Переулки страха

Артур Конан Дойл Бузила из Брокас-корта

В том году – это был 1878-й – добровольческая кавалерия южных графств Центральной Англии расположилась рядом с Лутоном для обучения, и единственное, что по-настоящему волновало каждого человека в лагере, заключалось не в подготовке к войне в Европе, а в куда более насущной проблеме в лице сержанта ветеринарной службы Бэртона. Нужно было найти кого-то, кто продержится с ним на ринге десять раундов. Монстр Бэртон был огромной горой мышц и костей весом 90 килограммов, удар его руки был способен вырубить любого обычного смертного. Кому-то надо было выстоять против него, ибо он уже задрал нос выше облаков. Поэтому сэр Фред Милбурн, более известный как Бормотун, был отправлен в Лондон узнать, нет ли там хорошего боксера, который спустит бравого драгуна с небес на землю.

Бокс тогда переживал темные времена. Старый добрый кулачный бой, погрязнув в скандалах, сошел на нет по вине негодяев всех мастей, которые плевали на честные ставки и бои по правилам. Приличному спортсмену не удавалось даже глянуть в сторону ринга, поскольку к нему сразу же стекались проходимцы, обирали его и бросали на произвол судьбы. До ринга добирались лишь те, кто был готов пройтись по головам других людей. Неудивительно, что боксом тогда занимались лишь те, кому было нечего терять.

В свою очередь, эра честного боя в перчатках в арендованном помещении все еще не пришла, так что культ бокса находился в странном переходном состоянии. Так же как было невозможно держать действо под контролем, его не получалось и уничтожить, ибо ничто так не привлекало среднего британца, как грязный мордобой. Поэтому боксерские поединки организовывали в конюшнях и амбарах, убегали ради них во Францию, проводили встречи в небезопасных частях страны, из-за чего во время боев процветали самые разные эксперименты и отклонения от правил. Вследствие этого и бойцы стали такими же недостойными, как их окружение. Честные бои не были возможны, и поэтому победителями становились хвастуны. Лишь по другую сторону Атлантики появился Джон Лоуренс Салливан, которому было суждено стать последним представителем старой системы бокса и первым – новой.

Учитывая такое положение дел, капитану добровольческой кавалерии, который так любил спорт, было весьма непросто найти достойного бойца, способного победить Монстра Бэртона. Тяжеловесы были редкостью. Наконец выбор капитана пал на Альфа Стивенса из Кентиш-Тауна, восходящую звезду средней весовой категории, который не знал поражений и метил на звание чемпиона. Его профессионализм и мастерство вполне могли покрыть разницу в двадцать килограммов, которая разделяла его с внушительным драгуном. В надежде на это сэр Фред Милбурн нанял боксера и лично отправился за ним на своей двуколке, чтобы отвезти его прямо к лагерю добровольческой кавалерии. Они планировали выехать вечером, переночевать в Сент-Олбенсе и закончить путь на следующий день.

Боксер встретился со своим нанимателем в гостинице «Золотой крест», где их ждала повозка с двумя лошадьми, которые перетаптывались от нетерпения, и маленьким грумом Бейтсом. Стивенс, подтянутый молодой человек с неестественно бледным лицом, сев рядом с сэром Фредом, помахал своим собратьям – кучке неотесанных бойцов-оборванцев, пришедших пожелать своему приятелю успеха. «Удачи, Альф!» – долго кричали они вслед уезжающим, когда двуколка двинулась с места, быстро разворачиваясь в сторону Трафальгарской площади.

Все внимание сэра Фредерика было поглощено управлением лошадьми в оживленном трафике Оксфорд-стрит и Эджвер-роуд, так что он не мог думать о чем-то еще, но, когда они доехали до пригорода Хендона и вместо бесконечных кирпичных построек пошли деревянные заборы, он приспустил поводья и расслабился, обратив свое внимание на юношу. Отыскал его Фредерик путем переписки, по рекомендации, поэтому ему было очень интересно, каким человеком был Альфред. Солнце уже садилось, и вокруг смеркалось, но то, что увидел баронет, оставило его вполне довольным. Юноша был настоящим бойцом: широкие плечи, могучая грудь, сильные руки и крепкое тело, но самое главное – уверенный блеск в глазах. Блеск, что зажигается вместе с первой победой – и гаснет с первым поражением. Баронет усмехнулся, раздумывая, как такому подарку удивится сержант ветеринарной службы.

– Я так полагаю, вы много тренируетесь, Стивенс? – спросил он у своего компаньона.

– Так точно, сэр. Я могу за себя постоять.

– Ну как-то так я и подумал, глядя на вас.

– Такая уж наша жизнь. На прошлой неделе у меня был бой с Майком Коннором, так что мне пришлось скинуть вес до 70 килограммов. Он проиграл и заплатил оговоренную сумму, да и благодаря ему я сейчас нахожусь в своей лучшей форме.

– Это хорошо, потому что вам придется неплохо напрячься, ведь у вашего оппонента преимущество в двадцать кило и десять сантиметров роста.

Юноша улыбнулся.

– У меня бывали противники и с более существенным преимуществом, сэр.

– Отрадно это слышать, но и терять бдительность не стоит.

– Ну, сэр, все, что я могу, – это постараться.

Баронету нравился скромный и уверенный тон юного бойца. Внезапно ему в голову пришла забавная мысль, от которой Фред разразился смехом.

– Клянусь Юпитером! – воскликнул он. – Вот забавно будет, если мы встретим Бузилу по дороге!

Альф Стивенс немного напрягся.

– А кто он такой, сэр?

– Многие задаются этим вопросом. Кто-то уверяет, что видел его, другие поговаривают, что его выдумали, но есть весьма существенные доказательства того, что он реален и пара его огромных кулаков может оставить весьма страшные следы.

– И где же он живет?

– Прямо у этой дороги. Как говорят, между Финчли и Эльстри. Двое парней выходят на дорогу в полнолуние и вызывают встречных на старомодный бой. Один бьет, а другой поднимает упавшего. И Бузила умеет драться – это факт. Иногда по утрам людей находят с разбитыми лицами, и все знают, кто это сделал.

Альф Стивенс был весь внимание.

– Я всегда хотел попробовать старый бокс, сэр, но мне никогда не подворачивался случай. Я уверен, что такой бой подойдет мне лучше боя в перчатках.

– То есть вы не откажете Бузиле?

– Отказать? Да я десять миль готов пройти ради такой встречи!

– Ну и ну! Я бы на это посмотрел! – провозгласил баронет. – Ну, луна сейчас высоко, да и место вроде должно быть правильным.

– Если Бузила и правда так хорош, как вы говорите, – сказал Стивенс, – то он должен быть весьма известен на ринге – если, конечно, это не обычный выскочка, который развлекается подобным образом.

– Люди предполагают, что он конюх или жокей из беговых конюшен неподалеку. А как известно, там, где конный спорт, где-то рядом и бокс. Если верить молве, то с этим парнем и правда что-то не так. Эй! Осторожнее, черт побери, кому говорю!

От неожиданности и злости голос баронета сорвался. Там, где они сейчас ехали, дорога ныряла в низину, густо затененную деревьями, и в темноте казалось, что далее шел туннель. В конце склона по обе стороны дороги стояли два больших каменных столба, на которых днем можно было увидеть пятна лишайника и ржавчины, а также геральдические эмблемы, настолько побитые временем, что они казались просто деформированными каменными наплывами. Железные ворота элегантного дизайна в конце аллеи, криво свисающие с ржавых петель, символизировали как бывшее процветание, так и нынешнюю разруху старого дома Брокасов. Из тени тех самых колонн на середину дороги выскочила человеческая фигура и ловко перехватила лошадей, которые встали на дыбы, сопротивляясь грубой силе.

– Роу, подержи кляч на месте, хорошо? – раздался высокий резкий голос. – У меня есть пара слов к нашему расфуфыренному господинчику, пока он не сбежал.

Второй мужчина вышел из теней и без единого слова взял лошадей за уздечки. Он был коренаст, одет в странный коричневый плащ до колен со множеством пелерин, обут в ботинки с гетрами. На голове не было шляпы, и фонари с двуколки осветили его лицо, угрюмое и красное, толстые губы, гладко выбритый подбородок и темный шарф, завязанный высоко на шее. Стоило ему взяться за уздечки крепкой рукой, как его приятель мигом подскочил к повозке, по-хозяйски положил на нее жилистую лапищу и уставился на обоих проезжих своими неприятными голубыми глазками. Теперь он стоял под фонарем, и его было отлично видно. Шляпа слегка закрывала лицо, и все же баронет и его спутник отшатнулись – настолько оно было злобным и неумолимо жестоким. Нос у громилы был расплющен и неоднократно сломан, отчего его физиономия казалась особенно страшной; было видно, что этот человек не привык никого жалеть, да и сам не желает, чтобы его жалели. Он не был ни молодым, ни старым, но явно сохранил свои силы, в то же время прожил достаточно долго, чтобы не особо удивляться превратностям судьбы. Он холодно и сурово глянул на путников.

– И точно, Роу, простой расфуфыренный господинчик, как я и сказал, – бросил он через плечо своему спутнику. – Но вот второй – этот вполне может сгодиться. Выглядит так, словно умеет драться, что мы сейчас и проверим.

– Послушай-ка, – произнес баронет, – я совсем не знаю, кто ты, но могу сказать, что ты чертовски наглый малый. Еще чуть-чуть, и мой хлыст пройдется по твоему лицу!

– Хах, поосторожней с выражениями, начальник. Пока сделаю вид, что не слышал этого.

– О, зато я о тебе и твоих методах наслышан! – гаркнул разозлившийся офицер. – Я покажу тебе, как останавливать моих лошадей на королевской дороге! Не на тех напал, хотя ты сейчас и сам это поймешь.

– Может быть, – ответил незнакомец. – Кто знает, возможно, все мы узнаем что-то новое перед прощанием. Но прямо сейчас кому-то из вас придется слезть с повозки и подраться, иначе дальше вы не проедете.

Стивенс моментально спрыгнул на дорогу.

– Если ты хочешь помахать кулаками, то обратился по адресу, – сказал боец, разминая тело. – Я зарабатываю себе на хлеб боями, так что не говори, что тебя не предупреждали.

Незнакомец удовлетворенно заржал.

– Черт побери! – выкрикнул он. – Он и правда понимает толк в драке, Джо, как я и говорил! Сегодня нам не расслабиться, будет настоящий бой! Ну что же, малец, этим вечером ты нашел своего мастера. Лорд Лонгмор часто говорил, что обычному человеку меня не одолеть, что нужен специально обученный, вот так-то!

– Пока не появился Бык, оно и правда так было, – проворчал мужчина, державший лошадей, впервые нарушив свое молчание.

– Ой, заткнись, Джо! Еще раз скажешь при мне о Быке, и мы с тобой серьезно поссоримся! Да, он победил меня один раз, но больше такого не повторится. Ну так как, парниша, что ты думаешь обо мне? – обратился задира к Альфу.

– Я думаю, что у тебя дерзости в избытке.

– Дерзость? Что это за дурацкое словцо?

– Бесстыдство, наглость, хвастовство, если тебе угодно…

Последнее слово произвело неожиданный эффект. Незнакомец хлопнул себя по ноге и разразился высоким смехом вместе со своим неотесанным приятелем.

– Лучше и не скажешь, дорогуша, – сказал тот. – Хвастун – это как раз то самое слово для Бузилы, ты просто в яблочко попал. Ну, луна сейчас хорошая, но вот облака уже идут, так что давайте быстрее, пока еще светло.

Баронет между тем с интересом разглядывал одежду приятеля Бузилы, державшего уздечки. Тот вел себя как опытный конюх, да и одет был так же, как одевались конюхи или люди, имевшие отношение к лошадям, – странно было лишь то, что одевались так лет сто назад. На голове у него была касторовая шляпа, когда-то белая, а теперь желтая от старости и грязи, вроде тех, что носят некоторые кучера в богатых домах: сама конусом, а поля загнуты. Металлические пуговицы поблескивали на фраке цвета табака. Под фраком был шелковый жилет в полоску, на ногах – кожаные штаны до середины икры, синие чулки и башмаки. Он выглядел нескладным, но, судя по всему, был большим силачом. Эти двое вообще были весьма неординарными личностями, и офицер с удовольствием ухмыльнулся, представляя, какую славную историю он расскажет своим сослуживцам за обедом – о том, как лондонская звезда бокса измолотил под луной пару здоровенных невеж в старомодной одежде, одним из которых оказался сам Бузила из Брокаса.

Билли, юный грум, перехватил уздечки лошадей, которые тряслись и беспокоились.

– Идем-ка сюда! – позвал коренастый Джо, показывая на ворота. Это место выглядело очень зловещим, темным и странным, с поникшими деревьями и полуразрушенными колоннами. Ни баронету, ни бойцу оно было не по душе.

– Куда мы направляемся?

– Тут особо-то не подерешься, – ответил Джо. – За воротами у нас есть местечко получше. Гораздо лучше.

– Мне и на дороге нравится, – возразил Стивенс.

– Оставь драки на дорогах для любителей, – ответил Бузила. – Для настоящих бойцов вроде нас это место не годится. Если ты не боишься, конечно.

– Я и десятка тебе подобных не испугаюсь, – уверенно заявил Альф.

– Тогда пойдем и померимся силами как подобает.

Сэр Фредерик и Стивенс переглянулись.

– Ну что же, веди, – сказал боксер.

– Пойдем.

Четверо мужчин проследовали за ворота. Лошади позади волновались, и было слышно, как они перетаптываются, пока маленький грум пытался их успокоить. Они прошли ярдов пятьдесят, затем повернули направо, прямо в густые заросли деревьев, и вышли на круглую лужайку, освещенную лунным светом. Она была окружена маленьким валом, покрытым травой, а на другом конце виднелась маленькая каменная беседка из тех, что были в моде при первых Георгах.

– Ну, что я говорил? – торжественно провозгласил крепыш. – Не думаю, что в двадцати милях от города возможно найти место для драк лучше, оно было просто создано для этого! Ну а теперь, мальчик, нам пора заняться делом, покажи-ка, что ты умеешь.

Это все было похоже на удивительный сон. Странные люди в необычных одеждах, залитая лунным светом лужайка и беседка с колоннами сплелись в фантастическое целое. Только обыденность одежды Стивенса и его обычное английское лицо вывели баронета из транса. Худощавый незнакомец снял свою шляпу, фрак, шелковый жилет и рубашку – все это быстро оказалось на траве. Альф, в своей привычной спокойной манере, готовился так же быстро, как и его противник. Два бойца встали друг напротив друга.

И вдруг Стивенс воскликнул от удивления и ужаса. Снятая шляпа явила свету изуродованную голову Бузилы: верхняя часть лба была вдавлена внутрь, а между волос и густых бровей виднелся страшный рубец.

– Господи боже! – закричал молодой боец. – Что это с ним?!

Этот вопрос вызвал у его противника прилив холодной ярости.

– Ты выглядишь так, словно призрака увидел. Не волнуйся, твоей голове сейчас похуже будет.

Услышав это, приятель Бузилы хрипло расхохотался.

– Отлично сказано, Томми, – прохрипел он, вытирая слезы. – Все деньги Британии на твою мятую башку поставлю!

Человек по имени Том стоял на природном ринге, держа руки в боевой позиции. Он и в одежде был довольно внушительным, а без нее казался еще больше – с накачанной грудью и мускулистыми руками, широкоплечий, он выглядел прекрасным боксером. Его мрачные глаза злобно сверкали из-под кривых бровей, губы были сжаты в холодной усмешке, более устрашающей, чем звериный оскал. Приближаясь к нему, Стивенс был вынужден признать, что у него до сих пор не было противника более устрашающего, чем этот. Но его смелое сердце трепетало от предвкушения, и это успокаивало его, ведь Альф еще не встречал человека, который мог бы его победить, и вряд ли таким человеком окажется какой-то бродяга. С этими мыслями молодой боксер улыбнулся сопернику в ответ и занял позицию перед ним, встав в стойку.

Однако то, что произошло далее, застало его врасплох. Бузила сделал обманное движение левой рукой, после чего со всей силы вломил правой так быстро и мощно, что Стивенс едва успел парировать атаку своим хуком. В следующий миг его обхватили обеими руками и подбросили в воздух, и Альф грохнулся о землю. Бузила отошел, расправляя руки, пока молодой боксер вставал, красный от злости.

– Что это, мать твою, было?! – выкрикнул он.

– Вы, ребята, подлые твари! – поддержал баронет.

– Ха-ха, да вы бредите! Я лучшего броска не видел! – ответил крепыш. – По каким правилам вы деретесь?

– Куинсберри, само собой!

– Впервые слышу. Если вышли против Бузилы, то деритесь по правилам Лондонского ринга.

– Тогда нападай! – воскликнул Стивенс. – Я могу бороться получше многих! И лежать теперь будешь ты.

В следующий раз, когда руки Бузилы снова обвились вокруг Стивенса, он ответил тем же. После небольшой борьбы и топтания на одном месте оба полетели на землю. Так повторилось трижды, и после каждого падения незнакомец отходил к своему другу и садился на зеленую траву.

– Что скажете, Альф? – спросил баронет в один из таких перерывов.

У боксера кровоточило ухо, но в целом он казался в порядке.

– Он весьма умелый боец, – ответил Стивенс. – Не представляю, где он этому научился, но практики у него достаточно. Он силен как лев и тверд как скала, несмотря на свое странное лицо.

– Держите дистанцию, мне кажется, что здесь вы мастер.

– Не думаю, что хоть в чем-то его превосхожу, но как скажете, я буду стараться.

Это была отчаянная схватка, раунд сменялся раундом, и даже изумленный баронет понял, что чемпион в средней весовой категории наконец-то нашел себе достойного соперника. Незнакомец ловко и умело наносил удары, а так как его крепкие кулаки были словно из железа, он оказался очень серьезным противником. Он будто не замечал ударов, наносимых по голове и телу, а застывшая улыбка не сходила с лица ни на секунду. Бил он больно, словно камнями, и со всех сторон. У него был один особенно страшный прием – апперкот в челюсть, который раз за разом пролетал в дюйме от лица Стивенса, пока наконец не прорвался сквозь защиту и не отправил боксера на землю. Коренастый приятель Бузилы издал триумфальный возглас.

– В яблочко, Господи! Даже не смешно смотреть, как курица пытается победить лошадь. Еще один такой удар, Томми, и он больше не встанет сегодня!

– Слушайте, Стивенс, это переходит все границы, – сказал баронет, помогая своему бойцу подняться на ноги. – Что скажут в полку, если я привезу вас избитым, и это перед самым матчем? Встаньте, пожмите ему руку и признайте поражение.

– Признать поражение?! Ни за что! – закричал Стивенс в приступе злости. – Я сотру эту чертову улыбку с его рожи!

– А как же сержант?

– Я лучше сбегу обратно в Лондон, и к черту вашего сержанта, но не проиграю подобному отбросу!

– Ну что, с тебя хватит? – издевательски спросил Бузила, возвращаясь к рингу.

Вместо ответа Стивенс вскочил и со всех ног понесся на противника. Яростно атакуя, он обменивался с ним ударами, успешно оттесняя оппонента. Но незнакомец, казалось, вообще не уставал. Его движения были такими же быстрыми, а удар – таким же сильным, как и прежде. Стивенс же, растратив силы на эту атаку, выдохся и начал сдавать позиции, отступая. Однако противник не позволил ему расслабиться, обрушив на него град мощных ударов, пробивая слабую защиту. Стивенс определенно проигрывал, и валяться бы ему в траве полумертвым, а то и вовсе мертвым, если бы не вмешался случай.

Когда четверо мужчин шли к рингу, они проходили сквозь густые заросли. И вот оттуда-то, из самой гущи кустов, вдруг раздался предсмертный вопль, пробирающий до костей, как будто это кричал ребенок или какой-то зверек, попавший в беду. Вопль был невнятный, пронзительный и невероятно грустный. Услышав его, незнакомец, который уже повалил Стивенса на колени, отшатнулся и принялся спешно оглядываться по сторонам. Надменная улыбка исчезла с его лица, сменившись выражением ужаса.

– Она снова пришла за мной, приятель! – закричал он.

– Забудь об этом, Том! Ты почти прибил боксера! Ничего она тебе не сделает!

– Еще как сделает! Она меня уничтожит, я не могу этому противостоять! – завопил боец. – Господь всемогущий! Я вижу ее! Вижу!

С криком ужаса он повернулся и бросился в заросли. Его приятель, громко ругаясь, подобрал одежду и метнулся вслед за компаньоном, исчезнув вместе с ним во тьме.

Стивенс, немного придя в себя, дополз до травяного вала, молодой баронет сел рядом с ним и крепко прижал фляжку с бренди к губам боксера. Сидя так, они слышали приближающиеся крики, становившиеся все громче и пронзительнее. Затем из кустов выбежал маленький белый терьер, жалобно скуля и вынюхивая след по земле. Собачонка пробежала мимо сидящих, не обращая на них никакого внимания, после чего также скрылась в сумраке, последовав за Бузилой и его приятелем. Как только терьер исчез, оба молодых человека вскочили на ноги и что есть силы бросились к своей двуколке. Их охватил страх, настоящий ужас за пределами человеческого понимания и контроля. Они запрыгнули в экипаж, и только когда это жуткое место было по меньшей мере в двух милях позади, наконец решились заговорить.

– Ты когда-нибудь видел такую собаку? – спросил баронет.

– Нет, – простонал Стивенс. – И дай Бог никогда не увидеть впредь.

Глубокой ночью двое путников остановились в гостинице «Лебединый двор» недалеко от Харпендена. Хозяин этого заведения был приятелем баронета и с удовольствием присоединился к ним за стаканом портвейна. Пожилой мистер Джо Хомер очень любил бокс и готов был часами говорить о легендах ринга. Имя Альфа Стивенса он уже слышал и смотрел на молодого боксера с огромным интересом.

– Сэр, вы определенно дрались не так давно, – сказал он. – Однако в газетах об этом ничего нет.

– Не будем об этом, – угрюмо ответил Стивенс.

– Не принимайте близко к сердцу! Я полагаю… – его улыбка сменилась серьезным выражением лица. – Вы, случайно, не встретили Бузилу?

– А если и да?

Хозяин таверны аж засветился от предвкушения.

– Это же он чуть не убил Боба Медоуза! Остановил его прямо перед воротами усадьбы Брокасов. С Бузилой был еще кто-то. А Боб ведь боец высшего класса! Но его пришлось потом чуть ли не по частям собирать.

Баронет кивнул.

– И вы тоже были там?! – воскликнул Хомер.

– Что ж, полагаю, мы можем все рассказать, – произнес баронет, посмотрев на Стивенса. – Да, мы оба были там и видели человека, о котором вы говорите. Зрелище, конечно, незабываемое…

– Скажите мне! – понизив голос до шепота, спросил хозяин таверны. – Это правда, что, как говорил Боб, они одеты как наши деды и что у Бузилы голова вмята вовнутрь?

– Ну, одеты они и правда старомодно, и голова у него была весьма примечательная – это факт.

– Боже милостивый! – воскликнул Хомер. – Знаете ли вы, сэр, что Том Хикман, знаменитый боксер, и его приятель Джо Роу, серебряных дел мастер из Сити, умерли в самом конце 1822-го, когда пьяными попытались срезать путь и поехали не по той стороне дороги? Оба погибли на месте, а Хикману колесо повозки въехало в череп.

– Хикман… Хикман… – повторял баронет, словно пытаясь вспомнить что-то. – Не Хвастун, нет?

– Да, сэр, именно он! Его коронным номером был точнейший удар в челюсть, никто не мог его сразить. Пока однажды не появился Нейт, также известный как Бристольский Бык!

Стивенс поднялся на ноги, белый как мел.

– Давайте выйдем, баронет, мне нужно подышать.

Хомер похлопал молодого боксера по спине.

– Ну, глядите веселее, юноша! Вы же выстояли против него, а этим могут похвастаться единицы. Присядьте и выпейте еще вина, вы заслужили призовой бокал как никто другой. Просто набив ему морду, вы уже расплатились с ним за многих. Знаете, что он вытворил здесь, в этой самой комнате?

Путники с удивлением оглядели высокое помещение, отделанное камнем и дубовыми панелями, с большой открытой решеткой на противоположной стене.

– Да, именно здесь. Старый сквайр Скоттер, который мне все это рассказал, собственными глазами видел этот позор. В тот день Шелтон дрался с Джошем Хадсоном в Сент-Олбенсе, а Хвастун поставил на Шелтона, тот победил, и Тому досталась очень приличная сумма. Он и Роу, его дружок, проезжая мимо, пришли сюда, в гостиницу, и Том Хикман был уже вдрабадан пьяный. Постояльцы попрятались кто куда, чтобы не попасть ему под руку, потому что Хвастун бродил туда-сюда со здоровенной кочергой в лапах и улыбался, словно смерть. Если он напивался, то вообще слетал с катушек и становился хуже зверя. И вот зачем ему понадобилась эта злосчастная кочерга. Было уже холодно, студеный вечер декабря, а у камина грелась, свернувшись калачиком, маленькая собачонка, кажется, терьер. Хвастун огрел ее кочергой и сломал песику позвоночник. Потом заржал, обругал всех последними словами и полез обратно в свою двуколку, стоявшую около гостиницы. А после вся округа узнала, что его привезли в Финчли с размозженной головой. И еще говорят, что эта собачка теперь бегает возле усадьбы Брокасов, окровавленная, с переломанными костями, и плачет, словно бы ищет своего окаянного убийцу. О, теперь вы сами можете понять, мистер Стивенс, что когда вы побили этого негодяя, то не только за себя постояли.

– Быть может, это и так, – ответил Стивенс. – Но я уже сыт по горло драками такого сорта. Сержанта-ветеринара для меня вполне достаточно, сэр, и если вы не против, то я считаю, что нам стоит выдвигаться завтра утром.