Первая русская национальная армия против СССР

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Американский генерал Коллинз в одной из своих речей сказал: «Существует принципиальная разница между офицером Генштаба и полководцем. Первый ответственен за сделанные им предложения, а последний — за принятые им решения».

Мы, русские национальные солдаты, находясь в политической эмиграции, не имеем реальной власти, а потому не ответственны за принятые народами исторические решения, но на нас возлагается обязанность делать свои предложения, за которые мы, конечно, ответственны перед историей нашей нации и перед историей всего человечества.

Предлагая свой скромный труд благосклонному вниманию как профессионального, так и невоенного читателя, я льщу себя надеждой, что мой голос, старого солдата, будет услышан. Солдата, имеющего четырнадцатилетний боевой опыт. Опыт двух мировых войн и одной гражданской.

Я знаю, что в наше историческое время трудно говорить правду, ибо ее меньше всего любят слушать. Одновременно мы здесь, на Западе, чрезвычайно консервативны. Военная профессия, быть может, много консервативнее других. Континентальный консерватизм германского военного мышления привел эту выдающуюся армию, после целого ряда блестящих побед, к тотальному проигрышу двух мировых огневых кампаний. Сейчас, на далеком Западе, военная мысль, упоенная своим технологическим могуществом, пробует идти по тем же консервативным путям. Старается искать военного решения исключительно методами старой, испробованной, классической школы. И мне кажется, что, если свободная демократия не обратит должного внимания на будущую рядом великую революцию и на ее новые специальные, революционные методы борьбы, то консервативные силы будут разбиты надвигающимся динамизмом мировой революции. Ведь в исторической перспективе революция всегда побеждала консерватизм. Новое — старое. Воинствующий революционный пыл — пацифистскую пассивность.

Внимательно наблюдая ход современной истории, мы можем предполагать, что человечество стремится к каким-то новым, быть может, высшим формам международных взаимоотношений. По-видимому, стремится к международному объединению и к единому гармоничному управлению. К всемирному правительству.

Но ведь всемирное правительство, как каждое национальное правительство, должно иметь не только абстрактное право, но и реальную политическую силу. Силу, гарантирующую свободу и ограничивающую возможный произвол отдельных национальных шовинизмов.

В нормальном государстве на страже индивидуальной свободы граждан стоит полиция, которая и защищает их от всякой политической или криминальной анархии.

Поэтому всемирное правительство, если человечество придет к нему, должно быть «суверенно» в полном значении этого государственного слова. Оно должно не только иметь право издавать законы, но и требовать их исполнения. Должно иметь свою всемирную человеческую мораль, суды, авторитетную администрацию, полицию и войско.

Изучая, однако, историю человеческих взаимоотношений, мы видим, что эта история не знает добровольных процессов человеческих объединений. Ни религиозных, ни национальных, ни политических, ни даже классово-социальных.

Возьмем несколько самых ярких и близких нам исторических примеров.

Испания и Франция объединились в национальные государственные образования путем кровавого усилия центральной королевской власти.

Германия после ряда победоносных войн — разгрома Дании, Австро-Венгрии и Франции, после политического разбора Польши.

Великобритания веками проливала кровь, создавая величайшую морскую и колониальную империю.

За наше всероссийское объединение, то есть за создание колоссальной континентальной империи, великороссы усеяли своими трупами все пути от финских хладных шхер до безводных пустынь Туркестана и от стен гордой Варшавы до стен тогда еще безмолвного Китая.

Даже современное «демократическое» объединение и строительство могущества Северной Америки произошло в результате кровавой войны Севера против Юга.

Поэтому, на основании всего вышесказанного, мы должны придан к трагическому историческому убеждению, что человечество не найдет своего международного политического объединения в историческом процессе всевозможных пацифистских конференций. Нации добровольно не сложат оружия и не откажутся от своих индивидуальных национальных эгоизмов, даже в пользу высших и, быть может, более справедливых форм человеческого быта.

Вышеуказанное великое планетарное объединение, как учит нас история, сможет быть достигнуто только страдным путем, путем жестокой и кровавой борьбы в результате грандиозной всемирной огневой кампании.

Огнем очищается Вселенная. И через великий огонь проходят все исторические испытания человечества.

И вот трагизм мирового вопроса. Атомная ли технология англосаксонского мира, после Третьей мировой войны, построит Вселенную под властью единого суверенитета и на принципах демократических свобод и прав, или последователи «евангелия» Карла Маркса, разгромив западный демократический мир, приведут человечество к одному политическому, коммунистическому знаменателю. Или, как результат этой войны, в мир войдет третья, какая-то новая политически-социальная сила.

В военной профессии нельзя быть ни оптимистом, ни пессимистом. Надо быть сугубым реалистом.

И вот этот сугубый реализм и требует от нас, чтобы, наряду со знанием старых испытанных классических форм огневой войны, мы приступили к изучению новых, чисто революционных методов политического и огневого боя.

Профессиональные солдаты хорошо знают, что на огонь надо отвечать огнем, а на предпринятый маневр — контрманевром.

Мы должны приступить к исследованию военно-политических доктрин малой войны, ибо классическая военная наука должна найти принципиальные способы политических противодействий или радикальных методов огневой борьбы против политики, стратегии, оператики и тактики малой войны.

Надо твердо помнить, что профессиональному солдату мало знать технику боя. Надо еще и глубоко понимать философию войны.

Ибо от этого понимания и знания будет зависеть будущая политическая судьба и национальная карта Вселенной.