Перец и соль

КЛАУС И ЕГО ВОЛШЕБНАЯ ТРОСТЬ

Ганс и Клаус были братьями, Ганс — старшим, Клаус — младшим. Ганс был богат, а Клаус беден, как это порой случается между братьями. Ганс жил припеваючи — пил пиво, ел белый хлеб с колбасой по три раза в день. А Клаус, как ни работал, ни в чем не имел удачи, так что жить ему приходилось впроголодь.

Однажды Клаус не выдержал и обратился к Гансу с просьбой:

— Послушай, братец, не дашь ли мне немного денег? Ты от этого не обеднеешь, а мне поможешь справиться с нуждой.

Но Ганс смотрел на вещи совсем с другой колокольни. Дать деньги непутевому брату — все равно что бросить их на ветер. Если Клаус хочет поправить свои дела, почему бы ему не поискать удачи в других краях? Люди говорят, что на свете есть немало мест, где денег куры не клюют и заработать их ничего не стоит.

Так ответил Ганс своему брату, потому что стыдился его бедности и хотел от него избавиться. Клаусу же ничего не оставалось, как отправиться в дальний путь. Но перед тем как покинуть родные места, он пошел в ореховую рощу и там, срезав ветку, сделал себе хорошую трость.

А надо вам сказать, что трость из ветки ореха обладала чудесной силой находить зарытый клад, хотя Клаус знал об этом не больше птенца в скорлупе.

И вот он пустился в путь, и чем дольше шел, тем веселее становилось у него на душе. Каждым шагом Клаус взбивал придорожную пыль, и она подымалась за ним серыми облачками. А песенки, которые насвистывал Клаус, были так беззаботны, будто горе и нужда никогда не были ему знакомы.

Незаметно для себя Клаус дошел до большого города и оказался на базарной площади. Там он стал среди других парней со стебельком во рту, потому что, по обычаю тех мест, бедняки показывали таким образом богатым людям, что они готовы наняться к ним в услужение.

Как раз в это время на базар пришел старый-престарый человек. Под грузом прожитых лет он согнулся почти вдвое. Это был знаменитый мастер черной магии. Он прочитал сотни книг и знал больше всех ученых людей, вместе взятых. Он знал так же хорошо, как птица знает, когда вишня созреет, что в руках у Клауса волшебная трость.

Маг пришел на базар, притворившись, что ищет себе слугу. Он всматривался в разных парней и наконец подошел к Клаусу со словами: «Не хочешь ли, сынок, пойти ко мне в услужение?»

Ну как же. За этим Клаус сюда и пришел, иначе он не стоял бы на базарной площади с травинкой во рту.

Старик стал торговаться с Клаусом, и наконец они порешили на том, что Клаус будет служить магу за семь талеров в неделю. Заключив сделку, маг отправился домой, а Клаус пошел за ним следом.

Отойдя от базара подальше, чтобы посторонние не слышали его, маг спросил Клауса, где это он взял такую отличную ореховую трость.

— Я срезал ее в начале пути, — сказал Клаус и махнул рукой в сторону своего дома.

А запомнил ли Клаус это место и может ли найти его снова — вот что интересовало мага. Клаус не знал, что на это ответить. То ли может, то ли нет.

Ну а если Клаус получит за это целый талер? Тогда другой разговор. Клаус уверен, что найдет это место.

Вот и отлично. Тогда пусть Клаус возьмет у мага бутылочку с желтой водой и выльет ее под деревом, с которого срезал себе ветку. Спустя некоторое время из-под корней орехового дерева выползут семь зеленых змеек, а вслед за ними восьмая — белая с золотой короной на голове. Если Клаус поймает белую змейку в пустую бутылку и принесет ее хозяину, тот заплатит своему слуге два талера.

Такой разговор повел маг с Клаусом, и Клаус взялся за дело, не откладывая его в долгий ящик.

Шаг за шагом он дошел до ореховой рощи, где срезал себе ветку, и сделал все, как велел ему маг. Он вылил желтую воду под дерево, и дальше все было так, как маг и предсказывал. Сначала из-под корней выползли семь зеленых змеек, а когда они уползли, появилась белая змейка. Ее гибкое тело сияло серебром, а голову украшала золотая корона. Клаус поймал змейку, сунул ее в бутылочку, закрыл покрепче пробкой и поспешил к своему хозяину.

А маг с нетерпением поджидал своего слугу, потому что ему было известно, что стоит человеку попробовать бульон, сваренный из белой змейки, как он тотчас станет понимать язык всех птиц и зверей, какие только ни есть на свете.

Представляете, как он обрадовался, когда Клаус объявил ему, что выполнил его задание. Как только они подошли к дому, где жил маг, он велел Клаусу поджечь сухие ветки, и, когда костер разгорелся, поставил на огонь горшок с водой. Когда же вода в горшке закипела, маг разрезал змейку на мелкие кусочки и стал их варить. Змеиный бульон кипел и кипел, а Клаус как вытаращил глаза от изумления, так даже сморгнуть боялся.

Тут случилось, что мага на минутку позвали в дом. Как только хозяин повернулся спиной, Клаусу ужасно захотелось узнать, каков на вкус змеиный бульон. «Я попробую самую малость, — сказал он себе, — так что хозяин и не догадается об этом». Клаус сунул палец в бульон, а потом себе в рот, но не успел разобрать вкус диковинного отвара, как маг вернулся.

Он сразу подошел к горшку, снял с него крышку и начал нюхать бульон. Как только запах достиг ноздрей мага, истина открылась ему, и он пришел в дикое бешенство. Он бил себя по голове кулаками, рвал на себе волосы и топал ногами.

— Это ты, негодник, сунул палец в мой бульон, — орал он в отчаянии.

И как было ему не прийти в отчаяние, если ему было известно, что волшебное свойство змеиного отвара улетучилось сразу, стоило Клаусу сунуть в него палец.

Бедный Клаус был так напуган хозяйским гневом, что бросился на колени с мольбой: «О, дорогой хозяин…» — но дальше он не успел ничего добавить.

Маг заорал:

— Раз ты украл все лучшее, то получи и все худшее! — И с этими словами запустил в своего слугу горшком с кипящим бульоном. Если бы Клаус вовремя не увернулся, маг обварил бы его кипятком.

После этого бедняге ничего не оставалось, как спасаться бегством от своего хозяина. Во дворе ему повстречались петушок и курочка, которые возились и кудахтали в пыли. Как ни спешил Клаус, но тут он остановился в изумлении, потому что понимал каждое слово, которое они говорили друг другу. А говорили петушок с курочкой вот о чем.

— Посмотри, как уносит ноги от нашего хозяина его новый слуга.

— Да, я вижу. Но он забыл унести самое ценное, что у него было.

— Что же это?

— Волшебная тросточка из орехового дерева.

— Да, он будет последним простофилей, если не заберет у мага своей трости. Впрочем, дураков, которые не знают, в чем их счастье, и без него хватает.

Клаус слушал этот разговор, удивляясь и тому, что узнал, и тому, что отныне его уши слышат такое, о чем он раньше и не помышлял. «Вот это да, — сказал Клаус сам себе, — от сделки с магом я выиграл больше, чем мог рассчитывать». Что же касается волшебной трости, Клаус, конечно, сумел, незаметно подкравшись, забрать ее обратно. А забрав, поспешил прочь, потому что меньше всего ему хотелось, чтобы маг догнал его.

Когда Клаус выбрался из города, он прошел еще немного и наконец остановился передохнуть. Клаус сел под раскидистым дубом, и, пока он так сидел, ни о чем не думая, над головой у него уселись на ветке два ворона. Устроившись поудобней, они повели такую беседу.

— Взгляни, под нами сидит бедный Клаус, — сказал один ворон другому.

— Ну какой же он бедный? — удивился другой ворон. — Разве ты не видишь в его руках волшебной трости из орехового дерева?

Первый ворон возразил:

— А что толку ему от этой трости?

На это приятель его ответил:

— Здесь он не может воспользоваться волшебной тростью, но, если он вернется домой и ударит своей палкой по большому серому камню, что стоит на вершине холма, тогда другое дело! Ему откроются зарытые там несметные богатства.

Клаус слушал этот разговор затаив дыхание. «Подумать только, — сказал он сам себе, — я чуть было не выпустил синицу из рук, гоняясь за журавлем в небе». И, не теряя времени даром, Клаус пустился в обратный путь в родные края.

— Что я вижу, ты уже вернулся? — спросил его Ганс.

— Да-да, — сказал Клаус, — я хочу жить дома.

— Наверное, такой непутевый человек, как ты, нигде не может найти себе ни места, ни дела, — проворчал Ганс.

В другое время Клаус обиделся бы на брата за такие слова, но на этот раз мысли его были заняты другим. Не сбавляя шага, он отправился к холму за домом, где лежал как ни в чем не бывало тот самый серый камень, про который толковали вороны. Клаус ударил по камню своей тростью, и камень открылся, как дверь в пивной погреб.

Внутри было темно. Клаус осторожно спустился по ступеням, которые вели в подземелье. Тут он замер, и глаза его от удивления стали величиной с блюдца, потому что вокруг себя Клаус увидел мешки с золотом и серебром. Они были навалены друг на друга, как мешки с мукой на мельнице.

А у стены напротив Клаус заметил каменное сиденье, на котором восседал маленький человечек с трубкой во рту. Борода у гнома была больше, чем он сам, и свешивалась до самого пола.

— Как поживаешь, Клаус? — спросил человечек, называя Клауса по имени.

— Неплохо, — ответил Клаус, снимая перед гномом шапку.

— А зачем пожаловал? — спросил человечек.

— Я бы хотел, если можно, взять немного денег, — признался Клаус.

— Бери что хочешь, — ответил гном, — но не забудь взять то, что важнее денег.

О нет, конечно, Клаус не забудет самого дорогого, что у него есть, — волшебной трости, которая привела его сюда. Он сжал ее в кулаке изо всех сил и принялся наполнять золотыми и серебряными монетами свои карманы, пока они не оттопырились, как у вора, забравшегося во фруктовый сад. Затем он поблагодарил маленького человечка и отправился назад. Стоило ему выйти, как каменная дверь тут же закрылась за ним.

С тех пор Клаус зажил сытнее, чем телок, который забрел на кукурузное поле. Всего у него в хозяйстве стало вдоволь, всего было вдвое больше, чем у соседей.

Представляете, как удивлялся Ганс, глядя на Клауса? Целый день Клаус греется на солнышке, покуривая трубочку, как большой барин, а богатство его не переводится. Что бы это могло значить?

А Клаус каждый день приходил к маленькому человечку, живущему внутри холма, с пустыми карманами и возвращался с карманами, полными золота и серебра. Наконец в доме у него скопилось столько денег, что он не мог их пересчитать, — пришлось одолжить у брата меру.

Но Ганс был парень не промах. «Теперь-то я узнаю, отчего это мой братец не сеет и не жнет, а лучше всех живет», — сказал он себе и вымазал меру изнутри клеем для ловли птиц.

Когда Клаус пересчитал все золотые и серебряные монеты, он вернул меру Гансу. Но при этом не заметил, что отдал брату больше того, что взял, потому что ко дну горшка пристали две золотые монетки.

— Вот так штука! — воскликнул Ганс. — Неужто простофиля Клаус раздобыл столько денег, что без меры не может их пересчитать? В этом деле надо разобраться!

Он сейчас же отправился к брату и нашел его на солнышке. Тот спокойненько покуривал трубочку, будто никаких других забот у него отродясь не бывало.

— Признайся, братец, откуда ты взял столько денег? — спросил Ганс.

Ну, на этот вопрос Клаус не собирался ему отвечать. Однако любопытный Ганс во что бы то ни стало хотел вызнать у брата его секрет. Он пристал к Клаусу как банный лист и просил и молил до тех пор, пока Клаус не выложил ему все как было. А уж после этого Клаусу ничего не оставалось, как обещать, что он даст Гансу испытать свою волшебную трость. По правде говоря, Клаусу не жалко было поделиться богатством с братом. Зла он не помнил, а денег в подземелье и так куры не клевали.

Однако Ганс не хотел, как Клаус, наполнять пустые карманы. Уж если идти в подземелье к гному, то надо взять с собой по меньшей мере мешок, а еще лучше два. И вот он перекинул через плечо два больших пустых мешка из-под муки и отправился к заветному холму. Когда он постучал ореховой тростью по камню, тот расступился и пропустил Ганса, как раньше пропускал Клауса. Ганс спустился в подземелье, где сидел маленький человечек.

— Как поживаешь, Ганс? — спросил гном старшего брата.

Само собой, Ганс поживает хорошо, но хотел бы жить еще лучше. А для этого он собирается набить свои мешки монетами, которые лежат в этом подземелье без всякого толку.

Гном ни имел ничего против, он только напомнил Гансу, что ему не следует забывать того, что важнее денег.

Но Ганс не нуждался в чужих советах. Он знал, что делает. Поэтому он наполнил свои мешки только золотыми монетами, ведь лучше золота ничего на свете нет, а затем утрамбовал мешки и добавил в них еще пару горстей, так что мешки оказались набитыми до отказа.

С трудом старший брат взвалил на плечо сначала один мешок, а за ним и другой. Под тяжестью этой ноши Ганс едва переставлял ноги. Ну а волшебная трость? Она так и осталась лежать на полу — ведь у Ганса было только две руки, и обе были заняты.

Однако Гансу не суждено было вынести свою поклажу из подземелья. Как только он стал проходить сквозь проем в каменной стене — бац! — стена сошлась, и бедняга оказался прищемленным, как мышь в дверях. Тут ему и конец приключился, а все потому, что от жадности он оставил в подземелье волшебную трость.

Правда, таким образом Клаус тоже ее лишился, но ему это было не страшно — денег у него было вполне достаточно, чтобы обзавестись хорошим хозяйством. Клаус выбрал себе жену по вкусу и зажил с ней, горя не зная, как муха на печной трубе.