Перекоп

Сирень

Чертополохом (бело-сер,

У нас, в России – синь)

За провиантом – офицер.

(Степь, не забыть – полынь.)

На худо кормленном (сенцом!)

И жилистом, как сам,

Неунывающем (донском

Еще!) как все мы там.

Под комиссаром шел бы – гнед.

Для марковца – бел свет:

У нас теней не черных – нет,

Коней не белых – нет.

Чертополохом – веселей,

Конь! Далеко до кущ!

Конечно белого белей

Конь, марковца везущ!

Солончаком, где каждый стук

Копыта: Геродот —[12]

В одноименный валу...

– внук

У вала: городок.

Вал – наш; а городок – ничей,

И посему – вещей

Закон – чумы, сумы нищей,

Щемиловки – нищей.

Так в этот самый – меловой

И вымерший, как чум —

За провиантом – верховой.

Строг, не скажу – угрюм.

С лицом Андреевым – Остап,

С душой бойца – Андрей.

Каб сказ – Егорьем назвала б,

Быль – назову Сергей.

Так и останутся – сторон

Спор – порастет травой! —

Звездоочитый чертогон,

Такой же верховой...

Так и останутся – раздор

В чертополохе – цел! —

Звездоочитый чертобор,

Такой же офицер...

Вокруг ковыль шумел и сох,

Сиваш молчал и гнил.

Что всех не переполошил

Чертей, чертополох?

Проще бы хлеба просить у степи

Лысой – не совеститься б хоша!

Проще бы масла просить у мыса

В море, и сала у Сиваша!

Эх, любо-дорого – к нам как в гости

Все-то, да в хату-то в нежилу!

Коли за творогом – на погосте

Больше, за яйцами – на валу

И почаще, и получше!

Закидал народ дворян!

– За барашком? Брось, поручик!

Каждый сам себе баран!

Коли хлеб простой – пирожным

Стал! Да с места не сойти,

Коль хоть столько... Сольцы – можно.

Не изволите ль сольцы?

– Ну что, поручик? Новости?

Чиновники, чиновницы...

– До ниточки – ни денежки...

Припев: на вас надеемся!

Нам краше Пасхи, Рождества...

На вас, на вас надежда вся —

Ад – двух огней промежду!

Вы – вся наша надежда!

И стонет быт, и вторит поп:

– “Отстаивайте Перекоп!”[13]

Для обывателя – ларец,

А для хозяйки – вазочки.

– Уйдете – пагуба-зарез!

– Как у Христа за пазухой!

Не видят, черствая душа,

Как эта пазуха тоща,

Все ребрышки наперечет —

Что у конька мopcкoгo!

А все ж – всю Русь-святу несет

За пазухой...

– Христовой.[14]

Понастучавшись, не при чем,

(У нас в России – всем![15])

С пустым мешком и животом,

Вдоль прободенных стен...

Кусочка хлеба не дадут —

А завтра жизнь отдашь

За них! Терпи, терпи, верблюд!

Молчи, молчи, Сиваш!

Звени, звени, чертополох!

...Добро бы – на бобах,

И не несолоно, а ох

Как солоно...

– бабах! —

Взрыв! Врассыпную, как горох!

Как с граху – воробки!

По городам переполох,

Ребята – в городки

Играют.

(Почвеннее нас

Растите, крепче нас!)

Последний двор. (В последний раз,

Конь!) – “Есть кто?” – “Се – ей – час”!

– За продовольствием. – Поесть?

– Нет, с валу, значит... – Что-с?

– ...за продовольствием: что есть —

Коль есть что... – Разве – слёз

Вам, господин поручик? Шью,

Бьюсь, корочке раба...

– Не подаяния прошу:

Плачу.

– Рады бы – да —

Когда самим-то негде взять!

Две: день сказать и ночь?

С глазами плакальщицы – мать,

И песенницы – дочь.

Глядит: не с неба ли с конем

К нам перекочевал?

Сей – за свининой? за пшеном —

Сей? Ну и кашевар!

Такому б по душу грешну

Встать – в жизни смертный час!

– Тогда прощения прошу.

– И мы (вдова) – и нас —

Дитя... Откуда-то – востер

Клинок! – крик лебедин.

Последний двор, за ним простор.

– Постойте, господин

Поручик! (Вольная у чувств

Речь, раз сирень цветет!)

И целый сук, и целый куст,

Сад целый, целый сот

Сирени – конному в загар,

В холст бело-лебедин.

Последний двор (посильный дар)...

– Прощайте, господин

Поручик!

Не до женских глаз.

Лазорь – полынь – кремень...

И даже не оборотясь,

Коню скормил сирень.