянулись к солнцу живые ветки. Почки на старом дубе, однако, уже набухли и даже проклюнулись – этот старик всегда самым первым среди своих собратьев одевался листвой и последним сбрасывал свой зеленый наряд. Между его корней в небольшой ямке уже проснулся родничок, и тонкая струйка воды переливалась через природное углубление и стекала в ручей. Вдоль его берегов уже распускались белые крошечные звездочки. В складках его корявого ствола и трещинах коры жили дриады.

Большая поляна у подножия дуба была покрыта вечнозеленой травой, курчавой и густой, как ворсистый ковер. Тот и там сквозь него пробивались острые стебельки – на каждом уже начал распускаться бутон. В центре же торчал пучок свежих листьев, но побега с бутоном у него не было.

Вокруг на пушистом зеленом ковре расположились дриады. Они не сводили глаз с пучка листьев, напряженно ожидая перемен, но ничего не происходило.

Подбегая, дриада засвистала тоненьким пронзительным голоском. Этот звук не походил ни на одну птичью песню, но сидевшие возле цветка лесавки встрепенулись, оборачиваясь ей навстречу.

Дриада остановилась перед старым деревом и тихо засвистала. Голосок ее слился с посвистом птиц, гнездящихся в кустах у ручья, но пару минут спустя послышался ответный свист, а потом в трещинах дубовой коры показались обитатели старого дерева.

- Ты что? Что случилось? – послышались голоса.

- Я нашла! – весело воскликнула дриада. – Нашла тех, кто сможет помочь!

- Ты уверена? – три дриады постарше выпорхнули из дупел и опустились на траву. Все три казались сестрами-близнецами – одинаковые заострённые мордочки, одинаковые зеленоватые взлохмаченные волосы, одинаковые наряды из травы и листьев. Отличались только ожерелья – в одно были вплетены желуди, в другое – крылатки клёна, а в третье шишечки ольхи.

- Да! Они ночевали под моим деревом, пели песни, танцевали, а потом украли у меня омелу!

Это последнее сообщение вызвало бурю эмоций. Дриады защебетали хором, перекрикивая друг дружку. Птицы ревниво откликнулись, усиливая голоса, и некоторое время вокруг слышались только свист, щебет и пронзительные крики. От шума пробудились маленькие лесавки и зашныряли в траве, как двуногие ежики, путаясь у дриад под ногами. Прилетело даже эхо и заметалось среди веток, увеличивая суматоху и шум на свой лад. Испуг и возмущение слышались в голосах обитателей леса.

Наконец, те и другие успокоились. Птицы расселись на ветвях, лесавки присели на траву, задрав мордочки.

- Они украли омелу! – воскликнула одна из старших дриад. – За это их надо немедленно наказать, Ясенька!

- Я это уже сделала, - весело откликнулась та и захлопала в ладоши, прыгая на одной ножке. – Я завязала узлом их дороги, и не развяжу до тех пор, пока они не согласятся нам помочь и разбудить сердцецвет! – дриада посмотрела на пучок зеленых листьев. - Они до-олго будут ходить кругами! А когда надоест, я приведу их сюда!

Янсор вернулся через полтора часа, слегка запыхавшийся, и ещё издалека почувствовал неладное.

Он в свое время достаточно много прожил в лесу, спал под кустами и в дуплах деревьев, уходя от двуногих и четвероногих хищников, научился мастерски путать следы и бегать не только по земле, но и по веткам деревьев. Любой лес был ему родным домом, где точно знаешь, где что стоит или лежит, и где даже ночью и спросонья легко отыщешь дверь и окна. Он прекрасно помнил свою дорогу и был уверен, что сможет вернуться назад по своим следам, но не тут-то было. Метатель ножей шел и шел. Цепочка его следов тянулась и тянулась, время от времени виднелись его метки – особые надрезы на коре некоторых деревьев – но конца пути всё не было.

А потом земля ушла из-под ног, и Янсор еле успел затормозить, едва не свалившись в овраг.

Вот тут-то он и понял, что дело неладно. Ибо раньше этого оврага не было.

- Вот гоблинский лес! – шёпотом выругался он. – А, чтоб тебя через пень и колоду!

За спиной послышался шорох и тихое хихиканье. Янсор сжал кулаки, борясь с желанием обернуться. Но он точно знал, что этого делать нельзя. Оглянешься – подпадешь под чары…

- А чтоб твою-то мать…! – выругался он, нарочно вспоминая самые страшные ругательства, подслушанные в мире людей. – Ступай в…

Противный визг, похожий на скрежет, резанул уши. Бывший браконьер выругался в третий раз – теперь уже с досады, затыкая уши пальцами и пытаясь стряхнуть с ног обувь. Быстро разувшись, он переобул башмаки – левый на правую, а правый на левую ногу. После чего содрал с плеч куртку, выворачивая наизнанку.

- Что, съел? – развернувшись, Янсор показал лесу оттопыренный палец. – Вот тебе! Вот!

Резкий порыв холодного, совсем зимнего, колючего ветра толкнул его в грудь. Бывший браконьер устоял на ногах, развернулся на пятках и ничуть не удивился тому, что овраг куда-то исчез.

Продолжая ругаться сквозь зубы, он зашагал через лес, размахивая зажатыми в кулаках кинжалами, словно распарывая невидимые занавеси. Время от времени слышался тихий треск, как если бы лезвия в самом деле разрезали тонкую ткань. Лес больше не шутил с ним злых шуток, и шагов через пятьсот бывший браконьер действительно вышел к поджидавшему его фургону.

И сразу понял, что дело неладно, ибо все его товарищи спали крепким сном.

Артисты лежали на траве вповалку. Понурили головы упряжные лошади. На первый взгляд, всё было нормально. Но внезапно какая-то мышка взобралась прямо на грудь распростертой на траве Раэны, перебежала на шею, пощекотав хвостом подбородок – и девушка никак на это не отреагировала.

- Вставайте! – Янсор бросился к своим товарищам, стал тормошить, пинать, звать. Никто не отзывался. Более того – кожа их была холодной и почему-то твердой. Только легкое дыхание говорило о том, что они живы. Но – пока. Пройдёт несколько часов или минут – и зачарованный сон может стать вечным.

За спиной опять раздалось знакомое злорадное хихиканье – лес готовился торжествовать победу. Не зная, что придумать и как нарушить чары, Янсор схватил мастера Боара за руку и полоснул кинжалом по запястью.

Кровь разрушила магию. Глава труппы открыл глаза и резко сел:

- А? Что? Где?

- Все вставайте! – бывший браконьер кинулся будить других. Раэна, когда он оцарапал ее, залепила ему пощечину. Соэль расплакалась, а Таша накинулась с бранью. Но после всего пережитого эти пылкие проявление чувств только радовали метателя ножей.

- Это чары леса, - объяснил он. – Вы чуть не попались в ловушку. Если бы я остался с вами, нас бы просто некому было спасать!

- Значит, что, - Таша нервно прижала к себе детей, - мы останемся тут навсегда?

- Нет. Тут недалеко есть еще одна дорога, - отчитался Янсор. – Правда, такая же заброшенная, как и первая, но по ней явно недавно проехали до нас. Самое позднее – позавчера.

- Тогда в путь! – мастер Боар первым поднялся на ноги. – Надо выбираться отсюда, пока мы в силах.

Остальные вставали с кряхтением и стонами – почти у всех ныли поясницы и ноги. Матушка Ханирель все еще была вялой, а лошади никак не желали трогаться с места. Это не могло не насторожить путешественников, и за Янсором последовали без лишних разговоров.

На сей раз на козлы посадили Ташу – все равно она так беспокоилась о малышах, что отказалась выбираться из фургона. Янсор и Крунху пошли впереди – один показывал дорогу, а другой топориком расчищал проезд в зарослях. Остальные по-прежнему толкали фургон с боков и сзади. Вспугнутый поведением чужаков лес словно очнулся и зазвенел обычными птичьими голосами. Лишь иногда как-то странно начинали сами собой шевелиться ветви деревьев.

Чем дольше актеры шли, тем больше, как ни странно, отступала усталость, словно они впрямь миновали какое-то опасное место. Все приободрились, даже лошади вскинули головы и зашагали быстрее. Отойдя к деревьям, Тиар сорвал ярко-голубую пролеску и с шутливым поклоном подал Соэль:

- Ты прекрасна, как этот цветок! Юна и нежна, как весна! Чиста, как облака в поднебесье…

- Наивна, как неоперившийся птенчик, - в тон подхватил Тайн.

- Да ну тебя! Я новую пьесу репетирую! Герой встречает героиню в диком лесу. Только этот лес зачарованный, и чтобы выбраться из него, влюбленным предстоит преодолеть множество преград!

- Хорошая идея, - серьезно кивнул мастер Неар. – Вечером я запишу ее. Авось и выйдет что путное.

- Только нам сначала самим надо из этого леса выбраться! – сказал Тайн.

Лес был довольно старый – Древень* или, если судить по торчавшим тут и там корягам, даже Пуща. Толстые стволы старых деревьев, лип, буков, дубов, ясеней и вязов, высоко возносили свои кроны, где-то там в вышине переплетаясь ветвями. Чуть ниже стояли деревья второго яруса – березы, осины, рябины. Между ними тянулся ввысь редкий подрост и кустарнички, но большую часть земли между корнями и стволами покрывал ковер из опавшей листвы и травы. Сквозь прошлогодний войлок просвечивала молодая травка, первоцветы и ростки проклюнувшихся семян. Большая часть их летом, когда листва старых деревьев закроет свет, погибнет в душном зеленом полумраке, но единицы выживут и рано или поздно придут на смену закрывающим небо великанам. Несколько таких упавших в незапамятные времена гигантов уже лежало, утонув в зеленом ковре изо мха, лишайников и травы. От некоторых остались лишь небольшие холмы – Древень сам хоронил своих павших.

(*На Сапфировом Острове так много лесов, что для некоторых придумали свои названия. Зелень – молодой лес, чаще всего посадки или поросль на заброшенных полях. Рослень – он же лет через двадцать. Прямень – лес, где большинство деревьев имеет ровные прямые стволы. Ставень – лес, деревья которого можно использовать для строительства. Древень – старый лес. Пуща – самая густая и запущенная часть Древеня. И так далее.)

Из-за того, что густых кустов тут не встречалось, фургон бодро катился вперед, но то и дело качалась и подпрыгивая, запинаясь колесами о торчащие корни зеленых исполинов, а однажды пришлось навалиться всем, даже женщинам, когда поперек пути оказались останки упавшего много лет назад дерева. Ствол уже рассыпался в труху, густо порос мхом и грибами, но все же оказался помехой для четырех колес. Все вздохнули с облегчением, когда выбрались на дорогу.

Она оказалась неширокой – тропа на две колеи, как та, по которой артисты ехали вчера и сегодня утром. Но, судя по отпечаткам колес и копыт, по ней в самом деле день или два назад проехала какая-то подвода. Даже лошади приободрились и пошли быстрым легким шагом.

Но уже через несколько минут Янсор опять забеспокоился, вертя головой во все стороны и хмурясь.

- Не нравится мне это, - бормотал он себе под нос. – Ох, не нравится!

- Что такого? – мастер Неар поравнялся с метателем ножей. – Лес как лес. Или ты чувствуешь дриад?

- А они тут есть? – прислушался к разговору Тиар.

- Должны быть. Лес-то старый…Но вряд ли опасный!

- Это мне и не нравится! – сказал Янсор. – Смотрите!

Его палец указывал на срез ветки. Именно что срез – она была отсечена чем-то острым. Обрубок с уже привядшими почками валялся рядом.

- Ну и что?

- Это я ее срезал. Вчера!

- Ты уверен?

- Я тогда правил лошадьми. Эта ветка мне мешалась, и я ее срезал.

- Да брось ты, - мастер Неар поднял обрубок. – Это случайность!

Но бывший браконьер стоял на своем. Чем дальше, тем больше он находил признаков того, что их фургон уже проезжал по этим местам. Но дорога была ровной, лошади шли по ней охотно, а куда-то двигаться намного лучше, чем стоять на месте.

Наконец, дорога вывела на берег неширокой лесной речушки. Деревья и кусты тут расступались в стороны, образуя небольшую полянку. Съехав с дороги всего на пару махов, можно было разбить лагерь… следы которого уже виднелись тут. Несколько остывших кучек конского навоза, кострище, примятая трава на месте лежаков довершали картину.

- Ну, - в напряженной тишине промолвил Янсор. – Теперь-то вы мне верите?

- Не совсем, - огорошил его мастер Боар. – Мы просто могли заблудиться в лесу и случайно сделали крюк, когда сошли с прежней дороги. Сейчас мы передохнем, перекусим и тронемся в обратный путь. Строго в обратный путь! По своим следам! По этой, - он указал на колею, - дороге. Туда, откуда приехали. Ведь дорога-то нас как-то сюда привела. Пусть она нас отсюда и выводит!

С этим никто не захотел спорить, и только затаившаяся в своем дупле дриада тихо посмеивалась в кулачок. Не высовываясь, она внимательно слушала, как путешественники перекусывают, поят лошадей и разворачивают фургон, торопясь и надеясь поскорее убраться туда, откуда пришли.

Вот именно – «откуда пришли!» Дриада даже носика не высунула из дупла, чтобы проводить их. Она была уверена, что через несколько часов опять услышит шаги, скрип колес и голоса.

И оказалась права. Уже спускался вечер, и становилось прохладно, когда на поляну у речки выкатился усталый фургон.

- Нет, это невозможно! – простонал Янсор. – Опять!

Громкий стон вырвался у всех. Наклонившись, Ниэль подняла из травы свою собственную перчатку, которую обронила накануне.

- Не понимаю, как такое могло случиться? – искренне недоумевал мастер Боар. – Мы же все время шли по дороге и никуда не сворачивали!

- Это какое-то колдовство, - уверенно промолвил Даррен, озираясь по сторонам. – Как будто кто-то отводит глаза и путает следы! Ну, почти как я когда-то… Знать бы еще, каким это способом сделано и как все исправить…

После того, как он исцелил умирающего эльфа, вдохнув жизнь в практически мертвое тело, в возможностях фокусника никто не сомневался. И сейчас артисты вытаращили глаза в ожидании ответа на мучающие их вопросы.

- Конечно, это колдовство, - мастер Неар, повидавший многое, воспользовался моментом и присел на крутом берегу, вытянув, усталые ноги. – Но лично мне это место нравится.

- Значит, ты уже подпал под его чары, - авторитетно заявил Тиар.

Соэль и Таша переглянулись, и альфара судорожно прижала к себе детей.

- Получается, мы отсюда никогда не выберемся? – в голосе девушки прорезались слезы.

- Выберемся обязательно, - с уверенностью, которую на самом деле не ощущал, заявил Даррен, сделав несколько осторожных шагов по поляне. – Надо лишь узнать, в чем причина…

- Или в ком!

Все так и подпрыгнули – звонкий тоненький голосок раздался над их головами.

- Омела? – Тиар сразу посмотрел на обломанный накануне куст.

- Дриада, - поправил его менестрель, успевший разуться и опустить босые ноги в холодную весеннюю воду.

- Угадал! – зазвенел счастливый смех, и его обладательница возникла среди артистов.

Как она появилась, никто не заметил. Потом, вспоминая, кто-то утверждал, что она, подобно белочке, спустилась по стволу дерева. Кто-то уверял, что она просто спрыгнула с ветки. Кому-то показалось, что вспучилась земля, и дриада вылезла из нее, как корень. А кто-то – что она просто появилась из воздуха с тихим хлопком и сразу стала центром всеобщего внимания.

Про дриад, которых полным-полно в лесах Сапфирового Острова, слышали все, но никто не видел так близко. Невысокого роста, на две ладони ниже даже низкорослой Таши, большеглазая, с высокой грудью, тонюсенькой талией, крутыми бедрами и неестественно тонкими и стройными руками и ногами, дриада была облачена в коротенькую пышную юбочку из листьев и прикрывающую грудь повязку. Густая грива серо-бурых, под цвет ясеневой коры, волос была собрана в пышный хвост. На тонкой высокой шейке, запястьях и щиколотках виднелись ожерелья то ли из жемчужин, то ли из остекленевшей росы.

- Вот вы какие, - прозвенел ее тонкий голосок.

- Вот ты какая, - в тон ей ответил мастер Неар. Вскочив, менестрель подошел ближе, рассматривая странную гостью. – Ты прекрасна!

- Ты тоже ничего, - ответила она и залилась счастливым смехом. Актеры невольно заулыбались – уж больно заразителен был тонкий звонкий голосок.

- Так это ты держишь нас на этой поляне? – поинтересовался мастер Боар. – Но почему? Что такого мы сделали? Кажется, не сломали ни одного лишнего дерева, не сорвали лишнего цветка и не повредили твой ясень… Разве что кое-кто потрепал омелу, - он посмотрел на приемного сына. – Но мы сделали это не шутки ради. У нас – больной, которому нужна помощь, а никто из нас не умеет как следует лечить.

- Где больной? – немедленно заинтересовалась дриада.

Ханирель подошла к фургону и откинула полог, который заменял заднюю стенку. Вдоль бортов были уложены вещи, недалеко от входа в большой плетеной корзине полусидел сынок Таши вместе с сестренкой, а почти все свободное пространство занимала наспех оборудованная постель, где лежал и безучастно смотрел в пустоту юноша-эльф.

Заходить внутрь дриада не стала – только подпрыгнула, зависнув в воздухе и вся мелко дрожа при этом, и всплеснула тоненькими ручками:

- Какой хорошенький…

- Да, только он ничего не слышит, ничего не говорит и вообще… Хуже младенца. Вот так и лежит все время, - сказала Ниэль. – Мы кормим его с ложечки и меняем грязное белье, но это же не жизнь. Он молод, силен, здоров… был…

- Мне иногда думается, что если бы он умер, это было бы наилучшим выходом, - после недолгого молчания промолвил мастер Боар. – Когда вытаскивали его из петли, мы еще не знали, что все будет так. Думали, что спасем ему жизнь, а спасли такие жалкие ее крохи…

- А разве жизнь, - дриада развернулась к нему, все еще вися в воздухе и вся трепеща, - не самое главное?

- Нет, - это сказал мастер Неар. – Есть то, ради чего стоит жить. Есть твой мир, и если он разрушен, а ты остался – продолжать жить незачем.

Дриада опустилась на землю и запрокинула голову, глядя на ветки своего ясеня.

- Ты прав, - прощебетала она. – Если мое дерево погибнет, я не умру, но… мне станет не для чего жить, хотя рядом останется много других деревьев. Мне жаль твоего сына.

- Он мне не сын, - вздохнул менестрель. – Мы случайно нашли его не так давно в петле. Сам ли он в нее полез или ему помогли – мы не знаем. В первом случае, если он решился на такое, потеряв то, ради чего стоит жить, мы допустили ошибку. Во втором – дали ему шанс… Но он молчит и никак на нас не реагирует. И мы не знаем, правильно ли поступили.

- А бросить его мы вряд ли сможем, - подумал вслух мастер Боар. – Иначе зачем тогда спасали?

- Может быть, вы нам поможете…

Голос менестреля замер на полузвуке, и дриада ответила столь же неуверенно:

- Ну…только при одном условии. Если и вы поможете нам!

Актеры переглянулись.

- Но как? – озвучил всеобщую мысль Янсор. – Мы – просто труппа бродячих артистов, музыканты, акробаты, жонглеры, танцоры… еще иногда играем пьесы… Мы не воины и не волшебники!

- У нас даже нормального оружия нет, - развел руками Тиар. – Ножи Янсора и мастера Неара не в счет! Нам это запрещено…

- И колдовать никто не умеет, - поспешил добавить Даррен, пока никто из его друзей не вспомнил, как у него получилось оживить мертвеца.

- И детей своих мы не отдадим! – пылко воскликнула Таша, закрыв собой корзинку с малышами.

Дриада задумалась, сунув в рот розовый пальчик и став очень похожей на ребенка.

- Я знаю! – воскликнула она с таким видом, словно ей это только что пришло в голову. – Мы устроим праздник!

- Что?

- Ну, конечно, праздник! – дриада закружилась по поляне, то ловко перебирая ножками по траве, то взмывая в воздух на невидимых крыльях, а потом подпрыгнула, схватилась за нижнюю ветку своего дерева и принялась качаться на ней, как на качелях. – Праздник! Песни! Музыка! Танцы! Веселье! Праздник весны, понимаете?

Спрыгнув на землю, она остановилась перед мастером Боаром, и тот ответил:

- Мы согласны!

- Тогда за мной! – она сорвалась с места. – Идите по цветам!

Актеры проводили странное видение взглядами и только хотели спросить, что за цветы имела в виду дриада, как вдруг увидели за кустами дорожку из небольших кустиков с темно-зеленой листвой. Над ними раскрывали лепестки розово-малиновые с золотым глазком примулы. Дорожка уводила их в чащу, за кусты и деревья, стоявшие так тесно, что было ясно даже неопытному глазу – фургон там не пройдет.

- Что же вы застыли?

Из травы высунулась мордочка лесавки*, в колючую шубку которой были вплетены цветы.

(*Лесавка – существо с две ладони ростом, похожее на ежика, но с человеческими ручками-ножками. Многие считают лесавок родичами и даже «бабушками и дедушками» леших. В их ведении находятся все плоды и семена, а также ягоды и грибы.)

- Идите до конца дорожки! Там вас будут ждать!

- Но нам придется оставить здесь… - мастер Боар нерешительно оглядел повозку и лошадей. Как-никак, это все их имущество. Да и больной юноша оставался совершенно один.

- Мы позаботимся, - категорично заявила лесавка и, пригибаясь, побежала по поляне. – Это входит в условие договора!

- Договора? Но с нами заключала договор только дриада с этого дерева! – Тиар ткнул пальцем в крону.

- Лес слышал! Лес запомнил! – прочирикала выпорхнувшая из ближайшей примулы фейри*. – Лес согласен!

(*Фейри – то же, что и фея. Крошечные, с ладонь, крылатые существа, часто владеющие магией. В ведении фейри находятся цветы и травы.)

Глава 2.

Разобрав инструменты, и наскоро переодевшись в сценические трико и платья, артисты двинулись вдоль дорожки из расцветающих примул. Таша заодно прихватила своих детей, и ее никто не стал осуждать. Хоть лес и заключил с ними договор, вряд ли те же фейри устоят перед искушением похитить оставленного без присмотра младенца! А потом, чего доброго, с невинным видом заявят, что они тут ни при чем и самим родителям нужно лучше присматривать за ребенком.

Тропа вела артистов в чащу, такую густую, что передвигаться приходилось гуськом. Мастер Неар шел первым, за ним – мастер Боар с Ниэль и Ханирель. Соэль держалась возле братьев – Тайн просто ободряюще ей улыбался, зато Тиар всю дорогу шептал на ушко разные глупости. Таша трусила между Дарреном и Раэной, а Янсор и Крунху, навьюченные реквизитом, замыкали шествие. Разговаривать никому не хотелось – только шепот Тиара нарушал почти погребальную тишину, да время от времени дочка Таши принималась что-то лепетать.

Под пологом леса сгустилась уже ночная темнота, мир наполнился шорохами, писком, скрежетом. Песни птиц замолкали одна за другой, но тишины отнюдь не было. Иные звуки пришли им на смену – и журчание родника, и надсадное гудение первого комара, и потрескивание стволов, и шелест ветвей, и уханье совы. Если бы не дорожка из примул, путники давно бы заблудились.

Но вот впереди показался слабый свет – на его фоне стволы деревьев казались черными колоннами, поддерживающими небесный свод. Еще несколько десятков шагов – и артисты вышли на поляну.

- Какая красота! – всплеснула руками Соэль.

Со всех сторон поляну окружали старые кряжистые дубы, а на ней раскинулся ковер из крошечных белых цветочков, похожих на маленькие звездочки. Они медленно раскрывались, один за другим, и на поляне становилось чуть-чуть светлее.

Там и сям порхали фейри, развешивая по нижним веткам крошечные фонарики. Шныряли лесавки.

- Бабоцки! Бабоцки! – закричала дочка Таши, хлопая в ладоши. – Хоцю бабоцку!

- Тс-с, - мать одернула малышку. – Нельзя!

Словно только этого и ожидая, из стволов старых дубов вышло несколько дриад. Еще около десятка их появилось из чащи. Треугольными личиками, тонюсенькими талиями и длинными стройными ручками и ножками, а также нарядами из листьев они так походили друг на дружку, что отличить их можно было лишь по венкам и ожерельям из листьев и семян.

- Вы пришли! Не побоялись! – звучным нежным голоском промолвила одна из них, в чьих темных волосах виднелся венок из дубовых листьев, на тонкой шейке висело ожерелье из желудей. – И мы отплатим вам за это! Как только раскроется золотой солнцецвет, мы начнем наш весенний бал!

Все – дриады, лесавки, фейри – уставились на покрывавшуюся цветами поляну. Там в молодой траве виднелся пучок толстых ярок-зеленых листьев. Над ним все еще не было бутона.

- Хоцю цетоцек, - заныла дочка Таши, потянувшись за крошечными белыми звездочками.

- Это – наш солнцецвет, - старшая дриада легко воспарила в воздух и подлетела к растению. – Обычно он раскрывается, знаменуя начало лета*, но в этом году почему-то запоздал.

- Если он не распустится, - добавила Ясенька, возникшая рядом с артистами, - остальным цветам тоже не придется цвести в этом году. Не будет цветов – не бывать плодам и ягодам. Не будет мёда для пчел и семян зимой для птиц… Вы поможете нам его разбудить?

- Но, - мастер Боар посмотрел на свою труппу, - как мы это сделаем? Это ваша магия, магия дриад…А мы – просто эльфы, альфары…- он покосился на Крунху, - люди… Мы не можем…

- Можете! – старшая дриада подлетела ближе. Вслед за нею вспорхнули и закружились рядом фэйри. – Мы все – дети одного мира. Над нами всеми – одно солнце и одни звезды. Нас питает одна земля, мы пьём воду, которая равно для всех льётся с небес. Нас овевает один и тот же ветер. Всё в мире взаимосвязано. Вы должны попробовать!

Мастер Неар переглянулся с Раэной. Они сразу поняли, что это обращаются к ним и выступили вперед – учитель с лютней, ученица – с арфой.

- Спойте ту, которую пели вчера! – дриада с «их» ясеня возникла рядом с горящими от предвкушения глазами.

- Нет, милая! У меня есть кое-что получше, - улыбнулся менестрель и тронул струны. Сначала тихо, осторожно, словно не знал еще, какая отзовется каким звуком. Постепенно мелодия стала сильнее, полилась живее и громче, исчезли неуверенные, кажущиеся фальшивыми, нотки. Потом подоспели струны арфы, и последним – голос. Мелодия была похожа, а слова – совсем другие:

Слышу я, как растет трава.

Вижу я, как журчит ручей.

Принесла для лютни сова

Струны тонких лунных лучей.

Зазвенели листья травы

Огоньками крыльев стрекоз.

Не склонить уж мне головы

На подушку из алых роз.

Я шиповник в горсть соберу –

Снежно-белые лепестки.

Пусть поют они на ветру

Песню вечной моей тоски.

Только длиться не может грусть

Коль родился – значит, живи!

И окрашу я белый куст

В алый цвет надежд и любви.

По весне прорастет трава

Сквозь остатки сухих цветов.

Для любви найдутся слова

И закончится время снов.

Негромкий звучный голос менестреля плыл над поляной, улетая в чащу леса, и Раэна, подпевая на каждой строфе, только диву давалась – неужели это ее учитель способен, оказывается, так петь? Нет, видимо, не зря его звали Рунопевцем – и мелодия вроде простая, и стихи немудреные, а голос и интонации придавали им почти мистическую силу.

Аплодисменты, грянувшие, когда отзвучала последняя нота, показались громом с ясного неба.

- Тише! – чуть ли не хором воскликнули дриады. – Распускается!

Все уставились на поляну. Пока мастер Неар и Раэна пели, из пучка листьев вырос бутон на толстом шероховатом стебле. Он чуть покачивался на волнах музыки, а когда она смолкла, стал увеличиваться в размерах.

Зеленые чашелистики бутона дрогнули, выпуская наружу звездчатый цветок ярко-золотого цвета. Нежное теплое сияние окутало поляну.

- Начнем веселье! – звонко закричала дриада в желудевом ожерелье. – Песню! Песню!

Менестрель кивнул и снова ударил по струнам. А Раэна второй раз за сутки завела «Танец огня».

Дриадам и фэйри только того и было надо. Пестрой шумной толпой они вылетели на поляну и закружились в танце, время от времени взмывая в воздух – крылатые и бескрылые вместе. А когда волшебная мелодия смолкла, и менестрель заиграл третью, столь же живую и веселую, они кинулись к артистам, хватая их за руки и вовлекая в общий хоровод. Даже Таша, поставив корзинку с сыном под куст, подхватила дочку на руки и закружилась вместе со всеми.

Праздник закончился уже на рассвете. Несколько часов пролетели, как один миг. Ночная тьма поблекла, откуда-то потянуло сыростью и свежестью. Один за другим стали закрываться белые звездочки цветов, послышались робкие сонные голоса ранних птах. И только после этого артистам позволили уйти с поляны. Вдоль тропы из примул – теперь белых, а не розово-малиновых – они пустились в обратный путь.

- Вот странно, - рассуждала вслух Соэль. – Я пела всю ночь и танцевала, но мне совсем не хочется спать!

- А мы, - подхватил Тайн, - кувыркались и ходили на руках, но я совершенно не устал.

- И я могла бы еще петь до полудня, - вставила слово Раэна. – И пальцы от струн не болят!

- Это магия дриад, - пояснил ей учитель. – В благодарность за наше выступление!

- Вот интересно, они нам поднесут что-нибудь более весомое, чем благодарность? – размечтался Янсор. – Я бы не отказался от свежей сдобной булки с маслом и сыром!

- Я тоже! – горячо поддержал его Даррен. – А ты, Крунху?

- Мяса, - коротко высказался силач.

- И пива! – поддержал его Янсор, и трое мужчин понимающе рассмеялись.

- Ишь, расшумелись, - шепотом прикрикнула на мужа Таша. – Дети же спят!

Мальчик и девочка, действительно, задремали – единственные, кого сморил сон. Сына несла на руках мать, дочь – отец.

- Мне никто не поверит, если скажу, что мы давали концерт в лесу дриад! – пробормотал себе под нос мастер Боар.

- И притом совершенно бесплатно! – ввернул Янсор.

- А вот это мы сейчас и узнаем.

Тропа закончилась у знакомого ясеня. На поляне спокойно паслись кем-то выпряженные лошади. Животные выглядели отдохнувшими и сытыми. Кроме того, их кто-то вычистил, расчесал гривы и хвосты, а в челки были вплетены первоцветы. От грязи были отчищены и колеса фургона, а вся упряжь расправлена и аккуратно разложена рядом.

Артисты бросились к заднему борту фургона, спеша заглянуть внутрь.

- Смотрите!

Большая корзина, которая прежде часто служила колыбелью для детей Таши, была доверху наполнена орехами.

- На, - Янсор набрал полные пригоршни и сунул Крунху. – Орехи могут заменить мясо, если их съесть достаточно много.

- А где…

Вопрос повис в воздухе. Кроме вещей и припасов, в фургоне больше ничего не было. Больной юноша исчез бесследно.

- Неужели он умер, - в напряженной тишине прозвучал голосок Соэль, - и дриады забрали его тело, чтобы похоронить?

Ей никто не ответил – все подумали то же самое.

- А вот интересно, - подумал вслух Тайн, - что бывает с теми, кто умирает в лесу дриад?

- Над их могилами прорастает тростник, - ответил мастер Неар. – Если из него сделать дудочку, она будет петь сама. И расскажет о том, что приключилось с умершим – всю правду. Бывали случаи, когда дудочка называла имя убийцы…

- Тогда, может быть, стоит…- Тиар неплохо играл на свирели, и в нем проснулось любопытство. Он внимательно огляделся по сторонам в поисках молодых побегов тростника.

Но его никто не поддержал. Опечаленные тем, что никого из них не было рядом с незнакомым юношей, и, пока он тут умирал, они пели и веселили лесную нежить, артисты разбрелись по поляне. Мужчины запрягали лошадей. Ниэль и Ханирель взяли бурдюки и направились к воде.

- О, Покровители! Он здесь!

Побросав все дела, мужчины примчались на зов женщин. Янсор успел прихватить свои ножи, но не стал пускать их в ход.

Тот самый юноша, которого они полагали мертвым, сидел у самой воды, на замшелом валуне, обхватив одно колено руками, и смотрел на воду. Услышав шаги над головой, он повернул голову и встал на ноги, шагнув навстречу артистам.

Замок стоял на берегу озера, отражаясь в его водах, и словно качался на волнах, словно огромная ладья – изящные башенки за ровными крепостными стенами, украшенные резьбой ворота, причал для лодок, развевающиеся стяги с вышитыми гербами. Лес здесь расступался в стороны, позволяя видеть берег и замок, и две группы всадников, выехавшие из чащи, заметили друг друга издалека.

Всадников было примерно по дюжине с той и другой стороны – рыцари и оруженосцы, почти все без доспехов, но зато при оружии. Увидев подъезжающих, они одновременно перешли с рыси на галоп, устремляясь вперед, словно соревновались, кто первым доскачет до замка.

Предводители оторвались от своих спутников, осадив скакунов в паре десятков махов перед воротами.

- Ну, что?

- Не нашли. А вы?

Один из всадников, помоложе, разочарованно охнул и с досады хлестнул коня плетью.

- Опять ничего! – воскликнул он. – Она как сквозь землю провалилась!

- Сожалею, Элестар, - второй рыцарь сочувственно сжал его плечо. - Просто не верится, что леди Исмираль могла пропасть бесследно! Вы точно везде смотрели?

- Я побывал в четырех домах, где она могла очутиться! И нигде никаких следов.

- Я объехал Звенящее вдоль берега до межевого столба. И тоже ничего…

- Что же нам делать? – Элестар с тревогой обернулся на замок. Часовые у ворот уже заметили всадников. Они, наверное, тоже теряются в догадках, какие вести привезли две из четырех поисковых групп, которые вот уже несколько дней без устали прочесывают окрестности. – Такой удар для матушки…

- Не стоит отчаиваться! Может быть, ваш отец что-то узнал?

- Вы думаете, Найлор?

- Я очень на это надеюсь!

Их спутники тем временем подъехали ближе и, не смешиваясь, остановились двумя группами. Потом Элестар повернул коня к воротам.

- Не отчаивайтесь, - сказал ему Найлор. – Исмираль обязательно найдется!

Леди Исмираль, младшая сестра Элестара, пропала восемь дней тому назад.

Обычно девушка ранней весной, едва сойдет снег, отправлялась в один из охотничьих домиков, расположенных вдоль берега Звенящего Озера, и там проводила время примерно до середины лета. Ей не сиделось на месте, и, ненадолго вернувшись в родительский замок, она в самом начале осени опять отправлялась в путешествие – на сей раз, навещать соседей, где оставалась порой до осенней распутицы и первого снега. Новогодие обычно на Сапфировом Острове справлялось как раз ранней весной, и сразу после праздника в поместье-столице девушка и уезжала, но не в этом году.

На сей раз Исмираль не захотела ехать с родителями и братом на праздник, сказав, что хочет остаться дома. Вернувшись домой, родители не застали дочь на месте и сперва не придали этому значения. Но несколько дней назад из одного из домиков пришел альфар-управляющий с вопросом: не известно ли, куда в этом году отправится девушка, чтобы он успел подготовить домик к ее приезду. Тогда и задались вопросом, куда могла отправиться Исмираль. Элестар объехал все домики – и стало ясно, что ни в одном из них его сестра не появлялась.

С тех пор поиски не прекращались ни на день. Кроме отца, дяди и брата девушки, свою помощь предложил давний воздыхатель и поклонник пропавшей – их сосед лорд Найлор. Уже несколько лет он упорно добивался руки и сердца неприступной красавицы, но безуспешно. Исмираль его видеть не желала, а родители целиком полагались на суждение дочери – в конце концов, это ей выходить замуж, пусть она и думает своей головой. Найлор даже пробовал подавать прошение самому Наместнику Ровилару, но потерпел поражение.

Он проводил Элестара до самых ворот и там остановил коня:

- Наверное, мне стоит попрощаться. Ваш отец меня не слишком одобряет… особенно после того сватовства.

- Знаете, - Элестар смотрел на гриву своего коня, - я уже не так уверен, что нам стоило так категорично отвечать на ваше предложение отказом! Может быть, стоило как-то убедить сестру, поговорить с нею серьезно… Тогда вы могли бы ее защитить, а теперь… Я даже не знаю, увидим ли мы ее живой!

- К чему такие мрачные мысли? – Найлор подъехал ближе. – Я уверен, что леди Исмираль жива-здорова, и скоро мы ее увидим!

- Вы не понимаете! – воскликнул его собеседник. – Если бы ее похитили ради выкупа, то уже наверняка прислали письмо или гонца. Но ведь нам ничего не известно! Наша Видящая лишь подтвердила, что моя сестра жива. Но больше ничего узнать не удалось! Ни где она сейчас, ни что с нею!

- Она жива, а это уже неплохо, - Найлор пожал юноше руку. – Будем молиться Покровителям, чтобы леди Исмираль как можно скорее подала о себе вести!

Они распрощались возле ворот замка, и сосед поскакал восвояси. У него были дела, которые нельзя откладывать.

Это была просторная комната, расположенная на самом верху единственной на весь замок башни.

Исмираль сидела в кресле возле одного из больших окон, через которые лился яркий солнечный свет, и, почти не отрывая глаз, смотрела вдаль. С высоты ей открывался великолепный вид на густой лес, холмы и извивающуюся между ними ленту реки. Наполовину скрытая склонами холмов и деревьями, она мелькала там и тут ярко-синими «островками». Леса одевались в зеленую дымку молодой листвы, только темнели пятна вечнозеленых елей и сосен. Если встать и посмотреть вниз, можно было заметить, что замок стоит на небольшой луговине. Но девушка не шевелилась. Она сидела на одном месте, печальная, задумчивая, и не замечала того, что творилось вокруг. Взор ее был прикован к лесам, простирающимся до горизонта, и лишь время от времени она начинала тихо шевелить губами, словно молилась о чем-то про себя.

Кроме нее, в комнате были две ее подруги, дама Эстирель и мальчик-паж – все те, кого похитили с нею вместе. Девушки безуспешно пытались развлечься чтением и вышивкой, паж разрывался один между тремя девушками и пожилой дамой, прислуживая всем по очереди. Несколько раз он подходил к сидевшей в кресле девушке, спрашивая, не угодно ли ей что-нибудь, но всякий раз пажа отсылали прочь. С тех пор, как их всех привезли сюда и заперли в этой комнате, Исмираль сделалась безучастной ко всему и день-деньской не вставала с кресла.

Комната, довольно просторная, была обставлена более чем скромно. Стены ее блистали первозданным камнем – их не обшили даже грубой тканью, не говоря уж о гобеленах и шпалерах. Пол тоже был каменным, и лишь возле широкой кровати валялось несколько циновок. Ширина кровати позволяла с комфортом улечься сразу четверым – да три девушки и спали на ней вместе. Постелью даме Эстирель служил небольшой диванчик, где сейчас сидела она с девушками. Пажу выделили место на циновке возле него. Кроме постели, кресла, диванчика, тут находились лишь два сундука с одеждой, небольшой столик, где сейчас стоял кувшин с вином и блюдо с фруктами и маленькими пирожками, и ширма в дальнем углу – для того, чтобы обитательницы комнаты могли привести себя в порядок без лишних помех. Несколько книг, пяльцы для вышивания, нитки, иголки, гребни и заколки лежали, как попало, на диване и широких подоконниках трех больших окон. Занавесей не было, и от яркого света было жарко и немного душно.

Быстрые решительные шаги снаружи заставили всех встрепенуться. Заскрежетал в замке ключ, потом лязгнул засов, и дверь распахнулась.

При виде переступившего порог высокого подтянутого, даже какого-то поджарого эльфа, чье лицо скрывала полумаска, сидевшие на диване девушки и дама Эстирель поднялись, отложив свои дела. Паж, наоборот, поспешил поклониться, и только Исмираль осталась сидеть на месте – лишь повернула к вошедшему голову, очнувшись от своих раздумий.

- Добрый день, моя госпожа, - промолвил гость с улыбкой. – Как вы себя чувствуете?

- Я не ваша госпожа, а вы – не мой господин, - негромко ответила девушка.

- К чему эти условности, леди Исмираль? Рано или поздно вы станете ею…

- Никогда! – она отвернулась.

- Ах, какое страшное слово! – воскликнул гость. – Не произносите его, не надо! Оно пугает меня!

- Пугает вас? Значит, вы еще не знаете, что такое настоящий страх, - горько прошептала девушка. – Долго вы намерены держать нас взаперти?

- До тех пор, пока вы не примете мои условия!

- Я уже дала вам ответ – никогда!

- Миледи! – эльф всплеснул руками. – Вы разбиваете мне сердце!

- Там нечего разбивать! Его у вас нет!

- Да, но это потому, что мое сердце похитили вы! С той самой нашей первой встречи я думать не могу ни о ком, кроме вас! Вы снитесь мне днем и ночью! Я потерял аппетит и покой! Я схожу с ума! Любовь к вам толкает меня на безрассудные поступки.

- Любовь? – леди Исмираль опять посмотрела на собеседника. – Уж не хотите ли вы сказать, что любите меня?

- С самой первой встречи! Я люблю вас безумно! Скажите, что мне сделать, чтобы доказать вас свою любовь? Хотите, я съем на обед змею?

Девушки возле диванчика хором ахнули. Паж исподтишка скорчил брезгливую физиономию и зажал рот двумя руками.

- Ядовитую? – заинтересовалась леди Исмираль.

- Нет, а что?

- Тогда я не понимаю, что мне это даст! – она опять отвернулась.

- Нет, это я не понимаю вас!

- Я надеялась, что вы ради меня готовы умереть, - девушка в кресле кусала губы. – А вы не способны даже на это!

- Но несравненная, если я умру, то кто будет любить вас так, как я? Кто вообще будет вас любить?

- Мой рыцарь, несомненно, найдется!

- Долго же вам придется ждать! Эдак можно всю жизнь просидеть вот так, у окна, лелея тщетную надежду! Жизнь пройдет мимо вас, потраченная впустую! Вы слишком молоды, чтобы похоронить себя в четырех стенах и…

- Кажется, - леди Исмираль встрепенулась, оборачиваясь в его сторону, - это вы собираетесь похоронить меня здесь, если и дальше будете держать взаперти!

- Все зависит только от вас, прекраснейшая из дев, - лорд отвесил церемонный поклон. – Если бы вы только поверили в силу моей любви, если бы только захотели ответить мне взаимностью… подарить хоть тень надежды на привязанность в дальнейшем… Вы бы увидели, каким я могу быть добрым, нежным, ласковым, преданным. Ответьте мне на мои чувства – и ваша жизнь изменится навсегда!

- Моя жизнь уже никогда не будет прежней, - прошептала девушка, снова отворачиваясь.

Лорд отступил к дверям, выпрямившись и расправив плечи:

- Это ваше последнее слово?

- Пойдите вон! Я видеть вас не могу!

- Сейчас не можете, но настанет время, когда вы будете видеть меня каждый день. Советую вам как можно скорее привыкнуть к этой мысли, ибо вы покинете эту комнату моей супругой – или не покинете ее никогда!

Леди Исмираль вскочила, как подброшенная, хватаясь за витую железную раму.

- Да я лучше брошусь из окна, чем стану вашей женой! – воскликнула она.

- Бросайтесь, сколько влезет, - спокойно ответил лорд. – Окно не заперто!

Девушка коротко всхлипнула, выпуская раму из рук, и, как подкошенная, рухнула в кресло, закрыв лицо руками.

Кивнув на прощание остальным обитательницам комнаты, лорд шагнул за порог, и в это время дама Эстирель рванулась вперед:

- Милорд, умоляю вас! На два слова!

Он коротко кивнул, пропуская женщину в коридор.

Винтовая лестница вела вниз, к выходу из башни. Там на ступеньках стояли четыре рыцаря. Двое из них несли караул у двери знатной пленницы, двое других сейчас поднялись сюда со своим господином, чтобы сменить караульных. По знаку лорда они сошли на несколько ступенек вниз, чтобы не мешать разговору.

- Итак?

- Умоляю вас, - дама подалась к нему, - скажите, как там мой сын? Он… с ним хорошо обращаются?

Леди Исмираль не собиралась никуда ехать в тот день, когда ее похитили. Она просто внезапно решила устроить небольшой пикник на опушке леса, посетить священную рощу и, возможно, заглянуть на одну из ферм к светлым альфарам, когда на них налетели незнакомые всадники в простых камзолах без знаков отличия. Чтобы никто не посмел сказать, куда и как пропала девушка, похитители отловили всех. Сын дамы Эстирель был единственным сопровождавшим девушек рыцарем и его захватили вместе с остальными. Он же был единственным, кого посадили в подвалы, где обычно дожидались выкупа пленники.

- Да. Пока вы будете сохранять лояльность, за его участь можете не беспокоиться!

- Я стараюсь, - дама Эстирель коротко поклонилась, - я же понимаю, что вы решились на это от высоких чувств, дабы произвести впечатление на мою госпожу…Я изо всех сил стараюсь…

- Плохо стараетесь! Исмираль все еще не может меня выносить! Она, кажется, стала относиться ко мне только хуже… А между тем ее ищут! Отец, брат, дядя… Даже я вынужден подключиться к поискам! У меня всего несколько дней на то, чтобы внушить ей если не любовь, то склонность ко мне!

- Милорд, - дама оглянулась на дверь, словно боялась, что ее подслушают, - если вы позволите дать вам совет…Леди Исмираль не привыкла сидеть в четырех стенах! Она и дома-то все время, как птичка, порхала из комнаты в комнату и часами гуляла вне замка. А эти ее поездки в гости… Едва она переступала порог какого-нибудь замка, там сразу начинались суета, веселье… те же пикники на природе и долгие прогулки. Сейчас она чахнет не по дням, а по часам! Позвольте ей хотя бы беспрепятственно бродить по замку! Ручаюсь, она сразу успокоится и повеселеет! А там и до сердечной привязанности недалеко! Лишенная впечатлений, она поневоле думает только о том, как и почему их лишилась, а подобные мысли не приведут к хорошему!

- Нет, это решительно невозможно! Свободно гулять по замку? А если она задумает побег? Кроме того, у меня уже дважды побывали ее родственники – они хотели знать, не прячу ли я свою несостоявшуюся невесту под замком? – лорд Найлор снял-таки маску и потер переносицу. – С ее братом Элестаром мне еще как-то удалось уладить дело пустой болтовней у камина. Но отец учинил настоящий допрос слугам и не устроил обыска лишь потому, что я ходил за ним по пятам и не давал никуда носа сунуть! Исмираль может передать с кем-то из слуг письмо – и тогда мне конец…

- Я бы проследила за этим, - сказала дама Эстирель.

- Ну, не она, так одна из девушек. Или мальчишка-паж. Вы не можете уследить за всеми сразу? Если уж ей так хочется, я могу разрешить ей прогулки – но только в моем обществе! И все остальные при этом должны оставаться на своих местах!

Женщина помолчала, собираясь с мыслями.

- Ну, тогда развлеките ее как-нибудь по-другому! Дайте ей понять, что вы понимаете ее скуку! Устройте ради нее небольшой ужин, пригласите менестрелей или артистов. Дайте хотя бы на день развеяться! Пусть не только на словах, но и на деле почувствует любовь и заботу!

- Артистов, - сердито проворчал лорд Найлор. – Где я их возьму? Они на дороге не валяются!

- А это уж ваша забота, - ответила его собеседница. – Но, когда сделаете это, непременно сообщите моей госпоже, каких вам трудов это стоило, как нелегко вам пришлось, но что ради ее прекрасных глаз вы способны и не на такие подвиги. Ручаюсь, после этого Исмираль посмотрит на вас по-другому!

Какое-то время мужчина молча изучал лицо женщины.

- А вы знаете, - произнес он, - ваш совет мне кажется приемлемым. Со своей стороны могу обещать, что, если все случится так, как вы предсказываете, я отпущу вашего сына на свободу. И более того – окажу ему честь лично доставить родителям леди Исмираль приглашение на нашу свадьбу!

- О, милорд, я сделаю для этого все! – пылко воскликнула она в ответ.

Вернувшись в комнату, дама Эстирель немного постояла у двери, прислушиваясь к шагам часовых на лестнице, а потом подошла к неподвижно сидевшей в кресле Исмираль и опустилась перед нею на колени, беря холодные руки девушки в свои.

- Ну, миледи, - произнесла она, - кажется, мне удалось кое-чего добиться. И да помогут нам Покровители!

Давно уже остался за спиною Лес Дриад, как для себя путешественники окрестили это место. Границу не заметил никто – просто сначала вдоль дороги тут и там мелькали серебристые крылышки фейри, в опалой листве шуршали лесавки, а с деревьев доносился временами задорный смех, и вот все стихло. Лес снова был обычным лесом, и не сказать, что это сильно радовало артистов. Прикосновение к чуду всегда оставляет неизгладимый след в душе.

Но не в этот раз. Все еще помнили, как им довелось блуждать по зачарованной чаще, и спешили убраться подальше. Чудеса тоже ведь бывают разными. А вдруг дриадам так понравилось выступление, что они решат навсегда оставить труппу у себя? Будут кормить орехами, плодами, грибами и ягодами, и каждый вечер станут устраивать концерты. И так всю жизнь? На такое безбедное, но однообразное житье не соглашался никто.

Тем более что сейчас у всех без исключения имелся повод как можно быстрее забыть прошедшую ночь. Незнакомый эльф, спасенный из петли. Магия дриад спасла ему рассудок и здоровье, и из безучастного существа, с безропотностью растения принимавшего все, что с ним проделывали, он превратился в обычного юношу с живым блеском глаз и неуверенной улыбкой.

Плохо было другое – вернув жизнь, разум и чувства, дриады случайно или нарочно сделали все лишь наполовину. Довольно скоро выяснилось, что юноша – немой. Видимо, петля, сдавившая ему горло, повредила его слишком сильно, так, что даже магии зачарованного леса оказалось недостаточно. Прекрасно слышавший и понимавший все, что ему говорили, спасенный мог лишь мычать, хрипеть или издавать отрывистые гортанные звуки, мало имевшие общего с нормальным языком.

Но и это оказалось половиной беды – вернувшись с того света, юноша напрочь утратил память. Все попытки разузнать, кто он и откуда, натыкались на глухую стену. Он прекрасно все понимал, но только качал головой и беспомощно разводил руками, если у него пытались выяснить хотя бы его имя.

- А давайте ему имя сами придумаем? – осенило Раэну.

Юноша, шагавший рядом с мастером Боаром, вопросительно сдвинул брови. Его живое подвижное лицо излучало столько внимания и напряженного ожидания, что слов не требовалось.

- Хорошая идея, - кивнул мастер Неар. – Давайте для начала переберём все известные имена. Авось, среди названных он встретит знакомое.

Юноша быстро-быстро закивал головой, выражая полную готовность слушать и пытаться вспомнить.

- Как насчет Раванира? – тут же высказалась Раэна.

- Глупость какая! С чего ты взяла, что…

- Ну, тогда Ровилар? Данемир? Даэррон? Тинамир? – имена посыпались, как из рога изобилия. – Тристар? Тоже нет?.. Ну, что же вы молчите? – воскликнула девушка. – Помогайте!

- Элессар, - тут же выдал Тиар имя одного из своих персонажей. – Нет? Тогда Эномир? Лоредар?

- Паладар! – внес свою лепту Тайн.

Постепенно подключились все, перебирая и вспоминая имена всех лордов, в чьих замках им приходилось выступать, всех родственников и знакомых, всех персонажей из пьес и стихов. Кроме эльфийских, вспомнили имена, которые были в ходу у альфаров, а Крунху на всякий случай перечислил десяток-другой человеческих имен. Напрасно!

- Наверное, у него какое-то редкое имя, - с грустью вздохнула Соэль. – Например, как Тайн или…Диор.

- Или Лаэр, - поддакнул Тайн и тут же увидел кивок. – Что? Лаэр? Угадали?

Юноша болезненно нахмурился, морщась:

- Э-а… А-э-и…

- Твое имя было похоже на «Лаэр»? – брат с сестрой обступили его с двух сторон. Он быстро закивал, глядя то на одного, то на другого.

- Я знаю только два похожих имени, - высказался их отец: - Лиор и Лэйр.

- Э? – немой юноша по-птичьи склонил голову набок.

- Опять не то? Знаешь, мы уже перебрали все, что моги вспомнить. Давай ты будешь просто Лэйром?

И, к его удивлению, юноша кивнул несколько раз.

- «Лейр» - слишком коротко, - вмешалась доселе молчавшая Ханирель. – Наверняка, его настоящее имя раза в два-три длиннее. Когда я переодевала его, заметила на груди весьма странное клеймо. Такое не делают всем подряд.

Все воззрились на только что получившего имя юношу с нескрываемым удивлением. Он и сам выглядел сбитым с толку – похоже, о том, что на его тело нанесены какие-то знаки, он забыл также прочно, как свое собственное имя.

Много повидавший мастер Неар решительно шагнул вперед и задрал на нем тунику, открыв неширокую крепкую развитую грудь. На три пальца выше солнечного сплетения – и почти напротив сердца – на коже проступали четкие линии недавних шрамов.

- Плачущее сердце, - определил менестрель. – Не помню, чтобы я его где-то видел.

- Шрамы еще свежие, - со знанием дела сказал Янсор. – Им не больше месяца. Недели две, если точно. И вот эти татуировки, - он ткнул пальцем в плечи юноши. – Я нечто подобное видел только один раз. Но это было так давно…

Юноша сам с живым интересом рассматривал выжженное на коже сердце и стекающие по нему капельки. Даже потрогал их кончиками пальцев. Но в глазах его по-прежнему светилось изумление – это зрелище потрясло его, но не пробудило уснувшей памяти.

- И что это значит? – заинтересовались Тайн и Тиар, в то время как их отец тихо прижал ладонь к своей груди, словно там под одеждой тоже прятались некие знаки. Заметившая его жест Ниэль ободряюще улыбнулась мужу, показывая, что помнит его маленькую тайну.

- Только одно, - мастер Неар отпустил подол туники юноши, скрывая шрамы. – Мы спасли лорда.

- Ух, ты! – братья-акробаты обступили его с двух сторон. – Настоящий лорд? И что теперь?

Юноша неуверенно улыбнулся и развел руками. Он явно не помнил, что значит быть лордом.

- Мы потом решим, что делать, ладно? – окликнул всех Даррен, который сегодня с утра сидел на козлах. – Там впереди опушка и заметно перекресток с указателем.

Лес поредел – молодого подроста и кустарников, скрывающих обзор, стало меньше, и можно было увидеть, что впереди действительно намечается просвет. Даже дорога стала шире – теперь уже не одна, а две повозки могли по ней проехать, не мешая друг другу. На обочине стали попадаться отпечатки конских копыт – недавно, день или два назад, тут проезжали всадники.

Впереди действительно оказался перекресток лесных дорог, но в этом месте деревьев и без того было мало, так что образовалась небольшая поляна, где можно было даже остановиться на привал.

В центре был вкопан каменный столб, на котором были высечены четыре названия – каждая дорога вела в один из замков: Бронзовая Птица, Элестар, Фарадар и Найлор. Со стороны Бронзовой Птицы они как раз и приехали – вернее, из Леса Дриад их лесавки и фейри вывели на дорогу, ведущую от этого замка. Но не успел мастер Боар принять какое-либо решение, как на одной из дорог показался небольшой отряд всадников. Заметив фургон, они во весь опор поскакали к нему.

Артисты невольно сгрудились поближе к его бортам. Таша опять кинулась прятать своих детей, но остальные оставались спокойны.

- Кто такие? Откуда взялись? – крикнул скакавший впереди рыцарь.

- Мы – просто труппа странствующих артистов, - уже привычно взял на себя переговоры мастер Боар. – Путешествуем по городам и весям, по замкам и фермам…

- Отлично! – рыцарь развернул коня. – Следуйте за мной!

- Но куда? Мы же ничего не сделали!

- Пока не сделали! – через плечо бросил рыцарь. – Вперед! Или вас доставят силой!

Остальные рыцари гарцевали вокруг, зажимая артистов в кольцо. Перевесившись с седла, один из них внимательно рассматривал Соэль. Засмущавшаяся девушка поспешила спрятать лицо на груди у матери, братья придвинулись ближе. Ничуть не смутившись, рыцарь подмигнул Ниэль – мол, ты тоже ничего.

- Мы подчиняемся грубой силе, - мастер Боар сам запрыгнул на козлы, взял вожжи у фокусника и сделал знак остальным, чтобы забрались внутрь фургона, - ибо такова судьба и надо уметь стойко сносить ее удары… Но скажите хотя бы, куда мы едем?

- В замок Найлор, - ответил рыцарь, указывая на межевой столб с надписями.

Фургон тронулся и тяжело покатился по боковой дороге.

- Но мы всего лишь артисты и…

- Вот как артисты вы милорду и понадобились!

Это объяснение всех успокоило, и остаток пути артисты помалкивали, с любопытством глядя на дорогу.

Леди Исмираль по-прежнему сидела у окна, ее подруги по-прежнему безуспешно пытались найти себе какое-нибудь занятие и расшевелить девушку, паж все также ждал распоряжений. С утра знатная пленница лишь выпила пару бокалов вина, разбавленного водой, и съела одно яблоко. Она словно не испытывала никакого желания жить, и ее подруги по несчастью всерьез боялись, как бы у нее не началась болезнь. Лекарства от нее не придумали, она всегда заканчивалась смертью. Вызвать ее могло все, что угодно – скука, преклонный возраст, когда надоедает жизнь, внешние обстоятельства, удары судьбы – но всегда она начиналась одинаково. Больной переставал интересоваться тем, что происходит вокруг и терял аппетит. Болезнь могла поразить любого – взрослого, старика, ребенка – но казалось невероятным, чтобы такая жизнелюбивая девушка, которая в прежние времена не могла долго усидеть на месте, вдруг оказалась ее жертвой. Что делать – никто не знал.

Она встрепенулась, когда послышался лязг засова, и вскочила, отпрянув с видом загнанной жертвы, которая уже устала убегать, но еще не достаточно отчаялась, чтобы нападать. Шепоток ее подруг смолк, едва лорд Найлор – как всегда, в полумаске – переступил порог.

- Вы опять? – вырвалось у Исмираль.

- Понимаю, мой вид пока вызывает у вас отвращение, - произнес тот с полупоклоном, - но, надеюсь, в один прекрасный момент негодование в вашем прелестном взгляде сменится иным чувством.

- Только презрением! – прошептала девушка.

- А вы мне больше нравитесь… такой! – он улыбнулся под полумаской. – Гнев вам более к лицу, чем тоска и уныние!

Леди Исмираль шевельнула губами, словно что-то хотела сказать, но в последний момент передумала.

- Я вас ненавижу, - все-таки произнесла она.

- Это ненадолго. От любви до ненависти – всего один шаг, как говорят поэты. Скоро вы поймете, как дороги мне. Я не хочу вас терять, ради ваших прекрасных глаз я готов на все. И, чтобы доказать это, я решил вас немного развлечь. Вам скучно в четырех стенах, вы мечетесь, не зная, к чему приложить усилия, чем развеять скуку. Сообщаю вам, что сегодня вечером в замке состоится небольшой пир в вашу честь. Вы разделите со мной трапезу…

- Никогда! – вырвалось у девушки.

- И посмотрите выступление бродячих актеров, - как ни в чем не бывало, продолжил лорд Найлор. – Я ради вас отыскал их и пригласил сюда. Для вашего развлечения! И это – только начало!

Он шагнул к девушке и быстро взял ее руку в свою, чтобы поцеловать. Исмираль попыталась вырваться, но тут через голову лорда увидела пожилую даму, госпожу Эстирель. Она тихо кивала головой, делая ей какие-то знаки. Засмотревшись, девушка позволила поцеловать свое запястье, но потом все же вырвалась:

- Пойдите вон!

- Понимаю, - немало не обескураженный, лорд Найлор отступил к порогу. – Вам надо приготовиться к пиру… Я пришлю вам новые платья и украшения!

Когда за ним закрылась дверь, дама Эстирель подбежала к девушке:

- Миледи, это ваш шанс!

Исмираль опять посмотрела в окно долгим взглядом, но потом резко обернулась и, приняв какое-то решение, выдернула из волос шелковую ленту:

- Нитки! Иголку! Быстро!

Замок был самым обычным – артистам уже не раз приходилось выступать в таких местах. Довольно крепкое, хотя далеко не новое и не производящее впечатление мощного, каменное строение на невысоком холме, который с одной стороны огибала узкая лесная речушка. Лес отступал от подножия холма примерно на полсотни махов, и было видно, что за ним тщательно ухаживают – убирают лишний кустарник и сухостой. Лишь со стороны речки сохранились нетронутые заросли ивняка, а берег густо порос растительностью. Но причалов для лодок – частое явление для Сапфирового Острова – заметно не было.

Двор был тоже обыкновенный – неширокий, с колодцем и неглубоким каменным бассейном, над которым раскинула ветви яблоня. Почки на ней давно уже раскрылись, но вместо бутонов лезли только зеленые листики – дерево явно давно уже не плодоносило.

- Будь я дриадой, счел бы это дурным знаком, - сказал Даррен, вспомнив зачарованный лес.

- Что именно? – насторожилась Раэна.

- Дерево бесплодно. Плохое это место!

Таша испуганно охнула, прижимая к себе детей и с тоской оглядываясь на ворота.

Артистам велели далеко не отгонять фургон, но разрешили выпрячь лошадей и задать им корма.

- А мы не будем мешаться? – поинтересовался мастер Боар у эльфа-управляющего. – Двор небольшой и…

- Если не будете путаться под ногами до назначенного часа, то нет, - ответил тот.

- Нет, я имею в виду – подъезжающим гостям? Фургон стоит слишком близко к воротам и, может быть, благородные лорды и леди…

- Гостей не будет! Вы выступаете только для хозяев замка. Начало через час.

- Ох, не нравится мне все это, - мастер посмотрел вслед уходящему управляющему.

- Почему? – поинтересовался Тайн.

- Обычно лорды не посылают на поиски артистов и менестрелей своих рыцарей, если не собираются устраивать прием, - вместо мастера Боара ответил мастер Неар. – Встречи на дороге, за которыми следует приглашение в замок, как правило, случайны. А здесь целенаправленно искали артистов… Если владелец замка не планирует большой бал и не готовится к нему заранее, то для кого все это?

- А вдруг это ловушка? – испугалась Соэль.

- Для нас? – Янсор разминал руки, жонглируя ножами. – Вряд ли! Мы же ничего этому лорду не сделали!

Через час – все только успели переодеться – за артистами пришли и проводили их в полутемный пиршественный зал, велев ждать в углу за колоннами и не высовываться. Здесь были все, кроме Таши и немого юноши – альфара предпочитала оставаться с детьми, если имелся выбор, а Лейр, как его решили звать, просто пока был в труппе ничем не занят. Слуги как раз заканчивали накрывать на стол, и артисты воспользовались моментом, чтобы подсмотреть за ними.

- Действительно, не так уж много народа будет на пиру! – поделился наблюдениями мастер Неар. – Только один стол и накрывают! Раз, два, три… всего шесть кресел! Семейство лорда решило поразвлечься?

Ему никто не успел ответить – паж распахнул обе створки дверей, и в залу вступил владелец замка.

Леди Исмираль встретила своего тюремщика стоя. Ее подруги держались справа и слева, как телохранители, дама Эстирель топталась в сторонке. Когда лорд Найлор переступил порог – впервые без полумаски – девушки хором ахнули, всплеснув руками, но сама леди лишь кивнула головой:

- Я всегда знала, что это вы. К чему этот глупый маскарад?

- А как же романтика? – улыбнулся рыцарь, предлагая ей руку.

- Оставьте эти глупости менестрелям! – отрезала девушка.

- О, у вас прорезался голос? Признаться, это меня радует! Мне было бы бесконечно больно и горько, если бы вы оставались печальны и задумчивы! Вы не одели присланные вам в подарок платья? Почему?

На Исмираль был тот же самый наряд, в котором ее похитили, разве что она уступила и набросила на плечи одну из тонких расшитых накидок. Волосы ее, прежде распущенные по плечам, сейчас были связаны нежно-розовой лентой, по которой струилась тонкая вязь золотого шитья.

- Впрочем, мне все равно, - не дожидаясь ответа, промолвил Найлор. – Все эти платья принадлежат вам. И мне совершенно безразлично, как вы ими распорядитесь – хоть носите каждый день, хоть выкиньте в окошко! Могу лишь пообещать, что если вам надоедят эти наряды, с удовольствием достану другие!

Все вместе – впервые за много дней – они покинули комнату в башне и стали спускаться по витой лестнице. Правда, к ним присоединились часовые – двое подали руки девушкам, а даму Эстирель пустили в середину – она в одиночестве шла между лордом Найлором и своей госпожой и ее подругами и их спутниками. Два других рыцаря заняли места впереди и позади, неся факелы.

Пиршественный зал, куда их ввели, был украшен цветными полотнищами и оружием. Единственный стол уже ломился от яств. Чуть в стороне ждал своего часа помост с занавеской.

- Это все – ради вас и ваших прекрасных глаз, - Найлор усадил Исмираль подле себя. – Я даже пригласил бродячих артистов, чтобы они музыкой и всякими штуками развлекли вас во время ужина. А после мы с удовольствием посмотрим маленькую пьеску…

- А для кого шестое кресло? – Исмираль со смешанным чувством надежды и страха посчитала собравшихся и поняла, что одно место явно лишнее.

- Кое-кто имеет полное право присоединиться к нашей теплой компании! Думаю, вы оцените правильно мое великодушие!

Лорд хлопнул в ладоши, и из боковых дверей под охраной двух рыцарей выступил молодой эльф.

Дама Эстирель всплеснула руками и вся подалась ему навстречу – это был ее сын, все время содержавшийся в подземельях замка. Ему позволили переодеться для пира во все чистое и расчесать волосы, но все равно было заметно, как он осунулся за время заключения.

- Спасибо вам за этот жест, - сдержанно поблагодарила Исмираль, когда недавний пленник подземелий занял место за общим столом.

- О, ради вашей благосклонности я и не то готов сделать! – шепнул Найлор. – Если вы согласитесь выйти за меня замуж, вы узнаете, каким я могу быть!

- Это я уже узнала, - одними губами прошептала девушка.

- Вы узнали лишь то одну сторону моего характера, но никак не все, - возразил ей лорд и поскорее махнул рукой, давая знак к началу пиру и представления и оставив последнее слово за собой.

Слуги окружили стол, подавая кушанья и наливая вино в кубки, а артисты вышли на помост.

Это был самый обыкновенный небольшой концерт, какие довольно часто устраивают на пирах и застольях. Сначала невысокого роста менестрель негромким красивым голосом спел балладу. Потом двое юношей в облегающих трико под внимательными взглядами девушек исполнили несколько акробатических номеров. Третьей выступала певица – темноволосая девчонка-полукровка, звонком голоском исполнившая несколько веселых куплетов. Под конец песни к ней вышла еще одна девушка, чуть постарше, эльфийка, и еще одну песенку они спели дуэтом, причем эльфийка еще и танцевала. Певиц сменил фокусник, достававший из пустых коробок и пергаментных кульков цветы, разноцветные платки и всякие безделушки. Вслед за ним выступал силач, гнувший подковы, разрывавший цепи и носивший на вытянутых руках два табурета, на которых сидели девушки. После него опять пел менестрель…

Леди Исмираль почти не смотрела на сцену. Она была погружена в размышления и, казалось, ей глубоко безразлично, что происходит. Даже изысканные угощенья, которые были намного разнообразнее, чем предлагаемые узницам башни кушания, не вызывали у нее восторга, хотя ее спутницы с удовольствием ели, пили, аплодировали артистам и весело смеялись, забыв недавние невзгоды.

- Вам не интересно, миледи? – обратился к ней лорд Найлор. Виночерпия за столом не было, и он сам подливал девушке вино и подкладывал угощения, но его забота оставалась без внимания.

- Нет, - резче, чем хотелось, ответила девушка, все еще напряженно размышляя о чем-то своем.

- Эй! – Найлор вскочил и пристукнул пустым кубком об стол. – Прекратить! Моей даме не интересны ваши глупые ужимки! Убирайтесь вон! Взять их!

Песня менестреля смолкла. Из-за занавески выскочили остальные артисты, невольно собрались все вместе, настороженно глядя на стражников, явившихся на зов лорда.

- Нет! – Исмираль вскочила, с ужасом чувствуя, что сейчас может произойти непоправимое. – Не надо…

- Но их выступление скучное, - скривился Найлор. – Все это я видел сто раз! Ничего нового и удивительного! Гоните их прочь!

- Нет, погодите! – решившись, девушка порывисто схватила своего тюремщика за локоть и повернулась к артистам: - Если кто-нибудь сможет меня чем-нибудь удивить, я щедро награжу его!

- Да будет так! – кивнул Найлор. – Живее!

Вперед протиснулся Янсор:

- Если милорду и миледи будет так угодно…

Остальные попятились, оставив его одного. Метатель ножей согнулся в глубоком поклоне, а когда распрямился, в пальцах у него блеснули шесть ножей – по три в каждой руке.

Все ахнули, стражники покрепче перехватили дротики, но Янсор лишь подбросил ножи в воздух и принялся жонглировать, ловко хватая за кончики. Не прекращая выступления, он постепенно переместился поближе к столу и подхватил один за другим еще несколько ножей, которыми пирующие резали мясо. К концу Янсор ухитрялся удерживать в воздухе одновременно девять ножей, а потом легко вогнал их в столешницу один за другим.

Не успел последний нож вонзиться в доску, как Янсор уже похватал двузубые вилки. Пирующие не успели и глазом моргнуть, как остались без столовых приборов, которые тоже оказались торчащими точно между лезвиями ножей. Мгновенно выдернув и зажав между пальцами три ножа, эльф не глядя левой рукой подбросил вверх яблоко, сделал неуловимо быстрый жест – и поймал в левую руку ровно нарезанные дольки.

Девушки с веселым визгом зааплодировали, но это был еще не конец выступления. Повинуясь жесту Янсора, вперед вышла девушка-менестрель. Двое юношей-акробатов подняли и поставили стоймя одну из столешниц, которые до сего момента были сложены в углу. Девушка встала к ней спиной, и Янсор взялся за нож.

- Что он хочет делать? – с веселым ужасом прошептала одна из девушек.

Сверкающая полоска стали узкой рыбкой мелькала в тонких пальцах метателя ножей. Зрители следили за ним во все глаза, но все равно пропустили миг, когда он сделал быстрое движение запястьем – и вот уже нож торчит в столешнице аккурат над макушкой черноволосой девушки. Она не успела даже вздрогнуть.

- Вот это да! – не сдержался сам Найлор.

Ободренный словами лорда, Янсор взял сразу два ножа, подбросил их в воздух, поймал за кончики – и они одновременно вонзились справа и слева от девичьей груди, точно между телом Раэны и рукавами. Но на этом выступление не закончилось – по знаку Янсора Раэна протянула руку, прижав кисть к деревяшке, растопырила пальцы, и метатель ножей ловко вогнал еще несколько стилетов между ними, не поцарапав ни одного пальчика.

- Это невероятно… - прошептала дама Эстирель.

Раэна сошла с места, выдернула все три ножа, и Янсор улыбнулся зрителям:

- Может быть, какая-нибудь дама желает попробовать сама?

- Да вот еще, - фыркнул Найлор, но не успел он махнуть рукой, как с места вскочила Исмираль:

- Я желаю!

- Миледи, - Янсор согнулся в поклоне пополам, прижимая руки к сердцу, – это так неожиданно. И такая честь для меня…

- Моя леди, нет! - Найлор вскочил и попытался ее удержать, но девушка легко ускользнула от него и бросилась к столешнице, вставая вместо мишени:

- Я так хочу!

В глазах ее сияла отчаянная решимость. Не желая позориться перед какими-то артистами, лорд лишь крепко стиснул локоть метателя ножей и прошипел ему на ухо:

- Если хоть волос упадет с ее головы, вы все пожалеете, что на свет родились!

Янсор ответил ему самоуверенной улыбкой мальчишки, который плевал на такие угрозы еще в материнской утробе.

- Вы готовы, миледи?

Исмираль кивнула и раскинула руки в стороны.

- Раэна, - взяв в руки два ножа, позвал негромко Янсор. – Платок!

Девушка подошла, вытащила у него из-за пояса черный лоскут ткани и, к изумлению зрителей, завязала ему глаза.

- Прекратить! – прошептал Найлор, но его никто не услышал. Все, даже стража, зачарованно таращились на метателя ножей.

- Ну же! Смелей! – звонко воскликнула Исмираль.

Заставляя зрителей нервничать, Янсор целился долго, словно неуверенно, чего-то выжидая. Выждав нужное время, он резко выбросил вперед руки.

Глухой стук…

Тихий вскрик…

И восторженные крики зрительниц.

Янсор эффектным жестом сорвал с глаз повязку. Два ножа торчали в дереве справа и слева от шеи леди Исмираль, чудом не пришпилив к доскам пряди волос. Более того – они ухитрились воткнуться возле самых ее длинных сережек.

Девушка медленно, словно не веря себе, выпрямилась. Она зажмурилась в самый последний момент и теперь с удивлением и восторгом смотрела на вонзившиеся в столешницу лезвия. Одно неверное движение могло стоить ей жизни! Она на всякий случай потрогала шею – и не нашла там следов порезов.

- Вы поразили меня! – воскликнула девушка. Подойдя к артисту, она сорвала с волос ленту, тряхнув освободившимися прядями, и повязала ее на плечо Янсору: - Примите от меня этот дар… И да именуют вас теперь - Рыцарь Кинжала!

- Благодарю вас, миледи, - пробормотал тот, опускаясь на одно колено. За неимением меча, Исмираль коснулась его плеча столовым ножом.

- Благодари Покровителей, артист, что не промахнулся, - процедил Найлор, с трудом сдерживая раздражение. Подумать только, какой-то безродный фигляр заставил его, потомственного рыцаря, испытывать настоящий страх!

- Я никогда не промахиваюсь! – заявил Янсор, выпрямляясь.

- А жаль, - вздохнула Исмираль и, придвинувшись ближе, неожиданно поцеловала артиста в щеку.

Это оказалось последней каплей. Лорд Найлор притопнул ногой:

- Эй, стража! Взять их! Выставить вон!

- Но, милорд, - взвилась Исмираль, - вы же обещали щедро наградить их за выступление!

- Наградить? Они покинут это место целыми и невредимыми, какая еще награда им нужна? Вон! Чтобы духу их здесь не было!

На сей раз стража не медлила. Артистов окружили и стали теснить к выходу древками дротиков. Сопротивлялся только Янсор – он сначала забрал все свои ножи и лишь потом позволил вытолкать себя вон.

Исмираль стояла, как вкопанная, и смотрела вслед артистам так, словно вместе с ними уходила ее последняя надежда.

Поднявшись в привычную комнату на вершине башни, она отказалась ложиться в постель, хотя было довольно поздно, и устроилась в кресле у окна, глядя на темнеющее небо. Только теперь в ее глазах вместо отчаяния светилась надежда.