Первая любовь

20

Я не знаю сколько я проспала, но проснулась я от того, что кто-то гладит меня по голове, открыв глаза передо мной сидела заплаканная Ира, я разрыдалась.

— Как он? — прохрипела я, даже не осознавая, как она здесь оказалась, когда прилетела и как узнала.

— Всё так же, — отвернулась она, сжав мою руку сильнее и по её щекам продолжали течь слёзы. Я попыталась встать с кровати, но она меня удержала.

— Ась… — начала она каким-то мертвым голосом, и я поняла, что сейчас потеряю сознание, — шансов мало, — заплакала она.

— Нет, Ира, нет! Я не позволю ему вот так оставить меня и Тёму, он не имеет права!!! — закричала я. — Я же без него не смогу, я не выживу, понимаешь??? — истерика набирала обороты и Ира позвала медсестру, снова укол, темнота, кошмары, туман…

Ира все время была рядом со мной, она поговорила с врачом и попросила, чтоб он меня несколько дней подержал и не выпускал из госпиталя, она боялась, что не справиться с моими истериками сама. На третий день, когда я устроила очередную истерику, она схватила меня за плечи и заорала:

— Хватит, Ася, достаточно! Ты о Тёме подумала??? У вас есть сын, ты не забыла? Хотя бы ради него возьми себя в руки и подумай о себе, ребенку нужна мама или ты забыла?

Мне хотелось топать ножкой как ребенку и продолжать орать, и плакать, но разумом я понимала, что она права, — я кивнула.

— Успокоилась?

— Я хочу проведать его, — прохрипела я. Она кивнула, и мы пошли в сторону реанимации. Меня запустили к нему на пару минут. Когда я вошла в палату, слезы снова полились из глаз, он был практически весь замотан и перевязан, из него торчали трубки датчиков, капельницы, этот звук просто сводил с ума. И он, только недавно абсолютно здоровый улыбался мне, а сейчас по глупой случайности на грани жизни и смерти. Я прикоснулась к его руке, холодная.

— Димочка, пожалуйста, выкарабкайся не оставляй нас с Тёмой, как мы без тебя, — плакала я и умоляла его, — пожалуйста живи, будь рядом! Я люблю тебя! Ты помнишь? — ты моя жизнь! Я хочу снова увидеть твою улыбку, я хочу, чтоб ты снова обнял меня и поцеловал, пожалуйста, — осела я на пол держа его за руку. Прибежала медсестра, оттащила меня и быстро проверила все ли работает и на месте.

— Извините, но Вам лучше покинуть палату. Я все понимаю, но ему нужен покой, — жалостливо сказала она. Я молча встала и вышла за дверь, где сразу съехала по стенке и зарыдала в голос. Ира подскочила ко мне, обняла меня, я рыдала у неё на плече не в силах сдерживать страх и боль.

Спустя пару дней Ира организовала перелёт для нас и транспортировку медицинским самолетом для Димы, по прилету домой его положили в реанимацию, предварительно Ира договорилась о его госпитализации. Я была с ним практически все время, родители в слезах практически не отходили от меня, но был Тёма, он не давал нам утонуть в слезах и страхе.

Спустя две недели у меня должен был быть выход на красную дорожку, по случаю награждения за лучший фильм, где я должна была быть соведущей и вручать премию актёрам, также я была заявлена в номинацию «Лучшая актриса» за актерскую игру в последнем фильме. Не явиться туда я не могла, Милана сочувствующе смотрела на меня и старалась делать всё чтоб я могла как можно больше времени быть в больнице, она поддерживала меня так как умела, и я была ей благодарна за это. Перед награждением я попросила водителя заехать в больницу, я хотела увидеть его, он все также был в реанимации, ко мне подошел его лечащий врач Андрей Леонидович.

— Анастасия, я хотел с вами поговорить, — сказал он, очень серьезно смотря на меня, — Я понимаю, для Вас это сейчас не вовремя, но я должен поставить Вас в известность…

— Для меня всё что касается Димы всегда вовремя! — отрезала я, начиная паниковать в душе.

— Хорошо, я понимаю… Дело в том, что ему стало хуже, сегодня была остановка сердца, мы провели ему реанимацию, стабилизировали, но я боюсь, что вторая остановка сердца может быть для него фатальной. Вероятность повторения велика. Будьте готовы ко всему, — сказал он, сочувствующе смотря на меня.

У меня из-под ног начала уходить земля, голова закружилась и слезы полились из глаз, я не могла произнести ни слова, мне стало душно и нечем дышать, Милана увидела мое состояние и подскочив ко мне обняла меня за плечи.

— Доктор, пожалуйста, дайте ей успокоительное, ей сейчас выходить на сцену, — попросила Милана, крепко держа меня. Я в любой момент готова была грохнуться в обморок. Доктор лишь кивнул и опустив глаза быстро ушел в сторону сестринского кабинета.

— Ася, солнышко, держись, умоляю, — говорила мне Милана, — я верю, что с ним всё будет хорошо и ты должна верить. Прибежала Юля и протянула мне бутылку воды, я взяла её дрожащей рукой и сделала глоток, следом за ней прибежала медсестра с таблеткой успокоительного и протянула мне, я никак не реагировала и Милана взяла таблетку и открыв насильно мой рот засунула её и заставила запить водой. Юля и Милана переглянулись, я понимала, что мне нужно было взять себя в руки. Я попросила у медсестры разрешения повидать его, она кивнула и принесла мне халат и шапочку. Я зашла к нему в палату, он лежал также неподвижно, я подошла к нему, не знаю что я надеялась увидеть, но страх и ужас сковал моё сердце стальными клещами и не отпускал, мне казалось что я вижу его в последний раз, я как-будто пыталась запомнить каждую его черточку, изгиб, его всего, это чувство пугало меня. Я нагнулась и поцеловала его, прошептав:

— Пожалуйста не оставляй меня, любимый! Я очень люблю тебя!

В палату заглянула Милана.

— Ася, нам пора, — тихо прошептала она, я кивнула и еще раз взглянув на него вышла, шла я к машине на ватных ногах, я была где-то между небом и землей, все было в тумане. Машина остановилась, мне помогли выйти, я шла по дорожке улыбалась и махала рукой папарацци, меня Милана останавливала несколько раз за локоть чтоб я остановилась и нас сфотографировали, я чувствовала себя куклой, которой управляет кукловод, я улыбалась, где надо, куда надо поворачивалась, как надо стояла. Мы зашли внутрь, и я выдохнула, Милана потащила меня в гримерку, где усадила на стул и протянула бутылку воды, я невидяще смотрела на себя в зеркало, а все мысли были с ним.

— Ася, давай подправим макияж, — сказала Юля, я подняла на неё влажные от невыплаканных слёз глаза и кивнула. Она, быстро схватив кисточки и начала колдовать надо мной. Милана куда-то вышла, вернулась спустя 10 минут и сказала:

— Ася, твой выход через 10 минут.

У неё зазвонил телефон и она, побледнев ответила, на звонок, посмотрев на неё у меня внутри всё оборвалось, я не знаю как, и не знаю почему, я не могу этого объяснить, но я сразу поняла кто звонил. Я не слышала, что ей говорили, но я уже, итак, знала, её лицо менялось с каждой секундой, она повернулась ко мне в глазах — слёзы. Я поняла, но еще не осознала, мне стало душно, словно весь воздух выкачали из комнаты, слезы крупными каплями катились по щекам. Сердце остановилось, я больше не чувствовала его. Его больше не было со мной. Его больше НЕТ!

— Ась… — начала Милана, я остановила её рукой.

— Не говори, пожалуйста, пусть он еще хотя бы несколько часов будет живым, умоляю, — проговорила я мертвым голосом и вышла из гримерки. Пока я шла к сцене я не видела и не слышала ничего вокруг, для меня словно остановилось время. Я была в какой-то прострации, до меня начинает доноситься безумный рев толпы, топот ног где-то там, я их слышу, этот звук сводит с ума, молча слушаю эти сумасшедшие крики толпы, не могу вдохнуть и выдохнуть я замерла в этом моменте, через пару минут я должна выйти туда, к этому безумию, я не могу сделать вдох, тяжело, грудь сдавливает корсет неудобного платья, какое бы оно не было красивое, но сейчас, в этот момент мне хочется содрать его с себя, ожерелье из бриллиантов душит, для меня это — удавка, я хочу сорвать его и выбросить, я не хочу быть здесь, я хочу бежать — бежать не разбирая дороги, не важно куда. Все суетятся вокруг меня, мне на них все-равно. Монтажники проверяют свет, звук, ведущие на сцене что-то говорят, я не слышу мне душно, я задыхаюсь… В голове бьётся: «Его больше нет! Его больше нет!» Я словно статуя замерла, я смотрю на себя будто со стороны, меня трогают за руку я отмираю, все же делаю судорожный вздох, часто моргаю, фокусирую взгляд, это — Юля мой ассистент, — Ты через пять минут выходишь на сцену, ты готова? Готова ли я, — НЕТ, не готова, но это моя работа, я должна собрать себя, улыбнуться даже сквозь слёзы, — Я буду готова к выходу, — пытаюсь улыбнуться я, по её лицу вижу выходит это у меня очень плохо. Не обращаю на это больше внимание, отворачиваюсь к сцене, фокусируюсь на одной точке, жду. Это цена славы, у меня в голове его слова: «ЦЕНА СЛАВЫ!» Я должна улыбаться и быть счастливой, хотя мне хочется орать в голос от боли, разрывающей мне сердце. Моё сердце умерло вместе с ним, он там один, а я теперь здесь одна, без него… Объявляют моё имя, и я делаю шаг на сцену…

Я улыбалась кивала, читала что нужно с бумажки, вручила награду и наконец-то эта пытка закончилась я ушла со сцены, за кулисами меня ждала Милана, как только я подошла к ней у меня перед глазами потемнело и я потеряла сознание. Очнулась я в гримерной и резко села, осознание и понимание накрыло меня с головой, мой телефон разрывался, Милана не успевала отвечать на звонки.

— Милана, кто это? — показала я на телефон.

— Ира, она едет сюда, — угу промычала я.

Я легла на диван и закрыла глаза, из которых бесконечно катились слезы. Боль в груди была настолько сильной, что не давала сделать вдох, казалось, сердце разорвется в груди, легкие горели огнем. В гримерку влетела Ира и схватила меня в объятия, это было последней каплей, я орала как раненый зверь, царапала руки, она лишь обнимала меня крепко, не говоря ни слова. Как я попала домой, я не знала, ночь сменила день, день сменил ночь, рядом были заплаканные родители, Ира, Илья, Милана, я смотрела на них и в то же время сквозь них. Лишь Тёма возвращал меня в реальный мир, он смотрел на меня голубыми глазами такими же как у Димы, я крепко прижимала его к себе и укачивала на руках, он был единственным кто держал меня в этом мире. Он был тем, ради кого я еще дышала и ради кого я буду жить. Когда хоронили Диму, на кладбище дежурила скорая, все боялись, что я не выдержу, я выдержала. Я оставила Тёму у родителей и лишь когда я переступила порог нашей с ним квартиры, я завыла словно белуга, сидела на полу прямо в коридоре обнимая его пальто, я не верила в то, что его больше нет. Квартира была словно чужой и незнакомой, темной, пол холодным, но мне было все-равно, ведь здесь мы были счастливы, он был жив, мы строили планы, здесь мы, сидя в гостиной делились самыми сокровенными мечтами, здесь занимались диким и страстным сексом, здесь мы не спали ночами, когда Тёма родился, здесь он готовил мне завтраки, ужины, так как умел готовить только он. И меня накрывают воспоминания…

«Вот он стоит у плиты, жарит мясо, я подкрадываюсь сзади, обнимаю, он улыбается, целует меня, лопатка с жиром падает на пол, он нагибается чтобы поднять ее, и я шлепаю его по попе и смеясь убегаю. Он грозиться что съест все сам и оставит меня без ужина.»

«Вот мы страстно целуемся, вваливаясь в квартиру, он садит меня на кухонный стол, смотрит в глаза и говорит: Я так люблю тебя! Ты — моя жизнь! И жадно накидывается на меня, страстный секс, мы уставшие, но довольные обнимаемся и целуемся.»

«Вот ночь проснулся Тёма и Дима на цыпочках чтоб не разбудить меня крадется к кроватке.

— Тёма, тихо, маму разбудишь, а у неё завтра съемки, ей рано вставать. Ты хочешь кушать? Иди к папе на ручки.

Берет его на руки и тихонько выходит из комнаты, на ходу укачивая и целуя.»

«Вот мы сидим на ковре в центре гостиной, пьем вино, он обнимает меня.

— О чем ты мечтаешь? — спросила я его, уперевшись на его плечо.

— О том, что у нас будет большая семья и будет много маленьких карапузов похожих на тебя, — смеётся он и целует меня в нос. — А ты о чем мечтаешь?

— О том же и еще о большой лохматой собаке, которая будет играть с нашими карапузами, — смеюсь я.»

Я закрываю глаза и обнимая его пальто засыпаю тревожным сном, в котором бесконечно как кадры кинопленки снятся счастливые моменты нашей совместной жизни.