Перепутья Александры

Глава 1. Пора вспоминать

Пролог

Настоящее время

Солнечное тепло нежно касалось кожи и проникало глубоко внутрь, ласково согревало каждую клеточку. Ветер мягко перебирал волосы, щекоча щеки и нос. Еще чуть-чуть, и я услышу плеск волн, наперегонки бегущих на песчаный берег, почувствую соленый запах моря, увижу нереальную голубизну до самого горизонта. Ещё чуть-чуть, и по кромке воды поскачет рыжая крылатая лошадь, поднимая переливающиеся брызги. Подбежит и нежно дунет в лицо. Я протяну ладонь с наколдованным кусочком сахара.

Еще чуть-чуть...

Вместо крылатой тени, спускающейся с ясного неба, накрыла повседневность. Ни волшебного пляжа, ни величественного коня. Я стояла на крыше серого девятиэтажного здания, куда не раз сбегала, чтобы побыть наедине с собой, привести в порядок мысли или настроиться на работу. Стояла и смотрела на жилые высотки вдали, впитывая энергию небесного светила. Благо на дворе царствовала не ненавистная душе зима, а лето. Августовское солнце медленно ползло к закату, раскрашивая небо в багряный цвет. Я вдохнула запах вечернего города. В выходные, когда обитатели мегаполиса расползаются по дачам, шашлыкам и баням, городской воздух становится чище.

Минуты бежали, высыпаясь песком сквозь пальцы, но я не спешила покидать прогретую крышу. Наслаждалась закатом. Торопиться некуда. Павел Семенович вряд ли закончил с родителями Кирилла. Напуганные люди задают миллионы вопросов и желают получить развернутые ответы - с убедительными и успокаивающими доводами. Понадобится весь запас красноречия, но мать с отцом согласятся на эксперимент. Как делали все, кого брал в оборот шеф. Любой родитель жаждет вернуть ребенка домой. Целым и невредимым.

Ночью начну работать с мальчиком. Это хорошо. За неимением спутника я не заходила в Поток шесть дней. Почти неделю мы с крылатым конем не искали Алису. Кирилл пока тревожил мало. Он «гулял» на поверхности, а девочка едва прощупывалась. Беспрецедентный случай. Я не раз теряла спутников и научилась с этим мириться. По-другому нельзя, иначе сломаешься тоненькой веточной под грузом вины. Но прежде я всегда знала, где подопечные. С Алисой результат остался нулевым. Впервые за семь лет работы с Семенычем.

Солнце все ближе подплывало к линии горизонта, но я медлила, не замечая как мысли от потерянной девочки перетекли к моему собственному первому путешествию по Потоку. Знакомство со странной, завораживающей, но смертельно опасной вселенной состоялось тринадцать лет назад, когда я была обиженным на весь мир подростком, ненавидевшим отражение.

Очнулась я, уткнувшись лицом во что-то зеленое, прохладное, но мягкое. Над ухом звонко причитал немного окающий девичий голос:

- Батюшки, да что же это?! Оставь меня! Сгинь нечистая! Изыди!

ЧАСТЬ I. ПРОЩАНИЕ С ДЕТСТВОМ

Глава 1. Пора вспоминать

Тринадцать лет назад

Оригинальное, скажу я вам, пробуждение – просыпаешься, а перед носом мох! Симпатичный такой мох, вполне удобный, ничем не провинившийся. Бахрома, а не мох. Но не в городской же квартире!

Впрочем, кто сказал, что я дома?

Я протерла глаза и растерянно завертела головой.

Место, где меня угораздило пробудиться, оказалось донельзя странным. Поле – не поле, болото – не болото. Перемежающаяся зелено-коричневыми лужами равнина, поросшая мхом и осокой. Конца и края не разглядишь из-за блеклого, рваного тумана. Неуклюже перевернувшись, я обнаружила надрывающую горло девицу. Она истошно отправляла в преисподнюю перемазанного сажей парня. Не знаю, чем он ей не угодил. По мне, вполне миролюбивая физиономия, только грязная не в меру и нос длинноват.

Незнакомцам на вид лет по двадцать с копейками. Контрастная парочка. На носатом парне - серые штаны, кожаная потертая куртка и армейские сапоги. Немного грузноват, на первый взгляд, простофиля. На девице – счастливой обладательнице осиной талии - голубое платье ниже колен из легкой струящейся ткани и туфельки с ремешком. Русые волосы она собрала в симпатичный узел на затылке. Истинная барышня (по-другому язык назвать не повернется) – тоненькая, хрупкая, изящная.

Я потянула руку к рюкзачку, но не обнаружила его в пределах досягаемости. Неприятно. Значит, ни денег, ни новой мобилки, купленной взамен старой, посеянной месяц назад. Ошалело наблюдая, как девица проклинает парня, я попыталась вспомнить, как исхитрилась оказаться в несуразной компании. Последнее воспоминание оказалось не самым радужным – очередное, тысяча сто десятое по счету выяснение отношений с Бастиндой. Речь не о колдунье из сказки, которая портила жизнь Элли и ее друзьям. Весь остальной мир знает эту даму сорока лет, как Аллу Сергеевну Корнееву. Бастиндой ее зову лишь я и имею на то все основания. Может, Алла и не злая волшебница, но она – моя мачеха. А мачеху из принципа любить не положено!

Из-за чего же мы раскочегарились, как два паровоза, грозящихся сорваться в пропасть? Наверное, из-за Вовочки или школы. Или бардака в моей комнате. Или любой другой из пары сотен возможных причин. В большинстве случаев камнем преткновения становился Вовочка – сын Бастинды от первого брака, нескладный блондин в круглых очках и с задранным носом. Бастинда кипятится, когда я зову отпрыска Вовочкой – из-за анекдотов. Она-то считает его самым талантливым ребенком на свете, а всех остальных слишком тупыми, чтобы осознать Вовину гениальность. Ребенок, кстати, семнадцатилетняя дылда на две головы выше матери!

Точно! Начали мы с Вовочки. Я посмела сделать замечание за столом, пока он обсуждал с родительницей очередную глобальную тему, вроде мира во всем мире при непосредственном участии самого Вовы. Мне глубоко фиолетовы рассуждения. Раздражает, что Вова одновременно произносит речи и жует.

- Александра Викторовна, – Бастинда обращается по имени-отчеству, когда особенно мною недовольна. – Дурно отзываться о старших - верх невоспитанности.

Глава 2. Подделка

Тринадцать лет назад

Впервые это случилось в бесцветной комнате, где мы с Варей и Михаилом провели памятную поточную ночь. Пронизывающий до костей пристальный взгляд я ощутила сквозь сон. Взгляд был нигде и везде – снаружи и внутри. Проникал сквозь телесную оболочку, изучал мозг, прощупывал душу. Мог выяснить и заветные мечты, и глубинные страхи. Понять меня лучше, чем я сама.

Сладковатый запах лилий появился, когда я, напуганная взглядом, приготовилась взорваться душераздирающим воплем. Мгновенно накрыло умиротворение, будто вкололи сильнодействующее успокоительное. Глаза послушно закрылись, разум охватила эйфория, граничащая с полусном. Под напором настойчивого запаха, страх, завладевший душой, сгинул прочь, словно поверженный зверь.

Я лежала и лежала, не шевелясь. Минуты, а, может, часы. Не спешила открывать глаза, желая отдалить встречу с Варей и Михаилом и обсуждение плана действий. Нечаянные спутники не напрягали, хотя в реальном мире мы вряд ли бы проговорили больше минуты. Ни балерина, ни Ромео-неудачник не подходили на роль лидера, способного взвалить на себя ответственность, а мне хотелось прислониться к сильному плечу.

Из сладкой полудремы вывел раздраженный Варин шепот:

- Не исчезай, прошу.

Сон растворился, как тьма поутру.

Балерина стояла, приложив ладонь к стене. Вовсе не бесцветной и пустой, как накануне. Яркие краски сливались в потрясающую по красоте и гармонии картину: стройные березы окружали чистое озеро с мелкой рябью, слева расположился деревянный причал и привязанная к нему голубая остроносая лодочка.

- Что это? – зашептала я, боясь разбудить посапывающего в углу Михаила.

- Нечто, - безнадежно протянула Варя и оторвала ладонь от стены. Картина пропала, краску поглотила гладкая бесцветная поверхность.

- Как? – с трудом прохрипела я, а хотела спросить, откуда появился божественной рисунок и почему исчез.

Но Варвара всё поняла.

- Почему пропадает, не знаю. А как получается? Смотри.

Открыв рот, я взирала, как Варя раз за разом прикладывала ладонь к голой стене, и на ней возникали картины – одна краше другой. Краски вытекали из Вариной руки и разбегались в стороны, вырисовывая дома, реки, деревья и людей. Но едва балерина убирала пальцы, «полотно» становилось девственно чистым.

- Прекрасно! Невероятно! – восхищалась я обрушившимся на город снегопадом или переливающимся на солнце морем.

От последней Вариной картины дар речи и вовсе пропал.

Балет. Самый невероятный, что доводилось видеть, а повидала я их не мало. Бастинда считала себя ценителем искусства, походы в театры для всей семьи являлись обязательным мероприятием дважды в месяц. Я не шибко любила балет, предпочитала обычные спектакли и мюзиклы. Возможно, артисты и рассказывали выдающиеся истории языком танца, но мне никогда не удавалось его расшифровать, и становилось невыносимо скучно.

Варин балет вдохновил. Стройные юноши и девушки в нежно-голубых костюмах не танцевали, а парили над сценой. Пускай на картине они замерли, запечатленные новоявленной художницей, однако это не меняло сути. Танцоры остановились на миг, кто-то щелкнет пальцами, и они продолжат создавать волшебство.

- Балерина, ты еще и художница?

Зачарованные Вариным творчеством, мы не заметили, как проснулся Михаил.

- Нет, - Варя неловко отдернула руку. Танцующие молодые люди растворились, унося очарование. – В детстве мне нравилось рисовать. Но победила любовь к балету.

- Я тоже рисовал, - сообщил Михаил, хмуро разглядывая впитавшую краски ровную поверхность. – Карикатуры в стенгазете.

Варвара закатила глаза.

- О, да! Эстет-любитель! Неподражаемый ценитель возвышенного!

Михаил открыл рот, дабы не остаться в долгу, но я перебила.

- Варя, как ты начала рисовать на стене?

Этот аспект волновал гораздо больше, нежели начинающаяся словесная дуэль.

- Сама не поняла, - Варя посмотрела на ладони. – Пока вы спали, я вспоминала, как оказалась на поле. Не вышло. Решила отвлечься, думала о детстве, бабушкиной деревне. Сама не заметила, как начала водить пальцем по стене. Из него полились краски. Не успела оглянуться, как нарисовался бабушкин дом!

Я вздохнула с облегчением. Не я одна проявляла странные способности. Михаил накануне наколдовал ужин, а Варвара умудрилась без красок и кисточек изрисовать темницу.

- Как считаете, стоит попросить на завтрак конкретное блюдо? – Михаил думать забыл о таинственном и озабоченно почесал вихрастый затылок. – При мысли о капусте мутит.

- Лучше умывальник попроси. И мыло! – ядовито посоветовала Варя, глядя на чумазое лицо парня.

- А унитаз золотой тебе не надо? – огрызнулся тот.

Я ожидала, балерина вспылит сильнее. Однако утонченная барышня отвернулась, тщетно пытаясь скрыть порозовевшие щеки. Надо же, какая стеснительная. Вообще-то Михаил прав. Увлеченная Вариным настенным творчеством, я забыла о естественных потребностях организма, и они активно напоминали о себе.

- Мне надо! – объявила я. – Но не золотой унитаз, а отдельный туалет.

Пушечный выстрел не удивил, а результат обрадовал. Нас, наконец-то, выбросило, куда требовалось. Деревянный домик посреди поля (без тумана и луж) не являлся пределом мечтаний, но был чистым и запирался изнутри. Я рванула туда первая, не потрудившись удостовериться, благополучно ли приземлились остальные.

Несколькими минутами позже, в ожидании Михаила, а затем и Вари, которая с пылающим лицом скрылась в домике, я огляделась. Новому полю, как и вчерашнему, не наблюдалось ни конца, ни края. Выглядело оно приветливее – сочная трава, цветы и разноцветные бабочки. Я засмотрелась на них и подскочила зайцем от неожиданности, когда в двух шагах раздался шипящий свист.

Глава 3. Проказы куклы

Тринадцать лет назад

Я топнула ногой от досады, не понимая, кто вызывает больше раздражения: шепчущий гадости клоун, рвущий волосы на голове Михаил или Варя, которой приспичило кидаться в объятия подлой иллюзии.

- Что делать? Как быть? – повторял Михаил как заведенный. Взволнованный бас отдавался по пустому залу гулким эхом. Мы отражались в зеркалах, и казалось, что не один Михаил забрасывает риторическими вопросами, а штук пятнадцать.

- Замолкни! – шикнула я на причитающего парня.

Видя, что это не помогает, возвела глаза к небу (пардон, к потолку) и повторила приказ.

- К Варе!

Под привычный грохот пушки мы провалились на новый слой. Я приноровилась к перемещениям и приземлялась вполне успешно. Немного покачивало, но очередную поверхность встречала в вертикальном положении, в отличие от Михаила, которому удача улыбалась через раз. Вот и сейчас он жалобно поскуливал, поднимаясь с земли и потирая пятую точку.

Занесло нас точно не к Варе. Зеркальный зал имел хоть что-то общее с исчезнувшей балериной. Она могла там репетировать. А зоопарк? Он-то с балетом как соприкасается?

- Мило, - процедил сквозь зубы Михаил, держась за ушибленное место. – Давно мечтал пообщаться с представителями фауны. Да еще в таком количестве.

Он прав. Куда ни глянь, повсюду клетки, в которых галдела, свистела, рычала и мычала живность: от симпатичных попугайчиков с кокетливыми хохолками до недовольных львов, бьющих себя хвостами.

- Скажи спасибо, что они в клетках, - бросила я, размышляя, попроситься на другой слой или поискать тут Варвару. Кто ж разберет этих балерин, может у них хобби такое - по зоопаркам гулять.

- Ой, не сглазь, - злорадно протянул один из попугаев – самый крупный, снежно-белый. И повторил, сильнее распаляясь. – Не сглазь, не сглазь!

Мы с Михаилом задохнулись. Он от неожиданности, я от возмущения. Только птицы, открывающей рот не по делу, не хватало.

- Не каркай, - велела я, пытаясь сосредоточиться на более важных делах.

- Сама не каркай, ворона! - не остался в долгу попугай.

- Корова! – вторил милой птичке Михаил.

Это уже слишком.

- Сам ты… - начала я, поворачиваясь, чтобы обрушить на спутника накопившийся гнев, но поняла, что «эпитет» относился не ко мне.

На нас, наклонив рогатую голову, двигалась самая настоящая корова. Или не совсем настоящая. Разве у нормальных коров бывает глаз посреди лба, как у циклопа, и рога, напоминающие ножи тореадора?

- Бежим! – дурным голосом завопил Михаил, и, схватив меня за руку, кинулся наутек. Я не сопротивлялась, эта представительница фауны вогнала в абсолютнейший ступор, лишив возможности действовать самостоятельно.

Корова, недолго думая, ринулась следом грузной трусцой. Несмотря на габариты, передвигалась она бойко. Или это мы, ошалев от ужаса, двигались слишком медленно? Не важно! Главное, рогатая нечисть (а как еще назвать эту скотину?) не отставала. Копыта целеустремленно ударяли в землю, поднимая пыль.

В момент опасности в голову приходят странные мысли. Мне вспомнился отечественный мультфильм о стране не выученных уроков, где двоечник встретил корову, которую на уроке назвал плотоядной. Меня осенило. Наш плотоядно-травоядный зверь - одно из существ, о которых рассказывал Егор. Коровий владелец неправильно сформулировал запрос. Вот животинка и мутировала.

Отлично, вывод сделан. Но как отделаться от зловредного мутанта?

- Вытащи нас отсюда! Прикажи небесам! – взмолился Михаил, не смея обернуться на грозную преследовательницу.

И почему сама не догадалась? Совсем отупела со страху.

- Хочу… - я чувствовала, что сейчас задохнусь. – Хочу… отсюда…

Это все, на что хватило дыхания. Однако в небе послушно грохнуло, выбрасывая нас на очередное, третье по счету, поле. На самое обыкновенное, покрытое зеленой травой, без луж, цветов и бабочек. Я не пыталась устоять на ногах. Уткнулась лицом в траву, клятвенно заверяя все силы, которые могли меня услышать, что больше в жизни не прогуляю ни одного урока физкультуры. И вообще, запишусь в спортзал для подготовки к Олимпийским играм.

Михаил тяжело дышал, лежа в полуметре от меня.

- Тоже мне, народная умелица. Получше мира придумать не могла? Зоопарк, блин!

- В следующий раз сам просись на другой слой, – огрызнулась я, чуть не плача – в боку ужасно кололо.

- И попрошусь!

На этом перепалка б не закончилась, если бы над головами не просвистел… желудь.

- Какого?! – взревел Михаил, оглядываясь, и замолк.

Следующий «снаряд» угодил в лоб. Парень, кряхтя, согнулся пополам.

На радостях от избавления от саблерогой коровы, мы и думать забыли, что на новом слое способны поджидать опасности. Да и кто мог предположить, что после циклопа на копытах нападет несостоявшееся ружье, стреляющее желудями. Та самая пушка, которую упоминал Егор.

- Ай! Ай-яй-яй! – завопила я, увидев результат чужой больной фантазии. На колесах! Желудиные снаряды пролетели в миллиметре от головы, задевая волосы. Михаилу опять повезло меньше: партия дубовых плодов чирикнула по затылку.

- Прекратите! – взвыл он и припустился прочь, сверкая подошвами сапожищ.

Пушка призадумалась, поворачивая тонкое дуло то вслед улепетывающему Михаилу, то на не смеющую пошевелиться меня. Я сидела ближе, но движущаяся мишень показалась противнице заманчивее.

- Михаил, осторожнее!

Пушка, лихо катя по полю, палила желудями, неизменно попадая парню в пострадавшую часть тела. Ту, что он отбил при приземлении в зоопарке.

- АААААА! – истошный вопль атакованного спутника резанул барабанные перепонки. – Хватит! Я сказал: прекрати! Саша, сделай что-нибудь!

Глава 4. Паутина Варвары

Тринадцать лет назад

Многие люди в душе остаются детьми, не успев наиграться в нежном возрасте. Слишком торопятся повзрослеть, чтобы самостоятельно распоряжаться вселенной под названием «я». Но добившись желаемого, понимают, как много не поделали вдоволь. И вот результат. Одни коллекционируют кукол с машинками, другие часами смотрят мультфильмы, не пропуская ни единой новинки. Третьи не расстаются с видеоиграми, сражаясь за вымышленную галактику с остервенением, будто проигрывают последнюю корову.
Михаил оказался таким же большим ребенком.

Сотрясаясь от беззвучного хихиканья и стараясь сохранить на лице серьезную мину, я рассматривала владения вновь обретенного спутника. Взору предстал покосившийся  средневековый замок, ров вокруг, заполненный мутной водой, марширующие рыцари в поблескивающих на солнце доспехах и мечами наперевес.

- Твои существа?

В том, что это ненастоящие люди, сомневаться не приходилось. Какой здравомыслящий человек нацепит на себя груду металлолома, чтобы вышагивать на солнцепеке, как солдат на плацу? В глазах рыцарей, я не увидела ничего кроме пустоты. Ни одна эмоция не отражалась на лицах, ни единая мысль не проскальзывала.

- Мои, - гордо выпятил грудь Михаил. – А я генерал. В смысле, этот… как его? Во! Полководец!

Я хотела поинтересоваться, что ж господин главнокомандующий сам не облачился в железо, но решила не калечить его самолюбие.

-  Не нравится? – насупился Михаил, заметив, что Света не скрывает распирающего приступа смеха.

- Какой-то у тебя замок кособокий, - девочка наклонила голову и забавно сморщила носик. – Давай поправлю.

- Не трожь! – взревел Михаил, закрывая наколдованное имущество широким торсом. – Один тут туалет раскрасил по доброте душевной!

Стоп!

В голове щелкнул выключатель, перед глазами, как живое, встало обиженное девичье лицо в зеленую крапинку. Варя!

- Собирайся! – велела я Михаилу, с обожанием взирающему на топающих в такт воинов.

- Куда? – лицо высокого военного начальника вытянулось, словно ему прямо с парада приказывали отправляться в бой.

- Варвару искать.

- А, может, я это… тут подожду? – осторожно предложил парень.

- Живо! – рассвирепела я. - Иначе стадо рогатых циклопов на твою армию натравлю. Посмотрим, какие они у тебя вояки!

- Но, Саша…

- Дезертир! – пристыдила я Михаила. Военный термин, на мой взгляд, идеально подходил для ситуации.

- Никуда не денется твое войско, - вмешалась Света. Она поняла мотивы Михаила лучше меня. – И кривой замок не рухнет, не боись. Это место – твое убежище. Ты сможешь вернуться сюда, когда захочешь. Нужно лишь обозначить собственность.

- Чего? – парень вытаращил глаза.

- Повторяй за мной, - велела Света. – Этот слой – мое убежище. Оно принадлежит мне, и никто не войдет сюда без приглашения. Давай же!

Бросив беглый взгляд на злющую меня и сделав неутешительный вывод, что в покое его не оставят, Михаил подчинился – пробубнил под нос, что велено. Едва смолкло последнее слово, по слою пронеся ветер, взъерошив волосы и обдав лица морской свежестью.

- Убежище закреплено, – объявила Света. – Саша, тебе тоже нужно создать свой слой.

- Зачем?

- Там ты сможешь спрятаться от Страха или Тени. Если попадешь в ловушку, нужно представить убежище. Наваждение исчезнет, и ты переместишься.

Предложение звучало соблазнительно. Неплохо обзавестись безопасным слоем, куда никакие клоуны не проскочат. Однако создание теплого местечка равносильно признанию, что застряла я тут всерьез и надолго. А это меня не устраивало.

- Ладно, - догадливый ребенок всё понял без слов и предложил с лучезарной улыбкой, - давай сначала найдем Варвару, а убежищем займемся позже.

Я энергично закивала под громкий и тяжкий вздох Михаила, с тоской взирающего на армию-войско. Полководец не верил в возвращение и мысленно прощался с нажитым за две недели добром.

Пока мир с замком и рыцарями складывался пополам под колокольный звон, я молила небеса не насылать очередных взбесившихся мутантов или надувного пакостника с нервным тиком. Сработало, хотя и новый мир не выглядел гостеприимным. Нас занесло в лабиринт из узких длинных коридоров с вереницей грязно-белых дверей с облупившейся краской. Об одну из них основательно приложился лбом Михаил, у которого, по-прежнему, не складывалось с перемещениями.

- У-у-у-у-у, - жалобно заскулил он, стоя на четвереньках.

- Горе луковое, - протянула Света, потирая бок. Она хотела помочь Михаилу подняться, но кувыркнулась сама. А все потому, что парню приспичило взбрыкнуть, как сивому мерину.

Когда все, наконец, оказались на ногах, а Михаил выслушал дюжину заслуженных ругательств, мы принялись осматриваться. Кажется, нас опять отправили не туда. Коридоры были бесконечны, а комнаты пусты. За каждой обшарпанной дверью встречала одна и та же картина: голые мрачно-серые стены в выбоинах и потрескавшиеся половицы, издающие тоскливый плач. Жизнь ушла отсюда навсегда. Воспоминания погасли. Не осталось ничего кроме зловещей тишины и затхлого запаха. А, может, и не было тут никого. Лабиринт и комнаты - еще одна иллюзия. Очередной замкнутый круг. Призрак, как и всё в Потоке.

- Пойдем отсюда, – Света потянула меня за рукав. – Тут бродит Страх.

- Где? – Михаил подскочил, будто получил желудиным снарядом все по тому же месту. – Ты его видишь?

- Его нельзя увидеть, - зашептала девочка. – Только почувствовать. Это место очень похоже на его воплощение.

- Вытащи нас отсюда! - глаза Михаила шныряли по полутемному коридору.

- Тихо! – велела я, для верности закрывая парню рот ладонью. – Слышите?

Глава 5. Простите Гену

Тринадцать лет назад

Мы нетерпеливо взирали на маленькую хозяйку убежища, а она, не смея поднять глаз, водила пальчиком по белоснежной накрахмаленной скатерти.

- Света! – первой не выдержала напряжения Варя. Неудивительно, ей досталось больше остальных. – Что тебе известно о Перепутьях?

- Лучше спросить Злату, - девочка заговорила быстро-быстро, будто хотела поставить рекорд скорости. - Она понимает Перепутья лучше других. Подсказки дает. Тем, кто готов слушать. По-настоящему.

- Как это – по-настоящему? – изумился Михаил. – И кто такая Злата?

- Ну… - Света приложила ладошку к щеке и обвела нас грустным взглядом. – Пускай она сама вам расскажет, а?

Мы дружно закивали. Сама, так сама. Только побыстрее. Довольно тайн.

- Идем в сад, - девочка поднялась из-за стола.– Нужно попросить приглашение из центра круга. Каждый слой – это кольцо. Куда бы вы ни пошли, вернетесь обратно.

- Заметили, - буркнул Михаил.

Светин сад впечатлил: аккуратные клумбы и грядки, обнесенные цветными кирпичиками, сочные красные яблоки, будто наливные из сказки, веревочные качели на самом могучем дереве. Однако меня не покидало ощущение, что девочка позаимствовала это добро у Тени. Воссоздала место, где чувствовала себя счастливой.

- Почти у каждого человека в Потоке есть убежище, - объяснила Света. – В чужой мир нельзя попасть без приглашения. Но можно попросить разрешение войти, стоя в центре слоя.

- Как узнать, где центр? – я оторвалась от раздумий о схожести садов девочки и темного сгустка энергии. – Измерить территорию?

- Нет. Ты его почувствуешь, там температура выше.

Центр Светиного убежища располагался возле веревочных качелей. Однако сколько мы с Варей и Михаилом ни старались, не ощутили температурных отличий этого клочка земли от всех остальных мест в саду и доме.

- Наверное, нужно дольше находиться в Потоке, - предположила девочка.

- Спасибо, не надо такого счастья, – проворчал Михаил.

Света положила одну ладошку на другую и прошептала, прикрыв глаза:

- Злата Васильевна, со мной новички. Просим приглашения в гости.

Из сложенных детских рук полился золотистый свет – легкий, струящийся, испускающий прозрачную дымку. Он тек, будто маленький ручеек, завораживая и источая сладкий ягодный аромат.

Мгновение, и его поглотила земля, не оставив намека на свечение.

- Что теперь? – Михаил восторженно разглядывал место, впитавшее свет.

- Подождем, - девочка разжала ладони. – Чтобы связаться с владельцем убежища, нужно знать его фамилию. Или отчество. Иначе, ничего не выйдет. Злата - имя редкое. Но представьте, сколько в Потоке обитает Андреев, Наташ или… ой! – Света оборвала себя на полуслове.

- Ух! – вторил ей Михаил, отпрыгнул назад и угрожающе покачнулся. Попытался устоять, размахивая ручищами и сшибая с дерева сочные плоды, но не вышло. Приземлился на вечно страдающую часть тела. Еще и яблоком попало. По голове.

Впрочем, не только наш горе-спутник перетрусил. Мы с Варей сами едва не засверкали пятками. Из ниоткуда посыпались искры, и морозным ветром обдало, да так, что волосы в буквальном смысле встали дыбом. Даже Светины косички!

- Простите! – запричитал хриплый женский голос. – Дверь треклятая шалит! Генка-балбес напортачил. Ох, говорила ему, не лезть с дурацкими идеями! Простите его горемычного!

Когда я открыла глаза и смогла сделать полноценный вдох (вот уж точно в зобу дыханье сперло!), обнаружила рядом высокую женщину лет сорока с копейками в простом цветастом платье и черной косой вокруг головы. Абсолютное отсутствие талии не портило даму, напротив, прибавляло шарма. За ее широкой спиной тоже было на что посмотреть. Там зиял кошмарный прямоугольник непроглядной пустоты. Как дверь в потусторонний мир, честное слово. Еще чуть-чуть, и я бы уверилась, что за нами явилась хозяйка небытия.

- Злата Васильевна, - обиженно пропищала Света, пытаясь вернуть куцые косы на место. – Могли бы сказать, что нельзя к вам. Зачем же так? Будто метлой поганой!

- Так можно же! – воскликнула визитерша, хватая девочку за раскрасневшиеся после морозной атаки щечки. – Говорю же, Генка-паразит отчудил. Выгнать бы его. Толку, как от козла молока. Да жалко, пропадет неумеха, - продолжая говорить, женщина повела Свету к черной, как тьма, двери.

Боже праведный! Нам тоже туда? Ни за что! Лучше на сцену к Дунайскому! На пару с ним фокусы показывать!

- Мамочки! – девочка сообразила, куда ее ведут, и затормозила, поднимая в воздух комья земли.

- Без паники! – велела Злата. – Дверь нормальная. Это у Генки руки не тем концом вставлены и чурбан, где у приличных людей голове быть положено. Простите его бестолкового.

Златина правда. Проход сквозь темноту не доставил неудобств. Разве что мурашками облагодетельствовал, кинувшимися наперегонки по телу. Ещё Михаил, как всегда, отличился. Замешкался у двери, попятился и оттоптал ноги Варе. Больше никто ничего не почувствовал. Никаких ощущений. Вообще никаких. Заходишь во тьму, и вот он – новый слой.

- Двери золотистой полагается быть, - пробурчала Света, сердито оглядывая проход с обратной стороны. Здесь он тоже выглядел черный дырой. – Поди пойми: то ли в гости приглашают, то ли на страшный суд.

- Или в чистилище, – прошептала я и поинтересовалась - Кто такой Генка?

- Недоразумение! Вашему Михаилу фору даст. Ой, простите Злата Васильевна. Но каждый человек имеет право на свое мнение.

Злата на выпад Светы предпочла не отвечать, но губы поджала. Хорошо, хоть Михаил не расслышал, будучи занятым – отбивался от кулачков хромающей Варвары.

Слой Златы Васильевны оказался деревенским двором с деревянной избой, баней и постройками для птиц и скота. Всё старое, но аккуратное, ухоженное. Под ногами, не обращая на нас внимания, сновали белые и рыжие куры. Крупный петух сидел на заборе и, прикрыв один глаз, деловито наблюдал за происходящим.

Глава 6. Представление Дунайского

Тринадцать лет назад

- Что ты натворила?! – обрушила я на хлопающую глазами Свету накопившиеся эмоции: злость, горечь и отчаянье. – Кто тебя просил перемещаться со мной?!

- Ты… ты…

Девочка растерянно наблюдала, как я пинаю в разные стороны мусор, вывалившийся из урны, которую сама же опрокинула минутой ранее в порыве распиравших чувств.

- Ты не готова к Перепутьям, Саша, - закончила Света под скрежет катящейся по асфальту бутылки из-под лимонада.

- О! Ты у нас теперь главный эксперт по Перепутьям! – очередной пинок, и коробка, содержавшая некогда кукурузные палочки, эффектно пролетев метра три, приземлилась на газоне. – Ты вокруг погляди! - следом отправился сдутый красный мяч. – Теперь мне точно ничего не покажут!

Взмах ногой, и мой вой огласил округу, ибо вместо пластмассовой машинки без колес я угодила по урне. Соприкосновение с металлом пальцы в полной мере прочувствовали даже через кроссовку.

- Не покажут, - повторила я, силясь сдержать слезы, навернувшиеся на глаза от боли.

На демонстрацию Перепутий рассчитывать не приходилось. Жизнь в парке аттракционов замерла. Не остановилась, а именно замерла. Существа никуда не исчезли. Застыли в нелепых позах, словно кто-то легким движением руки прекратил бег времени. Особенно выделялся грузный дядька, споткнувшийся о брошенный самокат. В любой другой момент я бы вдоволь посмеялась над мужиком, зависшим в падении, раскинув руки и выпучив глаза. Но не теперь.

Слишком зла на Свету. За то, что отправившись за мной, поколебала мою решимость встретиться с Дунайским. А еще на себя! За то, что перетрусила за собственную жизнь гораздо сильнее, нежели сожалела о погибшем мальчике. Почему мы – люди, такие? Вечно печемся о своей шкуре? Когда беда происходит с кем-то другим, посочувствуем, выдавим слезу, посетуем на несправедливость мира. А как сами попадаем под раздачу, гневно вопрошаем небеса: чем мы хуже остальных? За что нам - замечательным и выдающимся - такие напасти? Лучше б к соседям заглянули, они больше заслужили!

Вот и я рванула к иллюзионисту, заботясь исключительно о своей сохранности. Какое мне дело до других? До Вари с Михаилом? До Светы, которой, по словам Златы, сам бог велел бежать из Потока? Поэтому так горько на душе. От осознания  эгоизма. Потому и пинаю мусор и ору на ни в чем неповинную девочку, переживающую за мою же безопасность.

- Уходи, - я сбавила обороты, но тон остался далеким от дружелюбного.

- Ты не готова, - упрямилась Света. – Перепутья – это не просто.

Будто без нее не знаю! Не забыла, как билась в истерике при упоминании мастера иллюзий, а, загремев в шатер, не смела глаз открыть и молила о пощаде. Но сейчас выказывать слабость я не собиралась. Ершистый характер проявился очень вовремя.

- Если ты боишься Перепутий, это не значит, что и другие струсят! – заявила я.

- Я не боюсь, Саша, - девочка теребила подол сарафанчика. – Мир Страха помог перестать бояться. Но я не понимаю, что должна сделать. Топчусь на месте.

- Как это?

Оказалось, сбить с меня спесь проще простого. Я заткнулась в тряпочку, сообразив, что полезнее послушать Свету, нежели испытывать на прочность голосовые связки.

Девочка только этого и ждала, простодушно улыбнулась и принялась рассказывать свою грустную историю.

Последним, что она помнила, была ссора с одноклассницами из-за туфель.

Впервые памятную обувь (нежно-бежевые остроносые туфельки с двумя тоненькими ремешками, изящные и легкие, как у принцессы) Света увидела на девочке в метро. Та сидела, закинув ногу на ногу, и покачивала лодыжкой. Света пялилась на туфли всю дорогу, ломая голову, как убедить маму раскошелиться. Две пары обуви, как назло, были куплены неделю назад. Третью родители сочтут перебором.

Скрепя сердце, девочка запретила себе думать о запавших в душу туфельках, но через несколько дней увидела их в магазине, куда зашла вместе с мамой и старшей сестрой.

- Клевые, – одобрила Натка, проследив за восторженным взглядом младшенькой. Она теперь носила другую обувь – на высоченных каблуках, но и детскую моду не забыла.

- Мам, ну мам, - плаксиво затянула Света.

В ответ услышала напоминание о недавних покупках и предложение, вести себя как взрослая девочка. Особенно в публичном месте. Пришлось умолкнуть. Однако Света свято верила в поговорку о капле, способной отточить камень, и с завидным постоянством заводила разговор о новой обуви. Неизвестно чем бы кончилось дело (все-таки упрямство дочь унаследовала от матери), если б папу не повысили на работе. На радостях он одарил все семейство.

На следующее утро Света, гордо задрав нос, шагала в школу в новых туфлях. Девчонки лопнут от зависти! Особенно Маринка Глебова и ее свита! Маринка слыла главной врединой в классе. А еще первой модницей. Родители исполняли любой дочкин каприз,   гардероб регулярно пополнялся под влиянием каждого писка моды. Появляясь в очередной обновке, Маринка высокомерно выслушивала комплименты от свиты: Кати, Лели и Алины. Весь день замечала между делом: «Кать, тебе не кажется, что этот цвет меня бледнит?» «Алин, посмотри, складочки сзади не помялись?».

Натка хохотала, когда Света трясла кулачками и пыхтела от злости: неужели, Глебова не видит, что юбка топорщится, а новые колготки с узором уродуют и без того короткие ноги?! Зато внешний вид одноклассниц Маринка обсуждала, не стесняясь. Особенно часто на острый язычок попадала Света.

- Не переживай, - советовала Натка. – Над Глебовой все старшеклассники потешаются. Пугало неуклюжее!

Но Света все равно расстраивалась. Надоели Маринкины придирки и глупое хихиканье ее подружек за спиной. Сегодня всё непременно сложится иначе! Пусть на один день, но и Светина обновка станет предметом всеобщего внимания!