Персия — Иран. Империя на Востоке

Глава 11 ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ВОЕННОЕ ПРИСУТСТВИЕ РОССИИ

К 70-м гг. XIX века русско-персидские отношения заметно улучшились. Россия была важным торговым партнером Персии, а главное, стратегическим союзником против ее извечного врага — Турции.

В ходе войны 1877—1878 гг. Персия оказала определенную помощь русской Кавказской армии. Шах Наср ад-Дин даже хотел вступить в войну на стороне России, но Александр II пожелал, чтобы Персия оставалась нейтральной, поскольку в сложившейся ситуации это было выгодно России, так как в противном случае ей пришлось бы держать на персидской границе значительные силы армии.

Александр III, а позже и Николай II начали смотреть на персидских шахов как на своих вассалов.

Дело в том, что еще в Гюлистанском договоре 1813 г. в статье IV говорилось: «Е. в. император всероссийский... торжественно за себя и преемников своих обещает тому из сыновей персидского шаха, который от него назначен будет наследником Персидского государства, оказывать помощь в случае надобности, дабы никакие внешние неприятели не могли мешаться в дела Персидского государства и дабы помощью высочайшего российского двора персидский двор был бы подкрепляем»[66].

А в Туркманчайском договоре 1828 г. в статье VII император всероссийский обязался принца Аббас-Мирзу «по вступлении его на престол почитать его законным государем сей державы»[67].

Эту статью в Петербурге трактовали так, что только Россия имела исключительное право вмешиваться во внутренние дела Персии.

В мае 1873 г. шахиншах Наср ад-Дин прибыл с визитом в столицу империи. На перроне Николаевского вокзала его встречал Александр II с великими князьями. Шах побывал в Мариинском театре, где давался балет «Царь Кандал». Он был в восторге от танцев балерин и от их нарядов. По возвращении в Тегеран шах переодел... весь свой гарем. Жены облачились поверх цветастых панталон в короткие пышные юбки по типу балетных пачек, которые в Персии назвали «шалитех», а также жилетки, белые или черные носки и атласные туфли. Единственное, с чем правоверные шиитки не захотели расстаться, были платки, покрывавшие голову так, чтобы ни шея, ни уши не были видны. А поскольку Наср ад-Дин еще в 1858 г. увлекся фотографией и устроил во дворце фотостудию с лабораторией, то шах лично запечатлел для потомства самых любимых жен.

Но больше всего в Петербурге Наср ад-Дину понравилась джигитовка лейб-казачьего полка. В беседе с императором шах попросил оказать содействие в создании в Персии казачьих частей. Александр II ответил на просьбу шаха согласием. Вскоре в Персию был направлен полковник Генштаба Домантович с несколькими отобранными им урядниками Кубанского войска — виртуозами в джигитовке, стрельбе и владении холодным оружием. Согласно шахскому указу, 1 июля 1879 г. в Персии была сформирована Персидская казачья Его Величества шаха бригада, командиром которой назначался полковник Домантович. При этом последний оставался на русской службе и регулярно отправлял в Россию отчеты о своей деятельности.

Статус, состав и обучение бригады принципиально отличались от всех других частей персидской армии. Командиром бригады численностью 1750 человек обязательно был русский офицер Генерального штаба, а сама бригада содержалась исключительно за счет России. Военной подготовкой казаков-персов занимались только русские инструкторы.

Подготовка же офицеров производилась при бригаде в кадетском корпусе. Обучение велось шесть лет и по всем предметам на русском языке, за исключением персидской литературы и религиозных дисциплин. Выпускники кадетского корпуса отлично говорили по-русски, знали русскую историю, культуру, традиции. По окончании корпуса кадетов производили в офицеры. Получить образование в кадетском корпусе считалось очень престижно, так что кадетами становились сыновья высокотитулованной персидской знати

Казаки бригады несли караульную службу при шахе, при всех губернаторах и министрах, при необходимости подавляли восстания недовольных центральной властью племен. По словам персидского командования и зарубежных военных специалистов, казачья бригада являлась единственной дисциплинированной, отвечающей требованиям времени частью персидской армии.

Казаки бригады носили форму Кубанского казачьего войска, а русские офицеры-инструкторы — Терского. Инструкторы — офицеры и Урядники — могли носить вне службы свою полковую форму (донцов, уральцев и т.п.), но ношение ими штатской одежды не допускалось. Входивший в состав бригады гвардейский полк был одет в красные черкески и белые папахи. Из его казаков состоял конвой только двух лиц в Персии — шаха и командира бригады. Вооружение казаков состояло из кавказского кинжала и сабли, а также винтовки системы Бердана.

Может возникнуть провокационный вопрос: ну, какую роль 1750 человек могли играть для столь огромного государства?

Дело в том, что Персия до 1914 г. не имела регулярной армии, разумеется, по европейским понятиям. У шаха была стража из нескольких сотен человек. В военное время сельские общины должны были выставлять ополчение. До двухсот тысяч всадников должны были выставлять вожди кочевых племен, номинально подчинявшиеся шаху.

Персия в силу Полистанского договора с Россией (1813 год) не имела права содержать военные суда на Каспии. Но этот запрет в принципе и не был нужен. На юге Персия не имела никаких ограничений, но ее флот в Персидском заливе состоял только из одного парохода, купленного в Пруссии в 1855 г. и совмещавшего функции флагмана персидского флота и яхты шаха.

Завоевание Россией Средней Азии и, в частности, Туркестана привело к дальнейшему укреплению стратегических позиций России у северных рубежей Персии. Русское влияние доминировало во всех северных провинциях страны: в Персидском Азербайджане, Гиляне и Мазендеране. Утверждение России в Туркмении значительно усилило русское влияние в Хорасане, прекратились набеги туркменских феодалов на эту провинцию, и была проведена четкая граница. 9 декабря 1881 г. в Тегеране была подписана конвенция о разграничении между русскими и персидскими владениями к востоку от Каспийского моря. Персы, находившиеся в рабстве у туркменских ханов, вернулись на родину.

Русские власти завербовывали в свои агенты ханов и вождей племен Хорасана. Для этого все средства шли в ход: подкуп, запугивание, поддержка и протекция, скупка земли и феодальных прав. Центром такого рода деятельности в Хорасане стал Ашхабад — резиденция администрации вновь созданной Закаспийской области. Затем таким центром стал Мешхед, где в 1889 г. было учреждено русское генеральное консульство.

Экспансия России в Хорасане способствовала получению концессий на строительство шоссейной дороги от Ашхабада до Кучана. Дорога была закончена в 1882 г. и обеспечила связь русских владений с Мешхедом. Русская торговля вытесняла из Хорасана английскую. В северных провинциях, а затем и во всей Персии стали преобладать русские товары. Персия стала важным рынком для русской текстильной, сахарной и нефтяной промышленности.

С середины 50-х гг. XIX века все побережье Персии от Астары до Горгана было занято русскими рыбными промыслами. В 1908 г. уже упомянутое «Товарищество Южно-Каспийских рыболовных промыслов Г.С. Лианозова» было крупнейшим промышленным предприятием на территории Персии, принадлежавшим русским промышленникам. В «Товариществе...» работало около 800 человек — российских подданных, и более трех тысяч персиян. Сумма инвестиций товарищества в годы Первой мировой войны составляла 9 млн. рублей.

Денег Наср ад-Дину постоянно не хватало, поэтому приходилось брать займы под большие проценты. Шах брал деньги даже у русского царя. Чтобы рассчитаться с долгами, он стал продавать иностранцам лицензии на различные виды предпринимательства, в том числе учреждение банков. В результате зависимость Персии от иностранного капитала резко возросла. Монопольное право на выпуск банкнот было отдано английскому банку, который вскоре стал проводить политику в интересах Британии. Затем Наср ад-Дин отдал лицензию на табак английскому майору Тальботу, на 50 лет предоставив ему монополию на производство, продажу и экспорт табака. От этого пострадали тысячи землевладельцев, выращивавших табак, что привело к волнениям и выступлениям народа против засилья иностранцев, а также возникновению антишахских тайных организаций.

1 мая 1896 г., во время церемонии празднования пятидесятилетия царствования Наср ад-Дина, шах был убит. Убийца — Мирза-Реза Кермани — был духовным последователем видного мусульманского политического деятеля Сейида Джамал ад-Дина Асадабади (Афгани). На престол вступил сын убитого хана Мозаффар ад-Дин (1896—1907).

Новый шах превосходно знал французский, по его повелению на персидский язык были переведены десятки французских, английских, немецких и русских книг. Мало того, он решил персидскую азбуку перевести с арабской вязи на... кириллицу.

В начале 1902 г. британский бизнесмен Вильям Нокс д'Арси получил у шаха концессию на добычу нефти. Статья 6 концессионного соглашения гласила, что д'Арси получает монопольное право разрабатывать и эксплуатировать месторождения нефти, газа, асфальта и битума по всей территории Персии в течение 60 лет. Не распространялась концессия только на пять северных областей и провинций: Персидский Азербайджан[68], Гилян, Мазендеран, Астрабад и Хорасан. Эти территории были исключены из соглашения по требованию русского посланника.

После нескольких лет неудачных поисков нефти англичанами, 26 мая 1908 г. в районе Месджеде-Солеймана (Майдане-Нафтун) из скважины глубиной около 340 м забил нефтяной фонтан. С этого момента и началась промышленная добыча нефти в Персии.

14 апреля 1909 г. в Лондоне была учреждена Англо-персидская нефтяная компания (АПНК), эксплуатирующая нефтяные месторождения в концессионной зоне. Первоначальный капитал компании составлял 2 млн. фунтов стерлингов, большая часть этой суммы принадлежала компании «Бирма Ойл Компани». АПНК скупила все акции ранее действовавших в Персии английских компаний и стала единственным обладателем концессионных прав, в свое время полученных Д'Арси.

Добыча нефти в Персии принесла огромные доходы как британскому правительству, так и частным компаниям. Впоследствии Уинстон Черчилль с удовольствием отмечал, что доходы эти в целом «оказались более чем достаточны не только для оплаты топлива, потребляемого кораблями адмиралтейства, но и для строительства большого британского военно-морского флота, причем без единого пенни, полученного от налогоплательщиков»[69].

В середине XIX века англичане построили большую военно-морскую базу и сильную береговую крепость в Адене, на юге Аравийского полуострова. С тех пор британские военные суда постоянно дежурили в Персидском заливе. Английские корабли, базировавшиеся на Аден, имели возможность в любой момент быстро доставить на южное побережье Персии англо-индийские войска из Бомбея и Карачи. Договор между Англией и кувейтским шейхом Мубараком, заключенный 23 января 1899 г., фактически положил начало установлению британского протектората над территорией Кувейта.

В британских правительственных кругах давно вынашивалась идея о разделе Персии между Россией и Англией. В 1892 г. вышла книга лорда Керзона «Персия и персидский вопрос», которая стала для британских колонизаторов как бы библией по персидским делам. В своей монографии лорд издевательски отзывался как о России, так и о русском народе. Замечу, что это тот самый Джордж Натаниэл Керзон (1859—1925 гг.), который в мае 1923 г. предъявил знаменитый ультиматум советской республике. В своей книге Керзон выдвинул идею раздела Персии с Российской империей. Заявив, что Россия вот-вот захватит северные провинции, Керзон продолжал: «Через всю Персию может быть проведена линия от Сеистана на востоке, через Керман и Йезд на Исфахан и далее на запад на Буруджир, Хамадан и Керман-шах, к югу от которой никакое враждебное политическое влияние не может быть терпимо»[70].

Пытаясь изобразить из себя защитников Персии, англичане не только желали ее раздела, но и поощряли внутри страны центробежные силы в лице феодалов южных племен — бахтиар, кашкайцев, белуджей и др.

Если с Россией у Персии торговля была взаимовыгодной, то с Англией баланс складывался в пользу последней. Англичане видели в развитии англо-персидской торговли и в британских капиталовложениях не только экономические выгоды, но и укрепление своего политического влияния в Персии.

Одновременно с усилением влияния России в Северной Персии, в Южной укреплялось господство Англии. В Тегеране обе державы с переменным успехом вели борьбу за влияние на шаха и его правительство. Но в целом в конце XIX века чаша весов склонялась в пользу России.

При этом следует заметить, что, обратив особое внимание на северные провинции Персии, ни русское правительство, ни русские промышленники не забывали о юге страны и о Персидском заливе. Так, в конце XIX века «Русское общество пароходства и торговли» учредило регулярную грузопассажирскую линию Одесса — порты Персидского залива, на которой работали только русские пароходы.

Чтобы несколько отрезвить «просвещенных мореплавателей» и показать флаг в Персидском заливе, МИД и Морское ведомство послали туда канонерскую лодку «Гиляк». В марте 1900 г. канонерка «Гиляк» посетила порты Басра, Махиммеру и Кувейт. Прибытие русского корабля побудило шейха Мубарака, опасавшегося как усиления влияния англичан, так и попыток Турции восстановить свою власть в Кувейте, обратиться в апреле 1901 г. к правительству России с просьбой о покровительстве. Россия, не желая обострять отношения с Великобританией, в мае того же года отклонила это предложение, но продолжала посылать корабли в Персидский залив, рассчитывая демонстрацией военно-морской мощи укрепить свой авторитет на Среднем Востоке.

Визит «Гиляка» взбесил англичан. В порт Бендер-Аббас был послан британский крейсер «Помона». Его командир пытался доказать персидскому губернатору, что русские немедленно высадят десант и захватят город. В британских и персидских газетах также были инспирированы статьи о русском десанте в заливе.

Так, в середине ноября 1901 г. в Персидский залив вошел новый русский крейсер «Варяг» по пути на Дальний Восток. («По пути» — это писалось в отчетах Морского ведомства, а реально — это крюк в четыре тысячи верст в одну сторону). «Варяг» со 2 по 18 декабря посетил порты Бендер-Бушир, Кувейт, Нангу и Бендер-Аббас. Четырех-трубный красавец крейсер произвел крайне благоприятное действие на местных шейхов и шахских чиновников. Благо, британские суда, бывавшие в Персидском заливе, имели одну или две трубы.

Сразу же по убытии «Варяга» из Англии в самом спешном порядке в залив был направлен новейший крейсер «Амфитрит» с четырьмя трубами и силуэтом, очень похожим на «Варяг».

Тогда наше Морское ведомство поставило в этом соревновании точку, направив в 1902 г. в Персидский залив пятитрубный (!) крейсер «Аскольд». Лондону крыть было нечем — у них вообще не было пятитрубных судов. Ну а в 1903 г. в залив прибыл трехтрубный русский крейсер «Боярин».

Главной целью политики России в Персии считалось постепенное подчинение последней «своему господствующему влиянию, без нарушения, однако, как внешних признаков ее самостоятельности, так и внутреннего ее строя»[71].

Британский разведчик подполковник Робертсон четко определил суть британской политики в Персии как «поддержание статус-кво», а в случае нарушения статус-кво обеспечение того, чтобы никакая иная держава не установила своего господства в Персидском заливе или в Южной Персии. «Персия осталась единственным регионом, где Россия имеет дело с одной только Англией. Позиция России по отношению к Северной Персии — "позиция ошеломляющего превосходства". Сильная позиция на фланге Индии, даже если не будет использована для вторжения, будет представлять постоянную угрозу и "сделает нас более сговорчивыми по отношению к Черному морю и Персидскому заливу"»[72]. Робертсон считал, что следует определить линию, за которую России не будет позволено продвигаться, и предложил провести такую линию из Сеистана через Керман, Йезд и Исфахан на Керманшах. «В случае согласия России на такое разделение наша часть должна быть либо сразу аннексирована, либо организована в протекторат, либо превращена в буферное государство под руководством лучшего персидского вождя, какого мы только сможем найти»[73].

Однако разделение страны не давало гарантии вечного мира. Англии пришлось бы держать там значительное количество войск, достаточное для отражения вторжения русских, то есть не менее пятидесяти, а то и ста тысяч солдат. И Робертсон знал, что такого количества войск в распоряжении его правительства попросту нет. Он замечал по этому поводу: «Кажется, вряд ли стоит говорить еще что-нибудь, чтобы показать, что мы не сможем придерживаться вышеизложенной политики, если только наша военная система не будет революционным образом изменена».

Россия же не желала раздела Персии на сферы влияния. Робертсон приводит цитату из «Биржевых ведомостей»: «Раздел сфер влияния в Персии невозможен. Персия, вместе с омывающими ее берега водами, должна оставаться объектом русской материальной и моральной защиты». А «Новое время» писало: «Пусть Англия раз и навсегда поймет, что нам не нужна Индия, а нужен только Персидский залив, и вопрос решен».

Единственным способом противостоять России, по мнению Робертсона, было удержание Бендер-Аббаса и островов Персидского залива.

В августе 1905 г. в Петербурге прошли переговоры с шахом и его премьер-министром. Русские дипломаты сформулировали персам условия финансовой помощи их стране, которая могла привести Персию к односторонней экономической зависимости от России и ограничить права шахского правительства в ряде важных вопросов. Но переговоры эти закончились безрезультатно.

После поражения России в войне с Японией и последовавшей затем Первой русской революции персидское правительство решило отказаться от идеи прорусской ориентации своей страны.

Любопытно, что к этому времени русское правительство вложило в Персию 72 млн. рублей. Правительство шаха задолжало России 29 млн. рублей по долгосрочным и 3,2 млн. рублей по краткосрочным долговым обязательствам. Наследному принцу Моххамаду-Али была выделена сумма в 1,6 млн. рублей