Пепел и кокаиновый король

Глава двенадцатая. 20 мая 2002 года. Пусть сильнее грянет буря

— Как адвокат, я в первую очередь требую снять наручники со свидетеля, — безапелляционно заявил синьор Клементес, всем своим видом демонстрируя, что пусть это всего лишь спектакль, он готов добросовестно сыграть в спектакле свою роль, и ждет этого и от остальных.

— Не имею ничего против заявления адвоката, — господин Тыклински тоже стал серьезен, он собирался честно отработать обещанные деньги, — Снимите наручники с госпожи Лотта Хоффер, — бесцветно отдал судовой детектив распоряжение двум сотрудникам корабельной полиции.

Распоряжение было беспрекословно выполнено, и полицейские вернулись на пост у дверей каюты. Причем декор этой каюты мало отличался от типичного полицейского участка, скажем, в Сан-Франциско. Немножко офисной электроники, казенные столы, стеклянные перегородки. Правда, на стенах красовались портреты не сугубо опасных преступников, а наиболее почетных пассажиров. И в приоткрывшуюся внутреннюю дверь была видна по холостяцки не убранная кровать.

Лотта облегченно стала растирать запястья. Она боялась, что ее попытаются подставить вместе с русским авантюристом, но нет, судя по всему, от нее ждут помощи. И, конечно же, эту помощь получат — за обговоренную мзду. А еще она очень переживала, что в сложившихся обстоятельствах ей почти не светит участвовать в дележе содержимого кожаного мешочка, но, как шутят археологи, за двумя мумиями погонишься…

— Свидетельница Лотта Хоффер, вы согласны, что ваши права будет отстаивать синьор адвокат Родриго Клементес? — самым официальным тоном спросил господин Тыклински.

— Возражений не имею, — сухо кивнула Лотта, — И хочу дополнить без занесения в протокол, что адвокат не должен забывать о гонораре.

— Наш договор в силе, — улыбнулся краешками губ синьор, и без лишних сантиментов придвинул к господину детективу стопочку загодя распечатанных на принтере страниц, — Это запротоколированные показания свидетельницы, — вторая такая же стопочка легла на стол перед Лоттой, — Ознакомьтесь, и если не будет возражений, распишитесь на каждой странице показаний.

— Оперативно, — позволил себе одобрительную реплику господин Тыклински, и профессионально быстро принялся просматривать текст.

Лотта не настолько доверяла Клементесу, чтобы расписаться не глядя. Но нет, в придуманных за нее и задокументированых показаниях не содержалось никаких подвохов. Судя по «ее» показаниям, Лотта стала заложницей русского бандита, который захватил девушку в археологическом лагере и убил двух ее коллег. Затем угрозами и регулярными побоями совершенно подчинил и заставил пропутешествовать с собой по всей Африке. Почему-то анонимный автор постеснялся добавить, что русский преступник регулярно жестоко насиловал жертву. Лотта не постеснялась бы, впрочем, им виднее.

— А как быть с показаниями второго свидетеля, этой черномазой Баны? — поочередно ставя закорючку на страницах, вроде бы невзначай поинтересовалась мстительная скандинавка, — Ее показания наверняка станут противоречить моим, а это значит, что одна из нас лжесвидетельствует.

— Действительно, как быть с показаниями гражданки Заира? — переадресовал вопрос господин Тыклинский синьору адвокату.

— Госпожа Лотта, если вы мне уже доверились, то доверяйте до конца. Разговор с Баной мы предпочитаем провести в ваше отсутствие, почему-то нам кажется, что тогда негритянка окажется более покладистой. Ну, а если нет, то вы сами нашли для госпожи Баны подходящее определение: «лжесвидетель». Есть ли вам еще что-либо добавить по сути предварительного разбирательства убийства супруги шейха госпожи Лидии Рашид-Муслим? Нет? Вас проводят в апартаменты, где вы сможете отдохнуть. Я вас больше не задерживаю.

Господин Тыклински не имел ничего против такого развития разбирательства. Два полицейских увели Лотту, следующие два ввели Бану и замерли на страже у дверей.

— Освободить ее от наручников? — предложил Тыклински.

— Посмотрим на ее поведение. Госпожа Бана, — с иронией библейского змея начал синьор Клементес, — Известно ли вам, что против вас в Заире возбуждено уголовное преследование в связи с ограблением торгового центра селения Нгоролебо?

— Это ты прислал плохих белых людей в деревню! — зло блеснули глаза негритянки.

— Госпожа Бана, — тяжело засопел господин Тыклински, — Отвечайте на поставленный вам вопрос! — он не спешил начинать составление официального протокола. Наверняка и эту работу за детектива уже выполнил синьор. Теперь осталось лишь добиться, чтобы негритянка подписала показания против славянина.

— Сейчас речь о другом, — мягко продолжил Клементес, он предпочел играть доброго следователя, — Против вас выдвинуто серьезное обвинение, но поскольку палуба круизного лайнера считается территорией Соединенных Штатов Америки, где правосудие лояльно к черному меньшинству, мы могли бы закрыть глаза на произошедшее в Нгоролебо.

Бана презрительно молчала, только гневно раздувались ноздри на ее даже в этой обстановке красивом лице.

— В своем упрямстве вы остаетесь совсем одна и рискуете разделить обвинения, направленные против русского бандита. Другие бывшие участники «банды Пепьеля» уже с нами сотрудничают. Его приближенный по имени Витась дал показания против своего бывшего главаря и в настоящее время под негласным надзором наших людей ходит по палубам, разыскивая Пепьеля.

Бана продолжала презрительно молчать.

— Второй член банды, археолог Лотта Хоффер, тоже успела притормозить на самом краю бездны и заявила, что была насильно втянута в преступную деятельность. Она добровольно дала показания против бывшего вожака и в данный мрмент находится в абсолютной безопасности, — синьор кивнул на подписанные Лоттой бумаги, — Снять вам наручники, чтобы вы подписались под аналогичным заявлением?

Клементес уже было стал протягивать Бане следующий ворох страниц из своих адвокатских закрома, но, натолкнувшись на обжигающий гневом взгляд, пока отложил.

— Слушай, ты, головешка, здесь тебе не джунгли! — подыграл злого следователя господин Тыклински, — Если хочешь, чтобы тебя навсегда упрятали в каменный мешок, так и скажи. Твои преступления тянут на пожизненный срок, особенно если следствие обнаружит, что твое племя причастно к гибели двоих археологов!

— Она ведь не дура, она все прекрасно понимает, — как бы успокоил детектива адвокат, — Я сейчас прикажу снять ей наручники, и она подпишет показания.

— Чтоб ты умер дурной смертью далеко от дома, и твоя семья тебя не похоронила, — прошипела вдруг Бана.

— Она ведь не дура, — будто и не заметил проклятия синьор Клементес, — Она посидит день-другой в камере, хорошо подумает и подпишет показания. Что-то здесь душно, схожу-ка я прогуляться на свежий воздух, и если вдруг за время моего отсутствия эта негритянка попытается сбежать, а доблестная полиция ей не позволит, и при этом нанесет телесные повреждения, я пойму.

— А самого русского мы будем ловить официально, или обойдемся помощью нескольких добровольцев? — честно глядя в глаза синьору Клементесу, невинно поинтересовался господин Тыклински.

Синьер Родриго Клементес широко улыбнулся. Славянин был уже почти в его руках, оставалось только схватить затравленную жертву на замкнутой территории. Но Родриго предпочел бы доложить Лопесу, что русский схвачен под личным руководством синьора секретаря, а не силами корабельной полиции.

— Огласка не нужна, это может произвести неприятное впечатление на пассажиров, и, следовательно, принести убытки вашим работодателям. Конечно, необходимо сообщить господину шейху о гибели его любимой супруги. И еще необходимо отменить сегодняшний карнавал. Так «добровольцам» будет проще поймать беглеца, — на этих словах синьор Клементес поднялся со стула и покинул каюту.

Он не хотел присутствовать при том, как полицейские будут выбивать из Баны необходимые показания. Он не любил насилия. Пройдя по левому борту, синьор Клементес нашел знакомую пустующую площадку и устроился в одном из шезлонгов. Созерцание бесконечных океанских далей должно было успокоить синьора. Но сам океан не был спокоен.

Тревожно вскрикивали вьющиеся вокруг лайнера и садящиеся передохнуть на леера и мачты чайки. А вдоль кормы шипели пеной сердитые вспоротые волны, бессильно кусали борта и исходили на нет брызгами.

Хрипло заговорило бортовое радио:

— Уважаемые леди и джентльмены, в связи с неблагоприятным прогнозом погоды мы вынуждены перенести посвященный пересечению экватора карнавал на завтра. Надеемся, эта вынужденная мера не слишком нарушит планы вашего отдыха. В связи с испортившейся погодой предлагаем всем избрать развлечения во внутренних помещениях лайнера. К вашим услугам рестораны, казино, бассейны. Приятного вам отдыха!

Синьор секретарь поежился, действительно приближался шторм, и корабельный детектив заставил непогоду работать на себя. «На нас» — мысленно тут же поправился Клементес, достал мобильник и отдал короткий приказ «музыкантам» начать планомерное прочесывание лайнера.

Все остальное теперь не имело никакого значения, Витасю срочно нужно было найти Пепла. Найдет, и тогда снова вернется спокойная и сытая жизнь. Витась, забывая завидовать, брел сквозь толпу праздно шатающихся разодетых в наряды от Кензо, Мияки, Ватаеабэ, Атсуро Таямы и Джоши Ямамото туристов, кого-то нечаянно задевал плечом, кому-то наступал на ноги и невнятно бормотал извинения. Если бы Витася ударили, он бы и этого не заметил, все его мысли сконцентрировались только на Пепеле.

Ресторан китайской кухни? Никого похожего. Площадка для скалолазания? Не такой Пепел кретин, чтобы в эти роковые минуты отдаться пустяковой забаве. Ярмарка с уличными музыкантами, итальянский ресторан «Портофино», танцпол, бар-шампанское, театр «Ла Скала», бар-аквариум, роликовая дорожка, видеосалон с виртуальным центром, часовня для свадебных церемоний, гольф-поле…

Вот мелькнул знакомый профиль, матросская форма может оказаться маскировкой, Витась рванул, чуть не затоптав болонку у ног кошмарно накрашенной старухи. Но нет, свет прожекторов сыграл с белорусом злую шутку, матросик при ближайшем рассмотрении оказался пожиже в плечах, косоглаз и веснушчат. И опять танцевальный салон, казино, бассейн с водными горками и в такт килевой качке бегающей волной, бар-мороженное…

Как сомнамбула, подчиняясь смутным, рождающимся на дне души, командам, Витась свернул с оживленной улицы в коридоры. Просачивающийся сквозь двери кают девичий смех его не волновал ни на грамм, даже пугал. Девушки совершали вечернее макияжное священнодействие и облачались в вечерние наряды. Маскарад отменен, но праздник продолжается. И в грядущей сутолоке найти Пепела станет еще труднее.

Витась от бессилия кусал губы и все шел, и шел. Четко отражался в венчающих повороты зеркалах и смутно — в лаке обшитых красным деревом переборок. Поднимался по трапам, и спускался по трапам, целеустремленный, будто зомби. А за бортами шторм все пуще набирал силу.

Мимо Витася прошла, дымя сигаретой в длинном мундштуке, собственной персоной чемпионка по легкой атлетике Джеки Джойнер-Керси, снявшаяся для последнего «Вога» — Бажена зачитывала номера журнала до дыр.

— Уважаемые леди и джентльмены, — опять проснулось корабельное радио, — в связи с неблагоприятной погодной обстановкой мы вынуждены приостановить работу наших казино, иначе вы с утра опротестовали бы любой проигрыш и оказались бы, безусловно правы. Надеемся, эта вынужденная мера не слишком нарушит планы вашего отдыха. В связи с испортившейся погодой предлагаем всем избрать развлечения во внутренних помещениях лайнера. К вашим услугам рестораны, кинотеатры, бассейны. Приятного вам отдыха!

Витась уже потерял ориентировку, на которой палубе находится, когда почти случайно заметил под ногами несколько брызг крови, засыхающих на ворсе ковровой дорожки. Витась механически толкнул дверь ближайшей каюты, она оказалась не заперта.

Каюта принадлежала опять же кому-то из сильных мира сего. Даже без включенного верхнего света Витась смог определить, что помещение декорировано по супермодерновым стандартам. Стены вместо обоев оклеены (или инкрустированы?) лазерными дисками. Поверх подвешено несколько серьезных электрогитар, будто охотничьи трофеи. В одной от качки дрожала какая-то металлическая деталь, и казалось, будто кто-то язвительно смеется. На заменяющих этажерки стальных конструкциях тоже диски — стопками и горками. В углу — мощные колонки и музыкальный центр, в другом углу… Витась сначала испугался, но спустя дюжину бешенных ударов сердца понял, что это не живой человек. Живой человек не способен стоять в такой позе без малейшего движения.

Витась включил свет. То, что его испугало, оказалось резиновым чучелом Майкла Джексона в одной из характерных майкло-йоговских поз. Наверное, манекен для битья, Витась читал о подобной практике в японских компаниях. Но при ярком свете белорус обнаружил еще одно тело. Вдоль стеночки недвижимо скрючился мельком виденный в венецианском отеле немец из нападавших. Непонятно, мертвый или без сознания.

А еще в каюте оказался персональный лифт на второй этаж. Двухэтажная каюта — шикуют буржуи.

Витась на цыпочках вернулся к выключателю, щелкнул, гася свет, и протер клавишу рукавом. Выйдя, также рукавом протер, там, где касался, дверь, и осторожно двинулся дальше по коридору. Его вели изредка украшавшие ковер росинки запекшейся крови. Кто-то оставил кровяной след, может, Пепел?

Витась прошел мимо двери, за которой очень громко играл «Дар Стрейз», из-за следующей душисто тянуло анашой.

Из каюты пятьсот сорок три выпорхнула длинноногая девушка. Да ведь это фотомодель, рекламирующая мыло «Сефгард»! Красавица прошла мимо в шаге от белоруса, не заметив ни пятнышек крови, ни Витася.

Эта негритянка оказалась крепким орешком и умудрилась даже цапнуть детектива за руку, когда он решил тщательно обыскать то ли свидетельницу, то ли соучастницу. В прежней жизни господин Тыклински обязательно сломал бы красавице нос и отбил почки. Сейчас только скромно отхлестал по щекам, ведь девчонка и так сломается. И все равно будет выступать свидетелем обвинения.

Тем более в каюте господин Тыклински пребывал не один, два молодых болвана, хоть и торчали у дверей навытяжку, но явно не одобряли методы детектива, сопливые еще, а господину Тыклински не охота терять должность.

Внезапно в дверь постучал официант и передал записку.

«Господин корабельный детектив, моя личная охрана задержала в моей каюте проникшего туда без спросу соотечественника. Во-первых, я очень не доволен предоставляемым вашей компанией уровнем безопасности и рассчитываю на компенсацию. Во-вторых, мне, как и вам, не нужна огласка. Рассчитываю в самом ближайшем времени обсудить возникшую проблему в моих апартаментах. Без уважения, Максим Стерлигов».

Тыклински стало душно. Детектив открыл иллюминатор, но порыв ворвавшегося ветра оказался настолько пронзителен, что Тыклински тут же иллюминатор закрыл и задвинул на защелку.

«Сволочь, денег куры не клюют, а он, как мелкий шантажист, с компании откупного хочет» — зло вспыхнуло в мозгу детектива. Но на самом деле детектив ужасно испугался. Понятно, что в триста двенадцатом номере схватили того самого Пепла. Наверное, подлец, решил спрятаться у соотечественников, да не на тех напал. И теперь Тыклински реально рискует потерять нехлопотную должность, если не сумеет правильно провести переговоры с русским миллионером. Правда, с другой стороны, получается, что, как синьор Клементес ни старался, взять русского преступника повезло не ему, а господину Тыклински. А значит, синьор должен раскошелиться дополнительно.

Нацепив на лицо сугубую официальность, господин Тыклински постучал в триста двенадцатый номер. Ему открыла очень симпатичная девчонка. Господин Тыклински оказался не в привычной каюте, а в настоящей оранжерее, замаскированной под классический английский парк. Вот как шикуют миллионеры.

Господин Тыклински сделал несколько бодрых шагов по алее. И только тогда обратил внимание, что впустившая его горничная, осталась у дверей.

— Господин Стерлигов назначил мне встречу. Где я могу его найти? — самым официальным голосом задал вопрос господин детектив.

Девушка послала гостю обворожительную улыбку, а вслед за этим у нее в руке появился нацеленный на детектива пистолет.

— Милая барышня, — хмыкнул детектив, — В меня за мою жизнь столько раз целились из разных видов оружия, что чувство страха совершенно атрофировалось. Если сообщение о поимке русского бандита — лишь повод, чтобы познакомиться со мной лично, что ж, давайте знакомиться. Но при чем здесь оружие? Ваша красота страшней любого французского «Петтера» устаревшей модели. Хотя модель, следует признать, вполне приличная.

— Держите на виду руки, — ответила оригинальным приветствием красавица, — Иначе я для начала прострелю вам колено.

— И будете платить мне пенсию до глубокой старости, — попытался и дальше балагурить господин детектив, которому было совершенно не весело. Он никак не мог просчитать, какую игру с ним ведут? А глаза профессионально ощупывали живую ограду из выстрелившего бутоны шиповника и прочих зарослей, названия которых Тыклински не знал.

Освещение в этом «патио» было поставлено профессионально. Оптическим волокном и футуристическим неоновым светом освещались только дорожки и увитые плющом решетки, превращая оранжерею в аттракцион теней. Во-первых красиво, а во-вторых, разглядеть, не притаился ли кто за живой изгородью, у детектива не оставалось ни малейшего шанса.

— Вы — Шандор Тыклински, румын по национальности, родились в Бухаресте в сорок седьмом году, — не спрашивала, а будто зачитывала с возникшего за спиной детектива экрана девушка, — Окончили Бухарестский политехнический институт, примкнули к антиправительственной группе «Белый социализм» и за участие в оппозиционной деятельности долгое время подвергались политическим гонениям со стороны клики Чаушеску. В восьмидесятом эмигрировали из Румынии в США, работали охранником эмигрантских лидеров, в восемьдесят седьмом отошли от оппозиционной деятельности и открыли частное сыскное бюро «Комиссар Роман», однако быстро разорились и пошли на службу в судоходную компанию, где сделали сносную карьеру.

— Милая девушка, вы так внимательно интересуетесь судьбой старого Шандора, что я вас начинаю бояться. Я вам не безразличен? Я разбил ваше сердце? — если не помогают глаза, детектив доверился ушам, пытаясь вычленить малейший подозрительный шум за кустами. Но царапающий прозрачный потолок ветер не позволял.

— Господин детектив, при проведении следственных мероприятий по расследованию убийства жены шаха вами умышленно допущен ряд вопиющих нарушений. Держите руки на виду! Вы допустили к процедуре проведения обыска каюты некоего отставного британского майора Хьюго Оцелота, личность весьма нелояльную к закону. Вы содержите двух свидетельниц под стражей, более того, мы имеем информацию, что за несколько часов до убийства вы имели продолжительную беседу с источником в Колумбии…

— Кажется, я понимаю, — постарался, чтоб его голос звучал искренне, господин Тыклински, — Это давление на следствие. Вы хотите повлиять на результаты расследования, не правда ли, прекрасная незнакомка? — Тыклински верил, что в силах справиться с вооруженной девкой, если она работает в одиночку. Но беседа становилась все интересней.

— Нет, — раздался голос за спиной детектива, — на ход следствия хочет повлиять не она, а я. И судя по этому признанию, вы можете догадаться, что наша беседа сейчас не фиксируется на магнитофон.

— Господин Стерлигов? — конечно, корабельный детектив сразу узнал это лицо. Фотография Максима Павловича висела на стене его каюты рядом с губернатором Лос-Анджелеса.

— Катерина, будь любезна убрать пистолет, а вы, господин Тыклински на всякий случай знайте, что находитесь еще под двумя прицелами.

— Меня преполняет гордость, — продолжал с улыбкой детектив, — Что такой важный русский миллионер заинтересовался скромной персоной служащего круизной компании.

— Более, чем заинтересовался. Поверьте, что факты названных Катериной ваших нарушений я могу подтвердить документально.

— Зачем такие сложности? Вы настолько важная персона, что старый Тыклински готов служить вам просто так. Без доказательств.

— Не юродствуйте.

— Я вполне серьезно. Назовите сумму, и я исполню любую вашу блажь, — детектив очень старался, чтоб эти люди поверили в его готовность продаться. Стоит ему только выйти целым из каюты, как синьор вдвое заплатит за имя своего нового влиятельного врага.

— Тыклински, я вас начинаю уважать.

— Спасибо.

— За умение врать в любой обстановке. Вы недоумеваете, откуда у меня столь подробная информация о вас? Вы ведь родом из Румынии. Нефть, то да се. Вдовствующий шейх, как вы догадываетесь, тоже имеет отношение к нефти. Кстати, вообще-то он вам благодарен за безвременную кончину супруги. Но это не значит, что, если мы не договоримся, не будет произведено дополнительное расследование причин гибели мадам Муслим. И уже самым серьезным образом будет изучена ваша роль в преступлении.

— Я понял, — голос Тыклински стал неожиданно хриплым, — Я проиграл. Что я должен делать? — на самом деле детектив еще не был уверен, что проиграл. И пока не знал, за какую команду станет играть, если целым и невредимым покинет каюту.

— Вы сейчас сами еще не знаете, говорите правду, или ложь. Зато я знаю, что вы сказали правду. С вас я даже не потребую типичного честного раскаяния на бумаге. Вы плохо слушали, когда я объяснял, где шейх нашел информацию о вас, вы думали о другом. Поэтому уточню, ваше досье вместе с кипой похожих, было продано шейху одним из сотрудников еще коммунистической Румынской службы внутренней безопасности. А в досье однозначно записано, что вы — провокатор. И стоит мне предать это досье гласности, как вы потеряете все.

— Я всего лишь детектив, ведущий расследование. Есть труп, и мне нужен хоть какой-нибудь убийца. — Тыклински сам удивился, как, оказывается, легко говорить правду.

— Вижу, теперь вы не врете, и вы уже на нашей стороне. Уверяю, к вечеру на корабле будет достаточно свежих трупов, чтобы свалить убийство на одного из них. А пока… А пока заложником моего обещания выступит Катя. Она проследует с вами, вы ей позволите оставить отпечатки пальцев на орудии преступления, и она останется в вашем плену, пока на роль убийцы не найдется кто-нибудь более подходящий. И не забудьте извиниться перед свидетельницами. Я желаю вам горячей печени, чистых почек и холодного мочевого пузыря.

Катерина задорно улыбнулась господину Тыклински и поиграла рукояткой пистолета в кармане:

— Ну что ж, мой сыщик, давай — конвоируй подозреваемую. Только знай, шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству и расстрел. Прыжок на месте — провокация.

Пока девушка стояла на месте, детектив не сомневался, что он сильнее и ловчее ее. Но стоило красавице ступить один шаг, румын понял, что глубоко ошибался, это была высококлассная профессионалка. Выйдя с Катей почти под ручку из триста двенадцатой каюты, господин Шандор Тыклински первым делом услышал обращенную к пассажирам проникновенную речь корабельного радио:

— Уважаемые леди и джентльмены, в связи с усиливающейся непогодой мы вынуждены отменить работу кинотеатров и слить воду из плавательных бассейнов. К вашим услугам рестораны и бары лайнера. Надеемся, эта вынужденная мера не слишком нарушит ваши планы. Приятного вам отдыха!

Палуба под ногами покачивалась все ощутимей. Подрагивали на полке зубные щетки в стаканчике. Цокали друг о друга флаконы духов. По днищу ванны туда-сюда катался колпачок от питательного крема для кожи «Макс Фактор». Мобильный телефон синьора Клементеса оказался «временно отключен, или абонент находится вне сферы обслуживания». Но Лотту такой поворот совершенно не устраивал. Ей обещали деньги, свою часть работы она выполнила, теперь будьте любезны. И так уже неограненные алмазы Лотте не светят.

Лотту поселили в ту самую каюту, в которой скандинавка уже была сразу после посадки на «Voyager of the Seas». Но Лотта не находила себе места в шикарных апартаментах. Она смотрела на свое отражение в зеркале, и отражение нашептывало, что синьор обязательно оставит госпожу Хоффер на бобах. Ей так и виделось, как Клементес, гнусно улыбаясь, забирается по выкидной лесенке в взлетающий вертолет, а сэкономленные пачки долларов приятно оттягивают карманы.

Все. Лотта не вытерпела. Решительно отперла замок и выскочила из каюты. Мимо, раскачиваясь на высоких каблуках прошла та самая фотомодель, которая рекламируюет мыло «Сефгард». И, стерва, будто бы даже не заметила Лотту, хотя у самой ни рожи, ни кожи. Ничего, Хоффер себя еще покажет. Она помнила, что Клементес очень любит, развалившись в шезлонге, бездумно пялиться на волны. Даже постоянное место для этого нашел, где меньше всего шатается туристов, по корме ближе к юту на второй палубе. Решительно закусив губу, Лотта отправилась туда.

Но вторая палуба встретила девушку зябкой пустотой. Соленые брызги пузырились на не убранных шезлонгах. Ветер свирепо трепал парусину зонтиков. И только Лотта здесь появилась, обжег кожу ледяным дыханием.

Лотта Хоффер заворожено уставилась на панораму рассерженного океана. Кажется, она поняла страсть Клементеса к созерцанию бесконечной дали. Рыхлое черно-серо-фиолетовое небо нависало почти над самим кораблем. Косматые тучи вели себя похоже на кадры учебного фильма про жизнь амеб. Черно-зеленые волны стремились наперекор кораблю. Серо-грязные шапки пены шуршали о борта, будто бархат бальных платьев. Как минимум, в такую погоду никакой вертолет не увезет Клементеса на материк.

Палуба плавно накренилась и вдруг рывком выпрыгнула из-под ног Лотты. Этого не могло быть ни за что, не такая уж сильная качка. Но Лотту перешвырнуло через борт. Скандинавка перекувыркнулась в воздухе. В глаза ударил ослепляющий свет из пронесшегося вверх иллюминатора, но все таки Хоффер разглядела удаляющееся со скоростью падения, выглянувшее за борт перекошенное ненавистью лицо Баны и чуть ниже болтающийся на шнурке амулет «куриный бог».

И океан принял Лотту.

Кровавый след привел Витася в промерзшие трюмы. Огромные отсеки встречали белоруса гнетущей тишиной, в которой таял и рокот разгневанного океана за бортами, и звук робких Витасевых шагов. Пахло мазутом и тухлой рыбой. Трюмы освещались скудно — на далеком потолке слепо и тревожно мерцали оплетенные проволокой немощные дежурные лампочки.

Поэтому Витась далеко не сразу рассмотрел то, что лежало прямо на его пути. Сначала он решил, что это груда грязного тряпья, точнее, две груды. Потом подумал, что это вывалившиеся из ближайшего контейнера тюки с зерном.

Контейнеры возвышались вокруг, будто автобусы ночью в автопарке. И явно с ними что-то было неправильно, Витась никак не мог понять, что же ему не понравилось. Он подошел к двум трупам. Чтобы разглядеть лица, пришлось по очереди над каждым низко склоняться. Слава Богу, Пепла среди покойников не оказалось. Мертвецы относились к африканскому отряду преследователей.

Брезгливо морщась, Витась обшарил мертвецов, ему нужно было вооружиться. Эти двое еще сохраняли в мышцах остатки тепла, и, судя по тому, как жадно высасывала эти остатки ледяная сталь палубы, эти двое сложили головы всего минут двадцать назад. О том, что здесь произошло, можно было догадаться по отдельно лежащему в кровяном пятне выбитому зубу. Похоже, Пепел уложил охотников голыми руками. Витась нашел за поясом второго бойца пистолет. Чувствовать в ладони холодную тяжесть стали удовольствия не доставило.

— Совсем по сторонам не смотришь, — донесся ироничный вывод с крыши ближайшего контейнера.

— Пепел? — охнул обрадованный белорус, — Я тебя пятый час по кораблю ищу.

— Значит, плохо я спрятался, если всего четыре часа потребовалось, чтобы найти, — Сергей пружинисто спрыгнул на рифленую палубу. В его руке тоже был пистолет.

Витась кинулся к другу, вроде как обниматься.

— Стой! — хлестнул навстречу полный угрозы окрик Сергея. — Ты какого лешего на меня пистолет направляешь?

— Извини, у меня от напрягов совсем крыша поехала, — и тут вдруг Витась понял, что ему столь сильно не понравилось в контейнерах, заполнивших именно этот отсек, — Я видел, что к нашей каюте подтягивается полиция… — Витасю надо было так много рассказать Сергею, но это желание перечеркнул жесткий взгляд вожака, — Ты мне не веришь? Ты думаешь, что я им продался? — Витась с удивлением увидел пистолет в своей руке и поспешно сунул оружие за брючный ремень.

— Я не верю всякому, с кем расстаюсь больше чем на полчаса, а с тобой мы не виделись гораздо дольше, — криво усмехнулся Пепел и все же перестал целиться Витасю в живот.

— Витась, из этого отсека надо делать ноги. Здесь все контейнеры не закреплены, а снаружи бушует шторм. Нас раздавит в лепешку.

— А вот теперь я снова тебе верю. Если б ты меня предал, то придумал бы повод оставить своего кореша здесь одного. Так говоришь, не стал возвращаться в каюту?

— Ну да. Полиция. Потом я видел тебя, убегающего по третьей палубе, да разве за тобой угонишься. Но давай уйдем отсюда. Контейнеры не закреплены, вот-вот начнут ездить, как взбесившиеся утюги.

— Давай уйдем. Но чуть позже. Если меня нашел ты, то охотнички найдут подавно. А контейнеры я сам освободил. Вот этими руками. А теперь ты вернешься ко входу в отсек и спрячешься. Как только вошедшие Лопесы пройдут мимо, выскочишь и задраишь отсек.

— Это же убийство, — Витась понял замысел Сергея, и от ужаса его глаза стали круглыми, как золотые червонцы, — Я никогда еще никого не убивал!

— Когда-нибудь надо начинать. — Сергей успокаивающе похлопал белоруса по плечу, за плечи же развернул и мягко подтолкнул ко входу, — Да, братишка, не строй из себя героя, не пытайся кого-нибудь уложить из пистолета. Я вынул все патроны, это была еще одна проверка, слишком уж долго тебя не было рядом, — сказал Пепел в спину еле шагающему на подгибающихся ногах белорусу.

Потом за спиной раздался дробный треск, будто Сергей просыпал пакетик орехов, но и этот звук мгновенно поглотил ледяной холод. На самом деле это была щедро брошенная в сторону трупов горсть алмазов из заветного мешочка. Как медведь в минуту опасности сбрасывает из желудка накопившееся дерьмо, чтоб стало легче драпать, так Сергей швырнул под ноги две трети призрачного богатства. Авось на этой Сергеевой «медвежьей болезни» враги крепко поскользнуться.

Витась забился в щель между контейнерами у входа в отсек, замер, будто куколка бабочки, и стал ждать. Пепел опять оказался прав, у Витася не успели задубеть от мороза пятки на ногах, как в отсек ввалилась идущая по кровавому следу банда. Первый, второй, третий… Двенадцать рядовых головорезов и замыкающим майор Хьюго Оцелот.

Будто шершень поселился в печени майора, и теперь подгонял укусами: быстрее, быстрее, быстрее! Майор был прирожденным охотником, и чутье ему подсказывало, что развязка близка. Они настигнут славянина вот-вот, быть может, в следующем отсеке. Поэтому майор не рвался вперед в предстоящей перестрелке, майор сделает лишь один выстрел — контрольный выстрел в голову сраженного Пепьеля. Быстрее, быстрее, быстрее!

— Это Барнет!

— А это Сэлинджер! — завопили люди майора спереди. Отряд замешкался.

Хьюго Оцелот выступил вперед. Действительно на рифленой палубе, безвольно разбросав руки, лежали два бойца из его команды. Уткнувшись щеками в такой студеный метал, что невольно свело скулы у самого майора.

— А это алмаз! — один из охотников нагнулся и подобрал прозрачный камешек, — неограненый. А вон еще!

Парня грубо оттолкнули, и следующий камень схватил другой наемник.

— Мое! — уже сцепились два других бойца за третий камень.

Мозг Хьюго остался холодным, не смотря на то, что сейчас делили его сбережения на старость. Поэтому майор смог расслышать металлический лязг за спиной. Он рывком оглянулся — поздно. Кто-то снаружи задраивал овальный люк, через который они проникли в этот отсек.

— Мое! Отдай! Глаз вырву! Кишки на нож намотаю! — потеряв головы, дрались между собой люди майора.

И сквозь этот гвалт Оцелот скоре догадался, чем расслышал звук запираемого люка в другом конце отсека. И тут палуба под ногами стала заметно крениться. Один из огромных, как танк контейнеров плавно поехал на ничего вокруг не видящих бойцов и размазал, будто масло по хлебу, ногу Ларри. Но истошный визг Ларри потерялся в криках других.

Майор кинулся назад. Не может быть, чтобы в отсеке не нашлась мертвая зона. Справа на Хьюго рванули два контейнера. Оцелот увернулся от первого но второй с силой железнодорожного экспресса снес майора и впечатал в бок первой железной коробки. От майора осталась каша.

— Тыклински, — бесился синьор Клементес, — Ты еще пожалеешь!

Андреас с обмотанной бинтом головой молча забрался внутрь жадно рубящего свежий соленый воздух винтами вертолета. Посмотрел на сжимаемый в руках прозрачный целлофановый кулек с орудием убийства — Тыклински только что вернул на память о майоре. Андреас подумал, не вышвырнуть ли пакет долой, когда они будут лететь над океаном? Но нет, Андреас еще встретится с Пеплом. Обязательно встретится. Андреас спрятал «сувенир» в карман.

— Я ничего не могу поделать, — отводил глаза в сторону провожающий двух последних уцелевших охотников на русского корабельный детектив.

— Я тебя достану, клянусь вставной челюстью своей матери! — хорохорился синьор секретарь.

— Я ничего не могу поделать. Не нужны мне ваши деньги, обстоятельства сильнее нас, — блеял Тыклински. Чуть сзади него стояла русская девушка Катерина, пряча руки в карманах.

— Хватит тюльку травить! — неожиданно зло рявкнул из кабины вертолетчик, — Мне еще сегодня три рейса успеть надо.

Синьор секретарь покорно забрался в вертолет. Винты заработали с удвоенной силой… с удесятеренной. Провожающие, пригибаясь, побежали прочь с вертолетной площадки, ветер задрал Кате юбку, будто она — Мерлин Монро. И вертолет поднялся в утреннее небо. Кончилась палуба, под вертолетом поплыли бегущие куда-то волны. Не такие грозные, как вчера, ведь лайнер оставил далеко позади эпицентр шторма.