Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Том 2

№ 284 Получено 1 апреля 1945 года ЛИЧНО И СТРОГО СЕКРЕТНО ДЛЯ МАРШАЛА СТАЛИНА ОТ ПРЕЗИДЕНТА РУЗВЕЛЬТА

Я не могу скрыть от Вас беспокойства, с которым я слежу за происходящими после нашей плодотворной встречи в Ялте событиями, в которых мы взаимно заинтересованы. Решения, принятые нами там, были хорошими, и большая часть из них была встречена с энтузиазмом народами всего мира, которые увидели в нашей способности найти общую основу для взаимопонимания наилучшую гарантию безопасности и мира во всем мире после нынешней войны. Величайшее внимание, с которым люди следят за их выполнением, вызвано именно Теми надеждами и ожиданиями, которые были порождены этими решениями. Мы не имеем никакого права допустить, чтобы они были разочарованы. До сих пор в деле ожидаемого всем миром выполнения политических решений, к которым мы пришли на конференции, в частности решений, относящихся к польскому вопросу, не было достигнуто успехов, и это обескураживает. Говоря откровенно, я озадачен тем, почему это происходит, и должен сказать Вам, что я во многих отношениях не вполне понимаю безразличную, по-видимому, позицию Вашего Правительства. Я уверен, что мы втроем, поняв друг друга так хорошо в Ялте, можем устранить и устраним все препятствия, которые возникли с тех пор. Поэтому я намерен в этом послании изложить Вам со всей откровенностью проблему в том виде, как я себе ее представляю.

Хотя я прежде всего имею в виду трудности, которые встретились в переговорах по польскому вопросу, я должен коротко упомянуть о нашем соглашении, воплощенном в Декларации об Освобожденной Европе[90]. Откровенно говоря, я не могу понять, почему недавние события в Румынии[91] должны рассматриваться как не подпадающие под действие условий этого соглашения. Я надеюсь, что Вы найдете время для того, чтобы лично ознакомиться с перепиской между нашими правительствами по этому вопросу.

Однако та часть наших соглашений, которая вызвала наибольший интерес среди широких слоев и которая является наиболее срочной, относится к польскому вопросу. Вам, конечно, известно, что созданная нами Комиссия[92] не продвинулась вперед в своей работе. Я считаю, что это объясняется тем толкованием, которое Ваше Правительство дает крымским решениям. Для того чтобы не было недоразумений, я излагаю ниже свое толкование пунктов соглашения, относящихся к трудностям, с которыми встретилась Комиссия в Москве.

В переговорах, которые имели место до настоящего времени, Ваше Правительство, по-видимому, придерживалось той позиции, что новое Польское Временное Правительство Национального Единства, которое, как мы договорились, необходимо создать, должно лишь немногим отличаться от нынешнего Варшавского Правительства. Я не могу привести это в соответствие ни с нашим соглашением, ни с нашими переговорами. Хотя верно, что Люблинское Правительство[84] должно быть реорганизовано и что его члены должны играть видную роль, это нужно сделать так, чтобы создать новое правительство. Этот момент ясно подчеркивается в нескольких местах в тексте соглашения. Я должен пояснить Вам исчерпывающим образом, что любое такое решение, которое привело бы к несколько замаскированному продолжению существования нынешнего варшавского режима, было бы неприемлемо и заставило бы народ Соединенных Штатов считать, что соглашение, достигнутое в Ялте, потерпело неудачу.

В равной степени ясно, что по той же причине Варшавское Правительство не может по условиям соглашения претендовать на право выбирать или отклонять кандидатуры тех поляков, которые должны быть вызваны в Москву Комиссией для консультации. Разве мы не можем согласиться с тем, что дело Комиссии выбирать тех польских деятелей, которые должны приехать в Москву для консультации в первую очередь, и что в соответствии с этим должны рассылаться приглашения? Если бы это можно было сделать, у меня не было бы больших возражений против приезда сначала Люблинской группы с тем, чтобы она могла полностью ознакомиться с согласованным толкованием ялтинских решений по этому вопросу. Разумеется, что если Люблинская группа приедет первой, то с ней одной до прибытия других польских деятелей, вызванных для консультации, не должно быть заключено каких-либо соглашений. Для того, чтобы облегчить достижение соглашения, Комиссия могла бы прежде всего избрать небольшую, но представительную группу польских деятелей, которые могли бы предложить других кандидатов на рассмотрение Комиссии. Мы не препятствовали и не стали бы препятствовать выбору каких-либо кандидатов, которых мог бы предложить г-н Молотов для консультации, и не налагали и не стали бы налагать на них вето, будучи уверенными, что он не предложит каких-либо поляков, которые относились бы враждебно к целям крымского решения. Я считаю, что моя просьба о том, чтобы моему Послу было оказано такое же доверие и чтобы любой кандидат, предложенный для консультации любым из членов Комиссии, был принят с доверием другими членами, не является чрезмерной. Мне ясно, что если право Комиссии выбирать этих поляков будет ограничено или если Комиссия разделит это право с Варшавским Правительством, то будет уничтожен как раз тот фундамент на котором покоится наше соглашение.

В то время как вышеизложенное и составляет те препятствия, которые, по моему мнению, помешали нашей Комиссии достичь успехов в этом важнейшем деле, имеются два других предложения, которые не содержатся в соглашении, но которые тем не менее весьма существенно влияют на результаты, которых мы все стремимся достичь. Пока еще Ваше Правительство не приняло ни одного из этих предложений. Я имею в виду следующее.

1) В Польше должно царить максимальное политическое спокойствие, и враждующие группы должны прекратить принятие всяких мер и контрмер друг против друга. Мне представляется вполне разумным, чтобы мы соответственно использовали наше влияние в этом направлении.

2) Кажется также вполне естественным, чтобы американскому и британскому членам Комиссии ввиду возложенных на них соглашением обязанностей было разрешено посетить Польшу. Как Вы помните, г-н Молотов сам предложил это на одном из первых заседаний Комиссии и только впоследствии взял свое предложение обратно.

Я хотел бы, чтобы Вы поняли меня, насколько важно справедливое и быстрое решение этого польского вопроса для успешного осуществления нашей программы международного сотрудничества. Если это не будет сделано, то все трудности и опасности, которые угрожают единству союзников и которые мы так ясно осознавали, когда разрабатывали наши решения в Крыму, предстанут перед нами в еще более острой форме. Вам известно, я уверен, что в Соединенных Штатах требуется искренняя поддержка народа для проведения любой политики Правительства, как внешней, так и внутренней. Американский народ самостоятельно приходит к тому или иному мнению, и никакие действия Правительства не могут изменить его. Я упоминаю об этом факте потому, что последняя фраза в Вашем послании относительно участия г-на Молотова в конференции в Сан-Франциско[87] заставила меня задуматься, учитываете ли Вы полностью этот фактор.