Per aspera ad astra II B

Глава 12. Свежие сводки

Июльский ветер с заливных лугов отдавал горечью. Трава в этом году совершенно не уродилась — вместо привычного разнотравья на берегах Мравы зеленели могучие заросли полыни и молочая, напрочь убивая надежду селянской скотины на сытную зиму. Конечно, кое-что удалось накосить на неудобицах, но этого не хватало даже до января. Уже поговаривали, что придется испрашивать королевской налоговой милости, а то и хуже — залезать в долги к купцам Веснеграда.

Корчма у озера гудела уже который день. К немалому огорчению трактирщика, пили мало, в основном предпочитая квас и травяные настои. Обсуждали одно — как быть дальше.

Рыжий Войцех, сын и любимый ученик кузнеца, предлагал сколотить ватагу и податься во вьючники — из-за Небосводной торговые караваны давали изрядный крюк к северу. Ему отвечали, что будь эта работа столь безопасна, за нее не платили бы столь щедро, и взамен зазывали в рыбари — та же Небосводная, а особенно Керналльский протекторат очень щедро платили за морепродукты.

— Тем более во вьючники надо, — буркнул обиженный Войцех. — Зачем ловить, если можно отвозить!

Ответить ему не успели — дверь с грохотом распахнулась, впуская в помещение огромный клуб пыли. Те, кому не повезло сесть у самого входа, натужно закашлялись, на пару секунд начисто ослепнув.

— Хозяин, пива. Неразбавленного, — небольшая, но крепкая ладонь с размаху ударила по стойке, впечатав в нее медную монетку. — Ну, чего ждем?

Хозяин, не спуская взгляда с гостя, сунул кружку под пенную струю. Гномы в этот край заезжали нечасто — горы здесь отличались полным отсутствием полезных ископаемых и крайним избытком грунтовых вод.

— Ваше пиво, — трактирщик постарался припомнить, как вели себя официанты на балу в городской ратуше, куда его как-то занесли торговые дела. Единственное, что осталось в памяти от этого события — белоснежная салфетка, перекинутая через руку. Гном, не отпуская монетку, сцапал кружку и внимательно понюхал янтарную жидкость.

— Дрянь, но сойдет, — монетка полетела через стойку прямо в подставленные руки корчмаря. — Новости какие?

Трактирщик, торопливо попробовав денежку на зуб, кинул ее в особую кубышку, вытесанную из целой дубовой колоды. За двадцать лет безупречной службы она надежно хранила выручку даже во время глобальных драк, после которых половину кабачка приходилось отстраивать заново.

— Да как посмотреть… — важно сказал хозяин, напуская на себя внушительный вид. — Трава не растет, бык ее заешь! Говорят — это все небесные колдуны шалят. Жуткие люди, их даже некроманты боятся, а нам страдай…

— Все перед ними лебезят, а нам скотину кормить нечем! — Войцех решил, что пришло самое время подать голос. — Хоть во вьючники подавайся…

— Вьючники? — в глазах гостя сверкнул интерес. — А что, хорошая идея. Оплата хорошая, харчи — за счет хозяина, — гном пристально оглядел мускулистую фигуру подмастерья. — Кстати, тебя бы я, пожалуй, взял.

— А ты что, купец? — Войцех неубедительно изобразил презрительное недоверие.

— А тебе важен патент или деньги? — в пальцах гостя блеснула монета — на этот раз серебряная.

— Небось, фальшивая…

— Для деревенского паренька ты слишком недоверчив, — монета исчезла без следа. — Пожалуй, я предпочту сэкономить.

Войцех сглотнул — за траянский реал в здешних местах можно было прикупить дюжину цыплят и возок зерна на прокорм, что вполне позволяло небольшому семейству дотянуть до первой травы.

— Ну, идешь, или нет? Пять реалов авансом, по два — в месяц. Плачу серебром по пробе и весу, без обмана.

— А что делать надо? — подмастерье нервно сглотнул — на подъемные можно было вполне купить двадцать пудов ржи, что с лихвой хватило бы до нового урожая.

— Работать, — гном, допив пиво, ловко спрыгнул с табурета. — Если готов — идем. Нам еще надо успеть в часовню Ниликато, заверить сделку.

Косуля, прядая ушами, подошла к рассыпанному зерну и принялась боязливо оглядываться. Она опасалась засады — но вокруг не было даже запаха человека. Жаркий ветерок посвистывал в высокой траве, высоко в небе парил ястреб — все просто-таки дышало покоем.

Щелчок тетивы был практически неслышим — майор Ка не зря потратил месячное жалование на доработку стандартного патрульного арбалета. Зазубренный болт, лично откованный из обшивки разбитого броневика, лег точно в цель, обеспечив майора знатным ужином.

— Как дети, — с деланой горечью вздохнул он, перезаряжая арбалет — в здешних местах попадались волки, и ему бы не хотелось отстаивать добычу «вручную». — Всегда попадаются на старую шутку.

Зерно было обильно посыпано хитрым порошком — шедевром химической лаборатории. Его запах вызывал безумный голод, который напрочь выключал чувство опасности. Одурманенные этим зельем животные с аппетитом грызли даже камни — и в этот момент их можно было брать голыми руками. Первоначально состав разрабатывали для биологов — но как только на базе стало туго с продовольствием, рецепт тут же уплыл к охотникам.

— Зози, ко мне! — Ка выудил из кармана крохотный пульт. Ястреб, издав торжествующий вопль, сложил крылья и нырнул вниз. Картинка степи на крохотном экранчике, встроенном в солнечные очки, размазалась, и майор зажмурился — одним из немногих недостатков робоястребов была нестабильность картинки при резких маневрах.

Птица нырнула в траву и затихла, исчерпав заряд батарей. Впрочем, на сегодня охота для майора была закончена.

Потрепанная рация прошипела что-то невнятное, и Ка пришлось основательно ее потрясти — с каждым годом оригинальных запчастей оставалось все меньше, и в итоге Флигг распорядилась ставить их только в звездолеты. Остальным приходилось обходиться репликами местного производства. С другой стороны, хорошо, что запчасти вообще были.

— Ка на связи.

— Обнаружена подозрительная активность в третьем секторе. Надо бы проверить, а?

— У меня добыча.

— Скинь на пост.

Ка, отпустив тангенту, витиевато выматерился. На ближайшем к нему посту стоял Третоворо из связистов — что означало пир у работников тестера и паяльника, и «кашу по-местному с ароматом мяса» для всех остальных.

— Там связисты. И вообще, может, там ложная тревога.

— Не мелочись. Код тревоги — «синий».

Майор выматерился еще раз. Синий код означал магическую угрозу — что для набитых чувствительной электроникой кораблей было опаснее любой орды, которую могли выставить местные князьки. Именно поэтому на границах территории, отошедшей Патрулю по мирному договору, стояли столбики с табличками-предупреждениями на всех языках: «Колдовать категорически запрещается!»

Флигг водрузила свежепрочитанный отчет на титаническую стопку его собратьев у стола и потерла переносицу. Ту ломило из-за тяжелых очков с архаичными толстыми стеклами, а контактные линзы кончились еще три года назад. В глазах уже плыло от мириадов однотипных фраз и цифр — все они сводились к одному: «все плохо, но если дать дополнительные средства…»

— Дармоеды, — злобно прошипела женщина. — Все — дармоеды. Ну, почти…

Орбитальная база здорово износилась — даже текущий ремонт влетал в копеечку. Почти все корабли, кроме истребителей и пары ударных штурмовиков, стояли в консервации — а, точнее, стали донорами оригинальных запчастей для остатков флота. Восстановление Врат замерло на стадии изучения конструкторской документации. Разведка сообщала о растущем недовольстве в Керналльском протекторате. Почтовый ящик пух от анонимок, кое-как накарябанных левой рукой — трехлетнее затишье достаточно успокоило патрульных, чтобы вспомнились старые дрязги и обиды.

Вдобавок ко всему вчера прибыло посольство из Америта. Посол, ничуть не стесняясь в выражениях, потребовал возврата «исконных земель» — точнее, золотого рудника, вокруг которого вырос Орбитар. В крайнем случае он был готов на ежегодные выплаты и вассальную присягу.

Дело пахло новой войной — похоже, вздорный сосед вполне оправился от поражения пятилетней давности, и отчаянно желал поквитаться за старые обиды.

— Как думаешь, какие у нас шансы? — Люсинда закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

— В принципе, неплохие, — адъютант выскользнул из тени, заменив чашку с чаем на свежую. — Если нанести удар первыми — так вообще замечательные.

— И сколько таких ударов у нас еще осталось?

— Два или три, — флаг-капитан пожал плечами. — У нас недостаточно ресурсов.

— Их всегда недостаточно, — Флигг наконец открыла глаза. — Мы что-то делаем неправильно, Франц. Определенно!

— У нас нет союзников. Тех, кто бы воевал за нас, как за родных. Гномы за нас воевать не станут.

— Они скорее воткнут нам нож в спину.

— Принуждения никто не любит. Значит, отсюда и начнем.

Нарушителем оказался проповедник Миенны Плачущей. Насколько смог припомнить майор, эта богиня отличалась весьма нервным характером, считая слезы лучшим решением всех проблем.

— Стоять! — Ка извлек из кобуры бластер — инопланетное оружие действовало на гостей куда доходчивее родного. Конечно, от настоящего лучемета в корпусе остался только излучатель и спусковой крючок, но майор искренне надеялся, что до стрельбы дело все-таки не дойдет.

— И вам дождливых дней! — адепт поправил просмоленную шляпу, из-под которой тек градом пот. — Я несу вам благо и процветание.

— Здесь запрещено колдовать. Таблички не видел?

— Милости богини не имеют ничего общего с недостойной волшбой смертных. Мои намерения чисты, как слезы богини! — грязный палец ткнул в небо, где тут же что-то согласно громыхнуло.

— Все равно запрещено! — Ка осторожно извлек из обуглившейся кобуры останки рации. — Кругом — и вперед!

— Не имеете права! — адепт, не вытерпев безумной жары, все-таки решился снять широкополую шляпу. — Согласно мирному договору, вы не можете задерживать транзитеров. Я могу поклясться на священной книге Воды, что у меня нет никаких недружественных намерений! И, повторяю, сила богини…

— Исчезни! — нервы майора не выдержали. Он отчаянно надеялся поспеть на пост до того, как там сменится охрана.

— Не имеете права, — с лица культиста мигом исчезло дружелюбное выражение. — У меня есть приглашение от Совета патриархов Керналла. Я следую транзитом. Вы обязаны меня пропустить.

— Исчезни!!! — бластер вернулся в кобуру — майор счел, что арбалет в этом случае будет куда эффективнее. Стальная тетива, звонко щелкнув, встала на стопор, и майор прицелился точно в грудь адепта. — Иначе…

— Ваши жалкие потуги не остановят свет Истины, — лицо культиста было столь серьезным, что на миг майору даже стало немного стыдно. Впрочем, всего лишь на миг — секундой позже он прострелил миссионеру левую икру.

— Стрелу можешь оставить себе.

Дорога к Веснеграду, к немалому удивлению Войцеха, заняла больше дня — даже куда больше недели. У его нового хозяина оказалась масса дел во всех селах в радиусе дюжины верст от города. На первый взгляд, Гарин просто развлекался — в каждой деревушке он обязательно заходил в корчму, заказывал там пиво и слушал местные новости, изредка задавая странные вопросы. Иногда бывшему подмастерью казалось, что его новый хозяин попросту сошел с ума — недаром ночевать он предпочитал в храмах Ниликато. На постоялом дворе Гарин Орт-Таллар остановился всего один раз, когда до ближайшей часовни оказалось не менее полудня пути.

Впрочем, платил гном сполна и вовремя, причем у Войцеха создалось стойкое впечатление, что деньги хозяина вовсе не беспокоили. Это было вдвойне странно: Гарин оказался не просто заезжим торговцем, а весьма именитым гражданином: купцом первой гильдии, магистратским советником, и прочая, прочая, прочая. Во внутренней «табели о рангах» бывшего подмастерья это стояло примерно на одном уровне с королем, а то и выше — купцы, в отличие от политиков, свое слово держали крепко и в оплате не скупились.

— И чего бы ждем? — Войцех, подпрыгнув, попытался выглянуть в узенькое окошко Малой часовни Ниликато — самой тихой и неприметной в городе. Собственно, в Веснеграде был еще и Темный собор — на Рыночной площади, прямо у ратуши, но Гарин отчего-то предпочел остановиться здесь.

— Хозяев, — отозвался гном, не открывая глаз. Со стороны могло показаться, что он спит — но Войцех уже научился не попадаться на эту удочку. В ту самую ночь, когда им пришлось ночевать на постоялом дворе, бывший подмастерье попытался удрать из комнаты в общий зал — там как раз что-то отмечали. Увы, ему не удалось сделать и пары шагов — гном, как выяснилось, и не думал спать, зорко наблюдая за новым работником. Шея у Войцеха после оперативно устроенной Гарином головомойки болела еще дня два.

— Так он вроде как уже на месте, — Войцех мотнул головой в сторону остиария, который с невероятно важным видом копался в столе у самой двери.

— Балда… — лениво отозвался Гарин. — Ну ничего, поймешь. Главное, чтоб сразу со страху не помер.

Бывший подмастерье обиженно надулся — уж на что-что, а на недостаток храбрости он никогда не жаловался. Поразмыслив пару секунд, Войцех решил напомнить хозяину, что именно он первый вызвался уйти во вьючники, но тут в дверь постучали, и он передумал.

— Закрыто, приходите утром, — дребезжащим голосом отозвался остиарий, ни на секунду не прекращая копаться.

— Во имя милосердия! — в голосе из-за двери сквозила нечеловеческая мука. — Умоляю…

— Открой, — Гарин сел на лежанке, с интересом уставившись на дверь. Лицо остиария скривилось, но возражать он не осмелился.

На пороге лежал невиданно изможденный человек. От когда-то добротной одежды остались одни лохмотья, кожа покраснела, а местами даже вздулась, и только на голове сияла белоснежная парусиновая шляпа — знак последователей Миенны Плачущей.

— Милосердия… — прохрипел человек и затих.

— Заноси его внутрь, — гнома было не узнать. Вся его леность и апатия вдруг куда-то делись, уступив место бешеной энергии.

— Это миеннист, — на сей раз остиарий осмелился подать голос. — Это может быть сочтено…

— Если будет, то лично за это и отвечу, — резко отозвался Гарин. — Ты должен быть в курсе.

— Да-да, конечно, — лицо адепта Ниликато скривилось еще больше, словно тому вместо яблока скормили пару лимонов. — Кстати, он воняет.

Войцех невольно принюхался. Действительно, от гостя просто-таки разило падалью — настолько сильно, что это чувствовал даже бывший подмастерье.

— Значит, ему плохо, — гном слез с лежака и принялся скидывать одежду. — Неси сюда какие-нибудь тряпки, постелим на пол. Возможно, скоро тут будет очень грязно.

Отмывать гостя пришлось долго — на него извели почти всю двухсотведерную бочку с дождевой водой, притулившуюся на заднем дворике. Лохмотья просто срезали с тела, тут же отправив Войцеха избавиться от них. Основной причиной, впрочем, было желание убрать куда подальше чрезмерно говорливого новичка.

Колени и ладони несчастного оказались стерты чуть ли не до кости — словно тот больше недели полз, не в силах встать на ноги. Но, когда миеннист лишился штанов, все стало ясно — в левой икре торчал обломок арбалетного болта.

— Что-то он выглядит слишком здоровым, — Гарин осторожно прощупал рану, не решаясь трогать сам обломок. Против ожидания, нога даже не была воспалена.

— Здоровым? — остиарий недовольно покрутил носом. — Да он выглядит, как несвежий покойник!

Определенная доля правды в его словах была — ребра культиста буквально просвечивали сквозь полупрозрачную кожу, тело горело огнем, а лицо невероятно напоминало череп.

— Ну, ты бы еще хуже выглядел, если б как он — неделю полз на коленках. Кстати, ты не в курсе насчет их обрядов? Может, у них так положено, и помогая ему в нашем понимании, мы испортим ему весь обряд?

— Хороший вопрос. Главное, своевременный, — хмыкнул остиарий, кинув короткий взгляд на отдраенное тело миенниста. — Но, насколько я знаю, такое практикуют лишь дети Фадомай, и то не все. Впрочем, согласно моим верованиям, я творю благо, и мне этого достаточно.

— Тоже вариант, — Гарин выудил из рюкзака серебряную фляжку, покрытую причудливой гравировкой. — Подержи ему голову.

В рот нырнула прозрачная струйка. Помещение наполнил отчетливый запах мяты, а культист закашлялся.

— Это что? — остиарий подозрительно принюхался.

— Слезы жизни. Ему понравится.

Миеннист перестал кашлять и открыл глаза.

— Где я?

— Часовня Претемной Ниликато. Или вы ошиблись адресом?

Миссионер снова закашлялся и попытался подняться.

— Какой это город? Мне срочно нужно в… в… — он мучительно сморщился, словно нужное слово напрочь выпало из дырявой памяти.

— Ты еле стоишь, друг, — гном ласково, но твердо придержал культиста за плечи, вынуждая снова улечься на пол. — Кстати, откуда ты такой… больной?

Лицо миенниста исказилось яростью.

— Они нарушают договор! Я просто следовал транзитом, они были обязаны меня пропустить!

— Кто они?

— Небесники.

Детали головоломки со щелчком встали на положенные места. Культиста подстрелили пришельцы, притом — из обыкновенного арбалета. Гном слышал, что в Небосводную не пускали чародеев, но то, что им был закрыт даже транзит — такое он слышал впервые.

— Это уже интересно, — Гарин на секунду отвлекся от своих мыслей.

— Что именно?

— Давай-ка переложим его на лежанку, — гном кивнул в сторону своей постели.

— У меня было приглашение от Совета старейшин Керналла, — прохрипел миссионер. — Они не имели права!

Эта новость оказалась настолько поразительной, что Гарин чуть не разжал руки. С момента аннексии гномьего царства под Керналльским хребтом Совет официально считался распущенным, а его члены — государственными преступниками. Ни один купец, которому удалось получить разрешение на торговлю с протекторатом Небосводной, не желал и слышать о каких-либо «неавторизованных контактах» — лицензия стоила дорого, и прибыль сулила немалую. Поэтому вся «частная переписка» шла исключительно через Орбитар, подвергаясь нещадной цензуре.

— А это еще интереснее, — Гарин с отеческой заботой укутал измученного миссионера в одеяло. Проблему с арбалетным болтом он решил отложить на завтра, справедливо посчитав — раз тот не воспалился за неделю, то еще часов восемь потерпеть можно.

— В чем дело-то? — остиарий не на шутку испугался, увидев, как лицо гнома буквально за пару секунд сменило выражение с мрачного-обреченного на мстительно-веселое.

— Дело? — гном хмыкнул. — Дело, похоже, хорошо. Ничего, скоро все узнаешь, — он выудил из кармана карманные часы и щелкнул крышкой. — Часа полтора осталось, не больше.

Помойка, к немалому удивлению Войцеха, оказалась почти на другом конце города — у ворот, которые выходили на болота. Когда-то там добывали железную руду, которая и принесла городу первые по-настоящему большие деньги.

На обратном пути он заглянул на Рыночную площадь, оправдываясь тем, что, мол, так все равно ближе. Возможно, если б он не остановился послушать местные сплетни, оно бы так и было…

— Грядут темные времена! — грозно вещал мужик в угольно-черной мантии, из-под которой выглядывали голые ноги в лаптях. — Ибо сказано в Хрониках — будет глад и хлад, моровое поветрие и войны, ибо… — он, запнувшись, принялся активно ковыряться в нечесанной копне волос. — Да, ибо.

— Что «ибо»? — тут же уточнил чей-то язвительный голос. Бывший подмастерье оглянулся, пытаясь отыскать оппонента.

— Просто «ибо», — подумав, уточнил проповедник.

— Ага, — многозначительно отозвались в толпе. На сей раз Войцеху удалось рассмотреть, кто именно заинтересовался речами нового пророка. Это был викарий Белега-с-чашей в снежно-белом форменном камзоле. Судя по обилию защитных рун, которыми была с ног до головы расшита одежда культиста, он принадлежал к фракции экзорцистов.

Бывшему подмастерью на миг стало холодно — чашники считали высшей доблестью соблюдение традиций и законов. Правда, это относилось только к «благословленным законам» — прочие для последователей Белега не существовали вовсе. Именно потому любое правительство стремилось договориться с чашниками по-хорошему: лояльное население, с благодарностью внимавшее любым инициативам, всегда ценилось на вес золота.

Наиболее независимой фракцией были экзорцисты, или инквизиторы. Талантливо сочетая божественные благословения с изощренной элементальной магией, они занимались непосредственным «умиротворением» несогласных, откровенно плюя на мировоззрение оппонентов. Инквизиторы несли порядок и процветание — но исключительно в своем смысле, в случае организованного отпора не стесняясь призывать на помощь полицию и регулярные войска — и потому с ними никто не хотел связываться.

Мужик этого, похоже, не знал, и Войцеху заранее его было жалко.

— Я бы хотел поподробнее ознакомиться с вашими взглядами, — экзорцист протолкался вплотную к неудачливому пророку. — Это возможно?

— Вряд ли, — оратор принялся оглядываться, явно прикидывая пути отступления. Впрочем, тщетно — повинуясь призывному жесту викария, сквозь толпу уже проталкивались парочка патрульных.

— Я настаиваю, — культист позволил себе едва заметную улыбочку. — Поверьте, это не займет много времени.

Глава 12а. Сотня смелых

Восточные отроги Керналла изобиловали пещерами — остатками древних рудников, заложенных первыми гномами. Выскребя тамошние богатства до дна, рудокопы ушли южнее, а опустевшие выработки заняли те, кому в других местах не нашлось места.

Вождь Айотха пребывал в печали. Прибывшие пять лет назад спутали ему все карты — раньше он считался в этих краях важной персоной — под его началом ходила почти тысяча головорезов. Каждый купец считал за благо отстегнуть ему дань — только бы Айотха оставил его в покое. Однажды вождя даже пригласили во дворец америтского короля — но вождь не пошел.

Теперь от былой славы Айотхи не осталось и следа. В Тронной пещере лежали вповалку всего триста гоблинов — это считая мелкоту. Еда, не смотря на летнее время, была хуже, чем зимой — похлебка из крыс и плесени, травяные лепешки и крайне неосторожный волк, зажаренный с потрохами. Если так дела пойдут и дальше, весну вождю придется встречать в одиночку, и хорошо, если живым.

— Шеф, жрать охота, — Нитумха, лучший друг и ближайший советник вождя, поковырялся в желтых кривых зубах угольно-черным когтем. — Может, из праздничных запасов, а?

— И что нам праздновать? — мрачно поинтересовался принц.

— А хоть бы что, — с вызовом отозвался собеседник. — Раньше это тебя не смущало.

— Так то раньше, — вождь глубоко вздохнул.

— Шеф, надо что-то делать.

— Это я и без тебя понял. Есть что конкретное?

Нитумха хитро прищурился.

— А если есть, то что?

— Дам пожрать из личного фонда.

— Я знал, я знал! — гоблин торжествующе взвыл, но тут же огляделся — не заметил ли этого кто посторонний. — Полфунта окорока и пинту крепкого. Сам знаешь, какого.

— Вина нет, — торопливо отозвался Айотха. На самом деле, в заветном кувшине оставалось еще немного, но это вождь рассчитывал выпить сам, ни с кем не делясь.

— Уже нет, — собеседник сыто рыгнул. — Кого ты хочешь надуть, а?

— Ты залез в мой тайник?

— Ой, да кто его не знает, — гоблин пренебрежительно махнул рукой. — Чисто из вежливости не лазим. Но вежливость уже на исходе, учти! В общем, гони окорок, и будет тебе мое конкретное предложение.

— Вымогатель, — Айотха со вздохом пожал костлявую руку собеседника. — Ну, говори.

— Не я, — Нитумха соскользнул с пьедестала, на котором был установлен трон, и поманил вождя за собой. — Давай за мной, тут недалеко.

Тиг лежал на полу пещеры, с ног до головы завернутый в скверно выделанные шкуры, и ему это совсем не нравилось. Решив обойти границы Небосводной с севера, он всерьез рассчитывал никого не встретить. Когда-то он славно гонял степных и пещерных гоблинов — так, что те бежали со всех ног, только заслышав топот копыт тигова отряда.

Конечно, бывали и жестокие разочарования — особенно, когда в игру вступал Америт, устраивая баронству войну на два фронта или просто помогая гоблинам оружием, деньгами и наемниками. Впрочем, с появлением пришельцев у восточных соседей Тига появились более серьезные проблемы, и помощь гоблинам прекратилась.

Пробираясь по северным степям, Тиг думал, что не встретит никого — местные земли отличались исключительным негостеприимством. Поэтому гоблины, оставленные на произвол судьбы, неизбежно должны были откочевать южнее или восточнее. К немалому огорчению бывшего барона, настолько умными оказались далеко не все степняки.

По полу прошлепали чьи-то лапы. Их обладатель остановился рядом с замершим Тигом и несильно пнул того в бок.

— Вот он. Думали сами сожрать…

— Развяжи.

Шкура с замотанным в нее бароном взмыла в воздух, и секундой позже Тига бесцеремонно вытряхнули на щербатый пол.

— Ты кто? — мрачно осведомился высокий мускулистый гоблин, до неприличия похожий на полуорка. Его лысую голову венчала помятая корона, которая, похоже, не видела чистки с момента изъятия у владельца.

— Я буду жаловаться, — Тиг по привычке натянул образ до жути перепуганного странника, который, конечно, искал приключений, но совершенно не таких.

— Не говори ерунды, — полуорк, ухватив барона за потрепанный комбинезон, поставил его на ноги. — У тебя выучка воина. Ты шпион? Из пришельских прихвостней?

Тиг, набравший воздуха в грудь для очередной тирады, от этих слов потерял мысль и закашлялся.

— Они тоже тут?

— А вот это уже интересно, — полуорк обменялся с гоблином парой многозначительных взглядов. — Какое тебе дело до них?

Барон задумался. Он, конечно, не верил, что его могут съесть: в свое время пленные гоблины — все, как один — отзывались об этой кулинарной традиции как о злобном навете. Впрочем, фраза «они же невкусные!» все-таки оставляла определенное место для сомнений, и потому Тиг решил не рисковать.

— Я хочу их прогнать.

— Один? — полуорк издевательски ухмыльнулся.

Барон молча пожал плечами. Оставшись без государства, он попытался поднять бывших подданных на восстание, но безуспешно. Страна, разорванная пополам между Небосводной и Америтом, желала лишь мира и покоя, и вскоре Тиг остался один — если не считать заключенной в кристалле личности ученого.

— Пожалуй, мы все-таки не станем тебя есть. Пошли за мной.

Северные границы Небосводной «держала» Дикая дивизия — сборище отъявленного отребья, которое было готово на все, лишь бы их не выдавали Америту и прочим «цивилизованным» странам. Пять лет назад они составляли основу армии баронства, и Флигг изрядно повезло, что ей удалось договориться с командирами банд полюбовно.

Теперь дивизия бродила по северным степям, питаясь тем, что удалось награбить. С юга ее подпирала цепочка хорошо укрепленных ДОТов, десантники в которых внимательно следили, чтобы жажда наживы бандитов не повернулась против хозяев.

— Понимаешь, эти мерзавцы вконец обнаглели, — вещал Айотха, нарезая уже третий окорок. Его сердце обливалось кровью, но интуиция настоятельно рекомендовала пойти на жертвы. — Мы привыкли жить в гармонии с природой. Мы берем только то, что необходимо, а они, — вождь потерянно махнул рукой.

Тиг молча кивнул. Полуорк говорил настолько понятные и приятные вещи, что у бывшего барона даже не возникло мысли возражать.

— Мы хотим возмездия. Не мести — именно возмездия. Нам нужда помощь всех, кто может ее оказать. Я спрашиваю тебя — ты поможешь нам? Не за деньги — по зову долга, по праву… — вождь задумался, — по праву сильного! Ты, — грязный зеленый палец с щербатым желтым когтем ткнул Тигу в грудь, — поможешь нам? Наши цели — едины. Ты поможешь нам?

Коррентар дель Амиго, отъехав в сторонку, спешился и принялся тщательно протирать лезвие рогатины. Нынешний караван оказался весьма богатым — солонина, воз овса, пара возов муки, сотня мечей, кольчуги и кожаные доспехи. Денег, впрочем, не оказалось вовсе — но это ничуть не огорчило бригадира «Воронов» — в его положении еда и оружие были куда важнее золота.

Из-под копыт подлетевшей кобылы полетела густая пыль, и дель Амиго закашлялся.

— Командир! Тревога.

— Да? — Коррентар делано удивился — вокруг на добрый десяток верст не виднелось ничего подозрительного. — Какая неожиданность.

— Теридьи сообщил — «Шакалы» на подходе.

Бригадир едва слышно выругался. Этот отряд полностью оправдывал свое название, прячась за чужими спинами во время боя, и смело бросаясь вперед во время дележа.

— Солонину и овес — в укрытие. Муку и оружие поделим.

— Мы не успеем.

— Но отъехать-то на пару верст сможете? Выполнять.

Забравшись в седло, дель Амиго приподнялся на стременах, оглядывая горизонт. Над серой выгоревшей травой дрожал воздух, смазывая перспективу, но на востоке уже клубилась пыль — «Шакалы» шли на выручку.

— Поубивал бы, — прошептал Коррентар, но, увы, это было невыполнимо — пришельцы недвусмысленно намекнули на недопустимость междоусобиц, распылив два отряда, которые недостаточно резво вняли предупреждению. — Эй, поторопитесь — у вас есть минут пятнадцать максимум!

«Шакалы» поспели раньше. Но, к немалому удивлению бригадира, их оказалось чуть ли не вдвое меньше ожидаемого. Приглядевшись, дель Амиго не смог сдержать ехидного хихиканья — доспехи «заклятых друзей» выглядели порубленными, а кони — взмыленными. Похоже, в кои-то веки толстому Голензо пришлось принять бой в первых рядах.

— А вот и вы, — Коррентар пустил коня шагом, надеясь задержать «Шакалов» хотя бы беседой, если уж оружие было запрещено. — Вас не было целых полчаса, я уж думал — случилось чего!

Толстый Голензо без звука упал в сторону, и полуорк в кожаной броне мастерски всадил бригадиру в глаз арбалетный болт. Остальные «Шакалы» последовали примеру командира, демонстрируя «Воронам» всю глубину постигшей их катастрофы.

Самый крупный из базовых лагерей Дикой дивизии находился в Широкой балке. По склонам оврага протянулась колючая проволока, у единственного более-менее обустроенного спуска высились решетчатые вышки со спаренными пулеметами — единственным оружием, которое генералу Грацу удалось выпросить у властителей Небосводной.

— Идиотское место, — Айотха передал Тигу трофейный бинокль и щелчком пальцев подозвал Нитумху. — Почему бы не оседлать холмик верстой дальше?

Барон, пожав плечами, выудил из котомки увесистый булыжник с личностью «трофейного» ученого.

— Слышишь, как тебя, почему это отребье окопалось именно тут?

Камень пошел разноцветными искрами, и в воздухе повис призрачный голос.

— Понятия не имею. Я же ученый, а не военный.

— Врешь.

— Нет.

— Отвечай, Ульдор. И перестань капризничать — я тебе прочитал все труды по военному делу, что только сумел найти.

Все искры стали тускло-синего цвета.

— Тот, кто выбирал место для лагеря — идиот.

— Исключено. Я хорошо знаю Граца — как стратег он никудышный, но тактик великолепный.

— Тогда его заставили. Не вижу иных причин делать такую глупость. Какая у них оборона?

Тиг снова прильнул к биноклю.

— Вижу две вышки со спаренными кулевринами. Понятия не имею, к чему их ставить в столь неудобном месте — там даже перезарядить толком не получится.

— Это пулеметы. — камень издал тихий смешок. — Одна из программ вторжения предусматривает изготовление низкотехнологичного оружия, которым можно вооружать аборигенов. Производство боеприпасов для него — слишком непростая задача для вашего уровня развития, и потому пара пулеметов не представляют для нас… них никакой опасности.

— Боеприпасы, говоришь? — Айотха бесцеремонно отобрал у Тига бинокль и вгляделся в решетчатые вышки. — А их там много?

Камень промолчал.

— Отвечай!

— Он отвечает только мне, — барон ухмыльнулся. — Это заклятие такое.

— Заклятие? — вождь помрачнел — идея завладеть странным артефактом пошла прахом. — Жаль.

Тиг в очередной раз порадовался собственной предусмотрительности. Заклятие, подчинявшее артефакт единственному владельцу, потребовало втрое больше времени, чем вся операция по перенесению сознания ученого в кусок базальта. Единственное, чего не знал барон — слышал ли камень чужие речи. Впрочем, его вполне устраивало, что отвечал артефакт только ему.

— Как у них дела с боеприпасами?

Сейчас булыжник отозвался мгновенно.

— Если их не атаковали — по стандартному боекомплекту на ствол. То есть, по восемь тысячи патронов на спарку. Этого, с учетом собственных сил, должно вполне хватить на отражение быстрого штурма, но недостаточно для наступательных операций.

— Все слышал? — Айотха повернулся к другу.

— Ну.

— Готовь свою десятку. Пойдете, как стемнеет.

— После ужина? — лицо гоблина недовольно вытянулось.

— Вместо ужина. Он, — грязный палец ткнул Тигу в бок, — пойдет с тобой.

— Сухой паек!

— Консультант. Вернешь его живым. Вместе с камнем.

Колючая проволока на склонах оказалась крайне неприятной штукой — отштампованная из стальной ленты с зазубринами по краям, она впивалась в одежду мертвой хваткой, превращаясь в почти неодолимое препятствие.

— Сколько металла пропадает, — Нитумха, поднатужившись, вырвал из земли кол, на котором крепилась проволочная спираль. По запасливости гоблины далеко опережали гномов — что хоть как-то позволяло компенсировать невероятное раздолбайство во всех прочих сферах. — Забрать бы…

— И куда ты ее потом денешь? — Тига посетила странная мысль, что все это уже когда-то было.

— А хоть куда, — гоблин аккуратно воткнул кол в землю рядом с «родным» отверстием — так, чтоб под спиралью образовался крохотный лаз. — Хороший металл всегда в цене. Лезь давай.

Барон послушно нырнул в образовавшуюся брешь, надеясь, что под проволокой нет того, что ученый называл «противопехотные мины».

Похоже, подозрительное позвякивание снизу насторожило охранника на дальней вышке — наверху с треском вспыхнул прожектор, и по стальным спиралям пополз бело-синий круг света.

— Нитумха, скорее!

Гоблин послушно нырнул под проволоку, напоследок дернув за веревку, привязанную к поясу.

— В стороны! — прошипел он, отвязывая от пояса веревку и припуская по узкой дорожке между рядами заграждений. Со склона посыпался песок и камни, и в спираль врезался труп лошади, загодя припрятанный на гребне. Проволока заскрежетала на все лады, и секундой позже застрочил пулемет, проделав в кауром боку добрый десяток дыр.

— Тихо! — Нитумха, прищурившись, глянул наверх — прожектор застыл на трупе, как приклеенный. — Сейчас он успокоится. Труп есть — а большего ему и не надо.

Действительно, минутой позже со стороны бараков послышались ленивые шаги.

— Что шумишь, спать не даешь?

— Лошадь пристрелил, — часовой на вышке разочарованно сплюнул. — Из наших, похоже.

— Молодец. Теперь она вряд ли расскажет, почему пришла одна, — послышался протяжный зевок. — В общем, ты должен арсеналу сотню крон.

Часовой снова сплюнул и замысловато выругался. Похоже, он уже жалел, что пустил в ход супероружие. Секундой позже прожектор погас, погрузив заграждения в непроглядную тьму.

— Ждем еще минуту, и начинаем, — прошептал Нитумха. — Он теперь до утра будет ворон считать — хоть в барабаны бей. Проверял.

Тигу вдруг стало крайне интересно, так ли были успешны походы против гоблинов, как ему рассказывал тот же Грац. Впрочем, если повезет, он успеет спросить генерала об этом лично.

— Помоги, — старший гоблин принялся расшатывать следующий кол, который поддерживал стальную спираль у самого подножья ближайшей дозорной башни. — Не стоит шуметь лишний раз. У меня нет второй лошади. Тодатха, Дирутха, Мретатха — на другую. Остальные — в караулку. Внутрь не соваться — просто не дайте поднять шлагбаум, понятно?

Тиг нырнул под проволоку и принялся карабкаться по лестнице. Его изрядно удивило, что дозорный на этой башне не подавал никаких признаков жизни, полностью полагаясь на напарника. Впрочем, эта загадка разрешилась сразу же.

Тесное пространство бронированной кабинки оказалось буквально пропитано винными парами — судя по всему, генерал окончательно развалил дисциплину в дивизии. Лицо солдата показалось барону незнакомым, и это его порадовало — Тиг отчаянно не любил убивать знакомых.

— Скинь его вниз, — голос барона прозвучал неожиданно властно, и Нитумха торопливо исполнил приказ, даже не задумавшись, что главный, вообще-то, именно он, а не пришлый. Тиг ласково погладил вороненую сталь пулеметной спарки — подобной хищной красоты он не видел даже у гномских оружейников. — А теперь мы немного постреляем!..

Троица гоблинов, буквально взлетев по лестнице, исполосовала ошалевшего дозорного прежде, чем тот успел нажать «тревожную кнопку» — еще один дар пришельцев.

— Ну, что дальше?

Тодатха, самый старый воин в десятке Нитумхи, почесал рукоятью ятагана исполосованную шрамами голову.

— Найти пулемет. По сигналу — стрелять.

— А… шеф, а что это?

Гоблин пожал плечами, напустив на лицо хитровато-снисходительное выражение: мол, проявите смекалку, а я посмотрю.

— Эй, может, это? — Дирутха ласково погладил металлическое устройство на турели в углу, похожее на двуствольную кулеврину. У противоположной бойницы стояла пустая турель, покрытая тонким налетом ржавчины, а рядом громоздились ящики, исписанные странными символами.

Тодатха выглянул из бойницы, откуда торчало дуло пулемета и задумчиво потер заросший жесткой седой щетиной подбородок. Оружие смотрело на разбитую грунтовку, которая выходила из балки в степь — отсюда не было видать даже караулки.

— Надо переставить, — старший первым ухватился за ствол, предоставив напарникам самостоятельно разбираться с устройством запорного механизма турели. Впрочем, тот оказался на удивление прост. — Глядите там — выстрелите, с живых шкуру на барабан пущу.

Дирутха торопливо убрал пальцы от блестящей гашетки и покрепче ухватился за полированные деревянные рукояти. Поднатужившись, троица осторожно перетащила тяжеленную спарку на другую турель, к бойнице, которая смотрела на спящий лагерь. Замок сухо щелкнул, закрепив пулемет на месте.

— Готово, шеф.

— Мретатха, приготовься. Если у пулемета отдача, как у кулеврины, в одиночку тут не справиться. Потому — ты стреляешь, Дирутха тебя держит, я свечу.

Прожектор на соседней вышке вспыхнул, высветив караулку. Мигом позже загрохотала спарка — из дул пулемета вырывались настоящие огненные ливни, за какие-то десять секунд превратившие хибарку в пылающие обломки. Потом сине-белое пятно переместилось к баракам, и пулемет заревел снова.

Форты на северной границе Небосводной считались синекурой — основную работу по прикрытию границы выполняла Дикая дивизия, и от десантников требовалось лишь присматривать за отребьем. Флигг ссылала сюда тех, кто по каким-то причинам не мог оставаться в Орбитаре, но и ссылки на Керналл не заслуживал. Посему контингент подобрался тут самый разнородный, и единственное, что спасало хрупкий мир «стражи Севера» — то, что миниатюрных крепостей было много, очень много — более двухсот.

ДОТ номер шестнадцать служил местом ссылки для интендантов — тех, кто оказался недостаточно ловок, приторговывая ворованными продуктовыми пайками и обмундированием. В частности, именно поэтому «шестнадцатый» никогда не знал нужды — «торговое братство» не забывало даже тех, кто попался, взамен получая практически бесконтрольный доступ к богатствам Волшебных земель. Именно поэтому, в частности, через этот форт шло общение с «Дикой дивизией».

Сигнал тревоги, полученный из лагеря, оказался для персонала ДОТа совершенно неожиданным. Судя по коду, сработала сигнализация на пулеметных турелях — словно их сняли с оговоренных мест. Минутой позже пришел сигнал «нападение на лагерь», активированный тревожной кнопкой в командирском бараке.

Телеметрия показывала натуральный кошмар, который сержант Остров, заслуженный ветеран интендантской службы, до сего момента видел только в кинохронике. Наблюдательные башни плевались огнем, расстреливая мечущиеся в панике фигурки. Судя по тому, насколько легко вспыхивали иссушенные солнцем бараки, стреляли трассирующими, которых у местных не могло быть в принципе.

— Капитан, — сержант утопил кнопку вызова и нервно сглотнул. — Капитан!

— Ну! — судя по темному экрану, тяжелому дыханию и нервному голосу, Фрицке был очень занят.

— Нападение на лагерь Дикой дивизии. Они захватили пулеметы!

— Отставить панику, — раздражение в голосе командира поутихло. В динамике послышалось мелодичное звяканье, словно капитан торопливо одевался, не особо разбирая, во что. — Сейчас буду.

«Сейчас» растянулось на мучительно долгие пятнадцать минут. За это время сержант успел убедиться, что расположение лагеря было выбрано исключительно верно — захватив всего пару дозорных вышек, нападавшие превратили его в ловушку. К сожалению, огонь и дым не позволили разглядеть, кто именно напал на лагерь, но дело свое они знали исключительно хорошо — к тому времени, как на командном пункте появился капитан, в живых не осталось никого.

— Кто это сделал?

— Понятия не имею, — Остров пожал плечами.

— Отвечать по уставу, боец! — голос капитана сорвался на визг. Судя по безумным глазам и сильному запаху алкоголя, он жутко нервничал.

— Не могу знать, — сержант вытянулся по стойке «смирно».

— Так узнай! — капитан буквально рухнул в кресло и, не стесняясь, отхлебнул из бутылки, изукрашенной золотыми вензелями. — Чего стоим, боец? Выполнять!!!

Глава 13. Мирная инициатива

В первый же год оккупации обитатели Керналла ухитрились спрятать неизвестно куда несколько тысяч тонн готовой к отправке руды, завалить большую часть богатых копей и поломать практически все горное оборудование. Если бы не жесткие меры пришельцев, которые юристы из родного мира Флигг, не стесняясь, называли «геноцидом», Керналл мог за полгода из всемирной кузницы превратиться в богадельню.

Сейчас торговля с подгорными поселениями шла по очень жестким правилам. Каждую неделю Временному совету указывалось — какое количество руды должен поставить Керналл на заводы Поднебесной. Взамен гномы получали продовольствие — по строго рассчитанным нормам, чтобы исключить возможность создания запасов и, как следствие, мятежа. Руду, добытую сверх квот, забирал Экспортный совет, который и имел дело с заграничными купцами, честно присваивая всю прибыль. Часть ее шла на ремонтно-восстановительные работы, остальное пополняло бюджет Небосводной.

Пора было что-то менять — пока недовольство подгорных жителей еще получалось сдерживать.

— У нас нет никакого желания вести переговоры, — закопченный кузнец небрежно кинул малиновую поковку в таз с маслом, и Ка пришлось отскочить, чтобы его не ошпарило. — У нас, как вам, несомненно, известно, план — выше закона.

— Это займет всего пару дней. Транспорт мы обеспечим.

— Если я не выполню норму — накажут не только меня, — гном, поправив заплетенную в косу бороду, выудил заготовку из тазика. — Вы сами установили тут такие порядки.

— Я могу и по-плохому, — майор, нахмурившись, положил руку на кобуру с муляжом бластера. Гном, придирчиво осмотрев поковку, удовлетворенно хмыкнул и швырнул ее в груду таких же — точно за спиной Ка. Впрочем, тот даже не пригнулся.

— Можете, — кузнец принялся копаться в груде ржавого металлолома, выискивая, что из этого можно превратить в готовую деталь с минимальными усилиями. — Вы все можете.

— Значит, так, — майор наконец решил завершать бесполезную дискуссию. — Завтра, в девять утра, у блокпоста «Север-23», с вещами. Невыполнение приказа будет расценено соответственно. Вопросы есть?

Вопросов, как всегда, не оказалось, и Ка смог наконец-то выбраться в коридор. Там тоже было дымно и душно, но, все-таки, куда свежее, чем в кузне.

Подгорное поселение Казариумат, прозванное захватчиками «район 23», ныне представляло собой весьма унылое зрелище. Причудливая резьба стен заросла грязью и копотью, магические светильники отсутствовали, а с потолка капало. В общем, город смотрелся как тяжело больной человек, который уже давным-давно позабыл, ради чего он живет. К счастью, майора это совершенно не касалось — ему был выделен отдельный блок на оккупационной базе.

Она располагалась на самой окраине городка, в тоннелях, которые когда-то предполагалось использовать для грибных ферм. После оккупации гномам стало не до ферм — всех, кого можно, загнали на стройки и рудники, а невостребованные помещения забрали для себя захватчики. Там было тепло и сухо, водоотводы исправно работали, а некоторые штольни выходили прямо на поверхность — лучшего места для базы было не найти. Жилось там тоже вполне комфортно — по крайней мере, куда лучше, чем патрульным в местных гарнизонах.

Конечно, Ка и на жизнь в Орбитаре не жаловался, но нарушить приказ адмирала не посмел — и так он продержался на базе дольше всех из своего отряда. Судьба жестоко обошлась с его людьми — кого майор угробил собственноручно, кого убили во время «Смутного времени», когда зародыш Орбитара горел в огне междоусобицы, а кого услала лично Флигг — не исключено, что именно из-за первых двух пунктов.

— Я еще вернусь, — майор сверился с картой — вещью, абсолютно необходимой в этих катакомбах. В среднем каждые пару месяцев местные патрули теряли по человеку — как утверждал гарнизонный патологоанатом, те, поленившись лишний раз глянуть на карту, пропускали нужный поворот и пропадали в тоннелях навсегда. Точнее, почти навсегда — через некоторое время их трупы все-таки находили, а переизданные карты пополнялись новой отметкой «Опасно! Не заходить». — Вы еще узнаете, как проверять меня на прочность.

Кузнец, стоявший за закрытой дверью, лишь ухмыльнулся — как он считал, ему этот разговор дал куда больше, чем пришельцу. Во-первых, он понял, что у захватчиков крайне плохо с боеприпасами — раньше за шутку с метанием поковки десантник бы непременно разнес в кузне что-нибудь полезное. Во-вторых, ему стало очевидно, что пришельцы действительно готовы пойти на большие уступки — незваный гость в высоких чинах держался вежливо, и это было поистине невероятно.

Дождавшись, пока майор уйдет, кузнец проскользнул к полупогасшему горну и, оглядевшись, извлек массивный камень из воздуховода. За ней обнаружилась гирька на цепи, которую кузнец рванул изо всех сил. Помещение кузни наполнил глухой скрежет, и стена в дальнем конце комнаты разошлась, открыв потайной ход.

— Завтра в девять? — гном кинул еще один взгляд на запертую дверь и нырнул в проход. — Значит, время у меня еще есть.

Когда-то эти тоннели звались «техническими» — здесь стояли огромные нагнетатели, кондиционеры и освежители. Вся эта механика работала вполне исправно — пока не пришли захватчики. Никто так и не понял, чем им помешали мирные, совершенно безвредные заклятия — но пришельцы потратили несколько месяцев, планомерно уничтожая все, что было связано с магией.

Теперь эти тоннели служили дымоотводами и, заодно, прибежищем тех, кто так и не смирился с оккупацией. «Мирные» звали их змагарами. Возглавлял их старый Совет, членам которого — по сути, единственным во всей оппозиции — пришлось выбирать между бегством и расстрелом.

Кузнеца встретили уже на третьей развилке. Изрядно отощавший гном с неприлично подстриженной бородой вынырнул из тьмы, наставив в грудь гостю короткую пику.

— Ты не вовремя.

— Новости не ждут. Дай пройти.

Змагар отрицательно покачал головой.

— Не вижу ничего сложного, чтобы придерживаться расписания. Разве что… — острие легко проткнуло кожаную безрукавку и уперлось в грудь, — разве что ты продался за миску похлебки! Скажи, ведь погоня уже близко, да? Сколько у нас осталось?

Стражник сыпал словами, постепенно распаляя себя. Кузнец незаметно вздохнул — ему очень не хотелось применять силу, но если иного способа справиться с истеричным змагаром не будет…

— Ну что ж, — гном пожал плечами, всем своим видом излучая покорность судьбе. — Валяй.

Змагар опешил — такого он не мог вообразить даже в самых смелых мечтах.

— Что? — идеально отполированная игла пики дрогнула и начала опускаться. Кузнец аккуратно придержал ее за древко — столь быстрая капитуляция патрульного не входила в его планы. Дурь в уставшей от безделья голове следовало выбить раз и навсегда.

— Ты прав. Я предатель, который продался за миску похлебки. По моим следам идут каратели. Убивай.

— Но… — змагар попытался отступить, но позади была закопченная стена. — Я… не знаю!

— Да, словами бросаться легче, — кузнец резко вырвал из рук патрульного пику и врезал ее тупым концом змагару под дых. Он, взвыв, согнулся пополам, и гном от души добавил пикой по хребту. Сырое дерево брызнуло белоснежными щепками, и змагар потерял сознание.

— Дрянь, какая дрянь, — кузнец брезгливо скривился. Когда-то подобную дешевку он постеснялся бы даже выбросить — теперь она шла за полноценное оружие. — И как, интересно, он рассчитывал меня этакой фитюлькой упокоить?

— А ты все такой же шумный, — от стены отделилась еще одна тень. На сей раз это оказался старый знакомый кузнеца — первый секретарь Совета, почтенный Марин Орт-Таллар. Награда за его голову постоянно росла, и к сегодняшнему дню, сдав его бородатую голову в комендатуру, можно было получить гражданство Небосводной, недельный запас еды и подъемные — настоящими деньгами — для переезда в любое из новых поселений. — Даже слишком шумный, на мой взгляд.

— А что поделать, — кузнец выковырял остатки древка из наконечника, и спрятал его в карман. — Я же предупреждал.

— Я слышал, — старик неторопливо кивнул. — И что за новости?

— С нами хотят вести переговоры. У меня такое ощущение, что у них все очень плохо.

— Ну, не выдавай желаемое за действительное, мальчик мой, — Марин потеребил идеально расчесанную бороду. — Дела у них, насколько мы можем видеть, обстоят действительно неважно, но для таких заявлений у нас попросту недостаточно сведений.

— У него вместо бластера на поясе — муляж, — буркнул кузнец. — И он был вежлив!

— Это аргумент, — на сей раз старик задумался надолго.

— Ну! — когда змагар на полу начал приходить в себя, гном все-таки не выдержал.

— Избавь мои уши от столь простонародных выражений, — Марин мучительно скривился. — Твоя борода обрела цвет и форму, но в душе ты все еще юный торопыга. Этот вопрос требует внимания Совета. Возвращайся через неделю, в условленное время. Тебя известят о решении.

— Завтра, в девять, меня ждут с вещами у ворот на базу.

— И они туда же, — старик печально вздохнул. — В такие моменты я начинаю думать, что лучшая политика для нашей расы — изоляционизм. Наземники отвратительно нетерпеливы.

— О, да, — издевку в голосе кузнеца можно было увидеть невооруженным взглядом. Впрочем, собеседник предпочел ее не заметить.

— Этот… парламентер не говорил о прочих участниках переговоров?

— Нет.

— Разумно, — старик снова замолчал. Факел в руке гнома принялся отчаянно чадить, и кузнец закашлялся.

— Ладно, пусть это будет под мою ответственность. Ты знаешь нас и нашу нужду. Ты станешь нашими глазами и ушами. Ничего не обещай — это еще впереди. А теперь, — старик, кряхтя, подхватил змагара под руки, — помоги мне его дотащить до караулки. Не мои уже годы — сопляков по тоннелям тягать.

К немалому удивлению кузнеца, у поста «Север-23» его ждала не конвойная команда, а вполне исправный челнок. Вместо откидных лавок к полу прикрутили резные деревянные кресла — судя по узору, именно они когда-то украшали зал Совета. В потемневшее от времени дерево были вкручены пристяжные ремни, что, с точки зрения гнома, выглядело сущим варварством.

— Дарин Тор-Наллар! — откуда-то из-под челнока выскользнул невероятно мрачный Ка. Ему только что напомнили о необходимости быть «исключительно вежливым», а это майору, не страдавшему излишне обходительными манерами, было особенно трудно.

— Здесь, — кузнец лениво козырнул, пародируя любимый жест захватчиков. — А где пайковые карточки?

— Выдадут на проходной, — майор скривился, как от зубной боли. Будь это в его власти, он давно бы посадил всех «коротышек» на хлеб и воду, как тех несчастных, которые сейчас работали на титановых рудниках близ Орбитара, но Флигг считала иначе. — Затар Дро-Гартар!

Перекличка затянулась до обеда — кандидаты, почувствовав слабину оккупантов, поминутно пытались вовлечь Ка в затяжные споры. Пару раз это даже удалось.

Впрочем, от этого была и определенная польза. Под конец погрузки майор заметил, что, ни одна из свар не зарождалась сама по себе — за секунду до того, как звучал очередной «неудобный вопрос», его автор обменивался многозначительными взглядами с кузнецом.

— Прошу на борт, — майор мучительно скривился — ему было приказано остаться на базе. — С вами полетит личный адъютант адмирала Вилли… Вильгельм Торуа.

Лощеный капитан в новенькой парадной форме отвесил кузнецу короткий поклон.

— Рад вас видеть, господа. Смею надеяться, эта встреча станет началом плодотворного сотрудничества.

Гарин лежал на полу, рядом с похрипывающим культистом, и думал, как быть дальше. Сон все не шел, и мысли гнома поневоле вернулись к тому, о чем Гарину совсем не хотелось вспоминать.

Штурман после крайне неосторожной просьбы гнома представлял собой груду искореженного железа, в котором каким-то чудом все еще держалось сознание дроида. Пару раз Гарин показал останки знакомым чародеям — с тайной надеждой, что те смогут подсказать, что с этим делать, но колдуны лишь развели руками. Их способности лишь обнаружили у останков сильную магическую ауру без каких-либо признаков жизни. Впрочем, это как раз не расстроило Гарина — насколько он смог разобраться в местных магических реалиях, даже до «демонтажа» штурман, по местным меркам, не считался живым. Гнома огорчила как раз аура — чародеи категорически отказывались колдовать в присутствии обломков, опасаясь «отката». Впрочем, Гарин, памятуя, что именно случилось с его домом, не осмелился настаивать.

После явления Злукаса даже Ниликато являлась гному всего раза три, каждый раз выбирая для этого ясную ночь без единой тучки на небе, а ее сестра даже не пыталась передать весточку штурману. Это ничуть не удивляло Гарина — мстительность и злопамятность повелителя бурь недаром вошла в поговорки, но раздражало неимоверно — судя по всему, произошедшее со штурманом выпало из сферы материального, удалившись в горние выси.

— Как же мне тебя починить? — прошептал гном, прикидывая — насколько у него хорошие шансы незаметно слетать к Кирксу за запчастями. Результат выходил неутешительным — даже играть с шулерами было выгоднее. Жертвы Злукасу тоже не помогали — похоже, Его Божественная Мстительность обиделся всерьез.

— Его надо не лечить, а исцелять, — часовню заполнил медовый голос — Ниликато все-таки решила явиться. — Земная юдоль утратила над ним власть, но — вот беда — и в наших сферах твой друг — нежеланный гость. Не всеми нежеланный, конечно. — в угольно-черных глазах сверкнули ослепительно белые искры, — но… — богиня пожала плечами.

— Но что-то ведь можно сделать? — гном в отчаянии стиснул кулаки.

— Можно, — богиня улыбнулась. — Всегда можно что-то сделать. Дротик Злукаса у тебя?

— Дома. В подвале. А это важно?

— Это шанс, — очертания Ниликато поплыли, обращаясь в туман. — Храни его.

— Но что мне делать?

— Направляйся домой. Этот человек — дымная прядь обвилась вокруг ноги миенниста, на миг став осязаемо плотной, — отправится с тобой. Так надо. А это, — в клубе тумана сверкнул обломок инопланетного металла, — я у тебя заберу. Надеюсь, ты не в обиде.

Богиня растаяла с коротким смешком, и гном наконец смог разжать кулаки. Ногти до крови впились в ладони, оставив глубокие отметины, все тело ныло, как после недели ударной работы на каменоломне, но Гарину и в голову не приходило жаловаться. Ниликато обещала помощь, она пришла сюда исключительно из-за него!

— Святой Гарин! — благоговейный шепот из дальнего угла ударил по ушам, безнадежно портя торжественность момента. — Благослови.

— Ниликато благословит, — гном поднялся с колен и с оханьем начал разминаться — за десятилетия процветания он совершенно разучился спать на твердых поверхностях. — И вообще, с чего это вдруг «святой»?

— Богиня являет свой лик только достойным, — тихо, но твердо заявил остиарий.

— Это еще не делает меня святым, — гном едва сдержался, чтоб не заявить «Это наши личные дела». В случае с Глубокоуважаемыми это уже попахивало панибратством на грани хамства, и Гарину совсем не хотелось на своей шкуре проверять, простит ли ему Ниликато эту выходку, или нет. — И, прошу, для твоего же собственного блага — никогда не рассказывай, что видел. Это может плохо кончиться.

Гарин, закатив глаза, молитвенно сложил руки на груди, и остиарий наконец замолчал. К сожалению, гном уже знал — после его отъезда культист разродится минимум дюжиной сплетен, одна другой дивнее. В них не будет ни слова правды, и — формально — запрет нарушен не будет, но гному вряд ли будет от этого легче.

Первый удар колокола лишь взметнул инеистую пыль с ледяного саркофага. Второй — скрыл за сетью трещин тело, которое в нем покоилось, и лишь третий — освободил узника. Уланов, когда-то бывший десантником, дернулся и открыл глаза — его время снова пришло.

— Кто я? — этот вопрос прозвучал едва слышно, но его услышали. Губ Уланова коснулась чашка с чем-то обжигающе горячим.

— Пей, паладин.

Слово засело в голове, вызвав волну ассоциаций.

«Я — паладин! — Уланов покатал это выражение на языке, пробуя его на вкус. — А что это значит?»

Однородный серый туман в памяти постепенно рассеивался, уступая свое место разноцветным образам. Картинки медленно перетекали друг в друга, но одно оставалось неизменным — в центре всегда находилась фигурка воина в сияющей броне, который совершал какой-нибудь подвиг — и это был он!

«Наверно, нужно делать что-то хорошее,» — память, словно издеваясь, подсунула образ благообразной старушки, в нерешительности застывшей у мостовой, расчерченной широкими белыми полосами. — «То, что называется подвигом.»

— Пей! — чашка снова ткнулась в губы, напоминая о себе. Уланов открыл рот, и в горло хлынул поток одуряюще ароматной жидкости. Выпив все до конца, паладин провел языком по губам, пытаясь определить, что же это было. Память услужливо подсунула фразу: «если не знаешь, на что похоже, отвечай — на вкус, как курица!»

— На вкус, как курица, — слова с трудом выбирались изо рта, словно Уланов разучился говорить. Впрочем, чем дальше, тем было проще.

— А что такое курица?

Этот вопрос поставил паладина в тупик. Он знал, что такое «курица», но никак не мог вспомнить, что же это такое. Одновременно с этим пришло ощущение, что большая часть его памяти куда-то исчезла, и это здорово обеспокоило Уланова.

— Я… я не помню…

— Тебя это беспокоит? — кружащиеся перед глазами снежинки собрались в фигуру женщины, облаченной в полупрозрачную тунику. — Напрасно. Они были причиной твоих страданий. Именно из-за них ты здесь.

— Но это плохо…

— Разве тебе плохо? — женщина покровительственно улыбнулась и положила Уланов на лоб узкую белую ладошку. Ощущение безвозвратной потери тут же ушло, сменившись бесконечным блаженством.

— Нет, — Уланов счастливо улыбнулся.

— Вот именно, — в другой руке женщины появилась еще одна чашка с ароматным напитком. — Пей, ты должен набираться сил.

— Зачем? — паладин приоткрыл губы, позволяя влить себе в рот еще одну чашку бульона.

— Пришло время подвигов.

Этериль, которую в южных землях знали под именем Артанис, осторожно подложила под голову паладина кружевную подушку. Впервые за много лет у нее снова был слуга и защитник. Даже не столько у нее, сколько у тысяч ее подданных — всех тех, кто помнил об Артанис и не стеснялся возносить ей молитвы.

Белая дева не любила думать об этом, но у ее сестры, Алой девы, которую на севере звали Виверой, почитателей было куда как больше. Поговаривали, что в поворотный час она лично являлась на поле битвы, чтобы с мечом в руках помочь сражающимся — кому победить, кому — обрести бессмертие. Впрочем, это ничуть не мешало страстности молитв — напротив, даже способствовало.

Сейчас у Этериль наконец-то появилась возможность сравнять счет. Герой из иного мира, пришедший случайно в неурочный год — такой шанс упускать было нельзя.

Артанис, резко выпрямившись, развела руки — между ними появилось расшитое звездами покрывало. Секундой позже оно, упав на Уланова, плотно укутало его, защищая от лютой стужи. Сейчас паладин еще не чувствовал холода, но ледяная магия стремительно покидала его тело, возвращая его к нормальной жизни — или, во всяком случае, к почти нормальной.

— Ты пробудила его, — в комнату, кутаясь в алые шелковые лохмотья, медленно вплыла Вивера.

— Время пришло.

Сестра безразлично пожала плечами — ее год начинался лишь в сентябре, а до этого момента будущее было для нее совершенно неизвестным.

— Я все еще думаю, что Мардук ошибся. И это нам еще аукнется.

— В тебе говорит зависть.

— Пусть так. Но это не исключает ошибки.

— Увидим, — Этериль с трудом сдержалась, чтоб не ответить еще более резко. Манера сестры пророчить всевозможные несчастья всегда выводила Артанис из себя — тем более, что Вивера, предсказав что-либо, никогда не отводила себе место стороннего наблюдателя.

— Тебе не стоит так сильно злиться, — Алая дева обратилась в обворожительную красотку в шикарном платье. — Эмоции заставляют тебя совершать ошибки.

— Как будто ты сама не ошибаешься, — Артанис потерла морщинистые ладони друг о друга, пытаясь их согреть — в старческом теле она жутко мерзла.

— Со всеми бывает, — красотка широко улыбнулась, и потрепав сестру по щеке, выскользнула из комнаты. — Тебе давным-давно стоит это принять.

Глава 14. Лед и пламень

На сей раз Гарин решил не экономить. Путешествие домой, в Одрун-на-Ителе, обещало быть до неприличия комфортным — гном нанял целый рыдван, который явно когда-то принадлежал богатому магнату. Несмотря на годы службы на посылках, экипаж все еще поражал воображение.

— Автономная подвеска для каждого колеса, — заливался соловьем приказчик в отделении Всемирной почтовой компании, которая, собственно, и ведала сдачей транспорта внаем. — Кожаные сиденья, ремни безопасности, целых три фонаря!

— Сколько? — Гарину наконец удалось прервать монолог. Строго говоря, от кареты ему требовалось только одно — чтоб та не развалилась по дороге в Одрун.

— Двести траянских реалов. За коней оплата отдельно.

— Очумел? — гном, ласково улыбнувшись, схватил приказчика за грудки и вытянул из-за прилавка. — Мне будет дешевле новую купить, а потом вам же в Одруне продать. Тридцать.

— Я стражу позову, — приказчик попытался вырваться, но, услышав треск гниловатой ткани камзола, притих — одежда была явно не его, и расплачиваться из своего кармана за чужую несдержанность приказчику вовсе не хотелось. — Грабят!

— Ага, — улыбка Гарина из ласковой стала мрачной. — Грабеж средь бела дня — ломить двести реалов за такую развалину. Тридцать, и закончим на этом.

— Это… это неприемлемо.

— Тогда пятнадцать, из них червонец запишешь в договор, а пять, — гном, отпустив приказчика, выудил из кармана золотую монетку с чеканным профилем короля, — я готов пожертвовать в фонд помощи рядовым работникам компании.

— Интересное предложение, — собеседник, оправив измятую форму, принялся гипнотизировать взглядом золотой кругляш. — Пожалуй, я сделаю вам скидку. Только мне придется настаивать на оплате наличными.

— Разумеется, — монетка, потрепетав еще пару секунд, исчезла бесследно. — Только сперва составим договор.

— Пятнадцать реалов! — бывший подмастерье буквально не находил себе места. — Мне, чтоб такие деньжищи скопить, надо год корячиться!

— Очень ты у меня корячишься, — хмыкнул Гарин. Его настроение немного улучшилось — отчасти от того, что не позволил себя обобрать, а отчасти — потому, что карета оказалась действительно удобной. — Кроме того, будешь слишком много выступать — вычту деньги за проезд из зарплаты. Ясно?

— Так точно, — Войцех испуганно поежился, но все-таки позволил себе еще один вопрос. — А чего мы его с собой взяли? Он же вроде уже здоровый.

— Так надо, — Гарин сделал зверское лицо, и парень наконец умолк. Честно говоря, гному самому до сих пор было неясно, чем ему может помочь неудачливый миссионер, до фанатизма преданный своей слезоточивой богине. Впрочем, сомневаться в словах Ниликато гном не смел. Считалось, что Глубокоуважаемые никогда не лгут — хотя тысячи случаев из истории всячески убеждали смертных в обратном.

Четверка лошадей, найм которых стоил Гарину еще пять реалов, без устали тянули вперед потрепанный рыдван. Гном приказал не гнать — ему куда важнее было добраться до Одруна без происшествий, чем поскорее влипнуть в очередные приключения. Впрочем, хваленая «автономная подвеска», похоже, отлично справлялась со всеми неровностями тракта.

— Где я? — миеннист слабо пошевелился, чуть не свалившись на пол со штопанного кожаного диванчика.

— В карете, — мрачно отозвался Войцех.

— Можно было и без таких подробностей, — миссионер, ухватившись на позеленевшие от времени поручни, наконец-то смог усесться. — Как я тут очутился?

— Дверь открылась, тебя внесли.

— Умолкни, — гном повернулся к очнувшемуся культисту. — Ты хоть что-нибудь помнишь?

— Он не имел права! — лицо миссионера вспыхнуло.

— Это я слышал. Что было после — помнишь?

Миеннист откинулся назад, опершись о стенку кареты. Глаза его на миг стали пустыми, после чего лицо приняло невероятно обиженное выражение, — так выглядят дети, если у них отобрать любимую игрушку.

— Ага. — Гарин выудил из саквояжа бутыль без этикетки. — По-моему, тебе надо выпить.

— Миенна не одобряет таких излишеств.

— Пей, — гном чуть ли не силой всунул культисту в руку стакан с кроваво-красной жидкостью. — Тебе надо, я же вижу.

— Миенна…

— Пей, — содержимое стакана в руке гнома переместилось ему в рот, и Гарин блаженно закатил глаза. — Первый раз вижу, как добровольно отказываются от «Корня земли». Особенно — семидесятилетней выдержки.

— Это — «Корни земли»? — миеннист отточенным жестом поднял бокал к потолку, глянув драгоценное вино на просвет. Гарину вдруг стало отчаянно интересно — чем именно занимался его гость до вступления в сан. — Тогда прошу прощения.

Он сделал крохотный глоточек и блаженно зажмурился.

— Ну как?

— Тысяча триста второй год от основания Номарка, или, если вам так угодно, восемьсот тридцать пятый от пришествия нолингов. Восточный склон. Я прав?

Гном удивленно присвистнул. На бочке, из которой он в этот раз наполнял свою походную «счастливую» бутылку, конечно, имелась табличка — но Гарин напомнил оттуда только год укупорки. «Корни земли» гном ценил в первую очередь за богатый вкус и полное отсутствие похмелья на следующий день — и именно поэтому это вино стоило бешеных денег. К счастью, Гарину, как «другу семьи» производителя, каждый год выделялось десять бочек за чисто символическую плату.

— Слушай, а кем ты был до… — гном на секунду замолчал, пытаясь аккуратнее сформулировать вопрос, — ну, до вступления в сан?

Миеннист печально усмехнулся и разом допил стакан.

— Я был беглым заключенным. До того — гвардейским офицером. До того — любимым сыном. Но сейчас уже неважно. Миенна принимает всех, — он покрутил опустевший стакан в пальцах и, решившись, протянул его гному. — Слушай, налей еще, а?

Переговоры шли… непросто. Все инициативы Флигг разбивались вдребезги о последовательное нежелание гномов идти на любые уступки. Керналльская делегация, изложив свою позицию за каких-то полчаса, стояла непоколебимо.

— Как я уже говорил, мы настаиваем на снятии блокады с Керналла, разрешении свободной, ничем не ограниченной торговли с наземниками, и выплате компенсации, достаточной для восстановления разрушенной инфраструктуры. В качестве подтверждения наших добрых намерений мы согласны не требовать возмещения за геноцид и оккупацию.

Флигг начала глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Инфраструкура подгорных поселений была исключительно магической. Это в свое время стало защитой куда лучшей, чем запутанные лабиринты тоннелей, изощренные ловушки и небольшая, но хорошо подготовленной — по местным меркам — армия. Патрулю очень повезло, что практически все чары, использованные гномами, были абсолютно безвредны.

Сейчас блокадные кордоны в первую очередь защищали Керналл от магии — как запасенной в предметах, так и от чародеев. К последним причисляли и всяческих миссионеров — пусть те, в основном, колдовать и не умели, но их способности «призывать» портили технику столь же качественно, как и классическая магия.

— Мы не можем допустить использование магии в пределах нашей сферы влияния.

— А мы отказываемся жить в свинарнике! — выкрикнул молодой гном. Люсинда уже научилась разбираться в фасонах бород подземных жителей — у этого растительность на лице еще была нежного рыжего цвета, и только начинала курчавиться. Крайний справа гном едва слышно щелкнул пальцами, и гном тут же умолк. Флигг скосила взгляд на дисплей — тот все еще работал, а это значило, что щелчок был условным знаком.

— Это кто? — едва слышно шепнула Люсинда на ухо адъютанту.

— Дарин Тор-Наллар. У меня есть подозрение, что он тут главный.

— А формально кто главный?

— Тугин Дир-Коддар. В центре.

Этот гном выглядел куда как представительнее — абсолютно седая, заплетенная в семь кос борода, резной посох, расшитый золотыми рунами камзол. Флигг, удивленно хмыкнув, вызвала на экран справку о составе делегации и пролистала до секции «Тугин Дир-Коддар».

Старичок оказался совсем не прост — глава Гильдии металлургов, потомственный администратор, патриарх клана Ноддар, который до оккупации держал семьдесят процентов торговли металлоизделиями. Дарин по сравнению с ним выглядел куда бледнее — кузнец-оружейник, почетный горожанин Казариумата, третий сын патриарха клана Наллар. Единственное, что давало хоть какую-то зацепку — ссылка на отца, Высшего советника Керналла. Тот был в бегах, и награда за его голову составляла уже пятизначную сумму.

— Проверьте связи этого Дарина. Не нравится мне его… авторитетность.

— Сделаем.

— Дварин верно говорит, — на сей раз на ноги поднялся сам Тугин. Люсинда едва слышно выругалась — буквально минуту назад ей казалось, что она уловила систему в выступлениях делегатов. Выступление Тугина в эту схему совершенно не укладывалось. — Вот вы поломали вентиляцию, и что? Часть галерей вовсе нежилой стала, по вечерам в коридорах не продохнуть, пыль, копоть, грязь, а от нее — и болезни всяческие. Водопровод, канализация, опять же. Надо что-то решать.

— Мы можем помочь техникой… — задумчиво отозвалась Флигг. Действительно, условия жизни в подземных городах были совершенно ужасными. Папка для докладных буквально пухла от жалоб патрульных — в хороший день они просто требовали новую форму раз в неделю, а в плохой — легких скафандров. Периодические обследования подземелий давали совершенно ужасающую картину — люди в большей части помещений уже через полгода бы заработали ревматизм, астму и хронический бронхит.

— И обслуживать ее будете, конечно, вы, — язвительно отозвался Дарин.

— Я думаю, в случае определенных подвижек в переговорах мы можем предоставить вам информацию о полном технологическом цикле производства и обслуживания кондиционеров.

— И каких же подвижек вы ждете?

— Для начала, вы должны гарантировать, что Керналл никогда более не будет прибегать к магии. В любых ее проявлениях.

Колеса кареты дробно загрохотали по длиннющему мосту через Ител, и Гарин очнулся. Долгий задушевный разговор с миеннистом кое-что прояснил, и в душе гнома снова зашевелилась надежда.

— Что за шум? — культист сел на диванчике и принялся тереть глаза кулаками.

— Похоже, почти доехали, — гном выглянул из-за занавески и скривился — яркое закатное солнце светило точно в окошко. Впрочем, буквально через минуту рыдван въехал в тень Бычьей башни — первой из двенадцати, и Гарин смог оглядеться.

Внизу сияла золотом речная вода, по которой тянулась узкая линейка плотов. Далеко на восточном берегу серебрились крепостные стены города. С такого расстояния гному никак не удавалось рассмотреть, что за штандарт развевался над портовыми воротами — его слишком долго не было дома, и гном заранее хотел подготовиться к возможным сюрпризам.

Карета нырнула в тоннель внутри башни, и Гарин задернул шторку. Теперь до самой таможенной башни у самого разводного моста не было ничего интересного.

— Мы на мосту. Еще час — и дома.

— Давно пора, — Войцех в очередной раз попытался размять спину, но тщетно — его ноги снова уперлись в стенку кареты, не давая вытянуться во весь рост. — Еще немного — и я не смогу разогнуться.

— Могу высадить, пока дойдешь до моего дома, как раз разомнешься.

Бывший подмастерье тут же примолк.

— Никогда тут не был, — миеннист выглянул из затененного окошка. — Тут очень зелено.

— Вострый бор, — с удовольствием произнес гном. — Я его сажал.

— Сам? — с уважением протянул культист и снова выглянул в окошко.

— Не все, конечно, — Гарин потупился. — В основном, оплачивал работы. Тут еще полвека назад жуткое болото было, так мы его осушили и засадили. Теперь — любо-дорого посмотреть. Даже боровики есть.

— Ваш народ же не любит лес, — сомнение в голосе миссионера можно было буквально пощупать. — И поверить в эдакую благотворительность — у гнома?

— Дело не в благотворительности. Через полвека тут будет масса деловой древесины — а выше по Ителу к тому времени уже все сведут. Я так прикидываю: на каждый талер, что я вкладываю сейчас — это включая охрану от браконьеров — я получу минимум десять талеров чистой прибыли.

— А, — миеннист едва заметно улыбнулся. — А то я уж думал, что ты заболел.

— Пока нет, — гном глубоко вздохнул, — но с нашими делами до этого уже недолго осталось.

Карета помалу сбавила ход, повинуясь сигналам алого фонаря с таможенного поста. Дождавшись, пока рыдван полностью остановится, гном слез с диванчика и неторопливо подошел к двери.

— Добрый день, — Гарин покровительственно кивнул таможеннику, как раз открывшему дверцу, и выбрался наружу. Каменная кладка под ногами тут же постаралась встать дыбом, но гном все-таки сумел устоять на ногах, схватившись за поручень. — Прекрасная сегодня погода, не правда ли?

— Неправда, — буркнул солдат. Судя по неказисто сидевшей форме и алчному блеску в глазах, он только недавно получил назначение, и сейчас отчаянно хотел вернуть потраченные на взятки деньги. — Двадцать талеров за проезд!

— Да ну! — делано удивился гном. Насколько он помнил, последняя редакция Свода о таможенных пошлинах не содержала никаких упоминаний о налогах с местных жителей. — Для начала — как называется сия пошлина?

— Какая тебе разница? — настроение солдата, и без того отвратительное, стремительно катилось в минус. — Плати и проваливай.

— Двадцать талеров? — Гарин вздохнув, полез в кошелек.

— Именно так.

— Ладно, — гном, выудив из кошеля крохотный серебряный свисток, тут же пустил его в ход. Солдат, зажав уши руками, присел на корточки, а секундой позже из караулки выскочил сержант Гриббс — похоже, сегодня именно он был старшим смены.

— Какие-то проблемы, советник?

— Ваш подчиненный, сержант, крайне дурно воспитан, — гном, сняв форменную квадратную кепку с головы солдата, отвесил тому изрядного щелчка. Таможенник рухнул без сознания, а сержант смертельно побелел. — Вы, вообще, в курсе, откуда берутся деньги на ваше жалование?

— Из городского бюджета, советник.

— А откуда формируется бюджет?

— Из пошлин и налогов. В основном, с приезжих.

— А как вы думаете, много ли народа пожелает вернуться, если вымогатели встречают их уже на границе?

На этот вопрос сержант не ответил.

— Уже завтра этот тип должен работать инспектором очистных систем. Вы сами сообщите инспектору, или это сделаю я?

— Нет, советник, я это сделаю, — сержант нервно сглотнул. Он позволил себе всего пару часов сна, а за этот срок подчиненный, почувствовав запах легких денег, распоясался по-полной.

— Отлично. Откройте шлагбаум, я тороплюсь.

— Да, да, конечно, — Гриббс со всех ног кинулся к перекладине, выкрашенной в алый цвет. — Сию минуту исполню.

— Замечательно, — Гарин оттянул к стене башни бесчувственное тело солдата и запрыгнул в карету. — Я сообщу инспектору о вашем усердии.

— Ты тут важная птица, — заметил миеннист, дождавшись, пока дверца кареты захлопнулась.

— Это торговый город. А у меня много денег, — гном на секунду замолчал. — Временами это бывает очень удобно.

— Когда-то я тоже умел ценить удобство денег, — карету затрясло — последний сегмент моста был бревенчатым, чтобы в случае штурма его можно было быстро сжечь. — Потом понял, что куда лучше просто быть живым.

— Ты так и не сказал, почему тебя разжаловали.

Миеннист тихо засмеялся.

— Ты задаешь этот вопрос уже восьмой раз. Наверно, мне лучше ответить?

— Думаю, да.

— Я создал ересь. Я открыл способ, как скрыться от глаз бога. И он действительно работает.

Уланов в последний раз попрыгал и, убедившись, что ничего не звенит, пошел к двери. Его тело обтягивала белоснежная броня: гибкая, но непробиваемая — во всяком случае, обычным оружием. За спиной висел зачарованный рюкзак с колдовским точилом, вечными ножницами, бесконечной катушкой ниток и прочими, полезными в любом походе инструментами. На бедре паладина висел меч — последний Меч-Кладенец, который еще не успел покинуть пределы этого мира.

— Ты готов, — Этериль встретила Уланова во дворе. Сейчас она была в облике старухи.

— Да.

— Путь найдет тебя, — резной посох трижды коснулся плеч паладина. — Ты будешь ошибаться, но не горюй об этом. Я вижу — ты выполнишь то, что должно.

— Я выполню, — эхом отозвался паладин.

— Тогда ступай.

Ворота со скрежетом разошлись, впуская в заснеженный двор полуденное солнце. Снаружи дыхнуло жаром, и Уланов против воли попятился — за годы спячки он совершенно отвык от тепла.

— Иди-иди, — из глубины двора послышался медовый голос, и паладин едва сдержался, чтобы не оглянуться. — В итоге ты послужишь моей славе. Я так вижу.

— Ты врешь! — зашипела Этериль, едва сдерживая ярость. — Твой год еще не наступил, ты слепа, как крот!

— Возможно, — красотка в алом, поерзав, устроилась на заснеженных перилах. — А возможно — и нет. Он не может знать.

— Иди, паладин, — Артанис наконец вспомнила о свидетеле «семейной сцены». — И да пребудет с тобой удача.

— О, да, мальчик, — голос Виверы буквально сочился язвительностью. Секундой позже в лоб девушке врезался снежлк, и она, всплеснув руками, свалилась в сугроб. Вслед ей полетел издевательский смех.

— Иди, — хрустальный голос Артанис окутал Уланова теплой пеленой, вымывая из сознания остатки сомнений. — И возвращайся с победой. Я буду ждать.

Первые сдвиги в переговорах наметились лишь через три дня. Первый день ушел на бессмысленные препирательства по каждому удобному поводу. Во второй день гномы всем скопом потребовали возможности связаться с домом — и угомонились только под вечер, когда семье каждого делегата проложили персональную видеофонную линию. И только утром четвертого дня Дарин вдруг заявил, что готов рассмотреть конкретные предложения.

— Вы что-то говорили о преимуществах технологий, нет?

Флигг, уже готовая к очередному дню бесплодных споров, от неожиданности вздрогнула.

— Я еще говорила — это потребует полного отказа от магии в пределах Керналла.

— Ну, полного — это вы загнули, — задумчиво протянул Дарин, многозначительно поглядывая на прочих делегатов. — Пока мы не увидели реальных преимуществ.

— Мы готовы провести подробную экскурсию.

— Думаю, тогда нам стоит начать, не откладывая.

Люсинда утопила кнопку вызова на селекторе. На экране появилось лицо дежурного офицера.

— Пригласите сюда доктора Драу. Пусть покажет нашим гостям все, что мы готовы им дать. И срочно найдите Торуа. Пусть явится в мой кабинет как можно скорее.

Дождавшись адъютанта, Флигг включила видеозапись переговоров — тот самый момент, который так ее поразил.

— Ну, как?

— Впечатляет. Несомненно, он получил какие-то указания от беглого Совета.

— Почему ты думаешь, что именно от Совета?

— Если верить аналитикам, на Керналле нет другой силы. Дарин — именно их связной, остальные — просто пешки. Точнее, даже не связной, а посланник. Впрочем, мне кажется, вы хотели именно этого?

— В идеале, — медленно отозвалась Флигг. — Значит, расчет был все-таки точным?

— Как всегда.

— Хотелось бы верить, — Люсинда остановила запись. — Что удалось понять из перехвата?

— Ничего. Обычные семейные разговоры. Первый вопрос — не обманули ли с карточками на еду. Потом — как они себя чувствуют. Потом — по-разному, но, опять же, ничего ценного.

— Странно, — женщина призывно прищелкнула пальцами, и адъютант метнулся к кофе-машине в углу. — Покрепче.

— Видеозаписи переговоров сохранены в архиве. Можем просмотреть их еще раз.

— Давай, — Люсинда кивнула в сторону консоли. — И перешли копии аналитикам. Там должно быть что-то странное.

Дарин стоял на крохотном балкончике в торце гигантского сборочного цеха. Внизу сновали бесчисленные роботы, сплетая из прутьев металла каркас нового аэромобиля. Чуть дальше сновали дроиды поменьше — они монтировали внутренности другой машины, на вид уже почти готовой. Еще дальше в воздухе плыли облака разноцветной краски — шло нанесение радиозащитного покрытия. Конечно, на этой планете такая предосторожность была чистой формальностью, но Флигг настрого запретила «упрощать» технологию.

— Это… прекрасно! Да, поистине, прекрасно.

— И это может стать вашим, — доктор Драу смахнул невидимую пылинку с лацкана белоснежного халата. — Достаточно лишь решиться.

Зачарованные танцем машин гномы взирали, а их души наполнялись радостью. Доктор все рассчитал верно — насколько он сумел понять, главной проблемой магии была ее элитарность, избранность — в отличие от чудес научно-технического прогресса. Впрочем, иначе и быть не могло — когда-то Драу считался гением психоанализа, и с тех пор ничуть не утратил своих профессиональных качеств.

Глава 14а. Сокращение

— Как делегация?

— Наслаждаются индустриальными пейзажами, — адъютант пристроил на угол заваленного бумагами стола кристаллокассету с записями камер видеонаблюдения. — Похоже, Драу соскучился по прикладному психоанализу.

— Рада за него, — буркнула Флигг. Она нервно крутила в руках автоматический карандаш, безостановочно щелкая кнопкой разогрева грифеля.

— Вы нервничаете, — адъютант, стараясь не морщиться от резкого запаха, отошел к кофейному автомату.

— Как ты считаешь, что будет, если три четверти наших ресурсов, что берут исследователи, перекинуть на сельское хозяйство? С учетом того, что нашим горным союзникам придется здорово помочь продовольствием — это самый тяжелый участок.

— Будет мрачно, — Торуа уселся в дальнее кресло. — Ваша персона среди научников не слишком популярна. Плюс — неизбежные потери из-за конверсии.

— Ну, это я как-нибудь переживу, — Люсинда отложила карандаш в сторону. — Меня беспокоит вопрос саботажа.

— Если поручить им достаточно простую работу — вряд ли эту опасность можно принимать в расчет.

— Уверен? — Флигг смерила адъютанта пристальным взглядом. Тот, не отводя глаз, уверенно кивнул.

— Тогда решено, — женщина, переключив карандаш в «несмываемый» режим, решительно поставила свою подпись под текстом приказа. — Кураторов выберешь сам.

Выйдя в коридор, адъютант торопливо развернул бланк. Судя по тону адмирала, она подготовила настоящую бомбу, которая грозила напрочь похоронить мир и спокойствие в Орбитаре.

— Так, что тут у нас, — взгляд офицера быстро бежал по аккуратным строчкам. — «В связи с тяжелой экономической обстановкой» — это понятно… «Пересмотреть финансирование» — согласен, вою будет много, но и только, в лаборатории всяко лучше, чем в поле. «Расформировать исследовательские коллективы с передачей личного состава в Департамент сельского хозяйства»… — адъютант воровато оглянулся — не видел ли текст еще кто-нибудь. Впрочем, в коридоре в этот час было совершенно пусто. — А я-то думал, она остановится только на финансировании!

Флигг задумала невиданное — урезать до минимума легион безработных ученых. В целости оставалось лишь управление технического обеспечения, которое заведовало развитием материально-технической базы Небосводной. Остальные коллективы пошли под нож — даже считавшийся до недавнего времени неприкасаемым Отдел восстановления Ворот, съедавший добрую половину научного бюджета. Это же означало — Флигг окончательно распрощалась с надеждой вернуться назад.

Последние строчки приказа гласили:

«Капитану Торуа — сформировать комиссию по сокращению в составе: представители Департамента сельского хозяйства, три человека, Управления кадров — один человек, Управления материально-технического обеспечения — один человек». Ученые в состав комиссии не вошли вовсе.

Дальний конец ангара тонул в белом сиянии. Вдоль стен возвышались странные механизмы, похожие на колеса землечерпалок, где вместо ковшей были закреплены ящики с рассадой. Барабаны медленно вращались, подставляя ослепительно белому свету своих зеленых подопечных.

— Это наши фермы, — Драу щелчком пальцев подозвал к себе одного из техников — в халате с тремя зелеными шевронами. — Дис, проведи экскурсию.

Техник издал едва слышный вздох.

— Ну, что вы хотите видеть?

— Покажи все, Дис, — мягко, но настойчиво попросил доктор. — Это наши друзья. Наши хорошие друзья, ты понял?

Рабочий промолчал.

Дарин решил нарушить затянувшееся молчание.

— Это фермы?

— Да, — Драу, ничуть не поморщившись, махнул рукой, отсылая техника прочь. — Вы не должны держать на него зла — он потерял брата в Керналльской кампании. Впрочем, я не хотел бы, чтоб мы начали считаться, кому больнее. Но вернемся к теме нашей беседы. Да, это фермы — мы сами выращиваем почти все продовольствие, которое нам нужно. К сожалению, разнообразие принесено в жертву производительности, но мы не жалуемся.

— Как интересно, — Дарин постарался скрыть интерес. — Что именно вы выращиваете?

— Генетически модифицированную кукурузу, морковь, капусту, картофель, немного бобовых. Культуры специально подобраны так, чтобы обеспечить нашим гражданам как можно более полноценный рацион. Рыба, которую мы закупаем, служит приятным дополнением, а не жизненно важным компонентом.

— Выходит, это вы с овощей такие сильные? Что-то не верится.

— Растения были особым образом доработаны, чтобы меньше болеть и больше плодоносить. Честно говоря, ваши овощи по сравнению с нашими, — Драу позволил себе едва заметно усмехнуться, — как подкрашенная водица по сравнению с супом. А вкус — работа поваров.

— А какова производительность? — сейчас говорил уже Тугин Дир-Коддар.

— В пересчете на стандартные рационы — двести стандартных пайков в день. Немного, но, как вы понимаете, таких сооружений у нас достаточно.

— И вы готовы их нам подарить?

— Все зависит исключительно от вашего желания. Исключительно от вашего желания.

Река Тайн считалась неофициальной границей Небосводной и Америта. Именно здесь располагалась единственная «официальная» таможня во всем королевстве. Впрочем, с пару месяцев назад закрылась и она, а городок под названием Тартель наводнили строители. Они оперативно заменили понтонную переправу на нечто куда более основательное — по уверениям инженеров, новый мост мог выдержать гренадерский полк, вздумай он промаршировать там строем.

На другом конце моста выросли покрашенные в белесо-серый коробки складов, госпиталей и казарм — на сей раз Америт решил воевать всерьез. Впрочем, они еще пустовали — вторжение было запланировано на конец сентября.

Еще на прошлой неделе в крайнем бараке обитали рейд-группы, собранные из лучших головорезов, согласных рисковать своей шкурой за деньги, но вчера ушли и они — «пошалить».

Ферма «Д-12» располагалась к Тайну ближе всех. Точнее, от фермы там был только ангар с десятком монтажников — бывших ветеранов бумажного фронта. В их задачу входил «монтаж» оставшегося оборудования — а точнее, освоение молотков, лебедок и гайковертов.

— Это возмутительно! — Дайес в третий раз попытался прикрутить секцию вентиляционного короба, но снова безуспешно. Гайковерт истошно взвыл, руки «эксперта по отчетам» дрогнули, и болт из закаленной стали вырвался из гнезда, оставив после себя уродливую дыру. — Загнать нас, элиту, можно сказать, Патруля, и куда… на какую-то ферму!

— Работай давай, — сержант Браско, один из немногих людей Ка, которым посчастливилось дожить до сего дня, щелкнул предохранителем старинного пистолета. В отличие от реплик производства местных мастерских, он действительно был изготовлен пятьсот лет назад и отличался потрясающей надежностью. Даже то убожество, которое здешние техники называли «патронами», не вызывали у пистолета никаких проблем.

— Это возмутительно, — повторил доцент. Пальцы, отвыкшие от физической работы, отказывались двигаться, спину ломило, и отчаянно хотелось прилечь. — Я уже целый час работаю!

— А должен — восемь, — буркнул сержант. Перед его внутренним взором снова появилась фляжка спирта, спрятанная в рундуке. Он получил ее еще вчера — со странной запиской от Ка, в которой он обещал, что все скоро изменится. Конечно, раньше Браско предпочитал более изысканные напитки, но сейчас выбирать не приходилось. К сожалению, в компании бюрократов он лишился даже этого утешения — казарма на ферме была только одна, а пить в зарослях на заднем дворе сержант считал чересчур низким.

Еще в Орбитаре Браско предупредили, что каждый из «сосланных» будет рад написать донос, чтобы за счет других вырваться обратно, в «цивилизацию». Так и произошло — на второй день пребывания на «точке» его вызвал лично полковник, немедля потребовав от сержанта объяснительной по поводу «вызывающего дебоша накануне». Доносы написали все десять, причем некоторые — по три-четыре штуки зараз. Ветеранов инструкций и директив не устраивало буквально все — от гигиены на ферме до стиля общения Браско. Единственное, что спасло сержанта от немедленной и чрезвычайно лютой расправы — то, что ни один донос, касавшийся его, не сходился в деталях с остальными. Разумеется, это не добавило бывалому десантнику любви к «яйцеголовым».

— Но я устал!!!

Браско равнодушно пожал плечами. Покопавшись в юношеских воспоминаниях, он попытался припомнить, что в таких случаях делал «страшный» прапорщик Дынько, который вел его курс в десантном училище. Монтаж вентиляции было необходимо завершить до заката, а у сержанта не было ни малейшего желания работать за всех.

— Ладно, садись, — Браско кивнул в сторону скамеечки у центрального блока кондиционера — тот весил больше тонны, а летающий кран, как назло, поставили на профилактику. — Остальные, встать!

Ответом сержанту было полное презрения молчание.

— Встать! — мертвую тишину ангара расколол пистолетный выстрел, и на пол посыпались осколки разбитой лампы. — Встать, я сказал!!!

Дайес, спав с лица, шлепнулся на землю. Он не сводил глаз с дымящегося дула пистолета и отчаянно пытался понять, что же делать. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Надо написать жалобу. Немедленно».

— Встать! — уже разбитая лампа жалобно звякнула о сводчатый потолок, подброшенная следующим выстрелом. На сей раз встали все — даже Дайес, которого Браско тут же усадил на место.

— Сиди-сиди. А вы — работать.

— Но… — бородатый толстяк растерянно уставился на недоеденный бутерброд в руке, — но что нужно делать?

— Собрать это, — сержант кивнул в сторону штабеля аккуратных жестяных коробов вентиляции у стены. — А потом прикрутить. Или наоборот — мне без разницы.

— Но тут так много!

— Вас — тоже не один, — Браско, откровенно рисуясь, выдул остатки дыма из дула пистолета и, щелкнув предохранителем, вернул его в кобуру. — Вперед — отбой будет только когда закончите.

Десятка Лавархи вышла к ферме поздно вечером. Ночь, как назло, выдалась темная и очень туманная. Гоблины — даже с их потрясающим ночным зрением — с трудом могли различить силуэт соседа.

— Колдовской туман.

— Они ждут нас.

— Это засада!

— Молчать! — Лаварха попытался изобразить грозный командирский рык, но вышло не очень убедительно — у Айотхи это получалось куда лучше. Впрочем, панический шепоток стих, и этого командиру показалось достаточно. — Они ничего не знают. Мы застанем их врасплох.

— Но туман…

— Они не владеют магией. Так сказал командующий, а ему — главный королевский советник.

— Ну, раз советник… — ворчание наконец стихло, и Лаварха наконец смог подумать. Гигантское здание, больше всего похожее на вкопанную в землю бочку, сияло во тьме неправдоподобно яркими огнями. Ни одна лампа не могла дать столь ровного света, и потому командир вполне понимал опасения подчиненных. Впрочем, полковник выразился совершенно определенно — у пришельцев магии не было и быть не могло, так что опасаться было нечего. Вдобавок — Лавархе разрешили грабить, намекнув, что никто не будет проверять его доходы, и потому командир очень не хотел откладывать атаку.

— Значит, так, — корявый палец на миг застыл, выискивая тех, кто пойдет штурмовать базу пришельцев с фронта. — Ты, Раратха и Двитатха — заходите спереди. Тройка Пимурхи — туда, — палец ткнул в небольшое квадратное здание, плоская крыша которого переливалась разноцветными огоньками.

— А ты куда?

— Я лично возглавлю атаку на наиболее угрожаемом участке, — Лаварха дословно воспроизвел фразу полковника, которой тот отделывался от советников короля во время особо тяжелых совещаний. — Вопросов нет — выполнять!

Четверка командира была самой мускулистой во всем взводе. Вдобавок, Пимурха, изрядно задолжавший Раратхе, тоже оценил мудрость командира и отважно встал на его защиту.

— Ты чего жмешься? Боишься ножик кровью испачкать? Шеф дело говорит. Вали уже.

— Выполнять, — буркнул командир, наполовину вытянув короткий меч из ножен. — Намек понятен?

— Более чем, — Двитатха смерил командира злобным взглядом, дав себе зарок непременно отплатить шефу той же монетой. — Более чем.

Высохшая за лето трава оглушительно громко шуршала под ногами, заставляя Лаварху изрядно нервничать. Вокруг странного здания не было даже символического заборчика, и это беспокоило гоблина больше всего. За свою недолгую жизнь он отлично усвоил, что все важные места непременно обносятся соответствующей по крепости оградой, которая, бывает, работает куда лучше охранных заклятий. Пришельцы же — на первый взгляд — проявили невероятную беспечность, и это никак не сочеталось с представлениями Лавархи о грозном и коварном противнике.

— Стоять, — едва слышно прошептал гоблин, останавливая свою четверку. Тройка Раратхи как раз добралась до парадного входа, и командиру отчаянно не хотелось упустить момент, когда строптивого заместителя начнут разносить в клочья.

— А чего ждем? — недоуменно поинтересовался Давадетха — неприлично тупой даже по гоблинским меркам. Впрочем, этот недостаток с лихвой перекрывался невероятной силой и живучестью, что делало гоблина незаменимым в лобовой атаке.

— Тихо! — Раратха исчез на углом здания, и командир вслушался в звон цикад, ожидая чего-нибудь подозрительного. — Ну, заходи же! Ну…

— Да сбег он давно, — буркнул Измурха. Он давно метил на должность Раратхи, надеясь за счет права «первой доли» поправить финансы, безнадежно подорванные игрой в орлянку. — Сбег и дружков своих уволок. А ночью придет и прирежет. Шеф, ты же видел, как он на тебя смотрел!

— Ладно, пошли, — Лаварха разочарованно вздохнул. Даже если троица и не удрала, она наверняка решила подождать атаки командира, действительно обеспечив ему «самый угрожаемый участок».

Ветераны клавиатур безропотно изображали колонны, пытаясь удержать на нужной высоте криво скрученный вентиляционный короб, а сержант, сжалившись, лично прибивал его к стене строительным пистолетом. «Благодаря» отдыхавшему Дайесу добрая четверть аккуратных отверстий для крепежа оказалась безобразно развальцована, и болты оттуда просто вываливались. Единственным способом справиться с этим быстро был игольник — дефективный брат армейского ЭМ-пистолета. Хитроумная начинка внутри разгоняла любые токопроводящие стержни до безумных скоростей, после чего те буквально вплавлялись в стены, обеспечивая весьма надежный крепеж.

Давать такую вещицу в нежные руки бюрократов сержант побоялся — они бы наверняка кого-нибудь пристрелили, просто пытаясь разобраться, как игольник работает. Впрочем, не случись этого, разжалованные научники наверняка бы спалили обмотки разгонного блока. Охлаждение туда ставили «естественное», в отличие от принудительно-жидкостного в армейских моделях. Из-за этого напряжение в момент выстрела там составляло едва ли десятую долю от номинала, и то — инструкция категорически предписывала делать не более пяти выстрелов каждые десять минут.

— Не устали? — Браско, послюнявив палец, опасливо потрогал ребристый кожух ствола. Слюна, против ожидания, даже не попыталась испариться, и сержант решил, что пистолет остыл достаточно. — Тогда продолжим.

Научники с тоской посмотрели на сержанта и с ненавистью — на Дайеса. Тот, соорудив себе лежанку из подручных материалов, с ленивым интересом смотрел на бывших коллег.

— Работайте-работайте, — вальяжно протянул бывший спец по осваиванию бюджета.

— Уймись, — буркнул сержант, ловя в перекрестье прицела очередной кронштейн.

Дверь в конце помещения с грохотом распахнулась, впуская внутрь четверку гоблинов.

— А, попались!

Игольник коротко свистнул, отправляя болт в грудь самого рослого из нападавших. Тот недоуменно всплеснул руками, но, к удивлению Браско, сумел устоять на ногах. Остальные мигом попрятались за ящики, секундой позже осыпав сержанта добрым десятком крохотных стрелок из наручных самострелов.

— Ложись! — у Браско не было никакого желания проверять, какой гадостью на сей раз были смазаны заточенные щепки. К счастью, летали они столь неточно, что опасаться прямого попадания можно было лишь на рукопашной дистанции. — Ложитесь, идиоты!

Гоблины сделали еще один залп, на сей раз зацепив толстяка. Сержант пальнул в ответ, все-таки свалив недоуменно озиравшегося здоровяка, и торопливо перезарядил игольник. Радиатор налился сухим жаром, и в воздухе поплыл запах горелой электроники — судя по всему, жить инструменту осталось недолго.

— Сдавайтесь! — над головой сержанта прожужжал очередной рой стрелок. — Нас больше!

— Правда, что ли? — Браско наконец вспомнил, как называлось наречие, на котором кричали нападавшие — амхар-америтский. Это наводило на определенные мысли, но их сержант решил обдумать после боя.

— Мы… неостановимы! — самый большой из ящиков начал медленно ползти вперед — похоже, гоблины, потеряв одного бойца, не решались идти «в открытую». — Сдавайся, и мы оставим тебе жизнь.

Строительный пистолет выстрелил снова, послав болт точно в пол перед ящиком. Мигом позже из ствола потянулась едкая струйка дыма — признак окончательной смерти разгонного блока.

— Мы нео… неостановимы… — контейнер все-таки замер, не в силах преодолеть двадцать граммов легированной стали в полу. — Неостановимы!

Из-за ящика на секунду показалась искаженная яростью морда гоблина. Заводной арбалет коротко затрещал, посылая прямо в лицо три стрелки, и Браско торопливо рухнул на пол — судя по вздувшемуся лицу жалобно хрипевшего толстяка, яд на остриях был крайне неприятный.

— Тогда чего стоите? Вперед, вперед! — сержант медленно вытянул из кобуры старинный пистолет и осторожно снял его с предохранителя. Штатный автомат был заперт в жилом блоке на другом конце ангара, и отправиться за ним прямо сейчас означало обречь научников на быструю, но крайне неприятную смерть.

— И пойдем! — ящик снова вздрогнул — похоже, его решили оттащить в сторону, чтобы обойти неожиданное препятствие. Браско кинул взгляд на потолок и отчаянно пожалел, что у него нет еще одного игольника. Буквально еще парочка болтов, и атака гоблинов могла захлебнуться в прямом смысле слова — прямо над засевшими за контейнером атакующими висела оранжевая цистерна противопожарной системы, полная до краев. Вряд ли старинные пули смогут сделать с ней хоть что-нибудь, но попробовать все-таки стоило.

Странное приземистое здание было окутано густым гулом, словно внутри кружили бесчисленные орды ос.

— А может, не надо? — опасливо спросил Мидимха, самый младший из десятки.

— Приказ, — коротко отчеканил Пимурха. Ему самому отчаянно не хотелось лезть внутрь, но терять авторитет перед подчиненными гоблину хотелось еще меньше. — Лезь давай.

Мидимха неуверенно потоптался перед стальной дверью и, решившись, потянул ее на себя. Та неожиданно легко отворилась, открыв угольно-черный прямоугольник прохода, откуда пахло разогретым металлом и маслом.

— Факелы, — буркнул командир. Собственно, приказывал он самому себе — именно он нес весь запас светильного масла. — Ну, доставайте!

По спине гоблина зашарили жадные пальцы Тидидхи, и Пимурха с досадой вспомнил, что так и не переложил вчерашний выигрыш в более надежное место. Вытребовать «взятое на время» у Тидидхи не удавалось никому — даже Айотхе. Собственно, за это ушлого «накопителя» и изгнали.

— Готово! — в руку Пимурхе ткнулся уже зажженный факел. Тьма вокруг немного отступила, в отместку напрочь спрятав все дальше пары сажен.

— Идем, — гоблин толкнул Мидимху в спину, вынуждая его идти первым. — Еще факел приготовь!

Сразу за дверным проемом оказалась лестница из плотного белого камня, уходящая куда-то под землю. Именно оттуда шел запах и гул. Впрочем, идти оказалось недалеко — буквально через два десятка ступеней гоблины вышли в залитый ослепительно ярким светом зал, буквально забитый странной техникой.

Впрочем, часть агрегатов, похоже, не работала — в боках монументальных конструкций зияли дыры, огороженные низенькими оранжевыми барьерчиками с загадочными надписями.

— Защитные руны, — важно пояснил Пимурха. Память услужливо подкинула ему картинку — королевский банк Америта с похожей по стилю надписью поперек входа. Как пояснили потом очнувшемуся гоблину, ее задачей как раз и было — отваживать от банка всякую шваль, которая денег не имеет, но хочет заполучить. — Не касайтесь их.

Он, сунув факел в руки Тидидхе, взобрался на полированный бок машины и, прицелившись, спрыгнул на пол как раз за заборчиком.

— У пришельцев нет магии, — тихо отозвался Мидимха.

— Да? — командир на миг задумался. Действительно, на инструктаже ему говорили что-то подобное, но поддержать сейчас младшего означало признать себя идиотом. На такие жертвы Пимурха пока был не готов. — Но руны — есть. Я знаю. За мной.

Гоблин нырнул в дыру, морщась от невыносимо едкого запаха. На сей раз тоннель оказался на диво коротким, и вывел тройку к небольшому пруду, огороженному невысоким стальным бортиком. Грязно-зеленая жидкость, которая плескалась в емкости, выглядела ядовитой даже на вид, но Пимурху это не остановило.

— Это — пришельское сокровище. Берем.

Мидимха озадаченно подошел к бортику и хотел было потрогать странную жидкость лапой, но в последний момент передумал. Добыча совсем не походила на ценную, даже наоборот — но если пришельцы действительно умели использовать защитные руны…

— Странная она какая-то, — гоблин опустил факел пониже, чтоб получше рассмотреть добычу, и жидкость медленно изменила цвет на небесно голубой. — Ой…

— Я ж говорю — сокровище, — Пимурха буквально лучился от удовольствия. В кои-то веки его тройка смогла добыть хоть что-то ценное. — Бе…

Факел, поднесенный практически вплотную к оголовку топливного хранилища, все-таки сумел разогреть его до «воспламенительной» температуры. Мгновением позже тела всех трех гоблинов превратились в раскаленный газ, а еще через секунду — машинный зал энергостанции превратился в филиал преисподней.

Пришельцы не использовали защитных рун. Надпись на барьерчике гласила: «Огнеопасно. Неизолированный топливопровод».

Пуля чиркнула по боку цистерны уйдя в рикошет. Сержант едва слышно выругался и кинулся к другому укрытию, не ожидая, пока гоблины все-таки прижмут его к стене. Впрочем, добежать он так и не успел — ребристая поверхность стены напротив разлетелась белыми ошметками, за которыми следовало пламя и дым — ад из недр энергостанции наконец-то вырвался на поверхность.

Глава 15. Визиты и сборы

Гнома разбудил Магалор — в эту ночь он казался особенно ярким. Возможно, так оно и было на самом деле — но Гарин никогда в жизни не интересовался астрономией. Краткий миг знакомства с естественным спутником родного мира оказался крайне неприятным, и гном совершенно не испытывал желания туда вернуться. Впрочем, сегодня была особая ночь.

— Не спишь? — залитый ночным светом пол пошел рябью, на время превратившись в некое подобие ртути.

— Сплю, — буркнул Гарин, пытаясь вернуться в сладостное царство сна — он даже не представлял, насколько успел соскучиться по родной кровати. Впрочем, вышло неубедительно — всякие намеки на дрему исчезли бесследно, стоило прозвучать вопросу.

— Что-то не верится, — ртуть начала капать вверх, словно пол и потолок сменились местами. — Впрочем, ладно. Жаль тратить такую ночь на препирательства.

— А это особая ночь? — поинтересовался гном и невольно прищурился — Магалор залил комнату ослепительным светом.

— О, да! — богиня закончила формировать свое тело и наконец-то открыла глаза. Только сейчас Гарин понял, что все предыдущие фразы звучали прямо у него в голове. — Кое-кто спит и видит прекрасные сны, а мы можем поговорить.

— З…

— Тише! — ледяная рука богини легла на рот Гарина, в буквальном смысле приморозив губы друг к другу. — Не стоит рисковать. Пусть он спит, а мы поговорим.

«Я нем!» — сознание Гарина захлестнула паника, в которой совершенно терялись остальные мысли.

— Это лишь мера предосторожности, — Кларелла пожала плечами. — Кое-кто предпочитает действия мыслям — трагическая ошибка, на мой взгляд. Впрочем, ладно. Ты сохранил дротик?

— Он в подвале. Принести?

— Не надо, — богиня уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Гном, нервно сглотнув, постарался отвести взгляд от металлических прелестей — Глубокоуважаемая в этот визит решила не стеснять себя одеждой. — Поклонник нашей слезоточивой кузины все еще с тобой?

— Он в гостевой спальне.

— Отлично, — богиня приняла еще более фривольную позу, и гному стало до невыносимости сложно удерживать взгляд на лице гостьи. — А теперь я скажу то, чего вы не знаете и знать не можете. В известном тебе городе есть кузнец. Вложи в его руки иное, горнее и земное — и обретешь друга. А теперь — прощай. Мы не свидимся больше.

— Эй, постой! — с исчезновением Клареллы заклятье заморозки развеялось, и Гарин снова обрел способность говорить. — Что делать-то?

В дверь осторожно поскреблись.

— Вы звали меня, господин?

— Нет, но заходи, — гном смял в кулаке шелковый колпак и оправил пижаму.

— Надеюсь, я не помешал, — дворецкий неторопливо зашел в комнату, неся на серебряном подносе аляповатый глиняный кувшин, от которого поднимался парок. — Смею заметить, что в настоящий момент в доме недостаточно посуды для обслуживания такого количества гостей. Учитывая вашу манеру засиживаться заполночь…

— Ладно, я понял, — Гарин осторожно взял в руки горячий стакан. В нос ударил резкий запах корицы с мятой. — Это что?

— Чтобы уснуть, — коротко отозвался дворецкий.

— Я не хочу спать! — гном неожиданно для себя зевнул. — Совершенно не хочу. Тем более, у меня куча дел.

— Дела подождут, — слуга, пристроив кувшин на тумбочке, взял из рук гнома стакан со снадобьем и поднес его к губам хозяина. — Верьте, я знаю.

Дротик Злукаса все так же пылал небесным огнем, как и пять лет назад. В свое время Гарин так и не осмелился вынуть его из стола, решив, что куда безопаснее будет вырезать кусок.

— Настоящий? — миеннист опасливо протянул руку, но коснуться куска небесного огня так и не осмелился.

— Абсолютно, — гном кинул короткий взгляд в сторону верстака, накрытого холстиной — именно там лежали останки штурмана.

— Никогда не видел плоти бога так близко, — миссионер, пятясь, отошел к деревянному табурету у стены. — Особенно после создания… ереси, — культист мрачно усмехнулся. — Меня попытались упрятать за решетку как можно скорее — притом туда, где я не смогу ничего разболтать. К счастью, судьба оказалась куда более милостива, чем ее слуги.

— Может, расскажешь поподробнее?

— Почему нет? — лицо культиста исказила гримаса боли. — В конце концов, ты спас меня.

На руку Гарина упала капля воды — невыносимо холодная и совершенно невозможная. Подвал гном проектировал самолично, предусмотрев все — от пожара до наводнения, и мог выдержать даже многодневный штурм.

Следом за второй каплей упала вторая, и секундой позже в помещении хлынул настоящий ливень — промозглый, свирепый и беспощадный. Единственное, что оставалось сухим — кусок столешницы с торчащим в ней дротиком — хоть там лило сильнее всего. Дождь тихим плеском разбивался о невидимый купол над божественным артефактом.

— Что за ерунда? — Гарин, прищурив глаза, вгляделся в истекающий ливнем потолок, но не разглядел в монолитном камне ни единой трещинки, в которую могла бы просочиться вода.

— Богиня… — культист шлепнулся на колени прямо на залитый водой пол, подняв тучу брызг.

— Меня терзает скорбь, — этот голос больше походил на журчание ручья, чем на человеческую речь, но слова можно было разобрать без малейшего труда.

— Мир несовершенен, — миссионер послушно кивнул головой, не сводя глаз с фигуры, словно сотканной из дождевых струй.

— И это очень печально, — ливень припустил еще сильнее, и гном впервые подумал, как будет глупо утонуть в собственном подвале. Фигура повернулась к Гарину. — Увы, любые наши действия лишь приумножают горести, а потому мне не нравится порученное. Ты, — полупрозрачный палец ткнул гнома в грудь, мигом высосав остатки тепла, — ты, я знаю, в растерянности. Кларелла никогда не отличалась точностью, но в этот раз она превзошла саму себя.

Гнома уже била крупная дрожь, зубы выплясывали какой-то дикий танец, обилие пауз между словами дико раздражало, вода уже поднялась до пояса, и только опасение откусить самому себе язык помешало Гарину поторопить богиню.

— Твой путь лежит в Керналл, в город, где ты родился. Ныне он стал юдолью скорбей, и… — в воздухе повисло едва слышное шипение, и богиня, закашлявшись, замолчала. — Ты отыщешь Грарина-кузнеца — он перекует огонь в металл, и восстановит существо из иного мира. Мой слуга поможет тебе во всем. Прощай.

Дождь моментально стих, и Гарин, метнувшись к запертому люку, отворил его настежь. Оттуда повалили клубы пара — подвал, такое ощущение, за недолгий визит Глубокоуважаемой, успел промерзнуть насквозь.

— А, тепло… — простонал гном, чувствуя теплый ветерок на мокром лице. — Эй, ты как там?

Ответа не последовало. Гарин, изрядно встревожившись, метнулся назад. Лампы погасли, а свет дротика тонул в густом тумане, и гному пришлось пробираться наощупь.

— Эй, ты где? — вода неприятно булькала, сковывая движения.

— Божественная купель, — шепот, казалось, шел отовсюду. Впрочем, следом послышался сухой кашель — именно он и позволил гному найти миенниста.

— Купель, купель, — Гарин, поднатужившись, взвалил культиста на спину и принялся пробираться к выходу. — Только почему нельзя было нас посетить хотя бы на неделю раньше? Карету-то высушить проще…

Уланов шел по заросшей травой тропинке, твердо глядя перед собой. Ему, по большому счету, было все равно, куда идти, а эта дорога, по крайней мере, шла в тени.

За прошедшую неделю бывший десантник, а ныне Белый паладин, совершил уйму добрых дел — но ни одного, достойного упоминания. Душа воина требовала подвигов, и что-то Уланову подсказывало — они уже неподалеку.

Из-за поворота опасливо выглянула покосившаяся деревянная башенка, потемневшая от времени. На флагштоке болталась совершенно выцветшая тряпка, в которой даже опытный геральдист не мог бы опознать боевого знамени.

При ближайшем рассмотрении обнаружились и ворота, спрятанные под разросшимся плющом, крепко запертые, но уже изрядно подгнившие. Обрубив мечом пару особо прочных прядей, Уланов обнаружил, что петли калитки совершенно рассыпались, и достаточного одного пинка, чтобы пробраться внутрь.

— Мир вашему дому, — изнутри арка надежно заросла пылью и паутиной, словно здесь никто не ходил уже лет сто. — Эй, есть кто-нибудь?

В густых зарослях что-то зашуршало, но этим все и ограничилось. Уланов пристально огляделся — ему категорически не нравились пышные, раскидистые кусты с ярко-алыми цветами. Лезвие кладенца вдруг скрежетнуло по камню, и это еще больше не понравилось паладину. Приглядевшись, Уланов присвистнул — когда-то двор был вымощен булыжником — вещью, которую рыцарь никак не ожидал встретить в этой глуши.

В кустах снова что-то зашебуршало, и Уланов отпрянул к стене. Стебли хищно изогнулись, лепестки разошлись в стороны, обнажив белоснежные клыки. Паладин застыл неподвижно, прикидывая, успеет ли он добежать до калитки, или нет. Впрочем, судя по движениям растений, они были в курсе насчет бреши в воротах — буквально через пару минут арка ворот кишела извивающимися стеблями.

Зеленый ком постепенно подползал все ближе к вжавшемуся в стену Уланову, и тот принялся медленно отступать в сторону, стараясь производить как можно меньше шума. К счастью, между зарослями хищных растений и ветхой деревянной стеной оставалось где-то с полметра, которых паладину вполне хватало.

Со стороны послышался громкий треск и до Уланова донесся запах паленого. Он осторожно скосил взгляд — на деревянной створке калитки дотлевал уродливый ком белоснежного пепла. Паладин едва сдержался, чтобы не присвистнуть — теперь ему стало ясно, почему эти создания так и не выбрались за ограду.

Еще полчаса осторожного протискивания — и Уланов наконец-то нырнул в прохладную тьму угловой башни. Внутри пахло гнилью — но это устраивало паладина куда больше, чем приторно сладкий медвяный запах снаружи.

— Зажгись! — на ладони паладина вспыхнул крохотный огонек. Артемис научила его кое-каким фокусам, весьма полезным в карьере странствующего рыцаря. Этот, к примеру, позволял запросто обходиться без факелов и зажигалок — что было сейчас весьма кстати.

Пляшущий оранжевый огонек высветил обломки давным-давно сгнившей лестницы, ведущей куда-то наверх, руины сундуков, перемешанных с ржавчиной, и массивный каменный люк в полу, на котором за минувшее время не осело ни пылинки.

— А вот это уже интересно… — Уланов, вернув клинок в ножны, повозил новой в мусоре, покрывавшем пол, выискивая что-нибудь, чем можно подцепить ручку люка. Тот выглядел слишком необычно, чтобы паладин рискнул хвататься за него руками или даже кладенцом.

Первая железяка, которую нашел рыцарь, испарилась без единого звука. Вторая — рассыпалась в пепел, чуть не расплавив перчатку. Третья, которую Уланов терпеливо скрутил из доброго десятка бронзовых полос, бывших когда-то оковкой щита, выдержала целую минуту. Впрочем, этого вполне хватило, чтобы выдернуть из пола каменную пробку.

Помещение наполнилось диким ревом, словно в подвале заперли добрый десяток ураганов. Уланов упал на колени, пытаясь устоять на месте — несомненно, хищные заросли сзади были бы этому очень рады, но паладин не собирался доставлять им такое удовольствие. Напор ветра с каждой секундой становился все сильнее — в конце концов, Уланову пришлось упасть ничком, изо всех сил цепляясь за неровности пола латными перчатками.

Впрочем, буквально через минуту ветер все-таки стих, и паладин осмелился встать на колени.

— Правильно, червь, — пророкотало откуда-то сверху. — Так и положено приветствовать Повелителя ужаса!

Уланов поднял голову — над ним возвышалась фигура, словно восставшая из кошмарных снов. Тело ее было сплетено из мириадов ядовито-зеленых стеблей, конечности отсутствовали, а вместо головы пульсировал алый зубастый цветок.

— Ты кто? — торопливо оглядевшись, Уланов заметил, что все поле хищных кустов бесследно исчезло.

— Я — Повелитель ужаса! — от рева паладину заложило уши, и тот впервые пожалел, что снежно-белый шлем защищает его только от оружия.

— Я понял, — Уланов стянул каску и демонстративно покрутил пальцем в ухе. — И незачем так орать, я и в первый раз прекрасно слышал.

Видимо, ответ чудовищу не понравился — зеленая колонна изогнулась, бросив к земле алую пасть. Уланов шустро перекатился в сторону, одновременно выдергивая из ножен клинок, и наудачу ткнул им куда-но вверх. Впрочем, секундой позже паладин пожалел об этом — раздавшийся визг был настолько оглушительным, что на миг Уланов испугался — сейчас голова его расколется, как спелый арбуз.

С неба хлынул поток едкого сока, и паладину пришлось стремглав отступать в чудом уцелевшую арку ворот. Сейчас Уланов наконец-то смог оглядеться — лес вокруг в радиусе доброй сотни метров выкосило начисто, от башни остался только каменный пятачок с дыркой бывшего люка в центре, а большая часть двора густо дымила, облитая «кровью» монстра.

— Где ты? — на сей раз чудовище ревело куда тише. Уланов осторожно выглянул из-под щербатого навеса — чудище снова выпрямилось во весь рост, явно потеряв его из виду. Цветок на вершине был раскроен пополам, и часть зубастых лепестков безвольно обвисла. — Покажись, чтобы я мог сожрать тебя!

Паладин восхищенно покачал головой — про столь наивных монстров он читал в далеком детстве, и уже тогда поражался их невыносимой тупости.

— Покажись!

— Шиш тебе, — едва слышно пробормотал Уланов. Его немного огорчало отсутствие хоть каких-нибудь укрытий, но, подумав, он сперва решил спрятаться в подвале, где раньше «хранился» монстр, а уж потом определиться, что делать дальше.

— Покажись!

Уланов, не говоря ни слова, метнулся к массивному стеблю чудовища и со всей силы полоснул по нему кладенцом. Лезвие, к немалому удивлению паладина, не встретило ровным счетом никакого сопротивления, словно меч пытался разрубить туман, а не плоть — пусть и волшебную.

— Я тут, — паладин, перекатившись, увернулся от фонтана буро-зеленой слизи. — Что надо?

— Умри… — с неба снова хлынул дождь кислоты, и Уланов резво отскочил в сторону. Точнее, попытался — из земли снова полезли мелкие копии монстра — столь же агрессивные и зубастые. К счастью, они пока были не в состоянии прокусить кожаные штаны паладина, но задачу «держать и не пускать» выполняли.

К счастью, рыцарю обварило только локоть — если бы не волшебная кольчуга, впитавшая в себя большую часть кислоты, бой бы на этом и закончился. Мысли Уланова помутились — только чудом ему удалось остаться в сознании. Меч вдруг стал необычайно тяжелым, а секундой позже паладина накрыла волна равнодушия. Ему вдруг стало совершенно все равно, что сейчас его сожрет какой-то древний монстр, что Этериль ждет его возвращения — ему захотелось лечь и больше не двигаться.

Это состояние длилось всего секунду, но ее чудовищу вполне хватило, чтобы обвиться вокруг паладина. Единственное, что не позволило ему сразу же раздавить наглого смертного — все та же волшебная броня, дар Артемис.

— Ты сейчас умрешь! — в лицо Уланову дыхнуло резкой ацетоновой вонью. Паладин поморщился и открыл глаза, едва сдержавшись, чтобы не закрыть их снова. Он висел на высоте добрых тридцати метров, прямо напротив искалеченной пасти монстра. Впрочем, оставшихся нетронутыми лепестков хватило бы даже на десятерых паладинов. — Умрешь…

Ацетоновая вонь стала невыносимой, и это подсказало Уланову выход.

— Зажгись! — чахлый кустик огня сорвался с протянутой в торону пасти ладони, и Уланов крепко прикрыл лицо уцелевшим рукавом.

Очнулся паладин уже ночью. В небе висела неправдоподобно белая луна, которая светила ничем не хуже иного прожектора. Останки чудовища еще чадили, но, как Уланов ни присматривался, никакого движения в обугленных кучах заметить так и не смог. Все тело ныло, словно паладина тщательно избивал какой-то садист, старавшийся не пропустить ни единого клочка тела.

— Это еще кто умрет, тварь, — рыцарь, с трудом поднявшись на ноги, сплюнул в сторону. Слюна оказалась необычно темной и тягучей, во рту стоял отвратительный привкус, обожженную руку невыносимо жгло, и Уланов дал себе заметку — при первой возможности показаться квалифицированному лекарю, каких бы денег это ни стоило.

Снова накатила дурнота, и паладина бурно вырвало. Отчаянно хотелось снова лечь и не шевелиться хотя бы до рассвета, но Уланов чувствовал — тогда он утром попросту не проснется. Мысли путались, и, попытавшись собрать их в кучку, паладин решил — надо начать с простого: например, отыскать меч. А дальше — будет видно.

Воду из подвала откачивали сутки, и еще сутки гном сушил помещение, избавляясь от малейшего намека на сырость. Он знал — если этого не сделать до холодов, то к весне подвал превратится в идеальный инкубатор для плесени всех мастей, и вывести тогда ее будет не проще, чем отстроить подземелье заново.

— Это святая вода, — миссионер, кинув косой взгляд на похрюкивавшую помпу, устроился на перилах.

— У меня нет времени торговать ей в розницу, — буркнул Гарин. Он уже прикинул как минимум десяток рецептов, которые вполне могли озолотить его, но, увы, времени на их реализацию не оставалось. Через три дня в сторону Керналла уходил караван, владелец которого был кое-чем обязан гному, и Гарин нипочем не хотел упускать такой случай.

— А это уже попахивает святотатством, — миеннист поморщился. Похоже, за долгие годы проповедничества он совершенно отвык от образа мысли мирских людей.

— А если я отдам половину в храм?

— Смотря какой, — миссионер едва заметно улыбнулся. — Если в обитель Претоскливой Миенны — тогда вполне может сойти за богоугодное дело.

— В наших краях нет ее обители, — гном кинул быстрый взгляд на культиста. — И иногда мне кажется, что это — к лучшему. Затяжные дожди дурно влияют на торговлю.

— Так замостили дороги бы.

— Умный, да? — Гарин не смог сдержаться. — Чтоб к нам по этим же мостовым захватчики приехали? Кроме того, булыжник разбивает колеса — а это тоже вредно влияет на торговлю.

— Опять торговля, — культист презрительно сплюнул. — Что ж вы, гномы, все жадные такие, а? И ваш этот… — миеннист потер пальцами, словно перелистывая бумагу, — Тарибан-копатель — покровитель рудознатства и, и… — культист, смутивших, замолчал.

— И торговых хитростей, — закончил гном. — Верно?

— Я слышал более жесткий вариант.

Гарин ухмыльнулся.

— Я — сама воплощенная щедрость по сравнению с моими подгорными братьями. Жизнь на поверхности избаловала меня и приучила смотреть на жизнь легко. Керналл, если честно, никогда не был уютным местом — даже в лучшие годы, а что с ним стало сейчас… — гном вздохнул, — страшно даже представить.

— Ты не хочешь ехать туда. Правильно?

— Не хочу? Да я оттуда сбежал, как только моя борода отросла на ладонь! Даже в банде было легче, чем приказчиком в отцовской лавке.

— Как интересно, — миеннист с нескрываемым интересом посмотрел на собеседника. — А я-то думал, что понял тебя до донышка. Знаешь, есть у меня такое полезное свойство.

— Серьезно? — взгляд карих глаз гнома стал неожиданно колючим.

— Миенна подтвердила.

— Это аргумент, — Гарин серьезно задумался. — Впрочем, это тема для другого разговора.

— Ладно, — культист покладисто замолчал, справедливо рассчитывая, что на пути в Керналл еще будет достаточно удобных моментов для откровенных разговоров. — Когда отправляемся?

— Через три дня. Будет оказия — хоть в свое время она обошлась мне недешево. Впрочем, кто сейчас считает?

— Если мы окажемся там, со мной непременно свяжутся, — миеннист выудил из-под мантии аккуратно сложенный лист пергамента. — Это — сигнал.

Гарин требовательно протянул руку, но культист неожиданно отвел руку с письмом в сторону.

— Я не должен передавать это в другие руки.

— Да? — рука гнома застыла. — И кто это сказал?

— Богиня.

— Тогда, пожалуй, мне действительно стоит воздержаться. Кто знает, что это на самом деле?

Глава 16. Свои и чужие

Кормили делегатов однообразно, но сытно. Впрочем, как Дарин понял, в самом Орбитаре вообще не было каких-либо проблем с едой — у раздачи никто не толпился, добавку выдавали без вопросов, и вообще — кое-кто даже имел наглость недоедать.

— Зажрались, — мрачно протянул Дарин, кинув косой взгляд на мусорку, доверху забитую объедками. — А мы — с голоду пухнем.

— Я думаю, это ненадолго, — многозначительно прищурившись, заметил Тугин Дир-Коддар. — Ведь правда?

— Не болтай, — кузнец зло сверкнул глазами на «почетного председателя». — Посмотрим.

Тугин, нервно сглотнув, уставился в миску с кашей — судя по вкусу, сделанной из мелко покрошенного дерева. Впрочем, насыщала эта смесь отменно — даже гному вполне хватало одной порции.

— Доедай. Сегодня будем говорить…

Закончить Дарину не дали — стойка с лотками каши на раздаче внезапно вспухла огненным комом, а мигом позже весь обеденный зал затянуло едким горячим дымом. Впрочем, это оказалось только началом — буквально секундой спустя на кухне что-то гулко взорвалось, и послышались первые вопли пострадавших.

— Делай, как я! — кузнец опрокинул стол, надеясь, что крепкий пластик спасет делегатов от осколков. — Прячьтесь за ними.

Температура в зале постепенно повышалась — похоже, хваленая противопожарная система тоже вышла из строя. Столик вздрогнул от удара, и Тугин опасливо отодвинулся от горячего осколка, вплавившегося в столешницу.

— И что дальше?

— Держи стол, — Дарин, распластавшись на полу, пополз к стенке. Насколько он помнил, в Орбитаре строили из чего-то странного, больше похожего на высушенный мох, упрятанный между пластиковыми листами — материала очень теплого, но непрочного. Впрочем, местами встречались и капитальные стенки из пенобетона — и гному крайне не хотелось убедиться, что столовая построена именно так. — Крепче держи!

На кухне грохнуло еще раз, и над головой Дарина провыли осколки. Пластик стенных панелей занялся ярко-оранжевым пламенем, распространяя вокруг едкую вонь. Она оказалась настолько сильной, что у гнома на миг перехватило дыхание.

Дым на миг рассеялся, позволив оглядеться. Оба выхода весело горели, в окне раздачи глухо ревело ослепительно синее пламя, а потолок опасно прогнулся, грозя обрушиться в любой момент.

— Эх!!! — мозолистый кулак впечатался с размякший от жары пластик. Щит немного выгнулся внутрь, что изрядно обрадовало Дарина — похоже, ему повезло выбрать некапитальную стену. Еще пара ударов — из рассеченных костяшек брызнула кровь, а щит вылетел из пазов, открывая проход в коридор. — За…

Последний вздох оказался роковым. Дыхание перехватило уже всерьез, перед глазами поплыли разноцветные пятна, и Дарин, слабо царапнув рукой по дымящей стене, сполз прямо на руки подскочившему Тугину.

За неполные сутки в Орбитаре произошел добрый десяток взрывов — в офицерской столовой, где как раз обедали гномы, резервном медцентре, на КПП внутреннего оборонительного кольца и энергоцентре. Разрушения оказались несильными, но жертв было много — слишком много для несчастного случая. К счастью, почти все остались живы — но сам факт вывел Флигг из себя.

— Вы все больше превращаетесь в кабинетную затворницу, — адъютант недовольно поморщился. По тесному кабинету плавали густые облака табачного дыма — похоже, Флигг решилась распотрошить последнюю пачку, бережно хранимую на «черный день». — Скоро уже на видеоконференции перейдете.

— Я перешла бы, — Люсинда сухо закашлялась. — Но качество местной оптики оставляет желать лучшего. Кроме того, меня лучше слушают, когда видят лично.

Кондиционер коротко взвыл, заменяя дым в помещении на свежий воздух с ароматом грозы. Флигг, недовольно поморщившись, выключила его снова.

— Садись, нам нужно многое обсудить.

— Почему этого нельзя сделать на свежем воздухе? Когда-то вы его очень любили.

— Мы ценим лишь то, чего недостает, — Люсинда ожесточенно задавила в пепельнице очередной окурок. Угольно-черная емкость на секунду утонула в ослепительном сиянии, превратив табак в свет, электричество и воздух. — Теперь придется бросить курить.

— Вам стоит принять успокоительное.

— Я в порядке, Вильгельм! — рявкнула Флигг, и адъютант поежился — адмирал осталась прежней, «железной леди» Космофлота, которая управлялась с целой эскадрой боевых кораблей так легко, словно это были игрушечные модели. — Все летит в мусор, хотя должно быть наоборот. Что я упускаю, Вилли? Отчего все так плохо?

— Возможно, мы недооценили «бациллы бунтарства» среди наземников.

— Возможно… — Флигг вздохнула. — Возможно, что-то еще. Первый взрыв произошел в офицерской столовой, когда там обедала делегация. Думаешь, это случайно?

— Проверяем, — Торуа вздохнул. — Все аккредитованные представители подгорников в период терактов были в своих апартаментах — это подтверждено видеокамерами. Впрочем, нельзя исключать возможность подкупа наших. Точнее скажу через пару часов. Еще один вариант — это такая форма протеста против сокращения.

— Сколько у нас есть людей?

— Батальон будет. Оснащение — по классу «А».

Люсинда крепко задумалась. Если кто действительно задумал сорвать переговоры с оппозицией, следующий удар будет нанесен куда точнее — вряд ли гномам удастся отделаться парой ожогов и получасовым обмороком. Если же за взрывами стояли оскорбленные в лучших чувствах бездельники — следует ждать новых «сюрпризов».

— Ты видел делегатов?

— Они выразили… понимание. По-моему, они впечатлены работой наших спасателей.

— Они согласны подписать договор?

— Думаю, да. Но они потребуют немедленной реакции. Я бы предпочел еще сутки на информационную подготовку.

— Зачем?

— Там много наших людей. Хороших людей. Не хотелось бы их бросать.

— Я подумаю, — Флигг откинулась на спинку кресла. — Зови делегатов, буду ковать железо, пока горячо. И приготовь все по плану «Ветер».

— Хорошо, — адъютант поднялся. — Они будут в малом зале через час.

— Нет. Веди сюда, как можно скорее. Я думаю, сейчас нет нужды соблюдать церемонии.

Торуа коротко кивнул и вышел, плотно притворив за собой дверь. Люсинда со вздохом свернулась в кресле, обхватив колени руками.

— Что я делаю, что я делаю…

Жилой блок «Д» еще при строительстве предназначался для иностранных посетителей. Плотность видеокамер здесь превышала все разумные пределы, бесконтактные устройства слежения были вмонтированы во все предметы крупнее полуметра, а охрану несли боевые дроиды — крайне тупые, но безусловно неподкупные. Впрочем, как выяснил Торуа, для желающих «договориться» первое качество охраны все-таки перевесило второе.

Эти десантники выглядели совершенно обычно — угольно-черные комбинезоны, непрозрачные шлемы и компактные бластеры с камуфляжным покрытием. Единственное, что их отличало от тысяч своих собратьев — едва заметная темно-зеленая нашивка на рукаве, да новенькое, только что расконсервированное оружие.

— Я желаю сделать это сам, — Дарин нервно размял пальцы. Он до сих пор не мог поверить, что всемогущая глава Небосводной пошла на его требования — требования, которые он сам считал несколько абсурдными.

— Как пожелаете, — голос из-под шлема звучал глухо, но разборчиво. — Вам дать оружие?

— Нет, у меня свое, — гном выудил из-под камзола кривой ритуальный нож. — Вы сможете его обездвижить?

— Без проблем, — десантник равнодушно пожал плечами, дав себе заметку обдумать эту странность позже. — Пройдемте.

Дверь открылась, пропуская опергруппу внутрь. Дроиды, обнаружив в зоне ответственности людей с оружием, встрепенулись, но замерли, покорившись команде с универсального пульта.

— Лоренцо, Дарова — лифт заблокировать, занять позицию для обороны. Остальные — за мной.

Торговый советник Залин Арг-Халлар обитал в шикарных апартаментах на третьем этаже — лучших, что были в блоке «Д». Впрочем, главным преимуществом квартиры был аварийный выход, который позволял общаться с гостями, жаждущими анонимности. Конечно, с учетом всей следящей техники, которой был буквально нашпигован блок «Д», тайну личности соблюдать получалось с трудом, но пришельцам это как-то удавалось.

Впрочем, сейчас гнома красоты апартаментов ничуть не радовали. Важнейшая сделка, которая могла увеличить его состояние чуть ли не вдвое, оказалась на грани срыва — заведующий офицерской столовой не выходил на связь уже больше суток. Поговаривали, что местная безопасность посадила под замок всех, кто имел доступ к продовольственным складам — налаженные торговые связи рвались одна за другой.

Дверь тихо щелкнула, пропуская внутрь высокую фигуру в черном.

— Ага, наконец-то! Где тебя только носило…

Выстрел оказался совершенно беззвучным. Бородатая фигура сложилась пополам и кулем рухнула на пол.

— Отлично, — Дарин довольно потер руки. — Теперь — за остальными.

На стол с картой упала темная капля. Секундой позже от стола пошел едкий дымок, и офицеры испуганно отшатнулись. Следом за первой последовала вторая, и через минуту в дежурке пошел настоящий кислотный дождь.

— Спасайте карты! Берегись… — от потолка с грохотом отвалился массивный фрагмент, разнесший стол в клочья. — Спасайся!

Последний десантник, выскочивший в коридор, торопливо захлопнул за собой гермодверь. Уплотнитель тут же задымил, показывая, что надолго его не хватит.

— Что за ерунда, — старший ошарашенно огляделся, пытаясь сообразить, что вообще произошло. — Все целы?

— Вроде как…

— Дави!!! Круши… — титанические ворота в конце штрека с грохотом рухнули, впуская внутрь разъяренную толпу. — Долой оккупантов!

Старший, нервно сглотнув, кинул перепуганный взгляд на гномов и, выкрикнув что-то нечленораздельное, припустил по тоннелю. В голове со скоростью картинок в калейдоскопе менялись образы: вот он громит стихийный рынок, вот — конфискует «нечипованную» еду, вот — громит подпольную грибную ферму. Нарыв, росший пять лет, наконец прорвался, и не было в мире силы, способной ему противостоять.

Ядром восстания стал Казариумат — именно в его катакомбах укрывались основные силы змагаров. Буквально за первые пару часов боев повстанцем удалось завладеть главной базой оккупационных сил, заблокировав наружные ворота и сделав переброску подкреплений на Керналл совершенно невозможной.

Гарнизоны в крупных городах пали сразу же — уж слишком сильной была ярость восставших. С отдаленными базами пришлось повозиться — их размещали в отдаленных тоннелях, куда невозможно было пробраться незамеченными. В итоге вышедший из тени Совет решил попросту их замуровать.

К третьему дню единственным уцелевшим гарнизоном остался центральный таможенный пост в Дилигарте — единственном городе, открытом для иностранной торговли.

— Советник, все три атаки отбиты, — запыхавшийся змагар с опаленной бородой влетел на командный пост. — Они применили огнеметы.

— Какие потери? — Диран Тор-Наллар смерил тяжелым взглядом запыхавшегося курьера, и тот смущенно потупился.

— Полурота Балина полностью и десяток синих стрелков.

— То есть мы уже потеряли более двухсот бойцов?

— Это если считать с самого начала боев за Дилигарт!

— А каковы потери у противника? — едва слышно осведомился Диран. Впрочем, курьер расслышал.

— Пя… пятьдесят… Но мы захватили порт и наземные сооружения! Практически без потерь.

— Мне уже сообщили, что оккупанты их просто бросили. Впрочем, мы разберемся с этим позже.

— Но этот пост блокирует доступ к складам…

— Я знаю, — старый советник задумался. — Каков радиус действия их оружия?

— Триста сажен. Они могут простреливать всю пещеру.

— Ну разумеется, — язвительно отозвался Диран. — Они же, все-таки, не идиоты. В отличие от вас.

Курьер обиженно засопел.

— Перекройте доступ к посту. Организуйте непроходимую оборону — я не хочу более ни одной жертвы. Возьмите под контроль остальной город — особенно торговый район, там уже начались грабежи.

— Но… — курьер непонимающе огляделся. Он явно не представлял, что значит «охрана правопорядка», и вовсе не стремился узнать. — Но они же враги!

— Бунт? — Диран, нехорошо ухмыльнувшись, вытянул из ножен короткий клинок. — Как там любили оккупанты говорить — «по закону военного времени»?

Курьер испуганно попятился — годы «борьбы» изрядно расшатали привычку во всем слушаться старших, и даже три дня победного шествия не могли ничего изменить.

— Ты… не посмеешь… своих! Коллаборационист! Предатель!

— Из чьих он? — лениво поинтересовался Диран, лениво помахивая палашом. Причудливая гравировка зловеще поблескивала в ослепительном свете потолочных ламп, и курьер, помаргивая, отвернулся.

— Тар-Неггар.

— Я скажу старику, — палаш коротко упал вниз. — И пошлите к Балину кого-нибудь более… дисциплинированного. Мне не нужна неуправляемая банда головорезов.

Аэромобиль медленно полз над степью, выискивая хоть-что нибудь живое. За кормой осталась радиоактивная воронка — к счастью, не слишком большая, всего около десятка метров в глубину. Реакторы уничтоженной фермы работали едва ли на десять процентов мощности, и лишь это спасло комплекс от полного разрушения.

Впрочем, уцелело немного: фундамент теплицы, насосная станция и аварийная радиостанция. Именно она и послала тревожный сигнал. Впрочем, прибывшая аварийная партия никого внутри не обнаружила.

— Есть цель, — коротко отозвался наводчик передней спарки. Штурман торопливо перекинул картинку с камеры на обзорный экран. — Веду.

На мониторе появилась тройка отчаянно чумазых гоблинов, которые что есть силы улепетывали от бывшей фермы. Судя по пройденному ими расстоянию, в путь они отправились вскоре после взрыва.

— Это не те, — брезгливо отозвался командир. Меньше всего ему хотелось тащить внутрь мобиля грязных и, несомненно, потрясающе завшивленных тварей. Кроме того, если верить классификатору, составленному этнографами с базы, по уровню развития гоблины стояли ниже всех, и угрозы для Небосводной не представляли вовсе. — Сам, что ли, не видишь?

— Они идут точно от места взрыва. Причем — вглубь нашей территории.

— Это же гоблины, дурень! Твоя табуретка умнее их всех на порядок! Дай по ним очередь, и полетели.

— Жалко, — отозвался стрелок. — У меня всего пол-ленты.

Командир призадумался — в словах подчиненного был резон. Заряды к тяжелым плазмотронам в последнее время стали редкостью — патрулям их перестали выдавать вовсе, обещая вскоре вовсе заменить бортовое вооружение на что-нибудь более «экономичное». Судя по слухам, которые ходили на базе, вскоре могла грянуть очередная война, и командиру вовсе не хотелось погибнуть из-за невовремя кончившихся патронов.

— Снижаемся. Десантной группе — на выход!

Браско очнулся оттого, что его снова сбросили на землю. За последний час такое случалось уже трижды, и успело изрядно поднадоесть. Обожженное лицо снова начало гореть, и десантник едва сдержался, чтобы не застонать. Больше всего ему сейчас хотелось умереть, но молить об этом похитителей он не собирался.

— Запалили! Я же сказал, к реке уходить надо, а ты — в степь, в степь… — в уши штопором вонзился скрипучий голос одного из гоблинов. Судя по тому, что несли сержанта двое других, он считался тут главным. — Я главный, или кто?

— Ты, ты, — недовольно буркнул собеседник и чувствительно пнул Браско по ребрам. — Слушай, а чего это мы его несем? Пусть сам идет!

— Дурак ты, Двитатха, дураком родился и дураком помрешь. Где ж ты видел, чтоб еда сама ходила? Еду носят, балда.

— Вот сам и неси, раз такой умный.

Секундой позже в воздухе что-то коротко свистнуло, и на сержанта плашмя упало что-то тяжелое.

— Молчать, — просипел старший гоблин, тщательно изображая безумную ярость. — Распустились тут! Вот сейчас на месте всех порешу!

Браско окатила волна нестерпимой вони, и на лицо капнуло что-то тягучее. Приоткрыв глаза, сержант едва сдержался, чтоб не попытаться выползти из-под лежавшего на нем гоблина. Пасть того представляла собой жуткую мешанину гнилых и просто поломанных зубов, а с потрескавшихся губ на лицо десантнику текла угольно-черная кровь.

— Урод, — выдохнул Двитатха, и сержанта снова окутала едкое облако вони.

— Что? — взревел главный, но воспитательный процесс был жестоко прерван.

— Стоять! Руки за голову, стреляем без предупреждения.

Говорили на среднегалактическом — для гоблинов это было чем-то вроде тарабарщины, но Браско эти слова показались слаще любой музыки. Впрочем, интонация — вкупе с наставленным оружием — действовала абсолютно на всех.

— Ну ты, чумазый, встать! — пистолет сухо щелкнул, выдав осечку, но хватило даже этого — гоблины шустро выстроились в рядок, задрав к небу корявые ладони. — Что это у вас?

Браско осмелился немного повернуть голову — до сих пор он притворялся мертвым, чтобы не вызвать у похитителей желания его попытать, но сейчас это уже не имело смысла. Увиденное порадовало его до глубины души — гоблины все, как один, тупо улыбались, пританцовывая на месте и постреливая глазами по сторонам. Судя по всему, они отчаянно пытались сообразить, в какую сторону нужно бежать.

— Что это у вас, я спрашиваю? — на лицо сержанта упала тень.

— Воды, — прохрипел он. — Я с фермы, помогите!

— Эй, да тут наш! — теперь от ленивого спокойствия в голосе патрульного не осталось и следа. — Ковальски, Торч, носилки, быстро!

Губ сержанта коснулась прохладная сталь фляжки, а секундой позже в предплечье впилась игла инъектора с обезболивающим.

— Потерпи, браток. Мы уже тут.

На пятый день в Казариумат вернулась делегация, отправленная в Орбитар еще при оккупации. Никто уже и не чаял увидеть их живыми, но встретили все равно насторожено.

— Вижу, вы не особо рады нам.

— Где вы были, когда мы кровь проливали? С оккупантами… ели?

Толпа согласно зашумела. Революция дала гномам свободу — в обмен на еду, и это понравилось далеко не всем, и именно поэтому намек на «неограниченную» еду был воспринят крайне живо.

Дарин, мрачно ухмыльнувшись, кинул на пол перед собравшимися мешок, набитый чем-то, похожим на капусту.

— Сувениры собирали. Хочешь посмотреть?

Диран, окинув сына пристальным взглядом, не торопясь подошел к мешку с «сувенирами» и вспорол его неуловимо быстрым движением палаша. На пол посыпались отрубленные головы.

— Что ж, хорошие сувениры, — медленно отозвался советник. Он подцепил острием клинка ближайшую, развернув ее так, чтоб все видели. — Залин Арг-Халлар, враг народа. А это кто у нас? — он подцепил палашом другую голову, — о, дражайший Дирин Дор-Таллак, и тоже враг народа. Как удачно, а? По-моему, вполне достойно, нет?

— Тут все предатели, которые хотели укрыться в Орбитаре, — кузнец обвел толпу тяжелым взглядом, и змагары невольно попятились. — Все до единого.

— Но откуда? — сейчас на говорливого повстанца было жалко смотреть. Его неувядающая слава участника Восстания меркла на глазах.

Дарин вместо ответа обнажил ритуальный клинок, благоразумно прихваченный с собой из дому еще при отъезде.

— Предусмотрительно, — Диран улыбнулся, почувствовав, с какой тяжестью ему далось это простое, по сути, действие. — С возвращением, сынок!

— Это еще не все, — Тугин Дир-Коддар решил, что негоже будет всю славу оставлять клану Наллар. — Мы привезли мир!

Толпа неуверенно зашумела.

— В обмен на пленных мы получим контрибуцию деньгами и продовольствием, а также новую технику. Также Небосводная согласилась хранить мир на наших наземных границах, а мы станем их единственным посредником во внешнеторговых делах.

— Это правда? — Диран смерил недоверчивым взглядом своего давнего конкурента.

— Наша копия договора — у меня. А транспорты с продовольствием прибудут уже завтра.

— Если все это правда… — советник задумался, — это победа.

— Да! Абсолютная.

Толпа восторженно зашумела. Из всего сказанного собравшиеся разобрали только «продовольствие» и «уже завтра», и этот факт радовал их больше всего.

— Продолжим внутри? — Тугин едва заметно подмигнул Дирану.

— Несомненно, — тот едва заметно помрачнел, поняв, что хорошие новости «для всех» кончились, и началась грязная, очень грязная политика.

Глава 17. За и против

Этот городок выглядел игрушечным — идеально белая крепостная стена, поросшая плющом угловая башня, нарядные стражники и до блеска начищенные доски подъемного моста.

— Мир вам! — Уланов недоуменно огляделся — только утром он прошел сожженную деревушку с частоколом виселиц по обе стороны тракта.

— И тебе мир, добрый человек, — один из стражников взлохматил русую бороду. — Откуда будешь?

— С севера. Странствую.

— Притомился? — другой стражник вынырнул из караулки с жбаном, полным пива. Над мостом поплыл густой запах хмеля. — Отведай, а то жарко!

Уланов благодарно кивнул. Последний родник он встретил только утром, тогда же наполнив флягу — но к вечеру жаркое солнце успело превратить воду в кипяток.

— А как зовется ваш город, уважаемые? — спросил он, опустошив больше половины жбана.

— Славенград. Город добрых людей.

— Одних только добрых?

— Зайди и проверь, — стражник принял из рук паладина опустевший жбан и сделал приглашающий жест. — Нам нечего скрывать.

Внутри городок оказался столь же аккуратным, как и снаружи: ювелирно замощенные мостовые, беленые стены домов, рыжая черепица — Славенград словно сошел с картинки в детской книжке.

— Мир тебе, добрый человек, — из подворотни вынырнула молодуха с полным чаном помоев. Уланов опасливо попятился — он уже успел привыкнуть, что в городе самой опасной считалась многоэтажная застройка, где верхом приличий было предупредить «Помои!» до того, как бадью с ними выплеснут на улицу, а не после. — Какими ветрами тебя к нам занесло?

— Северными, — паладин недоуменно принюхался — он вдруг понял, что его беспокоило от самых городских ворот. В городе совершенно отсутствовали запахи. Розы в палисаднике, стоило закрыть глаза, ничем не отличались от раскрашенной бумаги, а помои в бадье — от дистиллированной воды. — Первый раз вижу такое… место.

— Мир полон зла. Здесь его нет, — женщина безучастно пожала плечами, аккуратно наклоняя лохань. Грязная жидкость весело зажурчала по идеально чистому желобу. — Это удивляет, да. Некоторые даже начинают что-то подозревать. Глупые, — женщина хихикнула. — Так привыкли к грязи, что и жизнь без нее не мила.

Она вдруг повернулась к Уланову.

— Оставайся, паладин! — зашептала она. — Отдохни, наберись сил. Вижу, путь твой тяжел, и многое предстоит свершить, так используй передышку!

— Остаться? — растерянно пробормотал рыцарь. — Отдохнуть?

Сознание вдруг затопила жуткая лень, кираса, и так накалившаяся от солнца, стала просто неподъемной, ноги нестерпимо заныли, а голова стала тяжелой, словно Уланову пришлось не спать целую неделю.

— Оставайся, — твердо ответила женщина. Она явно хотела что-то добавить, но ей помешал колокол. Он величаво отбил дюжину ударов и затих, оставив после себя лишь гулкое эхо.

— Пора, — женщина поставила таз прямо на мостовую. — Идем со мной, паладин.

— Куда?

— В ратушу. Мы все ходим в ратушу.

Стальная дверь, подхваченная ударной волной, влетела внутрь пещеры, заодно раскрошив в щепки стол, попавшийся на пути. Дарин ласточкой вылетел из кровати, торопливо укрывшись за сундуком. К счастью, семью еще вчера спрятали — и, судя по сегодняшним событиям, не зря.

Секундой позже в коридоре что-то зашипело. Яростно полыхающий огонь сразу сник, на глазах исчезая под напором снежно-белого дыма. Похоже, нападавшие основательно подготовились к операции.

— Как бы не так, — Дарин осторожно вытянул из-под комода парализатор — прощальный дар пришельцев. Бластер ему выдавать отказались категорически — впрочем, кузнец особо и не настаивал. Лучевое оружие убивало гномов далеко не всегда, иногда оставляя после себя разъяренных призраков, которых потом приходилось долго упокаивать. Во время оккупации этим занимались перебежчики, главным из которых был Залин Арг-Халлар. К счастью, предатель не осмелился выдать фамильный секрет пришельцам — за что и получил достаточно легкую смерть.

— Мы не желаем тебе зла, — в дверном проеме на миг мелькнула расплывчатая фигура. — Ты просто не понимаешь всей ситуации. Поверь, твоя смерть послужит общему делу.

— Вот как? — Дарин недоверчиво ухмыльнулся. Парализатор, едва слышно щелкнув, встал на предохранитель, и кузнец извлек из тайника десяток метательных ножей. Невесомые стальные пластинки если и могли кого убить, так только при крайне удачном стечении обстоятельств. Впрочем, кузнец и не собирался бить наверняка — он решил поболтать. Потому следовало держать нападающих на расстоянии, и почти игрушечные ножи были для этого идеальны.

— Ты пошел на соглашение с изуверами, предал все, что нам дорого, поставил под угрозу само существование нашего мира! — для столь пафосной речи тон собеседника был слишком спокойным, и Дарин насторожился.

— Это слишком общие фразы, — в дверном проеме мелькнула еще одна тень, и кузнец метнул первый нож. Тот с оглушительным звоном отлетел в сторону, будто наткнувшись на что-то металлическое, и Дарин помрачнел. Его предупреждали, что луч парализатора может быть нейтрализован даже стальной сеткой, и такая осведомленность нападавших пугала. Впрочем, нож свою задачу выполнил — фигура выпрыгнула в коридор, оставив собеседников наедине.

— Почему? — на сей раз в голосе противника прорезалось удивление.

— Сам подумай, — кузнец отправил в полет второй нож, и собеседник вскрикнул.

— Эй, я хочу просто поговорить!

— Оригиналь… — закончить Дарин не успел — комод вдруг разлетелся в клочья, и кузнец ничком распластался по полу. Комната быстро заполнялась едким пороховым дымом.

— Впрочем, мы можем и по-плохому, — в дверях снова появился второй. Он сжимал в руках массивную картечницу. Ствол дрожал — похоже, руки нападавшего привыкли к более легкому оружию.

— Я тоже могу, — в воздух взмыли сразу два ножа. Кузнец быстро перекатился за кровать — такое укрытие, все-таки, было куда лучше, чем вообще никакого.

Картечница с тяжелым лязгом упала на пол. Секундой позже к ней присоединился стрелок — на «рукопашной» дистанции, если захотеть, можно было убить даже такими крохотульками.

— Даррен… — едва слышно прошептал первый нападавший. Судя по всему, он никак не мог поверить своим глазам. — Даррен!

— Не ори, — кузнец метнул очередной нож. — Ты же пришел говорить — вот и говори.

— Не о чем нам с тобой разговаривать, — тень в углу зашевелилась, начав медленно двигаться в сторону дверного проема.

— Почему? — делано удивился Дарин. Ему очень не хотелось проверять, не припасена ли у нападавших еще одна заряженная картечница, но задержать штурмовика ему хотелось еще больше. Приглядевшись к трупу нападавшего, он окончательно отбросил идею воспользоваться парализатором. Относительно незащищенной оставалась только голова, а выстрел в голову гарантированно приводил к безумию жертвы. — А мне кажется, что наша беседа только начинается.

Кузнец метнул еще один нож — на сей раз неудачно, тот отскочил с таким звоном, словно оружие угодило в железную статую.

— Стой, ты куда? — Дарин, поднатужившись, оторвал кровать от пола и повернул ее поперек комнаты. Теперь его защищал только набитый сеном матрас, и кузнец отчаянно надеялся, что его «ошибку» заметят.

Заряд картечи разорвал кровать надвое, лишь слегка зацепив Дарина. Тот прыгнул вперед, стараясь отрешиться от пылающей боли в боку. Мигом позже он навалился на штурмовика, сбив его с ног.

— Куда же ты? — противник вертелся ужом, стараясь сбросить цепкого гнома, но Дарин держался изо всех сил. Боль накатывала волнами, и, словно почувствовав ее, штурмовик принялся активно отбиваться закованными в сталь локтями. — Ах ты…

К счастью, пальцы кузнеца оказались достаточно цепкими, и примерно через минуту штурмовик выдохся достаточно, чтобы Гарин все-таки сумел скрутить его. Как ни странно, сделать это оказалось куда проще, чем выглядело с первого взгляда. Броня противника скреплялась воедино массой кожаных ремешков, и достаточно было переплести всего парочку, чтобы налокотники стали неразрывным целым.

— За меня… отомстят… — штурмовик наконец-то замер, и Дарин позволил себе расслабиться.

Диран смерил тяжелым взглядом разгромленную комнату и провернулся к сыну. Того как раз закончили перевязывать.

— Не жалеешь, что ввязался в это дело?

Дарин закашлялся — он ожидал совершенно другого вопроса — например, почему он поубивал всех нападавших, даже не попытавшись их допросить.

— Нет.

— Это правильно, — Диран перевернул одного из нападавших на спину и довольно ухмыльнулся, увидев блестящие рукояти, торчавшие из-под челюсти. — Вижу, мои уроки все-таки пошли впрок.

— Они все-таки умерли.

— Невозможно предусмотреть все, — советник равнодушно пожал плечами. — Яд?

— Похоже, — Дарин покосился на светло-желтый пенный ручеек, вытекавший из-под другого штурмовика.

— Предусмотрительно, — старый гном перевернул второй труп. — Ты не видишь ничего странного?

— Они люди. Только карлики.

— Какой вывод? Быстро, раз, два три!

Дарин поморщился. Больше всего он не любил таких экспресс-допросов.

— Нас хотят завоевать.

— Нас всегда хотят завоевать, забыл? — советник выудил из угла чудом уцелевший стул и вальяжно на нем развалился. — Я ожидаю от своего сына большей сообразительности. От своего единственного сына, замечу.

На миг ноги Дарина превратились во что-то невесомое, голова опустела, а в желудке образовался огромный ледяной ком.

— А… как же…

— Я могу ими гордиться, — лицо советника окаменело.

— Нас хотят рассорить с Небосводной.

— Скорее всего. Хотя и не факт, — Диран, покряхтывая, поднялся на ноги. — Подумай об этом. И еще одна небольшая просьба.

— Я слушаю.

— Займись душами стражи. Хоть мы и не можем ими гордиться, они заслужили покой.

Флигг стояла на верхней галерее арсенала, наблюдая за работой техников. Те крайне аккуратно курочили квантовую боеголовку — первую из двухсот, выделенных адмиралу «на всякий случай». Дверь коротко зашипела, пропуская внутрь адъютанта.

— Что вы задумали?

— У меня было видение, — Люсинда даже не соизволила повернуться.

— Вы хотите сказать, галлюцинация? Я же говорил — вы слишком серьезно ко всему этому относитесь.

— Нет, именно видение, — женщина даже не думала сердиться. — Я, к твоему сведению, эту ночь спала как младенец, а утром не поленилась дойти до лаборатории. Все анализы в норме. А вот будильник — умер, — она вынула из кармана воняющий горелой пластмассой кирпичик. — Не видишь ничего подозрительного?

Торуа извлек из кармана крохотный фонарик и посветил на умерший прибор. Внешне тот выглядел совершенно нормально — за исключением вони.

— Ничего. Хотя… — дисплей покрывала густая паутина трещин, словно его долго молотили чем-то тяжелым. — Дисплей сгорел.

— Там все сгорело, — Флигг нетерпеливо забрала будильник обратно и разъединила корпус на две половинки. — Видишь?

Микрочипы вспухли уродливыми пузырями, а плата растрескалась, словно ее, сперва раскалив докрасна, кинули в ледяную воду. С учетом того, что корпус остался невредим, это было невероятным.

— Я так думаю — меня посетили. Вероятно, кто-то из этих сверхъестественных сущностей, о которых так любят говорить аборигены — уже в метре от моей постели все осталось целым. Мне предъявили ультиматум — признание юрисдикции Уважаемых и свободный доступ миссионеров всех мастей, или тотальное уничтожение.

— Либо полная деградация, либо смерть. Неприятно.

— Точнее, смерть или смерть. Думаешь, сколько из нас выживет, если технике придет конец?

— Думаю, никто. Нас просто задавят количеством.

— Вот именно. Потому я решила подстраховаться, — Флигг кивнула в сторону техников. — Надеюсь, успеем.

— А что вы все-таки задумали?

— Ты в курсе насчет плана «Посев»?

— Разумеется. Но замечу — с учетом наличного топлива для аэромобилей у нас есть четкая дилемма: либо «Посев», либо ракетно-бомбовый удар по армии вторжения. Удар, по моему мнению, эффективнее.

— Эффектнее, а не эффективнее. Полоса противопехотных мин с антимагическими взрывателями, конечно, убьет немногих — но боевой дух подорвет куда лучше боеголовок. По крайней мере, об этом будет, кому рассказать. Так что — только «Посев». Впрочем, речь сейчас не о нем. Знаешь, в чем суть могущества Уважаемых?

Адъютант покачал головой.

— Я так и думала. Их сила — в числе приверженцев. Чем больше в них верят — тем больше у них сил, и наоборот. Если в них не будет верить никто — они умрут. Вот такая простая арифметика.

— Вы хотите заняться атеистической пропагандой?

— Хорошая идея, — Люсинда печально улыбнулась. — Будь у нас лишняя сотня лет, непременно бы попробовала. Нет, моя идея проще. Ты давно заглядывал на склад тяжелого строительного оборудования?

— Если честно, нет — с момента последней ревизии. Там, к счастью, с точки зрения местных нет ничего ценного.

— Это, конечно, получилось весьма кстати. Так вот, сейчас оно на континенте «Д», копает там шахту. Расчетная глубина — чуть больше километра над слоем Мохо. По расчетам наших яйцеголовых, даже единственной боеголовки будет достаточно, чтобы уничтожить всю жизнь на планете подчистую.

— Даже единственной?

— Я планирую использовать все квантовые боеприпасы, которые у нас есть. Каждый из них будет снабжен автономным антимагическим детонатором и прямой связью с этим пультом, — Флигг достала из внутреннего кармана кителя устройство, больше похожее на портативный калькулятор, чем на оружие. — Стоит ему выгореть, как моему будильнику… — Люсинда развела руки, изображая взрыв.

К полудню комната Дарина снова напоминала жилую. Конечно, до полного порядка было еще далеко, но, по крайней мере, здесь уже были стол, кровать и дверь.

— Можно? — в дверь осторожно постучали.

— Валяй, — гном торопливо перевернул исписанный лист чистой стороной вверх. — Чем обязан?

— Я по поручению советника Дирана, — на стол шлепнулась парочка увесистых томов с нечитаемыми рунами на обложке. — Он сказал, что вам это нужно.

— Что это? — Дарин недоуменно смерил взглядом принесенное.

— Он сказал, что вам это нужно, — похоже, курьер отчаянно нервничал, и кузнецу это не понравилось. — Я могу идти?

— Постой, — гном встал из-за стола и нарочито неторопливо пошел к посылке. — Что еще просили передать?

— Я могу идти? — повторил курьер и сделал осторожный шаг назад. Смотрел он при этом на принесенные книги. — У меня много дел, честно.

— Погоди, — повторил Дарин. Он, резко остановившись, потрепал себя за бороду, изображая глубокую задумчивость, и пошел к постели. — Ты ж сейчас вернешься к нему, так? Я тоже хочу передать ему кое-что.

— Вообще-то, у меня масса дел в другом секторе, — курьер сделал еще один шаг. — Но я передам кому-нибудь, чтоб к вам зашли.

— Погоди. Зачем присылать кого-то, если ты можешь сразу передать посылку? — Дарин недоуменно пожал плечами. — Обожди буквально минуту — это же не так…

Закончить кузнецу не дали — курьер, не слушая его, пулей выскочил за дверь, а секундой позже принесенные фолианты полыхнули ослепительно фиолетовым, заполнив комнату жгучим пламенем.

Похоже, внутри книжек прятался термит — вспыхнула не только кровать, но даже пол — к счастью, местами. Дарина не задело только чудом — впрочем, для того, чтобы говорить «повезло», сперва нужно было отсюда выбраться.

Пожар медленно разрастался, заполняя комнату едким сизым дымом. Дверь, разумеется, оказалась заперта снаружи — пугать Дарина явно не хотели, откровенно рассчитывая на летальный исход.

— Сволочи, — гном закашлялся, сев прямо на пол. Там еще можно было дышать, но кузнец знал — это ненадолго. Скоро дым начнет оседать, и тогда его ждет жестокая, весьма мучительная смерть от удушья.

Дарин ударил по двери еще раз — вполсилы, чтобы убедиться: выхода действительно нет, и с радостью почувствовал, как тонкое дерево отчетливо прогнулось. Он ударил еще раз, с наслаждением слушая треск хрупких досок, и еще раз. Наконец часть филенки вылетела, и кузнец увидел коридор и могучую балку, которой была подперта его дверь.

— Врешь, не возьмешь! — остальные доски с хрустом вывалились наружу, и гном, извиваясь как уж, протиснулся в дыру.

Дела становились интереснее с каждой минутой. Определенно, кого-то сильно не устраивал живой и здоровый Дарин, и при этом кузнецу было совершенно непонятно, кто именно так на него обозлился.

Первая группа, как выяснилось, была чисто человеческой — хотя кто-то приложил немало сил, чтобы штурмовиков спутали с гномами. Нападавшие оказались карликами, а броня — удачной имитацией гномских доспехов. Конечно, при ярком освещении подделка вскрылась бы мигом — но после оккупации с освещением в Казариумате были большие проблемы, и фокус удался. Картечницы оказались гномскими, но не местного производства — на Керналле вообще не слишком уважали огнестрельное оружие, не без основания считая его недостаточно пригодным для подземных боев — в отличие от палашей, сабель и арбалетов.

Курьер же был, без сомнения гномом — возможно, даже местным. Затея с термитом внутри книжек тоже отдавала местным колоритом — случись Дарину задохнуться, а потом сгореть, дух его упокоился бы сам собой, сняв с убийц уйму проблем.

Конечно, вполне можно было предположить, что термит был уже второй попыткой, а не независимым «мероприятием» — но, подумав, Дарин откинул эту мысль. Штурмовики, пробираясь в его комнату, убили по крайней мере трех гномов, не потрудившись упокоить их души. Скорее всего, они даже не предполагали о таком повороте событий, иначе, несомненно, попытались бы обойтись нелетальными средствами.

Дарин воровато оглянулся и стянул с соседнего стола пачку бумаги и обгрызенный карандаш — за неимением лучшего, он устроился в канцелярии градоправителя, пустующей по причине выходного дня. Отец явно знал больше, чем сказал сыну, рассчитывая, что единственный отпрыск сумеет дойти до всего своим умом. Дарину не хотелось его разочаровывать.

«Люди». Это слово кузнец подчеркнул дважды. Из людских государств наибольшую опасность для Керналла представлял Америт, королю которого было определенно тесно в «исторически сложившихся» рамках. Возможно, он уже знал о «бунте» и решил использовать беспорядки в своих целях.

«Гномы». Здесь все оказалось сложнее. Поразмыслив, Дарин с горечью признал, что за последний месяц успел перейти дорогу слишком многим — от коллаборационистов до слишком ярых патриотов, желающих «идти до конца». Впрочем, предателей можно было не принимать в расчет — их осталось слишком мало, и выжившие сидели тише воды, ниже травы.

Оставались «патриоты», часть которых желала в отместку за годы оккупации стереть Небосводную с лица земли, а часть считала, что в результате бунта их заслуги не были оценены по достоинству. Сходились они в одном: «борьбу» следует продолжать, и Дарин был в этом главной помехой.

Для первых он стал идеальной жертвой, которая могла снова воспламенить костер народного гнева. Для других Дарин был выскочкой, оттеснивших от власти «по-настоящему достойных». Кроме того, за время оккупации родной клан Дарина пострадал меньше всех, и смерть последнего сына Патриарха могла стать тем ударом, который бы снова задвинул Тор-Наларов на вторые роли.

Подумав еще минуту, кузнец смял изрисованный каракулями лист и швырнул его в урну — это все оказалось слишком сложно, чтобы изобразить на бумаге. Подумав еще немного, Дарин поджег десяток листов и кинул их сверху — он начал понимать мудрость утверждения «даже у стен есть уши».

Галеас медленно полз по акватории Дилигарта, стараясь не потопить рыбацкие лодки, которые, казалось, не боялись ничего и никого. Сам порт, очевидно, переживал не лучшие времена — выщербленные, местами полностью разрушенные пристани, закопченный резной потолок Портовой пещеры и уйма вооруженных гномов с разнообразными знаками различия.

— Что тут случилось? — Гарин повернулся к куцебородому лоцману, в потрепанной куртке. На рукаве его болталась грязная алая повязка.

Лоцман смерил купца с ног до головы презрительным взглядом и отвернулся.

— Свобода.

— Ага, — Гарин ошарашенно покачал головой. Всю неделю он прикидывал, как пробраться в порт, не предъявляя к досмотру ни обломки дроида, ни огненный дротик Злукаса, ни миенниста, но так ничего и не придумал. Впрочем, даже продумай он все от начала до конца, сейчас это оказалось бесполезным. — И что тут вообще творится?

На сей раз лоцман не ответил, полностью сосредоточившись на управлении кораблем.

— Что там наверху? — нетерпеливо поинтересовался миеннист, изрядно умаявшийся сидеть в каюте. Морская болезнь явно отступила, вернув миссионеру любовь к жизни и аппетит.

— Странно все, — гном осторожно опустился в гамак. За время путешествия он так и не сумел привыкнуть к странной мебели. — Свобода, говорят.

— Так это же хорошо.

Гарин, не отвечая, пожал плечами. И довоенная жизнь, и оккупация были для него вполне понятными — в отличие от постреволюционного бытия. По счастью, гному еще ни разу не доводилось оказываться в центре бунта, но он и не стремился — судя по рассказам выживших, место это было крайне негостеприимное.

— Когда пристаем?

— Без понятия. Рыбацких лодок — просто уйма. Тащимся, как черепахи, чтоб кого-нибудь не утопить.

Дверь крохотной каюты с грохотом распахнулась, впуская внутрь троих куцебородых гномов с алыми повязками на кольчужных рукавах.

— Именем свободы, вы арестованы.

Глава 18. Сладкий запах свободы

Камера, в которой очнулся Гарин, оказалась класса «люкс» — в ней даже было крохотное окошко под самым потолком. С мебелью, к сожалению, имелись определенные проблемы — от лежанки остался только гнилой остов, а на пол Гарин сесть не рискнул. От неровно уложенных каменных плит ощутимо тянуло сыростью, стальная дверь заросла рыжей плесенью, а на подоконнике зеленел мох — что лучше слов намекало на дальнейшую судьбу пленника.

— Одно радует — в других камерах наверняка еще гаже, — наконец, Гарин решил пожертвовать камзолом, но спасти ноги.

— С чего ты так решил? — миеннист наполовину стянул сутану, но замер, почувствовав голой спиной подземную сырость.

— Тут есть окно. Напоминаю, Керналл — это многие версты подземелий. С окнами и светом тут плохо — особенно сейчас, когда все магические устройства выкосили. Понятно?

— В общем и целом, — миссионер все-таки решил остаться на ногах. — Интересно, что будет дальше?

— Это я как раз тебя хотел спросить, — Гарин мрачно ухмыльнулся. — Ты говорил — как только мы окажемся здесь, с тобой свяжутся, так?

— Наверно, их что-то задержало, — миеннист неуверенно оглянулся, словно рассчитывая, что таинственные связные появятся прямо из сочащейся водой каменной кладки. — Наверно.

— Будем считать, что так, — гном все-таки передумал садиться — в камере становилось холоднее с каждой минутой, что для августа было крайне необычно. — Тогда бы им лучше поторопиться.

Ответить миеннист не успел — в двери наконец-то заскрежетал ключ.

— На выход, — на пороге стоял донельзя мрачный гном. Борода его уже курчавилась, хоть и недостаточно, чтоб ее можно было заплести во взрослую косу. — Живо.

Из коридора отчетливо несло теплом, и Гарин поторопился исполнить приказание.

— Осторожно, тут лед, — буркнул конвоир, аккуратно придержав пленного под локоть.

Предупреждение оказалось как нельзя кстати. Стена коридора, куда выходили двери камер, оказалась покрыт вершковым слоем льда, камень потолка полностью исчез под инеем, а охранники превратились в ледяные статуи.

— Изрядно… — Гарин ошалело покачал головой. Такое он уже видел, когда «работал» на тракте. В тот крайне неудачный день его банда нарвалась на архимага-элементалиста. Как потом пояснили гному и еще парочке выживших, разбойников приласкали «Зябким утром» — крайне мощным, но донельзя капризным заклинанием. Простые боевые маги его не изучали ввиду полной бесполезности на войне, но теоретики просто обожали. — Это ж кто тут у вас такой умелый.

— Иди давай. Не разговаривать, — короткий тычок под ребра показал Гарину, что любезности со стороны конвоира закончились.

Уланов проснулся от нестерпимой боли в спине. Кровать, еще вчера безумно удобная, сегодня выглядела как сущее ложе для пыток — вся в буграх и впадинах. Причем это, к немалому удивлению паладина, оказалось вовсе не по вине матраса — похоже, конфигурацию изменило непосредственно само ложе.

— Вы уже встали, — в комнату вошла давешняя женщина, не утруждая себя стуком. — Ваши доспехи уже готовы.

— К чему? — непонимающе протянул Уланов. Впрочем, он давно ожидал этого дня — когда Город попросит его вон.

— Нам нужна твоя служба, — отозвалась собеседница, показывая рукой в сторону городских ворот. — Поторопись.

Пока Уланов собирался, «служба» не теряла времени даром. За каких-то пятнадцать минут разбойник успел развалить караулку, сжечь мост через ров и приступил к разгрому торговых рядов.

— Я попрошу вас удалиться, — паладин ухватил с когда-то идеально выметенного тротуара увесистый булыжник и запустил им в волосатую спину.

— Чего? — реакция у бандита оказалась отменной — он отпрянул в сторону еще до того, как булыжник пролетел половину дистанции. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать?

— Просто человек, — Улавов пожал плечами, всем своим видом излучая дружелюбие. — Вы ведете себя некультурно.

Ответ разбойника был сплошь нецензурным.

— Фу, — с чувством сказал паладин. — Я все-таки попрошу вас удалиться.

Бандит молча метнул в Уланова обломок двери. Паладин прикрылся щитом и пошел вперед.

— Я настаиваю…

Бой оказался на удивление тяжелым — разбойник оказался мастаком в части использования подручных предметов в качестве оружия. Особенно он любил кидаться издалека чем-нибудь тяжелым, постоянно вынуждая Уланова играть с ним в «догонялки».

— Ты ведешь себя неблагородно, — паладин распластался на полу, пропуская над собой фрагмент барной стойки. — Иди сюда и дерись, как подобает мужчине.

— Так неин… неинтересно, — бандит поднатужился, пытаясь оторвать от пола массивный стол, но тот был слишком качественно приколочен. — Тебе надо — ты и иди.

— Но ты постоянно убегаешь.

— Только идиоты играют по правилам, — бандит торопливо отступил на второй этаж.

— Предлагаю тебе сдаться, — Уланов, поразмыслив, решил забраться на второй этаж через окно — все равно, домовладельцу нужно будет делать здесь капитальный ремонт, и один витраж ничего, по сути, не изменит.

— Никогда, — разбойник медленно отступал к окну, не сводя глаз с лестничного пролета. В руке он сжимал странный палаш с полупрозрачным лезвием.

— Тебе придется.

Меч разбойника загудел, описывая полукруг. Белоснежный щит Уланова развалился надвое, и он торопливо сбросил обломки на пол., одновременно вытаскивая из ножен кладенец.

— Увидим, — палаш взвыл еще раз, и комната вокруг паладина начала рушиться. Уланов сделал отчаянный выпад кладенцом — прямо перед собой, даже не думая прикрываться, и вдруг все замерло. Деревянные обломки неподвижно застыли в воздухе, на уши паладина легла вязкая тишина, а выражение лица разбойника из яростного вдруг стало умиротворенным.

— Тебе придется, — повторил Уланов, отчего-то чувствуя себя виноватым.

— Да, — тело бандита рухнуло на пол, и в тот же миг время возобновило свой бег.

Айотха мрачно смотрел на догорающий лагерь, и в его душе копошились самые мрачные мысли. Трофейные пулеметы сломались еще в самом начале атаки, и гоблинам пришлось драться в рукопашной. К огромному счастью нападавших, очередная бригада Дикой дивизии отчего-то оказалась в стельку пьяной, и отряд Айотхи отделался всего десятком убитых и полусотней раненых. Впрочем, даже такие потери означали — об активных операциях на ближайшие полгода придется забыть.

— Хватит, навоевались, — гоблинский вождь мрачно пнул полупустой сундук с «казной» — большей частью, медяками с редкими вкраплениями серебра. — Пора домой.

— И что дальше? — мрачно поинтересовался Тиг, наблюдая, как его планы отмщения приходит конец. — Опять будешь в пещере былые денечки вспоминать?

— Ага. Только сейчас у нас есть деньги и жратва. Это куда лучше, чем вспоминать, как у нас было и то, и другое.

— Десяток возов солонины на сотню головорезов. Негусто.

— До весны хватит. А там — придумаем что-нибудь. Не в первый раз.

— Понятно, — Тиг едва сдержал площадную брань. — А мне что прикажешь делать?

— Тебе? — Айотха крепко задумался. С одной стороны, по законам племени он считался добычей Нитумхи, а с другой… Все-таки именно благодаря ему племя могло пережить холода, а у Айотхи появились какие-никакие, но деньги. — Возьми, что сможешь унести, и проваливай.

— И это вся благодарность?

— Ну, я же не могу разрешить Нитумхе тебя съесть. Это же… — полуорк поскрипел мозгами, вспоминая подходящее слово поумнее, — неэтично, вот.

— Съесть? — Тиг недобро оскалился. — С чего это?

— Ты все еще остаешься его добычей. Таков закон, — Айотха пожал плечами. — Так что формально — ты сбежишь, а я буду обязан выплатить за тебя выкуп. Да, если ты попытаешься Нитумху убить или что-то вроде того — я должен буду отомстить. Это еще один закон.

Тиг смерил взглядом долговязого полуорка и решил принять его предложение.

— Я заберу один из пулеметов, все патроны и… — бывший барон запустил руку в сундук, — это.

— Твоя воля. А теперь иди. У меня есть более насущные дела, — Айотха торопливо захлопнул сундук, пока Тиг не вздумал запустить туда руку еще раз.

— Счастливо оставаться.

Отойдя примерно на километр от бывшего лагеря Дикой дивизии, Тиг позволил себе остановиться и осмотреться. Гоблины занимались дележом добычи — а, как знал бывший барон, это дело требовало много времени и зачастую приводило к большим жертвам, нежели предшествующий бой. Впрочем, зная суровую душу гоблинского вожака, на это рассчитывать было никак нельзя.

Поразмыслив, бывший барон решил — ему все-таки повезло. Похоже, если легенды и врали насчет кулинарных пристрастий зеленокожих, так всего лишь самую чуточку. Действительно, гоблинские обычая отличались крайней простотой и полным отсутствием условностей, особенно по отношению к «чужим». Собственно, именно это делало их опасными и непредсказуемыми противниками.

К счастью, в Айотхе оказалось достаточно благородства, чтобы оставить Тига в живых.

Эта пещера была куда суше тюремной, но и темнее. Приглядевшись, Гарин смог различить только силуэт стола в дальнем конце комнаты.

— Добрый день! — жизнерадостно поздоровалась тень за столом. — Присаживайтесь.

— Куда? — мрачно поинтересовался Гарин — мебель в пределах видимости отсутствовала как класс.

— А куда хотите, — весело хихикнули из-за стола. — Хоть на пол. Впрочем, не хотите — как хотите. Имя.

— Что?

— Как зовут, дурень? — на этот раз голос звучал куда суше.

— Гарин Орт-Таллар.

— Допустим. Какое задание?

— Задание?

— А вот врать не надо. Мне все известно.

— Известно что? — Гарин закашлялся от удивления. — Какое задание?

— Запираемся, значит? — из-за стола послышался вздох, полный притворного сожаления. — Зря — нам же все известно.

— Ну например? — гном, воровато оглянувшись на дверь, сделал крохотный шажок к столу.

— Вы знаете Орина Орт-Таллара? — вопрос прозвучал скорее как утверждение. И Галина Дар-Нолдара, и Курина Дит-Литтара…

— Первый — определенно из моего клана, если только не примак, но лично — никогда не встречались. Об остальных — впервые слышу.

— Не отпирайтесь, — судя по деревянному стуку, хозяин кабинета начал копаться в столе. — Они уже во всем сознались. Вы везли для них оружие и взрывчатку, чтобы превратить наш свободный Керналл в сырьевой придаток наземников!

— Какая ирония, — не сдержался Гарин. — Меня уже арестовывали «именем свободы» — те, кого вы так удачно заморозили. Кстати, я думал, что на всю магию на Керналле извели под корень…

— Это вас не касается, — холодно отозвался собеседник. — Арест, я уверен, был притворным. Мы лишь не дали предательству разрастись.

— И камера была притворной, да? Кроме того, я вез солонину! Еду! Для вас!

— Конспирация, это же и шахтному слизню понятно. Настоящий товар — внутри бочек с солониной Так что прекращайте отпираться и поговорим нормально. Я не сторонник крутых методов, но во имя свободы Керналла могу зайти достаточно…

Закончить змагару не дали — дверь комнаты вылетела, вышибленная могучим пинком, и через порог перелетела парочка гномов с арбалетами наперевес.

— Никому не двигаться! Именем свободы, вы все арестованы.

— Ну, что у тебя? — Флигг торопливо закрыла хитрый чертеж, который висел на экране терминала.

— Это секретно?

— Не совсем, — Люсинда поморщилась. — Глянь-ка на столик у кресла.

Торуа, хмыкнув, подкинул на ладони еще один изувеченный будильник.

— Я правильно вас понимаю?

— Чего ты не знаешь, того не сможешь разгласить. Ты слишком много времени проводишь вне цитадели, а там мы крайне уязвимы. Даже сильнее, чем местные — поскольку мы не можем обвешиваться амулетами. Единственная наша защита — тут, — Флигг выразительно постучала по голове. — А теперь — что у тебя?

— Спасательная партия задержала троих гоблинов. Похоже, они причастны к уничтожению фермы «Д-12». Они показали, что являются одной из многих диверсионных групп, засланных перед вторжением. Сколько таких групп — не знают, утверждают, что командир десятки погиб при взрыве.

— Опять эти гоблины, — Флигг торопливо вызвала отчеты пограничников. — И на севере гоблины, и тут они же… Не нравится мне все это, слишком много совпадений.

— Что прикажете делать?

— Можно считать, что война началась. Вызови-ка ко мне посла. А как только он выйдет от меня — отправь им несколько подарочков. Один, фугасный — на столицу: так сказать, королю в собственные руки, а парочку кассетных — на Тартель. Насколько я помню данные авиаразведки — главный удар пойдет именно оттуда.

— …несмотря на лживые заверения в дружелюбии, ваши наемники совершили ряд вероломных нападений на наши объекты, уничтожили нашу собственность и подвергли опасности жизни наших подданных, — слова ультиматума рождались у Флигг так легко, словно она всю жизнь занималась исключительно политикой. Сделав паузу, она глянула на часы. — Начиная с двенадцати часов тридцати трех минут Небосводная и Америт находятся в состоянии войны, и да будет милостива судьба к проигравшему. Ваше присутствие здесь более неуместно. Прощайте.

— Так уж и прощайте? — посол, язвительно хмыкнув, закинул ногу на ногу. — А как же рюмочка на дорожку?

— Мне больше нечего сказать, — Флигг встала из-за стола, показывая, что разговор закончен. — Напоминаю, что вы более не обладаете дипломатическим иммунитетом, ваш пропуск в цитадель аннулирован, и потому я могу вас арестовать в любую минуту.

— Даже так? — неверяще протянул посол.

Люсинда нажала кнопку на запястном коммуникаторе.

— Нарушение режима охраны. Нужна помощь.

Торуа дежурил у двери Малого конференц-зала, не желая пропустить великолепное зрелище. Он знал — посол будет тянуть до последнего, изматывая Люсинду хамскими нотами и протестами. Король Америта рассчитывал объявить войну только в самый последний момент, когда его армия будет готова штурмовать Орбитар, и потому адъютанту Флигг было крайне интересно увидеть реакцию его посланника.

Двери конференц-зала бесшумно распахнулись, пропуская внутрь пару дюжих охранников — похоже, посол отказался уходить добровольно. Минутой позже они показались обратно, неся замотанного в ковер посла.

— Проследите, чтоб он отбыл домой, — на пороге появилась Флигг. Заметив Торуа, она улыбнулась. — Мечтала это сделать с того момента, как только он тут появился. А ты готов?

— Полностью. Изволите пройти на командный пункт?

Крейсер «Командор Дилиган» оставался единственным боеспособным кораблем на орбите — остальные либо разобрали на запчасти и металл, либо поставили в консервацию. Орбитальная станция за пять лет превратилась в кучу высокотехнологичного лома, который, к сожалению, дешевле было бросить в космосе, чем спустить на планету. К сожалению, ракет на его борту оставалось всего ничего — в начале вторжения их приходилось использовать очень часто, но кое-что все еще имелось.

— Полковник Бранниган у аппарата, — командир отпустил тангенту и вернулся к прерванному ужину. Его безмерно раздражала необходимость ежедневного отчета перед наземной службой, а особенно — неизменный вопрос «Что нового?»

— Приятного аппетита, полковник, — над пластиной голопроектора появилось призрачное лицо Флигг. — Я рада видеть, что что-то в этом мире остается неизменным.

— Адмирал? — прокашлявшись, Бранниган торопливо спрятал бутерброд под панель связи. — Доклад?

— Примите целеуказание, — изображение пропало, а в окошке баллистического вычислителя поползли колонки цифр. — Огонь по готовности.

Королевский дворец в Америте считался верхом военно-инженерной мысли — три рубежа обороны, глубокие рвы, запутанная система катакомб, гранитные машикули и особо укрепленные капониры. Для жизни он оказался не особо удобен — круглый год в нем было холодно и сыро, и даже монументальные камины не могли ничего изменить. Впрочем, безопасность неизменно ценилась королями Америта больше всего — и этому условию дворец соответствовал даже лучше гномских сокровищниц.

— Я рассчитываю на победу к январю, — важно отозвался король, прочитав невысказанный вопрос в глазах советников. — Наша армия полностью отмобилизована и выдвинута на рубеж для атаки. На территории Небосводной уже действуют наши диверсанты — они должны максимально ослабить пришельцев до момента вторжения.

— Какими силами располагают пришельцы?

— Их военный потенциал достаточно высок. Ключ нашей победы — во внезапности, только так мы сможем не только завоевать Небосводную, но и удержать захваченное. К сожалению, переговоры с нашими подгорными друзьями проходят недостаточно эффективно, и нам придется рассчитывать только на себя.

— Как вы рассчитываете достичь внезапности, если глаза пришельцев повсюду?

— Возможно, когда-то это было правдой. Сейчас это уже далеко не так. Мне известно, что наблюдение за границами осуществляется эпизодически, и определенные наши действия остаются необнаруженными и по сей день. На основании этих сведений мы разработали особую тактику, которая позволит…

Двадцатикилотонная боеголовка пробила стальную крышу дворца, словно она была сделана из бумаги, проломила мозаичный пол и взорвалась прямо в винном погребе. На месте замка вспыхнуло рукотворное солнце, за долю секунды испепелившее и дворец, и город.

Земля вздрогнула, и Тиг едва устоял на ногах. На горизонте всходило еще одно солнце — точно там, где располагался Америт.

— Что это такое? — он до боли сжал в кулаке сияющий алым камень. — Отвечай!

— Тактическая боеголовка. Примерная мощность — килотонн двадцать-тридцать, без приборов сказать сложно.

— А если обойтись без умных фраз?

— На вашей планете стало на несколько квадратных километров меньше. Похоже, вы кого-то сильно рассердили.

— И что теперь будет? — Тиг затравленно оглянулся, подсознательно ожидая появления десятков аэрокаров и сотен десантников — именно так закончилось его противостояние с Небосводной пять лет назад.

— Война. Думаю, нам с тобой стоит срочно убраться куда подальше. Особенно тебе — если ты все еще не передумал отомстить.

На этот раз Гарина привели прямо в пыточную.

— Ну, будем сразу признаваться, или как? — мрачно поинтересовался безумно бородатый гном, затянутый в угольно-черную робу.

— В чем? — в тон ему ответил купец.

— А в чем хочешь, — палач, поднатужившись, отодвинул в сторону монументальную заслонку на стене, за которой обнаружилось ярко полыхающее пламя. — Мне без разницы.

— И на чью же свободу я покусился на сей раз?

— Наверно, на нашу, — палач, покопавшись в ведре с инструментами, выбрал из них пару клещей пострашнее и сунул их в огонь. — Ну, будешь рассказывать, или нет?

— Как мне все это дорого, — пробормотал Гарин, закатив глаза. — У меня тут родственники, после оккупации никак не мог сюда добраться. Привез сорок бочек солонины, да только… — заметив странный взгляд собеседника, гном сбился. — Что такое?

— Солонина? Не оружие?

— Оружие — в ящиках, — простонал Гарин, уже жалея, что связался с оружейным бароном. — У меня — только бочки. С солониной! Никакого оружия.

— Не врешь? — едва слышно прошептал палач.

— Галеас «Незабудка». Проверь сам — если успеешь.

Палач рывком поднял Гарина с табурета.

— Идем. Я с тобой еще продолжу! Ты у меня еще заговоришь!

Глава 19. Дела небесные и земные

Дарин проснулся от осторожного стука в дверь.

— Кто там? — гном взвел курок трофейной картечницы и прицелился в сторону забаррикадированного входа.

— Посыльный. От вашего отца.

— Пароль?

— Какой пароль? — в голосе собеседника отчетливо прорезалось недоумение. — Мне ничего такого не говорили.

— Заходи. Медленно, руки держи над головой.

— С ума сошел? — мрачно поинтересовался гном. Впрочем, приказ он исполнил дословно.

— Возможно. Что тебе просили передать?

— Вас ждут в ратуше. Просили быть срочно.

— Зачем?

— Не сказали, — язвительно отозвался курьер. — Вот сам сходи и узнай.

Кузнец озадаченно потеребил бороду — он чувствовал, что если будет дальше пестовать свою подозрительность, ему останется лишь замуровать тебя в склепе навсегда. Собственно, это же будет значить, что его враги добились своего.

— Ладно, иду. Показывай дорогу.

Приземистый зал тонул в душной тьме. Единственное, что удалось рассмотреть Дарину — это стол, покрытый белоснежной скатертью. Остальная часть помещения была отгорожена плотными занавесями, из-за которых доносилось едва слышный шепот.

— Ты все-таки добрался. Присаживайся, — голос странно звенел, словно говорили в жестяной рупор. Из-под стола вынырнул грубо сколоченный деревянный табурет.

— Вы кто? И где мой отец? — Дарин оглянулся, прикидывая, как дать деру, но двери уже были захлопнуты и, наверное, крепко заперты снаружи.

— Я здесь, — занавеси тяжело колыхнулись, расступаясь. За дальним концом стола сидел донельзя мрачный Диран и крутил в руках металлическую маску цапли. — Присаживайся, сынок.

— Что это за сборище? — Дарин все-таки решил присесть. — Мы же уже победили, к чему такая конспирация?

— Мы-то победили, но не все с этим согласны. Думаю, ты и сам уже понял.

— Еще бы, — кузнец позволил себе ухмыльнуться. — Два покушения за день сложно не заметить.

— Тебе еще повезло. Меня пытались убрать уже раз десять. Должен сказать, это изрядно утомляет. Кроме того, я не могу плодотворно работать в такой обстановке. Впрочем, никто не может, потому мы здесь.

— Кто — мы?

— Тебе не нужно знать имена. Для твоего же блага.

— Не люблю тайны. Особенно такие.

— К сожалению, у тебя нет выбора, сынок. Ты — единственный, кто может — и должен — меня заменить.

— Ясно, — Дарин едва заметно скривился, надеясь, что борода скроет неподобающее выражение лица.

— Вот и хорошо, что ясно. Мы решили назваться «Комитетом бдительности» — по-моему, достаточно пафосно, чтобы нас не принимали всерьез.

— А как же Совет?

— Совет останется Советом. Мы не собираемся узурпировать власть. Нам нужна крепкая законная власть.

— Тогда мне непонятно, какую роль вы себе назначили.

Советник широко улыбнулся.

— Очень простую. Обеспечить свободу и процветание Керналлу, не смотря ни на что.

— Да? — кузнец недоверчиво прищурился. — И какими же средствами?

Занавеси, зашелестев, улетели к потолку, показав остальных заговорщиков. Лица их скрывали искусно сделанные маски цапель.

— Любыми, — ближайший к гному змагар снял маску, и Дарин с удивлением узнал в нем Тугина Дир-Коддара, формального главу делегации, которая сумела привезти в Керналл мир. — Всеми, что приведут нас к цели.

— Очень пафосно звучит, знаешь ли.

— Лишь звучит, — Тугин поморщился. — К слову, ты выяснил, кто пытался тебя убить?

— У меня есть только пара идей.

— Америт и местные?

— Да…

— Америт пытается найти сепаратистов, готовых сделать Керналл протекторатом — в обмен на военную помощь и продовольствие. К счастью, переговоры шли довольно туго, а тут еще Восстание… В общем, наземники решили — стоит поубирать нас, и дело в шляпе, можно будет свалить убийства на Небосводную, ввести «ограниченный контингент» и развязать войну на два фронта… Сам знаешь, пришельцы границу с Америтом держат крепко, а со стороны гор прикрытия почти нет. Очень удобно.

— А гномы?

Змагар скривился, словно съев неспелый лимон.

— Они считают, что в наказание за оккупацию мы должны стереть Небосводную с лица земли. И тем более, не вступать с пришельцами в переговоры.

— А есть мы что будем?

— Они не интересуются такими мелочами. Знаешь, какой у них лозунг? «Свобода или смерть». Наша смерть, в частности, для них отличный повод для разрыва соглашения и новой войны.

— А со стороны гор Небосводная практически не прикрыта. И что вы собираетесь делать?

— И ты тоже. Диран поручился за тебя, этого достаточно, — из-под стола появилась еще одна личина. — Это — тебе. Мы видим лица друг друга в последний раз, — Тугин снова нацепил маску. — Надевай, чего ждешь?

Внутри металлическая морда оказалась выложена чем-то мягким и шелковистым. Когда Дарин приложил ее к лицу, подкладка вспенилась, слившись с его лицом в одно целое.

— Ты — один из нас, — сказал Тугин дребезжащим жестяным голосом.

— Один из нас, — хором произнесли остальные.

— Да, совет — не подходи в ней к пришельским приборам в этой штуке — могут перегореть. А теперь, когда формальности улажены, предлагаю вернуться к делу.

О Гарине вспомнили ровно через сутки.

— Соскучился? Выходи, — давешний палач широко ухмыльнулся.

— Зачем? — беспокойно спросил Гарин. За прошедший день в его голове успели прорасти уйма крайне неприятных мыслей.

— Надо, — коротко отозвался собеседник и, ухватив Гарина за измятый камзол, выдернул из камеры, как морковку из грядки.

На сей раз пыточная выглядела куда симпатичнее — дыбу и кандалы сменила наковальня и стойка с кузнечным инструментом. В углу лежали прикрытые дерюжкой носилки, рядом с которыми сидел миеннист.

— О, тебя уже выпустили?

— Выпустили, выпустили, — ответил за Гарина палач и ткнул в сторону носилок. — Твой друг сказал, что для тебя это важно.

— Дротик у тебя?

Миеннист, не говоря ни слова, извлек из-под полы плаща обломок молнии.

— Воля Уважаемых должна быть выполнена, — палач снял с вешалки прокопченный брезентовый фартук. — К слову, ты в курсе, что магия здесь незаконна?

— По-моему, тех, у кого вы меня забрали, это не остановило, — Гарин невольно поежился, припоминая заледенелые трупы охранников.

— Нас тоже не останавливает. Только надо соблюдать осторожность — если перегорит что из пришельской электроники, будут разбираться. А нам это не надо, у нас другая цель.

— Какая? — гном, услышав, что ему все-таки будут помогать, позволил себе чуток расслабиться.

Собеседник задумался. Судя по всему, он так и не решил, можно ли доверять незваным гостям, или нет.

— Ладно, ты, все-таки, свой — пусть и не с Керналла. Меня зовут Торин, я — старший из Орт-Талларов. Не пытайся меня вспомнить, мы никогда не виделись. Я — младший сын Торега, твоего дяди.

Гарин нервно сглотнул. Он знал, что пять лет оккупации изрядно проредили гномов, но не представлял, что настолько.

— А где… остальные?

Лицо палача исказила гримаса ненависти — всего на секунду, но для Гарина этого оказалось достаточно.

— У меня — трое. У сестер — четверо и двое. У твоего брата — один… выжил. Вот и все, собственно.

Гном сглотнул еще раз.

— Что я могу сделать? Все, что в моих силах…

— Еду — в первую очередь. Впрочем, ты и так сообразил. Еда у нас — самое ценное, что бы ни говорил Совет. Раньше за порядком следили пришельцы — и довольно неплохо, к слову. Временами, конечно, они вели себя как форменные свиньи, но в их действиях, по меньшей мере, была система. То, что происходит сейчас, можно назвать одним словом — беспредел. Любой, кто нацепил повязку и обзавелся арбалетом, считает себя настоящим змагаром и героем Восстания, и на основании этого берет все, что хочет — «на благо Свободы», разумеется. Тех, кто пытается возражать, забирают в Каземат — бывшую крепость пришельцев. Оттуда еще никто не вернулся.

— Я догадываюсь, что это значит, — мрачно отозвался Гарин. Конечно, будь Каземат человеческой тюрьмой, надежды бы не оставалось вовсе, но, к счастью, там обитали гномы. Скорее всего, их загнали в шахты, чтоб они неустанным трудом укрепляли экономическое благосостояние Керналла.

— Я тоже, — горько отозвался Торин.

— Ладно, разберемся, — Гарин медленно прошелся по камере, ощущая в теле приятное томление — так с ним бывало всегда перед по-настоящему серьезным делом. — Когда ты последний раз говорил с Нал-Талларами?

— Никогда, — Торин недоуменно покачал головой. — Они же на севере живут, а пришельцы ввели пропускной режим — без него даже за границу поселка не выйдешь. Да и работать надо: нет нормы — нет пайка, и крутись как хочешь.

— А с Дир-Талларами? Мы же в Атридимарте, так?

— Еще в начале оккупации они попытались сопротивляться. Выжившие ушли в змагары. Больше я их не видел.

— У тебя есть… — Гарин задумался, будет ли слово «верный» уместным в данном случае, — есть хорошие друзья среди змагаров?

— Те двое, которые тебя вытащили с базы «Синих Жупанов». Надежные ребята.

— Надо с ними поговорить.

— Зачем? — Торин кинул на незваного гостя подозрительный взгляд.

— Пора действовать. Я расскажу, как.

Удар по Тартелю оказался куда менее эффективен, чем рассчитывала Флигг — превратив городок в кучу пепла, бомбы уничтожили едва ли половину армии вторжения. Покойный король, составляя план кампании, учитывал возможность удара по скопившимся войскам, и разделил свою армию на три части. Первая группа, состоящая почти сплошь из бывших каторжников, недорогих наемников и гоблинов, должна была принять на себя первый, самый сокрушительный удар пришельцев. Вторая группа размещалась южнее — с таким расчетом, чтобы засланные в тыл противника диверсионнные группы расчистили ей путь прямо к Орбитару. Третья размещалась на Дарамских островах, на расстоянии полудневного перехода от Дилигарта — чтобы как только гномы согласятся, сразу направить им пятнадцать тысяч отборных миротворцев. В крайнем случае, если подгорники так и не поймут своей выгоды, десант высадится без разрешения — но с теми же целями.

— Далеко еще до Орбитара? — маршал Глезье нервно окинул взглядом белесый горизонт, ожидая ежеминутного появления пришельских штурмовиков. Снайперские группы отстреляли всю дичь в округе, от соколов до куропаток, но никто не мог дать гарантии, что истребить удалось действительно все. Особый приказ короля запрещал пользоваться магией вплоть до момента штурма, и потому не имелось никакой возможности проверить результаты охоты.

— Три ночных перехода, монсир, — оруженосец отвесил почтительный поклон, стараясь не смотреть на истекающего потом рыцаря. Приличия требовали от того в любую жару таскать фамильный доспех, что тот и проделывал — в который раз давая себе слово после окончания кампании изменить эту нелепую традицию раз и навсегда.

— Проклятье, — сидение в тесных душных палатках, раскрашенных в цвет выгоревшей степи, оказалось чрезвычайно утомительным — тем более, что уснуть в такую жару удавалось единицам, а идти приходилось по ночам. Впрочем, приказ короля был исключительно детальным, в том числе регламентируя и наказание для выживших в случае провала. — Сколько осталось до заката?

— Три часа. До выхода — четыре.

Маршал вздохнул. Ему отчаянно хотелось пить и умыться — но, увы, ни то, ни другое было невозможно. Воды оставалось всего на сутки — следствие преступной расточительности первой недели похода. Родников за время пути войска не нашли, а поживиться на «фермах» пришельцев не удалось — все они, как одна, взорвались, унеся в небытие десятки отборных солдат. О том, что начнется следующим вечером, Глезье предпочитал не думать.

— Вас вызывают, монсир, — с подскакавшей кобылки соскочил молоденький паренек в запыленном камзоле с нашивками фельдъегерской службы. — Срочная депеша из… из… — он замялся. — От нового короля.

Глезье торопливо пробежался взглядом по кривым, явно нацарапанным впопыхах строчкам и побледнел. Ему вдруг стало холодно, словно он из жаркой степи вдруг перенесся на ледник.

— Иди на кухню, мальчик. Передай — я желаю, чтоб к тебе отнеслись с величайшим радушием.

— Что-то не так, монсир? — едва слышно поинтересовался оруженосец, дождавшись, пока курьер отъедет достаточно далеко.

— Все не так. А может, и так. Помолчи, мне надо подумать.

Горн сиял от чудовищного жара. Вольфрамовый котел, в котором лежали обломки молнии, не плавился только благодаря хитрым заклятиям. Впрочем, миеннист уверял: как только «плоть бога» потеряет форму, все заклятия в радиусе доброй полусотни километров потеряют силу.

К слову, именно поэтому для чародейства выбрали самую дальнюю штольню, заброшенную еще лет двести назад. До ближайшего поселения отсюда было километров тридцать, и это давало определенную надежду, что восстановление дроида обойдется без лишних свидетелей.

— Какая температура? — миеннист протянул руку, чтоб потрогать бок горна, но в последний момент передумал.

— Четыре с половиной тысячи, — отозвался Торин, поправляя головную повязку, насквозь промокшую от пота. — А долго еще качать?

— До восьми тысяч.

— Ты что, очумел? Котел испарится! — гном от возмущения едва не бросил рукоять воздушного насоса.

— На нем заклятие.

— Максимум пять. Больше это старье не вытянет.

— Давай пять. Гарин, помоги.

Гном, не отвечая ни слова, налег на рукоять резервного насоса. Пламя внутри заревело еще громче, и котел засиял еще ярче.

— Ну, где наш пациент? — миеннист выпутался из плаща, оставшись лишь в белой рубахе и черных драных штанах. — Пора его на стол…

Миссионер склонился над обломками дроида и принялся бесцеремонно срывать с него заржавленные латы, швыряя их в котел.

— Эй, поосторожнее там! — возмущенно пропыхтел Гарин. Он уже жалел, что не разделся до штанов. — Это тебе не плясун с ярмарки!

— Ты лучше качай, — рассеянно отозвался миеннист и принялся копаться в сумке. — Если Уважаемые все-таки снизойдут к моей просьбе…

На свет появилась деревянная ложка, расписанная аляповатыми узорами. По мнению Гарина, место ей было в лучшем случае в сувенирной лавке — более безвкусно сделанной вещи он еще не видел.

— Итак, приступим, — совершенно по-будничному сказал миеннист, помешивая жидкий металл. К немалому удивлению Гарина, ложка даже не подумала вспыхнуть ярким пламенем.

— А молитва? Или там, заклятие какое? — Торин на миг прервался, чтобы выкрутить повязку, и пламя в горне на миг притухло.

— Держи температуру! — взвыл миссионер, сразу же утратив всю свою невозмутимость. — Раззява!

Гном снова налег на рукоять.

— Порядок, — миеннист снова перемешал варево. На сей раз в нем появились жилки ослепительно синего света. — Еще пара минут — и готово!

Он переложил останки дроида на наковальню, постаравшись придать металлолому максимально человекоподобный вид.

— Ну, вот сейчас и проверим, правильно ли я все рассчитал…

Внезапно в кузне потемнело, словно оба гнома вдруг перестали качать.

— Эй, вы что? — миеннист недоуменно обернулся, но замер, встретившись взглядом с белоснежными глазами без зрачков.

— И я рада тебя видеть, — протяжно пропела Ниликато. На сей раз она облачилась в сверкающую черную тогу. — Твой призыв услышан.

Богиня, бесцеремонно отодвинув опешившего миенниста в сторону, подошла к полыхающему горну и зачерпнула ладонью сияющее варево. Котел уже растворился, и сверкающий сплав просто висел над озером огня, опираясь на призрачно-сизую дымку.

— В самый раз, — она стряхнула металл обратно в котел и повернулась к выходу из тоннеля. — Твой черед, сестрица!

— Жду-не дождусь, — подземелье снова осветилось. — Где мой паладин?

Гарин с Торином, не веря своим глазам, наблюдали, как сияющий металл, вытянувшись в проволоку, опутывал останки дроида. Стальная паутина переплеталась, формируя несокрушимый панцирь, который, вдобавок, отлично защищал своего владельца от «неподобающего» внимания.

— Вот и все, — Гемма отряхнула руки от остатков металла, и смертные невольно зажмурились. — Это — вам.

Гарин едва сдержался, чтоб не завопить от невыносимой боли: богиня решила, что лучшим местом для ее подарка — изящного медальона — будет непременно грудь одариваемого.

— Носите с честью, — пещера снова опустела, а с потолка хлынул теплый ласковый дождик — прощальный дар Миенны.

Утлая лодочка прошелестела днищем по отмели и застряла в камышах. Уланов, недоверчиво глянув на зеленую воду, попытался сдвинуть плоскодонку, чтобы добраться до берега, но тщетно — второе весло сломалось еще быстрее первого.

— Вот зараза! — паладин, от души размахнувшись, метнул обломок весла в сторону невидимой отсюда пристани, где обитал жулик-лодочник. Впрочем, винить скорее следовало покойного короля — именно он приказал разобрать все переправы через реку, кроме тартельской.

Вода оказалась теплой, а дно — песчаным, что немало обрадовало Уланова — меньше шансов окунуться с головой. Паладину сейчас отчаянно не хотелось искать хворост, чтоб просушить одежду, доспехи и припасы.

— Вот я и добрался, — Уланов кинул взгляд на восток — туда, где клубились седые облака над невидимыми отсюда пиками Керналла. Впрочем, его цель лежала куда ближе — паладин шел в Орбитар, цитадель безбожников, отрицающих очевидное. Уланов понял свою миссию — ему нужно было во что бы то ни стало убедить их расстаться с опасными заблуждениями.

В голове шевельнулось странное воспоминание — словно когда-то он был одним из пришельцев и, что самое нелепое, считал это бытие единственно возможным. Возможно, потому его и выбрали?

Солнце медленно тонуло за горизонтом, исчертив степь на полосы длинными тенями. От камышей потянуло сыростью, и на миг Уланову стало крайне тоскливо. Все, что сейчас было ему дорого, осталось за спиной, а впереди его ждали тысячи врагов, которые не снизойдут даже до благородного поединка, не говоря уже о разговоре. Здесь вряд ли помогут уговоры — следовало заранее обдумать возможную тактику. Конечно, на пристани утверждали, что Небосводная гарантировала право свободного прохода всем, кто шел транзитом, но паладин всерьез опасался — на таких, как он, это правило не распространялось.

Воздух над костром задрожал, на миг сгустившись в призрачное подобие лика Артанис в ее «молодой» ипостаси.

— Иди вперед, воин. Мое время на исходе. Не подведи…

Дым рассеялся под налетевшим ветром, но послание нашло адресата — Уланов почувствовал, как по его телу разлилось благословенное тепло. Тысячи последователей Этериль рассчитывали на его успех — теперь паладин снова их чувствовал. Он снова чувствовал себя нужным.

Аэрокар полз над уснувшей степью, обшаривая пространство внизу биолокаторами. Полчаса назад система магической сигнализации выдала «синий» код, обнаружив источник где-то на берегу Тайна, сотней километров выше сожженной армии вторжения. Впрочем, штабные аналитики предположили, что покойный король, учтя итоги предыдущей кампании, не стал «класть все яйца в одну корзину», и заготовил несколько сюрпризов. Возможно, обнаруженный очаг магических возмущений как раз и указывал на ядро второй армии.

Экран затопил ослепительно белый цвет, и Браско торопливо убавил чувствительность. Монитор потемнел, и на нем проступили контуры человека, разлегшегося прямо на траве. Сержант переключил аппаратуру в оптический диапазон и дал максимальное увеличение — по идее, света от костра у лежанки должно было хватить, чтоб разглядеть подробности.

Мобиль зарыскал, едва не воткнувшись в землю, но в последний момент Браско все-таки сумел включить автопилот. Руки ходили ходуном, а сердце заходилось в бешеном ритме, повинуясь буре чувств, затопивших разум. Лежавший внизу рыцарь выглядел в точности, как Уланов — разведчик, пропавший без вести еще в самом начале колонизации.

— База, здесь Патруль «Гамма двенадцать». Вижу нарушителя, прошу разрешения захватить.

— Нарушитель всего один?

— Так точно.

— Уничтожить. Напоминаю, сержант, мы — в состоянии войны с заречными.

— Это Уланов! — Браско все-таки не выдержал. Конечно, лучше было все выяснить наверняка, а уж потом докладывать, но и уничтожать за просто так сослуживца, пусть и бывшего, сержант не хотел.

— Повторите.

— Объект внешне выглядит как прапорщик Уланов, пропавший без вести при спецоперации «Северный гость». Более точную информацию рассчитываю добыть при личном контакте.

— Контакт запрещаю.

— Но это Уланов!

— Это «синий» объект. Повторяю, контакт запрещаю. Назначаю точкой возврата форт «Е-А». Там возьмете легкий транспортер и произведете задержание — в одиночку. После этого отвезете задержанного на спецобъект «112» и останетесь с ним. Это все, что я могу сделать.

— Спасибо, — пальцы слушались с трудом, но все-таки Браско удалось набрать координаты точки возврата. — Выполняю. Спасибо.

Аэромобиль взвыл двигателями и ушел на север, к самой близкой базе пришельцев. Браско трясло — он впервые почувствовал себя персонажем старой сказки, которому все-таки удалось вживую проникнуть в мир мертвых. За кормой таял костер, рядом с которым спал его друг. Друг, которого все уже успели оплакать и позабыть. Друг, который, обманув судьбу, вернулся врагом.

Глава 20. Разделенное братство

Спецобъект «112» представлял особо укрепленный форт, внутри которого ученым Патруля удалось создать «антимагическую» зону. К сожалению, это был единственный успех программы «Нормализация» — больше этого успеха повторить не удалось. Впрочем, лаборатория не пропала зря — поразмыслив, Флигг приказала устроить в ней тюрьму для чародеев, убивать которых не хотелось — пока не хотелось.

— Двигай, — Браско ткнул Уланова в спину. — Вперед.

— Ты изменился, — тихо сказал тот, но повиновался.

— Можно подумать, ты нет, — сержанту отчаянно хотелось поговорить с пленным по душам, но делать это в виду телекамер было натуральным самоубийством.

— Хочешь об этом поговорить? — паладин замер на месте. Уланов посчитал, что Браско вряд ли станет стрелять, если не стер его с лица земли еще на берегу.

— Не здесь, — едва слышно прошипел сержант, с трудом заставив пленного продолжить движение. — Двигай давай!!!

Камера, в которую поместили Уланова, когда-то была «пеналом» для робота-уборщика. С тех пор дверь сменили на стальную, зарядное устройство демонтировали, а в остальном все осталось по-прежнему — крайне неуютная комнатушка площадью ровно один квадратный метр. Чтобы у заключенных не появилось соблазна опрокинуть тюремщика, уперевшись спиной в стену, а ногами в дверь, и сбежать, дверь оснастили видеокамерой и электрошокером.

— Неуютно, — пробормотал Уланов. Разбуженная память услужливо подсунула ему видение карцера — стальной, жутко холодной комнатушки, в которой все-таки можно было вытянуться во весь рост. — Натуральный каменный мешок.

— Не курорт, — отчеканил Браско. Подъехавший медицинский дроид протянул ему детектор-пистолет — устройство, которое полой иглой извлекало из тела образец тканей. — Руку давай!

— Зачем? — паладин недоверчиво покосился на приборчик, но повиновался.

— Надо, — пистолет судорожно всхлипнул, отправив кусочек тела Уланова в стерильную пробирку.

Дверь камеры с грохотом захлопнулась, оставив паладина одного — наедине с самыми мрачными мыслями. Уланов уже сомневался, что поступил правильно, сдавшись пришельцу без единой попытки сопротивления. Впрочем, менять что-либо было уже поздно.

Штурман проверил стальной лом на прочность и, удовлетворившись результатом, потянулся за плащом.

— Уходишь? — шепотом спросил Гарин. Громче он говорить не мог — его душили слезы.

— Так надо, — после возрождения друг сменил не только внешность, но и голос — теперь он говорил весьма приятным сопрано. Блестящее лицо на миг утратило черты, секундой позже сложившись в печальную гримаску.

— Я так и думал, — гном вздохнул. — И куда ты теперь?

— На север, — дроид высек ломом из пола сноп искр. — Там есть один секрет, которого достичь могу только я.

— Почему? — миеннист разом утратил ленивую расслабленность. На миг его профиль напомнил Гарину волка, изготовившегося к прыжку.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — хмыкнул дроид. — Или помрешь, что для вас, бурдюков на ножках, куда вернее.

— Полегче, — буркнул Гарин, но душа его пела — старый друг вернулся, целиком и полностью.

— Эти люди такие неженки, — дроид брезгливо передернул плечами. — Впрочем, я должен привыкнуть к этому. Насколько помню, гномов тут меньшинство? Жаль.

— Так куда ты все-таки идешь? Север большой, — миссионер все-таки осмелился задать еще один вопрос.

— Мне нужно расплатиться, — блестящее жидкометаллическое лицо исказила гримаса боли. — За каждый миг бесконечных мучений, за каждый квант моего истерзанного сознания. Ну, и в качестве благодарности за мое возрождение.

— Изрядный счет накопился.

Дроид совершенно по-человечески вздохнул.

— Ладно, пойду. Покажи, где тут поверхность — и до встречи.

— Надеюсь, — у Гарина защипало в глазах и он поторопился высморкаться, чтобы скрыть слезы.

— Еще свидимся, — штурман снова вспыхнул призрачно желтым и взмыл к потолку. — Я так вижу.

Кузню залила ослепительная вспышка, а когда смертным все-таки удалось проморгаться, о произведенном таинстве напоминал только дотлевающи горн.

Флигг дернулась от резкой боли в спине и открыла глаза. Перед ней вместо тесной, но по-своему уютной каюты расстилался изумрудно-зеленый пол с ало-желтыми прожилками внутри. Те зачаровывающе медленно двигались, складываясь в причудливые буквы и фразы.

— Ты приняла решение?

Сделав над собой невероятное усилие, Люсинда оторвала взгляд от колдовского пола и перевела его на собравшихся. Она уже видела их, дважды, в прошлые их визиты, когда Уважаемые — безраздельные властители этого мира, решили поставить ей ультиматум.

— Да, — женщина торопливо нашарила «калькулятор» — ощущение прохладного пластика под пальцами принесло долгожданное ощущение покоя. Пальцы торопливо выстучали заветную комбинацию, активируя «демо-заряд» — боеголовку, закопанную всего на пять километров вглубь, и ориентированную так, чтоб утопить ближайший к Керналлу архипелаг, — Я не согласна.

— Ты будешь долго мучиться, — сквозь толпу протиснулся старик с безумным взором. — Это обещаю я, Злукас!

— Я буду первой! — раздался истошный вопль откуда-то сзади. — Мои жрецы истреблены, алтари уничтожены, курильни погасли. Я изнемогаю…

— Туда тебе и дорога, — Злукас даже не повернул головы. — Ну что ж, не вижу смысла ждать.

Люсинда до хруста в пальцах утопила кнопку. «Калькулятор» пискнул, подтверждая команду и секундой позже снова переключился в автоматический режим. Еще через минуту изумрудный пол вздогнул, и Флигг с огромным удовлетворением проследила, как парочка Уважаемых, вытянув лица в беззвучном вопле, исчезла без следа.

— Это что? — Злукас замер, озадаченно оглядываясь, и впервые за все время общения с ним в его взгляде промелькнул разум.

— Я не согласна, — повторила Флигг. — Ваши условия — смерть для нас. А потому мы не согласны умирать в одиночку.

— Каждый умирает в одиночку! — воскликнула неопрятная старуха в алых лохмотьях. — Каждый!

— Нами уничтожен Даранский архипелаг — вместе со всем населением. Как я понимаю, у местночтимых Уважаемых больше не осталось приверженцев.

— Мателла! Мателла! Ее нет с нами. И Гадарис… — Люсинда с огромным удовольствием наблюдала за бурей эмоций на лицах противников. Похоже, для тех оказалось огромным узнать, что и они тоже смертны.

— Я растерзаю твою душу на мириады маленьких кусочков, — прошипел Злукас, растопыривая ослепительно белые узловатые пальцы. — И каждый будет мучаться целую вечность!

— Не успеешь, — презрительно отозвалась Флигг. — Или не посмеешь? Остальные заряды заложены на границе зоны Мохо — взрыв даже одного из них сотрет поверхность планеты в порошок. Детонация всех — разнесет ваш мир на астероиды. Сигналом будет любое проявление магии в наших границах, включая протекторат Керналл. Можете рискнуть!

— Она говорит правду, — из-за спины Злукаса выскользнула женщина, облаченная в иссиня-черную тогу.

— Ты говоришь так, преследуя личную выгоду, Ниликато, — буркнул старик, не желая отступать сразу.

— Может, так, — улыбнулась женщина. — А может, и нет. Но лично я ей верю и согласна отступить.

— Ты должен отступить, — рядом с Ниликато встал крепкий мужчина в золотых доспехах. — Я, Мардук, так сказал.

— Ты подчинишься его воле! — выкрикнула старуха в алом. — Или тебя не спасет даже Потерянное имя!

Люсинда, услышав последнюю фразу, мысленно дала себе поручение — выяснить, что значит это «Потерянное имя» и как это связано с Уважаемыми.

— Ты получишь свое, смертная, — сказала женщина, которую Злукас назвал Ниликато. — Но не могу гарантировать, что я или мои коллеги не попытаются тебя переиграть.

— Я удовлетворена, — кивнула Люсинда. Зал померк, символизируя окончание аудиенции, и секундой позже мокрая от пота Флигг очнулась в своей постели, до ломоты в пальцах сжимая в руках заветный «калькулятор».

Анализ ДНК дал совершенно однозначный результат — активно излучающий в «синем» пленник оказался прапорщиком Улановым. Длинный послужной список в личном деле завершал код Е-477: «пропал без вести во время боевой операции». До боли в глазах вглядываясь в зернистую картинку на мониторе, Браско гадал — что именно заставило одного из самых опытных разведчиков роты «АК» нарядиться в местную одежду. Впрочем, это оказалось наименьшей из перемен — у этого Уланова изменился даже взгляд. Сейчас он напоминал взгляд рыцарей с иллюстраций в детских книжках — такой же чистый, немигающий и пронзительный. Браско никак не мог отделаться от ощущения, что пленный знал, что за ним наблюдают — Уланов смотрел точно в глазок видеокамеры, словно гипнотизируя сержанта.

— Но тут же не работает магия! — сержант торопливо переключил систему в режим самодиагностики. — Что же происходит?

Уланов, скрючившись на полу, неотрывно следил за едва заметной бусинкой телекамеры. На душе было тоскливо и пусто — он словно плавал в бассейне, полном колотого льда.

Теперь паладин окончательно убедился, что идея начать переговоры оказалась донельзя глупой — в итоге его просто запихнули в эту клеть и, похоже, забыли. Память тоже не баловала приятными сюрпризами — время от времени Уланову казалось, что все это он уже когда-то видел, от странного экипажа, в котором его сюда привезли, до причудливых слуг со странным оборудованием.

— Да, это я определенно сглупил, — Уланов изо всех сил ударил в дверь. Та, словно обидевшись, стрельнула электричеством. — Предусмотрительно, елки…

Дверь с шелестом откатилась в сторону, и Браско едва увернулся от стремительного удара. Плитка на полу брызнула осколками, и сержант торопливо выхватил бластер.

— А ну, руки вверх, шустрый!

Паладин послушно поднял руки — он и сам не ожидал столь быстрого ответа на свои пожелания.

— Ну поднял.

— Встать.

— Зачем? — невинно поинтересовался Уланов. Он решил — если его не уморили сразу, значит, все-таки решили поговорить. Браско не обманул его ожиданий.

— Поболтаем.

— Ну, так я и лежа могу послушать — вроде не на лице сижу.

— Ну, как знаешь, — сержант отошел к противоположной стороне коридора, продолжая держать Уланова на прицеле. — Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— А все. Как ты дошел до жизни такой? Почему дезертировал? — Браско с трудом держал себя в руках. — Почему, а? Ну почему?

Уланов помотал головой — сознание вновь затопили мириады непрошенных воспоминаний. Паладин определенно встречался с этим здоровяком, причем в тот раз они явно были друзьями. Впрочем, вскоре эти мысли сменила одна — основная.

— Этой земле нужен защитник. Потому я и пришел.

— Защитник? Ты в зеркале себя видел? Воинствующий эколог, елки… Что ты в степи забыл, эколог? Лучше бы пошел в этот ваш… — у Браско напрочь вылетела из головы местная география. — Где металл производят, вот! Там «лисий хвост» от плавилен с орбиты видно, в радиусе сотни километров, небось.

— Вы — куда большая опасность.

— Интересно это, чем? — хмыкнул сержант.

— Вы — выжигатели чудес. Разрушители горнего. Отвергатели истины.

— Сколько пафоса! — зло усмехнулся Браско. Ему отчаянно захотелось разрядить в голову наглеца всю батарею, чтоб от того не осталось даже пепла. — А поконкретнее?

— Вы не верите.

— Во что? — сама идея, что верить можно во что-то абстрактное, была крайне чужда сержанту.

— Просто не верите. Для вас главное — то, что можно пощупать руками, в крайнем случае — обнаружить приборами. Уважаемые, — при этом слове лицо Уланова расплылось в мечтательной улыбке, — и магия — ее нельзя пощупать, нельзя измерить приборами, она просто есть. Это как талант — у кого его больше, у кого — меньше, на глаз различия несомненны, а вот линейкой не измерить…

— Магия, говоришь? — Браско подкинул на ладони бластер, решив, что Уланов вряд ли попытается сбежать до конца беседы. — Это которая нам половину приборов пожгла? Хорошо, хоть здесь она не работает.

— Отрицать магию — это как отрезать себе руку, а потом удивляться — отчего жить-то так плохо? — фыркнул паладин.

— Мне-то как раз неплохо, — безапелляционно отозвался сержант, вновь беря пленника на прицел.

— …Сказал слепой зрячему, — хихикнув, завершил фразу Уланов. — Ты даже не представляешь, что это такое!

— Я отлично обхожусь и без этого. Зато на твоем примере я отлично вижу, насколько разрушительной для человека может быть эта твоя… магия!

Уланов пожал плечами, не желая вступать в препирательства.

— Кстати, напомни, а какой здесь уровень смертности? А как с медициной? А с едой? Ты вообще где за эти пять лет побывал?

Паладин задумался. Действительно, его память хранила воспоминания только последних месяцев, а остальное было напрочь скрыто завесой забвения. Конечно, иногда она раздвигалась, пропуская на передний план разрозненные образы прошлого, но это, конечно, был мизер по сравнению с тем, чему предполагалось присутствовать.

— Я… не помню, — Уланов смущенно потупился.

— Да? — с невыразимой иронией протянул Браско. — Правда?

— Клянусь честью, — паладин взглянул прямо в глаза сержанту, и тот не выдержал взгляда.

— Правда не помнишь? — переспросил собеседник. — А вспомнить хочешь?

— Было бы неплохо.

— Тогда идем. Только надень это, — на колени Уланову шлепнулись наручники. — На всякий случай.

Снейр сидел на берегу пруда и задумчиво метал гальку. В котомке переливался добрый десяток кристаллов со свежими инструкциями еще покруче авантюры пятилетней давности. Благодетелям до крайности не понравилось заочное редактирование георафии, и они требовали немедленно разобраться в причинах исчезновения целого архипелага и предотвратить подобное впредь. К сожалению, мегабайты приказов не содержали даже крохотного намека, откуда начинать поиски.

— Молодцы, — Йоас злобно сплюнул в сторону. Ромашка, неудачно подвернувшаяся под плевок, с шипением истлела в кучку пепла. — Им-то хорошо…

В сознании недовольно заворочалась мастер-команда, запрещавшая критиковать хозяев. Впрочем, обнаружив твердое сознание выполнить все порученное, ментальный вирус успокоился.

Пространство с треском разошлось, и Снейра окатило тинной водой.

— Прекрасно. Замечательно, — прошипел зельевар. — Я в полном восторге.

— Прошу прощения, — из воды поднялась странная, облепленная тиной фигура. Промокший до нитки плащ висел за спиной, обнажив фигуру, больше похожую на гигантское насекомое, чем на человека. Сходство усиливалось сверкающим из-под грязи металлом. — Я пока не слишком хорошо ориентируюсь в географии вашего мира.

— Я заметил, — процедил Йоас, разглядывая по сути уничтоженный костюм. Являться в город в таком виде означало напрочь угробить свою репутацию и привлечь массу ненужного внимания.

— К слову — а куда я вообще попал?

— Вы — в окрестностях святилища Иммельдара-змееносца, восьмого из двенадцати.

— Увы, мне незнакомо это имя, — пришелец, не торопясь, выбрался на берег и принялся собирать с тела грязь, швыряя ее обратно в пруд. — Вы не могли бы дать более точные ориентиры?

— Для начала представьтесь, — зельевар, брезгливо поморщившись, отошел подальше от незваного гостя. Впрочем, далеко он уходить не собирался — внешне пришелец отчаянно напоминал стального голема-охранника — любимую игрушку богатеев.

— Зовите меня просто — Штурман. Имени у меня пока нет, — дроид, собрав с тела большую часть грязи, принялся выкручивать плащ. — Я пока еще не понял — мне его дадут или придется проявить фантазию.

— Как интересно, — Снейр торопливо прошептал формулу распознавания и онемел — незваный гость отчетливо светился ярко-фиолетовым, что означало огромные запасы внутренней энергии. Это автоматически исключало версию «голема» — аура тех отдавала розово-алым, и Йоасу стало отчаянно интересно — с чем именно столкнула его судьба. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Гарин неторопливо перелистал исписанные листочки и удовлетворенно откинулся на спину. Переговоры прошли куда легче, чем ожидалось — измотанные постреволюционным беспредельем гномы с радостью присягали на верность «блудному сыну». Впрочем, купец ничуть не обольщался — за это ему придется вывернуться наизнанку, но обеспечить долгожданный порядок. Впрочем, наличие тугого кошелька и стратегический запас солонины, спрятанный в арсенале, значительно облегчал задачу.

— Гарин! — в дверь заглянул Торин. Он с радостью скинул со своих плеч бремя главы клана, удовольствовавшись ролью наперсника. — Можно?

— Вводи, — гном торопливо сгреб документы в сундук.

— Третий советник Предвестников освобождения, — кузнец осторожно усадил ветхого старца за стол.

— Рад вас видеть, — Гарин расплылся в дружелюбнейшей из улыбок.

— Не ври, — холодно отчеканил гость. — Врать старшим — грех. Ты же меня даже не знаешь!

— Не знаю, — спокойно согласился гном. — Но это же не повод хамить в глаза. Заветы требуют почтения прежде правды.

— А вот тут молодец, — глаза старца вспыхнули. — Да, мало нынче осталось гномов, чтящих традиции. Все больше говорят: сломать их надо, выкинуть на свалку, что толку от них! А, может, и ты так считаешь? — гость нахмурился, вперив неожиданно колючий взгляд в собеседника.

— Нет. Впрочем, я предлагаю оставить беседы о традициях до… более сытных времен.

Старик залился трескучим смехом.

— Это ты верно отметил — до более сытных! Свобода, конечно, это прекрасно, но свобода и полные желудки — куда лучше. И что вы собираетесь делать?

— Я не люблю политику, — Гарин решил не юлить. — И с недавнего времени просто ненавижу революцию и змагаров. Особенно тех, кто под видом свободы грабит и убивает.

— Ну, «убивает» — это вы загнули, — старец задумчиво пожевал губами, — а остальное — верно. Но я хотел бы услышать что-нибудь более конкретное.

— Конкретное? Пожалуйста, — гном пожал плечами. — До оккупации Керналл отлично торговал с наземниками, которые в обмен на камни и золото давали нам все, что мы хотели. Если мне не изменяет память — на нашу свободу тогда никто всерьез не покушался. Я бы хотел это восстановить.

— Восстановить? Каким это образом?

— Очень просто, — Гарин пожал плечами. — Я же купец — торговый дом «Гарин и прочие», наверняка слыхали же.

— «Гарин и прочие»? — в глазах собеседника сверкнуло недоверие. — Врешь.

— Заветы после греха непочтительности следующим выделяют вранье.

— Докажи.

— Легко, — Гарин едва сдержал торжествующую улыбку — он уже не сомневался, что Предвестники уже стали его личной армией и ключом к грядущим победам. — Торин! Выдай нашим друзьям одну бочку — в знак добрых намерений.

Снейр, закутавшись в плащ дроида, дрожал под кустом, прижимая к себе сумку с кристаллокассетами. Дроид, прищурив металлические глаза, осторожно дышал перегретым паром на кружевную сорочку зельевара.

— Изящная работа. Напоминает мне схему электронного блока, — задумчиво произнес штурман, осторожно расправляя тонкую ткань.

— Можно поскорее? — Йоас скосил глаза на соседний куст, на котором истекали водой свежепостиранные штаны и куртка. — Холодно!

Дроид, не поворачиваясь, прищелкнул пальцами, и Снейра охватило желтое пламя. Против ожидания, оно ничуть не жгло, а грело получше шерстяного камзола.

— Это что?

— Я не знаю, как это заклинание у вас называется, — Штурман, пожав плечами, подал высушенную рубаху зельевару. — Может, подскажешь?

— У меня тут артефакты, не расколдуешь? — Йоас опасливо заглянул в сумку, пытаясь разглядеть признаки порчи информации. Впрочем, все кристаллы светились ровно, и зельевар позволил себе чуток расслабиться. Он осторожно пристроил сумку на землю и принялся натягивать рубашку.

— Не должен. Это очень простое заклятие, — дроид, не спрашивая позволения, выудил из сумки крупный рубин. — Я проверю.

— Эй! — Йоас рванулся к штурману, но руки запутались в рукавах, а тонкий батист протестующе затрещал. На миг мысль о цене фаларенских кружев вытеснила из сознания все остальное, и этого дроиду вполне хватило для анализа.

— Вроде целое. По крайней мере, контрольные суммы сходятся, — штурман кинул кассету обратно.

— Контрольные суммы? — Снейр застыл на месте. Вероятно, окажись вдруг на месте штурмана живой йи-ти-ната, он бы был менее удивлен.

— Ну да, — дроид дохнул на штаны, и те окутались густым паром. — В конце каждого блока. Это же носитель информации, так?

— Ну… да.

— Хорошая вещь. Куда компактнее моей памяти, — похвалил дроид творчество Благодетелей. — Жаль, Гарин далеко, ему было бы интересно.

— Да, несомненно, — Снейр дал себе слово: обязательно разобраться, что за гостя ему подкинул случай — такого вороха загадок он не встречал с тех пор, как отец посвятил его в тайну Благодетелей. — Очень интересно.

Глава 21. Принципиально невозможное

Флигг впервые за много лет проснулась не от сигнала будильника, а потому, что выспалась. На терминале нервно моргал индикатор входящих сообщений, напоминая о делах, мобильник, поставленный на виброрежим, ползал по полу каюты, отчаявшись добудиться хозяйку.

— Эх, хорошо… — женщина довольно потянулась. Впрочем, секундой позже дисплей вспыхнул, наполнив каюту неприятным гулом. Мельтешащие помехи постепенно рассеялись, открыв фигуры техников и прячущегося за ними адъютанта. — Было. Взломали-таки систему защиты?

— Пришлось, — Торуа щелчком пальцев отослал техников прочь. — В Орбитаре за ночь зафиксировано больше сотни «синих» импульсов. Но все — донельзя аккуратные, ребята уже по десятому разу тесты прогоняют, никаких проблем!

— Да, это ко мне приходили, — Флигг показала Торуа пульт, который она все еще сжимала в руке. — Я сумела прояснить свою позицию.

Адъютант нервно сглотнул. Люсинда не сомневалась — узнав про сейсмические мины, Торуа не поленился пересчитать все самостоятельно и, судя по его бледному лицу, пришел к тем же результатам.

— Не волнуйся, — женщина немного нервно хихикнула. — Я провела маленькую, но эффектную демонстрацию. С карты мира исчез небольшой архипелаг в сотне километров от побережья — его, по сути смыло направленной волной. Как я и рассчитывала, несколько местных сверхсущностей лишились всех последователей, а с ними — и жизни.

— Значит, все-таки сработало? — Торуа трясущейся рукой вытянул из кармана белоснежный платок и протер мокрое от пота лицо.

— По-моему, я уже не раз доказывала, что не страдаю суицидальными наклонностями, — Люсинда, едва заметно улыбнувшись, пожала плечами. — Впрочем, я не думаю, что даже сотня «синих», но безвредных сигналов могла подвигнуть тебя на взлом защиты.

— У подгорников проблема. Судя по докладам нашей агентуры, наших делегатов настойчиво пытаются убрать.

Дарин, путаясь в тяжелых занавесях, с трудом отыскал свое место и сел. Конспирация, насквозь пропитавшая заседания Комитета бдительности, уже успела достать его до печенок. Временами она походила на изрядно запущенную паранойю, но сделать ничего было нельзя — по крайней мере, в ближайшие несколько лет: только за прошедшую неделю гнома пытались убрать трижды. Впрочем, последнее покушение никак не могло удаться — наковальня над входом больше походила на детскую шалость, чем на серьезную попытку.

— Все здесь? — прогнусавил кто-то. — Не забывайте про маски.

Гном неслышно выругался — он до последнего надеялся, что никто не вспомнит про эту жестяную мерзость, которая больше подходила для сумасшедшего карнавала.

— Не забываем, — уныло отозвался кто-то справа, и Дарин не сумел сдержать усмешки — похоже, он был не один.

— Тогда приступим. Вопрос номер один — нештатная ситуация в Атридимарте. Есть подозрение, что лояльность местных жителей сильно упала. По сообщениям части наших агентов, там набирает силу контрреволюционное движение. Кое-кто начинает отрицать даже саму значимость свободы для Керналла!

— Вы сказали — части агентов, — неожиданно для себя сказал Дарин. — А что с другой частью?

— Остальные утверждают, что все — в полном порядке и оснований для беспокойства нет.

— Тогда почему вы решили, что там есть какие- то проблемы? В смысле, там есть, чем заняться нам? С учетом дивной «дисциплины» в некоторых наших… подразделениях, там может иметь место простая попытка подсидеть более удачливых коллег.

— Тогда, может, вы и разберетесь с этим делом? — раздраженно задребезжал голос.

— Если Комитет поручит — приложу все старания.

— Вот и выясним. Кто «за» — щелчок по носу маски. Прошу не жульничать — напоминаю, наше дело строится на доверии.

Дарин, хмыкнув, отвесил жестяному клюву увесистый щелбан — по залу поплыла контроктавная нота «ре».

— А кто против? — поинтересовался кто-то.

— Те просто не щелкают, разумеется, — раздраженно пояснил председатель. — Ну, кто еще?

Зал заполнился натуральной какофонией, которую тяжелые занавеси приглушали лишь отчасти.

— Отлично, — холодно отчеканил недовольный голос. — Тогда наш уважаемый активист получает все права и обязанности нашего представителя в Атридимарте. Ему поручается выяснить, что там происходит и, если дела действительно обстоят плохо, предпринять любые меры по восстановлению установленного порядка. Особо замечу — ему следует предпринять особые меры по соблюдению конспирации.

— То есть мне действовать как частное лицо? — Дарин уже пожалел о своих словах. — Меня никто не будет слушать.

— Как председатель промышленного бюро. Оно уже сформировано, но место главы пока вакантно. Вашей официальной задачей будет осмотр производственных помещений и подготовка рекомендаций по их восстановлению. Это позволит вам совать нос в любую щель и задавать любые вопросы. Так лучше? — председатель едва слышно хихикнул.

— Разумеется, — мрачно отозвался гном.

Штурман безучастно сидел в углу, наблюдая за манипуляциями Снейра. Тот, морщась от боли, пытался усвоить всю информацию, переданную Благодетелями за последний сеанс.

Наконец, последний кристалл погас, и Снейп сгреб все кассеты в ящик.

— Моя голова… Они бы хоть раз подумали о естественных ограничениях! Хотя бы раз.

— Помочь? — поинтересовался дроид.

— Чем? — простонал Йоас. Он никак не мог вспомнить, можно ли принимать в таких случаях обезболивающее — тем более, ранее он вполне обходился без него, достаточно было отоспаться.

— Твой мозг перегружен. Вероятно, ты испытываешь сильную боль. По моей оценке, на полную адаптацию уйдет не менее недели.

— Похоже на то, — зельевар откинулся на кровать и попытался расслабиться. — Когда-нибудь моя голова просто взорвется.

— Не взорвется, — штурман скинул плащ, и комната наполнилась нежным соломенно-желтым светом. — Не шевелись.

Снейр хотел ответить, что в таком состоянии просьба будет излишней, но вдруг обнаружил — боль совершенно ушла, новые знания, полученные из кристаллов, сложились в стройную систему, а тело налилось новой энергией.

— Все, готово, — дроид снова замер. — Кстати, а тебе не кажется, что Благодетели не хотят, чтобы ты знал о настоящих целях эксперимента?

— Не кажется, — в груди у Йоаса неприятно засвербило. В свое время он потратил немало времени и сил на изучение телепатии, в итоге создав пару весьма прибыльных рецептов и заодно убедившись — его сознание было совершенно непроницаемым для посторонних. Возможно, у сильного мага-псионика и получилось бы взломать защиту, но настолько настойчивое сканирование обычно заканчивалось смертью жертвы или, в лучшем случае, ее безумием. — Ты кто?

— Я же сказал — ты можешь звать меня Штурман.

— А если пойти чуть дальше? — Йоас с несказанным подозрением покосился на загадочного гостя. Голова работала удивительно четко: на миг Снейру показалось — пожелай он сосчитать песчинки на морском берегу или звезды в ночном небе, поиск ответа не займет и минуты. Вставая с кровати, он, кинув быстрый взгляд на флакон снотворного, за долю секунды определил, почему оно горчило, и что стоило подправить в рецепте. Впрочем, сколько зельевар ни всматривался в закутанную в плащ фигуру, он так и не смог раскусить ее секрета. — Никто не может читать мои мысли, я проверял!

— Может, это чудо, — дроид совершенно по-человечески хмыкнул. — Божье провидение, так скажем?

— Ты не тянешь на бога.

— Я знаю. Но кое-что все-таки могу. А со временем буду уметь еще больше, — это заявление прозвучало настолько буднично, что Йоас даже не позволил себе засомневаться. — В этом деле главное — не зарываться. Да.

Снейру показалось, что странный гость помрачнел.

— Так что ты сотворил со мной? И откуда ты знаешь про Благодетелей?

— Элементарно. Я считал матрицу твоего сознания и оптимизировал структуру перегруженного фрагмента. Все внешние связи остались неизменными — следовательно, я не должен был ничего испортить.

— Не должен был? — Йоаса передернуло. — Как мило…

— Не волнуйся, — серебристое лицо дроида расплылось в улыбке. — Я сохранил резервную копию.

— Кто же ты все-таки такой?

— Я не знаю этого слова, — штурман вдруг замер, словно вслушиваясь во что-то. — И мне только что посоветовали не распускать язык.

— Мне тоже, вообще-то, это советовали, — язвительно отозвался Снейр.

— Извини, — виновато отозвался штурман. — Я просто хотел помочь. Знаешь, у меня в этом мире мало друзей.

— В этом мире? А есть еще и другой?

— Ты же знаешь, — дроид хмыкнул. — Тот, который за Желтой Дырой. И, по-моему, именно он тебя интересует сейчас больше всего.

Уланов лежал на ледяном бетонном полу двухместной камеры и сверлил взглядом потолок. В голове вихрем крутились разнообразные мысли, главной из которых была жгучая обида на всех, от Флигг до Артанис. Первая его послала на поистине самоубийственную миссию — двое его товарищей тоже не вернулись, и никто, если верить сержанту, даже не вздумал их искать. Вторая просто использовала его, по сути перекроив его личность и избавившись от всех воспоминаний, которые могли помешать безупречной службе паладина. Теперь он был чужим и там, и там.

— Браско, что ты наделал… — едва слышно прошептал бывший десантник, чувствуя, как его жизнь снова разлетается в клочья. — Лучше бы ты меня пристрелил…

Сверху донеслось деликатное покашливание.

— Вы знаете одного из… этих? — с верхней полки нар свесилась кудлатая борода. — Удивлен. Они обычно не настолько вежливы, чтобы представляться.

— Я был одним из них, — мрачно отозвался Уланов. — Пять лет назад.

— Я позволю себе усомниться, — борода исчезла, явив вместо себя босые немытые пятки. — Встаньте, коллега, мне не хотелось бы что-нибудь вам сломать.

Паладин повиновался, и на пол спрыгнул костлявый старичок в угольно-черной мантии.

— Магистр Ламберт, к вашим услугам. Хотя — какие в этом месте услуги…

Магистр попал в это заведение больше четырех лет назад — сразу после того, как антимагические генераторы заработали на полную мощь.

Чародея подвела самоуверенность, свойственная всем чернокнижникам. Со времен ученичества Ламберт привык полагаться только на себя и довольно скоро убедился, что этого вполне достаточно. В отличие от многих других некромантов, он любил странствовать, зарабатывая на жизнь разовыми заказами. Одним из них и было задание — выяснить, чем именно занимаются пришельцы в такой глуши.

— Мои чары тут не действуют совершенно, — сетовал чародей. — Ни самые простые, ни самые сложные — сила просто утекает в никуда без какого-либо результата. Не понимаю, как им удалось этого добиться.

— Это техника, — мрачно отозвался Уланов. — Она и не такое может.

— Такое ощущение, что они используют меня, как подопытного зайца, — чернокнижник продолжил поток жалоб. — Иногда я чувствую, что силы вот-вот вернутся ко мне, но секундой позже что-то начинает мерзко выть, и через полчаса все пропадает, — некромант замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям, — вот, снова началось!

Уланов, прильнув ухом к полу, тоже вслушался в низкочастотный гул. Он мог поклясться — когда его сюда посадили, гудение было настолько ровным, что уже через минуту слух его уже не воспринимал. Сейчас же в шуме отчетливо проступило биение — похоже, антимагическая защита действительно дала сбой.

— Это уже интересно, — паладин быстро поднялся на ноги. Обиды торопливо отошли на задний план, уступив место отчаянному желанию выбраться из этого проклятого места. — Похоже, вы правы.

— Конечно, я прав, — отозвался Ламберт. — Только что толку? Вот увидите, юноша, через полчаса все будет кончено.

— Значит, у нас есть полчаса, — паладин осторожно прикоснулся к двери, ежесекундно ожидая удара током. Впрочем, этот уровень защиты тоже оказался отключен. — Кстати, электрозащита не работает.

— Что-что не работает? — недоуменно переспросил некромант. — А, кусачие демоны в двери? В ней, между прочим, вершок отличной стали — и тараном не пробить.

— Не пробить, — Уланов торопливо порылся в восстановленной памяти. Двери подобного типа действительно отлично противостояли фронтальным ударам — легче было снести стену, чем сорвать створку с направляющих. Куда хуже они сопротивлялись ударам сбоку — в частности потому, что именно этой уязвимости требовала пожарная безопасность. — Ну-ка, в сторону!

Стальная рама нар легко разлетелась на составные части. Подумав, Уланов резко сломал одну из длинных трубок пополам, постаравшись получше сплющить один из концов обломка.

— А теперь — пожелай нам удачи и… Навались!!!

Плоский конец трубки скрежетнул в щели между дверью и бетонным косяком. Единственным шансом Уланова было то, что электропривод тоже обесточен, а направляющие хорошо смазаны. Иначе сила трения роликов полутонной двери убьет всякую надежду.

— Навались!!!

Дверь, едва слышно вздохнув, отъехала на полсантиметра, брезгливо выплюнув импровизированный ломик из щели. Чародей полетел кувырком и непременно расшиб бы лицо в кровь, если бы не Уланов.

— Доволен? — уныло поинтересовался Ламберт, разглядывая стальной бортик двери, перекрывший щель.

— О, да, — паладин ухмыльнулся. Он еще больше сплющил трубку и засунул ее в противоположную щель. — Хватит рассиживаться.

— Так и будем ее туда-сюда тягать? — некромант неторопливо встал, всем своим видом демонстрируя недовольство.

— Не будем. Делай, как я! — паладин навалился на круглый конец ломика, загоняя его еще глубже в щель. — Бортик всего два сантиметра, давай, не ленись!

Дарин, опасливо озираясь, вошел в магистрат Атридимарта — тесное полутемное помещение с отлично простреливаемым входом. Он чувствовал себя жестяной уткой в тире — темный силуэт на светлом фоне, и с трудом сохранял хоть какое-то подобие достоинства.

— Мы рады вас видеть, — холодно отчеканил смутно знакомый Дарину старик. На рукаве его камзола темнела повязка с незнакомым символом. — Меня зовут Ордан Орт-Галлар. Я — старший советник «Предвестников» — местного ополчения. Могу я узнать ваше имя и цель визита?

— Дарин Тор-Наллар, председатель промышленного бюро. Я должен осмотреть ваш город и производственные помещения, чтобы определить, как именно развивать…

— Это мишура, и мы оба это знаем, — старик прервал Дарина, ничуть не впечатлившись его должностью. — Ты приехал сюда, поскольку кое-кто из горожан решил, что сытая жизнь и свобода несовместимы. Либо ты просто пытаешься спрятаться. В таком случае мне интересно, почему ты выбрал именно наш город?

Гномы у дверей кабинета взяли Дарина на прицел, и тот нервно сглотнул. Похоже, на сей раз он все-таки добегался. Только сейчас гном заметил, что кресло, в которое его усадили, было цельнокаменным с деревянными накладками, и потому быстро выбраться из него было попросту нереально.

— Я жду правды. Если вы действительно печетесь о всеобщем благе — вспомните Заветы.

Дарин наконец-то вспомнил, где видел собеседника — на торжественном приеме в честь Победы. Тогда старик носил титул третьего советника.

— Вы были третьим советником.

— Так было нужно — во имя общего блага. Бойцы поддержали мое решение. Так ты будешь говорить?

— А у меня есть выбор?

Задняя дверь кабинета отворилась, впуская еще одного гнома. Тот неслышной тенью скользнул к старику и что-то зашептал ему на ухо.

— В принципе, выбор есть. Можете сперва рассказать о цели своего визита, а уже потом — чего вы так боитесь, или наоборот.

— Я должен разобраться в ситуации. Кое-кто склонен верить в заговоры.

— Я могу их понять, — старик печально хмыкнул. — Впрочем, активный поиск врагов скорее уничтожит последних друзей — если, конечно, кое-кто не хочет построить диктатуру вместо олигократии. Теперь второй вопрос — чего вы боитесь?

— Меня хотят убить, — Дарин пожал плечами. — Как минимум, две разных партии.

— Вы многим спутали карты. Но я не думал, что они так скоро перейдут к активным действиям.

— Я вообще об этом не думал.

Собеседник пожал плечами.

— Этот вопрос, я думаю, может обождать. Я предупрежу ребят, чтоб присмотрели за тобой. А теперь — пойдем.

— Куда? — кресло мягко уплыло назад, приподнятое парой дюжих охранников.

— Решать ваш первый вопрос.

Гарин сгреб в сторону пухлую кипу накарябанных вкривь и вкось записок. Каждая из них живописала чье-то неизбывное горе и требовала немедленного решения. К сожалению, в ближайшие полгода ни одна из них не получит хода.

— Торин, чаю! Или… чего там есть горячего. Две кружки.

Дверь со скрипом отворилась, пропуская в кабинет бывшего палача. В руках его был поднос, на котором курился ароматным парком объемистый глиняный жбан.

— Ты в курсе, который час?

Гарин похлопал себя по карманам, отыскивая часы и с раздражением вспомнил, что лишился их еще при первом аресте.

— Тебе надо отдохнуть.

— Сперва — дела. Выспимся после смерти.

— Если ты не отдохнешь — это будет куда скорее, чем тебе кажется, — Торин водрузил жбан на стол — точно перед носом шефа. — Полчаса назад пришел курьер от Ордана. Говорит, из столицы приехал ревизор — похоже, там решили разузнать, отчего у нас тут порядок настал.

— Зови.

— Тебе надо отдохнуть.

— Зови. У меня как раз тайм-аут. И убери подальше это, — Гарин ткнул пальцем в циклопическую кучу записок и жалоб. Но не выбрасывай, я еще не закончил.

— Да кляузы обычные, что в них ценного? — Торин, покопавшись в шкафу у входа, выудил оттуда грязный холщовый мешок, в котором, судя по запаху, когда-то хранили овощи. — Давай в кочегарку отнесу, на растопку. Там после того, как волшебные спички отобрали, всегда проблема с розжигом.

— Я потом объясню, — горячее питье потекло по горлу, временно прогоняя холод и усталость. Впрочем, Гарин знал, что надолго его уже не хватит, но надеялся, что остатка сил все-таки хватит до конца очередного кризиса. — Зови курьера.

Дверь откатилась в сторону на двадцатой минуте.

— Ходу! — Уланов подхватил с пола стальную трубку подлиннее и вылетел в коридор. Чародей последовал за ним, но секундой позже застыл, как вкопанный.

— Как ярко… — он попытался скользнуть назад, но паладин ловко ухватил его за ворот мантии.

— За мной!

— Я не могу… — старик попытался опуститься на колени, но Уланов держал крепко. — Мне страшно.

— За мной, — повторил паладин. Если некромант не врал, меньше, чем через десять минут генераторы заработают на полную мощь и последний шанс уйти будет потерян. — Если ты не пойдешь сам, я потащу тебя волоком.

— Нет, я иду, — чернокнижник торопливо поднялся на ноги.

Действительно, в коридорах было просто-таки неприлично светло. Складывалось ощущение, что местные обитатели боятся даже намека на тьму, а потому жгут электричество без зазрения совести. Впрочем, буквально через минуту память подкинула разгадку — яркий свет отовсюду скрадывал очертания предметов, зачастую работая куда лучше непроглядной тьмы.

— За мной, — Уланову наконец-то удалось разглядеть лестницу. Рядом с ней на стене желтела картонка с планом экстренной эвакуации. Конечно, вряд ли там будет указано, где находится склад, куда отправили его снаряжение, но паладин надеялся, что восстановленная память ему снова подскажет что-нибудь полезное.

Еще через минуту свет снова моргнул, и пульсирующее гудение снова стало ровным.

— Мы пропали! — лицо чародей исказила гримаса ужаса. — Я снова бессилен…

— Зато я — нет, — отрезал Уланов. Судя по плану этого этажа, тут были только камеры и дежурка. — Логично, елки. Я бы тоже не стал размещать арсенал рядом с потенциальными беглецами.

Дарин нервно сглотнул — этот дом нравился ему еще меньше ратуши. Внешне он напоминал крепость и, судя по полному отсутствию разрушений, сдался оккупантам сразу. Это же означало — в случае чего, выкурить отсюда бунтовщиков будет почти нереально.

— Добрый день, — гном, сидевший в конце стола, рядом с Орданом, цветом лица напоминал несвежий труп, а одеждой — щеголя-наземника. — Вы и есть тот самый ревизор? Садитесь.

— Да, — эмиссар Комитета осторожно уселся на стул, который на сей раз оказался деревянным. Это немного успокоило Дарина — но лишь немного.

— Вам, я думаю, уже обрисовали ситуацию, да?

— Но сведения…

— Доносы.

— Ладно, доносы говорят об определенных проблемах. Мне бы хотелось разобраться.

— Разобраться? — глаза незнакомца нехорошо вспыхнули. — Разобраться, значит… Это хорошо, это правильно, будем разбираться. Торин!

— Да? — из боковой двери вынырнул гном, больше похожий на шкаф с антресолями.

— Принеси, пожалуйста, желтую папку с литерой «Н». Сейчас увидишь, зачем.

Дарину на миг даже самому стало интересно, о чем идет речь. Впрочем, секундой позже он постарался сосредоточиться на госте. Судя по манерам, он привык командовать, а если поглядеть на выражение лица Ордана, который взирал на незнакомца, как на любимого сына, у гостя были на это все права.

— Значит, разбираемся, — гном, благодарно кивнув, принял из рук Торина желтую папку. — Для пущей справедливости — я не буду брать оккупационный период. Даже «Три дня свободы» не буду брать. Итак… — он перелистнул несколько плотно исписанных листиков. — Вот, четвертый день — восемнадцать реквизиций, полностью вывезен продуктовый склад, арестовано двое — за вопрос, где можно отоварить пайковые карточки. Пятый день — взломан склад драгметаллов, сторож, разумеется, арестован, содержимое реквизировано — это восемнадцать полных телег, к слову. Шестой день — полностью арестованы семьи Ирг-Таллар и Тра-Таллар — более пятидесяти душ. Никакого объяснения нет до сих пор. Дальше продолжать? У меня еще много такого.

— Трудности переходного периода, — пролепетал Дарин. Ему было невыносимо стыдно.

— Я называю это — «беспредельщиной». Надеяться на восстановление мирной жизни, или хотя бы на установление хоть какого-либо порядка в таких условиях — бессмысленно. Да, к слову — наш город последний раз получил продовольствие еще до Трех дней. А декреты, требующие повышения норм, приходят к нам ежедневно. Я бы сказал, что именно это и можно назвать контрреволюцией — а вовсе не наши попытки установить порядок. К слову, единственное, что мы сделали — перестали пускать в город вооруженные банды.

— Но у меня доклады…

— Доносы!

— Хорошо, доносы именно от жителей города!

— Вы их видели? — хмыкнув, поинтересовался незнакомец.

— Нет…

— Вот вернетесь — обязательно потребуйте. Занятное чтение должно быть. А чтобы еще интереснее читать было — вот вам шпаргалка.

Торин положил перед эмиссаром аккуратный список из двенадцати фамилий.

— Это что?

— Список доносчиков. Первый и второй советники «Предвестников» — замечены при грабеже складов. Бургомистр и казначей — пытались продать дома арестованных. Как вы знаете, закон это прямо запрещает. Еще трое — спекулянты карточками и продовольствием на черном рынке. А у остальных в домах обнаружена аппаратура пришельцев. Одного, к слову, взяли непосредственно во время вскрытия тайника.

Дарин крепко задумался. Насколько он помнил, в подписанном им договоре ничего не говорилось о возможности тайного наблюдения за протекторатом. Напротив, там всячески подчеркивалась важность добрососедских отношений, построенных на взаимном доверии. Похоже, Флигг предпочитала доверять, но проверять.

— Где эти пятеро?

— В подвале, — собеседник растянул губы в улыбке — вышло это настолько жутко, что Дарин на миг прикрыл глаза. — Можете с ними поговорить, если хотите.

— Значит, вы утверждаете, что просто пытаетесь организовать тут мирную жизнь?

— Именно. Поскольку вы, — палец незнакомца ткнул Дарину в грудь, и тот нервно подпрыгнул, — этого не делаете.

Глава 22. Проблемы выбора

Улепетывать пришлось под истошные вопли сигнализации — времени сбоя хватило как раз на то, чтобы взломать склад, забрать оттуда объемистый тюк с меткой «Уланов» и сделать ноги по аварийному выходу. Последний, к счастью, оказался аккуратно отмечен на плане экстренной эвакуации.

— Нас поймают, непременно поймают! — магистр Ламберт, только заслышав первые тревожные переливы, попытался упасть на колени и уползти в сторону двери с надписью «Теплопункт». — Надо прятаться…

— За мной, — Уланов изо всех сил рванул некроманта за шиворот мантии, и та с треском порвалась надвое. — А, зараза!!!

— Руку сломаешь! — взвизгнул чернокнижник, пытаясь вырвать правую кисть из стального захвата паладина. Впрочем, тот был неумолим — до легких ворот, последнего рубежа, оставался какой-то десяток шагов. Больше всего Уланова удивляло, что, кроме сирены, никаких спецэффектов не наблюдалось: ни встревоженной охраны, ни выстрелов в спину — даже автоматические турели, и те бездействовали.

— Сломаю — попрошу прощения, — сразу за воротами дорога резко ныряла вниз, в густо заросший кустарником лог, который худо-бедно, но мог прикрыть беглецов от нескромных взглядов. Конечно, реши охрана всерьез ликвидировать паладина с некромантом, достаточно было бы просто закидать долину гранатами-зажигалками, но Уланов посчитал — если их не подстрелили еще в крепости, то и сейчас обойдется.

Так и произошло.

Генераторы наконец-то подчинились чарам техников и вернулись на рабочий режим. Индикаторная панель медленно изменила цвет с оранжево-красного на желто-зеленый, и Браско позволил себе расслабиться. Похоже, его шаманство с ментальным сканером прошло незамеченным. Блок на памяти пленника оказался на удивление мощным, пробить его удалось только с восьмой попытки, заменив предохранители парой медных жучков — иначе защиту просто выбивало. К сожалению, сгоревший электрощит в лаборатории помешал разузнать, где же Уланова носило все эти годы.

— Провожу общую проверку, — старший смены неторопливо набрал на пульте какую-то команду, и по индикаторной панели поползла ультрамариновая волна. Примерно на середине шкалы она замерла. — Нарушение режима охраны — камера «4-Е3-2»!

Браско едва слышно выругался — он был уверен: еще пара бесед, и Уланов наверняка бы раскаялся во всем. Но, похоже, кто-то отчаянно не желал подобного исхода.

Камера бесстрастно показала, как стальная дверь задвижка неторопливо отъехала в сторону, выпуская наружу обитателей камеры. Впрочем, старик в черном тут же попытался залезть обратно, но паладин живо пресек своеволие нечаянного напарника. Секундой позже Уланов уже бежал к главной лестнице, волоча чародея за собой.

— Это кто? — поинтересовался сержант, чувствуя, как внутри все холодеет. Он не сомневался — когда новость о побеге дойдет до начальства, Браско припомнят все — от взорванной фермы до отказа расстрелять Уланова еще в степи. А с учетом того, что именно сержант привел на базу столь шустрого пленного, лучшее, на что мог надеяться Браско — пеший патруль в северных степях.

— Это наш подопытный чародей, — уныло заявил старший. — Мы использовали его в качестве детектора сбоев. Как только он принимался колдовать…

Закончить технику не дали — алый телефон на краю пульта разразился оглушительным звоном.

— Ну, что стоишь? Отвечай, — старший вытер дрожащей рукой взмокший лоб. — Это начальство.

— Да? — Браско, сглотнув, включил громкую связь.

— Кто говорит? — раздраженный голос Флигг, казалось, заживо сдирал кожу с костей.

— Сержант Браско, третий…

— А, наш гуманист? — Люсинда ядовито хмыкнула. — Ладно, с тобой потом разберемся. Сейчас будешь слушаться?

— Так точно, — сержант изо всех сил старался говорить четко.

— Надеюсь. Теперь слушай приказ — по беглецам огонь не открывать. Повторяю, дайте им уйти.

— Но почему? — как ни странно, от этого, совершенно нелогичного приказа Браско сразу почувствовал себя лучше.

— Пререкаетесь с начальством, сержант? — на миг всем показалось, что из динамика веет нестерпимым холодом.

— Никак нет. Приказ понял, огонь не открывать, дать беглецам скрыться.

— Отлично. Проследите, куда они отправятся, а потом — со всеми записями — в Орбитар. Вас встретят. Отбой.

Индикатор открытого канала погас, и собравшиеся перевели дух.

— Но откуда она узнала? — растерянно прошептал старший смены.

Клановая тюрьма была неуютной даже по гномским меркам — настолько, что Гарина, когда тот ждал итогов «операции с солониной», в свое время заперли в комнате стражи этажом выше. За пять лет она пришла просто в ужасающее состояние — собственно, на это Гарин и рассчитывал, приказав поместить туда шпионов.

— Сколько вы уже их тут держите? — поинтересовался Дарин, закашлявшись от ужасающей вони.

— Три дня. Но запах не от них. Тут неподалеку серные источники, так что — сам понимаешь…

— Мерзость.

— Я знаю, — коротко отозвался купец. — В свое время я просидел тут неделю.

— Даже так? — Дарин с нескрываемым уважением окинул взглядом нового главу Орт-Налларов.

— У моего покойного отца были достаточно своеобразные представления о воспитании. Впрочем, я не жалуюсь, — Гарин ухмыльнулся. — Ну что, пойдем?

Эмиссар нервно сглотнул. Поняв, что здесь никто не собирается его убивать, он успокоился — но, похоже, зря.

— Может, лучше вывести их наверх?

— Не лучше, — вмешался советник. — Они непременно попытаются сбежать.

— Почему вы так думаете?

— А ты бы не попытался? — старик пожал плечами, словно этот исход событий был очевидным для всех. — Пошли.

Торин выскользнул из темноты, протягивая мешочки с ароматической солью, и Дарин на миг пожалел, что не захватил свою птичью маску — та пришлась бы как нельзя кстати.

— Вот, а ты не верил, — советник кивнул на первую же дверь. Судя по выпуклостям с внешней стороны, обитатель камеры изо всей силы лупил в нее кулаками. — Полвершка стали, между прочим. На совесть сделали.

— Это точно, — сухо отозвался Гарин. Он щелкнул пальцами, и створка послушно отворилась под весом бесчувственного тела. — Похоже, этого все-таки придется отнести наверх.

— Имя, фамилия.

Гном помотал тяжелой головой и его снова вырвало. Во рту стоял отвратительный вкус — словно после долгой и очень качественной пьянки.

— Имя, фамилия.

В глаза бил ослепительно яркий свет, от которого глаза болели и слезились.

— Имя, фамилия.

— Торар Гро-Диггар.

— Род занятий, — голос звучал сухо и холодно, как речевой синтезатор в машинах пришельцев.

— Держатель кабака «Темный эль».

— Дальше.

Торар попытался сглотнуть, а потом сплюнуть — он был готов на все, что угодно, лишь бы избавиться от помойки во рту, но тщетно. Даже язык, казалось, превратился в сухую корку, только чудом сохранив владельцу способность говорить.

— Воды. Дайте воды, умоляю…

— Дальше.

— Вы же и так знаете! — гном изобразил слабое подобие гнева. Он наконец-то догадался, что именно произошло. Вряд ли его взяли местные змагары — те не утруждали себя поиском доказательств, хватая любого, кто им не понравился и отправляя либо в Каземат, либо рабами на личные шахты и фермы. Похоже, его арестовали вовсе не местные, а такие же агенты, заподозрив в предательстве, и теперь отчаянно пытаются добиться правды. К сожалению, в затверженной наизусть инструкции ничего не говорилось о том, как действовать, когда тебя арестовали свои.

— Дальше.

— Воды, умоляю. Я все скажу!

В ладони пленному ткнулся прохладный стаканчик. Руки немилосердно тряслись, и только чудом Торару удалось донести его до рта, не расплескав все.

— Дальше!

— Агент-наблюдатель Небосводной. Как и вы, между прочим!

— Твои задачи.

— Наблюдать, вынюхивать, собирать слухи, сплетни и факты, обобщать и передавать в Центр. В случае крайней необходимости — помогать коллегам, чем могу.

— Назовите ваших коллег.

Торар задумался — это вопрос прямо противоречил инструкции. Возможно, его проверяли — тогда стоило проявить стойкость.

— Не имею права, вы же знаете! Это явно противоречит инструкции.

— Мы и так это знаем, так что ваше запирательство ничего не изменит.

— Тогда сами и назовите.

— Зорин Ар-Туллег, Гогор Ир-Ликин, Зотар Ур-Моллин, Темар Ир-Туллег.

— Дитара Ар-Марина забыли, — буркнул Торар. В горле снова пересохло, накатила тошнота, и гному отчаянно захотелось прилечь.

— Отлично, — свет погас и наконец-то повеяло прохладой. — Физический дискомфорт и профилактическое избиение может творить чудеса.

— Вы страшный человек, Ордан, — в этом голосе отчетливо прозвучал страх.

— Не волнуйтесь, нас уже мало таких осталось, — допросчик коротко хихикнул. — Ладно, с ним, пожалуй, на сегодня закончим. Эй, кто-нибудь — кликните ко мне Сизарей. Тут для них срочная работа образовалась.

Торар наконец сумел проморгаться, и то, что он увидел, заставило его буквально окоченеть от ужаса: он сидел в каком-то грязном подвале напротив массивного деревянного стола, заставленного настоящей батареей шахтерских фонарей, теперь уже погашенных — именно они давали столь яркий свет и жар. У двери в дальнем конце комнаты стоял старик в мундире «Предвестников» — местной шайки змагаров, и незнакомый гном в аккуратном, можно даже сказать, щегольском костюме. Именно в его взгляде читался плохо скрываемый страх.

— Он очухался, — от стены отделилась еще одна фигура — тоже в мундире «Предвестников». — Куда его — вниз?

— Помрет же… — старик, не торопясь, подошел к пленному и, ухватив его за волосы, повернул лицо Торара кверху. — Гарин, тут двери крепкие?

— Тут только одна — три вершка мореного дуба. Это бывший склад, — донеслось из коридора.

— Тогда оставим его тут. Нет, не отвязывай. Пусть сидит.

Когда дверь наконец захлопнулась, Торар, не сдержавшись, завыл в голос. Все оказалось куда хуже, чем он рассчитывал — его развели, как младенца. Кто бы ни был этот старик, равных ему по хитрости пленный не видел никогда — ни среди убеленных сединами глав кланов, ни среди прожженных безопасников Небосводной.

Впрочем, это не отменяло главного — Торар все-таки проговорился.

Кабнет Флигг тонул во тьме. Единственная лампочка на полу с трудом освещала покрытый пылью стол. Стулья, за исключением адмиральского кресла, отсутствовали — похоже, их «позаимствовали» прочие работники карандаша и клавиатуры.

— Присаживайся, — Люсинда без толку пощелкала выключателем настольной лампы и шумно вздохнула. — Хоть на стол — мне без разницы.

— Спасибо, я постою, — буркнул сержант. Он ожидал ареста, причем еще в аэропорту, и полуночное свидание с адмиралом стало для него полной неожиданностью.

— Как угодно, — Флигг поерзала в жестком кресле, устраиваясь поудобнее. Она не была в этом помещении больше двух лет — с момента последнего покушения. Именно тогда она решила, что куда безопаснее будет отсиживаться в каюте, выбираясь только на особо важные мероприятия с и без того усиленной охраной. — Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— А все. С момента отказа выполнить приказ.

— Будто вы сами все не знаете, — та скорость, с которой Люсинда отреагировала на побег, окончательно убедила Браско во всеведении адмирала.

— Может, я хочу послушать именно твою версию событий? Давай, не стесняйся. Небось, когда приказ нарушал, не стыдно было?

— Но это же был свой!

— Он излучал в «синем». Приказ двести шесть не делает исключений ни для кого — никто, излучающий в «синем», не должен пересекать наших границ. Ты знаешь, почему так заведено?

— Излучение в «синем», или магия, портит нашу электронику, — отозвался Браско, сверля взглядом угольно-черный ковролин.

— А ты знаешь, боец, как у нас обстоят дела с запчастями?

— Плохо, вроде. Ребята говорят, что со следующего года вообще бластеры отберут, будем с музейной архаикой бегать.

— Плохо, сержант, это не то слово, — мягко сказала Флигг. Будь ее голос материален, его можно было бы класть в чай вместо сахара. — Наша программа полной автономии полностью провалилась. Все оригинальные запчасти, что есть, поставлены в резерв для орбитальной группировки — но и их надолго не хватит. То, что производят наши лаборатории — большей частью очень дорогой брак, и я не уверена, что причиной является только недостаточная подготовка персонала. Но хуже всего — с исчезновением технологического превосходства мы все оказываемся на грани уничтожения. Вы это понимаете?

Браско озадаченно почесал затылок. До сего дня он списывал все слухи в стиле «нам скоро конец» на склонность сослуживцев во всем видеть исключительно плохое. Реальность оказалась куда жестче, чем все слухи.

— А еще — местные сверхсущности, к слову, недавно выдвинули нам ультиматум — убрать все препоны для «синих». Это же означает быстрый, но достаточно мучительный конец для всего нашего образа жизни и, как следствие, пышные похороны для надежды выбраться отсюда. Нет электроники — нет ферм, нет медицины, нет транспорта, нет оружия, ничего нет. Значит, нет и нас.

— Но… но я не понимаю, — Браско растеряно огляделся, подсознательно рассчитывая увидеть в углу портативный генератор вроде тех, что стояли в Цитадели, или, в худшем случае, миниатюрный алтарь. — Если вы приняли ультиматум, зачем…

— Зачем я настаиваю на безукоризненном исполнении приказа? Потому, что я не приняла его. К счастью, у нас нашлись адекватные средства для ответа — сверхсущности нас более не потревожат. Но в этом же состоит и причина, по которым я не отменяю приказ двести шесть, — Люсинда пристроила на стол крошечный проектор. — Это — визуализация расчетов наших сейсмологов — на мой взгляд, достаточно наглядно для неспециалиста. Послезавтра это покажут по общей сети, так что вы — первый из непосвященных.

Проектор коротко зажужжал, кинув на белую стену яркий квадрат света.

— Зона Мохо, — начал вещать чей-то скрипучий голос, — условная граница между слоями литосферы, ниже которой скорость сейсмических волн резко возрастает. Именно эта особенность, вкупе с методикой литосферного резонанса, и стала основой для создания сейсмического оружия…

Браско терпеливо досмотрел весь фильм до конца — хоть примерно половину слов он даже не понял. Впрочем, демонстрационный взрыв все сказал сам за себя — титаническая, высотой до облаков волна цунами, смывшая густонаселенный архипелаг, наводила ужас даже в виде картинки.

— Эта боеголовка была специально установлена так, чтоб вызвать именно потоп. Другие установлены по всем правилам, и взрыватели расчекены. Достаточно сильное чародейство неподалеку хотя бы от одной — и одной планетой у местной звезды станет меньше. Но, как ты понимаешь, мы не проводили натурные эксперименты — насколько сильно нужно излучать в «синем», чтоб детонатор все-таки сработал.

— Но это…. - сержант покопался в памяти — в той ее части, которая отвечала за главу Устава, названную «военные преступления». — Это терроризм! Это преступный…

— Это принцип выживания, — резко отозвалась Флигг. — Усвойте это твердо — пока мы не вернемся в расположение Патруля, вы будете выполнять все, что я прикажу. Потом — можете писать жалобы и выступать свидетелем Трибунала, сколько душе угодно. Я первая засвидетельствую, что вы выполняли мои распоряжения, а потому не несете никакой ответственности. Но до того момента — если еще раз увижу хотя бы малейшие колебания, лучше бегите, поскольку здесь вас ничего, кроме виселицы, ждать не будет.

— Виселицы? — не веря своим ушам, переспросил Браско.

— По-моему, из всех смертей для предателя эта — самая пристойная. Или бы ты хотел нагишом сидеть в стальной клети над плацем, пока твои кости не высыплются наружу? — Флигг изобразила совершенно невинную улыбочку. — А теперь о деле.

— Деле? — непонимающе поинтересовался сержант.

— Да. Сверхсущности, которых местные зовут Уважаемыми, согласились оставить меня в покое. Но, как я поняла, на их последователей этот договор не распространяется, и нас еще ждут новые вторжения, религиозные фанатики и прочие вещи из школьных учебников истории. Нас меньше, а потому мы должны бить первыми. Но бить аккуратно, так, чтобы не было понятно, кто именно бил. Благо, их распри этому крайне способствуют. И первым ударом будет этот Уланов.

— Но он свой!

— Уже нет, — холодно отозвалась Флигг. — Он выродок, который предал нас — неважно, почему. Он обзавелся своей «магией», он стал своим среди местных, и, думаю, не просто своим. А потому он должен умереть. Способ — по твоему выбору, единственное условие — Небосводная должна быть не при чем. Приступаешь — немедленно.

— Но я хотел… отдохнуть, поесть хотя бы.

Люсинда сняла с пояса коммуникатор и жестом приказала сержанту замолчать.

— Троенци? Извини, что разбудила. Мне нужно немного местной валюты — килограмм десять. Да, сейчас. Занеси в триста третью. Да, и прихвати с собой полевой комплект номер восемь. Да, туда же. Жду.

— Хотя бы в туалет…

— Сходишь и поешь. На другом берегу Тайна. Я же сказала — немедленно.

Уланов позволил себе переодеться, только когда рассвело. За неполные сутки, которые паладин провел в Цитадели, все крепежные ремешки аккуратно распутали и отделили от доспехов, оружие запаяли в сверхпрочный и, насколько сумел вспомнить паладин, совершенно негорючий пластик, а металлические части обильно смазали солидолом.

— Зараза, — мрачно буркнул Уланов, когда нижняя рубаха превратилась в смердящую нефтью тряпку, а отчистить удалось только панцирь. — И как дальше быть?

— Засунь все в мешок и иди так, — посоветовал магистр Ламберт. Оказавшись за пределами крепости, он сразу воспрял духом — похоже, большая часть страхов была им просто выдумана, чтоб усыпать внимание тюремщиков.

— Похоже, придется, — Уланов изо всех сил рванул пластик, ни на что, впрочем, не рассчитывая. — Ты знаешь, куда идти?

— Разумеется, — всплеснул руками чародей. — Хорошо бы я был, если б не умел даже такой мелочи! Туда, — он ткнул рукой куда-то вдаль.

— А что там?

— Тайн. А с ним и цивилизованные земли, где к людям искусства относятся с должным почтением.

— Тогда веди.

— А что вести? — пожал плечами чародей. — Я направление указал, топай вперед, пока под ногами не захлюпает. Всего-то дел.

Уланов шел вперед, пытаясь хоть как-то упорядочить кашу в голове. Ожившие воспоминания и рассказы Этериль смешались в пестрый клубок без начала и конца. Сознание паладина словно бы разломилось надвое, превратившись в Уланова-десантника и Уланова-паладина, и эти части неистово спорили.

— Они бросили меня. Бросили умирать и даже не искали.

— Но они и не могли найти. Ты же знаешь, какая каша тогда творилась и на земле, и на орбите!

— Меня спасли местные, — перед глазами Уланова снова появился образ капитана Рикарда, спасшего ему жизнь и погибшего из-за него же.

— Но именно из-за них ты и влип! — лицо Рикарда растаяло, сменившись чередой тролльих рож.

— А если бы я не попытался повыпендриваться, то ничего бы такого и не было!

Ответить оппоненту паладина не дали — в спину Уланова с лязгом врезалось что-то массивное, и рыцарь полетел кувырком.

— На нас напали! — Уланов ужом выскользнул из-под дымящегося мешка. — Магистр!

— Я в курсе, — этот ледяной голос ничуть не походил на заискивающий тон Ламберта, которым он пользовался с самой первой минуты знакомства. — Извини, парень — ничего личного, но мне нужна твоя жизнь.

Земля рядом с паладином взорвалась массой ледяных осколков, и Уланов едва успел увернуться.

— Вот что значит — недостаток практики, — с досадой пробормотал некромант, сплетая новое заклинание. — Мажу, как ребенок.

Паладин резко кувыркнулся вбок, уворачиваясь от очередного проклятия. Время на миг замерло, позволив рыцарю окинуть взглядом поле нежданной битвы. На ум неожиданно пришла плоская шуточка насчет рукопашной, которой курсантов потчевали еще в учебке, и паладин рассмеялся.

— Что смешного? — подозрительно поинтересовался чренокнижник, запуская в Уланова чем-то вроде «волосатой молнии».

— Да так, — рыцарь, метнувшись к распотрошенному мешку, выхватил из дымящей дыры закопченный лист пластика с замурованным внутри оружием. Первый удар, судя по всему, не нанес материалу совершенно никакого ущерба. — Мне говорили, что добрые дела не окупаются.

— Именно так, — некромант швырнул две молнии сразу, и Уланов торопливо прикрылся импровизированным щитом. — Никогда не окупаются.

Чародейское электричество неторопливо стекло по пластику, совершенно испарив копоть.

— И это все, что ты можешь? — Уланов метнул в сторону чародея увесистый булыжник, даже не рассчитывая попасть — лишь продемонстрировать, что паладин не собирается изображать из себя мишень.

— Ты недооцениваешь мою мощь! — взвыл некромант. От его рук отделилась цепочка огненных шариков и неторопливо поплыла к паладину, собираясь взять его в кольцо. Впрочем, Уланов оказался быстрее — он метнулся к крайнему из шаров и ткнул его «щитом».

— Так нечестно! — завопил некромант, глядя, как паладин, пусть и немного оглушенный цепным взрывом, все-таки сумел подняться на ноги и, более того, обзавестись оружием. — Я настаиваю на равных условиях.

Судя по тому, что Ламберт перестал колдовать, его магическая сила иссякла окончательно.

— Для существ без чести это правило не существует.

Чернокнижнику хватило одной-единственной царапины — иссохшая плоть тут же вспыхнула веселым бездымным огнем, и через полминуты от магистра Ламберта не осталось даже пепла.

— Эх, что ж мне везет-то так на случайные встречи, а? — Уланов осторожно лег на траву, пристроив клинок рядом. Голова все еще кружилась, а в ушах немилосердно звенело — впрочем, паладин знал: уже через полчаса все пройдет.

Главное, он снова был живой и на свободе.

Глава 23. Где не ступала нога человека

— Никогда не понимал прелестей походной жизни, — Снейр, зябко передернув плечами, поплотнее закутался в подбитый мехом плащ. — Особенно — в здешних краях.

— Тебе необязательно было идти за мной, — отозвался штурман. — Я не имею к этим «пришельцам» совершенно никакого отношения. Это правда.

— Но ты так ничего и не рассказал о своем родном мире. А мне может оказаться полезной любая мелочь.

— Какая? — дроид хихикнул, даже не пытаясь скрыть иронию. — Где выгоднее всего закупаться запчастями? Где самое вкусное пиво? Где вольным торговцам категорически не рекомендуется шляться? Сравнительный анализ торговых правил и традиций в доброй сотне миров, которые мне довелось посетить?

— Сотне миров? — не веря своим ушам, переспросил Йоас. — Ты не обсчитался?

Штурман на секунду задумался.

— За все время моей эксплуатации я посетил триста сорок две планеты, двести восемнадцать свободновисящих космических станции и сто двадцать два астероида, но только в семидесяти семи оставался дольше, чем на сутки. До того, как мой… владелец застрял в Марта-сити, мы предпочитали проворачивать торговые дела как можно быстрее. Обычно космопорты не брали «посадочных» денег за первые сутки стоянки, да и надраться так было сложнее.

Зельевар с огромным подозрением окинул взглядом поджарую фигуру дроида.

— Никогда не думал, что существа без единой крохи плоти могут быть подвержены пьянству.

— Я всегда знал меру, — штурман хохотнул. — В отличие от моего смертного хозяина.

Снейр понял, что еще немного, и он окончательно запутается.

— Смертного хозяина? Я правильно услышал?

Дроид хихикнул еще раз.

— В моей родной вселенной у механической жизни нет права голоса. Это здесь я — особенный, а там — просто не особо ценная собственность.

— Как интересно, — Йоасу на миг стало любопытно, а действительно ли големы на самом деле — совершенно бесчувственные и абсолютно неразумные. Впрочем, этот вопрос вполне мог обождать. — А где он сейчас? Ты от него сбежал?

— Там, — штурман ткнул пальцем в бездонно голубое небо, где, совершенно невидимый для человека, плыл Магалор. — Мы сбежали оттуда довольно большой компанией.

— В смысле, умер? — зельевар вгляделся в бездонную синеву, но ничего, кроме пары крохотных тучек, так и не смог разглядеть.

— В смысле, рассмотрел ваш мир в телескоп и наотрез отказался покидать обломки того, на чем мы сюда добрались. По его собственным словам, он достаточно нахлебался безумия еще там, и теперь хочет просто отдохнуть.

— Понятно, — Снейр потер разнывшуюся голову — новые знания оказались куда причудливее, чем предполагал зельевар.

Отчего-то он считал, что Желтая дыра — лишь крайне хитрый путь к какой-то другой звездной системе, к родному дому цивилизации, настолько же сильной, как и Благодетели. Давным-давно, когда Снейр только узнал про Эксперимент, он попытался разузнать, были ли еще такие «домашние» планеты, и с удивлением узнал, что да. То, с каким упорством йи-ти-ната напоминали о необходимости блюсти «чистоту», навело зельевара на мысль, что бывали случаи, когда все расчеты шли коту под хвост, и даже невероятная мощь Благодетелей не могла предотвратить катастрофы. Потому, как только в родной мир Йоаса явились пришельцы, он решил, что это — либо прямые конкуренты йи-ти-ната, либо плод эксперимента, вышедшего из-под контроля.

— Насколько я понял из объяснений знакомого чернокнижника, межмировые Врата — штука очень сложная и крайне капризная. В момент наложения чар на нас напали, и корабль был серьезно поврежден. В другой ситуации, сумей мы сбежать, дело бы вылилось всего лишь в длинный и чрезвычайно дорогой ремонт — но это мы были готовы себе позволить. Но тогда… — дроид печально покачал головой. — Хвостовая часть — наиболее поврежденная — попросту отломилась, застряв между «там» и «здесь». В ней были расположены маршевые двигатели с конвертерами протонной тяги — они, похоже, и обеспечили стабильность этой… аномалии. Впрочем, это только моя гипотеза, подробно этим вопросом, наверно, никто не занимался.

— Межмировые Врата… — зачарованно произнес Йоас. Среди чародеев это понятие было сродни ребису, алкагесту или панацее — разве что искали их не алхимики, а телепортисты.

— Мне сказали так. И реалии этого мира заставляют меня думать, что мне сказали правду.

— Как интересно… — прошептал Снейр. Он твердо решил путешествовать с дроидом, пока не разузнает все в подробностях. — И где теперь этот твой чернокнижник?

— Уехал по делам. По крайней мере, так сказала стража в его крепости. Жаль, его бы сила нам очень пригодилась.

— Зачем?

— Для того, чтобы вышвырнуть пришельцев с этой планеты.

Вблизи Бенарке, самый высокий пик Драконьей пасти, выглядел еще хуже, чем на гравюрах. Ни одна выдумка не могла сравниться с реальностью, и теперь Снейр, глядя на острые, как бритва, скалы, между которыми клубился сизый туман, наконец понял, почему эту гору прозвали Жестокой.

— Нам туда, — штурман ткнул блестящей рукой в сторону Бенарке.

— Ты шутишь! — Йоас ошарашенно покачал головой. Все знали — покорить Бенарке невозможно. Некоторые поговаривали, что именно там обитал кто-то из низвергнутых богов, который без разбору уничтожал всех, кто осмеливался пересечь границу его владений. — Отсюда еще никто не возвращался, это же все знают!

— Кое-кто возвращался, — едва слышно возразил штурман. — Но я не хочу сейчас об этом говорить. Пошли, у нас не так много времени.

Зельевар не успел спросить, что штурман имел в виду — тот, не дожидаясь попутчика, уже спускался в долину у подножия. Там, насколько было известно Снейру, располагался Крайний приют — самое северное поселение этого мира, дальше не жили даже орки.

— Но нам нужны припасы! По крайней мере, мне.

— Вот потому я и иду в поселок.

Внизу оказалось неожиданно шумно. Старый монастырь — приземистое двухэтажное здание из рыжего гранита — совершенно потерялся на фоне новой обители — мощной крепости с четырьмя башнями по углам. Судя по длинной череде повозок, вывозивших землю, цитадель строением скорее напоминала айсберг — большая часть помещений располагалась под землей.

— Интересно, кому пришла охота селиться в эдакой глуши? — мрачно поинтересовался Снейр. Впрочем, на сей раз он покривил душой — сейчас он хотел только поесть, согреться и помыться.

— Это кто-то из культистов, — дроид, приставив «козырьком» ко лбу ладонь, вгляделся в суетящихся строителей. — Они слишком одинаково одеты.

— Может, армия? — Йоас попытался вспомнить, к какому государству юридически принадлежит территория Крайнего приюта, но тщетно — политическая география никогда не была его сильным местом.

Ответить дроид не успел — его со Снейром накрыла сеть, мигом лишившая их возможности двигаться. Похоже, подводчики даже в таком безлюдье не забывали смотреть по сторонам — только это могло объяснить, что путников так быстро обнаружили.

— Попались, шпионы!

Штурман, не веря своим глазам, попытался освободиться, но тщетно — похоже, сеть была тщательно заколдована. Сила разом вытекла из тела дроида, жидкий металл корпуса разом затвердел, утратив подвижность, и штурман замер неподвижно.

— Я же знал — не стоит сюда лезть, — с досадой пробормотал Снейр.

Тоннель шумно вздохнул и осел, круша обветшалые перекрытия. Гномы зажмурившись, прикрыли лица руками от пыли вперемешку с обломками, и, когда им все-таки удалось проморгаться, штрек оказался запечатан намертво.

— Замечательно, — Гарин выудил из кармана электрический фонарик — одну из немногих «чужих» вещей, которые он счел безусловно полезными и таскал с собой постоянно. — По-моему, мы попались.

В ослепительно ярком свете завал казался абстрактной мешаниной черных и белых пятен, отлично скрадывавших реальную картину.

— Откуда у тебя это? — поинтересовался Дарин.

До сего момента он считал заезжего купца обычным гномом — возможно, несколько более развязным, чем подгорники, но это вполне можно было простить. По крайней мере, все действия нового главы клана Орт-Талларов отлично вписывались в эту схему — и беспокойство о ближних, и стремление наладить в Атридимарте мирную жизнь, и желание заняться торговлей с наземниками. Забота о клане объясняла даже ненависть к пришельцам — но именно эта ненависть делала невозможным появление в руках собеседника инопланетных артефактов.

— Прихватил по случаю в одном месте. Светит ярко, весит мало. Я его ношу на всякий случай. Вот и пригодилось.

— В каком это месте? — душа эмиссара Комитета бдительности вновь заполнилась массой подозрений. — Ты ведешь дела с пришельцами?

— Тьфу на тебя, — хмыкнул Гарин. — Если бы вел — нипочем бы тебе шпионов не показал. Мне просто довелось побывать там, — он ткнул рукой в обшитый тонкими досками потолок, явно имея в виду родной мир пришельцев. — Так что поверь — у меня есть более существенные причины желать, чтоб они убрались отсюда без следа.

Мир перевернулся в глазах Дарина, и он едва удержался на ногах.

— Когда это было?

— Десять лет назад. Крайне неприятная история — и я искренне надеялся, что все осталось позади. Увы, нет.

— А что у тебя за основательные причины?

Гарин на миг задумался, снова воскрешая в памяти то, что вспоминать очень не хотелось.

— Если вкратце — Пресвятая Лейна, Девятый разлом, Галактический патруль и межзвездные войны. Обдумай это и подготовь вопросы, потом поговорим. Пока же — давай-ка отсюда выбираться. Почему-то мне кажется, что это был не простой обвал.

Тюремный уровень в подземелье новой крепости тоже оказался выстроен на совесть. В нем еще сильно пахло землей, известкой и раствором, а по коридору стройной вереницей ползли тачки с землей — похоже, ниже строительство еще продолжалось.

Дверь камеры была украшена доброй сотней магических символов, увидев которые, Снейр цветисто выругался — все они, насколько он помнил, полностью блокировали магию внутри помещения, превращая камеру в идеальную темницу для чародея.

Ловчие сети растворились сами, стоило замку сработать.

— А здесь хорошо колдуют. Если бы я был чуточку более романтичен, наверняка бы решил — тут окопался новый Темный властелин.

— У вас такое часто случается? — поинтересовался дроид. Низкий потолок камеры не позволял ему выпрямиться во весь рост, и штурман решил пока погулять на четвереньках. — Если рассуждать логически, покорение мира невозможно при любых его масштабах — чем больше завоевать, тем сильнее и изощреннее будет сопротивление независимых фракций.

— Но попытаться никто не мешает.

— Это верно, — штурман помолчал. — Знаешь, я чувствую что-то очень знакомое. Только, к сожалению, не могу вспомнить, что именно.

— Ты уже бывал в подобных переделках?

— Дело не в обстановке… — дроид звонко прищелкнул пальцами, и темнота в камере неохотно отступила. — Дело в ощущениях.

— Как тебе удается колдовать? — с подозрением поинтересовался Снейр, тщетно пытаясь повторить простенький фокус с «светлячком».

— Я же говорю, ощущения, — штурман еще раз прищелкнул стальными пальцами, и стены и потолок камеры превратились в угольно-черный туман. — Ага, я все-таки был прав. Вставай, нам пора идти.

— Ненавижу, когда не понимаю, что происходит, — пробормотал зельевар.

— О, это очень легко исправить, — хихикнул штурман. Он уже успел встать на ноги, и теперь Йоас видел только блестящие металлические лодыжки. — Мы — в одной из новых обителей Ниликато. И, по-моему, я знаю, кто тут всем заправляет.

Преподобный Таннер был крайне озадачен. Только за последние пару недель братья изловили добрый десяток шпионов. Последние трое из них явно получили «билет в один конец», попросту взорвавшись при попытке задержания. Анализ остатков магической ауры показал явное вмешательство Злукаса, но отчего он так обозлился на последователей Ниликато, так и осталось неясным.

Внезапно глухая стена в торце помещения, где предполагалось установить один из алтарей, превратилась в сизый туман, из которого появились двое. Первым шел мускулистый брюнет с выражением недовольства на лице, а за ним следом фигура, закутанная в грязный шерстяной плащ, из-под которого при каждом шаге посверкивало что-то металлическое.

— Что вам нужно? — буркнул Таннер, изо всех сил стараясь сохранить величавое и неприступное выражение лица, но мысленно уже прощаясь с жизнью. Инкрустированная рубинами чернильница ярко засветилась, зафиксировав сильные чары, характерные для последователей Злукаса. — Знайте, я умру с честью.

— Никогда не сомневался в этом, — незваный гость скинул плащ, и настоятель потерял дар речи. Только одно существо в этом мире могло выглядеть, как голем, являясь при этом в полной мере живым.

— Ты жив? Я думал, тебя…

— Меня оказалось куда сложнее убить, чем думали некоторые. Позволь представить тебе моего… спутника: Йоас Северус Снейр, зельевар и алхимик.

— Очень приятно. Могу я поинтересоваться, что именно привело вас сюда?

— Можешь. Но сперва, — штурман хихикнул, — как у вас там в детских сказках говорится? Напои, накорми, да в баньку своди. Можно — только его. Мне, как ты, должно быть, помнишь, такие вещи без надобности.

— Ты хорошо знаешь эти места? — Дарин нервно оглядывался, ежесекундно ожидая очередного обвала. Ослепительный свет фонарика мешал глазам привыкнуть к темноте, и он не мог определить, чем являются темные провалы по сторонам тоннеля — просто эффектом освещения или выходами в соседние штреки.

— Я здесь вырос. Пусть это и было довольно давно. Не отставай.

За спиной прошуршал еще один обвал, толкнувший путников в спины волной ледяного воздуха.

— А они даром времени не теряют, — совершенно спокойно отозвался Гарин. — Видать, ты кому-то здорово насолил.

— Почему это я? — возмутился собеседник. — Это ж ты город на уши поставил!

— Потому, что я с местными врагами уже разобрался. По крайней мере, с теми, кто мог мне что-то возразить. Остальным моя смерть невыгодна — тот же Ордан может хоть сегодня садиться в кресло бургомистра, и я первый поддержу это решение. Мне вполне хватает клана, я не претендую на большее, и все это знают. А вот про тебя такого как раз не скажешь. Насколько я понял, ты в местной политике — «темная лошадка», за которой не видно реальной силы. Понятно, что некоторым это не нравится.

— Это никому не нравится, — со злостью отозвался Дарин. — Я — третий, самый младший. Меня никто к этому не готовил. Я простой кузнец!

— А я слышал — ты сын…

— Да, сын! Но третий, а значит — самый незаметный. И меня это отлично устраивало. Кто же знал, что пришельцы для переговоров изберут именно меня, а наш разлюбезный совет назначит меня своими глазами и ушами?

— Я бы на твоем месте предпочел бы воспользоваться моментом. Судьба повторно таких подарков не делает.

— Как? — саркастически поинтересовался незадачливый эмиссар.

— Это нужно обдумать. И лучше — вместе с Орданом. Он — еще та хитрая лиса. До сих пор удивляюсь, как он при таких-то задатках в… — Гарин хотел сказать «люди», но осекся, — в этот ваш Совет не выбился.

— Возможно, он куда больше хочет жить, чем властвовать.

— Возможно… — купец вдруг застыл неподвижно. — Замри. Чуешь?

Дарин торопливо облизал палец и вытянул его вперед. Из черного провала в стене — ничем не отличающегося от сотен таких же позади и впереди — отчетливо тянул сквозняк.

— Дует.

— Именно. И, если мне не изменяет память, так мы придем в вентиляционные галереи грибной фермы. Эх, было времечко, — мечтательно протянул Гарин.

— А если там нас ждут?

— Будем драться, — равнодушно протянул купец. Фонарик, щелкнув, погас, погрузив штрек в непролазную тьму, а минутой позже в руки Дарину ткнулось что-то холодное. — На. Только перед отъездом зарядил.

Зрение наконец привыкло к темноте, и Дарин снова начал видеть. В ладонях у него лежала вещица, напоминавшая кастет. Ручка его была необычно толстой, а на передней грани посверкивали металлические зубцы контактов.

— Это что?

— Шокер. Еще один привет из чужого мира.

Похоже, штурмана тут знали и уважали — когда Снейр выбрался из небольшого бассейна, до краев заполненного горячей водой, его уже ждал небольшой столик, до краев заставленный маленькими, аппетитно пахнущими баночками.

— Можно? — из-за неплотно прикрытой двери послышался голос настоятеля.

— Прошу, — Йоас с наслаждением вдохнул дразнящий запах.

— Мне хотелось бы поговорить, если вы не против.

— Ничуть, — серебряная ложка зависла над баночками, выбирая цель. — Спрашивайте, и я отвечу, если смогу.

— Меня предупредили, что вы не склонны излишне откровенничать, — Таннер кивнул головой в сторону своего кабинета, где остался дроид.

— И только? — Снейр вздрогнул, словно в протопленной бане пронесся ледяной ветерок. Если дроид разболтал про Благодетелей, пусть даже из самых лучших побуждений…

— Наш общий друг умеет хранить секреты. Какими бы они ни были. Потому мне приходится спрашивать вас. Вы знаете, зачем ему надо в горы?

— Нет.

— Тогда зачем же, в таком случае, вы с ним идете?

— Он рассказывает занятные истории про другие миры. Мне интересно.

— Хотел бы я знать, почему он для этого выбрал именно вас… — Таннер, вздохнув, покачал головой. — Тайны, секреты, загадки… Как это неприятно, когда именно от тебя что-то скрывают!

— Могу вас понять, — Снейр выдавил вымученную улыбку. Улыбчивый настоятель нравился ему все меньше и меньше — для простого клирика он был чересчур въедлив и проницателен. Кроме того, Йоас наконец-то вспомнил, где слышал имя Ниликато — кое-кто из старых друзей как-то высказывал крайнюю озабоченность возросшим влиянием адептов Темной богини. Еще пять лет назад ее культ был просто одним из многих, но сейчас количество последователей Леди-Ночи возросло на порядок, а часовен и обителей покрупнее — в разы. Кое-где жрецы Ниликато даже вошли в состав правительства — наравне с инквизиторами Белега, и это изрядно беспокоило тех, кто традиционно считал себя атеистами. — А кое-кого беспокоят именно ваши тайны.

— Это лишь потому, что они не умеют слушать, — Таннер извлек из-за голенища персональную ложку. — Я перекушу, если вы не против.

— Ваше право, — Йоас наконец-то выбрал. Небольшая плоская баночка содержала что-то вроде мясного паштета вперемешку с вареными бобами. — Кстати, вкусно. Что это?

— Небольшой вклад нашего друга в общее дело. Это называется «консервы». Вещица довольно дорогая, но в качестве запасов — незаменимая. Между прочим, армейские повара на эту вещь буквально молятся — как еще ублажить командиров, когда из традиционной еды осталась только солонина?

— Как интересно, — Снейр еще раз осмотрел баночку. — А не ржавеет?

— Это специальный сплав. На удивление, очень дешевый. А сама банка — штамповка, еще одно новшество. До тех пор, пока нашего друга не… вывели из игры, он был просто кладезем инопланетных премудростей.

— А почему он вам помогал, кстати?

— Он хотел, чтобы пришельцы ушли. Сами понимаете, нам с Небосводной бодаться — чистое самоубийство, это Америт отлично показал. Мы решили — раз нашего оружия не хватает, мы должны сделать новое, получше.

— И как, сделали?

— Если бы не кое-кто, чьего имени я называть не буду — успели бы еще три года назад. Нашему общему другу нет равных в планировании. Хотя, если вдуматься, его создавали именно для такой работы.

— Как интересно, — зельевар сверкнул глазами, жадно впитывая новые сведения. Судя по всему, Благодетели не имели об этом никакого представления, иначе бы всполошили его куда раньше. — А чем еще он вам помог?

Таннер широко улыбнулся.

— Это не моя тайна. Точнее, не только моя.

На заброшенной грибной ферме царила тьма и тишина. Длинные чаны для земли, сложенные из рыжего кирпича, пустовали — за пять лет в них не выросло даже плесени. Впрочем, тут была своя жизнь, крайне враждебная к посторонним.

— Т-с-с! — Гарин пригнувшись, спрятался за ближайшим к вентиляционному люку чаном. — Мы не одни.

Приглядевшись, Дарин увидел добрый десяток незнакомых короткобородых гномов, сгрудившихся вокруг крошечного призрачно-зеленого костерка. Судя по приглушенной ругани, они были чем-то недовольны.

— Бездельники! — дверь в конце тоннеля распахнулась, пропуская внутрь высокого человека с фонарем. Язычок пламени бешено прыгал за стеклом, источая жуткое зловоние. — Вы чего тут сидите?

— А ты не командуй, не дома, — буркнул один из гномов, даже не поворачиваясь к вошедшему. — У нас перерыв.

— Да, обеденный, — собравшиеся дружно захихикали. — Да, еда где?

— Сперва голову.

— Да ты очумел! — на сей раз гном соизволил обернуться. — Их наверняка завалило. На крайняк, отрезало. Завтра, ну послезавтра они сдохнут.

— Идиоты! — похоже, описанный гномом способ казни категорически не подходил эмиссару наземников. — Мне нужна голова Дарина, сколько раз говорил! Как потом возбуждать народное негодование без головы?

— Тебе надо — ты и копай.

— Вам нужна еда — вы голову и доставайте, — холодно отозвался человек. — Как — меня не волнует. Можете копать, колдовать сверлить — все, что угодно, но пока не будет головы — не будет и еды.

— А ты не верил, что еда — недостаточно мощный стимулятор, — едва слышно хихикнул Гарин, дождавшись, пока гномы соизволят выйти. — Кормите народ, или они сдадут вас наземникам за корку хлеба.

— Но я же ничего не решаю, — разумеется, Дарин не ожидал от населения Керналла ни памятников, ни од, ни поклонения — но никак не думал, что змагары окажутся настолько неблагодарными. — Елки, и я еще ради них полез в логово ко льву…

— И правильно сделал, — Гарин отечески потрепал собеседника по плечу. — Я читал текст договора — все сделано исключительно грамотно. А что насчет решений и благодарности… Давай сперва выберемся отсюда и потолкуем с Одраном — а потом и будешь себя казнить.

Глава 24. Былое и настоящее

Ветер заунывно выл в лабиринте бритвенно-острых скал жестокого Бенарке, не упуская ни единой возможности сбросить путешественников в какую-нибудь пропасть. Снег, такой мягкий и уютный у подножия, уже на высоте версты превратился в ледяную мерзость, которая, казалось, резала кожу и одежду не хуже ножей. Кроме того, он отлично маскировал особо коварные элементы пейзажа.

Снейр успел трижды пожалеть, что согласился лезть за штурманом на эту гору, вопреки его многочисленным уговорам. Впрочем, перспектива остаться в монастыре с излишне любопытным настоятелем устраивала его еще меньше.

— Эта местность не предназначена для живых.

— Я в курсе, елки!!! — заорал Снейр, пытаясь перекричать рев ветра и одновременно не свалиться с особо скользкого уступа. — Поздно уже возвращаться.

— Я молчу, вообще-то, — дроид, перегнувшись через край площадки, ухватил зельевара за шкирку, как котенка, и положил на снег рядом с собой.

— Эта местность не предназначена для живых, — снова повторил кто-то.

— Вот, еще раз. Ты слышал?

— Я даже вижу, — холод рук штурмана чувствовался даже сквозь теплую куртку, но Снейр решил не отвергать помощь — получив короткую передышку, он всерьез задумался: а сможет ли вообще пошевелиться, или замерзнет тут насмерть? — Вон, в конце ущелья.

Зрелище и впрямь заслуживало внимания. Устань зельевар чуточку меньше, он бы непременно заинтересовался странным сооружением, врезанным прямо в тело горы. Он бы обязательно обратил внимание на изукрашенные барельефами титанические ворота. Он бы наверняка вспомнил седые легенды, которыми так любили его пичкать наставники — особенно ту, в которой говорилось об Аралеке-птицеголовом и последнем из его подвигов. И вряд ли бы тогда зельевара обрадовала возможность укрыться от непогоды под крышей.

Ордан пребывал в крайнем беспокойстве. Разумом советник понимал, что, окажись он в заваленном штреке вместе с Гарином и столичным эмиссаром, он бы в лучшем случае умер от удушья вместе с ними. Впрочем, с каждой минутой голос рассудка слабел, уступая буре эмоций.

Бронзовый колокольчик, казалось, чувствовал мысли хозяина — когда тот злился, голос звонка становился хриплым, и этот звук грозил окружающим огромными неприятностями. К слову, именно это качество не позволило Ордану подняться выше помощника горного мастера. Впрочем, во время оккупации тот же самый недостаток стал достоинством — именно неумение управлять эмоциями сделало из мелкого дебошира одного из самых опасных бунтовщиков.

— Двалин. Двалин! — заорал Ордан. — Почему мне приходится повторять дважды?

Дверь скрипнула, отворившись на полпальца — вполне достаточно, чтоб слушать и отвечать, но при этом не получить в голову чем-нибудь тяжелым.

— Да, шеф!

Ордан услышал едва слышный скрип и заставил себя разжать пальцы. Оловянная кружка, которую он сжимал в руке, была смята, словно ее сделали из бумаги.

— Что выяснили?

— Не исключена возможность саботажа. Марин обнаружил подпилы в одном из штреков сразу перед очередным обвалом.

— Он хоть жив? — буркнул Ордан, радуясь, что заставил себя бросить кружку на пол, а не в голову адъютанту.

— Ни царапины.

— Это славно. Что еще?

— В городе видели чужих. В смысле, незнакомых. Молодежи-то тут, считай, почти никого, да и те по домам сидят, а эти были короткобородые — то ли постригли, то ли не отросла еще…

— Задержали?

— Нет, — из-за двери послышался виноватый вздох. — Вы ж сами запретили — без веских оснований.

— Да, — Ордан сплюнул. Больше всего в работе вождя его раздражала необходимость повиноваться собственным приказам. — Запретил. Ты молодец.

— А… что дальше-то делать?

— Завалы пробовали разбирать?

— Виноват!

— Стой. Правильно, что не пробовали. Хотя… — Ордан на миг задумался. — Пошли туда пару шахтеров — пусть пошумят. А остальных подели пополам: тех, кто понезаметнее — на блок-посты, пусть помогут тамошним, если что, а прочих — в город, пусть прочесывают и ищут пришлых. Но не хватают, кого ни попадя, а сперва меня позовут. Ясно?

— Выполняю! — дверь с грохотом захлопнулась, отрезав раздраженного советника от перепуганных подчиненных.

— Выполняет он, — с досадой буркнул Ордан, поудобнее устраиваясь в «трофейном» кожаном кресле. — А кто мне новую кружку с пивом принесет — я сам, что ли?

Флигг наконец-то закончила вводить данные и запустила программу анализа. На экране постепенно стало расти причудливое дерево, каждый листик которого был отдельным фактом, ветки — гипотезами, а корни — возможными вариантами событий. Люсинда не любила такие программы: она не без основания считала, что думать — привилегия человека, и столь искусные помощники лишь расслабляют мозги. Впрочем, сегодня она решила сделать исключение — факты, собранные разведкой, говорили, что Керналл одновременно окучивают как минимум три противоборствующих силы. Это было слишком невероятно, и Флигг надеялась, что программа найдет ошибку в ее рассуждениях.

Увы, этого не произошло — дерево на мониторе опиралось на три массивных корня.

— Вильгельм? — динамик громкой связи коротко буркнул. — Найдите. Пусть сразу же, как освободится, зайдет ко мне. Отбой.

На экране сияли три корня — три возможных источника проблем у подгорников. Первой и самой опасной из них были местные змагары — отведав победу на вкус, они вряд ли бы согласились остановиться на достигнутом. Особенно те из них, которые даже во время оккупации не смогли заглянуть дальше собственного носа, рассчитывая, что сам факт отсутствия пришельцев тут же принесет Керналлу всеобщее счастье и благоденствие.

Вторым фактором были реваншисты из Америта. Похоже, за пять лет ушлые разведчики создали в подземных городах настоящую сеть подготовленных агентов, среди которых были и талантливые провокаторы, и отменные диверсанты. Если собственные шпионы Флигг говорили правду — подгорный мир мог быть парализован буквально в одну ночь. Кроме того, буквально вчера беспилотниками был обнаружен целый экспедиционный корпус всего в трех дневных переходах от Орбитара — а это означало, что Флигг едва успела залить тлеющие угли недовольства.

Третьим, самым слабым, но, при этом, наиболее неприятным фактором стало желание особо горячих голов из десанта поквитаться с «коротышками». К сожалению, Флигг не могла себе позволить разбрасываться людьми, иначе бы с радостью отправила всех на границу, а то и дальше. Этим ребятам отчаянно требовалось дело — причем такое, которое займет их с головой, и не оставит места для дурных мыслей.

На миг изображение на дисплее задрожало, на полсекунды слив два корня в один. Флигг потрясла головой — она вдруг почувствовала себя неимоверно усталой. Впрочем, недостаточно для того, чтобы немедля отправиться спать.

— Два в один… — едва слышно прошептала Люсинда, цепляясь за обрывок мысли — совершенно дикой, абсурдной, даже безумной — впрочем, как раз настолько, чтобы сработать в этом сумасшедшем мире. — Есть!

На двери загудел зуммер, извещая о прибытии адъютанта.

— Ты как раз вовремя, Вильгельм. Пришла нам пора нанести ответный удар.

Через три часа идея стала планом, а предчувствие, пойманное Флигг, нашло свое подтверждение в сводках.

Флигг решила послать бунтарей против Америта, обрядив их в местную одежду и вооружив чуть лучше, чем местных. Отменная выучка и жажда мести обеспечивали «тайной армии Орбитара» гарантированное превосходство над любыми местными аналогами. «Дикая дивизия», а, точнее, то, что от нее осталось после гоблинских рейдов, должна была выступить во втором эшелоне, окончательно разоряя и покоряя завоеванное мятежным десантом.

Впрочем, серьезного сопротивления и не ожидалось — столицу Америта уничтожили подчистую, а лагерь армии вторжения спалили дотла. Экспедиционный корпус, обнаруженный в степи, вряд ли успеет вернуться домой до окончательного разгрома, а там и сам станет легкой добычей — если не «тайной армии», то «Дикой дивизии».

— Ты с ними поговоришь, хорошо? — Флигг потерла переносицу — голова буквально раскалывалась от боли. Это было крайне необычно — Люсинда могла поклясться, что этой ночью спала просто-таки замечательно, и не сделала днем ничего такого, чтоб вымотаться, как кадет после выпускных экзаменов. — Я что-то плохо себя чувствую.

— С вашими-то приключениями — немудрено, — хмыкнул адъютант, вставая из-за стола. — Я вызову медика.

— Дай диагност, — Люсинда решительно закатала рукав. — Сам увидишь — со мной все в порядке. Просто устала.

Приборчик, пискнув, засветился зеленым, не обнаружив никаких неполадок в организме адмирала.

— Действительно. Тогда я вам очень советую немедля отправиться спать — немедля.

— Так и сделаю, — Люсинда выразительно зевнула.

— Тогда спокойной ночи.

Дверь едва слышно щелкнула замком за спиной Торуа, запирая каюту. Но ни Вильгельм, занятый мыслями о предстоящей операции, ни Люсинда — от смертельной усталости, не заметили — никто даже не думал прикасаться к панели управления.

Циклопические ворота оказались приоткрыты — ровно настолько, чтобы позволить случайному путнику протиснуться внутрь. Внутри оказалось неожиданно тепло — похоже, именно поэтому ни на створках, ни на площадке перед ними не виднелось ни единого пятнышка снега или льда.

— А, наконец-то… — Снейр торопливо расстегнул задубевшую куртку, пропуская внутрь живительное тепло. — Интересно, где это мы?

— Это место не предназначено для живых! — на сей раз это прозвучало уже не в голове зельевара. — Уходи.

— Вот, опять. Слышишь? — Йоас нервно оглянулся, но дроид исчез бесследно.

— Это место не предназначено для живых! — каменные плиты коридора внезапно пошли алым туманом, который через секунду собрался в странную фигуру, лишь на первый взгляд напоминающую человека. Тело его покрывали длинные черные перья, отсвечивавшие металлом, а лицо закрывал птичий череп, выскобленный до матового блеска.

— Если я останусь снаружи еще немного, я стану мертвым. Тогда я смогу войти?

— Это место… — странное существо закашлялось, словно Снейр сказал что-то, для чего у него не было ответа. — Как твое имя, смертный?

— А куда я попал?

— Я спросил… — заревел собеседник, но тут же осекся и потер затылок, тоже покрытый перьями. — Куда ты попал? Действительно, куда?

— Как интересно, — хмыкнул Снейр. Он, торопливо сунув руку в карман, нащупал там емкость со своим козырем — эликсиром чародейского щита. Такие вещи он делал только по заказу и исключительно тем, кого знал лично. Зелье обеспечивало абсолютную защиту от колдовства на целых полминуты, чего в большинстве случаев вполне хватало для победы над менее предусмотрительными противниками. Конечно, существовали и более «классические» и долгоиграющие варианты, но они стоили целое состояние и еще при изготовлении кодировались так, чтоб работать только в руках заказчика и убивать всех остальных. — А что ты еще не помнишь?

— Что еще? — существо опустило руку, и из-под желтых кривых когтей на пол спланировала пара пушистых мягких перьев. — Это место не для живых!

Когти вспыхнули алым, и секундой позже фигура Снейра окуталась пламенем.

— Не для живых!!!

Из темноты вылетело что-то, отчаянно похожее на хромированную кувалду. Она врезалась в висок твари, разлетевшись на тысячи блестящих обломков, но все-таки расколов птичий череп. Пламя тут же погасло, а хозяин этого странного места без звука повалился на пол.

— Я же говорил: идти со мной — не самая лучшая идея, — коротко вздохнув, отозвался дроид. — Кстати, если тебе не сложно — поясни, как ты все-таки выжил?

Палец, проколотый иглой инъектора, зверски болел, а заживляющие зелья из полупрозрачной жидкости с ароматом персика превратились в комки дурнопахнущего геля. Куртка местами прогорела, штаны ниже колена превратились в пепел — но все это оказалось неважно: Снейр все-таки выжил.

— Остроумное решение, — штурман отбросил в сторону мягкую капсулу из-под эликсира.

— Я заметил, что в бою может и не хватить времени, чтоб вынуть из кармана склянку, откупорить и выпить. Инъектор намного надежнее — так препарат попадает сразу в кровь, что намного быстрее.

— Ты очень талантливый, — хмыкнул дроид и поднялся. Его плащ лежал у ног, разорванный на десятки полос. — Пошли, спеленаем его, пока не очнулся.

— Ты не убил его? — Снейр покосился на покрытую перьями фигуру. К его немалому удивлению, под птичьим черепом прятался массивный клюв.

— Это не так просто. Да и незачем. Помоги, а потом я тебе все рассажу.

— Так уж и все?

Штурман пожал плечами.

— Более-менее.

Первый батальон «Армии теней» выстроился на берегу Тайна, ожидая последнего инструктажа.

— Бойцы! — рявкнул Торуа. На нем вместо привычной формы офицера космофлота была надета полированная кираса из кристаллического вольфрама, покрашенная в угольно-черный цвет. — Вы — лучшее, что у нас есть. Вы — единственная защита Порядка от сил Хаоса. До сих пор мы лишь оборонялись — но пришла пора нападать. Ваша цель — Америт. Вы сокрушите его, и на его обломках вы построите новый, совершенный мир. Мир, который у нас отняли. Отняли они! — палец адъютанта ткнул в едва заметный частокол вдали. — Пришла пора отплатить.

— Да!

— Месть!

— Да!!!

— Вперед!!! — Торуа взмахнул мечом, и ватага дружно сорвалась с места. — И да поможет вам провидение Флигг…

Маршал Глезье не спал третьи сутки. Экспедиционный корпус торопливо отступал, наплевав на маскировку. Единственное, что пока оставалось в силе — это запрет на магию, никому не хотелось навлечь на себя гнев Небосводной только из-за того, что у кого-то кончился трут.

— Пришли вести с родины. Экспедиционный корпус маршала Роданте уничтожен полностью. Дарамский архипелаг уничтожен полностью — вероятно, гигантской волной. Увы, свидетелей произошедшего нет.

— Как ты думаешь, кто это организовал? — мрачно поинтересовался Глезье.

— Кому под силу уничтожить целый остров? — курьер поежился, словно от дуновения ледяного ветерка. — Пришельцы — все-таки не боги. Их можно убить.

— Или мы всерьез ошибались насчет них, — маршал потеребил куцую раздвоенную бородку.

— Но их можно убить.

— А их вождя? — Глезье хитро прищурился. — Что ты знаешь об этой… Флигг? Вообще, кто-нибудь хоть что-нибудь о ней знает?

— Она их вождь. Талантливый дипломат и стратег — ей удалось захватить Керналл меньше, чем за месяц, и удерживать его пять лет. Поговаривали: пришельцы на нее буквально молятся.

— Вот! — маршал покачал пальцем. — Теперь понимаешь, о чем я? Ей — молятся. Вряд ли бы кто-нибудь стал на нас молиться, даже если бы мы разбросали мешок золота на Центральном рынке.

— Но что нам делать, монсир? Как можно сражаться с богом?

— Никак, — пожал плечами маршал, разом постарев лет на десять. — Точнее, можно, но результат всегда окажется не в твою пользу. Ладно, забудь этот разговор — сейчас нам надо успеть домой до того, как выберут не того короля.

Внутри храм оказался куда меньше, чем можно было представить, глядя на циклопические ворота на входе. Буквально через сотню метров в стене виднелась неглубокая выемка, выстланная толстым слоем изломанных перьев — похоже, именно тут обитал странный охранник. Чуть дальше коридор заканчивался глухой, гладко отполированной стеной, на которой не было даже намека на барельефы.

— Пришли, — штурман, проверив прочность пут, небрежно засунул птицеголового в его логово и повернулся к стене. — Ну как, ты все еще хочешь узнать, что я тут забыл?

— Определенно.

— Даже если это перевернет все твои представления об устройстве мира?

— Так уж и перевернет, — хмыкнул Снейр, нервно переступая босыми ногами на холодном полу, изрезанном странными рисунками. — Не тяни.

— Хорошо, — дроид, равнодушно пожав плечами, сунул блестящую руку прямо в стену. — Это — иллюзия, но очень хорошая: даже если ты знаешь про морок, он не пропустит тебя. Только того, кто его накладывал.

— Тебя, что ли? — недоверчиво протянул Йоас.

— Во мне — частичка плоти его хозяина. Потому вся защита этого места просто меня не замечает — в отличие от тебя.

Стена пошла рябью и растаяла, открыв проход. За ним обнаружился крохотный зальчик, в центре которого стоял каменный трон. Существо, сидевшее на нем, казалось порождением чьего-то кошмарного сна — голову истошно-синего цвета венчали массивные рога, украшенные причудливой резьбой, хобот между пары фасетчатый глаз совершенно съежился, а когтистые лапы в просторных рукавах фиолетовой мантии до неприличия напоминали паучьи.

— Это что? — Снейру все-таки удалось подавить тошноту.

— О, это великий… великое существо, — жидкий металл на лице дроида расплылся в ехидную улыбочку. — Видишь ли, он тоже пришелец. Только из этой, вашей Вселенной. Он прибыл сюда еще на заре времен, пусть это и звучит до отвращения банально. У меня есть подозрения, что именно ваш Эксперимент был причиной его появления — хотя бремя доказательства этой версии я оставлю тебе. К слову, ты его знаешь. Или, по крайней мере, не раз про него слышал.

Что-то отчетливо щелкнуло в сознании Снейра, и разрозненные кусочки мозаики сложились в единую картину. Йоас вспомнил, где видел пернатое существо, как две капли воды похожее на оглушенного стражника. Зельевар понял, кто сидел перед ним в кресле, и осознал жуткую, оглушающую правду — этот Эксперимент провалился, целиком и полностью. Идея Благодетелей оказалась обречена с самого начала, йи-ти-ната переиграли, как детей — вся тысячелетняя история Планеты-без-названия оказалась срежиссирована искусным кукловодом, который мастерски притворялся одной из кукол.

— И… что ты собираешься делать? — голос зельевара хрипел, отражая фейерверк чувств, вспыхнувших в душе старого шпиона. Директивы, приказы, инструкции — все смешалось в монолитный ком, секундой позже развалившись в бессвязные клочья.

— То, что должен, — штурман встал на колени и принялся выжигать на полу странные знаки. — Скоро уже все закончится.

— Великому злодею Нихилаку прислуживали два брата — Аралек и Астуриас, — шептал Снейр, глядя на багровеющие руны. — Первый был великим воином, второй — чародеем, и вместе они свершили много злодеяний. Но как-то Аралек осознал истину и немедля восстал, обратив все свои войска против господина. Астуриас отказался пойти против брата, за что и был лишен разума, а весь его народ обратился в прах, отдав свою силу Нихилаку, и только это, самое страшное из злодеяний, позволило ему спастись.

— Верно, — дроид наконец выпрямился. — Аралек стал блюстителем клятв — единственным, кого боятся даже некроманты, а Астуриас… Ну, ты его уже видел.

— Я понял, — древняя легенда отчего-то подействовала на зельевара успокаивающе.

— Кстати, ты зря себя изводишь. Как я понимаю, тебе не известны задачи эксперимента, так?

— Мне сказали — это может повлиять на достоверность результатов. Но какая может быть достоверность, если все с самого начала шло не так!

— Как — не так? — поинтересовался дроид. — Если мы не знаем, откуда вышли и куда идем, то как можем понять, куда успели добраться? А теперь — отойди, пожалуйста, назад. Я начинаю.

Знаки вокруг трона вспыхнули сперва алым, а секунду спустя — зеленым и синим, окутав фигуру Нихилака густой сизой дымкой. Сам штурман окутался нежно-золотистым сиянием с белыми проблесками и взмыл к потолку.

— Великий злодей и чернокнижник, проклятый Нихилак! Встань и держи ответ за свои преступления.

Фигура шевельнулась, на глазах наливаясь жизнью. Хобот вытянулся и начал судорожно подергиваться, а мантия вспучилась в самых неожиданных местах.

— Я держу ответ только перед собой! — мысли древнего чародея оказались настолько сильными, что у Снейра на миг потемнело перед глазами. — И не тебе судить меня.

Нихилак попытался выйти из круга, но полыхнувшие синим руны откинули его обратно.

— Трус! Покажись!!!

Йоас, сглотнув, понял: чернокнижник обращался к нему, напрочь игнорируя штурмана.

— Я здесь, — дроид сложил руки вместе, и сверкающие металлические ладони, задрожав, превратились в грубое подобие обоюдоострого меча. — Истинным твоим именем, Дарренгалаускас, известный как Нихилак по прозвищу Злукас, приказываю тебе не сопротивляться.

— Ты… — хобот сжался в гармошку, продемонстрировав грязно-белое жало, — покажись. Я не вижу тебя.

— Вот и славно, — клинок вошел в тело монстра, рассыпавшись ослепительно белыми искрами. — На это-то я и рассчитывал.

Чернокнижник издал жуткий вопль, который едва не расколол Снейру голову. Нихилак тут же обмяк, на глазах превращаясь в иссушенные остатки, которые спустя минуту вспыхнули ярким пламенем без копоти и сгорели дотла.

— Живой? — прохладные пальцы дроида пробежались по голове зельевара, неся тому прохладу и успокоение. — Ну и отлично. А теперь спи — все уже закончилось.

Глава 25. По законам военного времени

Донжон горел трое суток, выплевывая в серое небо пушистый шлейф вонючего, угольно-черного дыма. Остальные укрепления «Армия теней» взяла сходу, отделавшись разве что парой легких ожогов — доспехи, перекованные из сверхпрочной обшивки боевых звездолетов, успешно держали даже боевые заклятия, достаточные, чтобы превратить любого из местных богатырей в пепел.

— Капрал, доклад! — рявкнул Ка, отчаянно борясь с желанием снять шлем. Едва залеченный шрам отчаянно чесался — память о разгроме на Керналле, стоившем ему глаза и трех четвертей гарнизона, лоб истекал потом, а натертая воротником кирасы шея нестерпимо зудела. Во время сборов майор поленился должным образом закрепить подшлемник, и тот благополучно сполз назад. Поправить его Ка не осмеливался — в руинах того, что еще недавно было пограничным городом, могли скрываться жаждущие мести аборигены с арбалетами.

— Прочесывание завершено. Израсходовано тридцать процентов боезапаса, десять — безвозвратно. Часть подвалов завалена обломками, но те, в которые можно попасть — зачищены.

— Сколько пленных?

— Ни одного.

— Хорошо, — Ка кинул последний взгляд на догорающую башню и все-таки снял шлем. — Дай карту. Где мы сейчас?

— Где-то тут, — закованный в угольно-черную броню палец ткнул в черное пятнышко на снежно-белом листе пластика. — Двенадцать километров от границы.

— Ага, — Ка задумался. «Армия теней», судя по всему, разорила самый северный городок Америта. Дальше шли Дикие земли, принадлежавшие Ордену орла и перчатки — но чисто формально. Постоянных поселений там не было, и эта местность традиционно использовалась рыцарями как полигон для натаскивания молодежи на истребление тех, кто раньше находил прибежище у барона Тига. — Как у нас с припасами?

— Стойла и склады захвачены. Провизия, конечно, там так себе, и антисанитария сплошь и рядом, но сойдет.

— Снаряжай подводы. Идем на юг, — палец майора ткнул в очередной кружок, подписанный «Тимельбаум». — Насколько я помню, это довольно большой город. Сделаем его нашей базой.

Гарин осторожно выглянул из-за угла и удовлетворенно хмыкнул. Разрядник в руке издал едва слышный треск, обнажив блестящие иглы.

— Всего трое, — шепнул гном. — Давай, за мной!

— Стой, куда? — зашипел Дарин. — Погоди…

Но было уже поздно — купец вылетел из-за угла и понесся к короткобородым, лениво ковырявшимся в завале. Неподалеку на полу вытянулись тела в камзолах с нашивками Предвестников — похоже, Ордан все-таки послал людей вытащить союзников.

— Привет, — Гарин хлопнул по плечу крайнего гнома и ловко поднырнул ему под руку. Разрядник сухо затрещал, впечатавшись в шею второго. — По-моему, вы совершаете ошибку.

— Умри! — лопата третьего со свистом впечаталась в спину первого, который как раз обернулся, чтобы поглядеть, кто это с ним здоровается. Конечно, по мнению короткобородого, лопата должна была разнести Гарину голову, но купец оказался куда быстрее.

— Сколько пафоса, — Гарин сделал шаг в сторону, уворачиваясь от очередного удара, и с наслаждением ткнул кастетом под жидкую бороденку. Ослепительно белое пламя разряда превратило рыжие волосы в пепел, и гном рухнул без сознания, чуть не сбив купца с ног. — А дел-то куда как меньше.

— Впечатляет… — хмыкнул Дарин, опасливо поглядывая на павших.

— У меня была бурная молодость, — пояснил купец, склонившись над телами Предвестников. — Живы, к счастью. Меньше всего мне сейчас хочется гоняться за безумными призраками. Давай-ка, помоги — по-моему, у нас снова есть, кого допрашивать. Эх, жаль — даже тачки нет.

— Можно сбегать.

— Не стоит. Я не хочу, чтоб коллеги этих, — Гарин легонько пнул постанывавшего гнома под бок, — узнали, что мы еще живы.

— Живы! — Ордан пулей вылетел из кресла, заключив Гарина в объятия. — Вас откопали?

— Нет, нас даже не ранило, — Дарин устало опустился в освободившееся кресло, схватив пивную кружку советника. — О, ром! Предусмотрительно.

— Двалин. Двалин, почему я должен повторять дважды? Пива сюда, бочонок. И кружки!

— Пока не стоит, — Гарин смущенно закашлялся. — Я бы предпочел сперва разобраться с делами.

— А что с делами? — старик пожал плечами. — Дороги из города перекрыты, мои ребята прочесывают город. Изловить тех, кто пытался тебя угробить — лишь дело времени.

— Не меня. Его, — купец ткнул в сторону Дарина, тщетно старавшегося вытрясти из кружки последние капли алкоголя. — Похоже, кое-кто хочет повоевать. Точнее, — Гарин, кашлянул, — точнее, кое-кто хочет, чтоб мы повоевали за него. Мы выбрались через фермы — кстати, ими надо срочно заняться, но об этом позже. Двалин! — внезапно заорал купец. — Где наши новые гости?

— Как вы и приказали — в тюрьме, — дверь со скрипом распахнулась, пропуская внутрь адъютанта, тащившего пузатый бочонок. — Думаю, они уже очнулись.

— Еще бы, от такой-то вони, — хмыкнул Гарин. — Впрочем, пусть посидят. Первый раз я их встретил именно на ферме — мы туда пролезли через вентиляцию. Даже удивительно, что за полвека так никто и не залатал эту дыру. Эти типчики — думаю, ты с ними еще познакомишься — сидели там вокруг костра и бездельничали. Возмутительное зрелище, правда? — купец язвительно хихикнул. — Тот, кто устроил им нагоняй, тоже так думал. Как я понимаю, это покушение было далеко не первым?

— Я уже со счета сбился, — Дарин, подкинув кружку на ладони, направился к бочонку.

— Вот, видишь? И этот, кто пришел, очень хотел заполучить его голову. Или хотя бы тело — чтоб свалить убийство на небесников. А с учетом того, что папаша Дарина после революции стал весьма крупной шишкой…

— Где уж тут не понять, — Ордан торопливо занял освободившееся кресло. — Елки, а я-то думал — нас просто хотят прижать…

— Может, и хотят. Такое тоже возможно. Но, скорее всего, они просто подвернулись под руку.

— И что же теперь делать? — Ордан почувствовал: еще немного, и голова просто взорвется от необходимости разбираться в десятке заговоров одновременно.

— Для начала — становись бургомистром, а Предвестников переименуй в милицию — пора действовать официально. Этих типчиков мы посадим за саботаж — тем более, уверен, следы подпилов на крепях найти не проблема. А дальше… — Дарин хихикнул, — дальше нам поможет наш высокопоставленный гость.

— Я? — эмиссар Комитета кинул на собеседников осоловелый взгляд. Судя по всему, испытаний в последнее время ему выпало более, чем достаточно.

— Ты же глава какого-то там бюро? Ну, официально.

— Это же просто ширма!

— Неважно. Нам нужен официальный статус. Пока и этого достаточно Перенеси его сюда — городу нужны рабочие места — тебе будет намного проще общаться с Советом. А мы за тобой присмотрим. Глядишь, и твою проблему получится уладить.

— Как у тебя все просто получается!

— А это и на самом деле просто, — хмыкнул Гарин. — Главное — знать, с какого конца взяться.

Браско сидел у ярко полыхающего камина, отчаянно пытаясь согреться. Увы, это получалось с трудом — казалось, что заледенела сама душа сержанта, а против этого обычное тепло было бессильно.

— Желаете что-нибудь выпить? — карлик забрал со стола стакан с недопитым чаем.

— Желает, — стул напротив едва слышно скрипнул. — Отчего же такой красавчик скучает тут совершенно один?

Сержант оторвал глаза от пляшущих в камине языков пламени. Напротив его сидела черноволосая красотка, обряженная в алый камзол. Одежда выглядела мешковатой — именно в той мере, чтобы считаться приличной, но не более. Узкую талию перехватывал золоченый пояс с изящной шпагой, а в руке она держала шикарную угольно-черную шляпу, украшенную парой пушистых белых перьев.

— Я занят.

— Непохоже, — красотка пристроила на стол шляпу и повелительно прищелкнула пальцами. — Эй, бутылку лучшей вашей кислятины, и мигом.

— Я же сказал — я занят! — Браско попытался встать, но стул крепко держал его. — Эй, что за шутки! Отпустите меня?

— Ты о чем? — непонимающе пожала плечами девушка. — Никогда не пей чай в подобных заведениях — всего пара кружек, и ноги уже не держат, а после третьей просыпаешься в канаве без единой осьмушки. Вино, и только вино. Ну, долго мне еще ждать?

На стол, едва не придавив шляпу, приземлилась бутылка вина с нечитаемой этикеткой.

— За знакомство, — темная жидкость хлынула в стаканы. — До дна!

Вино оказалось на удивление приятным, и Браско решил не торопиться на выход.

— Вы кто? — сержант потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. — И вообще, что вам от меня нужно?

— Неверный вопрос, — стаканы наполнились еще раз. — Главное — что тебе нужно от меня!

— Чтоб я еще раз полез в горы… — Снейр баюкал израненные руки. — Особенно летом!

— Ничего, спустимся вниз, я тебя подлечу, — дроид, казалось не замечал ни холода, ни ветра, ни снега, прыгая по обледенелым камням с грацией акробата.

— Может, ты просто возьмешь меня на руки, а? — очередной уступ оказался слишком скользким, и Йоас не упал в пропасть только чудом.

— Да, действительно, — штурман смущенно хихикнул. — Извини, я становлюсь забывчивым.

Металлические руки, против ожидания, оказались приятно теплыми, а желтое сияние, окутывавшее дроида, грело не хуже одеяла.

— Я так понял, механический народ ничего не забывает. Если, конечно, вам не помочь.

— Можешь считать, что мне помогли, — штурман застенчиво улыбнулся. — Было предсказано: только неживое сможет уничтожить Нихиланса, он же Злукас. Думаю, ты отлично понимаешь, как тяжело переиграть по-настоящему умелого некроманта. Кое-кто счел мое появление знаком судьбы и идеальным оружием для сведения давних счетов. К сожалению, кое-что пошло не так, и мне пришлось провести целых пять лет в виде металлолома — сам понимаешь, по чьей вине.

— И что теперь?

— Думаю, внизу узнаем, — дроид сделал еще один гигантский прыжок, спустившись сразу на триста метров. — Как только прибудем в обитель.

Снег вдруг стал черным, ветер утих, и перед лицом дроида повис комок тьмы. Секундой позже его прорезали белые жилки и вскоре клубок расплелся на две нити, которые минутой позже превратились в две женские фигуры.

— Мы ждали тебя, — пропела Ниликато, — наш герой возвращается с победой!

— Мой паладин! — Гемма протянула к штурману сияющие руки, которые вытянулись, как резиновые. — Ты справился!

— Это было меньшее, что я мог сделать, — дроид отвесил богиням изящный поклон, чуть не уронив Снейра в пропасть.

— Эй, осторожнее! — зельевар изо всех сил уцепился на руки штурмана, но те оказались отвратительно скользкими. Пальцы скользили по металлу, словно облитому маслом, не находя никакой опоры. — Уронишь!

— А, Кукла… — неприязненно протянула Ниликато. — Надо же, даже сюда пролезли! Удивительно скользкий народ.

— Он мне помог словом и делом.

— Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом, — зловеще прошептала Гемма.

— Давай-ка, сестрица, сотрем эту ошибку с лика нашего мира. Надо же когда-то начинать! — из пальцев Ниликато потянулись блестящие черные нити. Буквально за секунду они оплели Снейра с ног до головы и выдернули из рук штурмана.

— Давно пора!

— Стой! — корпус штурмана брызнул мириадами искр, которые мигом растворили черный кокон, и Йоас полетел вниз, секундой позже совершенно растворившись в тумане.

— Ты пожалеешь об этом, — недовольно прошептала Гемма.

— И о своей невоспитанности — тоже, — добавила Ниликато, зло сверкнув глазами.

— Мы с ним — как два брата, — Браско решительно долил остатки вина спиртом из фляжки. — Он мне жизнь спас… — сержант замолк, сосредотачиваясь, и наконец произнес по слогам: — неоднократно. А он…

— Что он? — незнакомка напротив понюхала жидкость в стакане и раздумала пить.

— Мне здесь лучше, и вообще. Так и сказал. Ну, — Браско смутился, — наверняка так сказал, если б не сбежал. Вот скажи: зачем сбегать, если у нас и так хорошо?

— Логика — железная, — хмыкнула девушка. — И что теперь?

— Я обязательно его найду. Обязательно! А потом… — сержант пожал плечами, не желая думать о приказе Флигг. — А потом видно будет.

— Ну разумеется, — незнакомка ослепительно улыбнулась. — Там и посмотрим. А пока — тебе надо отдохнуть. Пойдем?

— Нет, мне пора, — Браско снова попытался подняться, но стул держал крепко. Девушка поморщилась и прищелкнула пальцами. Ножки стула, отзываясь на заклинание, почернели, превратившись в две пары мохнатых суставчатых лап, на спинке прорезался десяток алых глаз, и химера, поскрипывая от тяжести, поволокла усыпленного десантника на второй этаж.

— Всем вести себя тихо, — Вивера обвела притихшую корчму ледяным взглядом и подхватила шляпу со стола. — Иначе вам всем придется сильно пожалеть о своей несдержанности.

Утро для сержанта оказалось невероятно тяжелым — голова буквально раскалывалась, тело затекло, а в глаза словно насыпали песка.

— Очнулся? — смутно знакомый голос прогнал остатки сна. — Вот и хорошо.

— Где я? — Браско сел на продавленной койке и торопливо прикрылся простыней — вся одежда, включая нижнее белье, отсутствовала.

— Корчма «Фазан и лисица». Та же, где и вчера вечером.

— Мне надо идти.

— Куда? — хмыкнула девушка. Сегодня на ней было простое черное платье с белой оторочкой, перехваченное на талии алым кушаком. — И в таком виде?

Сержант покраснел — в столь пикантной ситуации он оказывался впервые. Впрочем, секундой позже смущение улетучилось бесследно, сменившись негодованием — тело десантника, с ног до головы, оказалось украшено разнообразными татуировками.

— Это что? — недобро прищурившись, поинтересовался Браско. — И вообще, какого еже тебе от меня надо? Отвечай, ну!

— Ага, ярость, сила, гнев, — воскликнула девушка, явно наслаждаясь ситуацией, — Хорошо, очень хорошо! Я не ошиблась.

Браско зашипел от едва сдерживаемой ярости, и глаза его затянула багровая пелена. Он бросился вперед, желая только одного — придушить насмешницу, или, по крайней мере, заставить ее замолчать.

— Ненависть, месть, отлично! — незнакомка скользнула в сторону, легко уворачиваясь от растопыренных рук Браско. — Но ты потерял над собой контроль, а это никуда не годится, так что, пожалуй, хватит.

Она отвесила десантнику легкий подзатыльник, отчего тот кубарем полетел в угол.

— Встань, воин!

Сержант с ужасом почувствовал, как его тело, вырвавшись из-под его воли, встало в стойку «смирно».

— Ты… ведьма!!! — Браско вспомнил рассказы научников о специфике жизни аборигенов. В голове оцепенело билась одна-единственная мысль: «Вот попал… Знал же, нельзя в людные места заходить!»

— Ну, такой недостаток воображения вполне простителен для воина, — комнату на миг затянул алый туман. — Можешь звать меня Виверой, — девушка поправила на голове давешнюю шляпу. — Пошли, нам предстоит долгий путь.

Уланов лежал на краю пажити и меланхолично наблюдал за пасущейся скотиной. В его душе впервые за много дней воцарился покой. Здешняя местность оказалась на удивление уютной — невысокие горы гигантскими зелеными ступенями спускались к реке, где стоял Новиград, отсюда похожий на детскую игрушку.

— Все, что ни случается — к лучшему, — едва слышно прошептал паладин, почесав очередной комариный укус — местная мошка безо всякого почтения грызла знатного драконоборца и потенциального зятя бургомистра. Впрочем, от последней участи Уланов отчаянно хотел ускользнуть.

— Здоров будешь, господин, — из густых кустов бузины выглянула неприлично волосатая рожа. — Что скучаешь?

— Отдыхаю, — буркнул паладин.

— Тоже хорошо. А у нас к тебе дело.

— У нас? — паладин положил правую руку на рукоять кладенца — единственную вещь, которую у него не отобрали заботливые хозяева под предлогом «починки».

— Ну да, — на миг контуры лица расплылись, секундой позже сменившись нормальным человеческим лицом. — Можешь считать меня полномочным представителем.

— Как интересно, — хмыкнул Уланов. — А где остальные?

— Это неинтересно, — сразу поскучнел оборотень. — В общем, давай слушай, или разбегаемся.

— Ну, излагай, — судя по активному шевелению кустов, за спиной собеседника сидело еще трое и как минимум парочка пряталась за коровами.

— Ты дракона победил?

— Вроде как.

— А ты в курсе, что, во-первых, он жил не один, а во-вторых, у него имелась отличная сокровищница?

— Да ну.

— Вот тебе и ну. Надо бы закончить дело. А то сам представь — ты, в парадном камзоле, выходишь из ратуши — и тут дракон! Неудобно может получиться.

— Действительно… — Уланов хихикнул: с одной стороны, такой поворот событий наверняка бы избавил его от женитьбы, а с другой — он все-таки подряжался избавить жителей от драконьих набегов… — Только у меня условие.

— Ты же и так герой! Без пяти минут бургомистров зять — чего тебе еще надо! — возмутился оборотень. — А мы люди маленькие, нам и золотишка хватит.

— Так и я из простых, — хмыкнул паладин. — Во-первых, у меня нет доспехов. Во-вторых, я возьму из сокровищницы все, что захочу — то, что смогу унести в руках. Остальное — ваше. Идет?

— А если нет?

— Не хотите — как хотите. Думаю, мы с бургомистром и без вас справимся. Вам же хуже.

Собеседник едва слышно выругался.

— Никогда не умел торговаться. Ладно, согласен. Только идти надо прямо сейчас.

— А доспехи?

— Если пойдем прямо сейчас — они не понадобятся. Я так думаю.

— Что-то меня это не слишком обнадеживает…

Драконья пещера располагалась всего в получасе хода от пастбища — очень удобно, если охота перекусить, не особо утруждая себя поисками еды. Впрочем, замаскирована она оказалась знатно — местами иллюзии сплетались в совершенно непроницаемую пелену, и если бы не помощь затесавшегося в банду чародея, Уланов бы в жизни не нашел правильного пути.

— Теперь — тихо, — едва слышно прошептал оборотень. Похоже, он был в шайке главным — по крайней мере, главным по работе с «посторонними». — Дракон должен спать — но сон у них очень чуткий. Мы отыскали по помету и запаху — за три дня он уполовинил коровье стадо в одной деревушке, где мы столовались. Когда он так много ест — наверняка носит кладку, а это значит — через полгода тут будет не продохнуть от этих рептилий. Лови момент, герой!

— Пещера-то хоть глубокая? — мрачно поинтересовался Уланов, разглядывая циклопическое жерло пещеры, откуда несло тухлятиной и нечистотами.

— Кто ж его знает? — философски отозвался оборотень. Он прищелкнул пальцами, и чародей торопливо вложил ему в руку плоскую фляжку. — На, натрись.

— Что это за гадость? — из емкости разило еще хуже, чем из пещеры.

— Маскировка. Там темно, так что тварь, если, а точнее, когда ты ее все-таки разбудишь, будет искать тебя по запаху. А это отлично отбивает запах человечины.

— Хоть смывается? — уныло буркнул паладин. Ему очень не хотелось лить на себя вонючую жидкость, когда лучшими средствами гигиены в этой местности было самодельное мыло и баня.

— Потом узнаем, — оборотень кинул опасливый взгляд на небо и нырнул в кусты. — Давай уже, не тяни!

В пещере оказалось куда светлее, чем казалось снаружи. Приглядевшись, Уланов заметил, что свод был плотно усеян крохотными кристалликами, которые источали рассеянный зеленый свет. В памяти паладина шевельнулись размытые образы, источавшие смутное чувство опасности, но, стоило Уланову сосредоточиться, как они исчезли бесследно.

— Ладно, разберемся, — едва слышно прошептал паладин, отчаянно пытаясь не шуметь. Последнее получалось с трудом — судя по количеству костей и мятого железа на полу, выкурить драконов отсюда пытались неоднократно, но безуспешно.

Метров через двадцать после входа ход распадался еще на три — одинаково темных и вонючих. Там не светили даже странные кристаллы, а стены и свод оказались до блеска отполированы. Впрочем, из среднего отверстия периодически доносилось сонное взрыкивание и дул теплый влажный ветер — вероятно, пока живой дракон обитал именно там.

Этот ход окончился буквально через десяток метров — к огромному сожалению паладина, крутым обрывом, под которым плескалась ледяная вода. В глубине, похоже, били родники — левую ногу Уланова свело жестокой судорогой, и он едва выбрался на отмель.

К счастью, нештатный плеск не разбудил хищную рептилию — она продолжала спать, свернувшись клубком вокруг доброго десятка огромных яиц — полупрозрачных в густом синем свете целых розеток странных кристаллов. Судя по остаткам каменной лестницы, уходящей куда-то под потолок, резьбе на стенах, и причудливым обломкам у ложа дракона пещера была явно искусственного происхождения.

Яйца внезапно завибрировали, и дракон издал недовольный рык. Один из рубиновых глаз широко распахнулся, кинув на черную воду кровавый отблеск.

— Ну, держись! — Уланов вскинул меч, выглядывая слабое место на драконьей шкуре — он уже успел убедиться в ее чрезвычайной прочности. Древняя тварь коротко рыкнула, выпустив из носа пару струек пара, и паладин торопливо окунулся в воду еще раз — на всякий случай. Меч коротко свистнул, целя в горло рептилии, но та с грацией кошки отпрянула в сторону, отбив всесокрушающее лезвие бронированным хвостом. Секундой позже Уланов ударил в живот, но и теперь без толку — меч скользнул по тускло поблескивающим пластинам гребня, выбив лишь сноп искр.

Сейчас дракон дохнул огнем уже всерьез, и пещеру заволокло паром. Вода из обжигающе холодной тут же стала нестерпимо горячей, и паладин, едва сдерживая ругательства, отскочил подальше от булькавшего озера. Под ногами что-то захрустело, и Уланов едва успел остановиться — буквально в паре сантиметров от крайнего яйца.

Вода сверкнула желтым, туман исчез, и снова похолодало. В паре шагов от мокрого, как мышь, паладина стоял дракон, разевая темно-алую пасть. Секундой позже она засветилась ярко-оранжевым, и паладин упал ничком, уворачиваясь от ослепительно белого языка огня. Яйца, разом скукожившись, лопнули, выплюнув в ледяной воздух облака удушливого дыма. Уланов торопливо перекатился в сторону, рубанув мечом по сталисто посверкивающему боку рептилии. Порез брызнул пламенем, и рубашка паладина вспыхнула.

— Ах ты, зараза! — Уланов торопливо содрал с тела обугленные лохмотья и опрометью кинулся в воду, спасаясь от очередного огненного залпа. Тварь, раскидав по полу остатки кладки, наконец сумела совладать с болью и снова пошла в атаку.

— Ну, давай, — паладин торопливо выбрался на отмель — по крайней мере, там он мог достаточно быстро двигаться. — Давай!

Дракон прыгнул, застилая все перед собой пеленой огня, и Уланов торопливо кинулся обратно в пруд. Впрочем, уже через секунду ему пришлось об этом пожалеть — похоже, в горячке боя рептилия совершенно забыла о ране, а точнее, о том, что из нее вытекало. Огненная плоть, роднившая драконов с саламандрами, от соприкосновения с ледяной водой вскипела и взорвалась, превратив тварь в пылающие ошметки.

— Моя голова… — Уланов, пошатываясь, вынырнул из-под воды и уселся на бережку, держась за истекающие кровью уши. — Я же знал — не надо сюда лезть! И ради чего?…

Когда боль в голове немного поутихла, внимание паладина привлек странный извивающийся мешок на поверхности пруда. Похоже, это было всем, что осталось от дракона.

— Это еще что? — недоуменно протянул паладин. Мешок на ощупь был скользким — словно кожу тщательно натерли жиром. Внезапно блестящая поверхность с треском разошлась в стороны, и в лицо Уланову глянули синие, пронзительно глубокие глаза.

— Эй он жив! — банда, забыв об осторожности, высыпала из кустов. — Ну что?

— Все сделано, — коротко отозвался паладин. Сейчас его одежда состояла исключительно из портков и меча — штаны, завязанные узлом, он нес за спиной. — Дракон мертв.

— А… — оборотень кинул опасливый взгляд на начавшее темнеть небо. — Он там был один?

— Там больше нет ничего живого. Можете заходить смело.

— А сокровища?

— Все, что найдете — ваше, — коротко отозвался Уланов. — Свое я уже забрал. А теперь..

— А ну, стой… — неуверенно приказал чародей, торопливо сплетая огненный клубок. — Покажи, что забрал!

— Ребята, — Уланов кровожадно улыбнулся. Он наконец-то вспомнил последний разговор с начальником стражи. — вы хотите ограбить человека, только что убившего дракона? Я был об «Одиноких волках» куда лучшего мнения. Я ведь могу избавить мир и от вас…

— По-моему, все по-честному, — торопливо отозвался оборотень. Ему очень не понравилось, что паладин вспомнил название их банды. — Иди с миром. И… давай, ты забудешь, что мы встречались, хорошо?

Глава 26. Враг мой

Браско со стоном сполз с коня, мечтая лишь об одном — упасть на что-нибудь мягкое и выспаться. Сержант не ступал на землю с раннего утра, когда Вивера бесцеремонно вытряхнула его из постели и засунула в седло, даже не позволив позавтракать. Лошади, похоже, тоже оказались зачарованы — они сорвались с места, как только всадники оказались на месте, и не останавливались до заката.

— Тебе не интересно, где мы? — холодно поинтересовалась девушка. Она, не в пример сержанту, выглядела, словно целый день отдыхала, а не летела верхом с безумной скоростью.

— Мне интересно, где тут кровать, — простонал Браско, отчаянно пытаясь выпрямить ноги. — И туалет.

— Вот как… — недобро прищурившись, протянула Вивера. — И только-то? И это я слышу в ответ на бесценную помощь, которую ты получил?

— Я оценю ее… — пробормотал сержант, усаживаясь на траву у плетня. — Как только у меня перестанет болеть все тело.

Девушка, капризно дернув плечами, прищелкнула пальцами. Вокруг Браско на миг сгустился сиреневый туман, и когда он рассеялся, сержант с удивлением заметил, что усталость пропала без следа.

Впрочем, с усталостью испарилась и одежда Браско, выданная ему еще в Орбитаре. Ее сменили доспехи цвета свежей крови, идеально подогнанные по фигуре.

— Так лучше?

— В общем, да… — сержант осторожно выпрямился во весь рост, ежесекундно ожидая возвращения болей. — Это какой-то фокус?

— Это чудо! — девушка глубоко вздохнула, едва сдерживая раздражение. — О Мардук, с кем я связалась!

— Мардук? — поинтересовался сержант, вытягивая из ножен на бедре изящную шпагу — точно такую же, как у Виверы, разве только чуток массивнее. — Это кто?

— Неважно. Мы — в поселении, который зовется Новиград. Здесь находится твоя цель.

— Моя цель? — в груди сержанта неприятно похолодело.

— Ты исполнишь свой долг, а я наконец-то… — не слушая его, продолжила девушка, но тут же осеклась. — Впрочем, это уже неважно. Далее ты должен следовать один.

— В смысле? — непонимающе протянул Браско, но собеседница уже исчезла, оставив десантника наедине с парой белых костяков лошадей.

— Вы меня звали? — адъютант осторожно проскользнул в приоткрывшуюся дверь.

— Проверь свой коммуникатор, — Флигг едва слышно хихикнула. Дверь коротко щелкнула, запираясь, и секундной позже вспыхнул свет. Впрочем, лампы остались темными — светился сам потолок — точнее, звезды на нем. Приглядевшись, Торуа онемел от удивления: капли света медленно двигались по сложным орбитам, временами пригасая почти полностью, а иногда разгораясь так, что было больно на них смотреть.

— Это проектор? — непонимающе поинтересовался он, кидая взгляд на вытянувшуюся на застеленной койке Люсинду.

— Это я, — вздохнув, пояснила та. — Как ты думаешь, наши научники смогут сказать что-нибудь толковое по этому поводу?

— То есть, вы? — адъютант, не спрашивая разрешения, налил себе бренди из походного бара. Алкоголь, прокатившись огненным комом по горлу, как ни парадоксально, вернул Торуа способность трезво мыслить. — Вы поставили в каюту компакт-планетарий?

— Нет, — женщина снова хихикнула и взмыла в воздух. — Все куда интереснее.

— По-моему, у меня что-то с глазами, — слабым голосом отозвался адъютант. — Мне на миг показалось, что вы… летаете.

— Не показалось, — Флигг аккуратно приземлилась в кресло напротив Торуа. — Я действительно умею летать. Сама. Без техники. И много чего еще вдобавок.

— Это магия?

— Не уверена, — Люсинда покачала головой. — До сих пор я не сожгла ни единого прибора. Это что-то другое.

— А что тогда?

— Не знаю, — женщина прищелкнула пальцами, и на столике между креслами закурились парком пара чашек с темной жидкостью. — Угощайся — если я ничего не напутала, это Делика Таминция. Меня таким раз угощали в одном пафосном ресторане.

— Из ваших личных запасов? — Торуа опасливо пригубил ароматную жидкость. — Действительно, вкусно.

— Я могу создать любую еду, которую когда-либо ела, — медленно произнесла Флигг, крутя горячую чашку в руках. — Любую посуду. Могу сделать так, чтоб люди видели то, чего нет, или, напротив, не видели то, что есть на самом деле. И, наверно, много чего еще. Иногда после этого я себя чувствую совершенно разбитой, а иногда — как сейчас — меня просто распирает от энергии. Но я не понимаю, что происходит. А это, можешь мне поверить, очень неприятно.

— Но если вы ничего не сожгли, то вряд ли… — Торуа не закончил, но Люсинда поняла его и без этого.

— Мне не хочется проверять. Совершенно не хочется. У меня был всего один «демонстрационный» заряд. Я никогда не думала, что понадобятся еще. Кроме того, возможность безнаказанно уничтожить врага — слишком большой соблазн. Я до сих пор не уверена, справилась бы я с ним.

— А где ближайший? Если это, конечно, не секрет.

— Точно под нами, на глубине пятнадцати километров. Слишком близко, чтоб рисковать.

— И что вы намерены предпринять?

— Не знаю, — Люсинда озадаченно потерла подбородок. — Возможно, я сама себя перехитрила.

В каюте повисла вязкая тишина, которую нарушало лишь монотонное гудение терминала.

— Надо сделать базу за Бассе. Это полторы световых секунды до планеты. Возможно, этого окажется достаточно.

— А топливо где взять? — уныло поинтересовалась Флигг. — А оборудование? А людей мне где найти, причем специалистов, а не бумажных ветеранов. Ты ж не забывай — у нас с продовольствием проблемы, я не рискну самой, — лицо Люсинды скривилось, — наколдовывать. А потому — нам фермы строить надо. У нас заводы больше семидесяти процентов брака выдают. У нас — после освобождения Керналла — отвратительный торговый баланс, и нужно его срочно исправлять. У нас половина армии воюет, и еще предстоит разбираться с последствиями их подвигов. Я пока не могу себе это позволить.

— Возможно, это и к лучшему, — вздохнув, отозвался Торуа. — Я пока не готов отказаться от мысли, что Орбитар — действительно осколок нашего мира, а не чуток измененная часть местного.

— На том и порешим, — Люсинда, прищелкнув пальцами, вновь наполнила чашку адъютанта. — думаю, излишне тебя просить сохранить все увиденное в тайне?

Уланов, присвистывая, спускался по склону, ленивыми взмахами меча срезая придорожный репейник. Кожаные штаны за спиной приятно грели спину, надежно отгоняя беспокойство насчет внешнего вида.

— Стоять!

Пададин, вздохнув, бережно сгрузил поклажу на придорожную траву и обернулся. Чуть поодаль стоял незнакомый рыцарь, обряженный в алые доспехи. Его лицо прикрывало фигурное забрало в форме на редкость уродливой звериной морды.

— А тебе-то что от меня надо? — со вздохом поинтересовался Уланов.

— Ответа, — коротко отозвался незнакомец и поднял забрало. — Для начала — почему ты нас предал?

Паладин коротко усмехнулся.

— Предал? Значит, теперь так называется ситуация, когда тебя даже не пытаются отыскать? Ты же знаешь — никого из нас и не пытались спасти, — Уланов сделал осторожный шаг вперед. — Ты сам читал отчеты, помнишь?

— Тогда у нас творилось невесть что, ты сам знаешь.

— И это, по-твоему, хорошее оправдание? Меня послали невесть куда — Флигг мне заявила лично: «Поразнюхивай, что да как!» Мол, отчеты с поверхности недостоверны, и она хочет получить что-нибудь свежее. В итоге меня там едва не убили — причем на второй день! Спасли, к слову, буквально чудом — именно местные. И ты теперь хочешь, чтобы я их предал? Именно их — а не вас, которые и так меня бросили?

— Мы несем мир!

— Да? — язвительно протянул паладин. — Одно наше появление вызвало войну, и это еще не конец. Ты в курсе, что прямо сейчас твои соратники воюют против Америта — исключительно из мести, поскольку на Небосводную никто не нападал?

— Расскажи это моим… моим знакомым, — Браско закашлялся, вспомнив покойных бюрократов с фермы «Д-12». — Америт ударил первым!

— Какая разница? — Уланов пожал плечами. — Нам не стоило сюда приходить — и неважно, какие причины были изначально.

— Мы получили приказ!

— Если он преступен — выполнять его тоже будет преступлением, — паладин заметил, как напряглось лицо Браско, и усмехнулся. — Даже если тебе скажут: «за все отвечаю я!» Так что можешь считать — я просто отказался участвовать в геноциде мирного населения.

— Это решать не тебе, — шпага с легким шипением выползла из ножен. — Защищайся.

К немалому облегчению Уланова, наличие шпаги не сделало из Браско выдающегося фехтовальщика. Сержант постоянно пытался атаковать паладина, словно шпага была самое большее десять сантиметров длиной — как десантный нож Это изрядно облегчало Уланову его задачу — вывести Браско из строя, ни в коем случае не убивая.

— Ты… трус! — сержант в очередной раз промахнулся, пронзив насквозь тощий клен на обочине. — Бейся по-честному.

— Это как? — хмыкнул Уланов, ловко разрезая наплечник, словно тот был сделан из картона. — На мне, если ты не заметил, всего-то трусы и пара сапог, а на тебе — полный рыцарский доспех.

— Все… равно! — сержант на миг застыл неподвижно, вытягивая блестящее лезвие из вязкого дерева. Паладин, не теряя времени зря, рассек пополам ремень кольчужных штанов, и те с легким звоном ссыпались к его ногам. — Ты… заплатишь!

— Вряд ли, — Уланов ловко увернулся от сияющего лезвия шпаги, которое едва не рассекло его пополам. — Сначала догони.

— Тварь, — с ненавистью выдохнул сержант, с грохотом падая на землю. — Я все равно доберусь до тебя!

— Не сегодня, — лезвие кладенца плашмя обрушилось на шлем, сминая его. Браско дернулся и потерял сознание — впрочем, как знал Уланов, не слишком надолго. — И даже не завтра. А там, глядишь, ты и сам поймешь, куда попал.

До Новиграда оставалось около двух километров, когда стемнело окончательно. Уланов медленно шел по разбитой дороге, ничуть не желая сломать ногу, просто наступив на коровью лепешку. За спиной сонно ворочался и попискивал мешок с наследием дракона, и с этим надо было срочно что-то делать. В городе его ждала нежданная невеста и нежеланный брак — и это тоже требовало решения. В полусотне километров южнее горел Тимельбаум, осажденный армией теней, а восточнее поднималась серая тень Флигг, человека, который постепенно становился куда большим, чем простой смертный.

Времени заниматься «старыми долгами» не было совершенно, и потому Браско, привязанному к не очень толстой елочке, придется обождать своей очереди.

Штурман медленно погружался в бездонную пучину, совершенно утратив ощущение времени, пространства и веса. В этом месте не было ничего материального, кроме дроида, да и он сам постепенно растворялся в том странном веществе, которое его окружало.

Сознание робота превратилось в сверкающий пруд с идеально ровной поверхностью, которую не нарушала ни одна, даже самая мелкая мысль.

Внезапно странный студень сотряс колоссальный удар — словно по бесконечно далекой поверхности ударили тысячи кузнечных молотов разом, и дроида накрыла волна неутолимой ярости. Его сознание плавилось в вихре эмоций, не оставив от прежней безмятежности и следа. Секундой позже удар повторился, и штурман решил, что пора что-то с этим делать.

Сейчас зеркало его сознания кипело мириадами пузырьков, разогретое бурей чувств — настолько сильных, что связи между мыслями — паутинной толщины нити — рвались в клочья, едва успев сформироваться. На миг штурман почувствовал, что его сознание просто расползается в стороны, как гнилая тряпка, и это ему отчаянно не понравилось.

«А почему круги на воде всегда круглые? — штурман выделил самую глупую, и потому самую устойчивую к постороннему воздействию мысль. — А что, если они станут квадратными?» Ртутная капелька мысли тут же отозвалась на его пожелание, выбросив едва заметную гребенку волн, расположившихся в виде прямоугольника, секундой позже превратившегося в квадрат. Следом и сама капля стала кубиком, а секундой позже все пузырьки обрели строгую граненую форму.

— А теперь — станьте соразмерными! — воскликнул дроид. Кубики послушно подровняли размеры так, что теперь восемь самых мелких мыслишек занимали ровно столько места, как одна покрупнее. — Слейтесь!

Теперь, когда элементы сознания сжались в сверкающий монолит, разорвать связи между ними стало куда сложнее. Тоненькие паутинки сплетались и разбегались, то и дело прячась за непробиваемыми гранями элементов сознания, надежно изолировав мысли штурмана от влияния извне.

Теперь пруда не существовало вовсе — его содержимое без остатка перетекло в металлический куб. Он одновременно был и состоянием полного покоя, и эквивалентом абсолютной подвижности — только вся жизнь ушла вглубь, спрятавшись от посторонних. Эмоции тоже исчезли, оставшись снаружи — похоже, они также оказались навеяны извне.

Впрочем, уже через пару секунд, неведомый наблюдатель понял, что произошло. Удары разом стихли, вязкая жидкость вскипела, и секундой позже штурмана выбросило на пляж, покрытый угольно-черным песком.

— Он силен, сестрица, — медленно произнесла Ниликато, остановившись в шаге от раскаленного тела дроида. — А ведь я тебя предупреждала.

— Я заметила, — буркнула Гемма.

— Пожалуй, я прощу ему его вольность. Знаешь, смертные поговаривают — что не убивает нас, лишь делает сильнее. Он, конечно, уже не вполне смертен, но пока еще это правило к нему вполне применимо. Я не хочу еще одного Злукаса. А ты?

— Он оскорбил меня.

— Прости ему это. И не торопись с решением, — богиня нежно приобняла сестру за плечи. — Вместе вы сможете многое, а став врагами — просто уничтожите друг друга. Вспомни пророчество!

— Какое именно? — фыркнула Гемма, явно не желая так просто сдаваться. Впрочем, неистовое пламя ярости в его глазах несколько поугасло.

— Любое, которое подходит, — Ниликато со смехом пожала плечами, и ее тело покрылось перьями. — Главное — не руби сплеча. Ты слишком долго была одна.

— Но он не дал казнить Куклу! Врага! Ты будешь спорить?

— Не буду. Но и не стану придавать этому столь большого значения, как раньше. Мы добьемся своего — пусть медленнее и другими средствами. А теперь — мне пора. Увидимся!

Огромный черный орел взмыл в темное небо, и секундой позже странный пляж исчез без следа, сменившись вязкой, уже остывшей жижей, в которой плавало неподвижное тело дроида.

Снейр очнулся от теплого солнечного луча, пробившегося сквозь неплотно задернутые занавески. Он лежал на своей кровати, бездумно вглядываясь в резной дубовый потолок, а в голове таяли причудливые картины сна — точнее, галлюцинации, вызванной перегрузкой мозга. Груда отработанных кристаллокассет валялась на комоде рядом со считывателем — похоже, у зельевара не достало сил убрать их на место.

— Жаль, — Йоас сел на постели и потряс головой, пытаясь прогнать туман в голове. Зельевар искренне расстроился, поняв, что странное цельнометаллическое существо из другого мира было всего лишь плодом его воображения. В свое время голем, называвший себя «Штурманом», порассказал немало интересного насчет происхождения пришельцев и их возможных мотивов. — Все придется начинать с начала.

Мысли Йоаса нарушили настойчивые трели дверного звонка — кто-то чрезмерно настойчивый отчаянно пытался попасть в лавку внизу.

— Иду-иду! — рявкнул Снейр, оглядываясь в поисках одежды. Та оказалась беспорядочно развешана по мебели, что неприятно поразило зельевара — его с детства приучали вешать ненужные вещи в гардероб, пользуясь в приватной обстановке халатом. Это правило не раз спасало более дорогую одежду зельевара от безвременной гибели в сотнях экспериментов, когда что-либо шло не так. — Елки, где же штаны?

Туман в голове Снейра еще не успел окончательно рассеяться, и только поэтому он сперва попытался натянуть штаны поверх теплого горного комбинезона, и лишь потом обнаружил ошибку.

— О, Йоас, наконец-то! — за дверью, намертво заблокированной защитными заклятиями, стояла хозяйка дома напротив. Единственным ее недостатком была неистребимая страсть к обнаружению у себя всевозможных болячек — большей частью, воображаемых. К немалому огорчению потенциальных наследников, местресса Корриган обладала поистине богатырским здоровьем, которое не могло подорвать даже безумное следование всевозможным шарлатанским рецептам. Впрочем, после знакомства со Снейром это ушло в прошлое — Йоас раскусил шуструю старушку за каких-то пару месяцев, начав снабжать ее разнообразными плацебо вкупе с задушевными беседами. Это давало куда более стойкий эффект, чем любые другие лекарства. — Как вы могли уехать так надолго, бросив меня совершенно без помощи?

— У меня были дела, — коротко отозвался Снейр, неторопливо деактивируя защитные заклятия. — Но неужели все аптекари в городе отказались вам помочь?

Старушка обиженно поджала губы.

— Они все такие обдиралы, вы не представляете! За несчастный пузырек пилюль требуют чуть ли не пригоршню золота, а ваш приятель, о котором вы столько рассказывали — магистр Лоренцо, да?… — соседка на секунду замолчала, чтоб перевести дух, — Он вообще заявил, что у меня — и-по-хондрия какая-то, и это в таком возрасте уже не лечится! Он мне сразу не понравился.

— Возможно, вы оторвали его от чего-нибудь важного? — дверь наконец-то скользнула в сторону, пропуская женщину внутрь.

— Что может быть важнее, чем здоровье пациента? — патетически воскликнула старушка. — Вы-то должны понимать!

— Я понимаю, — Снейр едва заметно улыбнулся. Как ни странно, этот бессмысленный разговор помог ему собраться с мыслями. — Скажите, какая зараза гложет вас сегодня, и я немедля помогу.

Оставшись один, Йоас неторопливо переоделся в «рабочую» одежду и поднялся в спальню. Тусклые кубики кристаллокассет все так же валялись на комоде, грязная одежда свисала с мебели, но теперь это место перестало быть обителью кошмаров. Снейр вспомнил скоропостижный отъезд, когда он едва успел наложить сторожевые заклятия и прихватить из кассы немного денег. Дроид очень сильно торопился, отказываясь что-либо объяснять — но теперь зельевар знал причину.

Конечно, многое из сказанного дроидом еще предстояло проверить, и как это сделать с большей частью сведений, зельевар попросту не знал. Впрочем, даже того, что Снейр видел лично, вполне хватало для предварительного отчета.

— Отдыхаешь? — комната осветилась ярко-желтым светом, и зельевар обернулся. Перед ним висело тело штурмана — в точности такое, каким запомнил его Снейр.

— Скорее, пытаюсь собраться с мыслями, — Йоас вспомнил последнюю сцену их совместного путешествия, и на душе у него стало нехорошо. — Я успею написать завещание?

— Нет необходимости, — дроид издал металлический смешок. — Известные тебе лица отказались от идеи уничтожить тебя немедленно.

— Это, конечно, весьма благородно, — язвительно отозвался Снейр. — И что теперь? Мне пожертвовать денег на храм? Или влиться в ряды послушников?

— Достаточно будет не высовываться, — спокойно ответил дроид. — Я тебя немножко замаскировал — думаю, этого хватит. Но ты учти, они намерены разобраться с Благодетелями. Причин я не знаю — пока меня в такие дела не посвящают, но считаю, что ты заслуживаешь предупреждения.

— Спасибо, — Снейр вздохнул — это тоже требовалось включить в отчет. — Знаешь, я впервые чувствую себя между молотом и наковальней. Очень неприятное ощущение, должен сказать.

— У тебя будет время к нему привыкнуть, — штурман снова хихикнул. — А теперь — оставлю тебя. У меня, знаешь, неожиданно образовалась масса новых обязанностей.

Тесный зал, разделенный плотными занавесями на крошечные кабинки, тонул в удушающей жаре. Развесистая люстра над просторным столом истекала стеарином, совершенно изгадив скатерть на столе. Впрочем, Комитет бдительности интересовало только одно — отчет Дарина.

— Итак, ты утверждаешь, что ничего страшного там не происходит?

— Я утверждаю, что там происходит именно то, что давно должны были сделать мы. Вы вообще в курсе, что в большинстве поселений мародерство до сих пор идет полным ходом?

— Отчеты свидетельствуют об обратном. — буркнул председатель.

— Отчеты… — занавесь рядом с Дарином лениво пошевелилась. — Если хотите, я вам за сутки такой отчет нарисую, что любо-дорого! Между прочим, я всегда об этом говорил — лучше однажды увидеть, чем сотню раз прочесть.

— Мы сейчас обсуждаем не вашу точку зрения!

— А почему нет? — плотный бархат с шелестом взлетел вверх, показав фигуру, облаченную в снежно-белый балахон. — Думаю, свидетельства этого молодого человека — еще один факт в мою пользу. Кстати, предлагаю поднять занавеси. Голосуем побыстрее, пока мы тут окончательно не задохнулись.

Шторы неторопливо поползли вверх, открывая взору Дарина остальных членов Комитета.

— Я согласен с многоуважаемым… — Диран, сняв маску, выжидательно глянул на старика в белом, поддержавшего сына, но тот предпочел остаться анонимным, — … коллегой. У меня сложилось ощущение, что некоторые наши змагары считают — лучше сделать правильный документ, чем верное дело. Собственно, это и приводит к коллизиям, описанным нашим уважаемым эмиссаром. Так, говоришь, там ухитрились вскрыть целую шпионскую сеть?

— Я лично присутствовал на допросе одного из них.

— Ну, это еще не аргумент, — Диран помолчал, выжидательно глядя на коллег. — А вот то, что они без опаски выдали всех шпионов, и наземных, и пришельских — говорит в пользу этих…

— Ордан и Гарин.

— Да, Ордана и Гарина лучше сотни идеальных отчетов. К слову, кто-нибудь их уже допросил? — гном вслушался в мертвое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием свечей и удовлетворенно продолжил. — Я так и думал. Скверно, господа. С такими темпами нас успеют сожрать быстрее, чем мы поймем, что происходит.

— Нельзя действовать напролом! — председатель ухватился за жестяной нос маски, немного отведя его от лица — ровно настолько, чтобы получить доступ к свежему воздуху, оставшись при этом анонимным. — Мы должны все предварительно обдумать. Только действуя с полным осознанием ситуации…

— Вот из-за таких идей мы оккупацию и получили, — старик в белом решительно снял маску. — Утвердить, одобрить, рассмотреть, принять меры, подписать капитуляцию. Проторенная дорожка.

— И что вы предлагаете, досточтимый Нарин? — ядовито поинтересовался председатель.

— Принять предложения молодого Тор-Наллара в части переноса бюро в Атридимарт. Предоставить ему соответствующие полномочия в части развития промышленности региона. А через полгода — посмотрим, что у него выйдет.

Гарин, тщательно заклеив последнее письмо, выдавил на сургуче личную печать. Теперь ему предстояло решить вопрос доставки корреспонденции своим компаньонам наверху — притом так, чтобы никто посторонний ни прочитал, ни помешал доставке. Лучшим вариантом было бы отправиться самому, но должность главы клана обязывала его остаться здесь.

— Можно? — в дверь постучали.

— Ну, — купцу очень хотелось спать, и в таком состоянии вежливость никогда не была его достоинством.

— Тебе письмо, — Торин положил перед шефом аккуратно запечатанный пакет. — Сказано — срочно, лично в руки. Еле курьера убедил мне отдать.

— Если бы это был мой курьер, я… — Гарин не закончил. Из надежно склеенной упаковки вывалился плотно скрученный свиток, написанный крупным незнакомым почерком. Впрочем, неизвестный автор явно знал купца лично — верхний листок начинался со слов «Дорогой Гарин!»

— Ну, что? — вкрадчиво поинтересовался Торин, заметив, что шеф закончил изучать присланные документы. Гарин глубоко вздохнул и принялся потрошить только запечатанные письма.

— Это все нужно срочно переписать.

Глава крайняя. Эпилог

Йоас спал и видел сон. Он сидел на поляне у костра и задумчиво глядел поверх пламени в серые глаза незнакомки напротив.

— Мы знакомы? — поинтересовался он, когда молчание стало совсем уж невыносимым.

— Не думаю, — холодно ответила та. — У меня отличная память на лица. Впрочем, можете представиться, если уж завели разговор.

— Йоас Северус Снейр, зельевар и шпион.

— Люсинда Флигг, адмирал и небожитель.

— Ну и как там, на небе?

— Холодно, — поежилась женщина. — Хотя наши яйцеголовые утверждают, что там вовсе нет температуры.

— Потому, что они дальше лаборатории носа не кажут, — на бревнышко рядом со Снейром уселся коренастый мужчина в алых доспехах. — А вот их бы в поле… на пару месяцев, тогда бы я на них поглядел.

— Ты уже поглядел, — из трепещущей темноты вышел рыцарь в белом. — Не простыл?

— Твоими заботами, — буркнул алый, нахохливаясь, как снегирь на морозе. — Что ж не обождал, а?

— Дела, дела, — хихикая, ответил собеседник. — И ты — далеко не самое важное — ее заботами, — он ткнул в сторону Флигг.

— Я до тебя еще доберусь. Посмотрим, что ты тогда запоешь.

— Буду ждать.

— Почти все в сборе, — палая хвоя поднялась небольшим смерчиком, который секундой позже обернулся до боли знакомой Снейру металлической фигурой. — Гарин, друг мой, ты где?

Высокий пень на краю поляны, заскрипев, рассыпался в пыль, явив собравшимся коренастую фигуру гнома.

— Уже и поспать нормально нельзя! Между прочим, у меня был очень напряженный день.

— У тебя все дни такие, — засмеялся собеседник. — Надо будет когда-нибудь навестить тебя, а то совсем над златом зачахнешь.

— Ее заботами, — ядовито отозвался гном, ткнув пальцем в Флигг. Та брезгливо поджала губы.

— Послушать вас, так страшнее меня зверя нет.

— Уже нет, — многозначительно хмыкнув, отозвался дроид. — Впрочем, это ты скоро и сама поймешь. Кстати, кто-нибудь в курсе, почему нас тут всех собрали?

— Вы мне снитесь, — мигом отреагировала Флигг. — И если мой будильник снова сгорит…

— Да? — Снейр едва заметно хмыкнул. Он кое-что слышал про «эфирные» свидания, но даже не думал увидеть их вживую. — Тогда почему вы видите людей, совершенно вам незнакомых?

— Это кошмар, — мрачно отозвалась Люсинда. — Надо будет попросить успокоительного.

— Пусть лучше он сварит, — дроид извлек из-за спины Снейра стол с полным алхимическим комплектом. — Уверен, это не займет много времени.

— У меня с собой, — Йоас сунул руку в карман пижамы, в полной уверенности, что найдет там полную бутылочку своих лучших пилюль. — Вот — принимать по одной перед сном. До утра не разбудит ничто. Ну, почти ничто.

— Спасибо, — Флигг даже не старалась сдержать иронию. — Лечить кошмары таблетками, полученными во сне… В этом что-то есть.

Гном пронзительно хихикнул.

— Ну, раз пошло такое дело… — он вынул из-за отворота камзола пухлую пачку писем. — Дружище, не передашь? А то хоть сам езжай.

— Не вопрос, — в груди штурмана появилась щель — в точности, как на почтовых ящиках. — Засовывай. Кстати, вы двое — не хотите ничего друг другу сказать? Второго шанса может и не быть.

— Я лучше наяву скажу, — мрачно буркнул Браско, тщетно пытаясь подойти к Уланову. Полированные сапоги цвета свежей крови без толку скользили по хвое, словно та была сделана изо льда. — Раз тут не получается.

— Именно тут и получается, — последнее письмо исчезло в груди дроида, и щель немедля затянулась. — Впрочем, воля ваша. Хотите неприятных сюрпризов — кто я такой, чтоб мешать?

— Я доберусь до тебя, — Браско наконец оставил попытки добраться до противника. — Чего бы мне это не стоило. Ты заплатишь… за все.

— Думаю, ты уже начал платить… друг, — тихо отозвался Уланов.

В самом центре звездного рукава ничем не примечательной Галактики плыла планета, которой ее собственные жители так и не придумали названия. Впрочем, их мнение на эту тему никого не интересовало — ни расу странных существ, неторопливо обживающих здешний сектор пространства, ни пришельцев из соседнего измерения, попавших сюда волей случая.

Первые рассчитывали превратить планету в гигантский полигон для социологических экспериментов. Вторые рассчитывали основать там военную базу, защищенную от любых случайностей.

Не получилось ни у тех, ни у других. Планета все так же летела в космической пустоте, тихо хихикая над своими бестолковыми обитателями.

Впрочем, были среди них несколько особо интересных — настолько, что наблюдая за ними, планета напрочь забывала об остальных.

Первым из них был Йоас Снейр, лучший из шпионов йи-ти-ната. Впрочем, собственное любопытство уже успело его завести весьма далеко от пути искреннего служения Благодетелям. К слову, он сам давно подозревал что-то подобное, но пока надеялся, что сумеет избежать «оплаты по счетам».

Вторым стало металлическое существо из иного мира, которое волей местных богов обрело невероятную мощь — но так пока и не решило, что с этим всем делать.

Третьим и четвертым — воины пришельцев, по голову увязшие в местных интригах. Разница между ними заключалась лишь в том, что Белый рыцарь успел с этим смириться, а Алый — еще нет.

Пятой оказалась предводительница пришельцев — столкнувшись с мириадами странностей и невозможностей, она не спасовала, а вступила с ними в бой. К сожалению, она забыла старинную мудрость: «Если долго глядеть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя». Это уже изменило и ее, и мир, который она защищала.

Шестым и последним был местный — гном, уже переживший удивительное приключение, и теперь ввязавшийся в новое — очень скучное, но куда более опасное. Он так и не сумел убежать от судьбы, хотя и пытался.

Судьба всего мира оказалась в руках этих шестерых — но планета не боялась. Она знала — все будет хорошо.

Потому, что иначе и быть не может.