Перевал Дятлова. Назад в СССР

Глава 2 О суровой студенческой жизни

Так… Стоп! Нужно выдохнуть. Это просто обычный глюк на фоне стресса или побочка от снотворного, которыми меня накачали. Не он это, точно не он. Тот, кого я провожал в последний путь, прожил долгую жизнь, а этот молодой и слишком бодрый для покойника.

Я демонстративно отвернулся в другую сторону и принялся с интересом изучать окружающую меня действительность. Потом резко повернулся обратно. Парень исчез. Вот и чудно… Сто процентов просто глюкануло. Значит, органы чувств более-менее начали вести себя адекватно.

Ну, да… Похоже, какой-то провинциальный городишко разыскали в жопе нашей огромной страны. Натурально, кстати…

А потом мой взгляд уткнулся в ту самую парочку, которая совсем недавно тусовалась возле меня. Пацан-шутник и девчонка в отвратительной шапке. Они топтались рядом, далеко почему-то не ушли. Буквально в нескольких шагах от лавки остановились. Так понимаю, это — актёры.

Девчонка сердито что-то выговаривала парню, который баюкал выкрученную мной руку. Этот придурок слушал подругу с недовольным лицом и периодически со злостью косился в мою сторону. Немного дальше стояла ещё одна группа людей. Молодых. Судя по внешнему виду, студенты, которые собрались в поход. Чисто теоретически, парочка имела отношение как раз этой компании. Откуда такие выводы? Потому что шутник несколько раз бросал какие-то сердитые фразы парням-студентам.

Только не пойму, зачем пацану приспичило изображать побирушку… Хотя, с другой стороны, если всё это представление для меня затеяли, тогда срастается. Просто хотят, чтоб я включился в игру. Вот в чём цель.

Я хмыкнул. Надо же, организаторы прямо расстарались, вон как натурально люди отыгрывают. У ребятишек и лыжи советские, и рюкзаки имеются, и даже палатки брезентовые. Типа решили мне устроить экскурс в прошлое? Намекнуть, что я стар, как говно мамонта? Родился и вырос в Союзе.

Но почему какой-то дурацкий Серов? Почему не Свердловск, то бишь Екатеринбург? Кстати, мой отец родом оттуда. Было бы в тему.

Додумать я не успел. Студенты-туристы загалдели, сердито замахали руками. Их возмущение было направлено на ещё одну особу женского пола. Эта дамочка, в отличие от подружки шутника-придурка, который пытался ко мне прицепиться, находилась в центре студенческой компашки. Выглядела она, кстати, поинтереснее. И мордашка симпатичная, и прикид помоднее будет. Если, конечно, такое определение можно использовать по отношению к туристическому варианту зимней одежды.

Очевидно, между девушкой и парнями происходило какое-то бурное обсуждение.

По итогу мнения сторон разошлись. Я не слышал полностью темы спора, потому как гул со стороны вокзала перекрывал звуки, но вот финалочку смог разобрать. Просто симпатичная особа чуть увеличила децибелы.

— Я сказала, не дам! Приедем к следующей точке, там и пообедаете. Что за блажь! Деньги общественные, между прочим. На пирожки их тратить мы не можем!

— Ну, знаешь…

Один из студентов сделал шаг вперёд, а потом указательным пальцем ткнул девчонке прямо в плечо. Думаю, хотел в грудь, но мы же в Советском Союзе (три раза ха-ха). Тут всё невинно и по-товарищески.

— Тогда мы сами начнём себе на пирожки зарабатывать. Поняла?

Девчонка фыркнула в его сторону, словно рассерженная кошка, махнула рукой, мол, делайте что хотите, развернулась, а затем отошла ко второй скамейке, которая тоже была неподалёку. Первую, само собой, занял я. Товарищи студенты ещё что-то громко выговаривали ей вслед, но она не реагировала. А я опять не разобрал слов, потому что именно в этот момент загудел паровоз.

И словно по команде невидимого режиссёра сюжет вдруг стал очень стремительно развиваться. Один из парней, стоявший в этой тусовке, выхватил гитару. Даже не понял, честно говоря, откуда он её достал. В штанах, что ли, прятал?

К нему тут же присоединился ещё один. Ребята чуть отошли от друзей, залихватски сдвинули на затылки шапки и разухабисто заорали на весь вокзал под громкие гитарные аккорды:

Есть девушек много на свете,

Но всё-таки тянет к одной

И я свою девушку встретил

В Сухуми прошедшей весной.

В ботинках, в зелёной штормовке,

Стоял ледоруб возле ног.

И парень я, в общем, неробкий

Но здесь объясниться не мог.

И долго ходил я печальный

Свои проклиная дела.

Но вдруг узнаю я случайно,

что девушка в горы ушла.

Самое интересное, это вовсе не было представлением из любви к искусству. Студенты просто приступили к выполнению обещания, данного симпатяшке, которая при первых звуках гитары аж в лице переменилась. Думала, наверное, что прикалываются пацаны. А вот ни черта подобного. Они реально решили заработать на пирожок.

Я так понимаю, шутник, который мне в плечо кулаком тыкал, по этой причине и докопался. Типа, хотел денег стрельнуть.

Чисто теоретически, коллективную ненависть к симпатяге спровоцировало её чувство ответственности. Видимо, общественное бабло у неё. Так ведь обычно делали и мы в студенческие годы. Выбирали самую нудную девочку, которая контролировала «кассу».

Один из «артистов» стянул шапку и под звуки проигрыша заканючил жалобным голосом:

— Люди добрые, сами мы неместные! Помогите, кто может, на хлебушек. А можно и на пирожок мясной, и на бутерброд с колбасой!

Я с удивлением пялился на этих персонажей. То есть они реально пытаются изобразить побирушек? Сначала парочка, которая меня теребила. Теперь эти ещё, барды недоделанные. В чём прикол? Что за дебильный сценарий?

К тому же, режиссёр явно плохо знаком с советским прошлым. Попрошайничества тогда не существовало. Я пока ещё не пойму, на какой временной период рассчитан сюжет, но это явно не послевоенные сложные годы. Ну, и Ленина с броневиком тоже не видать.

Да и потом, если всё затевалось ради меня, то моё взросление пришлось на конец 70-х. А это достаточно сытый период.

Услышав просьбу про «копеечку», пассажиры завертели головами и вполне ожидаемо заволновались. Тётки средних лет начали возмущаться, причитать, мол, до чего молодёжь докатилась! Вот они в свои годы на заводе в три смены работали! Короче, началась старая песня о главном. Раньше и трава была зеленее, и совести побольше.

Парни, не обращая внимания на возмущение граждан, упорно продолжали горланить на всю привокзальную площадь:

Её потерять не желая

Купил я огромный рюкзак

И в горы поплёлся, вздыхая

Как старый и тощий ишак.

И как получился, братцы,

Я вам объяснить не берусь,

Что я за любовью взобраться

Сумел на высокий Эльбрус.

— Кривонищенко! Прекрати немедленно! — сердито крикнула та самая девушка, с которой парни о чём-то спорили перед этим дурацким концертом. Я мысленно уже закрепил за ней прозвище Симпатяга. — Как тебе не стыдно, ты же комсомолец!

А молодцы, организаторы, быстро сориентировались. Конечно, в этом месте я сразу почувствовал фальшь. И ведь, что характерно, отлично работают чертяки. По-любому приказ отдали прямо в «уши». Интересно, где прячутся режиссёры и операторы? Сто процентов запись ведут, чтобы клиенту потом вручить на долгую память. Ну, и поржать заодно.

Я покрутил головой, пытаясь отыскать место, откуда за мной наблюдают, но ничего не обнаружил. Зато внезапно понял: певец мне кого-то смутно напоминает. Очень смутно… Будто я где-то видел это лицо…

— Граждане отбывающие! Помогите несчастным туристам! Подайте копеечку на хлебушек.

Снова завёл свою песню Кривонищенко. Далась ему эта «копеечка», уж просил бы червонец. Чёрт… И фамилия какая-то вроде… на слуху. Может, моих однокашников прошерстили. Но сейчас точно всех не вспомню.

— Вот я тебя, паршивец эдакий! Небось комсомолец!

Дородная тётка в пуховом платке замахнулась кулаком на певца. Тот со смехом увернулся, и как ни в чём не бывало продолжил голосить песню.

— Тётенька, угостите пирожком! А то так есть хочется, что переночевать негде! — заканючил в этот момент товарищ, сопровождающий Кривонещенко.

Этот тип вообще в наглую подошёл к продавщице, которая торговала пирожками возле здания вокзала, и теперь выпрашивал у неё еду.

— Иди отседова, шелопутень! Сейчас милицию вызову! — рявкнула торгашка, могучей грудью перекрывая подходы к аппетитному жареному тесту с начинкой.

Эх, помню я советские пирожки… Один съел и весь день сыт, не то что нынче. Ни вкуса, ни запаха. Да и масло теперь используют рафинированное, дезодорированное, супер очищенное, с добавлением слезы единорога. Тьфу! Интересно, организаторы настоящие советские пирожки замутили? Или обошлись имитацией.

— Кривонищенко! Я кому говорю, немедленно прекрати этот цирк! — продолжала надрываться с лавочки девушка.

Ей было стыдно за поведение друзей. Так стыдно, что она даже готова была расплакаться. Охренительно Симпатяга играет. Очень натурально.

— Да я вас сейчас! — девчонка, не выдержав накала страстей, вскочила на ноги, планируя броситься к артистам.

Не знаю, чего она хотела. Может, разбить гитару этому Кривонещенко об голову. Зря, кстати. Поёт он неплохо.

Однако компания парней, которые были с девчонкой в группе, моментально отреагировала на её движения. Они бросились наперерез, активно мешая Симпатяге прорваться к артистам. Жрать, видимо, хотелось коллективу.

«Побирушки» же раздухарились ещё сильнее. Тем более, не все обкладывали их матюками. Некоторые прохожие даже хохотали и совали ребятам пирожки с булочками. Хотя большее количество граждан материлось и чехвостило студентов от души.

В ответ на очередную порцию возмущений со стороны Симпатяги, гитарист развернулся и завывающим голосом допел старую туристскую песню, закончив её на свой лад:

Рюкзак на уставшую спину —

Голодный, я в горы иду

Беру за вершиной вершину,

Но хлебушек всё же найду.

— Кривонищенко! Я последний раз тебе говорю: прекрати немедленно!

Голос у девчонки звенел, как натянутая струна. Нет… Однозначно талантливая особа. Когда весь этот цирк закончится, подумаю, наверное, да и помогу ей с карьерой. Совершенно искренне, между прочим. Без двойных контекстов.

— Люд, ну кушать очень хочется! А ты денег не даёшь, жадина-говядина! — Со смехом ответил ей Кривонещенко.

Гадский случай… Где же я слышал эту фамилию…

Но вообще, конечно, странный какой-то сценарий ребята отыгрывают. Так и хочется крикнуть: «Уважаемые, не верю!». Всем, кроме Симпатяги.

Однако я продолжал молча наблюдать за развернувшимся представлением.

А в голове всё больше и больше всплывало несоответствий. Точнее, мозг чётко фиксировал нюансы, из которых складывалась волнительная для меня картинка. Я её пока анализировать не пытался, если честно. Потому как с каждой мыслью внутри росло и крепло нечто весьма отдалённо напоминающее панику.

Контора, организовавшая этот прикол, конечно, молодцы и профи. Действуют масштабно. Я чего-то и не слышал о подобных компаниях. Но это ж сколько бабла вбухал Виталя, чтобы устроить для меня такой зачётный розыгрыш? Он — большой любитель пустить пыль в глаза, да. Обожает производить впечатление. Но… денежкам счёт знает.

А тут только по примерным прикидкам сумма далеко за полтора ляма выходит. Вокзал — настоящий. Ладно. Допустим, меня и правда привезли сюда на самолёте. Нашли заранее соответствующее место, чтоб вот оно прям максимально застрявшее в прошлом было. Смотрим дальше.

Массовка приличная. Народу, что на съёмки «Войны и Мира» нагнали. А ведь каждому надо заплатить за рабочее время.

Студенты эти… Ну, положим, юные дарования из театрального вуза. Однако снег-то, снег, твою мать, настоящий! Получается, не только меня надо было самолётом доставить на север, но и всю эту театральную братию. Вряд ли по просторам тайги свободные актёры стайками бегают. Их по-любому из большого города притащили. Дороговато выходит…

— В самом деле, ребята, прекратите!

Теперь Симпатягу Людмилу, имя которой, озвучил Кривонещенко, поддержала вторая девушка. Та самая, что утешала парня с вывернутой рукой. Она с раздражением посмотрела в сторону артистов и погрозила им кулачком. Ага! Щас! Хрен там плавал.

Кривонещенко сделал точно наоборот. Он с ещё большим энтузиазмом завопил:

Котелок никуда не годился,

Я исправил его, сколько мог,

Чтоб могли вы, друзья, убедиться,

Как мой может варить котелок…

Я, кстати, к этому моменту практически пришёл в себя, и теперь наблюдал за театральной постановкой с гораздо большим интересом. Правда, интерес мой был немного другого толку. Я во всех действиях окружающих людей искал подтверждение версии про розыгрыш. Иначе… Иначе я встану посреди этой привокзальной площади и заору в голос. Потому что других логических, адекватных версий у меня нет.

А ещё я прикидывал, закончить спектакль или досмотреть до занавеса? Честно говоря, головная боль немного пошла на убыль, и я с огромным удовольствием пожрал бы. Пока размышлял, артисты дотопали до скамейки, где я пока ещё благополучно сидел, а тот парень, который тряс шапкой перед прохожими, дёрнулся прямо ко мне.

— Товарищ, помогите голодному туристу! — заявил он, а затем своей вонючей шапкой ткнул мне под нос.

Я недовольно отодвинулся и буркнул:

— Бог подаст…

Вообще, не планировал вступать с ними в диалог, но, похоже, выбора нет.

— Религия — опиум для народа! — Тут же отреагировал студент, назидательно задрав указательный палец вверх.

— Шёл бы ты отсюда… товарищ, — процедил я сквозь зубы.

Хотел отвернуться от придурков в другую сторону, но в этот момент мой взгляд вдруг упёрся в растяжку, на которой белым по красному отчётливо читался лозунг: «Встретим XXI съезд увеличением туристорождаемости».

Я молча таращился на буквы, чувствуя, как паника внутри меня продолжает расти. Чёрт… От масштаба одной только подготовки к розыгрышу можно охренеть. Я моргнул, а потом одной рукой протёр глаза. Сначала правый, затем — левый. Растяжка никуда не делась.

— Товарищ, подайте на хлебушек советскому студенту, а лучше на пирожок с мясом, — придурок с шапкой сдвинулся в сторону, загораживая видимость.

Ему, видимо, принципиально было получить этот сраный пирожок именно от меня.

— Отвали, сказал!

Я понял, что терпению приходит конец. А значит, скоро и представление закончится. Сейчас я их всех тут разнесу в пух и прах.

— Слышь, парень, не хами, шутим мы. Пошутили, — сразу же влез Кривонещенко. Он у них, типа заводилы, что ли…

— Да какие шутки! — я поднялся со скамьи. — Всё, баста, кина не будет.

Сделал шаг к пацану с шапкой, а потом выдернул её у студента из рук.

— Так, всё, давай, говори своим — цирк закончен, клоуны разбегаются.

— Парень, ты чего? Какой цирк? — «побирушка» очень натурально вытаращился на меня.

— Угомони свои таланты. Где тут у тебя скрытая камера? — я продолжал на него наступать.

А потом вообще резко дёрнул к себе и шустро прохлопал одежду, проверяя на предмет наличия микрофона. Уши, кстати, тоже «прохлопал». Со стороны выглядело так, будто я ему две оплеухи вхерачил.

— Эй, ты чего? А ну, пусти! — Возмутился студент и толкнул меня в сторону.

— Ты берега попутал, актёр?

Я прямо даже обалдел от такой наглости. Но обороты сбавил. Потому что, в отличие от этих придурков, которые к вокзалу стояли спиной, заметил, как со стороны вокзала к нам на всех парах топает наряд милиции.

— Быстро достал телефон, набрал начальство и дал мне трубку. А ещё лучше, метнулся кабанчиком и притарабанил мою мобилу.

— Парень, ты чего?

В глазах студента мелькнул страх. Обычно так смотрят на буйных психов. А вот его напарник, тот самый Кривонищенко, похоже, или бессмертный, или не в курсе, кто перед ним стоит.

— Слышь, придурок, пить надо меньше, — с бравадой выкрикнул «побирушка». Видимо, при товарище ему не хотелось выглядеть ссыклом.

А потом это идиот не придумал ничего лучше, как толкнуть меня, чтобы я рухнул на лавку. Ну… Дальше всё, как по написанному. Сработали рефлексы. Я в такие моменты действую, не думая. Естественно, студентик получил ответный тычок и отлетел в сторону.

По закону подлости, именно в этот момент к нам подвалила милиция. Всё дальнейшее проходило под соответствующее звуковое сопровождение. Ор, маты, крики, свистки, девчачий визг.

— Мужики, вы охренели? Позовите режиссёра! Комедия закончилась! Всё, кина не будет, говорю! Отпустили меня, быстро, — Горланил я громче всех. Но при этом, на дальней периферии сознания вдруг начала крутиться мысль: что-то тут не так.

Нанятая третьесортная группа актёришек ведёт себя как-то уж слишком по-настоящему. Такое чувство, будто они в моём лице реально видят то ли пьяницу, то и психа.

Менты вообще повязали всех: Кривонещенко, «побирушку», меня.

— Лёха, давай эту компанию в отделение! — крикнул один из мусоров своему товарищу.

Я уже не просто охреневал от всего происходящего. Я начал реально паниковать. Ерунда какая-то…

Ладно, доиграем до конца спектакль. Может, как раз в отделе и сидит съёмочная группа. Тем более, этот отдел оказался в двух шагах от вокзала. Но Виталику я припомню…

Мы уже подошли к крыльцу ментовки, когда за нашими спинами раздался до боли знакомый мужской голос.

— Товарищи милиционеры! Товарищи милиционеры! — надрывался человек.

Я сбился с шага, дёрнул плечом в ответ на тычок милиционера, который едва не уткнулся в меня носом, а затем развернулся. Сердце дало дрозда, по затылку стукнуло чем-то тяжёлым, от прилива крови резко набухли виски, перед глазами заскакали чёрные мушки.

За нашей группой бежал, размахивая руками, мой родной дядя по отцу. Мой молодой двадцатилетний дядя. Года два как покойный. Я застыл, пытаясь осознать увиденное, но товарищ милиционер, недолго думая, придал мне ускорение и буквально пинком толкнул к двери.