Переплетенные с ним

Глава восемнадцатая

Дин

Я смотрю, как Элла и Брэй идут к причалу. Внезапно начинаю нервничать и, черт возьми, не знаю почему. Я знаю, что она говорит с Брэем обо всем. Она всегда так делала. Но я хочу быть тем, к кому она обращается, когда ей нужно с кем-то поговорить.

Почему бы ей не поговорить со мной обо всем? Я не знаю, что еще я могу сделать, чтобы уверить ее в том, что я всегда подставлю плечо. Всегда. Я знаю, что скоро у нас все получится. Мне просто нужно больше работать над тем, чтобы вернуть ее доверие. Она может говорить, что доверяет мне, но она все еще держит дистанцию.

Такое ощущение, что она ждет, когда у нас что-то пойдет не так. Ну и хрен с ним. Я этого не допущу. Я просто должен стараться сильнее. Мне нужно быть терпеливым с ней. Это моя собственная чертова вина. Если бы я не принял решение отпустить ее четыре года назад, она бы не сомневалась в моей преданности сейчас.

Интересно, как бы она отнеслась к более серьезным обязательствам? Если бы я увез ее и сделал миссис Маккинли, согласилась бы она? Будет ли этого достаточно, чтобы доказать ей, что я никуда не денусь?

На ее лице сияет улыбка, когда она подходит ко мне. Ее рука обхватывает мою талию. Я прижимаю ее к себе, возможно, немного крепче, чем следовало бы. Она не жалуется. Нет, она слегка вздыхает, прислоняясь головой к моей груди. Мой подбородок ложится на ее макушку.

Брэй бросает на меня странный взгляд, проходя мимо нас и направляясь к Райли и близнецам, которые пристегнуты к коляске. Я не могу разобрать его выражение лица, но это что-то среднее между раздражением и нежеланием раздражаться. У меня нет ни времени, ни желания разбираться с ним прямо сейчас. У меня в руках Элла, и все в моем мире снова правильно.

— Ты готова отправиться посмотреть риф, принцесса? — спрашиваю я.

Она кивает, прижимаясь к моей груди.

— Абсолютно готова. — Она откидывает голову назад и улыбается мне. — Я так чертовски сильно тебя люблю.

Я наклоняюсь и целую ее, нежно, медленно. Прервав поцелуй гораздо быстрее, чем мне хотелось бы, я говорю ей:

— Я тоже тебя люблю. Всегда любил. И всегда буду.

Ослабив объятия, я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.

— Пойдем, полюбуемся на риф, о котором я так много слышал.

Волнение Эллы заразительно, она прыгает вверх-вниз на лодке.

— Клянусь, ты разобьешь стеклянное дно. Сядь на место, Элла. Эти принцессы, какими бы продвинутыми они ни были, еще не умеют плавать. Это их единственный недостаток. — Брэй вздыхает. Ему нравится думать, что его дети — настоящие гении. Я этого не вижу. Я вижу только сопли и слюни.

— Брэй, ни один ребенок в их возрасте не умеет плавать, черт возьми, — говорит Элла в защиту своих племянниц.

— Эш умеет. — Зак ухмыляется, выпячивая грудь, как гордый отец.

— Это потому, что Эш — гре… гениальный ребенок, — говорю я, быстро заглушая свои «неуместные» выражения, пока Алисса не успела меня отругать. Потому что, если кто и является гением, так это он. Он чертовски умен для такого юного возраста.

— Пожалуйста, просто подожди. Мои девочки будут самыми умными на свете. Возможно, они решат проблему голода во всем мире или еще какую-нибудь хрень. Следующая мать Тереза на подходе! — заявляет Брэй.

Он утверждает, что они станут монахинями, с тех пор как Райли была беременна ими. Я не могу дождаться того дня, когда они начнут приводить домой мальчиков. В этот день я обязательно возьму с собой чертову камеру.

Лодка останавливается. Мы находимся буквально посреди океана; единственная земля в поле зрения — небольшой островок с песчаными дюнами недалеко от места нашей остановки. В лодке сидят два молодых парня. Один из них открывает металлический ящик, расположенный вдоль одного борта.

— Здесь есть снаряжение для снорклинга. Это отличное место. Вы сможете увидеть рифовых акул, морских черепах — коралловая жизнь здесь просто потрясающая. Вы также найдете несколько Немо и Дори, если подплывете близко к кораллам.

Элла с визгом срывает с себя футболку и спускает шорты. Парень, пытавшийся дать указания, замолкает, широко раскрыв рот, и откровенно таращится на мою девочку.

— Приятель, у тебя есть ровно три секунды, чтобы отвести от нее взгляд, прежде чем я позабочусь о том, чтобы ты стал кормом для акул, — рычу я.

Парень смотрит на меня в шоке, затем на его лице появляется вызывающая ухмылка. Он думает, что сможет справиться со мной. Этот ублюдок даже не представляет, на что я способен. Я убивал за гораздо меньшие преступления, чем то, что он пялится на мою девушку. Я бы с удовольствием стер эту улыбку с его лица прямо сейчас.

— Я бы не стал, приятель. Я видел его в действии. Это жестко. Кроме того, она — моя младшая сестра. Если он не перережет тебе горло, можешь быть уверен, это сделаю я.

Алисса только что надела наушники на Эша; в последнее время она стала носить наушники с его iPad. Наверное, это разумно. К пяти годам у парня будет словарный запас хуже, чем у моряка.

— Сядьте и заткнитесь. Вы оба. Вы ведете себя нелепо. — Элла показывает на меня и Брэя. Затем она поворачивается к парню с милой улыбкой.

— Я хочу заняться снорклингом. Не могу дождаться. Спасибо. — Она берет ласты, очки и трубку.

— А, да. Хорошо. Сэм может отвести вас на песчаную дюну. Там уже полно ведер и игрушек для детей. Отсюда не видно, но на другой стороне дюны есть хижина с тенью.

— Отлично, мы с Райли и детьми отправимся туда. А вы, три болвана, ведите себя хорошо. Повеселись с маской и трубкой, Элла, — напутствует нас Алисса.

Пока Алисса и Райли устраиваются в маленькой лодке, качающейся сбоку от большой, Зак разрывается. Он хочет остаться с Эллой, но также хочет поехать с Алиссой и Эшем.

— Эй, Эл, я, пожалуй, пропущу снорклинг. Я обещал Эшу построить с ним песочные замки, — говорит он, прежде чем поцеловать ее в лоб.

— Конечно. Не беспокойся. Возьми с собой Брэя. Он все равно только испортит мое веселье, — отвечает Элла.

Зак смеется.

— Хорошо. Увидимся на песке. Если приплывет акула, обязательно принеси Дина в жертву и спасись сама.

— О, я так и сделаю. Не волнуйся. — Элла подмигивает мне.

Большую часть дня мы с Эллой провели в воде. Ей понравилась каждая минута. Ее смех и улыбки радовали меня все это время, успокаивая мою душу. Должен признать, что во время плавания с маской и трубкой вокруг рифа мы увидели несколько удивительных существ. Я должен запомнить, что нужно почаще привозить ее сюда.

Ей это очень нужно. Когда мы добрались до маленького песчаного острова, послеобеденное солнце уже садилось. У меня есть планы на вечер для Эллы. В эти планы не входят остальные члены команды.

Мы все возвращаемся на лодку. Поездка обратно на курорт проходит спокойно. Дети уже спят, когда мы добираемся до причала, и мы прощаемся, договариваясь встретиться завтра за завтраком, прежде чем мы отправимся обратно в Сидней.

Я заказал ужин в номер и сижу на террасе, ожидая, пока Элла закончит принимать душ. Мне чертовски трудно оставлять ее одну. Моя кожа зудит, сердце колотится. Что, если с ней там не все в порядке? Я позаботился о том, чтобы убрать оттуда все острые предметы. Пусть ищет сколько угодно, она не найдет ничего, чем можно было бы порезаться. Это не успокаивает моего учащенного сердцебиения, пока я жду, когда она выйдет.

Я уже готов просто пойти туда. Неужели так трудно придумать предлог, чтобы зайти? И опять же, голая Элла в душе — достаточное оправдание. Я уже все решил. Я встаю и уже прохожу половину пути, когда дверь открывается.

Из двери валит пар, окружая стоящую в дверном проеме богиню. На ней одна из моих белых футболок. Она заканчивается на середине бедра. Ее оливковая кожа блестит, и я вижу, как под тканью твердеют ее соски. Она такая чертовски сексуальная.

— Черт, принцесса! — Я провожу рукой по лицу. Мне очень хочется подхватить ее на руки, бросить на постель и с восторгом овладеть ее телом. Но важнее, чтобы мы поужинали. Я хочу поговорить с ней. Я позвонил своему адвокату, пока она была в душе. К завтрашнему возвращению в Сидней я подготовлю бумаги и подпишу их.

Мне нужно только заставить ее согласиться подписать их. Не думаю, что это будет легкая битва. Часть меня ненавидит себя за то, что я вообще предложу сделать это таким образом. Но сейчас действительно нет времени идти традиционным путем. Я сделаю все, чтобы защитить ее; нет ничего, что может меня остановить.

Сейчас сделать ее Маккинли — это самое правильное решение. Никто не бывает настолько глуп, чтобы связываться с семьей Маккинли. А если и пытаются, то обычно оказываются бездыханными. В буквальном смысле.

Моя семья, может, и не мафия, как Элла однажды решила, но, на мой взгляд, они гораздо хуже. Они прячутся за своими грязными деньгами. Когда я рос, то усвоил от отца одну вещь: нет ничего, что нельзя было бы купить за деньги. И нет пределов тому, на что способны люди, чтобы сохранить свое богатство и роскошный образ жизни.

— Что случилось? — обеспокоенный голос Эллы выводит меня из задумчивости.

— Кроме того, что у меня яростный стояк и я хочу привязать тебя к этой кровати и грязно с тобой пошалить? Больше ничего, — ворчу я.

— Ну, это не похоже на проблему.

Белая футболка прилипла к ее телу. Ее соски уже твердые и хорошо видны сквозь влажную ткань. Нет. У нас будет ужин и разговор. Протянув руку, я беру ее за запястье и веду на террасу. Я намеренно сажусь по другую сторону маленького столика. Хочу иметь возможность видеть ее глаза, ее лицо, когда мы будем разговаривать.

Она никогда не умела ничего скрывать. Когда она пытается солгать или хоть немного скрыть правду, ее лицо подергивается. Ее глаза блуждают по всей комнате. Есть и другие признаки. Слишком много. Скажем, она бросила учиться играть в покер всего через месяц после начала. Она совсем не справлялась. Но, черт возьми, она выглядела сексуально, когда пыталась; даже ее гребаное разочарование от постоянного проигрыша было сексуальным.

— Так, значит, это означает «нет» всей этой истории с привязыванием к кровати? — спрашивает Элла.

Клянусь, она проверяет мою выдержку, ее глаза умоляют меня затащить ее обратно в дом и сделать с ее телом все, что я захочу.

— Ни в коем случае, нет. До конца ночи, обещаю, ты будешь привязана к этой кровати, принцесса. — Я ухмыляюсь, наблюдая за тем, как она ерзает на своем месте.

— Ешь. Нам нужно кое-что обсудить, — говорю я, указывая вилкой на ее еду.

Все ее поведение меняется. Почти мгновенно ее тело застывает. Но так же быстро, как замерла, она расслабляется. Дрожащим голосом она спрашивает:

— О чем ты хочешь поговорить?

— Детка, расслабься. Что случилось? — Я хватаю ее за руку через стол.

— Ну, может, я и новичок в этом деле. Но даже я знаю, что ничего хорошего не происходит, когда говорят — нам нужно поговорить. — Она опускает взгляд, тыкая вилкой в еду.

— Что ты думаешь о браке? — Я спрашиваю, желая проверить, как обстоят дела. У нас никогда не было такого разговора, не считая комментариев, которые я бросал, а она игнорировала. Я надеюсь, что мы находимся на одной волне.

— Зависит от обстоятельств. — Она пожимает плечами.

— От каких?

— От того, кто женится?

— А если бы это были мы? — спрашиваю я, указывая между нами.

— Дин, ты делаешь мне предложение прямо сейчас?

— Детка, я не долбаный идиот. Когда я сделаю тебе предложение, то сначала куплю кольцо, достойное гребаной королевы.

— Ладно, раз уж речь идет о кольце, то я, пожалуй, не против. — Она смеется.

— Ты не против, да?

— Ну, если кто-нибудь другой не предложит мне кольцо раньше, чем ты, то у тебя есть все шансы. — Ее улыбка озаряет лицо.

— Если кто-то другой попытается подарить тебе кольцо, Элла… — Я делаю паузу и жду, пока она снова посмотрит на меня. Когда она это делает, я даю обещание, которое точно намерен выполнить. — Я отрублю ему руки, а потом вырву язык.

Она долго смотрит на меня задумчивым взглядом, словно пытаясь что-то понять.

— Почему у меня такое чувство, что ты не шутишь?

— Потому что я не шучу. — Я пожимаю плечами.

— Дин, ты ведь понимаешь, что звучишь как сумасшедший? — спрашивает она.

— Да, я с ума по тебе схожу, все верно. Я улыбаюсь, пытаясь хоть немного смягчить ее шок от моих чересчур кровожадных заявлений. — Элла, ты не слепая. И уж точно не дура. Ты знаешь, что я делал вещи, которые трудно назвать хорошими. Я знаю, что меня ждет место в аду. Я смирился с этим. А ты? — Я затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Нет ни одной черты, которую я бы изменила в тебе, Дин. Я люблю тебя таким, какой ты есть. И ты ошибаешься. Ты не попадешь в ад. Мы просто останемся в чистилище, вместе. Потому что даже в смерти я не позволю тебе снова покинуть меня.

— Нет ничего, что могло бы заставить меня покинуть тебя, Эл.

Решив сменить тему, я спрашиваю ее о том, что не давало мне покоя весь день.

— О чем тебе нужно было поговорить с Брэем сегодня?

Ее щеки пылают. Хотя ее смуглая кожа отлично скрывает румянец, я всегда вижу, когда она краснеет. Она отводит глаза. Ее лицо начинает подергиваться.

— Даже не пытайся мне сейчас лгать, принцесса. Я знаю, что ты собираешься.

Она вздыхает.

— Ладно, ты действительно хочешь знать? Секс! Я говорила с Брэем о сексе. Теперь ты счастлив? — кричит она.

Я роняю вилку. Она с лязгом падает на мою тарелку.

— Ты говорила со своим братом о сексе? — спрашиваю я в недоумении.

Элла кивает.

— У меня не так много подруг, с которыми я могу поговорить о таких вещах. Поэтому я разговариваю с Брэем.

— Ты говорила со своим братом о сексе? О сексе, которым ты занимаешься со мной? — снова спрашиваю я.

— Ну, у меня нет секса ни с кем другим. Так что да. — Сейчас она кажется мне раздраженной.

— Ты говорила с Брэем о сексе со мной, и я все еще жив? Черт, детка, повезло, что меня сегодня не скормили акулам. — Я указываю на океан перед нами.

Элла смеется.

— Ты боишься моих братьев, Дин?

— Обычно нет. Но когда дело доходит до тебя, эти два засранца сходят с ума. — Я содрогаюсь при мысли о пытках, которым подвергает меня сейчас Брэй, пусть даже только в своей голове.

— В отличие от тебя? Ты только что угрожал отрезать воображаемому человеку руки и язык. — Она показывает на меня, а затем набирает на вилку рис и запихивает его в рот.

— Да. — Я улыбаюсь. — Так о чем вы говорили?

— Я уже сказала тебе.

— Я хочу знать подробности, Элла. О чем конкретно вы говорили? И почему ты просто не пришла ко мне? Знаешь, чтобы это сработало, тебе нужно начать говорить со мной обо всем. Раньше ты говорила со мной обо всем.

— Это было до того, как ты… — Она замолкает. Ей не нужно заканчивать предложение. Я и так знаю, что она собиралась сказать.

— До того, как я тебя бросил. — Я киваю, соглашаясь.

— Так ты хотя бы сказала ему, как я хорош в этом? — шучу я, пытаясь разрядить обстановку.

— Нет, эта часть, должно быть, вылетела из моей головы.

— Я буду рад освежить твою память в ближайшее время. Но сначала я хочу узнать, о чем именно вы говорили.

— Ты не собираешься сдаваться? — спрашивает она, смирившись.

— Нет. — Мне важно заставить ее поговорить со мной об этом, даже если она не хочет. Это как пластырь — достаточно сорвать его, чтобы понять, что на самом деле все намного проще. Мне нужно вытащить Эллу из ее собственных мыслей. Я знаю, что она боится открыться мне, потому что думает, что я уйду.

— Ладно, я спросила его, нормально ли то, что мне нравится, — тихо говорит она.

Я наклоняю голову в ее сторону. Что ей нравится?

— Что ты имеешь в виду? Есть что-то, что тебе нравится, чего я не делаю? Потому что я открыт практически для всего, что ты хочешь попробовать в спальне. У меня есть только несколько жестких ограничений. — Я подмигиваю ей.

— Нет, дело не в этом. Просто… мне нравится боль, Дин. Мне нравится, когда ты кусаешь меня, душишь, все это. Это ведь ненормально, верно? Брэй говорит, что в этом нет ничего особенного, но как это может быть нормально? Я понимаю, если ты будешь считать меня странной или что-то в этом роде. Но я пришла к выводу, что мне все равно.

— Во-первых. Брэй прав. Это совершенно нормально. Кроме того, мне тоже нравится делать с тобой такие вещи. Во-вторых, что именно тебя не волнует?

— Мне все равно, если ты снова попытаешься меня бросить. — Она пожимает плечами, потом мило улыбается мне и добавляет: — Я найду способ запереть тебя в подвале твоего большого модного дома. Я буду держать тебя там вечно, если это единственный способ удержать тебя.

Я смеюсь так сильно, что у меня начинает болеть живот.

— И это я сумасшедший?

— Ты смеешься надо мной, Дин? — Элла злится.

— Нет! Я бы никогда не посмел, — пытаюсь сказать я с самым честным лицом, на какое только способен.

— Мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошел несчастный случай, — угрожает она.

— Детка, ты не сделаешь ничего, что повредит этому телу. Оно тебе слишком нравится. — Я в этом уверен.

— Может быть? — Она улыбается и продолжает ковыряться в еде. Я не сильно возражаю против того, что она рассказала обо всем Брэю. Но я чертовски хочу быть тем, к кому она придет в следующий раз.

— Элла?

— Да?

— Я бы хотел, чтобы ты сначала поговорила со мной об этом, — тихо прошу я.

— Я боялась, что ты подумаешь, что я странная или что-то в этом роде… — Элла смотрит в свою тарелку.

— Детка, посмотри на меня, — приказываю я, мой голос не оставляет места для споров.

Когда она поднимает глаза от своей тарелки, я говорю ей:

— В тебе нет ничего странного. В тебе нет ничего, чего бы я не любил. Кого, бл*дь, волнует, что ты любишь немного боли? Это более нормально и обычно, чем ты думаешь.

— Да, но у меня ненормальные отношения с болью, Дин. Что, если я использую это как способ получить удовольствие?

Черт, я даже не подумал о такой связи. Неудивительно, что она так беспокоится об этом.

— А ощущения такие же? Когда ты испытываешь боль во время оргазма и когда режешь себя? — спрашиваю я.

— Нет. Сначала я думала, что да. Но потом, когда я… — Она делает паузу, и на ее лице появляется задумчивое выражение.

Я встаю и подхожу к ней. Подхватив ее на руки, я сажусь на стул с ней на руках.

— Продолжай, — подбадриваю я ее.

— Когда я… когда я сегодня порезалась, все было не так. Ощущения были не те, — говорит она.

— Ладно, это хорошо. Да?

— Думаю, да.

— Хочешь, я позвоню психотерапевту? Мы могли бы проконсультироваться по телефону прямо сейчас, если тебе это нужно.

— Дин, сейчас восемь часов вечера. Я могу подождать, пока мы не вернемся в Сидней. Я позвоню своему психотерапевту в Мельбурне. В Сиднее я его еще не нашла.

— Хорошо, но, если тебе нужен психотерапевт сейчас, я могу это устроить.

Элла наклоняется ко мне, ее губы соединяются с моими. Ее язык проникает в мой рот и переплетается с моим. Сладкий вкус вина на ее языке заставляет меня жаждать большего. Больше ее. Больше нас. Я поднимаю ее на руки и несу в дом. Положив ее на кровать, я разрываю поцелуй.

— Это твой день рождения, принцесса. Что бы ты ни захотела, я сделаю это. Скажи мне, чего ты хочешь?