Пепел Вавилона

Глава 3. Холден

У жизни, в которой не приходится терпеть долгих допросов, есть свои достоинства. В этом смысле Холдену прежде жилось не так уж плохо. Когда он вместе с остатками команды «Росинанта» соглашался дать показания, можно было догадаться, что речь пойдет не только об атаке Свободного флота на Землю. Как-никак, тем для беседы хватало. Главный инженер станции Тихо, оказавшийся агентом Марко Инароса, похищение и спасение Моники Стюарт, утрата образца протомолекулы, едва не удавшееся покушение на Фреда Джонсона. И это только у него. Наоми, Алексу и даже Амосу было что добавить от себя.

Только вот он не ожидал, что вопросники будут распространяться, подобно газу, занимая все доступное пространство. Уже не первую неделю он от двенадцати до шестнадцати часов в сутки обсуждал свою жизнь целиком и полностью. Имена и биографии каждого из восьми родителей. Школьные успехи. Неудачная карьера во флоте. Что ему известно о Наоми, об Алексе, о Фреде Джонсоне. Его отношения с АВП, с Дмитрием Хэвлоком, с детективом Миллером. Насчет последнего он сомневался даже после многих часов воспоминаний. Сидя перед следователем в ООН в тесной комнатушке, Холден старательно разбирал и раскладывал перед допросчиком свою жизнь.

Он натер мозоли на языке. Вопросы перескакивали взад и вперед, ходили по кругу, словно его пытались поймать на вранье. Они упирались в странные тупички: «Назовите имена людей, с которыми вы служили во флоте. Что вам известно о каждом из них?» – и застревали там неоправданно долго. Поначалу его допрашивали высокая светлокожая женщина с длинным серьезным лицом по фамилии Маркова и тучный коротышка по имени Гленндининг с одинаково шоколадной кожей и волосами. Они сменяли друг друга, напирая и наскакивая, нарочно обрывая на полуслове, чтоб довести до срыва и услышать, что он наговорит сгоряча, и тут же переходя к навязчиво дружескому тону.

Ему приносили то жирные размякшие сэндвичи, то свежайшую выпечку с вкуснейшим кофе. Свет то приглушали до почти полной темноты, то усиливали так, что слепило глаза. Они то прогуливались с ним прыгуче-шаркающей лунной походкой по портовым коридорам, то застревали в стальной коробке комнаты. Холдену казалось, будто его личную жизнь выскребли до корки, как лайм в самом дешевом баре. Останься в нем еще капля сока, выжали бы и ее. Легко забывалось, что эти люди – союзники, что он сам согласился отвечать. Не раз, свернувшись на койке после утомительного дня, Холден ловил в полусонном мозгу планы прорваться в арестованный корабль и сбежать.

Не легче становилось и от того, что зависшая в темном небе Земля медленно умирала. Бюро новостей большей частью передислоцировались на станции Лагранж и Луну, но несколько еще действовали на планете. У Холдена между допросами и сном оставалось немного времени смотреть новости, но и случайных обрывков хватало через край. Перенапряжение инфраструктуры, поражение экосистемы, химические изменения в океане и атмосфере. На перенаселенной Земле раньше проживало тридцать миллиардов человек, и только огромная техническая сеть спасала их от голода и жажды, не позволяла утонуть в отходах. Треть населения, по оценкам пессимистов, уже погибла. Холден поймал несколько секунд дискуссии о связи изменений атмосферы над Западной Европой с уровнем смертности. По содержанию метана и трупных ядов в воздухе можно было предположить, сколько тел гниет в разрушенных городах. Понять масштаб катастрофы.

Отключая новости, он чувствовал себя виноватым. Мог бы, по крайней мере, посмотреть. Поприсутствовать при гибели экосферы, выносившей его, его семью и всех остальных не так уж много поколений назад. Земля заслужила внимание зрителей. Но он насквозь устал и боялся. Даже отключив новости, заснуть не мог.

Не все новости были плохими. К Холдену пробилось сообщение от матери Элис, что их ферма в Монтане, хоть и сильно пострадала, еще может прокормить его родителей. Она даже давала кое-какие излишки – в помощь спасательной миссии в Боземане. А облака песка с пеплом оседали и, отравляя океаны, позволяли все новым кораблям нырнуть в гравитационный колодец с гуманитарной помощью – и улететь обратно с беженцами.

Однако Лунная база уже вышла на грань физической вместимости. Восстановительная система работала на пределе, каждый глоток воздуха в ее помещениях уже побывал у кого-то во рту. Все общественные пространства, пищевые комплексы заставили койками и палатками. Команда «Росинанта», чтобы не занимать места, перебралась жить на корабль. В этом крылось не так уж много альтруизма. На корабле было тише, просторнее и привычнее. Вполне насладиться уютом не позволяли только тишина – реактор заглушили – и бродящее по кораблю привидение – Кларисса Мао.

– Почему она тебя так волнует? – спросила Наоми. Они делили каюту на двоих, искали в койке опору против урезанной лунной гравитации и усталости.

– Она много народу убила, – объяснил Холден. В сонном мозгу мысли путались. – Разве этого мало? По-моему, достаточно.

Свет они приглушили. Койка подалась под их сплотившимися телами. Наоми дышала ему в бок, знакомо, тепло, надежно. Голос у нее звучал так же глухо и сонно, как у него. Оба слишком устали, чтобы заснуть.

– Она уже не та.

– Похоже, все в этом уверены. Не знаю, с чего бы.

– Ну, Алекс, по-моему, еще сомневается.

– Но не Амос. И не ты.

Она глухо булькнула горлом. Глаз не открывала. Он даже в полумраке различал темные тени ее век – темнее лица. На минуту Холден решил было, что Наоми уснула, но та снова заговорила:

– Мне нужно верить, что она могла измениться. Что люди меняются.

– Ты такой не была, – возразил ей Холден. – Даже… даже когда гибли люди, ты не была такой. Хладнокровной убийцей.

– Как Амос…

– Да. Но Амос есть Амос. У меня в голове он другой.

– Потому что?..

– Потому что он – Амос. Он как питбуль. Ты знаешь, что он способен вырвать тебе глотку, но он тебе так беззаветно предан, что хочется его обнять.

Наоми медленно улыбнулась. Она это умела. Растянуть лицевые мускулы, переполнив Холдена теплом, и надеждой, и даже угрюмым оптимизмом: вселенная не полное дерьмо, раз в ней есть такие женщины. Он задержал ладонь у нее на бедре.

– Ты ведь меня полюбила не за твердость этических принципов, а?

– Несмотря на, – хихикнула она. И, после паузы: – У тебя была классная задница.

– Была? В прошедшем времени?

– Мне еще надо войти в систему, – сменила тему Наоми. – Не давай мне уснуть, пока я не проверю поступившие данные.

– О пропавших кораблях?

Она кивнула.

Как ни мучило его следствие, Наоми приходилось хуже. Она всегда молчала о прошлом, о том, как стала такой, какой стала. А теперь променяла личные тайны на амнистию для команды и для себя. Доставшиеся ей варианты Марковой и Гленндининга пытали не о неудачной военной карьере и не о контрактах с Фредом Джонсоном. Наоми была для них окном, выходившим прямо на Марко Инароса. Некогда его любовница, она оказалась пленницей на его корабле – до и после того, как на Землю обрушился удар молота. Холден знал, как вымотал марафон допросов его. Ей было в тысячу раз труднее.

Потому-то, думал он, она и окунулась с головой в тайну пропавших кораблей. Наоми первой заметила, что множества кораблей, исчезнувших при переходе за кольцо и доставшихся Свободному флоту марсианских, не совпадают. Не все были похищены людьми Марко, некоторые пропадали без следа. Тут действовали две причины, а не одна, и Холден не мог винить Наоми, если она предпочла заняться второй.

И все же надо бы ей поспать. Хотя бы потому, что сам он уснет, только убедившись, что уснула наконец Наоми.

– Ничего не обещаю, – сказал Холден вслух.

– Ладно, – буркнула она. – Тогда разбуди пораньше, чтобы осталось время посмотреть до выхода на новый круг.

– Это обещаю.

Он лежал рядом с ней в темноте, пока дыхание у нее не стало размеренным и глубоким. Послушав его минут пять, Холден понял, что сам не уснет. Тогда он встал, и дыхание Наоми на миг прервалось, но в явь она не всплыла, снова задышала ровно.

В коридорах «Росинанта» тоже было темновато – корабль работал в ночном режиме. Холден дошел до лифта. Из камбуза доносились голоса: добродушное рокотание Амоса и тонкий, срывающийся голос Клариссы. Он постоял, прислушиваясь, и стал подтягиваться по трапу на палубу управления. При легком лунном тяготении глупо казалось пользоваться лифтом, он просто перебирал руками. В кабине пилота было темно, Алекс довольствовался светом монитора.

– А, привет, – протянул он, когда Холден опустился в кресло. – Не спится?

– Как видно, не заснуть, – вздохнул Холден. – А ты что?

– Ненавижу здешнюю гравитацию. Все кажется, что слишком медленно разгоняемся. Хочется усилить тягу, только тяги-то никакой нет, и никуда мы не летим. По мне, пусть меня прижимает к койке ускорение, а не этот булыжник. – Алекс кивнул на экран, где крутились новости. Женщина в ярко-красном хиджабе серьезно обращалась к камере. Холден узнал уважаемую марсианскую журналистку, только имени не вспомнил. – Этому нет конца. Они это называют мятежом. Речь идет о забвении долга, дезертирстве и черном рынке оборудования.

– Звучит невесело.

– Веселее, чем раньше, – поправил Алекс. – Это тоже удар. Вроде гражданской войны, только вместо того, чтобы драться, каждый пятый военный смылся за кольца со всеми вещичками. Ну, с теми, что не продали поганцам из Свободного флота.

– Они хоть предупредили, что уходят?

– Не-а, – протянул Алекс. – Во всяком случае, об этом не передавали.

Женщина в хиджабе – Фатима Уилсон, вот как ее зовут! – пропала с экрана, теперь на нем сменялись пустые марсианские доки и кучки протестующих перед ними, орущих прямо в объектив. Холден не разобрал, против чего или за что они там выступают. При таких делах они и сами, пожалуй, не знали.

– Если вернутся, попадут под суд за измену, – продолжал Алекс. – Так что, думается мне, они в ближайшее время домой не собираются.

– Так, – подытожил Холден. – Удар по Марсу. Свободный флот растоптал Землю. Пираты потрошат колонистские корабли. Станция Медина отключилась. И еще невесть что глотает проходящие сквозь врата корабли.

Алекс открыл рот, хотел ответить, но тут замигал и запищал его экран. Срочный запрос на связь.

– Чертовщина за чертовщиной, – проворчал пилот, – и спасибо еще, если не валятся пачками.

На экране появилась Крисьен Авасарала. Прическа волосок к волоску, сари отливает малахитом. Только в глазах и в складке рта видна усталость.

– Капитан Холден, – заговорила она, – мне нужно встретиться с вами и вашей командой. Безотлагательно.

– Наоми спит, – не успев обдумать ответа, выпалил Холден. Авасарала улыбнулась. Улыбка не была приятной. – Да, я ее разбужу. Сейчас будем.

– Спасибо, капитан, – отозвалась фактическая правительница Земли и отключилась. Молчание заполнило палубу.

– Заметил, что она меня не обругала? Ни одного грязного словечка, – сказал Холден.

– Да уж, заметил.

Холден глубоко вздохнул. – Это не к добру.

Конференц-зал располагался у самой поверхности Луны и выстроен был как школьный класс или церковь: возвышение у передней стены, ряды стульев напротив. Только возвышение сейчас пустовало, а дюжина стульев были кое-как составлены в круг. Авасарала села рядом с Фредом Джонсоном – главой станции Тихо и прежним представителем АВП. Место слева занял марсианский премьер-министр Смит, а справа – Бобби Драпер. И Смит, и Джонсон были без пиджаков, а усталыми выглядели все. Холден, Наоми, Алекс и Амос дружно устроились напротив, пара стульев с каждой стороны обозначили границу. Только когда все расселись, Холден заметил отсутствие Клариссы. Ему и в голову не пришло ее привести. Вызывали команду «Росинанта», а она…

Авасарала стукнула пальцем по ручному терминалу. Посреди круга выскочила схема. Земля, Луна и станции Лагранж высвечивались золотом. Зеленым обозначилось кольцо кораблей, отсекавших и перехватывавших новые атаки Свободного флота. Отдельная схема рисовала внутреннюю часть системы: Солнце, Меркурий, Венеру, Землю и Марс с крупными станциями Пояса, такими как Церера и Паллада. Россыпь красных точек на ней походила на болезненную сыпь.

– Красные – это Свободный флот, – пояснила Авасарала. В натуре ее голос похрипывал, словно после приступа кашля. Холден не знал, от долгих переговоров или она надышалась лунной атмосферой; мелкую пыль не задерживали никакие фильтры, так что воздух на станции попахивал порохом. – Мы отслеживаем их передвижения. Вот здесь – аномалия. Тут.

Она повозилась с терминалом, слив две схемы: одна при этом увеличилась, другая съежилась, обозначив один и тот же участок пространства. Красные точки не соприкасались с планетами и станциями, плавали в великой пустоте, практически не подчиняясь орбитальной механике. Наоми подалась вперед, с усилием фокусируя взгляд.

Она слишком устала.

– Что он там делает? – Голос Наоми прозвучал достаточно чисто.

– Наводит на цель, – ответил ей Фред. – Позывные отключены, но, по-видимому, это старательский кораблик. «Лазурный дракон» с Цереры. Команда – радикалы из АВП.

– То есть, вероятно, подчиняются Свободному флоту. Который швыряется камнями? – Это сказал Холден.

– А координирует их вот этот засранец. – Авасарала устало пожала плечами. – Это предположение. А точно известно следующее: пока эти свиные рыла угрожают нам камнями, мы в ловушке. Наши корабли не могут тронуться с места, а с внешними планетами Марко Инарос может вытворять что его душе угодно.

Смит наклонился вперед и заговорил ровным, почти извиняющимся тоном:

– Если разведка Крисьен не ошиблась и этот корабль направляет атаки, он – первоочередная наша цель в Свободном флоте. Вы знаете, что полковник Джонсон, генеральный секретарь Авасарала и я формируем сводные экспедиционные силы? Это будет для них первым заданием. Захватить или уничтожить «Лазурный дракон», воспрепятствовать вражеским атакам на землю. Дать единому флоту вздохнуть чуть свободней.

Холден впервые услышал термин «единый флот». Звучание ему понравилось.

И не только ему.

– Вот дерьмо, – подал голос Амос. – А я тут наловчился ковырять пальцем в жопе.

– Пальца можешь не вынимать, – ответила Авасарала. – Но дальше будешь ковыряться в амортизаторе. «Росинант» не входит в состав флота, так что его можно отослать, не оставив дыры в обороне. А у вас, как я понимаю, осталась большая пушка…

– Килевая рельсовая, – ухмыльнулся Амос.

– …Которая криком кричит о компенсации за маленький-маленький членик, но может оказаться полезной. Командующий экспедицией затребовал вас и ваш корабль, а из вас никто, кроме мисс Нагаты, и шлепка не стоит, так что…

– Стоп, – вмешался Холден. – Командующий экспедицией? Не пойдет.

Лицо Авасаралы застыло гранитом.

– Не пойдет?

Холден и глазом не моргнул, встретив ее взгляд.

– «Росинант» не подчиняется никому, кроме нас. Я понимаю, что собрана большая сила и действовать надо совместно. Но «Роси» – не просто корабль, он наш дом. Хотите нас нанять – отлично. Мы беремся за работу, мы ее сделаем. Но поставить над нами командира и заставить подчиняться его приказам – нет.

– Капитан Холден… – начала Авасарала.

– Я не торгуюсь. Просто говорю как есть, – перебил Холден.

Трое самых могущественных в Солнечной системе людей, главы трех сил, поколениями боровшихся друг с другом, переглянулись. У Смита брови полезли на лоб, министр беспокойно озирался по сторонам. Фред склонился к Холдену, всем видом показывая, как в нем разочарован. Только в глазах Авасаралы блестела усмешка. Холден посмотрел на своих. Наоми скрестила руки на груди. Алекс вскинул голову и выпятил подбородок. Амос улыбался точь-в-точь как всегда. Единый фронт.

Бобби откашлялась.

– Это я.

– Что еще? – не понял Холден.

– Это я, – повторила Бобби, – командую экспедиционными силами. Но если вы действительно отказываетесь…

– О, – проговорил Холден. – Нет. Нет. Это другое дело.

Алекс протянул «ага», а Наоми развела руками. Бобби расслабилась.

– Что ж вы сразу не сказали, Крисси? – брякнул Амос.

– Отвали на хрен, Бартон. Я как раз собиралась.

– Ну, Бобби, – спросил Холден, – как ты собираешься за это взяться?