ЭЛЬ КАПИТАН ПУШКИ

Тент с палатки снят, остался только алюминиевый каркас, привинченный к старому убежищу. Сквозь обуглившиеся прутья каркаса Эль Капитан смотрит на серое небо. Прессия Белз — какое тяжеловесное имя! Почему Ингершип внезапно озаботился судьбой какого-то выжившего по имени Прессия Белз? Капитану не нравится это имя — оно жужжит во рту, когда он его произносит. Он прекратил поиски. Это, в конце концов, не его работа — рыскать по улицам. Так что он вернулся домой уже час назад, отправив на поиски людей. Но теперь Эль Капитан задумался, придется ли ему отвечать за это решение. Он был не уверен, что эти идиоты действительно смогут найти девчонку.

— Вы нашли ее? Отбой, — кричит он в свою рацию. Никто не отвечает. — Вы слышите меня? Отбой. — Снова тишина.

— Опять сдохла, — бормочет брат Эль Капитана Хельмут.

Хельмут на два года младше Эль Капитана — ему семнадцать. Им было семь и девять, соответственно, когда грянул Взрыв. Хельмут прирос к спине Эль Капитана. Выглядит это так, словно старший брат все время таскает младшего на закорках. Верхняя половина тела осталась за Хельмутом, но его ноги образовали толстый пояс вокруг талии брата. Они ехали на мотоцикле, когда горячий ветер и свет белее белого накрыли их. Эль Капитан сам перебирал и чинил двигатель. Теперь тонкие руки Хельмута обвивают его шею.

Рация вдруг начинает трещать. Эль Капитан слышит радио и шум колес грузовика — как будто он взбирается на холм. Наконец сквозь шум прорывается голос офицера.

— Еще нет, но скоро. Доверьтесь мне. Отбой.

Доверьтесь мне, думает Эль Капитан, запихивая рацию в кобуру.

— Как будто я когда-то доверял хоть кому-то, — говорит он, оглядываясь на брата. — Даже тебе.

— Даже тебе, — шепчет Хельмут в ответ.

Он всегда должен был доверять Хельмуту. Уже очень долго у них нет никого, кроме друг друга. Отца они никогда не знали, а когда Эль Капитану было девять лет, их мать умерла от жестокого гриппа в укрытии вроде того, что сейчас находится перед ним.

— Если вы не найдете, Ингершип всех нас выпотрошит. Не облажайтесь. Отбой.

Уже поздно, луна теряется в сером тумане. Но Эль Капитан пока не торопится заходить внутрь. Ведра, наверное, все еще трудится на кухне. Ему нравится, как она выглядит в струях пара от горячей воды. Он может приказать ей приготовить для него сэндвич — в конце концов, он старший по званию в штабе. Но он знает, как это будет с Ведрой. Пока она будет делать сэндвич, они будут разговаривать. Она будет резать мясо. От всей этой работы ее руки огрубели. Она будет говорить с ним своим мягким голосом, и ее глаза раз скользнут по лицу его брата, которое всегда здесь, всегда безучастно взирает из-за его плеча.

Как он ненавидит это. Люди не могут не смотреть на Хельмута, пока Эль Капитан говорит. Ярость охватывает его так быстро, что он может потерять контроль и ударить. Иногда ночью, прислушиваясь к глубокому дыханию брата, он представляет, как перевернется на спину и задушит его раз и навсегда. Хотя если умрет Хельмут, Эль Капитан тоже умрет, он это знает. Они слишком плотно соединены, чтобы один из них мог выжить в случае смерти другого. Порой он ощущает это с такой неизбежностью, что не может вынести ожидания.

Вместо встречи с Ведрой он отправляется в остатки растущего неподалеку леса, чтобы проверить капканы. Два дня подряд они остаются пустыми. Кто-то приходит и съедает все, что в них попадается.

Однажды он бродил вокруг штаб-квартиры. Неподалеку, на совершенно бесплодном поле, находятся крепости, построенные из досок, листов железа и окруженные каменной стеной. Далее идут разрушенные здания. Когда-то у одного из них была колоннада; теперь осталось лишь две колонны, и за ними ничего — только небо цвета копоти.

Больше всего он любит небо. Ребенком он хотел служить в авиации. Все время читал книжки из библиотеки и часами тренировался летать — у него была игра на приставке. Он ничего не знал о своем отце, кроме того, что когда-то он служил в авиации и был уволен из армии по причине душевной болезни.

«Психованный как черт, — говорила о нем мать. — Нам страшно повезло, что он ушел».

Эль Капитан не знал, куда именно ушел его отец. Но он знал, что у них много общего: страсть к полетам и безумие. Но летал Эль Капитан только на своем мотоцикле, отрываясь от земли после прыжка. Теперь он не любит думать об этом.

Он не пилот, он офицер. Его задача — отбирать новых рекрутов. Он решает, кого стоит тренировать, а кого — нет. Некоторых он посылает на перевоспитательные посты, чтобы немного охладить их пыл и сделать более усердными в службе. Слабых он отправляет в паддоки на территории.

Он пересылает отчеты Ингершипу через его личных посланников. Иногда Ингершип дает указание откармливать самых слабых рекрутов — скрученные кукурузные початки, бледные томаты, чья мякоть больше похожа на пыль, какое-то неопределимое мясо. Потом он отправляет Ингершипу отчет, от каких продуктов их тошнит, а от каких — нет. Откуда поступает еда? Он никогда не спрашивает. Эль Капитан тестирует продукты и по собственному усмотрению — дает слабейшим рекрутам ягоды, которые находит в лесу, грибы, листья, похожие на базилик или мяту. Иногда рекрутам становится плохо. Иногда они умирают. Если еда им не вредит, Эль Капитан собирает эти продукты и делится с Хельмутом.

Иногда Ингершип присылает приказ сыграть в Игру — выпустить одного из рекрутов, словно он потерялся, чтобы Эль Капитан мог поохотиться на него. Эль Капитан говорит себе, что это милосердие. Зачем заставлять их страдать в паддоке, словно они скот? Лучше покончить с этим. Он хотел бы, чтобы именно так и было. Игра напоминает Эль Капитану, как в детстве он охотился на белок. Но он всегда помнит, что теперь все не похоже на прошлое. Последний приказ об Игре поступал довольно давно, и Эль Капитан надеется, что Ингершип забыл об этом и больше не станет приказывать. В последнее время Ингершип стал непредсказуем. Например, вчера он внезапно организовал свою собственную команду для Веселья, чтобы напасть на кого-нибудь без предупреждения.

Эль Капитан проходит мимо паддока-клетки. В одном его углу сидят рекруты, стеная и плача. Как только до них доносятся его шаги, стоны сменяются шепотом и стихают. Он может видеть их странные вывернутые конечности, блеск металла и стекла. Их едва ли можно назвать людьми, говорит он себе, отводя глаза.

— Тебе повезло, Хельмут, а то бы и ты сидел там.

— Ты сидел там.

— Замолчи.

— Замолчи.

Он не понимает ажиотажа Ингершипа вокруг этой Прессии Белз. Как только ее поймают, Ингершип хочет произвести ее в офицеры. Он хочет, чтобы Эль Капитан нашел для нее срочное задание, которое при этом привело бы ее в загон. Эль Капитан не понимает, что это значит, и не знает, на какую информацию он может рассчитывать. Имеет ли он право знать, что он всего лишь бюрократ среднего уровня? Имеет ли он право знать, что эта стихийная милиция — пять тысяч на каждом из трех объектов и еще три тысячи без образования — никогда не сможет покорить Купол, вне зависимости от количества служащих и силы? Купол слишком хорошо вооружен и недостижим.

Знает ли Ингершип, что Эль Капитан утратил запал? Он уже давно оставил мечту открыть когда-нибудь огонь по своим чистеньким «братьям и сестрам». Он просто выживает, как делал всю свою жизнь с момента смерти матери. Заботится о брате с девяти лет — они живут в крепости, которую Эль Капитан построил в лесу около их дома. Зарабатывает деньги всеми возможными способами, запасаясь оружием и боеприпасами — начав с тех, что оставил его отец.

— Помнишь наши пушки? — спрашивает он Хельмута, удаляясь в лес от огней штаба. Иногда на него накатывает ностальгия по их арсеналу.

— Пушки.

До Взрыва в лесу обитало много выживших. Один их сосед, побывавший в паре войн старик, научил Эль Капитана, как правильно прятать пушки и боеприпасы. Эль Капитан выполнял все, что Старик Зандер велел ему делать. Он купил сорок пластиковых шестидюймовых пвх-трубок и немного растворителя. С Хельмутом они разобрали винтовки. В тот день шел снег, Эль Капитан помнил, как снежная крупа билась в окна. Два брата разбирали винчестеры и опускали их части в масло, из-за которого руки и элементы оружия приобретали восковой блеск. Хельмут резал на куски мешки из алюминия и заворачивал в них стволы, ложи, спусковые крючки, магазины, прицелы, несколько тысяч патронов калибра 5,7 миллиметров. Все это он пересыпал поглотителем влаги в гранулах. Использовать эти пакетики влагопоглотителя было идеей Эль Капитана — он видел их в коробках маминых туфель. Они заплавили утюгом края пакетов. С помощью пылесоса выкачали воздух из вакуумных мешков. Они упаковали также шесть маленьких банок с 1,1,1-трихлорэтаном, чтобы позже смазать оружие, плюс чистящие поршни, тряпки, анти-ржавчину Хоппа, оружейное масло, смазки и руководство пользователя. Потом они все накрепко замотали скотчем и заложили в трубки, закрыв их с концов.

— Мы должны написать на них наши инициалы, — сказал Хельмут.

— Ты думаешь?

Так они и сделали. Эль Капитан знал, что они могут умереть раньше, чем выкопают свой арсенал, но если кто-то найдет его, то в каком-то смысле они не будут безымянными. Толстым маркером Хельмут написал буквы Х.Э.К. — Хельмут Элмор Кролл. Эль Капитан решил похоронить свое настоящее имя навсегда, оставив себе только прозвище, данное ему матерью. «Эль Капитан, ты за главного, пока я не вернусь», — сказала она, прежде чем уйти навсегда. Поэтому он написал на трубке просто Э.К.К.

Старик Зандер дал им странную лопату, которая копала ямы вертикально вниз — с ее помощью они вырыли тайник рядом со срубленным дубом. Они воткнули трубы строго вертикально, так что их было бы трудно обнаружить металлоискателем. Эль Капитан нарисовал карту и, по совету Зандера, пометил места числами на случай, если ландшафт будет изменен. Эль Капитан думал, что старый Зандер выжил из ума, но все-таки следовал его указаниям. После Взрыва он старика никогда больше не видел, да и не искал.

После Взрыва Эль Капитан думал, что Хельмут может умереть у него на спине, да и сам он чувствовал себя отвратительно. Его тело было в крови, ожогах и волдырях. Но, несмотря на это, он вернулся к тайнику около их дома, восстановив маршрут по памяти — карта не сохранилась. Он откопал арсенал осколком совка, а его брат умирал у него спине. Когда он нашел пушки, он хотел застрелить Хельмута, а потом и себя. Но он чувствовал, как сквозь его собственные ребра бьется сердце его брата. И это не дало ему спустить курок.

Пушки, вот как они выжили. Вначале ему приходилось стрелять, чтобы спастись, но главное их применение было другим. Он использовал оружие, чтобы занять хорошее место в УСР. Это было уже после того, как Управление по спасению и розыску стало Управлением Священной Революции, и они начали искать запальчивых рекрутов, которым нечего было терять. К тому же присоединение к УСР означало, что им с Хельмутом не грозит остаться голодными.

Лес здесь все еще выглядит выжженным, старые деревья повалены и обуглены. Но многие деревья выстояли, лишившись своих ветвей. Сучья других согнуты силой взрыва. У некоторых верхушки опущены к земле, словно они пытались удержаться. Но подлесок уже начал прорастать, размеренно сражаясь за доступ к солнцу, скрытому завесой пыли. Сквозь корни деревьев поднимаются похожие на щетину ростки новых кустов, к которым Эль Капитан не может привыкнуть. Их ягоды ядовиты, а чахлые листья похожи на чешуйки. Однажды он нашел низкий куст, пробивающийся из-под разрушенного клена; его листья были покрыты мягким мехом. Не пушком, а именно мехом.

Он переходит от ловушки к ловушке, продвигаясь все глубже в лес. Все они обокрадены. Ни следа крови. Однако остались кожа и сломанные кости, из которых высосали мозг. Что за чушь! Эль Капитан больше сбит с толку, нежели рассержен. Он не может представить существо, которое работало бы столь чисто. Он находится на грани. Примерно за двадцать футов до последней ловушки он вдруг слышит что-то — низкий, басистый гул. Он останавливается.

— Ты слышишь? — спрашивает он брата, но это то же самое, что говорить с самим собой.

Гул становится более мягким, словно удаляется от него на максимальной скорости. Мотор? Нет, слишком чистый звук. Он удаляется очень быстро.

Эль Капитан подходит к своей последней ловушке и видит какую-то дикую куропатку — мертвую, толстую, чисто ощипанную. Но она не в ловушке. Она лежит рядом со сработавшим капканом. Она мертва, но на ней нет никаких следов — как будто фермер свернул ей шею четким движением. Она лежит как подарок, оставленный кем-то для Эль Капитана. Он тычет ее палочкой. Упругая. Поднимает — под ее тушкой, словно в шутку, уложены три коричневых яйца, одно из которых в крапинку.

Он поднимает крапчатое яйцо и катает его в ладони. Кто-то как будто хочет обратиться к нему каким-нибудь способом. Когда он последний раз держал в ладони яйцо? Наверное, еще до Взрыва, когда мама была дома. Она покупала яйца в пенопластовых коробках. Куропатка с яйцами выглядит как загадочное чудо, и он вспоминает, как вытаскивал трубку из земли — словно вытягиваешь длинную белую кость — и как на его руках осталась мягкая почва. Он нашел кусок старой ножовки. Стер с нее грязь и отпилил колпаки. Все выскользнуло наружу, как они и планировали. Лишь одно было не так — его брат был сплавлен с его спиной. Хельмут не должен был умереть, нет. Это была тяжесть, которую он был готов таскать вечно. Но иногда он вспоминал звук выскальзывающего из трубки оружия, тяжесть алюминиевых пакетов, тяжелые щелчки, пока он одну за другой собирал винтовки, и он любил Хельмута так же сильно, как и ненавидел его. Он всегда считал, что не смог бы все этого сделать без него. Вес брата сделал его сильным.

Гул возвращается, и Эль Капитан приседает так низко, как только может, а затем ложится в зарослях кустарника. Его брат мягко стонет за его спиной. Иногда Хельмут стонет без причины.

— Замолчи, Хельмут, — говорит он мягко. — Все в порядке, замолчи.

И тут он видит их. Странные создания — полулюди, полунелюди — двигаются между деревьев.

Загрузка...